story кузя

Новелла моего друга , написанная к 9 мая 2022 г.

Сурс

Автор просит не искать в тексте исторических аналогий. Чтобы избавить читателя от такого соблазна, автор намеренно запутал обстоятельства, в которых развивается действие.

По общему мнению жителей Кройцбурга, День победы праздновался оглушительно здорово. Торжественное шествие возглавлял оркестр, на маршевый манер исполнявший песенки из популярного репертуара: «Судья назначил срок», «Вернусь не скоро», «Ты изменила мне с мальчишкой» и модную в этом сезоне «Возьми, красотка, в руку, не парься ни о чём».

За оркестром вышагивал местный гарнизон в полном составе. Семьдесят четыре солдата в новеньких сапогах, позаимствованных на пару выходных в соседнем городе, каблуками отбивали асфальт, требовавший к себе пристального внимания уже третий год подряд.

Далее – старшие школьники в военной форме из перешитых карнавальных костюмов, мамочки с колясками и в макияже цветов национального флага, а также рабочие артельных мастерских, интеллигенция (ветеринары, счетоводы, нарядчики), местная буржуазия (в виде лавочников, трактирщиков и ростовщиков) и все остальные прочие.

В самом хвосте плёлся чуть живой от старости танк, украшенный ёлочными гирляндами, которые в Кройцбурге использовали всегда, чтобы прикрыть то, что не могли отремонтировать.

Процессия двигалась от мэрии к Лобной площади, где в стародавние времена сколачивали помост для публичных казней, а теперь установили подмостки и развлекали горожан лучшими номерами художественной самодеятельности: цирковые акробаты, дрессированный медведь в балетной пачке, куплетист с аккордеоном, карточный фокусник и даже заезжая эстрадная знаменитость в люрексовом костюме и с кордебалетом из четырёх потасканных див.

Здесь же шустрили карманники и гадалки; коммивояжёры предлагали со скидкой кофемолки и вафельницы, а приходской священник раздавал девочкам и проституткам «Жития Агафьи Скромницы». И здесь же развернули шатры с дешёвой праздничной снедью: баранина на вертелах, свиная колбаса на шампурах, варёная кукуруза, пироги с рыбой, сахарная вата и дюжина сортов пива. К полудню площадь уже была полна, говорлива и пьяна:

– Мы гнали их, как шелудивых псов!

– Да, брат, как псов!

– Мы топили их в болотах, сбрасывали с гор, отправляли на съедение диким зверям. Мы были безжалостны!

– Да, брат, безжалостны!

– Мы очищали нашу многострадальную родину от их скверны огнём и мечом!

– Да, брат, огнём и мечом!

– Карл, Ульрих, что вы несёте? Вас обоих тогда даже в проекте не было.

– Замолчи, Ангелика! Мы говорим от лица наших павших героев!

– Да, брат, от их лица!

– Наше великое прошлое звучит в наших устах, Ангелика!

– Карл, в твоих устах сейчас звучит то тёмное брозненское, пять кружек которого ты успел выдуть.

– Да, и после этих пяти кружек я всё ещё полон сил, Ангелика. Я хоть сейчас способен повторить подвиг моих славных предков, если предоставится такая возможность. Вот этими руками готов задушить вражью гадину, которая покусится на нашу свободу… И на твою свободу в том числе, глупая Ангелика!

– Карл, в таком состоянии ты не способен даже расстегнуть собственную ширинку, чтобы опорожнить мочевой пузырь, поэтому твоей доброй матушке постоянно приходится краснеть, когда ты, шатаясь и горланя песни, идёшь по улице в обмоченных штанах. Даже твой лучший друг Ульрих это подтвердит. Я ведь не вру, Ульрих?

– Не смей клеветать на Карла, Ангелика! Карл мне почти как брат, и я лучше знаю, на что он способен. Мы хоть и молоды, и не видели свершений наших дедов и прадедов, но в наших душах с пелёнок пылает святая ненависть к врагу. Она питает нас любовью к родине, и когда пробьёт час испытаний, мы не убоимся сложить головы в ратном бою! Да, Карл? Поддержи меня, брат! Мы ведь не убоимся сложить головы в ратном бою? Что скажешь, брат? Но что ты делаешь, брат?! Ты обмочил нас обоих, Карл!!!

Глядя на оконфузившихся неудачников, Ангелика так смеялась, что уронила со стола свою тарелку, а когда подняла её, увидела старуху, торопливо пробиравшуюся сквозь толпу.

– Уважаемая госпожа Хлоя! – позвала Ангелика. – Присоединяйтесь к нам!

Старуха сделала вид, что не услышала.

– Госпожа Хлоя! Разделите с нами праздник! – повторила Ангелика.

Старуха остановилась, намереваясь что-то ответить, но передумала, злобно зыркнула и отправилась дальше.

– Нежное мясо, госпожа Хлоя! Пышные пироги! Для вас всё бесплатно! Во славу победы!

– Чокнулись совсем! – не выдержала старуха. – Совесть потеряли! Пропадите вы пропадом с вашей победой! – презрительно сплюнула, оттолкнула продавца леденцов, который путался под ногами, и исчезла в тёмном переулке.

– Ведьма – она и есть ведьма, – сказал Штефан, кузен Ангелики.

– Она совсем сумасшедшая, – подтвердил сосед Ганс.

*  *  *

В доме было так же темно, как в переулке. Именно в этот день старуха специально не раскрывала ставен, чтобы не слышать звуков накрывшей город вакханалии. Накормив кота вчерашней котлетой и положив канарейкам мелко наструганной моркови, старуха вымела из кухни крошки, перестелила в спальне бельё, вымыла голову, высушив, уложила волосы в тугую кичку и надела чёрное платье, которое служило ей одновременно похоронным и праздничным. Сварив кофе, разлила его по двум чашкам и вышла во внутренний дворик, где рос семидесятилетний тополь – единственный преданный друг, буквально по дням знавший всю её жизнь, кроме первых десяти лет, которые пришлись на самое её детство.

Война началась, когда Хлое исполнилось пять. Отец погиб на фронте в первые же дни, через три года без вести пропали оба старших брата, а ещё через год не проснулась матушка – она умерла во сне, от голода, и Хлоя в последующей жизни так и не смогла простить себе собственного эгоизма, ведь в самое тяжёлое время, когда город переживал осаду, она день-деньской ходила по дому и хныкала: «Кушать хочу… кушать хочу… кушать…» Ей было уже девять, но она вела себя, как маленькая девочка, старательно делая вид, будто не понимает, что происходит. За этим притворным неведением скрывалось расчётливое желание заполучить лишний кусок, хотя ничего лишнего тогда не было, царил голод, и мать отрывала от себя.

Похоронить её удалось не сразу. Своих сил на это у Хлои не было, а труповозка собирала по городу умерших лишь раз в неделю. Могильщики проходились по домам, попутно мародёрствуя там, где удавалось. Если хозяева были ещё живы, но ослабли настолько, что не могли двигаться, их добивали, чтоб не приезжать сюда дважды, потом обшаривали комнаты, забирая всё ценное, а после закидывали тела в кузов и ехали дальше. Когда увозили мать, Хлою бегло осмотрели и посоветовали ей спать в кухне поближе к входной двери. Хлоя спросила: «Зачем?» Могильщики ответили: «Чтоб в следующий раз не пришлось спускать тебя по этой узкой лестнице».

Под конец войны бои шли самые ожесточённые. Озверение достигло пика, и свои не щадили даже своих. Кройцбург так часто переходил из рук в руки, что для его жителей больше не было разницы, чьи войска находятся в городе. Поэтому, когда туда снова вошли освободители, почти никто не обрадовался. Люди всю ночь прятались в погребах и подвалах, а пьяные солдаты рыскали в поисках предателей, и под подозрение мог попасть каждый, включая беспомощных стариков и малых детей.

Ранним утром, когда вояки угомонились, Хлоя выбралась из своего укрытия, чтобы напиться воды, и услышала приглушённый стон. Она выглянула во внутренний дворик и увидела врага. Молодой капрал противоборствующей армии. Хлоя невольно сравнила его со своими сгинувшими братьями и поняла, что он примерно одного с ними возраста. Капрал сидел, привалившись к стене, и обеими руками зажимал рану.

– У меня сестра такая же, как ты, – сказал он Хлое и закрыл глаза, будто всё страшное осталось позади.

– Как ты сюда попал?

– Дверь была не заперта.

– И ты решил войти, не спросясь?

– Я решил, что здесь никто не живёт.

– Ты не боишься, что я позову солдат?

– Они могут не успеть.

– Тогда я должна торопиться.

И Хлоя быстрым шагом ушла.

Её не было минут десять. За это время капрал успел перебрать в уме все любимые имена и названия и даже попробовал насвистеть мелодию, которую субботними вечерами играл под окнами его квартиры уличный оркестр. Когда Хлоя вернулась, капрал улыбнулся, потому что она держала в руках кувшин и две чистые простыни.

– Рану нужно срочно промыть и перевязать, иначе начнётся заражение, – сказала она. – Но я не могу привести врача. Ты понимаешь, почему.

– Не нужно врача, – ответил капрал. – В соседнем доме, который разрушен, найдёшь моего товарища. Возьми его ранец и принеси сюда.

– Твой товарищ позволит это сделать?

– Позволит. Его вчера убили.

Хлоя дошла до соседнего дома. Там за печкой, на крышке погреба, лежало тело ещё одного врага. Хлоя с трудом отстегнула тяжёлую походную сумку и бегом, стараясь чтоб никто не заметил, вернулась к раненому.

– Что дальше? – спросила она.

– Внутри сбоку лежат шприц и ампулы. Прокипяти его и вколи мне одну, – попросил капрал.

– Тебе это поможет?

– По крайней мере, будет не так больно.

Хлоя всё сделала.

– Ты, наверное, голодна, – сказал капрал. – В ранце есть консервы и хлеб.

– А ты?

– Я не буду. Но ты можешь сварить нам кофе. Там осталось немного, посмотри в кармашке.

Хлоя сварила и почти торжественно, на подносе, вынесла во дворик.

– Почему ты не пьёшь? – спросила она, наблюдая за капралом – тот крутил в руках чашку, будто не решаясь пригубить.

– Мне нельзя. Я просто хочу запомнить запах.

Хлоя заплакала.

– У меня сестрёнка такая же, как ты, – снова сказал капрал. – Может, чуть старше…

– Я помню. Ты уже говорил, – утирая слёзы ответила Хлоя.

– Её назвали Инессой, в честь нашей бабушки. В детстве, когда Инесса плакала, её нос становился похожим на картофелину, как твой.

– Мой не картофелина.

– Картофелина. Ещё она во сне сосала большой палец. Вот здесь на сгибе, – капрал показал на сустав, – всегда была мозоль. Ты сосёшь во сне палец?

– Нет.

– Чтобы отучить Инессу от этой привычки, его намазывали жгучим перцем. Представляешь, как это ужасно – красным жгучим перцем, – капрал поморщился.

– Не пытайся разговаривать со мной, как с маленькой. Ты не сможешь меня рассмешить.

– Почему?

– Потому что вы начали эту войну.

– Да, правда. Но я не хотел этого. Я просто учился в университете. А потом меня поставили под ружьё, и отказаться я не мог, иначе меня бы сочли предателем и расстреляли. Инесса не перенесла бы.

– У меня умерла мама, погиб отец и без вести пропали оба брата.

– Они настоящие герои.

– Ты их знал?

– Нет.

– Ты чувствуешь свою вину?

– Чувствую. Наверное, я должен был что-то сделать, но никому и в голову не могло прийти… Мы ведь с вами почти одно и то же. Даже говорим на одном языке. У всех по обе стороны родственники и друзья. Я часто приезжал сюда, был, как дома…

– Теперь всё будет иначе.

– Теперь будет мир. Это важнее.

– С чего ты взял, что будет мир?

– Уже скоро, поверь мне. Возможно, с сегодняшнего дня. Мы почти разгромлены. Из нашего полка выжил только я. Раненых добили ваши солдаты. Я слышал крики. Мы с товарищем попытались скрыться и угодили в перестрелку.

– Было страшно?

– Было обыденно. На войне лучше сразу смириться с тем, что ты уже покойник.

– Ты смирился? И ни разу потом не испугался?

– Испугался. Я и сейчас боюсь, но стараюсь принять смерть, как данность. Выжил – повезло; не выжил – так даже лучше.

– Почему лучше?

– Потому что внутри у меня всё мертво. Всё, кем я когда-то был, убито в этой войне. Отчасти я сам приложил к этому руку, добивая остатки себя. Я – больше не я. Я теперь кто-то другой, и этот кто-то другой мне не нравится.

– Ты весь дрожишь. Замёрз? На улице май в самом разгаре…

– Ночь была холодной. Всё никак не могу согреться.

– Я принесу одеяло.

Хлоя поднялась в спальню. Снизу послышался грохот. В дверь колотили ногами и прикладами:

– Открывайте! Иначе вынесем к чёртовой матери!

Времени на раздумья не было. Хлоя накинула на голову простыню, ножницами проделала дырки для глаз, спустилась в кухню, сняла засов.

Освободители. Прапорщик и сержант. Конечно, пьяные.

– Что это за привидение в саване?! – с хохотом закричал прапорщик. – Тащи его сюда!

– Если кто-то из вас двоих до меня дотронется, ему тоже придётся надеть саван, – ответила Хлоя.

– Это ещё почему? – спросил сержант.

– Я больна проказой. На меня даже смотреть опасно, не то что прикасаться.

– Тоже мне, нашлась Медуза Горгона! Снимай с неё эту тряпку, – приказал прапорщик.

Сержант сделал три шага вперёд. Хлоя вскинула руку. Сержант отпрянул.

– Она пыталась схватить меня за нос! – сказал он возмущённо.

– Чушь, – сплюнул прапорщик. – Она просто блефует. Сейчас я тебе докажу, что никакой опасности нет.

Хлоя начала медленно, шаркая по полу, надвигаться на вояк:

– Разве вы не видели, что дверь этого дома выкрашена в синий цвет? Это единственная синяя дверь во всём городе. Так здесь указывают на обиталище проклятых. В этом доме жили три поколения прокажённых. Сначала проказа настигла мою бабку, потом – моих родителей, а следом – моих братьев и меня. Они умирали в страшных муках. Их тела запретили хоронить на кладбище, поэтому я зарыла всех здесь, в погребе, прямо под вашими ногами. Скоро и я отправлюсь следом за моей семьёй, но успею передать проклятие вам и тогда смогу упокоиться с миром.

– Проказа не такая безобидная штука, как кажется, – сказал сержант. – Когда я был подростком…

– Хватит меня пугать, – перебил прапорщик. – Шлёпнем маленькую ведьму и спокойно обшарим эту халупу. Тут наверняка есть столовое серебро.

– Столовое серебро? – рассмеялась Хлоя и схватила с полки серебряный подстаканник. – Здесь полно столового серебра! Вот, возьми его прямо из рук прокажённой! Возьми, чего же ты боишься?

– Он может быть заразен, – предупредил сержант, понимая, что прапорщик борется с искушением.

– Два идиота! – засмеялась Хлоя ещё громче. – Здесь всё поражено проказой. Здесь всё проклято. Даже если убьёте меня, вещи этого дома отомстят. Будете умирать долго и мучительно, глядя, как ваши тела превращаются в грязь, приобретают цвет испражнений и воняют гнилью.

– Пойдёмте отсюда. Тут есть и другие дома, – предложил сержант.

– Ты считаешь, я могу струсить? – возмутился прапорщик.

– Нет, ни в коем случае! Вы просто проявите благоразумие, – успокоил сержант.

– Хорошо. Я просто. Проявляю. Благоразумие, – назидательно сказал прапорщик. – Но мы сюда ещё вернёмся.

– Они сюда ещё вернутся, – повторила Хлоя, когда вояки выкатились из дома. Во дворике она укутала капрала одеялом и положила ему под голову подушку:

– Так лучше?

– Лучше, – ответил капрал. – Почему ты это делаешь для меня?

– Разве такие простые вещи нужно объяснять? – спросила Хлоя. И добавила:

– В соседнем доме я видела тележку. Когда стемнеет, погружу тебя в неё и довезу до границы. Там будут ваши. Ты окажешься дома.

– Нет, милая, – запротестовал капрал. – Ты и так рискуешь собой.

– Я позволила умереть своей матери, – сказала Хлоя. – Теперь я просто обязана кого-то спасти, понимаешь?

– Понимаю. Но у границы минные поля и много снайперов. Мы не сможем перейти на ту сторону.

– Но мы можем что-то придумать.

– Можем. Например, сварить ещё кофе.

– И ты опять будешь нюхать чашку?

– И я опять буду нюхать чашку, – улыбнулся капрал.

– Я не могу так больше! – закричала Хлоя. – Ты ранен, в любой момент могут вернуться эти ублюдки, а я ничего не делаю!

– Иногда одеяло и кофе значат больше, чем спасательная операция, – снова улыбнулся капрал. – Скажи мне, как появилась та воронка в углу двора? С какой стороны прилетел снаряд?

– Это не воронка, – ответила Хлоя. – Отец перед войной хотел установить фонтан с глубокой чашей и золотыми рыбками, но успел только вырыть яму. Засыпать её у нас руки не дошли.

– Хорошая яма в хозяйстве никогда не лишняя, – рассмеялся капрал. – Особенно по нынешним временам.

– Даже не смей об этом думать! – разозлилась Хлоя. – Сиди и жди меня!

– Куда ты? – спросил капрал.

– Я больше не намерена с тобой цацкаться! – отрезала Хлоя и ушла.

Она направилась за город – туда, где ещё сутки назад гремела канонада и бой длился так долго, что солдаты потеряли счёт времени. Полками они срывались в атаку за атакой, и всё человеческое, что когда-то отделяло этих людей от одичавших псов, пало в первые же минуты. Выжили только ярость и физическая боль – душевной уже не было, поэтому смерти никто не страшился; смерть была для всех, как дешёвое пойло, бочки с которым от барских щедрот выкатывают на базарную площадь в торжественный день и отливают каждому, направо и налево – черпаками, с пеной, брызгами и криками: «Налетай!»

Но сейчас всё было спокойно. Синее небо – ровное, без единого облачка. Послеполуденное солнце –  майское, почти летнее. Тёплый ветер ласковой ладонью забирается под косынку… Распевается жаворонок…

…И орда жирных зелёных мух, слетевшихся на бесплатное. Место, где раньше высаживали пшеницу, выглядело бескрайней покойницкой – ещё более страшной в этой жизнеутверждающей весенней палитре: сочное импасто листвы, яркие пятна шафрана, всполохи на озёрной глади… И язвами на этой картине смотрелись трупы солдат.

«Этот слишком толстый… Этот слишком худой… Узкоплечий… Коротконогий… Порванный на куски… Залитый кровью…» – осторожно, будто боясь наступить на мину или разбудить спящих, Хлоя шла через поле, внимательно осматривая тела. За последние пять лет она должна была привыкнуть к разным обличьям смерти, однако сейчас её подташнивало. Она видела однажды, как работает мясник, но не могла себе представить, что подобное можно творить с людьми: в предсмертье своём измученные, изуродованные – они были свалены наобум, как попало, иногда даже слоями. Будто кто-то собрался варить гуляш, но после раздумал.

Спустя час Хлоя решила, что искомое, кажется, найдено. Чтобы удостовериться, она перевернула труп очередного солдата, окинула взглядом и отшатнулась, вдруг узнав в погибшем племянника настоятельницы монастыря, Ганса. Лицо этого добродушного, набожного парня было до неузнаваемости искажено злобой и выглядело так, будто с него лепили всех горгулий мира. Ганса призвали всего неделю назад, ему только исполнилось восемнадцать, и понадобилось считанных семь дней, чтобы превратить его в чудовище. «Хорошее воспитание, годами совершаемые добрые дела, воскресные службы, умные книги – как этого, оказывается, мало, чтобы сохранить в себе человека!» – изумилась Хлоя и тут же запретила себе думать, что в такой мясорубке могло бы статься с её отцом и братьями.

Полевая форма Ганса была целой. Парень погиб от выстрела в голову, пуля прошла навылет, поэтому пятен крови на ткани не было. Хлоя раздела труп, узлом увязала снятую с него одежду, коротко помолилась о поминовении усопших и отправилась в обратный путь. Когда она подошла к городу, на Лобной площади уже заканчивались приготовления к казни. Скорый трибунал обрёк на повешение всех коллаборационистов, которых, благодаря бдительности горожан, удалось выявить за ночь. А именно:

В перечень приговорённых также вошли три ведьмы, пара мужеложцев, один душевнобольной, объявивший себя мессией, и беспризорник, посмевший стащить кусок хлеба из офицерской столовой.

Публика скандировала «Смерть предателям!» и назначенное наказание считала слишком гуманным. Испытывая духоподъёмную силу победы, люди призывали вернуться к традиционным истокам, которые предполагали умерщвление отверженных более зрелищными способами.

«Все обезумели… – Хлоя протискивалась через толпу и везде, почти в каждом лице распознавала горгульи черты. – Страдания ничему не научили этих людей, – думала она. – Войне всё-таки удалось превратить их в таких же монстров, как несчастный Ганс. Но это так странно: за пять лет люди увидели столько жестокости, что должно было возникнуть её неприятие. Но возникло обратное. Даже теперь, добившись победы ценой страшного горя, они продолжают множить его, будто считают благом».

Свернув в свой переулок, Хлоя заметила на развалинах школы соседских мальчишек: железные котелки на головах и палки вместо ружей. Их предводитель – толстый Андреас – высунулся в оконный проём и замахал рукой:

– Эй, соседка! Мы играем в войну. Нам нужна санитарка. Пойдёшь с нами?

– Я не собираюсь принимать участие в ваших глупых играх.

– Это не глупые игры! – возмутился Андреас. – Так мы выражаем свои патриотические чувства и воспеваем подвиги наших солдат.

– С котелками на головах? Вы бы ещё ночные вазы напялили, – рассмеялась Хлоя. – Если бы мой отец был жив, он бы сказал, что этот цирк пора закрывать, потому что всех тошнит.

– Что ты имеешь ввиду? – не понял Андреас.

– Я имею ввиду, что, если ты хочешь играть в войну, сначала сходи за город и посмотри, как она выглядит.

– Мне незачем это делать, – отрезал Андреас. – Мой отец прошёл её от начала до конца. Он мне всё рассказал.

– Твой отец ничего не видел. Он прятался в госпитале, работал там медбратом, крал у раненных еду, а с погибших снимал цепочки и крестики, которые потом выменивал у скупщиков на сахар и масло.

– Ты нагло врёшь! – покраснел Андреас. – Мы испытывали те же лишения, что и все остальные!

– Да, именно поэтому ты такой румяный и толстый, в то время как другие дети выглядят полуживыми тенями.

– Я пожалуюсь родителям, и они на тебя донесут, – пригрозил Андреас.

– Жалуйся. Заодно спроси у своей матери, зачем к ней наведывается комендант, когда твой отец уходит на ночные дежурства.

– Ах ты ведьма! – разозлился Андреас. – Ты ответишь за свои слова!

Хлоя побежала. Она могла бы запросто навалять этому неповоротливому жирдяю, но решила не связываться, чтобы дракой не привлекать к себе лишнего внимания.

Андреас пыхтел сзади и сыпал проклятиями. Неожиданно из-за угла вывернул военный патруль. Это были прапорщик с сержантом, которых Хлоя по утру так удачно спровадила из своего дома.

– Держите воровку! – закричал им Андреас.

«Чёртов ублюдок», – выругалась Хлоя; если те двое поймают её с формой убитого Ганса, они немедленно учинят допрос, а потом проведут обыск и обнаружат капрала, которого Хлоя уже не могла предать – незаметно для себя она стала думать о нём, как о близком человеке. «Но что я смогу объяснить этим недоумкам? Прочитать им проповедь о сострадании и милосердии? Кого это теперь интересует – особенно в Кройцбурге, особенно среди его освободителей? Они обвинят меня в укрывательстве и коллаборационизме и сегодня же вздёрнут там, на площади», – решила Хлоя и припустила сильнее.

Прапорщик с сержантом были по-прежнему пьяны, поэтому не сразу услышали Андреаса. Ему понадобилось крикнуть «Воровка!» ещё раз, а потом ещё и только после этого до них что-то дошло. Они остановились, покрутили головами, оценивая обстановку (девочка… с каким-то мешком… с узлом одежды… цвета хаки… удирает во все лопатки…) и бросились вдогонку:

– Стой! Стрелять будем!

Домой было нельзя. Перебирая в уме варианты, Хлоя вдруг вспомнила об одной детали, которая ещё несколько часов назад была несущественной, но теперь сулила спасение. Добежав до разрушенного дома, из которого она утром выносила походный ранец, Хлоя скрылась внутри.

Там ничего не изменилось. Убитый товарищ капрала так и лежал за печкой, закрывая собой крышку погреба. Хлоя взяла труп за обе ноги и, не церемонясь, оттащила в сторону. Потом открыла погреб, осмотрелась и спряталась за массивный шкаф.

Спустя несколько секунд ворвались преследователи. Хлоя затаила дыхание и молилась, чтобы приготовленный ею капкан – возмутительный по своей наглости – сработал.

Первым заметил прапорщик:

– Что это в полу? Погреб? Лаз?

– Думаете, она там? – спросил сержант.

– Я не думаю. Я отправляю тебя проверить.

– Мне прямо туда?

– Нет, мне прямо туда! – ухмыльнулся прапорщик. – Исполнять!

– Так точно! – отчеканил сержант и нехотя полез в погреб.

Прапорщик подошёл к самому краю, пытаясь разглядеть, что происходит внизу:

– Ну и? – спросил он нетерпеливо.

– Ничего не видно! – ответил сержант.

– Она там?

– Не могу знать!

– Она может прятаться где-то в углу.

– Хорошо бы керосиновую лампу!

– Ты в своём уме? Где я её найду?

– Я, конечно, могу пошарить в темноте руками, но боюсь, что девчонка укусит меня!

– Чушь! Это просто маленькая девочка, а не ядовитая гадюка.

– Некоторые маленькие девочки бывают даже опаснее! Когда я был подростком…

– Хватит развлекать меня идиотскими баснями! Ищи!

Хлоя слушала эту перебранку и понимала, что её план терпит крах. «Этот прапорщик точно никуда не полезет, – думала она. – Он будет стоять наверху и ждать. А потом, когда второй убедится, что внизу пусто, они оба примутся обыскивать дом и тогда мне конец…»

Она подкралась к прапорщику со спины и пнула под коленки. От неожиданности его ноги подкосились и он, не удержав равновесия, начал падать. Хлоя с силой толкнула его в спину, и он полетел прямо в погреб. Ещё немного, и прапорщик полностью очутился бы там, но в последний момент успел схватиться руками за крышку.

– Ах ты мерзкая, цеплючая дрянь! – разозлилась Хлоя и каблуком придавила прапорщику пальцы. Тот взвыл. – Я же говорила, что кому-то из вас придётся надеть саван! – приговаривала она, с удовольствием оттаптываясь на кистях вояки.

– Ведьма? Ты? – высунул он из ямы голову.

– Угадал, придурок. Я, – ответила Хлоя и с размаху впечатала носком ботинка прямо по его лицу. Прапорщик булькнул размочаленным, кровоточащим ртом и исчез. Следом из погреба донёсся звук упавшего тела и отборная ругань.

Хлоя захлопнула крышку и задвинула засов. «Всё, – решила она, но потом спохватилась. – Нет! Они выберутся оттуда через пять минут». Подошла к шкафу, навалилась на него плечом, пытаясь сдвинуть, но шкаф был настолько тяжёлым и упрямым, что, казалось, врос в пол.

«Люли-люли, люленьки,

Где вы, где вы, гуленьки?

Прилетайте на кровать,

Начинайте ворковать», –

– почему-то вспомнила Хлоя старую колыбельную. Напирая на шкаф изо всех сил и переиначивая слова, она зачем-то подхватила этот простенький мотив сдавленным от напряжения голосом:

– Чёртовые гуленьки!

Где вы там заснуленьки?

Прилетайте трупы жрать,

В бога душу вашу МАТЬ!!!

И на последнем слове шкаф сдался. Он медленно пополз вперёд, а Хлоя при этом орала так, будто ей под лопатки сейчас вгоняли раскалённый штырь. Было мучительно, больно и страшно, однако она продолжала толкать, иногда впустую проскальзывая подошвами по дощатому полу. Но шкаф всё-таки двигался. Вот так – сопротивляясь и кряхтя – он проехал ещё несколько метров и встал, замуровав крышку погреба.

Хлоя выдохнула.

«Не выберутся», – решила она, слушая глухие стуки, доносящиеся из-под пола, и даже выстрелы.

– Шкаф дубовый, идиоты! – крикнула она. – Он тяжёлый и бессмертный! Не тратьте патроны понапрасну! Оставьте на себя! – и, подхватив узел с военной формой, покинула разрушенный дом.

*  *  *

– Я отвезу тебя в госпиталь, – сказала Хлоя капралу, когда вернулась.

– Чтобы меня повесили?

– Чтобы тебя вылечили. Я принесла форму солдата нашей армии. Если переоденешься, тебя примут за своего.

– Не примут. Мы хоть и говорим на одном языке, но используем разные слова. Меня раскроют моментально.

– Ты мог бы прикинуться немым.

– А мог бы я просто остаться здесь?

– Но почему?

– Потому что мне здесь спокойно. Стены дворика закрывают меня от мира, искорёженного войной. Больше не хочу этого видеть.

– И всё?

– Нет. Ещё ты напоминаешь мне мою сестрёнку. Я очень скучаю по Инессе.

– Вот вылечишься в госпитале, и я придумаю, как вернуть тебя к ней.

– В прошлом году Инесса умерла от тифа. Мне больше не к кому возвращаться.

– А твои родители? Бабушка?

Капрал молча покачал головой.

– Вот дьявол! – чертыхнулась Хлоя.

– Впервые слышу, как ты ругаешься, – улыбнулся капрал. – Тебе идёт.

– Чтобы принести сюда эту форму, мне пришлось обречь на смерть сразу двоих, – сказала Хлоя. – Я замуровала их в подвале.

– Возможно, они заслуживали этого.

– Никто не заслуживает этого.

– Ты себя винишь?

– Я не хочу превратиться в чудовище. Год назад я сделала всё, чтобы умерла моя мать. Теперь убила ещё двух человек. Ради чего? Я даже не смогла никого спасти.

– Помнишь, я говорил, что сваренный кофе и тёплое одеяло могут значить больше, чем операция по спасению?

– Не пытайся меня успокоить.

– Послушай, что я скажу, – посерьёзнел капрал. – Я не намного старше тебя, но уже знаю, что может происходить в этом мире. Тебе придётся научиться безразличию. Хотя бы чуть-чуть. Иначе сойдёшь с ума.

– Если в душе появляется безразличие, особенно к чужой смерти, человек становится чудовищем, – ответила Хлоя. – Сегодня я видела это своими глазами.

Повисла пауза.

– Тебе не нравится, что я сказала, поэтому ты морщишься? – спросила Хлоя.

– Я морщусь потому, что у меня опять разболелась рана, – сказал капрал.

– Переодевайся, и я отвезу тебя в госпиталь.

– Только не сейчас. Ещё остались те ампулы?

– Остались. Две.

– Вколи мне обе.

– Этого не много?

– Этого в самый раз.

– Такая доза лекарства сделает тебе хуже.

– Куда уж хуже? Мне и так невыносимо. Я больше не могу терпеть.

– На что ты намекаешь?

– Ни на что. Не пугайся, пожалуйста. Я просто усну.

– Ты меня обманываешь.

– Не обманываю. Я очень устал. Посплю немного, наберусь сил, переоденусь, и ты отвезёшь меня.

– Хорошо, но если ты лжёшь…

– Если солгу, сможешь зарыть меня в той яме, которая вместо фонтана, – через силу улыбнулся капрал.

– Как ты смеешь! Я же просила! – рассердилась Хлоя.

– О боже, милая, не тяни, мне очень больно.

– Пусть будет по-твоему, – согласилась она. – Что ещё я могу для тебя сделать?

– Просто посиди со мной.

Хлоя сходила за шприцом, ввела капралу лекарство и присела рядом.

– Можно взять тебя за руку? – спросил капрал.

– Можно.

– Удивительно, она маленькая, как у ребёнка, но сильная, как у взрослого человека. И очень тёплая. Я давно не видел таких тёплых рук.

– Я сейчас подумала, – заговорила Хлоя, сдерживая слёзы, – что после лечения ты действительно мог бы остаться здесь. У меня семьи нет. У тебя тоже. Мы бы жили вместе, как брат с сестрой. Ты бы закончил фонтан, который не успел доделать мой отец. А я бы… Я бы тоже нашла себе занятие – нужно готовить еду, стирать тебе одежду. Но только свои носки и трусы, пожалуйста, сам. Мои братья с детства были к этому приучены. Признаться, я не верю, что они когда-нибудь вернутся, но, если такое произойдёт, ты не будешь чужим. А, кстати, как тебя зовут? Мы весь день разговариваем, но я так и не спросила твоего имени…

Но он не ответил. Крепко спал.

А через полчаса всё было кончено. Капрал всё-таки обманул Хлою.

Отдавать тело могильщикам она не захотела. Она уже видела, как те обращаются с мёртвыми, когда хоронили её мать, поэтому упокоила его в той самой яме в углу двора.

Спустя несколько недель, когда мирная жизнь в городе стала налаживаться и наконец прекратились обыски и репрессии, Хлоя решила установить на могиле памятник, но увидела там пробившийся из-под земли росток. И это было лучше, чем холодный мрамор, и даже лучше, чем деревянный крест.

Хлоя ухаживала за ростком, как за ребёнком, и со временем тот вырос, превратившись в тополь. Теперь это был стройный, статный красавец, который, несмотря на свой семидесятилетний возраст, выглядел по-прежнему молодым.

*  *  *

– Вот так-то, дружочек, – сказала старуха. Похлопав по стволу дерева, она собрала кофейные чашки на поднос.

День уже скатился к вечеру, стемнело.

– Сейчас эти идиоты начнут палить салютом, – продолжила она. – Представляешь, они до сих пор верят, что по улицам во время войны бегали стаи бездомных собак и пожирали трупы. Чушь! Собак съели в первую очередь. Кроме тех, которых успел спасти ветеринар. А мертвецов закапывали в котлованах на Плесковых пустырях – там, где потом разбили сад с каруселями. Когда я прохожу мимо этого позорища, каждый раз слышу, как хрустят под ногами человеческие кости.

– Вы все чудовища! – прокричала старуха, как только в небе над её головой начали расцветать огни фейерверка. Судя по всему, она обращалась к жителям Кройцбурга, но те, поглощённые праздником, её не слышали. Похоже, чудовища вообще не способны слышать людей.

Посвящается жертвам этой войны.

Май 2022, Санкт-Петербург.

На днях я прочитал "Призраки" Чака Паланика и мне очень понравилось.Вот я решил написать на манер "Призраков" свое.

Кулстори об одном дне работы моего друга в ветслужбе.

Приданое для Снегурочки

- Jingl bells, jingl bells, jingl all the way! - проорали за дверьми.

В пиршественной зале наступила напряженная тишина. Двери распахнулись, ударившись створками о стену. Толстяк в красной короткой шубе с белой оторочкой и таком же колпаке, сдвинутом на левый глаз, встал, покачиваясь в дверном проеме.

- Д-дор-рогие мои... - он широко улыбнулся и распахнул объятья. - К-ак же я вас всех...

Он запнулся, силясь сформулировать забуксовавшую мысль. В напряженной тишине отчетливо прозвучал сухой щелчок. Толстяк рухнул лицом вниз. По нему с радостными воплями пронеслась толпа эльфов. Срывая с себя красные колпаки, они ринулись занимать места за накрытыми столами, попутно обнимаясь с гномами, ниссе и томте1.

Крампус2 закатил глаза, с тяжким вздохом поднялся и направился к поверженному толстяку. Сгреб его за шиворот и поволок к отдельно стоящему в углу небольшому столику. Крякнул, усаживая на лавку.

- Вот отъелся на наших подношениях, кабан проклятый!

Толстяк что-то бессмысленно промычал и упал головой в блюдо с пудингом. Крампус, не переставая ворчать, вернулся на свое место, украдкой растирая пальцы. Одним щелчком уложить Санта-Клауса - это вам не фунт изюма. Тем более, после недели тяжких трудов. Но жребий есть жребий.

- Больше никого не ждем? - король гоблинов поднялся со своего трона во главе центрального стола. - Тогда начнем наш праздник!

Он взмахнул рукой. Оркестр гоблинов грянул древний гимн зимы. Гости одобрительно зашумели и дружно налегли на угощение.

- А здесь неплохо, - ведьма Бефана3 одним махом осушила бокал вина и томно вздохнула, покосившись на короля гоблинов. - И хозяин красавчик...

Ее соседка Перхта4 с усилием оторвала от столешницы огромный нос.

- Веди себя прилично, подруга. Тебе не сто лет! - Она скептически осмотрела полутемный зал со стрельчатыми окнами. Факела на стенах горели ровно, без дыма и чада, но света почти не давали. - Кто-нибудь объяснит мне, почему мы собрались в этой дыре? Гоблины никогда не входили в число зимних праздничных духов. А их король - вообще непонятно кто.

- Он из сидов. - Бефана кокетливо поправила выбившуюся из-под остроконечной шляпы седую прядь. - Говорят, его изгнали за любовь к королеве Зимнего двора.

- Дура ты романтичная! - Перхта сплюнула под стол. - Какой он тебе сид? Тощий, лохматый, как сова встрепанная.

Сидящий напротив моложавый крепыш Олентцеро5 философски пожал плечами.

- Так ведь он умеет превращаться в сову. А эти птицы входят в свиту Кайлех6. Так что неудивительно, что мы здесь собрались.

- Верно, - поддержал его Йоулупукки7, стряхивая крошки кекса со своей окладистой бороды. - Я слышал, что король гоблинов носит плащ из совиных перьев.

- Многие фэйри носят нечто подобное, - возразила Перхта. - Они с совами в давней дружбе - вместе детей воруют. Но это не повод.

- Да ладно тебе придираться! - Бефана подлила ей еще вина. - Весело, вкусно, музыка хорошая. Чего еще надо?

Король гоблинов слышал их спор, как слышал всё, что происходит в его владениях. Ох уж эти слухи... Как они ему надоели за тысячу лет! Вовсе его не изгнали. Он сам ушел. Лучше править гоблинами, чем терпеть снисходительное высокомерие родичей-сидов.

Но в одном Перхта права - притянуть гоблинов к празднованию середины зимы можно только за уши. И он весьма удивился, когда получил предложение устроить традиционную, завершающую новогодние праздники вечеринку для всех, к этим праздникам причастных. Однако отказываться не стал - любопытно же посмотреть на главных духов зимы из разных стран. Король навел кое-какие справки, и ему стало еще любопытнее. Предложение исходило от Деда Мороза, с которым гоблины ни коим образом не сталкивались.

Тем временем в зале становилось всё шумнее. Гости делились друг с другом новостями, перекрикивая музыку, а музыканты наяривали вовсю, стараясь заглушить пьяные крики. На площадку возле оркестра вышли танцевать рил три пары - Юлениссе8 с Бефаной, Олентцеро с Кайлех и Йоулупукки со Снегурочкой. Король гоблинов заинтересованно следил за последней парой. Он много слышал о снежной деве - создании сильнейшего зимнего волшебника.

- Крепкое у тебя вино. - Подобравшийся сзади Крампус фамильярно облокотился о спинку трона. - Даже наших старух проняло.

- Тысячелетняя выдержка. А ты бы придержал язык, не то оторвут. Богини не стареют.

- Все стареют, - хмыкнул Крампус и слизнул длинным языком пирожное из вазочки. Проглотил не жуя и довольно рыгнул. - Стареют и глупеют. Размягчаются сердцем и мозгами. Людей жалеть начинают. А людям только дай поблажку - мигом уважать перестанут.

- Тебе-то грех жаловаться. Помнят, боятся.

- Да какое там! Профанация одна, а не страх. Розги запретили, кости отняли, вместо золотых монет шоколадные всучили. И клоун этот всё время рядом отирается...

Король гоблинов посмотрел в сторону храпящего в пудинге Санта-Клауса и сочувственно кивнул.

- Да, меняются времена.

- Это точно, - Крампус шумно вздохнул. - Помню, прежде нас действительно боялись. Детей в строгости держали. Подарки раздавались по справедливости. А сейчас неважно, как себя малец весь год вел - хорошо ли, плохо ли - главное, чтобы родители раскошелились.

- Мда...

Вопрос о детях для короля был болезненным. Люди перестали в сердцах проклинать своих младенцев, и из кого теперь прикажете делать новых гоблинов? Эдак он скоро совсем без подданных останется.

- Эх, что-то я совсем закис. Тряхнуть, что ли, стариной? - Крампус наклонился поставить кубок на стол и доверительно прошептал: - Ты глаза-то погаси, братец. Дед Мороз за свою Снегурочку и не таких как ты в порошок растирал.

И он зацокал тяжелыми раздвоенными копытами к танцующим.

Олентцеро, обмахиваясь черным беретом, вернулся за стол. За ним последовал и Юлениссе, вытирая пот со лба длинной белоснежной бородой. Кайлех и Бефана с двух сторон подхватили Крампуса и закружили в зажигательной джиге. Вокруг них заскакали эльфы и гномы.

Йоулупукки внезапно охнул и схватился за отдавленную Крампусом ногу. Снегурочка осталась в одиночестве. Дед Мороз, всё это время молча сидевший на почетном месте - справа от трона - повернулся к королю гоблинов, но тот внезапно исчез и появился уже среди танцоров. Что-то скомандовал музыкантам, и джигу сменил вальс. Дед Мороз хмыкнул и прищурился. Король подал руку Снегурочке.

- Подари мне этот танец, прекрасная леди.

Она подняла на него серьезные серые глаза. Несмотря на жаркую пляску, щеки её оставались бледными.

- Я... буду рада танцевать с тобой.

Сквозь шелк перчатки он чувствовал тепло ее руки - живое, настоящее. Король гоблинов ценил красоту человеческих женщин - недолговечную, но яркую, искреннюю. Ценил и красоту фэйри - неуловимую или броскую, но всегда изменчивую, лукавую. Снегурочка была иной. Нерожденная, она отличалась и от дочерей человеческих, и от дев Волшебной страны. А глубоко внутри нее билась мечта - заветная, неисполнимая. Запертая за ледяными засовами.

Увлекшись этой загадкой, он не заметил, как изменилось настроение в зале. Больше никто не пытался перекрикивать музыку. Гости притихли, даже буйная семейка троллей во главе с великаншей Грюлой перестала стучать кружками. Свернувшийся под их столом огромный черный кот приоткрыл один глаз. Все смотрели то на медленно кружащуюся пару, то на хмурящегося Деда Мороза.

Снегурочка прикусила губу.

- Это... долгий танец?

- Сколько захочешь. - Он склонил голову на бок. - Какой цвет у твоих глаз?

- Разве ты не видишь?

- Сейчас они серые. Но это неправда. Так какой же?

- Какая разница? - Она через его плечо посмотрела на музыкантов. - Прикажи им перестать. Я не хочу больше... танцевать.

- Это тоже неправда.

Снегурочка бледно улыбнулась.

- Значит верно сказывают, что фэйри чуют... ложь?

И говорит она странно - запинаясь на простых словах, как будто хочет сказать что-то совсем другое. Король вскинул руку, и музыка смолкла.

- Благодарю за танец, леди.

Снегурочка вежливо склонила голову. Он одиночестве вернулся на свой трон, и музыканты снова заиграли. К Снегурочке подскочил Крампус и утащил плясать.

- А у тебя затейливо. - Дед Мороз придвинул свое кресло ближе к трону. - Дворец большой, город вокруг тоже немаленький. Только неухоженное всё. Сразу видно - женской руки не хватает. Ты ведь не женат?

- И не собираюсь.

- Не зарекайся. - Дед Мороз шумно отхлебнул из кубка. - Соседушка твой, Аид, тоже в бобылях ходил, пока Персефону не встретил. До сих пор душа в душу живут.

- Я несколько иначе представляю себе счастливую семейную жизнь.

Вопреки предостережению, король не сводил глаз со Снегурочки, которая учила Бефану и Крампуса танцевать цыганочку с выходом. Выходило у них не слишком слаженно, зато весело. За неимением платочка ведьма размахивала шарфом, заставляя Крампуса приседать чаще, чем того требовал танец. Шарф был связан из шерсти тролля и вполне мог заменить собой кистень.

- Я смотрю, приглянулась тебе моя внучка, - неожиданно трезвым голосом сказал Дед Мороз.

- Тебе не о чем беспокоиться. Угощайся лучше. Яблоки вот попробуй, особый сорт, только для дорогих гостей.

- Ты мне зубы не заговаривай.

Король оскорбленно закатил глаза.

- Я, конечно, не ангел, но и не демон. С моей стороны твоему созданию ничего не грозит. Мне известно, что от любви Снегурочка растает.

- Известно, стало быть? - Дед Мороз приподнял мохнатые брови. - То-то я смотрю, слишком много сов вокруг моей деревни развелось. Признавайся, положил глаз на Снегурочку?

- Я не собираюсь ее соблазнять!

- А жениться?

- Ты, гость дорогой, что пил весь вечер? Или тебе собственная внучка надоела?

- Плохо твои шпионы слухи собирают. - Дед Мороз усмехнулся в усы. - Всё верно, если полюбит Снегурочка, то растает. Но только если полюбит она человека. А ты же этот... как его, - он досадливо пощелкал пальцами, - вот память дырявая! Опять забыл, как чертей заморских называют!

- Попрошу моих гоблинов не оскорблять!

- Фэйри, во! - Дед Мороз просиял, вспомнив заковыристое словечко. - Тем более, из зимних, так?

- А ты, похоже, тоже навел справки? Но почему я? Кузен мой, король Зимнего двора, три года как овдовел. Вы же у него в прошлый раз собирались. Что же не сосватал?

- Да не пришелся он по сердцу Снегурочке, - неохотно ответил Дед Мороз. - Хоть и красавец писаный, не в обиду тебе будет сказано.

- Не всякий в дело гож, кто лицом пригож, - король гоблинов коротко хохотнул. - Так у вас говорят? Одобряю вкус твой внучки. Кузен мой - ублюдок редкостный. Но ведь любовь - она и есть любовь. Хоть к человеку, хоть к фэйри.

- Разница есть, - Дед Мороз потянулся к жбану с медовухой. - Давай-ка выпьем, пока не выдохлось. Не ценят они моё угощение... Так, о чем я? Да, есть разница. В людях солнца много, огня живого. Фэйри - другое дело. Вы - лунные дети. Огонь ваш холодный.

- Вот только не надо обобщать, - его собеседник глотнул медовый напиток, одобрительно причмокнул. - Мы не слабее людей любить умеем.

- Риск, конечно, есть. - Дед Мороз устало потер глаза узловатыми пальцами. - Но ведь ей так и так помирать. Придет весна, и сгорит моя Снегурочка...

- Ты хочешь сказать - растает?

Дед Мороз мотнул головой.

- Говорю, как есть. Не могу я больше. Крампус жалуется, что мы не в меру добреем. Может и так. Когда создавал я Снегурочку, даже не сомневался, что всё правильно делаю. А теперь мне каждая весна, как нож по сердцу. Костер этот... Каждый год, понимаешь? Любые желания исполняю, а ее - не в силах.

- Она хочет любить и не бояться.

Это не было вопросом.

- Да. - В выцветших глазах Мороза таилась человеческая тоска. - Понятливый ты, это хорошо. Решайся, твое величество. Краше ты себе королевы не найдешь.

- А если она у меня растает?

- Я тебя не трону, слово даю! - Дед Мороз сжал прислоненный к креслу посох. - А коли дойдет до свадьбы, на приданое не поскуплюсь.

- Обижаешь! - король гоблинов встал. - У меня с казной всё в порядке. Ладно. Будем считать, что сватовство состоялось.

***

Возле дворца гоблины кормили выпряженных из упряжек коней, лис и оленей. Еду раздавали щедро, но олени всё равно норовили выхватить кусочки мяса из-под носа обиженно тявкающих лисиц.

Снегурочка, перегнувшись через перила балкона, бросила вниз кисточку винограда. Седой лис подпрыгнул и ловко схватил угощение. Бесшумно возникший на балконе король гоблинов засмеялся.

- Этот виноград не зелен!

Снегурочка вздрогнула, но не обернулась.

- Пусть отъедаются - им нелегко приходится в это время.

- А тебе?

- Я привыкла. Начинать жизнь заново каждую зиму - это не худшая судьба.

- Вот как? А что происходит с твоей памятью?

- Она пропадает. Но я быстро учусь... И кое-что помню.

- Что именно?

Она всё-таки повернулась к нему.

- Я помню, как больно сгорать.

Король гоблинов кивнул. Да, она слишком настоящая, чтобы просто растаять. Перемудрил Дед Мороз.

- Хочешь, я покажу тебе мои владения? Как вижу их только я?

Снегурочка молчала, покусывая губу. Он ждал.

- Да, - тихо сказала она. - Покажи.

Он обхватил ее за талию и взлетел с балкона к самой вершине башни. Ветер подхватил подол голубого платья Снегурочки, выбил пепельные волосы из-под расшитой самоцветами повязки, смешал с пушистыми перьями на мантии короля. Он мягко опустил ее на смотровую площадку и неохотно разжал руки. Снегурочка огляделась, ахнула и медленно пошла по кругу, задерживаясь на каждом шагу, всматриваясь в переплетение зеленых и каменных стен внизу. Король внимательно наблюдал за ней.

- Тебе нравится мой Лабиринт?

- Он... хитростный. - Она быстро глянула на него. - Причудливый и... глубже, чем кажется.

- Верно! - Он удивленно поднял бровь. - Семь ярусов в глубину. Как ты догадалась?

- Это же ты... - Она повела рукой. - Лабиринт - это ты сам. А ты именно такой.

Раскосые глаза короля гоблинов расширились. Он хотел что-то сказать, но закашлялся.

- Я тебя обидела? - встревоженно спросила Снегурочка.

- Нет, просто меня еще никто так быстро не понимал. Если вообще понимал, - он взял ее за руки. - Ага, у тебя синие глаза, я так и думал. Оставайся со мной, прошу тебя. В моих владениях никого не сжигают на кострах. Правда, здесь не бывает зимы, но если захочешь, я построю для тебя замок из чистого льда.

- Нет.

- Я тебе не нравлюсь?

Она застенчиво улыбнулась.

- Я хотела сказать, что не хочу дворец изо льда. А ты мне нравишься. Очень. Но я не могу бросить дедушку. Он без меня не справится.

- С чем не справится?

- С разными делам. С почтой. Ему тысячи писем приходят - с новогодними желаниями. И всем нужно ответить - особенно детям.

- Он выполняет все желания?

- Да, если только не просят что-нибудь плохое.

Он широко улыбнулся. Приданое? Вот оно - самое лучшее приданое на свете!

- Не вижу проблемы. Ты будешь гостить у него зимой и помогать с письмами. Скажем, в ноябре и декабре. Согласна?

Снегурочка всхлипнула.

- Я хочу любить тебя! Но я боюсь... Вдруг с тобой что-нибудь случится!

- А что может случиться со мной?

- Бывало, что сходили с ума, когда я сгорала. Или руки на себя накладывали.

Они были одного роста, так что ему не пришлось наклоняться, чтобы прошептать ей в дрожащие губы:

- Я не сойду с ума. А ты не сгоришь, моя королева. Больше никогда.

***

Несмотря на мороз, окна в тереме Деда Мороза были распахнуты настежь. Гостям было жарко от русского гостеприимства. Сборный оркестр из леших и шуликунов9 исполнял нечто залихватское, хотя и трудно определимое - не то "Ой, мороз-мороз, не морозь меня", не то "Во поле березка стояла". Разбуженные среди зимы лешие клевали носами и застревали корявыми пальцами в гусельных струнах. Но гости, слабо разбирающиеся в русской музыке, их промахов не замечали.

- Давно надо было у тебя собраться. - Бефана, обмахиваясь шляпой, присела на лавку рядом с хозяином. - А где Снегурочка?

- К муженьку улетела. - Дед Мороз нарочито насупился, скрывая веселый блеск помолодевших глаз. - Дернул меня черт с гоблинами связаться! Стоило отвернуться - фьюить, и нету ее. И мешок мой сперли! Совсем новый мешок, ста лет не проносил.

- Да уж, не повезло тебе с зятем, - посочувствовал Йоулупукки, нагребая себе на тарелку вареников и поливая их сметаной. - Ты его, можно сказать, уважил, в наш круг принял, а он даже не заглянул ни разу.

- Нет уж, пусть лучше держится подальше от моих владений. Наслышан я про его таланты. Верно я говорю, Санта?

Санта-Клаус, раскинувшийся на широкой лежанке возле печи, что-то согласно всхрапнул.

Бефана украдкой вздохнула. Далеко не все верили, что затея Деда Мороза увенчается успехом. Но прошел год, а Снегурочка не растаяла. И весенний костер отгорел без своей жертвы. Кайлех и Перхта такое нарушение традиций не одобрили и на вечеринку к Деду Морозу не явились. Остальные отнеслись к новости более снисходительно, хотя и ворчали втихомолку, что если все начнут пренебрегать своим обязанностями, скоро ни зимы, ни лета не будет.

Дед Мороз только усмехался в усы. Он помнил нескончаемую зиму и жертвы, которые приносили ему закутанные в шкуры охотники. Помнил бурную весну, когда отступали на Север ледяные великаны, отмечая свой путь огромными валунами. У Земли-матушки свои сезоны. Ни людям, ни богам их не отменить, разве что отсрочить на столетие-другое. Так пусть Снегурочка порадуется. А что муж у неё из фэйри, так это ничего. У них, чай, тоже душа есть.

***

Король гоблинов радостно кружил вернувшуюся жену по залу. В углу за троном его подданные шуршали фантиками, торопливо запихивая в себя конфеты из распотрошенного мешка. Новая королева им очень нравилась - добрая, в камни не превращает, в болото вниз головой не засовывает. Конфеты, опять же... Главное, к следующей зиме сшить мешок побольше!

- Я принесла письма. - Снегурочка достала из карманов шубки две пачки. - Дед Мороз такие обычно в прорубь бросает. Это всё, что я успела спрятать.

- Умница моя! - король мельком просмотрел конверты. Отлично, обратные адреса есть. Он наугад вынул листок в клеточку. "Дорогой Дед Мороз, зачем ты принес мне в прошлом году младшую сестру? Забери ее обратно, а вместо нее подари мне платье принцессы..."

- Это еще не самое плохое желание. - Снегурочка вздохнула. - Страшно подумать, какие взрослые вырастут из таких детей. Но ты ведь всё исправишь, правда?

- Конечно, моя королева. Так или иначе.

Он подбросил конверты в воздух и свистнул. Набежавшие гоблины мгновенно расхватали письма. Они знали, что нужно делать - следить, ждать подходящего момента, подсказать нужные слова: "Я хочу, чтобы тебя забрали гоблины. Прямо сейчас!" А дальше начнется веселье!

Гоблины ликовали. Скоро их станет больше, гораздо больше.

Автор:  Ольга Кузьмина Автор рисунка: Iren Horrors (Ксения Свинцова)

Американка несколько дней осматривала достопримечательности Аляски с трупом мужа в кузове

По данным издания, правоохранители получили сигнал от руководства одного из консервных заводов о подозрительной женщине, закупившей крупную партию льда и погрузившей ее в кузов автомобиля. Во время осмотра грузовика полицейские обнаружили алюминиевый гроб с телом 78-летнего мужчины. По версии полиции, его смерть наступила в результате естественных причин.

Правоохранители выяснили, что задержанная везла тело умершего в морг, но по пути решила задержаться на несколько дней, чтобы осмотреть штат и поездить по его окрестностям.

По словам главы полиции города Кетчикан Алана Бенгарда, женщина "дважды заезжала на консервные заводы, покупала там лед и грузила его в кузов, чтобы поддерживать тело в замороженном состоянии".

Правоохранители не предъявили женщине обвинений, но изъяли у нее тело супруга, поместив его в морг.

Про Флориду

Если кто помнит я пейсал до этого про Нью-Йорк и окрестности под тэгом Истории. К Нью-Йорку я еще вернусь, а пока напишу про Флориду, ибо наболело.

Я помню как меня удивляла в свое время мобильность американцев. Как они легко и просто, сменив работу, едут через всю страну в машине со скарбом в другой штат. И обязательно бросают собаку. А потом собака пешком трусит через сотни миль чтобы укусить бывшего хозяина. И вот теперь мне довелось самому поучаствовать в подобном мероприятии. Озаботился я поиском новой работы. Market, как здесь выражаются, is hot, сходил на кучу интервью и в какой-то момент подумал а почему бы не попробовать поискать что-нибудь где-нибудь подальше от ООН и небоскребов. Делается это просто - в LinkedIn к тебе стучатся рекрутеры, а ты у них хоба такой и спрашиваешь а нет ли чего гдетотам. Были позиции в Нью-Джерси, апстейт Нью-Йорке, Северной Каролине, в Техасе, в Калифорнии, но западное побережье для меня слишком далеко. И вот вдруг предложение из Флориды, причем получилось как в кино - поговорили по телефону, потом попросили у меня характеристики с прежних мест работы(я такое знаю только по фильмам, в НЙ такого никто не спрашивал ни разу), потом прислали авиабилет для уже серьезного разговора. Встретили в аэропорту, привезли в офис, пообщались, тут же дали заявление подписать и направление в лабораторию на пописать в баночку и я тут же улетел назад увольняться. Про баночку мне было смешно - мол как пописаешь, так сразу и игого, а чтоб без этого то нельзя. Обычно такое спрашивают когда берут на работу всяких продавцов-грузчиков.

Релоцировался я в Юго-Западную Флориду, она же South West Florida, она же SWFL. Флорида это обычно Майами и Декстер, для старперов CSI Miami. Для любителей Футурамы это еще и стереотипы про старичков и реднеков. Для любителей Married, with children просто реднеки и болота. Для особо продвинутых еще и мыс Канаверал, который тоже на восточном побережье. Для туристов еще есть Орландо с Диснейлендом посередке. Между Майами и Юго-Западной Флоридой находится огромный национальный парк Evergrlades и индейская резервация и соединяет их единственная дорога - Аллея Аллигаторов. Про то что творится на западе Флориды обычно никто не знает и не интересуется. А зря. Это край непуганых белых людей. Здесь очень мало негров и мексиканцев. Здесь запросто на воле ходят здоровенные мужики с татуировкой конфедератского флага, а на машинах номера опять же с флагом конфедерации. Здесь в китайской забегаловке работают пуэрториканцы, а газоны стригут белые. Здесь ржут над блондинками и расистскими анекдотами. Здесь нет индусов, русских, и кваса. Здесь широченные дороги, нет фонарей и камер. Здесь в парикмахерской у тебя спрашивают идешь ли ты сегодня на оружейную ярмарку и сообщают что у них у всех в широченных штанинах с собой таки да и заряжено. Сюда не доплывают кубинцы. Здесь тихо-мирно живут-поживают канадские, английские и немецкие пенсионеры. Здесь огромные дистанции, сплошные равнины и все ездят по правилам. Здесь меньшее значение имеет название города в котором ты живешь, чем название округа. Веб-сайты поменьше даже не заморачиваются часто, для выбора предлагают просто SWFL вместо названия города. Тундра короче.

В этой тундре, например, аллигаторы вполне реальная опасность. Но аборигены говорят что, мол, ты их просто не дразни и руки к ним не тяни и все будет нормуль. Вот мокасины это гораздо хуже. Мокасинами здесь называют коротких толстых ядовитых водяных змей. От них лучше сразу бежать и спасаться. Здесь я не видел, к примеру, ворон, голубей и воробьев. Вместо них здесь какие-то белые цапли ростом по колено. Их можно часто видеть стоящими на крышах машин, которые передвигаются по парковкам перед торговыми центрами. Цапли побольше часто зачем-то летают косяками над городскими парками. Еще выше кружат коршуны. Я не вру нисколько - стоишь токой в пробке, а повыше над дорогой коршун кружит, прям как настоящий. А вдоль дорог пальмы. Зимой. Сюрреализм какой-то, видела бы этот бардак моя бабушка, всплеснула бы руками и дала подзатыльник. На моем доме живут гекконы и еще видел дохлую змею. Ночью видел кошку. Еще говорят есть мелкие медведи и мелкие олени. Охота на оленей здесь серьезным занятием не считается - они мелкие, кости в зубах застревают, непуганые, если хочешь подстрелить оленя просто таскай с собой пистолет, когда попадется олень - подойди к нему и выстрели в висок. Оленю. Сам я оленей не видел, зато видел ламантинов. 

Ламантины, они же морские коровы, водятся в воде, едят всякие водоросли и находятся под угрозой исчезновения. Вернее находились, сейчас их развелось прилично, не прям до хрена, а так нормально. Причем так нормально, что ламантинозащитные организации, десятилетиями кормившиеся защитой ламантинов, сейчас очень недовольны и требуют их еще больше защитить и усугубить, а также всего что понадобится впредь. Ламантины известны тем, что они горячо поддерживают развитие энергетической промышленности Флориды и голосуют всеми плавниками. В частности это проявляется в том что когда холодает, они плывут косяками к электростанциям и греются в теплой воде, сбрасываемой с этих электростанций. Так что если вы такой же поклонник Джима Гаффигана и ламантинов как я, то просто выбираете денек похолоднее и едете к ближайшей электростанции посмотреть как они плюются водой и купаются.

Вы, наверное, думаете что насчет тундры я преувеличиваю. Вот вам для примера телефон. Красный телефон. Если вы когда-нибудь пользовались moneygram, то процедура отправки там простая. Приходишь туда где он есть, подходишь к автомату, вводишь данные и идешь оплачивать. Так везде кроме как у нас. У нас вместо всяких навороченных автоматов телефон. Снимаешь трубку, он тебя соединяет с индусом в Пакистане, орешь ему данные по слогам, он их перевирает в компьютер, потом идешь оплачивать. Такой телефон один на весь город, хочешь автомат - езжай в соседний округ там вроде есть.

Но тундра-тундрой, а движуха здесь приличная. Строительство идет во все лопатки - в основном медицина, гостиницы, жилье. Майами нерезиновый, тем более что это курортный город, не рассчитанный на такое количество народу, шоссе там понастроено широченных до хрена и больше, но все равно все стоят в пробках потому что вытянуто все вдоль побережья и по сути там только три главные магистрали параллельно друг другу. Бюрократии там развелось - дышать трудно, опять же скандалы сплошные с наебаловом со снятием денег со счетов за платный проезд по шоссе и штрафами за проезд на красный. В итоге понаехавшие смотрят по сторонам и потихоньку двигаются западнее.

Квартиру я снял в первый же день. Ищешь по сайтам, находишь цену, созваниваешься, приехал, подписал и тут же тебе ключи. Единственный минус такого подхода - потом тебе еще неделями названивают со всех сайтов где ты оставил инфу и предлагают к ним подъехать и еще квартир снять. Искал самую дешевую, а самая дешевая здесь это в доме 70-х годов с центральной климатической установкой, полностью готовой кухней с холодильником-посудомойкой, парковочным местом, здоровенной лоджией, видом на пруд и пальмы, местом для барбекю, бассейном, площадкой для гольфа и пристанью для каяков. У меня в калькулятор столько цифр не поместится если я бы захотел что-то такое снять в Нью-Йорке. Или Бруклине. Или на Лонг Айленде. Или в Нью-Джерси. Или в Мск. А если бы я отслюнявил еще баксов 200 в месяц, то бассейн был бы с подогревом, а дом был бы с клубом и спортзалом и нормальным интернет провайдером. Прямо белым человеком себя ощущаешь, даже совестно.

С интернетом, как обычно, жопа - один пров, скорость хреновенькая(150мбит за $75), контракт на год, лимит в 1ТБ на объем скачанных данных(!!!), никакая техподдержка и сервис, их собственные модемы, которые нужно арендовать не забесплатно естественно, а если хочешь еще и тв, да еще и фулэйчди, то еще за это дополнительно отстегни, ад и израиль. Но есть альтернатива - какой-то местный дохленький пров с максимальной скоростью 10 мбит. От 10мбит я отказался. Но зато мобильник ловит очень прилично. Высоток нет, места навалом, ставь антенны только в путь. Даже думал вообще только мобильником ограничиться.

Народ здесь простой и душой широкий. Когда я только познакомился с начальством, то спросил какие есть подводные камни. Начальство задумался довольно крепко, потом неуверенно сказал, мол "мы тут все очень расслабленные". И так оно и есть, расслабиться здесь можно легко и быстро. Строительный бизнес здесь любит посидеть в ресторане, затусить в ресторане, провести собрание в ресторане, прийти в гости с полными мешками бутеров из Бургер Кинга, часик лясы поточить, сходить с секретаршей язык почесать, все такое. И я не говорю про владельцев фирм - это времяпровождение уровня проект-менеджеров, агентов по продажам. Съездить на встречу или на объект - это значит в соседний город, час-полтора за рулем в одну сторону, час-полтора там лясы поточить, потом назад, а тут уже и пять часов, пора домой, ужинать. Короче ешь недосыта, спишь без просыпу, да еще и деньги платят. Стыдно. Но это только сейчас. В 2008 когда обрушился рынок недвижимости тут вообще было очень плохо, много специалистов уехали, дома продавались по десять штук и никто не брал. Сейчас зато работа есть у всех и все ищут работников с высунутыми языками. Я здесь из Нью-Йорка, еще один с Гаваев, еще один из Иллинойса, еще один из Джорджии. Из русских я здесь никого не знаю и не видел. Парикмахер сказал он одного русского знает, из Молдавии. Обещал показать потом. В офисе все удивляются что я водку не люблю и при этом каждый раз повторяют что я единственный русский из всех что они знают который не любит водку. А потом добавляют что я единственный которого они знают. И смеются заливисто.

Заняться здесь чем есть и много, но смотря на какой вкус. Если, например, вам хочется на пляж - пляжей тут есть. Но я еще не был пока ни разу, даже не видел. Если вам интересен хайкинг - хайкинга очень много. Национальные парки, городские парки, сообщества любителей хайкинга. Рыбалка - рыбалки еще больше чем хайкинга - хочешь с моста, хочешь с берега, хочешь с каяка, хочешь с лодки, хочешь в реке, в луже, в Мексиканском заливе - везде много всего. Каякинг - каякингом я кстати занялся. Чтобы заниматься каякингом нужно купить жилет, специальные рейлинги на крышу, и собственно каяк. А можно купить надувной каяк в Волмарте, надуть его и плавать всего за 60 баксов, что я, собственно, и сделал. Это сюр если кто не пробовал. Вот ты сидишь в квартире с центральным климатом, холодильником, посудомойкой, компьютером, потом берешь каяк, несешь его через парковку, плюхаешь в воду и вот ты в диких мангровых зарослях, гребешь против течения. Проплываешь мимо нескольких пристаней и вот ты на реке где ни-ко-го. Вообще. Только ты, твой дурацкий надувной каяк, какие-то птицы в зарослях и рыба плещет. Помните Любовь и голуби? Вот примерно такое ощущение. Возвращаешься назад, садишься обратно перед компом и спрашиваешь себя - это чо сейчас такое было? Несколько раз плавал, до сих пор привыкнуть не могу. 

Можно ездить на пострелушки. Оружейные шоу, тиры, соревнования - все что угодно. Но про это в следующий раз. Можно ходить по антикварным магазинам. Во Флориду свозят дофига всякого старья, в одном таком можно часами торчать и всего не увидеть. Потом через неделю приходишь, а у них еще куча всего нового. Можно в гольф играть, полей для гольфа здесь дохера и больше. Все они рядом с водой, поэтому клюшками аллигаторов не дразнить, от мокасинов убегать. Но я, естественно, ничего этого не делаю. Раз-другой туда-сюда сходил, потом поставил стул на лоджию - сигара, кола с виски и обратно в джой втыкать.

Две проблемы тут - одна найти нормального парикмахера, другая в Икею съездить. Парикмахеров уже четыре штуки перебрал, последний вроде ничего, только ехать к нему в два раза дальше чем на работу. Первый был пуэрториканец, он раньше работал на ирландца старого, который помимо стрижки промышлял всякими левыми вещами - у него можно было купить все что угодно, от стероидов до чего-нибудь поогнестрельней, он раньше был мафиозо. Ему было уже лет семьдесят, он курил прямо в парикмахерской, когда пуэрториканец у него хотел его помещение купить тот ему сказал что сначала сдаст ему помещение, посмотрит что за человек, если понравится то продаст. Поработали они какое-то время, потом пуэрториканец нанял женщину и тогда ирландец наконец продал и ушел на пенсию, сказал что с женщинами он работать не может, на хер. Потом пуэрториканец поворачивает меня к зеркалу, а там ебаныйпиздецсуканахуй, объяснял ему, фотки показывал, пох. Потом меня стригла девчонка, но она как-то очень по деловому не дала мне сдачу, потом был негр который заявил что он не умеет делать стрижки с пробором, правда уже после того как постриг, а сейчас Джон. Старый, глуховатый, здоровый лось, у него есть телевизор где показывают черно-белые вестерны. Вроде ничего постриг наконец.

В Икею съездить - это надо ехать в Майами, через Аллею Аллигаторов на восточное побережье. Так вот едешь, смотришь что вроде треть бензобака еще осталась, ну ладно, на трассе заправлюсь. И вот едешь ты по этой аллее, едешь, едешь, едешь, а заправок все нет и нет. Вот вообще. Наконец туристическая зона отдыха, ура, тут-то точно  есть, а нет. И вот выключаешь уже кондиционер и за оборотами следишь, а все нет и нет. И нет и нет и нет, наконец Waze тебе показывает что еще три-четыре мили и ты успех и тут глохнет двигло, скатываешься на обочину и топаешь уже пешком. Потом через полмили тебя подбирают два ямайских негра-растафарианца и смотрят на тебя всю дорогу как на идиота пока ты потеешь от страха и еще спрашивают всякое. Ты не видел огромного знака "Заправься перед аллеей аллигаторов, а то умрешь"? Ты не знаешь что можно позвонить дорожным рейнджерам и они тебе подвезут бензина? У тебя нет страховки ААА? Потом наконец они тебя выпускают и ты бредешь через шоссе к заправке, покупаешь канистру, покупаешь бенз, топаешь назад, по дороге звонишь рейнджерам, которые не удивлены ни разу, потом тебя подбирает грузовик, где водила был раньше дальнобоем и знает что это такое - топать к грузовику с двумя двадцатилитровыми канистрами и ни одна сука тебя не подберет потому что ты черный, да еще и идешь вдоль сетки-рабицы от аллигаторов чтобы они на шоссе не выползали и их машины не давили. Потом наконец заправляешься и потный и вонючий добираешься до Икеи где половины того что тебе нужно нет, потом уже ночью едешь назад и на горизонте пожар и дымом половину неба закрыло. На целый день мероприятие, короче, планируйте загодя. Дурацкая баночка, теперь каждый день думаю что хочу травы покурить, хотя не травокур ни разу.

Прораб-эрудит и газетные заголовки Шурика

    "Как понятно из моих предыдущих статей, я очень люблю изучать историю по сильно неформальным источникам:                    «Картина "Лесоруб" как документ эпохи» , «Фейковая цитата как достоверный исторический источник» , «"Механизмы - на полный ход" (январь 1948)»  - если понимать законы жанра, то извлекать информацию можно из самых неожиданных исторических документов."

 И когда в обсуждении последней статьи всплыла цитата из «Операции Ы», я подумал о том, что это очень хороший шанс попрактиковаться в исторических исследованиях.

    Наше строительно-монтажное управление построило такое количество жилой площади, которое равно одному такому городу, как Чита, десяти таким городам как Хвалынск, или тридцати двум Крыжополям.

  Самым простым вариантом было обратиться к официальной статистике и изучить данные переписи населения СССР. Вышедший на экраны в 1965 году, фильм «Операция "Ы" и другие приключения Шурика» оказался прямо посередине промежутка между переписями 1959 и 1970 годов. Я взял данные этих двух переписей, добавил к ним данные из соответствующих страниц Википедии и пересчитал население Читы, Хвалынска и Крыжополя на 1965 год. И оказалось, что всё это было напрасно, ведь Гайдай снимал лёгкий фильм и не занимался хитрыми пересчётами количества населения — всё основывалось на данных предыдущей, относительно времени съёмок фильма, переписи населения СССР.

  Итак, по данным переписи 1959 года, население Читы составило 171816 человек, а население Хвалынска — 17036. То есть, население Читы было в 10.1 раза больше чем население Хвалынска. Прораб оказался не просто говорливым - он был эрудитом, знающим актуальную статистику!

 Более того, дальнейшая проверка подтвердила достаточно высокую степень надёжности этого источника, ведь по данным переписи 1959 года, население Читы было в 35.5 раз, что всего на 10% отличается от озвученных в фильме тридцати двух Крыжополей.

Конечно же, эксперты по переписи 1959 года скажут, что там не указано население Крыжополя, и будут правы. Однако, там есть население всего Крыжопольского района с делением на сельское и городское. А единственное место где могло жить городское население Крыжопольского района — пгт Крыжополь.

 171816 читинца делим на 4831 городского крыжополерайонца и получаем уже упомянутые мной 35,5 раза.

Получив подтвердив достоверность сведений предоставленных прорабом-эрудитом вверенному емк Феде, я решил проверить поэтажный объём работ выполненный СМУ-61 за 1 квартал.

 Высота Эйфелевой башни составляет 324 метра, что после умножения на 2 и пересчёта в межэтажные перекрытия высотой 2.7 метра составляет 240 этажей.

 Осталось только поверить размерную цепь через продолжение фразы:

                

 И вот тут Павел Степанович (именно так к прорабу обращается Шурик) себя окончательно дискредитировал. Если в случае с Хвалынском он ошибся на ничтожный 1 процент, а в случае с Крыжополем — на простительные 10 процентов, то в случае с собором «какой-какой матери» наш прораб-эрудит наврал более чем в два раза.

 Высота собора 90 метров - в 3.5 раза меньше чем высота Эйфелевой башни. А из этого следует, что «в два раза выше чем всемирно известные Эйфелева башня» должно быть в 7 раз (в крайнем случае — в 6) выше чем «знаменитая Нотр-Дам де Пари».

И вот тут можно было грустно сказать себе французское «селяви» (C'est La Vie) и посчитать задачу «попрактиковаться в исследованиях» выполненной, но при просмотре фильма я успел заметить один интересный момент, по которому можно было попрактиковаться ещё и в датировании «Операции Ы».

 Можно было бы подумать, что раз я историк техники, то я обратил внимание на модель строительного крана или цвет милицейского автобуса. Бесспорно, момент смены окраски милицейского автотранспорта с «тёмно-синий» на «жёлтый кузов с синей полосой» является очень важным при датировании кинофильмов, картин, открыток и фотографий, но речь не о нём. И не о такой попсовой вещи как форма бутылочки, из которой Федя подливает себе водку в привезённый ему компот. Нет, меня заинтересовала газета, которой Шурик хлестал Федю. Потому, что газет было несколько и все они оказались со смыслом.

                  

 В рассказах о фильме «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» иногда упоминается газета с заголовком «Ненависть к фашизму». Люди делают вывод о том, что это закладка связанная с дальнейшим развитием сюжета, когда конфликт между Шуриком и Федей стилизуется под военные фильмы:

 - Федя залёг под «пулемётным огнём», который Шурик ведёт с помощью отбойного молотка и кучи гравия
 - «Подбитый» бульдозер
 - Ползание героев стилизованное под «в дыму на поле боя»

 И я даже согласен с таким выводом, но есть один важный момент — никто не говорит о том что это за газета. А важно это потому, что перед нами газета «Известия» за 30 сентября 1964 года. Однако, если верить популярным версиям, из-за погоды съёмки в Москве были свёрнуты в первых числах октября 1964. И если сюжет про Федю был отснят в августе-сентябре, то это подтверждает версию о том что данная газета является закладкой сделанной режиссёром. Потому, что этот момент пришлось специально доснимать и вставлять в фильм так удачно вышедший в свет 234-й номер Известий. (Кстати, «Ненависть к фашизму» - это заголовок статьи с частью автобиографии Чарли Чаплина, вышедшей в тот момент на русском языке.) Но если эта газета не случайна, то чем же Шурик хлещет Федю, и нет ли и там какой-нибудь неслучайности? Похоже что есть, но чтобы это обнаружить, мне пришлось найти более качественную версию фильма, чем выложено на официальном youtube-канале Киноконцерна Мосфильм ( об этом в технической части данного исследования)

 Оказалось, что в сцене с отгонянием мухи Шурик держит свёрнутую газету так, что в ней легко читается заголовок «Демонстрация могущества и единства».

                  

 Это действительно очень просто, надо лишь найти копию хорошего качества, разложить её на отдельные кадры и внимательно пересмотреть все кадры. После этой нехитрой технической процедуры, то что на Youtube выглядит просто размытой серой полосой, оказывается чётко читаемым заголовком «Демонстрация могущества и единства». И этот заголовок отлично вписывается в назревающую конфликтную ситуацию — Шурик должен продемонстрировать своё могущество и избавиться от Фединого гнёта.

Но это не единственная закладка в данной сцене. Дело в том, что в начале сцены Шурик идёт с другой газетой. К сожалению, я не смог прочитать заголовки, но судя по фотографии, там расположена статья об освобождении народов Африки от колониального гнёта.

                  

 Таким образом, получается что изначально в сцену было заложено две газеты.

1) В тот момент когда Шурик решительно направляется к Феде присутствует неидентифицированная мной газета с фотографией про освобождение от гнёта. (Скорее всего это Известия — 6 колонок, но в верхней части страницы нет небольшой надписи «Правда»)

2) В момент когда Шурик начинает вооружённую борьбу против угнетателя — у него вруках газета с заголовком «Демонстрация могущества и единства». (Это точно газета «Правда» - на части кадров видна та самая маленькая надпись)

 И лишь потом режиссёр вставил кадры сворачивания газеты, на которых виден заголовок «Ненависть к фашизму».

И, сдаётся мне, что из-за этой незапланированной вставки мы не увидели того самого заголовка про освобождение, в газете с которой Шурик шёл к Феде. Ведь именно эту газету он должен был сворачивать и именно её мы должны были увидеть крупным планом.

К сожалению, из упомянутых в данном исследовании газет я смог 100% идентифицировать только ту самую позднюю вставку, но я обязательно найду и остальные. Ведь я знаю что искать и где искать. А искать я умею. :) Тут главное быть тщательным, ответственным и не выдавать желаемое за действительное. Потому, что в процессе внимательного изучения кадров из фильма я заметил ещё один заголовок, который может показаться «закладкой».

                  

 Когда Шурик теребит надорванную газету, виден заголовок «К новым победам в строительстве коммунизма». В принципе, это может указывать на стройку как место где разворачивается этичная борьба угнетаемого Шурика. Однако, факт, что данный заголовок выглядывает из-под надорванного листа, наводит на мысль о том, что в данном случае имеет место быть простое совпадение. Так тоже бывает. :)

________________________

Автор: @motopila