а в двадцать первом веке

Кремль дeкорировaн элeктричecкими лaмпочкaми в чecть коронации Николaя II, 1896 гoд

Про Мальбрука.

Наша сегодняшняя история начинается на полях сражений Войны за испанское наследство (1701-1714).

Неизвестный художник. «Битва при Мальплаке»

Накануне битвы при Мальпаке (11 сентября 1709) солдаты французской армии узнали, что один из полководцев противника, Джон Черчилль, 1-й герцог Мальборо, погиб. Из-за того, что герцог Мальборо, французами переиначенный в Мальбрука, был виновником недавних неудач, сие известие было встречено с энтузиазмом и ознаменовалось сочинением песни, в которой рассказывалось о том, как жена герцога Мальборо ждёт своего мужа, ушедшего на войну. Прошло много времени, а он всё не возвращается. Весть о смерти герцога приносит паж, который сообщает, что на погребении герцога присутствовали все офицеры, которые несли его панцирь, щит и длинную саблю.

Радость разбилась во время самого сражения, когда выяснилось, что смерть Мальбрука лишь слухи, а он сам жив-здоров. И про песню забыли.

Джон Черчилль, 1-й герцог Мальборо, также Мальбруком называемый.

Новый взлёт популярности песни о Мальбруке случился в конце XVIII века, когда композитор Мартин-и-Солер переработал её для своей оперы Una cosa rara (1786), где мотив песенки, явно записанный композитором на слух, приобрёл новые черты. Опера имела огромный успех и была показана 78 раз. Моцарт процитировал музыку Мартина-и-Солера в ансамбле «O quanto in sì bel giubilo» в финале «Дон Жуана» (1787), тем самым подкрепив новую популярность мотива песни о Мальбруке. Распространению «классического варианта» в немалой степени способствовала королева Мария-Антуанетта. Песенку о Мальбруке пела её сыну привезённая из глухой провинции кормилица, баюкая дофина. Вскоре колыбельную о Мальбруке пели и королева, и король Людовик XVI; затем модную песенку подхватили придворные, а за ними и буржуазные круги.

Французская песня о Мальбруке некоторое время пользовалась популярностью и в России. Во время Отечественной войны 1812 года была переведена на русский язык. В солдатском обиходе слова песни были изменены, приобретя комические и непристойные подробности. Имя полководца Мальбрука при этом сохранилось, но под ним безусловно подразумевали Наполеона. Так, в русском варианте песни о Мальбруке, осмеивавшем его неудачный поход в Россию, полководец погибал не в сражении, как и подобает погибнуть полководцу, а со страху «смертию поносной». Пародию на песню о Мальбруке сочинял А. С. Пушкин с группой приятелей. Песня о Мальбруке упоминается и в «Мёртвых душах» Н. В. Гоголя, когда Ноздрёв развлекает гостей шарманкой, «не без приятности играющей „Мальбрук в поход поехал“».

Также «Мальбрук в поход собрался» напевает старый князь Болконский в романе «Война и мир» Л. Н. Толстого, в то время когда его сын — Андрей Болконский описывает ему военные планы русской армии в походе на Наполеона.

А язык обогатился выражением, взятым с первой строчки песни - Мальбрук в поход собрался - со значением "О чьём-л. разрекламированном начинании, проекте, обреченном на провал."

И напоследок давайте послушаем песню про то, как Мальбрук в поход собрался.

 В этот день заседание японского парламента началось со скандала. Представитель оппозиционной партии размахивал газетой на немецком языке, призывая к отставке премьер-министра Ямомото.

 Сименс. Одна из первых транснациональных компаний. А может даже и первая. После того, как закон электромагнитной индукции обрел форму в виде электродвигателя,а электричество побежало по кабелям и проводам,все что было с ним связано, стало превращаться в деньги. А для Сименс в очень большие деньги. Во время «войны токов» отцы-основатели заняли нужную сторону. Совместно с созданной в Англии дочкой, Сименс завоевывал мир. В 1867 году фирма получает контракт на прокладку телеграфного кабеля из Лондона в Бомбей. Кабель должен пройти через Россию. Наладив связи с властями Российской империи, Сименс строят на ее территории кабельный завод. Так начался персональный „Drang nach Osten“, конечной точкой которого стала Япония.

__________________________________

Автор: Владимир Вольф

Живые контейнеры

 Оспа, натуральная оспа, черная оспа — это разные имена смертельно опасного вирусного заболевания, которое в силу неизвестных причин эволюционировало из сравнительно безобидной болезни одомашненных животных.

 Натуральную оспу, кроме прочих сомнительных ништяков, в Европу из Ближнего Востока притащили крестоносцы. До некоторых пор такая оспа средневековых лекарей особо не беспокоила, и считалась обычной детской болячкой, типа ветрянки. Но все изменилось с началом европейской экспансии в Америку. Различия в организмах европейцев и местных жителей повлекли определенную мутацию вируса и оспа начала косить всех американцев – и приезжих, и коренных. Уже к концу XVIII проблема выросла до масштабов потенциального вымирания колонистов и вообще населения Америки, но до не которых пор спасения не было.

Francisco Javier de Balmis

 Пока однажды, совершенно случайно, английский врач Эдвард Дженнер случайно не заметил, что переболевшие коровьей оспой доярки не заболевали оспой натуральной. Проверив свои наблюдения экспериментально, Дженнер установил, что если привить здоровому человеку коровью оспу, то другая оспа к этому привитому уже не пристает. Результаты исследования доктор опубликовал в 1798 и после этого в Европе началась прививочная кампания.

 Болезнь свирепствовала на всех континентах, но привезти вакцину, например, в Америку или Китай тогда было невозможно, просто за отсутствием холодильников, термосов или иных пригодных технологий. Как же ее туда доставить?

 Проблему решил испанский военврач Франциско Хавьер де Бальмис. Родился в Аликанте в 1753 году, в семье цирюльника Антонио Бальмиса. По семейному завету Франциско пять лет учился в военном госпитале Аликанте и в 1775 году поступил на флотскую службу. В 1781 году он получил звание хирурга и перевелся в полк в Заморе, с которым отправился в Америку в составе экспедиции маркиза Сокорро: Ла-Гуайра, Гавана, Веракрус, в течение трех месяцев был директором больницы Халапы, потом главным хирургом военного госпиталя Сан-Хуан-де-Диос в Мехико, тогдашней столице Новой Испании. В Мексике долго изучал местную флору и туземные средства лечения, после чего, по возвращении в Мадрид в 1794 опубликовал Трактат о пользе агавы и бегонии. В общем, человек в медицинской профессии был вполне заслуженный и в скорости стал врачом короля Испании Карла IV.

 Конечно, Франциско знал об открытии и успешном применении вакцины против оспы. Знал и проблему ее транспортировки. И все же, убедил короля Испании в 1803 году отправить экспедицию в Америку для доставки вакцины. Как он обошелся без холодильников? Для него решение было очевидным – он перевез вакцину в живых «контейнерах».

 Дело в том, что среди прочих симптомов у больного появляются своеобразные пузырьковые высыпания на коже и слизистых оболочках, примерно на десятый день инфицирования. Из своего опыта Франциско определил примерное время океанского плавания до Южной Америки и отобрал в экспедицию около двадцати здоровых мальчишек-сирот, возрастом 8-10 лет. При отплытии экспедиции он привил первого мальчика, а дальше примерно каждые десять дней забирал из созревших пузырьков лимфу и прививал следующему мальчику, через десять дней - следующему, и так далее.

 Благополучно дойдя до Америки, он побывал в Пуэрто-Рико , Гаване, Каракасе, Пуэрто-Кабельо, Веракрусе и Мехико – королевский врач и его маленькие пациенты помогли вакцинировать более ста тысяч поселенцев. Потом вакцина была доставлена в Техас на севере и Новую Гранаду на юге. Затем по той же технологии ее привезли на Филиппины и в Китай.

 По современным меркам, такой способ транспортировки сочли бы бесчеловечным и аморальным. Но в начале XIX века на такие вещи смотрели иначе, да и колонии надо было реально спасать.

Вот так, двадцать безвестных мальчишек спасли жизни миллионов.

_____________________________________________

Автор: Сергей Левашов

В США мужчину без маски не обслужили в ресторане быстрого питания. Он вернулся с пистолетом и украл еду. Кроме еды преступник больше ничего не взял. Перед выходом из ресторана мужчина прихватил соус к курице, который стоял на столике. Полиция ввела план "Перехват"

ссылка на гифку

«Истина, выбирающаяся из колодца»

Согласно легенде XIX в.: 

"Ложь пригласила однажды Истину искупаться в колодце, но внезапно вышла из воды, надела одежду Истины и исчезла...
С тех пор Ложь путешествует по всему миру, одетая как Истина..."

Хрустальный дворец

 1850 год. Тень от огромной задницы медленно плыла по английским лугам, накрывая всю империю целиком. Вместе с достоинством джентельменов, репутацией британской промышленности и честью Английской королевы.

 А начиналось всё прозаично. Из поездки на континент вернулся некий Генри Коул. Посетив там выставку достижений французского хозяйства, полюбовавшись на образцы продукции лионских ткачей, французских ювелиров и всё такое прочее, Коул твердо решил — лягушатникам нужно утереть нос. Посетив с такой оригинальной мыслью принца Альберта, мужа королевы Виктории, он встретил полное понимание. Утирать нос решили с помощью своей собственной выставки.

 План был прост, как всё гениальное. Первым делом рассылались приглашения поучаствовать по всем пяти континентам. Естественно, желающих набежало очень много, ведь все любят похвастаться. И среди этого разнообразия должна была возвышаться недосягаемой
сияющей вершиной экспозиция Британии. Красота же!!

 Для выполнения плана, первым делом была собрана комиссия из уважаемых людей. 11 января 1850 года состоялось первое заседание на котором утвердили дату открытия "Великой выставки" — 1 мая 1851 года. Чуть менее пятнадцати месяцев на всё про всё. Очень смелое решение, учитывая то, что в природе ещё не существовало того здания, где должен был быть устроен этот праздник жизни. Да что здания, не существовало даже проекта, даже понимания того, что оно должно из себя представлять — не было. Комиссия знала только одно, здание будет длинной 1851 фут, в честь года. Потому что — символизм!

 Перед началом строительства был объявлен международный конкурс на проектирование павильона. Главным требованием была высокая скорость постройки, потому что время уже поджимало. Вторым условием была низкая стоимость сооружения, потому что, хоть и хочется, чтобы все ахнули, но денег всё равно жалко. Ну и третьим пожеланием была возможность всё это чудо потом быстро разобрать и куда-нибудь утилизировать.

 Несмотря на жёсткие рамки конкурса, чертежи посыпались как из рога изобилия. Если не принимать во внимание совсем уже дилетантские рисунки карандашом на клочке газетки, то заявок было подано 245 штук. Комиссия проводила целые дни, зарывшись в ворохи бумаги, отбраковывая один проект за другим. Все они требовали внушительных денежных вложений
и ещё более внушительных затрат по времени. Наконец, отчаявшиеся члены "Комиссии Королевского комитета Великой Международной промышленной выставки" приняли Соломоново решение — аккуратно слиться с этого праздника жизни. То есть устроить отдельную строительную комиссию, и уже ей передать всю полноту ответственности.

 Члены новообразованного комитета хоть и не были профессиональными архитекторами, сообразили взять из предложенных вариантов всё самое, по их мнению, лучшее. И выдали свой вариант павильона. Больше всего он напоминал громадный кирпичный амбар, увенчанный нелепым железным куполом. Стоит ли упоминать о том, что тридцать миллионов кирпичей, необходимых для постройки этого кошмара, взять было неоткуда.

 Это был полный провал. Самое обидное, что переносить выставку на следующий год было поздно. В портах стран-участниц на корабли уже грузили предметы искусства и промышленные товары. И отказаться было нельзя, и принимать было негде. Такого позора Великобритания не знала за всю свою историю. Тут-то и появился на горизонте рыцарь в сияющих латах.

 Наш герой — Джозеф Пакстон, был достойным сыном своего времени. Родившись в бедной фермерской семье, он своим умом и трудолюбием смог кое-чего добиться. К двадцати годам, например, стал главным садовником в поместье герцога Девонширского. Злые языки поговаривают, что пожилому глуховатому герцогу понравился громкий голос и внятная речь Джозефа, но это они от зависти. Ведь очень быстро молодой садовник показал, что голос, это самое малое из его достоинств. Под его руководством земли герцога преображались и начинали приносить невиданные ранее барыши. Не имея специального образования, Пакстон спроектировал и построил самый большой в мире фонтан. Крупнейшая в Англии альпийская горка — тоже на его счету. Полностью перекроенное поместье стало обильно поставлять на господские столы тропические фрукты превосходного качества. В этом Пакстону помогли не только знания и умения садовода, но и страсть к строительству теплиц и оранжерей. Упомянем одно только то, что построенную им "Великую теплицу" в 1843 году посетила королева Виктория. И не просто побывала, но и изволила кататься внутри в конном экипаже, чем привела всю Англию в восторг и умиление.

‌ Ознакомившись с условиями конкурса, Пакстон был озарён простой и ясной идеей. Павильон должен быть похож на оранжерею. Огромную, просто гигантских размеров оранжерею, какой ещё не видел мир. Плюсом такого решения была сравнительно быстрая сборка-разборка, по сравнению с каменными зданиями. Опять же сравнительная дешевизна. И заманчивая возможность наполнить выставочные залы солнечным светом. Минус был только один — раньше такого никто никогда не делал и начинать было страшно. Члены комиссии пугали друг друга умозрительными проблемами. А не изжарим ли мы посетителей палящими лучами? А что если от нагрева рамы расширятся, выдавив окна, и на людей обрушится дождь битого стекла? Но, так-как время уже конкретно поджимало и других вариантов не было вовсе, решили рискнуть.

 И стройка началась. На месте будущей выставки трудились тысячи рабочих, непрерывно собиравших конструкции из стандартных элементов. Основной деталью была чугунная рама семи метров в длину и почти метр в ширину . Из множества одинаковых элементов работяги собирали на болтах колонны, арочные пролеты и своды будущего здания. Чтобы облегчить и ускорить сборку Пакстон разработал разнообразные механизмы и приспособления. Например, станок для крепления кровельных желобов, с помощью которого их монтировали со скоростью 600 метров в день. Так же незаменимую помощь оказали передвижные платформы, экипажи которых укладывали каждый день по две с половиной тысячи листов стекла.

Автор: Александр Удальцов

Народные приметы двадцать первого века

Английское влияние на русский флот на протяжении XVIII века

Как и у любого другого флота, история русских военно-морских сил началась со строительства кораблей. Первые корабли на Руси появились ещё в 800-х годах нашей эры, однако, датой основания русского регулярного флота считается 1696-й год, когда в результате штурма русские при совместных усилиях армии и речного флота овладели крепостью Азов, являвшейся ключевой опорной точкой турок на Чёрном море.

Сразу после овладения крепостью Пётр Первый приказал начать массовое строительство флота, а сам спустя год направился в дипломатическую миссию в Европу, позднее названную «Великим посольством». Кроме прочих наук, царь отдавал особый приоритет математике и кораблестроению, в Голландии и Англии встречался с многими известными математиками и теоретиками, по слухам, даже с самим Ньютоном.

В результате, вместе с собой в Россию Пётр привёз множество выдающихся мастеров, в основном английских кораблестроителей, которые тут же принялись за работу. Среди прочих, наиболее выдающимися были Ричард Козенц, Ричард Броун, Ричард Най, а также Осип Най. Позже прибыл и сын Энтони Дина, знаменитого кораблестроителя, который в своё время первым рассчитал осадку корабля и даже был учителем Петра. Вместе с собой сын привёз и чертежи отца, которые позже были использованы при создании «Регламента корабельного строения».

В следствие того, что позднее Азов вновь перешёл в руки турок, большую часть своих деяний мастера-кораблестроители совершили в Санкт-Петербурге и Кронштадте.

Так, Осип Най за время работы на берегу реки Ижора близ Петербурга построил шесть линейных кораблей, двадцать бригантин, несколько более мелких судов. Им же было создано наставление «Об исправлении, которые надлежит сделать в корабельных чертежах», содержавшее ценные советы по кораблестроению. Вершиной его искусства стал 100-пушечный линейный корабль «Пётр Первый и Второй», построенный совместно с другими талантливыми конструкторами. У Ная было много учеников, среди которых — немало впоследствии известных русских кораблестроителей.

«Пётр Первый и Второй», долгое время был флагманом русского флота

Большой вклад в развитие русского флота внесли Ричард Броун и Ричард Рамз. Первый за свою 35-летнюю работу построил более тридцати различных судов, в том числе несколько фрегатов и 114-пушечную «Принцессу Анну», спущенную на воду в 1732-м году. Броун постоянно поддерживал переписку с заграничными кораблестроителями, получая от них известия о новшествах в своём ремесле, которые немедленно учитывались при строительстве русских кораблей. Часто Броуну приходилось заниматься ремонтом или перестройкой кораблей, сделанных менее опытными мастерами.

Рамз же построил три крупных линейных корабля и несколько фрегатов, чаще занимался ремонтом других судов и судомоделизмом. Так, за время Северной войны Рамзу неоднократно поручали изготовить модели захваченных в боях шведских судов.

Одним из наиболее талантливых мастеров был Ричард Козенц. Прибывший в 1700-м году по приглашению Ная, Ричард подписал контракт кораблестроителя в Воронежской верфи. Там же он построил два 70-пушечных корабля «Старый дуб» и «Спящий лев», а позднее построил ещё шесть более мелких судов. 

Наибольших успехов Козенц достиг в Санкт-Петербургском адмиралтействе, где совместно с царём построил и спустил на воду 64-х пушечный «Ингерманланд», а позднее однотипную с ним «Москву». Корабль оказался крайне удачным, и впоследствии во время морских походов Пётр находился именно на «Ингерманланде». За время работы в Петербурге Козенц построил ещё порядка восемнадцати кораблей разных типов, а позже продолжил работу в Архангельске, где под его руководством было построено ещё три линейных корабля. Как и Ричард Най, Козенц воспитал множество впоследствии известных и талантливых русских мастеров-кораблестроителей, впоследствии ставших костяком кораблестроительной силы Российской империи.

Таким образом, из первых тридцати крупных кораблей, построенных в России, двадцать два были результатом труда английских корабелов. Аналогично и с закупками: из восемнадцати купленных за рубежом кораблей, одиннадцать ранее принадлежали Британской короне.

«Наипаче удачный» корабль «Ингерманланд».

Ещё одним крайне важным вкладом английских кораблестроителей является и теоретическая часть создания флота, воплощённая в виде множества регламентов и пособников для строения кораблей. Благодаря англичанам в русском флоте было реализовано множество нововведений в мировом кораблестроении: от вырезания портов для орудий ещё на стапеле, до добавления бром- и грот-брамселей на мачты.

Больше всего английские капитаны на русской службе прославились в царствование Екатерины Второй. Их резкое появление связано с упадком русского флота после смерти Петра, и последующим его возрождением самой Екатериной. В 1760-х годах русское правительство обратилось к Англии с официальной просьбой предоставить русскому флоту нескольких опытных капитанов. Вместе с остальными в далёкую Россию отправился и Самуэль Грейг, шотландец по национальности. Именно про эту личность я хотел бы рассказать поподробнее.

Самуил Грейг родился в 1735-м году в маленьком городке в Шотландии, в семье торговца. Ещё с малых лет он проявлял интерес к морской службе, участвуя в плаваниях отца на его торговом судне. Окончив же приходскую школу, в 1750-м году Грейг официально вступает в британский военно-морской флот.

За время своей службы тогда ещё лейтенант успевает поучаствовать во множестве морских сражений времён Семилетней войны, зарекомендовав себя как надёжного и решительного командира. В 1764-м году Самуил переходит на службу в русский флот, в чине капитана первого ранга. После командования на протяжении некоторого времени, Грейг становится капитаном линейного корабля «Три иерарха», на котором в течении 1768-1769-х годов совершит поход из Прибалтики в Эгейское море, на встречу с основной эскадрой союзных сил.

Интересно так же, что в Архипелагской экспедиции в Средиземное море не последнюю роль отыграла Англия — именно благодаря её дипломатическим стараниям ни одна из европейских стран не пресекла попыток русского флота достичь своей цели. Не будь Англии, в дело, вероятнее всего, вмешалась бы Франция, интересы которой Россия серьёзно задевала. Дело в том, что из 110 миллионов ливров внешнего товарооборота всей Османской империи, 60 приходилось на торговлю именно с Францией и её поданными.

После объединения всех эскадр, русский флот во главе с графом Орловым принимает ряд активных действий против турок, кульминацией которого стала Чесменская битва, в результате которой турецкий флот был наголову разбит и уничтожен. Не последнюю роль в этом сыграл и Грейг: именно он командовал передовым отрядом русской эскадры во время ночной вылазки на турецкий флот, загнанный в смертельную ловушку. За умелые действия во время сражения, Самуил Карлович был награждён орденом Святого Георгия 2-й степени и произведён в потомственное русское дворянство.

Вместе с Грейгом в Чесменском сражении принимал участие и другой не менее известный британский флотоводец — Джон Эльфинстон, который во время сражения командовал арьергардом эскадры Орлова. За участие в бою при Чесме он также будет награждён орденом святого Георгия.

По завершению экспедиции в Средиземное море, Грейг вместе с остальным флотом возвращается в Санкт-Петербург, а в 1775-м году получает продвижение по службе — его назначают губернатором Кронштадта, вторым по важности военно-морским центром Российской империи, после самой столицы. За время, пока пост губернатора занимал Грейг, Кронштадт значительно увеличился, обзавёлся множеством необходимых для флота зданий, в том числе лазаретов, казарм и ремонтных мастерских.

Следующий и последний этап жизни Самуила Грейга связан с русско-шведской войной 1788-1790-х годов, в которой Грейг был назначен командующим эскадрой для защиты Петербурга и Кронштадта, которые были главной целью крупного шведского флота в Прибалтике. В Гогландском бою с шведской эскадрой Грейг нанёс тяжёлые повреждения судам противника, заставив тех отступить в бухту. 

При этом русскими был захвачен линейный корабль «Принц Густав» — один из наиболее крупных в шведском флоте. Позже эскадрой во главе с Самуилом Карловичем был захвачен и сожжён ещё один корабль «Густав Адольф». Шведский план по вторжению на север России при помощи морских сил был сорван.

Сын Самуила Грейга — Алексей Самуилович Грейг

К несчастью, вскоре после победы при Гогланде Грейг серьёзно заболел, а через несколько дней скончался, оставив маленького сына.

Однако, помнившая о достижениях умершего адмирала Екатерина Вторая покровительствовала семье Грейгов. Во многом благодаря её стараниям сын Грейга, Алексей, так же стал русским адмиралом, прославив себя уже в боях XIX-го столетия.

Кроме того, что Самуил Карлович Грейг вошёл в историю как талантливый флотоводец, он немалое сделал для улучшения своих кораблей: именно по его инициативе в русский флот было введено множество новшеств, таких как обивка днищ кораблей медью или использование вспомогательных парусов.

Несомненно, британцы сыграли очень весомую роль в формировании тогда ещё совсем молодого русского флота, недаром английский флот называют «отцом» русского. Во многом именно благодаря нанятым на русскую службу англичанам русский флот смог развиться столь стремительно и уже спустя небольшое после своего основания время добился решительных успехов в сражениях с противниками.

Конечно, в XIX-м столетии англичане ещё сохраняли некоторое влияние в русском флоте. Однако, ближе к середине 1820-х военно-морское искусство России окончательно становится самостоятельным, а на британских корнях выросли уже свои адмиралы, капитаны и мастера-кораблестроители.

_____________________

https://vk.com/@arkibuser-england-russian-fleet