Обратная сторона кинематографа

Пять странных фактов. Часть XXXIII

Обязательный Disclaimer: Я обычно пишу большие лонгриды на всякую странную тематику, но в процессах поисков натыкаюсь на кучу мелких историй, растянуть которые в полноценную статью не позволяет даже моя графомания. Поэтому — небольшую подборку странных штук из мира вокруг. Они не особо подвергались проверкам с моей стороны — искать доказательства и подтверждения всего этого времени просто не было. Можно возражать, исправлять и гнобить, кто вам запретит, да?

Картинка в заголовке статьи служит для привлечения внимания. Так нейросетка представляет этот выпуск, после скармливания всех ключевых слов из статьи. Ищите пасхалки сами.

Итак, работа в науке.
Фантазии: Ты раскрываешь геномы неизведанных существ, ищешь лекарства от болезней.
Реальность: Пукаешь на чашку Петри.

Где-то в 2000 году на научно-популярное шоу позвонила медсестра и задала ведущему вопрос: «Иногда я ассистировала во время операций в стерильной среде и при этом пукала. Нарушают ли подобные поступки чистоту в зале или нет?» И учёные взялись это выяснять, так как ответа на этот вопрос у них не было. Был проведён эксперимент. С расстояния в 5 сантиметров были произведены несколько залпов в чашки Петри (вот сейчас, визуализировали это, просто ради прикола). Часть была выполнена в одежде, другие эксперименты проводились со спущенными штанами.

Результат: газы прошедшие через ткань никакой реакции не выдали. В чашках Петри, куда попали пуки (где-то начал смеяться мой сын) без одёжного фильтра — образовались колонии бактерий, которые встречаются в кишечнике и на коже (видимо, сорванные с ягодиц потоком газов). Но даже эти бактерии не были вредоносными. Как описали сами микробиологи — это были что-то вроде тех микроорганизмов, что содержаться в йогуртах.

Короче, не пукайте без штанов возле еды. А если это и случится, ничего страшного не произойдёт. При худшем развитии событий у вас будет йогурт.


--- Мудрость и предприимчивость ---

«Хоббит: Пустошь Смауга»: интервью с Питером Джексоном

Надежда всего новозеландского кинематографа.

      Питер, расскажите о Новой Зеландии. Вы как-то говорили, что летали на вертолете над Новой Зеландией – как это помогло вам взглянуть на нее с новой стороны? Прокомментируйте, пожалуйста.

      Питер Джексон: Ну, сам по себе полет на вертолете – вещь необычная, не каждому из нас доводится полетать на нем хотя бы раз в жизни. Первый раз в жизни я летал на вертолете, когда мы подбирали места для съемок фильма «Властелин колец». Неожиданно для самого себя я стал проводить в вертолете по семь-восемь часов в день, а это довольно много. Мы могли сказать: «О, давайте сядем здесь» и приземлиться в любой точке. Мы побывали в весьма отдаленных местах. Я раньше не видел Новую Зеландию такой, какой узнал ее благодаря этим фильмам. Это был мой шанс узнать больше о собственной стране.

      А что Вы можете сказать о самой стране? Ощущали ли вы какое-либо влияние Новой Зеландии на процесс создания фильмов?

     Джексон: Да, я ощущал поддержку. Все отнеслись к нам очень доброжелательно, от представителей правительства до простых людей, помогавших нам. Это удивительное чувство, когда каждый твой шаг поддерживают и одобряют.

После такой поддержки меньше всего на свете хочется подвести этих людей. Это в некотором роде давление... Тут замешано чувство национальной гордости. Обычно при создании фильма этот фактор не приходится учитывать. Как правило, все вертится вокруг бюджета – и это на нас тоже давило. Мы были решительно настроены снять кино, которое заставило бы новозеландцев гордиться.

     А каково ваше мнение об облике страны? Я видел озеро Пукаки и буквально почувствовал, что нахожусь в фильме. Очень странное ощущение. Озеро просто уникальное.

     Джексон: Ну, нам надо было отталкиваться от того, что писал Толкин. Он писал мифологию для Англии, для своего народа. По его словам, он воображал мир семь или восемь тысяч лет назад, еще до великих империй: Римской, Греческой и Египетской. До начала существования известных нам цивилизаций был период, все записи о котором утеряны. Толкин решил перенести историю этого периода на бумагу, создать мифологию и события. Он писал произведение как историю, историю нашего мира.

     Он, естественно, воображал европейский ландшафт, а не новозеландский, но это был первозданный европейский ландшафт. Европейский ландшафт до того, как Европа полностью сформировалась. Новая Зеландия в каком-то отношении почти идеально подходит под это описание. Эта земля дает ощущение первобытности, опасности, грандиозности. Все эти высокие горы, утесы, реки. Такой грандиозный ландшафт, и он еще на стадии формирования. Это самое начало, и мы как бы явялемся свидетелями его сотворения. Я думаю, он идеально подходит для Средиземья.

     Вторая часть трилогии всегда отличается. Это всегда что-то особенное. Что вы можете сказать по поводу этого фильма? Он похож на «Индиана Джонс и Храм судьбы» или «Империя наносит ответный удар» в том смысле, что сильно отличается от остальных?

     Джексон: Задача второго фильма – добавить сложности, привнести элемент опасности в историю в целом. В трилогии «Властелин Колец» объединяющим элементом была задача уничтожить кольцо в недрах Роковой горы. При этом мы знаем, что до горы раньше третьей части никто не доберется. Мы создаем одну историю, стараясь при этом сделать каждый фильм своеобразным.

     Тема этого фильма – возвращение гномов на свою родину. Доберутся ли они до Эребора? Избавятся ли от дракона? О груде золота под горой мы впервые узнаем именно во втором фильме, и этот фактор становится частью движущей силы фильма третьего – не так-то просто вернуть свой родной дом, если он стоит на озере из золота. Многие заинтересованы в богатстве под горой. И есть всего тринадцать гномов, чтобы защитить его. Эта проблема раскрывается в третьем фильме.

     Мы вводим много новых персонажей в сюжет, на их долю выпадает больше трудностей. В фильме полно сложностей и опасностей.

     И динамики. При просмотре первой сцены я смог сказать лишь «Ого!», при просмотре второй – «Ого-го!», каждая последующая сцена была динамичнее предыдущей. Вы специально добивались такого эффекта?

     Джексон: Да.

     Вы хотели, чтобы этот фильм был самым динамичным из всех?

     Джексон: Да. Знаете, когда «давишь на газ», хочется дойти самого конца. Все три фильма объединены одной историей, которая имеет определенную форму.

     Первый фильм – это в некотором роде начало, завязка. Вторая часть – наращивание динамики и сложности. Третья – кульминация. Три акта. Первый этап мы прошли в прошлом году, а сейчас работаем над наращиванием сложности и темпа, которое в третьем фильме выльется в кульминацию, которую мир увидит в следующем году.

     Это весело. Не надо начинать рассказывать историю заново. Просто продолжаешь с того места, где остановился, потому что подразумевается, что все смотрели первую часть, так что просто «бац!» – и мы оказываемся там, где остановились.

     А эти гигантские пауки? Сцены с огромными пауками напугали меня еще в «Кинг-Конге». Это что, какая-то попытка «изгнать» их?

     Джексон: Ну, про гигантских пауков написано в книге.

     Да, это правда, они есть в книге.

     Джексон: Во-первых, они есть в книге, во-вторых, я ненавижу пауков. Так что было особенно весело. В «Возвращении короля» у нас была Шелоб, гигантская паучиха. Да, пауки – это ужасно, особенно если они размером с корову. Да что там, неважно, какого они размера, все равно они ужасны. А эти паучьи гнезда, эти их паутины, фу,  не выношу их. Я пытался создать таких пауков, чтобы самому было страшно.

     Давайте поговорим о противоречивых моментах. Тауриэль вызвала много споров среди поклонников. Как вы ответили на это? Как отреагировали?

     Джексон: Ну, ничего удивительного тут нет, всегда найдутся люди, которые только слышали что-то где-то, а кино не смотрели и не в курсе, чем мы занимаемся. Так что, реакция каждого – его выбор. Я думаю, люди, которые посмотрят фильм, поймут. Фильмы и книги – это разные вещи вообще-то. В книге есть голос автора – Толкина, в случае с «Хоббитом», – это голос, дающий пояснения к истории.

     В кино я не даю пояснений. Я не разговариваю, ну, если не считать строки комментариев на DVD, я не рассказчик. Создатель фильма не является повествователем в том смысле, в каком им является автор книги. Так что, в кино все рассказывается устами персонажей. Это единственный способ рассказать историю в фильме. И вот тут нужны герои. Чтобы рассказать эту историю, нужны персонажи помимо тринадцати гномов, хоббита и мага. А эльфы? Эльфийское королевство в книге очень впечатляет, но Толкин даже не называет имя короля эльфов. Он безымянный, его называют просто «король эльфов». Позже, во «Властелине колец» мы узнаем, что его зовут Трандуил, что у него есть сын Леголас. Мы все это узнаем потом. И мы подумали: «Ну, так мы уже это знаем, почему бы не добавить их в историю».

     Мы сделали их частью сюжета. А Тауриэль была третьей частью этого уравнения, потому что драматические истории часто лучше всего рассказывать с трех перспектив.

     У всех троих разные точки зрения. Леголас, Тауриэль и Трандуил представляют совершенно разные взгляды в рамках эльфийской политической системы.

     Вы уже посвятили восемнадцать лет жизни Толкину – примерно столько, да?

     Джексон: Да, похоже на то.

     Что вы по этому поводу чувствуете? Планировали ли вы, что все произойдет именно так?

     Джексон: Нет. Конечно, я благодарен судьбе, потому что я вырос в стране, где не было киноиндустрии. В шестидесятые, когда я рос, в Новой Зеландии вообще не было киноиндустрии. Никто не снимал фильмов. У меня были только безумная мечта и безумная любовь к кино, особенно фантастическим лентам. Я обожал Кинг-Конга, Рэя Харрихаузена и все в этом роде. Так прошло мое детство. И поэтому сейчас, когда у меня есть возможность экранизировать эти удивительные истории, к тому же в Новой Зеландии, я чувствую, что воплощаю свою детскую мечту в жизнь. И неважно, что временами бывает тяжело, что иногда у тебя случаются по-настоящему стрессовые и напряженные дни. В такие моменты я вспоминаю себя семилетним пацаном, и понимаю, что тому парню удалось воплотить мечту в жизнь. Разве я не везунчик?

     Давайте поговорим о вашей работе с компанией WETA. Цифровые эффекты – это лишь одна сторона фильма, а другая – практические эффекты. Умелое совмещение этих аспектов характеризует в некотором роде научный подход к созданию фильма. Можете ли вы сказать, что ваш подход к созданию фильмов как раз включает в себя баланс новейших цифровых технологий с настоящим кино?

     Джексон: Цифровые эффекты сейчас невероятные. С тех пор как я был ребенком, мечтающим снимать кино, произошла революция. Теперь на экран можно поместить все, что можно вообразить. Закрываешь глаза, представляешь образ, потом воплощаешь. Так было не всегда. Еще пятнадцать-двадцать лет назад это было невозможно. Для режиссера, который хочет поместить аудиторию в мир, полный поразительных, фантастических вещей, не существующих в обычной жизни, цифровое кино предоставляет потрясающий набор инструментов.

     Но в то же время я думаю, что надо стремиться к тому, чтобы на экране все выглядело максимально реалистично. Чтобы все смотрелось органично. Работая со зрительным образом, нужно сделать его настолько приближенным к реальности, насколько это возможно. Когда мы работаем с цифровым материалом, мы стараемся... Я стараюсь снимать цифровой материал на камеру, на ручную камеру, чтобы получилось не очень механически. Брызгаю водой и грязью на линзу. Пытаюсь создать впечатление, что камера участвует в действии, даже если на самом деле это не так.

     Так что при всем богатстве цифровых эффектов наша задача на сегодняшний день – приблизить их к реальности. Думаю, со временем у нас получится. Но впереди еще много работы.

     Последний вопрос. Вам, наверное, нужна целая армия для съемок такого рода лент? Не скучаете по временам фильмов типа «В плохом вкусе» и «Живая мертвечина»? Не хочется иногда вернуться в те времена?

     Джексон: Вы знаете, я немного это почувствовал на съемках «Пустоши Смауга», потому что последние 30 минут фильма наполнены цифровыми сценами, которые я снимал камерой по технологии motion capture. У меня была только маленькая камера, и помимо меня на площадке находились только техники, а команды не было. Я снимал все один. Так что я вспомнил времена камеры «Супер 8». Мне определенно понравилось, это было по-настоящему здорово. Я ценю всех, кто помогал мне сделать фильм, у каждого своя роль. Один я не смог бы создать весь это потрясающий реквизит, все эти декорации. Я не могу все сделать один.

     Были времена, когда я пытался справиться со всем в одиночку. В своей спальне, которая была отравлена парами клея. Наверное, в то время это было одно из самых вредных для здоровья мест на Земле. Я тогда клеил латексные костюмы гориллы, а это все такое токсичное! Надо было повесить на дверь такой знак, знаете, который предупреждает о радиоактивных отходах. Но сейчас все мне помогают, и мне нравится пользоваться этой помощью. Мне нравится работать в команде.

Напоминаем, что «Хоббит: Пустошь Смауга» уже поступил в продажу в форматах Blu-ray и Blu-ray 3D, а также DVD.

© IGN Russia

Обратная сторона кинематографа

Обратная сторона

Читаем по бумажке

Как оформляется речь Путина на мероприятиях: листы в формате А5, 16 кегль, интонационные места выделены полужирным. На обратной стороне во время выступлений докладчиков удобно делать тезисы ответных реплик.

И.Я. Лишний глумится над Климом Жуковым и разоблачает софистику противников гуманитарки.

Бывает слушаешь человека, который когда-то выдавал за базой базу, и прощаешь ему кринж за кринжем. Ну подумаешь, снимает Жуков свои посредственные обзоры фильмов, где выдаёт познания в истории за познания в кинематографе. 

Подумаешь, рассказывает офигительные истории про Вьетнам, которые критикуют востоковеды

Подумаешь, рассуждает о современной войне, будучи историком специализирующемся на средневековье, подумаешь... нет, не подумаешь

Вот где-то здесь наступает момент, когда базу, пусть и внушительную, перевешивает кринж. Прошлые заслуги и искренняя благодарность человеку за проделанную работу перестают быть препятствием к тому чтобы его увесисто так покритиковать.

Патреон требует чтоб нарисованные персонажи выражали "согласие" на секс

Вкратце:
Они требуют чтоб р34 художники рисовали порнуху, в которой все её участники согласны на секс либо находились в состоянии приостановить сие действие если им не понравится. Это значит что нельзя рисовать: ебущихся пьяных, под виагрой, под шантажом, связанных с кляпом во рту (можно, если до этого нарисовать фрейм где они выражают согласие на это), "корректирующий" секс, секс под гипнозом, секс со спящим, провоцированный секс со стороны мужчины и т.д.

Битва СВО с образом войны в нашем мозгу

Поговорка о том, что генералы всегда готовятся к прошлой войне, правдива не только для них, но и для обывателя. Мы тоже моделируем войну из народного, генетического, опыта Великой Отечественной и многих других войн, о которых слышали, знаем, читали.

Но порой и эти представления ложны, как ложны наши Т-34-85, на которых сидят немцы перед атакой на СССР в киноленте «Щит и меч».

Ложь в гениальном фильме допустима.

Но гениальных фильмов единицы, а лжи ой как много. И не только в деталях, форме и технике. В угоду картинке и популярности у зрителя приносилось всё. Плохо ли это? Но зато какой патриотический получился фильм!!!

И мы от этого киношного штампа еще не избавились. Чего стоит только публичная массовая вражда к таким фильмам, как «Зоя» (2020, Л. Пляскин и М. Бриус) и «На Париж» (2018, С. Саркисов). Ведь как они посмели поколебать образ Великой Отечественной войны, который десятилетиями создавался под идеологическим патронатом Н. Хрущева, Л. Брежнева и чернухи! Многочасовые фильмы популярного российского кинокритика Bad Comedian на порядок, а то и более имеют просмотров, чем фильмы, которые не совпали с привитым советским, перестроечным и либеральным кинематографом в наши мозги образом Великой Отечественной войны.

Спорить можно до хрипоты, до истерики украинского свидомита, но миллион хиви в 1942-м показывает, что амплитуда выбора нашего человека гигантская: от вознесения после смерти «За Родину, за Сталина», от Парижа как Мечты после Победы, после окончания ада и до конченого скотства власовщины, бандеровщины и прочих наших упырей.

Так что надо признать, война может быть любой, настолько разной, что порой бывает трудно определить, где правда, а где ложь.

Итак, первое, чем отличается СВО, — это несовпадение с образом войны в наших головах, и это многих дико бесит. Бывает, что за это даже красные, имперцы, державники и т. д. готовы разметать СВО, как Н. Хрущев в свое время выставку «Новая реальность».

И если создание ложных образов о войне в популярном искусстве — общая головная боль, то задача военных профессионалов разбираться в видах этой боли. Сидеть вечерами, готовя доклад своему Джонсону или Макрону, и удивляться, почему СВО не соответствует всему тому, что читал, учил, защищался у Клаузевица, Дуэ или Люттвака.

Н-да, СВО она такая, аршином не меряется.

На любое верное по отношению к СВО утверждение военного исследователя на следующих страницах найдутся десятки положений, которые напрямую противоречат тому, как она проходит в реальности.

Даже с утверждением Сунь-цзы, что война — это путь обмана, можно поспорить, так как любое противостояние, любая грызня, любой конфликт — это путь обмана, а не только война.

Но опять же, если это утверждение и еще парочку можно применить к СВО, то весь остальной трактат «Искусство войны» попросту противоречит СВО. Такое ощущение, что те русские и американские генералы, которые сейчас сражаются на Украине, решили делать как угодно, но не так, как это описано китайским мудрецом.

И еще несколько слов о восприятии. Великая Отечественная война дала четкое разделение на наших и врагов. Единственный возможный вариант интеракции — стремление к абсолютному уничтожению друг друга. Единственный конец — безоговорочная капитуляция. И ты можешь быть либо на нашей стороне, либо на стороне врага. Середины нет. Все полутона исчезли. Факты о контактах наших партизан (договорных отношениях) с бандеровцами и прочими националистами затушёвываются. А 500 оттенков образа Гиля-Родионова вообще высшая математика и только для извращенного восприятия.

Гражданская война — больше цветов: красные, белые, зеленые, черные и прочие серо-буро-малиновые националисты. Но уже и с полутонами — с более сложными договорными отношениями. Красные переходили на сторону белых, белые — на сторону красных, все вместе бегали к зеленым. Иногда кто-то возвращался. Создавались разные альянсы. Тот же Махно и против нас, и за нас, и опять против. Так же кочевали и галицкие бригады.

Получается, в поздний советский период мы воспитывались на четкости боя шахмат даже без левой мысли о гексах или трёхмерности, без мысли о каких-то альянсах и предварительном моделировании поля боя под себя. Все четко, по черно-белому.

Но уже современные западные настолки («Игра престолов», «Маре нострум», «Куба либре» и т. д.) показывают, что использовать фракции и умные договоренности — это великое дело. Что даже с врагом можно о чем-то договориться (так как есть еще враги), о меньших потерях и о большей выгоде от предстоящего боя.

А линия пяти компьютерных игр от Paradox Interactive «Европа. Древний Рим», «День Победы» хоть и оставляет за войной основу мироздания, но дает возможность менять столько вводных, что война поистине становится лишь финалом — последним доводом королей. А, как и положено, в пьесе вся закрутка сюжета делается до.

Итак, наш мозг, привыкший к простоте и стремящийся к «Идиократии» (2006, М. Джадж), отказывается признавать за генералами хитрость, которая ускользает от обывателя.

Нам более привычны кровавые штурмы высот. Даже Верден мы поймем, а вот бережливое отношение к солдатам, победа ценой железа, а не ценой мяса — для нас с другой планеты. А ценой договора — вообще фу. Мы, как прообраз отца основателя Саудовской Аравии из фильма «Черное Золото» (2011, Ж.-Ж. Ано), воспитаны в ключе: то, что надо, можно получить или в подарок, или силой оружия, а за деньги (договор) — ни-ни, это же полная деградация ваххабитских принципов.

Мы бесимся оттого, что нам показывают кино жизни, которого мы не понимаем, а таксисты с блогерами ничего объяснить не могут, мычат, аки гордоны.

А уж если все происходящее не налезает на определение «война», то это вообще несказанно нас выворачивает.

Но скорее всего, так оно и есть. Как бы ни хаяли депутатов что русских, что американских, что нацистских, но даже они понимают, что для каждого явления есть четкое конкретное обозначение, и если для России — это СВО, то для Украины — «вооружённая агрессия Российской Федерации» (в современном бандерложском все слова с маленькой буквы), но ни в коем случае не война. Депутаты, они ж понимают, что законы могут по-разному отражать объективную реальность, но абсолютно уходить в отрыв от реальности на весенний лед опасно, можно самому уйти в небытие. Поэтому войны нет.

И основной причиной ее отсутствия, скорее всего, являются договорные отношения. И пока они существуют между двумя сторонами, войны как бы попросту не может быть. Как нельзя быть немножко беременной.

И вот тут мы как раз и подходим к сути вопроса, чем же СВО отличается от войны?

Как уже было сказано выше, война — это последний довод королей, в то время как СВО все же является жесткими договорными отношениями с абсолютными санкциями. Как раз эти санкции мы видим и воспринимаем их как войну, так как они на нее очень похожи. По сути, СВО — это как очень сильная исполнительная служба, которая стремится к тому, чтоб нарушителя договоренностей и общепринятых норм поведения принудить к миру, к денацификации, к демилитаризации. Опять же это больше из области административного, уголовного или исполнительного права — заставить человека быть нормальным. Ну а если бумаги и доводы ребят из исполнительной службы не возымели результата, тогда принуждение к нормальности достигается за счет двадцатикратного превосходства артиллерии и РСЗО и абсолютного в воздухе. Согласитесь, везде ощущается стремление быть в пределах рамок конституционных, традиционных, договорных. Даже признается право украинского нигилистического несостоявшегося государства защищаться с помощью убитых и раненых.

Итак, СВО началась. Быстрые марши на областные центры, их обтекание, Гостомельский десант — все это было в пределах нашей картинки в мозгу. Этот штамп мы принимали, его-де принимал и наш враг.

Но вот потом, где-то в середине марта, начало нарастать удивление, которое сменилось взрывом мозга после Стамбула 29.03.

И с того времени, и до сегодняшнего дня понимание СВО как бы совсем исчезло.

Выскажу крамольную мысль: вполне возможно, что осмысления не должно было быть вообще, а та февральско-мартовская иллюзия понимания создавалась не для нас, любимых зрителей, не для американской разведки, а для кого-то другого.

Возможно, как версия, основным потребителем маневров на Киев, Харьков и Одессу (Вознесенск + морская недельная демонстрация) была так называемая пророссийская часть украинской правящей надстройки.

В украинском сегменте уверены, что Кремль рассчитывал на восстание в этих городах, но благодаря умелым действиям нацистов их удалось пресечь. Медведчука посадили в «сырые казематы», а Труханов с Тереховым постепенно становятся махровыми наци.

Но проблема в том, что это для простых людей названные пророссийские бонзы как бы небожители, а для тех, кто собирает о них информацию по крупицам, рано или поздно становится понятно, чем они дышат. И если их дыхание воняло еще до 24 февраля, то зачем Кремлю пачкаться?

Но скорее всего, им был дан шанс. Скорее всего, с ними договорились. Скорее всего, договор был составлен четко, по пунктам и в линейной последовательности исполнения пунктов без всяких если. И скорее всего, они как настоящие хитрож…пые хохлы на все пункты согласились. Дескать, русские сделают за нас кровавую работу, а мы уже на русских штыках будем царюваты над Киевом, Одессой и Харьковом, имея ярлык от Самого.

Скорее всего, они как стандартные хитрож…пые думали: ну это мы сделаем, здесь профилоним, здесь вообще ничего делать не будем, здесь и так сойдет, здесь русские забудут, а здесь мы их уболтаем и т. д. В общем, всё, как всегда.

И вот когда русские выполнили свои первоначальные пункты договоренностей — стали на объездных Киева и Харькова, на рейде Одессы — и пришла очередь Медведчуку, Труханову и Терехову что-то делать, то они, как Янукович, показали свою сцикливую сущность, хоть и имели по несколько тысяч горилл.

Избавь, Господи, меня от моих друзей, а от врагов я и сам избавлюсь.

Реально, а зачем нужны такие князья-импотенты? Кому они нужны? Да уж лучше на область поставить показавшего себя толкового комбрига или комбата, чем такую скользкую массу.

Так, что март, скорее всего, имел целью создание вилки для пророссийской части украинской правящей надстройки — вы с нами? Если да, докажите. Докажите своей кровью и сохранением крови русских солдат. Ну а если вы конченые, как бандеровцы, то мы свободны от вас, и разговор с вами будет такой же, как с бандеровцами.

Итак, когда ненужная псевдорусская шелуха отпала, тогда и вышли на создание абсолютного тумана войны путем… установления определенных договоренностей по ведению боевых действий.

Скорее всего, это было сделано в Стамбуле.

Невооруженным взглядом видно, что они касались: 1. Никто не объявляет войну. 2. Никто не трогает границу от Белоруссии и до восточного края Сумской области. 3. Никто не трогает Белоруссию, Приднестровье и Буджак. 4. Никто не разрушает и не уничтожает центры принятия решений, но военные объекты тактического и оперативного уровня таким иммунитетом не обладают. 5. Никто не уничтожает инфраструктуру, как то: газовую, нефтяную, железку, мосты (за исключением двух русских в Херсоне и двух украинских под Белгородом-Днестровским и в Черкассах). 6. Мосты в Киеве уравновешивают Крымский мост. 7. Никто не уничтожает банки, налоговые, связь и Интернет. 8. Сдается «Азов», и проводятся обмены нужных и очень нужных своих на таких же врагов. 9. Не уничтожаются АЭС (то, что происходит, не более чем пощекотать нервы). 9. Решается вопрос с вывозом зерна. 10. Русские не уничтожают украинских випов и топов, украинцы не трогают русских випов и топов, иммунитет на членов семей не распространяется. И прочая, прочая, прочая.

Это показалось? Этого нет на самом деле?

Уважаемый читатель, вы можете представить такое количество ограничений (при стопроцентном наличии потенциала), вызванных договорными отношениями сторон на какой-либо войне? И мне сложно. Но они есть. И они нам принесут Победу, а значит, такие отношения с врагом должны быть. Почему так — не знаю. Но очевидно, что подобные договоренности, в рамках которых проходит СВО, очень важны, возможно, важнее самой битвы. Возможно, это как в игре: комбинация карт составляется, подмигивая друзьям и блефуя перед врагами, а когда наступает время боя, ты просто выкладываешь карты на стол, и у тебя получается 20 к 1 соотношение стволов. И всё. Виктория наша!

Сергей Климов,