позвольте поговорить

Эпилог.

Мой дипломный проект "Башня"

Непосредственный и жизнерадостный Никита Хрущёв в США глазами фотографа журнала "Life"

Фермер Росуэлл Гарст и Никита Хрущёв на ферме Гарста в штате Айова

Из книги сына Никиты Хрущёва "Никита Хрущев. Реформатор":

Отец и Гарст понравились друг другу — оба души не чаяли в земле, могли часами обсуждать кукурузу, сою, бобы. Разговорившись, отец поинтересовался, что Гарст думает о нашем сельском хозяйстве. Гарст, отбросив дипломатию, выложил напрямую: «Дело в том, что советское сельское хозяйство лет на пятнадцать отстает от потребностей растущего населения СССР, в то время как американским фермерам удается опережать этот рост на те же пятнадцать лет. Отсюда и проблемы в обеих странах: дефицит в СССР и перепроизводство в США».

— И что же вы нам посоветуете? — поинтересовался отец.

— Покупайте наше зерно, и вам будет хорошо, и нам. Вы избавитесь от дефицита, мы — от излишков, — забросил удочку бизнесмен Гарст. — Кроме того, лично я могу продать вам двадцать тысяч свиней на мясо.

— Нет, это не то, что нам нужно, — покачал головой отец, — свой народ мы должны кормить сами.

— Если не хотите покупать мясо и зерно, — быстро переключился Гарст, — купите семена. Мои гибридные семена кукурузы сразу удвоят ваши урожаи, а это и зерно для людей, и силос для животноводства. Будете и с хлебом, и с мясом.

— А сколько вы можете нам продать и почем? — отец подготовился к конкретному разговору, точно знал, сколько он хочет закупить семян, но не торопился, зачем набивать цену.

— А сколько вы хотите? — Гарст знал, сколько семян его ферма способна поставить в СССР, но тоже карты не раскрывал.

Поторговавшись, сошлись для начала на пяти тысячах тонн, ими можно засеять примерно три процента от площадей, занятых у нас кукурузой, достаточно, чтобы познакомить колхозников с новыми гибридными семенами.

— И сколько же людей обрабатывает землю? — продолжал свои расспросы отец. — Наверное, они влетают вам в копеечку?

— Нет, почему же, ферма у нас семейная, постоянно на ней тружусь я со своими сыновьями. Правда, во время уборки приходится на пару недель нанимать в помощь людей со стороны, но они обходятся недорого, — охотно объяснил Гарст.

— А сколько у вас сыновей? — удивился отец.

— Четверо. Здоровые парни, вроде меня, — ответил Гарст.

— Не может быть! — непроизвольно вырвалось у отца. — Вам удается впятером справиться с такой прорвой дел? У нас бы и тридцати душ не хватило.

Гарст стал подробно рассказывать, как они используют разные навесные орудия к тракторам, другие машины, работают они от зари до зари, да еще и темного времени немного прихватывают. — Да, что я вам все это рассказываю, — спохватился Гарст и предложил отцу прислать к нему советских трактористов или кого сам сочтет нужным поучиться. Он им покажет, научит всему, что сам знает.

Переводчик Александр Акаловский и Никита Хрущев во время визита на ферму в штате Айова, 23 сентября 1959 года

Итак, переговоры к взаимному удовлетворению завершились, но отец не спешил расстаться, он начал расспрашивать Гарста, как он ведет свое хозяйство, как и чем пашет, особенно интересовало отца, какие культуры он высевает после кукурузы, дает ли земле отдохнуть под «парами» и травой.

Гарст удивился: действительно, в XIX веке и в начале XX века в Америке вели сельское хозяйство именно по такой схеме, как говорит мистер Хрущев, но она оказалась очень нерациональной, земля не столько «отдыхает», сколько простаивает, и с развитием химии, появлением минеральных удобрений, а теперь и гербицидов с пестицидами, от «трехполки» с черными парами отказались.

— Я лично, — рассказывал Гарст, — уже который год подряд засеваю свои поля кукурузой и горя не знаю. Даже навоз перестал использовать, уж очень хлопотно его разбрасывать по пашне. Пользуемся поставляемыми с завода гранулами, засыпаем их в сеялку и вместе с семенами высеваем в почву.

Отец огорченно вздохнул и выразительно посмотрел на Мацкевича, тот отвернулся. Гранулированных удобрений в СССР не производили. И вообще удобрений выпускали очень мало.

— А почему у вас так мало знают о нашем сельском хозяйстве? — поинтересовался в свою очередь Гарст. — И вы, господин Хрущев, и вы, господин Мацкевич, как с луны свалились, все, о чем я вам рассказываю, регулярно публикуется в нашем сельскохозяйственном бюллетене и его можно без проблем купить или подписаться на него. 

   Ваша разведка с легкостью раздобыла все наши атомные секреты, а их хранили за семью замками! А тут и делать-то ничего не требуется!

— В том-то и дело, мистер Гарст, — отец на минуту помрачнел, но тут же улыбнулся: — запретный плод всегда манит. Знаете, когда из Америки привезли во Францию картофель, король приказал своим подданным начать его выращивать. Но не тут-то было, крестьяне просто в упор не видели картофель. Никакие угрозы не помогали. Тогда кто-то предложил королю огородить делянки картофеля высоким забором и установить охрану. Картофель немедленно стали воровать, и картошка пошла гулять по всей Франции. То же самое и у нас: вы запираете атомные секреты, а мы их узнаем. А тут вы предлагаете сельскохозяйственные знания бесплатно. Кому они нужны — бесплатно?

Гарст рассмеялся в ответ, отец поддержал его, но глаза его не смеялись. Какой тут смех, Гарст прав, не знаем, что в мире делается.

И-и-и снова всем здравствуйте. Я знаю, как вы все по мне [нифига не] скучали [глаза б тебя не видели]. Но я все равно рад вам сообщить, что, выполнив до конца очередной квест "Сессия" сюжетной линии за Институт и наигравшись с кисточками в Крите, я решил наделить свое попоручное творчество такой бесполезной и бездуховной вещью как ГРАФОН, дабы ваши глазки не заливали кровью клавиатуру соседа снизу, ввиду чего он мог бы подняться к вам разбираться, вы бы с ним поговорили по душам, нашли бы в нем настоящего друга, зажили бы полноценной жизнью и перестали бы каждый день зависать на Реакторе. А ведь этого допускать нельзя. 

Но на цистерну графония все еще не рассчитывайте. Но, если честно, хоть чуть-чуть лучше? (ВНИМАНИЕ: 30 МБ внизу)

Команда мечты (ч. 1)

  Пати^[1] 5-го уровня только что с большим трудом одолела босса в самоубийственной схватке. В ходе оной тифлинг поскользнулся и шлёпнулся в лужу яда, но, благодаря инфернальному телосложению, даже не заметил, и все об этом тут же забыли.
  Мастер спрашивает, кто что собирается делать.
  [Сорока] *лежит без сознания*
  [Кудряш] *кастует Лечащее слово на неё и садится отдыхать*
  [Монеточка (единственная, не получившая тяжёлых ранений, благодаря 20 лов. и удачным броскам)] -Позвольте мне оказать первую помощь - *подходит к тифлингу, кидает на Медицину - выпадает 1.*
  [DM] - Когда ты неосторожно начинаешь заниматься ранами друга, яд, налипший на его доспех и одежду, попадает в твою кровь через порезы и ссадины на ладонях. Брось спасбросок телосложения.
  [Монеточка] *опять выбрасывает 1*
  [DM] - Мышцы сводит паралич, и ты - единственный боеспособный член отряда, посреди враждебной местности - валишься бревном рядом с удивлённым пациентом.
  Кудряш проваливает медицину и решает нести бьющуюся в конвульсиях монахиню в поселение, прервав короткий отдых. Едва живая Сорока самозабвенно срывает мифриловую кольчугу с дважды умершего паладина.  

[Алкоил] *оценивающе выглядывая из укрытия* - Значит так... если здраво рассудить... я незаметно забираю лут с босса и съёбываю, к чёртовой матери! - *гном успешно проходит две проверки Скрытности против пасс. мудрости соратников и растворяется в тумане с добычей*

_____________________________________________________________

[1] Состав пати:

Он был чрезвычайно известен при жизни, успешно конкурировал (кое-кто говорит, что и вовсе обходил как стоячего!) с одним своим гениальным современником и в то же время искренне считал его своим злейшим врагом. Был убеждён, что прославил своё имя в веках и... канул в забвение сразу после смерти.

Знаете о ком речь?

Да-да, Нестор Васильевич Кукольник.

Человек писал стихи, прозу, очень хотел остаться в веках. Видимо на этой почве (а может по причине редкостного мудачизма как Пушкина, так и самого Нестора Васильевича) два писателя благополучно расплевались, так что Кукольник до последнего считал Пушкина своим злейшим врагом.

Увы, слава непостоянна. Оба умерли, оба канули в забвение. Но только если у Пушкина нашёлся истовый поклонник, который спустя годы после гибели поэта вытащил его творчество на свет, то у Кукольника такого фаната не оказалось. И чтение его книг стало уделом лишь некоторых филологов.