б в болотов все книги

Жуткая смерть полусотни феодалов. Или чем заняться рыцарю в Эрфурте.

Ландграф Тюрингии Людвиг III вместе с таким ярким титулом и родовыми землями унаследовал от своего отца Людвига II Железного (тоже красивый ник, да?) кровного врага. Этим «кровником» стал Конрад фон Виттельсбах. И как вы догадались, не просто какой-то там хрен с горы, а целый архиепископ Майнца. Вражда между этими господами длилась ещё с начала конфликта их сюзеренов — императора Фридриха I Барбароссы против герцога Саксонии и Баварии Генриха (это не так важно, просто для понимания атмосферы). 

Король Генрих VI, пожелавший разобраться с проблемами

Как обычно, между феодалами ссора началась по поводу недвижимости и земель. Власть божия и власть земная, хотели себе немного площади. Длилась вендетта довольно давно, и так как Людвиг II и Конрад сражались на разных сторонах, поэтому Людвиг III тоже должен был гнуть линию своего предка в этом конфликте, выступая против врага отца. Духовенство в те времена теряло позиции, на их нишу метили представители нарождающейся аристократии, поэтому битва была концептуальной и напряжённой. В дрязги, вслед за своими сеньорами втянулась куча народа: вассалы, ленники, наёмники, простомимокрокодилы и так далее. Пух, перья, осколки лат полетели настолько высоко, что после смерти своего отца (того самого Фридриха) король Германии Генрих VI решил в 1184 году поговорить с враждующими сторонами и выяснить... кто все эти люди, спрашиваете вы сейчас, да?

Место сбора и ужасного происшествия

Но на самом деле, подоплёка и ход конфликта не настолько важны в нашей истории. Всё это я сюда притащил, чтобы показать размах проблемы. Дело в том, что Генрих решил устроить примирительные переговоры во время своего путешествия по окрестным землям. Остановился он на поселении Эрфурт, который в Тюрингии. Мероприятие с шиком должно было пройти в здании церкви святого Петра, которое способно было вместить всех вовлечённых в конфликт (как вы догадались, их было много). Ну а так как король Германии — это непросто какой-то там чувак из замка, а ещё и целая толпа обслуживающего персонала, прихлебателей и инфлюенсеров на пару с селебрити, встреча грозила стать интересной. 

Вот в этот городок все собрались.

Настолько, что всякие местные, неместные и просто феодалы в гостях у других феодалов тоже прибыли на это совещание. Вся людская масса собралась в большом зале с деревянным полом. Поставили там столы, скамьи, еды притащили, бухло в бочках закатили. В общем, всё, как и положено в X веке среди рыцарского сословия. Приготовились слушать речь короля и устраивать споры на тему:  как бы нам так навести порядок в стране. Но прения, завершились, даже не начавшись, по одной прозаической причине — пол под рыцарями затрещал и провалился. Просто он не был рассчитан на большое количество людей в различных форменных железяках и с оружием. Поэтому вся весёлая орава дружно рухнула на первый этаж.

Это вот сюда

Вспомним теперь, как была устроена система канализации в зданиях того времени. В замке обычно все нечистоты выливали куда-нибудь в район рва окружающего крепостные стены (и удобно, и полезно при осадах). В других отдельно стоящих строениях выгребные ямы устраивали где-нибудь в подвалах или на цокольных этажах, куда потом имели доступ, всяческие «ночные люди». Этот способ борьбы с экскрементами, кстати, считалось довольно практичным — аммиак от испарений поднимался и служил неплохой дезинсекцией. Всякие вши, блохи и прочие насекомые не любят этого запаха, поэтому приходилось мириться. 

Это для понимания

Так вот, в церкви святого Петра туалет был подобного типа — выгребная яма, расположенная в подвале. Как раз под тем местом, куда упал цвет феодализма. Хорошо, что они были на втором этаже, поэтому свалились на первый и пол выдержал, подумаете вы. А кто сказал, что он сделал что-то подобное? Если бы такое произошло, то это событие не назвали бы «Трагедия Эрфуртского болота». И это, как легко догадаться — чистой воды эвфемизм. Прогнивший от испарений исходящих от человеческих экскрементов пол первого этажа, не выдержал рухнувшей массы железа. И компания во главе с будущим императором Германии продолжила свой полёт прямо в выгребную яму. Впрочем, стоп.... король и архиепископ как раз спаслись от этого позора. Они отошли в угол, чтобы поговорить тет-а-тет, и когда пол под всеми начал рушится, успели схватиться за перила. И так на них и провисели, пока не прибыли спасатели (позавидуйте их силе рук). А вот большинству подданных повезло куда меньше. 

Crusader Kings не могли пройти мимо этого события

Цвет рыцарства... более 60 бутонов, вместе со своими стеблями погибли в этой яме. Их имена вам наверняка не о чём ни скажут, поэтому просто стоит довериться источникам, по поводу их значимости. Ямка была неплохой — ведь рассчитана она была на обслуживание целого монашеского ордена. Так что, да, она была достаточно глубокой и обширной, чтобы вместить их всех и даже не выйти из берегов. Плавать в доспехах и латах тоже, как вы понимаете, не очень с руки. В общем — не самая достойная смерть для знатных особ голубой крови. Зато после этого события, выживший и очень недовольный король, довольно активно приступил к пересмотру стандартов средневековых туалетов. Тоже польза.

от https://www.tumblr.com/snazzysverre/712635777358741505/i-have-an-ungodly-amount-of-worm-brain-rot-heres?source=share 

УЖ ОБЫКНОВЕННЫЙ (Natrix natrix)

Автор: Ярик Ильин

Не все герои носят плащи. Но мало кто знает, что не у всех героев даже конечности есть! Об одном из таких я и хочу сегодня рассказать. Встречайте простого парня из деревни, который сумел подняться с нуля — обыкновенного ужа.

Португальский кораблик: Пират под синими парусами

  Эти товарищи, которые нам совсем не товарищи, и в 21 веке чтят пиратские традиции. Медузы кошмарят тропические воды Атлантического и Тихого океанов. Иногда Гольфстрим несет медуз и севернее, устраивая им высадку в Нормандии и на английский берег.

Португальским корабликом медузу назвали из-за необычной формы пузыря, который держит беспозвоночное на плаву.

  Вместо палубы у нашего кораблика 30-сантиметоровый пузырь, наполненный газом — он держит медузу на плаву. Из оружия — щупальца до 30 метров! Увы, спрятаны гигантские тентакли под водой, потому оценить угрозу, исходящую от беспозвоночного, с берега — нереально. Слава Посейдону, что для особо одарённых физалия воспользовалась универсальным биологическим сигналом, предупреждая о своей токсичности — медуза разукрасила тушку в неоновых оттенках.

В Австралии из-за яркой окраски физалий называют синими бутылками.

  А теперь узрите величие природных биотехнологий. Ибо физалия — она вам не медуза, а... колония из четырех разных организмов-полипов, функционирующих как единое целое! Тот самый пузырь (пневматофор по-научному) отвечает за плавучесть, а остальные борются за живучесть. Кто-то ответственный за пищеварение, кто-то — за размножение, кто-то — за выработку боевых отравляющих веществ. Причем друг без друга они совершенно нежизнеспособны, прямо как отдельные детали корабля. Если кинуть мачту и штурвал в море, вряд ли они поплывут, верно?

  Итак, подняв голубые паруса, наши знакомые, гонимые ветрами и течениями, движутся к берегам. Все живое, чего касаются их многометровые тентакли, становится либо обедом (мелкие рыбешки), либо пациентами ближайших больниц на побережье. Каждый год ранений от этих затейливых организмов выхватывают около 30.000 людей.

Пляж, возле которого армада терпит кораблекрушение после шторма, считается захваченным «португальцами», и доступ туда закрывается..

  Чтобы получить непередаваемо-острые ощущения, достаточно наступить даже на засохший оторванный щупалец! Известны и летальные исходы — по составу отрава физалии похожа на яд кобры. Правда, дозируется она по-другому, и зачастую в этом — ключ к спасению на этапе доврачебной помощи.

  Большому кораблю — большая торпеда. Справиться с такой флотилией без вреда для собственного здоровья способны лишь морские черепахи, голожаберные моллюски-главки и улитки-янтины.

  Последние поступают весьма подло: сначала просят кораблик добросить по-братски до центра, а потом, закрепившись на пузыре, по-тихому сжирают блабла-драккар. Однако учитывая, что португальские кораблики размножаются почкованием, да еще и в промышленных масштабах, на их численность подобные заподлянки не влияют.

  Как и у любого злодея, у физалий есть персональный приспешник — номеус, или пастушок. Приживала трется возле щупалец нашего героя, демонстрируя морским обитателям мнимую безопасность подобных маневров. Сам номеус избегает ярость карающих тентаклей за счёт иммунитета к яду, но вот другие жабродышащие об этом не знают...

  По итогу знакомство других водоплавающих с пастушком проходит по одной схеме:

— Че-как?

— Да вот, беззащитную медузу без морской соли доедаю, подплывай, могу поделиться!

  И вот, алчная рыбёха уже жаждет поживиться беспозвоночным по «примеру» пастушка. Но, как известно, бесплатный сыр бывает только в мышеловке — незадачливого морского обитателя, что повёлся на уловку пастушка, парализует ядом. Физалия трескает добычу, а пастушку достаются объедки с барского стола.

Цапля-голиаф: На первое — крокодилы, на второе — чёрные мамбы

  Цапли — страшные птицы. Эти мясоеды-мафиози держат в страхе водоёмы по всему миру, безжалостно расправляясь с местными обитателями. А когда мы говорим о самой большой цапле на свете, да ещё и с пропиской в Африке, невольно начинаешь бояться даже за крокодилов. Этот монстр потрошит чёрных мамб на ужин. Этот монстр насаживает рыб на свой клюв, как шашлычок на шампуры. Этот монстр — цапля-голиаф!

Когда пьяный батя хочет испробовать на тебе кунг-фу технику журавля.

  Цапли-голиафы заполонили всю Африку и даже заскочили в Индию. Хищница населяет все пресноводные реки, озёра и болота, где можно поживиться крупным уловом. Кстати, вблизи человека они не селятся из принципа. По натуре птица — немигрирующий домосед-одиночка. Как-никак, превращать всё живое в фарш лучше без свидетелей.

  Характеристики бойца впечатляют: 1,5 метра в высоту, 2 метра в ширину (речь о размахе крыльев, а не о заплывших в жиру телесах), масса — от 7 кило. Вся эта конструкция, несмотря на размеры и вес, легко и быстро поднимется в воздух, если филейную часть надо срочно спасти от гиены.

  В рацион каждой уважающей себя цапли входит все живое, что поместится в клюв. Наш здоровяк не изменяет традициям своего рода, но предпочтение, всё же, отдаёт рыбе. Резким уверенным выпадом голиаф протыкает 3-5 килограммовый улов своим клювом, как копьём — насквозь.

  А когда не клюёт, мясоед вспоминает, что на безрыбье и рак, и мелкий млекопитающий, и даже змеи — рыба. Причём змеи эти — не наши гадючки. Цапля настолько бесстрашная, что по голодухе проглотит даже ядовитую мамбу — одну из самых опасных змей в мире! После такого ланч из молодых крокодилов не кажется чем-то сверхъестественным.

  Впрочем, вернёмся к рыбалке. Как мы убедились, убийца из цапли отменный. Одна беда: снимать с длинного клюва нанизанную жертву— задачка не из простых. Поэтому пеликаны и седоклювые ярибу «помогают» охотнице избавиться от мучений, бессовестно воруя у цапли добычу.

  Особенно достаёт цаплю орлан-крикун — с голиафом они ведут вечную войну. Стоит нашему герою приволочь на берег добычу, как этот чёрт уже летит на неё тараном. За время питерских разборок обед может и вовсе улизнуть обратно в воду, но надрать кликуну задницу, для цапли — дело принципа. Этот уголовник не только ворует у неё еду, орлан-кликун убивает и жрёт птенцов голиафа, сука такая!

  Кстати, о детишках. В семейной жизни птицы также суровы, как и в жизни обычной. Голиафы — моногамы, но свои чувства они сохраняют на расстоянии: слетаются в сезон размножения (с ноября по декабрь) и разлетаются после его окончания, не тратя времени на романтику. Вместо песенок и танцев голиафы сразу приступают к делу.

  Бытовуха начинается с выбора места для дома. Дерево, кусты, земля, да хоть островок из растений посреди озера — эти спартанцы выживут где угодно, и детей своих они учат тому же. Кладку из 2-5 яиц пернатые высиживают месяц. Ещё через месяц микро-цапли покидают гнездо, но далеко от родителей не отлетают. Под отеческим крылом желторотики находятся ещё 40-80 дней. Увы, тест на естественный отбор выдерживает всего 25% птенцов. Зато выжившие голиафы сами станут палачами местной фауны на следующие 10-15 лет.

Приветствую реакторчане!

Заранее скажу, что этот пост точно так же как и предшественник имеет лишь условные права на нахождение в столь благородных тегах, а потому, что бы не вызывать народные волнения; все дальнейшие посты из данной рубрики будут публиковаться под не менее благородным "реактор литературный" и под собственным тегом "хищные огни" (рабочее название, изначально были "бледные огни" но Набоков меня опередил)

Для начала хотелось бы поблагодарить каждого, кто прокомментировал предыдущий пост (кстати вот ссылка). Да, реакция была не та, на которую я рассчитывал, но как и отвечал одному из комментаторов – каждое мнение важно и улучшает качество продукта. Без шуток – огромное спасибо. И прошу прощения. Ранее я выказал не достаточное уважение художникам реактора. Говоря откровенно я и вовсе был подвержен точке зрения описанной Solid T, а именно идиотскому предрассудку на вроде: "Ты же любишь рисовать, ну нарисуй мне по братски и за бесплатно пж" за это и извиняюсь. Хотя (я не пытаюсь себя оправдать) в то же время, если бы я хоть немного умел рисовать, то занимался бы этим каждый день. И рас уж речь пошла о рисунках:

Я сумел отыскать электронную копию "забав с карандашом" и совсем чуть-чуть освоится. Электронной доски у меня нет, но представленные на бумаге иллюстрации будут прикреплены уже со следующего поста (я на это надеюсь). Что в свою очередь аннулирует заявление про теги. Как быть? Лично я вижу вариант, писать отдельно в литературный тег и рисовать отдельно в каляки-маляки. Хотелось бы конечно сохранить целостность картины, хотя если и там и там использовать один тег, то вряд ли кто-нибудь запутается. Иллюстрации будут с описанием (ибо хрен поймешь что там нарисовано) точно так же как и главы будут публиковаться с небольшим предисловием и по две штуки за раз (но это не точно).

Первые две главы, которые чуть ниже, НЕ являются первой и второй главой соответственно. Скажем так, первая глава мне самому пока что не нравится за что и будет казнена/переписана, а вот вторую просто нужно чуть подправить. Со следующего поста они пойдут как надо т.е. первый пост 1,2 главы, второй 3,4, ну вы поняли.

Стоит так же сказать, что главы опубликованные сейчас несильно испортят общее впечатление, так как одна из них открывает для читателя трех новых персонажей, что значит – для персонажей эта глава первая, а вторая в свою очередь является второй же для Корнева (дорогой Ahiru  я про вас не забыл, футболка уже в печати), да, немножко спойлерненько, однако я и не планировал нагнетать интригу дольше чем пару глав. Еще отмечу, что главы написанные от лица Корнева будут отличатся от остального повествования, ибо,это как бы он их пишет. Задачка конечно не из легких и я сам вижу что пока невидно особой разницы, но опять же, по ходу дела Корнев будет ехать крыше, а это мне только на руку. Была даже аляповатая идея написать его последние главы на другом (выдуманном) языке с соответствующим шрифтом, эдакие записки зодиака, однако сама идея очень средненькая, да и бесплатный софт для осуществления я так и не нашел.

И опять к нелинейному повествованию. Я планирую сделать его номинально не линейным. Т.е событие Б будет показано чуть ранее чем событие А. Так к примеру (и это ну очень конкретный пример) в главе Б, нам покажут сотворение такого персонажа как "Чудовище" (краткое описание в предыдущем посте), но в главе А, которая чуть позже, будет рассказываться о том, как именно он был убит, причем повествование будет идти от лица убийцы. Ближе к середине все линии персонажей должны будут сойтись в одну, а хронология устаканиться.

Собственно, и вот мы снова с вами. Отдаю две главы С и Y вам. Прошу, будьте строги(но не так что бы я ушел в запой), особо попрошу придраться к Корневу, и его многолетнему заточению. После комментария от grixa я поправил кое что в устройстве бункера и тем самым дополнил лор. Так же предлагайте свои идеи, я поддерживаю мысль Core-XIV о том что в коллективе намного лучше пишется, пускай и изначальная задумка может видоизменяться.   

П.С. (в последний раз, вот прям честно) Чисто технический вопрос. Когда копируешь/вставляешь большие блоки текста в реакторовский редактор постов, то слова постоянно прилипают друг к другу примерновоттак и лично для меня еще в прошлый раз было гемороем подчищать это дело. Данный же пост по объему (так как в нем 2 полноценные главы) как минимум в три раза больше предыдущего, и вот я к чему. Я конечно постараюсь все исправить, однако если где-нибудь в тексте вы найдете сиамские слова – дайте знать. Вдобавок редактор так же съедает абзацы, их можно проставить вручную, но я жить хочу. И да, все вышесказанное ни в коем случае не относится к запятым, у меня с ними, то там, то тут бывают косяки. Всю (недолгую) творческую жизнь я то и дело пописывал тексты для всяких школьных спектаклей средней руки, в которых порой и играл, из-за чего, наверное, и смог закончить школу… короче говоря, я к тому что в подобного рода деятельности ты очень тесно работаешь не столько с текстом, сколько с голосом. Поэтому всякие: Аааа, так вот оно что! Написанные впопыхах и не проверенные, могут выглядеть как: а вот оно что. В общем, надеюсь, донес мысль. 

Благодарю за терпение.

                                                                                              Потерянные Дети 

- Прошу тебя, давай повернем обратно! – Ника дрожала, не ясно больше от страха или от холода. – Его нет уже! Сгинул, деревом стал, тьфу на него!

- Помолчи.

Идя прямо за братом, Ника все равно чувствовала на себе его холодный взгляд 

- Дурак ты! Они дети деревьев, дети леса! Они должны в лес уходить, нечего этой пакости с нами жить.

- Помолчи, пожалуйста, –голос парня чуть смягчился. – Ты можешь верить во всё, что хочешь, и говорить все, что взбредет в голову; можешь проклинать его и молится до посинения, но не делай этого сейчас, пожалуйста, не делай этого при мне.

Девушка не проронила ни слова в ответ. Дальше они шли молча.

Лес любил играть с людьми. Сейчас он был спокоен, даже листва под ногами почти не шелестела. Лес порой окутывает людей тишиной, заманивая свои объятья. Он может звать людей. Порой манит тихим шелестом и переливами света, а порой звать громко, навзрыд,раздирая душу своими воплями. Его голос сперва звучит в голове, но вскоре эхом отталкивается по всему телу. После этого человек уходит и не возвращается. Лес редко так делает. Те, кто молятся усерднее, вовсе не слышат демонического шепота. Старики, все как один, уходят, дети же… с детьми сложнее. Рожденные в дни, когда люди спокойно ходили по земле, обыкновенные дети, коих так мало –взрослеют и стариками уходят в чащу. Но те, которые родились после, те, которые не смеются - связаны с лесом. Бледные дети. Порой они говорят с деревьями,часами стоят в темноте, не спят ночами и смотрят на луну. Не все из них умирают в лесу. Бывает: пойдет в лес утром, а к вечеру вернется, пара царапин только на коленках. Разведчики говорят, что и старики, и дети, в конце концов, становятся деревьями. Один разведчик клялся, что однажды видел такое дерево. Мол, старик Павел ясенем стал. Наткнулся он на него и заговорил, как ни в чем не бывало.Ноги в землю вросли, части головы уже нет, рука веткой стала, вторая пока шевелится. Все закурить просил. Так, по крайне мере, рассказывали. Это все, что Виктор знал о лесе; не больше остальных.

Братишка Лоуф – один из бледных, – ушел накануне. И ладно, если бы днем, так ночью ушел. В такие ночи ни один ребенок еще не выживал. Виктор не хотел потерять брата, но позволить сестре пойти с ним было большой ошибкой. Как яростно она уговаривала взять её с собой, так же яростно она требовала теперь повернуть обратно. Они оставили лишь короткую записку, в которой уместилось только два слова: "Мы вернемся".

- Ну хватит тебе упрямиться. Подумай о матери, об отце ты подумай, Виктор! – не утихала девушка.

Какое-то время он молчал.Да, парень не был быстрее или сильнее всех, но умел постоять за себя и родных, умел молчать и слушать. Ответственный, рассудительный и спокойный, совсем как отец. Во всяком случае, таким он был до того, как младший брат ушел в лес.

Серый с седыми волосами,глазами цвета пепла Лоуф был человеком, но, как и все ему подобные, лишь отчасти.Новая церковь не даёт им имен, но нарекает их отродьями, бесами, чудовищами и тому подобным, силясь разглядеть в каждом из них человека...

- Мы прошли так далеко не для того, что бы повернуть назад, – произнёс Виктор. И в этот момент его настигло осознание. Он боится куда сильнее, чем сестра. – Ты права. Отец погорюет, но не долго, он справится. Мать не будет горевать вслух, уж это точно. Но в душе она будет проклинать тот день, когда не смогла уберечь своих детей от напасти.

 Помолчав секунду, вслушиваясь в треск под ногами, он продолжил:

– Но знаешь, останься мы дома, она бы все так же горевала. Не по нам, но также горько, так же молча, не выдавая себя, она бы угасала у нас на глазах. По-моему, разница не большая.

Он остановился, оглядывая участок земли, освещаемый тусклым светом факела.

- Это глупо. Ты говоришь глупости!

- Наверное, – он вздохнул, не отводя глаз от точки на севере. Там было нечто, так и манившее пойти в ту сторону.

– Ты можешь идти домой,если боишься. Поворачивай назад, скажи, что это я тебя за собой потянул, соври как-нибудь. – сказал он не оборачиваясь.

Сестра захлопала ресницами, словно, не понимая смысла слов. 

- А ты?

- Я найду братика, мы вернёмся, и всё вернётся на свои места. Он вырастет, и вся эта дрянь уйдет… Всё будет, как раньше, как в детстве, и… – он лихорадочно перебирал в памяти слова.Он не верил в их действительность, но очень хотел, чтобы что-то светлое разогнало густую лесную тьму.

- Ты дурак. И я дура. Ненужно было нам сюда идти! Дурак, – затихла. Она не хотела оставаться одна.

Девушка повернула на месте. Шагая вперёд, удаляясь от брата, она иногда оборачивалась на свет где-то вдалеке. И с каждым шагом он был все меньше, и все слабее светило её собственное, маленькое солнце. Лес живой. Он делится своей жизнью со многими тварями, обитающими в темноте. Но не они убивают заплутавших детей. В самые темные и самые тихие ночи, когда дикие твари забиваются в глубокие норы, все живое поглощает тьма. Густая, липкая, живая тьма, пожирающая все вокруг; она пожирает огонь, человека, их души. И в какой-то момент уже не остается ничего в темноте, ибо даже луна не способна пробиться через могучий потолок древесных крон. В такие ночи тьма оживает.

Холод становился все сильнее. Факел, который раньше хоть и немного, но грел, сейчас и сам жался поближе к ветви, на которую был посажен. Он умирал. Вместе с ним, думала Ника,умру и я. Она стала молиться про себя. Лес не любил молитвы, но огонь от них светил сильнее. Она видела это своими глазами: от томных песнопений тучных священников со свечами в руках, последние светили все ярче и ярче, пока не сгорали, оставляя на руках ожоги.

Но молитвы, спасающие в шумные ночи, были бессильны теперь. Деревня, родная "Осенняя", была далеко,а огонь уже совсем погас. Какое-то мгновение, огарок еще тлел в девичьих, не боящихся ожогов, руках. Но вскоре мир исчез. Пропали кроткие очертания земли под ногами и древесных стволов вдалеке. Осталась лишь тьма. Ноги подкосились.

- Во мне есть свет… и светом мы опаляем... – девушка лепетала слова новых молитв, путая смысл и строки, забывая, кто она, и зачем пришла сюда. – в огне сгорая… покой обретя…

Она уже лежала ниц,прижимаясь щекой к траве, которая шевелилась, то ли по велению лесного бога, то ли от бреда, поселившегося в мозгу. Тьма поглощала, давила своим весом, не оставляя и следа от бывшего человека. Мир исчез окончательно. Не осталось ни чувств, ни воздуха в легких, ни мыслей в голове. Все от макушки до пят заполнилось липкой тьмой, скорлупу, бывшую когда-то человеком, окутала трава.Скоро она станет частью леса.

- Мы плая… и угасаем мыво тьфе… - слышалась чья-та молитва.

Кто это, думалось ей. Неужели,кроме неё, здесь еще кто-то есть? Частица тьмы, частица леса, которая была кем-то другим, до сих пор, не знала ответа. Тьма была едина. Она была везде. От вершин могучих гор, пробивающихся через кроны, до спокойной глади черного озера, где в подобные ночи прячутся русалки. Тьма не ощущала боли прежних жизней, она была едина… Но во тьме все еще кто-то был. Чей-то голос никуда оставался там, подле укутанного в траву кокона. Голос креп в сознании, становился всё громче, возвращал к жизни что-то, забытое миллионы лет назад. Хриплый, он разгонял тьму в самом сердце…

Красное пламя пульсировало над головой. Два красных огонька, живых, но диких. Её трясло.Кто-то подхватил тело и мчался во весь опор. Совсем близко слышались стоны и хрипы. Зрение возвращалось. Вокруг, насколько хватало света от крошечных огней, не было ничего, кроме знакомых тел. Также,как и Ника, они лежали рядом, в охапке огромных волосатых рук и длинных черных с оранжевым прядей. Кто-то нес эту девушку в руках.

- Погаснув однажды, мы разгораемся вновь… - твердил откуда-то голос. Мерное покачивание убаюкивало,встречные ветер наливал легкие жизнью, тихий шепот, погружал Нику в сон. 

                                                                                         Забытый Ученый

12 августа. 1961 года. Антон Корнев. 74 запись. О новом открытии.  

Я не поэт. Те из нас, кто по глупости своей считают себя мастерами в той или иной области, лишь лицемеры, прозябающие на задворках истории. Нет, я не поэт. И, увы, также, как и на литературном поприще, в области своей избранной профессии я потерпел крах. Ученые - пророки завтрашнего дня,храбрые воины на поле, вселенской битвы. В мудрости своей они должны выслеживать и вгрызаться изголодавшимися зубами в теплое нутро истины. Вчера я потерял право именоваться одним из них. Итак, пред очами читателя (надеюсь, что эти записки будут найдены) я лишь ничтожный обыватель, запертый умом в темнице собственных предрассудков, точно так же, как и телом, в казематах бункера. Но,говоря откровенно, не все еще потеряно. Да, моя, пускай и роковая, ошибка, всё же может быть исправлена. Как школяр, нагло переделывающий неудовлетворительную оценку, я намерен обратить на благо своё невежество.

Но сперва, дабы поддержать мнимую иллюзию литературного произведения, я намерен поведать дорогому читателю данных манускриптов, каким же образом разворачивались вчерашние события. Будучи профаном в области практической инженерии, после недавнего инцидента с последним из рабочих генераторов, я не удосужился проверить, в чем заключалась суть поломки.Роковая, как мне показалось, ошибка, в итоговом счете привела меня сюда. Из потемок ослепительного света, в блаженное лоно покойной тьмы. Но вновь, возвращаясь к теме данной записи…

Ровно три дня прошло с момента поломки, как новое горе настигло меня. Лежа на старой армейской двухъярусной кровати, я силился уснуть,ибо мое бедственное положение вынуждало меня держать неустанные очи фонарей всегда открытыми. Но сам я, так как не отношусь к породе забвенно спящих при свете дня, не мог уснуть под гнётом светил. Так как человеку не дано отмерить это время, я уснул через неопределенный промежуток времени. Из снов о мягкой постели и пище, чуть более лучшей, чем навоз (так как лишь отвратные сухпайки оказались припасены в закромах бункера), из этих сладких мечтаний я был вырван,словно сорняк, в гнетущую реальность. Фонарь над головой, ровно, как и лампа,стоящая на тумбе вблизи кровати, мерцали, словно бы подмигивали, предвещая мою кончину. Медлить было нельзя. Я знал, что в любой момент свет может погаснуть,а потому, наученный горьким опытом, я решил не медлить. Выскочив из постели нагой,в одном исподнем, я направился к генератору. Благо, общая спальня, была лучшим пристанищем, чем упомянутый в предыдущей записи кабинет, так как находилась вблизи технических помещений.

По мере моего продвижения через стальные коридоры,фонари то и дело сбоили, оставляя дурака наедине с темнотой и собственными страхами. Тогда, помнится, я рассудил, что не иначе как по воле некой мифической силы, мой темный попутчик не пришел по мою душу. Воистину – блаженны не сведущие. Поравнявшись с генератором (светила в тот миг так же выровняли свою работу), я обнаружил, что никакой поломки нет. В тот же самый миг ко мне пришло осознание. Недавний мой удар, вызвал неминуемое протекание в громадном баке генератора. И все это время жидкий эквивалент света вытекал на пол, капля за каплей. Наскоро забив пробоину лежащим рядом куском холщовой ткани, я направился вниз, к топливным бакам.

Чудовищных размеров звери вновь предстали пред уставшими глазами. Величественные, они уходили вдаль на километры. Резервуары Шухова, поддерживающие жизнь в фонарях, на протяжении стольких лет, казались мне в первые дни заточения источником неисчерпаемым. Как же я был слеп. Проходя все дальше, мимо опустевших баков, сжимая канистру в руках, я то и дело задумывался, каким образом столь чудовищное подземное сооружение может существовать, не вызывая при этом обвала породы. Ответ пришёл ко мне лишь день спустя - сегодня. Одна из записей Пелиховой, мир её праху, разъясняет сполна данную аномалию. Запись эту, переписанную из толстой подшитой сводки, я прикреплю далее к своему рассказу;

"ligno giantis" Приложение А; Выдержка из серии докладов "О таящихся в темноте" А. М. Пелихова;

Со временем, корни этих деревьев, образую плотную, сравнимую лишь с самими деревьями структуру. Это не поддается описанию. Система, подобной которой нет ни в одном животном царстве. Как указано выше; рост зараженных деревьев отличается от подобного у здоровых, повышенной скоростью развития и выработки меристем. Очевидно, что именно последнее в ответе за столь чудовищные размеры. В то же время, произрастание корней, непомерно отличается от оного у обычных представителей лесной флоры. Обычные растения, в обычной среде, стремятся обходить препятствия на своем пути. Наткнувшись на преграду, корень посылает сигнал в ростовой центр и меняет траекторию роста. Корни giantis работают совершенно по-иному. Столкнувшись с крупным препятствием (мы говорим о размерах, соотносимых с giantis) корень стремится отделиться от центра и образовать свой собственный. Со временем новообразование "оплетает" препятствие множеством мелких корней, заворачивая крупные объекты в некое подобие древесного кокона. Как только мелкие корешки окрепнут и процесс "оплетения" будет завершен, кокон переходит в третью фазу – выращивание новой особи. Что удивительно - новые особи, точно так же, как и сами Ligno giantis не нуждаются в пропитании и не лишают землю питательных веществ. Напротив, новообразования обогащают почву, создавая вокруг кокона питательную среду.

Таким образом, мы можем контролировать рост зараженных особей. И даже применять корни giantis в архитектуре и сельском хозяйстве. (прим.– запрос на проведение полевых испытаний подтвержден)

Конец приложения А "ligno giantis";

Конечно, я не могу ничего утверждать. Но мне всё же кажется, что указанное "полевое испытание" было успешным. Иначе я не могу объяснить, каким образом данная конструкция не обвалилась в процессе постройки.

Продолжим.

С каждой пройденной опустевшей цистерной, я воскрешал глубоко погребенные в себе страхи. Но, пересчитав всё дважды, и подойдя к концу помещения, я с благоговеньем взглянул на последнюю цистерну. Последняя из бесконечной гряды близнецов. Примерно через шесть с половиной месяцев, она так же не будет иметь значения, опустошенная потребностью старого глупца в свете и пропитании.

Заверив показатели и наполнив канистру, я побрел обратно к генератору. "Расход всегда разный. Как долго я продержусь? Что будет потом? Может бежать? Но куда? "Осенняя"? "Сливово"? Один грузовик еще на ходу" Я продолжал терзать себя мыслями, покуда мой мир не исчез. Железная канистра упала на пол. Свет красных аварийных фонарей, тускло отбивавшийся от бортов гигантский цистерн, предвещал меня о прибытии кошмара.Ибо там - далеко, у самого дверного проема уже стояла сгорбленная, безликая фигура, замеченная мной не сразу.  

Существо медленно следовало по направлению ко мне. Как выяснилось позже, оно не способно к быстрому передвижению. Неотвратимая, неминуемая,долговязая, черная, покрытая короткой шерстью, безликая смерть.

Признаюсь честно, мне казалось, что в конце все будет не так. Описания, выуженные из книг, красочные рассказы, готовили меня к покою. Умереть, уснуть, и видеть сны.Так я представлял свой последний миг – покойный, блаженный сон. Но, увы. Непринятие, не блаженная улыбка отражалась в тот миг на моем лице, но маска ужаса, да красный свет фонарей. Я не принимал смерть, я отчаянно перебирал варианты. Все человеческое во мне твердило, что чудище огромно, но костляво,возможность если и есть надежда, то в борьбе! Податься вперед, накинуться на чудище, сразить его ударами! Но тот, кто видел порождения леса в деле, знает -спасенья нет. Горящие кости, духи, раздирающие тело изнутри, лисы, заманивающие обученных и экипированных бойцов в болота. Я читал отчеты. Страницы, испещрённые черной краской, повествующие о кошмарах, невообразимых, не людских, немыслимых. Спасенья нет.

Смерть подошла ко мне вплотную. Из-за темноты я не мог различить все детали, однако никогда еще я не видел эту фигуру так близко. Ноги высотой с половину меня (метр минимум). Коротенькое тельце. Руки от самых плеч до пола, крючковатые когтистые пальцы и лицо. На удивление, Смерть не была безлика – множество крошечных, свиных глазок украшали её.

Я не хотел умирать. Я не мог спастись. Я это знал, но отказывался принять судьбу. В тот самый момент, когда сердечный приступ мог бы положить конец моей истории, вселенная решила преподнести мне подарок.

Весь страх, ужас и безумие улетучились – покинули мое тело. Немыслимое, не людское разочарование нахлынуло на меня, утопив в океане собственной глупости. Существо всё так же стояло, глядя свысока на меня, рука его пошевелилась, однако она не причинила вреда. Через мгновение, существо все так же неизменно стояло, сжимая в костлявой лапе канистру, уроненную мной ранее.Тогда мой мир озарился. Стоя посреди огромного помещения, залитого переменчивым красным светом, я взирал на свое прошлое. Долгие годы страха и беготни, долгие бессонные ночи, залитые светом.  Страх не позволял мне видеть дальше очевидного. Факт, выстроенный в первые же дни изоляции, когда я узрел существо оказался ложью. Столько лет во мне крепла моя собственная ложь.

Существо, запертое со мной наедине – не опасно. Я засмеялся. Упав на колени, я уже не мог сдерживать ни смеха, ни слез. Мой товарищ по несчастью наблюдал за картиной подлинного счастья недвижимо,предоставляя мне карт-бланш на истерику.  

Покончив со срывом, я встал. Ксенофобия, толика которой таится в каждом из нас, не позволила мне прикоснуться к нему, однако я без затруднений обошел существо с боку. Но через доли секунды красные лампы умолкли, прохладный бетон, вновь принял мои объятья  

Дальнейшие события, увы, вспоминаются мне смутно.Однозначно можно сказать, что горючее было доставлено, однако не использовано.Я очнулся, лежа на втором ярусе вышеупомянутой кровати, глядя (не без толики страха) в глаза своего попутчика. Существо, которое отныне мы будем считать разумным, смотрело на меня без интереса, однако никакой агрессии в крошечных глазах я не смог обнаружить и по сей день. Помню, был миг, когда я боялся пошевелиться,дабы не задеть его, однако вскоре попутчик сам отошел, дав мне тем самым спуститься вниз (ибо стоял он вплотную, прижавшись грудью к кровати). Глаза мои после сна были привыкши, но осознание того факта, что я стою посреди кромешной тьмы пришло ко мне чуть позже.  

Я обнаружил канистру и даже не одну, стоящую подле генератора в окружении своих сестер. Все найденные мною ранее сосуды для горючего были наполнены и расставлены в три ряда (ровно двадцать семь штук). Как вы можете догадаться, я был изумлен. Конечно, возможно и то, что я в полусне или бреду, самолично наполнил и перенес их. Но уверяю вас мой возраст не позволил бы поднять и половины без грубой боли в мышцах, которую я по пробуждении не ощущал. Из чего может следовать лишь один, пускай и невероятный вывод. Мой товарищ сам совершил это деяние. Сейчас, данный поступок кажется мне больше не подарком, но жестом доброй воли, оливковой ветвью, так сказать.

С тех пор мы неразлучны.

 Скажу прямо,делать записи при свете свечи не доставляет мне особого удовольствия. Но никогда еще мое пребывание в застенках этой станции не было так приятно. Даже в дни её расцвета, когда настырные студенты сновали здесь под аккомпанемент моих бывших коллег и неизменно угрюмых солдат, я не был та счастлив. Ибо сейчас я как никогда близок к истине. Доселе человеку еще не удавалось установить союз с представителями разумной лесной фауны. Определенные прецеденты, конечно, были,однако все исследования социальной культуры таких существ как"Русалки" или "Лисы" лишь за редким исключением не опираются на крупицы знаний, полученных из докладов Пелиховой. Я, в свою очередь, уже пронаблюдал как минимум одно выражение социальной адаптивности одного из ранее незамеченных видов. Стоит сказать, что обширный труд, под вычурным названием "О таящихся в темноте" содержится в моей библиотеке лишь частично, и нельзя с полной уверенностью утверждать, что существа схожие с моим товарищем не были внесены в каталог ранее. Но в то же время, если бы мы смогли достичь столь значительного прорыва во взаимодействии с существами, ранее называемыми не иначе как противники, то я бы об этом знал. Из чего следует, что я стою на пороге великого открытия.

На сей ноте, вынужден прерваться. Ранее мне приходилось делать записи, не жалея себя, ибо каждый день мог стать последним.Но сейчас, когда угроза миновала, я со спокойной душой, могу потчевать себя минутой-другой покоя и отдыха.

Конец записи.

Корнев оставил клавиши компьютера. Потянувшись в кресле, он опрокинул голову. Столкнувшись взглядом с существом, он невольно улыбнулся и запустил пальцы в редеющую плешь. Существо не двигалось.

Посидев так несколько минут, он встал и приготовил софу ко сну. С каждым шагом он все сильнее ощущал на себе взгляд крошечных глаз. Убедившись, что попутчик все так же стоит на месте, старый профессор снял сорочку, брюки и очки. Укрывшись простынею, он продолжал краем глаза осматривать чудовище, но довольно быстро бросил это занятие, погрузившись в сон. 

Человек крепко уснул. Стоя над кроватью существо не мигая изучало старого знакомого. При свете маленьких солнц он не видим и не слышим вечно следовал за человеком. Точно также прозрачный, он наблюдал, как из раза в раз несчастный старик мечется в постели, борясь то ли с назойливым светом, то ли с кошмарами. Сегодня его лицо было блаженно. Никогда еще дитя леса не видело людей такими. С самого того дня, когда он, невидимый, забрел в суетливые коридоры, он видел лишь вечную спешку – проклятие людского рода. Он видел эвакуацию. Весь день и часть ночи, когда мощные прожекторы вокруг базы освещали территорию, он наблюдал за тем, как кричащие и напуганные, кто с оружием, кто без, люди хватали все что можно и запрыгивали в уносящиеся куда-то самоходные конструкции. Все, кроме этого человека. В тот день старик вернулся, чтобы забрать пергамент с картинками. С того самого дня, они были неразлучны. Когда военные забрали мощные прожектора, человек мог быть в безопасности лишь в застенках подземного строения. 

Огромная рука оторвалась от пола и неестественно обернулась вокруг своей оси, так, что громадная ладонь оказалась над огнем свечи. В тот самый миг, когда отверстие посреди огромной лапы стало размером с небольшую монету, крючковатые пальцы сомкнулись над огнем, не успев исчезнуть. 

Это был конец главы вот прям - все. Но у меня все еще есть что сказать; во первых благодарю тех кто дочитал до сюда, а во вторых; псссс! Ahiru, я это... не шучу. 

В первом ресторане «Макдональдс» Москвы, 1991 год.