хозяин что ты делаешь прекрати

Какое-то время назад запилила опрос касательно идеи для рассказа. Вот, собственно, результат, очень переработанный. Прочитавшим - печенька от меня. А еще вопрос к осилившим: писалось, как подарок к НГ. Стоит дарить? Или таки кг\ам?

"Vita somnium breve"

Тонкое стекло противно поскрипывает под влажной салфеткой, усердно полирующей и без того чистые и прозрачные стаканы до блеска - того и гляди, скоро до дыр протрет . Обычно тихий и осторожный кондиционер, затаившийся под панелями навесного потолка, теперь благодушно шуршит и урчит, подобно довольному коту, на всю кофейню, заполняя собой уютную прохладную тишину. За высокими окнами – только сияющая непроглядная пелена, похоже, кто-то там наверху снова основательно обкорнал ножницами целую отару пушистых облаков – такого густого снегопада город не видел уже давно. В пол глаза наблюдаю за рефлекторными отработанными движениями Его изящных рук, пробужденных вредной привычкой все время что-то делать, бесполезное ли, бестолковое, главное – чтобы ладони при этом не оставались пустыми, а пальцы – без работы. Нервы, не иначе. Привычные будни, почти час дня и в этот рабочий полдень – никого, только пристроившаяся за барной стойкой на высоком стуле я, подобравшая под себя ногу и скучающе болтающая другой в воздухе, да Хозяин напротив. До невозможности, как-то нечеловечески безупречен, от собранных в короткий аккуратный хвостик на затылке светлых волос, до идеально выглаженной белой рубашки с высоким наглухо застегнутым воротом и черной жилетки без единой лишней складки. Когда только оказалась здесь, каждый раз, как смотрела в его сторону, начинала мучиться непреодолимым желанием забиться куда-нибудь в темный уголок и больше не показываться на свет божий со своими обломанными ногтями, вечно растрепанным и неровным каре и прорвой других мелких и не очень недостатков, но потом… Привыкла к тому неоспоримому факту, что рядом с мистером Ди. абсолютно любой человек смотрелся жуткой деревенщиной, только что вылезшей из хлева, где спал в стоге сена вместе с кучкой немытых свиней, при этом еще и уродливым внешне. Поистине дьявольская педантичность и перфекционизм всегда были неотъемлемыми чертами его натуры. Впрочем, я со своей стороны не могу даже сейчас похвастаться тем, что хоть что-то знаю об этом скрытном и непростом человеке… Что-то существенное, а не плавающее на поверхности и заметное невооруженным взглядом с первых секунд знакомства.
- Похоже, в ближайшее время посетителей не предвидится?
Вопросительно покосилась здоровым глазом в сторону как всегда задумчивого Хозяина, наконец-то прекратившего свое насильственное по отношению к хрупкой посуде занятие. Мистер Ди., выудив одним ловким движением длинных пальцев сигарету из-за пазухи – фокус-покус, выжидающе обратил свой колючий взор на меня, придвинувшись несколько ближе, с какой-то барской вальяжностью подставляя ее незажженный конец. Щелчок серебряной крышечки, алый язычок пламени и первый пробный клуб дыма, выпущенный с удовлетворенным едва слышным вздохом. Одна из причуд Хозяина – хотя курил из нас двоих только он, бессменным хранителем единственной зажигалки, которой он пользовался, была с самого начала моей работы в этой Кофейне назначена я. Прежде чем отправить «сокровище» обратно в карман юбки, я в который раз ободряюще потерла пальцами уже полу стершийся от времени узор на ней. Маленькая и на удивление тяжелая, прямоугольная, из старинного потемневшего от времени серебра, украшенная многозначительной витиеватой гравировкой с вензелями: «Memento mori». Не знаю, как мистеру Ди, но мне в этой надписи виделся определенный издевательский сарказм с горькой ноткой мазохизма – зажигать ею сигареты, каждая из которых сокращает жизнь и приближает к неминуемому концу, неизменно помня при этом о смерти. Хозяин, довольно щурясь каждой глубокой затяжке, словно выползший на солнышко сытый удав, наконец-то ответил на мой вопрос в своей обычной отвлеченно-ленивой манере:
- Как знать, быть может, именно сегодня, буквально через пару секунд наш порог переступит тот, кому тут самое место…
Морщусь, едва сдерживая себя от того, чтобы выпустить из себя надувшим грудь шариком с гелием недовольный стон. Да, на первый взгляд эта особенность мистера Ди. - загадочно и туманно изъяснять свои мысли, могла показаться весьма очаровательной, да и на второй взгляд – тоже, но когда с тобой разговаривают так изо дня в день, постоянно… Невольно начинаешь задумываться о теплой и светлой комнате где-нибудь в сумасшедшем доме, где можно прыгать, орать и биться головой о мягкие стены, пытаясь вывернутся из смирительной рубашки сколько твоей душе угодно. О, а еще постоянные живительные укольчики галопередолчика, от которых потом так хорошо не думается и слюнопускается… Не жизнь, а сказка.
Впрочем, Хозяин не был так уж не прав в своем предсказании: дверь хлопнула и, отряхнувшись от снега, словно извалявшаяся в сугробе собака – льдистые капли во все стороны, в маленький уютный зал вошел долгожданный Посетитель. С неохотой сверзившись с насиженного места, я, показав довольно хмыкнувшему Ди. – «Что я говорил!», кончик языка, одернув форму, направилась к угловому диванчику где, как-то почти испуганно и зажато притулившись у самого окна, сгорбился молодой парень от силы лет двадцати, весь какой-то унылый и серый – выцветшая некогда черная толстовка, темные джинсы, нездоровый оттенок бледной кожи и растрепанные мышиные волосы.
****

-Ну, так чего заказывать будете?
Влад, вздрогнув от звуков этого низкого и несколько грубоватого голоса, словно от удара, только тихонько замямлил, исподлобья косясь на застывшую в ожидании ответа официантку. Какая-то не аккуратная и растрепанная, с длинной, на один глаз челкой, наглым веснушчатым личиком и парочкой явно лишних килограммов на талии. Ее не скрытый под рыжими волосами правый серый глаз – пренебрежительно прищурен, красноречиво показывая, что она думает о посетителе в этот момент – вот же убогое ничтожество.
- М-м-мне чашу кофе… Простого.
- И все?
Тонкая бровь стремительно поползла вверх, изгибаясь на манер гусеницы-землемерки. У парня от этого скептического выражения на ее лице в паху все как-то болезненно скукожилось и сжалось, он сам словно стал гораздо меньше, чем был на самом деле, появилось ощущение, что еще секунда – и эта «милая леди», не поперхнувшись, сожрет его с потрохами. Только едва кивнул в ответ, отвернувшись, отчаянно борясь с подступившей к горлу тошнотой – именно таких вот наглых и грубых личностей он, мягко говоря, не любил больше всего, что на фоне его общего неприятия человеческого общества и вовсе смотрелось как приговор к немедленному расстрелу. Если бы он только мог, если бы… Но. Ограничения. Даже теперь.
На улице продолжал мягким птичьим пухом валить почти теплый снег, вызывая в его сознании уютную праздничную ассоциацию со стеклянным сувенирным шариком : поболтал его в руке - и вот уже взвившийся пургой поток белых блесток накрывает игрушечные декорации городка тонким слоем сахарной пудры. Подходящая погода, чтобы зимой торчать на холоде, что ему через сколько? Несколько усталый взгляд на старые, с расколотым циферблатом наручные часы. Ага, через десять минут еще предстоит. Вздохнул во всю грудь, словно пытаясь выдавить из себя вместе с кислородом все внутренности – хлюп-хлюп, на застеленный кружевными салфетками столик шлепаются еще бьющиеся сердце в мешке перикарда, бабочка блестящих от покрывающих их слизи коралловых легких, клубок сизых, с шипением раздувающихся на воздухе кишок… А внутри воцаряется живительная пустота.
Белая чашка на блюдечке, накрытая маленькой резной бумажной салфеточкой, тревожно звякнув, плюхнулась прямо перед его носом.
– Кофе с «личным предсказанием» персонально от Хозяина.
Назойливая официантка, особо не церемонясь, уселась напротив парня и, подперев ладонями подбородок, принялась как-то совершенно по-новому, заинтересованно разглядывать посетителя, с нескрываемым любопытством во взгляде сверля чашку в ожидании: «Ну, что там?». Не уж-то нельзя вести себя более вежливо и просто оставить его в покое?
Влад, сбитый с толку всей этой нелепой ситуацией, недовольно пробурчав себе под нос что-то близкое к: «Я этого не заказывал», от души желая поскорее лишиться общества этой раздражающей и напрягающей его одним своим присутствием девушки, смиренно стянул салфеточку, уставившись на рисунок на молочной пенке с видом барана, приметившего новые ворота.
Какого черта? Лицо его буквально за доли секунд пожрал пунцовый румянец гнева, почти задыхаясь от душившей его злости, парень вскочил с места, и, даже не заплатив, на скорости близкой к звуковой вылетел из кофейни, впрочем, остановить его никто и не пытался.
Официантка, невозмутимо придвинув чашку к себе и с готовностью взявшись за ложку – вкуснее будет сначала медленно пенку скушать, а потом смаковать хорошо сваренный к кофе, только саркастически хмыкнула во весь голос на аккуратно выведенную надпись «неудачник», мотнув носом в сторону барной стойки:
- Вы, мистер Ди., в своем репертуаре, да…
Однако-же, когда она вновь перевела взгляд на содержимое сосуда, на нее с молочно-коричневой шапки взбитых сливок с нескрываемой наглостью глядело уже совсем иное правдивое слово: «сучка».
***
Шумный город, кипя и бурля, подобно котлу на сильном огне, суетливо проживает очередной вторник, резво прогоняя по своим артериям-улицам потоки разобщенных в своем самосознании, но единых в рутинности собственного серого существования людей. Не существует двух одинаковых и абсолютно идентичных друг другу снежинок, и вместе с тем – нет действительно особенных, ибо все они неуловимо похожи, и различия на фоне всех остальных качеств, хранящих неизменное постоянство, оказываются предельно мизерными. Гениальность природной дифференциации в рамках одного вида – там, где все особенные, уникальности просто не существует, как таковой. Вот и еще одна представительница элитарной нормальности мотыльком порхает от одного огонька – намеренной случайности, к другому огоньку, согласно привередливому течению ее собственной жизни.



Цок-цок, слегка приглушенное деловое щелканье шпилек по покрытому слоем свежего хрустящего снега тротуару. Надо поспешить, задерживать начало презентации ради одного, пусть даже весьма компетентного и успешного менеджера по продажам привлекательной наружности никто не будет. И ведь как на зло, этот нерадивый водила - Максик сегодня не смог заехать за ней вовремя : «Ну, Кристина Эдуардовна, тут такие пробки…». Бесхребетный и ленивый мямля. Комфортней пристроила маленькую сумочку на шоколадном норковом плече, бросив пару беглых взглядов по сторонам, прежде чем шагнуть на монохромную зебру перехода. Шаг, два – и в кармане, изрыгая из себя потоки какой-то популярной невыразимо отвратительной слащавой песенки, завибрировал новенький брендовый мобильник, известив свою хозяйку о том, что ее опять кто-то назойливо хочет. Секундная заминка по извлечению орущего устройства – и резко вылетевшая из-за угла легковушка пронеслась перед самым носом успешного менеджера, аккурат по тому участку дороги, на которой должна была находиться девушка, если бы ее не остановил внезапный звонок. Что-ж, дурость тоже иногда вознаграждается по-королевски, нежданно-негаданно сохраненной жизнью, например. С прытью резвой кобылки преодолев оставшиеся метры до тротуара, позабыв о входящем вызове, перешедшем уже в виду безответности в статус пропущенных, она, с почти змеиным шипением изрыгая себе под нос потоки совсем уж не приличествующей хрупкой представительнице слабого пола абсцентной лексики, прошествовала мимо окон неприметной кофейни с маленькой аккуратной вывеской «Raison d'être» .
***
Сквозь монотонную какофонию городского шума прорвался явственный серебряный чистый щелчок откидываемой крышечки карманных часов, сопровождаемый мелодичным позвякиванием тонкой цепочки. Сверкнула ярким алмазным лучом гравировка на ее фронтальной стороне – маленькая пичужка с перетянутыми крыльями. Уверенные пальцы повернули резной ремонтуар в виде птичьей головы на несколько оборотов, заставив стрелки на циферблате поползти назад. И это размеренно тихое тиканье-сердцебиение, сопровождаемое механическим шорохом движущихся шестеренок, в какой-то момент оказалось единственным сиротливым звуком, нарушающим разом опустившуюся на улицу тяжелым бархатным занавесом тишину.
Девушка, еще не до конца осознавая, что происходит, замерла на месте, выставив вперед затянутую в темную перчатку тонкую ладонь - падающие на нее крупные хлопья густо сыплющегося сверху снега почти сливались с цветом лаковой кожи. Угольно-серые, словно пепел. Она запрокинула голову, непонимающим взором уставившись на абсолютно черные небеса, посреди которых, нависнув над пустым городом-декорацией, зияло огромной белой дырой неоновое солнце в окружении плазменного ореола, колеблющегося и извивающегося, словно языки пламени.
- Ч-ч-что это такое?
Собственный дрожащий, неуверенный голос, пронизанный истерическими нотками, только еще больше распалил поднимающуюся внутри дикую панику. Страшно до той степени абсолюта, когда кровь отказывается течь по венам, а волосы припорашивает несвоевременная седина.
- Все хорошо, скоро это закончится.
Незнакомый спокойный голос за спиной. Нет сил даже обернуться, непослушное тело, словно заиндевевшее и покрывшееся тонкой корочкой льда, которая трескается при движении, впиваясь в кожу острыми осколками и раня уязвимую плоть, едва слушается приказов разума. Шаги, не по асфальту – по натянутым до предела нервам, треньк-треньк – какая безупречно исполненная скрипичная сюита, дуновение холодящего ветерка по волосам. Скосила глаза, пытаясь разглядеть его, все еще парализованная собственным смертельным страхом. Стальное тускло поблескивающее серое лезвие охотничьего ножа, приставленное к горлу.
- Ш-ш-ш-ш…
Ладонь, накрывшая рот, подавляет даже самый слабый писк отчаяния, рвущийся из груди. Время медленно распрямляется, словно ослабленная пружина, чудовищно замедляется до выцветших кадров диафильма. Между моментом вспышки абсолютной боли, когда метал только-только вгрызается в кожу, и секундой, когда широкое лезвие, перерезав сухожилия и вместе с ними – тонкую ниточку жизни, полностью погружается в хлюпающую алым рану, пролегает целая бездна безмолвной бессильной агонии. Бездыханное тело выскальзывает из его ослабевших от сильного напряжения рук, падая в черный снег. Не будет больше шутливого «Кристина Эдуардовна, ваш экипаж ждет-с», виски с содовой до поросячьего визга по воскресениям в компании вечно несчастной дурочки Неточки из соседнего отдела. Редких вымученных звонков раз в месяц: «Нет, мама, у меня все хорошо. Какие дети, какой муж – у меня карьера!». Не будет ничего, кроме жирной точки в конце предложения и черного-черного снега, липнущего к ресницам. А еще – звенящего щелчка захлопываемой крышки серебряных часов.
***
Машина, резко вылетев из-за угла, на полной скорости врезается в мирно идущую по белым полосам перехода девушку в черной норковой шубке. Глухой, влажно-хлюпающий звук столкновения, тело, неестественно выгнувшись, отлетает на несколько метров вперед, по стремительно краснеющему мокрому снегу катится золотистым клубком голова с копной русых длинных волос. Испуганные крики прохожих, давка растущей вокруг места ДТП толпы.
«Вызовите скорую»… Как будто голову можно приставить обратно. «Да нет, милицию, милицию надо». «Такая молодая с виду». Но никто не сдвинется с места еще ближайшие минут пять, никто никуда не позвонит, поддавшись общему бездеятельному волнению. Галдящее стоглазое стадо, голодно облизывающее любопытным пустым взглядом бесстыдно изувеченное тело.
И только один человек в замызганных отсыревших кроссовках, посильнее натянув капюшон на лицо, устало сгорбившись, спешно проследовал мимо, никем не замеченный. Непослушными ватными пальцами спешно запихнул в карман блестящий гравированный кругляшок на цепочке, успокаивающе погладив другой ладонью рукоятку ножа на поясе, липкую от чужой крови, смешанной с его собственным потом. Вот такая вот работа. Чистильщики – они ведь везде нужны, верно?
***
Вальяжно расползшись на манер турецкого шейха в глубоком бархатном кресле – мое любимое место в этой маленькой холостяцкой квартирке, уютно расположенной прямо над кофейней, вполуха слушаю какую-то джазовую мелодию – Эллингтон , ты ли это? - с характерными пощелкиваниями и мягким шуршанием льющуюся из раструба древнего, как первая виниловая пластинка, граммофона. Господин Плесневелый Старьевщик, как я иногда его называю за глаза, чопорно попивал кофе из фарфоровой чашки – даже мизинец показательно отставил, хоть в рамочку и на стеночку, прямо таки эталон салонного этикета и пыльный образец дворянского высокомерия, в нем словно само время обернулось вспять и отмоталось на столетие назад, совершенно не заботясь о том, что на дворе давно уже царит двадцать первый век. Глаза… Глаз бы мой не глядел.
- Молчание – не всегда золото.
Невозмутимый и непроницаемый взгляд в мою сторону, сопровождаемый задумчивым поджатием губ, отчего их уголки слегка опустились вниз, придавая его бледному лицу благородно скорбное выражение. Очень знакомое мне, ибо эти пятничные посиделки в конце месяца ближе к ночи повторялись уже почти год. Словно ты не знаешь, что я скажу тебе сейчас. Как будто я не знаю, что ты мне ответишь в итоге на все мои притязания… Эдакий маленький секретный ритуал лишь для нас двоих.
- Убейте меня, мистер Ди.
Белый лоб морщит паутинка глубоких складок, пасмурно смотришь сквозь, словно я сделана из прозрачного стекла, и за этим импровизированным окном в неизвестность находятся какие-то известные и видимые лишь тебе смутные образы и картины. Все верно, моя реплика еще не окончена, пьеске просто была необходима драматичная пауза перед вторым выдохом.
- Вы ведь… Обязаны…
Прерываешь мою речь, почти лишенную каких либо интонаций – мне уже смертельно надоело повторять это каждый раз в надежде, что ответ будет иным.
- Я не хочу разрывать эту последнюю нить.
Хозяин достает из кармана серебристую зажигалку и, повертев ее в пальцах, слабо иронично улыбается сам себе, вглядываясь в резную надпись:
- Пусть это будет трусость, если тебе угодно… Да, трусость – вполне подходит по меркам людей.
Хмыкаю и, демонстративно выхватив из его руки теплый кусочек драгоценного металла, пару раз пренебрежительно подкинув его в воздух и поймав, изрекаю, противно коверкая голос и перевирая извечное пристрастие Мистера Ди. к пространным изречениям:
- Время никогда не останавливается, mon ami, оно бежит себе, бежит, и тут бац!. Все проходит, все меняется, а мы ждем у моря погоды, ведь однажды обязательно выдастся солнечный день, йо-хо-хо, по шхунам и вперед!
Уже совсем не по сценарию, вся тщательно отрепетированная драма катится в тартарары с этой импульсивной импровизацией, и… И ведь ни один мускул в его лице так не дрогнул, Господин Плесневелый Старьевщик даже не оскалился или не нахмурился в ответ на все мои издевки, словно меня и вовсе не существовало в этот момент. Или словно я не вызывала в нем вообще никаких чувств, кроме глубокой пустоты. Абсолютный эмоциональный вакуум. Бесит.
Гулять - так гулять. Элегантным движением слона в посудной лавке смахиваю чашку со стола, наслаждаясь звуком дребезжащего, разлетевшегося на куски старинного тонкого фарфора. Укоризненно покачав головой, как седой старикашка, читающий нашкодившему ребенку нотации, деревянным болванчиком поднимаешься с дивана и, наклонившись, степенно и неторопливо собираешь осколки с персидского ковра, не обращая внимания на меня, пышущую гневом и ставшую за последние пару месяцев окончательной истеричкой, пусть даже еще чуть-чуть, и через мои уши точно пойдет пар из-за стремительно выкипающих мозгов.
Злобно сжимаю пальцы на твоих запястьях, пялясь прямо в темные, как всегда почти ничего не выражающие глаза. Посмотри на меня, на меня, а не через, наконец. А ты… Смотришь, и словно полная мрака бездна разверзлась передо мной, я с любопытством заглядываю в нее, и пусть даже падать вниз и умирать в полной тьме, изломано корчась на острых камнях совсем не страшно – все равно внутри холодеет от этого глубокого немигающего взора.
- А может быть, я просто хочу… Побыть с тобой чуточку дольше.
Вы, Мистер Ди., первоклассно умеете приводить людей в катотонический ступор, сказав всего пару слов, правда. Паралич при этом будет настолько сильный, что человек еще пару секунд не сдвинется с места, даже когда вы, высвободив из обмякших влажных пальцев руки и собрав жалкие остатки чашки, невозмутимо покинете комнату. А Дюк, если это был он, уже давно прекратил играть, и пыльную тишину нарушает только ровное шипение вхолостую бегущей граммофонной иглы. А, нет, вот еще кое-что новое: где-то в прихожей запело мужским голосом: «…I could follow you forever, in this room we can’t touch the floor…», остро обозначив тот факт, что меня внезапно кто-то очень захотел услышать. А может, и просто захотел – всякое бывает. Вскочив с ковра, пулей пронеслась прямо к куртке, и, выудив после некоторой возни орущий телефон из кармана, поднесла к уху с тривиальным:
- Кто это?
***
Клак-клак-клак вверх по лестнице. Хотя, конечно, звук шагов был несколько иной, в его мозгу он представлялся именно таким – глухое бряканье сухих костей в прохудившемся мешке из гнилой плоти. Противный заунывный скрип двери, напоминающий визгливый скрежет старых чугунных ворот на кладбище – петли не смазаны. Темнота квартиры пахнула сырым земляным дыханием старого склепа, во всяком случае, таково было его видение ситуации. Влад, захлопнув за собой дверь, на ходу и весьма нетерпеливо стягивая с себя верхнюю одежду, прошел в спальню, где его дожидалась табуретка и заранее заботливо заготовленная петля. Вздохнув, словно перед прыжком с вышки, почти что дрожа от переполнявшего его волнения и почти сладкого предвкушения, вскарабкался на стул, и, особо не церемонясь, затянул веревку на шее. Никаких пафосных предсмертных речей в пустоту и особых размышлений – с лаконичностью настоящего аскета он шагнул вперед в пустоту и, задыхаясь, задергался в предсмертных конвульсиях. Почти предсмертных, да. Побултыхавшись в воздухе рыбкой на крючке какое-то время, парень, недовольно скукожившись, словно избалованное дите, у которого отобрали вкусную конфетку или любимую игрушку, повис в воздухе, мерно, на манер маятника часов, покачиваясь из стороны в сторону. Дикий хохот из-за спины привел и без того недовольного Влада в полнейшее уныние. Мало того, что спокойно умереть не позволили, так еще и этого мерзкого субъекта придется терпеть еще какое-то время…
- Знаешь, не стоит унывать: может, на сотый или тысячный раз у тебя все-таки получится…
Нащупав пятками табуретку и с грацией акробата – не в первой уже, с ее помощью вернув себе равновесие, парень принялся ослаблять неприятно давящую на шею петлю, стараясь из нее выбраться. А каркающий хриплый голос все не унимался, то и дело перемежая свой монолог гаденьким хихиканьем:
- Смерти ты пока не дождешься, хе-хе, ее еще надо заслужить… Не беспокойся, когда дело дойдет до последней чистки – я тебе с радостью сообщу об этом, хех… Лет через двадцать – тридцать.
Высвободившись из орудия неудавшегося самоубийства, Влад, плюхнувшись на постель мешком с картошкой, ненавидяще покосился в сторону сидящего на подоконнике существа, с наслаждением рисуя в своем воображении манящие картины того, как он будет с особой жестокостью расправляться с этим болтливым комком перьев. Помесь какой-то птицы с человеком, покрытая куцыми островками грязно - серого пуха, с одной когтистой рукой в кожистых чешуйках и одним облезлым длинным крылом, довольно клацающая крупным черным изогнутым клювом на исключительно безобразном лице, которое в общей совокупности черт очень напоминало маски средневековых докторов-борцов с Чумой. Оно называло себя Римидалв, а если коротко, для самых близких друзей – просто Далв. Появилась эта тварь в тот самый в высшей степени неприятный день, когда Влад, перерезав себе вены в полной теплой воды ванной (вдоль, а не поперек, как и полагается), надеялся отправиться в мир лучший и Иной, но… В конечном счете только ощутимо добавил себе проблем. Теперь, пока он не отработает свою попытку нарушить ход собственной судьбы местным чистильщиком душ на полставки, упокоя в мире ему не видать. Даже тут, даже в этом, как Владу казалось раньше, свободном изъявлении его собственной воли ему было отказано. Жалкая размалеванная грубо вырезанная марионетка, бессмысленно болтающаяся на ниточках в ожидании, когда кто-то сверху начнет за них дергать.
Вороно-карлик, заметив крайне кислую мину своего подопечного, добавил уже чуточку более спокойней и почти – дружелюбней, чтобы хоть немного подсластить ужасно горькую пилюлю:
- Думай о том, что ты, как-никак, делаешь хорошее дело. Восстанавливаешь порядок мироздания, устраняя мелкие ошибки в общем круговороте жизни. Кто должен жить – живет, кто должен уходить – уходит, благодаря тебе… Невзирая на досадные случайности, не вписанные в ход судьбы – ведь именно ты их исправляешь. Повод гордиться своей важностью, разве нет?
Человек, ужасно усталый от бесконечно ничтожного себя самого и своего существования, ощущаемого непрерывной вечностью, только вяло отмахнулся от таких аргументов, отчетливо ощущая себя ничем иным, как маленькой песчинкой в огромной сухой пустыне несовершенства. Какая тут гордость, если все изначально было за него решено, рамки дозволенного только сузились, окончательно развеяв иллюзию самостоятельности, жалкую, но все равно - ценную альтернативу хоть какого-то выбора. Впрочем…
Пальцы зашелестели маленькой бумажкой в пятнах кофе, на одной стороне которой красовалась надпись: «Когда надумаешь почувствовать себя неудачником – обязательно позвони, поржу и поглумлюсь. Яра. Славна». И номер той беспардонной официантки. Довольно ухмыляясь своей сумасбродной затее, не обращая внимания на вопросительное покаркивание ворона, он, широко улыбаясь – вот-вот мордочка треснет, набрал ее телефон.
***
...Хриплый вздох, подобный в своей какофонии взрывам сотни ядерных боеголовок в этой звенящей, давящей на барабанные перепонки идеальной тишине. Рваный и булькающий - рот наполнен соленой кровью, она смешивается со слюной и розоватыми липкими пузырящимися в уголках губ струйками течет по подбородку вниз. Боль и ощущения при этом таковы, что кажется, будто грудь стянули стальными обручами, переломав все ребра и сдавив нежные легкие, в которые при этом впились осколки костей. Зашелся в приступе удушающего кашля, отхаркивая густые сгустки темной крови, сгибаясь в три погибели от каждого невыносимо болезненного спазма, сжимающего грудную клетку. Дрожащие в лихорадке пальцы, липкие от пота, бессильно загребают пепельно-серый песок. Вокруг - лишь ровное пустынное пространство, лишенное растительности. Он здесь представляет собой лишь жалкий искривленный обломок концентрированного уродства, вносящий своим существованием хаос в совершенный порядок этого мира. Подлежащий уничтожению случайный элемент. Голова немилосердно кружиться от нехватки кислорода, все плывет перед глазами, устремленными вверх, к иссиня-черному, словно покрытому слоем глянцевого лака, небу. Неоновое огромное белое солнце зияет в нем сияющей дырой, притягивая магнитом к себе мутный взгляд… Пульсирующее, дышащее... Словно наглые сокращения сердца во вскрытой грудной клетке – вся подноготная наружу, как не стыдно... Или это только обман зрения? Удушье плотнее смыкает ледяные ладони на шее, опустошая голову, ставшую легкой, словно воздушный шарик, наполненный гелием, вот, еще чуть-чуть, перерезать последнюю ниточку - она улетит в небо. Боль исчезает и плотной волной дурмана накатывает эйфория. Вот, значит, что чувствует человек, умирая от недостатка кислорода? Забавно... Солнце, плавясь и искривляясь, тускнея, тянет к нему свои горячие ладони, и за секунду до того, как вокруг все потемнеет окончательно, он почти может разглядеть лицо...

Мистер Ди. вскакивает, до влажного кашля и тошноты давясь рвущимся из груди наружу криком и остатками кошмара, застрявшего в горле склизкими горькими сгустками темноты. У всего есть свои последствия, особенно у таких решений. Шлеп-шлеп босыми пятками до ванной, успокаивающий шум воды, ровной струей бьющей из крана. Бегло ополоснуть горящее лицо, обреченно поднять глаза и встретиться взглядом со своим скалящимся отражением в зеркале. Там его собственные губы двигаются, произнося совсем не его слова:
- Может, ты прекратишь это фарс, наконец?
Лиахим всегда крайне разговорчив и прямолинеен, в отличие от своего брата-близнеца. Полная противоположность, в конце концов.
- У тебя нет выбора. Нам пора уходить, ты ведь понимаешь? Это ПОСЛЕДНЯЯ жизнь для вас обоих.
Старьевщик продолжает хранить молчание, позволяя этому чудовищу внутри и одновременно – вне себя, рвать и метать, беситься от злобного отчаянья, пытаясь подобрать аргументы по красноречивей, ведь хозяином ситуации все равно оставался он.
-Она всего лишь девчонка, простая… Сс-сука! Ты раз за разом, раз за разом делал все хорошо, так что тебе душа какой-то… И что с того, что она обратится в не мыслящее ничто, став частью энергии Вселенной? Таково решение Изначальных. А кто ты? Кар-р… Кто ты такой, чтобы… Кар-р…
Тварь, облачившись в черные перья и обзаведшись хищно клацающим клювом, явив свою истинную личину, сорвалась на яростное нечленораздельное клеканье, вылетев из зеркала и больно царапнув крылом по его левой щеке. Задумчиво смазав с кожи крупные горячие кровавые капли, Мистер Ди. от слова «Death», всматриваясь в вновь неукоснительно подчиняющееся ему отражение, осторожно проведя пальцами по коже под левым глазом, тихо выдохнул:
- Прости.
Все это и в правду было фарсом, на что он надеялся, опуская руку с пистолетом в тот момент, когда следовало стрелять? Найти иной выход, или быть может, просто посмотреть на результат его отказа выполнять свою работу, предписанную, так сказать, свыше. Что их ждет, несостоявшихся палача и жертву? Существование в этих телах до скончания мира без возможности умереть обычными способами, ибо в их случае колесо Судьбы было остановлено в самый последний момент? Кто знает… Вполне вероятно, эти сверху обязательно придумают очередную пакость, голь на выдумку хитра, особенно когда у них в запасе прорва свободного времени. Но пока что ему действительно просто хотелось побыть здесь подольше, еще немного понаблюдать за ней, ничего не объясняя и не нарушая «нормального» хотя бы внешне течения жизни. Помечтать о том, что было бы, если… Но она уже добровольно поплатилась своим глазом для того, чтобы, смешно сказать – защитить Мистера Ди. Где это видано, чтобы приговоренный спасал своего палача? Однако-же кошмары и приставания этой твари с той стороны тени возобновились уже почти неделю, как, о чем он уже точно не собирался оповещать Яру. Одной нежданной жертвы с него точно хватит.
***
… И с тех пор я вынужден время от времени… Добивать уже мертвых, так сказать.
Влад, окончив свой длинный рассказ, облегченно вздохнул, в ожидании какой-либо реакции напряженно уставившись на с удовольствием лопающую кусок пиццы за куском девушку напротив. Волшебная фраза «бесплатный хавчик» сразу перевело официантку на его сторону, она даже не стала задавать вопросов на его просьбу приехать к нему. Святая простота или глупая безрассудность? Кто знает. Та, словно специально откладывая момент своего ответа, растягивая время, словно мягкую тянучку, неторопливо принялась слизывать с пальцев сыр, абсолютно не меняясь при этом в лице, хранившем все то же благостное довольное выражение налопавшегося свежей рыбки кошака. Наконец, решив, видимо, что пауза была выдержанна до необходимого градуса драматизма, Ярославна, лаконично изрекла, пожав плечами:
- Я тебе верю.
Сполна насладившись зрелищем того, как парень бесшумно, по-рыбьи, то открывает, то закрывает рот в немом удивлении, она любопытствующее поинтересовалась:
- А почему ты хотел покончить с собой, м-м-м?
Тот, только неопределенно пожав плечами – отчасти ему было стыдно теперь вспоминать и говорить об этом, выдавил из себя некое подобие трагического монолога, тщательно подбирая слова:
- Я просто в какой-то момент… Потерял всякий смысл к существованию. Просто осознал свою ничтожность по сравнению с этим огромным миром, и вся эта воспеваемая свобода выбора лишь… Фикция. Ни жить, ни умереть нормально. Я ведь… Даже просто для Земли, я - лишь бесполезный и никчемный таракан, что уж говорить о Вселенной. И чем больше она расширяется, тем мельче становлюсь я в сравнении с ней. Меня никто никогда не замечал, я даже для обычных людей вокруг – пустое место. Дырка от бублика…
-Никто не замечает, говоришь?
Девушка поднялась со стула и без лишних слов опрокинула стакан с еще довольно таки горячим чаем ему прямо на голову, удовлетворенно наблюдая за тем, как вниз по его ошарашенному лицу струятся потоки сладковатой коричневой жидкости.
- Я вот заметила и отреагировала тем, чего ты сейчас больше всего достоин. Нравится?
Влад отрицательно покачал головой, утираясь кухонным полотенцем, отчетливо понимая в этот момент, что даже это все-таки лучше, чем совсем ничего, пусть даже и… Неприятно.
-А покажи мне… Свои часы. Пожалуйста.
***
Да уж, как я и думала. И тут латинская надпись, пусть даже другая… «Жизнь коротка», забавно. Видимо, у всех чистильщиков есть вещицы наподобие этой, принесенные в клюве Гостя-из-тени – так его всегда называл Мистер Ди. Нажал рычажок, повернул колесико, взвел курок… И вот ты уже между сейчас и вчера, в том месте, где нет ни времени, ни пространства кроме краткого мига на границе этой жизни и той. Символ Чистильщика, знак готовящегося перехода к чему-то большему, чем просто человеческая жизнь. Самоубийц много, а вот подобных Старьевщику или вот этому парню, пусть даже он крайне жалок – довольно мало. Так всегда рассказывал Мистер Ди. Чудесные сказочки на сон грядущий… Все из которых выкладывать сейчас точно не следовало. Влад, внимательно наблюдающий за моими манипуляциями с его карманными часами, то сжимал губы в тонкую напряженную ниточку до дрожи в подбородке, то словно бы выговаривал какие-то слова про себя, видимо, от души желая но все еще не решаясь что-то сказать. Такой страдальчески убогий, право слово, но… Почему-то мне сейчас очень хотелось… Помочь ему. Исключительно из-за Хозяина, не иначе, их ведь роднила одна судьба, пусть даже очень… Отдаленно.
- Знаешь, не так уж ты и ничтожен, все мы…
Было трудно подобрать правильные слова, да и когда ты предполагаешь заранее, что твоя речь улетит в пустую, быть красноречивым не очень хорошо получается.
- Мы бесконечно малы и бесконечно необъятны одновременно, даже в рамках вселенной. Мысль порождает движение, и созидая, мы сами делаем ее больше, но не уменьшаясь, а… Вырастая вместе с ней, потому что мы и есть – ее часть. И, возможно, ты станешь даже большим Творцом, чем многие из тех, кто сейчас топчет землю этого мира.
Влад неопределенно хмыкнул, принимая из моей ладони свой символ Чистильщика, видимо не понимая до конца, ни того, что значат мои слова, ни того, что его ждет впереди.
-Я… Подумаю над этим.


Эпилог.
Яра стоит в пол оборота, косясь на него озорным серым глазом и улыбаясь как никогда открыто. Длинная коса отросших рыжих волос болтается почти у самого копчика, являясь единственным внешним признаком того, что время все-таки имеет над ней власть.
- Покинуть это место… Думаешь, там тебе будет лучше?
Девушка кивает, заправляя огненную прядку за ухо, удобней устраивая в руке объемистую сумку с вещами.
- Я думаю, мы уже сполна надоели друг другу. Разве нет? Да и кофейни тоже больше…
Мимолетно хмуриться. Он не скажет ни слова против, не остановит точно также, как и не скажет позорного: «Я тебя…». Они абсолютно разные, из тех самых «несчастных влюбленных» - «star-cros

Вот сейчас общался с другом по телефону

Пишу для тех, кому понравилось то, что я писал ранее, и кто хотел продолжения.


Начало тут:
http://joyreactor.cc/post/764795

Остальные части вы найдете тут:
http://joyreactor.cc/user/simple

Глава 13


…Марина сильно испугалась, когда незнакомка, называющая себя Сестрой, схватила ее за руку. На нее набросился этот странный туман или это был дым темного цвета. Она боялась что задохнется, когда он доберется до ее лица. Странно, но она не чувствовала его своей кожей, хотя явно видела как он ползет по ее руке. Марина зажмурилась, когда он почти полностью ее окутал, и задержала дыхание. В следующее мгновение она почувствовала, что незнакомка отпустила ее руку. Открыв глаза, она завертела головой, пытаясь сориентироваться. Она стояла посреди большого зала, в окружении черных колонн. Багровое зарево освещало стены и колонны, создавалось впечатление, что солнце только скрылось за горизонтом. Это зарево, похоже, попадало сюда через огромные окна на одной из стен. В зале было всего две двери, и незнакомка тут же потащила ее к одной из них. Вторую Марина разглядела плохо, но похоже на ней был изображен огромный алый крест, он как будто резонировал со слабым светом из окон и сам светился изнутри. Незнакомка зло прошептала:
- Да шевелись ты, задерживаться здесь не только неприятно, но и небезопасно для таких как мы.
Дверь, в которую незнакомка вытолкнула Марину, тоже была огромной, но никаких изображений на ней не было. Девушка аккуратно закрыла дверь и глубоко вздохнула.
- Каждый раз, когда туда попадаю, аж озноб пробирает от страха. Еще и крест этот, вечное напоминание… Мы ведь так и не познакомились, меня Софией зовут, а тебя зовут Марина, так?
- Да, а ты откуда знаешь?
- За последние несколько дней я о тебе многое узнала. И еще, можешь не волноваться, твои родители думают, что ты уехала на практику. Официальное письмо из твоего университета уже у них, а еще, они думают, что сами тебя собирали и отправляли в дорогу.
Улыбнулась София.
- Ты хочешь сказать, что домой я вернуться не смогу?
- Нет, просто тебе нужно будет некоторое время побыть здесь, пока ты не научишься контролировать свою жажду.
София успокоительно похлопала девушку по плечу.
- Да ладно тебе, пойдем скорее, сейчас я тебе все объясню.
Девушки ступали по каменистой почве, которая раскинулась до самого горизонта. Ни травы, ни деревьев здесь не росло. Багровое зарево, которое напоминало свет от только что спрятавшегося за горизонт солнца, было равномерно разлито по всему небу. Дверь, из которой только что вышли девушки, была так искусно спрятана в огромную скалу, что обернувшись, она не смогла ее разглядеть. Похоже, тот зал с черными колоннами был просто вырезан в недрах этой скалы. Сама скала была похожа на огромный кусок черного мрамора. София шагала рядом и постоянно оглядывалась.
- За время что я провела здесь, я поняла одну истину – чем тише себя ведешь тем спокойнее тебе живется. После великой войны нас совсем мало осталось, хотя в последнее время новеньких прибавилось. Я и сама здесь, можно сказать, новенькая. Ты главное запомни, со всем соглашайся и не спорь, даже если ты с чем то не согласна. Лучше потом мне скажи, а я попробую тебе помочь, чем смогу.
Вдруг София остановилась около ничем не примечательного выступа скалы. Она подошла, нащупала небольшой камень и потянула за него. Выступ оказался дверью, не такой большой, как дверь в зал с колоннами, но тоже далеко не маленькой. За дверью оказался довольно уютный зал, на стенах висели картины, на которых были изображены разные эротические сцены, причем настолько откровенные, что Марина покраснела от одного взгляда на них. В промежутках между картинами висели небольшие светильники, от которых исходил мягкий свет.
- Ну наконец-то я дома!
Пропела София, и направилась к одной из многочисленных дверей. На каждой из них тоже были похожие изображения. Марина не знала куда направить взгляд чтобы не краснеть еще больше. Однако ей вдруг стало очень интересно все их рассмотреть, она даже подумала, что сделала бы это, если бы была здесь наедине с собой.
- Что заинтересовалась? Да не стесняйся ты так. Я когда сюда в первый раз попала посмелее тебя была. Это не удивительно, что нас такое интересует – мы ведь Сестры Ночи, а Светлые вообще иногда именуют нас Сестрами Разврата.
София прикрыла ротик ручкой и звонко засмеялась.
- Понимаешь, чтобы не испытывать жажду нам приходится таким заниматься, хотя ходят слухи что раньше мы могли делать это и при обычном поцелуе. А в одной древней книжке я даже встретила упоминание об одной из Сестер, которая жила еще во времена Гармонии, так про нее написано, что она могла делать это просто прикоснувшись к своему возлюбленному… Да-а… Я бы хотела жить в то время, я столько книжек прочитала. Тогда никто не жил в страхе, темные и светлые жили в мире. Времена создания артефактов, и союза двух начал. Ты себе представляешь – тогда мы могли наделять силами Света или Тьмы любые предметы. Сейчас все это давно утеряно, а то что удалось найти мне – скорее просто красивые повести или романы тех времен, нежели исторические документы.
Девушки свернули в небольшой коридорчик, ведущий куда-то вглубь скалы. Марина внимательно слушала, пытаясь не упустить ни одного слова. А София тем временем продолжала:
- Чтобы тебе было легче понимать, среди людей встречаются упоминания о нас. В них люди называют нас Суккубами. Только их описание не совсем верно. От человека нам нужна только энергия Тьмы, в каждом человеке она есть, но не так много как нам бы того хотелось. Зато у наших Братьев ее много, только вот с ними все не так просто. Если ты сумеешь найти себе пару – считай тебе несказанно повезло. Еще бы, кто же захочет всю жизнь отдавать часть своей силы. Во времена Гармонии пары были обычным явлением… Опять я отвлеклась. Для того чтобы получить так необходимую нам энергию, мы занимаемся с ними сексом, дарим им наслаждение. Тогда они полностью расслабляются, можно сказать, открываются, и мы забираем их энергию. Беда в том, что остановится при этом очень непросто, и большинство людей просто умирают, отдав все что у них было. Каждая из нас, когда делает это в первый раз, непременно убивает свою жертву – для нас это жизнь, и пока мы не выпьем все, не остановимся. Мы называем это пробуждением. А еще, у нас есть устройство, артефакт, он сообщает когда пробуждается новая Сестра, и некоторое время указывает где она находится. Так я нашла тебя в первый раз, а потом я просто за тобой следила.
София все время искоса посматривала на Марину. Та шла с каменным лицом, не выражающим никаких эмоций.
- Ты неплохо держишься, не веришь, наверное мне. Я сама не верила первое время.
- Происходившее со мной в последнее время, то что я видела, заставляет меня если не поверить, то, по крайней мере, серьезно отнестись к твоим словам.
- Серьезная какая!
Рассмеялась София.
- А вот я никогда серьезной не была, зато легкомысленной меня называют часто, и знаешь, так жить легче. Никто не возлагает на меня никакой особой ответственности. Ты, кстати – мое первое задание, и я довольна что все оказалось так просто.
Еще про кольцо нужно тебе рассказать. Как ты поняла, это не обычная безделушка. Их изготовили с избытком, когда началась война. В них заточены так называемые «Блики Тьмы». Они живые существа, и практически бессмертны. Некоторые говорят что они – всего лишь отражения Великих Темных из других миров, но я в эти сказки не верю. Для нас они служат источником постоянной энергии. Дать они могут немного, но этого хватает для того чтобы не свихнуться от жажды.
Коридорчик неожиданно закончился за очередным поворотом. Невысокая деревянная дверь преградила путь. София остановилась перед ней и посмотрела Марине в глаза.
- Помни, что я тебе говорила, не спорь, со всем соглашайся, отвечай на заданные тебе вопросы и все будет хорошо. В общем, делай все как я.
Она постучалась. Из-за двери раздался женский голос.
- Входите!
София вошла первой и поклонилась, Марина последовала ее примеру. В бархатном кресле, закинув ногу на ногу, сидела женщина, лет тридцати. Роскошные, слегка вьющиеся, черные локоны лежали на ее плечах. Красное платье с глубоким декольте облегало ее тело так, что отчетливо было видно каждый его изгиб. Марина обратила внимание, что на каждом пальце у нее были надеты кольца. В каждое из которых был вправлен камень, такой же как и в ее кольце.
- Я привела ее, Старшая Сестра. Проблем не возникло.
Женщина в ее сторону даже не смотрела, ее взгляд был направлен на Марину. Несколько секунд она просто разглядывала девушку. София молчала, и Марина следуя ее совету делала то же самое. Наконец женщина, отпив из бокала, который стоял на небольшом столике около ее кресла, надменным тоном произнесла:
- Как зовут тебя, девочка?
- Марина.
Тихо ответила она, не поднимая головы.
- Силой мы здесь никого не держим, но и уйти, теперь, ты так просто не можешь. По крайней мере пока не научишься себя сдерживать. Как ты уже поняла – главная здесь я. Не будешь подчиняться – заставим. Остальное тебе объяснит София, она неплохо понимает как здесь все устроено. Тебе понятно?
- Да, я все поняла.
Кивнула Марина. Женщина в кресле тут же утратила к ним интерес, и София легонько потянула Марину за локоть к выходу. Оказавшись за дверью, София вздохнула.
- Не люблю я такие моменты. Хорошо, что все закончилось так быстро. Вообще, наше чувство самосохранения после пробуждения сильно возрастает, за что некоторые считают нас трусихами. По мне так лучше быть трусихой, нежели пытаться что то доказать тому, кто явно сильнее тебя… Ладно, пора бы тебе показать как мы здесь живем.
Девушки проследовали по коридорчику обратно в холл. Там они повернули в другой похожий коридорчик, только здесь по обе стороны находились небольшие дверки.
- Справа, комнаты для одиночек, слева для пар. Сейчас комнаты слева почти все пустуют, кроме двух. Можно занять любую, но большинство предпочитают одиночные.
Пройдя несколько метров, и пропустив несколько дверей, София остановилась возле одной из них.
- Это – моя комната. Можешь приходить ко мне в любое время, запираться здесь не принято. Кстати, следующая комната – свободна, советую тебе занять ее.
Марина кивнула, и София открыла перед ней соседнюю дверь. В комнате был небольшой шкаф, стол с двумя стульями и большая двуспальная кровать, которая занимала немало места.
- Что, удивляешься, зачем такая большая кровать, в комнатах для одиночек? Или ты уже начала догадываться?
Засмеялась София. Марина прищурившись взглянула на нее.
- Да не зыркай, не зыркай, ты так на меня. Располагайся, а я пока приведу гостей.
София вышла, прикрыв за собой дверь. Осмотрев комнату, Марина с удивлением поняла в комнате идеальный порядок, даже пыли нигде нет. В шкафчике лежало сменное постельное белье, и принадлежности для душа. Выбор был не особо велик, но и скудным его нельзя было назвать. Через некоторое время вернулась София. Она держала за руку юношу, лет двадцати. Тот краснел и отводил взгляд, однако выполнял все, что говорила ему София.
- Раздевайся и садись на кровать.
Приказала она ему. Парень тут же начал выполнять то, что ему повелели. Марина отвернулась и зашипела на Софию.
- Ты что творишь? Иди к себе, с этим! А ты, немедленно прекрати!
Юноша, переводил недоумевающий взгляд с одной девушки на другую. Он уже успел снять рубаху и замер, держа руки на поясе. София повернулась к нему и успокаивающе произнесла.
- Сядь, мальчик. Дальше пока не раздевайся. Она тоже здесь новенькая, как и ты.
Юноша вздохнул и сел на кровать. София перевела взгляд на Марину и продолжила:
- Я не пойму, ну что ты все усложняешь? Тебе ведь хочется, признайся! Я же знаю, после того раза как я тебя встретила вечером, ты ни разу этого не делала. Хотя в тебе тогда было столько, что можно было подумать, что ты не меньше пятерых осушила до смерти. Но ведь прошло уже столько времени! А этот юноша – обычный парень, он сам согласился на это. Мы предлагаем им контракт – они живут здесь, получают все необходимое, а за это они отдают нам свою энергию, очень приятным для них способом.
София подмигнула парню, после чего тот покраснел и отвернулся.
- Да мы предупреждаем их о том, что они могут умереть, но отказываются считанные единицы. Этот парень сам недавно подписал свой контракт, пришло врем ему показать, на что он способен. А я буду здесь, чтобы остановить тебя в нужный момент. Не волнуйся, все будет хорошо.
Марине трудно было признаться даже самой себе – она действительно этого хотела, очень хотела. Хотелось наброситься на этого, ни в чем не повинного мальчика, и сделать с ним то, от чего покраснеет самая опытная проститутка. Пока Марина боролась с собой, к ней подошла София и попыталась стянуть с нее кофточку. Собрав всю волю в кулак, Марина оттолкнула ее и прикрикнула.
- Забирай с собой этого! И оставь меня в покое!
София, обиженно потирая ушибленное плечо, взяла парня за руку и направилась к выходу. Уже в дверях она обернулась и произнесла негромко:
- Глупо с твоей стороны. Но заставлять я тебя не буду – сама ко мне приползешь, когда припечет.
Она вышла, и через минуту из ее комнаты стали слышны звуки, от которых лицо Марины окрасилось краской, она легла на кровать и положила на голову подушку. Вот только звуки даже так доносились до ее слуха.
Сколько времени прошло, Марина не знала, часов здесь не было, окон в комнате тоже. Через определенные промежутки времени приносили еду и напитки. Это делали стройные парни, обычно одежды на них было совсем немного – только срам прикрыть. Марина чувствовала себя отвратительно, у нее начали трястись руки, появились синие круги под глазами. Постоянно хотелось есть и пить, но от одного вида на принесенные явства чуть не выворачивало. Марина понимала, этот голод не утолить обычной едой. Немного помогал алкоголь. Примерно на третий день она начала пить вино, чего не делала никогда раньше. Но напившись, она чуть не набросилась на юношу, который пришел чтобы забрать поднос с посудой. После этого Марина выпивала лишь самую малость, чтобы хоть немного заглушить чувство голода.
Потом пришла София. Она сочувственно посмотрела на измученную Марину и присев рядом с ней на кровать спросила:
- Ну и зачем ты себя так мучаешь? Ведь ты уже сделала это один раз, и ведь парень с которым ты это сделала, сейчас мертв, так что тебе мешает сделать это еще раз, вот только в этот раз я буду рядом, чтобы остановить тебя в нужный момент.
- Я уже говорила тебе - не делала я ничего.
- Это глупо, вот так обманывать.
София покачала головой.
- Ладно, соглашусь, может я чего и сделала той ночью, я не помню что тогда было, и проснулась я только под вечер, но! Я точно никого не убивала! Хочешь я расскажу тебе что тогда было? Слушай! Парень с которым я провела ночь – жив и здоров. На его груди было какое-то красное пятно, которое, по его словам сошло уже на следующее утро. Это с ним я поругалась перед нашей с тобой встречей. Так что не нужно тут из меня дурочку делать!
Марина чуть не плакала, постоянное напряжение давало о себе знать. София долго молчала, о чем-то размышляя.
- То, что ты мне сейчас сказала – правда?
Нарушила она повисшую тишину. Марина обиженно покосилась на нее.
- Сама же говорила, какой смысл мне врать?
- Чего же ты мне сразу не сказала?
- Я говорила, только ты мне не поверила!
София резко поднялась, и направилась к двери. Уходя, она сказала не оборачиваясь.
- Я скоро вернусь…
Вернулась она действительно скоро. Она была так расстроена что, похоже не замечала ничего вокруг. София присела на краюшек кровати и, с отсутствующим взглядом произнесла:
- Парень, с которым ты провела ночь, не может быть ни кем иным, кроме как одним из Темных. Только так он мог выжить. И судя по тому сколько у тебя было силы, когда я встретила тебя в первый раз, он скорее всего один из Стражей Ночи, а может и еще кто посильней. Я сказала им об этом, но они мне не поверили! Представляешь? Они сказали что я слишком мнительная, и на самом деле там не было и половины того о чем я им рассказала. Говорят я просто трусиха! Вместо того чтобы послать за ним отряд обученных воинов, они отправляют меня! «Возьми с собой девчонку, и пусть она покажет тебе этого Стража Ночи» вот что они мне сказали, а потом еще и смеялись надо мной!
Она грустно вздохнула.
- Я переоденусь, и зайду за тобой, ты тоже готовься.
Через десять минут обе девушки уже стояли, взявшись за руки, и темная дымка окутывала их с головы до ног.
***
…Тим с трудом смог открыть глаза. Мышцы затекли и слушались с плохо. Он сел на кровати, потягиваясь и разминаясь. Первое что бросилось в глаза – были огромные бревна, плотно подогнанные друг к другу. Несколько раз моргнув и повертев головой он понял что лежит на кровати, в доме, сделанном из дерева. Сквозь небольшое окошко в комнату светило ласковое солнышко. На небольшом столике возле кровати стоял кувшин с водой. Дотянувшись до него Тим начал жадно пить прямо из горлышка. Вода в кувшине оказалась очень холодной. Ступая босыми ногами, парень направился к двери. Отворив ее, он оказался на крылечке, а прямо перед ним на расстоянии десятка метров раскинулось озеро. Вода в нем была чистой, и солнечные зайчики резвились на небольших волнах. На берегу сидел пожилой седовласый мужчина с удочкой в руках. Он был худым, как старый тростник, но годы так и не смогли согнуть его спину. Рядом с ним сидели две девушки, в одной из которых он узнал Вику. Что это за мужчина и кто та, вторая девушка рядом с ним он не знал, как не понимал того, как он здесь оказался. «Может это сон? И я сейчас мирно сплю в своей постели?» подумал Тим. Но слишком реальным был этот сон. Вокруг озера росли высокие деревья, домик из которого вышел Тим, стоял на небольшой полянке перед ним, полянка эта тоже была окружена деревьями. Босые ноги ступали по мягкой траве почти беззвучно, но как только Тим сделал несколько шагов, пожилой мужчина обернулся и помахал рукой в приветствующем жесте. Вика тут же встала и быстро направилась в его сторону. Вторая девушка смотрела на Тима с нескрываемым страхом в глазах. «Чего это она так на меня смотрит?» успел подумать Тим, когда к нему подошла Вика и крепко его обняла.
- Я боялась, что ты не очнешься! Как же хорошо, что с тобой все в порядке!
Она слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза. Приглядевшись, она заметила в них легкую серую дымку, и испуганно посмотрела на подошедшего мужчину. За его спиной пряталась вторая девушка, с рыжими, как у лисицы волосами.
- Рад видеть вас в добром здравии, а то мой старый друг, Буран очень уж волновался за ваше состояние. И за нашу сохранность в его отсутствие…
Тим посмотрел на Вику, похоже она знала этих людей. Тем временем пожилой мужчина продолжал свою речь.
- Зовут меня – Гоемысл, а девушку за моей спиной, Вероникой. Ее ты, наверное, помнишь?
Последние слова прозвучали как вопрос, к тому же человек прервал свою речь и испытующе посмотрел на Тима.
- Приятно познакомиться, я – Тим. Девушку эту я вижу в первый раз, почему вы говорите, что я должен ее помнить?
Пожал он плечами.
- Как я и ожидал…
Гоемысл, как будто разговаривал сам с собой, мысленно делая какие-то заметки. Вероника все так же, с опаской глядела на Тима, прячась за его спиной.
- Пройдемте в дом, попьем чаю и побеседуем.
Мышцы все еще плохо слушались Тима, и он медленно плелся за пожилым мужчиной. Вероника держалась за его рукав и постоянно оглядывалась, а Вика шла рядом.
В бревенчатом доме оказалось несколько комнат, в одной из которых стоял большой дубовый стол, ручной работы, и стулья под стать ему. Все расположившись за ним. Сначала Вика рассказала Тиму о случившимся на полянке и о том, что происходило после. Как оказалось, последнее что помнил Тим, это Никитка, выскочивший из-за деревьев, и то как он ударился о дерево. Мастер Буран, о котором Вика вспоминала с немалым уважением в голосе, привел их в это место особым, лесным путем. Он говорил, что это место защищено от внешнего мира, и попасть сюда могут лишь немногие. Хозяином здесь был старый друг Мастера, Гоемысл. Так же она рассказала что проспал Тим целых два дня.
Дальше заговорил сам пожилой хозяин. Он поведал о том что существуют люди, обладающие силой света, такие как Вероника.
- Ваша подруга Виктория, тоже обладает этой силой. Даже не имея нужных знаний, она смогла исцелить твою рану, что свидетельствует об огромном таланте. Если она пожелает, я мог бы многому ее обучить.
Изрек пожилой хозяин, подняв палец вверх. Вика при этом с гордостью посмотрела на сбитого с толку Тима. Похоже, он не ожидал что ответы на вопросы, которые уже так давно не давали ему покоя вот так внезапно откроются, да еще в таком количестве.
- Кроме владеющих силой света, существуют, как ты уже наверное догадался, и противоположные им – обладающие силой Тьмы. Все в мире Упорядоченном существует в противостоянии: день – ночь, добро – зло, белое – черное. Сама жизнь зародилась в Хаосе благодаря этому противостоянию. И существует она на самом стыке двух начал – Света и Тьмы. Есть мнение, что ежели одно из этих двух великих начал победит – оно сможет поглотить сам Хаос. Однако наравне с ним, существует и другое мнение, что если это произойдет – Хаос вновь поглотит все, и из него, со временем опять возродится жизнь. Лично я придерживаюсь второго мнения, ибо именно в противостоянии и есть Сила.
Гоемысл обвел всех многозначительным взглядом. Вика с Никой сидели с открытыми ртами и жадно ловили каждое слово. На спокойном лице Тима ничего нельзя было прочитать. Возможно чего-то такого он и ожидал с того самого момента в детстве. Хозяин решил не затягивать паузу и продолжил.
- Несмотря на противостояние двух начал, было время когда обладающие силой жили в мире и согласии. То время называлось Гармонией. Точнее это сейчас мы его так называем. В те времена создавались поистине великие артефакты, возводились невероятные строения. Из бесформенной части упорядоченного, еще не обретшей свою форму было создано два Ареала. В одном из них была возведена Твердыня Света, в другом стоит Бастион Тьмы. Возможно именно тогда и начались разногласия, ведь каждый хотел, чтобы «его дом был выше, красивее, крепче». Однако время великой войны наступило гораздо позже. И считается что война началась из-за нарушения древнего завета. А он гласил: «Да не возлежит в ложе супружеском, Свет вместе с Тьмой, ибо не могут они существовать в мире. Преступившие же черту, будут отринуты Светом и Тьмой, как и потомки их». Для тех кто уже владеет силой, это было самым страшным, так как сила, хуже любого наркотика, придуманного людьми, она пьянит и превозносит…
Гоемысл устало вздохнул.
- Именно из-за преступивших завет, появился род человеческий. Да, да, не нужно так удивляться. Говорят, сила их любви оказалась сильнее страха перед древним заветом. Тогда была дана клятва, теми, кто остался в своих Ареалах, владеющих силами: «Ни в чем не помогать отступникам и не вмешиваться в их дела. Они должны забыть, что когда-то владели этими силами, и даже о том, что таковая существует». И пока между владеющими силой Света и Тьмы велась война, обычные люди были предоставлены сами себе. Тяжело им жилось, особенно поначалу. От них отвернулись бывшие друзья, от них отвернулся Свет и Тьмы. Но они не сдались и сейчас процветают, в то время как те, кто владеет Силой в упадке.
Однако потом случилось то, чего никто не ожидал. Несколько поколений кануло в лета, люди уже забыли, кем были их предки. И среди них начали рождаться те, в ком текла Сила. Последствия были трагическими и разрушительными. Не зная как ее применить, люди сжигали дома, убивали других, пытались захватить власть. Когда живущие в своих Ареалах узнали об этом, они заключили договор. К тому времени война была окончена, и Темные признали свое поражение. А договор заключался в том, что каждая сторона обязуется находить рожденных с Силой среди людей, дабы исполнить данное предками обещание. Это был последний раз когда Темные и Светлые объединились для создания двух артефактов, каждый из них мог с определенной точностью указывать место где в людях пробуждалась сила.
Хозяин отпил из своей чашки и постучал пальцами по столу. Взгляд его был устремлен в пустоту, как будто он видел перед собой все, о чем рассказывал. Посмотрев в задумчивые лица своих слушателей, он с улыбкой произнес.
- Похоже, я вас утомил, продолжим в другой раз.
Тим открыл было рот, чтобы задать вопрос но Гоемысл его перебил.
- Знаю о чем ты хочешь спросить меня, ты думаешь, что ты один из тех, в ком течет сила Тьмы? Эх, мальчик, как бы я хотел чтобы все было так просто. Однако мне нужно время чтобы во всем разобраться. Могу сказать пока только одно – сила Тьмы в тебе есть, и немалая, вот только не она одна… А пока отдыхай, пойди искупайся, вода в озере чистая и теплая, к тому же тебе нужно разомнутся, два дня пролежать без движения это тебе не шутки.
Искупавшись и перекусив, Тим попытался привести мысли в порядок. Значит он провел здесь уже два дня. Телефона здесь не было, хотя как ему сказал Гоемысл, даже если бы его сюда принесли – он бы тут не работал.
- Родители будут волноваться и искать меня, если я не появлюсь в скором времени, Родители Виктории тоже, наверное, уже волнуются – они же не знают, куда пропала их дочь. Можем ли мы вернуться хоть не на долго, чтобы предупредить их?
Хозяин, поразмыслив, согласился с этим, и подозвав Нику спросил ее не согласится ли она совершить это небольшое путешествие. Ника покосилась на Тима, но все-таки согласилась.
Через час все уже были собраны. Ника держала в руках черно-белую трубочку.
- Прикоснитесь ко мне, и не отпускайте, пока я не скажу.
Взявшись за концы трубочки она слегка повертела ее в руках, раздался знакомый щелчок и с нее пополз белый туман, окутывая троицу молодых людей.
Через несколько мгновений они уже стояли на дороге, неподалеку от городка, где жил Тим. Когда они вошли в дом, Тим понял что во время его отсутствия здесь никого не было, хотя ключи у его родителей имелись. «Похоже, все в порядке, они еще не успели меня хватиться», подумал Тим.
- Располагайтесь, а я пока схожу к своим. Я постараюсь побыстрее управиться.
Быстро добравшись до их дома, Тим застал там только мать. Он сообщил ей, что ему нужно срочно уехать по работе. «Телефон там ловить не будет, так что не волнуйтесь понапрасну, как только вернусь, сразу зайду к вам» сказал он.
Дорога назад тоже не заняла много времени. Он уже вышел на свою улицу, до дома оставалось каких-то сто метров, когда из-за поворота вышла Марина. Вид у нее был уставший, под глазами пролегли синие круги, она похудела, щеки впали, только ее волосы остались такими же роскошными и длинными. Она была одета в серые облегающие брюки, и тоненькую серую футболку на ножках легкие тапочки, такого же цвета. Как только она увидела Тима, начала улыбаться и побежала навстречу.

***
Марина шагала впереди, несмотря на свое состояние. София была полностью разбита, она что-то тихонько бубнила себе под нос. Чувства страха и обиды сейчас переполняли ее. Марина не обращала на нее никакого внимания, покинув свою комнату, и оказавшись на свежем воздухе, ей стало немного легче. Кроме того она предвкушала момент когда встретит Тима. Ей столько нужно ему сказать, а еще извиниться за свое поведение. Он ведь поддерживал ее, и всегда оставался преданным другом. А она из-за обретенного проклятья, никак иначе она не называла то, что с ней происходило, повела себя отвратительно. Свернув на ту улицу, где был его дом, она увидела Тима, который как раз направлялся домой. Поддавшись чувствам, она подбежала к нему и бросилась на шею.
- Тим! Я так рада тебя видеть! Столько всего случилось со мной! Я хочу тебе все рассказать!
Тим стоял в ступоре, не понимая что происходит. А Марина тем временем продолжала, не выпуская его из объятий.
- Тим, помнишь ты говорил что поможешь мне, если мне понадобится помощь? Сейчас мне очень нужна твоя помощь! Я только… Мне нужно только…
Марина положив руки на его щеки и вдруг приблизилась. Ее губы соприкоснулись с губами Тима. Она прижалась к нему еще ближе, глаза закрылись от удовольствия. А вот глаза Тима сразу стали чернее ночи, на лице стали видны кровеносные сосуды, вот только они были черного цвета, как будто вместо крови по ним текла жидкая смола. Губы его приобрели темно-синий оттенок. Ноги его подкосились, и он медленно опустился перед Мариной на колени. Она все так же держала его голову в своих руках, и жадно целовала его губы. Ее волосы взметнулись как от сильного порыва ветра, и начали окрашиваться в черный цвет.
София, когда вышла из-за угла и увидела эту картину, охнула и припустила в их сторону.
***
Вика, в ожидании Тима подошла к окну и выглянула на улицу. Она заметила Тима, который шел по улице, потом она заметила и Марину. Глаза ее широко раскрылись, она приложила ладонь к губам. Только схватившись второй рукой за подоконник, ей удалось устоять. Вероника, заметив это, тоже посмотрела в окно и зашептала: «Свет! Убереги! Сохрани! Помоги, взываю к тебе!».
Вдруг, прямо посреди улицы полыхнула белая вспышка, на ее месте стоял мужчина очень высокого роста, с белыми волосами, и посохом в руках. В нем Вика и Вероника сразу узнали Мастера Бурана. Он появился как раз между стоящим на коленях Тимом, лицо которого Марина держала в руках, и бегущей к ним Софией. Последняя резко остановилась, как только заметила белую вспышку. Мастер Буран легонько размахнувшись посохом ударил им аккурат Марине по затылку. Она медленно завалилась набок. Тим, которого теперь не держали руки Марины тоже начал падать, но успел выставить перед собой руки. Мастер Буран обернулся в ту сторону, где стояла София. Та удирала во весь опор, а вокруг нее все темнее собиралась серая дымка. София исчезла, так и не добежав до поворота. В это время из дома Тима выбежали девушки.
- Добейте ее, Мастер!
Крикнула, подбегая Ника. В ее руках неожиданно вспыхнул узкий белый меч, непонятно от куда взявшийся. К этому времени Тим уже немного пришел в себя. Он поднялся и заслонил собой лежащую на земле Марину. Глаза его все еще были черны.
- Не трогайте ее, она наш друг! Вика, скажи им!
Произнес Тим, подоспевшая к тому времени Вика заколебалась.
- Что ты молчишь, она же твоя подруга!
- Да, она действительно наша подруга…
Было видно, что ей тяжело дались эти слова. Мастер Буран, который все еще смотрел в след исчезнувшей Софии обернулся, и спокойно произнес:
- Никто, никого добивать тут не будет. А сейчас нам нужно побыстрее уходить.
Тим повернулся и приподнял Марину. Глаза ее были закрыты, но дыхание было ровным и глубоким.
- Всего лишь оглушена, скоро она придет в себя, не волнуйся. А теперь идемте за мной. Как вы помните, попасть к Гоемыслу не так-то просто…
Девушки, направились вслед за Мастером Бураном, постоянно оглядываясь. Тим взял Марину на руки, и тоже пошел за следом.




Тринадцатая часть, понравилось вам или нет, жду комментариев и критики.
Все персонажи вымышленные и всякое сходство с реальными людьми – совпадение.
Во время написания, сего, никто не пострадал.
За ошибки, извините. J