как расписаться в другом городе

Вот так мою бабушку освободили от жилплощади... Подло и цинично в 5 утра когда многие спали.

Мой Верный Друг

Многие тут выкладывали фото своих домашних пушистых Друзей. Пришел и мой черед.
Сегодня моему Другу сделали операцию по удалению кистообразной доброкачественной опухоли(образование было между лопаток, на холке). Другу уже 20 лет, именно поэтому ветврачи попросили написать отказ от претензий, если кот не перенесет наркоз. После операции, когда я за ним приехал в клинику, мне сообщили, что он пока жив, но шансов выйти из наркоза мало. Но он справился! Он сильный и крепкий, закаленный в жестоких боях!
Я его подобрал на улице, когда увидел, как он сам накинулся на собаку, чтобы отобрать у той еду(кстати, кот победил! Правда, собака была невелика, типа балонки). Я первый раз видел, как кот мертвой хваткой душит собаку! Судя по его внешнему виду на то время, у него это был не первый бой за выживание с собаками.
А когда я принес его первый раз в клинику, чтобы кастрировать, произошел весьма веселый инцидент: ему сделали укол снотворного, а он выпрыгнул в форточку! Я нашел его и вернул врачам, чтобы они продолжили начатое дело. Врачи вкололи ему еще одну дозу анестезии, но котейка все равно не заснул(крутил хвостом в разные стороны). С горем пополам кастрировали. Но его врачи запомнили надолго, даже прозвище дали Мордатый.

И вот сейчас я сижу и радуюсь, что он все таки проснулся от убойной дозы наркоза, а ведь мне сказали, что шанс проснуться у него всего 20%. Вот это я понимаю, выжить любой ценой!!!

Желаю, чтобы у ваших Друзей все было в порядке со здоровьем!!! Желаю никогда не слышать: "Шанс выжить всего 20%. Так что...смиритесь."

Слилась кактка в доте, а не сьездить-ли мне к родителям...

Взял на работе отпуск, чтобы свести к минимуму контакты с социумом и восстановить душевное равновесие. Закупился провизией и сел шпрехать(знаю, что правильно шпилить) в доту. Чтобы не отвлекали глупые мысли о впустую беспощадно аннигилируемом времени, когда за окном отличная погода, завесил окна в комнате и на кухне. Неделя пролетела быстро: проснулся, пару каток, пожрал, еще пару каток и спать пора. После одной особо обидно слитой катки(реально потел на саппорте), пришло осознание, что еда дома закончилась и неизбежно придется выходить во враждебную среду добывать пищу в супермаркете через дорогу, ибо жрать хотелось еще со вчера. Пока морально готовился к этому событию вспомнил, что уже почти как год не был у родителей. И коль все равно выходить, а не сьездить-ли мне к родителям? 

 Закинул в рюкзак носки, трусы, зубную щетку, зарядник от телефона, последние 5000грн, надел экип и потащился за мотоциклом. Так исторически сложилось, что до гаража добираться около часа. Я недавно поменял заводские тормозные колодки, т.к. они начали пищать как местные маршрутки, и благополучно успел забыть об этом. По дороге в Харькове чуть не догнал автомобилиста, оказывается новые колодки заметно хуже тормозят. Еду, никого не трогаю, между рядов не лезу, вижу у чувака впереди стопы загорелись, я привычно нажимаю задний, затем передний тормоз, а замедления что-то не особо ощущается, я вжимаю сильнее передний - толку не сильно больше, машина неотвратимо приближается, задний жать бестолку т.к. просто заблокируется колесо. Мысленно уже начал прикидывать хватит-ли мне бабла на покрасить бампер типу и уже так конкретно вжал ручку. Остановился где-то за сантиметров 10 до бампера. Надо заметить скорость была в районе 60-70кмч. Если-бы я курил - это был-бы железный повод перекурить, но поскольку на курение мне здоровья не хватает - поехал дальше, отметив про себя, что пусть лучше тормоза скрипят чем не тормозят, вернусь - верну заводские колодки, а пока надо держать побольше дистанцию. До Полтавы с Харькова около 140км, проехал где-то за полтора часа. На трассе, пока небыло машин несколько раз проверил тормоза. Тормозят в принципе нормально, но эти колодки точно хуже чем те, что стояли с завода. 

 Родители живут в пригороде и ехать ближе по трассе, но дорога там исключительно паршивая и я поехал через город. Причем дороги в самом городе и трасса в хорошем состоянии, но именно этот участок Киев-Харьков от знака "Полтава" до знака "Полтава" как в Дрездене после 14 февраля 45го. Это получилось дольше, зато заехал туда, где уже несколько лет небыл, на смотровую площадку

проехал мимо колледжа техникума, где учился

школы

И таки добрался к родителям, где меня крайне недружелюбно встретил пес

То-ли я ему денег должен был, то-ли еще чем крепко насолил, но все мое там пребывание, как только видел меня норовил сорваться с цепи и поднимал невероятный кипеш, делая короткие перерывы на попить воды и отдышаться. Посидел с родителями, впервые за почти как год нормально поел. Лег спать, но только уснул, сразу проснулся т.к. что-то было не так. Что именно непонятно, но что-то точно не так. Понадобилось время чтобы понять: не так это темнота и тишина. Действительно темно и действительно тихо. В Харькове ночью не бывает темно, точнее оно-то темно, но через какое-то время глаза привыкают и внутри квартиры видно все предметы и передвигаться можно абсолютно нормально не включая свет и не боясь в "темноте" что-то задеть. Здесь-же в доме не видно вообще ничего, какие-то очертания больших предметов можно заметить, но о какой-нить стул зацепиться как за нефиг делать. Так-же в Харькове никогда не бывает тихо, в высотке лифт слышно, кто-то из соседей гвоздь решил забить и т.п., а летом отдельная история. Я живу возле недавно отремонтированного, прямого проспекта без перекрестков, а светофоры на ночь выключают. Ну и после 11 вечера собираются люди нетрадиционной сексуальной ориентации с пониженной социальной ответственностью и летают от конца проспекта до перекреста, попутно оповещая район о своем присутствии ревом прямотоков. А здесь единственные звуки это шелест листьев на ветру и сверчки. А еще офигеть как много звезд, когда в детстве здесь был не замечал, а сейчас прям аж засмотрелся. Но меня спалил пес, и пришлось идти спать.

Наутро я еще хотел заехать в город к сестре, но она укатила на моря в отпуск. Соответственно свою миссию я здесь завершил и можно вернуться домой восстанавливать справедливость в доте. После дофига плотного завтрака распрощался с родителями, еле-еле отбился, чтобы не нагрузили продуктов больше чем я могу поднять и увезти, поехал в сторону Харькова. Нужно было заправиться т.к. стрелка показывала меньше половины бака, а это мешает моему внутреннему комфорту еще более чем езда по вшатанной дороге, на которой единственная известная мне нормальная заправка. Пока заправлялся подъехала парочка на автомобиле из салона которого Мирослав Джонович вещал: "...хтось на море, хтось у горы, мы у Кобеляки". Соотнеся перспективу тащиться несколько километров по раздолбанной дороге с возможностью обьехать это безобразие через..., да пофиг через что, и спустя час-полтора монотонного напевания услышанных на заправке строк:

Дорога до поворота к самому райцентру не идеальная но хорошая, единственно на этом повороте начали строить новую развязку с эстакадой и все покрытие содрали где-то в километр длинной. Оказывается у нас тоже что-то делают с дорогами, а не только коряво латают ямы. Под знаком хотел глянуть как-же мне отсюда попасть в Харьков и попутно увидел, что можно-же и на "море" заехать. До Кременчуцкого водохранилища тут максимум полтора часа езды, а если верить картам в телефоне, прямо по дамбе есть дорога и там можно проехать. Временем я располагал, соответственно через час был в Кременчуге. Поспрашивал на заправке как добраться до дамбы и был немало удивлен, что местный народ не знает, или не понимает что я имею в виду. Сделав скидку на мои крайне низкие навыки в области взаимодействия с социумом я решил не тормошить каждого встречного, а приблизительно по телефону нашел как туда выехать. Останавливаться через каждые 5 минут и сверяться мне не хотелось и как следствие где-то свернув не туда приехал вообще не туда. Зато местный дед, который вышел глянуть кто тут шарится вполне нормально обьяснил как мне заехать на дамбу. Через 20-30 минут:

На дороге стоят знаки серьезно ограничивающие скорость, уже точно не помню, но вроде 30кмч. Народ не парится и ездит как обычно, я -же плелся эти 30-40кмч вращая чайником во все стороны ибо не каждый день вижу такие пейзажи. Остановки на дамбе запрещены, но я остановился перед знаком "СТОП", чтобы сделать еще пару фоток:

Вдоль воды сидят рыбаки, я хз можно-ли там что-то поймать. Проехал мимо Кременчуцкой ГЭС и сьехав с дамбы пункт сьездить на "море" был выполнен т.к. плавать я не умею и в самой воде мне делать совершенно нечего. На вьезде в Светловодск остановился, чтобы посмотреть как-же мне вернуться домой, причем желательно не этой-же дорогой.

Бля, да тут до Чигирина каких-то 50км. Город знаковый в истории моей страны, как-никак столица Гетьманской Украины. Надо заехать, вряд-ли я еще когда-то случайно окажусь настолько рядом. Прикинул по картам как проехать и напевая Кому вниз "Суботів" и "З Холодного Яру" благополучтно свернул не как карты велели, а по указателю "Чигирин", чем обрек себя на почти получасовую тягомотину по щебенке ремонтируемой дороги. Зато сделал кривое фото, зачем-то потащил с собой шлем и он закрыл часть кадра:

По пути были отличные виды и я то и дело останавливался чтобы пофоткать:

К сожалению мой телефон не передает той красоты. Пока ехал оказалось, что я криво-горбато, но таки помню несколько стихов Шевченка из школьной программы, что для меня стало нефиговым таким сюрпризом. По пути проехал еще по одной дамбе где Тясмин впадает в Днепр. Но фоток не делал.

Приехал в Чигирин:

Немного поездив по мелким улочкам вокруг Замковой горы, таки нашел вход. На входе стоит шлагбаум, проезд платный, но охранник бабла не взял, со словами: "ты мелкий, я с машин беру за проезд". Парконулся, забрал шлем, рюкзак пошел гулять по горе:

Судя по гравировке на бордюре, Паша тоже с кем-то воевал здесь, но масштаб поменьше, не дотянул до камня.

Вид изнутри укрепления

вид на само укрепление изнутри

А это вообще пушка

Пушки находятся в свободном доступе, можно пощупать, выглядят хорошо, похоже за ними иногда следят.

Нормально фоткнуть Богдана не получилось, солнце засвечивает камеру телефона

С горы открывается офигенный вид, камера телефона не может передать всего

Дома с зеленой крышей это музей, в который я, под впечатлением от видов с горы забыл зайти :(

Коль я уже в Чигирине, значит сам бог велел мне наведаться в вотчину Хмельницких в Суботов. От Чигирина до Суботова отличная дорога. Скорее всего связанно с тем, что это туристически привлекательное место и между основными населенными пунктами дороги нормально делают. Возможно стоит свернуть в сторону и я попаду на знакомые мне дороги Харьковской области, где асфальт быстрее и безопаснее обьехать по обочине. От езды я получил удовольствие и через минут 20 уже был в Суботове

Вход платный, но цена просто смешная, что-то около 10грн, у меня дома, усилиями лудшего скоро метро дороже стоить будет. Там 2 цены: одна за то, чтобы просто пошариться никуда не заходя, а вторая типа с блэкджеком и т.п. где можно заходить во все помещения. Хотел взять экскурсию, но экскурсовод где-то зашарился поэтому я взял мажорный билет пошел смотреть самостоятельно. Зеленый павильон укрывает от внешней среды остатки постройки того времени

Стенды с фотками рассказывают историю места, на одном примеры камней из стен замков, один из примеров - камень из Золочевского замка. Фигасебе, подумал я, Золочев от Харькова 50км максимум, как так, что я не знаю что там есть(был) замок? Та не, бред какой-то нефиг там замкам делать. Потом нагуглил, что речь о другом Золочеве. На одном из стендов увидел фото Свирида Коцура, оказывается он из Суботова. Я встречал эту фамилию, когда читал о Холодноярской республике. (Кому интересно читал я Горлис-Горского "Холодний яр", Лютого-Лютенка "Вогонь з Холодного Яру, Дорошенка  "Стежками холодноярськими" и Шкляр "Чорний Ворон" - но эта уже совершенно художественная. Все читается легко, как приключенческий роман). Села Холодного Яра-же совсем рядом - вот куда я точно заеду. Пошарился по территории музея, все ухоженно, газоны не затоптаны, хотя нигде не видно ни смотрителей, ни мерзких табличек "на газон не наступать", "с дорожек не сходить" и т.п.

Внутри хаты сохранен интерьер того времени, но фотки получились донные даже по моим меркам. Сожрав яблоко, которое поднял из-под местной яблони я пошел делать фотку, которую, уверен, здесь не делает только ленивый:

Так выглядит церковь в целом:

Хотел купить что-то на память в сувенирной лавке, но офигел от цен, которые жестко контрастируют с ценами на билеты в музей.

Доехал где-то за минут 15-20 до Медведовки - в ней уже привычная мне дорога, где есть ямы и их иногда надо обьезжать. Зашел в местный музей, опять цена дешевле проезда в Харьковских маршрутках, и с гидом(хз как правильно называется музейный экскурсовод) мне опять не повезло, он укатил с экскурсией к монастырю. Зато охранник согласился провести по выставках музея и в меру своих познаний что-то рассказать. Рассказывал больше я ему чем он мне, но посмотреть было интересно. Расспросив куда стоит еще заехать и как, я двинул дальше, Зализняковы криницы я проехал и возвращаться мне не хотелось. В этом-же селе памятник Максиму Зализняку

По дороге от Медведовки к Мельникам или уже за Мельниками, не вспомню вдоль дороги установлено несколько таких рамок

напротив каждой рамки - лавочка, с которой я и фоткал. Нормально фоткнуть не получается, либо горизонт криво, либо рамка. Поэтому я фоткнул так, чтобы было криво и то и то. Дальше дорога уходит в лес - обожаю ездить по лесу: прохладно, приятный запах, по бокам стены деревьев, нет людей - все как я люблю. По дороге к монастырю возле Гайдамацкого става установлена беседка

мусора вокруг нет, все чисто, и приятно, рядом несколько огороженных деревьев с табличками "охороняється державою". Прикольно, охраняются деревья в лесу, я такого еще не видел. На вьезде к этой беседке камень с табличкой:

Немного проехав по лесной дороге я выехал к монастырю, к религии я отношусь очень прохладно, поэтому фоткнул только табличку с упоминанием Шевченка

 и деревянную лестницу к колодцу

К самому колодцу я не спускался, т.к. была компания молодежи и я переживал за мотоцикл.

Сразу за монастырем прямо посредине леса поляна. Офигенно выглядит: со всех сторон лес, а внутри поле, монастырь, одинокое дерево и пасется лошадь, причем лошадь не привязана. Чуть дальше небольшое стадо коров, забавная тетка их погоняла: длинные белые патлы, коричневый плащ и широкополая шляпа, прям ведьма из средних веков, только возле монастыря:

Я подзалип на это минут на 10. Проехал еще вглубь леса, по указателю свернул к памятнику в времен совка

К нему нужно прохеать метров 500 по полугрунтовке. Возле памятник было огромное количество голодных комаров, поэтому я очень спешно оттуда свалил т.к. комары прокусывали штаны и в ус не дули. 

На выезде от памятника начал моросить дождь и греметь гром, что меня реально напрягло. Я-то поехал к родителям, можно сказать, в соседний город и единственная непромокаемая вещь, которая у меня есть это шлем. Ну еще таковыми можно назвать боты, но я уже эмпирическим путем выяснил, что спустя очень непродолжительное время в них набирается вода сверху через штаны, поэтому без дождевика они очень даже промокают. Но быть в Холодном Яру и не посетить дуб Зализняка было нельзя. Итак спустя минут 10 довольно рисковой езды, как для лесной дороги и мокрого асфальта, я приехал. Небольшое село внутри леса, красивая деревянная церковь, но поскольку я торопился, то фотка получилась очень неочень. Рядом ресторанчик соответствующего антуража, сувенирная лавка, к ней я даже не походил, помня ценники из Суботова. Вход вроде платный, точно не помню, но в любом случае, ценник мизерный. Сам дуб изрядно уставший, но вроде живой:

Тут уже огорожен и есть таблички предлагающие не лезть за ограждение. Рядом памятник жертвам нацизма:

И вот относительно неплохая фотка где видно церковь:

Слева за забором ресторанчик.

Капающий дождик мотивировал меня ехать дальше. Спустя минут 15 я выехал из леса. После Грушковки, которая начинается прямо от леса дождик вроде закончился, и я фоткнул радугу. Получилось так себе, но это все равно радуга:

Там-же я чуть не разложился на участке дороги, где то-ли трактора, то-ли комбайны, хотя что им здесь делать?, натащили грязи с поля или какой-то грунтовке, повезло, что переднее колесо не поплыло, хотя заднее виляло как хвост песика, который вечером хозяина с работы встречает. Тормозить нельзя ибо это гарантированный полет с байка. Пришлось метров 50 очень аккуратно с квадратными глазами оттормаживался двигателем. Даже остановился успокоиться немного:

Уже смеркалось, сгущались тучи, гремело и было самое время призадуматься как так получилось, что я хз где от дома, с почти мертвым телефоном и без малейшего понятия где тут можно переночевать. 

В Каменке заехал на заправку первый раз с Полтавы заправился, купил бутер, кофе, достал зарядку и начал гуглить где тут можно переночевать т.к. местный контингент опять не мог мне помочь. За этим занятием меня застал другой байкер. Слово за слово, он ехал домой в какую-то из близлежащих деревень, но какраз над его деревней лютовала гроза и он решил переждать ее на заправке. От него я узнал, что даже удача не поможет мне в Каменке найти ночлег и если я не хочу спать под деревом и рюкзаком вместо подушки, то единственный разумный вариант это ехать в Смелу. Рассказал как доехать до отеля "Смела", место там не ахти, но чисто и не дорого. Пока мы трындели дождик хоть и капал, но уже не особо усердно. Я решил ехать, тип сказал, что вместе ехать смысла мало, заблудится нереально, дорога отличнейшая, а ему через 10км поворачивать и он еще хочет подождать, чтобы дождь окончательно закончился. Дорога действительно очень недавно отремонтирована и ровная как стекло. Те 30 км я проехал минут за 20 не больше. Комната за ночь мне обошлась 200грн

У консьержа узнал, что байк можно поставить на охраняемой стоянке за отелем. Вроде 15грн стоило, но это не точно. Отель прямо на центральной площади

О чем я очень быстро пожалел. Всю ночь молодежь под окнами орала, в ресторан внизу полицаи приезжали утихомиривать какую-то мадам, которая начала бить посуду.  Зато неплохая кровать, нет комаров, есть душ и не окончательно убитая кровать. В общем я был доволен.

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621

VI
d7-d5

Семен ворочался, все никак не мог уснуть, пока Ульяне не надоело и она не шикнула на Семена.
— Сёмк, вообще, ты должен сейчас сопеть носом в угол, а ты дыру в матрасе протираешь. С тобой все в порядке?
— Не спится, Рыжик. Пойду подышу.
— А который час, Сём?
Семен посветил фонариком на циферблат будильника.
— Час быка. Два часа ночи.
Ночь была в самой глухой своей фазе, спали даже самые отъявленные нарушители режима.
Алисе опять снился сон про шары. И она, там во сне, почти решилась шагнуть на ближайший.
Лене снилась женщина, тянущая к ней руки. Глядящая ей в глаза — кто первый сдастся и отведет взгляд. И близкие, держащие свои руки у Лены на плечах.
Мику снилась музыка, и, почему-то, незнакомый автобус, в котором она и какой-то мальчик едут в пионерский лагерь. На улице зима, а они едут в пионерский лагерь. Мальчик дремлет у нее на плече, а Мику хочет повернуть голову, чтобы посмотреть на него и понимает, что этого нельзя делать, что тогда случится что-то непоправимое.
Шурику опять снились сны Александра, опять он видел во сне живых Яну и Яну.
Луна, выросшая в три четверти, висела где-то за лесом, но света звезд хватало, ближайший дежурный фонарь освещал хозяйственные ворота, да вход в столовую был ярко освещен своими фонарями. Семен и Ульяна, укрывшись одной курткой на двоих, сидели на крыльце спортзала и смотрели, поверх главной аллеи, на пустой пляж и слабо мерцающую реку за ним. Кто-то мелкий шуршал в траве, неясные тени летучих мышей проносились над головами. Свежий воздух прогнал последние остатки сна.
— Сём, помнишь, в наш первый цикл, когда мы ходили за Алисой в бомбоубежище. Ты еще спросил о звездах, что-то вроде: "Интересно, здесь те же звезды, что и дома?" Вот и я себе сейчас этот вопрос задаю.
— Помню.
— Знаешь, я думаю, что звезды для всех общие. И если мы отсюда сможем улететь к ним, то вернувшись назад окажемся где угодно. Здесь, в соседнем узле, в… В материнском мире. Я название придумала, а то мы все "снаружи", да "снаружи".
— В мирах, Рыжик. Я так подозреваю, что материнский мир не один. Тот Пионер, который приходил ко мне. И Семен, который сюда приедет через два дня, которого все ждет Лена. И сама Лена тоже под подозрением. А раз Лена, то и Алиса, раз у них общие воспоминания из детства. И я опять подозреваю, что они, их оригиналы, пришли сюда из других миров, не того, откуда мы с тобой и баба Глаша.
Семен замолчал, не желая продолжать, вспомнив еще, мельком оброненные бабулей слова о том, что когда удалось пробиться сюда, оказалось, что здесь уже бывали люди: «Попадешь в двести первый узел, увидишь там развалины домов. Десяток старых срубов, примерно там, где домик твоих рыжих подружек. Кто и когда там жил мы не знаем. На всякий случай просто не стали тот узел заселять, так он и стоит пустой».
Громко хрустнула ветка за кустами, на противоположной стороне главной аллеи. Через минуту в просвете мелькнуло что-то металлическое.
— А вот и Яна, — шепнул Семен и махнул рукой кошкороботу.

А Шурику, действительно, снова снился сон Александра. Опять ему снились обе Яны стоящие на остановке. И опять старшая Яна ругала его во сне.
— Ты снова пришел сюда. Неужели ты не понимаешь, что только разрушаешь себя самого? Что ты просто отдаешь кусочек себя каждый раз, когда приходишь? Что мы даже не фантомы? Ты же знаешь, чем все кончается.
«А может я и хочу, чтобы все так и кончилось», — думает во сне Шурик. Нет, не Шурик, а тот человек, чей сон он видит. Все уже много раз повторялось, в том числе и этот сон и этот человек молча смотрит на Яну. Кирпичная остановка; бетонный забор с одной стороны улицы и глинобитная стена, которую офицеры с полигона называют «дувал» — с другой; пыльные пирамидальные тополя, растущие в два ряда между проезжей частью и забором; железные ворота в заборе, сейчас приоткрытые; — это все воспринимается попутно. Главное сейчас — не отрываясь смотреть по очереди на одну и вторую Яну.
— А я не хочу, слышишь! Я слишком тебя любила, чтобы позволить тебе исчезнуть! — Словно прочитав мысли продолжает Яна-старшая.
А Яна-младшая, та просто прижимается к Шурику и обещает, что позвонит сразу же, как только они окажутся у бабушки.
— Я телефон в трех местах записала и еще выучила, вот!
Нарастающий шум мотора, который мешал разговору в течение всего сна, становится уже совершенно невыносимым, и вот из-за угла, осторожно высунув сперва свою щучью морду, выворачивает БТР и, следом за ним, совершенно бесшумный, в сравнении с БТР, Икарус. С брони спрыгивает незнакомый майор, отдает честь: «Все готово? Хорошо. — Поворачивается к женщинам. — Садитесь пожалуйста в автобус. — А потом, когда женщины в сопровождении бойца, помогающего с сумками, уходят к Икарусу, добавляет. — Экстремисты захватили и разграбили полигон и движутся на город. Получен приказ эвакуировать весь гражданский персонал. Автобус не успеет обернуться, поэтому через час за вами подойдет Урал, будьте дома. Вот, распишитесь здесь». Шурик расписывается в разграфленном листе: «С приказом об эвакуации ознакомлен. Дата. Подпись. Фамилия». Майор еще раз отдает честь, забирается на броню, БТР выпускает в небо облако сизого дыма, взревывает мотором и маленький конвой уезжает. Яна-младшая машет рукой из окна автобуса, Шурик, преодолевая чудовищную слабость, пытается поднять руку, чтобы помахать в ответ и от этого усилия просыпается.
Проснувшись, некоторое время Шурик просто лежал, кажется, что слабость, не давшая ему помахать рукой во сне, проснулась вместе с ним. На соседней кровати сопел во сне Сыроежкин. «Вот кому кошмары, наверное, никогда не снятся». Луна, наконец, сумела подняться выше деревьев и светила прямо в окно, так что можно было разобрать даже надпись на спортивной сумке Сыроежкина, закинутой тем на шкаф.
«Что же происходит? Что пытается донести до меня подсознание? Почему от имени "Яна" у меня начинает болеть в груди? Нет, не зря мы отложили робота и занялись человеческим мозгом. Завтра настраиваем схему и излучатели, послезавтра проводим эксперимент и в воскресенье обрабатываем результаты». Надо бы было записать только что увиденный сон, он явно был необычным, но не было сил даже пошевелить рукой. «Может быть я еще сплю? И мне только снится, что я проснулся?» — подумал Шурик, чтобы снова уснуть, проспать до самого утра уже совершенно без сновидений и проснуться, не помня ночной сон.

У Мику со вчерашнего вечера было прекрасное настроение, и даже серьезный сон, приснившийся под утро, этого настроения не нарушил. В кои то веки у нее попросили помощи, пусть даже и нужно было всего лишь играть на фортепиано, для Саши и Максима. А параллельно можно было разговаривать и общаться, и никто от нее не отмахивался. Вот и сегодня утром, можно было встать, открыть форточку, не обращая внимания на бурчащую соседку, пожелать той доброго, наидобрейшего, утра и побежать к умывальникам. А на полдороги до двери вдруг остановиться на зов соседки.
— Мику, ты должна знать. Что это значит?
«Надо же, она имя моё запомнила. Ну-ка, посмотрим». И посмотреть и удивиться, как Женя старательно выводит незнакомые ей закорючки.
— Женечка, так это же очень просто. Здесь написано: «Первый звук будущего», — Мику, взяв ручку, чуть поправила надпись, — а по японски это будет «Хатсуне Мику», а еще это моё имя, Хатсуне Мику. А где ты это увидела? Нет, я понимаю, если бы ты это у меня в документах подглядела, но все мои японские документы у мамы с папой, а здесь только советские, потому что папа сказал, что если я еду в советский пионерский лагерь, то у меня и должны быть… — Мику оборвала сама себя. — Женечка?
Было заметно, как Женя колеблется, что ответить. Потом, видимо что-то решив для себя, достала из тумбочки серую канцелярскую папку-скоросшиватель и протянула ее Мику.
— Вот, почитай. Мне это дала Лена, а той принес наш физрук, говорит, что это сочинила одна его знакомая. И, мне интересно твое мнение обо всем этом. — Сказав так Женя взяла полотенце и вышла, бросив в дверях. — Я в библиотеке.
Мику открыла папку на середине, прочитала пол странички текста. Какая-то пьеса, судя по увиденному, довольно интересная. «После обеда почитаю. От меня же не требуют, чтобы я дала ответ к завтраку?»
И Мику побежала к умывальникам, обогнав по пути Женю.

Женя пропустила мимо себя соседку и поморщилась, постоянный оптимизм Мику раздражал, а сегодня особенно. У Жени все вертелась в голове характеристика Жанны — заведующей библиотекой из пьесы: «Жанна, заведующая библиотекой. Людей не вполне понимает и потому опасается». Когда начала читать — не обратила внимания, а потом, когда начали все больше и больше вылазить параллели с «Совенком» и его обитателями, то вспомнила и… не то, чтобы обиделась, но что-то ущипнуло за сердце. Женя применила к себе эту характеристику и вообще, все что касалось Жанны и признала: «Да, это я, такая и есть».
А раннее утро постепенно переходило в день. Еще одна линейка, напоминание про то, что сегодня шестой день смены, напоминание о том, что завтра по Плану спортивный праздник, и комментарий Семена: «Никакой обязаловки, но призы будут». Завтрак с привычными кашей, какао, маслом и яблочным джемом в аэрофлотовской упаковке. И, здравствуй библиотека. Женя прикрыла за собой дверь и глянула на себя в зеркало. «Опять эта прядь выбилась. Внешность ладно, внешность неизвестный мне автор даже сильно приукрасил, но вот характер, тут все правда». Начался рабочий день. Тихий и спокойный рабочий день нелюдимой заведующей маленькой библиотекой маленького лагеря. Могла прийти Лена, мог прийти кто-то из малышей за сказками, обещал зайти Максим и мог зайти физрук, всё. Четыре человека в день, с которыми даже разговаривать не обязательно. «Наверное, лучше и не разговаривать. А то люди обижаются на мои реплики и шутки». Зашел Семен за тренерскими методичками. Расписался в формуляре, поднял глаза и внимательно посмотрел на Женю.
— Женя, что-то случилось?
«Заметил, надо-же. Правда, это его обязанность, но все равно».
— Почему вы так решили?
— Во-первых, я же просил мне не выкать, а, во-вторых, раньше ты вела себя иначе.
«Конечно иначе. Прочитала этот чертов текст и оказалось, что я боюсь вас, людей. Спросить, откуда он взялся, текст этот чертов? Куча вопросов про него». Не было в программах заложенных системой в Женю правил поведения в подобных ситуациях, не было их и в программах заложенных в нее создателями, никто и никогда не проявлял к ней искреннего участия, и не должен был проявлять. И сейчас Женя мучительно пыталась думать своей головой. Было трудно, мысли разбегались и даже пойманную мысль не удавалось озвучить. Наконец что-то сформировалось в голове. Это было не главное о чем хотела сказать Женя, но это было хоть что-то.
— Семен, я у Лены вчера брала почитать одну распечатку. Скажите… Скажи, кто ее автор?
— Понравилось? — Семен присел в кресло, напротив конторки заведующей. — Ее действительно написала Мику Хатсуне. Правда, это не та Мику, которую ты знаешь. Ну а то, что персонажи такие узнаваемые… Она вас не знает, и я ей о вас не рассказывал, в этом я уверен.
Семен сидел на краешке кресла, подавшись вперед и смотрел на Женю не отрываясь. Как будто ждал от нее чего-то. Смотрел серьезно, вовсе без улыбки, а чуть сжав губы, но Жене так было даже легче. «Серьезный разговор двух серьезных людей». И никто не посмеется над ней, и никто не отмахнется от нее. Просто обмен информацией. Женя узнала про автора распечатки, а взамен сейчас скажет о том, что ее беспокоит.
— Скажи, а я действительно такая, как эта Жанна? Отталкиваю от себя?
— Лучше бы ты Лене этот вопрос задала. Она бы лучше меня ответила, если бы захотела. Но, раз уж спросила меня, то да — отталкиваешь. Когда кто-то, за редким исключением, приходит в библиотеку у тебя такой вид, будто ты хочешь немедленно выпроводить посетителя, отвлекшего тебя от важного дела. Когда к тебе обращаются, ты всем своим видом показываешь, что снисходишь до человека. Даже шутки твои очень часто выглядят пропитанными ядом. А люди ленивы и не хотят понять, что под этим панцирем скрывается живой человек. Очень умный, образованный, смелый, чувствующий и, когда забывает надеть стервозную маску, очень симпатичный.
Семен поднялся, выровнял стопку полученных методичек, попросил разрешения оставить их у себя и такое разрешение получил. Открыл входную дверь, впустив в библиотеку запахи цветов и звуки музыки, слабо доносящиеся с концертной площадки. И уже с порога непонятно добавил, с какой-то грустью в голосе, как говорят о застарело больном зубе: «Бедолагу Сыроежкина-то ты точно не отталкиваешь, только я не знаю, алгоритмы это, или свобода воли у вас обоих». И, не объясняя ничего, бесшумно закрыл дверь, уже с той стороны.
После ухода Семена Женя выбралась из-за своей конторки, подошла к зеркалу и, глядя в глаза своему отражению, проговорила: «Ну что, Евгения, получили вы по сусалам? Люди от вас разбегаются, и правильно делают. И, что интересно, я даже не уверенна, что стоит что-то менять. Как там у классика: «Полюбите нас черненькими!» Так честнее будет, чем я начну фальшиво всем улыбаться».

Концертную площадку оккупировала Алиса. Мрачная и задумчивая. И музыка у нее выходила такая-же, мрачная и задумчивая. Усилитель, выкрученный на половинную мощность, электрогитара… Можно сидеть, свесив ноги со сцены, упиваться своим депрессивным настроением, машинально перебирая струны, и пытаться размышлять под случайные аккорды.
Вчерашнее письмо от Алисы-двойника не шло из памяти: «Я хочу рискнуть и увидеться… Мы должны сравнить наши детские воспоминания». «Сравнить и дополнить! — Подумала Алиса. — Интересно, если собрать все детские воспоминания всех Алис, удастся ли восстановить все мое детство? А если собрать всех Алис вместе, может мы просто сольемся в одну Алису-настоящую? Как злой волшебник из кино про Аладдина? Нет, чушь. Сенька с Ульяной, конечно, лучше меня в этом разбираются, но я и без них понимаю, что это так не работает».
На звуки музыки, а может и в поисках Алисы, на площадку забежала пионерка. Или из младшего, или из среднего отряда, не важно. Увидала выражение лица девушки, что-то испуганно пискнула, и исчезла. «Вот и умничка, — кивнула Алиса, — этот лагерь еще часок обойдется без меня». Край сцены начал резать ноги, девушка перебралась ближе к углу и уселась, вытянув их вдоль досок покрытия, и опираясь спиной о вертикальное начало половинки купола.
Оставалась проблема совместимости двух Алис в одном узле. «Как там в книжке, что я у Жени брала? Про экипаж космической станции к которым приходили существа, взятые инопланетным разумом из их памяти. Выглядящие как люди, и считающие себя людьми, но не люди. И исчезающие со вспышкой света, при определенных условиях. Вот так исчезнешь, оставив после себя вспышку света, и всё, и привет сестренка».
Плохо было то, что не с кем было посоветоваться. Сенька с Ульяной, со слов бабули, говорили что-то о том, что два пионеры-двойники, они называли их «субъектами», не могут находиться одновременно в одном узле, о преимуществах «своего» узла, по принципу «дома и стены помогают», но все это была голая теория. «Это вот та Алиса из старого Сенькиного лагеря менее развита чем я? Вон она какое письмо написала, я вот не догадалась. И вообще, я же, вроде как, собралась с концертами по лагерям проехаться. Это что же, приезжая в каждый новый лагерь я буду аннигилировать тамошнюю Алису? Не согласная я».
Да и поездка, похоже, откладывалась. Мрачное настроение еще держалось, но, кажется, опять появился интерес к жизни своего лагеря. «А тут еще за горнистом присмотреть надо. Начал то он хорошо, интересно, что в нем к следующему циклу изменится».
«В общем так. В следующем цикле я точно здесь остаюсь, но схожу вместе с Ульяной в первый Сенькин лагерь. Нужно с тамошней Алисой повидаться! На остальных плевать, но с этой нужно. Тем более, Сенька нас связывает. И интересно, чего этой мелочи от меня надо было?» И успокоившаяся Алиса заиграла уже не размышляя, просто ради самой музыки.

— Чуть левее датчик, еще левее, еще… Стоп, сейчас чуть-чуть правее. Так, хорошо. Шурик, сейчас чуть выше. Стой, опусти назад, еще опусти, нет, верни как было. Всё, зажимай, поймали.
Кибернетики стояли и благоговейно смотрели на зеленое колечко на экране осциллографа, когда в двери постучали.
— Ребята, можно?
— Заходи, Саша. — Улыбнулся Электроник. — Глянь на красоту. — И махнул рукой в сторону осциллографа.
— А что это означает?
— Это означает, Сашенька, что мы настроили прибор и завтра засунем в него свои свежие и выспавшиеся головы. Попытаемся переписать те объемы информации, которая в них есть и попытаемся ее расшифровать. Всё что есть в нашем подсознании, всё что есть в нашей памяти. — Увлекшийся Электроник заговорил как герой его любимой фантастики шестидесятых годов. — Может быть мы сумеем понять принципы работы человеческого мозга, может быть мы сумеем применить эти знания при проектировании кибермозга для будущих роботов! Разве это не прекрасно?
— Наверное, ты прав. — Саша улыбнулась наивному восторгу Сыроежкина, но ответила совершенно искренне. — Я верю, что все у вас, мальчики, получится. Но я к вам за помощью, раз вы освободились. Сережа, в половине библиотеки свет сейчас погас, посмотри, пожалуйста.
Кибернетики переглянулись. В библиотеке света нет, а там Женя! Сердце застучало в два раза чаще. Сергей вскинулся, открыл рот и…
— Шурик, а может ты сходишь? А я пока тут все по отключаю и порядок до обеда наведу.
— Сергей, ну что за метания? — Шурик поправил очки. — Договорились же, по твоей просьбе, между прочим, что если есть какая-нибудь работа на дальней стороне лагеря, то ей занят ты, а на ближней — я. Иди, Сергей. На обеде увидимся. — Шурик отпустил компаньона. — А завтра уже займемся экспериментом. — И, показывая, что разговор окончен, начал отключать приборы и собирать все с верстака.
Безотказному Сыроежкину осталось только собрать необходимый инструмент в старый, специально для таких случаев предназначенный, портфель и выйти на крыльцо клубов, к дожидавшейся его Саше.
— Меня ждешь?
Саша, стоящая лицом, в сторону приоткрытых ворот лагеря и что-то там высматривающая, вздрогнула.
— Да, Сережа, пошли.
Они сбежали с крыльца клубов и свернули к площади, до первой развилки им было по пути. К удивлению Сергея, Саша, на перекрестке не свернула налево, в сторону музыкального кружка и короткой дороги к своему домику. А, наоборот, догнав его, и подстроившись под его шаг, пошла рядом.
— Ты на пляж? Я думал ты к себе свернешь.
— Сергей, я в библиотеку, — Саша коротко посмотрела на Сыроежкина, чуть повернув голову, — что там у вас с Женей происходит я не знаю, и это ваше дело. Но она сначала не хотела звать тебя, а после категорически не хотела оставаться с тобой один на один. Как и ты, пять минут назад.
— Как и я. — Согласно кивнул Сергей.
На аллеях и площади было малолюдно, в связи с открытием купального сезона и жаркой погодой, жизнь лагеря переместилась на пляж, да футболисты занимались на стадионе по своему графику. Поэтому вспыхнувшие уши Сергея видела только Саша.
— Хороший ты человек, Сашенька. Вот скажи, зачем мелькать перед глазами у человека, если он не хочет меня видеть? — Сыроежкин вздохнул. — Оксана не знает, но ей только девять лет, может ты мне скажешь? Женя, наверное, думает, что я буду объясняться с ней. Потому и не хочет со мной наедине оказываться. А зачем мне объясняться, когда все уже сказано? Только нервы мотать.
Саша с Сергеем вышли на площадь, обогнули Генду, синхронно помахали рукой Лене, сидящей на своем привычном месте, и делающей какие-то заметки в блокноте.
— Сережа, а может все еще не было сказано окончательно? Может Женя сама не уверенна ни в чем?
Сыроежкин остановился, оглядел площадь, перехватив внимательный взгляд Лены. Впрочем, Лена была далеко и услышать его не могла.
— Сашенька. Я простой как отвертка, и привык иметь дело с техникой, которая либо работает, либо нет. И всегда можно найти причину, почему она не работает. И «нет» всегда означает только «нет». А вашего женского языка, где «да» означает «да», а «нет», тоже означает «да», а «может быть», это значит «нет», я просто не понимаю. Я получил информацию, о том, что я Жене не нравлюсь, я информацию принял к сведению.
Саша тоже остановилась, развернувшись лицом к Сергею и глядя ему в глаза.
— Но… Я же вижу, что ты Жене нравишься. Что она злится, когда тебя не видит, или когда кто-то из девочек с тобой разговаривает. Я уверена, что она сейчас и на меня злится за то, что я иду и с тобой разговариваю. Может Женя вовсе не то хотела сказать, что ты услышал?
«Хотела одно, сказала другое», — собирался ответить Сергей, но Саша перехватила инициативу.
— Сережа, здесь, на этом, как ты выразился, «женском» языке может говорить только Катя. Умеет еще Лена, но она делать этого никогда не будет, и точно не умеет Женя. А то, что она тебе сказала… Или ты убежал, не дослушав, или, вспомни, Женя почти ни с кем не общается, ей это просто трудно — общаться с людьми. И она может думать одно, а когда пытается озвучить мысль, то, без практики, получается совсем другое. Даже ее шутки, когда она просто хочет, чтобы человек улыбнулся, обычно воспринимаются как колкости. Или же она накрутила, сама на себя. Потому что если у ней, с ее характером, до лагеря были проблемы в отношениях с людьми, она могла посчитать себя никому не нужной. Дайте друг-другу еще один шанс, вот что я хотела сказать.
Саша без стука отворила дверь библиотеки, втащила за руку Сыроежкина и сказала, обращаясь к Жене, испуганно вжавшейся в спинку стула: «Вот, я его привела. Женя, это Сергей, очень хороший парень, но слишком доверчивый. А сейчас убегаю. Прости, Женя, но меня Лена помочь ей попросила».

В обед пионеров кормили щами и свиной поджаркой с рожками. Персонал кухни, действительно, научился готовить, и щи не были пересоленными, и макароны не склеились, и мясо не подгорело, и чай не отдавал тряпкой. Все бы хорошо, но брызги томатного жира от поджарки оставляли пятна на рубашках неаккуратных пионеров. Ольга Дмитриевна наблюдала за этим явлением и каждый раз морщилась. «Эдак никаких рубашек не напасешься. Пионеры же через час все ко мне прибегут и заканючат: «Ольмитревна, рубашка грязная, поменяйте, пожалуйста». Стирать им лень, к Алисе бежать побоятся, знают, что можно физически пострадать». Мысль вожатой переключилась на фигуру помощницы: «Может все-таки Сашу помощником назначить? Алиса только за будет. Нет, не вариант, Саша занята собой и каждым пионером, попавшим в ее поле зрения, по отдельности. Никому нет дела до лагеря в целом, даже Семену».
В столовую зашли еще двое: Сыроежкин и Женя. Сыроежкин с портфелем в руках, это понятно — в библиотеке свет делал, но это не главное. Поведение у них необычное, вот что главное. Оба в землю смотрят, оба постоянно друг на друга оглядываются и сразу краснеют при этом, при этом вместе подошли к раздаче, Женя переставила на свой поднос большую часть тарелок, ткнув перед этим пальцем в портфель Сыроежкина, и вместе же они пошли за один столик, за которым и устроились, уткнувшись в тарелки. «Так, еще одна парочка, — подумала Ольга, — теперь надо за ними присматривать. Дети книжные — а поговорка про тихий омут не зря придумана. Пусть делают что угодно, но только не в мою смену». И вспомнилась еще одна Ленина работа, совсем свежая, висящая в тренерской: лагерная аллея, по которой идут двое, те же Сыроежкин и Женя. Идут от площади, за спинами у них Генда угадывается, в сторону библиотеки. Идут каждый по своей стороне и старательно не смотрят друг на друга. У Жени на лице растерянная полуулыбка, а Сергей, наоборот, сосредоточен: брови нахмурены, глаза прищурены, как-будто целится куда-то, губы плотно сжаты, а в руках у него тот самый портфель, кстати. И идут эти мальчик с девочкой вроде бы каждый сам по себе, но по тому, как они чуть повернулись друг к другу, как они старательно при этом отводят друг ото друга глаза, как они идут в ногу, видно, что уже связаны они, хотя еще и сами об этом не подозревают.
Столовский шум волнами накатывался и отступал, иногда из него удавалось выделить отдельные голоса.
— Тётя Алиса, а если мне…
— Вот и вопрос, Рыжик, как привести сюда чужую футбольную команду? Или наших туда…
— Завтра собрание отряда, племянничек. Готовься.
— Леночка, а кто же это написал? Мы с Сашей думали, но так и не придумали ничего.
— Катя, мы что, на пляж не идем?
— Вася, ты после обеда не уходи никуда, пожалуйста. Я хочу…
— Сёмк. Я, наверное, смогу попробовать. Но уговаривать обеих вожатых будешь ты.
Только библиотекарь и младший кибернетик молчали, погрузившись, друг напротив друга, каждый в свою тарелку, и отчаянно краснели, когда их взгляды пересекались.

После обеда Шурик вернулся в кружок. Он долго стоял перед установкой, гладил кончиками пальцев каркас и вращающийся табурет, установленный внутри каркаса, проводил ладонями над электронными платами. Для ускорения работ корпус решили не делать, и сейчас эти платы рядком лежали на рабочем столе, на плоском листе шифера, соединенные между собой экранированными проводами. Видеомагнитофон, заряженный чистой кассетой, стоял тут же. Очень хотелось попробовать, останавливало только обещание, данное Сыроежкину, что без него ни-ни. Шурик забрался внутрь каркаса, уселся на табурет, проверил как он вращается. Всё было в полном порядке — включай установку и начинай запись. Нужно было придумать, как включить и выключить установку без посторонней помощи.
«В конце-концов Сергей не хотел, чтобы я включал без него, как ответственный за технику безопасности. Изобретение почти целиком моё, а программа-дешифратор моя полностью. Сергей здорово помог с излучателями и каркасом, но я бы и без него справился. — уговаривал сам себя Шурик. — Если я сейчас сделаю запись, то на завтра останется меньше работы». Шурик раскрыл рабочую тетрадь: «Шестой день смены, 15-00, пробный запуск установки. Подопытный — Александр Трофимов, оператор — Александр Трофимов. Расчетное время эксперимента, десять минут. Описание эксперимента…» Осталось только принять меры предосторожности, чтобы никто не помешал. Шурик вышел на крыльцо и запер двери на висячий замок, после чего обошел здание и влез внутрь через окно. Включил установку на разогрев, а сам, прямо на включенной установке, стал наращивать провод ведущий к кнопке «Пуск».
Вскоре все было готово. Шурик сидел внутри каркаса как в клетке, табурет под ним, приводимый во вращение мотором вытащенным из механизма дворников «Волги», медленно, почти незаметно для глаза вращался, с частотой один оборот за десять минут. Сменялись цифры на дисплее магнитофона, предназначенного для записи считываемой информации. «Жаль, что нельзя пока нельзя записывать информацию прямо в память компьютера и расшифровывать в реальном времени. — Подумал Шурик. — Жаль, что у нашего компьютера память как у Буратино». За это время табурет повернулся так, что временная кнопка «Пуск», примотанная изолентой к каркасу, оказалась напротив левого колена кибернетика. Шурик мысленно перекрестился и, нажав на кнопку, начал эксперимент. Теперь, главное, надо было высидеть на табурете десять минут, не меняя положения головы и стараясь ни о чем не думать.
Как обычно это бывает, по закону подлости, всем что-то понадобилось в клубах именно в это время. Кто-то трогал висячий замок и дергал входную дверь, кто-то пытался заглянуть в окна, благо Шурик предусмотрительно задвинул шпингалеты и задернул занавески. «Шурик, ты здесь?» — Крикнул Сыроежкин из-за двери. Замок подергали еще пару раз и две пары ног потопали с крыльца.
Десять минут истекли, табурет сделал полный оборот, кнопка «Пуск» опять оказалась напротив колена. Шурик отключил установку, перемотал кассету на самое начало, подключил магнитофон к компьютеру и запустил программу дешифровки. После этого восстановил в кружке все как было, вылез в окно и отправился на пляж. Хоть раз за смену, но нужно было и выбраться на свежий воздух. До расшифровки результатов делать Шурику было совершенно нечего, а работать компьютеру предстояло еще несколько часов.

Ульяна и Семен валялись на пляже. Не просто так валялись, а по делу. Нужно было пасти средний и младший отряды. Исторически, и в теории, сложилось так, что пионеры из старшего отряда приходили на пляж и уходили, когда хотели, вот как Шурик сейчас, сидевший на лавочке под щитом со спасательными кругами. Средний отряд приходил по расписанию и за ними присматривал кто-то из персонала или помощник вожатой, младшему же отряду требовались еще и команды выгоняющие октябрят из воды, и разрешающие им снова лезть в воду. На деле же, мелкие были довольно самостоятельными людьми и обходились без эксцессов на воде, единственное, что приходилось их выгонять оттуда, когда они уж совсем посинеют и общаться с ними, но это Семену было только в удовольствие. «Знаешь, Рыжик, я как-то обнаружил, что они в свои семь лет ничем не хуже нас. И проблем у них не меньше, и проблемы не менее важные. Это нам они кажутся смешными, а для них-то проблемы самые настоящие. Есть такая работа, называется взросление, и не важно, в какой ты фазе, тебе все равно семь, восемь, девять лет и ты все равно взрослеешь. Если я могу помочь хорошим людям — почему нет?»
Со средним же отрядом Ульяна намучилась.
— Оля, тебе пять лет? Ты можешь бросать песком сколько угодно, но потом сама всех поведешь к доктору глаза промывать. Да-да, именно ты поведешь.
— Егорий, если тебе нравится девочка, то просто скажи ей об этом, а не щелкай по спине резинкой от…
— Тпр-р-ру, мальчики, быстро из воды и разбежались в разные стороны. Остыньте, а то вы уже злиться начинаете.
И так постоянно. Только собственная энергия и позволяла углядеть за всеми и не устать. А тут еще Катерина обращает на себя внимание. Пришла на пляж, уклониться нельзя, купание — мероприятие отрядное, но раздеваться не стала, только стянула юбку, развязала галстук и села под грибком прямо на песок, обхватив колени руками. И смотрит куда-то в бесконечность. Витька потащил ее в воду, получил резкую отповедь, ничего не понял, еще покрутился вокруг и полез купаться со всем отрядом, а Катя осталась сидеть одна под грибком.
— Сём, Катя переживает. Только не пялься на нее, а то убежит.
— Конечно переживает. В прошлом цикле все вокруг нее бегали, а тут Макс взял и перерос её. А Катька в прошлом цикле развлекалась, а сейчас взяла и влюбилась. Тринадцать лет, самое время для первого раза, себя нынешнюю вспомни. Жалко ее, но одна мудрая женщина сказала, что такие вещи и превращают организмы в людей.
— Эй, мне почти четырнадцать было! И, знаешь Сём, мне сейчас кажется, что мне внутри всегда было девятнадцать, пока я тебя ждала. А когда встретила тебя, все на свои места встало.
На пляже появились Алиса с Леной, кивнули Шурику, скинули форму, устроившись рядом с физруками, и побежали к воде. Катя неприязненно покосилась на Алису, но позы не переменила.
— Сёмк, последишь за средним отрядом? А я пока за мячиком сбегаю. Давно не играли.
И Ульяна как была, в купальнике и босиком, только накинув на плечи футболку, побежала в спортзал, благо он располагался от пляжа через дорогу.

— И что нам теперь полагается делать? — Женя выглядела совершенно растерянной, точь-в-точь, как на Ленином рисунке.
— Я не знаю, Женя, я думал ты знаешь.
Та аллея, на которой стояла библиотека, она расширялась в самом конце, посередине расширения располагалась клумба, в этом лагере совершенно заброшенная, а по периметру были расставлены скамейки. Вот, на одной из этих скамеек сейчас и сидели Женя и Сыроежкин и большую часть времени молчали. Обоим было ужасно неловко, оба не знали, куда девать руки, оба краснели, едва пересекаясь взглядом, но разбежаться, как будто ничего не было, казалось еще хуже.
— Ничего я не знаю, Серг… Сережа. Все что я знаю, я прочитала в книгах. Но я же не идиотка восторженная, я же понимаю, что книги и реальная жизнь, это разные вещи. Может, давай, для начала, просто будем больше вместе проводить время.
— Да-да, Женя. Хочешь, я покажу тебе наш кружок, нашу работу?
— Это то, ради чего ты позавчера бегал в библиотеку, каждые полчаса? Пойдем. Все равно в библиотеку никто не ходит кроме Лены, а она сегодня уже была. Да и портфель этот тебе надо на место вернуть.
Это было новое для «Совенка» событие: по аллее, сперва по боковой, потом, пройдя по площади, по главной шли Женя и Сыроежкин и о чем-то разговаривали. Они еще не держались за руки, но уже и не отворачивались друг от друга, и, о чудо, Женя даже улыбалась. Жаль, что это некому было видеть: старшие были заняты своими делами, а средние и младшие уже, к тому времени, были на пляже.

— Оль.
Кто-то устроился в соседнем шезлонге. И этого кого-то зовут Семен. Сейчас опять начнет уговаривать. А закончится все полетевшим к чертям планом мероприятий и срывом… Срывом чего, кстати?
— О-оль.
Нет, он очень хороший помощник. Действительно помощник, и я не представляю, как в других лагерях вожатые в одиночку со всем справляются. Но он же готовый начальник еще одного лагеря, но почему-то остается здесь.
— Оль, я знаю, что ты не спишь — у тебя дрожат веки.
— Семен, скажи, что ты будешь делать, если я тебе сейчас не отвечу?
— Тогда… — Я ясно слышу усмешку в его голосе. — Тогда я буду действовать так, будто получил твое согласие.
Вот и кто начальник лагеря, спрашивается? Приходится открывать глаза. Время то к отбою, оказывается. Скоро темнеть начнет. Оглядываюсь, все тихо и спокойно. Никто не убился, никто не подрался, никто, кажется, не убежал. Вон идет один из Семеновых футболистов с подружкой. Несет в руках кораблик вырезанный из коры. Просто галеон испанский какой-то, даже поразглядывать хочется. Надо будет потом попросить. А вон Лена с этюдником, сидит на лавочке, напротив своего домика, а на крыльце ей Сашенька позирует. Да, в таком образе дореволюционной барышни, это именно Сашенька. Вот интересно, где они взяли это платье, эту шляпку и этот зонтик? Разве что на складе у Алисы, в мешках с театральным реквизитом? Или в музыкальном кружке, в костюмерной. Но там, кажется, такого нет. Как бы еще Семена позлить, время потянув? Вот! Потягиваюсь, потом аккуратно закрываю книжку, встаю с шезлонга, отношу книжку в домик.
— Семен Семенович, не изволите ли чаю? — Пионеров в пределах слышимости нет, так что можно и подурачится, но насчет чаю я вполне серьезна.
— Премного обяжете, Ольга Дмитриевна.
Одна из проблем в том, что мы знакомы уже черт знает сколько и уже угадываем реплики друг-друга до того, как кто-то из нас откроет рот. А кстати, сколько мы знакомы? В прошлую смену — да, в позапрошлую — да. Дальше? А дальше, при попытке вспомнить, у меня начинает болеть голова.
Беру из тумбочки три кружки. Три, это потому что через пять минут здесь будет Ульяна. Это я тоже могу предсказать с вероятностью сто процентов. Высыпаю на блюдце из целлофанового пакета конфеты-батончики.
— Семен, иди помогай! — Зову своего заместителя, обернувшись к дверям.
Появляется Семен, достает со шкафа удлинитель, разматывает его и протягивает на крыльцо, выносит на крыльцо чайник и включает в розетку.
— Оль, черный или зеленый?
— Давай зеленый сегодня.
Все, я сажусь в один шезлонг, Семен разворачивает второй, ставит его с другой стороны крыльца и тоже усаживается, лицом ко мне. Слышу шлепанье босых ног по дорожке, этот ритм полубега-полушага ни с чьим не спутаешь — Ульяна. Усаживается на крыльцо. Все, вся администрация лагеря в сборе, можно начинать совещание. Семен смотрит, как устраивается Ульяна и я вижу нежность в его глазах. Поэтому не начинаю, пока он не примет деловой вид. Поразительно, сколько эмоций можно передать одними движениями уголков глаз.
— Ну, что вы сегодня приготовили для бедной вожатой, дорогие мои?