9 рота секс

Секс-роботов хотят научить отказывать мужчинам

Некоторые из разработчиков секс-роботов задумались о том, чтобы научить свои изделия отказывать мужчинам в сексе — и даже о том, чтобы анимированные секс-куклы получили права, которые бы гарантировали им безопасное отношение со стороны покупателей.

Поводом для этого стал случай с секс-роботом Самантой, которая пострадала от избыточного внимания мужского пола на ярмарке секс-игрушек в Австрии — разгоряченные мужчины оторвали Саманте два пальца на одной из рук, что стало поводом для недешевого ремонта.

Учительницу уволили в первые дни работы из-за орального секса со школьником

24-летняя учительница Лорин Барклэй познакомилась со своим 17-летним любовником в старшей школе Монетт в США, где она только начала работать, на время заменив другого педагога. Ученик сам рассказал об их запретной связи, когда их поймали в общественном парке, сообщает Mirror. По словам подростка, они занимались сексом в доме у учительницы, при этом оральный секс был чаще всего в общественном парке, где их и заметили. Сама девушка призналась в запретной связи с учеником и была незамедлительно уволена. Сейчас Лорин освобождена под залог до следующего судебного заседания. Впрочем, учительница рассказывает, что секс был по обоюдному желанию. Юноша не только был не против, но и сам инициировал интимную близость после уроков.

Подарившую школьнику на 16-летие секс учительницу отправили в тюрьму

Американский суд вынес приговор 27-летней учительнице английского языка, которую уличили в интимной связи со школьником. Выяснилось, что она преподнесла своему ученику секс в виде подарка на 16-летие — и именно этот факт спас ее от более сурового наказания.

Как пишет The Daily Mail, замужняя учительница Эмили Лофинг вступила в сексуальную связь с подростком в феврале. По приговору суда она должна будет провести в тюрьме 90 дней, однако при условии хорошего поведения на свободу она сможет выйти после 53 дней в заключении.
«Вы были в 24 часах от уголовного преступления», - заявил судья, вынося приговор педагогу. Дело в том, что по закону штата возраст согласия здесь составляет 16 лет. А так как «потерпевший» не отрицал, что спал с учительницей добровольно, то оснований для применения более суровых мер не нашлось.
В свою очередь адвокат учительницы заявил, что во время романа его подопечная испытывала душевное расстройство, что и стало причиной «ужасного решения».
Отметим, что если бы история произошла в другом штате — наказание могло быть куда более суровым. К примеру, в 2015 году на весь мир прогремела история учительницы Дженнифер Фитчер из штата Флорида.
Преподавателя английской словесности уличили в совращении троих 17-летних подростков, суд приговорил ее к 22 годам тюремного заключения. В 2016 году она подала заявление о смягчении приговора, однако ее ходатайство было отклонено.
©

Социальная программа - "Культ секса"

Если вы смотрели фильмы «Американский пирог» или «Займемся любовью», вам никогда не было жалко главных героев? Парней, готовых расшибиться в лепешку, потерять голову, перешагнуть через собственное достоинство, лишь бы только получить секс?

Все мы видели таких людей и в реальной жизни. За примерами далеко ходить не нужно – у девушек от дрочеров на мамба.ру и в чатрулетке отбоя нет. И вроде количество женщин и мужчин примерно одинаковое, а для многих людей секс – дефицитный товар.

Почему так? Если секс – простое и естественное занятие, почему все так помешаны на нем?

С развитием цивилизации это занятие обросло «социальной шелухой»: правилами, церемониями, запретами, табу. Люди понимали, насколько силен сексуальный инстинкт, и он стал одним из основных инструментов социального воздействия, наряду со стремлением выжить и стремлением доминировать. Как и всякое животное начало, его пытались обуздать и поставить на службу обществу.

Существует два способа социального программирования через сексуальный инстинкт:

1) Ограничения на секс и его проявления.
Применялся в странах христианской и мусульманской культур.
Если точнее, тут следует говорить о контроле над жизнью и поведением человека вообще, но в том числе и над его половой жизнью.

Почему секс табуировался? Однозначно сказать нельзя, но здесь много причин. Основная из них – сплочение общества, укрепление института брака и семьи для уменьшения количества конфликтов между мужчинами из-за особи женского пола. Также считалось, что секс отвлекал людей и забирал у них энергию от стремления к Богу и служению государству.

2) Управление через сексуальные провокации.
Активно применяется в наше время. Остановимся на этом подробнее.

Сейчас мы можем наблюдать как мужские так и женские сексуально-провокативные образы – в рекламе, по телевизионным и интернет-передачам, в кино, в прессе, в литературе и музыке, на различных коммерческих акциях. Делается это однако не из бескорыстных стремлений повозбуждать народ, а из расчета использовать основной инстинкт как главный мотиватор совершить покупку. Под «соусом» секса продается все, что угодно – от дезодорантов до пикап-тренингов.

«Купи наше авто, носи наши шмотки, пей наш коктейль И ТОГДА ТЕБЕ ДАДУТ БАБЫ//МУЖЧИНЫ ПОСЧИТАЮТ ТЕБЯ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОЙ» - вот примерно такой мессадж содержится в каждой рекламе. На подсознание дается ОБЕЩАНИЕ секса за приобретаемую вещь, которая по идее должна вызывать соответствующие ассоциации. Постоянное повторение такой рекламы программирует людей постоянно думать о сексе.

Людей пичкают им, заставляя потреблять больше, чем они «съели» бы сами, не будь этого программирования. Больше, чем требует организм. Людям внушили, что это ОЧЕНЬ важно.
Значение секса многократно преувеличено и переоценено, он превращен в культ и возведен на пьедестал. В наше время секс перестал быть просто биологической потребностью. Теперь это вопрос статуса, востребованности и общественного признания.

Не трахаешься? Лох и неудачник! Отсутствие у тебя секса должно вызывать комплексы по поводу твоей несостоятельности. На наличии у тебя половой жизни в обществе завязывается самооценка.
Секс культивируется и возвеличивается в обществе для того, чтобы через воздействие на половой инстинкт людьми было легче управлять, заставлять их делать покупки и т.п. В этом задействована массированная пропаганда, целая индустрия, формирование общественного мнения... Ведь существенно проще делать деньги именно на человеческих слабостях.

Если бы человек из XIX столетия оказался бы в наше время в крупном городе России или Европы, он бы испытал сильное возбуждение. Судя по тому, что показывают с телеэкранов и мониторов, может показаться, что современные люди купаются в сексе. Девушки модельной внешности позируют с рекламных щитов, видеороликов и глянцевых обложек журналов с интим-заголовками, фильмы часто не обходятся без постельных сцен. Но все это не отражает реальность, а создает большую иллюзию.

Да, о рекламе. Там часто используются секс-привязки. Эталонных красоток показывают вместе с продвигаемой продукцией. Можно вспомнить много ярких примеров – реклама жвачки, где крупным: планом чувственный женский рот и язык; девушка с преувеличенным наслаждением натягивает колготки или чистит зубы; женщина заходится в оргазме, когда открывает и пьет сок…

У зрителей такой рекламы на уровне подсознания происходит связка между товаром и половым возбуждением. В дальнейшем этот товар, по расчету рекламодателей, должен вызывать сексуальные ассоциации.

В насаждении культа секса заинтересована вся система нашего капиталистического общества. Она в основном держится благодаря этому. Народ приучивают к потреблядству – скупке всевозможных сомнительно нужных товаров и услуг – через сексуальные отношения.
Посмотрим, как это работает.

Исследования маркетологов показали, что мужчины на призывы больше тратить ведутся слабо, предпочитая в покупках практичность, умеренность и здравый смысл. Женщины же охотнее расстаются с деньгами взамен на различное барахло, так как принимая решения, они больше следуют эмоциям, нежели логике.

Встал вопрос – как же заставить мужчин потреблять больше?

Завязать идею показного потребления на сексуальный инстинкт!

Мужчин стали приучать к потреблядству через женщин. Во-первых, демонстрируя в рекламе связь товара с сексом (об этом мы говорили ранее). Во-вторых, внедряя в мужское сознание такие мыслевирусы:

1) Настоящий сильный успешный состоявшийся мужчина – это ВСЕГДА альфа-самец! Если ты крутой, ты должен трахаться как можно чаще и с большим количеством разных красивых девушек. У тебя мало женщин, бабы не дают? Какой же ты успешный мэн, ты лох! А еще слабак и неудачник!

2) Чтобы трахаться больше, чаще, с разными, и с очень красивыми, нужны деньги. Нужна машина дороже, квартира шире и выше, прикид моднее, последний айфон, стиль жизни на широкую ногу, и побольше тратить денег на капризы девушек. Без этого всего тебе не дадут.

3) Да, много тратить на свою женщину, удовлетворять все ее хотелки и капризы, обслуживать ее и содержать. Иначе, какой же ты мужчина? И если от тебя ушла женщина к другому более богатому и щедрому, это не она проститутка. Это ты сам виноват (но тема программирования мужчины в так называемого «бабораба» - это предмет отдельного разговора).

Программирование направлено на создание такого типа мужчин, который не способен устоять перед желанием секса и ради этого сделает все, что женщина от него захочет. Это на руку как самим женщинам, так и производителям всевозможных товаров.

Цель данной программы – «накрутить» и не дать, внушить, что женщина – это противник в войне полов и предложить что-то купить, чтобы это исправить.

Женщинам в свою очередь тоже навязываются следующие установки по отношению к мужчинам:

1) Отдаваться нужно только тем мужчинам, которые способны обеспечить тебя и будут вкладываться, развлекать и покупать тебе то, что ты хочешь. На то они и нужны. Мужчины – это ресурс, который нужно эксплуатировать по максимуму.

2) Просто так давать по влечению – нельзя. Девушка, которая любит мужское внимание и отдается разным мужчинам, часто и по симпатии – шлюха (напомним, мужчину, соблазняющего много женщин называют гордо: «мачо»). Шлюх (т.е. девушек, искренне любящих секс) надо позорить. А себя надо «уважать» и заниматься сексом только в обмен на что-либо материальное.

3) Чтобы привлечь мужчин-спонсоров, нужно использовать сексуальную провокацию – вызывающим образом одеваться, вести себя, привлекать внимание.

То есть, с одной стороны, женщин подводят к демонстрации сексуального поведения, с другой – тех, кто сильно часто «дает» общество порицает. Таким образом формируется культура сексуальной провокации, поведение «возбудим, но не дадим».

Итак, что мы имеем?

Мужчинам навязывают, что главное в женщине – ее первичные половые признаки. Женщинам, что главное в мужчине – его платежеспособность. Нет, я не отрицаю, что проституция была всегда. Просто сейчас такой образ мышления, характерный для представительниц самой древней профессии, пропагандируется в открытую через все виды СМИ.

Мужские сексуальные чувства намеренно разжигаются, чтобы побудить больше ПОКУПАТЬ ради успеха у женщин. Женщин программируют на «если давать, то за деньги и подарки», на провокационное поведение.

Когда мужские половые инстинкты поощряются, а женские подавляются, это приводит к всеобщему дискомфорту и проблемам в интимной сфере. Что получилось в итоге – сексуально больное и озабоченное общество, где мужчины и женщины плохо находят общий язык. Так называемую «войну полов» накручивают извне. Человечество должно страдать от постоянной сексуальной неудовлетворенности, от расстройств в этой сфере и испытывать постоянную нехватку секса. Это выгодно системе.

И что мы видим в результате? С одной стороны - множество мужчин и женщин с комплексом неполноценности и поврежденной сексуальностью. С другой - полчища агрессивно озабоченных «альфа»-самцов, латентных женоненавистников, видящих в женщинах лишь тело, и орды доминирующих стервозных самок, ищущих, как выгоднее развести богатых мужчин на деньги и подарки, или по-другому использовать их.

Культивирование секса не приводит ни к чему хорошему. Мне понравилось, как об этом высказался неизвестный автор в одном из пабликов:

«Я в своё время с огромным сожалением открыла для себя одну истину: слишком много секса в умах людей. Общаются, строят отношения, фильтруя всё через призму "секс". Мужчины жаждут казаться о*уительными альфа-самцами, женщины - невероятно-привлекательными и соблазнительными самочками. Всё их поведение основано на сексуальной теме. Иногда я мечтаю о том, как хорошо было бы, если бы секс не приносил удовольствия и, как следствие, не вызывал такой интерес у людей. Не было бы насильников; не ломалась бы психика ребёнка, впервые увидевшего порно; люди бы вели себя естественно (без этой игры в самок и самцов) и строили бы отношения, основанные на искренней симпатии и любви, а не на желании посношаться. Не было бы измен, лишних страданий. Не было бы мата (ведь он основан на теме секса неспроста). Различных комплексов по отношению к своему телу. Люди бы были счастливее... БЕСИТ, что секс правит межчеловеческими отношениями».

Действительно, если задуматься – у «среднего» мужчины (не красавчика, не «альфа-самца») на поиск секса уходит гораздо больше энергии, мыслей, времени, сил, нервов, чем оно стоит на самом деле. Есть повод задуматься – так ли это важно? Ведь эта энергия, она могла бы уходить на достижения, развитие общества, по-настоящему полезные дела…

Какие можно сделать выводы по поводу здорового отношения к данной проблеме?
Хотеть заниматься сексом – это естественное и нормальное желание. Но не тогда, когда оно превращается в навязчивую маниакальную идею или психоз. Здесь можно провести аналогию с едой. Удовлетворять свой голод и естественно и необходимо. Обжираться и переедать, бредить яствами или есть только острые блюда – уже ненормально (Кстати, с помощью культивирования секса нас как раз таки хотят «закормить»).

Никто здесь не доказывает, что «секс – это грязно», это всего лишь инстинкт, который нужно контролировать, чтобы он не взял верх над мозгом.

«Миссия мужчины – устремляться к звёздам, раздвигать горизонты, создавать шедевры, а не добиваться годами разрешения на доступ к заветному органу маши или наташи. Если вся твоя жизнь подчинена поиску секса, то чем ты лучше свиньи или собаки? Неистовая зависимость от девушки простительна, пожалуй, только спермотоксикозному прыщавому подростку, да и то с условием, что он клянётся встать на верный путь, когда подрастёт и наберётся опыта» - пишет известный блогер.

Отношение к сексу должно быть спокойное, без жертв – это как выпить стакан воды, или поесть или сходить в туалет. Вы же не копите на золотой унитаз, чтобы справлять свои естественные потребности как-то по-особому эксклюзивно?

Если рассматривать секс как товар, то его себестоимость равна нулю. В целях манипулирования людьми ценность секса многократно увеличена.

Людям следует лишить его особой важности. Говорить о нем не так, как о полете в космос, а как об обыденном бытовом действии, типа разговора по телефону или вечерней прогулки.
Быть может, по-настоящему здоровые отношения людей имеют место в том возрасте, когда они не были так обработаны социальным программированием.

Помните себя в дошкольном возрасте? Вы замечали, как общаются дети? Обычные такие дворовые Ваня и Маша. «Давай дружить?» «Давай!» Но когда они вырастают, бескорыстное, искреннее общение становится невыгодным тем, кто диктует обществу правила игры.

Теперь, чтобы дружить с Машей, Ване нужно приобрести авто, модный прикид и пройти пикап-тренинг, а Маше в свою очередь, чтобы Ваня ее дорого оценил, надо накупить шмотья от «Гуччи», вести себя холодно и пройти курс по стервологии.

Итак…

Какие рекомендации мы можем дать, исходя из вышенаписанного?

1) Значение секса искусственно преувеличено, раздуто и накручено в целях манипулирования вами, помните об этом. Если для вас секс имеет огромное значение и в то же время является запрещенной темой, измените свое отношение к нему. Лишите секс внутри себя большой важности. В то же время, «разрешите» секс, чтобы он перестал быть для вас табу. Пусть он будет не событием вселенской значимости, а обыденным действием вроде завтрака или стакана воды.

2) Не ставьте свою самооценку в зависимость от наличия у вас секса или количества соблазненных партнеров. Иначе вами легко управлять.

3) Старайтесь не вестись на сексуальную провокацию (особенно, когда хотите что-то приобрести). Не смотрите порнографию, эротику, старайтесь не смотреть, не слушать и не читать ничего возбуждающего. «Вычистите» свой мозг от всего этого. Через некоторое время вы почувствуете, что избавились от какой-то гадости, что много времени пожирала ваши ресурсы.

4) Не прикладывайте для получения секса слишком много усилий, не подрывайтесь ради него и не перешагивайте через свое достоинство. Помните, что по на первый взгляд странному парадоксу, секс имеют как раз те, кто мало в нем нуждается.

5) Не тратьте денег на секс, не покупайте ничего ради секса. Не используйте денег, чтобы привлечь и удержать партнершу. Не поощряйте проституцию и секс-провокаторш.

6) Секс – это природный инстинкт, данный для размножения и сплочения особей. Он не должен быть «грязью», «развратом» или «грехом», но и нельзя ставить его на первое место в своей жизни. Удовлетворять, но не возвеличивать и жить ради него. Есть много других важных и интересных дел. Именно такой образ мышления характеризует здоровую личность.

Пишу для тех, кому понравилось написанное мной ранее. Начало тут: http://joyreactor.cc/post/1006284 ПОСЛЕДНЯЯ ХРОМОСОМА ГЛАВА 9

***
В тот самый момент, когда меня вытолкнули перед строем других девочек, я смирилась со своей судьбой. Да, я не возразила тогда, даже слова не сказала. Я не хотела быть горничной. Убирать, гладить, стирать. И так всю жизнь. Какая молодая девушка добровольно согласится на такое? А ведь я знала о другой жизни. Прочла множество книг. Я знала что мир может предложить мне множество путей, возможностей и судеб. Но сама я, ничего не могла предложить миру. Так я думала, и потому все осталось в мечтах. На страницах тех самых книг. Настоящая я убирала, гладила, стирала, и еще много чего, о чем не хочется говорить, не то, что делать. И жила я теперь, в тех самых книгах.
«И вот теперь, моя жизнь изменилась!» Хотела бы гордо заявить я, но на самом деле, я все еще стирала, гладила, убирала, приносила еду… не изменилось ничего.
Когда я оказалась в его объятьях, думала – «ну, теперь точно все будет по-другому!». В тех книгах что я читала, мужчины всегда ухаживали за женщинами, дарили подарки, даже на руках носили. В одной старой книге я прочла про дуэли. Мужчины убивали друг-друга за «руку прекрасной дамы»! И вот я увидела мужчину. Настоящего, совсем как в тех книгах. И он обнимал меня, гладил, говорил ласковые слова. Потом этот случай в библиотеке…
Когда я услышала шаги, отвлеклась, и начала падать. Выходя из-за угла, его светло-зеленые глаза засветились. В них отразился свет, как у настоящего зверя. Особенно хорошо это было видно в полумраке. Свет единственной лампы, сейчас был скрыт полками книг. В следующее мгновение я уже лежала на нем, была в его объятьях. Когда я подняла взгляд, столкнувшись с этими желтыми глазами, окончательно потеряла себя. В них была такая мощь, такая невероятная сила. Все что я хотела в тот момент – подчиняться. Быть рядом, выполнять все, что он попросит! Любое желание!
И что же он приказал? «Иди, пожалуйста, вперед». Он пожелал, чтобы я ушла! А мне так хотелось остаться. В этом темном закоулке, между полок так любимых мной книг. Это было бы так романтично. Но вместо этого я бреду назад. Одна, повинуясь его воле. Безропотно. Просто подчиняюсь, ведь именно это сейчас властно надо мной. Оказавшись рядом с этими желтыми, животными глазами, я потеряла себя.
Стоя перед столиком, около дивана, я слегка раскачивалась, пребывая в этом странном состоянии полутранса. Все что я слышала, все что ощущала – его тяжелое дыхание за моей спиной. И взгляд этих желтых глаз. Я была жертвой. Хотела ей быть. Пусть набросится на меня, пусть овладеет! Я хочу этого!
«Что это со мной?» опомнилась я. Он прошел мимо, огибая столик. Я успела заметить, что глаза парня вернулись в норму – снова зеленоватые, с обычными зрачками. «Почему я думала все те странные мысли? Это совсем не похоже на меня!» Я была горничной, умела подчиняться, не показывать недовольства, быть послушной. Но я никогда не хотела этого! В своих мыслях я всегда была свободна! До этого дня. До этого случая.
Тим, положив принесенные книги на стол, вдруг начал гладить Клару и Софию. Во мне вспыхнуло новое чувство. Как тогда, в детстве, когда другие девочки начали брать те книга, которые читала я. Они их не читали! Просто забирали, чтобы меня позлить. И никто не заступился, когда я пожаловалась. «Нужно делиться. Другим тоже хочется. Возьми другую.», вот какие ответы я тогда получала! Это жестокий мир. Совсем не тот, что в книжках. Здесь нет мужчин которые будут устраивать за меня дуэли. «С чего это я решила, что стану той героиней, за руку которой, мужчины готовы на все? Вот дура!» Здесь есть только он. Один.
Я поняла. Все так же как тогда, в детстве! Он может дать мне многое, из того что я читала в книгах. Но что могу предложить взамен я? Героини тех книг были смелыми, уверенными в себе, а я просто горничная.
Сейчас, побывав в объятьях смерти, почти задохнувшись, я чувствовала себя другим человеком. До этого момента я боялась всего. Я просто горничная, у меня ничего нет. Но это так же значит, что я ничего не могу потерять! Я могу быть смелой, уверенной в себе, даже если я просто горничная! Отдышавшись, слушая его голос, лежа в кровати рядом с ним, я вдруг поняла – он испугался! Такой сильный, человек запаниковал, просто увидев страшный сон. Он ведь даже оказался сильнее тех сестер-громил. Выше меня почти на целую голову, я считала их непобедимыми.
Пусть даже этот мир не такой как в книгах, и здесь нет других мужчин, кроме этого. Но зато есть он. И он здесь, рядом со мной! Пьянея от собственных мыслей, я обнимала парня. Прижималась к нему, ощущая рельеф его тела под своими горячими ладонями.
- Я невиновата?
Слушая, будто со стороны свой голос, получила ответ:
- Конечно! Просто плохой сон!
Еще раз ощутив его страх и растерянность, я полностью перешла в наступление, обращаясь к нему на «ты». О, я прекрасно понимала чем все может кончится. Не зря же читала все те книги. Что еще он может попросить, ведь у меня ничего нет, кроме моего тела! Даже если забыть о том, насколько приятен сам процесс, если верить книгам, получить семя было бы просто замечательно. Я все равно собиралась первым делом, после официального устройства, занять место в очереди на получение семя. Но это не значит, что я не хочу почувствовать все то, что так красочно описывалось в романах! И я получу это!
Тим явно чувствовал себя виноватым, ведь он только что почти лишил меня жизни. Я была смелой и отчаянной сейчас. «Давай! Проси! Я сделаю! И уж тогда получу все, чего хочу Я!» Но не все так, как в книгах. То ли от чувства вины, то ли он сам по себе был таким застенчивым, погладив меня по голове, и легонько похлопав по спине, парень прошептал:
- Ничего не нужно. Я тогда еще не совсем проснулся, вот и сморозил глупость.
«Ну уж нет! Я стану главной героиней этого романа!» Оттолкнув парня, поднявшись. Глядя ему в глаза, развязывая фартук и шнуровку платья, я говорила тихо, но уверенно:
- Это не было глупостью, Тим, все должно быть по-честному – сначала сама должна показать то, что хочу увидеть. Раз уж я два раза посмотрела без разрешения, должна дать что-то взамен!
Его рот открылся от такой смелости с моей стороны. Или наглости. Но мне было все равно. Стоя так, чтобы тусклый свет из окна максимально осветил мое тело, я расправила плечи. Во всех книгах было четко указано – мужчины восхищаются телом женщины. Да я и сама заметила, как Тим смотрел на Клару, в том маленьком платье. Взглянув в его глаза, я поняла что не ошиблась! Так смотрели девочки на подарки, что нам дарили единственный раз в десятый день рожденья. Купаясь в этом взгляде, полного желания, восхищения, вожделения, я замерла, почти перестав дышать. Его глаза слегка изменились, обретая желтоватый оттенок, но все еще были человеческими. Он поднялся, обходя вокруг. Казалось, его взгляд охватывает каждый миллиметр моего обнаженного тела. Проникает везде и всюду. Когда он обнял меня, прикоснувшись губами к шее, целуя ее, я поняла – все что было в тех книгах правда! Его поцелуй вдруг обернулся легким укусом, и с моих губ сорвался стон. Больно не было. Ну, может совсем чуть-чуть. Но я желала этой боли. Стон привлек внимание Тима, и он прижал свои теплые, мягкие губы к моим. По телу пробежала волна наслаждения. Мое тело растворялось в его объятьях, сердце бешено колотилось, а разум просто перестал существовать. Немного отстранившись, обрывая поцелуй, Тим взглянул мне в глаза. Я снова издала стон, на этот раз от разочарования – этого мало, хочу еще! На этот раз я сама потянулась к его губам. И получила чего хотела! На этот раз более страстный, напористый поцелуй. Это было так странно, и приятно одновременно. Насладившись поцелуем, испытывая странную слабость я положила голову на его грудь. Он поднял меня на руки и уложил на кровать…
* я пока не решаюсь описывать детально сцены секса – некоторым такое не нравится. Но если вы, мои читатели, этого хотите, дайте знать и я… попробую ;) *
***
Через часик-полтора, девочка окончательно выдохлась. Со словами, «лучше чем в книжках!», она заснула на моем плече. Какой же всё-таки чертенок скрывался в теле этой миленькой девочки! Я просто не смог себя сдержать, когда увидел ее обнаженное тело. Хотя нет, дело даже не в этом. Дело в том ее взгляде, он будто говорил – «Возьми меня сейчас! Немедленно!». И я взял. Как мог – опыта у меня нет, но знания есть. Я был любопытным парнем, обо всех этих амурных делах, прочитал немало. Судя по ее довольному лицу, получилось неплохо.
Как только первый лучик солнца коснулся моего лица, я проснулся. И не только я. Вчера было хорошо, но маловато. Начав гладить Карину, я нежно целовал ее лицо. Она проснулась, томно потягиваясь. Бросив смущенный взгляд из-под ресничек, девушка прижалась, потеревшись лицом о мою грудь. И тут, внезапно, она подняла взгляд. Ее зрачки расширились.
- Уже утро!
Воскликнула она, вскакивая с кровати, хватая свои вещи и поспешно одеваясь.
- Мы куда-то спешим?
Насмешливо произнес я. Но Карина, поджав губки, бросив раздраженный взгляд заявила:
- Вчера хозяйка изменила свои указания! Теперь мне не нужно постоянно находиться рядом с тобой! Поэтому я должна оправляться в город, за покупками с наставницей. Обо всем остальном, теперь, будут заботиться София и Клара.
Остановившись, сделав обиженное лицо, она вдруг подошла и поцеловала меня.
- Но я все равно буду приходить!
Заявила девушка, покидая комнату. Я поднялся с кровати, открывая окно, пуская в комнату прохладный утренний воздух. Вдали виднелась синева моря, перед ним, разноцветье осенних деревьев. Красота. Замечательная ночь, и отличное утро!
- Ах!
Я услышал удивленный возглас, а обернувшись заметил покрасневшее лицо Клары, которая тут же захлопнула дверь. «Надо бы, для начала, что-нибудь надеть», улыбнулся я.
- Доброе утро, Клара! Ты одна? Как спалось?
Бодро шагая к ванной, засыпая вопросами мою охранницу, я спускался по лестнице. Лицо девушки все еще имело розовый оттенок. Растерявшись, она отвечала запинаясь:
- А… Эмм… Хорошо..?
Последнее ее слово, действительно звучало как вопрос. Будто она спрашивает, удовлетворен ли я ее ответом. Ну… Удовлетворен. Был. Вчера. Но больше мучать не очень умную девушку я не стал. И молча продолжил свой путь. Закончив утренние процедуры, я перекусил вчерашней, остывшей едой – столик на колесиках до сих пор оставался в моей комнате. Собираясь сходить в библиотеку, я снова выглянул за дверь. Теперь там оказалось на одну близняшку больше. София приветливо мне улыбнулась. И бодро произнесла:
- Доброго утра, Тим! Желаете сегодня опять гулять в саду?
«Да! Вот так нужно приветствовать своего обожаемого… эмм… охраняемого подопечного!», пошутил я про себя. Не признаю «любимчиков», но София нравится мне все больше. Эх Клара, почему же ты такая вредная? Что я сделал не так? И где то коротенькое платье?
Возможно я действительно был слишком бодрым сегодня. Но у меня есть оправдание.
- Привет Софи! Ты как всегда неотразима! И да, сходим в сад, но сначала, скажите куда откатить этот столик?
Указал я через открытую дверь на готовый к транспортировке объект. Оттолкнув меня, Клара быстрым шагом направилась в комнату. «Ну зачем ты так со мной?», мелькнула мысль, а Клара уже толкала столик через порог, чуть не рассыпав с него все на пол.
- Я сама!
Заявила девушка, шагая по коридору с приличной скоростью. Я крикнул ей вслед что мы будем ждать в библиотеке, и она скрылась за поворотом. София лишь пожала плечами.
Дождавшись в библиотеке вторую сестру, я задал девушкам вопрос:
- Вы сегодня опять будете бегать со мной?
Получив два синхронных кивка в ответ, я отправил сестер переодеваться в спортивную одежду. К счастью, такая у них имелась. Естественно ходили они по очереди, что заняло, в общем, примерно час. Так что я даже успел прочесть пару свежих газет. В одной из них, рядом с заявлением женщины, о том, что ее похитили инопланетяне, красовался заголовок: «Зачем правительства скрывают правду?!!» Дальше шли заявления очевидцев, которые, якобы, видели настоящего мужчину. Не измененного. Вчитавшись, я понял что это обо мне. Ха – в этом мире я на одном уровне с НЛО и зелеными человечками! Насторожило меня заявление одной женщины, которая утверждала, что видела как я входил в квартиру к ее соседке. И что потом эту соседку куда-то забрали. Квартира пустует до сих пор. Хотя поначалу там побывала целая куча различных организаций, от полиции до службы национальной безопасности. Жалко девушку – рассказать им она обо мне все равно ничего не сможет. Да я и сам о себе, пока, знал чуть больше чем ничего. Больше вопросов, чем ответов.
***
В особняк через парадную дверь вошла женщина. Она была похожа на хозяйку этого дома. Похожий костюм, туфли, даже прическа такая же. Она была на года два-три младше Ольги. Никто не задавал ей вопросов, никто не пытался остановить. Все в доме знали – это лучшая подруга хозяйки, она ей почти как сестра. Без стука входя в кабинет женщина, положив ногу на ногу, расположилась в кресле. Выражение лица было хмурым, а взгляд тяжелым. Еще никогда Ольга не видела свою подругу в таком состоянии.
- Здравствуй, Лена.
- В этот раз ты зашла слишком далеко! Сколько дней прошло? Разве я не сказала тебе в тот же день, когда ты ко мне обратилась, что нужно сделать?!
Когда-то давно, эти две женщины начинали свой путь вместе. Не имея за душой ни гроша, к ним в руки попал старый игровой автомат. Его тогда украла Ольга, с какого-то склада. И если бы тогда она не отдала тот самый, первый автомат, подруге, а та не разобрала его по винтикам, обе так и остались бы уличной шпаной. Оказалось, талант Лены – техника. Разобрав что-то, она могла сказать как это работает. И собрать обратно. Ну, почти всегда. Иногда вещь превращалась в бесполезный хлам. Прямо как тот игровой автомат. Ольга не стала ругать подругу, наоборот, похлопав по плечу, поддержала. Зато потом Лена, из наворованных запчастей, смогла собрать целых три, отлично работающих, автомата. Сейчас, Ольга контролирует весь игорный бизнес в городе. Не совсем законный бизнес, но прибыльный. А ее подруга ведущий техник-специалист, работающий на правительство.
- Да перестань ты, никто не узнает.
- Твоя горничная искала мужскую одежду в городе! Слишком большого размера, чтобы ее можно было одеть на измененных. Хотя у тебя и такого нет! Хорошо что эта информация попала сначала ко мне, и я ее подчистила! Оля, как ты не понимаешь – это вопрос времени, когда они узнают что он у тебя. И случится это гораздо раньше чем ты думаешь! Я ничем не смогу тебе тогда помочь. Меня уничтожат так же как и тебя, в порошок сотрут, вместе с этим домом, и всеми кто в нем находится!
Ольга показала злобный оскал, прорычав:
- Пусть попробуют!
- Не будь дурой! Сделай как я сказала – у тебя есть дочь, пусть возьмет его семя. А потом избавься от него. Продай, подари, выброси. Я бы даже привела свою, но ей всего десять. Жаль, конечно, но это нужно сделать! Ну же, подруга! Я не хочу тебя потерять!
Последние слова женщина произнесла подойдя к Ольге, положив на ее плечо свою руку. В ее глазах читался страх и мольба. Ольга тяжело вздохнула, поворачиваясь к окну.
- Все не так просто! Он не такой как ты думаешь. И эта вредная девчонка не хочет слушаться. Она его боится. Когда я начала разговор об этом, вообще истерику закатила! Ума не приложу, как заставить девчонку взять его семя. Совсем не такая, какими были мы…
Подойдя к Ольге, присоединившись к созерцанию вида из окна, Лена задумчиво заговорила:
- Дочка твоя? Не удивительно. Избаловала ты ее. Трудностей она не знала, а ты еще и охранниц к ней приставила!
Лицо Ольги скривилось, но возражать она не стала – подруга была права. Женщины молча стояли, глядя в окно. Вдруг из-за угла выбежал парень. Схватившись за ветку одного из деревьев, он начал подтягиваться. Через пару секунд из-за поворота выбежали сестры-близняшки. Как только они поравнялись, парень спрыгнул и продолжил бежать, скрываясь за домом. Сестры снова стали отставать.
- Невероятно! Это те самые, что охраняли твою Маргариту? Они ведь были лучшими в своем выпуске!
Ольга недовольно поджала губы, и произнесла:
- Я же тебе говорила что все не так просто. Вчера, когда они уже валялись без сил, этот, продолжал заниматься больше часа, после чего бодро вернулся в дом. Да если он захочет, сможет уйти, и без оружия мне его не остановить!
- Настолько силен?
Задумчиво сказала Лена,
- Тогда у меня для тебя будет другое предложение. Тот кто нам мешает, тот нам поможет!
Сама того не понимая, выразилась женщина фразой из фильма, и начала излагать свой план хозяйке дома.

В США судят еще одну учительницу за секс со старшеклассниками

В США ещё один скандал с учительницей школы, которая была арестована за сексуальные отношения с учениками. 36-летняя Брианна Алтис из Юты предстала перед судом за то, что, согласно версии обвинения, совратила трех несовершеннолетних юношей: одного шестнадцатилетнего, двух других — семнадцатилетних. Подсудимой грозит 30 лет тюремного заключения.
Соус - http://lifenews.ru/news/157076

Цена Победы им. Николая Никулина

За всем этим государственным фарсом представляю краткое содержание книги Николая Никулина " Воспоминания о войне". Всего 27 цитат из этой книги, дающих наглядное представление о том как, какими силами и средствами, какой ценой далась эта Победа.
Надо ли это повторять и стоит ли "стоять за ценой" каждый, конечно же, решит сам.

1.Глава Погостье
" Чтобы не идти в бой, ловкачи стремились устроиться на тепленькие местечки: при кухне, тыловым писарем, кладовщиком, ординарцем начальника и т. д. и т. п. Многим это удавалось. Но когда в ротах оставались единицы, тылы прочесывали железным гребнем, отдирая присосавшихся и направляя их в бой. Оставались на местах самые пронырливые. И здесь шел тоже естественный отбор. Честного заведующего продовольственным складом, например, всегда отправляли на передовую, оставляя ворюгу. Честный ведь все сполна отдаст солдатам, не утаив ничего ни для себя, ни для начальства. Но начальство любит пожрать пожирней. Ворюга же, не забывая себя, всегда ублажит вышестоящего. Как же можно лишиться столь ценного кадра? Кого же посылать на передовую? Конечно, честного! Складывалась своеобразная круговая порука — свой поддерживал своего, а если какой–нибудь идиот пытался добиться справедливости, его топили все вместе. Иными словами, явно и неприкрыто происходило то, что в мирное время завуалировано и менее заметно. На этом стояла, стоит и стоять будет земля русская."

2.Погостье
" Атаки в Погостье продолжались своим чередом. Окрестный лес напоминал старую гребенку: неровно торчали острые зубья разбитых снарядами стволов. Свежий снег успевал за день почернеть от взрывов. А мы все атаковали, и с тем же успехом. Тыловики оделись в новенькие беленькие полушубки, снятые с сибиряков из пополнения, полегших, еще не достигнув передовой, от обстрела. Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боев, подбирая оружие, которое кое–как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим. Все шло как по конвейеру.
Убитых стали собирать позже, когда стаял снег, стаскивали их в ямы и воронки, присыпая землей. Это не были похороны, это была «очистка местности от трупов». Мертвых немцев приказано было собирать в штабеля и сжигать.
Видел я здесь и другое: замерзшие тела убитых красноармейцев немцы втыкали в сугробы ногами вверх на перекрестках дорог в качестве указателей.
Весь январь и февраль дивизии топтались у железной дороги в районе Погостье — Шала. По меньшей мере три дивизии претендовали на то, что именно они взяли Погостье и перешли железнодорожное полотно. Так это и было, но все они были выбиты обратно, а потом вновь бросались в атаку. Правда, они сохранили лишь номера и командиров, а солдаты были другие, новые, из пополнений, и они шли в атаку по телам своих предшественников."

3. Погостье
" Штабеля трупов у железной дороги выглядели пока как заснеженные холмы, и были видны лишь тела, лежащие сверху. Позже, весной, когда снег стаял, открылось все, что было внизу. У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании — в гимнастерках и ботинках. Это были жертвы осенних боев 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках («клешах»). Выше — сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе–феврале сорок второго. Еще выше — политбойцы в ватниках и тряпичных шапках (такие шапки давали в блокадном Ленинграде). На них — тела в шинелях, маскхалатах, с касками на головах и без них. Здесь смешались трупы солдат многих дивизий, атаковавших железнодорожное полотно в первые месяцы 1942 года. Страшная диаграмма наших «успехов»! Но все это обнажилось лишь весной, а сейчас разглядывать поле боя было некогда. Мы спешили дальше. И все же мимолетные, страшные картины запечатлелись в сознании навсегда, а в подсознании — еще крепче: я приобрел здесь повторяющийся постоянно сон — горы трупов у железнодорожной насыпи."

4. Погостье
" Едва брезжил рассвет, толпой атаковали красноармейцы. Они повторяли атаки до восьми раз в день. Первая волна была вооружена, вторая часто безоружна, но мало кто достигал насыпи.
Главные атаки были 27 и 29 января. 27–го красноармейцы четырнадцать раз атаковали нашу позицию, но не достигли ее. К концу дня многие из нас были убиты, многие ранены, а боеприпасы исчерпаны. Мы слышали во тьме отчаянные призывы раненых красноармейцев, которые звали санитаров. Крики продолжались до утра, пока они не умирали. "

5. 311 с.д
" Однажды, в дни тяжелых зимних боев 1942 года под Погостьем, нашего майора отправили в 311–ю, чтобы согласовать планы артиллерийской поддержки пехоты, выслушать соображения и пожелания комдива по поводу организации боя. Я с винтовкой за плечами сопровождал майора. На лесной просеке мы нашли охраняемую землянку, укрытую многоярусным накатом. Снаряд такую не прошибет! Когда майор сунулся внутрь, из землянки вырвались клубы пара (был сильный мороз) и послышалась басовитая начальственная матерщина. Я заглянул в щель сквозь приоткрытую обмерзшую плащ–палатку, заменявшую дверь, и увидел при свете коптилки пьяного генерала, распаренного, в расстегнутой гимнастерке. На столе стояла бутыль с водкой, лежала всякая снедь: сало, колбасы, консервы, хлеб. Рядом высились кучки пряников, баранок, банки с медом — подарки из Татарии «доблестным и героическим советским воинам, сражающимся на фронте», полученные накануне. У стола сидела полуголая и тоже пьяная баба.
— Убирайся к… матери и закрой дверь!!! — орал генерал нашему майору.
А 311 —я тем временем гибла и гибла у железнодорожного полотна станции Погостье. Кто был этот генерал, я не знаю. За провал боев генералов тогда часто снимали, но вскоре назначали в другую дивизию, иногда с повышением. А дивизии гибли и гибли…"

6.311 с.д
" 22 июля под Синявино начали другие. Наша дивизия пока оставалась под Погостьем, и лишь один батальон из ее состава предпринял вылазку. С утра его солдаты перешли ручей Дубок и неожиданно атаковали немецкий земляной забор на болоте.5Они взорвали участок забора, просочились в глубину немецкой обороны, перебили нескольких солдат противника, зарубили саперной лопаткой офицера, успевшего уложить из пистолета несколько наших. Пройдя метров полтораста, наступавшие были остановлены огнем и залегли. Часа через три батальон был отрезан атаками с флангов. К вечеру все кончилось. Только стоны раненых доносились из–за ручья. Тем временем вся дивизия на виду у немцев подтягивалась к передовой, показывая противнику намерение возобновить атаку завтра. Помню сумерки, зловещий закат, а мы бежим через болото по гулко стучащему настилу из круглых бревен. Вокруг рвутся мины, визжат осколки и пули, клубится дым… Так мы стремились на своем участке дезориентировать противника относительно места наступления: демонстрировали, или как с солдатской хлесткостью перефразировал один начальник штаба, — «менструировали». Он имел в виду большие потери, понесенные нами."

7. 311 с.д
" По открытому месту мы подтягивались к передовой. Едва брезжила заря, Фронт просыпался. Стали бить пушки, далекий горизонт загорелся разрывами, заклубился дым. Огненные зигзаги чертили реактивные снаряды катюш. Громко икала немецкая «корова». Шум, грохот, скрежет, вой, бабаханье, уханье — адский концерт. А по дороге, в серой мгле рассвета, бредет на передовую пехота. Ряд за рядом, полк за полком. Безликие, увешанные оружием, укрытые горбатыми плащ–палатками фигуры. Медленно, но неотвратимо шагали они вперед, к собственной гибели. Поколение, уходящее в вечность. В этой картине было столько обобщающего смысла, столько апокалиптического ужаса, что мы остро ощутили непрочность бытия, безжалостную поступь истории. Мы почувствовали себя жалкими мотыльками, которым суждено сгореть без следа в адском огне войны."

8. 311 с.д
" Отделались синяками: взрывом швырнуло к нам ящик с боеприпасами, который кое–кому проехался по спинам… Снаряд выворотил из земли покойника, еще свежего. Сегодня он греется на солнышке и попахивает. Здесь в земле целые наслоения. На глубине полутора–двух метров можно найти патроны, оружие, одежду, старые валенки. Все взмешано… Впереди, на нейтральной полосе, штук сорок танков. Одни рыжие, сгоревшие. Другие еще целые, но неподвижные — их расстреливают немцы из тяжелых мортир. Перелет, недолет, опять перелет. Трах! Многотонный танк разлетается в куски. Каково танкисту! Ведь он не имеет права покинуть подбитую машину. На эту тему в танковых частях сложилась песенка, названная «гимном танкиста»:
Как–то вызывает меня особотдел:
Что же ты, мерзавец, с танком не сгорел?
А я им говорю,
В следующий раз уж обязательно сгорю."

9. 311 с.д
" Выбираюсь на площадку. Едва приподнялся — с трех сторон хлестнули пулеметы и трассирующие пули провыли разноцветными молниями над головой. Не то, что пушку притащить, человеку нельзя появляться здесь. Возвращаюсь, докладываю…
Утром приказ: пушка во что бы то ни стало должна быть на месте. Вот оно! Настало наше время! Приказ надо выполнять! Ха! Там, где даже ночью опасно идти согнувшись, столпились мы кучей и во весь рост. Нас двадцать один — так много, потому что пушку надо почти нести на руках, настолько избита и вздыблена земля… До немцев меньше ста метров, я думаю, что они различают звездочки на наших пилотках. Но почему они молчат? Десять минут назад на этом самом месте снайпер снял высунувшегося из ямки пехотинца, который еще лежит здесь, зияя окровавленной глазницей. Снайпер безусловно видит нас. Чего он ждет? Ни одного выстрела, словно немцы удивлены нашей до дикости глупой безрассудности, и с интересом смотрят, что будет дальше. Медленно тащимся вперед. Вот она, смерть! Играет как кошка с мышью! Скорей бы уж!.. Утро прохладное, солнышко светит ярко, приветливо. На голубом небе ни облачка… Проходим бывшую нейтральную полосу — в прорыв. Земля здесь вся всковыряна — ни одного живого места… Осталось совсем немного. Тихо. Неожиданно сзади — хлопок. Толчок в спину поднимает меня в воздух! Лечу и в сотую долю секунды думаю: «Конец!»… Очнулся в глубокой воронке. Кругом ни пушки, ни людей, только в воздухе клубы дыма и бумажки…"

10. Новелла 3. праздник сорокалетия
" В городе заседала чрезвычайная мобилизационная тройка: главный военком, секретарь райкома и главный из местного НКВД. Дошла очередь и до Института проходить комиссию. Вызванные представали перед тройкой голыми, чтобы сразу все становилось ясно и чтобы не тратить время. Первым вошел тщедушный преподаватель каллиграфии и перспективы Петерсон, похожий на маленькую сутулую лягушку. Он молча предъявил высокой комиссии свой стеклянный глаз, положив его на ладонь, покрытую несвежим носовым платком. Комиссия помолчала, посопела и резюмировала:
— Ну, с вами все ясно. Идите домой.
Вторым вошел некто, известный своими хворями:
— Вот, туберкулез… — сказал он, содрогаясь и кашляя.
— Ничего, послужите родине! На фронт!!! — сказала комиссия.
— Следующий!!!
Следующим был атлетического сложения цветущий молодой мужчина с профилем древнего римлянина периода упадка Империи. В руке его была толстая пачка бумаг с многочисленными печатями и подписями, которую он не замедлил передать комиссии.
— Да–а–а–а! — читала комиссия справки. — Почки разрушены, легких почти нет, сердце отказывает… Даа–а–а–а!
Даже главный из НКВД, видавший в своей жизни такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать, с сочувствием смотрел на владельца справок.
— Ну, что ж, идите, доживайте, — задумчиво протянул он…
— Вот так мы и победили в войну… — шипел мне в ухо сосед."

11.Новелла 6.
"Этот медсанбат развернули около станции Поляны, в нескольких километрах от передовой, однако ничего для приема раненых здесь не было подготовлено. Не были развернуты даже палатки, которые обычно применялись на войне. Вот как рассказала одна медицинская сестра о том, что она здесь увидела: «Изнемогая от усталости после долгого ползания по передовой, я вынесла очередного раненого с поля боя, с трудом дотащила его до медсанбата. Здесь, на открытой поляне, на носилках, или просто на земле, лежали рядами раненые. Санитары укрыли их белыми простынями. Врачей не было видно и не похоже, что кто–то занимался операциями или перевязками. Внезапно из облаков вывалился немецкий истребитель, низко, на бреющем полете пролетел над поляной, а пилот, высунувшись из кабины, методично расстреливал автоматным огнем распростертых на земле, беспомощных людей. Видно было, что автомат в его руках — советский, с диском! Потрясенная, я побежала к маленькому домику на краю поляны, где обнаружила начальника медсанбата и комиссара мертвецки пьяных. Перед ними стояло ведро с портвейном, предназначенным для раненых. В порыве возмущения я опрокинула ведро, обратилась к командиру медсанбата с гневной речью. Однако это пьяное животное ничего не в состоянии было воспринять. К вечеру пошел сильный дождь, на поляне образовались глубокие лужи, в которых захлебывались раненые… Через месяц, командир медсанбата был награжден орденом "за отличную работу и заботу о раненых" по представлению комиссара».

12. Новелла 7 взгляд с высоты
" О глобальной статистике я не могу судить. 20 или 40 миллионов, может, больше? Знаю лишь то, что видел. Моя «родная» 311–я стрелковая дивизия пропустила через себя за годы войны около 200 тысяч человек. (По словам последнего начальника по стройчасти Неретина.) Это значит 60 тысяч убитых! А дивизий таких было у нас более 400. Арифметика простая… Раненые большей частью вылечивались и опять попадали на фронт. Все начиналось для них сначала. В конце концов, два–три раза пройдя через мясорубку, погибали. Так было начисто вычеркнуто из жизни несколько поколений самых здоровых, самых активных мужчин, в первую очередь русских. А побежденные? Немцы потеряли 7 миллионов вообще, из них только часть, правда, самую большую, на Восточном фронте. Итак, соотношение убитых: 1 к 10, или даже больше — в пользу побежденных. Замечательная победа! Это соотношение всю жизнь преследует меня как кошмар. Горы трупов под Погостьем, под Синявино и везде, где приходилось воевать, встают передо мною. По официальным данным на один квадратный метр некоторых участков Невской Дубровки приходится 17 убитых. Трупы, трупы…"

13. Новелла 7 взгляд с высоты
" Полковник внимательно смотрел в стереотрубу, потирал чистой ладонью свой крепкий, загорелый затылок и громко, непрестанно, упоенно ругался матом. «Что делают, гады! Ах! Что делают, сволочи!» Что они делали, было видно и без стереотрубы. Километрах в двух перед нами, за ручейком, виднелся большой холм, на котором когда–то была деревня. Немцы превратили ее в узел сопротивления. Закопали дома в землю, поставили бетонные колпаки, выкопали целый лабиринт траншей и опутали их километрами колючей проволоки. Уже третий день пехота штурмовала деревню. Сперва пошла одна дивизия — 6 тысяч человек. Через два часа осталось из них 2 тысячи. На другой день оставшиеся в живых и новая дивизия повторили атаку с тем же успехом. Сегодня ввели в бой третью дивизию, и пехота опять залегла. Густая россыпь трупов была хорошо видна нам на склоне холма. «Что делают, б..!» — твердил полковник, а на холме бушевал огонь. Огромные языки пламени, клубы дыма, лес разрывов покрывали немецкие позиции. Били наша артиллерия, катюши, минометы, но немецкие пулеметы оставались целы и косили наступавшие полки. «Что делают, гады! Надо же обойти с флангов! Надо же не лезть на пулеметы, зачем гробить людей!» — все стонал полковник. Но «гады» имели твердый приказ и выполняли его. Знакомая картина! "

14. Новелла 14
" У нас все пошло стихийно, по–славянски. Бей, ребята, жги, глуши! Порти ихних баб! Да еще перед наступлением обильно снабдили войска водкой. И пошло, и пошло! Пострадали, как всегда, невинные. Бонзы, как всегда, удрали… Без разбору жгли дома, убивали каких–то случайных старух, бесцельно расстреливали стада коров. Очень популярна была выдуманная кем–то шутка: «Сидит Иван около горящего дома. "Что ты делаешь?" — спрашивают его. "Да вот, портяночки надо было просушить, костерок развел"»… Трупы, трупы, трупы. Немцы, конечно, подонки, но зачем же уподобляться им? Армия унизила себя. Нация унизила себя. Это было самое страшное на войне. Трупы, трупы… На вокзал города Алленштайн, который доблестная конница генерала Осликовского захватила неожиданно для противника, прибыло несколько эшелонов с немецкими беженцами. Они думали, что едут в свой тыл, а попали… Я видел результаты приема, который им оказали. Перроны вокзала были покрыты кучами распотрошенных чемоданов, узлов, баулов. Повсюду одежонка, детские вещи, распоротые подушки. Все это в лужах крови…"

15. Новелла 16
"Окруженная 2–я ударная армия погибала. Люди падали под осколками и пулями, как мухи, мерли от голода. Мертвецами гатили болото, делали из них укрытия, отдыхали, сидя на мертвых телах.
Когда удавалось пробить проход из окружения к своим, вывозили раненых по узкоколейке, а так как шпал не хватало, нередко клали под рельсы мерзлых покойников. Лежит иван, в затылок ему вбит костыль, сверху рельса, а по рельсе, подпрыгивая, бежит вагонетка, толкаемая полудохлыми окруженцами… "
" Он поведал нам свою хрустальную мечту тех времен: обладать графиней или княгиней. Раньше эта мечта не осуществилась, но, как мне рассказывали, Забиякин нашел свое в Восточной Пруссии. Однажды мимо нашей части по дороге проходила старуха–беженка. Солдаты сообщили подвыпившему Забиякину: «Смотри скорей! Вон пошла немецкая графиня!» Забиякин принял это всерьез, догнал старуху, имел ее на обочине дороги, осуществив, тем самым, цель своей жизни и утвердившись в этом мире."

16. Новелла 16
" На одной станции наши захватили дом, в бетонированном подвале которого стояла цистерна со спиртом. Добираться до люка сверху было лень, дали очередь из автомата, и спирт струйками потек на пол. Я пришел в подвал, когда на бетонном полу была лужа по колено, воздух, заполненный парами спирта, пьянил. Кое–где в жидкости виднелись ватные штаны и ушанки захлебнувшихся любителей выпить. Посередине с котелком в руках ходил обалделый Зимин, натыкался на стены и не находил выхода. Еще немного, и он захлебнулся бы, упав в лужу. Я успел вытащить его на воздух, сам балдея и задыхаясь. Дело было серьезное. Достаточно одной искры, чтобы все взлетело к черту, а жаждущих с котелками приходило все больше и больше. Словно какой–то беспроволочный телеграф или телепатический импульс оповестил всех о наличии спиртного. Славяне, как мухи на мясо, слетались со всех сторон. Пришлось с автоматами в руках оборонять опасное место, пока начальство не поставило оцепление вокруг рокового дома"

17. Новелла 18
" Наши разведчики, находившиеся на наблюдательном пункте, воспользовались затишьем и предались веселым развлечениям. Они заперли хозяина и хозяйку в чулан, а затем начали всем взводом, по очереди, портить малолетних хозяйских дочек. Петька, зная, что я не выношу даже рассказов о таких делах, транслировал мне по телефону вопли и стоны бедных девчушек, а также подробно рассказывал о происходящем. Сочные его комментарии напоминали футбольный репортаж. Он знал, что я не имею права бросить трубку, что я не пойду к начальству, так как начальство спит, да и не удивишь его подобными происшествиями — дело ведь обычное! Так он измывался надо мною довольно долго, теша свою подлую душонку. Позже он ожидал от меня ругани или драки, но я смолчал, и молчание мое обозлило Петьку до крайности."

18. Новелла 20
" Вдруг в непрерывности ритма дорожного движения обнаружились перебои, шоссе расчистилось, машины застыли на обочинах, и мы увидели нечто новое — кавалькаду грузовиков с охраной, вооруженных мотоциклистов и джип, в котором восседал маршал Жуков. Это он силой своей несокрушимой воли посылал вперед, на Берлин, все то, что двигалось по шоссе, все то, что аккумулировала страна, вступившая в смертельную схватку с Германией. Для него расчистили шоссе, и никто не должен был мешать его движению к немецкой столице.
Но что это? По шоссе стремительно движется грузовик со снарядами, обгоняет начальственную кавалькаду. У руля сидит иван, ему приказали скорей, скорей доставить боеприпасы на передовую. Батарея без снарядов, ребята гибнут, и он выполняет свой долг, не обращая внимания на регулировщиков. Джип маршала останавливается, маршал выскакивает на асфальт и бросает:
— …твою мать! Догнать! Остановить! Привести сюда!
Через минуту дрожащий иван предстает перед грозным маршалом.
— Ваши водительские права!
Маршал берет документ, рвет его в клочья и рявкает охране:
— Избить, обоссать и бросить в канаву!
Свита отводит ивана в сторону, тихонько шепчет ему:
— Давай, иди быстрей отсюда, да не попадайся больше!
Мы, онемевшие, стоим на обочине. Маршал уже давно отъехал в Берлин, а грохочущий поток возобновил свое движение."

19. Берлин. Конец войны.
" Мы начали наступление на Берлин со знаменитого Кюстринского плацдарма на Одере. Артподготовка была невиданная, грандиозной разрушительной силы, затопившая морем огня и осколков немецкие позиции. Такой мощи наша армия еще никогда не сосредотачивала в одном сражении и не обрушивала на головы немцев. И все–таки они сопротивлялись. После прорыва я видел на одной высотке несколько сотен сгоревших наших танков. Оказывается, немецкое командование посадило в ямки на склонах высоты полк фольксштурма — стариков и мальчишек с фауст–патронами. Это воинство погибло, но уничтожило уйму танков, задержав наше наступление. Кровушка наша по–прежнему лилась рекою. Инерция, взятая в 1941 году на станции Погостье и подобных ей, не уменьшалась, а увеличивалась, хоть и воевать научились, и оружия стало вдоволь. Просто привыкли не считаться с потерями. Только трупы теперь не скапливались в одном месте, а равномерно распределялись по Германии по мере нашего быстрого продвижения вперед. К тому же их тотчас хоронили. За четыре года войны наладили многое, в том числе и похоронную службу… Конечно, война — это состязание, в котором участники соревнуются, кто кого скорей перебьет. В конце концов, мы перебили немцев, но своих, при этом, увы, умудрились перебить в несколько раз больше. Такова наша великая победа!"

20. Берлин. Конец войны.
" В эти дни здесь, в Берлине, я совершил поступок, которым горжусь до сих пор, но удивляюсь собственному авантюризму… Дождливым вечером меня куда–то послали. Я укрылся от дождя прорезиненной и блестящей трофейной офицерской накидкой. Она закрывала голову капюшоном, а все тело — до пят; солдат выглядел в ней как генерал. Прихватив автомат, я отправился в путь. Около соседнего дома меня остановили отчаянные женские вопли: какой–то старший лейтенант, судя по цвету погон — интендант, тащил молодую смазливую немку в подъезд. Он стянул с нее кофточку, разорвал белье. Я немедленно подбежал поближе, лязгнул затвором автомата и громко рявкнул командирским голосом (откуда что взялось): «Смир–р–р–на!!! — и представился. — Командир подразделения СМЕРШ, номер 12–13, майор Потапов!!! Приказываю, немедленно явитесь в штаб и доложите начальству о вашем безобразном поведении!.. Я проверю!.. Кр–р–р–угом!.. Марш!.. Бегом!..
О, это роковое слово СМЕРШ. Оно действовало безотказно. Мы все замирали от страха, услышав его.
Интендант сбежал, обдав меня отвратительной вонью винного перегара…
Немка стояла и смотрела на меня глазами маленькой мышки, которую готовилась сожрать кобра, и дрожала… Я понял: она покорно ждет, что я завершу начатое старшим лейтенантом. Я помог ей надеть кофту и сказал:
— Идите домой и постарайтесь поменьше выходить на улицу. И после паузы простонал:
— Извинение (Entschuldigung)… Немка ушла."

21. Берлин. Конец войны
" Многие расписывались на Рейхстаге или считали своим долгом обоссать его стены. Вокруг Рейхстага было море разливанное. И соответствующая вонь. Автографы были разные: «Мы отомстили!», «Мы пришли из Сталинграда!», «Здесь был Иванов!» и так далее. Лучший автограф, который я видел, находился, если мне не изменяет память, на цоколе статуи Великого курфюрста. Здесь имелась бронзовая доска с родословной и перечнем великих людей Германии: Гёте, Шиллер, Мольтке, Шлиффен и другие. Она была жирно перечеркнута мелом, а ниже стояло следующее: «Е…л я вас всех! Сидоров». Все, от генерала до солдата, умилялись, но мел был позже стерт, и бесценный автограф не сохранился для истории.
У Бранденбургских ворот возникла огромная барахолка, на которой шла любая валюта и можно было купить все: костюм, пистолет, жратву, женщину, автомашину. Я видел, как американский полковник прямо из джипа торговал часами, развесив их на растопыренных пальцах… Контакты с союзниками были слабые. Мешал языковой барьер, чопорная сдержанность англичан, свысока смотревших на нас. Американцы были проще, особенно негры, симпатизировавшие нам. Однажды, сидя на придорожном холме и греясь на солнышке, я издали наблюдал забавную сцену. Пьяный иван остановил немца–велосипедиста, дал ему по уху, отобрал велосипед и, вихляя, покатил по шоссе. Немец пожаловался проезжавшим англичанам, и те, вежливо поговорив с Иваном, вернули немцу его имущество. Иван не сопротивлялся, так как англичан было человек пять."

22. Ветераны
" Наблюдая ветеранов своей части, а также и всех других, с кем приходилось сталкиваться, я обнаружил, что большинство из них чрезвычайно консервативны. Тому несколько причин. Во–первых, живы остались, в основном, тыловики и офицеры, не те, кого посылали в атаку, а те, кто посылал. И политработники. Последние — сталинисты по сути и по воспитанию. Они воспринять войну объективно просто не в состоянии. Тупость, усиленная склерозом, стала непробиваемой. Те же, кто о чем–то думают и переживают происшедшее (и таких немало), навсегда травмированы страхом, не болтают лишнего и помалкивают. Я и в себе обнаруживаю тот же неистребимый страх. В голове моей работает автоматический ограничитель, не позволяющий выходить за определенные рамки. И строки эти пишутся с привычным тайным страхом: будет мне за них худо!"

23. Ветераны
" Когда же в 1946 году пришлось ехать в Мурманск, я увидел из окна вагона знакомый мостик через реку Назию, откуда начиналась наша траншея. Прямо из поезда видны были сотни подбитых танков, воронки и траншеи: тортоловские холмы примыкают к железнодорожной насыпи. Лет пять после войны тут совсем не росла трава. Чахлые кусты погибали, едва поднявшись над отравленной взрывами землею. Тогда все еще лежало на месте: мины, снаряды, подбитые орудия, трупы, пулеметы, автоматы. Метрах в ста от железнодорожного полотна застыли столкнувшиеся в лоб два танка: наш и немецкий. Около них — трупы, наши и немецкие, ручки от взорвавшихся гранат и целые гранаты. Винтовки, кучи гильз. Одним словом, следы ожесточенного боя. Далее я видел несколько десятков ржавых танков — в окружении тысяч трупов, очевидно, танковая бригада. Оглядевшись на местности, я понял, что немцы запустили в мешок наступающих, а потом расстреляли их с окрестных холмов. Не надо было быть профессиональным военным, чтобы понять идиотскую бессмысленность нашей атаки. Позже я разговаривал со случайным попутчиком в поезде, подполковником из саперной части, которая в течение десяти или двенадцати лет занималась разминированием этих мест. Он с болью рассказывал о многочисленных следах подобных сражений. Воевали глупо, расточительно, бездарно, непрофессионально. Позволяли немцам убивать и убивать себя без конца."

24. Ветераны
" Штольни в берегах реки, где сперва немцы, а потом мы прятались от пуль и осколков, обвалились. От дома отдыха, который штурмовали более месяца, уложив тут несколько дивизий, нет и следа. Каменный мост через речку взорван. Только ямы, траншеи, гигантские воронки да кости, кости, кости, кости повсюду. Вот поляна, покрытая вереском. В яме — скелет. Между ребер его растет красавец, красноголовый гриб. Большой, ядреный — место ведь удобренное!
И опять, когда посмотришь на бывшие линии немецкой обороны, на их опорные пункты на холмах, возникает мысль о глупой, бездарной организации наших атак. В лоб на пулеметы! Артподготовка в значительной мере по пустому месту, тупой шаблон в наступлении. Результат — продвижение на сто, двести, триста метров ценой гибели дивизий и сотен танков. А далее все сначала: еще более укрепленная немецкая позиция, занятая свежими войсками, и опять горы трупов. При этом, как кажется, немцы лучше, чем наше начальство, представляли ход и результат операции. Вот так и воевали здесь с 1941 по 1944 годы. Никаких особо мощных укреплений на немецких позициях я не обнаружил. Все было сделано из земли и дерева, почти не было бетона. Но немцы так хорошо все продумали и рассчитали, что наши грандиозные усилия обращались в прах, в трупы. Правда, лучшие немецкие кадровые дивизии в конце концов погибли здесь, но какой ценой!"

25. Ветераны
" «Никто не забыт, ничто не забыто!» — эта трескучая фраза выглядит издевательством. Самодеятельные поиски пионеров и отдельных энтузиастов — капля в море. А официальные памятники и мемориалы созданы совсем не для памяти погибших, а для увековечивания наших лозунгов: «Мы самые лучшие!», «Мы непобедимы!», «Да здравствует коммунизм!». Каменные, а чаще бетонные флаги, фанфары, стандартные матери–родины, застывшие в картинной скорби, в которую не веришь, — холодные, жестокие, бездушные, чуждые истинной скорби изваяния.
Скажем точнее. Существующие мемориалы не памятники погибшим, а овеществленная в бетоне концепция непобедимости нашего строя. Наша победа в войне превращена в политический капитал, долженствующий укреплять и оправдывать существующее в стране положение вещей. Жертвы противоречат официальной трактовке победы. Война должна изображаться в мажорных тонах. Урра! Победа! А потери — это несущественно! Победителей не судят.
Я понимаю французов, которые в Вердене сохранили участок фронта Первой мировой войны в том виде, как он выглядел в 1916 году. Траншеи, воронки, колючая проволока и все остальное. Мы же в Сталинграде, например, сравняли все бульдозером и поставили громадную бабу с ножом в руке на Мамаевом кургане — «символ Победы» (?!). А на местах, где гибли солдаты, возникли могилы каких–то политработников, не имеющих отношения к событиям войны."

26. Другая сторона
" Истоки презрения господина X. к русским — в событиях военных лет. Он довольно откровенно говорит обо всем.
— Что за странный народ? Мы наложили под Синявино вал из трупов высотою около двух метров, а они все лезут и лезут под пули, карабкаясь через мертвецов, а мы все бьем и бьем, а они все лезут и лезут… А какие грязные были пленные! Сопливые мальчишки плачут, а хлеб у них в мешках отвратительный, есть невозможно!
— Господин X., — говорю я, вспоминая наши ожесточенные артподготовки 1943 года, когда часа за два мы обрушивали на немцев многие сотни тысяч снарядов, — неужели у вас не было потерь от нашего огня?
— Да, да, — отвечает он, — барабанный огонь (Trommel Feuer), это ужасно, головы поднять нельзя! Наши дивизии теряли шестьдесят процентов своего состава, — уверенно говорит он, статистика твердо ему известна, — но оставшиеся сорок процентов отбивали все русские атаки, обороняясь в разрушенных траншеях и убивая огромное количество наступающих… А что делали ваши в Курляндии? — продолжает он. — Однажды массы русских войск пошли в атаку. Но их встретили дружным огнем пулеметов и противотанковых орудий. Оставшиеся в живых стали откатываться назад. Но тут из русских траншей ударили десятки пулеметов и противотанковые пушки. Мы видели, как метались, погибая, на нейтральной полосе толпы ваших обезумевших от ужаса солдат!
И на лице господина Эрвина X. я вижу отвращение, смешанное с удивлением, — чувства, не ослабевшие за много лет, прошедших со дня этих памятных событий."

27. Другая сторона
" Один, без ног, ампутированных почти до пояса, заезжает колесом своей удобной тележки–кресла в газон и зовет меня.
— Перевезти, что ли, через улицу?
— Нет, только назад, данке.
Выезжает из газона, нажимает кнопку, и его тележка мчится вдоль по тротуару, обгоняя расступающихся прохожих. Все портативно, все надежно, все электрифицировано. А я вспоминаю Ваську из 6–й бригады морской пехоты. Бригада вся полегла в сорок первом, а Васька уцелел, но потерял обе ноги. Он соорудил ящик на четырех подшипниках и занимался сбором милостыни, подставив для этого морскую фуражку. Сердобольные прохожие быстро наполняли ее рублями и трешками. Тогда Васька напивался и с грохотом, гиканьем и свистом врезался в толпу, поворачиваясь на ходу то спиной, то боком вперед. Происходило это в пятидесятые годы на углу Невского проспекта и улицы Желябова, у аптеки. Тоскливо было мне и стыдно. Зашедши в аптеку, я услышал, как провизорша, красивая и молодая, вызывает милицию, чтобы та убрала смутьяна. Неужели ей не дано понять, что Васька положил свою молодую жизнь за нее, что она не сгорела в гетто только потому, что Васька не пожалел своих ног, а те, кто был с ним, своих голов? Потом Васька исчез…
В те годы добрая Родина–мать собрала своих сыновей — героев–инвалидов, отдавших свое здоровье во имя Победы и отправила их в резервации на дальние острова, чтобы не нарушали красоты столиц. Все они тихо умерли там."