Elegy for a Young Elk - Части 4 и 5

  Когда он проснулся, было темно. Янтарный свет файервола светился на горизонте, как грозовая туча.
  Поезд ускорился. Темный лес снаружи был размытым, и шепот рельсов стал тихим звучанием стаккато. Косонен даже не заметил как поезд покрыл оставшееся расстояние за считанные минуты. Файревол превратился в туманный купол, светящийся желтоватым светом изнутри. Город был нечетким силуэтом под ним. Казалось, что здания находятся в движении, словно куклы в огромном театре теней.
  Затем купол превратился в пылающий фронт света и красок прямо перед поездом, непроницаемая стена из тьмы и янтаря, пересекающая рельсы. Косонен схватил тонкие подлокотники своего кресла так, что костяшки побелели. "Замдляйся!" - крикнул он, но поезд не слышал. Он врезался прямо в файревол разламывая конструкцию в столкновении. Был взрыв света, а затем Косонен был выпал со своего кресла.
  Это было похоже на то, будто он тонет, за исключением того, что он плавал в бесконечном море янтарного света, а не воды. В отдалении от света, не было ничего кроме пустоты. Его кожа чесалась. Ему потребовался момент, чтобы понять, что он не дышит.
  И тут раздался суровый голос.
  Это не место для людей, сказал голос. Всё закрыто. Недоступно. Возвращайся назад.
  «У меня есть миссия, - сказал Косонен. У его голоса не было эха в свете. «От твоих создателей. Они призывают вас впустить меня.
  Он закрыл глаза, и третий подарок Марьи выплыл впереди него, не слова, а цифры. Он всегда был плох в запоминании чего-либо, но прикосновение Марьи было ручкой с кислотными чернилами, выжигающими информацию в его голове. Он читал бесконечные цифры, одно за другим.
  Вы можете войти, сказал файрволл. Но только то, что является человеком сможет пройти.
  Поезд и скорость столкновения вернулись, острые и настоящие, словно бумага. Сумеречное свечение файрвола все еще было здесь, но вместо леса темные здания вырисовывались вокруг железной дороги, на него смотрели пустые окна.
  Руки Косонена чесались. Они были чисты, как и его одежда: все пятнышки грязи исчезли. Он чувствовал себя расслабленным и расгоряченным, как будто он только что был в сауне.
  Поезд наконец начал замедляться, остановившись в темном ущелье станции. Косонен прибыл в город.

  #
 

  Город был лесом металла и бетона, металл дышал и гудел. В воздухе пахло озоном. Фасады зданий вокруг площади железнодорожной станции выглядели почти так, как он их помнил, только самую малость неправильно. Краем глаза он мог видеть, как они двигаются, переходя в сон, как животные с каменной кожей. Не было никаких признаков жизни, кроме скопления голубей, прыгающих взад-вперед по лестнице, глядя на него. У них были сапфировые глаза.
  Остановился автобус, полный безликих людей, которые выглядели как манекены с краш-тестов, сидящие внутри неестественно. Косонен решил не садиться в автобус и направился через площадь, к главной торговой улице: он должен был где-то начать искать небесную искорку. Она будет светиться, как сказала Марья. Ты не сможешь её пропустить.
  Было то, что было похоже на машину пережившую автокатастрофу на стоянке, лежащую на боку, капот смятый, как выкинутая банка пива, покрытое белым голубиным пометом. Но когда Косонен прошел мимо, его двигатель взревел, и капот открылся. Показался извивающийся пучок щупалец, потянувшийся к нему.
  Ему удалось набрать некоторую скорость, прежде чем зверь перевернуся на все четыре колеса. На другой стороне площади были узкие улочки, слишком узкие, чтобы его смогли преследовать. Он побежал, холодный тяжелый комок в животе, ноги пульсируют.
  Арбалет болезненно бил его в спину вися на ремешке, и он изо всех сил пытался перевесить его над головой.
  Зверь высокомерно обогнал его и обернулся. Затем он подошел прямо к нему. Щупальца извились из его пылающего рта-двигателя в виде веера змей.
  Косонен нащупал болт арбалета, а затем выстрелил им в чудовище. Арбалет отдачей ударил в плечо, но стрела лишь отскочила от лобового стекла. Но похоже, что это смутило чудовище достаточно, чтобы Косонен отскочил в сторону. Он прыгнул, упал на тротуар болезненным ударом и покатился.
  «Кто-нибудь - помогите, перкеле (*чёрт побери на финском)», - он прокричал в бессильной ярости и встал, тяжело дыша. Зверь точно так же отступил, медленно, рыча двигателем. Он пахнул горящей резиной, смешанной с озоном. Может быть я могу бороться с ним, подумал он как сумасшедший, раскинув руки и отказываясь бежать.Последнее стихотворение в нем -...
  Что-то приземлилось перед зверем, со взмахом развивающихся крыльев. Голубь. И Косонен и автомобиль-чудовище уставились на него. Он издал воркование. А затем взорвался.
  Взрыв разорвал его барабанные перепонки, и белый огненный шар превратил мир в черную мглу на секунду. Косонен снова оказался на земле, уши звенели, он тяжело лежал поверх рюкзака. Чудовище превратилось в горящее месиво, лежащее в десяти метрах от него, перекрученное и не подающее признаков жизни.
  Рядом с ним появился еще один голубь, поклевывая то, что было похоже на кусочки металла. Он поднял голову и посмотрел на него, пламя отражалось от крошечных сапфировых глаз. Затем он взлетел, оставив позади крошечное белое пятно.

Elegy for a Young Elk - Часть 3

Солнце сверкнуло по холмам обнажая снег с застывшей коркой, достаточно твердой, чтобы выдержать человека на лыжах и медведя. Косонен тяжело дышал. Даже спускаться вниз, идти в ногу с Отсо было непросто. Но в такую ​​погоду было что-то удивительное в лыжах, скользящих по синим теням деревьев почти без трения, снег шипел под ним.
  Я слишком долго сидел на одном месте, подумал он. Должен был двинуться куда-нибудь, просто ради путешествия, а не потому, что кто-то просит.
  Во второй половине дня, когда солнце уже спускалось, они дошли до железной дороги, голая дыра в лесу, два металлических следа на ложе из гравия. Косонен снял лыжи и засунул их в снег.
  «Мне жаль, что ты не можешь идти дальше», сказал он Отсо. «Город тебя не пропустит».
  «Отсо не городский медведь», - сказал Отсо. «Отсо будет ждать Косонена. Косонен получает небесный осколок, затем Косонен возвращается. Затем мы будем пить водку.
  Он неуклюже почесал грубую шерсть на шеи. Медведь ткнул Косонена в живот носом, так сильно, что он чуть не упал. Затем он фыркнул, обернулся и побрел в лес. Косонен наблюдал, пока тот не исчез среди заснеженных деревьев.
  Потребовались три болезненные попытки засунуть пальцы себе в горло, чтобы заставить наносемя, которое дала Марья выйти с рвотой. Рвота оставила горький вкус во рту. Проглатывание - это был единственный способ защитить подобую деликатную вещь от чумы. Он обтёр её снегом: прозрачная безделушка размером с грецкий орех, скользкий и теплый. Она напомнила ему о игрушках, которые можно было получить из торговых автоматов в супермаркетах, когда он был ребенком - пластмассовые сферы с чем-то интересным внутри.
  Он осторожно положил её на рельсы, вытер остатки рвоты с губ и ополоснул рот водой. Затем он посмотрел на сферу. Марья знала, что он никогда не будет читать инструкции, поэтому она их ему и не дала.
  «Сделай мне поезд», - сказал он.
  Ничего не произошло. Может быть, оно может читать мои мысли, подумал он, и представил себе поезд, старый паровоз, пыхтящий. Все еще ничего, просто отражение темного неба на чистой поверхности семени. Она всегда была коварной. Марья никогда не могла подарить подарок, не заставляя Косонена думать о его назначении в течение нескольких дней. Всё ещё стоя на морозе Косонен почувствовал как ледянящий зимний ветер пронизывает его шубу из волчьей шкуры. Согреваясь он попрыгал на месте, потирая руки.
  В движении появилась идея. Он нахмурился глядя на семя и вынул блокнот из кармана. Возможно, пришло время попробовать другой подарок Марьи - или предоплату, смотря как на него посмотреть. Он едва написал первые строки, как вдруг в его голове начали выскакивать слова, похожие на животных, которые просыпались от сна. Он закрыл блокнот, прочистил горло и заговорил.
 
   
  Эти рельсы

  изношены были

  Колесами

  что записали

  имя всех пассажиров

  в стали и милях дорог

  Он сказал,

  что это хорошая вещь

  года

  тоже съели нашу плоть

  сделали нас тонкими и легкими

  Поэтому рельсы всё-ещё достаточно сильны

  нести нас

  в город

  в нашем поезде из стекла и слов.

   

 
  Скверные стихи, подумал он, но это не имело значения. Радость слов наполняла его вены, как водка. Жаль, что это не сработало -
  Внезапно семя стало размытым. Оно взорвалось в виде раскаленной сферы. Излишнее тепло ударило в лицо Косонена. Светящиеся щупальца изогнулись вокруг него, высасывая углерод и металл из рельсов и деревьев. Они танцевали как электрические дуги сварочного аппарата, рисовали линии и плоскости в воздухе.
  И вдруг поезд появился перед ним.
  Он был прозрачным, с тонкими словно бумага стенами и аккуратными колесами, словно он был выдут из стекла, эскиз мультяшного парового двигателя с одним цилиндром и коконообразными стульями, как он себе и представлял.
  Он забрался внутрь, ожидая, что тонкая структура будет колебаться под его весом, но она казалась твердой. Наносемя лежало на на полу не двигаясь, как будто ничего не случилось. Он осторожно поднял его, вытащил на улицу и спрятал его в снегу, оставив свои лыжи и палки в качестве маркеров. Затем он поднял рюкзак, снова сел в поезд и сел на одно из мест. Без единой команды поезд медленно двинулся в путь. Косонену это слышалось так, словно рельсы под ним шептались, но он не мог услышать слова.
  Он наблюдал, как потемневший лес скользит мимо. Дорога пройденная днем тяжело упала на его плечи. Память о снеге под его лыжами растаяла вместе с движением поезда, и вскоре Косонен заснул.
 

Elegy for a Young Elk - Часть 2

  Дождь был внезапным и холодным, как ведро с водой, вылитое в сауне. Но капли не касались земли, они плыли вокруг Косонена. Под его взглядом они изменили свою форму, объединились и создали женщину, тонкие кости, туманную плоть и мышцы. Она выглядела как стеклянная скульптура. Груди были идеальными полушариями, а таз равносторонним серебряным треугольником. Но лицо было простым и знакомым - маленький нос и высокие скулы, тонкий рот.
  Марья.
  Отсо очнулся в одно мгновение и встал со стороны Косонена.

  «Плохой запах, запах бога», - прорычал он. «Отсо укусит». Женщина дождя с любопытством посмотрела на него.
  «Отсо!»- строго сказал Косонен. Он крепко сжал мех на шеи медведя, чувствуя, что его огромные мышцы напряжены. «Отсо - друг Косонена. Слушай Косонена. Не время для кусания. Время для сна. Косонен будет говорить с богом." Затем он поставил бутылку водки в снег прямо перед его носом.
  Отсо понюхал бутылку и скребнул подтаявший снег своей передней лапой.
  «Отсо уйдет, - наконец сказал он. Косонен пусть кричит, если бог укусит. Тогда Отсо придёт. Он ловко подхватил бутылку в пасть и влетел в лес быстрой косолапой походкой.
  «Привет», сказала женщина-дождь.
  «Привет, - осторожно сказал Косонен. Он задавался вопросом, была ли она настоящей. Чумные боги были хитрыми. Один из них мог взять образ Марьи из разума Косонена. Он посмотрел на не взведенный арбалет и попытался оценить шансы: брильянтовая богиня против постаревшего лесного поэта. Скверно.
  «Твоя собака меня не очень любит, - сказала Марья, или что-то принявшее её облик. Она села на бревно и начала раскачивать свои мерцающие ноги в воздухе, туда и обратно, точно так же, как Марья всегда делала в сауне. Это должна быть она, - решил Косонен, ощущая комок в горле.
  Он кашлянул. «Медведь, а не собака. Собака могла бы лаять. Отсо просто кусает. Ничего личного, это просто его природа. Сварливый и недоверчивый параноик.
  «Похоже на кого-то, кого я знала».
  «Я не параноик». Косонен сгорбился и попытался снова разжечь огонь. «Ты просто учишься быть осторожным, в лесу».
  Марья огляделась. «Я думала, что мы предоставили вам, оставшимся, больше оборудования. Это выглядит немного ... примитивно.
  «Ага. У нас было много гаджетов,» - сказал Косонен. «Но они не были защищены от чумы. У меня был смартган, прежде чем я получил это, - он постучал по своему арбалету, - но он заразился. Я уничтожил его камнем и бросил в болото. У меня есть лыжи и некоторые инструменты, и их... Косонен оглядел свой "храм". «...вполне достаточно было до сих пор. Так что выпьем за это.
  Он подковырнул несколько небольших бревен в костре, и через мгновение снова вспыхнули языки пламени. Ну по крайней мере трех лет оказалось достаточно, чтобы научиться справляться с деревяшками. Кожа Марьи выглядела почти человеческой в мягком свете огня, и он откинулся на еловые ветки Отсо, наблюдая за ней. Мгновение, оба молчали.
  «Ну как ты сама?» спросил он. «Держишься?»
  Марья улыбнулась. «Твоя жена выросла. Теперь она большая девочка. Ты не хочешь знать, насколько большая.
  «Значит, ты не она? С кем я разговариваю?"
  «Я она, и я не она. Я фрагментирована, но я и цельна. Трансляция. Но ты всё-равно не поймёшь.
  Косонен положил снег в кофейник. «Ладно, я пещерный человек. Справедливо. Но я понимаю, что ты пришла сюда, потому, что хочешь чего-то. Итак, давай приступим к делу, перкеле(*чёрт подери, фин.), - ругнулся он.
  Марья глубоко вздохнула. «Мы кое-что потеряли. Кое-что важное. Кое-что новое. Искра, так мы это называем. Оно упало в город.
  «Я думал, вы делаете много копий всего».
  «Квантовая информация. Это было частью нового бита. Это невозможно скопировать.
  «Серьезное дерьмо».
  На лбу Марьи появилась морщинка. Косонен вспомнил эту эмоцию из тысячи споров, которые у них были, и поперхнулся.
  «Если это тот тон, которым ты хочешь говорить, хорошо», сказала она. «Я думала, ты будешь рад меня увидеть. Я могла бы и не приходить: они могли бы послать и Микки Мауса. Но я хотела тебя увидеть. Настоящая Марья хотела тебя увидеть. Итак, ты решил проживать свою жизнь как трагическая фигура охотящаяся в лесу. Это ничего. Но хотя бы послушай. Ты так задолжал мне.
  Косонен ничего не сказал.
  «Понятно», - сказала Марья. «Ты до сих пор винишь меня за Эса».
  Она была права. Это она первой купила "машину Санта Клауса." Мальчику требуется лучшее, что мы можем дать, она говорила. Мир меняется. Не можем же мы сделать вид, что его оставили на произвол судьбы. Давайте сделаем его маленьким богом, как парнишку соседей.
  «Полагаю, я не должен тебя винить», сказал Косонен. «Ты просто ... фрагментирована. Тебя там не было.
  «Я была там», тихо сказала Марья. Я помню. Лучше, чем ты сейчас. Я тоже забыла и прости. Ты никогда не мог. Ты просто ... писал стихи. Остальные из нас изменились, перешли грань и спасли мир.
  «Отличная работа, - сказал Косонен. Он ткнул костер палкой, и в воздух взмыло облако искр.
  Марья встала. «Вот и все», - сказала она. Я ухожу. Увидимся через сто лет. Воздух стал холодным. Рядом с ней появился ореол, мерцающий в свете костра.
  Косонен закрыл глаза и крепко сжал челюсть. Он подождал примерно десять секунд. Затем он открыл глаза. Марья все еще была там, беспомощно глядя на него. Он не мог не улыбаться. Она не могла уйти, не сказав последнего слова.
  «Прости, - сказал Косонен. "Прошло уже много времени. Я живу в лесу с медведем. Это не сильно улучшает характер ».
  «Я действительно не заметила никакой разницы».
  «Хорошо, - сказал Косонен. Он постучал по еловым веткам рядом с ним. Сядь Давай начнем сначала. Я сделаю кофе.
  Марья села, касаясь его обнаженным плечем. Она чувствовала себя странно теплой, теплее чем огонь.
  «Файрволл не пустит нас в город, - сказала она. «У нас нет никого ... достаточно человечного, больше никого. Были разговоры о создании одного, но ... спор продлится столетие ». Она вздохнула: «Нам нравится спорить, в небе».
  Косонен усмехнулся. «Держу пари, что ты вписываешься». Он посмотрел на морщинку перед тем как продолжить. «Значит, тебе нужен мальчик на побегушках».
  "Нам нужна помощь."
  Косонен посмотрел на огонь. Пламя постепенно умирало, облизывая почерневшую древесину. В углях всегда были новые цвета. Или, может быть, он просто постоянно забывает их.
  Он коснулся руки Марьи. Это было похоже на мыльный пузырь, едва твердый. Но она не отдернула её.
  "Ладно", - сказал он. «Ну раз так, то знай, это не ради старых времен».
  «Всё, что ты попросишь».
  «Я не хочу многого, - сказал Косонен. «Я просто хочу слов».

Elegy for a Young Elk - Часть 1

Возраждаем практику переводов на реакторе.