По сюжету там некая команда летит, чтобы отключить щит на одной планете. У них война, а на этой планете живут те, кого раньше боялась вся вселенная. В итоге оказывается, что планета эта Земля, а сами земляне под щитом не только не деградировали, а стали еще могущественнее превратив саму Землю в их корабль.
Подхвачу тренд, т.к. хоть моя история и не такая жесткая как у некоторых, но тема плохого ментального здоровья очень близка, и мне кажется, что почитав то, что сейчас в теге, у людей, которым стоило бы посетить психиатра, возникнет ещё больший страх перед лечением, а это очень плохо.
Скажу сразу - моя болезнь это "всего лишь" депрессия, наверное к людям с шизофренией мой опыт будет нерелевантен.
История моего расстройства началась году этак в 2014. Я всегда был склонен к минорным настроениям, но, как оказалось впоследствии, это было ничто по сравнению с настоящей болезнью. В юности и раннем двадцатилетии всё у меня было в целом хорошо: было много энергии, я с радостью брался за любое дело, получал удовольствие от жизни и не боялся в принципе ничего. Рано женился, родился ребёнок, но это только радовало т.к. всё было в порядке - работа, отношения, здоровье. Но в злополучном 2014 случилось много чего нехорошего и на работе и в личной жизни, и началось моё плавное погружение на дно. В течение года я находился в адском стрессе, мог не спать по трое суток из-за нервов, а днём пахать на работе, и это очень сильно подкосило кукуху. Скажу всем ясно и чётко: сон - это основа ментального здоровья. Если ты не можешь спать, особенно на фоне стресса, с мозгом происходит какая-то дикая хрень, последствия которой можно разгребать десятилетиями. В какой-то момент я просто начал слышать голоса, которые меня окликали, что-то рассказывали, и я думал, что натурально схожу с ума, но оказалось, что это была не шизофрения или локальный психоз, а банальное истощение. Депривация сна вполне себе вызывает галюны.
Самый тяжелый год прошёл, я нашёл спокойную, стабильную работу, но ущерб уже был нанесён. В течение последующих трёх лет я опускался всё ниже, замыкался, портились отношения с женой, краски жизни исчезали, а в груди появилась натуральная, физически ощущаемая чёрная дыра, которая с одной стороны засасывала меня внутрь себя же, а с другой ощущалась как огромная сжатая пружина. И было круглосуточное ощущение, что я должен эту пружину сдерживать, не проявлять никаких эмоций и не делать вообще ничего, иначе она взорвётся, а вместе с ней взорвусь и я. Объяснить себе, что именно случится, если я отпущу эту пружину, я не мог, но с каждым днём страх, что я потеряю контроль над собой и случится что-то невероятно страшное, рос. Это был абсолютно необоснованный экзистеницальный ужас, подкрепляемый растущими проблемами в семье и жизни. Как-то раз я сказал жене, что у меня, наверное, депрессия, на что она посмеялась - не со зла, просто если не был в таком состоянии, не поймёшь никогда, что это такое, кажется, будто это всё выдумки лентяев и унылых говн. Но тогда меня это пиздец как обидело, добавив в копилочку дерьма.
Долго ли, коротко ли, в 2019 году я развёлся. Это был ещё один удар, последний гвоздь буквально, потому что после этого депресняк раскрылся по полной: я просто лежал месяцами. Мог не вставать чтобы поссать пару дней подряд, потому что просто лежал зубами к стенке и не мог НИЧЕГО. Практически перестал есть. Мысли о роскомнадзоре были и до этого, но какие-то несерьёзные, а тут они развернулись по полной. Я мог неделю пролежать, просто представляя раз за разом, как подношу к виску пистолет, нажимаю спусковой крючок и всё заканчивается. Это были настолько приятные мысли, что вырваться из них было невозможно. Обслуживать себя я не мог, поэтому переехал к родителям и лежал дальше. Не брился, не мылся, не чистил зубы, и выглядел как натуральный бомж. Отличало от бомжа меня только то, что я не бухал т.к. не было сил на это.
Иногда меня попускало на месяцок другой, и я приводил себя немного в порядок. Всё-таки где-то в глубине жить ещё хотелось, поэтому когда были силы, я бросал их на попытки выбраться. Продал машину, купил велосипед, и это было прямо очень хорошо для меня. Физические нагрузки на свежем воздухе творят чудеса. Я похудел (как сейчас вижу до анорексии - т.к. сосредоточение на физ нагрузках позволяло меньше сосредотачиваться на своих пиздостраданиях, я отдался этому по полной). Но это был максимум: мысли о ркн не покидали ни на минуту, я панически боялся живых людей (несмотря на то что изначально я довольно общительный), и был фактически недееспособен.
На тот момент мысли о посещении психиатра меня не посещали (простите за тавтологию), вообще не думал об этом. У меня ведь мои невъебенно уникальные и совершенно реалистичные проблемы, я ведь не псих. Чем мне психиатр поможет? Это вообще не для меня. Да и вообще всё у меня нормально, просто устал, расклеился. Хотя конечно же это было совсем не так, и если бы я пошёл в больничку тогда, всё было бы намного проще исправить, и я не совершил бы многих вещей, которые ещё сильнее усугубили моё состояние.
Время шло, я вроде даже как-то приспособился к своему состоянию и начал потихоньку выкарабкиваться - у меня появились силы насильно заставлять себя общаться с людьми, выходить из дома. Я нарочно выезжал в центр города, шёл в кафе и кушал там один, чтобы находиться в окружении живых людей. Было пиздец тяжело и ощущалось будто это не приносило никакой пользы, но она была. Но в момент очередного обострения и жесткого отчаяния я ввязался в одну историю, которая не только перечеркнула мой прогресс, но и сделала намного хуже. Например, до неё у меня не было панических атак, а теперь есть. Также вылезли жесткие вокальные тики, как же они бесят это просто пипец. А ещё в какой-то момент я чуть не выпилился, спасла меня чудесная случайность и плохие дороги. Просто потерял контроль над собой, будто кто-то другой управлял моим телом, а я смотрел как бы изнутри черепной коробки. После этого я так пересрался, что это сподвигло меня наконец пойти к психиатру.
Это была отдельная эпопея - я несколько раз приезжал к ПНД, проходил несколько кругов вокруг здания, и уезжал обратно. Просто физически не мог заставить себя сделать шаг внутрь. Но как же я счастлив, что всё-таки решился! Да, это было тяжело: тяжело войти, тяжело записаться, тяжело сидеть в очереди среди людей с явными куда более серьезными расстройствами, а как тяжело было рассказывать безучастному мужику в халате о своём состоянии... Да и страшно было - положат сейчас в дурку, это же пиздец просто. Но почему-то, несмотря на мой рассказ о попытке ркн, никуда меня не положили. Наверное, это похуизм врача, а может, он не поверил моему рассказу, но в итоге мне выдали рецепт на антидепрессант и восхитительный, божественный феназепам.
Антидепрессант мне подошёл с первого раза, так бывает не всегда, но мне повезло. Были побочки, есть и сейчас, но это ничто по сравнению с той свободой, что ощущаешь, когда тебя отпускают кровавые тиски депрессии, в которых ты жил последние шесть-семь лет. Первые две недели после начала приёма было очень плохо физически, постоянно хотелось блевать, было полное бессилие вкупе с сильной ажитацией (это когда внутри каждая мышца хочет трястись с невроятной силой, но у тебя нет сил), невероятно хотелось спать но не получалось, и ещё пачка неприятных моментов типа поноса. И эффект начал проявляться только через месяц-два после старта курса, к сожалению - очень многие бросают, не дождавшись. Но благодаря феназепаму перетерпеть первое время получилось, а самый кайф - это то, что с ним я впервые за много-много лет смог нормально спать. Это было такое непередаваемое наслаждение: просто ложишься на кровать и засыпаешь. Не ворочаешься до трёх ночи, просыпаясь в пять утра, чтобы потом лежать в бесконечной агонии, проигрывая все худшие сцены своей жизни. А просто спишь. Жаль, что он вызывает привыкание, но заодно понимаю, почему многие на него подсаживаются. Здоровый сон и спокойствие в течение дня это невероятная роскошь.
Дальше был ещё год-полтора моих ошибок: я думал, что уже вылечился и бросал пить таблетки, или не мог заставить себя пойти за новым рецептом и тоже бросал, потом снова начинал. Не повторяйте этих частых косяков, полноценной ремиссии можно добиться только если принимаешь антидепрессанты длительное время уже ПОСЛЕ того, как получилось ими купировать все симптомы. Мне поднимали дозировку много раз до того момента, как я мог сказать, что депрессия сдаёт позиции. Потом потребовалось ещё больше года беспрерывного приёма, чтобы купировать бОльшую часть симптомов. И вот только пару месяцев как у меня не было ни одной полноценной панической атаки. Вокальные тики уменьшились, и чаще всего я могу их контролировать с помощью дыхания через рот (кто бы мне про эту технику рассказал раньше...). Я сплю по ночам, снова могу находиться в обществе людей, я нашёл охуительную работу с не менее охуительной зарплатой и потихоньку закрываю все накопившиеся за годы недееспособности проблемы, а самое главное - я нашёл потрясающую женщину, которая меня поддерживает, любит и понимает. И если бы не лечение, ничего этого у меня не было бы.
Работы ещё очень много, меня всё ещё нельзя назвать здоровым человеком, а может быть, уже никогда я им и не буду. Ну и похуй в целом. Даже если я не победил своего демона, я держу его в узде и больше не боюсь его до усрачки, как раньше. Я понимаю, что со мной происходит, я знаю, что с этим делать, и я теперь не один в этой войне.
Мораль всей этой писанины токова: если у тебя беды с башкой, первый шаг от них избавиться - признать их наличие. От этого сразу становится легче. Второй шаг - начать лечение, которое существует, работает и имеет доказанную эффективность. Вовсе не обязательно, что тебя кинут в дурку и будут колоть галопериодолом до состояния овоща. В подавляющем большинстве случаев тебя просто выслушают и выпишут лекарство, и твоя жизнь начнёт улучшаться. Это не гарантия: иногда приходится долго подбирать препараты, иногда всё-таки есть смысл и в дурке полежать. Вспоминая себя в момент первого похода к врачу мне кажется, что мне тогда стоило полежать пару недель, потому что я представлял угрозу для себя же. Но тем не менее это того стоит.
Ты, пидор, достоин жизни в целом и нормальной жизни без бесконечных страданий в частности.
Предыстория (она не обязательна для прочтения, но важна для контекста):
-Мое повествование имеет весьма банальное начало (Почти архитипическое):
-Мой отец был и остаётся весьма холодным человеком, который все свое свободное от работы время тратил на упорное избегание своих отцовских обязанностей. Со мной он почти не разговаривал и как будто упорно делал вид что меня и вовсе нет. Думаю ему и не было дела попаду я хоть в дурку, хоть в тюрьму.
(Отчётливо помню момент, когда у меня умер попугайчик-неразлучник (которого мне купили 1 шт почему-то), я весь в слезах отнес мертвое тельце отцу, а он не отрываясь от телевизора просто сказал "ага...")
-Мачеха очень плохо скрывала тот факт, что ненавидела меня. Несколько раз она почти открыто говорила о том что я мешаю ее с отцом семейной идиллии. Она все же была образованной женщиной и вместо открытой агрессии предпочитала пассивную. Если кратко выразить ее посыл мне, то он бы звучал "Ты эгоист, так как пренебрегаешь чужими чувствами, но ты должен привыкнуть к тому что остальным плевать на тебя"
В разговоре она часто, как будто невзначай, выставляла меня болезным и неполноценным. Скорее всего именно из-за ее слов врачи и решили отправить меня на принудительное лечение.
- "Психотерапевты", которые составили направление на отправление в дурку, диагностировали мне СДВГ (Вялотекущая шизофрения нашего времени). По сути их вердикт звучала "Ваш ребенок избалован, на самом деле своими слезами и выходками он хочет простого человеческого внимания, поэтому лучшим решением будет запереть его в государственном диспансере интернатного типа, где его будут пичкать лекарствами и относиться как к юному уголовнику."
-Ситуация действительно звучит удручающе, и я действительно нуждался в помощи на тот момент, но то что со мной сделали не было помощью, а скорее способом сослать куда подальше. Ни у кого просто не было ни времени ни желания возиться с "проблемным ребенком".
-Самое примечательное, что одноклассника, который в порыве ярости размозжил лицо другому ребенку и парня, который мастурбировал прямо посреди холла школы просто на время отстранили от занятий..
"Justice is not real, dummy..."
Основная часть:
- В итоге я в 11 лет попал в исправительное учреждение для забытых детей Психоневрологический диспансер для детей и подростков. Мне трудно составить целостную картину, так как это было очень давно, но я могу описать происходящее тезисно:
-Спальные комнаты представляли из себя запираемые камеры содержания комнаты барачного типа, где в одном помещении ютилось 4-5 человек. Дверь запиралась на квадратный ключ.
- К детям относились соответствующе. Что-то среднее между детским домом и детской колонией. Многие врачи были откровенными садистами. В моем отделении была практика, когда детям в качестве наказания прописывали конскую дозу магнезии в течении двух недель (те, кто хоть раз принимал магнезию, поймет).
- Мой лечащий врач, которая была очень похожа на Рамону Флаверс (у нее были такие-же характерные хвостики, которые она постоянно перекрашивала), прописывала мне большое количество сомнительных лекарств, от которых я спал по 15 часов в день, а после прекращения приема у меня произошла самая настоящая ломка (ха-ха F&H2 референс). В какой-то момент мне и вовсе отменили часть лекарств, так как их запретили в РФ. Ненавижу Рамону Флаверс....
- Одна из работников-педагогов была почти открытой баптистской сектанткой. Она запомнилась мне тем, что показательно выкинула в мусорку мой диск с пятой частью "Гарри Поттера" (так как там присутствует колдовство). Также она раздавала странные листовки пациентам и их родителям, по сути завлекая их в секту.
- Я подвергся сексуальному насилию со стороны одного из более старших соседей по палате...(Размещать подростков с сексуальными перверсиями рядом с остальными детьми здесь было обычной практикой)
- Некоторые пациенты находились здесь по несколько лет, так как понимали, что за стенами этой тюрьмы их все равно ничего не ждёт. Родители некоторых уехали за границу, оставив своих детей здесь. Некоторых не навещали по пол года.
- Номинально образование должно было там быть, но в основном ориентировались на детей с задержкой в развитии, поэтому занятий ни по каким предметам никто почти не проводил. В основном я пытался читать местные книги сам, но без преподавателя это имело мало толка.
Последствия:
После всего этого пенитенциарного ада, я получил лишь ещё больше психологических травм и потерял какую либо эмоциональную стойкость.
Любая трудность ломает меня.
По сути, я чувствую, будто отбыл настоящий тюремный срок просто за то что был "плохим сыном". Надеюсь никто из вас, пидоров, не попадет в подобное место. Держитесь от него подальше<3
Василий внезапно проснулся. Кто-то кричал. Если бы он не пил ранее самогон с джентльменами, то, услышал бы, наверно, эти стоны. Он осмотрелся, но никого не увидел в комнате. Жены не было дома.
«Где она?», подумал он... не о жене, конечно, и спустя какое-то время нашел это во тьме. Бутылка была наполовину полная, а это значит, что день еще не закончился. Однако Василий умел ускорять время. Он сделал несколько глотков из бутылки и уснул.
Этому событию не стоило бы придавать большого значения если бы на следующий день Василий вновь не проснулся, чтобы допить недопитое. Он считал, что нельзя бросать дело на полпути.
«И лучше кайфа нет», вдруг донесся женский крик откуда-то с улицы.
«Клава?», подумал Василий, а потом понял, что жены нигде нет.
Опять.
Василий начал что-то подозревать, а потом он выпил и подозревать уже не было смысла. Он прилег на треснутый диван и, будучи весьма подвыпившим, занялся тем, что у него получалось лучше всего, а именно: пускать пузыри из своего природного бунгала.
Но однажды у Василия не оказалось под рукой бутылки. Можно точно сказать, что этот момент стал точкой бифуркации. Тогда он решил, что жена ему изменяет. Нельзя было, чтобы об этом кто-то узнал. Особенно Федор. На кону была репутация Василия, которую он зарабатывал долгие годы, ежедневно отвечая за моральный и нравственный образ села Хохотуй.
Василий хотел принять на грудь, но вместо этого принял решение проследить за женой и выяснить куда она пропадает каждый вечер, когда он опустошает источник счастья в компании джентльменов за светской беседой.
Проследив за женой Василий выяснил, что она ходит в сельский туалет. Одна. Он ждал когда она выйдет, но она лишь выкрикнула фразу «И лучше кайфа нет» и в этот момент что-то треснуло. Не удивительно, ведь Василий не чинил туалет, наверно, лет тысячу, чем и подставил драгоценную супругу.
Прошел час, два, к Василию подошли джентльмены. Они распили бутылку мутной и канистру душистой, а потом заснули. Слежку пришлось продолжить на следующий день.
Все повторилось. Клава опять пошла в туалет и просидела там несколько часов.
«Может у нее диарея», подумал Василий, когда его жена открыла дверь и вышла вместе с потоком вони в сад. «А может ее там кто-то поджидает?»
Днем позже Василий опять хотел принять на грудь, но принял решение разоблачить жену. Спустя час как она зашла в туалет, он подошел к нему и резко открыл дверь. Что же он там увидел? А ничего. Только книжка лежала на прогнившем седалище для важных ягодиц.
Василий взял книгу в руки.
— Матильда Старр, — прочитал он имя авторки. — Клава опять читает это американское говно, — добавил он.
Василий осмотрел дыру в туалете и не увидел там признаков жены, только бульки на поверхности похлюпывали немного.
Выпив самогона он попытался восстановить картину произошедшего:
Она зашла в туалет, села и принялась кормить бездну своими фекалиями. В это время она читала любовный роман. Она так увлеклась, что не заметила, что балка затрещала под ней. Она читала и дергалась, от вибрации доска проломилась и она нырнула в дерьмо головой вниз.
— Вот такой судьбы каприз, — подытожил Василий.
Все бы ничего, но вдруг следом за ним из туалета вышла Клава. Василий перепугался.
— Ты откуда здесь? — спросил он.
— Срала, — ответила Клава и пошла в сторону дома.
В этот день Василий встречался с джентльменами дважды, да так, что его едва откачали.
Немного протрезвев на следующий день Василий решил изучить феномен более конкретно, как состав водки.
Каждый раз Клава заходила в туалет в 8 вечера и практически сразу пропадала, оставляя после себя любовный роман и след неистовой диареи. В среднем через два часа она появлялась и выходила из туалета.
«Куда она исчезает?», спрашивал себя Василий, отпивая мутную жидкость из бутылки. На этикетке было написано «Иван Грозный» и дата его правления.
Василий и его друг Петр уже давно распространяли этот напиток в деревне Хохотуй. А поскольку он был крепче чем у госпожи Нюры, то они решили назвать его в честь одного из мощнейших правителей всея Руси.
Одним ранним утром, Василий вышел на крыльцо. В одной руке он держал бутылку с прокисшим молоком, а в другой самогон «Иван Грозный». За пазухой у него была книга жены. Он огляделся — деревня выглядела удручающе — дорога полуразрушена, дома перекошенные, куры тощие. За кур было особенно обидно. На вкус они были резиновые, но зато натуральные.
Василий выпил молока, вдохнул свежего деревенского воздуха с примесью помета и зашагал в сторону сельского туалета, крыша которого сверкала на солнце.
«Можем переповторить», подумал он.
Открыв дверь, Василий положил книгу рядом с туалетной бездной, куда в прошлом успели наложить свое наследие его дед и прадед. Ведь так делала Клава? Он уселся, крикнул «И лучше кайфа нет» и приготовился высвободить своего внутреннего демона. Но прежде, чем сделать это, он выпил самогона для храбрости.
Сделав два глотка Василий почувствовал как из его темного бунгала рвется поток. Доски, на которых он сидел, затрещали, а потом и вовсе сломались под его весом и Василий провалился в яму с говном.
Наступила тьма.
А потом был свет.
Василий почувствовал, что-то сырое с приятным запахом самогона. Он видел мир сквозь грязное стеклом. Это был незнакомый мир.
Василий испугался, но не смог никуда сбежать, он был заперт в стеклянной тюрьме, наполненной самогоном. Он огляделся и понял, что у него нет тела, он чувствовал, что существует как жидкость.
— Я переместился в тело самогона, — подытожил Василий.
И тут началось застолье. Кто-то взял бутылку и начал разливать ее по стаканам. Краем молекулы самогона Василий увидел знакомое лицо — лицо своего кумира Ивана Грозного, который вот-вот должен был употребить Василия.
Когда царь и его коллеги по застолью подносили стаканы к губам, Василий вдруг вскрикнул. Никто не понял откуда донесся звук, но все перепугались и побросали стаканы. Лишь один из подчиненных царя успел отпить Василия прежде чем бросить стакан.
Все переглянулись и разочарованно вздохнули. В тот день Иван Грозный казнил несколько людей, среди которых был и выпивший немного Василия человек. Его звали Глеб. Но важнее было то, что когда палач замахнулся топором чтобы отрубить тому голову, где-то в этой голове билось за управление телом сознание Василия. За миг до того как голова Глеба слетела с плеч он обоссался.
Наступила тьма.
А потом свет.
Василий сидел в сельском туалете. Он еще не понял, что случилось, но увидев бутылку сразу же выпил немного самогона.
— Я могу путешествовать во времени в теле самогона, — заметил он.
Во время светских бесед с джентльменами Василий часто бросался в размышления о том, как бы он мог помочь товарищу Сталину лучше перепобедить в войне. Иногда ему даже снились сны об этом.
Василий понимал, что путешествие во времени через сельский туалет — это шанс, что-то изменить в жизни страны. Это судьба. Очевидно кто-то свыше хочет, чтобы он исполнил свое предназначение.
Хорошенько обдумав свои действия, Василий решил, что прежде чем исполнить божью волю — иными словами помочь товарищу Сталину — ему нужно опробовать сельский туалет времени на каком-нибудь другом событии, чтобы быть уверенным, что он может повлиять на ход истории.
— Что же мне изменить? — спрашивал себя Василий, пока шел по центральной улице деревни. Он видел как печально выглядит его родной край. Во что же превратился Хохотуй за последние годы? Немыслимо. Но это можно было изменить. Он часто обсуждал это с джентльменами за бутылочкой мутного.
— Я уничтожу Америку! — вдруг воскликнул Василий, сжав руку в кулак. — Они вечно лезут куда их не просят и мешают развиваться моей стране!
«Но как это сделать?»
— Нужно убить Колумба! Тогда он не откроет Америку... хотя... это как-то не по-христиански. Да и причем здесь Колумб? Америку открыл не он, я где-то слышал, что это сделал Америго Веспуччи. Но как мне остановить его, не убивая?
Василий долго думал об этом, в том числе в кругу джентльменов. Они собрали консилиум из пяти лучших умов деревни Хохотуй и пришли к выводу, что действовать нужно хитро.
Согласно плану Василий должен был отправиться в 5-й век до нашей эры. Он написал дату на бутылке самогона, а также сделал важную пометку о гусях. Он решил, что чем точнее пояснение, тем лучше сельский туалет поймет куда его отправлять.
Выпив кислого молока Василий еще раз прошелся по плану:
— Америго Веспуччи — открыл Америку, он итальянец. Столица Италии — Рим. А Рим это Древний Рим. А Древний Рим спасли гуси. А гуси это птицы. А птицы — это хордовые. Если предотвратить спасение Рима, то Америки не будет существовать.
Логично.
Василий проделал фокус, который ранее отправил его к Ивану Грозному, и оказался на холме в римском Капитолии в теле самогона. Его выпил какой-то римлянин. Василий завладел его телом и пошел искать гусей. Он знал, что варвары нападут ночью, поэтому, найдя гусей, он затаился пока солнце не ушло за горизонт.
Ночью Василий в теле римлянина напоил гусей самогоном и завладел их маленькими пернатыми телами.
Когда варвары забирались на стены Капитолия гуси молчали, меняя ход истории. Что было дальше Василий не знал, потому что гуси обосрались и он вернулся в сельский туалет.
Василий думал, как проверить, что Америки больше не существует, по крайней мере в том наглом виде, что она существовала? И тут же он побежал на главную улицу деревни. Он увидел, что центральная дорога стала ровной, без ям. Но убедило его не только это, он заметил, что его жена, шедшая в туалет, несла книгу за авторством Яси Недотроги. Она больше не читала американских писательниц типа Матильды Старр или Делии Росси.
Василий понял, что настало время лучше перепобедить в войне.
Будучи давним поклонником товарища Сталина Василий знал все о своем кумире и даже больше, как он сам полагал. Так что он хорошо понимал, что подобраться к вождю будет непростой задачкой, чего бы там ни сочиняли писатели про попаданцев.
У Василия был план, а точнее бутылка вина Хванчкара, которое очень любил товарищ Сталин. Это вино Василий хранил так же нежно и с трепетом, как его отец хранил гайки и саморезы в жестяных банках. Он знал, что настанет время, когда эта бутылка будет испита с пользой для страны! Что до саморезов, они заржавели и он их выкинул.
Василий написал на бутылке год и место, где должно было оказаться вино. Если точнее «рядом с железной рукой товарища Сталина». Так он и написал, а то мало ли что поймет сельский туалет и бог, который через него отправляет избранных в путешествия. Нужно быть конкретным, как состав водки.
Следующим утром Василий выпил кислого молока пошел в туалет, крикнул «И лучше кайфа нет», выпил любимого вина товарища Сталина и отправился в прошлое, чтобы помочь своему герою лучше перепобедить в войне.
Как же Василий запузырился когда увидел товарища Сталина. Эта статная, сильная фигура, эта железная рука, эти густые усы, эта трубка...
— Отнесите бутылку в погреб, — сказал Сталин.
«Ох... Какой голос», подумал Василий. «Этот голос приведет нас к более лучшей победе!»
Какой-то незнакомый человек взял бутылку с Василием и отнес ее в погреб.
— Эй, — вскрикнул Василий. — Я должен помочь товарищу Сталину! Верни меня назад предатель!
Но это не остановило незнакомца и Василий оказался во тьме. Он надеялся, что в течение года эту бутылку принесут товарищу Сталину и он ему поможет гораздо лучше перепобедить в войне. Но шло время, а бутылка продолжала лежать в погребе.
Василий пробовал считать, чтобы понять как долго он находится в погребе, но сбивался на пятидесяти пяти и начинал сначала. Казалось прошла вечность, но вдруг Василий увидел свет.
«Вот он, момент истины», подумал он.
Кто-то взял Василия и понес по коридорам. Он видел много знакомых и не очень знакомых лиц. В конце концов Василия принесли к товарищу Сталину, как он и мечтал. А потом положили рядом.
Василий смотрел на товарища Сталина и пузырился, но тот не отвечал взаимностью. Казалось он умер. А потом казаться перестало. Через восемь лет товарища Сталина перепохоронили получше вместе с любимой бутылкой вина.
Василий и по сей день лежит рядом со своим героем. Конец.
Здраствуйте, так как тут новая популярная тема, решил тоже поделиться своей (не) охуительной историей. Город Кемерово. С 2016 и по конец 2017 года меня насиловал военкомат в мозг, постоянными гонениями по врачам, и летом 2017 года, у меня был последний визит у зелёнопузых. Так как я был сильно замкнутым и забитым девятнадцатилетним пиздюком, который толком не мог ответить на вопросы 40-50 летних дядек в форме, (ну ещё бы, а вы бы не охуели, если бы вас вытянули из дома и под предлогом тюряги, заставляли пиздовать в армейкку?), меня решили отправить на обследование в психдиспансер, из-за чего мне повезло, и меня не отправили на армейку. Во время приёма в дурке как обычно, изъяли все личные вещи, переодели в приёмном отделении и прокатили на машине по внутреннем двору, где меня и привезли в место, где я лежал ровно три недели. Первые три дня было стрёмно там находиться, но потом привык. Ничего особенного не было. Тесты, "физкультура" в виде подметаний участка дурки, ну и пару раз общался с психологом. В итоге к концу этого клоунского концлагеря мне поставили диагноз "депрессия средней тяжести". Дали военник с третьей группой годности. с 16 лет я и правда чувствовал себя хуёво из-за проблем в учёбе, не видел будущего для себя. Ещё в 17 лет пытался выпилиться из-за расставания с другом и опять же, проблем в учёбе.
2020 год. Второй визит в дурку, уже был по своему желанию. С каждым годом моё постоянно плохое настроение не проходило, а становилось только хуже. После длительной беседы с психиатром, меня отправили в тот же психдиспансер, и в то же отделение, только в этот раз я уже не просто валялся на кровати и втыкал в потолок, но и кушал колёсики. Венлафаксин и Сонопакс. По началу они даже помогали, и глушили плохие мысли, но из-за этих таблеток я постоянно был как зомби и спал по 12-14 часов в день. В этот раз в дурке пролежал 52 дня. Первый месяц приёма этих таблеток дома был нормальным, но потом началось веселье. Таблетки перестали помогать, и уже не глушили депрь, только стал более сонливым. Поехал к психиатру говорить, что колёса не помогают. В ответ услышал только "антидепрессанты не помогают сразу, попей их ещё хотя бы месяца пять". В итоге следующий год, я чуть ли не матерясь пытался сказать психиатру, что колёса говно и не помогают. Доктор не хотел менять мне таблетки, и я решил забить на всё и слететь с них сам. Ооо, это был пиздец. Целый месяц меня ломало как наркомана. Не мог нормально спать и приходилось пить снотворные, постоянно трясло, было тяжело зациклиться на какой-то одной мысли. Потом полегчало.
2022 год. Из-за всем известных событий, у меня появились сильные панические атаки и проблемы со сном. Так как у меня был военник и я находился в "резерве". Всё было настолько плохо, что я не мог уснуть на протяжении трёх дней, и я срочно снова поехал к психиатру. Положили снова, и кормили другими лекарствами. Лежал там 42 дня.
Сейчас мне уже 26 лет. Депрессия не прошла, а только ухудшилась из-за плохой жизни и мрака вокруг, которому нет конца. По полгода лечил язвы желудка, которые появлялись из-за сильного нервного стресса, и каждый раз появлялись новые. А ещё появились другие болячки, которые я до сих пор не могу вылечить уже больше половины года. Летом этого года я собираюсь косплеить "черешню". Просто не вижу тут больше смысла дальше страдать.
Заранее извиняюсь за корявый текст и мрачняк.
– Через месяц жрать будет нечего.
– Запасы еще есть.
Северский покачал головой.
– До весны не дотянем. Семья большая.
Говорил он тихо, с оглядкой, чтобы не подслушал кто ненароком. Впрочем, женщины и без того знали, сколько еды осталось. Все понимали.
– Олег Михалыч, может, армейские склады? Были же…
– Были, были! Где они? Кто знает? Искали, да не нашли.
Вздохнул, поворошил поленья в очаге.
– Идти надо, Егор. На охоту идти.
Ему за шестьдесят, мне тридцать пять, и, не считая четырех пацанов от девяти до пятнадцати, других мужиков в семье не осталось. Кого болезни унесли, а кто, вот так же, ушел с карабином в неизвестность и не вернулся.
Зима тянулась четвертый год, если считать по старому. После Столкновения это третья уже зима. На дворе июль, но мы знали, что оттепели не будет до октября. А там снега подтают, живность какая-никакая повылазит – можно будет смело на юг мигрировать, подальше от холода и тьмы.
Собирался я недолго. Чего там собирать? Теплая одежда, валенки со снегоступами, минимальный запас галет. Воду наверху из снега растопить можно, чего ее с собой таскать? Самое главное – автомат. Вот его проверял тщательно. Почистил, курком и затвором пощелкал, все патроны собственноручно в шесть магазинов загнал – один к одному, без суеты и спешки.
Надежда – жена моя – во все глаза смотрела, будто не верила, что снова меня когда-нибудь увидит. Но молчала и чувствам волю не давала. В отца она, Михалыча дочь, младшая из трех. Я то им вообще никто, пришлый человек. Только все равно свежая кровь нужна – взяли в семью, потеснились, тем более каждый мужик на счету. А сейчас и подавно…
Утром встал рано, еще пяти не было. Постарался не разбудить Надю. Хотя, кого я обманываю? Знаю ведь, что не спала. Наверняка не спала. Просто отвернулась к стенке и ждала, пока не уйду. Так легче.
Поднялись с Северским наверх. Семья на шестом этаже обосновалась, а снегом до десятого все завалено. Хорошо, что в последние дни осадков не было, поверхность твердым настом схватилась. Все-таки меньше шансов провалиться. Всякое бывало… В иных местах снег рыхлый, человека не держит, да еще пустоты под ним могли остаться: в такую ловушку попадешь – хуже зыбучих песков!
– Ну что, Егор, в путь?
– А куда идем?
Тесть окинул взглядом ледяную пустыню, теряющуюся во мгле. В некоторых местах над снегом торчали макушки домов – таких же, как наш, а то и выше. Останки большого города.
– Помнишь, следы видели? Когда за дровами последний раз поднимались?
Я кивнул.
– Вот по его душу и пойдем. Он нас чует, зря бы к дому подходить не стал, хочет свежатинки. А мы, значит, наоборот. Посмотрим, кто кого.
Не знаю, зачем я спрашивал, и так понимал, за чьей шкурой идем. Другой добычи здесь не найти, да еще чтобы мяса хватило всей семье на два месяца. Но мурашки по спине пробежали: не хотелось встречаться с тигровым медведем.
– Где нам его искать?
Олег Михалыч уже двинулся вперед, выбрал направление.
– На его территорию пойдем, за реку. А там… Сам нас найдет.
Луна, даже когда выглядывала из-за туч, светила не так, как прежде. Один из семи астероидов ударил в нее, отбросил от Земли, и теперь она казалась в два раза меньше. Что ж, дело привычки. Можно и в сумраке полярной ночи научиться видеть, а главное – слышать, чувствовать.
Шли споро, переваливаясь через один холм на другой, неумолимо приближаясь к широкой, ровной полосе, протянувшейся, плавно изгибаясь, с юга на север. Там, под огромной толщей снега, погребена замерзшая река. Даже за многомесячное лето не успевала она до конца освободиться ото льда. Что теперь в ее холодных водах? Живет ли какая-нибудь рыба?
– Не мечтай о небесных кренделях, – одернул меня Михалыч, – Смотри в оба!
И правда, что это я… Нельзя терять осторожность. Моя зона внимания – задняя полусфера. Смотреть по сторонам, оглядываться назад. Идущий впереди должен чувствовать, что тыл кто-то прикрывает.
Вышли на речную пустошь. По прямой километра полтора будет. Здесь ни низин, ни возвышенностей, ни торчащих макушек зданий. Нам все далеко видать, но и сами как на ладони. Лучше пройти быстро, не мешкая.
Северский часто поднимал бинокль, силясь разглядеть детали противоположного берега. Не знаю, что он там видел – темно же. Но все равно смотрел, дышал в свою заиндевевшую бороду, потом снова шел вперед.
Когда поднялись по пологому склону, решили остановиться. На левобережной территории раньше была промзона: никаких тебе многоэтажек или офисных высоток. Все скрылось под снежным полотном, казавшимся в ночи темно-синим. Будто и не было здесь большого города.
Тесть дернул меня за руку, указал назад, на речную пустошь, севернее того места, где мы прошли.
– Хитрый, сволочуга.
Я с трудом разглядел темную точку, медленно двигающуюся на юг.
– Дал нам пройти, теперь обратный путь перерезает, – Михалыч снова вскинул свою оптику, – Эх, отсюда не достанем. А ближе не подойдет, чувствует опасность. Но и вернуться не даст. Надо его вглубь промзоны заманить, отойти дальше на запад.
Было что-то жуткое в том, как медленно двигалось в отдалении маленькое, темное пятнышко, совсем не страшное, но ты знал, что оно идет за тобой, за твоей жизнью, и подобравшись достаточно близко, превратится в монстра с острыми зубами и длинными когтями.
– Устроим засаду? – я шел за Михалычем, поминутно оглядываясь.
– Было бы где… – он оглядывался по сторонам, но его выцветшие глаза, обрамленные сеточкой морщинок, не находили ничего, хотя бы отдаленно похожего на укрытие.
– Надо было остаться на берегу. Там мы хотя бы видели его.
– И что? Думаешь, подошел бы ближе, на расстояние прицельного выстрела? Такой он тебе дурак. Играли бы в гляделки, пока все галеты не сожрали и не завалились бы в снег от голода и усталости. Нате, берите нас тепленькими.
– А вернуться? Убежит, если сами подойдем ближе?
Олег Михалыч остановился, посмотрел мне в глаза.
– Какое “вернуться”, мать твою?! С пустыми руками? Чтобы что? Начать все сначала? Убежит… Убежит – это в самом лучшем случае. А скорее всего отступит в город и подстережет у самого дома. Ты и опомниться не успеешь! Что будут восемнадцать человек делать на шестом этаже, если мы не вернемся? – он сплюнул в сердцах, упрямо пошел дальше.
Северский тертый калач. Новая жизнь его не сломила, сделала лишь крепче, злее, хитрее. Он понимал ее, эту жизнь, сумел к ней приспособиться, быть с ней на равных. А меня воспринимал, как осколок старого, не способный противостоять трудностям. Что ж, в этом была доля правды. Хотя мне и было-то всего десять лет, когда столкновение Земли с группой астероидов навсегда изменило наш мир, но я еще помнил блеск и щедрость погибшей цивилизации, с ее гаджетами, глобальной компьютерной сетью, доступным фастфудом…
– Еб… – Михалыч взмахнул руками, заваливаясь на спину, исчезая по пояс в снегу.
Он пытался удержаться, хватаясь за края твердого наста, но, прежде, чем я успел подскочить, провалился.
– Олег Михалыч! Северский!
Я заглядывал в черноту норы, но ничего не видел. Голос мой тонул в рыхлой снежности колодца, даже не пытаясь отразиться эхом в глубине.
Вспомнил вдруг про фонарик. Выудил его дрожащими руками из кармана, включил. Рассмотреть сумел не много – луч света едва ли проникал метров на пять-шесть, но я понял, что это не провал в одну из пустот. Нора была вырыта в толще крепкого, слежавшегося снега. На стенках ее виднелись следы острых когтей.
Вскочил, выругался еще крепче, чем тесть. Посмотрел в сторону реки. Точка пропала. Ее скрыла возвышенность, от которой мы успели отойти достаточно далеко. Оставалось только гадать, насколько животное уже близко.
Я поправил лямку автомата, крикнул в пустоту “Михалыч – береги-и-ись!” и прыгнул вниз. Несколько раз меня больно приложило о ледяные наросты, кидая в колодце от стенки к стенке. Тоннель не был прямым, он изгибался, меняя угол наклона, словно был аттракционом в старом аквапарке. За секунду до того, как мое падение прекратилось, я почувствовал, что лечу уже горизонтально.
Ударился о что-то мягкое, несколько раз перевернулся. Едва успел прийти в себя – включил фонарик. К счастью, он не разбился и еще работал. Я осмотрел автомат: в любой ситуации оружие – это главное, даже важнее спасения другого человека. Кажется, все в порядке. Несколько царапин на деревянном прикладе, ерунда.
Посветил вокруг. Даже не удивился, когда понял, что тем мягким, на что я налетел, был Северский.
– Михалыч! Эй! Ты как? – тряс его за плечо, но он не отзывался.
Перевернул на спину, стал осматривать. Видно, мужик крепко приложился головой – по виску стекала капля крови. Проверил руки, ноги… Когда коснулся левой ступни, он застонал. Приоткрыл глаза.
– Егор… Черт, башка словно чугунная… М-м… И в ушах звенит.
– А нога?
– Нога?
– Болит? Идти сможете?
Я снова пошевелил его левую ступню.
– А-а! Черт…
Он сжал зубы, зашипел от боли. Я растерянно смотрел на него, не зная, что предпринять.
– Дело дрянь, парень. Вывих, а может и перелом. Не смогу я идти. Даже если поймем, как отсюда выбраться.
Он оглянулся на тоннель, через который мы ввалились.
– Глупость ты сделал. Зря за мной прыгнул. Норка-то…
– Знаю. Видел следы. Зачем только он ее прорыл?
– Может, убежище делал, а может… Ловушку, для таких дураков, как мы с тобой.
Сверху, из глубины норы, раздался шорох. Потом, подскакивая на снежных выступах, скатились вниз несколько ледяных осколков.
– Надо убираться отсюда! – я подхватил Михалыча за руку, помог встать.
Опираясь на меня, он мог ковылять на одной ноге, хоть и морщился при этом от боли. Помещение, в котором мы оказались, не было сделано животным. Скорее это был какой-то цех или машинное отделение, стены и крыша которого были частично разрушены и в этих местах кирпичную кладку заменял крепкий, слежавшийся от холода и времени снег. В одном из таких белесых выступов и виднелась дыра, ведущая наверх. О том, чтобы попытаться выбраться через нее обратно, не могло быть и речи. Даже для здорового человека это сложно и опасно, а с покалеченным Михалычем и подавно. Кроме того… Я был уверен, что если мы захотим выйти тем же манером, что и вошли, то на середине пути встретимся с тем, кто эту нору вырыл.
– Там, – Олег Михалыч показывал на дальний угол помещения, – Дверь.
Мы дошли до покрытой изморозью деревянной створки. Я толкнул ее, сначала осторожно, потом сильнее. Она поддалась даже не со скрипом, а с хрустом. Коридор… Поворот… Еще коридор. По бокам снова двери, но я не хотел проверять все возможные пути, шел дальше, волоча на себе раненого. Вперед, вперед! Не может быть, чтобы здесь не было еще одного выхода!
Я с тревогой думал о том, что случится, когда кончится заряд в фонарике. Из дверей можно попробовать наломать дров, разжечь костер. Но костер – это освещение стационарное, с ним не пойдешь искать выход. Факел? Если бы были хоть какие-то тряпки и горючка, а так… Какие из старых досок факела?
За спиной послышался хруст, скрежет. Где-то там, в машинном зале. Пока еще далеко, но если нас будут преследовать, то быстро догонят. Я постарался прибавить шагу. Михалыч не мог так быстро переставлять ноги, он терпел несколько шагов, потом заорал, нечаянно ступив на поврежденную конечность.
– Брось меня, Егорка! Уходи. Постарайся выбраться, потом выследишь тварь, убьешь. Но сейчас ты должен остаться в живых, понял?
Я затравленно оглядывался.
– Понял.
Дернул одну дверь, другую… Третья распахнулась и мы оказались в небольшой комнатенке.
– Херня, – резюмировал тесть, – Все равно найдет. Вали уже давай!
– Какое-то укрытие лучше, чем никакого. Я постараюсь отвлечь зверюгу, выманить его подальше отсюда. Может и пристрелю.
– Да ты ему в голову с пяти шагов не попадешь, а стрелять в шкуру все равно, что щекотать! Беги, выманивальщик! Беги!
Выскочил обратно в коридор, захлопнул за собой дверь, оставив Северского в холоде и темноте, с одним лишь утешением калибра 7,62. Пробежал метров пятьдесят, когда услышал за спиной глухое рычание. Обернулся, стрельнул в темноту лучом фонарика. Свет сразился с тьмой, проиграл, но успел отразиться в чьих-то зрачках – там, где я закрыл дверь.
– Здесь! Сюда! Слышишь, ты – тварь! Иди за мной!
Щелкнул предохранителем и дал очередь в глубину коридора, выбивая бетонную крошку из стен. Побежал. Я не оглядывался и не видел, но чувствовал, что тигровый медведь несется за мной, сотрясая коридор тяжелой поступью!
Развилка в большом, круглом зале. Впереди три прохода: юркнул в правый. Пробежал шагов десять и со всей дури налетел на стену. Тупик! Развернулся, бегом обратно. Может, еще успею в другой проход… В круглом зале меня что-то сбило с ног. Я успел выстрелить, но в ту же секунду автомат словно вырвался у меня из руки, отлетел, с глухим стуком ударившись о противоположную стену.
Фонарик еще работал. Он безвольно повис на шнурке, затянутом на моем запястье, перевернулся и светил в потолок. Свет отражался от бетона, рассеиваясь в помещении сумрачным сиянием. Напротив стоял зверь – огромный, оскалившийся, со вздыбившейся белой шерстью, покрытой едва заметными серыми полосами. Я никогда не видел его так близко. Раньше подобных животных вообще не было на Земле и откуда они взялись – никто не знал. Но после катастрофы на планете появилось множество радиоактивных пятен: возможно, это просто мутант.
Я осторожно достал нож. Шансов никаких, это понятно, но и безвольно ждать нападения тоже не собирался. Двинулся в обход тигрового медведя, надеясь добраться до ближайшего прохода. Он зарычал, сместился туда же. Тогда я отступил и попробовал с другой стороны. На мое удивление, зверь отошел: он будто пропускал меня, хотел, чтобы я уходил именно этим путем. Но когда я вошел в коридор, продолжая пятиться, не решаясь повернуться к нему спиной, белошкурый двинулся следом.
Это продолжалось несколько минут, пока я не оказался в зале, частично заваленном мешками. Некоторые из них были разорваны, по полу рассыпано что-то белое, похожее на порошок. Зверь проследовал за мной. Он вдруг встал на дыбы, поднявшись на задние лапы, почти упираясь головой в потолок. С жутким скрежетом провел когтями по металлической двери, которую я не сразу заметил. Теперь, приглядевшись, рассмотрел, что она вся исполосована отметинами, как бывает с дверью в комнате, в которой надолго заперли кошку или собаку. Только в этом случае животное хотело не выйти, а войти.
– Тебе надо туда?
Тигровый медведь снова опустился на все четыре, отошел в глубину коридора и там затаился. Стараясь подавить в себе страх, я подошел к металлической двери. “Да, замочек хитрый, лапой с когтями его не открыть!”. Просунул нож, ковырнул, стараясь отодвинуть маленькую защелку. Видимо, она примерзла, но мои усилия не прошли даром – упрямая железка сдвинулась на миллиметр, другой, и, наконец, звонко щелкнула, открывая доступ в неизвестное помещение.
Толкнул дверь. Услышав позади себя рев, я едва успел отскочить в сторону. Зверь пробежал мимо, с трудом вписавшись в дверной проем. Внутри загремели цепи. Я боялся посветить фонариком, но по изменившемуся утробному рычанию понял, что медведь впился во что-то зубами. Вскоре он появился снаружи, вытаскивая за собой… Большой замороженный окорок! За куском мяса волочилась оборванная цепь.
Я глянул внутрь. Морозильник! Настоящий мясной морозильник! Туши, подвешенные на крюках – их стройные ряды терялись в глубине помещения.
Теперь понятно! Я остался в живых только потому, что морозильник – его добыча. И лучше эту добычу не трогать. До лета медведю мяса хватит, а там, глядишь, разойдемся разными дорожками.
Он потащил мясо в темноту коридора, но вдруг остановился, бросил его, посмотрел на меня. Оттащил дальше, еще на несколько метров, снова обернулся.
– Хочешь, чтобы я шел за тобой?
Зверь заковылял в темноту, переставляя косолапые конечности. Мы шли друг за другом, петляя среди закоулков давно покинутого комплекса. Фонарик начал мигать. Я во все глаза смотрел по сторонам, стараясь по разным приметам запомнить дорогу, но в какой-то момент понял, что это лишнее. По всему пути нашего следования бетонный пол испещрен полосами от когтей: видимо, тигровый медведь ходил здесь, одной и той же дорогой, множество раз.
Он вывел меня к лестнице. Если быть совсем точным – это была опора линии электропередач, засыпанная по самую макушку снегом. Но там, где у нее заканчивалась лестница, в нашем новом, заснеженном мире, начиналась поверхность планеты.
Я вытащил Михалыча на себе. Наверху соорудил из досок сани, перекинул веревку через плечо и потащил. Мимо холмов промзоны, через реку, к крышам и верхним этажам большого города – домой. А потом вернулся, чтобы привезти первый мешок муки. Первый из множества, хранившихся на армейских складах.
Александр Прялухин
 | nashi5364Подписчиков: +269 |
 | аниМемыПодписчиков: +63 |
 | DarbarnirПодписчиков: +47 |
 | mr_plagu3Подписчиков: +45 |
 | эльфийка и мужик (merrivius)Подписчиков: +17 |
 | z0mbiraptorПодписчиков: +166 |
 | madaotheoryПодписчиков: +149 |
 | QuantumHeadAIПодписчиков: +133 |
 | Anime Ero DFCПодписчиков: +110 |
 | Anna RalphsПодписчиков: +73 |
Отличный комментарий!