текст
Подписчиков:
16Постов:
1572
![Сила стала всем.
Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло.
Он был солдат. Он был пастух. Он был нищий. И король. ОнбЬ]д фермер, менестрель, матрос, плотник. Он был рожден, жил и уме. Айилом. Он умирал безумным, он умирал, сгнивая заживо, он у^. рал от хворобы, от несчастного случая,](https://img2.joyreactor.cc/pics/post/full/книга-Колесо-Времени-песочница-6469333.jpeg "книга,Колесо Времени,песочница,текст,Истории")
Отличный комментарий!
Отецкая нотация испорченным детям
Когда я был ребенком, взрослые часто доводили меня до слез своими нудными воспоминаниями о том, каким трудным было их детство по сравнению с моим... Как им приходилось каждое утро, 7 раз в неделю, тащиться пешком в школу, 15 километров, в ледяную гору, зимой. У них там, в ледниковом периоде, зима стояла круглый год и выходных дней не было совсем! И ещё они таскали в эту гору пару своих младших сестрёнок на плечах и на "закорках". (Я не знаю, что такое "закорки", спросите сами у бабули).
В этой их школе была одна холодная комната, без потолка, туалет там был тоже холодный, во дворе, и до него им надо было ещё добежать. Километр. В ледяную гору. Зимой. Мимо Гитлера. Под обстрелом! В той комнате учились одновременно 10 разных классов, причём у всех там были круглые пятёрки, хотя бумаги и ручек им не хватало... Поэтому они писали карандашами на полях газет с портретами Сталина на каждой странице во весь разворот. Статьи из тех газет они сперва читали вслух, потому что книг тогда тоже нигде не было. А потом использовали в том удалённом, обледенелом туалете, если успевали до него добежать. В ледяную гору. Зимой. Потому что туалетной бумаги тогда тоже ни у кого не было. (И не спрашивайте, мне тоже страшно подумать, чем они там подтирались, если газета кончалась. Зима же, листьев нету).
При этом они каким-то чудом успевали помогать своим родителям убирать коммуналки без пылесосов, мазать всей семье валенки гуталином и драить свои обледенелые сортиры - каждый день! Кроме того, они рубили лес на дрова и щепки, топили щепками свои печки-буржуйки, а дрова сдавали на заводы и паровозы. Ещё они чистили по 5 ведер картошки в день! Потому что тогда, кроме картошки, не было никакой другой еды, но есть чистую картошку им тоже не давали, а сразу забирали: всё для фронта, всё для победы. А ели они тока очистки от этой картошки, траву-лебеду и какой-то "жмых". (Я не знаю, что такое "жмых", спросите сами у бабули).
В свободное время они успевали разгружать вагоны с этой картошкой, гривенник за тонну, и на эти потные копейки покупали те самые обязательные газеты со Сталиным, валенки, гуталин, стёганные ватники и водку на всю свою семью... (Я не знаю, что такое "ватник", спросите сами у бабули). Мыла у них не было, мылись они золой из печки, обливая друг друга ледяной водой из бочки во дворе, но почему-то считали себя чистыми. А в семьях тогда жило по 3 - 4 поколения инвалидных бабушек. Как они успевали сами делать уроки, я и в детстве не понимал, но всегда боялся спросить.
Поэтому я дал себе слово: когда вырасту, ни за что не стану нудить своих детей такими страшными баснями! Я не стану засерать им мозги сравнениями на тему: вам тут сейчас легко, а мне там тогда было тяжко! Однако... теперь я и повзрослел, и поумнел ..., и, оглядываясь вокруг, прихожу в ужас, видя вас - современную молодежь! Вы получаете все слишком легко, мать вашу! Я хочу сказать, что по сравнению с моим детством, вы живете просто в какой-то сраной Утопии! И как бы мне ни было это противно, я просто-таки напросто-таки обязан предъявить вам, детки: вы нагло не цените всего, что имеете!
* * * * *
Когда я был ребенком, у меня не было не только тырнета и мобилы, но даже телика! Если мне надо было что-то узнать, я должен был топать пешком, через весь город, 5 километров, в ледяную гору, зимой, в клятую библиотеку! И сам рыться там в ее каталогах! А в библиотеках тогда не было никаких фильмов! Никаких! Приходилось втыкать только в буквы! Но я не ныл!
A имейл?! Имейла у меня тоже ни фига не было! Если мне надо было кому-то шота написать, я делал это ручкой! По бумажке! А затем мне приходилось топать самому пешком, через весь город, 5 километров, в ледяную гору, зимой, на почту! И уходила ещё целая неделя и больше, пока моё письмишко доходило до адресата! А ответа приходилось ждать другую неделю! Но я не ныл!
А музло?! Я вообще не говорю про МР3 или Нэпстер! Если мне надо было даунлоднуть музло, приходилось самому топать пешком, через весь город, 5 километров в ледяную гору, зимой - до магазина "Культ-товары"! (Нет, магазин "Культ-товары" не торговал свечками, иконками и другими фетишами культа, он торговал фетишами масс-культуры). И рисковать там, загружая в штаны огромные черные граммофонные диски под недрёманым оком продавщицы! Но я не ныл!
Мне приходилось ждать сутки, чтоб ночью записать музон на самодельный, катушечный магнитофон с радиоэфира "Голоса Америки" или Би-Би-Си! Причем, всё это специально заглушалось КГБ! А драный пендостанский диск-жокей мог в любой момент начать свою тупую болтовню прямо посреди музыки и это было похуже сраного КГБ! Но я не ныл! (Да, представьте себе, я могу САМ, как какой-нибудь китаец, своими ручками собрать магнитофончик из проволочки, магнитиков и катушечек! Потому что я учился в советской школе, где были уроки физики и труда!)
Хотите ещё послушать про мои трудности? Я не мог вот так запросто, как вы, взять и загрузить порн! Приходилось переть пешком, через весь город, 5 километров в ледяную гору, зимой, к пожилому, 30-летнему извращенцу... У которого была коллекция Плейбоя на польском, за 1955 год, с вырванными центральными картинками. Остальные картинки были все заляпаны засохшей спермой нескольких поколений польских и наших онанистов и пограничников. Или какая-нибудь старая дева, за 20, приглашала вечерком "на чашку чая"... Наматывая себе на шею балетные лебединые пёрья и, нажираясь азербайджанским портвейном для расслабона, она гордо показывала мне трофейный "Каталог Белья Немецкой Женщины" за 1935 год. С Гитлером на обложке! И всё! У меня ни хера не было никакого другого порна! Но я не ныл, мля!
А телефон?! У меня не было никаких хитромудрых телефонных прибамбасов! Ни кнопочек, ни второй линии, ни автоответчика, ни спикера, ни редайла! А если было занято, то мне приходилось снова и снова набирать весь номер с самого сначала! По тысяче раз! Рискуя сломать палец в заедавшем диске! Но сперва я должен был приложить трубку к уху одной рукой, и тока потом вертеть этот клятый диск другой! У меня не было даже распознавателя номеров! Когда мне кто-то звонил, я не имел ни малейшего понятия о том, кто бы это мог быть такой! Это мог быть кто угодно! Родители - с любым идиотским поручением! Училка - чтоб настучать родителям о моих прогулах, или даже ментура - чтоб вызвать их для беседы о моем "поведении"! (Ментура? Это такие совковые полицаи, тока худые). Я никогда не знал заранее! Приходилось снимать трубку и рисковать, дамы и господа!! Но я не ныл!
А видухи?! Не было у меня и роскошных видеоигр, типа ваших Плейстэйшнов или Экс-боксов с 3-ди графикой! Я сыграл в свою первую видеоигру в возрасте 25 лет! На работе, на мэйнфрейме ЕС-1040, занимавшем целый этаж, и это был монохромный "Пинг-понг"! На мониторе 5 на 5 сантиметров! И софт дохнул каждые 3 минуты из-за салабонного процессора! Там были ещё "Морской Бой" и "Падение астероидов". Зелёный вектор на черном фоне, никаких виндов, всё в одном окне! Приходилось использовать собственное воображение, чёрт побери! В ту игру невозможно было выиграть, поскольку там был только один уровень сложности - "для Гроссмейстера". И он не регулировался! Проходилось играть всё быстрее и быстрее! Пока не ломалась клава или игрок не дохнул от сердечного приступа! Всё было как в реальной жизни! Но я не ныл и упорно играл все 8 часов своего рабочего дня!
А кино?! В киношках тогда не было амфитеатров, все стулья стояли на одной высоте! Какие такие "сиденья"? Сиденья были в Большом Театре, а нашей киношке стояли ряды стульев, списанных по инвалидности из школ, судов и парткомов. И если перед тобой садилась бабка в расфуфыренной панамке или высокий парень - пистец! Кина не было вообще!
А ТВ?! Кабельного ТВ тогда не было и в помине! У нас было только 2 канала, которые всё время показывали, что старый маразматик Брежнев ещё дышит! А когда он спал, показывали тока Сибирский хор Пятницкого или балет Красной Армии в кирзе! Но я не ныл!
А у вас тут 1000 каналов! Порна завались - есть и Плейбой, и секс-для-медсестёр, и такой, и сякой! И городской, и сельский, и для нормальных, и для всех видов пидарасов, и даже для животных... 2 канала - тока для гольфа, 15 - другие виды спорта...
А мультяшки?! 22 канала мультяшек! 24 часа!! Каждый Божий день!!! А мне, мля, для мультяшек приходилось переть пешком, через весь город, 5 километров в ледяную гору, зимой, в киношку! А когда появились ТВ, то мультяшки показывали тока 1 раз в неделю... 1 раз! В субботу!! Утром!!! Вы слышите, что я вам тут говорю, мать вашу?! Мне приходилось ждать ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ, чтобы позырить сраную мультяшку, лентяи и бездельники! Но я не ныл!
Вот именно! Я вам об этом уже целый час талдычу! Вам всё достается слишком легко! Клянусь, вы тут все испорчены до мозга костей! Вы бы не выжили в 1970 году и 5 минут!
Когда я был ребенком, взрослые часто доводили меня до слез своими нудными воспоминаниями о том, каким трудным было их детство по сравнению с моим... Как им приходилось каждое утро, 7 раз в неделю, тащиться пешком в школу, 15 километров, в ледяную гору, зимой. У них там, в ледниковом периоде, зима стояла круглый год и выходных дней не было совсем! И ещё они таскали в эту гору пару своих младших сестрёнок на плечах и на "закорках". (Я не знаю, что такое "закорки", спросите сами у бабули).
В этой их школе была одна холодная комната, без потолка, туалет там был тоже холодный, во дворе, и до него им надо было ещё добежать. Километр. В ледяную гору. Зимой. Мимо Гитлера. Под обстрелом! В той комнате учились одновременно 10 разных классов, причём у всех там были круглые пятёрки, хотя бумаги и ручек им не хватало... Поэтому они писали карандашами на полях газет с портретами Сталина на каждой странице во весь разворот. Статьи из тех газет они сперва читали вслух, потому что книг тогда тоже нигде не было. А потом использовали в том удалённом, обледенелом туалете, если успевали до него добежать. В ледяную гору. Зимой. Потому что туалетной бумаги тогда тоже ни у кого не было. (И не спрашивайте, мне тоже страшно подумать, чем они там подтирались, если газета кончалась. Зима же, листьев нету).
При этом они каким-то чудом успевали помогать своим родителям убирать коммуналки без пылесосов, мазать всей семье валенки гуталином и драить свои обледенелые сортиры - каждый день! Кроме того, они рубили лес на дрова и щепки, топили щепками свои печки-буржуйки, а дрова сдавали на заводы и паровозы. Ещё они чистили по 5 ведер картошки в день! Потому что тогда, кроме картошки, не было никакой другой еды, но есть чистую картошку им тоже не давали, а сразу забирали: всё для фронта, всё для победы. А ели они тока очистки от этой картошки, траву-лебеду и какой-то "жмых". (Я не знаю, что такое "жмых", спросите сами у бабули).
В свободное время они успевали разгружать вагоны с этой картошкой, гривенник за тонну, и на эти потные копейки покупали те самые обязательные газеты со Сталиным, валенки, гуталин, стёганные ватники и водку на всю свою семью... (Я не знаю, что такое "ватник", спросите сами у бабули). Мыла у них не было, мылись они золой из печки, обливая друг друга ледяной водой из бочки во дворе, но почему-то считали себя чистыми. А в семьях тогда жило по 3 - 4 поколения инвалидных бабушек. Как они успевали сами делать уроки, я и в детстве не понимал, но всегда боялся спросить.
Поэтому я дал себе слово: когда вырасту, ни за что не стану нудить своих детей такими страшными баснями! Я не стану засерать им мозги сравнениями на тему: вам тут сейчас легко, а мне там тогда было тяжко! Однако... теперь я и повзрослел, и поумнел ..., и, оглядываясь вокруг, прихожу в ужас, видя вас - современную молодежь! Вы получаете все слишком легко, мать вашу! Я хочу сказать, что по сравнению с моим детством, вы живете просто в какой-то сраной Утопии! И как бы мне ни было это противно, я просто-таки напросто-таки обязан предъявить вам, детки: вы нагло не цените всего, что имеете!
* * * * *
Когда я был ребенком, у меня не было не только тырнета и мобилы, но даже телика! Если мне надо было что-то узнать, я должен был топать пешком, через весь город, 5 километров, в ледяную гору, зимой, в клятую библиотеку! И сам рыться там в ее каталогах! А в библиотеках тогда не было никаких фильмов! Никаких! Приходилось втыкать только в буквы! Но я не ныл!
A имейл?! Имейла у меня тоже ни фига не было! Если мне надо было кому-то шота написать, я делал это ручкой! По бумажке! А затем мне приходилось топать самому пешком, через весь город, 5 километров, в ледяную гору, зимой, на почту! И уходила ещё целая неделя и больше, пока моё письмишко доходило до адресата! А ответа приходилось ждать другую неделю! Но я не ныл!
А музло?! Я вообще не говорю про МР3 или Нэпстер! Если мне надо было даунлоднуть музло, приходилось самому топать пешком, через весь город, 5 километров в ледяную гору, зимой - до магазина "Культ-товары"! (Нет, магазин "Культ-товары" не торговал свечками, иконками и другими фетишами культа, он торговал фетишами масс-культуры). И рисковать там, загружая в штаны огромные черные граммофонные диски под недрёманым оком продавщицы! Но я не ныл!
Мне приходилось ждать сутки, чтоб ночью записать музон на самодельный, катушечный магнитофон с радиоэфира "Голоса Америки" или Би-Би-Си! Причем, всё это специально заглушалось КГБ! А драный пендостанский диск-жокей мог в любой момент начать свою тупую болтовню прямо посреди музыки и это было похуже сраного КГБ! Но я не ныл! (Да, представьте себе, я могу САМ, как какой-нибудь китаец, своими ручками собрать магнитофончик из проволочки, магнитиков и катушечек! Потому что я учился в советской школе, где были уроки физики и труда!)
Хотите ещё послушать про мои трудности? Я не мог вот так запросто, как вы, взять и загрузить порн! Приходилось переть пешком, через весь город, 5 километров в ледяную гору, зимой, к пожилому, 30-летнему извращенцу... У которого была коллекция Плейбоя на польском, за 1955 год, с вырванными центральными картинками. Остальные картинки были все заляпаны засохшей спермой нескольких поколений польских и наших онанистов и пограничников. Или какая-нибудь старая дева, за 20, приглашала вечерком "на чашку чая"... Наматывая себе на шею балетные лебединые пёрья и, нажираясь азербайджанским портвейном для расслабона, она гордо показывала мне трофейный "Каталог Белья Немецкой Женщины" за 1935 год. С Гитлером на обложке! И всё! У меня ни хера не было никакого другого порна! Но я не ныл, мля!
А телефон?! У меня не было никаких хитромудрых телефонных прибамбасов! Ни кнопочек, ни второй линии, ни автоответчика, ни спикера, ни редайла! А если было занято, то мне приходилось снова и снова набирать весь номер с самого сначала! По тысяче раз! Рискуя сломать палец в заедавшем диске! Но сперва я должен был приложить трубку к уху одной рукой, и тока потом вертеть этот клятый диск другой! У меня не было даже распознавателя номеров! Когда мне кто-то звонил, я не имел ни малейшего понятия о том, кто бы это мог быть такой! Это мог быть кто угодно! Родители - с любым идиотским поручением! Училка - чтоб настучать родителям о моих прогулах, или даже ментура - чтоб вызвать их для беседы о моем "поведении"! (Ментура? Это такие совковые полицаи, тока худые). Я никогда не знал заранее! Приходилось снимать трубку и рисковать, дамы и господа!! Но я не ныл!
А видухи?! Не было у меня и роскошных видеоигр, типа ваших Плейстэйшнов или Экс-боксов с 3-ди графикой! Я сыграл в свою первую видеоигру в возрасте 25 лет! На работе, на мэйнфрейме ЕС-1040, занимавшем целый этаж, и это был монохромный "Пинг-понг"! На мониторе 5 на 5 сантиметров! И софт дохнул каждые 3 минуты из-за салабонного процессора! Там были ещё "Морской Бой" и "Падение астероидов". Зелёный вектор на черном фоне, никаких виндов, всё в одном окне! Приходилось использовать собственное воображение, чёрт побери! В ту игру невозможно было выиграть, поскольку там был только один уровень сложности - "для Гроссмейстера". И он не регулировался! Проходилось играть всё быстрее и быстрее! Пока не ломалась клава или игрок не дохнул от сердечного приступа! Всё было как в реальной жизни! Но я не ныл и упорно играл все 8 часов своего рабочего дня!
А кино?! В киношках тогда не было амфитеатров, все стулья стояли на одной высоте! Какие такие "сиденья"? Сиденья были в Большом Театре, а нашей киношке стояли ряды стульев, списанных по инвалидности из школ, судов и парткомов. И если перед тобой садилась бабка в расфуфыренной панамке или высокий парень - пистец! Кина не было вообще!
А ТВ?! Кабельного ТВ тогда не было и в помине! У нас было только 2 канала, которые всё время показывали, что старый маразматик Брежнев ещё дышит! А когда он спал, показывали тока Сибирский хор Пятницкого или балет Красной Армии в кирзе! Но я не ныл!
А у вас тут 1000 каналов! Порна завались - есть и Плейбой, и секс-для-медсестёр, и такой, и сякой! И городской, и сельский, и для нормальных, и для всех видов пидарасов, и даже для животных... 2 канала - тока для гольфа, 15 - другие виды спорта...
А мультяшки?! 22 канала мультяшек! 24 часа!! Каждый Божий день!!! А мне, мля, для мультяшек приходилось переть пешком, через весь город, 5 километров в ледяную гору, зимой, в киношку! А когда появились ТВ, то мультяшки показывали тока 1 раз в неделю... 1 раз! В субботу!! Утром!!! Вы слышите, что я вам тут говорю, мать вашу?! Мне приходилось ждать ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ, чтобы позырить сраную мультяшку, лентяи и бездельники! Но я не ныл!
Вот именно! Я вам об этом уже целый час талдычу! Вам всё достается слишком легко! Клянусь, вы тут все испорчены до мозга костей! Вы бы не выжили в 1970 году и 5 минут!
Добый вечер, уважаемые пидоры и пидорессы!
а помните пару тройку лет назад был мульт про ковбоя который хуёво стрелял, у него была подружка, которая никогда не лгала. В силу неудачного стечения обстоятельств они убили птеродактиля самой смерти (летало оно на нем, такой стремный тентаклемонстр). я знаю что Север помнит, скажите название! (хоть сюжет я в целом и помню и даже куски текста, не смог найти, руки мои крюки..)
а помните пару тройку лет назад был мульт про ковбоя который хуёво стрелял, у него была подружка, которая никогда не лгала. В силу неудачного стечения обстоятельств они убили птеродактиля самой смерти (летало оно на нем, такой стремный тентаклемонстр). я знаю что Север помнит, скажите название! (хоть сюжет я в целом и помню и даже куски текста, не смог найти, руки мои крюки..)
Пыль в механизме, глава 10(2)
Предыдущая часть: http://joyreactor.cc/post/4573806То же самое, но на autor.today: https://author.today/work/70502
Первая часть: http://joyreactor.cc/post/4052961
— Это? — Переспросил он, когда Зиверт попытался что-нибудь о нём выяснить. — Это оцинкованная пластина. Если не возражаете…
Он забрал пластину у Зиверта и приладил к своему бедру. Слегка изогнутая, она встала туда, как влитая.
— Защищает внутренние механизмы. — Пояснил он, шагая через кучи мусора к шкафу. За фанерной дверцей обнаружилась целая пачка таких же табличек, но, в отличие от первой, абсолютно плоских. — Я набрал их на складе. Вот, возьмите другую.
— А ты не заметил, что на них нарисован план? — Поинтересовался Зиверт, принимая новую пластину из рук конструкта. — Вот здесь линии, видишь?
— А я-то гадал, зачем они нужны. — Отозвался тот. — Нет, не вижу я на них никакого плана. — Он сокрушённо сгорбился, но тут же распрямился. — Сделаю новые глаза, как только смогу. Эти линзы были временным решением, но выплавить хорошее стекло я так и не сумел.
Он немного подумал и добавил:
— Пока что.
— Допустим, — согласился Зиверт, — но что насчёт самой комнаты? Ты на верхнем этаже везде побывал?
— Да. То есть, нет. — Эд задумался и, вроде бы растерялся. — Не могу сказать. Кажется, я что-то там упустил, но что? Не знаю.
— Ладно, спасибо. — Кивнул Зиверт. Всё-таки придётся лезть туда и самому смотреть. Эта комната интриговала его всё больше — в основном тем, что он никак не мог как следует обдумать, чем именно. Каждый раз возникало странное ощущение, как будто он пытался свести два магнита с одинаковыми полюсами. Даже мысли расползались в разные стороны. Зиверт наловчился держать в голове план верхнего этажа, а о комнате думать вскользь, мимоходом, но дальше этого трюка не продвинулся. Милли, которой он показал план, долго не могла взять в толк, о чём он говорит, а когда всё-таки поняла, схватилась за голову.
„Как будто лоб сверлят бормашиной”, заявила она.
По крайней мере, дело было не в его воображении. Убедившись, что загадочное место обязательно требует расследования, Зиверт спрятал план в сумку — от греха подальше — и приготовился слушать Эда, который, наконец, получил возможность рассказать всё, что знал о Йоре.
Этот комплекс раскопала имперская экспедиция около полутора десятков лет назад — и немедленно пришла в экстаз, обнаружив в нем реактор неизвестной модели. Какое-то время здесь кипела работа. Привлекались самые разные специалисты: маги, инженеры. Но при этом в прессе так и не появились восторженные статьи. Зиверт усиленно копался в памяти, пытаясь вспомнить хоть небольшую заметку, но тщетно. Со временем секретность только нарастала. Официальные каналы закрывались, но работа, видимо, не прекращалась ни на день. Йор был последним из тех, кто смог попасть сюда легально, несколько лет назад. После этого о комплексе как будто все забыли, но количество подозрительной активности только возрастало. Стали возникать разного рода личности с очень размытой областью деятельности, вроде того же Мартинеса, какие-то наёмники и прочие авантюристы. Мало кто возвращался. Прояснить подробнее Эд не мог, поскольку Йор воспринимал его чем-то вроде личного журнала, и подробностями себя не утруждал.
— Но зачем он вообще тебе это рассказывал? — Не понял Зиверт.
— Он сказал: “на всякий случай”. — Пояснил Эд. — “Пусть кто-то ещё об этом знает”, сказал.
Некоторое время назад — Эл не смог уточнить, какое, потому что концепция суток для него мало что значила — Йор поставил Эда перед фактом: прибудет некромант Александр Зиверт и его спутница Же…
— Милли. — Поправился Эд под тяжёлым взглядом “спутницы”.
Их необходимо было доставить в главный комплекс. К сожалению, все наземные входы в него были завалены. Оставалась ещё сеть подземных туннелей, но, каждый раз когда запускался реактор, они становились непроходимы.
— В смысле? — Уточнил Зиверт. — Затопляются? Заполняются ядовитым газом?
Эд не знал. Йор, наверное, знал, но не уточнил. Только подчеркнул, что это смертельно опасно. Зная расписание включений реактора, можно было попытаться пройти по туннелям, но тот вдруг начал работать вразнобой, включаясь в самый неожиданный момент.
— А как на это реагируют… как их там… скребуны? — Поинтересовалась Милли.
— Не очень хорошо. — Ответил Эд. — Они живут в туннелях, но каждый раз, когда включается реактор, выползают наверх.
— Как дождевые черви?
— Как кто?
— А… неважно. И что нам теперь делать?
— Нужно поговорить с Йором. — Предложил Эд. — Связь восстановится, как только выключится реактор. Ещё нужно починить лифт.
— А что с ним?
— Я его сломал.
Зиверт и Милли удивлённо уставились на Эда.
— Зачем? — Спросили они почти синхронно.
— Я подумал, что вы полезете вниз, и погибнете там. — Признался он. — А у меня почти сели аккумуляторы. Я ничего лучше не придумал. Говорю же, импровизация не моя сильная сторона.
Милли недоверчиво прищурилась.
— Кстати, — вспомнила она, — зачем ты отрывал головы тем автоматонам? И куда их потом дел?
— Кого? — Не понял конструкт.
— Головы.
— Какие головы?
Милли замолчала и уставилась на Эда. Тот в ответ уставился на неё, выражая самый искренний интерес, на который была способна не обладающая мимикой маска. Наконец, девушка махнула рукой.
— Забудь. Ты не против, если мы тут немного посовещаемся?
— Конечно. — Легко согласился Эд. Странный вопрос он немедленно забыл — или притворялся, что забыл. Не теряя времени, он уселся за стол и принялся что-то подкручивать в собственной руке.
Милли оттащила Зиверта в угол комнаты, подальше от занятого конструкта.
— Я ему не доверяю. — Заявила она без предисловий. — Мне кажется, он что-то скрывает.
— Не обязательно. — Возразил Зиверт. — Если верить ему, он буквально вчера родился. К тому же, Йор велел с ним поговорить.
— Если верить. — Парировала Милли. — А я не верю. И Йор велел поговорить с ним, а про доверие ничего не говорил.
— Хорошо. И что ты предлагаешь?
— Нельзя спускать с него глаз. Я останусь тут. Заодно помогу чинить лифт.
— Ты что, отпустишь меня одного? — Не удержался Зиверт.
— Тебе уже не три года, — хмыкнула Милли, — привыкай к самостоятельности. Ходи на горшок, умывай руки, носи шапку. К тому же, в архивах я тебе в любом случае особо не помогу.
— Ещё та комната. — Зачем-то напомнил маг. Девушка поморщилась.
— Да. Она. Эта вещь. Держался бы ты от неё подальше, а то я и не вспомню, куда ты пошёл.
Зиверт почувствовал, что теряет нить разговора и вот-вот вообще забудет, о чём шла речь.
— Ладно. — Торопливо заключил он. — Если что, я выстрелю из револьвера, это точно будет заметно. Эд!
Автоматон повернул голову, не меняя позы.
— Я хочу сходить наверх, в административный корпус. — Сказал Зиверт. — Там может быть опасно?
— Может. — Согласился Эд. — Но вряд ли. Все входы внизу, а там тупик. Там можно кого-нибудь встретить только если он сейчас по лестнице поднимется.
— Значит, решено. — Заключил маг, направляясь к выходу. — Идите меня искать через час или как только появится связь.
Милли махнула на прощанье рукой и принялась обсуждать починку лифта c автоматоном.
Зиверт поднялся по плохо покрашенной лестнице и попал в кольцевой коридор. Пустые стены и темнота почему-то не столько нагоняли жути, сколько вызывали жуткую, сжимающую сердце тоску. Когда-то здесь ходили люди, работали, стремились к какой-то непонятной цели. А теперь остов комплекса был сух и пуст, как брошенная раковина. Если прислушаться, в гробовой тишине можно было услышать, как гудит за стальными щитами реактор. Зиверт мог только порадоваться, что не сумел тогда открыть один из них. Он стоял, прислушиваясь к мерному гудению, пока снизу не долетел громкий металлический лязг и спутанная эхом ругань Милли. Кажется, они с Эдом не сошлись в выборе метода починки. Это несколько разбавило печальную атмосферу, и, покачав головой, Зиверт пошёл дальше.
Административный корпус, как и следовало ожидать, был пуст. Зато стены там были покрашены, а кое-где даже оставались старые имперские флаги и чьи-то портреты. Зиверт остановился посередине коридора и глубоко вздохнул. Его ужасно сильно тянуло проверить первым делом загадочную комнату. Но он решил, что поддаваться порыву недостойно серьёзного учёного и мага. Сначала нужно взвесить все вероятности, оценить возможные исходы и…
Где-то в этот момент он обнаружил себя бодрым шагом направляющимся прямиком к цели. Зиверт вздохнул и покорился импульсу.
Дважды обойдя коридор по кругу, он всё-таки обнаружил то самое место. Схема никак не помогла, потому что все ориентиры немедленно стирались из памяти. Только сильнейшим напряжением воли, Зиверт сумел найти место, где реальность как будто образовывала зазор. Процесс поиска походил на попытки поддеть край мотка клейкой ленты. Виски ныли от напряжения, но маг не сдавался и упрямо нащупывал проход.
Он схватился за ручку двери. Все ощущения окончательно сошли с ума, как приборы падающего самолёта. Зиверт в одно мгновение забывал, за что держится, вспоминал, поворачивал ручку примерно на градус и снова забывал, что делает. Наконец, когда, кажется, прошло несколько часов, дверь неожиданно распахнулась. Затаив дыхание...
… Зиверт ввалился в огромное светлое помещение.
В маленькую, душную комнатушку.
В гигантский зал с витражами.
В конце коридора стояла резная деревянная урна.
Сверху висела каменная кафедра.
Снаружи раскинулся узкий каменный алтарь.
На ней была приколота записка.
На нём лежала глиняная табличка.
Зиверт прошёл…
… проскользил…
… нырнул…
Схватил рукой документ в картонной папке.
Поднял тяжёлую книгу в кожаном переплёте.
Сунул в сумку берестяную грамоту.
И вспомнил, что уже несколько дней не делал вдоха.
…
Административный корпус, как и следовало ожидать, был пуст. Зато стены там были покрашены, а кое-где даже оставались старые имперские флаги и чьи-то портреты. Зиверт остановился посередине коридора и глубоко вздохнул. Его ужасно сильно тянуло проверить первым делом загадочную комнату. Но он решил, что поддаваться порыву недостойно серьёзного учёного и мага. Сначала нужно взвесить все вероятности, оценить возможные исходы и…
Зиверт снова вздохнул, тихо злясь на себя. Как ни противно признавать, но ломиться к странной и явно неестественной комнате было попросту глупо. Опыт предыдущих дней подсказывал, что вероятность получить очередной магический удар и потерять сознание была слишком уж высока. А это означало, что когда Милли поднимется сюда через час, она найдёт его пускающим слюни и утащит вниз. И шанса взглянуть на архивы у него уже не будет.
“Не говоря уж о магнитных лентах”, напомнил себе Зиверт. В борьбе любопытства и жадности на этот раз победила жадность. Он сверился с планом и направился в архив, стараясь не думать о таинственной комнате.
Что, впрочем, было несложно.
По пути к архиву Зиверт наткнулся на довольно невзрачного вида дверь. Она была в той стене, за которой, по идее, должен был находиться реактор. Табличка на стене гласила: “Обзорная”. Осторожно потянув за ручку, Зиверт приоткрыл щель и заглянул внутрь. Внутри было темно. Рассудив, что, раз его плоть ещё не слетела кусками, значит, утечки здесь нет, он зашёл внутрь. Это была небольшая кабинка с окнами от пола до потолка. Стекло было укреплено металлическими нитями, блеснувшими в свете “светлячка”, а толщина его составляла не меньше четырёх сантиметров. Зиверт подошёл к окну и посмотрел вниз. Там было темно, и он не сразу смог разглядеть хоть что-то, а когда разглядел, почувствовал, как перехватывает дыхание. Внизу огромного колодца в центре комплекса слабо светился бледно-голубым легендарный магический реактор.
Зиверт приник к стеклу, не в силах оторваться. Там, под бетоном и сталью, работал механизм, способный нарушать законы мироздания и перекраивать его под себя. Чудо человеческой мысли. От сжатой, упакованной мощи кружилась голова. Малейший изъян в конструкции — и весь этот комплекс… да что там, всё вокруг, вместе с деревней и, возможно, Альтштадтом, перестанет существовать в мгновение ока. Никто даже не успеет заметить как ткань реальности свяжется в узел и исчезнет. Однако, реактор гудел и светился и секунда за секундой вставали на свои законные места. Наконец, с трудом, Зиверт оторвался от стекла и на негнущихся ногах вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он чувствовал себя блохой, ползущей по заднице слона, которая вдруг осознала существование Луны и Солнца. Пылью в механизме. Кое-как стряхнув липкое, настойчивое наваждение, он двинулся дальше, незаметно для самого себя покачивая головой.
Добравшись до архива, Зиверт наконец-то почувствовал себя более или менее в своей тарелке. Архив был похож на все архивы, в которых он когда-либо побывал. Ряды шкафов, столы. Стена с экраном для проектора — самого проектора не было. Порядок, одним словом.
Впрочем, абсолютно неизвестный Зиверту. Таблички на шкафах куда-то потерялись, а от каталога осталась одна обложка. Наугад раскрыв один из шкафов, он получил ворох непонятных цифр и сокращений. Листы бумаги были, видимо, стандартными бланками, но свинцовая краска, которой они были напечатаны, выцвела, а чернила расплылись. Зиверт рассматривал бумаги с некоторым разочарованием. Он узнавал общие очертания: вот здесь когда-то был заголовок, а здесь, наверное, было подчёркнуто нужное из списка. Или вычеркнуто ненужное.
В поисках чего-нибудь ещё, Зиверт полез под стол и обнаружил там проигрыватель. Он был похож на современные ему проигрыватели для магнитных лент, только куда компактнее и технологичнее выглядящий. Лента уже была установлена. Повозившись с вилкой, Зиверт воткнул её в розетку. К его удивлению, проигрыватель коротко хрюкнул и приготовился к работе.
“Ну да, Эд, наверное, починил эту розетку для себя”, подумал Зиверт. Разобравшись методом тыка с назначением кнопок, он включил перемотку, дождался, пока лента смотается и включил воспроизведение. Запись включилась, и послышался чей-то голос, но слов разобрать было нельзя. Зиверт выкрутил регулятор громкости на максимум, но лучше не стало — лента совсем деградировала за прошедшие годы. Он немного промотал вперёд, потом ещё немного. Потом промотал почти до конца. Везде то же самое. Недовольно цыкнув языком, Зиверт полез искать другие ленты. В столе нашёлся ещё один проигрыватель, идентичный первому, но без плёнки.
“Надо было спросить у Эда, где он их хранит”, запоздало сообразил он, залезая с головой в ящик.
— … УБИЛИ ЕГО! — Истерично взвизгнул чужой голос с рыдающими интонациями. От неожиданности Зиверт отскочил от ящика, ударившись головой. Проигрыватель щёлкнул. Плёнка кончилась.
Пыль в механизме, глава 10(1)
Предыдущая часть: http://joyreactor.cc/post/4527975То же самое, но на autor.today: https://author.today/work/70502
Первая часть: http://joyreactor.cc/post/4052961
Зиверт растерянно постучал по коробочке, как будто надеялся, что Йор ещё там. Ответом было только тихое шипение. Впрочем, он этого даже не заметил. Ясно было только одно.
— Снова никаких ответов. — Заключил Зиверт себе под нос. — Они как будто издеваются.
— Кто “они”?
— Да все! Инквизитор, Йор, — Зиверт раздражённо пнул ближайшую кучу мусора, — весь этот комплекс.
— А ты ожидал, что тебе с порога выдадут все тайны? — Прищурилась Милли. Маг вздохнул.
— Нет. — Признал он. — Но лучше бы они вообще молчали. Столько всего произошло, а я так и не смог понять, что из этого важно, а что просто неудачное стечение обстоятельств. Ладно. Итак, Йор где-то здесь, и он что-то знает. Тут произошла утечка чего-то, а значит, что-то работает. Мне точно скоро понадобится доска, чтобы вешать на неё записки, а то всё это в голове уже не помещается. А кто такой Эд?
Милли покосилась на лежащего в кресле автоматона.
— Если честно, я очень надеюсь, что это он. — Сказала она.
— Почему? — Не понял Зиверт.
— А кто? — Пожала плечами Милли. — Ты тут видел ещё кого-нибудь? И самое главное — мы знаем, что с Эдом нам велел поговорить Арвенсий. Если этот автоматон не Эд, то это просто какой-то подозрительный конструкт, про которого мы знаем только что он очень быстр и способен руками рвать металл.
— Он же выключен. Мы можем его не включать.
Милли только поморщилась.
— Не можем. Во-первых, не факт, что он не включится сам. Во-вторых, если мы упустим шанс что-то выяснить, ты сойдёшь с ума от любопытства и всю кровь мне выпьешь своими неврозами.
Зиверт хотел было возмутиться, но передумал. Милли опять была права, любопытство сожрало бы его за четверть часа.
— Ладно. — Сказал он, поднимая руки в защитном жесте. — Но мы не обязаны сразу брать с места в карьер. Сначала обыщем комнату, может, найдём какие-нибудь подсказки. В конце концов, привяжем его к креслу перед включением.
Примерно через десять минут Зиверт поймал себя на том, что уже довольно долго тупо пялится в кучу деталей, не пытаясь ничего предпринять. Он помотал головой, сбрасывая оцепенение. Вся комната была свалкой, это было заметно с первого взгляда, но хуже всего было то, что в этой свалке явно прослеживалась система. Вот здесь было рабочее место. Сюда приносили детали и что-то паяли. Потом деталей стало слишком много, и рабочее место расползлось в стороны, занимая горизонтальные поверхности на корпусах приборов, притащенных откуда-то ещё. Что-то недоделанное бросили в угол, чтобы начать новую работу. Потом забросили и её, но не до конца. Каждая последовательность событий, которую удавалось выделить среди бардака, немедленно путалсь и переплеталась с другими, и от всего этого очень быстро начинала кружиться голова. Но что-то в той куче особенно цепляло взгляд. Зиверт напрягся и присмотрелся. Из-под груды связанных в пучки обрывков проводов торчал угол деревянной рамки, вроде тех, в которые вставляют фотографии.
Рамка зацепилась за что-то, и в попытках её вытащить Зиверт несколько раз порезался разбитым стеклом, когда-то защищавшим фотокарточку. Наконец, освободив рамку от мусора, он стряхнул осколки и смог рассмотреть фотографию как следует. Карточка неплохо сохранилась, и на ней можно было различить группу людей в лабораторных халатах, очевидно, учёных или инженеров. Они замерли на фоне огромного агрегата неизвестного назначения. Он всё ещё был окружён неказисто торчавшими трубами и обвисшими проводами. Либо его только что достроили, либо, что скорее, только что выкопали откуда-то. Даже на старой фотографии можно было разглядеть гордые позы этих людей. Чем бы они не занимались, результатами своей работы они явно были довольны.
— Милли! — Позвал Зиверт, вытаскивая фотографию из рамки. — Посмотри-ка.
Подошедшая Милли рассеяно уставилась на карточку. Она не сказала ни слова, но чем дольше смотрела, тем сильнее хмурилась. Наконец, после долгого молчания и разглядывания фотографии под разными углами, она яростно щёлкнула ногтем по чьему-то лицу.
— Знаешь, кто это? — Спросила она, и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Это Марк. Староста деревни.
— Ты уверена? — Переспросил Зиверт, забирая у неё фотографию. Милли кивнула.
— Абсолютно. Видно не очень хорошо, но это точно он. По лбу узнаю. Смотри, как он блестит от вспышки, чуть лицо не засветил. Посмотри, вдруг на обороте что-то есть.
Зиверт перевернул фотокарточку.
На обороте буднично значилось: “Первый запуск реактора за сто лет. 1хх год, май”.
— Это всего восемь лет назад. — Заметил Зиверт. — Фотография-то не старая. А тут имена… Но никого не зовут Марком.
— Значит, он мне соврал. Назвался чужим именем. — Пожала плечами Милли. — Но я тебя уверяю, староста деревни и мужик на этой фотографии — один человек.
— Человек ли? — Мрачно сказал Зиверт. Он вспомнил побег из деревни, и голос, говорящий десятком ртов. Милли интересовало другое.
— Если они так свободно фотографируются, значит, проект не был секретным. А что за реактор? Что-то магическое?
Зиверт кивнул.
— Давняя мечта всех магов. По сути, огромная инженерно-техническая волшебная палочка. Позволяет накапливать энергию, поддерживать постоянное магическое поле, усиливает заклинания. Очень удобно. Вот только единственный рабочий реактор есть на Белги, в столице. Он ещё до Разрыва построен. А после ни одна попытка не увенчалась успехом.
— Почему?
— Отличный вопрос. — Развёл руками Зиверт. — Никто не знает. Чертежи, конечно, потеряли, но Академия пыталась его построить по образцу столичного несколько десятков раз. Плюс, разные частные компании. Плюс, безумные самоучки в подвалах. Каждый раз что-то случалось, но всегда разное. Компании разорялись, прототипы плавились, самоучки случайно ломали шею, упав с лестницы. Теорий заговора на этом построили уйму, одних тайных обществ придумали с полсотни. А что на самом деле, неизвестно. Если хочешь, я тебе потом принесу почитать архив с задокументированными случаями. Придумаешь своё объяснение.
Он вздохнул и ещё раз взглянул на снимок.
— Короче, этих реакторов как собак нерезаных. Ни один пока не заработал как надо. Вопрос в том, что случилось с этим.
Они рылись в мусоре ещё примерно полчаса, пока не стало окончательно ясно, что ничего больше им найти не удастся. Первой сдалась Милли.
— Всё, я сдаюсь, — заявила она, швыряя очередную панель с выбитыми стёклами в стену, — даже если здесь есть ответы на все загадки Вселенной, мы можем их искать… неделю.
— Не слишком внушительный срок. — Заметил Зиверт.
— Всё равно долго. К тому же, неизвестно, есть ли тут что-то вообще. Я предлагаю переходить от обыска к допросу.
Конструкта быстро примотали к креслу. Кабелей в комнате было с избытком, но все довольно короткие. Милли, критически осмотрев сплетение разноцветных изоляций, скрутила что-то вроде кустарного каната, который и наматывали на автоматон, пока не потеряли счёт виткам, а потом ещё немного. В какой-то момент кресло опасно хрустнуло, и Милли опомнилась.
— Ладно, пожалуй, хватит, — сказала она, отходя на шаг. Конструкт стал похож на клубок шерсти с торчащими из него ногами. — Теперь что?
— Теперь включим этот агрегат. — Ответил Зиверт. — Я бы ещё выключил все электроприборы, но кроме света и этого переговорного устройства я других не вижу.
— И когда он включится? — Поинтересовалась Милли. Зиверт выразительно пожал плечами.
— Откуда я знаю? Когда зарядится, наверное.
С этими словами он взялся за рычаг, и потянул его вверх. Коробка на стене недовольно хрюкнула. Агрегат немедленно заурчал, а свет резко потускнел и стал мерцать в такт гудению.
Медленно текли минуты. Милли, казалось, задремала, сидя у стены и положив ружьё на колени, но из-под опущенных век периодически бросала внимательный взгляд на автоматон. Зиверт вытащил блокнот и пытался выстроить логические связи происходивших событий, рисуя их карандашом. Получалось не очень. В конце концов он отказался от этого занятия, и принялся бродить по комнате, иногда наудачу поддевая ногой то одну, то другую кучу мусора. Из одной выскользнула тонкая металлическая пластина и ткнулась ему в сапог. Зиверт с ленивым интересом поднял её. На ощупь она напоминала обыкновенное ведро. С одной стороны пластинка оказалась абсолютно гладкой, а с другой на ней были выбиты какие-то линии. Зиверт разглядывал их с недоумением, пока до него не дошло, что он смотрит на слека потёртый план комплекса. Искренне заинтересовавшись, он покрутил пластинку в свете ламп, пока свет не лёг так, что можно стало разобрать, что на ней написано.
Это были планы трёх этажей — первого, с длинным коридором, по которому они с Милли сюда вошли, нижнего, на котором находился медкорпус и верхняя часть техкорпуса, и верхнего, административного, куда они так и не попали. Ничего особенно нового эта схема не сообщала, но этаж административного корпуса почему-то казался странным. Зиверт пригляделся, наклонил голову в одну, в другую сторону, потом прищурился. Странность просто ускользала, как будто он пытался поймать мушку в глазу. Прищурившись до рези в глазах и едва не высовывая язык от напряжения, ему удалось локализовать аномалию. Это была одна из комнат на верхнем этаже, но больше ничего понять ему не удалось. Буквы, выбитые на табличке, вероятно, сообщали о назначении этой комнаты, но выпадали из памяти, стоило перевести взгляд на следующую. Попытка определить наощупь тоже ни к чему не привела. Окончательно измучившись, Зиверт повернулся к Милли, чтобы попросить её о помощи. В этот момент агрегат вздрогнул в последний раз и затих. Рычаг с оглушительным ударом вернулся в прежнее положение. Зарядка закончилась.
Конструкт проснулся. Он повёл головой и наткнулся на дробовик, нацеленный прямо в изображавшую лицо маску.
— Не шевелись. — Строго предупредила его Милли. Автоматон послушно замер. — Ты умеешь говорить? Понимаешь меня?
— Да. — Немедленно отозвался он. — И да. На оба вопроса — да.
Голос его оказался совершенно не таким, как можно было бы ожидать. Он не скрежетал и не звенел, как голоса патрульных автоматонов в Альтштадте. Несмотря на странное шипение, похожее на шорох граммофонной иглы, он звучал совершенно по-человечески.
— Ты собираешься на нас напасть? — Задала Милли следующий вопрос. Голос конструкта слегка сбил её с толку, но она не желала терять инициативу. Тот задумчиво повернул голову. Если бы у него были глаза, он бы наверняка покосился на плотно намотанные провода.
— А вам бы этого хотелось? — Уточнил он после короткой паузы.
Милли нахмурилась и постучала по лбу конструкта ружьём.
— Ты не умничай, а отвечай на вопрос.
— Ты Эд? — Вмешался Зиверт. — Йор велел поговорить с тобой.
Конструкт кивнул.
— Так меня зовут. В таком случае вы — Александр Зиверт, некромант. — Он обратил свою бесстрастную маску к Милли. — А вы — Женевьева Дюран, также известная как…
— Милли. — Кисло закончила за него девушка. Она опустила ружьё, но не повесила пока на плечо. — Так меня зовут.
Автоматон с энтузиазмом кивнул.
— Это здорово. Признаюсь, мне не часто выпадает возможность с кем-то поговорить.
— А по тебе не скажешь. — Подозрительно прищурилась Милли.
— Вы слишком добры. — Искренне обрадовался автоматон. — Мне сложно определить, насколько естественна моя речь. Я учился, слушая записи на магнитных лентах, пока они совсем не исчерпали ресурс. После этого я мог поговорить только с жителями деревни и — изредка — с отцом.
Зиверт потёр виски. Магнитные ленты зацепили его слух, но он постарался не подать виду. Эта технология только недавно была открыта заново и страдала от детских болезней.
— Так, — сказал он, переваривая услышанное, — можно ещё раз, но по порядку.
— Конечно. — Согласился конструкт. — Вы не против, если я поднимусь?
— Да, разумеется…
Не дожидаясь, пока Милли размотает провода, Эд просто поднялся с кресла, разорвав их как нитки. Раздался лишь оглушительный аккорд лопающегося металла, и комок проводов шлёпнулся на пол. Это, кажется, удивило его самого.
— О. — Сказал он после паузы. — Вы меня связали?
— Э-э-э… да, — выдавил Зиверт. — Извини.
Эд беззаботно махнул рукой.
— Нет-нет, ничего страшного. Вы же не знали, представляю ли я угрозу. Зато теперь вы убедились, что я не хочу вам навредить.
Милли неопределённо пожала плечами и всё-таки повесила дробовик на плечо.
— Итак, — кашлянул Зиверт, — вопросы.
— Да! — Эд повернулся к магу. Жуткая лицевая маска контрастировала с его дружелюбным поведением, и это сильно сбивало с толку. Кто бы не задумал этот дизайн, он явно не так представлял себе поведение автоматона. — Я слушаю.
— Для начала: что Йор просил нам передать?
— О. — Задумался Эд. — Это сложный и комплексный вопрос. Коротко говоря, я должен был отправить вас к нему. Думаю, он всё ещё этого хочет, но обстоятельства изменились, и многое утратило смысл. Я могу рассказать всё целиком, но лучше в конце.
— Ладно. Тогда…
— Моя очередь. — Встряла Милли. — Кого ты называешь отцом?
— Прошу прощения?— Удивился Эд.
— Отцом. — Нетерпеливо повторила Милли. — Ты сказал, что общался с ним. Кто это?
— О. — Снова сказал автоматон, и, кажется, слегка смутился. — Я не заметил. Надо же.
Он сделал странное, незавершённое движение, как будто хотел почесать в затылке, но на полпути передумал. Вообще, теперь, не привязанный к своему креслу, он часто начинал жестикулировать как человек: порывался развести руками, покачать головой или пожать плечами. Жесты начинались вполне плавно и естественно, но резко обрывались в самый неожиданный момент. Поднятые руки падали тогда, как плети, а спина автоматона выпрямлялась по струнке и оставалась прямой до следующего раза.
— Я имел в виду господина Йорданова.
— Почему? Он тебя собрал?
— Ну, формально…
— Короче. — С нажимом сказала Милли.
— Нет. — Признался Эд. — Но он меня воспитал. Разговаривал со мной. Учил. Можно сказать, он сделал из меня человека. Кто он, как не отец? Пусть и приёмный.
— А ты, значит, человек?
Конструкт красноречиво развёл руками. Милли и Зиверт переглянулись. Вообще-то этом был смысл, по сравнению с другими конструктами Эд говорил и вёл себя вполне по-человечески. Кроме того, относить себя в категорию, состоящую из тебя одного, довольно тоскливо. Если других таких конструктов не было…
— Откуда ты вообще взялся? — Запоздало удивился Зиверт.
— Не знаю. Думаю, лучше спросить тех, кто был этому свидетелем. — Резонно заметил Эд. — С моей точки зрения, в какой-то момент я просто взял и начал существовать.
— И как это произошло?
Конструкт задумался и почти вздохнул. Его плечи слегка поднялись и снова опустились.
— Я помню… темноту. — Сказал он медленно. — Но не могу сказать, помню я её на самом деле, или просто забыл, что там было. А в следующий момент я уже лежу на столе в окружении приборов. И рядом никого. Тогда у меня была только одна рука и…
— Погоди, чего? — Удивилась Милли. — А всё остальное ты откуда взял?
— Собрал сам. — Ответил конструкт с оттенком гордости.
— Одной рукой? Как? И откуда ты знал, как должен выглядеть? В смысле, почему ты не сделал себе шесть рук, если уж на то пошло?
— А это хороший вопрос. — Обрадовался Эд. — Философский. Там были чертежи, но я не умел тогда их читать. Я смутно представлял, какую форму должен принять, но откуда взялось это представление, не знаю.
— А эта чудовищная конструкция с пулемётами у двери? — Вспомнила Милли. — Тоже ты сделал?
Эд дёрнул головой в подтверждение.
— Неудачно получилось, знаю. Мне было страшно, и я хотел защититься. Понимание механики у меня с рождения, но конечный результат не всегда… оптимальный.
Он поднял руку и ткнул пальцем в потолок. Неизвестно, что он хотел сказать этим жестом, но вид получился довольно назидательный.
— Я шатался тут без цели, пока со мной не связался от… Йор. Он не часто давал мне точные указания, обычно мы просто болтали. Но вот о вас он говорил конкретно. Я должен был встретить вас и проводить в основной комплекс. К сожалению, пока вы застревали за стенами и где-то лазили, реактор включился и все туннели заполонили скребуны.
— Так это ты взорвал тот ящик! — Догадался Зиверт. — Я думал, нас пытаются убить.
— Я. — Признался Эд. — Мне пришлось импровизировать, а я пока что в этом не очень хорош. Но вы же не погибли.
Милли пожала плечами.
— Тут ты прав. А что за твари из подвала?
— А, эти. Я назвал их скребунами, потому что они…
— Дай угадаю. — Перебила Милли. — Потому что они скребутся?
— Точно. На меня они не обращают никакого внимания, так что я долго за ними наблюдал. Но ничего другого они не делают. Скоро реактор выключится и они разползутся обратно по норам.
Повисло молчание. Зиверт пытался придумать, что бы ещё спросить, но не мог подобрать слов. Удивляло даже не то, что местный реактор вызывал какие-то непонятные нашествия тварей из подвала, а то, что он вообще работал, но вряд ли Эд мог тут что-то прояснить. Он признался, что какие-то документы оставались в административном корпусе, но он в них так и не сумел разобраться. Оставалось ещё то непонятное место на плане, но и тут конструкт ничем помочь не смог.
В последнее время мне снится всякая дичь.
Сегодняшний сонИтак, всё началось примерно так: я с какими-то бичами примерно моего возраста нахожусь в каком-то месте типа лагеря, который был огорожен решётками, а в самом здании были железные двери, будто от сейфа. Внезапно, они начали везде наносить красной краской (или, возможно, кровью) цифру 666. Насколько я понял, они хотели разыграть своих предков, чтобы они приехали, и подумали, что их сыночкам и доченькам настал сатанинский пиздец. Плюс они притащили маску или голову козла. И вот они разбежались, а я остался один, понимая, что такой "розыгрыш" сам по себе пиздец. Стало темно. Начался Хоррор-Сегмент моего сна. Я бежал по каким-то бетонным коридорам, покрытыми красными цифрами 666, убегая от человека(?) с головой козы и рогами (тот самый Сатана с картинки). Я всё-таки сумел убежать с этого ебанутого места, улетев. Дальше я помню, что наткнулся на некое "вещество". По цвету оно напоминала вспенившуюся колу или карамель, только оно было навалено в огромных количествах, высотой примерно с мой рост (169), и шириной примерно в метр. "Вещество", подобно лаве, медленно перетекало, и я заметил, что могу управлять его "течением" типа телекинезом. Внезапно заспавнились эти же бичи, с желанием подойти к НЁХ, но я начал управлять веществом так, чтоб они к нему не приблизились, со словами "Это слишком опасно". После того, как я повторил эту фразу раза 3, я решился откусить это вещество (по консистенции оно было как какая-то жвачка или конфета), в результате я обнаружил, что у меня появились косички и маленькие рожки. Я через некоторое время посмотрел на себя в зеркало, и действительно, увидел, что волосы стали чёрными, с косичками по бокам, и на лбу появились едва заметные рожки, но, как оказалось, волосы были париком (они легко снимались) а рожки - настоящие.
Вчерашний сон:
Сижу я на ТыТрубе, и смотрю нарузку прохождения игры... Elden Ring. Как только я понял, что это именно Elden Ring (а понял я по ГГ с бронёй с крылатым шлемом из трейлера), я решил особо не спойлерить себе всё, и стал мотать. Где-то в первой половине игры, было огромное зелёное поле, которое заканчивалось пещерой, а в середине была локация, которая была похожа на Инферно из Героев 3. А дальше я смотрел на себя, только у меня были жёлто-белые волосы и такие-же глаза, только без зрачков.
Бонус:
Примерно на этой неделе я проснулся, и в голове было одно слово:"Алимех". За день до этого, я тоже просыпался с другим словом в голове, но я не успел его записать. Может, кто-нибудь скажет, что это за слово, и почему я проснулся именно с ним?
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме текст (+1572 постов - текст)
Наши любимые теги
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!
- Спасибо, мы в курсе.