Уродливая гримаса

Трезвым он выглядит гораздо лучше, имхо

В сеть слили кадр со Старлайт из 5го сезона пацанов.

Кабульский синдром украинской эмиграции: бесплодные надежды

Кадры цепляющихся за шасси улетающих из кабульского аэропорта самолётов афганских сотрудников американских оккупантов вдохновили украинскую эмиграцию. Вопрос «А что же будет в Борисполе?» задаётся повсеместно. Даже на Украине некоторые оппозиционно настроенные по отношению к действующему режиму политологи стали его задавать

А ничего не будет. С Украины почти никто не побежит в авральном режиме. Нет на Украине вооружённого сопротивления, сравнимого с талибами, готового десятилетиями вести гражданскую войну за контроль над всей страной. Даже воюющие республики Донбасса готовы забыть обо всей остальной Украине, как о страшном сне, только бы их оставили в покое. Никто не собирается в поход ни на Киев, ни на Львов. Людей, которых интересует Украина, но которых при этом не устраивает киевский режим, единицы. Из них Медведчук под домашним арестом в Киеве, Янукович примерно раз в год даёт интервью, в котором рассказывает, как он рад, что позволил нацистам спокойно организовываться и вооружаться и даже майдан не разогнал. Азаров изредка ностальгически вспоминает, как хорошо при нём жила Украина, но не объясняет, почему это «хорошо» так плохо кончилось.

Есть ещё несколько десятков деятелей помельче, живущих как в Москве, так и в Киеве и желающих вернуться в украинскую власть и чем-нибудь поуправлять. И всё. Остальные (большая часть населения) хотят либо в ЕС, либо союза с Россией (фактически псевдосуверенитета, предполагающего назначение местных в руководство их местностью, но за счёт Москвы). И не просто хотят, а голосуют ногами, оставляя на украинской территории только нетранспортабельных стариков, малолетних детей (пока родители за рубежом не устроились) и совсем уж ни к чему не пригодных, кроме умения «гордиться общественным строем», соотечественников.

Не дождавшись ни «интеграции в ЕС», ни «освобождения от нацизма», Украина разъезжается, расплывается и разлетается по окрестным странам, а остающимися мелкими группами энтузиастами, как нацистского, так и антифашисткого толка, можно пренебречь, как статистической погрешностью.

По сути дела, измениться ситуация на Украине может только по двум моделям.

Первая — если никого не удастся спровоцировать на вторжение, то в течение десяти лет Украина превратится не просто в аграрную страну, но в абсолютно отсталую аграрную страну с населением 15-20 миллионов человек, преимущественно ведущим натуральное хозяйство (то есть потребляющими то, что произвели на своём участке земли). Небольшой процент произведённого, достаточный для содержания ограниченного государственного аппарата, но явно недостаточный для поддержания современных транспортной, научной, технологической, коммунальной и прочих инфраструктур, будет уходить на экспорт. Экспортные культуры будут выращиваться на полях, принадлежащих западным агрохолдингам, где деградировавшее до состояния XVII века украинское крестьянство будет батрачить за продукты (которые в силу технологической сложности невозможно произвести на своём участке) и одежду (западный секонд-хенд).

Страна будет выглядеть как Сомали после 50-летней гражданской войны. Кое-где будут блестеть закрытые городки элиты и пятизвёздочные отели для любящих экстремальный отдых среди диких племён иностранных туристов, а вокруг сплошная нищета и разруха. Большую часть крупных городов, кроме столицы и ещё трёх-пяти, население оставит, превратив их остатки в сёла. В остальных количество жителей упадёт в разы. Оставшиеся разделятся на государственную бюрократию и банды маргиналов, промышляющие уголовщиной. «Чистые» районы постараются отделить от бандитских не только географически, но и при помощи круглосуточно охраняемых инженерных заграждений. Каждый муниципалитет, каждая более-менее крупная компания, каждый богатый человек будут иметь свои частные армии. Государство сможет поддерживать хотя бы видимость своего доминирования только в союзе с этими частными армиями.

Это всё не фантастические страшилки. Всё описанное уже существует на Украине (и даже доминирует). Пока ещё самые уродливые гримасы государственного и общественного разложения прикрыты государственной пропагандой за счёт остатков проеденного почти в ноль ресурса. Но прикрывать это дальше стало настолько сложно, что о катастрофе говорят даже адепты действующего режима.

Избежать развития событий по данному, наихудшему (ибо не имеющему перспективы позитивного выхода) сценарию Украина может только в том случае, если добьётся своей оккупации соседями и раздела между ними. Такой вариант возможен, но для этого киевские власти должны рискнуть и стать настолько токсичным и неуправляемым соседом, что его ликвидация должна всем окружающим показаться предпочтительнее (с точки зрения ресурсных затрат), чем дальнейшее соседство с агрессивным зомби.

Поскольку, как уже было сказано, украинское население делится на тех, кто за «союз» с Россией, и тех, кто хочет в ЕС, причём сторонники разных политических ориентаций проживают компактно на Юго-Востоке и на Западе Украины соответственно, ни один из соседей не сможет интегрировать Украину полностью, ибо это будет означать получение помимо разорённой территории ещё и нескольких миллионов агрессивно нелояльных граждан. Соответственно, раздел должен проходить по границе политических предпочтений. Возможно, в центральных и северных регионах придётся провести референдум, поскольку оставлять буферное украинское государство (даже очень небольшое) бессмысленно. Через некоторое время оно станет столь же токсичным для соседей, как и большое, после чего раздел придётся повторить.

Ещё раз подчеркну, соседи настолько не хотят пачкаться об украинские проблемы, что раздела ещё надо добиться, сделав их жизнь рядом с агрессивным зомби совершенно невозможной. На реализацию подобного рода централизованной политики у украинского государства нет ресурсов. Следовательно, речь может идти только о стихийном одичании остатков населения и их неспособности прокормиться с собственной территории, что теоретически возможно, но не детерминировано, так что вариант с бесконечным загниванием более вероятен. В конце концов, в мире таких «украин» половина Африки, но все почему-то предпочитают посылать туда ежегодно пару мешков риса в качестве гуманитарной помощи, никак не принимая на себя ответственность за восстановление цивилизации на этих одичалых территориях.

Впрочем, с точки зрения смысла данной статьи нам всё равно, придёт ли к дикарям спасение извне или им позволят в нескольких поколениях жить в «суверенном» этнографическом заповеднике. Главное, что как в случае цивилизаторской миссии, так и в случае присоединения ментально своих территорий соседями никому никуда не надо бежать.

На восточных территориях даже военные, служившие в армии хунты и совершавшие преступления против человечности (не говоря уже о чиновниках и пропагандистах хунты, которые «всего лишь» обеспечивали административный и идеологический фундамент режима), в случае смены власти и попытки предъявить им какие-то претензии будут искренне удивлены (в стиле «ты шо, обидывся?»). Когда-то, за пару лет до переворота, менталитет украинского чиновника правильно описал Володя Корнилов, который сказал: «Если завтра здесь будет Россия, то они ещё нас с вами будут упрекать за то, что мы плохо боролись против них за Русский мир».

И это правда. Там не будет идейных врагов. Как их моментально не осталось в Крыму, где до марта 2014 года чиновничество было вполне лояльно Киеву, а потом те же люди стали главными борцами с украинством. Проблема не в упорном сопротивлении, а в развале всего и вся и в соглашательском менталитете большей части населения.

Именно поэтому талибам ещё повезло. У них хотя бы были настоящие враги, которые проиграв готовы были улетать даже на шасси самолётов. На Украине все, кто мог и хотел, уже уехали. Остальные не готовы бежать из ужасного настоящего в неведомое будущее, чтобы ни происходило на месте. Именно поэтому труп Украины будет гнить ровно до тех пор, пока его не уберут соседи. Собственное население убрать за собой уже не в состоянии. Оно поднимет и крест, и полумесяц, и звезду Давида, и атеистическое красное знамя, причём всё это на всякий случай одновременно, и даже будёновку (со звездой в двуглавом орле) напялит прямо на чадру.

Так что не найдетесь. Никто не побежит. Именно в этом и заключается проблема. Эта «Свадьба в Малиновке» с нами навсегда. Они останутся, а вместе с ними останется и опасность заражения нормальных людей опасной болезнью украинства.

Ростислав Ищенко

История про Мастера Хуёв

Интерфейс Б-612

Каждый день, падая на теплые мягкие подушки, он умирал. Но не внезапно, а плавно и величественно. Откидывая голову назад, чуть приоткрыв рот, он несколько раз содрогался в легких предсмертных конвульсиях, а потом выпускал из груди последний драматический выдох, и тело безвольно обмякало.

Сегодня он был отравлен собственным отражением, которое вышло из зеркала составить ему компанию за обедом, а само подло подсыпало ему в чай земли. Днем она была особенно сера и ядовита. Убедившись, что хозяин отравлен, его маленькая юродивая копия, смеясь, скрылась в своей тени, натягивая ее на голову, как капюшон. Отражение и тень! Конечно, все это время они были в сговоре! Как же глупо было упустить из виду их невероятную схожесть. Они же одинаково копируют каждый твой жест! В следующей жизни он уберет из своего мира эти жалкие пародии и придумает себе новую интересную смерть. Например, удушье, которое ему очень понравилось в прошлый раз.

А пока его отравленное тело медленно остывало, бессмертные мысли мельтешились перед его распахнутыми глазами разноцветными конфетами. Такие красивые, что невозможно выбрать какую-то одну, чтобы назначить последней. Хорошо бы все вокруг было какого-то одного цвета. Это же истинное равенство! Ничто и никто не лучше и не хуже ничего и никого. Никак.

Мысли тревожно роились и спутывались в дрожащую радугу. Скоро стало понятно почему. Его нога замерзала. Но это не был приятный трупный холодок с легким покалыванием кожи и мурашками. Едва ощутимый сквозняк коснулся кончика его носа своей обманчивой свежестью и, играючи, смахнул с ресниц волшебство. Глаза больно резануло, и он моргнул. Где-то в полумраке его теплого уютного мира что-то произошло. Оставлять это без внимания было нельзя. «Нужно оживать», — с досадой подумал он и начал собираться с духом. Нарушать привычный цикл короткой жизни и длительного томного умирания было тяжело. Зажмурившись, он с силой втянул носом воздух и сразу зашелся в болезненном кашле. Затекшее тело начало противно ныть, а руки, потерявшие чувствительность, пришлось долго разрабатывать. Наконец, перевернувшись на живот, ему кое-как удалось встать на четвереньки и отправиться на поиски проблемы. Ориентируясь на непривычный холодок, он достиг края пространства и замер в страхе. На ткани реальности, отделявшей его мир от другого, образовалась трещина.

Иногда такое случалось само по себе, тогда он просто латал ее и продолжал жить, а иногда такие дыры были делом рук монстров, обитающих по ту сторону. Прежде чем построить свой дом, он сам жил в том ином холодном мире, в котором был не властен ни над чем, даже над самим собой. Возведя крепкие стены и заполнив пространство собой, он заколотил окна между мирами, но упорные монстры каждый раз находили новую форточку. Частенько им удавалось схватить его и утащить обратно в холод и пустоту реальности, в которой нет радости смерти. Монстры считали, что его место с ними, а он был не согласен. Все, что происходило с ним в ином мире, было ужасно.

Последний раз он помнил очень смутно. Единственное четкое воспоминание, всплывшее в памяти, заставило его сжаться в комок. Удерживая его силой, монстры вводили ему под кожу раскаленную лаву. Он кричал и вырывался, но они не останавливались. Он до сих пор пытался выцарапать из себя чужеродное вещество, но не получалось.

С трудом отогнав прошлое и поборов приступ паники, он прислушался к трещине. В ином мире было непривычно тихо. Почувствовав себя в безопасности, он потянулся, чтобы залатать разрыв, и в ту же секунду его попыталась схватить огромная лапища притаившегося на той стороне монстра.

От неожиданности он вскрикнул и принялся отползать так быстро, как мог. Противник был во много раз сильнее, и нельзя было дать себя схватить. Когда, несмотря на оборону, огромная лапища схватила его за ногу, стало так страшно, что из груди вырвался крик. Лезвие звука оставило на лапище незримую рану, чудовище дернулось, на секунду ослабив хватку, но потом с новой силой сжало его лодыжку. Было так больно, что он, властелин мира, почувствовал себя маленьким и беспомощным. Отбиваясь, он выл от ужаса, пока его тащили к щели в иную реальность. Секунда, и вот его уже слепил ярким светом ненавистный ему мир.

***

Адам силой заставлял себя смотреть, как жена вытаскивает их брыкающегося сына из уродливого шалаша, сооруженного им из пледов и одеял. Пятилетний ребенок орал нечеловеческим голосом и отбивался так, будто от этого зависела его жизнь. Медсестра, вздрогнув, бросилась на помощь, стараясь перехватить бьющегося в истерике ребенка.

Глядя на эту душераздирающую картину, Адам снова и снова спрашивал себя: «Что же мы сделали не так? Как получилось, что наш сын родился таким? Может, это Божье наказание?» На нежной детской коже кровоточили глубокие царапины, а милое личико покраснело и было искажено гримасой боли. Но хуже всего были его крики. Никогда Адам не слышал ничего подобного. Утробные грудные завывания, переходящие в режущий слух визг, заставляли замирать в оцепенении. Было так жутко, что он уже начинал верить в сказки про дьявола.

Тем временем вторая медсестра изловчилась и, поймав за ноги брыкающегося малыша, ловко вколола ему транквилизатор. Через несколько секунд мальчик притих и обмяк. Обессилев, он повис, остановив свой тяжелый, полный отчаянья взгляд на отце. Адам вздрогнул. Впервые за долгое время они с сыном смотрели друг другу в глаза. Между ними была невидимая пропасть, словно черная дыра, безвозвратно засасывающая в себя все хорошее, что было в их семье.

Через несколько секунд малыш уснул в руках медсестер, и Адам на секунду почувствовал облегчение. Жена помогла уложить сына на медицинскую кушетку и отошла в сторону, устало прислонившись к стене. Тяжесть выбора, вставшая перед ней, высосала все силы, и теперь она была лишь бледной тенью себя прежней.

— Как вы думаете, мы правильно поступаем? Все же это серьезная операция. — спросил Адам у доктора, который все это время стоял в углу комнаты и молча наблюдал за разворачивающейся перед ним семейной драмой.

— Безусловно, — без тени сомнения ответил он. — нейроинтерфейс это великолепное устройство. Да, большинство людей используют его для работы в виртуальном пространстве, удаленного управления машинными комплексами, игр полного погружения. Мало кто задумывается о том, какую пользу он может принести психотерапии. Б-612 — отличная модель. Она лишена всех тех недостатков ранних нейроинтерфейсов. Про выжженные мозги и вирусы можно забыть. На днях с помощью Б-612 мы смогли убрать шизофренические проявления у подростка. А ведь раньше его случай считался безнадежным! Если вы еще сомневаетесь в комплектации…

— Я не об этом, — прервал его монолог Адам. — Правильно ли мы поступаем, имплантируя нейроинтерфейс моему сыну?

— Адам. — Доктор вздохнул, по-дружески кладя руку ему на плече. — Твой сын — аутист. Его не вылечить таблетками, понимаешь? Я знаю, что есть риски. Никто никогда не подключал таких, — он на секунду замялся, формулируя, — особенных детей к виртуальной реальности. Но технологии шагают вперед семимильными шагами. Возможно, это ваш единственный шанс наладить контакт с сыном. Мы сделаем операцию, имплантируем ему устройство, и вы, наконец-то, сможете с ним пообщаться.

Адам подошел к спящему сыну, склонился и поцеловал его горячий лобик, затем бережно пригладил его растрепанные золотые кудри и отстранился, кивая доктору.

Медсестры тут же засуетились, увозя кушетку с ребенком из дома под чутким присмотром матери и наблюдением врача. Адам остался в комнате один. Сделав несколько глубоких вздохов, он подошел к небольшому шалашу из одеял, который соорудил его сын в центре комнаты. Коснувшись сухими ладонями ткани, он нагнулся и приоткрыл один край. В шалаше желтым светом горел маленький электрический фонарь и пахло его сыном. Едва сдерживая слезы, он заполз туда и долго сидел, пытаясь хоть ненадолго стать частью мира своего родного, но чужого сына.

***

— Мы сами не ожидали такого успеха. Это поразительно, посмотрите сами. — Доктор махнул рукой на мониторы, но Адам лишь мельком взглянул на них.

Все его внимание приковало окно палаты, в которой на кушетке лежал сын. Бритая налысо голова ребенка была утыкана датчиками, подключенными к какой-то аппаратуре, а из затылка, из кажущейся чужеродной металлической конструкции, торчал кабель, толщиной с большой палец. Невольно Адам поднял руку и коснулся головы, нащупывая свой нейроинтерфейс. Имплантаты давно стали частью обыденности, но на сыне почему-то смотрелись отталкивающе противоестественными.

— Я не понимаю, в чем заключается этот успех. Наш сын едва не погиб на штатной операции! — Мария, с самого начала настроенная скептически, была готова засудить весь медицинский центр, хотя опасность давно миновала.

— Никто никогда не ставил нейроинтерфейс ребенку-аутисту. У таких детей большой избыток нейронных связей между отделами головного мозга, потому и возникли осложнения. Мария, все хорошо. Кризис преодолен.

— Когда мы сможем пообщаться с сыном? — спросил Адам, не отрывая взгляда от окна.

— Думаю, уже сегодня. — Доктор еще раз проверил показатели. — Да, сегодня.

— Наш сын воспринимает мир фрагментами, мы сможем смоделировать то, как он увидит нас в виртуальной реальности? — услышав о возможности пообщаться с сыном, Мария успокоилась и говорила ровно.

— Он увидит вас обоих точно такими же, какими я вижу вас сейчас, — завладев вниманием Адама и Марии, доктор продолжал: — Из-за генетической аномалии его мозг не успевал соединять и анализировать все, что он ощущает, слышит и осязает. Мы передали функцию анализа нейроинтерфейсу, и в виртуальной реальности он будет получать ровно столько информации, сколько сможет воспринять.

— И он больше не будет бояться реального мира? — спросила Мария, сжимая руку Адама.

— Благодаря виртуальной реальности вы сможете начать общаться, остальное я обещать не могу. Для начала нужно наладить с ним контакт. — Доктор похлопал по креслам, в подголовники которых были вмонтированы порты подключения для нейроинтерфейсов. — Вы готовы?

***

После долгого сна, сотканного из ужаса, мучений и боли, он наконец проснулся, но так и не смог понять, где находится. В этом месте не было света, но он прекрасно все видел. Не было звука, но он слышал собственное мычание. Обойдя пространство по кругу и не найдя ничего, что могло бы представлять интерес или угрозу, он, удовлетворенный осмотром, сел. Нет предметов — нет проблем. Но стоило ему попытаться умереть от тоски, как он с огромным разочарованием обнаружил, что не может выпустить из груди последний вздох. Здесь он вообще не дышал. Приложив руку к сердцу, он замер, прислушиваясь, но тоже ничего не почувствовал. Это странное состояние очень напомнило ему минуты перед сном, когда ты одновременно и существуешь, и нет.

— Сынок, милый! — скорее почувствовал, чем услышал он. Подняв глаза, он увидел перед собой две фигуры. Они были похожи на его собственное отражение, но только больше и нескладнее. — Ты меня слышишь?

Он медленно кивнул в знак согласия и осторожно встал, находясь в полной растерянности. Всю свою жизнь он имел дело с монстрами и был уверен, что кроме него и них никого больше не существует.

— Родной, иди ко мне. — Женщина, а он почему-то знал, что перед ним женщина, протянула к нему руки.

— Осторожнее, дорогая. Мы не должны напугать его, — сказал мужчина.

Первым желанием было убежать, спрятаться и снова остаться одному. Но любопытство было сильнее, и он сделал шаг вперед. Когда он робко коснулся ее руки, лицо женщины исказила страшная гримаса боли и из глаз хлынули слезы. Перехватив его руку, она ринулась на него, чтобы обнять, и в этот момент все стало на свои места.

Не было никаких других людей. Это были все те же монстры, которые, пользуясь силой, навязывали ему свой мир, свои правила и самих себя. Они считали считают его своей собственностью и не оставят его в покое до самой смерти. Столкнувшись со своим врагом в новом обличии, он вскрикнул и дернулся, неожиданно для себя вырываясь из крепкой хватки. В растерянности он посмотрел на свои руки, покрытые черным густым мехом, окинул взглядом пространство, а затем расхохотался, счастливый от того, что разгадал загадку этого мира. Здесь он не был слабее своих противников. Здесь он сам становился монстром. Наконец-то он поменялся местами со своими мучителями, которые теперь в оцепенении и ужасе смотрели, как он увеличивается в размерах и набирает силу. Ему никогда не удастся заставить их остановиться, но выход нашелся сам собой. Их просто нужно убить. Убить, растоптать, уничтожить. Тогда они навсегда исчезнут. Тогда он, наконец, останется один.

Не медля ни секунды, он схватил надоедливо визжащую женщину своими огромными лапами и сдавил, с наслаждением чувствуя, как внутри нее что-то хрустит и ломается. Дождавшись момента, когда ее крик захлебнется в крови, он швырнул ее тело в мужчину и принялся в ярости топтать обоих, успокоившись только тогда, когда от них остались лишь липкие пятна. Брезгливо обтерев ступни своих огромных ног, он с удовлетворением выдохнул. Убивать было даже чуточку приятнее, чем умирать самому. Новый мир нравился ему все больше. Осталось лишь сообразить, как построить здесь шалаш.

Автор: Алекс Передерий

Пятая серия девятого сезона

Время трансляции: с 18:30 по МСК.

Список онлайн-трансляций:

Brony Network
BronyTV
Spazz 
OtakuAscended
BronyState

Иллюстрация: В этот раз мне очень помог Stink, огромное ему спасибо.

                  4: Розовая пельмешка

         “Прогулки очень коварная вещь”, — как некогда говорил Старсвирл. Никогда не знаешь куда дорога тебя заведет и что встретишь по пути. Ведь приключения ждут буквально на каждом шагу, большие и не очень. Будь то необходимость помочь пожилой пони с седельными сумками или утешить упавшего с самоката жеребенка, поймать опять выпавший из окна горшок с петуньей или поднять знакомому настроение беседой, найти и ненароком уничтожить всемогущий артефакт конца света или схлестнуться в ожесточенной схватке с каким-нибудь злодеем.

         Даймонд Тиара и Сильвер Спун не рассчитывали ни на что подобное, отправляясь на свой привычный променад по Понивилю. Они просто наслаждались хорошей погодой, милой беседой и компанией друг друга, как и положено жеребятам в их возрасте. Ничего из ряда вон выходящего с ними не происходило, лишь мирная тихая спокойная прогулка по зелёным улочкам города, мимо стайки суетящихся почтовых пегасов, вдоль уютных домиков, чистых лужаек и ухоженных кустиков. 

         Как раз из одного такого кустика внезапно раздался едва слышный, протяжный писк, именно когда кобылки проходили мимо, обсуждая дела, касающиеся только кобылок. Тиара остановилась первой, навострив ушки. На недоуменный взгляд Сильвер Спун она приложила копытце к губам, призывая к тишине. Звук повторился, жалобный и тоскливый. Теперь уже обе пони обеспокоенно смотрели в сторону плаксивого кустика.

         — Думаешь там кто-то есть? — обеспокоенно спросила Сильвер Спун.

         — Если за время нашей прогулки кусты не научились плакать, — в привычной манере ответила ей Тиара. Сделав глубокий вдох и собравшись, она отважно сделала пару шагов в сторону звука. Разумеется готовая в любой момент сорваться в галоп и не менее отважно ускакать прочь.

         Впрочем, нужды в этом не было. Среди зеленых зарослей обнаружилось “нечто”. Больше всего оно походило на розовенькую пельмешку с лапками и острым носиком, суетливо шебуршащуюся на одном месте посреди кучки разломанных деревяшек. Время от времени оно замирало на миг и издавало тот самый протяжный плач, озираясь из стороны в сторону своими маленькими глазками.

         — Какая… — мордочку Тиары исказила гримаса отвращения. Скосив глаза на подругу, она натянуто улыбнулась и закончила фразу: — Какая прелесть!

         — Серьезно? — Сильвер Спун недоверчиво подняла бровь, ни капли не веря услышанному. — Это самый уродливый… щенок? Котёнок? Что бы это ни было! Оно ужасно.

         Розовенькая пельмешка заметно погрустнела, опустив нос и начав хныкать. Кобылки виновато переглянулись и подошли ещё ближе к непонятному существу. несколько мгновений они медлили, раздумывая, как быть, но очень уж жалобно плакала маленькая тварюшка. А сердечки юных кобылок совсем не каменные.

         — Ну прости, пожалуйста, — первой склонилась к созданию Сильвер Спун, — мы не хотели тебя обидеть. Просто нам не привычен твой вид вот и всё.

         — Уверена, среди своих сородичей ты настоящий красавец, — вторила ей Тиара, стараясь звучать максимально искренне. Внезапно её озарило: — Эй, а что если он потерялся и ищет свою семью?

         — Тогда нам нужно к Флаттершай, — предложила Сильвер Спун, аккуратно тыкая копытцем во детеныша. Он, словно всё понимая, притих, поглядывая то на одну кобылку, то на другую . 

         — Она всё время общается со странными животными, — пожала плечами Тиара. — Звучит логично.

         С этими словами она подхватила детеныша, водрузила себе на спину, мысленно вознося молитву сестрам-аликорнам чтобы он не испачкал её шерстку, и кобылки поскакали в сторону коттеджа Флаттершай.

         ***

         Жёлтая пегаска мирно занимала свой досуг вязанием, петелька за петелькой выплетая дивный шарфик для Дискорда. Она намеренно не пользовалась какой-то схемой, чередуя лицевые и изнаночные петли в хаотичном порядке, формируя уникальный, ни на что не похожий узор. Уж дух хаоса точно должен это оценить. Флаттершай улыбнулась своим мыслям, представляя, как Дискорд обрадуется подарку и закутается в него целиком, с головы до ног, оставив торчать лишь нос да рожки. Ну, может ещё кисточку хвоста.

         Внезапный стук в дверь вырвал кобылку из её фантазий, отчего она едва не упустила петлю над которой работала. Зафиксировав своё вязание, она отложила его в сторону и поспешила к двери. “Кто бы это мог быть?” — думала Флаттершай, втайне надеясь что незваный гость просто уйдет. Но чувство гостеприимства победило в её внутренней борьбе и пегаска всё же открыла дверь.

         “Никого нет?” — обрадовалась было кобылка, не увидев никого снаружи. Но когда нечто колючее коснулось её ноги, она догадалась посмотреть вниз и обнаружила “нечто”. Это “нечто” больше походило на помесь ежа с птичкой киви. Покрытое иголками тельце с длинным носиком отчаянно тыкалось в ногу Флаттершай, стараясь привлечь внимание.

         — Что такое, мой маленький друг? — спросила пегаска, наклоняясь к гостю, чтобы лучше разобрать что он от нее хочет. Тот, так рьяно жестикулировал своими короткими лапками, что пару раз падал навзничь, потешно катаясь на своей колючей спине. Флаттершай тактично сдерживала рвущийся наружу смех за вежливой и участной улыбкой.

         — Так значит ты ехидна, да? И пара белочек тебе сказала прийти сюда за помощью? Вы со своим детенышем путешествовали, когда случилась катастрофа? О, нет, какой кошмар! — кивала она, причитая и прикидывая, как бы поаккуратнее и побезопаснее погладить необычного зверька. — И теперь он потерялся и ты не знаешь что делать? Скорее искать его, конечно же!

         С этими словами пегаска метнулась куда-то вглубь дома. Секунду спустя она вернулась с толстым одеялком, в которое бережно укутала колючего гостя. Так он не будет причинять её неудобств. Пегаска аккуратно водрузила мягкий свёрток со зверьком, из которого торчал только длинный носик и поспешила в город.

         Флаттершай планировала долететь до города и начать поиск с парка, где и случилась “катастрофа” с участием четы ехидн. По пути им попалась пара кобылок, расстеливших одеяло на лужайке, что-то кушающих и мило болтающих; стайка почтовых пегасов, о чём-то оживленно спорящих, поглядывая по сторонам; пара жеребят, куда-то спешащих по своим делам. Именно при виде последних ехидна на спине кобылки активно зашевелилась, требуя немедленно остановиться и спуститься. 

         — Привет, девочки, вы не видели тут… — начала было Флаттершай и тут же осеклась, заметив крошечное розовое нечто на спине у Тиары. — Селестиюшки, какая прелесть! Это же он, верно?

         Последняя фраза была адресована взрослой ехидне, как раз с горем пополам сподобившейся выползти из одеяла. И пока жеребята недоуменно переглядывались, потерянные зверюшки вновь оказались вместе, обнимаясь и потираясь друг об друга длинными носиками. Флаттершай умиленно покачала головой.

         — Спасибо что позаботились о нём, девочки. Вы даже не представляете как помогли, — благодарно кивнула она, улыбаясь.

         — Всегда пожалуйста, — улыбнулась в ответ Тиара.

         — Мы всё равно несли его к тебе, — вторила ей Сильвер Спун. — Что же они такое?

         — Я до конца не уверена, — честно призналась пегаска. — Некий зверёк с других земель. По их словам они путешествовали, когда случилась катастрофа, из-за чего они и потеряли друг друга.

         С этими словами неподалеку с неба упал деревянный ящик. Содержимое в виде конфет различных цветов разлетелось на несколько метров вокруг. Почтовые пегасы засуетились пуще прежнего, пока одна из местных земнопони, та что с конфетками на метке, костерила их на чем свет стоит, нисколько не смущаясь стоящей рядом подруги. Пара ехидн синхронно кивнули носами в ту сторону и что-то неразборчиво пропищали.

         — Ах, так вот как вы путешествовали! — глаза Флаттершай от удивления расширились. — Неудивительно, что случилось нехорошее. Почтово-посыльными перелётами нынче заниматься очень и очень опасно. Особенно в этом регионе. Вам стоит подыскать более безопасный и способ, например…

         О новых методах путешествия для ехидно юные жеребята так и не дослушали, поспешно ретировавшись прочь, обеспокоенно провожая взглядом огромный ящик с надписью “Особо опасно” несомый почтовыми пегасами. Прогулки вещь конечно хорошая, но с них приключений, пожалуй, хватит. До поры до времени.

         

Больше подобных глупостей можно почитать здесь, но лучше не надо. Берегите себя =)