history

Как полгода непрерывной музыки защищали город.

Ну и ладно, давайте добавим ещё одну историю в тематику неожиданной военной херни на этом теге. Так, про самую голливудскую битву Второй мировой я уже рассказал. Про Шайтан-колесо — тоже. А вот вам байка из той области истории России, которую так долго замалчивали и до сих пор старательно продолжают обходить стороной и игнорировать. Советско-Финские отношения в начале 40-х. 

Саундтрек поста. Ставим на репит для полного погружения.

Здесь так и хочется провести массу параллелей с нынешней ситуацией, но я не буду — это слишком очевидно и как будто под копирку срисовано. Просто расскажу вкратце для контекста. Бла-бла-бла, Финляндия захотела самостоятельности, бла-бла-бла, правительство Куусинена как прокси образование, бла-бла-бла — разбомблённый сарай на границе, и вот уже оказалось в Финляндии живут люди с пёсьими головами, которых надо уничтожить. И вот 30 ноября 1939 года красная армия на Корельском перешейке атаковала финские войска. И активно принялись хватать все, что лежит неподалёку. Но внезапно, линия Маннергейма и долгое топтание на месте. Прорвать её смогли только в марте 1940 года с потом, кровью и мясом. Красная армия вошла в Выборг. Путь вглубь страны был практически открыт, но обе стороны понимали патовость собственной ситуации. Финляндия сообразила, что сейчас ей ничего не светит: пусть и потеряв кучу людей, советская армия была всё ещё опасна и зла. СССР тоже достаточно реалистично оценивало состояние собственных сил и понимало, что дальнейшая экспансия будет слишком дорогой. Поэтому обе стороны сделали хорошую мину при плохой игре и пошли на перемирие с условиями. СССР в результате этой вылазки получило примерно 10% территории Финляндии, в том числе и второй по величине город страны — Выборг. А финны гарантировали себе оставшиеся 90% и втайне жаждали мести.

Кратко о наступлении СССР

В рамках этого они долго вели секретные переговоры с Германией и даже нашли своё место в общем плане Рейха, но уже 25 июня 1941 года СССР прилетели бомбить финские аэродромы просто потому что. Это и стало официальным поводом для вступления этой страны во Вторую мировую войну. Да, сейчас мало кто помнит, но Финляндия в те времена сражалась на стороне Германии. Они вроде как не вступали в тройственный союз, однако вместе с немецкими войсками сумели вернуть себе те самые 10% территории назад и даже добрались чуть ли не до Ленинграда, поучаствовав в его блокаде. Там они сидели до 1944 года, пока советы не начали контрнаступление и отбросили их назад. Финляндия, задав сакраментальный вопрос «Ганс, мы что, нацисты?» отказалась от своих связей с Германией и запретили их войскам находиться на территории страны. Ради этого они потом ещё немного повоевали с немцами, чтобы выпроводить их за границы. Но я сейчас говорю про Выборг начала 40-х.

Который выглядел примерно вот так.

28 августа 1941 года финский сапёрный взвод, войдя в свежеотвоеванный город, нашёл под одним из мостов множество мешков со взрывчаткой. По подсчётам этого добра там было около шести центнеров. Начав разбираться и озадачив интересной творческой проблемой Йоуко Похьянпало — доктора радиотехнических наук («отца финского радио») они выяснили жуткую вещь. До этого по всему городу гремели таинственные взрывы. Нет, то что советские войска, отступая, заложили мины на различных стратегических точках — это было понятно, тактическая многоходовочка и запугивание населения. Но военные эксперты предполагали, что это все банальные взрыватели с таймерами. А вот подмостовая находка показала, что на минах стоят куда более хитрые механизмы. Они состояли из трёх камертонов, каждый из которых резонировал от специальной ноты на определённой частоте в 715 кгц. Проще говоря — перед финскими сапёрами был радиоуправляемый взрыватель. И у каждой мины был свой уникальный ключ. А значит, проиграв три специальные ноты на определённой частоте радиоканала советские войска могли взорвать любую мину в городе по своему желанию. Где они заложены — неизвестно. Продолжились поиски этого добра и выяснилось, что среди прочего были заминированы башни, мосты, важные строения. Один из советских военнопленных сообщил, что всего мин в городе было около 300. На самом деле таких «сюрпризов» всего 25, 17 из которых уже взорвались, но это узнали гораздо позднее. Сейчас же среди финнов наступила паника. Где-то в городе лежат мины, которые противник может взорвать по желанию, из-за границы. Стоит только дождаться большого скопления людей и... 

Сам взрыватель выглядел вот так

Но у этой мины была и ахиллесова пята. Батареи. Их ёмкости хватило бы всего на пару месяцев в процессе ожидания. И что это даёт? А, то что скоро проблема решится сама собой, стоит только подождать. Но, сидеть в надежде, что мина взорвётся, когда рядом никого не будет — не вариант. Так что давайте значит глушить радиочастоты, заполонив эфир каким-нибудь сигналом! Каким? Ну, например, чем-нибудь достаточно быстрым, ритмичным и, главное, без пауз, через которые могли бы прорваться радиосигналы русских. Выбор пал на мелодию народного танца «Säkkijärven polkka» в исполнении аккордеониста Вильо Вестеринена. Был спешно найден автомобиль с достаточно мощным радиопередатчиком, и на репите в эфир потекла бесконечная музыка. Однако вскоре нашли мины, которые работали в другом диапазоне. В Выборг пригнали ещё несколько автомобилей, которые заняли большую часть частот полькой. Затем появились специальные передатчики и музыка продолжала играть, заглушая попытки активировать мины. Через какое-то время из центрального радио Финляндии даже спросили: что у вас за хрень там происходит? Почему одна и та же музыка играет постоянно? Секретность этой операции была такой, что военным пришлось придумывать для своих официальных лиц историю про радиостанцию, отрезанную от дружественных сил. Мол, там идут бои как раз. Поэтому, извините, добраться и выключить эту долбанную мелодию не получится, дураков лезть в пекло боя, чтобы просто прекратить музыку у нас почему-то нет. В общем, пока смиритесь и наслаждайтесь нашей национальной мелодией. Эта же деза пошла и в сторону противника.

Отряд любителей польки. В смысле люди, которые гнали в эфир музыку.

Всего подобная радио-DDOS защита велась в течение нескольких месяцев (по некоторым источникам с сентября 1941 по февраль 1942), пока у всех мин гарантированно не разрядились батарейки уж наверняка. А сама мелодия даже претендовала на гимн Выборга, как спасшая город от разрушения. На самом деле не особо она спасла, конечно, ведь большая часть мин всё-таки взорвалась, но, во-первых, люди этого не знали, а, во-вторых, главное ведь — легенда о том, как национальная музыка спасла людей.

Почему Флинт боялся Сильвера, или где Веллер был не прав.

Эх, кто из нас в детстве не читал «Остров сокровищ», ну или хотя бы не смотрел знаменитый мультик, который как раз сейчас покоряет мир (и да, я тоже на волне решил хайпануть этим текстом). И возможно, когда вы пытались вникнуть детским мозгом во все перипетии сюжета, то, вероятно, даже не обратили внимания на несколько странную вещь, которая меня довольно сильно напрягала в уже более зрелом возрасте. И вот сразу на этом месте я предупрежу, что точной картины происходящего мы не узнаем никогда. Всё очень сложно и неоднозначно в этой статье. Мои «исследования» были взяты из странных источников и главное — коллективного разума интернета, который... ну то ещё место для фантазий. Насколько здесь всё правдиво и сколько комментариев будет ниже с содержимым: «автор, возможно, не в курсе, но на самом деле всё не так...» я даже представить не могу. Так что, теперь, когда я вас предупредил, добро пожаловать назад к той самой странной вещи. Вот берём обычную команду пиратского корабля. Кто это? Бунтари, сорвиголовы, анархисты и прочие маргиналы. Большая часть из них — сбежали с «официальных кораблей», на которых их не устраивала авторитарная власть. А кто у них капитан? Да такой же, по сути, человек, просто более хитрый, умный, харизматичный и каким-то образом способный держать в узде всю эту братию. Он их нанимает, а они уже решают — идти в такую команду или нет. Всё совершенно не так, как в ВМФ того времени — назначили тебе начальника, теперь он твой король, не будешь ему повиноваться — наказание по всей строгости закона, вплоть до тюряги. У пиратов если ты капитан, то за тобой нет государственного карательного аппарата. Есть твоя личная сила, мощь и умение убедить людей делать то, что тебе нужно. В общем,  неординарность, опыт, политика, неожиданность, страх, безжалостность, фанатичная преданность папе и красивые одежды — вот главное оружие испанской... в смысле капитана.

Самый знаменитый капитан — Черная борода.

А теперь берём антагониста книги — Джона Сильвера... Кто он? Обычный одноногий повар. Но при этом, на полном серьёзе несколько раз утверждает, что его боялся сам Флинт — целый капитан пиратского судна, где Джон когда-то служил. И не простой там скучный руководитель, который как мы разобрали уже сам по себе главный среди равных, а знаменитый и пугающий многих до состояния кирпичепроизводства лидер. На его пропитанном кровью и переполненном золотом корабле царила железная дисциплина, где все согласные служить под началом такой одиозной личности ходили по струнке. Это что же получается? Почему пугающий жуткий пират боялся столкновения с Сильвером? Чем судовой повар там вообще занимался в его экипаже? Ну, начать нужно с того, что коком он был на «Испаньоле», а во время службы на «Морже» (так назывался корабль Флинта) Джон был квартирмейстером. Читаем сноску в советских изданиях — хм...  а это, оказывается, завхоз. От кока недалеко ушло. Значит, капитан Флинт боялся... чего? Что завхоз Сильвер ему в порту плохую комнату найдёт в трактире? Или не выдаст со склада новые эполеты? Ну, как вам сказать. Всё немного интереснее и начинается с того, что Роберт Луис Стивенсон обладал гораздо более обширными познаниями* в истории флота, чем его переводчики.

---  
* Бонусный факт для всех любителей книги. Сам Стивенсон признавал свою ошибку. На самом деле «Испаньола» по всем показателям истории рассказанной в романе должна была стать бригом. Ведь именно такие суда ходили обычно в экспедиции похожие на описанные в книге. Но в «Острове сокровищ» это шхуна. Знатоки флота (а их тут полно, как я думаю) сразу скажут, чем они отличаются — парусным вооружением. Но оказывается, знаток флота Стивенсон прекрасно понимал, что для такого путешествия, какое он описал в своей книге, самое логичное было бы использовать бриг, с его парусами, ведь ветры, дующие в области, где происходили все события, оставляют мало шансов шхуне добраться до точки назначения вовремя и без особых приключений. Ну, если по аналогии: это всё равно как отправиться в поход на машине с дизельным двигателем, зная, что по дороге будут только бензиновые заправки. Теперь вопрос: а почему же тогда шхуна? И вновь интересная монетка в копилку внимания автора к деталям. Сам Роберт признавался, что а) он знает, как управлять шхуной, и не очень силён в знаниях о бригах, а это совершенно разные способы хождения под парусом, и б) для брига нужна большая команда. Для постановки парусов и манипуляций ими на этом типе судна требуется слаженная работа множества рук. И если учесть, что за команду отвечал Сильвер, то он наверняка бы нанял на это место пиратов и, значит, к финальным событиям, против команды Джима выступало бы не 19 как в книге, а куда большее количество пиратов. Ну или просто нужно было больше бы боевых сцен писать в книге. И что делать с такой толпой, сам автор не знал. Ну и да, в случае с бригом, попытка угнать корабль со стороны Джима выглядела бы совершенно идиотичной. Он бы просто не справился с такой задачей в одиночку. 

Роберт Льюис Стивенсон. Автор, который очень тщательно подходил к своим книгам.

Начнём с того, что самым доступным вариантом русского издания, где и была эта сноска про завхоза, была работа великого знатока парусников и пиратской истории (сарказм, учитывая, сколько он наворотил при переводе) Корнея Ивановича Чуковского. Тот поступил просто — посмотрел, кто такие квартирмейстеры в армии и на военно-торговом флоте и решил: ну и там, и там они называются одинаково — квартирмейстеры, что с них взять, значит, и обязанности у них идентичные. Но на беду всех советских детишек, оказалось, что квартирмейстеры в армии и они же на флоте — это немного разные должности. Армейские ребята просты как палка — это действительно такие завхозы. Те, кто следит за наличием у солдат из их подразделения жилья, досуга, важных вещей и питания. Название должности как раз и пошло от немецкого слова quartier — жильё. Обычно этим занимались унтер-офицеры и прочий младший командный состав. Прибывают в точку, где расположится их часть, ищет, где им остановиться, где разбить палатки, куда поселить офицеров, где можно раздобыть еду, как провести логистику и прочее. В общем, тяжёлый и не очень благодарный труд. 

Теперь переходим к флоту — никакого тебе жилья, забудьте о нём. И о хозяйстве тоже забудьте. Там квартир не было. Это слово происходит от совершенно другого термина. Моряки на такой должности занимались тем, что следили за  всем происходящим на квартердеке (от quarter deck — четверти палубы) — той штуке на корме корабля, где располагался капитан, рулевой и прочие важные шишки. Флотские квартирмейстеры не были ответственными за хозяйство. Они были кем-то вроде адъютантов и референтов. Флотский квартирмейстер отвечал за работу с флаговыми и световыми сигналами, помогали штурману прокладывать курс и следили за управлением кораблём. И да, вот здесь как раз эта должность подразумевает значение хозяин (мастер) квартердека. Нет, капитану не было обидно, он же управлял всем кораблём, а не одним квартердеком. И это да, была уже офицерская должность, но тоже не очень прямо, чтобы серьёзная и важная. И опять возникает вопрос: а какого хрена Сильвер на ней такого делал, что даже Флинт его боялся? Нарочно путал сигналы? Курс специально прокладывал, чтобы капитана тошнило от качки? Нет.

Квартирмейстер на флоте — проверяет навигацию, заведует сигналами.

Вспомним, что книга не про ВМФ, а про пиратов — прямую противоположность нормального организованного военного флота. И Джон Сильвер был безбашенный и отмороженным руководителем абордажной команды. Лично ходил с тесаком на своих врагов, скажут сейчас те, кто прочитал известный пост Веллера в далёкие годы. И там ещё была надстройка над палубой. А вот и нет. Во-первых, Сильвер во время службы у Флинта уже был одноногим, и вряд ли бы он лично ходил в абордажи. А, во-вторых, в этом случае всё ещё сложнее и интереснее. Сильвер был гораздо страшнее, чем отморозок с саблей. Начать с того, что пираты — это сборище тех самых анархистов, которые больше всего боялись оказаться под властью очередного капитана-тирана, как на кораблях военного флота (откуда они в первую очередь и убегали). И в своей свободолюбивой стране радужных пушечек и сокровищ из пастилы с карамельными тесаками, они выбрали совершенно иной путь для квартирмейстера. Теперь эта должность подразумевала... народного трибуна (или лидера профсоюза, если вам так будет удобно). После того как толпа оборванцев, желающих разжиться грабежом собиралась на одном корабле, принадлежавшем капитану, под чьим командованием они решили служить, первое, что оборванцы делали — выбирали, того, кто теперь будет над ними начальником. Тем самым квартирмейстером. Нет, не капитан, который как бы «нанимал» пиратов. А тот, кто ими бы руководил от их лица. То есть на эту должность человек избирался исключительно командой из своих же, и он был ответственным на корабле если не за всё, то за многое. Например, по должности он был вторым после капитана, и гораздо круче, чем первый помощник. И ещё у него было важное право — объявить вето на любой приказ капитана, если дело происходило не в бою или во время погони (по вполне логичным причинам). После этого предложение капитана выносилось на решение общего собрания команды. Вплоть до низложения своего нанимателя, если он заставляет «наёмных рабочих» выполнять какую-то глупость.

Когда капитан приказывал наказать  матроса, то именно лидер пиратского профсоюза определял необходимость и вид наказания. Он же разбирал споры между членами экипажа (обычно всякие мелкие инциденты, серьёзные косяки обсуждались на специальном суде команды). Следил за соблюдением правил кодекса пиратов, оценивал, какую добычу надо оставлять, а что выкидывать за борт, если место в трюмах заканчивалось, он учитывал и делил всю добычу. В случае успешного абордажа и захвата дополнительного судна, именно квартирмейстер должен был его вести вслед за флагманом. И кстати, об абордаже — тут соглашусь. В обязанности квартирмейстера входило командование и управление абордажниками, их набор и компоновка в боевые единицы, плюс отстаивание интересов этой прослойки перед другой командой (если особо ретивому отрывало ногу во время боя, то он должен был получить повышенную долю от добычи, с чем, естественно, некоторые могли не согласиться). То есть, получалось, что под его руководством были самые больные на голову и отмороженными ребята, которые должны были первыми напрыгивать на врага, и обладать достаточной эффективностью в бою, чтобы в результате такого манёвра выжить и получить свою повышенную долю добычи. Что уже по определению давало квартирмейстеру неплохой запас власти и серьёзную силовую поддержку в случае бунта. За все эти заслуги и ответственность, при дележе добычи он получал долю, равную капитанской. Гораздо больше, чем остальные «офицеры».

Вот так и получается, что вместо завхоза или главного над сигналами в лице Джона Сильвера (или отморозка из абордажников, по версии Веллера) мы имеем человека, чья власть над командой была практически непререкаема. Пират на этой должности мог на равных спорить с капитаном, обладал харизмой, умом, хитростью и прочими лидерскими качествами не хуже (а зачастую даже выше) чем у собственно капитана. Такая смесь яростного политика, тонкого психолога, опытного HR-специалиста и скользкого бухгалтера. Ну и да, того, кто готов подкрепить свои слова и требования мощным хуком, или плохо закреплённым леером во время шторма. Плюс, зачастую безоговорочная поддержка абордажной команды за спиной, которую он получал в результате хитрых интриг. Короче, любой капитан должен был опасаться такой противовеса своей власти. И если руководитель был умён (а капитана Флинта тупым и глупым не назовёшь), то обычно он заранее принимал меры для защиты от бунта со стороны «профсоюзов». Какие?

Да! Какие именно? И главное, зачем? Мы же такие клевые!

Ну, к примеру, при взятии на абордаж корабля, многие пираты по распоряжению капитана убивали всех навигаторов и тех, кто мог бы вести судно самостоятельно (а не просто следовать за флагманом). А матросов в команду набирали только таких, кто не знал навигацию (что тогда было обычным делом). Все же штурманы на корабле были безоговорочно преданы капитану. Это означало, что только верные ему люди могли проложить курс и довести большую лодку с толпой народа до ближайшей земли. И желательно, чтобы она была заселённа людьми, а не представляла собой  три скалы обосранные чайками посреди океана. Так что захоти квартирмейстер свергнуть капитана и начать бунт в походе, то у него было не очень много шансов довести судно до безопасного порта. Даже начни квартирмейстер планировать что-то подобное, то ему всё равно придётся искать навигатора. И попытки оставить в живых кого-то из пленников, владеющего этим искусством, или наём в портах разбирающегося в картах, да и просто слишком долгие переговоры со штурманом уже дадут понять капитану, что пора проводить грамотные демократические реформы среди лихой братии. Ну, пока тесак ещё не возле твоего горла, а абордажная команда не стучит в двери капитанской каюты. Таким образом: разделение обязанностей, независимые друг от друга ветви власти и система сдержек и противовесов были не чужды даже для пиратов, которых обычно считают дикарями и отщепенцами. А вы говорите — тёмные времена.

12 октября 1967 года 55 лет назад, бунт в Слуцке: Сожженное здание суда, избитые милиционеры, сгоревшая заживо судья

Об этом пишет

Zerkalo

(В статье есть фото тех событий, но реактор не грузит картинки)

Убийство в центре Слуцка

В начале 1970-х в небольшом Слуцке проживали 35,6 тысячи человек (сегодня — более 61 тысячи). И тогда, и сейчас это был районный центр Минской области. Региональную тишь потрясло преступление: утром 9 апреля 1967 года в фонтане Слуцкого городского парка нашли труп молодого человека. Убитым оказался местный рабочий, каменщик Александр Николаевский. Выяснилось, что накануне его избили заведующий отделом культуры Слуцкого горисполкома Геннадий Гапанович и его родственник, рабочий сахарного завода Леонид Сытько.

Незадолго до этого Николаевский попал в больницу с язвой. Его навестили приятели, вместе с ними он выпил, после чего отправился на улицу для «продолжения банкета». В тот злополучный день он по ошибке забрел в дом, где жил Гапанович, и попытался открыть дверь его квартиры. Чиновник вместе с приятелем, также выпивавшие на кухне, после словесной перепалки спустили Николаевского с лестницы. В результате, как установило позднее следствие, тот получил перелом дужки шейного позвонка.

Николаевский после стычки отправился в сторону городского парка. По дороге у него открылось внутреннее кровотечение. От чего именно — от недолеченной язвы, от падения или от обеих причин — сказать сложно. Рано утром мужчину нашли мертвым и раздетым. По заключению судмедэкспертов, рабочего задушили особым приемом, при котором на шее у жертвы не остается характерных признаков.

Но по городу поползли слухи о причастности к убийству представителя власти (напомним, Гапанович работал в исполкоме, и, кроме того, был членом КПСС). К тому же стало известно, что прокурор не будет просить для предполагаемого убийцы высшую меру наказания, а предлагает осудить его по хулиганской статье, предусматривающей срок от 1 до 8 лет. Зная теперь все обстоятельства дела, можно сказать, что это, пожалуй, отчасти соответствовало тяжести преступления. Но народ считал иначе.

«Испорченный телефон» и требование смертной казни

Журналист Андрей Маховский писал, что по городу ходили следующие слухи. Мол, семьи Гапановичей и Николаевских враждовали еще с войны. Представитель первых якобы ушел в полицаи, вторых — в партизаны. Говорилось, что всю войну они гонялись друг за другом. В итоге Гапановича-старшего убили, после чего его трое сыновей дали клятву отомстить. Эта история была мифом, не соответствовавшим действительности, но народ решил, что чиновника спасают от неминуемого расстрела. Якобы пришедшие к власти полицаи и их пособники хотят спасти убийцу партизана.

Власти не сделали ничего, чтобы развеять эти слухи. Процесс назначили на 10 октября. Деревянное здание народного суда Слуцкого района, которое располагалось на улице Володарского (теперь — Максима Богдановича), не могло вместить всех желающих. Судьи просили у властей выделить более просторное помещение. Но те отказали. КГБ также рекомендовал провести суд в более просторном помещении, либо вывести микрофоны из зала на улицу. Но их не послушали.

Народ, собравшийся у зала суда, требовал для обвиняемых смертной казни. Поскольку большинство не знало, что происходит в зале заседания, возник «испорченный телефон». В первый день отец убитого заявил отвод составу суда, но его отклонили. Во второй — у людей случился конфликт с женой Гапановича. На третий день самого чиновника привезли в суд не в автозаке, как обычно, а на машине скорой помощи. Никакого особого отношения в данном случае к мужчине не было: утром один из заключенных Слуцкого изолятора вскрыл себе вены, и его на единственном автозаке срочно повезли в Минск, поэтому необходимой машины не было в наличии. Но люди искали во всех этих событиях скрытый смысл.

12 октября процесс решили прервать пораньше — примерно в три часа дня. Но конвоя не было, поэтому подсудимых не вывели из здания суда: стали ждать обещанное подкрепление. После 17 часов в здание полетели камни и колья. К тому времени около суда находились уже несколько тысяч человек.

Четверо выпрыгнули из окна, судья не рискнула
К пяти-шести часам вечера, то есть к концу рабочего дня, толпа вокруг здания суда стала увеличиваться. К 19 часам в Слуцк прибыл генерал Родин, начальник отдела Министерства охраны общественного порядка БССР, а также солдаты, которые оцепили здание суда. Но они были без оружия.

Когда наступила темнота, в здание суда бросили несколько бутылок с бензином, слитым из баков стоявших невдалеке машин. Но пламя удалось сбить огнетушителями. В 21 час генерал Родин приказал применить спецсредство «Черемуха» — слезоточивый газ. На пять-десять минут люди разбежались.

Под прикрытием дымовой завесы подсудимых вместе с конвоем вывели из здания, посадили в автозак. При этом один из милиционеров поменялся с Гапановичем своей одеждой.

«Люди ринулись к машине, — вспоминал водитель автозака Алексей Сименченко. — У меня был только один выход — двигаться вперед. На полном ходу пробил забор. Пока выезжал на центральную улицу, машину побили — ни одного целого стекла. Да и мне досталось — выбитые зубы, сломанные ребра, поврежденный позвоночник. Выбравшись на улицу Ленина, сразу взял курс на Минск, поскольку ехать в Слуцкое КПЗ (КПЗ — камера предварительного заключения, теперь это изолятор временного содержания или ИВС. — Прим. ред.) не решился».

Но народ не поверил, что Гапановича уже нет в здании суда. Начались столкновения с милицией и солдатами внутренних войск. Несколько человек проникли в здание суда, разлили бензин и подожгли его. Толпа не пропустила пожарные машины к зданию: стекла автомобилей били кольями, забрасывали камнями, угрожали водителям. Несколько человек пытались перевернуть автомобиль скорой помощи с ранеными солдатами.

В этот момент в здании суда на втором этаже находились пятеро человек. Четверо мужчин выпрыгнули из окна. Одного из них, начальника КПЗ Станислава Татура, толпа начала избивать, приняв за Гапановича. Когда опомнились, было уже поздно. От полученных травм и отравления газом он впоследствии скончался в больнице. Также в больнице позднее умер заместитель начальника РОВД Александр Егоров, попавший туда с сердечным приступом. Старший инспектор службы Борисенок и участковый уполномоченный Евдокимчик остались живы.

А вот судья Галина Алексеева не рискнула выпрыгнуть. Она осталась в здании и погибла в огне. Ранее, когда это было еще возможно, она отказалась покинуть суд, опасаясь за судьбу документов.

Для зачинщиков — высшая мера, остальным — сроки

Суд о поджоге здания суда начался в феврале 1968 года и продолжался чуть более трех недель. На скамье подсудимых оказались 17 человек. Двоих — Николая Гринюка и Ивана Попова — приговорили к высшей мере наказания, их посчитали зачинщиками беспорядков. Одного оправдали. Остальные получили различные сроки — от 5 до 15 лет (причем трое были несовершеннолетними). Всего к различным видам ответственности были привлечены около 70 человек.

В городе прошла серьезная кадровая чистка. Секретарей райкома, начальника горисполкома, начальника милиции и прокурора освободили от работы. Несколько партийных и советских работников получили выговоры. Со временем их перевели на работу в другие города.

Гапановича и Сытько осудили в другом городе. Гапановичу дали восемь лет. Он сидел в колонии в Орше. После освобождения жил в Барановичах. Умер в 2006 году.

Как доктора президента США пытали. А вся нация за этим следила...

Я уже не раз поднимал тему, что нынче люди предпочитают романтизировать прошлое без каких-то особых на это причин. Ах, это время балов, красавиц и хруста французской булки. Пастораль, особняки, выезды в свет. Приёмы с истинными леди в пышных платьях и корсетах и джентльмены в смокингах. Споры о колониях за стаканчиком бренди, трубки, сигары, дубовые панели на стенах. Но при этом, люди почему-то предпочитают игнорировать всю массу проблем того времени. Даже оставим за скобками вариант, что этих самых «белых костей» обитавших в салонах в мире было куда меньше теперешнего среднего класса. Здесь вам и плохое освещение, пища и гигиена. Но главное — медицина. Суровая карательная хирургия, от которой никто не был застрахован, даже сам президент Соединённых Штатов! И вот вам доказательство этого тезиса, вон прямо на фото перед вами.

Вот оно!

Доказательство звали Джеймсом Гарфилдом и был он двадцатым президентом США, вступившим в должность в 1881 году. Вряд ли о нём вообще знают широкая общественность в России. Но надо сказать, что личностью он был довольно колоритной. Последний «лесной президент» (человек, выросший где-то на задворках цивилизации в хижине и затем добившийся успеха в политике). Боцман, учитель, директор школы, адвокат. Умел писать двумя руками одновременно, одной по-гречески, второй по-латыни. Математик, создавший новое доказательство теоремы Пифагора. После вступления в должность он тут же развил кипучую деятельность с массой прогрессивных нововведений — права чернокожих, внешняя политика, расследование коррупции. А потом, он получил почётное второе место в соревновании «самый короткий срок правления» (знаю что вам интересно: Уильям Генри Гаррисон — 30 дней). Через четыре месяца после вступления в должность, на него совершили покушение на железнодорожном вокзале. А через шесть он умер. 

Момент покушения. Гравюра.

Возможно, вы хотите знать, где Гарфилд был эти два месяца? Правильный ответ — страдал. Как говорил сам убийца, Чарльз Гито — «я просто в него выстрелил, а убили его врачи». И это было трагически близко к правде. Первая пуля попала Гарфилду в плечо, пробив его навылет. Вторая прошла сквозь позвонки, не задев костный мозг, и остановилась в левом боку «спрятавшись» под поджелудочной железой. Но при этом, никаких жизненно важных органов задето не было. Современные врачи, проведя небольшую операцию, выпустили бы его через пару-тройку дней и он вернулся бы к своим гениальным реформам. Но это были врачи XIX века с их излюбленным методом мануального лечения. Проще говоря, Гиппократы тупо запихивали в рану пальцы и пытались найти там что-то хотя бы отдалённое похожее на пулю. Подобные манипуляции они начали проделывать ещё прямо на вокзале, после выстрелов. Да, да, на полу, среди грязи и немытыми руками. Потом пулю пытались найти подобным образом уже в палате. Все шестнадцать докторов, по переменке считали своим врачебным долгом покопаться в открытой ране. И хотя Игнац Земмельвейс (слушайте, напомните, я и о нём ещё расскажу) предложил хирургам мыть руки ещё в середине века, большинство из них предпочитали old-school и шли копаться в ране очередного несчастного, сразу после вскрытия трупа. Проблема была в том, что пальцами пуля не прощупывалась. Один из врачей так увлёкся поисками, что повредил президенту печень. Но это была просто маленькая вишенка на торте проблем. Для поиска даже привлекли прообраз металлоискателя, но врачи указали изобретателю Александру Беллу  не ту сторону президента, плюс ещё забыли сказать, что кровать, на которой он лежал, была с металлическим каркасом, и, естественно, ничего не нашли. «Гы», — сказали суровые президентские врачи и продолжили исследование по старинке. То есть пальцами и металлическими инструментами из ассортимента инквизиции в президенте копались в течение оставшихся двух месяцев. Я вам там про отсутствие наркоза уже рассказывал?

Путь пули. Особо радует то, как она тщательно избежала повреждения спинного мозга. Это можно было бы назвать везением...

Страшно? Ещё рано боятся. Когда всем вдруг стало очевидно, что у нас тут, похоже, начался сепсис, то врачи буквально принялись накачивать президента спиртным, чтобы вызвать у него рвоту, якобы для вывода токсинов, которые могли появиться в ней. Но потом внезапно испугались, что пуля повредила кишечник лидера страны, плюс то, что он уже не в состоянии был потреблять твёрдую пищу и вот вам... «ректальное кормление». То есть ему реально пихали в задниц... ладно, пусть будет «фаршировали» Гарфилда едой. Сюрприз, но до изобретения хотя бы чего-то отдалённо похожего на различные питательные суппозитории и клизмы наука того времени пока не дошла. Поэтому в президента с помощью банального шприца ректально заливали бульон, яичные желтки, молоко и полировали сверху виски с опиумом, чтобы облегчить страдания, на фоне начавшихся глюков. И тем самым довольно эффективно морили голодом. Что там ещё?

Спойлер к рассказу. Что стало с больным в конце излечения.

А! Пока президент лежал в Белом Доме, у него был собранный инженерами военно-морского флота охладитель воздуха — вентилятор, который дул через здоровый ящик со льдом. Но потом, врачи почесали головы и сказали — что-то у вас тут в Вашингтоне, деже воздух какой-то спёртый, давайте его на море что ли свозим. Для этого быстренько за одну ночь построили железнодорожную ветку от станции до коттеджа Франклин, что на берегу Джерси. Всё замечательно. Только там забыли поставить кондей. И поэтому в комнате с больным стоял очень влажный морской воздух, а августовская температура превращала палату в подобие тропиков. Жарко, душно — самое то, что нужно человеку с температурой и лихорадкой.  Впрочем, влажность воздуха тогда считалось нормальным способом лечения, так что ничего страшного. А то, что это дополнительно усугубляло развитие инфекций, учёные мужи пока не задумывались. Его жена, так до конца и не излечившаяся от малярии тоже бродила где-то неподалёку и атмосферу здравоохранения в воздухе точно никаким образом не улучшала. Ещё бонусов? Врачи откровенно враждовали друг с другом. Каждый считал, что только его метод лечения будет истинно верным, поэтому потихоньку подставляли друг друга, исподволь саботируя выписанные назначения соперника. А их всех пытался организовать доктор Доктор Уиллар Блисс. Доктор, кстати — это его настоящее имя. Он тщательно рапортовал в газетах, что всё хорошо и что президент — реальный боец и что вот-вот уже наступит ремиссия, ну или что там наступает.

В общем, конец немного предсказуем. 

И вот вам результат. Когда врачи только взялись за свои обязанности, огнестрельное ранение было «чистым» и размером всего 5 сантиметров. После «лечения» оно превратилось в 35 сантиметров гниющей язвы. Абсцессы стали появляться по всему телу. Президент похудел на 45 килограмм. Он практически всё время страдал от галлюцинаций. На фоне всех этих испытаний у него случился сердечный приступ, разрыв артерии и обширный сепсис крови. Его последние слова, прямо перед смертью 19 сентября 1881 года были — «Боль! Какая же это боль!». И его несложно понять, после всего, что он перенёс. Ну что? Всё ещё хотите в прошлое на бал?

Реконструкция лица женщины из склепа в монастыре Уитхорн, Шотландия, первая половина XIII века

Как туман поставил крест на отеле.

Ещё немного про архитектуру. Вы не были на Азорах? Ну, это где Португалия, архипелаг, вулканические, мать их, острова. Азоры! Ладно, признаюсь честно, я тоже там не бывал. Хотя по отзывам отдыхающих — это очень и очень интересные места, на которых приятно провести время. Рядом с островами проходит тёплый Гольфстрим, и поэтому климат похож на вечную весну с температурой от +17° до +24° Цельсия. И, конечно, в свою очередь, подобная атмосфера привлекает туристов, хотя удалённость от морских и воздушных путей привносит некоторые сложности в логистику. Тем не менее в конце 1970-х годов именно на Азорах начался бум строительства отелей. Но французы совместно с бельгийцами решают уделать всех и соорудить в этом месте истинную жемчужину среди всех существующих отелей — Monte Palace Hotel. Проект должен был стать шикарной пятизвёздочной Меккой для всех любителей изысков и прекрасных природных видов, а заодно показать всем, как же правильно надо выстраивать гостиничное дело. Любители багетов и вафель засучили рукава и понеслось.

Вы посмотрите на этот вид!

Первая проблема — место строительства было решена буквально влёт. Его выбрали единогласно, хотя претендентов было несколько. На острова приезжала особая комиссия, бродила по разным точкам, которые до этого нашли специальные экспедиции. И в результате все инвесторы твёрдо и чётко остановились на одной из них. Будущее место под отель было расположена на острове Сао Мигель на берегу красивейшего вулканического озера Сете Сидадеш. Которое тоже не просто так озеро, чтобы вы знали. Во-первых, это оно уникальное и двухцветное — голубое с зелёным. А во-вторых, заслуженно входит в семёрку природных чудес всей Португалии. Чтобы подчеркнуть уникальность и особенный статус, отель было решено выстроить прямо на краю бывшего вулкана. Именно с него открывался просто великолепный вид на остров целиком. Там даже была особая природная площадка под говорящим названием «Королевский вид». Да, всё это происходило высоко в горах, что опять же добавляло сложностей в строительстве. Но за один только вид, по мнению, инвесторов люди должны были начать убивать! Луга, леса, водопады и двухцветное озеро. Ты выходишь на балкон с утра, с чашкой кофе и охреневаешь от вида. А потом всем знакомым об этом рассказываешь. Для обитателей победнее, живших с другой стороны здания тоже был подготовлен прекрасный вид. На это раз на океан, где очень удобно обитала большая популяция дельфинов. Ведь что может быть лучше, чем сидеть возле окна с бокалом и любоваться на игры дельфинов в океане на закате? Ну, кроме двухцветного озера?

Лобби отеля

В общем, работа на стройке закипела. Да, там в процессе строительства были обычные проблемы с ростом процентных банковских ставок, превышение бюджета на строительство небольшие сложности с правительством и местными жителями, которые чувствовали, что их где-то обманули, но не могли понять где. Логистика была переусложненной — доставлять на острова материалы, а потом тащить их в гору — не особо приятное занятие. Но застройщики со всем этим справились. И результат говорил сам за себя: пять этажей, несколько конференц-залов, пяток ресторанов и кафе, шикарный президентский номер, 4 роскошных люкса, 83 обычных номеров, отделение банка, несколько баров, стеклянные лифты. Да там была даже своя парикмахерская для постояльцев. Всё выполнено по высшему разряду тех лет. В отеле работало более 100 человек. Стоимость самого дешёвого номера — 200 долларов за сутки проживания, что в деньгах 1980-х, было довольно мощно (около 600$ по нынешнему уровню инфляции). Открывшееся в 1989 году это место было единогласно признано одним из лучших отелей в Европе и, естественно, самым шикарным на Азорских островах. А через 19 месяцев он… закрылся (иронично, что это случилось на той же неделе, когда Monte Palace Hotel получил награду «Лучший отель Португалии»). Почему?

Вот вам спойлер! Так отель выглядит сейчас.

Природа, бессердечная сука. Гольфстрим, конечно, стоило поблагодарить за то, что он обеспечивал этот остров приятным климатом. Но отсюда же и проблема с влажностью в отдельных его частях. На этапе выбора места, приехавшая «уважаемая комиссия» попала в буквально идеальный погодный период, длившийся около месяца. Яркое солнышко, замечательная видимость на все четыре стороны. И «выборщики» нашли то, что хотели найти — прекрасный и живописный остров с яркими красками и чистейшим воздухом. Но оказалось, что примерно 250 дней в году, вот именно на этой горе, именно в этом месте стоят жёсткие и суровые туманы. С видимостью примерно метров на пятьдесят. Потому что это всё-таки горы, а значит, и любые облака буквально «цепляются» за них. Какой вид, вы о чём? Вышел на балкон, а перед тобой депрессивно-серая пелена из очередного облака, которое пролетает над островом. А за ним ещё одно и ещё. Да ещё и мелкий дождик добавляет уныния. Свой собственный Питер в миниатюре прямо с доставкой в номер. Как следствие, здравствуй, повышенная влажность. Никаких тебе булок с хрустящими корочками на завтрак и тёплых круассанов, зато вечно влажные простыни, практически не сохнущая одежда, борьба с плесенью и сыростью во всех уголках заведения. Плюс ещё прохладный ветерок, который ставит крест на всех попытках полежать в шезлонгах на открытых террасах (есть любители отдохнуть на шезлонгах в тумане?).

Номер отеля. Один из многих.

Мало кто захочет вернуться сюда после такого погодного конфуза. Нет, ещё, конечно же, можно было съездить на пляж. И тут внезапно выяснилось, что местные дороги совершенно не приспособлены для автомобильного туризма (эй, мы тут на острове, у нас машины специально надо привозить на кораблях за охренительные деньги). Они чрезвычайно узкие и извилистые, как и положено горным дорогам. А до ближайшей цивилизации в виде соседнего городка ехать целых 15 минут. То есть выбор был небольшой — сидеть сутками в промозглом номере или надираться в баре, изредка подправляя причёску в местной парикмахерской, или ежедневно рисковать своим здоровьем на дорогах, чтобы выбраться на море, а потом ехать назад. А больше в этом отеле заниматься было нечем. Ходили слухи о том, что на первоначальном этапе прямо в этом же здании собирались открыть казино, но администрация островов не дала разрешения (похоже, что не сумели договориться о цене). Короче, всё, что оставалось гостям — гулять пешком по лесу. Но понятно, что подобный вид активности был явно не для тех людей, которые платили 200 долларов, чтобы полюбоваться океаном. Поэтому вместо баснословных прибылей владельцы терпели не менее грандиозные убытки.

А так отель выглядит сейчас.

С момента закрытия в начале девяностых в отеле проживал только один охранник и несколько сторожевых собак. Охранник работал примерно до 2010 года, наблюдая, как растёт плесень, кормя песелей и отпугивая мародёров мощным кашлем. Кстати, жители отмечали, что он действительно неплохо справлялся с задачей и во многом замедлил дальнейшую деградацию постройки. Потом финансирование иссякло окончательно. Охранника уволили, и отель подвергся нашествию аборигенов, которые лутили стройматериалы для собственных нужд. Да, доставка на отдалённый остров различных материалов дороговато выходит, а тут целая гостиница халявная стоит. Без остекления и кровли, строение стал гнить ещё быстрее, постепенно превращаясь во что-то напоминающее развалины тюрьмы (см. картинки). В 2018 остатки комплекса купили вездесущие китайцы и заявили, что откроют отреставрированный отель через три года. Срок уже пришёл, а никаких подвижек к этому так и нет. Сейчас он — одна из неофициальных достопримечательностей островов и памятник тому, как можно принять плохое решение, основываясь на неполных данных.