как выглядит стена вконтакте

Участник «Зеленого марафона» в Москве умер в больнице после забега.

Семья убеждена, что трагедия произошла из-за проведения марафона в жаркий день.

Житель Москвы 27-летний Максим зарегистрировался на «Зеленый марафон» 1 июня, получил разрешение на забег от медиков и планировал преодолеть полумарафон 21 км. В тот день в Москве стояла очень жаркая погода, городские службы публиковали предупреждение о 30-градусной температуре. Семья Максима говорит, что из-за такой погоды у бегуна на дистанции случился тепловой и солнечный удар:

«Было тотальное обезвоживание организма, начался отек мозга уже во время забега, на 15 км он остановился, сидел бледный рядом со скорой, по словам очевидцев. А упал предположительно на 16-17 километре, упал и сразу впал в кому», - рассказала супруга Максима.

В справке о смерти написали, что причина не уточнена. Семья планирует обратиться в надзорные ведомства с просьбой проверить организаторов марафона и условия проведения забега.

При этом реакция людей удивляет:

Ну назначили и назначили

Артемия Лебедева назначили директором по дизайну «ВКонтакте». Он будет руководить дизайном продуктов, формировать корпоративный подход к работе над интерфейсами, а также разрабатывать общее видение дизайна «ВКонтакте».

Почти цитируя великих: ну назначили и назначили.

Ожидаем скорой смены логотипа соцсети под стать лучшим работам мастера.

Сбрендил для вас,

Антон Логотиппер

Операция возмездие

В Севастополе 37-летний копрофаг Михаил Болучевский измазал говном свой подъезд и уехал отдыхать в Москву. Свою акцию он оправдывает тем, что на измазанном этаже живут людис украинскими номерами.

«Зелёная» и ядерная энергия — кто кого?

 В европейских странах активно пропагандируется переход от «плохой невозобновляемой» энергетики, к которой относят тепловые электростанции на ископаемом топливе, а также атомные, к «хорошей зелёной», к которой относят в первую очередь солнечные и ветровые. В данной статье будет разобрана зависимость альтернативной энергетики от атомной.

I. «Плохая невозобновляемая» энергетика

 К невозобновляемым источникам энергии отнесены все электростанции на ископаемом топливе – тепловые на угле, на мазуте, на газе, ядерные. Действительно, все они используют топливо, добытое из-под земли.

 Что касается электростанций на ископаемом углеродном топливе, они действительно серьёзно влияют на экологическую обстановку. Если не говорить о парниковых газах, а только о прямом вреде для живого, даже газовые электростанции дают вредные для живых существ выхлопы, а самые «грязные» среди тепловых — электростанции на торфе и буром угле. Угольные электростанции дают довольно много золы, которая могла бы быть использована, например, в качестве удобрений, если бы она не содержала значимые количества радиоактивных изотопов. В частности, зола тепловых электростанций, работающих на кузбасских углях, содержит уран и торий на уровне, типичном для урановых руд. Зона превышения ПДК по радионуклидам вокруг угольной электростанции охватывает сотни квадратных километров.

 В выхлопе электростанций на нефтепродуктах (мазуте и твёрдых углеводородах, сюда же относятся дизельная генерация) радионуклидов меньше, зато больше оксидов серы, азота и других не полезных для животных и растений веществ.

 С ядерными электростанциями ситуация несколько иная. Во время эксплуатации современные АЭС дают сравнительно низкий уровень загрязнений – ни парниковых газов, ни заметной радиоактивности. Даже три худшие аварии на АЭС, двумя из которых медийные персоны любят пугать обывателей – чернобыльской и фукусимской, по своим последствиям менее тяжёлые, чем крупные аварии на неядерных технологических объектах. Например, число жертв крупнейшей ядерной аварии – чернобыльской аварии 1986 года в десятки и тысячи раз меньше, чем число жертв крупной аварии 1984 года на химическом заводе в Бхопале: в Чернобыле умерли 29 человек от острой лучевой болезни, а общее число смертей от последствий аварии по разным оценкам составляет от 50 до 4000 человек; в Бхопале за день умерли 3000 человек, в течение недели – 10 тысяч, за последующие 20 лет – 15 тысяч. Причём данные по бхопальской трагедии не оценочные: это официальная информация об умерших в результате отравления ядохимикатами. В фукусимской аварии 2011 года радиоактивная вода утекла в океан и разбавилась там до безопасных концентраций, и жертвой аварии стал один человек – сотрудник АЭС, который умер в 2018 году от рака лёгкого.

 С топливом ситуация также сильно отличается в случае угля, нефти, газа с одной стороны, и ядерного – с другой. Для углеродных видов топлива уже видны или достигнуты пределы для их добычи. Пики добычи углеводородов и угля пройдены во многих странах. Что касается топлива для ядерных электростанций, мало того, что оно разведано на 50–80 лет вперёд, так еще и существует рабочая технология для его получения из стабильного изотопа урана, что отодвигает проблему на тысячи лет. При уже достигнутом темпе прогресса это даёт уверенность в том, что до исчерпания запасов будет найден другой удобный источник энергии.

 Таким образом, атомная энергетика совершенно зря записана «зелёными» энтузиастами в «плохой» лагерь. Это скорее результат радиофобии, а не реальных недостатков.

II. «Хорошая зелёная» энергетика

 К «зелёной» энергетике, использующей возобновляемые ресурсы, в последнее время относят исключительно солнечные и ветровые электростанции. На самом деле старейшие действующие электростанции работают как раз на возобновляемом источнике – энергии падающей воды, и это ГЭС. У гидроэлектростанций есть преимущества по сравнению с тепловыми, есть и недостатки. С точки зрения влияния на экологическую обстановку ГЭС совсем не идеальны, хотя и намного лучше, чем ТЭС. Но не лучше АЭС. Дело в том, что при строительстве ГЭС затопляются большие территории. Водохранилища изменяют локальный и региональный климат и ухудшают экологическую обстановку.

 Ветровые электростанции, как ни странно, не безвредны. В частности, большие «поля» ветряков приводят к нагреву почвы, что изменяет местный климат. Другой минус ветряков – они убивают птиц и летучих мышей.

 Солнечные электростанции при массовом строительстве тоже внесут свой вклад, хотя он может считаться скорее положительным – большое количество СЭС в пустынях будет приводить к их увлажнению. Правда и выработка энергии при этом на них снизится.

 Казалось бы, с фотовольтаикой всё хорошо. Но нет. Срок службы солнечных панелей – не более 50 лет. Их производство и переработка далеко не безопасны для экологии, и массовое производство фотовольтаики чревато серьёзной экологической проблемой.

III. Зависимость

 Теперь взглянем на процесс производства электроэнергии. Любая электростанция используют мощное силовое оборудование. У «зелёных» ветровых и солнечных электростанций требования к силовому электрооборудованию намного выше, чем у традиционных. Дело в том, что они вырабатывают электричество недостаточно стабильно. Ветер изменяет скорость и направление, солнце светит тоже по-разному как в течение дня, так и в разные дни. Поэтому вырабатываемое напряжение (и выдаваемая мощность) у «зелёных» источников постоянно меняется. Кроме того, и ветряки, и солнечные панели дают постоянный ток, а вся энергетика работает на переменном. Чтобы передать энергию потребителям, низковольтный постоянный ток нужно преобразовать в высоковольтный, обычно переменный (причём синхронизированный с электросетью), но иногда и постоянный. Таким образом, ВЭС и СЭС нужны мощные преобразователи электроэнергии[2].

 В настоящее время все эффективные преобразователи электроэнергии используют мощные высоковольтные полупроводниковые приборы – биполярные транзисторы с изолированным затвором (IGBT) и тиристоры с изолированным затвором (IGCT). Мощность таких приборов достигает сотни мегаватт, коммутируемое напряжение – более 6 киловольт. И тут непосвящённых ожидает сюрприз: полупроводники для мощных высоковольтных транзисторов и тиристоров изготавливают методом нейтронно-трансмутационного легирования (англ.: Neutron Transmutation Doping) в ядерных реакторах. Наименование этих материалов говорят сами за себя: «ядерно-легированный кремний» (или «радиационно- легированный кремний»), «ядерно-легированный арсенид галлия» (используется реже) и так далее. Химические технологии легирования не способны обеспечить необходимую для мощных силовых приборов чистоту и равномерность легирования полупроводника. Из-за неоднородностей химического легирования возникают области локального перегрева, и прибор выходит из строя, а когда силовое высоковольтное оборудование выходит из строя, это сопровождается зрелищными «спецэффектами» с разлетающимися искрами и дуговыми разрядами вплоть до пожара.

 Мощные тиристоры из ядерно-легированного кремния используются в ЛЭП постоянного тока с конца 1960-х, к примеру, они работают в канадской ЛЭП Nelson River II. В настоящее время ядерное легирование полупроводников не имеет альтернатив, поскольку только эта технология способна обеспечить характеристики материала, требуемые для мощных полупроводниковых приборов. Более того, технологию ядерного легирования пришлось оттачивать для соблюдения требуемой равномерности распределения легирующих атомов в полупроводнике, что было сделано в 1980-е, и нынешнее производство ядерно-легированного кремния – обычный технологический процесс. В западных странах такое производство размещено на исследовательских реакторах, в России – и на исследовательских, и на энергетических. В частности, ещё в 1982 году в СССР была разработана технология производства ЯЛ-кремния на реакторах РБМК.

 Исходя из нынешней ситуации в области производства силового оборудования, вся «зелёная» энергетика фатально зависит от существования ядерных реакторов, и от этой зависимости никуда не деться. Альтернативой будет отказ от единой системы электроснабжения, замена «большой энергетики» на малые электростанции локального электроснабжения и неизбежные блэкауты.

 Получается, что «зелёные» активисты, настаивающие на закрытии как АЭС, так и исследовательских реакторов, действуют довольно недальновидно. Мало того, что негативное влияние «атома» на экологическую обстановку сопоставимо со влиянием альтернативных источников энергии, да и сам вопрос о том, что приносит больший вред остается открытым, так еще ядерные реакторы просто необходимы для самой возможности постройки «зелёных» электростанций.

_________________________

Над статьей работали:Автор: Стас Ворчун (творческий псевдоним)
Редактор: Леонид Рогов
Эксперт: Федотов Антон

Чернобыль ч.7.2 Война с радиацией

Предыдущая часть

Дезактивация

 Работы по дезактивации самой зоны велись, как уже говорилось выше, по очень многим направлениям. Начнём с ЧАЭС, как источника всех бед.

 Чистил АЭС 731 отдельный батальон специальной защиты. Им помогали бригады химической защиты. 731 ОБСЗ – это вообще отдельная история. Боевой путь этого подразделения начался рано – в зоне они трудились уже с 29 апреля, сначала загружая материалы для тампонирования реактора на вертолёты, потом откачивая воду из нижних помещений реактора. После этого личный состав был полностью заменён. Дальше началась работа по дезактивации станции – перекопка грунта, уборка высокорадиоактивных обломков, очистка внутренних помещений станции от радиоактивного мусора и дезактивация помещений. Всё это делалось вручную. Без какой бы то ни было реальной защиты. Работали эти бойцы и на кровле 3-го блока и машзала. Сменялись часто – максимальная доза, которую тогда можно было получить за всё время работы в Чернобыле – 25 Рентген. В день писали обычно меньше 2 Рентген, так как за это следовали штрафы за переоблучение личного состава. В это число не входила доза, полученная в ходе двухчасовых поездок от лагеря до станции, переходов по помещениям АЭС, ожидания машин и двухчасового пути обратно. Только чистая работа. Реальные цифры при этом были гораздо больше. Многие ликвидаторы так и не узнали, сколько же они получили на самом деле.

 Раз уж я упомянул крыши и кровлю, то скажу, что это были, пожалуй, самые страшные работы во всей Зоне после 26 апреля. Почему? А потому что далеко крупные, а значит тяжёлые куски активной зоны не улетели. Они упали на крыши 3-го блока и машзала. И куски эти «светили» так, что мало не покажется. Самая загрязнённая зона – зона М, так называемая Маша, что возле знаменитой трубы – фонила несколькими тысячами рентген в час. И что самое неприятное – свалка обломков с этой зоны загрязняла и само перекрытие, а оттуда пыль поднималась в воздух, уходя в сторону Киева.

Представьте: всюду лежит радиоактивная пыль. Блок высокий. В этом районе господствуют северо-западные ветры. Ветер, ударяясь о блок, создает своего рода "эффект насоса". Над блоком постоянно висит столб пыли. Летит вертолет - и придавливает этот столб. Активность на земле повышается. Нам очень физики помогли - они поставили планшеты и разобрались в этом явлении.
Юрий Самойленко, тогда зам главинженера ЧАЭС по ликвидации последствий аварии. Цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль».

 Ещё в начале лета, когда поставили задачу по подготовке к пуску блоков №1 и №2, началась разведка. Уже тогда начинали потихоньку применяться роботы. Но они давали совершенно фантастические данные, а потому необходимо было отправлять наверх людей. Их прозвали сталкерами на манер героев экранизированного Тарковским романа братьев Стругацких «Пикник на обочине». Сталкеры столкнулись с целым рядом сложностей. Остатки топлива и графит ещё во время пожара вплавились в битум покрытия, какие-то обломки давали мощное направленное излучение, которое могло привести к тяжёлым последствиям в случае пересечения такого луча с организмом, на крыше третьего блока жуткие сверхрадиоактивные завалы и неизвестность. При этом основной защитой служила подвижность, а не ограничивающий её свинец.

Твэл (тепловыделяющий элемент) - это трубочка толщиною с карандаш, длиною три с половиной метра. А обломки твэла разной длины, они же ведь покорежены. Трубка сама из циркония, это серый такой металл. А на крышах - серый гравий. Поэтому обломки твэла лежали как мины: ТЫ ИХ НЕ ВИДЕЛ. Невозможно было их отличить. Только по движению стрелки - ага, вот она пошла! - соображал. И отпрыгивал. Потому что если бы стал на этот самый твэл, то мог бы и без ноги остаться…
Юлий Андреев, участник ЛПА, подполковник СА. Цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль».

Одним словом, здесь требовалось незаурядное мужество, а также смекалка.

 Одновременно думали и о том, как же всё это дезактивировать. Идей было великое множество с самых разных сторон. Предлагали и рядовые бойцы, и высокопоставленные учёные. Доходило до смешного, хотя смех этот сквозь слёзы:

Все работы производили войска, мы эти работы курировали. Мне пришлось быть таким своеобразным "фильтром" - фильтровать разные идеи, среди которых и очень толковые, и нелепые. В той обстановке проявили себя не только порядочные люди, но и разные "толстолобики", для которых основной целью была не дезактивация станции, а собственное преуспеяние. Те, кто чувствовали обстановку мутной воды, пытались на этом гребне всплыть. Люди резко делились: для одних главное был результат, а для других основное - выскочить со своей идеей, нажить на ней капитал. Вот приходит ко мне один ученый, завлабораторией, и говорит: "Я слышал, что вы хотите дезактивировать крыши. Мы разработали способ, в один момент дезактивируем". Дает мне свой отчет. Читаю: нужно, оказывается, взять шланг с горячей водой и под давлением струей воды смыть все к черту.
У меня даже в глазах помутилось от злости. Думаю… Господи… Ведь перед этим мы по двенадцать часов в день ломали головы, напряженнейше думали - что же делать с этими чертовыми крышами? Ведь с них "светило" так, что в помещениях, расположенных под крышами, находиться было невозможно. Особенно возросла острота этой проблемы, когда началось строительство саркофага.
Юлий Андреев

 Это явно была не единственная идея со смывом грязи внутрь. Так, в статье «Воздушная битва за Чернобыль» упоминается в чём-то похожая мысль. 16 августа над четвёртым энергоблоком пролетел огромный пожарный Ми-6. Предполагалось, что лётчики, используя пожарное оборудование, смоют со знаменитой трубы обломки реактора в провал. Тем не менее, после ознакомительного полёта от затеи отказались, так как существовал риск смытия обломков обратно на крышу уже очищенного блока №3.

 Юрий Самойленко и его команда добровольцев прибыли в зону ещё в мае. Получив высокую должность, Самойленко развёл кипучую деятельность по исследованию способов очистки кровель. Понимая, что работа там сопряжена с огромными радиационными полями, а значит, переоблучением личного состава, опытный ремонтник, до того много лет проработавший на АЭС и устранявший неполадки в том числе в условиях загрязнения, он всячески настаивал на применении роботов. По его заказам строили управляемых по кабелю и защищённому радиоканалу роботов в СССР, применяя различные идеи, в том числе использованные для луноходов. Но эти машины не могли работать на самых радиоактивных и заваленных частях. Для этого пришлось покупать полицейского робота в Германии. Он назывался «Джокер». Это была гусеничная машина в отличие от советских колёсных собратьев. Всех их наверх доставляли кранами «Демаг».

 В день знаний, 1 сентября 1986 года, Джокера установили в зону М, где он… тут же застрял на графитовом блоке, не успев ничего сбросить вниз. Пока люди из группы Самойленко с помощью лебёдки и такой-то матери пытались его оттуда стянуть, радиация сделала своё чёрное дело – микросхемы деградировали. Теперь робот к работе был непригоден. Группа Самойленко проиграла свою многомесячную борьбу, ведь эта неудача окончательно убедила начальство в том, что на крышу пойдут люди. Времени ждать новых роботов больше нет – через месяц должны пустить в работу первый энергоблок. Пока на крыше третьего лежат обломки, распространяющие радиацию, это сделать невозможно.

 Девятнадцатого сентября под руководством Валерия Стародумова, члена группы Самойленко, первые военные вышли на крышу. По словам Стародумова в фильме «Чернобыль 3828» до первого октября – даты окончания работ – там побывают 3828 человек. Люди бывали там и раньше, но лишь малыми группами, не так часто, да и не брали они лопатами куски графита, бетона и прочего. Четвёрка военных выбегала на крышу, сгребала лопатами мусор и относила его к тому, что когда-то было крышей 4-го блока, опорожняла лопаты и возвращалась к району действия. Обычно совершалось два-три таких подхода, после чего военные уходили в помещения. Для них служба в Чернобыле на этом заканчивалась, так как в зоне М (а речь идёт именно про неё, с менее грязными зонами роботы худо-бедно разобрались) фонило тысячами Рентген в час, а предельно допустимая чернобыльская доза для ликвидатора составляла 25 Рентген, набиралась она там моментально. Защита у этих людей была, во многом, символическая – респираторы, очки, костюмы, резиновые фартуки. А на всём этом – листы свинца, прикрывавшие самые важные части тела. В данном случае видится разумный компромисс. На разведку в основном ходили вообще без защиты, там нужна была максимальная подвижность. У чистильщиков же защита была. Она хоть и сковывала движения, но не лишала подвижности. Однако всё равно противорадиационная броня была символической, так как невозможно было тогда (да и сейчас) обеспечить пристойную защиту от гамма-излучения и не лишить человека подвижности. Поэтому основной защитой было время работы, а отнюдь не свинец. Продолжались работы до первого октября и завершились установкой знамени на самой высокой точке станции – отметке 75 метров, то есть верхушке вентиляционной трубы третьего и четвёртого блоков. Это сделали сами члены группы Самойленко во главе со Стародумовым. Эти люди вообще не гнушались сами вылезать на кровли и работать, они получили огромные дозы, многие из них до сегодняшнего дня не дожили.

 Но дезактивировали не только здания АЭС. Сама территория АЭС была загрязнена, а выбросы из реактора разнесли радиацию на обширные пространства. На самой АЭС работали самые, пожалуй, приспособленные к такой работе машине – ИМР, инженерные машины разграждения. Они убирали выброшенные обломки, которые потом замуровали в саркофаге. Несмотря на кажущуюся приспособленность, ИМР всё равно потребовалось модифицировать для условий Чернобыля. Дело в том, что ИМР должны были проделывать проходы для остальной бронетехники в зонах поражения ядерных взрывов. Однако в реальности это означало, что ИМР будут работать в зонах, где уровни радиации будут стремительно уменьшаться, а под ЧАЭС они столь же стремительно росли, будучи изначально очень высокими. Подкинула проблем система защиты от оружия массового поражения, которая не была приспособлена к постоянному пребыванию в зоне высокого заражения. Не избежала ИМР и типичной (полу)кустарной модификации, проводившейся со всеми машинами в зоне. Несмотря на то, что броня ИМР изначально снижала для находящегося внутри экипажа получаемый уровень радиации в 80 раз, всё равно требовалась дополнительная защита, ведь при царивших там уровнях радиации свыше тысячи Рентген в час, экипажи всё равно получали слишком большую дозу. Поэтому наряду, а зачастую и вместо людей там работали и роботизированные машины – бульдозеры на радиоуправлении.

 Был даже специально для Чернобыля создан роботизированный комплекс Клин-1. Он создавался на базе ИМР-2 и состоял из двух машин – радиоуправляемой машины, оснащённой необходимым оборудованием (по сути, та же самая ИМР-2, только без экипажа и с допоборудованием для дезактивации) и машины управления.

При этом частенько возникали проблемы с координацией действий:

Ведь тогда на площадке находилось огромное количество техники, действия которой были подчас недостаточно скоординированы… Скажу, что железнодорожные пути у нас разрушались примерно раз в два дня - это как закон. Обязательно где-то переезжали колею бронетранспортером, где-то тягачом, обязательно где-то монтажникам надо было полезть, что-то сделать. А железнодорожные пути - это старая, "довоенная" ветка - нам были очень нужны для того, чтобы завозить оборудование.
Станислав Гуренко, тогда зам председателя Совмина УССР, занимался обеспечением бесперебойной работы на всех объектах зоны, цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль».

 Отдельно шла работа по пылеподавлению и общему снижению уровней радиации на промплощадке ЧАЭС. Для этого применялось несколько мер. Самая главная из них – пылеподавление. Пыль содержала «горячие» частицы, которые могли с этой пылью улетучиться вообще за пределы зоны или как минимум попадать в организмы людей. Чтобы не давать пыли подняться, площадку постоянно заливали водой. Из-за этого промплощадка тонула в грязи. Пришлось поднимать дороги для техники. Чтобы новые дороги не так сильно фонили, их заливали бетоном, который законопачивал ливнёвки. В результате площадь перед первым административным корпусом №1 напоминала стереотипное изображение линии фронта времён первой мировой – неимоверное количество грязи, вода, стоящая даже под палящим солнцем в ясном небе (облака ведь разгоняли). Разве что воронок не было.

 Но одним пылеподавлением не отделаешься. Нужно было захоранивать даже почву. На ЧАЭС адекватно провести этот процесс вручную было невозможно, поэтому пошли на хитрость. Был разработан специальный состав на основе полиэтилена, ликвидаторы называли его бурдой. Его распыляли с вертолётов (обычно гигантов Ми-26), он ложился на землю и спустя какое-то время застывал. То, что получилось, сворачивали в рулоны (тут только вручную, увы) и грузили на машины, увозившие это на могильник. Пока не закрыли саркофаг кровлей, этот труд был отчасти сизифовым, так как реактор выбрасывал всё новую и новую радиацию. Однако постоянная замена почвы всё же позволяла снизить фон на земле до сколь-нибудь приличных уровней. Аналогичным раствором покрыли и развал реактора, что позволило уменьшить производимое им загрязнение местности.

В конце июня — начале июля была попытка использовать для распыления «бурды» самолеты Ан-12. Как вспоминает генерал- лейтенант авиации Н.П. Крюков, ему довелось присутствовать на пробных полетах. Зрелище было впечатляющее: летевший на высоте 20–30 м на малой скорости Ан-12 оставлял шлейф черной жидкости, и казалось, что самолет горит и сильно дымит. Однако от использования Ан-12 пришлось отказаться, т. к. скорость его полета оказалась все же слишком большой, и вместо образования пленки распыляемый латекс сворачивался в шарики.
Сергей Дроздов, статья «Воздушная битва за Чернобыль»

 Многие вертолёты (да и другая техника) при работе набирали огромные дозы радиации. Машины надо было вычищать, однако и здесь ликвидаторов поджидали сюрпризы.

…Когда мы полезли на двигатели, то обнаружили, что мы к атомной войне были готовы не полностью, по крайней мере, по вертолетам. Если вертолет заходит в зону атомного взрыва и выходит из нее, то по инструкции его надо обмыть сверху, салон и пилотскую кабину. В военное время допускается 5 миллирентген, там было 150–180. После промывки по этой инструкции получалось 130–120. Все давал двигатель…
Инженер-теплофизик А.Алексеев, участник ЛПА. Цитируется по статье Сергея Дроздова «Воздушная битва за Чернобыль»

 Увы, столь продвинутые технологии применялись лишь на ЧАЭС и рядом с ней. На менее опасных участках землю перекапывали с помощью экскаваторов, а то и вовсе вручную. Крупные населённые пункты, особенно Припять, непрестанно поливали дезактивирующей жидкостью. Увы, это было не слишком эффективно.

Вот идешь, и сверху Припять видна. А Припять была тогда грязно-черного цвета. Город-то белый, но его дезактивировали, обливали дома темным составом…
Юлий Андреев

 Авиация также выполняла работы по дезактивации берегов рек. Для этого к 5 июня на аэродроме Жуляны сформировали отряд из 10 сельскохозяйственных самолётов-«кукурузников» Ан-2, которые даже никак не модифицировались. Машины рассеивали технический цеолит — специальное вещество-сорбент, которое было в два раза тяжелее песка. Предполагалось, что его будут рассеивать в соотношении, позволяющем полностью покрыть берега рек на 1 мм в толщину. При этом, дезактивировались побережья на 3-4 км вверх и на такую же длину вниз по течениям от ЧАЭС на высоте 5-7 метров и скорости 160 км/ч.

Полет из Полесского в район работы занимал 20–30 мин, и около получаса экипажи проводили рассеивание. За каждый вылет летчики получали дозу облучения около 40 миллирентген. Нормативные документы предписывали налетывать в день 8 ч, но личный состав проводил в воздухе, как правило, 10 ч. Полеты выполняли без радиолокационного контроля. За первые 8 дней работы авиаторы налетали около 700 ч. Сколько потребуется всего полетов, тогда никто не знал: прошла команда «работать до сигнала «стоп».
Через 10 дней, когда, по расчетам, доза облучения летного состава достигла 25 рентген, на замену экипажам Киевского ОАО на своих Ан-2 прибыли коллеги из Полтавы, затем — Симферополя и Харькова.
Сергей Дроздов, статья «Воздушная битва за Чернобыль»

 Ещё одну любопытную операцию проводили лётчики отряда «Циклон». Их задачей был разгон облаков. Работали на Ан-12БКЦ «Циклон» и Ту-16 «Циклон-Н». Аны работали на малой высоте и занимались разгоном облаков непосредственно в районе Зоны на малой высоте, а Тушки — на дальних подступах к ней из стратосферы. Тушки были «вооружены» специальным комплексом кассетных держателей спецсредств, а также контейнерами для распыления цемента марки »600».

Представлял этот комплекс собой 940 стволов калибра 50-мм. Снаряжался специальными патронами, начиненными йодистым серебром. Чтобы вам было легче представить эффективность этой системы, скажу, что одного патрона хватало для того, чтобы сделать "дырку" в облаках радиусом в полтора километра. <…> Но цементом его можно было назвать условно. Вещество фактически тоже являлось химическим реагентом. "Цемент", как и патроны с йодистым серебром, предназначался для рассеивания облаков.
Алексей Грушин, командир одной из Тушек. Цитируется по его интервью Российской газете от 21.04.2006

 Ближе к осени 86-го стало понятно, что накапливающаяся в Зоне радиоактивная пыль рискует распространиться и за пределы закрытой территории. Чтобы это предотвратить, в район позвали Тушки, которые подавляли пыль до самого выпадения снега в декабре, а потом и весной 87-го года.

Водозащита

 Защита водоёмов в Зоне имела огромную важность, так как Припять впадает в Днепр относительно недалеко от ЧАЭС, а рядом с устьем находится огромное Киевское водохранилище. Водоёмов в опасной зоне множество, особенно вдоль русла Припяти, так что перед ликвидаторами встала тяжелейшая задача. Разделилась она на несколько подзадач.

 Во-первых, нужно было обеспечить защиту грунтовых вод в самом грязном районе Зоны - на ЧАЭС. Для этого было решено организовать систему мониторинга на промплощадке, включавшую в себя систему дамб, защищающих воду вокруг от выноса туда радиоактивной грязи, "дренажную завесу" - группу скважин, через которые предполагалось выкачивать грунтовые воды, если станет понятно, что они сильно загрязнены, а также стену в грунте (также известную как биостенка) - железобетонный экран глубиной 30 метров и длиной в 8.5 километра - предполагалось, что стена полностью закроет ЧАЭС. Для работ привлекли итальянскую компанию Casagrande, инженеры которой работали вместе с советскими специалистами.

 Чем удобна такая технология? Стена в грунте может возводиться на узких пространствах, она безопасна для рядом стоящих зданий, благодаря чему её используют в городах. А зона работ была достаточно узкой, к тому же пролегала возле активно используемых дорог. Да, это достаточно дорого, но преимущества очевидны.

 Несмотря на амбициозные планы, за 10 месяцев была построена лишь треть биостенки - 2.8 км. Но зато эта треть расположена на самом опасном, восточном направлении, защищая водоёмы близ ЧАЭС от прохода загрязнённых грунтовых вод.

 Во-вторых, работы велись не только на самой ЧАЭС, но и за её пределами. Весной 1987 года ожидался серьёзный паводок, с которым следовало бороться, так как большое количество грязного грунта могло быть снесено в Припять. Для этого на мелких реках создали 131 задерживающую и фильтрующую дамбу (последние строились с использованием хорошего сорбента цеолитового туфа) длиной от 1 км до 14 км, подготовили специалистов-подрывников, которые должны были уничтожать ледовые пробки. Дамбы показали сомнительную эффективность. Да, они выполнили своё прямое предназначение идеально - паводок прошёл, что называется, как по маслу. Однако по некоторым данным, их фильтрующие свойства не проявились "из-за особенностей миграции радионуклидов". Но вместе с тем, паводок прошёл мягче ожидаемого, а содержание радиоактивных материалов в воде оказалось ниже, чем боялись учёные.

 Ещё одна работа - создание в русле Припяти (в районе устья реки Уж) огромного карьера для депонирования грязного ила и водорослей, чтобы тем самым сократить вынос радионуклидов в Днепр. Копали ловушку зимой, в январе 1987 года, к работам привлекали водолазов и три земснаряда, один из которых - голландский - прибыл аж из Казани. При создании ловушки переместили более 4 млн кубометров грунта. В районе ловушки русло Припяти углубили до 25 метров на протяжении двух с половиной километров и расширили на километр. По словам водолаза Петра Литвиненко, ловушка за пять лет полностью заполнилась, удержав в себе львиную долю радиации.

Кто не пишет букву Ё, пусть передохнет!

По просьбе Bill Ein'a публикую заметку про ё в русском языке.

«На следующей неделе Москва передохнет от холода.» Время, место и причина в этой фразе постоянно меняются, но суть остаётся прежней: кто-то должен передохнуть. Или передохнуть. В любом случае, нас интересует не судьба передохнувших, а причина каламбура. Буква Ё. Её хотели убрать уже тогда, когда ещё даже официально не ввели, но она сохранилась до наших дней. Сегодня мы поговорим о непростой истории этого «е с точками».

Начнём с того, как вообще так получилось, что букв стало не хватать. При Петре алфавит сокращали, при большевиках через три столетия тоже, а тут в 18 веке вдруг решили дополнить. Зачем? Неужели кириллица не отражала все звуки русского языка? Отражать-то отражала. Когда-то. В момент создания. Но язык – штука живая, и из-за этого могут меняться не только слова, к чему мы все привыкли, но и звуки. Например, три палатализации и падение редуцированных (как-нибудь про это обязательно расскажу) очень сильно поменяли язык и во многом заложили основы современного русского. Нас же сейчас интересует другой фонетический процесс – переход [э] в [о], или «ёкание».

Начался он в эпоху позднего древнерусского языка, то есть в 12-14 веке, когда наш язык был всё ещё жутко архаичным и непонятным. Таковым его отчасти делали некоторые языковые законы. Например, закон слогового сингармонизма, согласно которому, если упростить, твёрдые согласные могли стоять только с гласными Ы, А, О, У, а мягкие – с гласными Э и И. Теперь давайте проведём небольшую артикуляционную разминку.

Произнесите по очереди звуки [о], [ы], [э] (как в слове «место», а не как в «мэр»). Заметьте: с каждым звуком язык оказывается всё ближе к верхним зубам. Отлично, а теперь произносите пары «твёрдый-мягкий согласный»: [л]-[л’], [б]-[б’], [с]-[с’]. Заметили, как язык поднимается при произнесении мягкого? Так вот, при произнесении звуков [э] и [и] язык поднят сильнее всего, поэтому произносить перед ними мягкий согласный удобно: язык почти не двигается. Сравните движения языка при произнесении «лёд» и «лед». Во втором случае он проделывает куда меньший путь. Получается отлично, замечательно и удобно, но к 12 веку закон сингармонизма ослабел, начал допускать много исключений, и тут всё заверте…

Первыми пали исконно мягкие согласные, то есть сонорные ([л],[н],[р],[й]), шипящие и [ц] (он тогда ещё был мягким и отвердел как раз, когда закончился переход е в о): нести – нёс, пчела – пчёлы. Следом по определённой закономерности пошли остальные мягкие. Также [э] превратилось в [о] на концах слов. Процесс произошёл во многих слогах, но сохранился только под ударением, поэтому получившийся звук оказался всегда ударным и остаётся таким по сей день. При этом некоторые слова, тот же «персик», хоть и соответствовали всем требованиям, сохранили свой [э]. Происхождение звука выяснили, теперь переходим к букве.

В некотором царстве, в некотором государстве жил писатель Николай Михайлович Карамзин. Жил, писал и однажды придумал букву. Нет, не вот так вот с неба взял, а поддержал начинание Академии наук и вместо предлагаемой учёными io начал использовать ё. Об этом пишет Александр Реформатский – одна из знаковых фигур советской филологии. Такого мнения наука придерживалась очень долго, и миф о «Карамзине-создателе буквы Ё» прочно закрепился в обществе. Нет, здесь не было чьего-то злого умысла, просто правду историки узнали не так давно.

На самом деле, автором буквы являлась княгиня Екатерина Дашкова (первая в мире женщина-руководитель Академии наук, не то что в этих ваших феодально-маскулинных Европах). На заседании 18 ноября 1783 года Екатерина Романовна сказала, что негоже один звук обозначать двумя буквами (на тот момент предлагали сделать обозначение io) и нарисовала букву ё. По одной из версий, Дашкова вдохновлялась шведским алфавитом, по другой – просто сделала что-то среднее между ïo (использовалось параллельно с io) и буквой е (превращения которой, как мы помним, всю кашу и заварили). Как бы то ни было, мудрым мужам предложение понравилось и его приняли. Вот только сторис: «Смотрите, чЁ придумали» запостить было некуда, посему буква начала распространяться только через 12 лет. Первым напечатанным словом с Ё в 1795 году стало слово «всё» в книге Ивана Дмитриева «И мои безделки». И лишь спустя ещё год в игру вступает Карамзин и его альманах «Аониды». Кстати, неизвестно, сам писатель придумал использовать новинку или же это была инициатива издательства, потому что «Историю государства Российского» Николай Михайлович писал без Ё.

И всё бы хорошо, но вот только ёканье в то время считалось признаком малограмотной черни, и высокодуховным людям новая буква была, в общем-то, не нужна. Не произносили они так слова. К началу ХХ века ситуация постепенно изменилась, но тут пришли большевики. Нет, букву Ё не запрещали, ниоткуда не убирали, но использовать как-то тихо молча прекратили. Лишние чернила всё-таки, а людям и без точек понятно, что за слово. Такое безобразие продолжалось до 1942 года, когда Сталин увидел захваченные немецкие карты. На них фрицы старательно выводили О на месте русской Ё. Наши карты в то время такой точностью не блистали. Поэтому 24 декабря народный комиссар просвещения Потёмкин (что-то мне подсказывает, что по личным мотивам) ввёл обязательное употребление буквы Ё везде, где она есть.

Как это часто бывает, вскоре всем стало до лампочки. Лишний раз двигать рукой на письме никто не хотел, так что точки снова исчезли, и все вернулось на круги своя. Сейчас буква всё ещё пребывает в подвешенном состоянии: её обязательно использовать только там, где могут быть разночтения. Необязательность буквы Ё подарила нам Фета вместо Фёта, «жителей Москвы», которые уже в который раз «передохли» от какой-то напасти и повторяющийся квест «Проверь, как тебя записали» у всех носителей буквы в ФИО. А ещё в честь буквы Ё в Ульяновске в 2005 году поставили памятник.

Как-то так…

__________________________________

Автор: Дмитрий Жаров

Операция «Опера» — 40 лет бомбардировке иракского ядерного реактора

«Мы не позволим нашим врагам разработать оружие массового поражения и защитим наш народ любой ценой».

Менахем Бегин

 Саддам Хуссейн давно мечтал о собственной ядерной бомбе. СССР отказался помочь ему в этом - зато Франция согласилась поставить такой реактор, а Италия - оборудование для создания бомбы... Судно, везшее первый из реакторов, «неожиданно» взорвалось в Тулоне. Второй корабль добрался до Ирака и стал главной частью ядерной программы молодой арабской страны. Ирак уже вёл переговоры о поставке ядерного топлива, а инспекции МАГАТЭ посетили новый объект - и отказались признавать его намерения опасными для всего мира. И только одна страна в мире считала, что лучше всех знает планы Саддама.

 «Мы не позволим нашим врагам разработать оружие массового поражения и защитим наш народ любой ценой» - сказал лидер Израиля Менахем Бегин. И последней линией защиты, как и всегда, стали пилоты, техники и военнослужащие разведки. Вечером 7 июня 1981 года с авиабазы Эцион на юге Израиля взлетели 8 самолётов F-16, каждый с парой 2000-фунтовых бомб. Они снизились до минимальной высоты, и, обходя зоны покрытия арабских радаров, направились в сторону Ирака. Через пару часов взрывы бомб в нескольких километрах от Багдад сообщили всему миру - у Ирака не будет ядерной бомбы …

 40 лет назад случилась первая в истории бомбардировка ядерного реактора. 7 июня 1981 года 8 самолетов ВВС Израиля уничтожили одну из самых больших угроз Израилю (и, возможно, другим западным странам) — ядерный реактор в Ираке.

И вот как это было.

 Кто сейчас главный враг Израиля и одна из самых больших угроз Западу? Правильно, Иран. Но было время, когда его место занимала другая страна с чуть-чуть другим названием — баасистский Ирак. Конец нефтяным амбициям Саддама Хуссейна положили ВВС международной коалиции в 1991 году, но за 10 лет до того именно ВВС Израиля прикончили его ядерные амбиции. «Операция Опера» — так называлась подготовленная в строжайшей тайне атака на иракский ядерный ректор силами ВВС Израиля. Во многом благодаря этому иракские «Скады», летевшие на головы израильтян и солдат коалиции во время войны в Заливе, остались с обычными боеголовками.

Угроза №1

В августе 1978 года правительство Израиля узнало о существовании ядерного реактора в Ираке. По данным АМАН (армейская разведка Израиля), иракцы собирались производить минимум четыре плутониевые бомбы каждый год. После появления этой информации тогдашний министр обороны, ныне покойный Эзер Вейцманн, потребовал у главкома ВВС Давида Иври подготовить план атаки на этот объект.

Однажды мне позвонил начальник оперативного штаба генерал-майор Ран Горен и объяснил, что существует секретный план. Он получил информацию, что иракцы строят ядерный реактор и что мы должны спланировать атаку на него

Ран Горен, бывший командир авиабазы Рамат-Давид.

Через некоторое время генерал-майора Горена сменил полковник Авиам Села.

 На тот момент лучшими самолётами, доступными для подобной задачи, были американские F-4 «Фантом» и A-4 «Скайхок». Но после революции в Иране американцы наконец поставили в Израиль свои самые новые лёгкие истребители F-16, получившие в ВВС Израиля имя «Нетц» — «Сокол». Самолёт был совершенно новым, только-только начал поставляться из США, и многие участники сложного процесса принятия его на вооружение всё ещё не успели вернуться домой. Но самое важное — он был.

Главком ВВС предложил мне выбрать десять пилотов, прошедших подготовку на F-16 в США. Одним из них был Илан Рамон, молодой и относительно неопытный, но очень талантливый лётчик. В итоге он отвечал за прокладку курса.
Из-за большого расстояния до цели, критическим становился вопрос достаточности топлива для такого полёта. В какой-то момент Илан (Рамон) провёл очередные расчёты на картах и сказал, что операция теоретически возможна. В течение нескольких месяцев мы занимались тем, что удаляли из уравнения это самое «теоретически».

Полковник Зеев Рац, ведущий группы F-16, один из руководителей операции.

 После возвращения всех участников планируемой операции из США подготовка к ней пошла с удвоенной силой. Самой большой сложностью (кроме того факта, что атака планировалась в центре враждебной страны) было огромное расстояние до цели — порядка 1600 километров (или 990 миль). Дозаправка в воздухе была практически невозможна, да и бессмысленна — почти весь маршрут израильтян шел над территорией других государств, нейтральных либо враждебных. Фактически, успех операции в значительной степени зависел даже от погоды и силы ветра. Впрочем, они оставались достаточно предсказуемыми. Любой незапланированный воздушный бой, интенсивный оборонительный манёвр или боевое повреждение на обратном пути почти гарантированно приводил к потере самолётов и лётчиков.

 Полёт к цели должен был проходить на малой высоте — таким образом, достигалась внезапность удара. На обратном пути самолёты должны были лететь на оптимальных с точки зрения расхода топлива 40 000 футов (около 12 км). Теперь их могли видеть вообще все и теоретически могли бы попытаться перехватить.

 Для участия в операции были отобраны пилоты F-16 (ударная группа) и F-15 (группа сопровождения). По одной из версий главной задачей F-15 было не столько сопровождение, сколько изоляция иракских авиабаз и перехват всего, что могло с них взлететь. Началась интенсивная подготовка, центральным элементом которой были полёты на дальние расстояния. Реальную цель этих вылетов знали только командиры эскадрилий, лётчики которых участвовали в операции, и Илан Рамон.

 А на учениях лётчики отрабатывали удары по «некоему объекту» на полигоне в пустыне Негев. В итоговом варианте плана бомбардировку планировалось осуществить силами 8 F-16, прикрывать которых должны были 6 F-15. В состав ударной группы вошли 4 самолета F-16 117-й эскадрильи и 4 самолета 110-й эскадрильи. Первая четверка имела кодовое название "Измель" ("Скальпель"), и ее ведущим был подполковник Зеев Раз, вторая четверка – "Эшколь" («Гроздь»), и ее возглавил подполковник Амир Нахуми.

 Прикрытие осуществлялось 6 самолетами F-15 133-ей эскадрилья, разбитыми на три звена: 1-ое звено под кодовым наименованием "Петель" ("Малина") — под командованием подполковника Моше Мельника, он же был ведущим всей шестерки F-15, 2-ое звено — «Патефон» — под командованием подполковника Эйтана Бен-Илияху и 3-ье звено — "Пахман" ("Углерод") — под командованием майора Мики Лева. Один двухместный F-15B был фактически самолётом-ретранслятором, в задней кабине которого находился глава разведки ВВС. Над Израилем в это время должен был барражировать Боинг-707 ВВС, выполнявший функции командного пункта.

 Операция была спланирована таким образом, чтобы с наибольшей вероятностью достичь успешного результата, даже в ущерб безопасности пилотов. Именно по этому наносить удар планировалось с пикирования под углом в 45 градусов — такой способ давал наибольшую точность, но и подвергал ударные самолёты наибольшей опасности. Перед вылетом предполагалось, что потери от действий ПВО Ирака составят 2 самолёта ударной группы. Лётчики об этом знали.

 Также был произведён разведывательный полёт пары RF-4 над Багдадом, в том числе был отфотографирован район нахождения реактора. Что примечательно, при попытке перехвата разбился МиГ-21 ВВС Ирака (израсходование топлива вследствие длительного полёта на форсаже), победу записали «Фантомам», и это была, пожалуй, одна из самых «засекреченных» побед израильтян, но речь не об этом.

 В общем, на подготовку ушло почти пол года. Рассчитано было всё, что можно было рассчитать.

Мы постоянно отрабатывали две вещи: первое — бои воздух-воздух, второе — удары по целям, находящимся на большом удалении. Настойчивое требование такого типа обучения озадачило многих наших пилотов, и в какой-то момент они начали предполагать, что нас готовят для атаки цели где-то в Ираке.
Потом были бесконечные учебные дальние полёты — в основном, на Синае. Пилоты не понимали, для чего всё это. Они были поражены и пытались догадаться, куда мы должны будем лететь на самом деле. На самом деле, никто кроме меня и Илана в нашей эскадрилье не знал этого наверняка. Вся подготовка заняли около полугода.

Амос Ядлин, в 1981 году пилот F-16, командир АМАН в 2006-2010 годах

Вероятный противник

 Возможности ПВО Ирака, защищавшей реактор, и её численный состав точно не известны до сих пор. Предполагается, что до иранской атаки в районе находился дивизион ЗРК С-125 и до полка МЗА, среди которых наибольшую угрозу представляли 57-мм автоматические пушки С-60. После неудачного иранского налёта вокруг комплекса предположительно были развёрнуты два иракских дивизиона, оснащённых ЗРК «Квадрат». Это было проблемой. Зона поражения «Квадратов» по дальности составляла до 23 километров, а по высоте — от 30 метров. Для тяжело нагруженных F-16 обстрел ракетами «Квадрата» становился практически летальным или срывал боевую задачу. До кучи считалось, что в районе реактора находится несколько пусковых ЗРК «Роланд».

 Другой проблемой могли стать иракские МиГ-23М с ближайших авиабаз. Отдельный МиГ-23 вряд ли мог представлять серьёзную угрозу для F-15, но 2-3 пары уже создавали очень серьёзные проблемы.

 И, наконец, последней трудностью были АВАКСы ВВС Саудовской Аравии. Израильтяне много и активно протестовали против поставки этих самолётов арабам, по слухам — вплоть до угрозы атаки авиабаз. Впрочем, эти самолёты находились под управлением американских пилотов и операторов, так что считать их «саудовскими» в полной мере было бы не очень правильным.

Между Тигром и Ефратом

 Первоначально датой операции должно было стать 8 мая 1981 года, 33-й день независимости государства Израиль. Пилоты перелетели на авиабазу Эцион возле Эйлата, откуда путь в Ирак был самым коротким, за три дня до назначенного «часа Х». Там им впервые официально озвучили цели и задачи миссии — уничтожение ядерного реактора в районе Багдада, Ирак. Но в последнюю минуту, когда лётчики уже сидели в кабинах, операция под кодовым названием «Арсенальная горка» была отложена. Фактически — отменена. Официальной причиной тогда назвали «опасность разглашения» планируемой атаки. Казалось, план снова окажется в ящике.

 Примерно через месяц, 7 июня, пилотов снова вызвали на авиабазу Эцион. К удивлению всех участников, операция началась. Восемь самолётов F-16 с группой сопровождения вылетели в направлении Багдада, планируя оказаться над Багдадом с последними лучами солнца. Самолёты заправляли «по горячему», то есть с уже запущенными двигателями. Это не было частой практикой, но в целом такой способ заправки не было чем-то из ряда вон выходящим. Например, так заправляли некоторые самолёты перед началом операции по уничтожению сирийских ЗРК в Ливане в 1982 году.

 Конфигурация F-16 была типичной для «дальних» операций — два подкрыльевых ПТБ и один подфюзеляжный. С F-16 даже сняли отдельные элементы БРЭО для облегчения их веса и сокращения расхода топлива — так, на них отсутствовали средства РЭБ и иные средства самообороны кроме пары ракет «воздух-воздух». Функции РЭБ и постановки активных помех были переданы F-15 группы сопровождения. В качестве вооружения выбрали пару тысячекилограммовых бомб Мк-84 — во время испытаний выяснилось, что такая конфигурация будет оптимальной с точки зрения расхода топлива.

Мы пролетели над тремя вражескими странами - Иорданией, Саудовской Аравией и Ираком. Наш полет был опасным. В те дни у нас не было GPS, и карты были неточными. Мы знали Ирак только из стихотворения Бялика. Наша цель была «между рекой Евфрат и рекой Тигр», но нам не составило труда найти её.
Амос Ядлин

 Что самое удивительное — по неофициальным данным запасной аэродром на случай непредвиденной ситуации у израильтян всё же был. Им была… авиабаза ВВС Ирана Тебриз. Несмотря на официально враждебные отношения новых иранских властей и израильтян, принцип «враг моего врага — мой друг» тут сыграл на 100%. Во время Ирано-Иракской войны Израиль вместе с США активно поставлял Ирану боеприпасы, а перед операцией иранцы поделились с израильтянами деталями своей неудачной операции «Палящий меч» по атаке реактора «Таммуз» в Озираке, которая была проведена осенью 1980 года.

 Иранскую операцию проводила четвёрка «Фантомов» из 33-й эскадрильи с авиабазы Хамадан, при этом их бомбовая нагрузка была несколько иной — 24 500-фунтовые бомбы Мк-82, а сам удар производился днём. Иранцы сделали несколько проще — одна пара «Фантомов» атаковала реактор, а вторая, отвлекавшая внимание ПВО — электростанцию, снабжавшую Багдад топливом. Проблема была в том, что иранские «Фантомы» не смогли достаточно точно поразить цель, хотя и нанесли некоторые повреждения строящемуся реактору. Израильтяне не могли себе позволить ничего подобного — целью должен был стать совершенно конкретный объект, и он должен был быть уничтожен наверняка и со 100% гарантией.

 В операции также принимали участие бойцы израильского спецназа — отряда 669 и (предположительно) Сайерет Маткаль. Считается, что они были заранее заброшены вдоль маршрута следования ударной группы для того, чтобы иметь возможность эвакуировать лётчиков, если что-то пойдёт не так. Также наготове были самолёты-заправщики и множество других истребителей ВВС для того, отразить возможный ответный удар Ирака или коалиции арабских стран.

Огонь над Багдадом

 Главной проблемой для израильских лётчиков было топливо. Они должны были постоянно выдерживать заданные параметры полёта для того, чтобы топлива хватило до цели и на возвращение домой.

 Израильские самолеты появились над целью в 17:35 по израильскому времени. При этом солнце было у них за спиной и начинало смеркаться, что усложняло ведение огня по ним. До сих пор израильтяне не пишут, какие средства постановки активных помех были использованы F-15, но советские советники в Ираке сообщали о «засветках» на экранах РЛС. А ещё — о полной внезапности удара. В очередной раз арабы просто не ожидали такого налёта. И это был не плохо продуманный удар иранцев, по сути организованный «на удачу». Всё было просчитано для того, чтобы гарантированно уничтожить реактор.

 За 20 километров до цели F-16 включили форсаж и взмыли на высоту в 2 километра. После чего спикировали вниз под углом 35 градусов. Пары F-16 сбрасывали бомбы с секундным интервалом. Взрыватели были настроены таким образом, чтобы бомба могла проломить купол и взорваться внутри. Успех был полным — из 16 сброшенных бомб одна не попала в цель (взорвав одну из лабораторий комплекса), ещё две не взорвались, а оставшиеся 13 — полностью разрушили реактор (перед операцией считалось, что должно хватить и 4).

Вместе с реактором были разрушены многие вспомогательные сооружения. Атака была почти идеальной — иракцы не успели отреагировать. Огонь МЗА был неэффективен, а ЗРК отстрелялись слишком поздно и (по одной из версий) их каналы наведения были попросту подавлены. F-16 сбросили дипольные отражатели в момент ухода от цели и на малой высоте повернули на запад.

Мы летели близко друг к другу в течение полутора часов и почти не разговаривали по радио. В какой-то момент нас пытались обстрелять из ПЗРК, но это скорее действовало на нервы, чем было реальной угрозой. Иракцы явно были удивлены. На видео (ниже) слышно как я говорю, что по нам стреляют. Это было удивительно — из всех тех угроз, которые мы ожидали встретить, нас обстреляли только из ПЗРК и скорострельных мелкокалиберных орудий. После того, как мы атаковали цель, мы связались друг с другом чтобы убедиться, что все наши товарищи в целости и сохранности. Илан (Рамон) был последним пилотом в ударной группе и в результате именно он подвергался наибольшей опасности. Все ответили, что все в порядке, кроме него. В тот момент мы опасались за его жизнь, недоумевали, почему он не отвечает, мы думали, что его сбили. Мы искали взрыв или какие-либо признаки крушения, но в конце концов он ответил нам, и с моего сердца словно упал камень.

Зеев Рац

Если кому-то будет интересно, то 10 лет назад израильские ВВС выложили на своём канале на youtube кадры со средств объективного контроля одного (или нескольких) самолётов, участвовавших в операции.

Ниже — некоторые комментарии по этому видео (спасибо за перевод пользователю grmm_brother с форума airforce)

Первые кадры сделаны с самолета Илана Рамона (будущий астронавт погибший на шаттле "Колумбия").

Рамон был самым молодым пилотом в группе и как школьник наговаривал на магнитофон все свои действия и увиденное вокруг. К тому же его еще и поставили 8-м замыкающим, на самое опасное место в строю по приметам молодых пилотов. Ну и он видимо этим разговором снимал мандраж.

-Амос ... -Дуби.. [Идет доклад готовности к взлету какой-то другой группы, видимо F-15]

-Это Хагай -Нахуми... -Ифтах.. -Я...

02:05: После взлета самолеты пролетают над морем и где-то там отдыхает на своей яхте иорданский король, который как гласит предание увидев еврейские самолеты идущие курсом на восток хватается за сотовый (ну или какой у него там был ) и начинает звонить своим военным.

02:35 Рамон:
-Спайк слева, Нахуми справа от него...
-Нельзя лететь слишком быстро..конец горючему
Строй ложится курсом на юго-восток чтобы обогнуть небольшой кусок иорданской территории и далее до Ирака полет проходит над территорией Саудовской Аравии.

03:32 (чей голос не знаю) - Батареи [ПВО] молчат - Надо сбавить скорость, мы слишком сблизились

03:49 - А вот тут поезд... - Арабы смотрят в небо и не понимают что происходит...04:01 - Можно включить РЛС

04:25 -Спектор....

-Всё еще слишком далеко...04:35 - Эх надо было отлить..

- Но такова селяви04:42 - Над целью никого...

- 26 миль..
- идем 540...

05:15 Снова сьемка Рамона - Есть READY и всё остальное
- [нераборчиво] RANGING
[голос ведущего группы] "Начали"

05:27 [голос ведущего группы] - Обратите внимание на столбы и антены, они здесь высокие..05:39 Рамон: - Что это было ?..

05:42 [голос ведущего группы] - Здесь не сильный зенитный огонь

05:45 [голос ведущего группы] - Вижу стену

05:49 [голос ведущего группы] - Визуальный контакт с целью..
05:52 Рамон - В самом деле есть огонь ПВО ? - Не знаю или это ПВО..
05:57 [голос ведущего группы] -Первый зашел с небольшим отклонением по курсу (overturning)
06:03 Рамон: -Форсаж...Ловушки...
06:10 -ОК.. - Есть огонь ПВО ?
06:16 - Цель видна превосходно...
06:18 [голос ведущего группы] - Сейчас под тобой, второй...
06:48 Рамон - Ловушки !... И закладывает маневр больше 8G - Форсаж выключен
(после этого он видимо на какое то время вырубился потом что задержался с докладом ведущему)

Последствия бомбардировки

Посадка произошла уже в темноте. Командующий ВВС Дэвид Иври вышел на связь необычным образом и сказал нам: «Помните, что полёт заканчивается только в ангаре. Осторожнее при посадке». Мы слышали в его голосе его удовлетворение и чувство гордости, которое он, должно быть, испытывал в те моменты - как из-за результата, который мы принесли, так и из-за того, что мы вернулись благополучно без потерь. После приземления мы делали то, что делаем после каждого полета. Между нами было хорошее взаимопонимание. Мы сделали это!
Амос Ядлин

 Успех был полным — реактор полностью выведен из строя без возможности восстановления, причем сама операция проведена без потерь. ВВС Израиля в очередной раз показали, что они в состоянии достать любой объект на территории любой враждебной арабской страны. Международное сообщество выразило своё крайнее недовольство операцией, впрочем, никаких действий по этому поводу принято не было. Отдельные американские политики и военные неофициально поздравили своих израильских коллег.

 На следующий день Израиль официально признал своё участие в операции, объяснил её мотивы. Пришло время поздравлений, награждений и прочих приятных формальностей. «Доктрина Бегина» — идея о нанесении превентивного удара по любой угрожающей арабской стране — была приведена в действие.

В следующий раз это правило будет применено в 2006 году, когда израильтяне уничтожат ядерный реактор, на этот раз — в Сирии. Но это будет совсем другая история …

Генерал Давид Иври
1.Прими выражение моего искреннего и огромного уважения за эту чудесно выполненную операцию по уничтожению иракского реактора
2.Это была Историческая операция, и это причина гордится усилиями, приложенными для её выполнения
3.Все мы выражаем своё уважение и благодарность, которые не передать словами
  Менахем Бегин

 Несмотря на официальные осуждения, в регионе с трудом скрывали чувство облегчения». Американская газета «Time» писала: «...разбомбив иракский реактор, Израиль оказал услугу мировому сообществу». А еще через десять лет Дик Чейни подарил генералу Иври фотографию реактора, на нижней части которой написал: «С благодарностью и признательностью за выдающуюся работу по остановке иракской ядерной программы, которая сделала «Бурю в пустыне» значительно более легкой».

Источники:

Википедия (https://en.wikipedia.org/wiki/Operation_Opera): фотографии и схема операции

Сайт ВВС Израиля (https://www.iaf.org.il/9333-53156-he/IAF.aspx): детали операции и фотографии.

Сайт wilsoncenter.org (https://www.wilsoncenter.org/blog-post/lesson-the-1981-raid-osirak): общая информация.

Сайт http://forums.airforce.ru/ (переводы)

Dan McKinnin, Eddie Moore, Bullseye Iraq (перевод отрывков приведён ниже).

Подземные хрущёвки

 "Создать красивое, изящное сооружение вовсе не значит расписать его фресками, покрыть мозаиками, прилепить орнаменты и другие декоративные архитектурные детали."
                                 М.Ильин, Основы понимания архитектуры, 1963 год.

 Сталинский метрополитен – это один символов Москвы и чуть-чуть Санкт-Петербурга. Мощные помпезные станции, сочащиеся украшениями, находящиеся глубоко под древними улицами и привлекающие бесконечные потоки туристов – они в буквальном смысле являются подземными дворцами. Однако это почти всегда центральные станции, до них ещё надо доехать. И хорошо, что возможность доехать есть, не так ли? Она нужна жителям окраин, ведь по верху их путь будет куда дольше. При этом центр – это понятие относительно компактное даже в Москве, а вот окраины бесконечны. Везде будем строить дворцы?

 Печально известное постановление ЦК КПСС и Совмина СССР от 4 ноября 1955 года разом поменяло приоритеты для множества архитекторов, обессмертивших себя подземными дворцами двух столиц. Ведь теперь все те красоты, которые ранее с таким трепетом возводились и восхвалялись, попали под запрет. Пришлось, что называется, резать наживую уже находящиеся в работе проекты. Так, открытые в 1958 году станции Рижского радиуса хотя и выглядели весьма нарядно, всё же не дотягивали до шедевров сталинской эпохи. Теперь метро должно было быть максимально дешёвым и практичным.
 Дошло до того, что при строительстве Филёвской линии в угоду дешевизне отказались от ключевого преимущества метрополитена – его внеуличности. Изначально ведь метро и создавалось для того, чтобы под землей пройти через заторы. Но строить туннели, а уж тем более станции – это чудовищно дорого. К тому же казалось, что в будущем при застройке новых районов уличную линию можно будет легко вписать в уличное движение. Новые станции строились с использованием унифицированных конструкций. К тому же, в её состав вошли несколько станций первых очередей, законсервированных вместе с появлением новых станций Арбатско-Покровской линии.

Автор: Александр Старостин

Быстрый и Мертвый Дикий Запад

Дикий Запад он как Омск — выглядит красиво, пока не подойдешь поближе. Дикий Запад — это не просто местность — это культура и её отсутствие, это земля героев, которые ничем не отличались от злодеев. Границы морали здесь были размыты настолько, что, попав на Дикий Запад, люди больше не были собой, ведь в этой бездне потерянных душ, была лишь одна цель — выживание. Больше всех в этом деле «преуспели» ганфайтеры, проще говоря профессиональные стрелки. Сегодня мы поговорим об одном из них — а именно о Диком Билле Хиккоке.

Несмотря на разнообразие родов занятий, ганфайтеров на Диком Западе можно поделить на две фракции: законники и бандиты. Разницы в их моральных принципах и деятельности практически никакой, все что их отличало друг от друга — это значок шерифа или маршала. В отличие от федеральных маршалов, местные шерифы не были очень подкованы в знании уголовного кодекса и вообще не слишком любили такие сложные слова. Зато от них требовалось другое, а именно быть смышленым и уметь быстро достать револьвер из кобуры, чтобы доставить по адресу 13 граммов свинцового правосудия, и если нужно досыпать еще несколько порций для убедительности. Бандиты обладали теми же качествами в разной степени. И именно смышленость, хитрость и владение оружием определяло победителя в схватке ганфайтеров. Особняком стояли так называемые ганслингеры — это ребята которые боролись за звание «самой быстрой руки Дикого Запада». Все вы видели классические дуэли из вестернов: пустынная улица, блуждающее перекати-поле, пальцы в миллиметрах от кобуры… На самом деле, обычно все было намного прозаичнее — кто быстрее достал ствол и выстрелил (желательно метко) тот и выиграл.

Дикий Билл Хиккок был как раз ганслингером, и как считают многие историки, одним из самых быстрых и метких в истории. Более того, он был шерифом и маршалом. Свою карьеру законника, Хиккок начал еще до Гражданской Войны, но когда война началась, то решил послужить отечеству, в его случае — армии северян. Там он успешно служил в роли скаута и шпиона, но по истечению срока призыва, решил уйти в закат в 1864-м. Дикий Билл обожал играть в карты и решил заняться этим профессионально в Спрингфилде, штат Миссури. Но что-то пошло не так и Хиккоку пришлось заложить местному шулеру, Дэвису Татту свои золотые часы, которые ему подарил покойный отец. Дикий Билл попросил Татта не носить часы на людях, но тот, конечно же, его не послушал. Здесь также сыграло роль армейское прошлое обоих игроков – Татт воевал за южан, а Хиккок – за янки. Поэтому Дикий Билл вызвал шулера на дуэль, которая станет одной из самых известных и хорошо задокументированных в истории Дикого Запада.

Реплика его любимого Colt Navy 1851, с рукояткой цвета слоновой кости. Обычно Дикий Билл использовал два таких револьвера.

Дуэль Хиккока-Татта. Дикий Билл на всякий случай предупреждает возможных друзей Татта.

Дуэль Хиккока-Татта попала на страницы многих газет и прославила Дикого Билла. Это была не только первая хорошо задокументированная перестрелка на Диком Западе, но и первая дуэль, где все решалось молниеносным доставанием револьвера из кобуры. То, что вы видите в голливудских вестернах, является в большей или меньшей степени реконструкцией этой дуэли. Подобная известность вызвала и уважение у местной публики Спрингфилда, что позволило Хиккоку баллотироваться на пост маршала города; правда, на выборах он занял второе место и потому решил как говорится хайпануть на своей славе по-другому. Он нанял нескольких индейцев и решил устроить шоу на открытом воздухе возле Ниагарского Водопада. Шоу под названием «Погоня дерзких охотников за буффало». Шоу собрало немало зрителей из-за известности Хиккока и возможности понаблюдать за настоящими команчами без риска для здоровья. Правда, денег Дикий Билл не получил потому что никаких ограждений не было, и шоу мог смотреть каждый желающий, а вот желающих платить за представление было гораздо меньше. Более того желающих заплатить стало еще меньше, когда некий английский турист из Бирмингема, спросил у Хиккока, который был одет по всем канонам трапперов с Фронтира, индеец он или белый. Дикий Билл уже был в бешенстве из-за кассового провала шоу, а тут еще какой-то хер в цилиндре с блядским британским акцентом прицепился… Поэтому он, недолго думая, ломает ему нос рукояткой своего револьвера и говорит: «Я тот кто я есть!». Так закончилась карьера Хиккока как шоумена, зато началась новая, более плодотворная и опасная работа – сперва он немного занялся вырезанием индейцев в Канзасе под руководством полковника (в будущем генерала) Кастера. Это получалось у него так хорошо, что его скоро пригласили в Небраску в миротворческую комиссию по делам индейцев. Действительно, кто лучше может договориться с индейцами, если не тот, кто профессионально умеет их убивать? В 1868-м, вместе с Хиккоком путешествовал знаменитый исследователь и журналист Генри Мортон Стэнли, который подробно описал как Дикий Билл выписывал хэдшоты индейским всадникам на расстоянии более 200 метров и успешно занимался миротворческой деятельностью.

Слева довольно популярная форма одежды трапперов. Хиккок часто одевался так во время скаутинга и представлений. А справа его обычный гардероб для города.

После того как все индейцы были умиротворены, Хиккок получил свое жалованье и отправился его тратить, конечно же. Для этого он выбрал салун в округе Джефферсон, Небраска. Салун был заполнен пьяными ковбоями, и когда Хиккок заказал себе выпить виски, один из ковбоев обиделся, что чужак не предложил никому из них выпить, поэтому подошел выписал Хиккоку поджопник. Стакан с бодягой драгоценным напитком американских богов разлился по полу, а Хиккок не теряя самообладания, вежливо предложил своему визави проявить уважение к бармену и перенести их спор на улицу. Выходя из салуна, Дикий Билл увидел, что количество желающих его убить увеличилось на три человека. Тем не менее, Хиккок согласился провести дуэль со всеми четырьмя изрядно выпившими ковбоями, а бармен выступил в роли «судьи» -- он должен был проводить отсчет, по истечению которого стрелки могли открыть огонь. Это было распространенной практикой на Диком Западе и помогало избежать обвинения в убийстве, если дуэль проходила по правилам. Дуэлянты разошлись на 15 шагов друг от друга, а бармен начал считать от десяти в обратном порядке. По команде «Огонь!» пятеро достали свои револьверы и открыли стрельбу. Дикий Билл успел выстрелить в голову одному из противников, но один ковбой достал пистолет из кобуры достаточно быстро и успел ранить Хиккока в плечо. Но Дикий Билл прекрасно стрелял и с левой руки – он успел перекинуть свой кольт в левую руку и убить двух стрелков метким попаданием в лоб. Последнему немного повезло – пуля раздробила ему скулу и он остался в живых, скорее всего. Дикий Билл тут же стал местной знаменитостью: ему обработали рану и поили бесплатным виски пока он не уехал в Хэйс Сити в 1869-м, где его сразу же избрали маршалом. Таким образом, хобби Хиккока превратилось в работу, которая прославит его еще больше.

В Хэйс Сити, как и в любом другом городе на Диком Западе, было полно салунов, борделей и казино, соответственно было много конфликтных ситуаций, которые чаще всего решались либо на месте, либо на улице. Хиккок, который через пару месяцев, стал и шерифом округа, решил взять дело в свои руки, используя в равной степени смекалку и оружие. Так он пристрелил первого нарушителя порядка Билла Малви, который буянил разъезжая по городу и стреляя в воздух. Малви приехал в город и уже успел неплохо нажраться, когда его попросили вести себя потише, припугнув шерифом Хиккоком. Но Малви продолжил буянить, заявив, что он таких шерифов перестрелял больше, чем все присутствующие выпили бутылок виски. Рано или поздно, но он все же наткнулся на Дикого Билла и уже направил на него свою винтовку. Но Хиккок крикнул: «Не стреляйте ему в спину – он пьян!». Малви обернулся посмотреть на того, кто собирался в него стрелять, чтобы с опозданием понять, что его развели как вкладчиков МММ. Потому что там никого не было, а Хиккок достал револьвер и пристрелил тупицу в голову. Всего в Хэйс Сити за год он успел пристрелить около 10 преступников, а жители, посчитав его слишком кровожадным, не переизбрали его на должность шерифа, поэтому Дикий Билл отправился в Абилин, Канзас.

В Абилине, Дикий Билл повстречался с Джоном Уэсли Хардином, который скрывался от закона под другим именем. Когда выяснилось, что человек, который пару раз угощал его виски, самый разыскиваемый преступник на Диком Западе, Дикий Билл погнался за Хардином, но тот успел убежать. Вскоре, у Дикого Билла возник конфликт с его дружками, которые держали малопопулярный салун. Дело в том, что владельцы салуна, Томсон и Коу пытались привлечь больше посетителей, и нарисовали на стене огромного быка. И все бы ничего, но они решили еще дорисовать ему огромную елду, тщательно детализированную и прорисованную. Жителям такое непотребство не понравилось и они пожаловались Хиккоку, чтобы тот стёр творение неумелых мемоделов. Дикий Билл закрасил быку член и пошел пить в этом самом салуне. Коу, пытаясь запугать Хиккока, сообщил что он однажды застрелил ворона, летящего высоко в небе. Дикого Билла это не смутило, и он ответил, что никакого подвига в этом нет, ведь у ворона не было револьвера. И добавил: «А у меня есть…», многозначительно подмигнув. На Диком Западе это считалось недвусмысленной угрозой, но Коу был силен только на словах, поэтому промолчал. Но через пару дней он решил пострелять прямо на улице, в то время как в городе до сих пор действовали ограничения на огнестрел, которые ввёл предыдущий маршал. Сбежалась куча народу и завязалась драка, Хиккок выбежал чтобы всех успокоить и начал разнимать дерущихся. Когда он попытался арестовать Коу, тот направил на него пистолет, но Хиккок молниеносно достал свой кольт и всадил тому три пули в живот. А потом вошел в режим берсерка и пристрелил также двух его товарищей, которые попытались достать оружие, чтобы отомстить за Коу. Но тут боковым зрением, Дикий Билл заметил, что кто-то к нему приближается и он не задумываясь развернулся и выстрелил человеку в голову. Только когда тело упало на землю – даже не целясь, Хиккок выстрелил в голову – Дикий Билл узнал своего помощника, Майка Уилльямса, который бежал, чтобы помочь своему шефу. За это Билла сняли с должности, а он еще долго заливался бурбоном, чтобы заглушить стыд и боль. Он больше никогда был законником и, наверное, спился бы, если бы не его бывший сослуживец, Буффало Билл. Да, тот самый, с цирком-шапито и ручными индейцами. Зная о популярности Дикого Билла, он предложил ему место в труппе и хорошее жалованье. Хиккоку не очень нравилось выступать, но за такие деньги он был не против потерпеть. Правда, терпел он не долго, и на своем последнем представлении, ему надоел свет софитов, и он расстрелял их все с двух револьверов, оставив зрителей в восторге. И темноте.

Дикий Билл (второй слева) вместе с Буффало Биллом (посредине), Джеком из Техаса, и другими членами труппы.

Покинув шоу Буффало Билла, Хиккок вернулся к истокам: начал много пить, бродяжничать и играть в карты. Тем более у него обнаружили глаукому, хотя ему не было даже 40 лет. Поэтому его карьера ганфайтера подошла к концу. Вскоре, дорога, а точнее золотые рудники, привели его в Дакоту. К Хиккоку, наконец-то, пришла удача в покере, но везение избегать смертельной пули его покинуло. Первого августа 1876-го, играя в карты в салуне, Хиккоку пришлось сесть спиной к входу в заведение, чего он обычно избегал. Но так как других свободных мест не было, то ему пришлось изменить своей привычке. За день до этого, он подчистую обыграл в покер шахтера, Джека МакКолла, и сжалившись над ним, купил ему обед. Но МакКолл оказался редким мудаком – он посчитал это оскорблением и решил на следующий день отомстить. Поэтому, когда он вошел в салун и увидел сидящего к нему спиной Хиккока, он без раздумий подошел и в упор выстрелил ему в затылок со своего Кольта Model 1873 45-го калибра. Труп Дикого Билла упал со стула, МакКолла сразу же задержали, а когда тело убитого перевернули, то с его рук выпали 5 карт: два черных туза и 2 черные восьмерки. Эта комбинация из двух пар станет известной как Рука Мертвеца, а последняя карта неизвестна до сих пор. МакКолла сперва оправдают, но потом все-таки посадят снова и казнят. А Хиккок, который столько раз до этого избегал смерти, станет одним из самых легендарных героев и ганфайтеров Дикого Запада. Смерть Дикого Билла показала насколько обманчивой была романтика Дикого Запада, вот только это никого ничему не научило.

За секунду до конца последней партии в покер.

_______________________________________

Автор - Сергей Триленко

Американский химик против своего легендарного изобретения

 Жил да был в университете Иллинойса славный парень Артур Галстон. Учился в аспирантуре, и был настоящим ботаником - в прямом смысле, растения изучал. А ещё немного - химиком. В общем, Артур наверняка хотел сделать этот мир прекраснее. Вот только у армии США на его изобретения были немного другие планы, а Артур стали известен, как создатель самого чудовищного оружия массового поражения второй половины 20 века.

 Всё началось в далёких сороковых. Когда население нашей планеты вовсю и с упоением занималось истреблением себе подобных, Артур занимался собственной диссертацией, посвященной влиянию химических соединений на скорость опадания листьев бобовых культур. В общем, он создал исключительно эффективный гербицид - средство борьбы с растительностью. Благополучно защитившись, он ушел на военный проект по созданию синтетического каучука взамен бездарно потерянного после японского наступления 1941-42 годов.

 И все было бы неплохо, но что его диссертация заинтересовала армию США, которая к тому моменту замучалась выковыривать всё тех же японцев с покрытых зеленью островов в Тихом океане. Не уведомляя Галстона, военные развернули полномасштабное производство "тактических дефолиантов", но правда применить их так и не успели - Япония успела капитулировать до того, как над ней начался "оранжевый дождь". "Официально" нишей их применения должна была стать борьба с густой растительностью, в которой могли прятаться коварные узкоглазые враги. Неофициально - уничтожение посевов риса и других культур. Идея была простая - если противнику нечего есть, воевать он тоже особо не сможет.
 В 1948 году в двери лаборатории Галстона постучали двое его коллег в погонах. Они рассказали удивлённому ученому, что армия оценила его вклад в обороноспособность страны - теперь проклятых комми собираются травить ни чем-нибудь, а темой его диссертации, за что самому Артуру даже полагается премия. Сюрпри-и-из!

 Справедливости ради, сам Артур был в шоке. Выросший в бедной семье в Бруклине, он всё детство мечтал стать врачом. Денег на медицинский колледж у родителей не было, и он поступил с Сельскохозяйственный университет Корнелла. Зарабатывать на обучение приходилось, играя на саксофоне. Там же Артур увлёкся ботаникой и окончательно избавился от мыслей о карьере медика. Он действительно хотел помочь человечеству - уже как ботаник и химик. Но армия США решила сделать его знаменитым немного иначе.

 В 1951 году британцы впервые применяют дефолиант в "боевых условиях" - против партизан в Малайе. Но это были только цветочки - впереди был Вьетнам.
 В шестидесятых годах в Америке появились первые истории о некоем "агенте Оранж", используемом для борьбы с Вьетконгом в Юго-Восточной Азии. С ужасом, Галстон быстро осознал, ЧЕМ КОНКРЕТНО И В КАКИХ КОЛИЧЕСТВАХ американская армия травит местное население. В тот день начался его личный крестовый поход против собственного творения.

"Вы с ума сошли?! Это же страшный яд" - говорил ученый.
"Пока он помогает убивать коммунистов - нам плевать" - отвечал Госдепартамент.
"Но вред экологии ..?! Нам же это столетия разгребать"
"Убивать. Красных. Убивать. Красных"...

Справедливости ради, в тот момент американские военные действительно не знали обо всех чудовищных свойствах "агента Оранж". Они рассматривали его как ещё одно средство ведения войны, пусть и ценой уничтожения всей экосистемы Вьетнама и смерти от голода десятков тысяч людей. Американские солдаты работали с ним без каких-либо средств защиты, буквально "голыми руками" - впоследствии, многие из них сами стали жертвами диоксина, содержавшегося в дефолианте.

 А Галстон продолжал. Во-первых, он публично заявил, что "агент Оранж" - ничто иное, как оружие массового поражения. В течение нескольких лет он посетил множество научных конференций, на которых повторял одно и то же - "во Вьетнаме мы применяем оружие массового поражения. Я это точно знаю, потому что это я его создал".

 В 1966 году Галстон вместе с дюжиной других ученых написал письмо президенту США Линдону Джонсону с требованием прекратить использование дефолиантов. В ответ он получил чудесное сообщение, в котором американское правительство уверяло его, что дефолиант совершенно безопасен, на столько безопасен, что применяется только вдали от населённых районов. В общем, волноваться не о чем.
 Лишь в самом конце шестидесятых годов активная компания, которую развернули американские ученые, привела к тому, что армия решила проверить - а правда ли их любимая игрушка так уж безопасна? Первые же эксперименты на крысах показали правоту Галстона и его товарищей - "Оранж" приводил к огромному количеству мутаций и врождённых дефектов у потомства крыс. Более того, "оранж" содержал в себе тот самый диоксин - опаснейший яд. Практически сразу результаты исследований легли на стол Никсону - и программу по применению дефолиантов начали сворачивать.

 За время войны, армия США использовала во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже свыше 90 миллионов литров различных гербицидов. В 1973 году Мэттью Мезельсон и Роберт Бауман из Гарварда обнаружили множественные следы диоксина в рыбе, выловленной в Юго-Восточной Азии. В то же время среди родившихся во Вьетнаме детей начал наблюдаться огромный всплеск врождённых паталогий.

 А когда многочисленные жертвы "агента Оранж" (как американцы, так и вьетнамцы) попытались добиться справедливости в суде - внезапно выяснилось, что ... в США применение ядовитых гербицидов считается нормальной практикой ведения войны! Вьетнамцам отказали практически сразу, американским военным в большинстве своём предложили смехотворную компенсацию менее чем в 1000 долларов на человека. При этом позиция суда была гениальна: "Оранж" - не может быть оружием, потому что является гербицидом. А то, что он ядовит ... ну, так отличный гербицид, хорошо работает, чего привязались то?

 В том, что касается практики применения дефолиантов, американский суд сослался на опыт британцев. После Малайи же никто не жаловался? Ну вот, значит дефолианты - это не химическое оружие, не о чем и говорить!
 В 2004 году представитель компании "Монсанто", производителя самого знаменитого после "Циклона-Б" ядохимиката заявил, что его применение не несёт последствий для здоровья. Надо сказать, что даже "Фарбениндустри" в своё время до такого не додумалась. 

 Американские корпорации, производившие "агент Оранж" и американское федеральное правительство так никогда и не признали его оружием и всегда оспаривали тот факт, что его применение могло нанести существенный вред здоровью. В отличие от его создателя, до конца жизни стремившегося показать, к чему может привести бесконтрольное применение "нехимического" оружия.

 Черчилль говорил: "война - это слишком серьёзное дело, чтобы доверять его генералам". Артуру Галстону удалось это доказать на практике. Профессор Галстон прожил 88 лет. Его курс по биоэтике в Йельском университете всегда был исключительно популярен.

 "Раньше я думал, что можно избежать участия в антисоциальных последствиях науки, просто не работая над какими-либо проектами, которые могут быть направлены на злые или разрушительные цели. Я узнал, что не все так просто, и что почти любое научное открытие может быть искажено или искажено при соответствующем социальном давлении. На мой взгляд, единственное средство для ученого, обеспокоенного социальными последствиями его работы - это оставаться связанным с ними до конца."

Артур В. Галстон, 1972

_______________________________

Автор: Пагот