Цирк диарея

Предвыборная схватка: проститутки против пид…сов

«Диарея головного мозга», «шайка мерзавцев», «недоросль», «пиарщики на крови», «дурик» – эти прекрасные, очень информативные выражения употребил генеральный прокурор Юрий Луценко во время своего блестящего истерического спича в так называемом «украинском парламенте». Адресовались они его «побратимам» по «революции гидности», в основном депутатам из фракций «Самопомощи» и «Батькивщины». Мустафа Найем, который дискутировал с генпрокурором, явно уступал Юре в подборе емких выражений. Возможно, сказался тот факт, что украинский для него не родной. Или же он просто лысый. Не забываем, что в конце апреля текущего года Мустафа получил мощный удар в челюсть от представителя чеченской диаспоры. Перелом, сотрясение того, чего по определению у него не может быть, побочные психологические последствия, энурез в конце концов. Поэтому, с объективной точки зрения, таджикский пуштун выглядел явно бледнее на фоне неистового алко-прокурора. Можете мне поверить, поскольку в нынешних украинских разборках сохраняю равноудаленную позицию. Это как в несколько измененном анекдоте: в редакцию нации вбегает возбужденный журналист, естественно, совершенно неполживый, и орет: «Там проститутки с пид…сами дерутся». Ему в ответ: «А как там наши?». Так вот, в украинской редакции не работаю.

Многие знают, что в порыве острого возбуждения головного мозга Юра имитировал отставку с должности генерального прокурора. Про имитацию полового акта многие слышали. Распространенное явление в местной патриотической среде. Но имитация отставки – это нечто новое в местной практике. Довели генерального активисты-антикоррупционеры, которые переведены посольством США на «подножный корм». Это отдельная история, которая потрясает своей трагичностью и многочисленными извращениями. Антикоррупционеры получили в свое полное распоряжение свежий труп активистки Екатерины Гандзюк и на автопилоте стали реализовать сценарий «майдан 3.0». Такие навыки закладываются в них на уровне рефлексов. Свечки, лампадки, требования отставки генпрокурора и министра внутренних дел Арсена Авакова. Сам по себе случай с активисткой стандартный: пять героев АТО скинулись на серную кислоту и проверили ее действие на Гандзюк. Произошло это в славном городе Херсоне, где живут чуткие и отзывчивые люди, разбирающиеся в химических реакциях.

До этого активистов-антикоррупционеров били тяжелыми металлическими трубами по голове, ради простого человеческого любопытства тыкали в них острыми предметами и иногда пытались сжечь. Эксперты насчитали примерно 150 подобных случаев за последние три года. Вполне объяснимое явление, поскольку активная жизненная позиция отморозков стала надоедать бизнесменам и застройщикам. Активисты заняли нишу быков-рекетиров середины девяностых годов прошлого века. Они наезжали на субъектов предпринимательской деятельности под предлогом коррупции, требовали поделиться за то, что их оставят в покое. Технология наездов была отработана просто блестяще. Каждая антикоррупционная группировка имела свои информационные СМИ: программы на телеканалах нации («Схемы», «Расследования», «Деньги»), паблики в социальных сетях, «сайты расследований» и так далее. Они «выпасали» будущую жертву, зачастую по заказу конкурентов и начинали активно прессинговать. Сюжеты, комментарии «ручных депутатов», статьи-«расследования», съемки скрытой камерой, обращения в НАБУ, посольства западных стран, флешмобы. «Жертва» начинает вести переговоры, ей выставляется сумма «Х». Как правило, до последнего времени платили. Но потом, к счастью, образовался рынок услуг «ветеранов АТО». Прекрасные, хорошо подготовленные бойцы, отмороженные на все части тела. Щадящие расценки, навыки владения гранатометом и приемами рукопашного боя толпой на одного. «Ксивы» участников «освобождения нации», награды, популярные паблики в «Фейсбуке». Поэтому жертвы антикоррупционной борьбы стали все чаще и чаще пользоваться услугами «героев АТО». Что с них возьмешь? Они же за справедливость. Да, могут сжечь машину и дом вместе с владельцами, но это все «посттравматический синдром».

Налаженный бизнес «активистов-антикоррупционеров» оказался под угрозой. 150 зафиксированных случаев нападений – это лишь вершина айсберга. А сколько патриотов с активной жизненной позицией втихаря вытирали разбитые носы и обещали больше никогда, никогда даже не вспоминать о строительстве супермаркета в районе «Б»? Страшные цифры получаются. Амеры несколько промахнулись, когда решили создать в Украине систему общественного контроля за коррупцией. Сеть активистов они реально сформировали, подкормили и запустили в свободное плаванье. Они же думали, что их «выкормыши» станут бороться с коррупционными проявлениями. А те, падлюки, наладили рэкет под видом борьбы с коррупцией. Стандартная расценка за наезд в киевской антикоррупционной конторе – пять тысяч долларов. Один эпизод. Надо больше? Без проблем. Продлевай и наслаждайся. Поверьте, я знаю, о чем пишу. Целый пакет услуг предоставляется: журналист, эфир на телеканале, сопровождение юриста, натренированная группа силовой поддержки. И тут, повторюсь, появилась альтернатива – «герои АТО». Они стали безжалостно щемить разленившихся от безнаказанности антикоррупционеров. Нашла коса на камень. Проститутки против боевых пид...сов. Эпическая битва. За труп Гандзюк они уцепились, поскольку у них стало здорово подгорать. И очень вовремя Катя умерла. Через несколько месяцев после покушения. Появилась сакральная жертва, поэтому антикоррупционеры запустили квазимайданный вариант: политизация убийства, отставки силовиков, протесты и так далее. А тут еще добрые люди, тоже «антикоррупционеры», «слили» информацию о потенциальном заказчике Гандзюк – некий Игорь Павловский, официальный помощник депутата от «БПП» Николая Паламарчука. Картинка сложилась: «педроты» убивают патриотов!

Генпрокурор Юрий Луценко впал в истерику. Он же сам был активистом, организатором акции «Украина без Кучмы». Относительно юный, но уже картавый Юра бегал возле здания МВД со стаканом свиной крови, разбавленной мочой. Он предлагал тогдашнему министру Кравченко испить сей напиток, символизирующий невинно убиенного Гонгадзе. Труп Георгия, кстати, тоже облили кислотой. Как и Гандзюк. И требования создания следственной комиссии в парламенте тоже тогда звучали. Луценко накрыло мощное дежавю. Или просто накрыло после вчерашнего. Трудно сказать. Он заверещал, сцепился с Найемом. Мустафу тоже можно понять. Его же оттирает от кормушки новое, голодное поколение «антикоррупционеров». На акции по Гандзюк в воскресенье ему чуть опять морду не набили. Надо суетиться. Он тоже захотел в комиссию. Луценко для большего эффекта фальсифицировал акт своей отставки.
Все же понимают, что есть специальная процедура: пишется заява на имя президента, тот вносит документ на рассмотрение Рады, идет голосование. Вместо этого Луценко картаво орет про свою отставку, спикер Парубий с ходу ставит вопрос на «рейтинговое голосование». Ну полные идиоты. Теперь все члены «БПП» рассказывают, что за «отставку» генерального прокурора проголосовало всего лишь 38 депутатов.

Однако главное не это. Смотрите, что происходит: резко поменялась повестка дня нации. Вместо того, чтобы смиренно ждать томоса и обсуждать исторические переговоры нашего главного «клирика» Порошенко с Варфоломеем, в Раде проходит шоу психически неуравновешенного человека. Он же генеральный прокурор по совместительству. Патриотические паблики ломятся от воя скорбящих. Госдеп возмущен, ЕС требует. Петр Алексеевич на встрече с молодежью в библиотеке имени Вернадского вместо того, чтобы вешать на юные уши лапшу насчет «стабильного экономического роста», вынужден оправдываться по поводу Гандзюк и призывать сохранять спокойствие. Да все и так, с...ка, спокойные, как удавы. Особенно Арсен Аваков, который предъявил Тимошенко, что она хочет его сковырнуть перед выборами. Кыцюндер поклялась здоровьем Петра Алексеевича, что и в мыслях такого не было. Просто хотели взвинтить Луценко, поскольку тот оказался козлом. Арсена объяснения Тимошенко не удовлетворили. Ему сейчас очень тяжело. Все хотят повесить на европейского главу МВД какой-нибудь труп. Или сразу несколько. В том числе и Порошенко. А вдруг майдан, а он такой весь уставший от разборок?

Сложившуюся ситуацию нельзя назвать комфортной для главкома. События не вписываются в стройную трехчленную концепцию «мова, томос, армия». Продолжение событий последует. 7 ноября будут хоронить «убитую Аваковым и Луценко» Гандзюк. На могиле активисты-«антикоррупционеры» поклянутся мстить заказчикам до последнего доллара. «Порохоботы» с интернет-«свинофермы» шлют в Минстець тревожные сигналы: в разы участилось количество случаев посыла их на х...й за лозунг #толькопетро. До официального выдвижения кандидатов в президенты осталось меньше месяца.

Мои родственники (башкиры) капец поехавшие, батя гей-шизофреник к тому же верующий во всякие сказки (еврейские), тетка сосала всем своим племянникам, включая меня, двоюродный брат постояно бегает по улицам и со всеми дерется и бухает, а второй брат жирный долбоеб с 12 см пенисом и 85 IQ баллами и весом 120кг при росте 174см. В общем мои родственники башкиры это цирк тот еще.

Какой же это все сюр

С юбилеем MGS1!

Пока все переворачивают календари, 3 сентября еще один праздник - дата выхода первого Metal Gear Solid на консоль Playstation 1.

В свое время игра не только популяризировала жанр стэлс-экшена, но и доказала, что игры способны быть серьезными.

Низкий поклон буряту-сан, кхм, пардон, Кодзиме-сан за невероятную вселенную и незабываемое детство.

Ну и чтобы все зарядились атмосферой дополнительно:

Персональный чужой опыт

Я сидел у адвоката, а перед глазами все еще стояло лицо мертвой матери.

Почему-то осознание того факта, что она умерла, пришло лишь сейчас, спустя три дня, опосля процессии, похорон и прощания.

До этого в душе крутился лишь пустой, голый и непреложный факт – она умерла. Ее больше нет и все. Вот ее безжизненное тело, вот ее лицо, которое больше никогда не откроет глаз. Гроб, цветы, люди.

Просто факты.

Но само осознание, тяжесть в груди и хаос мыслей, появился лишь сейчас, накатил своей свинцовой волной и поглотил меня с головой, скрутил тяжелым медным обручем сознание.

Ее больше нет.

— Дрожащая Мария Сергеевна не удосужилась оставить завещания, — сухо вещал адвокат за столом, щурясь своими маленькими глазками в планшет, — а потому все ее имущество, по закону, будет распределено в равных долях между ее наследниками.

Нас у матери было пятеро, и все мы собрались в тесной комнатушке законника. Два брата, две сестры и я.

И было бы еще что делить.

Это не старинная кинолента про богатую тетушку и не дрянное начало какого-нибудь детективного рассказа. Это жизнь.

И смерть.

Адвокат все так же сухо начал зачитывать все оставшееся имущество нашей матери.

…мама…

А я сидел с закрытыми глазами на жестком, неудобном стуле и пытался привести свою голову в порядок, освободив от мыслей.

Лишь пустота.

Вдох…

— …квартира двухкомнатная…

Пустмамаота…

Выдох...

— …коллекция электронных книг…

Пустота…

Вдох…

— …персональный опыт…

Пустота…

— Андрей Павлович?

— Да? – я открыл глаза, посмотрел на адвоката, а он, и вся моя оставшаяся семья смотрели на меня, — Да, что?

— Распишитесь вот здесь, что вы согласны с решением о распределении имущества в равных долях.

— А, да, да, согласен, — я слегка пошатываясь встал со стула, прошагал к столу и, не читая, оставил биометрические данные большого пальца на синтбумаге.

Меня не интересовало, как именно поделили имущество. Не интересовала честность и хапучесть моих родственников.

Я хотел поскорее покинуть это место.

…мама…

Ровно через три часа автопочтовый джет доставил мне посылку в оконный ящик – маленькую коробочку размером с карманный хронометр. Я как раз сидел а кухне и смотрел на бутылку коньяка.

У меня никогда не было проблем с алкоголем. Я любил выпить чего-нибудь крепленого в хорошей компании и всегда знал меру.

Алкоголь снимает боль. Снимает медный обруч с головы и жабу с груди.

Но смогу ли я остановится?

Я никогда еще не терял родного человека. Отец умер еще до моего рождения, как и бабушки и дедушки.

У меня была лишь мама и братья с сёстрами.

И я.

Так и не решив ничего, я вслепую сунул руку в ящик, достал коробку и развернул под надменным взором грудастой брюнетки с этикетки дорогого пойла.

В коробочке был лишь мамин чип опыта и небольшой листочек с инструкцией, как этим всем пользоваться.

Русская рулетка в действии и всей своей красе. Кому-то должна была достаться квартира, кому-то счет в банке, а кому-то весь накопленный опыт моей матери. И если счет или квартиру еще можно поделить…

Выкинув коробку вместе с инструкцией, я молча вставил мамин опыт в стандартный разъем на затылке и стал ждать. Кроме как воспользоваться наследством от матери, мне больше ничего не оставалось.

Да и не хотелось ничего.

Совсем.

— Здравствуй, Андрей. – пронесся в голове ветром в зеленой траве мыслеобраз из фраз и намерений извне, — Соболезную.

…мама…

— Нет, не мама, Андрей, — с нитями порванной идеальной паутинки всплыл монолог, — только лишь ее опыт. Теперь твой опыт.

— И мне вечно придется тебя слушать? – задал я глупый вопрос в голос, хотя мог и просто подумать об этом. Я часто что-то говорю раньше, чем подумаю.

— Не мне объяснять тебе школьную программу, — мыслеобраз кульбитом акробата под куполом цирка пронесся где-то внутри, осыпая воображение снопами иллюзорных искр, но тут сменился сухим менторским тоном и образом серого законника в скучном кабинете из бесконечных стен, — Но по обязательному требованию Закона Черепанова я должен оповестить Вас о невозможности подключения Пользователя к сети интернет и любых других нейроклиентов из окружения, пока не будет завершена загрузка опыта Ваших предков. Так же в данный период запрещается…

Чип зачитывал мне прописные истины, пока я заваривал чай. Как говорилось еще в детстве, при вживлении имплантата опыта вместе с остальными нейроинтерфейсами, этот сурдоголос в голове не заткнуть ничем и никогда, пока он не сольется с твоей настоящей личностью, не переймет твоей манеры думать и решать. Ведь опыт – это только запись сути наших действий и решений, исходов, плюсов и минусов всего, что случается вокруг и внутри нас. Так почему бы и не записать все это для надежности? На твои решения он не повлияет, своим разумом не завладеет – за этим строго следили.

А потому, почему бы и не потерпеть?

Обычно я кладу два-три кусочка сахара в свою небольшую кружку, но в этот раз не стал – нужно снижать количество потребляемого сахара. Это может плохо кончится.

Раньше я этого не знал, но опыт подсказывает, что лучше начинать заботиться о своем здоровье смолоду.

Пока еще есть шанс не сыграть в ящик.

-… а так же возможна диарея и, в редких случаях, смертельный исход. Обязательная программа на основе Закона Черепанова завершена.

— Спасибо те Хоспади, — пробурчал я себе под нос, вручную листая новостную ленту мемагрегатора в столешнице. Увы, но большинство смешных картинок были либо уже давно знакомы, либо просто не смешными.

Больше не смешными.

И сколько времени займет загрузка всего накопленного опыта?

…мама…

— Примерно несколько часов, Андрей, – часы-кошка с маятником-хвостом мелодично начали отсчет до полуночи, — И я не твоя мама, Андрей. Как бы это ни было печально.

Но кто мы такие, как не результат всей накопленной нами информации за всю жизнь, как дискретной, так и аналоговой? Наше тело – это результат воздействия окружающей среды и внутренних процессов взросления и старения. Наш разум – это результат воздействия и восприятия информационного шума. Мы – это один сплошной опыт. А наш опыт – это мы.

— Опыт не есть форма жизни, Андрей. Я – это ты. И чужой опыт – это твой опыт. Я лишь воздействие извне, – разум окунулся в бассейн бескрайнего космоса с яркими точками одиноких звезд, — Я книга, которую ты читаешь и фильм, который ты смотришь. Я лишь поток уже переработанной и осознанной информации, записанный на уровне рефлексов и нейронных связей. Я – это твои новые решения. Которые прогнала сквозь себя твоя мать.

…мама…

Мама тоже много кого потеряла за свою долгую и мирную жизнь. Родители, братья, муж…

Справилась ли она со своим горем? Приобрела ли она ценный и полезный опыт?

Опыт молчал.

Он все еще загружался.

А на душе все еще было тяжело и тоскливо.

Налив еще чая, я вдруг обнаружил, что дома совсем нечем его заедать. Как уже второй день не было хлеба. Как и нормальной еды на пару дней вперед.

Сходить в магазин, чтоли?

В последний раз взглянув на бутылку с коньяком, я убрал ее в шкаф до лучших времен. Сейчас мне нужно немного развеяться. Сделать что-то полезное для себя и для своего собственного я.

Чтобы жизнь… чтобы хотя бы этот день был прожит не зря.

Накинув куртку я вышел из дома.

Моросило.

Старые панельные многоэтажки тускло освещались неонеоновыми фонарями рекламных проспектов и панелей. Двигатель прогресса вовсю крутил ручку шарманки, подгоняя человечество в неведомые дали интригующего и такого же светлого, как и городские ночи, будущего.

На этот раз к заветному супермаркету я шел слегка окольной дорогой – темные подворотни, сквозь которые я проходил всю свою сознательную жизнь не боясь и не прячась, все же обходил стороной – сказывался опыт тяжелого детства в неблагополучном районе моего деда, чей опыт так же когда-то в свое время унаследовала мать. Но, конечно, предосторожность никогда не помешает, даже сейчас. А что будет завтра – не знать даже величайшим умам нынешнего дня.

Походив по просторному светлому супермаркету, я долго простоял с корзиной около отдела с макаронными изделиями, пытаясь прислушаться к себе. К своим ощущениям, которые вызывают те или иные упаковки с разнообразными формами высушенного теста. Я никогда не умел вкусно, или хотя бы удобоваримо, готовить, но руки уже просто чесались сваять что-нибудь родное, знакомое с детства. Теперь то я знаю, как это делать.

Как и много чего еще.

Спасибо за это случаю.

И маме.

Но я все еще чувствовал некое подобие отторжения всех этих решений, их чужеродность в моем подсознании. Они не были моими решениями, не были основаны на моих чувствах и событиях. Даже не на моих умениях.

Они были моими.

Но все еще не до конца.

Выйдя за хлебом и печеньками, я вернулся домой с полными пакетами сумок. Опыт молчал как партизан, хотя я точно знал, что процесс загрузки еще не завершился – если поднапрячься, где-то на краю подсознания все еще крутился маленьких белый эллипс, оставленный там нерадивыми разработчиками.

А значит мое новое Я еще не слилось с моим вторым, электронным.

Которое и сам, потом, передам… кому? Детям, наверно.

— Или Пулу Опыта, конечно же – услужливо подсказала мне вшитая в обо моих чипа памяти программа.

Хмм… Оба, мои…

Как же быстро все меняется отношение к вещам.

Вдох…

Выдох…

Освободив разум, я стал готовить суп. Самый любимый в мире.

Вдох…

Выдох…

Отдайся рукам, отдайся процессу с головой. Это всегда помогает. Я знал это, как знал, что алкоголь никогда не поможет в трудной ситуации. Займи руки, а разум займется сам собой. И жаба уйдет, ее сдавит медный обруч и превратит в знание. В чувство. В маленький пазл тебя, который никогда не соберется до конца.

Никакой автоматики аля «засыпь и подожди», никаких подсказок из интернета. Включи музыку, создай настроение, почувствуй аромат овощей, жар воды и звук своего сердца. Почувствуй и твори, сам, без лишней посторонней помощи.

И я творил.

Впервые за долгое и долгое время.

Я жил. И буду жить.

А потом умру.

Но опыт, но то что делают сейчас эти руки, что делали руки мое матери, ее отца, его матери, будет жить.

Вечно.

Спасибо, мама.

Спасибо.

— Не за что, — пронеслось мгновением осеннего листопада в голове. Таким родным, почти что своим.

Насладившись делом рук своих, я уставился в окно, рассматривая рекламный баннер в двух кварталах от моего дома. Он рекламировал новую пьесу знаменитого писателя и режиссера, гения современности.

Наверняка и он черпал вдохновения из опыта своих предков.

Как и большинство людей, ныне живущих в уюте своих собственных домов.

— Загрузка почти завершена, Андрей, — спортсмен в красном почти добежал до красной финишной ленточки.

Хорошо.

— Но я хотел бы сказать свое последнее слово, — человек с сером плаще чинно снял шляпу на прощание, — Как программа, просуществовавшая с твоей матерью всю ее сознательную жизнь.

Хорошо. Это твое право. Ведь ты опыт, а значит, разумен.

— Почти. Я опыт. Знаешь, почему умерла твоя мама?

Инфаркт. Сто пятьдесят лет – не предел для человека, но вполне приличный возраст.

— Да. Но она умерла потому что не слушала никого, кроме своего собственного опыта, — человек в сером плаще удалялся все дальше и дальше от порога моего дома, а голос его звучал все тише и тише, — Ни друзей, ни семьи, ни врачей. Опыт не всегда разумен, она поняла это,– человек в сером скрылся за холмом, и его голос стал моим голосом в тихом безветренном вечере, — И это тоже опыт.

Опыт, который я буду использовать.

И получать что-то новое.

Отсоединив чип от разъема, я взглянул на вместилище всего самого сокровенного, но уже давно не нового под луной этого старого мира. Сейчас на этом чипе осталось лишь пара строк кода и несколько уникальных цифр.

Персональный код личности.

Подойдя к системе управления домом, я вставил чип в свободный разъем и на одной из стен кухни выросла фоторамка с ликом моей матери.

Так было нужно.

Я не знал этого. Не думал, что так будет правильно, и не опыт подсказывал мне, ни новый, ни старый, ни приобретенный сейчас.

Я просто чувствовал это своим сердцем.

А уж врет оно или нет – лишь время расскажет тем, кто будет жить после.