#Лит-клуб
литклуб, литературный клуб, литературныйклуб,
Подписчиков:
75Постов:
177
Невиновный, гл1 Вечер у Рентагов
— Гельментово семя, больно! — немолодой уже мужчина с тронутыми серебром висками рефлекторно выронил металлическую пластину на пол, пачкая паркет и полы мягкого халата кровавыми пятнами. Приглашение пришло в металлическом конверте, о края которого Насвер порезался почти до мяса. Края были заточены до бритвенной остроты, и кровь, стекая вниз, собралась в гербовый узор. Старинный шлем-ланевер*, знак семьи од Рентаг. Хмыкнув и облизав неестественно длинным для людей языком ранку, Насвер самолично распечатал письмо. То, что он и думал. Его, адмирала пятого астероидного флота, выбрали на ежегодный званый ужин у четы од Рентагов. В обратном адресе нужды не было — все и так знали, где находится утопающий в зелени особняк. Насвер отложил в сторону поранившее его письмо и окунул поврежденный палец в морфик-гель, баночку с которым принес ему старый верный слуга и помощник. Тонкая жилка крови окрасила бесцветное содержимое. Но ранка заросла за считанные секунды, и только полоска розовой кожи напоминала о порезе. Вечером, на приёме, уже не будет видно и ее. Отставной адмирал пятого астероидного флота впервые за последние месяцы решил выйти в свет.***
Самоходные экипажи съезжались к особняку в назначенное время. В этом году – семеро. Пятеро мужчин и две женщины, все люди. Конечно, звери прибудут совершенно иным способом. Особняк окутывала стена зелени, в которой вязли все звуки, как приходящие с улицы, так и покидавшие уютный сад вокруг здания. Перебрасываясь ничего не значащими фразами с вновь прибывшими, Насвер первым вошел в распахнутые ворота. Странно, их никто не встречал. Разговор сам собой сошел на нет, несмотря на умиротворяющую атмосферу осеннего Регулиса(2), сменившись недовольными репликами гостей. И только адмирал молча поглаживал свою седую бородку.
— Вам не кажется, что это крайне возмутительно, даже со стороны этих зазнаек козлорогих? – тишину прорезал скрипучий голос Изаны, в прошлом известной светской львицы, а ныне являющейся малопримечательной и скучающей салонной матроной.
— Да, что эти зверолюды себе позволяют! Я не потерплю к себе такого отношения от каких-то там рогатых козл...! — развернулся Сингал, богатый негоциант и меценат. Но славился он не своими щедротами и поддержками благих начинаний, а прямо-таки чудовищной нетерпимостью к зверям, особенно, знатного происхождения. — Еще и этот дождь, послал же Гельмент погодку…
— Жду еще пару тонов(3) и ухожу…,— Вот несколько из вновь прибывших уже разворачивались с намерением уехать восвояси, но их движение вдруг прервал душераздирающий скрип дерева о камень.- Почти гвэ же уже их ждем, никакого уважения!
— Приветствую в-вас, господа и дам-мы! — раздался громкий, хорошо поставленный голос, хоть и с довольно сильным блеющим акцентом.
Разговор был прерван внезапно открывшейся дверью, и хозяева вечера соизволили выйти к своим гостям. Изысканные одежды и ухоженная шерсть сильно контрастировали с выражениями их лиц. Все ожидали увидеть холодное безразличие, отстранённую гордыню затворников, но они почти что излучали спокойное умиротворение. Казалось просто неприличным скандалить с ними из-за такой мелочи, и люди все же решили принять изъяны гостеприимства за причуды этой пары козлорогих.
Ярко освещенный холл подавлял и восхищал. Несмотря на сравнительно скромные размеры, помещение производило давящее впечатление старинных храмов Гельмента. Четыре гнетущих своей толщиной и сумбурной массивностью колонны поддерживали второй этаж, нарочито выделяя своею грубостью лестницу, ведущую наверх. Высокий потолок нависал над человеческими фигурами массивными ребрами каменных балок, а лестницу украшали бронзовые статуэтки семнадцати апостолов(3). И на все это мрачное великолепие сурово взирали доспехи, которые спрятались в альковах, подобно приготовившимся к бою стражам. И это в жилище зверелюдов, уму не постижимо! Атмосфера, несмотря на яркий свет и спокойствие хозяев этого места, была тревожна. Парочка приглашенных инстинктивно пыталась не смотреть на доспехи, чувствуя, будто те пристально следят за ними.
— Дамы и господа, вам нечего боятся, это не голем-мы. Смотрите, ни единой руны, — Звемаг од Рентаг подошел к одному из истуканов и поднял перчатку доспеха. Совершенно чистый металл, не считая длинной царапины, рассекающей латный щиток. Насвер мимолетно прикоснулся к эфесу кортика. Он подумал, что мог бы нанести точно такую же. — Видите, совершенно ничего страшного.
— Муж мой, м-мы кажется и так сильно испытываем терпение господ, — Анмель положила руку на плечо Звемага, в теплом свете живого огня мягко блеснули бархатные ленты на прямых рогах обоих зверей, — В конце концов, мы их позвали не для того, чтобы любоваться нашими архитектурными изысками. Пожалуйста, следуйте за мной — бал уже скоро начнётся.
— Пора бы… — тихо пробурчал под нос за спиной у Насвера некий обладатель приятного баритона. — Заждались уже...
Остальные помещения этого особняка не вызывали у гостей столь сильно негативной реакции. Самые обычные коридоры и комнаты, богато украшенные полотнами на религиозные темы. Здание являло собой шедевр совмещения зверолюдской архитектуры и чисто Арконского понятия о прекрасном, бесконечные колоннады сливались в прихотливой смеси с тесными дольменами, путая людские разумы неестественными переходами дикого и технологичного. Таким же прекрасным смешением стиля являлся каждый уголок и каждая галерея этого Дома. Но шли они явно не в бальную залу — звуки музыки всё удалялись и удалялись. И вот они оказались в дальнем крыле особняка, расходящимся коридорами-тупичками, похожими чем-то на причудливую колдовскую печать, коими пользовались магики хтона.
— Но сперва мы покажем вам ваши покои и ваши новые наряды. Пройдем-мте.
Гости одобрительно зашумели. И правильно, ведь не намерены же эти зверолюды гнать своих гостей на ночь глядя в такую погоду по окончанию торжества? За окном уже не было видно сада - вовсе не от тьмы, потоки небесной грязи и воды уже затопили первый этаж, отрезая их от улицы. Тем более, их заинтриговали слова о каких-то нарядах — ну не могли же Рентаги заранее предугадать, кто к ним явится из приглашенных, и приготовить одежду по размеру. Чета Рентагов вновь повела их прямыми коридорами-галереями, но уже второго этажа, указывая путь и раздавая ключи от гостевых комнат, где им предстояло провести эту ночь. Вот парадокс- и правда, в каждой комнате их уже ждали парадные одежды. Апартаменты были на диво уютными и теплыми, везде лежали толстые ковры и шкуры животных, создавая атмосферу защищенности и полностью располагая к хозяевам. Даже не было видно вездесущих доспехов, заместо них потрескивали жаркие камины. В отличие от довольно скверного и мрачного холла, Насвер был не прочь остаться тут и на два, а то и три дня. Уж очень приглянулась ему его комната, сравнительно маленькая, но комфортная, и настолько претила ему даже сама мысль вернуться в постылые стены, где его ждет хоть и верный, но приходящий слуга, да не менее стылый ветер вечного сквозняка, пусть горит в Негаснущих Огнях душа каменщика создавшего все те щели, что уж почти доконали почетного ветерана.
В центре помещения стояли манекены, полностью повторявшие пропорции тех господ, которым отводилась каждая из опочивален. Тут их впервые пробрал холодок. Откуда Рентаги знали о них такое? За ними следили? Убранство комнат, картины, фасон и размер... Они даже подобрали цвета тканей под вкус их будущих владельцев! Насверу достался полувоенный, подобный мундиру, костюм, широкий и расшитый сапфировыми и антрацитовыми, нитями, идеально сидящий на отставном офицере. Даже он смог оценить красоту этого наряда, но это же и царапнуло его неясной тревогой. Мало что было о Рентагах известно, хоть и они слыли одним из древнейших родов Старой Арконии. Но это были лишь слухи. По-настоящему историю этой семьи можно проследить только на пять поколений назад, когда они с помпой переехали в столицу тогда еще просто Арконии, где обосновались как обычный знатный род. Участвовали в жизни столицы наравне с остальными семьями, но по-настоящему ни в чем их не превосходя. Одни из многих, но имеющие занятную традицию. Каждый цикл, аккурат через два дня после Большого Огня, они устраивают званные вечера и балы, отправляя приглашения нескольким избранным былым богатеям и знаменитостям столицы. Говорят, однажды они даже пригласили кого-то из самих Нагренов, задолго до Дня Карантина. Но никто никогда не упоминал подобных странностей. Решив проигнорировать эти в крайней степени тревожные мысли, он поспешил к остальным гостям, уже отправившимся за козлолюдами, туда, где уже звучала музыка. Рентаги остановились у высоких дверей, останавливая и гостей, шедших за ними подобно стайке пестрых птиц. Даже вечно хмурая в своем величии Изана была заинтригована и добронастроена, что заставило Насвера усомниться- не припрятан ли тут кристалл живого газа?
— Гости, минутку внимания. Настало время того, ради чего мы вас здесь собрали!
— Бал в честь наших достопочтенных гостей этого дома и этого города! —торжественно и хором договорила чета од Рентаг.
И двери распахнулись. И гости, богачи и потомственные аристократы, высшие, хоть и отставные, чиновники и офицеры, были поражены. Да, все знали, что зверолюды строили свои дома частично в зазвездье, но даже повидавшая разное Изана ахнула от роскоши представшего перед ними зрелища. Огромная зала казалось была под открытым небом - настолько высокими были потолки. Музыкантов не видно, хозяева явно расстарались и подготовили целую систему музыкальных заклятий, создавая ощущение, будто звуки шли отовсюду, достаточно громко, чтобы не быть раздражающим шелестом на грани слышимости, но и не перекрывать разговоры гостей. Но не это впечатлило людей. Не роскошные серебряные колонны, украшенные и больше похожие на деревья. Не в золотом сиянии убранства. Целых три баснословно дорогих портала переливались перламутром и пропускали через себя все новых и новых приглашенных. Но несмотря на это, торжество уже было в самом разгаре, и Рентаги тут же отправились их привечать. Ясно было, что с таким потоком прибывающих вовремя всех встретить — тот еще фокус, особенно учитывая, что слуг в этом доме так и не увидел никто. В целом же, торжество ничем кроме своих масштабов, и, пожалуй, тем фактом, что редко когда зверолюды и люди устраивали смешанные празднества, ничем не отличалось, и уже совсем скоро музыка начала утихать, а потоки игристого вина — иссыхать. А ведь все это в честь них и только них, момент их славы. И что только тут забыл Кулхам, он же отнюдь не закатившийся ветеран, молодой и полный сил постановщик модных представлений с уникальным товаром. Уж на его постановки люди и нелюди толпами валят, не каждый чес зверолюдки на сцену выходят.
Бал завершался и плавно перетекал в званый ужин для гостей людей и парочки оставшихся зверолюдов. Стол, богатый на мясные блюда, не характерные для зверолюдской кухни, радовал взоры людей. Приятные и экзотические приправы удачно оттеняли яства, добавляя привычной пище пикантные нотки. Гости и хозяева во всю предавались богатому столу и интересной беседе. Никто уже не вспоминал о тех тонах ожидания у ворот особняка Рентага. Вина лились рекой, смешиваясь с беседой, завязавшейся между людьми и зверолюдами. Бал и следовавший за ним званый ужин плавно перетек в уютный пир с обсуждением политики и цен на последние новинки из хтона. Даже Сингал откинул на время свои предрассудки и завязал плотный диалог с явно настроенным по-деловому όлену (4). И разговор был уж точно не только про внешнюю политику Ирконара и ее влияние на торговые пути. Лишь только Аукшера сидела мрачнее самой мрачной тучи, не проронив ни слова помимо приличествующих приветствий, да ничего не значевщих вопросов ответной вежливости. От нее веяло духом даже худшим, чем от стола некромага, что всяк пытался обойти восьмым путем.
Но всему настает конец, вот и завершился вечер, и Рентаги торжественно объявили об окончании пира. Практически ничего не соображавшие после празднества почётные гости расходились по своим опочивальням. Никто из гостей-людей не захотел возвращаться домой в столь поздний гвэ, да еще и по такой погоде все же приняли предложение Анмель остаться и переночевать здесь. Особенно это хорошо было заметно по купцу и светской матроне, которые, будь их воля, не то что из дома, из-за стола не вышли бы. Даже выносливый Насвер, привыкший и к тяготам войн, и к безудержным балам, не чуял под собой ног и шел к своей комнате, практически не разбирая дороги. О возвращении в таком состоянии не могло идти и речи. Но, несмотря на усталость, следуя своей давней привычке, не раз спасшей его жизнь, отставной адмирал заложил кортик в изголовье постели. И тут же, едва успев частично раздеться, рухнул в постель, уснув еще до того, как его голова коснулась подушки. Все-таки не стоило ему пить столько вина, он уже далеко не так вынослив, как в юности.
***
Насвер очнулся от того, что стало трудно дышать. Все тело занемело, как будто объятое сонным окоченением, которое донимало его в детстве. Но спустя пару секунд окончательно осознал, что паралич вовсе не сонный. В еде был медленный паралитический яд. Тело отказывалось повиноваться, и даже дыхание давалось с огромным трудом. К счастью для него, он предпочитал спать на боку, иначе вряд ли бы он когда-либо проснулся. Страх шелохнулся в его душе, он был в полной власти владельцев этого дома, и даже клинок, по старой привычке оставленный у изголовья постели, не смог бы ему помочь.
Но настоящий страх охватил адмирала, когда дверь в его комнату открылась и две тени проскользнули… издавая знакомый металлический лязг. Этот же лязг он слышал, когда Звемаг показывал им, что доспехи всего-навсего неодушевленные куски металла. Как оказалось — все было далеко не так просто. В дверях показался грузный темный силуэт. Насвер загривком ощутил, что ничего хорошего этот металлический истукан ему не принесет. Так и вышло.
Стальные рукавицы вцепились в его плечи и рывком подняли его с кровати. От боли и страха адмирал на пару мгновений вновь обрел контроль над своим телом и выхватил клинок из нагрудных ножен. Слава всем богам разом, что он не стал раздеваться и разоружаться, а в постель рухнул подобно бесчувственному бревну. Это, как он считал, был его единственный шанс на спасение. Но его возможностей хватило только на это отчаянное движение, и мышцы опять отказались слушаться. А доспех не упустил этот момент и перехватил адмирала под грудью и потянул того за руку, забирая не практически игрушечный наградной нож. Но, как оказалось, не такой уж бесполезный.
Насвер, из последних сил, пересиливая паралич, на чистой инерции мазнул клинком кортика, оставляя глубокую бороздку на металле, подобную уже виденной им. Лезвие окрасилось каплей крови, но доспех… а доспех ли? Не ослабил ни на йоту своей хватки. Силы окончательно покинули седобородого и он посмотрел вверх, туда, где за глухим забралом шлема, как оказалось, прятался живой разумный. И, как ему показалось, узнал глаза, того, кого знал кажется целое столетие назад. Увидел и окончательно обмяк в стальных объятиях живого доспеха. С металлическим звоном кортик упал на паркет. Что было дальше, он воспринимал смутно, как будто сквозь сон. Он помнил только, что его долго несли, и что холод пробирал его до костей несмотря на теплую одежду, и огни не затухавших на ночь каминов.
И тут, по пути, славного адмирала пятого астероидного флота осенило. Их никто не хватится. У него и еще троих из «приглашенных» просто нет семей и близких. Еще у двоих - родственники живут в провинциях и давно потеряли контакт с ними. А род Изаны был готов даже заплатить за то, чтобы ее кости глодали вараны из звероямы на какой-нибудь занюханной ферме. И они явно не первые и не последние жертвы этого странного места. Скорее всего, этот особняк им покинуть уже не суждено. Все это Насвер уже обдумывал, пока «оживший доспех» нес его в подвал. Кто бы сомневался, он не удивится, если их просто принесут в жертву каким-нибудь зверолюдским богам во имя мнимого благополучия убийц. Как же банально… но откуда тогда у доспеха глаза его первого капитана, славную Женра Истребителя, который так неожиданно уехал в свое дальнее поместье и даже носа не казал оттуда, но стабильно присылал письма. Об этом говорил в том числе и обратный адрес на конвертах и точное описание тех мест.
Его безжалостно протащили по коридорам, несмотря на слабое сопротивление и попытки зацепиться за колонны, за дверные косяки и всякие иные выступающие объекты. Но, несмотря на небрежное отношение к его телу, особых травм он не получил — шли они медленно и даже немного торжественно. По пути к ним присоединились и остальные из их «компании», их, так же парализованных, выволокли за воротники в коридор и тащили в неизвестном направлении «ожившие» доспехи. Надежды не было, безмолвный ужас царил в помещениях особняка, и только лязг доспехов и шуршание ткани о ковры нарушал тишину. В конце концов их всех донесли до неприметной двери, которую в первый раз никто даже и не заметил, настолько ничем не выделяющейся из общего интерьера она была. Там их уже ждали хозяева этого страшного места.
— А воот и наш-ши дражайшие гоО-ости — пропела-проблеяла Анмель.
— Ка-ак м-мы вас заждались-то! — глухо мемекнул Звентаг в не то шлеме, не то в полновесной стальной маске. — Мы вам так самого главного и не показали вчера!
— Но это упущение мы исправим, — закончила за него зверолюдка и отворила темную, почти черную дверь в конце коридора. За ней, в густой темноте, показалась часть винтовой лестницы, круто уходящей вниз.
Никто из гостей все еще не мог пошевелиться, и доспехи, точнее, неизвестные в доспехах, подобно автоматонам магиков, волоком потащили их вниз, не сильно заботясь о комфорте «груза». Каждая ступенька отдавалась острой болью в конечностях, которые висели безвольными плетями. Лестница казалась бесконечной. Но только казалась, и закончилась она толстой, стальной дверью. Открытой, пока что. И то, что было за ней поразило, гостей подобно тому, как поразил их бал, но поразило их ужасом. Вся мебель, вся утварь имела всего лишь одну цель, это было видно издалека. Приносить боль. В подвале од Рентагов царила самая банальная, но от того не менее подавляющая, атмосфера. Привычные и экзотические, человеческие и зверолюдские, магические и чисто физические, все они не сулили гостям ничего хорошего. Каждого посетила мысль, что этих стен живыми они не покинут. Как и вопрос, а собственно, зачем и почему их здесь собрали. Послышалось испуганное мычание. Кажется, срок действия паралитической смеси в их крови прошёл, и вместе с тем нарастала боль в отбитом теле. И впереди их не ждало ничего хорошего.
Вены плетутся вокруг ствола/ Лучше скафандра только геномод/ Клешня чешется
"Хокку" от КсенаСвороскаф Лобос
Верха и низа в сворах нет – настолько плотная там среда, настолько неверный свет, что как не развернись – разницы не будет. Людям там не место – выжить там может только существо с могучими сердцами и костяной кожей. Либо те, кто обрядились в хитиновые одежды гельментира-транспортёра.
Вот именно – каждый день сотни Лобосов начинают свой путь у поверхности, принимая в своё тело и нервную систему двуногих гостей. Многие из них носят симбиотическую броню – те из них, кто давно работает с Крипторидием или собирается принять свору так, учатся работать с малыми отродиями Гельмента. Иные – лишь гости, их маршруты предопределены, а их сознание погружается в транс, чтобы калейдоскоп сигнальных огней и пульсаций гнезда не свел их в спирали безумия.
И никогда, никогда не следует позволять другим пользоваться своими Лобосами. Даже ближайшим членам своей семьи. Просто потому что каждый Лобос создается персонально и смешение самостей в его системах может привести к тому, что он может осознать их разность, а это в свою очередь может привести к зарождению своей собственной. А никому же не хочется, чтобы его мозги сварила личная осознавшая себя субмарина, а тело плавало в бульоне своры до скончания времён.
Горняцкие работы
Сегодня дело шло на диво хорошо - несмотря на иссушающую жару и летящие во все стороны осколки мрамора и слабокислую пыль нам удалось уже превысить норму в полтора раза. Наконец-то можно было сказать, что мы работаем в плюс, впервые за два спутниковых цикла на этом Осколке.Мрамор скрывавшийся, под слоем низкопробного и пористого, наконец-то обнажил свои сияющие грани и наш Резчик в кои-то веки оживился. Он и до этого был не промах, все же, несмотря на финансовые затруднения артели его кормили самыми твердыми породами, которые смогли нам продать местные и его язык пожалуй смог полировать даже хтонский обсидиан. Вот только до сего циклы эти траты были мягко говоря бесполезными. Как говорила Аликана- пустым мотовством и я даже склонялся согласиться.
Хорошо что не согласился сейчас мраморный бок сиял под лучами Ирвальда нежной голубизной, лазурью кобальта радовал глаза цветом и алчность- ценностью. Нужно будет передать в Вастригой пару десятков блоков, их храму, так благородно передавшему в пользование нашей кочевой ватаги местные карьеры требуется подновить статуи Семнадцати. Гельментопоклонники они конечно, но звери же? Без их тварей мы бы сейчас ручками эту породу ковыряли, и еще не известно, смогли бы не раскрошить тут все к Неглериевой всематери.
Верно говорю же, Резчик? Чего косишься своими глазами, крошку себе оставь, гельментир мой веритовый, вон как уже экран -протектор посекло, чего не восстанавливаешь? Ой, ну свисти себе, вода уже вся вышла, вечером новую подвезут.
Песчаное бедствие
Брюшинная пасть невероятно чешется изнутри — пятая седьмица в этих пустынных краях не лучшим образом сказывается на целостности его немёртвого тела. Едва хватает сил уберечь резервуар фамилиара от вездесущих песчаных пальцев суховея. Он и так уже полупустой, крови последнему пациенту с каждым гвэ нужно всё больше и больше и каждая потерянная втуне капля может стоить ему лишнего дня жизни. Не помогает даже частичное некропротезирование — розовое нутро с каждым новым рассветом обретает всё более могильный, грязно-бурый оттенок смерти. И с каждым тоном надежды на спасение становилось только меньше.
Песчаное бескровие, будь оно неладно, уже забрало жизни пяти пациентов всего за один лунный цикл. Бесцветная пустыня давила, где даже после заката не уходила душная пелена, с которой одинаково сложно было бороться, что живым, что мертвым. И подобно этим серым камням и этому бледному песку, уже и сам некромаг мало-помалу начал терять краски. Но сдаваться под этим безжалостным солнцем внутреннего пояса он не намерен, пока в сосудах его змея хранятся бесценные рубины, пока в его гало теплится Свет Неугасимый, он будет бороться за жизнь своего племени так, как боролся бы за свою не-жизнь. Немного их осталось, и каждый пустынник, каждый, в ком текла песчаная кровь, шёл на вес танталовой гривны.
Густые, лиловые тени жёстко очертили пределы, где ему дозволено было появляться. Презренные мракобесы, шаманы, в чьём невежестве и гордыне можно было утопить элефанта, не пускали даже тени его рук в жилища своих людей, в тщетной попытке не пустить смерть в лице некромага. Но смерть всё равно приходила и не было того, кто был способен отвернуть беду. О, Погонщик, отчего же в их украшенных перьями и бусами черепушках столь мало разума и столь много страхов? Трое из уже умерших, мог бы он спасти, не заставляй его эти сыны Отвергающего и лаисты топтаться здесь, среди руин он смог бы и спасти от неприглядной участи начать разлагаться живьём. И не пришлось бы резать чужую плоть прямо тут, среди камней и птичьего помёта, рискуя сепсисом и отторжением, что и произошло. А теперь они стоят за его спиной, обескровленными болванами, без намёка на разум, полностью утратившие свою самость. Скорбной свитой напоминая некромагу о его неудачах.
Брюшинная пасть чесалась, когда ветер усиливался, лез в неё песчаными когтями-лезвиями, будто хирург-недоучка. Теперь бесценной витаэ в фамилиаре почти не осталось — последний соплеменник лежал перед ним, распятый на камне, едва укрытый какой-то грязной шкурой, и дрожал в предсмертной лихорадке. Из гнилых ран вытекал гной, из раскрытого рта сочилась струйкой зловонная а желчь, коих в полостях несчастного давно уже было много больше, чем крови. За спиной некромага столпились скорбные тени, молчаливо и торжественно ожидая пополнения своих рядов, пока их господин пустым взором провожал солнце, печально озаряющее ряды опустевших шатров последним светом. Он остался последним сохранившим память о трагедии этих мест — вот она цена бессмертия, невежества и суеверного страха.
Сёстры Каалдо и Одлаак ч1
— Мы недолжны были родиться такими!
— Ох Каалдо,молчи уж, мы и так из-за тебя контракт потеряли, — Одлаак в несвойственной себеманере нахмурилась, — но она права, эх! Матушка забеременела нами в началеосени - мы должны были родиться здоровыми близняшками посредине долгой зимы.Таков уж наш Осколок- слабый слой жизнещита*, слабый же Всеотец Двуустки, детейстарались зачинать так, чтобы они не попадали в ясное лето. Чтобы уроды и, —Каалдо хмыкнула и добавила, — И уродки, не рождались. Но что-то пошло не так имы где-то словили яростного света*. Не родились две сестры. И одной неродилось. Повезло, что на Осколке пролётом были адепты Крипторидия.
— Одлаак,опять своими лапами будешь хвастаться? Лучше выпей вина. И что мы опять передхлотами свою историю задвигаем, перебрала, но не в то горло?
— Отстань,Каалдо, ты не будешь делать вид, что ты имеешь тут право указывать мне, с кемговорить. Вот захочу- вообще запою. И даже денег не потребую, вот так!
— Охолонь,сестра, поезд уже почти причалил, лучше не будем терять время, — применительноикнула левая голова, — не для них наша роза пела и нечего горевать. Наш дуэтзаслуживает чего угодно, кроме как этой дыры. Все, раз два, говорят в Хтонечтят таких ногастых мадам как я.
Каалдохмыкнула, Одлаак смяла и швырнула металлический комок бывший бокалом в реку, истранная двухголовая фигура побрела в даль, там, где в клубах огня и дыматормозил у верфей страшный зверь-паровоз. Вот же Арконцы умники, вот жеумельцы, такую тварь чисто из металла собрать! И в след ним крались двезеленоватые тени - даже хлотам в этой провинции было некомфортно и они спешиливслед за певицами на новомодный состав.
Тяжелаямахина спешила к причальной башне. Совсем недавно она была перестроена; там,где были витражи и глухие стены теперь звенел ветер, гонимый вперед пышущимогнем составом. Он выглядел как тварь, вырвавшаяся из бездны, но все же он несживым добрую надежду - привычный для Дрент'Тага контраст. Сёстры уже тонклевали носами на перроне, в компании все тех же двух хлотов, что пристали кним на мосту. И никого другого, что не было, что в четвертом гвэ после заката*они не встретили особо ни одной живой души и только шатались вокруг немертвыеработники с вольфрамовыми легкими.
— Ждетекакую-то эпистолярию? - его речь была излишне старомодна, вестимо, этому упырюбыл уже не первый десяток чёсов посмертия, - могу ли я спросить разрешениясоставить компанию этим прекрасным летним детям?
- Одлаак одДпеан, мин. Да, конечно, было бы приятно провести ожидание в компанииблагородного...
-...ларнед*Жнераоф од Килдаш, круг Пятого Пришествия Погонщика к вашим услугам. Пекрасноеимя, минэ, а ваша сестра...
- А еесестра почти против общения, - Каалдо даже отвернулась, насколько смогла,уткнулась в колонну, которую активно "обнимала" своими конечностями изасопела в газету. Кажется, это был сборник средненьких головоломок, которыйона успела приобрести еще по дороге сюда, в магазинчике перед перроном. Одлаакеще успела перекинутся парой милых слов с сидящей там молодо-умершей нежитью,флегматично потягивающую смесь, остро пахнувшую травами и молибденовымибензолами. Кажется, у нее был не самый удачный чёс, но кому какое дело было?Правильно.
- Ой, нехотел причинить неудобство вашей сестре, я, пожалуй, тогда оставлю вас. Довстречи на борту!
Одлаак неуспела остановить рыжевато-седую нежить, Жнераоф оказался неуловимостремительным в своем нежелании доставлять неудобств.
-Ну и чеготы добилась? Он тебе чем-то мешал?
-Чего хотела- того и добилась, тебе чего? Хотела с этим ларнедом лясы поточить? Лучшедождись поезда и найди его в вагоне ресторане. Обещаю тебе, ты не ошибешься,таких хлыщей вряд ли наберется больше щепоти на эту дыру. О, а вот и он.
Последнееникто кроме ее сестры бы и не услышал - сирен и гудков было не нужно, ревлокомотива заглушали мысли иных людей и зверей, что в поздний час покинули своидома и решили пуститься в дальнюю дорогу. Теплый ветер, поднятый этим монстром,был полон острой пыли и крошки угля и сестры поспешили скрыться за щиты,установленные в паре веток от линии платформы ровно для этой цели. Не повезло-волосы мгновенно встрепались, на лица и металлические когти тут же налип слойгрязи и сажи. Интересно, ларнеду так же досталось или он успел скрыться?
* примернотретий час ночи
**ларнеды – подобная земным вампирам недо-нежить, внешне не гниют, но иссыхают,могут употреблять живые ткани и свежую пищу, но нуждаются в подгнившей, а ещелучше, крови больного человека и черпают из этого силу и «непрожитую жизнь»
**ларнеды – подобная земным вампирам недо-нежить, внешне не гниют, но иссыхают,могут употреблять живые ткани и свежую пищу, но нуждаются в подгнившей, а ещелучше, крови больного человека и черпают из этого силу и «непрожитую жизнь»
Чайный жук
Все что вам надо, чтобы попить неглерьевого чайка это:1. Пригоршня едких зерновых жуков, сушенных, но рекомендуются живые
2. Сахарные улитки(необязательно, если вы не фанат сладкого)
3. Горячая вода
4. ЧАШКА
Вот и все. На счастье людей, Неглерия придумала, как быстро выводить чайных маток, да столь ловко и дешево, что у каждого примерно гражданина или татя с большой дороги есть дома мешочек с заросшей омниотическими мешками, куда сгребается весь сухой растительный мусор...
Колечко и украшения на вазе вдохновлены Мастерская Bioo-Art где-то в вк.
Ламы
Мы, жители деревни Горные Кыжги — народ простой. Лам пасем да шерсть с сыром соседям продаём.Каждый день стада гоняем, лам на шерсть стрижем, молоко доим. Намедни Илька-пастушок стадо домой гнал, да в овражек упал. Вот только не было никогда там никаких оврагов. Хотели уже идти разузнать, что там, да как так, но вот незадача — земля как прежде, ровная. Только блестит что-то красным. Не обратили на то внимания.
Каждую неделю стада на выпас гоняем. Жесткую шерсть сбриваем, да молоко чудное, с серой жилкой надаиваем. Странный у него вкус стал, как будто вилку из серебра в нем забыли. Но ничего, народ вроде не болеет, да и сами скотинки неплохо себя чувствуют. Только есть стали заметно меньше и тревожатся чего-то. Илька-пастушок вчера занемог, молока все просил. Выпивает чарку — и к ламам своим ненаглядным убежать порывается, только они ему и нужны.
Каждый месяц стада на выпас гоняем. Ламы странные стали, дичатся, уже не стреноженных и доить нет сил. Молоко уже не с прожилкой, а сильно металлом отдавать стало. Люди без него жить не могут, сыр не делаем, так пьём. Староста наш гонца в город послал, за магиком. Но бестолку, не вернулся наш гонец. Ни с помощью, ни сам. Людям и живности уже совсем худо стало, тело наше меняется. Ламы, кормилицы наши, в стойлах бьются, от корма отказываются, едва их цепи удерживают. Но надой такой как и прежде был, если бы молоко еще прокисало в сыр — не на один год запаслись бы. А староста к весне умер. Старый был, и молоко не пил.
Каждый год стада на выпас гоняем, а чаще им и не надо. Шерсть черного стекла сбиваем, серебряное молоко доим. Народ крепкий стал, тоже почитай без еды стали обходиться, только молоко нужно часто пить. А то что одни кости да кожа остались, и каменными пластинами поросли- это ничего. За чертой и не такие чудища живут, и ничего. А мы чем их хуже? А Илька-Пастушок теперь наш староста, сам на ламу походить стал, а они ему тем же отвечают, за родного отца принимают. Мы, жители деревни Горные Кыжги — народ простой. Хтонических лам пасем, да стеклянную шерсть с ртутным молочком за черту продаём.
«Отчет номер 372: Эксперименты по контролируемым прорывам Хтона завершились полным успехом. Изменения территории — 3.5 полетов от центра прорыва. Вся фауна и флора изменена, недра так же переродились в соответствии с аналогичными на плане, с которого осуществлялся прорыв. Изменения в радиусе 1,5 полетов произошли перманентные и в полную силу. Дальше изменения происходят градиентные, по интенсивности сходя на нет к границе предполагаемого радиуса влияния. Также в радиус поражения попал населенный пункт Горные Кыжги, со всеми своими жителями и домашним скотом. Местные власти не в курсе ситуации, так как мы вовремя успели перекрыть доступ к деревне и убить единственного гонца, которого они послали. Теперь с ними ведется довольно оживленная торговля. К рапорту будут приложены образцы товаров, а именно 2,3 чаш ртутного молока и тюк так называемой «обсидиановой шерсти». Конец отчета. Комендант пятого исследовательского форпоста основного плана»
Декабрь 2018 года
Камера-одиночка за глазами
О руки, его прекрасные руки из хладной меди и жгучей плоти, его руки, что могли создать самый тонкий механизм и сплести самые сложные чары пальцами правой десницы сейчас могла лишь неловко сжиматься в кулак! Его трехпалая левая шуйца, пред которой не было не было преград и не было неподъемных тяжестей сейчас едва могла поднять травинку! Ох его руки, что раньше были жемчуженой его коллекций, опусом Магнусом теперь были хламом, что постеснялась бы самая захудалая мастерская на свалках Ишкаула-Жэйн! И всё из-за нее, проклятущей, что пялится на них сверху, обливает ядовитым светом.
Он ощущал себя как та стайка несчастных, что впервые углубились в степь, без защиты и понимания, полагаясь исключительно на то, что их достаточно много, чтобы хоть кто-то вернулся к родным стенам. Вот только, теперь он один, в ловушке своего убежища, коротает гвэ и дни, понимая, что даже если его не прикончит голод, если холод пустоты его существования не смешает мысли - то он все равно не успеет пересечь равнину, все равно его настигнет безумный взгляд сверху.
Печально? Вот уж нет! Оранжевыми огнями сверкнуло стекло на шаре, что люди принимали за его голову. Он так быстро не сдастся. У него все еще остался верный друг, эфирная гончая, от которой, конечно, толку тут мало, но а вдруг? Вдруг она успеет, сможет пересечь пустошь меньше чем за две седмицы и не превратится в ходячее кровоточащее мясо, которым стали его друзья и приведет хоть кого-нибудь, у кого есть глаза сюда? Но решать придется еще не скоро. А пока над головой ветки, голод и все вокруг пустота, пустота, пустота. Холодно, холодно, холодно... Мерзкие, отвратительные издержки жизни в ходячем гробу.
Двойные спирали Ҝататропсисов
Циферные обозначения отсылают к меткам на арте, звездочки- к особенным терминам сеттингаНо не только люди рассекают межосколочную пустоту - гельментщики свор Кататропсиса никогда не имели с этим ни единой щепоти* проблем. Их двойные спирали(2) летят по всем известным поясам, неся жизнь и запасы живительной влаги в самые дальние, в самые жестокие к живым уголки Дрент'Тага. Они - те самые вторые, что летят следом за Ночными Экспедициями, неся на себе многие жизни, зародыши будущих свор(1). Пылая, они разделяться недалеко от нового дома- мембраны(4) не выдержит тепла атмосферного трения и два бура вопьются в поверхность, укрывая нерожденных еще от ярости Ирвальда, дадут развиться, поднять кверху стойкими ростками, укорениться жесткими шипами в землю, в толщу воды. И стать друг-другу первыми заклятыми врагами. Куда отправится живолюб Аскарид - туда полетит и Крипторидий механизимы возлюбивший. Где будет верный Цепень - там и ветренному Вибриону найдется место. Ведь не будет жизни в гармонии, только в постоянной конкуренции восходящие на борт(3) найдут истинную цель и причину не умереть сразу, не зачахнуть в подземелье. Иначе как, без желания победить, дать жизнь второму поколению Всеотцов и Всематерей, что отправятся в межосколочные дали, было отрываться от родной луны(5)?
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме #Лит-клуб (+177 постов - Лит-клуб, литклуб, литературный клуб, литературныйклуб,)
