рассказы

рассказы

Подписчиков: 14     Сообщений: 778     Рейтинг постов: 1,371.5

рассказы story советы пидоры помогите песочница 

Где и как публиковаться?

Привет, Реактор!

Недавно вкатился в тему эротических рассказов – написал несколько, залил на специализированные сайты, имею неплохие отзывы и широкий охват аудитории. На волне успеха захотелось создать что-то менее «пошлое», есть идеи и наброски. Вот начал задумываться – а где публиковать рассказ вольного содержания? Под рассказом подразумеваю законченное чтиво на 50-100 тыс слов.

Гугл, разумеется, выдал несколько топов с сайтами для публикации – но доверия к гугловским топам в 2024 году нет. Поделитесь,пожалуйста, своим опытом в этом деле. Где и как лучше разместить своё творчество, какие подводные и т.д.

Заранее спасибо!

КУПОН НА 1 помощь,рассказы,Истории,советы,пидоры помогите,реактор помоги,песочница
Развернуть

Комиксы Chivalry Starved BasedBinkie artist длинопост много букав рассказ story 

Флейн несломимая

Перевод взят отсюда 

Mi Doña очень сильная. Она самая сильная из всех, кого я знаю. Она сильнее Диабло на горе, сильнее этого мясного монстра, который зовёт себя рыцарем, сильнее целой армии, но иногда я забываю, что она всё ещё обычный человек. Мы как обычно отправились в патруль, мы часто гуляем за городскими

Mi Doña сказала: «Не должно оруженосцу разбираться со всяким отребьем, позволь Рыцарю этим заняться.», и приказала мне отойти и прикрывать ей спину. Я не люблю, когда Mi Doña делает что угодно самостоятельно, но я должна уважать её желания, иначе из меня вышел бы ужасный 7 J оруженосец. «Я

«Так, братцы, на пей хорошая броня, наполированная, смазанная, кто-то точно сможет зал ш ить выкуп за девчонку, потрясите местных, кто здесь лорд, а мы пока с гоблиншой развлечёмся, хы...» — с каждым словом главаря меня всё больше охватывал страх, и вдруг Mi Doña вскочила, будто одержимая. Я

Любыми методами

Mi Doña упрямая женщина, она ненавидит проигрывать. Она снова приняла стойку, хотя с одной нерабочей рукой это выглядело неуклюже. Я заметила, что каждый раз, когда Mi Doña падает и встаёт вновь, она становиться чуть сильнее или быстрее, чем раньше. Охотники вновь предприняли скоординированную

Mi Doña в ответ просто рассмеялась. «Пред вами лучший рыцарь в Картигии... Нет, во всём мире, запомните навеки день, когда вас выпорола Флейн ла Каррот!» — прокричала она так громко, что её голос сорвался и она зашлась кровавым кашлем. И снова, словно ангел ярости она устремляется в бой, её глаза

«¡РлзбуЬи меня переЬ обеЬом... ДИне радостно, что ты в иоряЬке, мои Ьоройои оруженосец... Дола рыцаря...» Она даже не успела договорить, как потеряла сознание. И это не удивительно — любой бы на её месте был бы уже трупом. Только когда я смогла посмотреть по сторонам, я поняла, что бандиты ещё

Mi familia — единственное, что имеет для меня значение. Я не позволю никому снова у меня её отнять. В отличии от моей Леди, мне нет нужды в её благородстве, в кодексе, который диктует ей как жить и действовать. Я уважаю её выбор жизненного пути, но меня он не касается, я всё-таки не рыцарь, а

Развернуть

пидоры помогите рассказ story книга песочница 

Пидоры, хотел перечитать два рассказа но забыл.

1. Фэнтези. Маг едет на дело и вспоминает как в детстве думал, что когда ночью на крышах стучит что-то, то это покойник сидит на коньке и стучит пятками, а потом повзрослел и понял, что это козы ходили по крыше и траву ели. Потом во время расследования дела, ночью услышал стук, вышел во двор и увидел покойника, красного как вишня который сидел на крыше и болтал ногами

2. Фантастика. рассказ. Какую то область, зараженную демонами, власти бомбардируют невинными младенцами и попами. Один поп выживает после бомбардировки и встречает кого-то, с кем долго болтает

КУПОН НА 1 помощь,пидоры помогите,реактор помоги,рассказ,Истории,книга,песочница
Развернуть

#САМОСБОР САМОСБОР дохуя много букав рассказ story длинопост 

ТЫ ВЛАДИМИР ПОЛЕВ
@
СОТРУДНИК ЧЕТВЕРТОГО ОТДЕЛА ПЯТОГО УПРАВЛЕНИЯ КОМИТЕТА ГИГАХРУЩЕВСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПО ГИГАБЛОКУ
@
В ХОДЕ ОЧЕРЕДНОЙ СМЕНЫ КОЛЯН, ТОВАРИЩ С КОТОРЫМ ВЫ ДЕЛИТЕ КАБИНЕТ, ПРОТЯНУЛ ТЕБЕ ФУРАЖКУ
@
ТВОЙ ЧЕРЕД ТАЩИТЬ БУМАЖКУ
@
ЗА ГИГАЦИКЛ В ОДИН ВАШ ОТДЕЛ ПОСТУПАЕТ ДО ПЯТИ МИЛЛИОНОВ ДОНОСОВ, КОТОРЫЕ НЕ УСПЕВАЮТ ОБРАБОТАТЬ ДАЖЕ САМЫЕ МНОГОЧИСЛЕННЫЕ ОТРЯДЫ БЮРОКРАТОВ
@
СПЕЦИАЛЬНАЯ КОМИССИЯ ПОИРПСКГБГХ ПРОВЕДЯ ИЭМВМДР УСТАНОВИЛА, ЧТО ВЫТЯГИВАНИЕ СООБЩЕНИЯ БДИТЕЛЬНОГО ЖИТЕЛЯ ИЗ ГОЛОВНОГО УБОРА ЯВЛЯЕТСЯ НАИБОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫМ МЕТОДОМ ОТБОРА ЗАСЛУЖИВАЮЩИХ ВНИМАНИЯ СООБЩЕНИЙ
@
ТЯНЕШЬ
@
«Мой сосед, недавно поселившийся в ячейке КЕТ-1738 блока БИП-1993-КИ культист, прошу принять меры и перераспределить его имущество более заслуживающим этого жителям блока, с уважением, Иван Серебренников»
@
ДОНОС ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ТВОЮ ЛИЧНУЮ ПОДБОРКУ СООБЩЕНИЙ ОТ САМЫХ НАГЛЫХ СТУКАЧЕЙ, А ТЫ И НИКОЛАЙ С ЛИЦАМИ ГРУСТНОГО БЕТОНОЕДА ОТПРАВЛЯЕТЕСЬ СОБИРАТЬ ИНФОРМАЦИЮ ОБ УПОМЯНУТОМ ЖИЛЬЦЕ
@
ЛИЧНОЕ ДЕЛО И ОПРОС ИНФОРМАТОРОВ ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО ПРОЖИВАЮЩИЙ В ЯЧЕЙКЕ ДЕНИС ПЕТРОВ БУДТО САМ ЯВЛЯЕТСЯ ИЗДЕЛИЕМ С ЗАВОДА, НА КОТОРОМ ОН ИЗГОТАВЛИВАЕТ ДЕТАЛИ
@
С ЛИЦАМИ ЕЩЕ БОЛЕЕ ГРУСТНОГО БЕТОНОЕДА ОТПРАВЛЯЕТЕСЬ УСТАНАВЛИВАЕТЕ НАБЛЮДЕНИЕ ЗА ПОДОЗРЕВАЕМЫМ, НАДЕЯСЬ ПОБЫСТРЕЕ ЗАПОЛНИТЬ РАПОРТ ОБ ОБРАБОТКЕ СООБЩЕНИЯ ЖИЛЬЦА И ЖЕЛАЕТЕ ЕМУ ТРИДЦАТЬ ПИНКОВ ПОД ЗАД ЗА РАСТРАТУ ВАШЕГО ВРЕМЕНИ
@
ОДНАКО К УДИВЛЕНИЮ ТЕБЯ, НИКОЛАЯ, И ,ВЕРОЯТНО, КОМИССИИ ПОИРПСКБГХ, ПРИДУМАВШЕЙ МЕТОД ГОЛОВНОГО УБОРА, ДОНОС ОКАЗАЛСЯ ВЕРНЫМ
@
ИЗ ЯЧЕЙКИ КОЛЛЕГИ ДЕНИСА, КУДА ТОТ ЗАШЕЛ ПОСЛЕ РАБОТЫ, КАК ВСЕМ КАЗАЛОСЬ, ВЫПИТЬ, ДОНОСИЛИСЬ СТРАННЫЕ ПЕСНОПЕНИЯ И ИСХОДИЛО НЕПОНЯТНОЕ СВЕЧЕНИЕ
@
ПОЖЕЛАВ СЕРЕБРЕННИКОВУ ТРИДЦАТЬ БРИКЕТОВ КРАСНОГО ОТПРАВЛЯЕТЕСЬ НАВОДИТЬ СПРАВКИ И ГОТОВИТЬ ДЕЛО
@
КАК ВЫЯСНИЛОСЬ ПОСЛЕ ПЕРЕРЫТЫХ ЛИЧНЫХ ДЕЛ И НЕПРЕРЫВНОЙ СЛЕЖКИ, В КУЛЬТЕ СОСТОЯТ ТАКИЕ ЖЕ ПРОСТЫЕ РАБОТЯГИ И ВСЕ ОНИ ПОКЛОНЯЮТСЯ НЕКОЕМУ ПРЕСВЕТЛОМУ
@
ПЕСНОПЕНИЯ, ВЕРА В ЧУДЕСНЫЕ СВОЙСТВА, СУДЯ ПО УДИВИТЕЛЬНОЙ ДЛЯ РЯДА БЛОКОВ ТРЕЗВОСТИ И КАЖУЩЕЙСЯ АДЕКВАТНОСТИ ЧЛЕНОВ СТРОГИЙ МОРАЛЬНЫЙ КОДЕКС
@
ПО СПРАВОЧНИКУ КУЛЬТОВ ОДНОГО ИЗ ОСНОВАТЕЛЕЙ КГБ, ФРИСКЕСА БЖЕНЧИШЧИКЕВИЧА, ИХ ДЕЙСТВИЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОХОДИЛИ НА КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ
@
НУ И ХУЙНЕЙ ЖЕ ОНИ ЗАНИМАЮТСЯ, СКАЗАЛ НИКОЛАЙ ГОТОВЯ СПРАВОЧНИК К ОТПРАВКЕ НАЗАД В ОТДЕЛ АПВДТКНВ-60 ИМЕНИ Х.З БЕТОНОМЕШАЛОВА, ГДЕ ЕГО ПО СВЯЗЯМ УДАЛОСЬ ОДОЛЖИТЬ
@
СПУСТЯ ЦЕЛЫЕ СМЕНЫ ИЗУЧЕНИЯ КУЛЬТА И ЕГО ЧЛЕНОВ ВЫ ЗНАЕТЕ КАЖДЫЙ ИХ ШАГ И РИТУАЛ
@
ЕСЛИ КУЛЬТИСТ СРЕТ ДОЛЬШЕ ОБЫЧНОГО ЭТО ТУТ ЖЕ ФИКСИРУЕТСЯ И ПО ФОРМЕ К-2422-АЛ СОСТАВЛЯЕТСЯ РАПОРТ
@
СУДЯ ПО МЕДЛИТЕЛЬНОСТИ В РАСПРОСТРАНЕНИИ ВЕРЫ, ОПЕРАТИВНИКА ВНУТРЬ ЗАСЛАТЬ НЕЛЬЗЯ, ЧТО ВАС РАССТРАИВАЕТ, НО В ЦЕЛОМ КУЛЬТ ВПОЛНЕ ИЗУЧЕН И ДАЖЕ ПОДГОТОВЛЕН ОТЧЕТ О ЕГО ДЕЙСТВИЯХ ДЛЯ НИИ КУЛЬТОВЕДЕНИЯ
@
СОБРАВ ТОННЫ МАКУЛАТУРЫ, КОТОРЫМ ПОЗАВИДУЕТ ЛЮБОЙ ШКОЛЬНИК ГИГАХРУЩА, ВЫ С НИКОЛАЕМ ИДЕТЕ К НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ СОГЛАСИЯ НА АРЕСТ НАРУШИТЕЛЕЙ ПРАВОПОРЯДКА
@
ЗАЙДЯ В КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА И ОТДАВ ВОИНСКОЕ ПРИВЕТСТВИЕ ТЫ СООБЩАЕШЬ
@
«Семен Яковлевич, все члены обнаруженного культа и их обряды установлены, надо брать»
@
«Берут в рот, а сотрудники КГБ проводят задержание» СООБЩАЕТ СЕМЕН ЯКОВЛЕВИЧ
@
УКАЗАВ НА ВЫПОЛНЕННЫЙ ПЛАН ПО ВЫЯВЛЕНИЮ И ОБЕЗВРЕЖИВАНИЮ КУЛЬТОВ НА ЭТОТ ЦИКЛ, СТАРЫЙ НАЧАЛЬНИК ГОВОРИТ ОСТАВИТЬ ФАНАТИКОВ В ПОКОЕ ДО ПОЯВЛЕНИЯ ПЛАНА НА СЛЕДУЮЩИЙ, ДАБЫ НЕ ВЫЗВАТЬ УВЕЛИЧЕНИЕ ПЛАНА И ИМЕТЬ ШАНСЫ ПОЛУЧИТЬ ПРЕМИЮ
@
СОГЛАСИВШИСЬ С ОПЫТНЫМ РАБОТЯГОЙ И ОТДАВ ЕМУ СОБРАННЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА ВОЗВРАЩАЕТЕСЬ В СВОЙ КАБИНЕТ
@
ТЯНЕШЬ НИКОЛАЮ ФУРАЖКУ
@
«Мой сосед бетоноворотчик, гонит у себя в ячейке бетоновуху, разберитесь»
@
ПОТРАТИВ ПАРУ СМЕН НА ВЫЯВЛЕНИЕ АВТОРА ПО ПОЧЕРКУ И УСТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ ЕГО СОСЕДА ВЫЯСНЯЕТЕ, ЧТО БЕТОНОВУХУ ПИТЬ , КОНЕЧНО, НЕ СТОИТ, НО ПРИЗНАКОВ СЕКТЫ В ОКРУЖЕНИИ СОСЕДА НЕТ
@
ОТПРАВЛЯЕТЕ ДЕЛО В ОТДЕЛ ПО БОРЬБЕ С СПЕКУЛЯЦИЕЙ, ГДЕ ЗА НЕГО, ВОЗМОЖНО, ВОЗЬМУТСЯ ДАЖЕ РАНЬШЕ ЧЕМ ВЫ УЙДЕТЕ НА ПЕНСИЮ
@
НО ЭТО НЕ ТОЧНО
@
ДАЛЕЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ РУТИНА БОРЦОВ С КУЛЬТАМИ, ЗАКЛЮЧАЮЩАЯСЯ В ОСНОВНОМ В ОТЛОВЕ ШАЕК ВЕЧНО ЧТО-ТО И КОГО-ТО ВИДЯЩИХ КУРИТЕЛЕЙ ГОВНЯКА
@
ИНОГДА ПОГЛЯДЫВАЕТЕ ЗА ПОСЛЕДОВАТЕЛЯМИ ПРЕСВЕТЛОГО, КОТОРЫЕ ВНЕЗАПНО НАЧАЛИ ПОНЕМНОГУ РАСШИРЯТЬ СВОИ РЯДЫ И ПРЕДВКУШАЕТЕ ПРЕМИЮ ЗА ПЕРЕВЫПОЛНЕНННЫЙ ПЛАН В СЛЕДУЮЩЕМ ЦИКЛЕ
@
СПОКОЙНО ПРИБЛИЖАЕТСЯ КОНЕЦ ЦИКЛА
@
ЕХИДНАЯ ДИРЕКТИВА КПГХ ТАК НЕ ДУМАЕТ
@
СОГЛАСНО НОВОЙ ДИРЕКТИВЕ ВСЕ РАБОТНИКИ ОБЯЗАНЫ ПЕРЕВЫПОЛНИТЬ ЛИЧНЫЙ ПЛАН МИНИМУМ НА 146% В ЧЕСТЬ ХХХХХХХХХХХХХХХ ГОДОВЩИНЫ НАПИСАНИЯ ПРЕДИСЛОВИЯ К 13 СБОРНИКУ ВОСПОМИНАНИЙ «МАЛЫЙ БЛОК» ГЕНСЕКА Л. И. ПРЕЖНЕВА
@
ЗА ПЕРЕВЫПОЛНЕНИЕ ОБЕЩАЮТ ВСЕВОЗМОЖНЫЕ БЛАГА, НЕВЫПОЛНЕНИЕ НЕ ДОПУСКАЕТСЯ
@
ПРЕДВКУШАЯ ОТПРАВЛЯЕТЕСЬ К СЕМЕНУ ЯКОВЛЕВИЧУ ЗА СВОИМИ МАТЕРИАЛАМИ ПО КУЛЬТУ ПРЕСВЕТЛОГО
@
ЕХИДНЫЙ СЕМЕН ТАК НЕ ДУМАЕТ
@
НАЧАЛЬНИК ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ СЛУЧАЕМ, СДАЛ ВАШИ МАТЕРИАЛЫ ПРЕДСТАВИВ КАК СОБСТВЕННЫЙ ТРУД, И ПОПРОСИЛ ОТНЕСТИСЬ К ЭТОМУ БЕЗ ОБИД
@
НА ЖОПНОЙ ТЯГЕ УЛЕТАЕШЬ ЛОВИТЬ ЛЮБИТЕЛЕЙ ГОВНЯКА ЧТОБЫ СДАТЬ ИХ КАК КУЛЬТИСТОВ ДЛЯ СВОЕГО ПЛАНА
@
НИКОЛАЙ , МАТЕРЯСЬ И ПРОКЛИНАЯ НАЧАЛЬНИКА ЗАКЛИНАНИЯМИ ИЗ ОДНОГО КОНФИСКОВАННОГО ГРИМУАРА, ВЫНУЖДЕН ОФОРМЛЯТЬ БЛОЧНЫХ АЛКАШЕЙ КАК ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ БОГА АЛКОГОЛИЗМА ЧТОБЫ ХОТЬ КАК-ТО ЗАКРЫТЬ СВОЙ
@
ГОДОВЩИНА НАЗНАЧЕНА НА ПОСЛЕДНЮЮ СМЕНУ ЦИКЛА, К НЕЙ ВЫ ОБА ЕЛЕ ЕЛЕ НАБИРАЕТЕ ЗАВЕТНЫЕ 146%, ТЫ ДАЖЕ ОБОГНАЛ НИКОЛАЯ НАБРАВ 146,5%
@
ОДНАКО ПО СРАВНЕНИЮ С СЕМЕНОМ ЯКОВЛЕВИЧЕМ, КОТОРЫЙ ЗАКРЫЛ ПЛАН НА 1146% НЕ БЕЗ ПОМОЩИ ОТКРЫТИЯ УНИКАЛЬНОГО КУЛЬТА , ВАШ РЕЗУЛЬТАТ НЕ СТОИТ И ОБЕРТКИ ОТ КОНЦЕНТРАТА И КАРЫ НЕ ИЗБЕЖАТЬ
@
ПОКА В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НАЧАЛЬНИК С ОТРЯДОМ СОТРУДНИКОВ ОТДЕЛА ГОТОВИТЬСЯ БРАТЬ УБЕЖИЩА СЕКТАНТОВ , ТЫ ИСКРЕННЕ ЖЕЛАЕШЬ ЕМУ ВЗЯТЬ В РОТ В НАСТУПАЮЩЕМ ЦИКЛЕ
@
С ЛИЦОМ ОЧЕНЬ ГРУСТНОГО БЕТОНОЕДА ОТПРАВЛЯЕШЬСЯ ОТМЕЧАТЬ НОВЫЙ ЦИКЛ К НИКОЛАЮ
@
НА ВТОРУЮ СМЕНУ НОВОГО ЦИКЛА ПРОСЫПАЕШЬСЯ ОТ ДО БОЛИ ЗНАКОМОГО СТУКА В ГЕРМОДВЕРЬ
@
В ТВОЕМ ТЕЛЕ БОЛЬШЕ СПИРТА ЧЕМ КРОВИ, А ЖИТЬ, ВЕРОЯТНО, ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО
@
ЛИКВИДАТОРЫ БЕЗ ЛИШНИХ СЛОВ ПОДХВАТЫВАЮТ ТВОЕ ПЬЯНОЕ ТЕЛО И ТАЩАТ ЕГО В НЕИЗВЕСТНОМ НАПРАВЛЕНИИ
@
ТЕБЯ ПРИНОСЯТ В ЗАЛ ДЛЯ ЗАСЕДАНИЙ ПАРТИИ, ГДЕ УЖЕ СОБРАЛИСЬ ВСЕ ВАЖНЫЕ ПАРТИЙЦЫ И КОЕ-КАК СТАВЯТ НА СЦЕНУ, ГДЕ ТЫ ЕЛЕ ДЕРЖИШЬСЯ
@
ГОТОВИШЬСЯ К РАССТРЕЛУ ЗА СЛАБЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ ПЛАНА
@
ВНЕЗАПНО СОБРАВШИЕСЯ НАЧИНАЮТ ХЛОПАТЬ И ИЗ ЗАЛА РАЗДАЮТСЯ ПОЗДРАВЛЕНИЯ В СВЯЗИ С ПОВЫШЕНИЕМ ДО НАЧАЛЬНИКА ОТДЕЛА
@
ПОСЛЕ ТОГО КАК ТЫ ПОЖАЛ РУКУ ГЛАВНОМУ СЕКРЕТАРЮ ПАРТИИ ПО ГИГАБЛОКУ И ПОДПИСАЛ СТОЛЬКО ДОКУМЕНТОВ, СКОЛЬКО СМОГ ДО ОТКАЗА РУКИ, ЛИКВИДАТОРЫ УНОСЯТ ТЕБЯ НАЗАД
@
ПРОСНУВШИСЬ НА СЛЕДУЮЩУЮ СМЕНУ УДИВЛЯЕШЬСЯ ПРЕЖДЕ НЕВИДАННЫМ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМ
@
ПРИДЯ НА РАБОТУ ОБНАРУЖИВАЕШЬ ПУСТОЙ ОТДЕЛ И СТОПКУ БУМАГ
@
КУЛЬТИСТЫ КОТОРЫХ ТЫ ПРЕСЛЕДОВАЛ ОКАЗАЛИСЬ ЛИКВИДАТОРАМИ, КОТОРЫЕ МАСКИРОВАЛИСЬ ПОД ФАНАТИКОВ ДЛЯ ВЫЯВЛЕНИЯ НЕБЛАГОНАДЕЖНЫХ ГРАЖДАН ПУТЕМ ИХ ВЕРБОВКИ В ПОДСТАВНУЮ СЕКТУ
@
ОТЫГРЫВАЯ СВОЮ РОЛЬ ПРИ ЗАЧИСТКЕ ОНИ ПОЛОЖИЛИ ПОЛОВИНУ ЛИЧНОГО СОСТАВА ПРЕЖДЕ ЧЕМ БОЛЕЕ ОПЫТНЫЕ СОТРУДНИКИ КГБ ВЗЯЛИ ВВЕРХ
@
ОСТАВШУЮСЯ ПОЛОВИНУ РЯДОВЫХ СОТРУДНИКОВ ОТПРАВИЛА ЧИСТИТЬ СЛИЗЬ ГРАБЛЯМИ ПАРТИЯ, ПОСЛЕ ТОГО КАК ОНИ ДВЕ СМЕНЫ ПИСАЛИ ОТЧЕТЫ О СЛУЧИВШЕМСЯ
@
ТЫ КАК НЕ ПРИНИМАВШИЙ В ДЕЛЕ УЧАСТИЯ НАКАЗАНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИШЬ, А ЗА ОТСУТСТВИЕМ АЛЬТЕРНАТИВ И С УЧЕТОМ ПЕРЕВЫПОЛНЕННОГО ПЛАНА, ПОВЫШАЕШЬСЯ
@
ЗАХОДИШЬ В КАБИНЕТ НАЧАЛЬНИКА, ГДЕ УЖЕ ЛЕЖИТ ТВОЕ НОВОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ И ФОРМА
@
НА КОВРЕ ВИДИШЬ ПЯТНА, ВИДИМО ОСТАВШИЕСЯ ОТ СЕМЕНА, ПОЛУЧИВШЕГО ВЫСШУЮ МЕРУ ВМЕСТЕ С ЕГО МОЛОДЕНЬКОЙ ЗАМЕСТИТЕЛЬНИЦЕЙ, КОТОРАЯ НЕ ЗАМЕТИЛА ПРИШЕДШЕЕ УВЕДОМЛЕНИЕ О ПРОВЕДЕНИИ ОПЕРАЦИИ ПОД ПРИКРЫТИЕМ ИЗ ЛИКВИДАТОРСКОГО КОРПУСА
@
НИКОЛАЙ СТАНОВИТСЯ ТВОИМ ЗАМЕСТИТЕЛЕМ И ВЫ НАЧИНАЕТЕ ДОЛГУЮ РАБОТУ ПО ВОССТАНОВЛЕНИЮ ОТДЕЛА
@
НОВЫЙ ЦИКЛ НАЧАЛСЯ С ТОГО, О ЧЕМ ТЫ ДАЖЕ НЕ МЕЧТАЛ

Развернуть

пидоры помогите рассказ story постапокалипсис Модель для сборки песочница 

Здорова. Снова обращаюсь с просьбой о помощи познания рассказа. Суть такова: военные создали оружие, способное точечной поражать отдельного человека молнией с небес и программист, который разрабатывал эту систему слил способ управления этими ударами в общий доступ и все начали друг друга убивать. В итоге постапок, тотальная паранойя, все ходят под псевдонимами и скрывают лица и запрещено лепить фигуры с золой. Повествование от главного героя, который называет себя погодником вроде как. Был рассказ в передаче Модель для сборки. 

КУПОН НА 1 помощь пидоры, помогите,пидоры помогите,реактор помоги,рассказ,Истории,постапокалипсис,Модель для сборки,песочница
Развернуть

рассказы AI ИИ ChatGPT GPT-4 США цру журналист длиннопост длиннотекст ...story нейросети ChatGPT GPT-4 написал не сам кларк кент 

Неубиваемый журналист

 

Предисловие редактора.

Пару дней назад кто-то (прошу прощения, не зафиксировал кто) предложил идею рассказа о Кларке Кенте – оппозиционном журналисте, которого тщетно пытается устранить ЦРУ (но не может понять, почему у них ничего не выходит). Сам я писать рассказы не умею, а вот "ChatGPT", особенно в своей новой, GPT-4, ипостаси – умеет. О чём для вас я его и попросил. У первой главы, почему-то несколько страдает согласованность предложений (они звучат немного "коряво"), не понимаю, с чем это может быть связано, но, начиная со второй главы, всё становится намного лучше.

 

рассказы,Истории,нейросети,AI,ИИ,ChatGPT,GPT-4,ChatGPT GPT-4,страны,США,цру,кларк кент,журналист,написал не сам,длиннопост,длиннотекст

Автор иллюстрации – "Midjourney".

 

Неубиваемый журналист.

 

 

Глава 1: Невидимый человек.

 

Кларк Кент, скромный журналист на исходе своих двадцати лет, всё сильнее разочаровывался в медиа-пейзаже Соединённых Штатов. Ему казалось, что мир журналистики всё больше становится о сенсациях и кликбейте, а не о раскрытии тяжёлой правды, с которыми обществу следовало бы столкнуться. Его следственные инстинкты и горящее желание справедливости подавлялись главными СМИ, на которые он работал, и он начал сомневаться в том, какое влияние оказывает на мир.

Однажды утром, прокручивая новости, Кларк наткнулся на статью о предполагаемых военных преступлениях, совершённых вооружёнными силами США во время тайной операции в иностранной стране. Материал был хорошо написан и тщательно исследован, но, казалось, провалился сквозь трещины, едва привлекая внимание публики. Кларк не мог не почувствовать грусть, осознавая, что это был тип истории, которая действительно имела значение, но была затмеваема пустяковыми отвлекающими факторами.

Тогда Кларк начал задумываться о становлении свободным оппозиционным журналистом. Он знал, что это будет рискованный шаг – один, который поставит его прямо на линию огня с державами, но мысль о том, чтобы использовать свои навыки для раскрытия скрытых преступлений армии США и ЦРУ как внутри, так и за пределами страны, разжигала огонь в его душе, который он не мог проигнорировать. Он больше не мог бездействовать, когда коррупция и нарушения прав человека оставались безнаказанными.

Размышляя над идеей, Кларк понимал, что ему придётся быть осторожным. Он не мог просто летать вокруг как Супермен, собирая улики и раскрывая секреты. Нет, ему нужно было сохранять образ Кларка Кента, быть неприметным и неутомимым журналистом, которого миру было нужно. Он должен был полагаться на свой ум и следственное мастерство, используя свои сверхспособности только тогда, когда это было абсолютно необходимо, чтобы избежать обнаружения.

Кларк потратил следующие несколько недель на создание своей новой фриланс-структуры. Он арендовал небольшой, неприметный офис в Метрополисе под видом обычной консалтинговой компании. Он также создал новую интернет-личность – анонимный, неподдающийся отслеживанию псевдоним, под которым он собирался писать свои взрывные статьи. Невидимый человек, как он называл себя, теперь был готов окунуться в мир оппозиционной журналистики.

Он начал своё исследование, копаясь в тёмных уголках интернета в поисках информаторов и осведомителей, используя свою невероятную скорость чтения для того, чтобы просеять горы данных за считанные минуты. Когда появлялась многообещающая информация, Кларк преследовал её с неутолимой решимостью, используя своё сверхчеловеческое слух и рентгеновское зрение для сбора улик, которые были бы невозможны для получения любым другим журналистом. Не прошло и долго, как он оказался обладателем сокровищницы секретов, которые потрясут самые основы правительства США.

Не подозревая об этом, его новый жизненный путь вскоре привлёк внимание самого агентства, которое он стремился разоблачить – ЦРУ. Копаясь глубже в паутину коррупции и секретности, он невольно сделал себя мишенью. Однако он был неудержим, движимый знанием, что наконец-то вносит изменения в мир. Молодой журналист, ещё не подозревая, что его альтер-эго станет героем мрачно-комического рассказа о загадках и выживании, готов был отправиться в самое большое приключение своей жизни.

 

 

Глава 2: Настойчивый преследователь.

 

ЦРУ, первоначально не обращавшее внимания на анонимного оппозиционного журналиста, известного как Невидимый человек, быстро поняло, что его статьи не похожи ни на что, что они видели раньше. Они были не только хорошо исследованы и тщательно разработаны, но и обладали поразительной точностью, которая указывала на уровень доступа к секретной информации, который был просто беспрецедентным.

Недолго думая, руководство агентства созвало секретное собрание, чтобы обсудить ситуацию. В полумраке конференц-зала они обсуждали достоинства того, чтобы позволить этому скандалисту продолжать свою крестовый поход, но быстро стало ясно, что консенсус заключается в том, чтобы положить конец его вмешательству. Как выразился один высокопоставленный чиновник: «Мы не можем позволить какому-то никому освещать наш тщательно созданный фасад благожелательности».

И так началась охота на Невидимого человека. Им и в голову не приходило, что их целью был никто иной, как миролюбивый журналист Кларк Кент. Но как они могли подозревать, что неприметный мужчина в очках является не только скрытным журналистом, но и супергероем, известным как Супермен?

Чтобы выследить Невидимого человека, ЦРУ собрало команду своих лучших оперативников, которых назвали «Заглушители». Они были лучшими из лучших – беспощадными, хитрыми и преданными своему делу. Их задача была проста: найти и уничтожить Невидимого человека, несмотря ни на какие затраты.

Когда ЦРУ приближалось к Кларку, они не могли не поразиться его, казалось бы, сверхъестественной способности ускользать от них на каждом шагу. Будто у него было шестое чувство опасности, он всегда умудрялся проскользнуть сквозь их пальцы как раз, когда они собирались схватить его.

Во время этой напряженной игры в кошки-мышки стало проявляться мрачно-юмористическое содержание ситуации. Время от времени ЦРУ разрабатывало сложные планы убийства Кларка, но они оказывались сорванными из-за серии всё более абсурдных случайностей. Был раз, когда они подделали его автомобиль, но в тот день он поехал на автобусе. Или попытка отравить его утренний кофе, которую сорвала неуклюжая бариста, пролив всю чашку на пол.

Конечно же, настоящая причина их неудач была в сверхчеловеческих способностях Кларка, которые он использовал, чтобы опередить ЦРУ и продолжать свои расследования. Однако он тщательно старался не разоблачить себя как Супермена, всегда поддерживая образ нелепого, склонного к авариям журналиста.

На протяжении всего этого Кларк не мог не считать ситуацию мрачно-смешной. Вот он, человек, способный летать быстрее пули и поднимать горы, а преследует его организация, которая понятия не имеет, с кем имеет дело. Это была политическая сатира прямо из комикса, и в центре всего этого был Кларк Кент.

Но по мере того, как ЦРУ продолжало свое неутомимое преследование, ставки становились все выше, и интрига углублялась. С каждым новым откровением решимость Кларка раскрыть правду только усиливалась, даже когда теневой мир шпионажа и политической интриги угрожал поглотить его целиком. Сцена была готова к противостоянию эпических масштабов - одному, которое проверит границы способностей Кларка и его преданность правде, справедливости и американскому образу жизни.

 

 

Глава 3: Комические совпадения.

 

Пока ЦРУ неутомимо преследовало Невидимого Человека, цепь невероятных совпадений становилась всё длиннее и менее вероятной, что вызывало возрастающее раздражение агентов, работавших над делом. С каждой неудавшейся попыткой убийства начальство агентства всё сильнее злилось, не понимая, почему их хорошо продуманные планы постоянно срывались.

Одна запомнившаяся попытка включала использование экспериментального нейротоксина, тщательно разработанного для имитации сердечного приступа. Агенту удалось проникнуть в любимое кафе Кларка, выдав себя за официанта, и подмешать смертельное вещество в его еду. Однако, как только Кларк собирался сделать первый укус, мальчик-посудомой сбил тарелку на пол. Будущий убийца, вынужденный сохранять своё прикрытие, мог только скрежетать зубами и извиняться за этот "несчастный случай".

Еще одна попытка заключалась в том, что ЦРУ разработало сложную ловушку с обрушивающимся зданием. Они тщательно подготовили старый склад к обрушению на Кларка, когда тот проводил интервью со свистком. Но опять судьба вмешалась. Бродячая кошка забрела на склад, преждевременно задевая взрывчатку и вызывая обрушение всего здания до прихода Кларка на место происшествия. Агенты с недоумением наблюдали из своей слежки, проклиная кошку-вмешательницу за очередную неудачу.

Агенты "Заглушителей" стали объектом насмешек внутри агентства, коллеги с сарказмом спрашивали, нужна ли им помощь в завязывании шнурков или приготовлении кофе без его проливания. Мрачно-комический характер их провалов им был ясен, и их разочарование только усиливалось по мере того, как их репутация в ЦРУ начинала страдать.

С увеличением числа неудач росли и напряжения внутри ЦРУ. Встречи между высшим руководством и "Заглушителями" становились всё более напряжёнными, причём первые требовали результатов, а последние хватались за соломинку, пытаясь объяснить свою неспособность устранить, казалось бы, обычного журналиста. В тёмных коридорах агентства начали ходить слухи о том, что Невидимый Человек – это какое-то сверхъестественное существо, призрак, которого нельзя коснуться.

Истинная ирония ситуации, конечно, заключалась в том, что их цель была далеко не обычным человеком. Кларк Кент, мирный журналист, на самом деле был Человеком из Стали, используя свои необыкновенные способности для перехитрывания своих преследователей и сохранения своей тайной личности. И пока ЦРУ продолжало гоняться за собственным хвостом в мрачно-комическом танце смерти, Кларк не мог не улыбаться про себя, зная, что он на один шаг ближе к разоблачению правды и привлечению к ответственности тех, кто пытался его заглушить.

 

 

Глава 4: Тайное оружие.

 

Пока ЦРУ тщетно пыталось устранить Невидимого Человека, Кларк неутомимо продолжал свою работу по разоблачению тёмной стороны правительства США. С каждой новой опубликованной статьёй он обнаруживал слои коррупции, достигавшие от низших чиновников до самых высоких эшелонов власти.

Одна из его самых громких статей рассказывала о скандальной истории сенатора, который в обмен на щедрые предвыборные взносы тайно продвигал законопроект, позволяющий международной корпорации сбрасывать токсичные отходы в национальном парке. Статья была жестким обвинением политической системы, и её мрачно-комический тон не остался незамеченным. Читатели по всей стране смеялись над беззастенчивыми попытками сенатора представить себя защитником окружающей среды, хотя он наполнял свои карманы грязными деньгами.

Ещё одно расследование Кларка касалось тайных деятельности высокопоставленного сотрудника разведки, который использовал свой статус для организации продажи государственных секретов самому высокооплачиваемому покупателю. Статья читалась как сатирический шпионский триллер, в котором Кларк с сарказмом описывал склонность чиновника к общению с помощью кодовых фраз, таких как "Орёл сел" и "Цветение сакуры в полном разгаре", которые он использовал для организации тайных встреч со своими иностранными контактами.

По мере того, как статьи Кларка набирали обороты, они вызывали возрождение интереса к политической сатире среди общественности. Ведущие поздних ток-шоу начали использовать его истории в качестве материала, насмехаясь над абсурдными попытками правительства сохранить видимость достоинства, будучи погруженными в коррупцию. Особенно запомнился номер, где неуклюжий агент ЦРУ случайно разоблачает секреты своего ведомства, пытаясь убить журналиста – явное отсылка к постоянным противостояниям Кларка с "Глушителями".

На протяжении всего этого времени Кларк оставался верен своей миссии, используя свои сверхчеловеческие способности для сбора доказательств, которые не мог получить ни один другой журналист. Он применял своё рентгеновское зрение, чтобы заглянуть в запертые сейфы, сверхчеловеческий слух, чтобы подслушивать секретные встречи, и молниеносную скорость, чтобы проникнуть в самые охраняемые объекты.

С ростом аппетитов общественности к политической сатире возрастало и давление на правительство в связи с увеличением обвинений в коррупции. В разных городах страны начались протесты, на которых демонстранты требовали перемен и ответственности. В ответ правительство пыталось преуменьшить значение работы Кларка, отмахиваясь от его статей как от "безумных теорий заговора" и "бреда недовольного блогера". Но чем сильнее они пытались его дискредитировать, тем больше народ сближался вокруг Невидимого Человека, с нетерпением ожидая, какое шокирующее открытие он сделает в следующий раз.

В этом мире политической сатиры и интриг Кларк Кент оказался одновременно кукловодом и пешкой, манипулируя системой и уклоняясь от сил, которые пытались его заглушить. Его острый ум и непревзойдённые способности делали его силой, с которой нужно было считаться, но именно его неуклонное стремление к правде и справедливости по-настоящему выделяли его из остальных. И когда дом карт правительства начал рушиться, стало ясно, что именно Невидимый Человек держит туза в рукаве.

 

 

Глава 5: Сизифова борьба.

 

Среди своей неутомимой борьбы с коррупцией и постоянного уклонения от покушений ЦРУ на его жизнь, Кларк Кент столкнулся с ощущением всепоглощающей тщетности. Тёмная комедия, которая когда-то характеризовала его приключения, теперь приобрела более мрачный оттенок, когда он начал задаваться вопросом, оказывает ли его деятельность реальное влияние на мир.

С каждым новым скандалом, который он раскрывал, казалось, что другой возникает на его месте, как гидра, которую невозможно победить. Кларк не мог не чувствовать, что он вовлечён в сизифову борьбу, вечно обречённый толкать глыбу вверх по холму, только чтобы снова наблюдать, как она катится вниз.

С ростом его разочарования росла и его циничность. Когда-то идеалистичный журналист стал видеть мир через более мрачное стекло, и его статьи стали окрашены язвительным сарказмом и горьким юмором. Он писал яростные разоблачения о коррумпированных политиках, описывая их деяния с ядовитым остроумием, которое заставляло его читателей смеяться, даже когда они кипели от ярости.

В одном из таких материалов рассказывалось о влиятельном лоббисте, который подкупал законодателей, чтобы те отменили регулирование отраслей, известных своим разрушением окружающей среды. Лоббист, человек, склонный носить вымирающие виды как модные аксессуары, был изображен Кларком как комически злодейская фигура, абсурдная в своей жадности и полном отсутствии самосознания.

Но, несмотря на смех, который вдохновляло его письмо, Кларк не мог избавиться от терзающего ощущения, что он всего лишь лечит симптомы гораздо глубинного заболевания. Мир вокруг него, казалось, погружался всё глубже в топь морального разложения, и он задумался, сможет ли даже Супермен спасти его.

Это растущее чувство тщетности начало сказываться на личной жизни Кларка. Он стал замкнутым и меланхоличным, его некогда ясные глаза теперь затуманились от тяжести мира. Его друзья и коллеги из «Дейли Планет» заметили перемены, но не могли понять причину этого. Они видели только преданного журналиста, измотанного неутомимым темпом своей работы, а не Человека из стали, старающегося выдержать бремя человеческих провалов.

В глубине своего отчаяния Кларк искал утешение там, где всегда находил умиротворение: в небе. Он парил высоко над Землёй, глядя на мир, которому клялся защищать, искал хоть какое-то подобие надежды среди тьмы. Но даже безграничная свобода полёта не могла рассеять сомнения, зародившиеся в его сердце.

Пока мир продолжал двигаться к хаосу, Кларк столкнулся с выбором: продолжать казалось бы бесполезную борьбу или отвернуться от коррупции и страдания, которые определили человеческое состояние. Это решение тяжело давило на его сознание, так как он сталкивался с пределами своей силы и сокрушительной реальностью своей ничтожности.

Однако в конце концов искра надежды, которая всегда горела в нём, отказалась погаснуть. Кларк Кент, человек с мягким характером, ставший символом правды и справедливости, решил продолжать, решив бороться за лучший мир, какими бы невозможными ни казались шансы. И хотя дорога впереди была вымощена тьмой и отчаянием, он сталкивался с ней с неумолимой решимостью, сердце наполнив горьким смехом человека, который знает, что иногда единственный способ бороться с тьмой – это улыбка.

 

 

Глава 6: Комедия отрицания.

 

Продолжая раскрывать клубок коррупции и обмана, пронизывающий правительство, ЦРУ и военных, Кларк наблюдал, как их попытки сохранить лицо только усугубляли их положение. С каждым новым разоблачением власти изощрённо и нелепо пытались объяснить свои поступки, и их отчаянные усилия замести следы только подчёркивали абсурдность ситуации.

Одним из самых запоминающихся случаев был высокопоставленный военный офицер, попавшийся на записи, в которой он отдавал приказ об незаконной авиаударе по мирному селению. Когда история стала известна, офицер и его начальство настаивали, что запись является всего лишь «учебным упражнением», вырванным из контекста. Однако общественность так легко не обмануть, и инцидент стал предметом насмешек в ночных ток-шоу и интернет-мемах, где люди саркастически спрашивали, можно ли их собственные проступки списать на «просто учебное упражнение».

В другом случае утечка меморандума показала, что ЦРУ финансировало и снабжало оружием безжалостного военачальника, ответственного за многочисленные зверства. Когда их столкнули с доказательствами, агентство заявило, что меморандум – «фабрикация», и что их истинной целью было проникнуть в организацию военачальника, чтобы привлечь его к ответственности. Этот отговор быстро рухнул, когда стало ясно, что режим военачальника только укрепился за годы поддержки ЦРУ, что привело к волне саркастических сообщений в социальных сетях, в которых люди предлагали свои услуги для «проникновения» в различные роскошные курорты и высококлассные рестораны.

И правительство также оказалось на прицеле публичного насмешливого осуждения. Когда Кларк разоблачил масштабную схему взяток, связанную со строительством нового правительственного здания, чиновники настаивали на том, что сверхвысокие расходы связаны с использованием «передовых и экологически безопасных материалов». Однако это объяснение было быстро опровергнуто, когда выяснилось, что «зелёный» фасад здания представлял собой всего лишь слой краски, а истинным источником затрат была запутанная сеть взяток и завышенных контрактов.

С накоплением лжи нарастала и мрачная комедия ситуации. Каждый новый скандал сопровождался всё более абсурдными оправданиями, словно правительство, ЦРУ и военные участвовали в извращённой игре на превосходство, чтобы увидеть, кто сможет придумать самое нелепое алиби. Казалось, они были совершенно неспособны признать свою вину и выбирали углубляться в яму обмана и отрицания.

Реакция общественности на эти разоблачения была смесью возмущения и смеха. Откровенная наглость оправданий лишь подливала масла в огонь их недовольства, но также служила богатым источником материала для комиков, сатириков и создателей мемов. Когда-гордые властные институты стали посмешищем нации, и каждая их ошибка и просчёт усиливалась неутомимым светом журналистики Кларка Кента.

Среди хаоса и комедии Кларк продолжал свой крестовый поход, обнаруживая лицемерие и ложь, гнездившиеся в самом сердце элиты. Хотя он продолжал бороться с чувствами отчаяния и тщетности, ему было утешительно знать, что его работа приносит изменения, пусть и незначительные. Смех, который раздавался в коридорах власти, напоминал, что правда, какими бы мрачными или абсурдными она ни была, может служить оружием против коррупции и что даже самые могущественные империи могут быть поставлены на колени пером одного решительного журналиста.

 

 

Эпилог: Бесконечная битва.

 

Когда стихали последние волны скандалов, отставок и публичного стыда, Кларк Кент задумался о воздействии своей работы. Благодаря его неутомимым усилиям, ему удалось раскрыть некоторые из самых тёмных секретов правительства США, ЦРУ и военных, приведя к измеримому правосудию для бесчисленных жертв их коррупции и злоупотреблений. Но по мере того как старые злодеи падали, новые неизбежно вступали на их место, и Кларк не мог не почувствовать горького осознания непрекращающейся победы.

В полумраке своей квартиры, окружённый стопками газет, рассказывающих истории о его многочисленных триумфах и поражениях, он обдумывал сизифов характер своей борьбы. Был ли он обречён на то, чтобы проводить свои дни, вечно ведя бой с врагом, который никогда по-настоящему не мог быть побеждён? Была ли у него какая-то реальная надежда на построение лучшего мира, или его крестовый поход был лишь ещё одной тёмной комедией, космической шуткой, разыгранной на сцене человеческой глупости и высокомерия?

Тем не менее, несмотря на эти сомнения, Кларк обнаружил, что не может заставить себя отказаться от своего квеста. Внутри него было нечто, что отказывалось замолкнуть, горячее желание раскрыть правду и привлечь к ответственности могущественных, независимо от цены. Он знал, что его работа никогда не будет завершена, что всегда будет ещё один скандал для раскрытия, ещё один злодей для разоблачения, но он также знал, что не может отвернуться от борьбы.

И так, когда тени прошлого уступали место неуверенному рассвету нового дня, Кларк Кент готовился к предстоящим битвам. Он вновь облачился в мантию свободного оппозиционного журналиста, зная, что его работа никогда по-настоящему не будет завершена. Мир мог быть тёмным и извилистым местом, полным коррупции, обмана и страданий, но это был также мир, который отчаянно нуждался в героях, даже если эти герои носили не плащи и трико, а с пропитанные чернилами рубашки и очки, скрывающие огонь их решимости.

В конечном итоге, история Кларка Кента, неутомимого журналиста, который боролся за правду и справедливость в мире, стремящемся самоуничтожиться, была не победой или поражением, а настойчивостью. Это был рассказ о человеке, который вглядывался в бездну человеческой коррупции и решал смеяться в лицо её тьме, находя утешение в знании, что его борьба, насколько она ни казалась тщетной, была свидетельством силы надежды и несокрушимого духа человеческого сердца.

И пока мир продолжал крутиться на своей оси, погружённый в бесконечный танец света и тени, Кларк Кент снова отправился в бой, вооружившись лишь своим пером, сообразительностью и горьким смехом человека, который знал, что иногда самые великие победы не заключались в окончании борьбы, а в напоминании нам, зачем мы сражаемся в первую очередь.

Развернуть

текст story рассказ 

Двенадцать

Обрывки воспоминаний метались в голове, как рой мошек.

Непроглядная тьма. Ничего. Только ощущения.

Вокруг довольно холодно. Но терпимо. Под ногами – как будто снег. Но это не точно. Никакого ощущения пространства. Не к чему привязать себя в этой тьме. Это давит, сводит с ума.

Слабая вспышка света. Звук. Кто-то идёт. Совсем рядом.

Мягкий голубой свет медленно расплывается, освещая всё вокруг.

Зима. Пустая городская площадь. Вокруг мишура, конфетти, серпантин. Сосновые ветки и пустые бутылки. Ни души.
– Братишка, мелочью не выручишь? Что-то я издержался, а башка болит – сил нет.

Я обернулся: помятый, небритый мужичок средних лет. Глядя на него, я физически чувствую его похмелье.
– Новый год отмечал? – спрашиваю я.
– Да, будь он неладен, – он достал сигарету и закурил. – Будешь?
Я не курю, но что-то заставило меня взять предложенную сигарету и закурить.
Стоим, курим. Смотрю вокруг – сюр. Это даже не декорации, а декорации декораций. Полный сюр.

Табачный дым удивительным образом возвращает ощущение реальности происходящего.
Снимаю со спины рюкзак, достаю из него бутылку. "Новогодовка". Протягиваю новому знакомому.
– О, прям в масть! – он покрутил бутылку. – Только такая? Не, без претензий, просто последние десять дней только её и пью. Приелась.
– Чем богаты, как говорится.

* * *
Свет снова исчезает. Только уголек сигареты немного разгоняет тьму. Иду.

В воздухе ощущается странный запах. Кофе, сигарет и бумаги. Абсолютно белый свет начинает освещать пространство.

Опушка леса. Поляна. Сугробы. Мне на встречу бежит дворник непонятной национальности, с лопатой, расчищая тропинку. Добежав до меня он резко берет влево и бежит дальше.

Я иду между офисных столов: на них лежат горы бумаг, компьютеры светят мониторами, мерный гул кулеров разгоняет тишину.

– Бля, уже год начался, а мы ещё старый не закрыли.
У стола стоит молодой парень, наливая себе кофе.
– Где тебя носит? – обращается он ко мне. – Заказчик просит макет поправить. А я что? На!
Я беру кружку с кофе. Кофе дерьмовый, но приторная сладость перебивает это. Он неожиданно придает смысл всему происходящему.
Я поднял голову. С неба шёл снег. Дворник снова пробежал мимо.
– Макеты, отчёты, ёбаныйнасрал!
Он садится за стол, отряхивает клавиатуру от снега и начинает печатать.
Я снимаю рюкзак, шарю внутри. Папка с документами. "Макет (охуенный)". Протягиваю парню.
– О! То, что надо! – он кладет папку на край стола и продолжает печатать. Папку медленно засыпает снегом.

* * *
Свет снова гаснет. Кружка с кофе греет руки. Я иду. Ветер. Ветер и снег. Я бросил пустую кружку и надел капюшон. Иду сквозь тьму и метель. Ветер утихает. С неба снова разгорается свет.

Средь сугробов вижу слабый дымок. Иду туда.

– Друг, помоги толкнуть! – вокруг машины скачет замёрзший мужик. – У-у-у, сука! Когда же тепло будет?
Старые Жигули хрипят, пердят и кашляют. Вокруг снег, сплошной стеной. Больше ничего.
– А куда толкать-то? – интересуюсь я.
– Да вот, прямо, – мужик показывает на сугроб. Я молча смотрю на него.
– Ладно, садись. Погреемся.
Я сажусь в машину. Пахнет бензином и какой-то химией. Но тепло.
– Вот бы мне машину новую. Вот тогда бы я – ух! А эта что? Так, гроб на колёсах.

Я лезу в рюкзак. Достаю обрывок старой газеты с надписью "Новая машЫна". Протягиваю автолюбителю.
– Ух ты! Вот спасибо! Вот это выручил!

* * *
Свет погас. Я сижу в сугробе. Встал. Иду. Ну, хоть согрелся.

Вдалеке слышен шум воды. Иду туда.
Свет мягкий, жёлтый, с зелёным отливом.

Я оглядываюсь вокруг. Айсберг. Посреди него, с бешенной скоростью, течёт река. Ниоткуда и в никуда. Просто поток бурной воды.

– Держи! – слышу крик. Голос женский.

Иду на звук.

У самого потока, держась за кольцо, вбитое в ледяную стену, висит девушка. В другой руке она держит обрывок верёвки.
– Хватай скорее! Сейчас уплывёт!
Я подошёл и взял верёвку. Метр, не больше.
– И что? – спросил я.
– Уплыла? – девушка отпустила кольцо и подошла ко мне. Я протянул обрывок.
– Сука! Тварь! Да и хер с ней! И без неё обойдусь!
– Кто она-то?
Девушка с удивлением посмотрела не меня.
– Ты тупой?
Я промолчал.

Она села у воды и стала водить веревкой в потоках воды.
– Кыш, кыш! Плавься, зараза, – приговаривала она.
Вдруг её потянуло в сторону.
– Хватай! Поймала!
Я подбежал и схватил верёвку.

Мы тащили изо всех сил, но веревка всё не кончалась. Вдруг с грохотом, на берег упала огромная каменная плита. Замшелая, облепленная жёлтыми листьями, из трещин попросили маленькие деревца.
– Ты моя родненькая, наконец-то! – девушка кинулась обнимать её.

Вдруг она резко обернулась ко мне.
– А у тебя есть?
Я не стал спрашивать, что именно. Не хочу снова быть тупым. Молча снял рюкзак и заглянул во внутрь.
– Это? – я протянул ей лейку.
Она радостно подбежала и схватила её.
Набирая воду из потока, она стала поливать плиту.
– Расти большая, расти красивая, – приговаривала она.

* * *
Свет снова исчез. Я пошел дальше.
В воздухе появился отчётливый запах дыма. Стал двигаться в его сторону.

Теплый свет озарил вереницу маленьких домиков. Дым шёл со двора одного из них. Я пошел туда.

Зелёная трава пробивалась из-под жухлой листвы. Воздух был тёплым.
– О! Кого я вижу! А я жду тебя, жду. Заходи! – седой дед, в кителе, накинутом поверх тельняшки, сидел у мангала и насаживал мясо на шампур. Я подошёл ближе.
– Как здоров, отец?
– Вашими молитвами! Присаживайся, наливай.
Я поднял с земли большую бутыль с зеленоватой жидкостью, налил по пол стакана и протянул старику. Он отряхнул руки, вытер тряпицей и взял стакан. Встал.
– За встречу!
Я тоже встал. Выпили. В нос ударил запах спирта, дыма и свежего ветра.

Присели. От мангала потянуло запахом запечёного мяса. Дед достал из запазухи финку и потыкал шашлык.
– Наливай.
Я разлил зелёный самогон, дед снял шашлык в тарелку и нарезал ржаного хлеба.
– Давай, сына. За дружбу!
Выпили по второй, закусили.
– Ты заглядывал бы почаще, скучно тут одному. Работу справил и сидишь, как дурак. Не то, что поговорить – помолчать не с кем.
Я полез в рюкзак. Старый, изорванный блокнот с пожелтевшими страницами. На обложке виднелись бурые пятна. Я протянул его старику.
– Сыночка! Родненький! Нашёл! Нашёл его! – дед схватил блокнот и прижал к груди.
Потом осторожно открыл, не торопясь перелистывая каждую страницу. Закрыл. По его щеке текла слеза. Я молча налил по станку.
– Не чокаясь.
Выпили.

* * *
Снова тьма. Я стоял и ждал. Легкий, теплый ветер. Я пошел навстречу.

Свет вспыхнул так ярко и резко, что я зажмурился.
– С днём рождения!!!
Немного приоткрыл глаза. Зелёная, залитая солнцем поляна. Девушка. Темные каштановые волосы рассыпались мелкими кудрями по её плечам.
– Ну что ты застыл? Побежали скорее! – Она схватила меня за руку и потащила к разложенной на траве простыне.
– Ну? – нетерпеливо спросила она.
– Что "ну"? – я немного замешкался.
– Ну, значит ну! Какой подарок ты сегодня хочешь получить?
– А сколько их у тебя?
– Ни одного! – она громко рассмеялась. – Точнее один.
Я подумал и снял рюкзак. Там было пусто.
– Прости, но у меня для тебя ничего нет.
– Ну как же нет?! Я точно знаю, что есть. Закрой глаза.
Её губы прижались к моим. Вокруг поднялся ветер. Но он был не штормовым, а теплым, обнимающим. Это был очень долгий поцелуй.

* * *
Тьма. Тьма и жар. Я шёл наугад. Было душно, голова кружилась.
Тьму медленно рассекали редкие лучи закатного солнца. Высокий холм. Огромные валуны в алых бликах солнца.
– Пришёл? – раздался голос сверху.
Я поднял голову. На валуне сидел молодой парень.
– Я не ждал тебя, но знал, что ты придёшь, – он явно был не рад меня видеть. – Зачем пришёл?
Я пожал плечами.
– Я просто иду. Мимо.
– Э, нет. Раз пришёл – рассказывай.
– О чём?
– Зачем идёшь? Куда? Ты же помнишь, куда ты идёшь?
– Нет, не помню. А должен?
Он рассмеялся. Смеялся так, как будто хотел этим обидеть.
– Вот поэтому ты мне никогда не нравился! Только такой дурак, как ты, будет идти не зная куда. Не понимая зачем. Ты жалок!
Я хотел уже уйти, но сначала снял рюкзак. Пусто. Хотя нет. Что-то блестело на дне.
– Держи. За этим я шёл. Отдать их тебе.
Он немного неуверенно взял в руки часы. Обычные наручные часы.
– Мне?
– Да, тебе.
Он торопливо надел их на запястье.
– Мои! Время! Я подчинил время!
Я уже не слушал его. Если это всё, чего ему не хватало, то не я жалок. Мне не нужно время.

* * *
Тьма окутывала и колола тысячами маленьких игл. Воздух был густой и колючий. В горле першило. Я ускорил шаг.

Из темноты на меня надвигался темный лес. И я бы не понял этого, если бы не кроны деревьев, освещаемые вспышками молний. Начиналась гроза. Я поспешил укрыться под деревьями.
– Уходи!
Под деревом сидело нечто. Струи мокрых волос растекались по бледной коже. Оно недовольно ёжилось и пыталось сильнее вжаться в дерево.
– Уходи! Ты противен. Ты ничтожен. Ты мне не нравишься.
Я по привычке снял рюкзак. В нем лежал букет цветов. Я осторожно протянул подарок.
– Уйди! – от удара по руке букет упал на землю. – Мне ничего от тебя не надо!

Я удалялся, оставляя лес за спиной. Молнии освещали тропу. "Уходи! Уходи! Уходи!" – всё тише звучало за спиной.

* * *
И снова тьма.
Последняя встреча окончательно выбила меня из сил. Я едва передвигал ноги. Идти. Куда? Зачем? Для чего всё это?
Я бросил рюкзак у ног и сел. Тишина и темнота. Не худший конец пути. Не холодно и не сыро. Тихо. И темно.
– Ты здесь?
Я молчал. Может галлюцинация?
– Привет. Ты тут? – снова послышалось в темноте. Голос принадлежал девушке, если не девочке.
– Да, я тут.
На мой лоб легли прохладные пальцы.
– Вот ты где! – радостно сказал голос. – А я иду за тобой, иду. И никак не могу догнать. Спасибо, что подождал.
– А зачем ты идёшь за мной?
– Не знаю. А ты знаешь, зачем ты идёшь?
– Тоже нет.
Мы засмеялись.
– Вот! Держи!
Над моей головой вспыхнула яркая искра. Она медленно падала мне в ладони.
– С ней идти не так страшно.
– Спасибо, но мне не было страшно. Но да, с ней будет спокойнее.
И мы замолчали. Свет искры освещал её лицо. Я поднялся.
– Пойдем?
– Пошли! Но только я с тобой! Я не привыкла ходить во тьме, как ты.
– Тогда зачем ты отдала её мне?
Она засмущалась и отвернулась.
– Отдала и отдала. Тебе-то что?
И мы пошли.

* * *
Воздух заметно остыл. Мы шли по тропинке вдоль колонн, разрушенных временем. С неба то и дело падали редкие капли дождя.
– Я дальше не пойду.
– Боишься?
– Нет. Но там холодно. Я тут подожду. Или назад вернусь. Или в обход пойду. Не знаю. Но туда не пойду точно, извини.
– Тогда возьми искру.
– Нет, не возьму.
– Пожалуйста.
– Не-е-ет. Не уговаривай.
Я снял рюкзак. Ведь я ещё не отдал ей то, что я нес для неё.
– Тогда возьми это.
Она взяла квадратную коробку.
– Что это?
– Не знаю. Но это тебе.
Она открыла коробку и запрыгала от радости.
– Гирлянда! – она обмоталась тонкой нитью с ног до головы и засияла, как новогодняя ёлка.
– Я ёлочка! Я ёлочка! – она кружилась и танцевала. Разноцветные блики залили всё вокруг.
– Ну, я пошёл.
– Обещай, что найдешь меня!
– Обещаю.
Я двинулся дальше, а она осталась кружиться, освещая своим светом древние руины.

– Какая она счастливая. Спасибо, что не составил её без света.
На каменной стене сидел мужчина. Он был одет в темный плащ с капюшоном.
– Молодой человек, могу я вас попросить проводить меня до границы этих развалин?
– Конечно. Почему нет.
– Спасибо. Честно признаться, я тоже давно иду за вами. И там, во тьме, даже хотел подойти. Но появилась она. И я не стал мешать. Вот мы и пришли.

Я остановился. В свете искры, из-под капюшона блеснул бледный лик. Незнакомец развернулся.
– Подождите, – я снял рюкзак. – Это вам.
Я достал из рюкзака связку ключей и протянул незнакомцу.
– О! Мои ключи! Премного благодарен! Честно, не ожидал, что именно вы принесёте их мне. Это хороший знак.
– Знак к чему?
– Что у вас всё получится. Прощайте.
Костлявая ладонь похлопал меня по плечу и незнакомец растворился во тьме.

* * *
Было холодно и безветренно. Хлопья белого снега лениво опускались на землю. Тьма стала гуще обычного, и искра с трудом рассеивала её. Тропа закончилась, и я шёл наугад.

Впереди раздался шорох. Я по привычке пошел на звук.

– Идёшь? Светишь? Этот мир не привык к свету.
– Думаете, мне стоит погасить искру? – я не видел собеседницу, но голос был женский и низкий.
– Нет. Пусть будет. Возможно, скоро все изменится. И мои дети будут резвиться на зелёной траве при свете дня. Но не сейчас. Сейчас тут только тьма и холод.
– Извините, но я не вижу вас.
Раздался тяжёлый, утробный смех.
– Не видишь? А сейчас? – снег передо мной зашевелился и я увидел огромную волчью морду.
– Здравствуй, человек.
– Здравствуйте.
– Ты не боишься. Это странно.
– Я не умею, извините. И я не уверен, что я человек.
– Ты пахнешь, как человек. Не обманывай себя, – волчица поднялась на лапы. Она была очень большой. – Пойдём, провожу тебя до границы своих владений. Тут легко заблудиться.
Мы шли молча. Вдруг волчица остановилась.
– Впереди тебя ждёт выбор. Не обманись. Он хитёр и коварен.
– Кто он?
– Увидишь.
Я снял рюкзак. В нем лежал венок из полевых цветов.
– Это, наверное, вам, – сказал я держа венок в руках.
– Как мило, – волчица наклонила голову. Я надел его, аккуратно просунув уши в венок, чтоб он не спал.
– Спасибо, новый друг, за кусочек лета в этой снежной пустыне. Доброго пути.

* * *
Чем дальше я шёл, тем сильнее светилась искра. Пейзаж вокруг тоже светлел и менялся. Ледяные стены огромных зданий освещало холодное солнце.

Искра выскочила из руки и полетела вперёд. Я двинулся следом.

На огромной ледяной площади стояла очень высокая женщина, в сверкающих одеждах. В руках она держала посох. Искра влетела на его верхушку, и всё вокруг засияло ослепительным светом.
– Спасибо, что вернул моего светлячка, мальчик. Зачем ты пришёл?
– Просто иду. У меня нет цели.
– Ну иди, иди.
Я снял рюкзак.
– Это вам, – я протянул ей запечатанный конверт.
– Мне? Как необычно! – она наклонилась и приняла конверт. – Всё идут ко мне, чтобы просить. Но ты первый, кто пришел, чтобы дать.

Она открыла конверт, достала письмо и начала читать. Чем дальше она читала, тем печальнее становился её взгляд. Она смяла бумагу и бросила вниз.
– Уходи, – прошипела она сквозь зубы. – Уходи и не смей возвращаться! Дурак!

Я развернулся и пошел прочь.

– Не туда, дурак! – крикнула она. – В другую сторону. Там бездна.

* * *
Я шёл и думал. Пожалуй, впервые за весь путь. Что я принес им, что получил от них, куда я должен прийти.

Я дошёл до стены. Она была выше неба и бесконечно широкая. Ни замков, ни дверей.

Неожиданный финал. "Выбор. Он хитёр и коварен" – вспомнил я волчицу. Кануть в бездне или дойти до конца мира.

Я прижался лбом к холодному камню. Нет, я не устал. Но мне хотелось двигаться вперёд. Но придется идти назад. Это неправильно, должно быть по-другому. От отчаянья я ударил кулаком в стену.

Камни дрогнули и открылась потайная дверь. В проеме замелькали разноцветные огоньки.
– Привет!

Двенадцать vk.com/diewelleO,текст,Истории,рассказ
Развернуть

текст story рассказ стена текста графомания 

Тут давече был пост https://joyreactor.cc/post/5448228

под которым разгорелись нешуточные споры - можно ли в научной фантастике нарушать законы мироздания. Я вообще считаю что киберпанк для этого не лучший жанр, там все таки больше про высокие технологии и низменные порывы, но сразу появилась идея как это могло быть (кроме сломанного табло). Сначала хотел просто накоментить в посте, но тут на меня напал призрак Лукьяненко и пришлось графоманить целый рассказ. Собственно, для желающих ознакомиться, он ниже.

2046

– Да, чтоб тебя! – Петрович выругался и в сердцах стукнул кулаком по парящим перед ним цифрам и буквам. Текст на секунду разбежался, но потом вновь собрался в лаконичное сообщение: «Температура -2046°C».

В дверном проеме отсека показался Федор Константинович.

– Что все еще показывает ерунду?

– Ага, – буркнул Петрович себе под нос.

- Может датчики барахлят? – предположил Федор Константинович.

- Да я их пятьсот раз уже перепроверил, - недовольно отозвался Петрович. Его раздражение было понятно – он, как главный (и единственный) техник научно-исследовательского космического корабля «Фома» отвечал за работоспособность всего оборудования. А температурный датчик, показывающий -2046°C нельзя было назвать работоспособным. Еще древние ученые выясняли что минимально возможная температура, абсолютный ноль, -273,15°C. И ниже физически быть не может. Математиков конечно это не останавливает, но одно дело математические абстракции, а другое – астероид, с которого зонд с «Фомы» получал данные, вполне реальный объект, видимый через иллюминатор невооруженным глазом.

- Ладно, коллега – примиряюще сказал Федор Константинович. При слове «коллега» Петрович чуть было не состроил кислую мину, но вовремя остановил себя. Хоть он и считал, что всякие яйцеголовые ему, настоящему технарю, не коллеги, но боссом в этой миссии был старший (и тоже единственный) научный сотрудник Федор Константинович, а с начальством ссориться не стоит.

– Будем считать, что датчики зонда в порядке. Да и вообще, мы прилетели сюда исследовать аномалию, а вот собственно и она!

Петрович перевел взгляд на астероид. Тот выглядел бы почти обычно – кусок металла неправильной формы – если бы не постоянная рябь, проходящая по его поверхности. И эти треклятые показания датчиков.

 – Да-а-а, – протянул он. – Аномалия так аномалия.

Астероид был обнаружен межзвездной автоматической исследовательской станцией. Получив с нее телеметрию на Земле, НИИ «Научная корпорация им. В.И. Ленина» решила послать к астероиду небольшой исследовательский корабль.

Федор Константинович взглянул на показания датчиков. Радиации почти нет, токсичных элементов тоже нет, состав – в основном железо, алюминий, титан, немного водорода, кислорода, азота и углерода. Все в норме, кроме температуры.

- А можно отколупать кусок астероида и доставить на «Фому»? – спросил он.

«Отколупать кусок», подумал Петрович. Тоже мне – ученый!

- Не проблема, Федор Константинович, – ответил Петрович. – через час будет на борту.

Он провел пальцами по голографической клавиатуре, и из недр зонда выдвинулся вибро-бур.

***

 Федор Константинович стоял перед многофункциональным научно-исследовательским прибором в лабораторном отсеке «Фомы». В центре прибора, за защитным стеклом, дрожал кусочек астероида, добытый ранее Петровичем. По поверхности образца периодически проходила рябь, как по экрану древнего телевизора. Лицо ученого сияло.

- Тахионы… - прошептал он.

- Что? – Переспросил Петрович, который копался в куче научного хлама в углу лаборатории в поисках чего-нибудь что можно пустить на запчасти.

- Тахионы! – Уже громко сказал Федор Константинович.

Руки у Петровича были золотые (точнее с титан-мельхиоровыми аугментациями), но в фундаментальных науках он разбирался не очень. Посмотрев на его озадаченное лицо Федор Константинович пояснил:

- Частицы которые движутся быстрее скорости света и обратно во времени. Этот образец с астероида излучает их как лампочка излучает свет! То есть это хроноинвертный объект!

- Хм… Это хорошо или плохо?

- Хорошо или плохо? Да это открытие века, нет! Тысячелетия! – Федор Константинович от волнения начал размахивать руками. – Ранее существование самих тахионов было под вопросом, а у нас тут целая скала которая движется обратно во времени!

- Ого.

- Ого-го, я бы даже сказал!

Федор Константинович немного успокоился и сел на стул перед прибором.

- Это так же объясняет странные показатели температуры.

- Это как же?

- Смотри, температура — это величина, показывающая меру колебания частиц – чем сильнее они колеблются, тем температура выше. И если частицы совсем не колеблются, то и температуры совсем нет – абсолютный ноль и ниже быть не может.

- Это понятно, не могут же частицы э… разколебливаться в обратную сторону.

- А вот и могут! Но только не в пространстве, а во времени! Частицы хроноинвертного объекта колеблются обратно во времени, поэтому температура опускается ниже абсолютного ноля!

- Уф… – смог выдавить из себя Петрович.

- Причем замечательно, что, если мы не будем нарушать темпорального равновесия, то пространственный вектор будет совпадать с временным! – воодушевленно продолжал Федор Константинович.

- Что-о? – Петрович совсем растерялся.

- Ну… то есть… если мы не будем трогать астероид он будет лететь туда откуда он прилетел, до того, как с ним случился темпоральный фазовый сдвиг. Ну в общем будет двигаться назад не только во времени, но и в пространстве.

- А что с этим куском, который мы отпилили от астероида – мы же получается его… потрогали? – Петрович подошел к научному прибору и посмотрел через стекло на образец.

- А это хороший вопрос! – начал Федор Константинович. – Энергия движения должна рассеиваться согласно…

- Эй, шэф, - перебил Петрович. – А эта штука всегда так делала? – он указал пальцем на зажимы, державшие кусочек астероида.

Оба космонавта уставились на зажим, который подрагивал и рябил как экран, по которому шли помехи.

- Э… - не очень научно ответил Федор Константинович.

Рябь тем временем перекинулась с держателя на внутреннюю камеру научного прибора. Через секунду внешние стенки прибора тоже начали подрагивать, рябь начала спускаться по ножкам прибора к полу лабораторного отсека. Стало заметно холоднее.

- А-а-а! – совсем не научно заорал Федор Константинович. Из его рта валил пар. – Руби ножки пока не перекинулось на весь отсек!

Петровича не надо было уговаривать. Из его биопротезированной руки вынырнул плазменный резак и одном резким движением он срезал все четыре ножки. Схватив прибор за еще не зараженную часть Петрович поднял его в воздух и начал оглядываться лихорадочно соображая, что делать дальше.

- Сюда! В банку его! – Федор Константинович одним прыжком добрался до контейнера для хранения антиматерии и открыл дверцу.

Петрович, с точностью баскетболиста, закинул рябящий научный прибор в контейнер. Тот зажужжал, активируя магнитные поля и вибрирующая масса зависла в воздухе, не соприкасаясь со стенками. Петрович тяжело дышал.

- Какого хрена!? – наконец смог произнести он. Бывший научный прибор рассыпался в пыль, которая некоторое время кружилась внутри контейнера, пока наконец не слиплась в булыжник.

- Согласно этим данным, - уже спокойным голосом ответил Федор Константинович, считывая показатели, - под действием темпорального поля наш научный прибор стал двигаться обратно во времени из-за чего разорвались все связи между молекулами, от чего он сначала рассыпался на атомы, которые потом слиплись в эту… структуру.

- Какого хрена!? – повторил Петрович.

- Из-за чего? Ну судя по всему теперь мы знаем, что будет если нарушить темпоральное равновесие, в смысле «потрогать» - энергия движения не рассеивается, а расходуется на то чтобы превращать в хроноивертные объекты все с чем соприкасается исходный объект.

До Петровича стало понемногу доходить. Он поежился от мысли чем мог быть раньше астероид, кусок от которого они отпилили, но решил об этом не думать.

- А это безопасно хранить его в контейнере? – спросил он.

- Ну… в общем должно быть.

- А может мы его на всякий случай… того?

Федор Константинович задумался. С одной стороны, у них тут открытие тысячелетия, а с другой стороны неплохо бы дожить до момента, когда это открытие можно будет анонсировать. Да и целый астероид за бортом никуда не денется.

- Да, давай мы его того.

Они вышли из отсека и захлопнули гермодверь. Послышалось шипение и через пару минут весь воздух вышел из лаборатории. Капсула с хроноинвертным объектом издала щелчок, провалилась под пол и через несколько секунд «Фома» выплюнул ее в космос. «Хорошо, что в лаборатории есть функция экстренного сброса антиматерии», - подумал Петрович.

 Федор Константинович хлопнул в ладоши и потер руки.

- Ну что ж, это было очень опасно, но никто и не говорил, что великие открытия – это безопасные мероприятия!

Петрович подумал, что он в принципе не так уж и жаждет величия, а может радоваться и более простым вещам. Кстати о них.

- Великие открытия могут подождать пока мы пообедаем, - сказал в слух он. - Кстати, ни за что не угадайте что у нас сегодня на обед! Пищевой концентрат «Радость космонавта»!

Петрович громко засмеялся. Федор Константинович улыбнулся в ответ на эту не очень смешную шутку – «Радостью космонавта» они питались все время полета, но смех немного снял напряжение.

- Действительно – сказал он. – Пойдемте пообедаем.

Сирена застала их на пути к отсеку для принятия пищи.

- Что такое? – спросил Федор Константинович.

- Разгерметизация грузового отсека, - Петрович сверился с информацией через глазной имплант и тут же побелел как снег.

- Скажи-ка, Федя, - начал он. – Тот образец астероида из лаборатории был ведь небольшим?

- Полтора грамма, - ответил Федор Константинович, немного оторопевший от такой фамильярности.

 - Просто мы забыли, что зонд набрал руды с астероида на несколько килограмм…

***

Людмила Николаевна, активно работая локтями, первой вбежала в открытую дверь автобуса и ловко уселась на самое козырное место с двумя сидениями и большим пространством спереди. Пространство тут же наполнилось сумками и пакетами – ее добычей, а на сидение рядом она положила своего кота Барсика. 

Автобус постепенно наполнялся людьми, сидячие места быстро заканчивались. Пассажиры, метившие на то место где сидел Барсик, встречались взглядом с горящим красным цветом глазным имплантом Людмилы Николаевны, оценивали свои шансы в борьбе за кресло и решали, что оно того не стоит и лучше отступить.

Автобус тронулся, Людмила Николаевна поняла, что сегодня достойных соперников ей нет. Собственно, какие соперники могут быть достойными для ветерана кибер-труда, жизнь свою положившую на строительство Корпоративного Кибер Социализма? Свое право ездить в автобусе как ей удобно она-то точно заслужила! Тем более что пенсия ветерана кибер-труда не позволяла особенно шиковать, поэтому за продуктами ей приходилось ездить на другой конец города, на рынок пищевых концентратов. Хотя и концентраты сейчас не то что в ее молодости, когда их делали из натуральной генно-модифицированной сои. А сейчас говорят, синтезируют напрямую из аминокислот, в общем химическая дрянь.

Еще раз вздохнув о своей прошедшей молодости, Людмила Николаевна открыла через глазной имплант ленту новостей.

«Рабочие бастуют на заводе по производству антиматерии из-за невыплаты зарплат». «Потеряна связь с научно-исследовательским кораблем. Комментарии эксперта». «На космодром «Северо-Западный» упал метеорит, пострадавших нет».

«Такую страну профукали», подумала она. «Ишь чего, рабочие бастуют. Ленивые неолиниалы! Мы вот в две смены пахали, поднимали страну. Да жили не богато, но кто тогда богато жил? А достатка хватало, все что нужно можно было найти. А эти – чуть зарплату не платят, сразу бастуют! Конечно у них корабли пропадать будут, и метеориты, прямо на космодром, стыдоба-то какая, падать! Хотят за ничего кредиты получать, а у самих руки из жопы растут. Да что там космолет, градусник в автобусе сделать не могут, вон показывает -2046 градусов!» 

   

Развернуть

текст story рассказ песочница 

Сегодня за ужином, король обнаружил у себя в тарелке волос. Осмотр подтвердил, что этот волос – лобковой. Без долгих разбирательств, королевский повар был казнён головой об чугунный котёл.

Впоследствии оказалось, что волос принадлежал служанке Мари, разносившей блюда. Таким необычным образом она хотела намекнуть королю, что не прочь возлечь сегодня вечером.

Испорченный аппетит и думы о несправедливо убиенном королю либидо не добавили. Спать он лег голодный, злой, один.

Наутро, и без того пустой желудок, стал пустым окончательно. Король требовал плотного завтрака, но в ответ получил лишь разведённые в стороны руки подданных – повар в замке был один.

Пожевав кочан капусты и заев помидоркой, король издал указ: найти в королевстве повара. А лучше двух. Или даже трёх, на всякий случай.

Гонцы и глашатаи разбежались из замка во все концы королевства, попутно не забывая посещать встречные таверны. Повар был один на всех.

Слух о смерти королевского повара, и последовавший за этим указ о приёме на службу нового, сложил в головах народа нехитрую мозаику: король поваров своих кокошит. И никакое жалование не заставляло местных корчмарей покинуть свои тёплые, насиженные таверны и пойти на убой персоне монаршей.

Так прошел ещё один день на овощной, не нарезанной диете. По пути в опочивальню, королю встретилась служанка Мари. Она вжалась в стену и старалась не дышать. Король с ненавистью посопел сопелкой, но прошел мимо.

Наутро, короля ждал королевский завтрак: нарезанные капуста, морковь, томаты и яблоки. Закончив трапезу, монарх с громким криком: "Мяса хочу! Жаренного!", отправил палача отыскать и повесить негодницу Мари за её намёки, приведшие к столь печальным последствиям.

Мари, не будь дурак, уже держала путь в соседнее королевство, попутно в каждом кабаке рассказывая свою печальную историю, и о несправедливых гонениях, за любовь.

Завсегдатаи поступок служанки не оценили, но почившему герою-мученику повару дали вполне определенное прозвание: пиздой накрывшийся.

Король неистовствовал. Он бегал с канделябром по замку и требовал гречневой каши со шницелем. А любой отказавший ему в столь скромной просьбе, был бит тем самым канделябром.

Всё это слушал главный королевский советник, закрывшийся на кухонном складе и уплетая печенье с вишнёвым вареньем. Хорошо, что он такой умный, а король такой дурак – за четыре дня даже ни разу сюда не заглянул.

Утром пятого дня, его величество был обнаружен в поле ячменя, жующий колосья. Подданные заботливо проводили монарха обратно в замок. По пути, король, роняя скупые слёзы, признался, что пытался догнать свинью, не весть как оказавшуюся возле замка, он от бессилия не смог, и был вынужден питаться подножным кормом прямо в поле, где споткнулся при погоне.

Утром шестого дня король не вставал с постели. "Сосиску" – тихо шептал он, – "Полцарства за сосиску".

– Ваше величество! Ваше величество! Что с вами? – тряс за плечо монарха главный королевский советник.
Король очнулся от грёз: он сидел в обеденном зале. Все вокруг дружно стучали ложками о тарелки и неприлично чавкали. Перед глазами его был волос, удерживаемый указательным и большим пальцами. Он резко выбросил его под стол и зло прищурившись посмотрел на служанку Мари. Та кокетливо улыбалась.

Надо бы провести с ней беседу. Вечером.

 я fc' Д ■ьЛ т ‘i Ш 9 ущ Г л. _Г 'i -> ■ --»n Mi. нт^» ■ л i jBSk • r V Í,текст,Истории,рассказ,песочница
Развернуть

Отличный комментарий!

ну как минимум король имеет неплохую фантазию и умеет в прогнозы почти на неделю вперёд
ValD ValD23.11.202210:23ссылка
+43.9

САМОСБОР рассказ story много букв Не мое #САМОСБОР продолжение в комментах длинопост стена текста Тимур Суворкин ...Родион Пузо 

                                               Капитан Влад и город Древних

Ты — легендарный капитан Влад, бороздящий бескрайнюю вертикаль Гигахруща на грозном тридцатипушечном лифте класса «Ярость Ильича». Слава о тебе гремит от жарких чугунолитейных этажей, до покрытых торосами слизи блоков холодного синтеза. Ты прошел через десятки абордажных боев, сотни зон вечного самосбора и две партийные комиссии «О служебном соответствии». Однако даже тебе не всегда благоволит госпожа удача…

Грифель химического карандаша ломается прямо на слове удача, и ты нехотя возвращаешься в реальность. Ты сидишь в заплеванной столовой ремонтного блока СБП-1004-211/20 за колченогим столом, укрытым серой, словно жизнь бетоноеда не познавшего вкуса бетона марки М-350, скатертью. На столе мерзко пахнущий брикет разваренного беляка, граненый стакан и початая бутыль этанола.

Заточив карандаш о зубец своих абордажных грабель, ты вновь принимаешься за попытки написания своей легендарной автобиографии. Заняться все равно больше нечем — твой транспорт, развороченный в непредвиденной встрече с эскадрой лифтфлота, стоит в ремонте уже несколько семисменков. Единственное, что тебя радует, так это то, что горящий, разбитый бетонобойными снарядами двенадцатипалубный лифт, сумел дотянуть до блоков подчиненных Торговому комитету, где, как известно, воздух полон свободы, в продаже есть пятьдесят сортов белого концентрата, а призывно стоящие на углах коридоров девицы не отягощены моральной ответственностью за дело построения социализма в отдельно взятом блоке.

Ты снова берешься за карандаш и уже почти дописываешь лист, когда появившаяся в дверях столовой фигура заставляет тебя отложить бумагу.

Коротко стриженная блондинка, затянутая в увешанный пенобетонными гранатами черный костюм РХБЗ, неторопливо подходит к твоему столику и, не спрашивая разрешения, садится напротив тебя.

Кивнув, она по-девичьи изящно опрокидывает в себя стакан этанола, и поддев вилкой тонкий, почти прозрачный ломтик концентрата аккуратно закусывает огненную жидкость. После этого она резко отставляет алкоголь в сторону, показывая, что со светскими приличиями можно закончить. Она все еще не произносит ни слова, лишь внимательно осматривает тебе холодными, ни капли не опьяневшими глазами.

Ты физически чувствуешь как ее взгляд скользит по шрамам от удара абордажных граблей на твоем лице, по некогда щегольским, а сейчас поизносившимся и заляпанным солидолом манжетам пошитым из лучших кружевных салфеток, по опаленному огнем черному бушлату с дорогими, но порядком утратившими блеск пуговицами из латуни 985 пробы.

— Выглядите хуже, чем я ожидала, капитан, — пренебрежительно заключает девица.

— А вы выглядите гораздо лучше, чем ожидал я, — со смешком бросил ты, кивая на ее офицерские погоны.

Блондинка вскакивает. С грохотом падает стул. Ее лицо зло передергивается.

Ты лишь пожимаешь плечами. Не твоя вина, что ликвидаторский корпус блоков Торгового комитета уже почти полностью разгромлен давящими контрреволюцию частями, что безостановочно прибывают с верных Партии этажей.

Нервно вытащив портсигар, отделанный ценными породами бетона, девушка закурила, и лишь тогда чуть успокоившись вновь села за стол, швыряя в пепельницу искусанный зубами фильтр сигареты «Десертная».

Представилась она Яной Алмазовой, капитаном третьего, особого отдела ликвидаторского корпуса. Приказом Торгового комитета она приставлена к одному Крайне Важному Для Дела Родины профессору. И этот Крайне Важный Для Дела Родины профессор изъявил желание нанять твой лифт для исследовательской экспедиции, ввиду имеющегося у тебя опыта преодоления зон вечных самосборов, а также проникновений в отдаленные, одичавшие блоки.

Ты смеешься Алмазовой в лицо и, вновь беря в руки карандаш, просишь не отвлекать глупостями. Когда лифт снова будет на ходу, спасающие свое имущество от наступающих партийных частей блочные барыги все равно предложат тебя гораздо больше, чем какой-то там профессор, при гораздо более безопасном маршруте следования.

Собеседница презрительно морщится, но берет себя в руки.

— Возможно, вас переубедит наш задаток? — она достает что-то из кармана.

Ты продолжаешь ухмыляться, что-что, но пачкой талонов капитана Влада не купишь.

Ее тонкие пальцы разжимаются. Темный зал заплеванной столовой на миг освещается блеском золота. В твои руки со звоном падают тяжелые, полновесные значки ГТО. Ты сгребаешь их мгновенно, тут же пробуя один из них на зуб. Без сомнения — подлинные значки дохрущевской работы. Сейчас сумма в твоих руках больше, чем можно добыть пиратством за целый гигацикл.

Быстро убрав свалившееся богатство под украшенный веревками аксельбантов бушлат, ты велишь завтра же доставить к тебе профессора.

2

На следующий смену, весь твой двенадцатиэтажный лифт охвачен кипучей работой. Согнанные со всего блока ремонтники меняют топки двигателя и устанавливают новые гермы взамен смятых попаданиями снарядов. Твои начищенные сапоги отражают искры сварки — рабочие заделывают пробоины и дыры от картечи. Новенькие кружевные манжеты белеют в свете фонарей меняющих проводку электриков. Ты снова весел и доволен жизнью.

Сзади слышится пыхтение. Отдуваясь и держа в руках толстые бухгалтерские книги, к тебе бежит Яков Соломонович Смерть — начфин лифта.

— Владимир Родионович, план доходов-расходов на экспедицию подпишите! — он протягивает тебе дорогой, обшитый красным дерматином журнал.

Ты внимательно читаешь записи «Кре́дит: значки ГТО на ремонт лифта — 4 штуки, брикеты нитрометаноловые, чтобы отойти подальше от обитаемых блоков — 1200 штук, нож столовый, чтобы перерезать горло профессору и Алмазовой – 1 штука, оплата работы матросам скидывающим тела в шахту лифта – 2 талона на белый концентрат. Дебет: 26 значков ГТО».

Ты укоризненно смотришь на Якова Соломоновича, напоминая про пиратский кодекс, а именно пункт 12, части 3 Пиркода «О правах нанимателя», а потому просто предлагаешь высадить дурачка-профессора вместе с Алмазовой на необитаемом этаже, когда лифт отойдет достаточно далеко от торговых блоков. Заодно можно убрать расходы на 2 талона белого концентрата.

Раздавшийся снаружи набат стальных сапог заставляет тебя оборвать фразу. Ты и Смерть спешно выскакиваете в коридор блока. Воздух дрожит. Все вокруг наполнено гулом сервомоторов. К вашему лифту подходит возглавляемый Алмазовой отряд элитных ликвидаторов в боевых экзоскелетах Черешня-У и Чиполлино-12. Икнув, Яков Соломонович мгновенно исчезает по неотложно бухгалтерским делам, оставляя тебя наедине с гостями.

Разом наступает тишина. Она нарастает, накаляется и вот в ней раздаются чьи-то шаги. Блестящая масса заполнившей коридор черной брони расступается. Свет над головой будто становится глуше. Болезненно моргают лампочки. А затем, все возвращается на свои места и из-за спин ликвидаторов тяжело хромая на левую ногу выходит человек в строгом костюме.

Ты тихонько материшься, узнавая профессора Фосфора Аврельевича Князева, одного из первых людей в совете Торгового комитета, а также бессменного председателя комиссии по правам детей и комиссии по внедрению экспериментальных образцов вооружения.

Князев улыбается и жмет твою руку своим нейропротезом. Его лицо — неподвижная маска затянутая гладкой молодой кожей. Его тело — сплошная мешанина имплантов, которые не может скрыть ни отглаженная рубашка, ни дорогие брюки и пиджак. Только глаза все еще остались его собственными. Это выцветшие почти добела глаза глубочайшего, видевшего сотни гигациклов старика.

— Капитан, я пришел проверить, как идет ремонт, — искусственные легкие Фосфора Аврельевича с шипением исторгли тихие слова. — Надеюсь, вы не заставите меня ждать? Мне постоянно докладывают о ваших успешных экспедициях, а потому в ваших интересах, капитан, будет не испортить сложившиеся у меня о вас хорошее впечатление.

Его безумно дорогие, стоящие не меньше твоего линейного лифта нейропротезы щелкнули, точно жвала лифтовой арахны, но через секунду на лице Князева прорезалась улыбка.

— Впрочем, не буду вас более отвлекать. У меня еще заседание в Комитете. И да не беспокойтесь о наборе новых матросов, я уже выделил семьдесят отборных ликвидаторов для нашей экспедиции. Поэтому запасайте еду. Не меньше чем на двести смен.

Глаза профессора сузились, и он посмотрел на закованных в экзоскелеты ликвидаторов.

— Оставайтесь здесь. Надо помочь капитану с охраной его лифта.

3

Через семисменок в лифт заканчивают загружать все необходимое. Бочки просоленного концентрата и бухты пахнущего солидолом лифтового троса, канистры с разбавленной этанолом водой и десятки ящиков с шариками от подшипников, для картечных зарядов пушек, порох и подшивки стенгазет, вся эта масса заполняет собой палубы лифта.

Наконец с грохотом и шипением гермодвери закрываются. Скрипя тросом, покачивающийся лифт начинает уходить вверх.

Вы вместе с Яной Алмазовой и Фосфором Аврельевичем Князевым сидите за столом капитанской каюты.

— Итак, теперь, когда вокруг нет лишних ушей, время поговорить о цели нашей экспедиции, — Фосфор Аврельевич барабанит по столу титановыми пальцами, а затем внимательно смотрит на тебя.

— Скажите капитан, может мой вопрос и покажется странным… Но… Вы верите в людей?

Ты кривишься, машинально трогая шрам от абордажных граблей на своем лице.

— Нет, я никому не верю. Люди слишком часто предают.

Механические легкие Князева с шипением выпускают воздух. Похоже, профессор смеется и смеется он от души.

— Нет-нет капитан, я имею в виду, вы верите в то, что люди когда-то существовали?

Ты напрягаешься, не понимая, что за шутку затеял профессор.

— Капитан, Гигахрущу сотни, а может быть и миллионы гигациклов. Неужели вы думаете, что мы все те же люди, что когда-то впервые шагнули на его бетон? Поверьте моим словам, словам человека, что в свое время посвятил изучению появления Хруща столько лет, сколько иные и не живут, поверьте, что вы даже не можете представить себе, что такое коммунист Советского Технократического Союза. Их тела не имели ничего общего с нашими. Кожа, плоть, все служило лишь оболочкой для имплантов такого уровня, что вы сейчас не можете и вообразить. Представьте алую кровь, наполненную светом мириад роев нанороботов, биосеребрянную архитектуру мозга, хирургически возведенную в абсолют. Возможности людей были в ту пору непостижимы. Знаете, учитывая уровень наших технологий сейчас, мы бы скорее посчитали их богами. Хотя я думаю, вернее, подойдет слово демоны.

— Биобетон... – вспоминаешь ты лифтфлотские байки.

— Биобетон это детский лепет, капитан. Их власть над материей была неизмерима. Впрочем, не только над ней. Уцелевшие ЭВМ говорят, что нейроимпланты позволяли им контролировать даже самосбор. В ту далекую пору он подчинялся Древним будучи их обычным инструментом для обжития пространства. Да что подчинялся, они порождали самосборы одной лишь силой своей мысли. Знаете, как это тогда называлось?

— Магия?

— Наука, — с горечью сказал Князев, а затем, будто решившись, он вытащил туго свернутый рулончик и вскоре вы уже развертывали на полу длиннющую карту лифтовой шахты.

— Вот здесь как вы знаете, — карандаш профессора отчеркнул одну из отметок, находится последней из обжитых блоков этого сектора Хруща. — Вот здесь заброшенные этажи. А над ними, зоны вечных самосборов.

Он развернул рулон карты еще, потом еще и еще.

— Ну и наконец, здесь, начинаются первородные блоки. И вот здесь, — он жирно провел черту. — Должно находиться то, что древние записи ЭВМ называют очень многими словами. Город, которого нет. Шпили творения. Куб-01. Врата народов. Первородная крепость. Но как бы его не называли, похоже, это именно то место, откуда в Гигахрущ пришли Древние.

Ты сглатываешь слюну.

— И Древние… Они все еще там?

Профессор качает головой.

— Все знают, что Древних уже не осталось.

— Тогда в чем цель нашей экспедиции?

— Знания. Знания о прошлом, — Князев задумчиво смотрит в потолок. — Поймите, капитан, ведь это один из старейших объектов Гигахруща.

— Знания о прошлом? Да скорее святой и нетленный старец Ильич и В.Ы. Желенин окажутся одним человеком, чем я поверю, что вам и всему остальному Торговому комитету на них не плевать, — ты презрительно ухмыляешься, с прищуром смотря на председателя комиссии по экспериментальным образцам вооружения. — Хотите найти оружие Древних, верно профессор?

Князев молчит, но вместо него тебе холодно отвечает Алмазова.

— Мы проигрываем войну. И на карте само существование наших блоков. А потому не вам нас судить, капитан.

4

Смену за смену лифт поднимается вверх. Проносятся мимо жилые этажи и заводские блоки, лаборатории и партийные ярусы. Кажется, так будет вечно, но проходит время и появляются первые брошенные этажи, забетонированные или укрытые густой черной слизью, проносятся мимо лифта озаренные синим светом блоки культистов, но вот даже алтари Чернобожников сперва сменяются странными ни на что не похожими костяными капищами давно потерявших имена богов, а затем и вовсе исчезают. На этажах, мимо которых едет ваш лифт, теперь только серый, не тронутый следом человека бетон.

— Кажется, на это можно смотреть вечно? – с этими словами ты однажды подходишь к Алмазовой, когда та зачарованно стоит у раскрытого смотрового люка. За ним один за другим проплывают пустые, лишенные всякого намека на жизнь этажи. — Как говорил один философ: «Две вещи меня восхищают: бесконечность Гигахруща над головой и полное отсутствие морального закона внутри нас».

— И именно поэтому мне нравятся эти этажи. Гигахрущ без людей так спокоен… — она вдруг впервые за все время, что ты ее видел, позволила себе тонкую, неумелую улыбку. Внезапно у вас завязывается разговор. Потом вы часто встречались на этой палубе. Она рассказывала тебе о своей службе в ликвидаторском корпусе, ты о своих экспедициях в блоки Чистых и битве с чудовищным раскорякеном, чьи щупалы срывали с тросов торговые лифты. Она говорила о зачистках зараженных блоков, фанатично рассказывала о борьбе с партийными ликвидаторами, оттесняющими с этажей силы Торгового комитета, и ты слышал в ее словах и боль о погибших товарищах и жесткую веру в свободу, что несет блокам комитет. После этого она почти всегда тяжело замолкала, но ты отвлекал ее то легендами о шахте погибших лифтов, то рассказами про обычаи одичавших людей из далеких, не занесенных на карты блоков, что не носят иной одежды кроме обвитых вокруг бедер проводов. А еще вы говорили о Древних.

— Профессор боится их, — однажды тихо сказала Яна. — Смертельно боится.

— Но их же не осталось в Хруще?

— Тогда зачем он всегда носит с собой нож?

Ты наклоняешь голову не понимания.

— Он что собирается обороняться от существ, которых описывал как богоподобных ножом?

— Не простым ножом. У него есть кухонный нож, сделанный еще в дохрущевскую эпоху. Когда была Земля и был коммунизм. Он говорит, что древние не живут в привычных нам вселенских законах. И чтобы хоть что-то им противопоставить, оружие… — Яна замялась. — Оружие должно иметь… Профессор называет это идейным зарядом творения. А в наших блоках, ты знаешь сам, экономика уже давно рыночная и вполне возможно, что сделанное там оружие будет против Древних бесполезно.

Ваша странная беседа закончилась на этих словах. Вы расстались, пообещав вновь сойтись на этой палубе завтра, но эта встреча была последней. Лифт вошел в зону вечных самосборов и у тебя ни осталось времени ни на Яну, ни сон, ни на еду.

Ты то стоял на мостике гаркая команде приказы, то грохоча сапогами носился с этажа на этаж когда ситуация там совершенно выходила из-под контроля. Лифт трясся, грохотал, а стон выгибающегося металла стен сливался с воем тысяч мертвых голосов слышащихся из лифтовой шахты. Всюду пахло сырым мясом, и матросы метались с горелками, снова и снова заваривая дающие течь гермы и лючки. Трижды лифт чуть не заполнялся фиолетовым туманом и трижды ты отстаивал свой транспорт у самосбора. На ходу жуя концентрат, скользя на слизи которая еще несколько часов назад была боцманом, ты смену за сменой вел лифт вверх, не давая ему навсегда пропасть в бушующем вокруг самосборе. Наконец, вой за бронированными стенами стих, и вместо сирен лифт снова наполнил шум механизмов и скрип тросов. Где то внизу кричали — команда с дикими вопля вскрывала канистры с этанолом, ну а ты просто тяжело упал на койку в каюте и несколько смен придавался лишь сну, потреблению самогона из сахарного борщевика, да перечитыванию твоего любимого четырнадцатого тома приключений В.Ы. Желенина, посвященного его борьбе с чудовищным Вневременным правительством.

Ты уже как раз дошел до знаменитой пикантной сцены, где крепкие руки Желенина срывают атласное платье с Александры Керенской, когда дозорные закричали о появлении по курсу нужного этажа. Отбросив книгу, ты, застегивая на ходу бушлат, вбегаешь на мостик и, приникнув к смотровому лючку, быстро с сверяешь карту с записями скорости и времени движения лифта.

— Отдать лифтовой стопор, — наконец орешь ты, закончив вычисления. — Всем готовится сойти на бетон, двести килограмм арматуры ОР-15 вам в клюз!

Развернуть

Отличный комментарий!

5
Перед открытыми дверями лифта расстилается заполнившее брошенный блок море. Оно зеленеет острыми листьями, волнуется в потоке воздуха из вентиляционных шахт, пенится белыми соцветьями. От пола до потолка разрушенные коридоры заполняет борщевик и ему не видно ни конца, ни края. Приказав матросам ждать вас столько, сколько позволят запасы провизии, ты в последний раз проверяешь свой противогаз, а затем командуешь отряду ликвидаторов покинуть лифт. Через несколько минут гермодверцы с грохотом закрываются за вашими спинами и море борщевика поглощает отряд, смыкаясь над вашими головами.

Ваш отряд идет через горячую, душную тьму. За время лифтового восхождения ты успел познакомиться со всеми ликвидаторами, и уверен в каждом из них, однако больше всего ты выделяешь в отряде пятерых. Идущий позади мужчина с твердым, точно кусок бетона марки М-350, подбородком это сержант-медик по кличке Антон Павлович. Кличку свою он получил за то, что нигде, даже в лифтовом гальюне не расстается со своим угрожающего калибра ружьем. Возглавляющий отряд чудовищно огромный детина, рубящий борщевик метровым штык-ножом — старшина Иван Губило. Молодой парень вечно что-то чиркающий в блокнотик на каждом привале — это рядовой Балагур, в прошлом журналист военной стенгазеты «Серпы и молоты», а постоянно трущийся рядом с ним ликвидатор, на Ералашникове которого выцарапано женское имя это рядовой Туча.

Ну и пятая, это конечно Алмазова. Ты вместе с ней и Фосфором Аврельевичем находишься в центре колонны, руководя движением. Идти тяжело. Запах цветущего борщевика пробирается даже под противогаз, тело мокро от пота, весь ОЗК покрыт ядовитым соком, но ты подавая пример остальным бодро шагаешь вперед. Вы минуете заброшенные цеха и столовые, медблоки и лаборатории. Все в первородных блоках мертво и придавлено тяжелейшим грузом времени. Страницы журналов рассыпаются в прах, станки давно сплавились в неясные ржавые кучи. Даже сам бетон здесь хрупок точно мел. Но, несмотря на это, с каждым новым шагом в тебе крепнет ощущение чужого присутствия. Будто кто-то наблюдает за вами из тьмы. Возможно ты уже изрядно надышался пыльцой борщевика — тебе чудятся шныряющие в зарослях странные, отдаленно похожие на человечьи силуэты, но проходит миг и они растворяются среди листвы не оставив и следа. Вскоре ты понимаешь, что их видят и другие. Нервы ликвидаторов на пределе. Несколько раз они открывают огонь на шорохи, но все, что вы находите лишь срезанные пулями борщевики, да несколько белых, чуть светящихся капель упавших на бетон. Ты чувствуешь страх ликвидаторов, они шепчутся о Древних, но Фосфор Аврельевич лишь качает головой, говоря, что встретить здесь вы можете разве что их выродившихся и давно одичавших потомков.

Проходит две смены, и вы выходите в цех, столь огромный, что стены его теряются в темноте. В центре помещения зияет огромная выжженная былым пожаром прогалина.

Здесь они вас и встречают. Они были терпеливы и напали, лишь выждав, когда вы выйдете в центр открытого места. Воздух зазвенел и сотни стрел из заточенных, обожженных в огне стеблей борщевика понеслось прямо к вам. Они бессильно бьют по броне экзоскелетов и черным шлемам ликвидаторов, но их так много, что уже в первую минуту один из бойцов кричит, хватаясь за вошедший в сочленение брони стебель. Миг и его крик захлебывается в выступившей на губах пене. Ты материшься, видя на упавшей рядом стреле мутный блеск вываренного борщевичного сока смешанного с ядовитой пыльцой.

Вы мгновенно огрызаетесь огнем, но показавшиеся из тьмы верткие полупрозрачные силуэты продолжают стрелять даже после того, как свинец вырывает из их тел целые куски. Еще один ликвидатор валится с пробитым горлом.

Фосфор Аврельевич кричит от ужаса, безумными глазами смотря на падающих вокруг него ликвидаторов. Он вдруг понимает, что оказался в ситуации когда ни огромное богатство, нажитое им благодаря должности в совете Комитета, ни все его нейропротезы дарующие почти бесконечную жизнь не могут защитить его от таящийся в борщевике смерти.

Сбив профессора с ног, Яна закрывает его телом мертвого ликвидатора, после чего подхватывает крупнокалиберный ручной пулемет. Ты падаешь рядом с ней и, выхватив свою положенную по капитанской должности инфракрасную наблюдательную трубу, начинаешь указывать прячущиеся в борщевике цели. Девушка дает первую очередь. Бронебойно-зажигательные пули косят и борщевик и прячущиеся в нем фигуры, а через миг белые соцветие чернеют — это начинают работать огнеметчики отряда. Но даже этого уже не хватает — тварей слишком много. Все новые и новые ликвидаторы падают сраженные стрелами.

— Шалаш Ильича вам в клюз, что ж вы не кончаетесь-то? — хрипло выдаешь ты, когда пулемет Яны сжирает уже третью ленту и, невзирая на чертящие воздух стебли, вскакиваешь с бетона, бросаясь к трупу ликвидатора с подсумком пенобетонных гранат. Размахнувшись, ты метаешь первую, затем вторую, третью, четвертую — уродливые столбы бетона вспухают перед вашими позициями. Вскоре ты с бойцами организовываешь настоящую пенобетонную крепость, из щелей которой вы ведете прицельный огонь. Высота потолка цеха не дает тварям стрелять настильно и вскоре пелена свинцового ливня, наконец, смывает потоки стрел. Твари, оставляя убитых и раненных, исчезают в темноте аварийных выходов. Последние из них, возглавляемыми одетым в богатые латунные одежды жрецом, пытаются остановить вас в одном из коридоров, выскакивая из тьмы с длинными борщевиковыми копьями наперевес, но титанические кулаки Ивана Губило встречают нападавших, после чего разъяренный ликвидатор выводит двигатель экзоскелета на форсаж и его стальные пальцы просто начинают разрывать несчастных полупрозрачных тварей напополам. Уцелевшие бегут. Не уцелевшие, но живые, пытаются ползти, но их черепа с влажным треском лопаются под ударами стальных сапог гиганта. Уже исчезая в темноте, твари последний раз оборачиваются и дают залп из своих луков. Выпущенные наугад стрелы щепками разлетаются о бетон. Наступает тяжелая тишина. Ты переводишь дух, рассеянно отирая зудящую щеку и с удивление видишь кровь. Схватившись за лицо, ты выдергиваешь из ранки острую щепку, все еще покрытую густой, зеленоватой дрянью.

Кто-то хватает тебя за плечо и что-то спрашивает, ты хочешь пренебрежительно махнуть в ответ, но ватная рука лишь немного сгибается в суставах. Бетон уходит из-под ног, словно лифтовая палуба во время девятибального самосбора.

6
Ты плывешь в горячем вязком бреду. Лишь иногда ты открываешь глаза видя борщевик и расплывчатые фигуры ликвидаторов тащащих тебя на носилках. Но проходит миг и плывущие над головой острые листья тают, складываясь в клубы фиолетового, пахнущего сырым мясом тумана. В такие моменты ты кричишь и кто-то держит тебя, что-то льется в твое горло, но что это: вода, этанол, кровь или черная слизь, понять нельзя. Когда смена заканчивается, и ликвидаторы останавливаются на сон, становится еще тяжелее. Твою голову начинают заполнять голоса мертвецов. Они приказывают открыть глаза и ты видишь бетонные полы Хруща, ставшие прозрачными на многие миллионы этажей вниз, видишь бурлящий фиолетовый туман стремительно заливающий тысячи, миллионы и миллиарды блоков, он поднимается, заполняя этаж за этажом, стремительно рвется вверх. Проходят секунды или гигациклы и вот, полнящаяся растекающимися черной слизью людскими фигурами пелена достигает и тебя. Туман клубится, накрывает тебя с головой, ты тонешь в нем, с хрипом захлебываешься, задыхаешься, уходишь на дно. Ты вздрагиваешь, когда кто-то вдруг с силой хватает тебя за руку, выдергивая на поверхность. Ты хрипишь, и фиолетовый туман сменяется чернотой забытья.

Ты приходишь в себя на третью смену, во время отбоя. Ослабевший, но уже почти здоровый. Твоя рука зажата в пальцах Алмазовой. Она спит, как спят и все остальные члены отряда. Ты чуть двигаешься, и Яна открывает глаза. Миг и она краснеет, судорожно отдергивая руку.

На следующую смену ты уже тяжело идешь вместе с остальным отрядом. Алмазова держится в стороне — ее лицо кованая строгая маска. В конце смены, ты подходишь к ней. Вы смотрите друг на друга нестерпимо долго. Ты делаешь шаг к ней. Она легко отстраняется прочь.

— Не будем отвлекаться на ерунду, капитан. Тем более что эта ерунда может повлиять на качество наших прямых обязанностей, — твердо говорит Алмазова, но в этой твердости ты слышишь горечь.

7
Оставшийся семисменок впереди только анфилады коробок цехов. Пустых. Одинаковых. Лишенных и намека на оборудование. Здесь нет света, лишь изредка можно встретить хаотичное, лишенное всякой логики сплетение труб, разломав которые можно добыть воду. Самосборы будто срываются с цепи. Чудовищные и разрушительные, они накатывают без воя сирен, почти мгновенно заполняя фиолетовым туманом помещения цехов и оставляя после себя слизь и таких тварей, которых ты не видел даже среди высших партийных представителей. Все что вам остается, успевать укрываться за гермами таких же одинаковых как и все цеха рабочих убежищ, а затем отогнав огнем аберраций опять бежать вперед, лишь для того чтобы через пару часов все повторилось снова. Наконец заканчиваются и цеха. За последним из них вас встречает прямой как стрела и почти бесконечный коридор. Ни сирен, ни дверей, ни ламп, ничего. Только бетон. Коридор тянется одну смену и не собирается заканчиваться на вторую.

Ты понимаешь, что накрой вас здесь самосбор и все закончится, но Фосфор Аврельевич мрачно улыбается, фанатично утверждая, что Город уже слишком близко. Ты не знаешь, как это должно защитить от самосбора, но все, что остается, это идти вперед по бесконечно прямому коридору.

Коридор заканчивается также внезапно, как и начался. Он просто обрывается, и вы молча стоите на его краю, созерцая открывшийся Город.

Ты никогда не мог представить, что такое возможно. Все выглядит так будто-то безумный титан, играясь, вырезал внутри бетона многокилометровый куб с ровными, будто срезанными бритвой стенами. Внутри клубящейся темноты, высятся бетонные шпили, не имеющие ничего общего ни с чем, что тебе доводилось видеть. Бетон и арматура соединяют их вопреки и логике и всяким физическим законам, и все это освещено прорехами в самом пространстве, откуда льется холодный мертвенный свет.

Ты слышишь, как ликвидаторы отступают. Взгляд рядового Тучи безумен. Зубы Антона Павловича стучат. Ты чувствуешь, что пройдет еще миг, и они просто побегут прочь, как и ты сам, а потому выдохнув, ты делаешь первый шаг на льдисто гладкий бетон города Древних. Остальные нехотя идут за тобой.

Город безмолвен. В светящихся окнах нет ни души. Площади, над которыми высятся циклопические бронзовые фигуры закованных в скафандры людей, пусты. Ты не представляешь, сколько времени уйдет, чтобы обойти этот город, не то что обыскать его в поисках оружия Древних, но Фосфор Аврельевич уверенно указывает на пирамидальную башню райкома, высящуюся в центре города.

Минуют часы. Ты держишься с трудом, ты даже не представлял, как может давить на психику отсутствие потолка над головой. Титаническое пустое пространство гнетет. Ты даже не хочешь думать, что случится, если Князев ошибся и самосбор вдруг разыграется в бетонной полости таких размеров. Однако пока вместо запаха сырого мяса в воздухе чувствуется лишь бетон. И ничего больше. Впрочем, тебя волнует другое – кругом все еще ни звука и ни движения, а ты не веришь в то, что ушедшие Древние могли оставить свой город без защиты от чужаков.

Проходят часы, прежде чем вы, наконец, оказываетесь перед башней райкома. Она стоит в одиночестве, посреди чудовищных размеров площади. Через нее тянутся дороги из стальных, покрытых неведомыми знаками плит, окруженных острой чугунной травой и ломаными силуэтами металлических деревьев. В тени их ветвей стоят трубящие в горны бетонные пионеры и держащие весла девушки, кудрявые октябрята и странные женщины, опирающиеся на спины рогатых порождений.

— Невероятно, да это же доярки! – Антон Павлович указывает на женщину рядом со странным рогатым существом. Медик восторжен. — Я видел точно такую же статую в энциклопедии! Доярки изготовляли жидкий концентрат с помощью бионических заводов модели корова!

Ты уже не слушаешь медика, твои волосы становятся дыбом. Ты понимаешь ровно две вещи. Во-первых, стоящего рядом с дояркой пионера видел уже ты, много гигациклов назад, в актовом зале своего школьно блока. А во-вторых ни одна из статуй не имеет постамента. После этого ты вспоминаешь все байки, что рассказывали в лифтфлотских столовых про биобетонные технологии Древних. Предупредить ликвидаторов ты уже не успеваешь.

За вашими спинами раздается булькающий смех. Бетонная корова до половины распахивает свою полную арматуры тушу и один из ликвидаторов исчезает в ней с чудовищным чавканьем. Хруст экзоскелета смешивается с хрустом костей.

Бетонный рабочий чудовищным ударом вмиг удлинившийся руки проламывает голову другому ликвидатору, кинувшемуся было прочь.

Иван Губило шатается под весом прыгнувшего на него пионера, но скидывает биобетонную тварь, пригвождая к земле метровым штык ножом. Другой рукой он хватает кинувшуюся на него доярку, и, краснея от натуги, вырывает ей голову из плеч вместе с кусками арматуры.

Перехватив абордажные грабли, ты валишь статую, пытавшуюся зайти со спины строчащему из пулемета рядовому Балагуру, но бетонная девочка уже с чудовищной силой швыряет в ликвидатора свой серый мяч. Хруст ребер и экзоскелета. Рядовой Балагур падает захлебываясь кровью и в тот же момент девочка облепляет его, вливается жидким бетоном прямо в его рот. Рядовой отчаянно хрипит, царапая землю, струйки бетона и крови текут через нос и уши, а затем его ребра просто лопаются изнутри под бетонным напором.

Рядом кричит Алмазова, девушка заклинившим автоматом пытается отбиться от наседающего бетона, но на ее плечах уже висит кудрявый октябренок. Его жидкий бетон жадно облепляет ее тело, а вмиг удлинившаяся рука трижды обвивает горло девушки и лезет в открытый в крике рот.

Оря многоэтажным лифтфлотским матом, ты вскидываешь свой пистоль, картечным зарядом сбивая с Яны октябренка, после чего со второго ствола разносишь голову старика колхозника, уже успевшего занести над Алмазовой свою огромную косу.

— Потом благодарности! – ударом заточенных абордажных грабель ты откидываешь скульптуры и вырываешь ошалевшую девушку из бетонного водоворота.

Вы вместе с Фосфором Аврельевичем и оставшимися в живых ликвидаторами со всех ног кидаетесь к райкому. Бетонные твари рвутся за вами, но тут же за вашей спиной раздаются скупые, предельно точные очереди бетонобойных пуль из Ералашникова – это вступает в последний бой, прикрывавший ваш отход рядовой Туча. Ударами пуль он валит бегущие за вами скульптуры, валит до той поры, пока вокруг его ноги не обвивается весло бетонной девушки, затягивая его прямо внутрь раскрывшегося от паха до подбородка нутра статуи. Туча кричит, когда бетон начинает сходиться, давя его экзоскелет, и последним усилием прикладывает Ералашников к подбородку, вынося себе мозги. Но его жертва не напрасна — вырванные им секунды дают вам всей толпой ввалиться в вестибюль райкома. Раздается шипение и гулкий хлопок — это Алмазова броском пенобетонной гранаты запечатывает выход вместе с ломящимися за вами тварями. Вы переводите дух, валясь на мраморный пол. Из семидесяти ликвидаторов, что покинули лифт в живых остается всего шестнадцать.

8
Некоторое время вы приходите в себя. Антон Павлович, все еще серый лицом, помогает раненному шальной пулей ликвидатору, шипит Алмазова, которой ты зашиваешь оставленные осколками бетона порезы. Наконец перезарядив оружие, вы медленно идете по выложенным мрамором и сталью коридорам. Райком пуст. Резное дерево дверей осыпается трухой от ваших прикосновений, сапоги обращают в пыль покрытые странным узором ковры. Лишь темные лики бюстов давно забытых вождей провожают вас задумчивым взглядом металлических глаз.

Вы поднимаетесь по широким лестницам. Сотни опустевших этажей. Все тронуто тленом. И от того, тебя пробирает дрожь, когда сверху ты начинаешь различать шум работающих механизмов. Далекий гул нарастает и вы, забыв об усталости, продолжаете подъем. Последний этаж — гигантский пирамидальный зал, сложенный из тысяч хрустальных стекол. Здесь ярко горит свет. Здесь есть энергия, и бесперебойно работают машины. Весь центр зала занимает панель управления, вдоль стен, стоят капсулы. Все они пусты и мертвы. Все кроме одной, что горит россыпью зеленых ламп отражаемых морозным стеклом. Вы замираете, а затем в полной тишине подходите ближе.

За стеклом лежит молодая девушка, ее обнаженное тело укрыто синеватыми клубами заполняющего капсулу газа. Эти клубы не дают разглядеть ее лицо, но твое сердце щемит от подсознательного понимания того, насколько она красива.

«Товарищ Котовская» твой взгляд непроизвольно падает на выцветшую табличку, с которой почти исчезли буквы.

— Тысяча Ильичей, но ведь Древних не осталось, — наконец произносишь ты.

— Древние не могли уйти, не оставив никого на случай, если их эксперимент пойдет уже совсем не плану, — Князев зачарованно подходит к стеклу, кладя на него свой металлический нейропротез.

Ты делаешь шаг следом за ним.

— Близко не подходить! — предупредительный крик профессора рушит гипнотический момент. Он дрожит, смотря на ярко красный рубильник возле двери капсулы. — Ничего не трогать, если хотите уйти живыми!

Повинуясь его знаку, вы отходите прочь, пока Фосфор Аврельевич аккуратно осматривает капсулу и пульт. Наконец, он удовлетворительно кивает и по его приказу ликвидаторы вытаскивают из его рюкзаков небольшую медицинскую сумку холодильник и хирургическую электропилу. На пол ложиться брезент и набор скальпелей. Наконец профессор достает узкую полосу металла с оплавленной, заглаженной до неузнаваемости рукояткой. Дохрущевский кухонный нож.

— Да что партсобрание ему в клюз, он делает? — ты смотришь на стоящих рядом Антон Павловича и Яну, но они в таком же замешательстве, как и ты.

А затем до вас начинает доходить. Все связывается воедино: и грядущий проигрыш Торгового комитета в войне с партийными блоками, и глава комиссии по экспериментальному вооружению Фосфор Аврельевич и Древние, управлявшие самосбором с помощью своих мозговых нейроимплантов.

— Вы что, собираетесь подчинить самосбор? — твой голос хрипнет, когда ты обращаешься к Князеву, но тот грустно разводит руками.

— Подчинить самосбор? Мы что боги, по-твоему? Для этого у нас уже недостаточно технологий. Нет. Главное, что ее имплантов хватит, что мы смогли его вызывать.

Ты материшься. В глазах Фосфора Аврельевича читается все. Ты видишь в них туманы самосборов, что смахнут наседающие на блоги Торгового совета отряды партийных ликвидаторов, ты видишь, как затем эти же туманы хлынут во все прочие этажи, что откажутся принять власть совета. В его глазах ты видишь лютое, стеклянное безумие и клубящийся фиолетовый туман. И ничего, абсолютно ничего больше.

Твоя рука аккуратно тянется к кобуре пистоля. Что-что, но отдать в руки одного человека такую власть ты не готов.

Твои пальцы уже на холодной рукоятке оружия, когда горла касается остро заточенный нож. Ты чувствуешь горячее дыхание стоящей за твоей спиной Алмазовой.

Все взгляды поворачиваются на вас. На твоем лбу холодный пот.

— Ему нельзя отдавать эту власть! Неужели вы не понимаете! – ты кричишь, режа горло о лезвие, но ликвидаторы молчат.

Профессор улыбается и пробует пальцем дохрущевский нож.

— Успокойтесь капитан. Я сделаю это быстро…

Металлический щелчок предохранителя заставляет его замереть.

Оружие отступившего назад Антона Павловича целит прямо в живот профессора.

— Знаете, я очень долго таскал с собой ружье, а не пора ли из него выстрелить? Мне кажется капитан Влад прав. Самосбор это немного не та сила, которую можно раздавать в одни руки. Фосфор Аврельевич, отойдите от капсулы и никто не пострадает.

В один миг ситуация раскалилась добела. Четырнадцать щелчков предохранителей слились в один звук. Ликвидаторы мгновенно берут медика на прицел, но никто не решался выстрелить. Пока. Профессор бледный и испуганный не может произнести ни слова, однако первые пришедшие в себя ликвидаторы уже начинают медленно заходить медику за спину.

Все отвлеклись от вас, и ты тихонько шепчешь Яне, уговаривая убрать нож. Все что ты просишь, сделать правильный выбор.

Впервые за все это время ты чувствуешь, что руки девушки дрожат. Она мечется между верностью присяге и пониманием неправильности всего происходящего. А затем она, наконец, решается и выбирает.

Ты понимаешь это, когда твою кожу режет огнем и нож вскрывает твое горло.

— Прости, — шепчет она, и в то же мгновение, выпустив тебя из захвата, вскидывает сжатый в левой руке пистолет. Гром выстрела и пуля вбивается прямо висок Антона Павловича. На пол падает так и не выстрелившее ружье медика.

Но тебе уже не до этого. Из твоего горла хлещет кровь. Все. Конечная. Лифт дальше не идет, — по-дурацки ясно проносится в мозгу. Падающие на пол алые капли отсчитывали последнюю минуту твоей жизни. С хрипом, ты разворачиваешься к Яне и к своему удивлению видишь слезы в ее глазах. Ты бы тоже сказал ей «прости», но твое горло перерезано, а потому ты просто бьешь Алмазову в солнечное сплетение и толкаешь ее от себя. Она падает на пол, но тут же упруго вскакивает на ноги, наводя на тебя пистолет. Выстрелить она не успевает — она видит то, что ты держишь в руке. В твоих пальцах чека от висящей на ее груди пенобетонной гранаты. Запал шипит. С криком девушка пытается сорвать ее с себя. В последний миг она успевает откинуть ее, и чудовищный пенобетонный ком распухает прямо в центре зала, поглощая не успевших отскочить ликвидаторов. Пока в зале царит суматоха, ты, зажав горло рукой, кидаешься к капсуле с Древней. Грохочут выстрелы. Пули летят мимо и стеклянные стены, потолок все рушится дождем переливающихся радугами осколков. Все твое внимание на красном рубильнике капсулы, который возможно способен прервать анабиоз. Ты успеваешь. Твоя рука дергает его за мгновение до того, как длинная очередь из Ералашникова пробивает тебе спину, валя на засыпанный осколками пол.

Ты кончаешься. Из зажатого горла, из ран в спине: отовсюду льется кровь. Ты чувствуешь, как ей уже набрякла вся твоя одежда. Сил все меньше. Зал тонет во тьме, но урывками ты еще можешь видеть происходящее, хотя ты уже не понимаешь, где реальность, а где бред твоего умирающего мозга.

Капсула медленно открывает свою прозрачную дверь. Босые ноги ступающие на битое стекло. Ты с трудом поднимаешь голову. Она обнажена и безумно прекрасна. Ее белая кожа полнится резным узором звезд, ее волосы цвета огня, а глаза будто отлиты из рубинового стекла.

Фосфор Аврельевич отчаянно кричит ликвидаторам и тут же Древняя исчезает в пламени их огнеметов. Все тонет в огне. В его ярких всполохах ты видишь ее силуэт. Видишь, как откинув голову, она с наслаждением умывает пламенем свое лицо. Откуда было знать ликвидаторам, что простое пламя не может повредить тем, кого однажды опалил пожар межмировой революции.

— Стреляйте, стреляйте же! — голос профессора дрожит от ужаса и все опять тонет в автоматном грохоте.

Пули секут кожу Древней, но их свинец осквернен прибавочной стоимостью, а потому он не в силах нанести ей вреда.

Пенобетонные гранаты падают к ее ногам, но будучи сделанными эксплуатируемыми рабочими, просто ржавеют и разваливаются, выделяя жалкие лужицы некондиционного пенобетона.

Древняя поднимает руки и шагает к ликвидаторам, ты не можешь разобрать ее слов, но от них те с воем падают. Они катаются по полу, ибо в их лопнувших от жара глазах разгорелся революционный огонь. Она продолжает вещать, и другие ликвидаторы валятся на колени, со слезами целуя ее ноги, еще слова и оставшиеся рушатся, пытаясь из осколков стекла, разбросанных гильз и автоматных рожков спешно построить коммунизм.

Алмазова высаживает в Древнюю всю обойму своего пистолета, а та лишь гладит ее по коротко стриженой голове и Яна, обхватив себя руками, с рыданиями падает на битое стекло.

Иван Губило, остается последним из ликвидаторов. Поняв все, он отбрасывает бесполезный автомат и, грохоча железными сапогами, бросается на девушку с голыми руками, намереваясь просто сломать ей шею, но Древняя делает неуловимое движение и вдруг прижимается к ликвидатору своим обнаженным телом. Она обхватывает его шею тонкими руками. Ее полные, горячие губы жадно шепчут в ухо ликвидатора диалектический вопрос о материализме. Миг и она отступает, а Иван Губило с обреченным криком хватается за голову, не выдерживая титанического веса обрушившихся на него размышлений.

В этот же момент Фосфор Аврельевич черной тенью поднимается за спиной Древней. В его руках блестит нож дохрущевской, коммунистической эпохи.

Он замахивается, и блеск стали наполняет весь зал.

Ты отнимаешь руки от горла, и уже не обращая на хлещущую на пол кровь, срываешь с пояса пистоль. Выстрел.

Сноп картечи разносит плечо Князева и тот с воем падает на колени, зажимая разорванные контакты нейропротеза.

Крича от боли, он шарит по полу пытаясь найти свое оружие, но Древняя уже ласково наклоняется над профессором и касается его рукой. От ее прикосновений нажитые нетрудовым путем нейропротезы члена Торгового Совета начинают ржаветь и стремительно разваливаться. Он кричит, пока она гладит его по бритому черепу, с которого лоскутами осыпается пересаженная кожа, тяжело падают его протезы ног, вываливается синтетический пищевод и легочный аппарат. Кости осыпаются титановой пылью. Вскоре от Фосфора Аврельевича остается лишь горстка праха, которую Древняя аккуратно кладет на бетонный пол.

Все затихает. Только тихо рыдают на полу ликвидаторы. Аккуратно ступая между их тел босыми ногами, Древняя идет к тебе. Ты пытаешься отползти, но сил уже нет.

Последнее что ты видишь, ее нежная улыбка и сжатый в руках острый, блестящий сталью нож дохрущевской эпохи.

9
Мерно скрипят тросы. Освещенный светом шахтных ламп лифт идет вниз, в сторону обжитых этажей Хруща. Ты лежишь в своей капитанской каюте. Рядом сидит Алмазова. Мягко гудят моторы. Вы молчите. О чем вам говорить?

О том, как Древняя разрезала себе руку, о том, как на твои раны пала ее кровь, врачуя тебя светящимися роями нанороботов?

О том, как вы многие смены потратили на обратную дорогу к лифту?

Или о девушке с рубиновыми глазами, что сидит сейчас на нижней палубе в окружении двенадцати ликвидаторов с блаженными улыбками на устах?

Мерно скрипят тросы. Осиянный светом лифт сходит на полнящиеся страданием этажи.

Конец
rom113 rom11314.11.202219:01ссылка
+30.8
В этом разделе мы собираем самые смешные приколы (комиксы и картинки) по теме рассказы (+778 картинок, рейтинг 1,371.5 - рассказы)