рассказ эро

Когда не фапаешь 2 дня, а затем решаешь поиграть в шахматы _

Безумство

Мой рассказ про попаданца в самогон

Василий внезапно проснулся. Кто-то кричал. Если бы он не пил ранее самогон с джентльменами, то, услышал бы, наверно, эти стоны. Он осмотрелся, но никого не увидел в комнате. Жены не было дома.

«Где она?», подумал он... не о жене, конечно, и спустя какое-то время нашел это во тьме. Бутылка была наполовину полная, а это значит, что день еще не закончился. Однако Василий умел ускорять время. Он сделал несколько глотков из бутылки и уснул.

Этому событию не стоило бы придавать большого значения если бы на следующий день Василий вновь не проснулся, чтобы допить недопитое. Он считал, что нельзя бросать дело на полпути.

«И лучше кайфа нет», вдруг донесся женский крик откуда-то с улицы.

«Клава?», подумал Василий, а потом понял, что жены нигде нет.

Опять.

Василий начал что-то подозревать, а потом он выпил и подозревать уже не было смысла. Он прилег на треснутый диван и, будучи весьма подвыпившим, занялся тем, что у него получалось лучше всего, а именно: пускать пузыри из своего природного бунгала.

Но однажды у Василия не оказалось под рукой бутылки. Можно точно сказать, что этот момент стал точкой бифуркации. Тогда он решил, что жена ему изменяет. Нельзя было, чтобы об этом кто-то узнал. Особенно Федор. На кону была репутация Василия, которую он зарабатывал долгие годы, ежедневно отвечая за моральный и нравственный образ села Хохотуй.

Василий хотел принять на грудь, но вместо этого принял решение проследить за женой и выяснить куда она пропадает каждый вечер, когда он опустошает источник счастья в компании джентльменов за светской беседой.

Проследив за женой Василий выяснил, что она ходит в сельский туалет. Одна. Он ждал когда она выйдет, но она лишь выкрикнула фразу «И лучше кайфа нет» и в этот момент что-то треснуло. Не удивительно, ведь Василий не чинил туалет, наверно, лет тысячу, чем и подставил драгоценную супругу.

Прошел час, два, к Василию подошли джентльмены. Они распили бутылку мутной и канистру душистой, а потом заснули. Слежку пришлось продолжить на следующий день.

Все повторилось. Клава опять пошла в туалет и просидела там несколько часов.

«Может у нее диарея», подумал Василий, когда его жена открыла дверь и вышла вместе с потоком вони в сад. «А может ее там кто-то поджидает?»

Днем позже Василий опять хотел принять на грудь, но принял решение разоблачить жену. Спустя час как она зашла в туалет, он подошел к нему и резко открыл дверь. Что же он там увидел? А ничего. Только книжка лежала на прогнившем седалище для важных ягодиц.

Василий взял книгу в руки.

— Матильда Старр, — прочитал он имя авторки. — Клава опять читает это американское говно, — добавил он.

Василий осмотрел дыру в туалете и не увидел там признаков жены, только бульки на поверхности похлюпывали немного. 

Выпив самогона он попытался восстановить картину произошедшего:

Она зашла в туалет, села и принялась кормить бездну своими фекалиями. В это время она читала любовный роман. Она так увлеклась, что не заметила, что балка затрещала под ней. Она читала и дергалась, от вибрации доска проломилась и она нырнула в дерьмо головой вниз.

— Вот такой судьбы каприз, — подытожил Василий.

Все бы ничего, но вдруг следом за ним из туалета вышла Клава. Василий перепугался.

— Ты откуда здесь? — спросил он.

— Срала, — ответила Клава и пошла в сторону дома.

В этот день Василий встречался с джентльменами дважды, да так, что его едва откачали.

Немного протрезвев на следующий день Василий решил изучить феномен более конкретно, как состав водки.

Каждый раз Клава заходила в туалет в 8 вечера и практически сразу пропадала, оставляя после себя любовный роман и след неистовой диареи. В среднем через два часа она появлялась и выходила из туалета.

«Куда она исчезает?», спрашивал себя Василий, отпивая мутную жидкость из бутылки. На этикетке было написано «Иван Грозный» и дата его правления.

Василий и его друг Петр уже давно распространяли этот напиток в деревне Хохотуй. А поскольку он был крепче чем у госпожи Нюры, то они решили назвать его в честь одного из мощнейших правителей всея Руси.

Одним ранним утром, Василий вышел на крыльцо. В одной руке он держал бутылку с прокисшим молоком, а в другой самогон «Иван Грозный». За пазухой у него была книга жены. Он огляделся — деревня выглядела удручающе — дорога полуразрушена, дома перекошенные, куры тощие. За кур было особенно обидно. На вкус они были резиновые, но зато натуральные.

Василий выпил молока, вдохнул свежего деревенского воздуха с примесью помета и зашагал в сторону сельского туалета, крыша которого сверкала на солнце.

«Можем переповторить», подумал он.

Открыв дверь, Василий положил книгу рядом с туалетной бездной, куда в прошлом успели наложить свое наследие его дед и прадед. Ведь так делала Клава? Он уселся, крикнул «И лучше кайфа нет» и приготовился высвободить своего внутреннего демона. Но прежде, чем сделать это, он выпил самогона для храбрости.

Сделав два глотка Василий почувствовал как из его темного бунгала рвется поток. Доски, на которых он сидел, затрещали, а потом и вовсе сломались под его весом и Василий провалился в яму с говном.

Наступила тьма.

А потом был свет.

Василий почувствовал, что-то сырое с приятным запахом самогона. Он видел мир сквозь грязное стеклом. Это был незнакомый мир.

Василий испугался, но не смог никуда сбежать, он был заперт в стеклянной тюрьме, наполненной самогоном. Он огляделся и понял, что у него нет тела, он чувствовал, что существует как жидкость.

— Я переместился в тело самогона, — подытожил Василий.

И тут началось застолье. Кто-то взял бутылку и начал разливать ее по стаканам. Краем молекулы самогона Василий увидел знакомое лицо — лицо своего кумира Ивана Грозного, который вот-вот должен был употребить Василия.

Когда царь и его коллеги по застолью подносили стаканы к губам, Василий вдруг вскрикнул. Никто не понял откуда донесся звук, но все перепугались и побросали стаканы. Лишь один из подчиненных царя успел отпить Василия прежде чем бросить стакан.

Все переглянулись и разочарованно вздохнули. В тот день Иван Грозный казнил несколько людей, среди которых был и выпивший немного Василия человек. Его звали Глеб. Но важнее было то, что когда палач замахнулся топором чтобы отрубить тому голову, где-то в этой голове билось за управление телом сознание Василия. За миг до того как голова Глеба слетела с плеч он обоссался.

Наступила тьма.

А потом свет.

Василий сидел в сельском туалете. Он еще не понял, что случилось, но увидев бутылку сразу же выпил немного самогона.

— Я могу путешествовать во времени в теле самогона, — заметил он.

Во время светских бесед с джентльменами Василий часто бросался в размышления о том, как бы он мог помочь товарищу Сталину лучше перепобедить в войне. Иногда ему даже снились сны об этом.

Василий понимал, что путешествие во времени через сельский туалет — это шанс, что-то изменить в жизни страны. Это судьба. Очевидно кто-то свыше хочет, чтобы он исполнил свое предназначение.

Хорошенько обдумав свои действия, Василий решил, что прежде чем исполнить божью волю — иными словами помочь товарищу Сталину — ему нужно опробовать сельский туалет времени на каком-нибудь другом событии, чтобы быть уверенным, что он может повлиять на ход истории.

— Что же мне изменить? — спрашивал себя Василий, пока шел по центральной улице деревни. Он видел как печально выглядит его родной край. Во что же превратился Хохотуй за последние годы? Немыслимо. Но это можно было изменить. Он часто обсуждал это с джентльменами за бутылочкой мутного.

— Я уничтожу Америку! — вдруг воскликнул Василий, сжав руку в кулак. — Они вечно лезут куда их не просят и мешают развиваться моей стране!

«Но как это сделать?»

— Нужно убить Колумба! Тогда он не откроет Америку... хотя... это как-то не по-христиански. Да и причем здесь Колумб? Америку открыл не он, я где-то слышал, что это сделал Америго Веспуччи. Но как мне остановить его, не убивая?

Василий долго думал об этом, в том числе в кругу джентльменов. Они собрали консилиум из пяти лучших умов деревни Хохотуй и пришли к выводу, что действовать нужно хитро.

Согласно плану Василий должен был отправиться в 5-й век до нашей эры. Он написал дату на бутылке самогона, а также сделал важную пометку о гусях. Он решил, что чем точнее пояснение, тем лучше сельский туалет поймет куда его отправлять.

Выпив кислого молока Василий еще раз прошелся по плану:

— Америго Веспуччи — открыл Америку, он итальянец. Столица Италии — Рим. А Рим это Древний Рим. А Древний Рим спасли гуси. А гуси это птицы. А птицы — это хордовые. Если предотвратить спасение Рима, то Америки не будет существовать.

Логично.

Василий проделал фокус, который ранее отправил его к Ивану Грозному, и оказался на холме в римском Капитолии в теле самогона. Его выпил какой-то римлянин. Василий завладел его телом и пошел искать гусей. Он знал, что варвары нападут ночью, поэтому, найдя гусей, он затаился пока солнце не ушло за горизонт.

Ночью Василий в теле римлянина напоил гусей самогоном и завладел их маленькими пернатыми телами.

Когда варвары забирались на стены Капитолия гуси молчали, меняя ход истории. Что было дальше Василий не знал, потому что гуси обосрались и он вернулся в сельский туалет.

Василий думал, как проверить, что Америки больше не существует, по крайней мере в том наглом виде, что она существовала? И тут же он побежал на главную улицу деревни. Он увидел, что центральная дорога стала ровной, без ям. Но убедило его не только это, он заметил, что его жена, шедшая в туалет, несла книгу за авторством Яси Недотроги. Она больше не читала американских писательниц типа Матильды Старр или Делии Росси.

Василий понял, что настало время лучше перепобедить в войне.

Будучи давним поклонником товарища Сталина Василий знал все о своем кумире и даже больше, как он сам полагал. Так что он хорошо понимал, что подобраться к вождю будет непростой задачкой, чего бы там ни сочиняли писатели про попаданцев.

У Василия был план, а точнее бутылка вина Хванчкара, которое очень любил товарищ Сталин. Это вино Василий хранил так же нежно и с трепетом, как его отец хранил гайки и саморезы в жестяных банках. Он знал, что настанет время, когда эта бутылка будет испита с пользой для страны! Что до саморезов, они заржавели и он их выкинул.

Василий написал на бутылке год и место, где должно было оказаться вино. Если точнее «рядом с железной рукой товарища Сталина». Так он и написал, а то мало ли что поймет сельский туалет и бог, который через него отправляет избранных в путешествия. Нужно быть конкретным, как состав водки.

Следующим утром Василий выпил кислого молока пошел в туалет, крикнул «И лучше кайфа нет», выпил любимого вина товарища Сталина и отправился в прошлое, чтобы помочь своему герою лучше перепобедить в войне.

Как же Василий запузырился когда увидел товарища Сталина. Эта статная, сильная фигура, эта железная рука, эти густые усы, эта трубка...

— Отнесите бутылку в погреб, — сказал Сталин.

«Ох... Какой голос», подумал Василий. «Этот голос приведет нас к более лучшей победе!»

Какой-то незнакомый человек взял бутылку с Василием и отнес ее в погреб.

— Эй, — вскрикнул Василий. — Я должен помочь товарищу Сталину! Верни меня назад предатель!

Но это не остановило незнакомца и Василий оказался во тьме. Он надеялся, что в течение года эту бутылку принесут товарищу Сталину и он ему поможет гораздо лучше перепобедить в войне. Но шло время, а бутылка продолжала лежать в погребе.

Василий пробовал считать, чтобы понять как долго он находится в погребе, но сбивался на пятидесяти пяти и начинал сначала. Казалось прошла вечность, но вдруг Василий увидел свет.

«Вот он, момент истины», подумал он.

Кто-то взял Василия и понес по коридорам. Он видел много знакомых и не очень знакомых лиц. В конце концов Василия принесли к товарищу Сталину, как он и мечтал. А потом положили рядом.

Василий смотрел на товарища Сталина и пузырился, но тот не отвечал взаимностью. Казалось он умер. А потом казаться перестало. Через восемь лет товарища Сталина перепохоронили получше вместе с любимой бутылкой вина.

Василий и по сей день лежит рядом со своим героем. Конец.

Рассказ по Werewolf The Apocalipse Мольба о помощи

Ссылка на третью часть https://m.joyreactor.cc/post/5898158

СТОЛОВАЯ.

Когда кормили первый раз, я испытал культурный шок, если можно это так назвать. Связано это с тем, что последние лет 8, всю еду я готовлю себе сам. Тут же, приходилось брать то что дают и до одного часа, выстаивать очередь. А все потому, что столовая рассчитана на 20 мест, а в отделений 85 человек. Либо, ломиться среди первых и отстаивать свое место. Само собой, чем раньше успел зайти, после военных, тем менее все будет засрано обитателями, которые хавают мимо рта, либо переворачивают миски с едой. Как то поступил один кадр, который таскал за собой бутылку и наливал в нее все подряд. Первое что я увидел, как он залил в одну бутылку кашу на молоке и какао и в течений дня прикладывался к этой бутылке. Когда персонал наконец то это увидел, то ор был выше гор. И на протяжений следующих дней, когда персонал видел, что он где то взял бутылку, из столовой его гнали ссаными тряпками и не давали есть, пока он не избавлялся от бутылки. Из за своей скромности, первые дни я не особо ломился в первые ряды. Но когда я увидел, что там творится, я понял, что лучший вариант, вообще приходить со своей посудой. Что бы вы понимали, если миски и ложки из нержавейки хотя бы споласкивают в мыльном растворе, что бы не оставалось остатков пищи, хотя некоторые обитатели и таким не брезговали, то чашки сразу не мылись и на выдаче, наполнялись по несколько раз. От такого я знатно прифигел и стал носить свою кружку, либо брать бутылку с водой. На второй день, мне на передачу занесли семь бутылок по два литра, два литра мне хватало на сутки с жидкой пищей. Психи везде психи. Они подбирали все что могли достать, брали хлеб с пола, либо могли доедать то, что упало на стол. В очереди, в основном в первую очередь ломились те, кто был с ожирением, само собой,им хотелось по быстрее что нибудь заточить. Еще один обитатель, каждый раз когда ел, сначала брал содержимое ложки в рот, сплевывал обратно в миску и только потом продолжал есть. Другой обитатель, солил все подряд, что было на выдаче, так что, солонку у него часто отбирали. Был еще один, который кашлял с набитым ртом, не прикрываясь рукой. Когда один раз он получил зуботычину, он прекратил забывать прикрывать рот. Из за того, что я всегда ел только первое, со мной произошел интересный случай. Получилось так, что одно совпало с другим и какой то обитатель с созвучной фамилией вообще отказывался есть, а я всегда брал только первое блюдо. Из за этого, на пятый день, меня вытянули из очереди и персонал который наблюдает за столовой, следил, что бы я хавал все что дадут. Так же, в этот же день, после последней капельницы, на выдаче таблеток, стоя в очереди, у меня начало темнеть в глазах, как обычно темнее, когда долго сидел на кортах и резко встал. Но в тот раз, я прямо реально ослеп и успел только проговорить, что кажется сейчас упаду в обморок, кое как меня посадили на скамейку во дворе и привели в порядок до такой степени, что я стал реагировать на речь. После этого, послали на еще одну капельницу и влили 500 мл, 5% раствора глюкозы и сказали, что если хавать не буду, то будут кормить через трубку перорально. После предупреждения, я объяснил ситуацию, что у меня и раньше были приколы с обмороками, что фамилия не та и что, я еще беру каждый раз еду с передачи и полноценно питаюсь три раза в день. После этого, оставили в покое. Хотя, еще пару раз были доебы в очереди от персонала, из за того, что я особо ни с кем не вступал в стычки за место в очереди и пропускал всех подряд. У меня уточнили, чего я не захожу одним из первых, на что я ответил: - мне что, драться с ними? –Драться не нужно, просто проходи.

На этом, закончили.

МЕНЮ.

Вся еда была привозная и подобрана так, что бы не вызывать осложнений и проблем со стулом, но если машина опаздывала, то разлет по времени приема пищи мог быть от 20 до 60 минут.

Завтрак. 9:00 – 10:00. Один из видов каши с добавкой в виде вареного яйца и куска творожной запеканки в перемешку с макаронами и по запросу, темный либо белый хлеб и какао. Каши были следующие и все на молоке: манная, овсяная, гречка, рисовая. Порций в пределах 400-500 кКал. Обед. 14:00 – 15:00, на первое один из супов: борщ, зеленый борщ, щи, иногда перловая каша с салатом. На второе, всегда вареная гречневая каша с вареным мясом и кефир. После кефира, днище рвало знатно, так что, после первого раза я больше его не брал.

Ужин. 16:00 -17:00 Самая интересная часть, так можно было попасть на одно из двух блюд с добавкой: рагу состоящее из картошки, капусты, фасоли и приправы в виде лаврового листа, соли и смачного шлепка кабачковой икры, украшенного сверху рыбной котлетой. В тандеме, все это выглядело, как будто тебе смачно надристали в миску, но к моему удивлению, это было самое сносное, что давали, и то, что я собственно каждый раз уплетал быстрее всего. Либо, то от чего собирались самые большие очереди, макароны с сосиской. В это время, все активней всего занимали очередь и выстраивались чуть ли не за 30 минут до начала. На попить, давали яблочный сок из пакета.Передачу, можно было забирать на посещений в период с 11:00 до 14:00, все что тебе занесли, можно было брать из шкафа, в котором стоял твой подписанный ящик и хрючить, сколько влезет. Так же, примерно к выписке, я успел понять, что в палатах и в шкафу водятся мыши. Так как, они прогрызли пакетированный сок, и все это дело вытекло наружу, так же, обгрызли батончики и обгрызли казинак.

По сути, такого набора вполне хватало, что бы чувствовать себя хорошо и не голодать а в итоге, за 27 дней, я даже скинул 1.5 кг что вполне приемлемо учитывая, что у меня особо не было никакой физической активности. Но многие обитатели именно на такой диете с дефицитом белка и углеводами, активно набирали вес, соотношение такое, что 80% к 20% с избыточным весом.

ТУАЛЕТ

Если первый шок от столовой можно было перенести относительно быстро и приспособиться, имея свою посуду, то Лавкравтофтоский ужас который я испытал от туалета, описать в полной мере сложно. В первый день, я пошел в туалет вечером, но там, какого-то лешего два толчка из шести, были в крови, так что, я воздержался от такого и подождал, пока на утро все вымоют.

Туалет, представляет собой помещение на шесть мест, смежное с коридором. Строился он судя по всему, еще когда закладывался проект здания в 1892 году и действительно производил впечатление места, которое пережило две мировые войны. Перегородки есть, в виде бетонных плит облицованных плиткой. Дверей нет, как видимо, во всех дурках, а то мало ли, что ты там с собой сделаешь. Пять мест для сранья в позе орла и одно место для тех, кто приседать не может. Туалет всегда был забит полностью, так как, пока закрыта улица, там можно курить. Так что, если хочешь посрать, то готовься быть в компаний минимум пяти таких же сирунов и пяти завсегдатаев, которые караулят кого то, что бы покурить.

Первый раз, собраться и выгнать хомячка из норки мне не удавалось минут пять, очко как будто забетонировали. Но собравшись, представив, что я нахожусь дома и абстрагировавшись от окружения, я смог сделать то, что было нужно. После недели таких тренировок, я могу высрать вообще где угодно, хоть на сцене, хоть на площади в окружений людей. Вообще, когда длительное время находишься в обстановке, в которой у тебя нет личного пространства и приватности, ты либо сходишь с ума, либо приспосабливаешься и привыкаешь.

ДУШ

В душ я попал в первый же день пребывания, так как, за пять суток, вид у меня был непотребный. Всего в отделений два душа: один летний на улице, второй общий в помещений. Тот что общий, обычно обслуживается банщицей. По сути, человек, который выдает мыльно рыльное, если нет своего и следит, что бы ты там ничего не ломал и потом, подбирает тебе одежду, если нет своей сменной одежды. Так что, если мечтали принять душ еще с кем то, то смело прописывайтесь в дурке. Как ни странно, самое чистое место во всем отделений, которое моется несколько раз в день. Так же, есть очень много обитателей, которые стараются принимать душ как можно реже, либо из за лени, либо из за своей болезни. Есть там один обитатель, может сам перемещаться, но до туалета не добегает и ходит под себя, так что, его всегда насильно гнали в душ и следили, что бы он сделал все, что нужно, после чего, отпускали. Так же, там есть ванная, для тех, кто сам стоять не может и кому требуется уход.

Всех кого искупали, либо кто принял душ, отмечают в тетради, что бы можно было отслеживать, кого когда купать. Обычно, палаты идут в порядке очереди по номерам. Но если напроситься, то можно влезть в любой день. Так же, каждый вторник, приезжала женщина, которая стригла и брила, если попросить. По большей части, никому кроме военных, не давали в руки бритву, что бы самому побриться. Зеркал тоже нигде нет, видимо, из за техники безопасности, а то кто то все равно умудриться разбить и нанести вреде себе, либо окружающим. Из минусов, напор в системе никакой и нужно тратить времени больше, чем хотелось бы.

Один раз я захотел выйти в летний душ, так как, ждать когда ванную откроют, не хотелось. Но после того, как увидел, что в него стабильно ссут, когда туалет на улице занят, я передумал.

ИНТЕРЬЕР

Все сделано так, что бы обезопасить обитателей в первую очередь от самих себя. В коридоре, потолки 2.5 метра, в палатах все 3.5. Все коммуникаций под потолком, там же и щитки ивыключатели, что бы никто не мог дотянуться. В коридоре, есть телевизор с диваном, пульт есть только у персонали и каждый день, в одно и то же время после обеда телевизор врубался, и несколько больных залипали в то, что показывали. Дверей нигде нет, кроме столовой и душа, с окон и дверей убраны все ручки и они есть тольк у персонала. Хотя, самые хитрые обитатели научились вскрывать дверь во двор прищепкой, либо ложкой и бегали на перекуры. Нигде нет ни одной перекладины, все стулья, кровати, столы и прочая мебель на такой высоте, что бы ты даже сидя не мог удаваться на веревке или ремне. Зеркал нигде нет, со всех кранов убраны ручки. Углы в самых людных местах обшиты, что бы никто не бился головой, хотя если захотеть, убить можно где угодно. На всех окнах решетки, заборы тоже от 2.5метров, что бы не было легко перелезть даже вдвоем. На смене, всегда минимум 6 человек. Повар, два санитара, медсестра в процедурной, банщица и глав врач. Есть еще сотрудники в ординаторской, но они редко оттуда выходили.

Всю информацию, которую я успел поглотить за два дня пребывания, я описал выше. Дальше, буду описывать без привязки к дням, поскольку, дней через пять, мне начали выдавать книги, которые передавала мать, так что, все было довольно рутинно и стоит останавливаться только на тех моментах, которые были интересны лично мне и могут быть кому то интересны, в плане ознакомления того, как все устроено в дурке. Так же, постараюсь описать всех интересных обитателей которых вспомню и всех обитателей, которые поступали к нам в отделение.

ЧЕМ ЗАНИМАЛСЯ В ДУРКЕ

Особо смысла расписывать по дням нет, так что, постараюсь описать только то, что на мой взгляд было интересно, исходя из моих наблюдений, точно так же, как было в случае с пребыванием на территорий военкомата. Так же, по ощущениям, когда отрывают от компьютера и телефона, то время в первые дни тянется раза в три дольше. Но когда входишь в режим и читаешь, время двигается куда быстрее. Было еще довольно сложно научиться засыпать после отбоя. Обычно, я ложился в 23:00-00:00 Но тут, в зависимости от смены, отбой был либо в 22:00 либо, когда приходила галимая смена, то отбой был в 20:30 и приходилось втыкать в палате. Ближе к концу срока, научился спать с 21:00 до завтрака. Большую часть дня либо читал, либо выходил во двор посидеть под солнцем.

Из того что удалось увидеть, довольно отвратительно было наблюдать, что когда “малыша” оставляли без присмотра, то он мог начать пить воду из любых источников, будь то собачья миска, ванная в которой мыли руки и ноги, либо туалет. Так же, удалось увидеть, как один из обитателей моет голову ночью, сливая воду с бачка. Был еще обитатель, который отковыривал и ел штукатурку, когда никто не видел.

Небольшое отступление. Во вторую ночь, видел, как из отделения выносили человека на носилках. Утром третьего дня, мне рассказали, что тогда умерло два человека за ночь. После такого, к нам приехало три комиссий: пожарная, санэпидемстанция и военная комиссия.

Пока они работали, все отделение кроме лежачих, согнали во двор.Приблизительно, с 7 по 12 день, я и большая часть палаты, подхватили вирус и переболели. Я перенес болезнь на ногах и чувствовал себя вполне сносно.Примерно в это же время и до выписки, я начал читать. С 7 дня до 27, за 20 суток, я прочитал 15 книг. Обычно, без отрыва от компа, я читаю столько книг за год. Но как сказал мне один обитель, с которым я делился книгами, в дурке, идеальные условия, что бы читать. Учитывая еще то, что я был на антидепресантах, которые как мне показалось, способствуют концентраций внимания, читалось очень бодро, только успевать бегать за едой. На всякий случай, выложу список книг, вдруг кому то будет интересно.

1. «Дети капитана Гранта» Жюль Верн

2. «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» Марк Твен

3. «Испепеляющая взглядом» Стивен Кинг

4. Сборник «451 градус по Фаренгейту, Марсианские хроники и другие расскзы» Рэй Брэдбери

5. «1984, Скотный двор» Джордж Оруэлл

6. «Непобедимое солнце» Виктор Пелевин

7. «KGBT+» Виктор Пелевин

8. «Путешествие в Элевсин» Виктор Пелевин

9. «Тайные виды на гору Фудзи» Виктор Пелевин

10. «Мессия дюны» Фрэнк Герберт

11«Дети дюны» Фрэнк Герберт

12. Сборник «Алиса в стране чудес, Алиса в зазеркалье, Ветер в ивах, Маугли» Льюис Кэорролл, Кеннет Грэм, Редьярд Кипплинг»

13. Сборник «Жизнь взаймы, Триумфальная арка», Эрих Мария Ремарк»

14. «Сияние» Стивен Кинг

15. «Невыносимая легкость бытия» Милан Кундера

По поводу Пелевина, Путешествие в Элевсин, для меня, 9 из 10. Остальные три романа что прочитал, сложилось впечатление, что они написаны для женщин, но все же, «KGBT+» зацепил еще из за того, что чем то напомнил «Видоизмененный углерод». Так же, довольно интересно получилось, что Невыносимая легкость бытия попалась мне в самом конце. Так как, ту самую легкость бытия я ощущал все то время, когда условная опасность миновала и ничего по сути не надо было делать в дурке. В остальном, читайте на свое усмотрение.

Еще, из культурных развлечений, были шахматы, домино и карты. В шахматы я больше всего играл с Корейцем, которого привезли за 10 дней до моей выписки. Еще так получилось, что в шахматы я не играл довольно долго, знаю все правила, но совершенно вылетело из головы, как расставлять короля и ферзя, но Кореец мне подсобил и понеслась. В карты, особо играть не умею, да и играли там в основном на сигареты. Домино, никто вообще не играл, судя по всему, там не хватало костяшек.

В один из дней, кто то из военных принес в отделение блютуз колонку и у нас появилась музыка. В основном, играл шансон, что для меня было странно и песни про войну. Так же, можно было подходить и заказывать музыку, что я мог вспомнить из моего плей листа, то и ставил. Было вполне не плохо.

На 19 день пребывания, выписали моего соседа, того, что залетел в дурку по синьке. И обитателя, который добавлял во все сахар. На их место, в этот же день положили двух военных. Один со стажем два года, другой, говорил, что служит около 10 лет, воюет около 8 лет. Рассказывали они про службу разное. Один говорил, что два года воевал в ДНР и ЛНР с сепаратистами, другой говорил, что был везде и сильно жалеет, что он тут и не может быть с пацанами на Курском направлений. Думаю, что есть смысл опустить остальные подробности их службы, что бы никого не дискредитировать. Что объединяло почти всех военных, так это то, что все поголовно хуесосили ТЦК и их сотрудников. Так же, ни один военный не навязывал то, что вот нужно через не хочу пиздовать служить. Таким занимаются только сотрудники ТЦК. На 22 день пребывания, днем было пополнение с самым мерзким обитателем за все то время, что я был в отделений. Привели тело, в не совсем адекватном состояний. Тот тип личности, который по синьке уходит в шизу и начинает творить что хочет и при этом срываться на всех и орать. Первое что сделали, чем то его укололи и дали колеса.

Во дворе, пока все сидели на перекуре, этот кадр как потом оказалось, симулировал приступ эпилепсий, при этом когда его со скамейки опустили на пол, прибежал персонал, он уже сложил руки в молитвенную позу и начал что то причитать, при этом, крича, что бы все шли на хуй, потому что, он молится. Затем, несколько человек завели его обратно в палату. Но минут через 10, на шатающихся ногах, он вышел во двор, лег в самое освещенное место, и заявил, что он питается солнцем. Два раза персонал спросил у него, сможет ли он сам подняться и дойти до кровати? Два раза получив утвердительный ответ, который призывал всех пойти в пешее эротическое, позвали двух крепышей, его заломали и в последствий, привязали к кровати. Когда он немного пришел в себя, и видимо понял, что больше внимания он привлечь не сможет. Он начал срываться на истеричный крик и говорить, что ему сильно пережали руки. Но зажимы там так устроены, что чисто физически нельзя зажать так, что бы оно передавило руку. Так что, на него особо не обращали внимания. Затем, как выяснилось, самое для него страшное заключалось в том, что он пропускает все перекуры и он слезно умолял, что бы ему дали его сигареты. Так он пролежал до отбоя. В итоге, на отбоем, когда его ор всех доебал, ему сделали укол, что бы он уснул. Но он еще какое-то время его не брал и на его крики уже начали реагировать наша палата и палата с военными. Сначала, его несколько раз предупредили, что если он не закроет рот, то получит пиздюлей. Видимо, сразу он не поверил. Так что, нас собралось четыре человека, два военных с другой палаты, один с моей и я и мы надавали ему по бокам. Почти до утра, его не было слышно. Утром следующего дня, было обнаружено, что он заплевал все, в радиусе полутора метров после чего, он начал умолять, что бы его отпустили и что надо и покурить и в туалет. Но персонал объяснил ему, что только от него зависит, когда его развяжут. Он вроде немного присмирел, но все равно хотел поссать. Кто-то обрезал ему верх бутылки и в нее же, он справил нужду. К середине дня, его отпустили. После того как он протрезвел и освободился, он стал тише воды, ниже травы. Шел всем на встречу, сразу стал работать и подгонять всем сигареты. Затем когда разговорились, он сказал, что это его шестая ходка по синьке и вообще, он военный. Так как, пускали его в столовую вне очереди, то видимо, это было правдой. Но он не рассказывал, где и сколько служил. Иногда наблюдал за тем, как я пишу в тетради, но не понимая почерка, говорил, что то ли иврит, то ли шинду, что бы это не значило.

КАК ВЫПИСЫВАЮТ

Обитателя которого выписывают, обычно предупреждают за неделю, что его заберут родственники. Меня предупредили за три дня до выписки. В день моей выписки, случилось ЧП и обитатель № 5 из нашей палаты, будучи на туалете, вставая, не устоял на мокром полу и разбил затылок об угол перегородки. Увидел это мой сосед по палате, остановил ему кровь и

позвал персонал. Как оказалось, все было не слишком плачевно, остановили кровь, забинтовали и отпустили. Пришли ко мне около 13:00, меня позвал персонал и сказал, собирать монатки и на выход. Услышав это, обитатели палаты начали со мной прощаться. Так как, вел я себя прилично и в основном читал в палате, было кому присмотреть за вещами. Так что, когда уходил, сосед военный по койке сказал, что уходит его ангел хранитель, что было весьма трогательно. После чего сказал, что забирает мою койку себе, так как, его слишком высокая и он заебался падать по ночам. Затем, дали подписать бумагу с двух сторон и выпустили с матерью с территорий больницы. Довольно страшно было ехать даже на такси, так как, даже имея выписку на руках, можно было снова загреметь с патрулем в военкомат, но, обошлось и доехали благополучно. На этом, все закончилось.

ЭПИЛОГ

Какие выводы я сделал после всех этих событий?

Первое, что напросилось само собой, это то, что родина тебя бросит, сынок. Всегда. Я конечно не идеалист и не думал, что в системе все идеально, но я и не думал, что все на столько плохо. Потому что, учитывая пропаганду о том, что каждому находят место по его умениям, на деле оказывается далеко от истины и тебя закинут, куда попадешь, если заранее не подсуетишься со знакомым командиром части, что бы тебя закинули, куда тебе надо. К тому же, мне еще и пришло письмо счастья по месту жительства с извещением о том, что на мне статься об административном правонарушений 210.1 ККУ о нарушений мобилизаций. Но, при ближайшем рассмотрений, оказалось, что бумага развод на лоха и что, мне в приложений “Дія” так и не пришло уведомление о штрафе и о том, что есть статья. Так что, спешить оплачивать на заявленные реквизиты, нет смысла.

Второе, то что я увидел в военкомате и то отношение которое к нам проявляли, судя по всему может быть только верхушкой айзберга. Всем сотрудникам в ТЦК на тебя плевать с высокой колокольни. Никто не будет тебе ничего объяснять, пока ты не начнешь выяснять это с адвокатом, либо полицией. Что там происходит дальше на учебках, в частях и на фронте может быть еще хуже. Так что, если не бухтеть самому и не качать свой права, то отправят тебя куда по дальше и получат свою премию за твою тушку.

Третье, никогда не зарекайся от суммы, от тюрьмы и видимо, от дурки. После первого случая с дуркой, я думал, что второй раз ну точно не попаду. Но никто не застрахован от войны, лул. Так что, видимо все планы отступления и того, что делать если повяжут, нужно было продумывать заранее, сэкономил бы больше времени.

Четвертое, что одно дело думать, что может быть захочешь пойти служить, другое дело, когда действительно с этим сталкиваешься, то очко сжимается так, что на сто процентов понимаешь, что скорее всего это не твое, и что служить нужно действительно этого хотеть. Но как оказывается, выбор делаешь не ты, а государство.

На этом, наверное все. Все что хотел, я описал и напечатал в этом посте. Дальше, придется думать, как жить дальше. Реакторчанам желаю счастья и что бы не попадали ни в военкоматы ни в дурки. На всякий случай, поставлю теги политота и война в Украине. Так как уверен, что оно туда и улетит.

Логика и мандарины

Кольцо Огня (Sgt_Hydroxide) - Глава 2 и 3

Выкладываю сразу 2-ю и 3-ю главу «Кольца Огня», ибо они обе небольшие.

Ссылка на Главу 1 - 

http://joyreactor.cc/post/4723201

Страница автора: 

https://www.reddit.com/user/Sgt_Hydroxide/

Все-таки решил продолжить перевод после получения разрешения автора на публикацию. Возможно, он даже решит продолжить писать сериал _

________________________________________________________________________________

Кольцо Огня – Глава 2

Переписано с интервью с Глорией М. Кабальерос, директором по прикладным наукам в рамках «Глобальной Инициативы Авангард». Датировано тремя неделями после появления Кольца Огня у Селат Панджанга, Индонезия.

Вы знаете фразу: когда все, что у вас есть — это молоток, все начинает выглядеть как гвоздь?

Я входила и выходила из военного зала ГИА почти сто раз. И каждый раз я сталкиваюсь с одними и теми же четырехзвездочными генералами, чиновниками политбюро, представителями частных военных компаний и десятком других военных ребят - все они убеждены, что Огненное Кольцо — это гвоздь, который нужно забить.

Они составили список вещей, которые могут поместиться в портал. Подводные лодки класса «Тайфун». Эсминцы «Замволт». МБР. Авианосец класса «Джерард Р. Форд» (с трудом). Приходилось отклонять каждое предложение, одно за другим, и объяснять, почему только потому, что это выглядит как дыра, не значит, что пихать в нее свои причиндалы. Больше всего я должна была объяснять, почему мы не смогли послать армаду через Кольцо Огня и выиграть войну до Рождества.

Первая проблема была в самом Кольце Огня. Все беспилотники, которые мы посылали в портал, каждый электронный зонд, который мы просунули за порог, все отключились, как только прошли через разлом. Намертво вырубились и не запустились даже после того, как мы их извлекли. Данные невосстановимы. Было что-то в самом портале, что делало сложное электронное оборудование бесполезным.

У нас было много теорий. Может быть, форма волны портала сама по себе была управляемым ЭМИ импульсом. Может быть, аккреционный диск содержал нейтрино, колеблющиеся на нужной длине волны, чтобы действовать как массивная микроволна для поджаривания электроники. Мы не знали - то самое оборудование, которое дало бы нам понять, что, черт возьми, происходит — оно не смогло даже дотронуться до портала.

Я научилась кратко объяснять это, в двадцати словах, не больше, каждому военачальнику, собравшемуся за этим столом. Что если авианосец «Джордж Буш» когда-нибудь пересчет порог, он мгновенно превратится в бесполезный кусок мертвого груза. Так же, как и сам Джордж Буш.

Вторая проблема была в логистике. Армии, находящейся в движении, нужен постоянный подвоз снабжения и информация. Координация между отдельными подразделениями. Портал сделал все это невозможным. Спутниковые снимки, GPS, беспилотные летательные аппараты, прямая видеосвязь, даже радио - все бы исчезло. Наши солдаты двадцать первого века воевали бы как армия девятнадцатого, внезапно лишенные тех преимуществ, которые они считали само собой разумеющимися, на враждебной земле, о которой мы знаем абсолютно ничего. И отправка большой военной силы на незнакомую территорию с уверенностью в победе — это рецепт катастрофы. Спросите Гитлера, как ему это удалось с Россией. Или Наполеона.

Третья проблема была ещё более сложной. Осознание того, что мы вступили в войну. Война дорого стоит. Цена высока. Каждый момент, когда ты не выигрываешь, ты проигрываешь. Слишком многое поставлено на карту, чтобы объявлять войну, когда ты не знаешь, против кого идешь. Мы абсолютно ничего не знали о геополитическом ландшафте другого мира. Мы не знали, сколько разумных видов там проживает, и как нападавшие на нас звериные существа вписываются в местную иерархию. Может быть, они были доминирующей расой, или даже единственной. Что, если они были монголами своего мира, разоряющими и грабящими все другие виды? Стали бы мы рисковать массовым военным вторжением в другой мир, разозлив каждого потенциального врага нашего врага? Ворваться с уверенностью в наших военных возможностях, игнорируя все, что касается чужой земли с тысячелетиями, или даже эпохами геополитической оперы? Знакомо звучит?

В конце концов, я достучалась до них. После демонстрации множества графов, диаграмм и презентаций мне удалось восстановить видимость здравомыслия среди бешеных призывов к немедленным действиям. Я знаю, что средства массовой информации делают из меня некую чемпионку феминисток, одинокую сильную женщину, стоящую против полчищ на мужском поле. Меня это не волнует. Скорее, я была парой плоскогубцев, пытающихся донести свое мнение до кучки молотков. Мне пришлось изменять жестко запрограммированное столетиями мышление.

Бригада «Застрельщики» стала результатом компромисса. Вместо молотка у нас была отвертка. Небольшая, точная сила, действовавшая и как разведывательный отряд, и как элитное военное подразделение, с четкой целью как можно быстрее вернуть наших пропавших гражданских и нейтрализовать будущие угрозы со стороны зверолюдей. Они обучались целиться с помощью мушки и использовать бинокли, заменяя радиосвязь и спутники сигналами фонарей и семафором.

Они также будут нашими основными сборщиками информации. Пробы почвы и воды. Медицинские карты наблюдения. Каждую ночь курьер будет доставлять через портал отчёты и образцы людям в костюмах химзащиты. На следующий день «Зодиак» будет возвращался с полным трюмом свежих припасов. 

«Застрельщики» никогда не предназначались для того, чтобы быть постоянной силой. Они должны были стать Первым Проектом нашего военного плана, написанного на лету. Одновременно мы начали работы по созданию электроники, устойчивой к воздействию портала. Разработку метода передачи радиоволн непосредственно через разлом. Проектирование нового вида оружия и оборудования для работы в ином мире. Это займет время. Мы не могли просто пропихнуть подводные лодки через разлом - нам пришлось заново изобретать такую субмарину, чтобы она могла функционировать на той планете. Возможно, в конце концов, у нас была бы новая армия для новой эры, чтобы войти в Кольцо Огня и одержать победу, в которой мы нуждались. Чтобы беспрепятственно достичь наших целей и защитить наш мир от будущих угроз. И тогда мы могли бы начать дипломатические переговоры, распутывая хитросплетения общества другого мира с его собственной культурой, языком и жителями.

А до тех пор у нас есть бригада «Застрельщики», и надежда, что их будет достаточно.

Кольцо Огня – Глава 3

Она в тысячный раз натянула свои путы. Кровоточащие руки прижались к веревкам, и она почувствовала, как еще один ноготь выломалсяиз пальца. Она вздрогнула от боли.

Дерьмо.

Ее товарищи-пленники уже давно сдались; избитые и покрытые ссадинами мужчины и женщины покорно прижимались к толстым деревянным столбам, вбитым в землю, всякое желание сопротивляться было выбито из них. Какое бы сопротивление они ни оказали вначале, все было закончено жестокой расправой кнутами, палками или даже голыми когтями зверолюдов.

Менее чем в десяти футах от нее, лежал холодный и окоченевший мужчина, его глаза были широко раскрыты в шоке и ужасе, разрез зиял на горле. Зверолюд, в приступе необъяснимой ярости наотмашь ударил его, и один из когтей распорол сонную артерию. Человек истек кровью за считанные секунды. Хотя волк, видимо, и не собирался его убивать, это его заметно развлекло, и он издавал горловое рычание, по-видимому, заменявшее им смех.

Это не на самом деле.

Всего несколько часов назад они были счастливой семьей, наслаждавшейся своим первым за многие годы семейным отдыхом на борту круизного лайнера, впитывающего солнечный свет, деля палубу со многими другими семьями, завязывая разговоры о супружеской жизни и мировой экономике. Теперь она была привязана к колу рядом с испуганными пассажирами, многие из которых разговаривали с ней всего несколько часов назад. Некоторые из них уже были мертвы.

Многое уже дошло до них. Они уже не в Индонезии, или даже не на планете Земля, по-видимому. Какой бы странной ни была эта земля, она была другой. Воздух был другим. Почва неприятно натирала их кровоточащие ноги. Заходящее солнце казалось странным в небе – возможно, расположено ближе, и его лучи несли меньшее тепло в прохладных сумерках. И их похитители - они явно не были людьми. Мохнатые, похожие на волков чудовища, они были чем-то вроде кошмара.

Человек-волк прошел мимо вдалеке, обнаженный, помимо набедренной повязки, лениво балансируя копьем на плечах. Она замерла, глядя, как оно – он? - остановилось у высокой, островерхой палатки и зашло внутрь.

Она продолжала бороться. Она была бы избита, если бы похитители обнаружили, что она все еще сопротивляется.

Мне все равно.

Она не собиралась сдаваться, пока не узнает, что ее дочь жива.

Рейчел.

Она натянула веревки, и задрожала, когда они врезались в кровоточащие язвы на запястьях. Она оттолкнулась от столба ногами.

Пожалуйста, моя малышка. Пожалуйста, издай звук, любой звук. Дай мне знать, что ты все еще там.

Отчаянно, безнадежно, приказывала наручникам разорваться, чтобы отыскать единственную причину, из-за которой она до сих пор не сдалась.

Прошу вас.

Потом она услышала это. Из одной из палаток. Одинокий, простой плач, пронзительный, наполненный дыханием и жизнью.

Любая мать узнает звук плача собственной дочери.

Элеонора Финли упала на деревянные столбы, по ее запястьям текла свежая кровь, и она, наконец, поддалась рыданиям.

______________________________________________________________

Закат.

Полторы тысячи метров за порогом Кольца Огня, на неопознанной территории.

«Я резать мотор», – сказал русский коротко на английском с сильным акцентом. «Мы гребем».

Морпех взял одно весло, и один из малайских братьев взял другое. Твердыми, ровными ударами они начали грести. Солнце зашло. Воздух был холодный, ночное небо чужим, и их судно скользило по безмятежной воде, прозрачной, как стекло.

Американец посмотрел на другого брата. Прижавшись к носу, он прожигал горизонт неподвижным взглядом. Одной рукой он держался за планшир. Другая крепко опиралась на рукоятку револьвера Taurus Model 82 у бедра.

Под лодкой точки света, сверху отражались звезды, их пути разбивались от ритмичных ударов веслами по стеклянно-гладкой воде.

«Эй, Рехан, верно?» – проговорил морпех другому гребцу. «Не хочешь сказать брату, чтобы он расслабился и отдохнул? У нас и так трое смотровых. Кто знает, сколько нам еще плыть, куда бы мы не направлялись».

Рехан покачал головой. «Низам зол», - ответил он с легким акцентом. «Он не успокоится, пока не убьет тех, кто забрал наших родителей. Прямо сейчас, делать что-то, что угодно, ему нужно больше, чем сидеть и отдыхать. Думаю, вы понимаете, капитан Финли.»

«Просто Чак, пожалуйста», - ответил американец с тягучим произношением Среднего Запада. «Мы далеко от Америки или Малайзии, и мы пробудем вместе долгое время.» Он сделал паузу. «Соболезную, что так вышло с вашими родителями. К черту этих волосатых ублюдков. Я собираюсь забить каждого, кого смогу достать.»

«Да», - пробормотал Рехан. «Мы дали клятву перед отъездом, мы с братом. Джихад против этих чудовищ и всего, что им дорого.»

Финли повернулся к Рехану. «Джихад?»

«Расслабься. Я знаю о вашем отношении к этому слову.» Рехан улыбнулся и окунул весло для очередного гребка. «Не волнуйся. На мне нет жилета смертника. Джихад — это священная война. Это обещание перед нашим Богом. Это значит преследовать нашу цель до самого горького конца. Мы добьемся справедливости для наших родителей, неважно, какой ценой. И мы также обещаем», - сказал он, улыбаясь морпеху, - «мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти твою жену и дочь. И дочь майора Абакумова тоже».

«Катерина. Ее имя». Грубоватый голос звучал с задней стороны лодки. «Мы вернём её.»

«Мы вернем», - согласился Рехан.

Настал момент тишины. Морпех проверил отсек рядом с носом лодки. В темноте он мог разобрать очертания их арсенала, взятого у индонезийской полиции. Он почувствовал знакомые контуры карабина М4, лежащего под лавкой.

«Священная война», - размышлял Финли. «За такую идею я готов идти. Пусть Бог помилует моих врагов, потому что я не стану.»

«Да», в ответ прогрохотал Григорий Абакумов. «Я пересекаю океан ради Катерины. Если понадобится, я насыпаю тела зверей-человеков высоко мост, перебраться через океан».

«Точно, блядь», - сказали одновременно Рехан и Финли.

«Я искать зверей, которые оскверняют дочь. Режу члены. Делаю коллекцию и надеваю на шею», - прохрипел русский с мрачной решимостью.

"Земля", - раздалось с носа. Это был первый раз, когда Низам заговорил. Все три пары глаз повернулись к нему.

Силуэт береговой линии вырисовывался впереди на горизонте сквозь туман тьмы. На фоне ночного неба, тени высоких горных вершин мерцали в колеблющемся свете звезд.

«Идём». Абакумов переполз по дну и схватил оба весла. Рехан и Финли отдали их с удивлением. «Я гребу. Могу делать работу на двоих. Трое товарищей могут помочь в другом?»

«Например?», - Рехан поднял бровь.

«Найти две коробки под сиденьем.»

Финли поднял коробки. Отложив их на пустое место, он поднял картонную крышку.

«Что за...»

В недоумении морпех вытащил пустую бутылку «Tiger Beer», одну из почти пятидесяти стеклянных бутылок в контейнере.

«Абакумов, ты пил?»

Русский рассмеялся. «Слабое пиво с мочой не победить русская печень. Я выливаю все. Открыть другую коробку.»

Рехан вытащил вторую коробку и открыл заслонку. «Что тут у нас - ножницы, коробки со свечами, старая ветошь, масло, карандаши, салфетки?» Он смотрел на своего брата, который сошёл с носа. «Ты совершил налет на круглосуточный супермаркет или что-то в этом роде? Что нам со всем этим делать?»

«В нос лодки канистра с бензин. Больше, чем нужно для обратная дорога.» Абакумов продолжил грести, невозмутимый. «Бритье свечных хлопьев ножом, смешивание с пятой частью масла в пивной бутылке. Использовать салфетки, сделать воронку. Налить бензин. Перемешать карандашом. Запечатать. Резать ткань».

Рехан и Низам смотрели друг на друга, понимание расцветало на своих лицах. Финли мрачно кивнул.

Абакумов кивнул. «Сделать коктейль Молотова».

В темноте трое солдат начали работать под звездным небом, пока лодка шла вперед.

Гаммы Эридана. Глава 2.

Театр

— Семен!

Желтый луч садящегося фонарика с трудом прорезал густую темень подвала заброшенной школы. Родион буквально чувствовал, как стены смыкаются у него за спиной в попытках поглотить маленького перепуганного подростка и обречь его на бесконечные страдания, как уже совершили это с остальными пропавшими.

— Семен, ты где?!

Говорят, их было ровно двадцать. В разное время, на протяжении десяти лет, эта развалюха унесла жизни двадцати человек. Говорят, многих находили мертвыми в пустых, размалеванных граффити классах, в лужах собственной крови. Иногда они приходят обратно дабы попытаться вернуть свою кровь, а если застать их за этим делом, то они заберут и твою.

— Семен! Это не смешно! Отзовись!

Говорят, еще больше мертвецов было найдено в петле и их души до сих пор заточены в трубах этого самого подвала, через которые они перекидывали свои пеньковые веревки.

Говорят, говорят, говорят… Много чего говорят городские легенды, рассказанные за последней партой во время скучного урока. Но факт остается фактом, здесь, в этом мертвом памятнике былых амбиций, действительно умирали люди.

А еще так же остается на месте тот факт, что Родион совершенно один, ночью, идет по подвалу и кличет своего давнего приятеля, а аккумуляторы в фонарике, к сожалению, не вечны.

Вообще-то, изначально, когда они входили в распахнутую черную пасть недостроенного заброшенного здания, их было пятеро. Весь первый этаж они прошли бок о бок, смеясь и подшучивая над игравшими нервишками, пока у Семена те окончательно не сдали.

— Семен?! Нахрена ты убежал! Если ты здесь, отзовись!

Каким невероятным образом во время поисков незадачливого искателя острых ощущений Родион попал в подвал, а так же то, как оказался совершенно один, он понятия не имел. На клаустрофобию он никогда не жаловался, бывало даже вместе с друзьями он лазил по катакомбам старинных руин, коих как грибов было огромное множество в окрестных чащобах, но сейчас… В какой-то мере он даже понимал сей необдуманный поступок Семена – ему тоже хотелось броситься от ужаса не разбирая дороги, только бы выбраться из этого проклятого места.

— Семен, сволочь, ты где?!

Похоже, у него тоже начали сдавать нервы.

Проклятое место… Столько слухов крутится вокруг этой школы. А ведь с виду, самый обычный долгострой без сроков сдачи. Никакого забора, никаких дверей, цепей или щитов. Только огромное четырехэтажное здание из необлицованного, отбитого временем и непогодой, красного кирпича с зияющими глазницами бездонных окон и дверей. В темноте спящего города оно напоминало череп исполинского монстра, убитого неизвестным и жестоким героем мифологической древности и оставленного на этом самом месте в назидание потомкам.

На самом же деле «черепу» не было и двадцати лет. Когда-то, когда деревья были большими, трава зеленее, а дела у городка шли куда лучше, было решено посторожить новую, современную школу для развивающегося и растущего как на дрожжах поселения. Но лопнувший пузырь экономики смел все благородные планы на нет, подарив городу Стир очередную руину.

Когда-то Родион прочитал одну очень умную вещь, которая как нельзя к кстати подходила этому месту: «Иные дома, подобно иным людям, способны однажды раз и навсегда снискать себе репутацию обиталищ сил зла. Наверное, все дело в своеобразное ауре злодеяний, свершившихся некогда под их крышами, — она то и пробуждает в вашей душе необъяснимый страх спустя много лет после того, как реальные злодеи во плоти и крови покинули этот мир. Флюиды темных страстей убийцы и предсмертного ужаса смерти проникают в ваше сознание, и вы, не имея никакого отношения к некогда свершенному здесь преступлению, внезапно чувствуете, как напряглись ваши нервы, забегали по телу мурашки и похолодела в жилах кровь…»

Но кто именно сказал эту умную вещь, он вспомнить так и не смог, хотя сам отрывок всплыл прямо слово в слово. В голове вертится только фамилия «Блэквуд», но он ли автор…?

Вообще, Род много читает. Очень много. А еще и сам сочиняет не плохие стихи и даже наигрывает песни на свои тексты. Но почему этот кусочек всплыл в его памяти, да еще и так отчетливо? Неужто это место настолько сильно влияет на него, что выворачивает наизнанку даже само его подсознание, извлекая оттуда информацию обособленными кусками?

Нужно выбираться отсюда!

— СЕМЕН!!!

И вот, спустя долгие мучительные минуты, что казались часами, проведенные в выложенным красным кирпичом однообразных стенах технических коммуникаций, Родион находит тупик. Ни Семена, ни выход, ни лестницу, а тупик, что оканчивался, наверно, единственной в этом здании дверью. Она было красной, в тон обшарпанным стенам, деревянной, целой и… чистой. Она казалась не от мира сего. И гораздо старее, даже нет, древнее самой кирпичной постройки. 

С неким необъяснимым страхом он дотронулся до гладкой деревянной ручки и повернул ее, открывая эту дверь… куда?

За дверью была лестница, много-много хлипких деревянных ступенек, покрытых лежалой пылью. А высокие стены тоже были деревянными, сухими, не крашенными. Они настолько разительно контрастировали с бывшим кирпичным окружением, что Родион на секунду потерял ориентацию и чуть не упал, но все же устоял на ногах. Придя в себя он всмотрелся в сумрак впереди, выше по лестнице – где-то там, наверху, должен быть выход из этого кошмара.

Только Родион ступил на первую ступеньку, как фонарик предательски заморгал. Постучав по нему, Род вернул себе спасительный свет, но и так уже довольно тусклый луч стал еще слабее.

Собравшись с духом, Родион пошел дальше.

Одна. Вторая. Третья… Десятая… Двадцатая. Двадцать первая. Последняя ступенька тихо скрипнула под его не таким уж и тяжелым телом. Теперь, вместо лестничного проема, перед ним простилался очередной коридор, утопающий во всепоглощающей тьме. Тонкий луч фонарика не доставал до противоположного конца, и Родиону казалось, что коридор тянется на многие километры, будто подземная железная дорога, ведущая далеко-далеко за пределы школы, за пределы провинциального города, сквозь многочисленные руины и останки былой цивилизации, в самое сердце непроходимого леса.

И вместо того, чтобы развернуться и пойти назад, чтобы хотя бы попытаться вернуться тем же путем обратно в пустые размалеванные классы, он сделал шаг вперед.

Когда ровно через десять метров коридор закончился, Родион понял, что ошибался. Коридор не был сверхъестественным порталом в параллельные адские миры, в его тени не скрывались души умерших людей, и ничего страшнее серой пыли в коридоре не обитало.

Перед ним была очередная дверь – точная копия предыдущей. Только теперь, в соответствующем ей окружении, она не казалась чем-то из ряда вон выходящим. Привычным движением Родион потянул за деревянную ручку, отворил дверь на себя и заглянул внутрь.

Родион никогда не мог поверить в то, что страх может сковать человека, перевести управление на себя и с садистской улыбкой начать смотреть на мучения остолбеневшего подопечного. Было ли это показано в фильмах или же более подробно описано в книгах, Родион просто не мог понять, как это вообще может быть возможно. Теперь же он с уверенностью может сказать, что глубоко ошибался.

С тихим стуком фонарик упал на грубые половые доски. От разбитой лампочки его спас только проверенный временем металлический корпус, поэтому луч будто бы талого света дважды мигнул, разрывая тьму своими жалкими потугами, а затем замер на теле мертвеца.

Секунда. Вторая. Крик комком мокроты застрял у него в горле.

Еще секунда. Глаза смотрела на висящего буквально в метре от него тело неизвестной девушки в истлевшем, некогда желтом платье.

И только когда фонарик в очередной раз моргнул, Родион понял, что в который раз ошибся. У страха глаза велики, как говорит часть всем известной пословицы.

Подобрав выпавший и рук фонарик, Родион подошел к висевшему на гвоздю платью и стряхнул с него пыль, дабы удостовериться в том, что хотя бы на этот раз его глаза, с непосильной помощью воспаленного страхом разума, не играют с ним плохую шутку.

Откашлявшись от взметнувшейся пыли, Родион рассмотрел маленькую комнатушку. В ней была еще одна дверь, по правую сторону от той, через которую он вошел. А еще там было кресло, оббитое старой зеленой тканью, стоящее перед малюсеньким столиком у стены и настолько пыльным зеркалом, что оно ничем почти не отличалось от серой стены, на котором весело.

Фонарик опять моргнул. Родиону показалось, что на этот раз миг темноты был на порядок дольше, так что Род решил поторопиться.

Очередная дверь. Может быть эта выведет его на свежий воздух? И черт с ним с Семеном! Если честно, Родион уже забыл про него, поддался той тихой разновидности паники, которую не замечаешь и не воспринимаешь, даже когда тебе напрямую говорят о ней. Паника – вот самый лучший имитатор повседневного поведения человека.

С легким скрипом ржавых петель эта дверь явила Родиону пустоту. За ней была только непроницаемая тьма, в которой действительно не составило бы труда утонуть.

А может это и к лучшему? Шагнуть в омут, и не будет больше страха, не будет одиночества. Только Родион и Тьма вокруг него. Только он и она, наедине, без каких-либо уступок, обещаний или забот. Вечное блаженство. Вечный сон.

Вечность…

Закрыв глаза он шагнул вперед, в неизвестность. Темнота подхватила его, закружила в радостном танце. О радость, она приняла его, позволила слиться в едином порыве, позволила сопроводить его в вечность…

Но что-то пошло не так. Всего мгновение всепоглощающей эйфории, а потом вновь вернулся страх, на инстинктивном уровне заново перехватывая управление его бренным телом. И там, под ногой, где должна была быть бесконечная бездна, оказался твердый дощатый пол.

По началу Родион ничего не понял. И даже когда открыл глаза и узрел перед собой все то же царство теней, он все равно все еще пребывал в легком недоумении. Его бедный уставший разум абсолютно не хотел воспринять тот факт, что глаза в купе со слишком живым воображением в очередной раз играют с ним злую шутку. Может быть самую злую из всех. Ведь не может быть никакой Тьмы, не может быть вечного покоя, здесь, в старой заброшенной недостроенной школе. Здесь можно найти только одно – смерть. И поэтому нужно смотреть в оба, а не фантазировать о несбыточном.

О всяком бреде.

Бреде…?

Бреде!

Ведь перед ним была не бездна, нет, просто очень большое помещение. Если о-о-очень хорошо присмотреться, то можно различить ряды оббитых зеленым бархатом кресел, стоящих лицом к… тому, на чем стоял Родион. Это была сцена. Маленькая, узкая и не слишком широкая, но Родион довольно четко видел, где ровные сухие доски резко переходили в ничто.

Значит это… Театр?

Хотя какой к черту театр? Это же школа, а значит в ней обязан быть актовый зал.

А в школе ли он еще?

А важно ли это? Ведь это же сцена. Ибо если есть вход на сцену, то должен быть и вход для зрителей. Вон там, на противоположном берегу этого озера мест и рядов. И будь это даже не театр, а самый простой актовый зал, который просто обязан быть в каждой школе, то все равно у него должен быть выход, ведущий наружу.

Эти не хитрые умозаключения успокоили Родиона. Сердце перестало отбивать чечетку по его ребрам, а бедный разум слегка снизил скорость вращения своих шариков.

Ведь самое главное – он выбрался из этого жуткого подвала.

И ему даже стало смешно, вспомнив все, что творилось у него в голове за последнее время. Какая смерть? Какая Тьма? Это просто заброшенная недостроенная школа и ничего более. Что здесь могло с ним случится? Неужто это здание могло бы поглотить его, как в том страшном мультике, который он смотрел в детстве? Чушь да и только.

Страх ушел, как всегда, будто его и не было. Храбрость, самая трусливая из всех человеческих черт, вновь заняла свое положенное место на сердце Родиона. И усевшись на свой железный трон она толкнула длинную и вдохновляющую речь о неуязвимости и бесстрашии. Храбрость все росла и росла, да так, что Родион с победоносной улыбкой на лице уже направился к краю сцены, чтобы спуститься в зал и выйти через предполагаемую дверь на той стороне. Он уже нагнулся и…

Спасительный свет старого фонарика угас навеки, а вместе с ним ушла и храбрость, оставив Родиона наедине с самим собой, своим «водителем» страхом и всепоглощающей тьмой.

Всего одна секунда без света и неожиданный удар в спину перехватил дыхание. Страх настолько глубоко проник в него, что Родион даже не заметил, как потерял равновесие и упал на спину. И если секунду назад он был у края сцены, прямо перед проходом в центре зрительского зала, то теперь он понятия не имел, с какой стороны от него этот зрительный зал находился. Он лежал на спине и его мысли потихоньку умирали вместе с последними остатками надежды на спасение. Все, он погиб. Без света ему никогда не выбраться из этого проклятого места.

И темнота поглотит его.

Навсегда.

Тьма.

Тьма?

А почему в актовом зале нет окон? И почему вход на сцену пролегает через подвал? И места, оббитые зеленой тканью… Это же непрактично в таких местах, как актовые залы, обычно полные непослушных хулиганов и постоянно ерзающих детей?

Может быть потому что это не актовый зал, подсказал ему отдохнувший разум. Это Театр. Родион не знал, сколько он пролежал на подмостках этой пыльной сцены, но его бедные мысли вновь вернулись к нему. Может быть не все и может быть не те, что нужно, но Родион был рад и им.

Да, без света ему не выбраться из этой школы, но может быть друзья смогут найти его? Они наверняка уже нашли трусливого Семена и теперь, скорее всего, вовсю ищут и Родиона.

А как гласит первое правило потерявшегося? Стоять на месте и звать на помощь. Так быстрей всего можно дождаться своих спасителей даже в самых безвыходных ситуациях. Ведь его друзья же точно в курсе, что он где-то внутри одной из этих двадцатилетних помещений.

С горем пополам поднявшись с жесткого пола, Родион всмотрелся во мглу. Ведь если действительно очень долго в нее смотреть, то всегда, наконец, можно узреть, как она смотрит в тебя. Такова ее природа. Такова ее сущность.

Родион стоял на сцене и смотрел. Просто смотрел, а Тьма смотрела в него. И когда их взгляды встретились, он запел. Его стихи всегда были о ней, о Тьме. Про смерть и жизнь, про грусть и безысходность. Про все, что она воплощает в себе. Таит в своих недрах. Из чего она состоит. Он пел про свет, что люди утеряли. Он пел про фей, что потерял сей мир. Он пел про волшебство, что сгинуло в небытие. Он пел про правду жизни, смерти и свободы, про судьбы человеческого рода, про их безумство и отвагу, про счастье и что все это может значить. Он пел все то, что было на душе, и что легло на строки расчерченной бумаги. Он пел правду. Его собственную и нерушимую.

Он пел. Впервые для кого-то. Ему не хватало струн его акустического гитары, но это отнюдь не мешало ему.

Он пел для нее. Для Тьмы, чтобы она смилостивилась над ним.

Пел для них. Для друзей, чтобы те смогли его спасти.

Пел для себя. Чтобы не сойти с ума.

Он пел на сцене театра. И театр слушал его песни.

Когда же он закончил и открыл глаза, то вокруг уже не было тьмы. Вокруг не было и света. Вокруг была только пустота, безграничная и нереально знакомая. Это была всего лишь белая простыня жизни. А затем киномеханик бытия пустил фильм.

Он видел толпы, рукоплескавшие толпам. Он видел невероятные чудеса, что творили не менее невероятные существа, лишь только разумом одним похожие на людей. Он видел Театр. Он видел его рождение. Он видел, как миллионы, миллиарды артистов наделяли его жизнью. Они отдавали частичку себя, своего таланта, оживляя, одушевляя его. И Театр щедро благодарил их за этот дар.

А затем Родион увидел его смерть. Жестокую, беспощадную. Не только люди безумны и жестоки к тем, чью природу они не способны постигнуть. Так было всегда и так всегда будет. Театр был убит и закопан глубоко-глубоко под землю, чтобы никто из Живых никогда не смог его найти. А ведь Театр хотел лишь одного – жить и жизнью своей дарить радость другим.

Спустя бесконечную эру антракта белого экрана Родион увидел строителя. Простого монтажника без каски, что насвистывал незамысловатую мелодию. Этой творческой энергии было мало, но все же вполне достаточно, чтобы вновь оживить мертвого. Он был первый, кто подарил свою жизнь умершему Театру. И последний, который сделал это совершенно случайно.

Живые слишком смертны, их жизни слишком скоротечны, чтобы учиться на своих собственных ошибках. Но Театр научился.

Следом за нерадивым строителем на экране показалась молодая девушка, пока еще совсем девчушка. Она на год или два была младше самого Родиона. Она порезала себе вены и вывела кровью имя возлюбленного на грязном полу. А ведь она так хорошо рисовала… За нею шел наркоман, переборщивший с героином, под которым писал свои обдолбанные рассказы. А потом еще одна жертва жаждущего жить Театра. И еще одна. И еще. Все они были творческими натурами, мятежные души которых тянуло к расставившему свои сети Театру.

Их было ровно двадцать. Молодые и старые, но все они отдали весь свой талант вплоть до последней капли тому, кто просто хотел жить.

С каждой новой душой Театр поднимался из затхлой земли ровно на одну ступеньку своей старой деревянной лестницы. Она появилась на экране так четко, что можно было различить каждый сучок, каждую линию под слоем многовековой пыли.

Только после нее на экране появилась двадцать первая жертва. Худой пятнадцатилетний школьник, который, выкрикивая имя своего трусоватого друга, свалился в пустой лестничный пролет.

На нем то кино и закончилось, а Родион вновь очутился на сцене Театра. Фонарик больше был ему не нужен, чтобы увидеть всю красоту этого античного сооружения древних цивилизаций. Все его величие и безграничную мощь минувшего времени.

А еще он чувствовал в нем жизнь. И не мудрено, ведь теперь он был ее частью.

Но его песня кончилась, а вместе с ней и его время на сцене. Ему нужно освободить место для следующего артиста, что будет выступать на ее подмостках.

Спрыгнув в зал, Родион направился к сидящим на первом ряду зрителям. На нем сидели все те, чьи таланты теперь никогда не смогут покинуть этих прекрасных стен. Пройдя прямо перед ними и заглянув в их полные жизни глаза, он нашел свое место под номером «21» и с облегчением упал в него. Теперь он не артист. Теперь он просто зритель. Ему осталось лишь наблюдать, как со временем Театр восстанет из своей земляной могилы и посмеется над руинами городов тех неведомых существ, что решили похоронить его раз и навсегда. Для Родиона это теперь единственный способ выбраться из этой проклятой недостроенной школы.

И можно не бояться, что кто-то вновь решит их умертвить. Ибо то что мертво, умереть уже не сможет.

Автор: Иван Абрамов