всеобщая история 9 класс

Цена Победы им. Николая Никулина

За всем этим государственным фарсом представляю краткое содержание книги Николая Никулина " Воспоминания о войне". Всего 27 цитат из этой книги, дающих наглядное представление о том как, какими силами и средствами, какой ценой далась эта Победа.
Надо ли это повторять и стоит ли "стоять за ценой" каждый, конечно же, решит сам.

1.Глава Погостье
" Чтобы не идти в бой, ловкачи стремились устроиться на тепленькие местечки: при кухне, тыловым писарем, кладовщиком, ординарцем начальника и т. д. и т. п. Многим это удавалось. Но когда в ротах оставались единицы, тылы прочесывали железным гребнем, отдирая присосавшихся и направляя их в бой. Оставались на местах самые пронырливые. И здесь шел тоже естественный отбор. Честного заведующего продовольственным складом, например, всегда отправляли на передовую, оставляя ворюгу. Честный ведь все сполна отдаст солдатам, не утаив ничего ни для себя, ни для начальства. Но начальство любит пожрать пожирней. Ворюга же, не забывая себя, всегда ублажит вышестоящего. Как же можно лишиться столь ценного кадра? Кого же посылать на передовую? Конечно, честного! Складывалась своеобразная круговая порука — свой поддерживал своего, а если какой–нибудь идиот пытался добиться справедливости, его топили все вместе. Иными словами, явно и неприкрыто происходило то, что в мирное время завуалировано и менее заметно. На этом стояла, стоит и стоять будет земля русская."

2.Погостье
" Атаки в Погостье продолжались своим чередом. Окрестный лес напоминал старую гребенку: неровно торчали острые зубья разбитых снарядами стволов. Свежий снег успевал за день почернеть от взрывов. А мы все атаковали, и с тем же успехом. Тыловики оделись в новенькие беленькие полушубки, снятые с сибиряков из пополнения, полегших, еще не достигнув передовой, от обстрела. Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боев, подбирая оружие, которое кое–как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим. Все шло как по конвейеру.
Убитых стали собирать позже, когда стаял снег, стаскивали их в ямы и воронки, присыпая землей. Это не были похороны, это была «очистка местности от трупов». Мертвых немцев приказано было собирать в штабеля и сжигать.
Видел я здесь и другое: замерзшие тела убитых красноармейцев немцы втыкали в сугробы ногами вверх на перекрестках дорог в качестве указателей.
Весь январь и февраль дивизии топтались у железной дороги в районе Погостье — Шала. По меньшей мере три дивизии претендовали на то, что именно они взяли Погостье и перешли железнодорожное полотно. Так это и было, но все они были выбиты обратно, а потом вновь бросались в атаку. Правда, они сохранили лишь номера и командиров, а солдаты были другие, новые, из пополнений, и они шли в атаку по телам своих предшественников."

3. Погостье
" Штабеля трупов у железной дороги выглядели пока как заснеженные холмы, и были видны лишь тела, лежащие сверху. Позже, весной, когда снег стаял, открылось все, что было внизу. У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании — в гимнастерках и ботинках. Это были жертвы осенних боев 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках («клешах»). Выше — сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе–феврале сорок второго. Еще выше — политбойцы в ватниках и тряпичных шапках (такие шапки давали в блокадном Ленинграде). На них — тела в шинелях, маскхалатах, с касками на головах и без них. Здесь смешались трупы солдат многих дивизий, атаковавших железнодорожное полотно в первые месяцы 1942 года. Страшная диаграмма наших «успехов»! Но все это обнажилось лишь весной, а сейчас разглядывать поле боя было некогда. Мы спешили дальше. И все же мимолетные, страшные картины запечатлелись в сознании навсегда, а в подсознании — еще крепче: я приобрел здесь повторяющийся постоянно сон — горы трупов у железнодорожной насыпи."

4. Погостье
" Едва брезжил рассвет, толпой атаковали красноармейцы. Они повторяли атаки до восьми раз в день. Первая волна была вооружена, вторая часто безоружна, но мало кто достигал насыпи.
Главные атаки были 27 и 29 января. 27–го красноармейцы четырнадцать раз атаковали нашу позицию, но не достигли ее. К концу дня многие из нас были убиты, многие ранены, а боеприпасы исчерпаны. Мы слышали во тьме отчаянные призывы раненых красноармейцев, которые звали санитаров. Крики продолжались до утра, пока они не умирали. "

5. 311 с.д
" Однажды, в дни тяжелых зимних боев 1942 года под Погостьем, нашего майора отправили в 311–ю, чтобы согласовать планы артиллерийской поддержки пехоты, выслушать соображения и пожелания комдива по поводу организации боя. Я с винтовкой за плечами сопровождал майора. На лесной просеке мы нашли охраняемую землянку, укрытую многоярусным накатом. Снаряд такую не прошибет! Когда майор сунулся внутрь, из землянки вырвались клубы пара (был сильный мороз) и послышалась басовитая начальственная матерщина. Я заглянул в щель сквозь приоткрытую обмерзшую плащ–палатку, заменявшую дверь, и увидел при свете коптилки пьяного генерала, распаренного, в расстегнутой гимнастерке. На столе стояла бутыль с водкой, лежала всякая снедь: сало, колбасы, консервы, хлеб. Рядом высились кучки пряников, баранок, банки с медом — подарки из Татарии «доблестным и героическим советским воинам, сражающимся на фронте», полученные накануне. У стола сидела полуголая и тоже пьяная баба.
— Убирайся к… матери и закрой дверь!!! — орал генерал нашему майору.
А 311 —я тем временем гибла и гибла у железнодорожного полотна станции Погостье. Кто был этот генерал, я не знаю. За провал боев генералов тогда часто снимали, но вскоре назначали в другую дивизию, иногда с повышением. А дивизии гибли и гибли…"

6.311 с.д
" 22 июля под Синявино начали другие. Наша дивизия пока оставалась под Погостьем, и лишь один батальон из ее состава предпринял вылазку. С утра его солдаты перешли ручей Дубок и неожиданно атаковали немецкий земляной забор на болоте.5Они взорвали участок забора, просочились в глубину немецкой обороны, перебили нескольких солдат противника, зарубили саперной лопаткой офицера, успевшего уложить из пистолета несколько наших. Пройдя метров полтораста, наступавшие были остановлены огнем и залегли. Часа через три батальон был отрезан атаками с флангов. К вечеру все кончилось. Только стоны раненых доносились из–за ручья. Тем временем вся дивизия на виду у немцев подтягивалась к передовой, показывая противнику намерение возобновить атаку завтра. Помню сумерки, зловещий закат, а мы бежим через болото по гулко стучащему настилу из круглых бревен. Вокруг рвутся мины, визжат осколки и пули, клубится дым… Так мы стремились на своем участке дезориентировать противника относительно места наступления: демонстрировали, или как с солдатской хлесткостью перефразировал один начальник штаба, — «менструировали». Он имел в виду большие потери, понесенные нами."

7. 311 с.д
" По открытому месту мы подтягивались к передовой. Едва брезжила заря, Фронт просыпался. Стали бить пушки, далекий горизонт загорелся разрывами, заклубился дым. Огненные зигзаги чертили реактивные снаряды катюш. Громко икала немецкая «корова». Шум, грохот, скрежет, вой, бабаханье, уханье — адский концерт. А по дороге, в серой мгле рассвета, бредет на передовую пехота. Ряд за рядом, полк за полком. Безликие, увешанные оружием, укрытые горбатыми плащ–палатками фигуры. Медленно, но неотвратимо шагали они вперед, к собственной гибели. Поколение, уходящее в вечность. В этой картине было столько обобщающего смысла, столько апокалиптического ужаса, что мы остро ощутили непрочность бытия, безжалостную поступь истории. Мы почувствовали себя жалкими мотыльками, которым суждено сгореть без следа в адском огне войны."

8. 311 с.д
" Отделались синяками: взрывом швырнуло к нам ящик с боеприпасами, который кое–кому проехался по спинам… Снаряд выворотил из земли покойника, еще свежего. Сегодня он греется на солнышке и попахивает. Здесь в земле целые наслоения. На глубине полутора–двух метров можно найти патроны, оружие, одежду, старые валенки. Все взмешано… Впереди, на нейтральной полосе, штук сорок танков. Одни рыжие, сгоревшие. Другие еще целые, но неподвижные — их расстреливают немцы из тяжелых мортир. Перелет, недолет, опять перелет. Трах! Многотонный танк разлетается в куски. Каково танкисту! Ведь он не имеет права покинуть подбитую машину. На эту тему в танковых частях сложилась песенка, названная «гимном танкиста»:
Как–то вызывает меня особотдел:
Что же ты, мерзавец, с танком не сгорел?
А я им говорю,
В следующий раз уж обязательно сгорю."

9. 311 с.д
" Выбираюсь на площадку. Едва приподнялся — с трех сторон хлестнули пулеметы и трассирующие пули провыли разноцветными молниями над головой. Не то, что пушку притащить, человеку нельзя появляться здесь. Возвращаюсь, докладываю…
Утром приказ: пушка во что бы то ни стало должна быть на месте. Вот оно! Настало наше время! Приказ надо выполнять! Ха! Там, где даже ночью опасно идти согнувшись, столпились мы кучей и во весь рост. Нас двадцать один — так много, потому что пушку надо почти нести на руках, настолько избита и вздыблена земля… До немцев меньше ста метров, я думаю, что они различают звездочки на наших пилотках. Но почему они молчат? Десять минут назад на этом самом месте снайпер снял высунувшегося из ямки пехотинца, который еще лежит здесь, зияя окровавленной глазницей. Снайпер безусловно видит нас. Чего он ждет? Ни одного выстрела, словно немцы удивлены нашей до дикости глупой безрассудности, и с интересом смотрят, что будет дальше. Медленно тащимся вперед. Вот она, смерть! Играет как кошка с мышью! Скорей бы уж!.. Утро прохладное, солнышко светит ярко, приветливо. На голубом небе ни облачка… Проходим бывшую нейтральную полосу — в прорыв. Земля здесь вся всковыряна — ни одного живого места… Осталось совсем немного. Тихо. Неожиданно сзади — хлопок. Толчок в спину поднимает меня в воздух! Лечу и в сотую долю секунды думаю: «Конец!»… Очнулся в глубокой воронке. Кругом ни пушки, ни людей, только в воздухе клубы дыма и бумажки…"

10. Новелла 3. праздник сорокалетия
" В городе заседала чрезвычайная мобилизационная тройка: главный военком, секретарь райкома и главный из местного НКВД. Дошла очередь и до Института проходить комиссию. Вызванные представали перед тройкой голыми, чтобы сразу все становилось ясно и чтобы не тратить время. Первым вошел тщедушный преподаватель каллиграфии и перспективы Петерсон, похожий на маленькую сутулую лягушку. Он молча предъявил высокой комиссии свой стеклянный глаз, положив его на ладонь, покрытую несвежим носовым платком. Комиссия помолчала, посопела и резюмировала:
— Ну, с вами все ясно. Идите домой.
Вторым вошел некто, известный своими хворями:
— Вот, туберкулез… — сказал он, содрогаясь и кашляя.
— Ничего, послужите родине! На фронт!!! — сказала комиссия.
— Следующий!!!
Следующим был атлетического сложения цветущий молодой мужчина с профилем древнего римлянина периода упадка Империи. В руке его была толстая пачка бумаг с многочисленными печатями и подписями, которую он не замедлил передать комиссии.
— Да–а–а–а! — читала комиссия справки. — Почки разрушены, легких почти нет, сердце отказывает… Даа–а–а–а!
Даже главный из НКВД, видавший в своей жизни такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать, с сочувствием смотрел на владельца справок.
— Ну, что ж, идите, доживайте, — задумчиво протянул он…
— Вот так мы и победили в войну… — шипел мне в ухо сосед."

11.Новелла 6.
"Этот медсанбат развернули около станции Поляны, в нескольких километрах от передовой, однако ничего для приема раненых здесь не было подготовлено. Не были развернуты даже палатки, которые обычно применялись на войне. Вот как рассказала одна медицинская сестра о том, что она здесь увидела: «Изнемогая от усталости после долгого ползания по передовой, я вынесла очередного раненого с поля боя, с трудом дотащила его до медсанбата. Здесь, на открытой поляне, на носилках, или просто на земле, лежали рядами раненые. Санитары укрыли их белыми простынями. Врачей не было видно и не похоже, что кто–то занимался операциями или перевязками. Внезапно из облаков вывалился немецкий истребитель, низко, на бреющем полете пролетел над поляной, а пилот, высунувшись из кабины, методично расстреливал автоматным огнем распростертых на земле, беспомощных людей. Видно было, что автомат в его руках — советский, с диском! Потрясенная, я побежала к маленькому домику на краю поляны, где обнаружила начальника медсанбата и комиссара мертвецки пьяных. Перед ними стояло ведро с портвейном, предназначенным для раненых. В порыве возмущения я опрокинула ведро, обратилась к командиру медсанбата с гневной речью. Однако это пьяное животное ничего не в состоянии было воспринять. К вечеру пошел сильный дождь, на поляне образовались глубокие лужи, в которых захлебывались раненые… Через месяц, командир медсанбата был награжден орденом "за отличную работу и заботу о раненых" по представлению комиссара».

12. Новелла 7 взгляд с высоты
" О глобальной статистике я не могу судить. 20 или 40 миллионов, может, больше? Знаю лишь то, что видел. Моя «родная» 311–я стрелковая дивизия пропустила через себя за годы войны около 200 тысяч человек. (По словам последнего начальника по стройчасти Неретина.) Это значит 60 тысяч убитых! А дивизий таких было у нас более 400. Арифметика простая… Раненые большей частью вылечивались и опять попадали на фронт. Все начиналось для них сначала. В конце концов, два–три раза пройдя через мясорубку, погибали. Так было начисто вычеркнуто из жизни несколько поколений самых здоровых, самых активных мужчин, в первую очередь русских. А побежденные? Немцы потеряли 7 миллионов вообще, из них только часть, правда, самую большую, на Восточном фронте. Итак, соотношение убитых: 1 к 10, или даже больше — в пользу побежденных. Замечательная победа! Это соотношение всю жизнь преследует меня как кошмар. Горы трупов под Погостьем, под Синявино и везде, где приходилось воевать, встают передо мною. По официальным данным на один квадратный метр некоторых участков Невской Дубровки приходится 17 убитых. Трупы, трупы…"

13. Новелла 7 взгляд с высоты
" Полковник внимательно смотрел в стереотрубу, потирал чистой ладонью свой крепкий, загорелый затылок и громко, непрестанно, упоенно ругался матом. «Что делают, гады! Ах! Что делают, сволочи!» Что они делали, было видно и без стереотрубы. Километрах в двух перед нами, за ручейком, виднелся большой холм, на котором когда–то была деревня. Немцы превратили ее в узел сопротивления. Закопали дома в землю, поставили бетонные колпаки, выкопали целый лабиринт траншей и опутали их километрами колючей проволоки. Уже третий день пехота штурмовала деревню. Сперва пошла одна дивизия — 6 тысяч человек. Через два часа осталось из них 2 тысячи. На другой день оставшиеся в живых и новая дивизия повторили атаку с тем же успехом. Сегодня ввели в бой третью дивизию, и пехота опять залегла. Густая россыпь трупов была хорошо видна нам на склоне холма. «Что делают, б..!» — твердил полковник, а на холме бушевал огонь. Огромные языки пламени, клубы дыма, лес разрывов покрывали немецкие позиции. Били наша артиллерия, катюши, минометы, но немецкие пулеметы оставались целы и косили наступавшие полки. «Что делают, гады! Надо же обойти с флангов! Надо же не лезть на пулеметы, зачем гробить людей!» — все стонал полковник. Но «гады» имели твердый приказ и выполняли его. Знакомая картина! "

14. Новелла 14
" У нас все пошло стихийно, по–славянски. Бей, ребята, жги, глуши! Порти ихних баб! Да еще перед наступлением обильно снабдили войска водкой. И пошло, и пошло! Пострадали, как всегда, невинные. Бонзы, как всегда, удрали… Без разбору жгли дома, убивали каких–то случайных старух, бесцельно расстреливали стада коров. Очень популярна была выдуманная кем–то шутка: «Сидит Иван около горящего дома. "Что ты делаешь?" — спрашивают его. "Да вот, портяночки надо было просушить, костерок развел"»… Трупы, трупы, трупы. Немцы, конечно, подонки, но зачем же уподобляться им? Армия унизила себя. Нация унизила себя. Это было самое страшное на войне. Трупы, трупы… На вокзал города Алленштайн, который доблестная конница генерала Осликовского захватила неожиданно для противника, прибыло несколько эшелонов с немецкими беженцами. Они думали, что едут в свой тыл, а попали… Я видел результаты приема, который им оказали. Перроны вокзала были покрыты кучами распотрошенных чемоданов, узлов, баулов. Повсюду одежонка, детские вещи, распоротые подушки. Все это в лужах крови…"

15. Новелла 16
"Окруженная 2–я ударная армия погибала. Люди падали под осколками и пулями, как мухи, мерли от голода. Мертвецами гатили болото, делали из них укрытия, отдыхали, сидя на мертвых телах.
Когда удавалось пробить проход из окружения к своим, вывозили раненых по узкоколейке, а так как шпал не хватало, нередко клали под рельсы мерзлых покойников. Лежит иван, в затылок ему вбит костыль, сверху рельса, а по рельсе, подпрыгивая, бежит вагонетка, толкаемая полудохлыми окруженцами… "
" Он поведал нам свою хрустальную мечту тех времен: обладать графиней или княгиней. Раньше эта мечта не осуществилась, но, как мне рассказывали, Забиякин нашел свое в Восточной Пруссии. Однажды мимо нашей части по дороге проходила старуха–беженка. Солдаты сообщили подвыпившему Забиякину: «Смотри скорей! Вон пошла немецкая графиня!» Забиякин принял это всерьез, догнал старуху, имел ее на обочине дороги, осуществив, тем самым, цель своей жизни и утвердившись в этом мире."

16. Новелла 16
" На одной станции наши захватили дом, в бетонированном подвале которого стояла цистерна со спиртом. Добираться до люка сверху было лень, дали очередь из автомата, и спирт струйками потек на пол. Я пришел в подвал, когда на бетонном полу была лужа по колено, воздух, заполненный парами спирта, пьянил. Кое–где в жидкости виднелись ватные штаны и ушанки захлебнувшихся любителей выпить. Посередине с котелком в руках ходил обалделый Зимин, натыкался на стены и не находил выхода. Еще немного, и он захлебнулся бы, упав в лужу. Я успел вытащить его на воздух, сам балдея и задыхаясь. Дело было серьезное. Достаточно одной искры, чтобы все взлетело к черту, а жаждущих с котелками приходило все больше и больше. Словно какой–то беспроволочный телеграф или телепатический импульс оповестил всех о наличии спиртного. Славяне, как мухи на мясо, слетались со всех сторон. Пришлось с автоматами в руках оборонять опасное место, пока начальство не поставило оцепление вокруг рокового дома"

17. Новелла 18
" Наши разведчики, находившиеся на наблюдательном пункте, воспользовались затишьем и предались веселым развлечениям. Они заперли хозяина и хозяйку в чулан, а затем начали всем взводом, по очереди, портить малолетних хозяйских дочек. Петька, зная, что я не выношу даже рассказов о таких делах, транслировал мне по телефону вопли и стоны бедных девчушек, а также подробно рассказывал о происходящем. Сочные его комментарии напоминали футбольный репортаж. Он знал, что я не имею права бросить трубку, что я не пойду к начальству, так как начальство спит, да и не удивишь его подобными происшествиями — дело ведь обычное! Так он измывался надо мною довольно долго, теша свою подлую душонку. Позже он ожидал от меня ругани или драки, но я смолчал, и молчание мое обозлило Петьку до крайности."

18. Новелла 20
" Вдруг в непрерывности ритма дорожного движения обнаружились перебои, шоссе расчистилось, машины застыли на обочинах, и мы увидели нечто новое — кавалькаду грузовиков с охраной, вооруженных мотоциклистов и джип, в котором восседал маршал Жуков. Это он силой своей несокрушимой воли посылал вперед, на Берлин, все то, что двигалось по шоссе, все то, что аккумулировала страна, вступившая в смертельную схватку с Германией. Для него расчистили шоссе, и никто не должен был мешать его движению к немецкой столице.
Но что это? По шоссе стремительно движется грузовик со снарядами, обгоняет начальственную кавалькаду. У руля сидит иван, ему приказали скорей, скорей доставить боеприпасы на передовую. Батарея без снарядов, ребята гибнут, и он выполняет свой долг, не обращая внимания на регулировщиков. Джип маршала останавливается, маршал выскакивает на асфальт и бросает:
— …твою мать! Догнать! Остановить! Привести сюда!
Через минуту дрожащий иван предстает перед грозным маршалом.
— Ваши водительские права!
Маршал берет документ, рвет его в клочья и рявкает охране:
— Избить, обоссать и бросить в канаву!
Свита отводит ивана в сторону, тихонько шепчет ему:
— Давай, иди быстрей отсюда, да не попадайся больше!
Мы, онемевшие, стоим на обочине. Маршал уже давно отъехал в Берлин, а грохочущий поток возобновил свое движение."

19. Берлин. Конец войны.
" Мы начали наступление на Берлин со знаменитого Кюстринского плацдарма на Одере. Артподготовка была невиданная, грандиозной разрушительной силы, затопившая морем огня и осколков немецкие позиции. Такой мощи наша армия еще никогда не сосредотачивала в одном сражении и не обрушивала на головы немцев. И все–таки они сопротивлялись. После прорыва я видел на одной высотке несколько сотен сгоревших наших танков. Оказывается, немецкое командование посадило в ямки на склонах высоты полк фольксштурма — стариков и мальчишек с фауст–патронами. Это воинство погибло, но уничтожило уйму танков, задержав наше наступление. Кровушка наша по–прежнему лилась рекою. Инерция, взятая в 1941 году на станции Погостье и подобных ей, не уменьшалась, а увеличивалась, хоть и воевать научились, и оружия стало вдоволь. Просто привыкли не считаться с потерями. Только трупы теперь не скапливались в одном месте, а равномерно распределялись по Германии по мере нашего быстрого продвижения вперед. К тому же их тотчас хоронили. За четыре года войны наладили многое, в том числе и похоронную службу… Конечно, война — это состязание, в котором участники соревнуются, кто кого скорей перебьет. В конце концов, мы перебили немцев, но своих, при этом, увы, умудрились перебить в несколько раз больше. Такова наша великая победа!"

20. Берлин. Конец войны.
" В эти дни здесь, в Берлине, я совершил поступок, которым горжусь до сих пор, но удивляюсь собственному авантюризму… Дождливым вечером меня куда–то послали. Я укрылся от дождя прорезиненной и блестящей трофейной офицерской накидкой. Она закрывала голову капюшоном, а все тело — до пят; солдат выглядел в ней как генерал. Прихватив автомат, я отправился в путь. Около соседнего дома меня остановили отчаянные женские вопли: какой–то старший лейтенант, судя по цвету погон — интендант, тащил молодую смазливую немку в подъезд. Он стянул с нее кофточку, разорвал белье. Я немедленно подбежал поближе, лязгнул затвором автомата и громко рявкнул командирским голосом (откуда что взялось): «Смир–р–р–на!!! — и представился. — Командир подразделения СМЕРШ, номер 12–13, майор Потапов!!! Приказываю, немедленно явитесь в штаб и доложите начальству о вашем безобразном поведении!.. Я проверю!.. Кр–р–р–угом!.. Марш!.. Бегом!..
О, это роковое слово СМЕРШ. Оно действовало безотказно. Мы все замирали от страха, услышав его.
Интендант сбежал, обдав меня отвратительной вонью винного перегара…
Немка стояла и смотрела на меня глазами маленькой мышки, которую готовилась сожрать кобра, и дрожала… Я понял: она покорно ждет, что я завершу начатое старшим лейтенантом. Я помог ей надеть кофту и сказал:
— Идите домой и постарайтесь поменьше выходить на улицу. И после паузы простонал:
— Извинение (Entschuldigung)… Немка ушла."

21. Берлин. Конец войны
" Многие расписывались на Рейхстаге или считали своим долгом обоссать его стены. Вокруг Рейхстага было море разливанное. И соответствующая вонь. Автографы были разные: «Мы отомстили!», «Мы пришли из Сталинграда!», «Здесь был Иванов!» и так далее. Лучший автограф, который я видел, находился, если мне не изменяет память, на цоколе статуи Великого курфюрста. Здесь имелась бронзовая доска с родословной и перечнем великих людей Германии: Гёте, Шиллер, Мольтке, Шлиффен и другие. Она была жирно перечеркнута мелом, а ниже стояло следующее: «Е…л я вас всех! Сидоров». Все, от генерала до солдата, умилялись, но мел был позже стерт, и бесценный автограф не сохранился для истории.
У Бранденбургских ворот возникла огромная барахолка, на которой шла любая валюта и можно было купить все: костюм, пистолет, жратву, женщину, автомашину. Я видел, как американский полковник прямо из джипа торговал часами, развесив их на растопыренных пальцах… Контакты с союзниками были слабые. Мешал языковой барьер, чопорная сдержанность англичан, свысока смотревших на нас. Американцы были проще, особенно негры, симпатизировавшие нам. Однажды, сидя на придорожном холме и греясь на солнышке, я издали наблюдал забавную сцену. Пьяный иван остановил немца–велосипедиста, дал ему по уху, отобрал велосипед и, вихляя, покатил по шоссе. Немец пожаловался проезжавшим англичанам, и те, вежливо поговорив с Иваном, вернули немцу его имущество. Иван не сопротивлялся, так как англичан было человек пять."

22. Ветераны
" Наблюдая ветеранов своей части, а также и всех других, с кем приходилось сталкиваться, я обнаружил, что большинство из них чрезвычайно консервативны. Тому несколько причин. Во–первых, живы остались, в основном, тыловики и офицеры, не те, кого посылали в атаку, а те, кто посылал. И политработники. Последние — сталинисты по сути и по воспитанию. Они воспринять войну объективно просто не в состоянии. Тупость, усиленная склерозом, стала непробиваемой. Те же, кто о чем–то думают и переживают происшедшее (и таких немало), навсегда травмированы страхом, не болтают лишнего и помалкивают. Я и в себе обнаруживаю тот же неистребимый страх. В голове моей работает автоматический ограничитель, не позволяющий выходить за определенные рамки. И строки эти пишутся с привычным тайным страхом: будет мне за них худо!"

23. Ветераны
" Когда же в 1946 году пришлось ехать в Мурманск, я увидел из окна вагона знакомый мостик через реку Назию, откуда начиналась наша траншея. Прямо из поезда видны были сотни подбитых танков, воронки и траншеи: тортоловские холмы примыкают к железнодорожной насыпи. Лет пять после войны тут совсем не росла трава. Чахлые кусты погибали, едва поднявшись над отравленной взрывами землею. Тогда все еще лежало на месте: мины, снаряды, подбитые орудия, трупы, пулеметы, автоматы. Метрах в ста от железнодорожного полотна застыли столкнувшиеся в лоб два танка: наш и немецкий. Около них — трупы, наши и немецкие, ручки от взорвавшихся гранат и целые гранаты. Винтовки, кучи гильз. Одним словом, следы ожесточенного боя. Далее я видел несколько десятков ржавых танков — в окружении тысяч трупов, очевидно, танковая бригада. Оглядевшись на местности, я понял, что немцы запустили в мешок наступающих, а потом расстреляли их с окрестных холмов. Не надо было быть профессиональным военным, чтобы понять идиотскую бессмысленность нашей атаки. Позже я разговаривал со случайным попутчиком в поезде, подполковником из саперной части, которая в течение десяти или двенадцати лет занималась разминированием этих мест. Он с болью рассказывал о многочисленных следах подобных сражений. Воевали глупо, расточительно, бездарно, непрофессионально. Позволяли немцам убивать и убивать себя без конца."

24. Ветераны
" Штольни в берегах реки, где сперва немцы, а потом мы прятались от пуль и осколков, обвалились. От дома отдыха, который штурмовали более месяца, уложив тут несколько дивизий, нет и следа. Каменный мост через речку взорван. Только ямы, траншеи, гигантские воронки да кости, кости, кости, кости повсюду. Вот поляна, покрытая вереском. В яме — скелет. Между ребер его растет красавец, красноголовый гриб. Большой, ядреный — место ведь удобренное!
И опять, когда посмотришь на бывшие линии немецкой обороны, на их опорные пункты на холмах, возникает мысль о глупой, бездарной организации наших атак. В лоб на пулеметы! Артподготовка в значительной мере по пустому месту, тупой шаблон в наступлении. Результат — продвижение на сто, двести, триста метров ценой гибели дивизий и сотен танков. А далее все сначала: еще более укрепленная немецкая позиция, занятая свежими войсками, и опять горы трупов. При этом, как кажется, немцы лучше, чем наше начальство, представляли ход и результат операции. Вот так и воевали здесь с 1941 по 1944 годы. Никаких особо мощных укреплений на немецких позициях я не обнаружил. Все было сделано из земли и дерева, почти не было бетона. Но немцы так хорошо все продумали и рассчитали, что наши грандиозные усилия обращались в прах, в трупы. Правда, лучшие немецкие кадровые дивизии в конце концов погибли здесь, но какой ценой!"

25. Ветераны
" «Никто не забыт, ничто не забыто!» — эта трескучая фраза выглядит издевательством. Самодеятельные поиски пионеров и отдельных энтузиастов — капля в море. А официальные памятники и мемориалы созданы совсем не для памяти погибших, а для увековечивания наших лозунгов: «Мы самые лучшие!», «Мы непобедимы!», «Да здравствует коммунизм!». Каменные, а чаще бетонные флаги, фанфары, стандартные матери–родины, застывшие в картинной скорби, в которую не веришь, — холодные, жестокие, бездушные, чуждые истинной скорби изваяния.
Скажем точнее. Существующие мемориалы не памятники погибшим, а овеществленная в бетоне концепция непобедимости нашего строя. Наша победа в войне превращена в политический капитал, долженствующий укреплять и оправдывать существующее в стране положение вещей. Жертвы противоречат официальной трактовке победы. Война должна изображаться в мажорных тонах. Урра! Победа! А потери — это несущественно! Победителей не судят.
Я понимаю французов, которые в Вердене сохранили участок фронта Первой мировой войны в том виде, как он выглядел в 1916 году. Траншеи, воронки, колючая проволока и все остальное. Мы же в Сталинграде, например, сравняли все бульдозером и поставили громадную бабу с ножом в руке на Мамаевом кургане — «символ Победы» (?!). А на местах, где гибли солдаты, возникли могилы каких–то политработников, не имеющих отношения к событиям войны."

26. Другая сторона
" Истоки презрения господина X. к русским — в событиях военных лет. Он довольно откровенно говорит обо всем.
— Что за странный народ? Мы наложили под Синявино вал из трупов высотою около двух метров, а они все лезут и лезут под пули, карабкаясь через мертвецов, а мы все бьем и бьем, а они все лезут и лезут… А какие грязные были пленные! Сопливые мальчишки плачут, а хлеб у них в мешках отвратительный, есть невозможно!
— Господин X., — говорю я, вспоминая наши ожесточенные артподготовки 1943 года, когда часа за два мы обрушивали на немцев многие сотни тысяч снарядов, — неужели у вас не было потерь от нашего огня?
— Да, да, — отвечает он, — барабанный огонь (Trommel Feuer), это ужасно, головы поднять нельзя! Наши дивизии теряли шестьдесят процентов своего состава, — уверенно говорит он, статистика твердо ему известна, — но оставшиеся сорок процентов отбивали все русские атаки, обороняясь в разрушенных траншеях и убивая огромное количество наступающих… А что делали ваши в Курляндии? — продолжает он. — Однажды массы русских войск пошли в атаку. Но их встретили дружным огнем пулеметов и противотанковых орудий. Оставшиеся в живых стали откатываться назад. Но тут из русских траншей ударили десятки пулеметов и противотанковые пушки. Мы видели, как метались, погибая, на нейтральной полосе толпы ваших обезумевших от ужаса солдат!
И на лице господина Эрвина X. я вижу отвращение, смешанное с удивлением, — чувства, не ослабевшие за много лет, прошедших со дня этих памятных событий."

27. Другая сторона
" Один, без ног, ампутированных почти до пояса, заезжает колесом своей удобной тележки–кресла в газон и зовет меня.
— Перевезти, что ли, через улицу?
— Нет, только назад, данке.
Выезжает из газона, нажимает кнопку, и его тележка мчится вдоль по тротуару, обгоняя расступающихся прохожих. Все портативно, все надежно, все электрифицировано. А я вспоминаю Ваську из 6–й бригады морской пехоты. Бригада вся полегла в сорок первом, а Васька уцелел, но потерял обе ноги. Он соорудил ящик на четырех подшипниках и занимался сбором милостыни, подставив для этого морскую фуражку. Сердобольные прохожие быстро наполняли ее рублями и трешками. Тогда Васька напивался и с грохотом, гиканьем и свистом врезался в толпу, поворачиваясь на ходу то спиной, то боком вперед. Происходило это в пятидесятые годы на углу Невского проспекта и улицы Желябова, у аптеки. Тоскливо было мне и стыдно. Зашедши в аптеку, я услышал, как провизорша, красивая и молодая, вызывает милицию, чтобы та убрала смутьяна. Неужели ей не дано понять, что Васька положил свою молодую жизнь за нее, что она не сгорела в гетто только потому, что Васька не пожалел своих ног, а те, кто был с ним, своих голов? Потом Васька исчез…
В те годы добрая Родина–мать собрала своих сыновей — героев–инвалидов, отдавших свое здоровье во имя Победы и отправила их в резервации на дальние острова, чтобы не нарушали красоты столиц. Все они тихо умерли там."

Образование в РИ и СССР - расставляем точки

Нет, наверное, более мифологизированной темы, чем состояние образования в Российской империи перед революцией. Даже, вроде бы, вполне мыслящие и политически не ангажированные люди зачастую воспроизводят, в данном вопросе, просто набор замшелых штампов большевицкой пропаганды про "темную отсталую Россию", которую к свету образования вытащила, конечно же, коммунистическая партия. Больше некому ж...

При этом в качестве источника, как правило, теребят несчастную перепись 1897 года, с ее официальными данными о 30 % грамотных среди жителей России старше 9 лет. Забывая при этом простой факт - с 1897 по 1917 прошло 20 лет. И лет очень активного развития во всех сферах страны, в том числе - и в образовательной.

Ладно, начнем, помолясь. По переписи 1897 года в стране имелось примерно 11,4 миллиона детей в возрасте 8 - 11 лет. Из них грамотных - только 2,6 миллиона, или 23%. Таков, очевидно, и процент учащихся в начальных школах на этот год. Всего в стране тогда было примерно 30 тысяч начальных школ.

В 1910 году, из 14 миллионов детей 8-11 лет в начальных школах РИ учатся 6,2 миллиона человек, или 44%.

К 1 января 1915 года в стране из 15,2 миллиона детей 8-11 лет - 7,8 миллиона учащихся во всех видах школ (МНП, церковно-приходских и т.д.), т.е. больше 50%. Фактически, за 18 лет с 1897 по 1914 гг, количество учащихся в начальных школах увеличилось ВТРОЕ. Число начальных школ превысило 80 тысяч. То есть в среднем, каждый год по стране строилось по 3 тысячи новых начальных школ.

На 1 января 1915 года в Московской губернии обучалось в школах 85% детей 8-11- летнего возраста. Столько же и в Петроградской. В Тульской - 78%, в Калужской - 75%, в той же самой Тверской - 72%. Чтоб никто не начал верещать, сразу перечислю десяток самых отстающих в этом плане губерний - Сахалинская, Эриванская, Закаспийская, Семиреченская, Якутская, Сырдарьинская, Закатальский округ, Дагестанская, Самаркандская, Ферганская (от 13,5% до 1,9%).

В целом по РИ (без Финляндии) из 93 губерний Империи в 48 процент учащихся детей 8-11 лет составлял от 50 и выше, а остальные - это, в основном, Сибирь, Средняя Азия, Дальний Восток, Закавказье. Источник - "Начальные училища Министерства народного просвещения в 1914 году", В сети есть.

Что из всего этого следует? А то, что именно при царе был заложен фундамент пресловутого "всеобщего образования". Такими темпами (+1,6 миллиона учащихся за четыре года в 1911 - 14 гг) всеобщее начальное обучение детей в стране было бы достигнуто к началу 30-х годов.

Для сравнения - по переписи 1939 года в СССР из более чем 16 миллионов детей 8-11 летнего возраста неграмотными были больше полутора миллионов - десятая часть. То есть даже к КОНЦУ 30-х обеспечить всеобщее начальное образование большевики так и не смогли.

Работа царского Минпросвещения велась по плану с четко осознаваемой целью - обеспечить всеобщее начальное образование в стране, причем уже в самом обозримом будущем.

"Въ послѣднія 8 лѣтъ дѣятельность Министерства Народнаго Просвѣщѳнія и земскихъ и городскихъ учрежденій въ области начальнаго образованія была направлена на осуществленіе всеобщаго обученія для дѣтей въ возрастѣ 8— 11 лѣтъ.

Для планомѣрнаго осуществления поставленной задачи земскія и городскія управленія, главнымъ образомъ въ періодъ 1908 — 1910 гг., составили сѣти школъ, разсчитанныя на то, чтобы всѣ дѣти указанныхъ выше возрастовъ даннаго уѣзда или города имѣли возможность посѣщать школу, которая должна находиться отъ ихъ мѣстожитѳльства въ разстояніи не свыше 3-хъ верстъ.

Выполненіе такихъ школьныхъ сѣтей большинство земскихъ управлений предполагало произвести въ течѳніе 10 лѣтъ. Во многихъ уѣздахъ они уже осуществляются отъ 5 до 8 лѣтъ...", - сообщает уже цитировавшийся сборник "Начальные училища Министерства народного просвещения в 1914 году".

Именно благодаря произошедшим при Николае II изменениям, кстати, тот самый пресловутый процент неграмотных среди призывников упал с 78% в 1875г., до 28% в 1912 г. См. сборник "Россия 1913 г."

Кстати говоря, фактор, про который многие забывают - армия. В 1902 году в пехоте царской армии были введены обязательные занятия "словесностью" с рядовыми. Ибо неграмотный не справился бы с тогдашним оружием - он, банально, прицел правильно на винтовке выставить бы не смог. Поэтому, по сути, царская армия сама по себе была громадной школой грамотности для крестьянских парней, "выпускавшей" каждый год по 300 и более тысяч человек.

А что же насчет пресловутой большевицкой "ликвидации безграмотности"?

Снова обращаемся к переписи 1939 года - она, поистине, кладезь бесценных знаний, которым почему-то почти никто не пользуется (зато в перепись 1897 впились как упыри). Из нее, мы, например, можем узнать, что в возрастной категории от 7 до 59 лет из 86 миллионов сельчан в 1939 году в СССР было неграмотно 17,6 миллионов человек, или 20,5%.

В том числе из 29 миллионов 948 тысяч сельских жительниц СССР в возрасте 17 - 59 лет неграмотных было 10 миллионов 656 тысяч, или 35%.

В возрастной категории от 7 до 59 лет из 45,5 миллионов горожан в СССР было неграмотно 4,3 миллиона человек, или 9,5%. Заметьте - стариков во всех случаях исключаем. Если считать и их, цифры выйдут еще более грустными.

Кроме того, стоит помнить, что между 1914 и 1939 годами прошло добрых четверть века. За этот срок неграмотные дореволюционные старшие поколения попросту вымерли (чему во многом способствовали спровоцированные большевиками гражданская война и голодоморы 1921 и 1932-33 годов). В расцвете жизненной силы в это время находились люди как раз поколений 1900 - 1906 годов рождения, обученные грамоте именно в царских начальных школах.

Вот такая вот "ликвидация безграмотности" по-большевицки. О качестве же этого "просвещения" поговорить стоит отдельно. И мы это обязательно сделаем.

На реакторе я сижу очень давно. Но вот создать аккаунт и выйти из ридонли меня сподвигли интересные истории Хермоуса Моры. Будучи таким же бюджетником, как и он, я хочу поделиться историями из жизни простого учителя. Надеюсь, мои удивительные истории вылезут из чистилища реактора.

--

Недавно я перечитывал школьные бугурт-треды и наткнулся на следующую классику:СЫЧ ПЫЖИТСЯ И ПЕРЕСКАЗЫВАЕТ ВЕСЬ УЧЕБНИК@ЛАДНО СЛАВИК, 3-@ЕРОХА ВЫХОДИТ К ДОСКЕ И ЗВОНКО ПЕРДИТ@МОЛОДЕЦ ВАНЕЧКА НА 5 НАРАБОТАЛМногие, наверное, замечали, что учитель, по их мнению, несправедливо ставил оценки: одни стараются, работают на уроке и получают четвертку, а какой-нибудь Васян раз в неделю придет на урок, напишет какую-нибудь херь, и ему тройку ставят. При этом Васяна на второй год не оставляют.Ученикам об этом не говорят, а родители не спешат этим делиться, но в школе примерно 1/5 детей учатся по индивидуальной программе, которая связана с тремя буквами ЗПР или чаще ОВЗ. Что же это такое?

--

Существует такое понятие, как коррекционная педагогика. Раньше все дети с какими-либо нарушениями получали вид – их еще учителя между собой называют "видовые дети". Видов было всего 8:

--

1-2 Глухие или с частичной потерей слуха

3-4 Слепые и с частичной потерей слуха

5 Задержка развития речи

6 С физиологическими и неврологическими нарушениями, например, ДЦП

7 Задержка психического развития

8 Лица с нарушением интеллекта (умственно отсталые).

--

Сейчас само понятие вида отменено, и все эти дети называются детьми с ОВЗ (ограниченные возможности здоровья), и учатся они по индивидуальной программе. Как понимаете, красивые слова поменялись, а суть осталась та же.

--

Наше законодательство так устроено, что любой ребенок имеет право обучение в школе, и школа ОБЯЗАНА его принять и предоставить условия для образования. Вы, конечно, скажете, что есть же спецшколы для слепых, глухих и прочих детей. Да, они есть. Но они малочисленны, в них всегда нет мест. При этом всегда есть не менее больные родители, которые упрутся рогом и будут требовать, чтобы их ребенок учился в обычной школе. И, как я уже сказал, школа ОБЯЗАНА предоставить условия. Например, в одной из школ был случай, когда родители слепоглухонемого ребенка с параличом требовали образования для него. Я удивился, но и для таких детей есть своя программа.

--

Но вернемся к детям 7 вида. Их чаще всего можно встретить в школе, и они есть в каждом классе. Это дети с задержкой психического развития. На самом деле вы никогда сами не узнаете, есть ли у ребенка ЗПР или нет. Он ведет себя как нормальный ребенок: также общается, играет, хулиганит. Просто ему не дается учеба. Вот есть же сычи, которые не могут подтянутся 15 раз, сколько бы ты ему двоек не ставил, так и тут. Сколько бы ты ему не объяснял, он не решит сложную задачу, не расставит правильно запятые, не запомнит закон Ома. Но ЗПР не означает умственную отсталость! И обычно к 18 годам уровень интеллектуального развития выравнивается с физическим возрастом организма. Причем ребята с ЗПР могут быть как прилежными лапочками-учениками, у которых просто не получается (откровенно говоря, полная несусветная херня в тетради), а могут быть классическими распиздяями-хулиганами. При этом у них, как в классической РПГ, если не хватает очков в интеллекте, то природа распределит их в другое русло, обычно, это спорт. Но среди детей с ЗПР куча талантов. Например, я знаю школьника с умственной отсталостью, который вырезает по дереву, как боженька.

--

Теперь вернемся к нашей притче с двача. В какой-то момент государство произнесло такие красивые слова, как "права ребенка", "социализация" и "инклюзия", и начало закрывать коррекционные школы (не все). И вот дети седьмого и восьмого и даже иногда шестого вида с ДЦП стали заселяться в классы к обычным детям. У каждого такого ребенка есть своя индивидуальная программа, рассчитанная на его способности. При этом двойку такому ребенку ставить нельзя. Вот и получается, что здоровый Сыч получает свою заслуженную тройку, а Ероха со справкой четверку за то, что весь день сидел тихо и аккуратно переписал параграф в листочек.

--

В идеале у каждого такого ученика должен быть тютор, который сидит с ним в классе и помогает ему. Но где вы найдете 100 тюторов на одну школу? И всю ответственность повесили на бедного учителя. Представьте себе, вы должны дать материал 25 не самым умным детям, которым пофиг на учебу, и еще разработать индивидуальный подход к каждому из пяти ОВЗшников. Обычно учителя дают им индивидуальные задания, карточки или какую-нибудь простенькую фигню, чтобы занять. Но чаще просто не обращают внимание, потому что знаю, что все равно экзамены он сдавать не будет, получит свой аттестат с тройками и свалит из школы, уступив место другим ОВЗшникам.

--

А еще нередко учителю навешивают индивидуальное обучение какого-нибудь ребенка с нарушениями интеллекта. Чтобы вы понимали, советская Марь-и-Ванна учит вас именно математике, чтобы вы сдали экзамен. Педагог-коррекционщик или дефектолог занимается компенсацией нарушений развития организма. С таки же успехом физиотерапевта-реабилитолога можно назначить тренером олимпийского чемпиона. Как вы понимаете часто Марь-и-Ванн и заставляют занимать тем, в чём у них нет даже спецобразования. Курсы для учителей "Как работать с детьми ОВЗ" - полная херня.

--

Кстати, такие дети сдают не 4 экзамена, а 2. При этом им даются облегченные версии (на самом деле почему-то нет). В общем, в маленьких школах за них пишут экзамен учителя. В тяжелых случаях ребенок сдает два экзамена: труды и физру в школе и отправляются на все четыре стороны. В самом тяжелом случае могут вообще ничего не сдавать. Вот и получается, что под предлогом соблюдения прав ребенка и социализации государство просто спихнуло решение проблемы детей с ОВЗ на обычные школы и обычных учителей, сказав: "Вы там как-нибудь сами условия создайте".

--

С удовольствием отвечу на ваши вопросы, а также жду предложения для новых тем.

11 впечатляющих случаев массовой истерии и последствий, к которым она привела

Люди сходят с ума по разным причинам

Массовая истерия может возникнуть практически в любом месте, при условии, что в этом месте есть группа людей, способных поддаться коллективной галлюцинации. Со стороны такая ситуация кажется смешной, но представьте, что вы сами оказались посреди неконтролируемой толпы — уже не так смешно. Массовая истерия во многом похожа на стихийное бедствие — разрушительное и оставляющее после себя множество бед.

1. Мяукающие и кусающиеся монахини

В средние века таинственный случай массовой истерии произошёл в закрытом монастыре во Франции. Инцидент начался с одной монахини — она вдруг стала мяукать, как кошка. Вскоре все остальные начали делать то же самое, и весь монастырь несколько часов мяукал до конца дня.

Кошачий концерт напугал и привёл в ярость окрестных жителей. Мяукать монахини прекратили только тогда, когда посланные в монастырь солдаты пригрозили побить их кнутами и палками.

Аналогичная истерия охватила монастырь в Германии — монахиня начала кусать своих сестёр. В итоге кусаться стали и другие монахини: эпидемия охватила несколько монастырей, как мужских, так и женских, и дошла до Рима.

Странное поведение монахинь может быть связано с тем, что в те времена люди истово верили в сверхъестественное. А монахини, вынужденные жить в изоляции и волей-неволей пытавшиеся соответствовать религиозным ожиданием простого люда, были наиболее восприимчивы к истерии.

2. Великий Страх

В начале Великой Французской революции всеобщая паника охватила крестьян: до них дошли слухи, что аристократы якобы собираются разрешить своим наёмникам (которые для крестьян ничем от разбойников не отличались) грабить дома и поля. Паранойей, казалось, пах сам воздух — за разбойников принимали бродяг-попрошаек и даже стада животных.

Чтобы защитить себя, жители создали ополчение, от чего всё стало только хуже: одни крестьяне принимали за разбойников других, из соседних деревень, хотя те просто патрулировали окрестности. Некоторые ополченцы подлили масла в огонь, нападая и сжигая дворянские дома и предприятия.

Крестьяне успокоились только тогда, когда стало совершенно ясно, что никакого заговора аристократов не было и нет. Но зато этот эпизод заставил правящий класс так бояться простых крестьян, что они провели ряд реформ, чтобы их успокоить. По сути, Великий Страх стал началом конца старого социального строя сначала во Франции, а потом и во всём мире.

3. Индийский маньяк, 2002 год

Всего через год после печально известного Человека-Макаки из Дели в центре внимания индийского общества появилось другое странное существо — так называемый «Царапатель» якобы появился в северном индийском штате Уттар-Прадеш.

Говорили, что он оставляет на лицах и конечностях своих жертв ожоги и царапины. Также он якобы убил пятерых человек, что подвигло жителей устроить протесты против того, что они считали отсутствием защиты со стороны полиции. Волнения распространились так широко, что национальному правительству пришлось вмешаться и направить агентов для расследования этого дела.

О происхождении «Царапателя» выдвигалось много странных теорий. Одну из них придумал полицейский: он утверждал, что «Царапатель» был инсектоидным дроном, направленным в Индию пакистанскими боевиками для шпионажа.

Тем не менее, учёные, взявшиеся за изучение случая, выяснили, что страшный «Царапатель» был всего-навсего шаровой молнией — природным явлением, часто возникающим во время длительных периодов засухи и способным загореться при контакте с человеческой кожей.

4. Охотники за головами

В некоторых отдалённых областях Индонезии и Малайзии бытовала вера в то, что можно использовать человеческие головы в качестве строительного материала. По этой причине правительства стран якобы дали лицензии так называемым охотникам за головами, чтобы те пошли и нашли головы, которые затем будут заложены в фундамент домов или опоры моста.

Местные жители были в панике, и она достигала апогея, когда неподалёку строилось новое сооружение. Первый премьер-министр Индонезии Сотан Съяхрир рассказывал, что в 1937-м году эти беспочвенные слухи парализовали жизнь в деревеньке Банда: улицы были пусты, так как люди прятались в своих домах уже в семь вечера. Паранойю усугубляли странные истории — некоторые люди якобы даже видели охотников за головами, но сумели убежать.

Также паника возникла в 1979-м году на острове Борнео: жители деревни чуть с ума не сошли из-за слуха, что правительство похищает людей, чтобы укрепить их костями близлежащий мост. В местечке был введён комендантский час, школы закрылись, и местные жители сформировали патрули.

По словам экспертов, проводивших потом анализ этих случаев, «охотники за головами» представляют собой «всплывающие слухи» — те, которые время от времени появляются, отражая тем самым непростую идеологическую связь между коренными туземными племенами и правительством.

5. Эпидемия судорог в Луизиане, 1939 год

Весной 1939-го года в одной луизианской школе произошёл случай массовых судорог: у местных девочек-подростков вдруг начали самопроизвольно дёргаться ноги. Эпидемия началась с одной девушки, у которой во время ежегодных танцев в честь окончания учебного года задёргалась правая нога.

В течение нескольких следующих недель состояние девушки ухудшилось, а меньше чем через месяц ноги стали дёргаться у её подруг и одноклассниц. За некоторыми приехали обезумевшие от страха родители и увезли прочь из школы, что только усугубило истерию и послужило причиной бегства из школы многих учеников. Потребовалась целая неделя, чтобы все, наконец, успокоились.

Что именно вызвало судороги? Нечто в воде или в воздухе? По словам исследователей, изучавших этот случай, девушка-танцовщица, с которой всё и началось, просто хотела привлечь к себе больше внимания. Хелен (так её звали) была из бедной семьи и всё время боялась, что её парень бросит её и уйдёт к какой-нибудь более привлекательной первокурснице.

Скорее всего, подсознание Хелен решило проблему, вызвав болезненную судорогу в ноге, что позволило ей также освободиться от ненавистных уроков танцев. Двух зайцев одних ударом.

6. Страх перед поцелуйными клопами, 1899 год

Несмотря на романтичное прозвище, ничего такого в поцелуйных клопах нет. Зато благодаря одному недобросовестному репортёру поцелуйные клопы в 1899-м году вдруг стали известны во всех Соединённых Штатах.

Джеймс МакЭлхон, репортёр из «Washington Post», назвал поцелуйных клопов главными виновниками того, что на губах людей часто появляются укусы насекомых. Он написал нашумевшую историю о том, как жертвы были таким образом «отравлены», а поцелуйные клопы могут стать причиной новой эпидемии чумы.

Само собой разумеется, история породила панику во всей стране, и вскоре все небольшие ранки на лице уже приписывались поцелуйным клопам. Одна женщина даже описала, как на неё напал такой клоп — по её словам выходило, что он был больше похож на вампира, чем на насекомое.

Даже уличные нищие носили на лицах повязки, а некоторые хитрецы утверждали, что заболели из-за укуса поцелуйного клопа, работать теперь не могут и нуждаются в финансовой помощи. Любопытно, что никто не видел, как поцелуйные клопы кусают людей. Энтомологи, в конце концов, назвали происходящее «газетной эпидемией».

7. Лудонская одержимость, 1632 год

Один из самых известных случаев массовой одержимости в истории Франции произошёл (сюрприз!) в женском монастыре: так называемая Лудонская одержимость началась в 1632-м году.

Монахини из религиозного ордена урсулинок утверждали, что их приходской священник и религиозный наставник Урбан Грандье приказал демонам овладеть монахинями, чтобы сделать их более сговорчивыми и заставить участвовать в оргиях.

Сеансы изгнания демонов из монахинь и суд на Грандье стали такой сенсацией, что их посещали тысячи людей, они даже привлекли внимание короля Людовика XIII и кардинала Ришелье. Через два года Грандье признали виновным и приговорили к сожжению на костре. Справедливость восторжествовала, не так ли?

На самом деле все события были хорошо продуманной интригой, направленной на то, чтобы сместить Грандье с его высокого поста. Священник, бывший, кстати, по-настоящему красивым мужчиной, за своё пребывание в Лудоне обзавёлся множеством врагов, и неважно, что послужило тому причиной — высокомерие ли, распутный образ с жизни или любовные интрижки.

Среди его врагов были и другие священники и епископы, которые не преминули воспользоваться прекрасным случаем дискредитировать Грандье. Глава монахинь Жанна де Анге также хотела продолжать свою карьеру в монастыре, а заодно получить немного денег.

Даже интерес короны к этому делу был политическим ходом — когда-то давно Грандье успел обидеть и кардинала. Какой бы ни была точная причина, после смерти священника одержимость не прекратилась — она продолжалась вплоть до 1637-го года и стала чем-то вроде местного цирка.

8. Фантомная беременность

Вначале 1970-х годов пациентов психиатрической больницы Лондона охватила чрезвычайно редкая форма массовой истерии. Всё началось, когда 17-летняя пациентка по имени Луиза призналась другим пациенткам, что ждёт ребёнка. Само собой, это была ложь: до того, как попасть в больницу, Луиза постоянно пыталась обратить на себя внимание окружающих и вела довольно неразборчивый образ жизни.

Её состояние только ухудшилось, когда она узнала о беременности своей лучшей подруги и её последующей смерти после родов. Эксперты пришли к выводу, что этот травматический опыт и привёл к её заявлению: либо Луиза говорила о фантомной беременности из страха перед возможными последствиями незащищённого секса, либо таким образом отождествляла себя с умершей подругой.

В любом случае, Луиза была достаточно убедительна, чтобы вызвать панику фантомной беременности у остальных пациенток. Через несколько дней после заявления Луизы другие пациентки (одна из которых вообще была девственницей) испугались, что они тоже беременны, и начали шуметь в своих палатах. Только долгие постоянные внушения со стороны врачей, что ни одна из женщин беременной не является, помогли пациенткам, наконец, успокоиться.

9. Паника ядовитой кока-колы, 1999 год

Наиболее серьёзная угроза в истории для виртуальной монополии «Кока-колы» в Европе возникла в 1999-м году, когда более 100 студентов из Бельгии обратились в больницу, сообщив, что заболели после употребления напитка. Последующее расследование в сочетании с плохо сделанным обращением руководства компании к потребителям в конечном счёте стоила компании $200 млн и нескольких дней запрета в других европейских странах.

Изучение якобы испорченной партии выявило заражение — были найдены «злокачественные» углекислый газ и фенол. Но двое бельгийских учёных предположили, что этих продуктов содержалось в напитке слишком мало, чтобы причинить реальный вред.

По их словам, инцидент был случаем массовой истерии, основанным, в частности, на недавних новостях о коровьем бешенстве и испорченных диоксинами продуктов животного происхождения. Отдельное расследование Высшего совета гигиены Бельгии в марте 2000-го года подтвердило эти выводы: большинство жертв испытали «массовое психогенное заболевание».

10. Зуд Бен Ладена

В период с октября 2001-го по июнь 2002-го года у тысяч подростков на коже по неизвестным причинам вдруг появилась сыпь — высыпания оставались на коже от нескольких часов до двух недель, а затем исчезали так же таинственно, как и появились. В свете терактов 11 сентября и разговорах о сибирской язве это казалось успешным примером биотерроризма. Но так ли всё было на самом деле?

И да, и нет. Для школ такая сыпь так и осталась нормальным явлением, но страх перед биотерроризмом заставил учеников уделять больше внимания своей коже. Школьных врачей обязали сообщать в ЦКЗ обо всех случаях.

Должностные лица Центра по контролю и профилактике заболеваний также отметили, что несколько студентов намеренно натёрли кожу наждачной бумагой в надежде, что школа на некоторое время закроется. В итоге выяснилось, что так называемый «Зуд Бен Ладена» никогда не существовал, но панику он посеял изрядную.

11. Сатанинская паника

Вы знаете о МакМартине? Этот парень в 1990-х годах провёл одно из самых дорогих и самых бесполезных исследований в американской истории. Для начала работников детских садов обвинили в том, что они вовлекали детей в насильственные сатанинские ритуалы — дети якобы вынуждены были смотреть на казни, изнасилования, пытки и тому подобное. Практически всех обвиняемых позже освободили, но до того им пришлось провести немало времени в тюрьме, и жизни их в основном были сломаны.

Что стало причиной истерии? Ответ можно получить от родителей. Отцы и матери уходили на работу и были вынуждены оставлять детей под присмотром посторонних людей в детских садах — вероятно, это порождало у родителей чувства беспокойства и вины.

По сути, воспитатели стали идеальными козлами отпущения для родителей, так как помогли тем оправдать собственные недостатки. Кроме того, следователи принудили детей дать ложные показания, и в результате получился современный эквивалент средневековой охоты на ведьм.

© Полина Кормщикова