название препарата

Стыдливое мракобесие

«Анаферон детский» — один из множества препаратов компании «Материа Медика», который можно купить без рецепта в любой аптеке. Уверен, что читатель слышал об этом средстве от простуды, гриппа и других острых респираторных заболеваний, а может, даже лечился им.

В описании этого «лекарства» сказано, что в его состав входят активные компоненты — «антитела к гамма интерферону человека аффинно очищенные — 0,003 г». Далее мелким шрифтом: «активная форма с содержанием не более 10-16 (десять в минус шестнадцатой) нг/г действующего вещества». Нанограмм — это одна миллиардная доля грамма, и если перемножить все эти числа и учесть массу таблетки, то окажется, что в ней не должно быть и одной молекулы каких-либо антител к интерферону или иного действующего вещества. За 200 рублей обеспокоенный родитель покупает своему ребенку 20 таблеток, состоящих из вспомогательных веществ: лактозы моногидрата (0,267 г), целлюлозы микрокристаллической (0,03 г) и магния стеарата (0,003 г). Иными словами, вы приобретаете молочный сахар по цене 37 400 рублей за килограмм.

Свои препараты компания называет «релиз-активными». Продаются они исключительно в России (и ряде стран СНГ), Мексике, Монголии и Вьетнаме. Причем только россияне тратят на них несколько миллиардов рублей в год. Кто-то решит, что если бы препараты не работали, они бы не пользовались такой популярностью! Но это очень легко объяснить.

В то время как добросовестным производителям лекарств нужно искать новые действующие вещества, производить их и проводить дорогостоящие клинические исследования, у торговцев сахаром лишь одна существенная статья расходов — на рекламу. Поэтому похвалу препаратам «Материи Медики» можно встретить повсюду: от газет до центральных телеканалов. Теперь представим, что кто-то поверит такой рекламе и начнет лечить сахаром грипп или простуду. В большинстве случаев болезнь пройдет сама (как в анекдоте: с лечением простуда проходит за неделю, без лечения за семь дней). В таком случае пациент может ошибочно предположить, что препарат ему помог. Он ведь не знает, что и без чудесного лекарства поправился бы столь же быстро. Поэтому какие-то люди продолжат лечиться «Анафероном», искренне уверенные, что препарат им помогает. Ну, а голоса тех, кто все же не смог победить болезнь, мы и не услышим.

Из-за сложной динамики самочувствия при многих заболеваниях человеку очень трудно понять, какое средство работает, а какое нет. Особенно если он основывается исключительно на личном опыте. Поясню на примере, который я использовал в книге «Защита от темных искусств»:

«В 2011 году в журнале The New England Journal of Medicine вышла статья, где сравнивалась эффективность четырех подходов для лечения астмы: бронхорасширяющего препарата „Сальбутамол“, плацебо-ингаляции, имитации акупунктуры и отсутствия лечения. Каждого пациента лечили с помощью всех четырех подходов по отдельности, в случайном порядке. Объективные данные спирометрии (объемные и скоростные показатели дыхания) показали, что лекарство помогает, тогда как остальные три подхода одинаково неэффективны. Однако, по субъективным ощущениям пациентов, все три метода активной терапии помогли одинаково хорошо по сравнению с полным отсутствием лечения».Поэтому и нужны тщательно спланированные клинические исследования с участием большого количества пациентов, чтобы понять, какие лекарства работают, а какие — нет.

Разумеется, компаний, торгующих пустышками и использующих вышеупомянутую неосведомленность граждан, очень много. И было бы странно выделять одну лишь «Материю Медику». Желающие могут ознакомиться со списком популярных препаратов, не имеющих доказанной эффективности. Но возмущение ученых связано не только с введением в заблуждение пациентов, но и с тем, что их компания-производитель пытается продвигать сомнительные исследования «релиз-активности» и выдавать их за науку.

Больше всего «научных» статей, посвященных релиз-активным препаратам «Материи Медики», опубликовано в отечественном журнале, входящем в список ВАК — «Бюллетене экспериментальной биологии и медицины». Директор компании, член-корреспондент Российской академии наук Олег Эпштейн в 2003 году стал автором 49 статей (!) в этом журнале. Все они вышли под обложкой специального выпуска, редактором которого тоже был Эпштейн. Вскоре он защитил докторскую.

Подробную критику феномена «релиз-активности» можно почитать в статье Никиты Хромова-Борисова и Михаила Архипова «Вызов Эпштейна». В международных рецензируемых научных журналах тоже была опубликована критика некоторых работ Эпштейна, например, наша совместная статья с медицинским химиком Евгенией Дуевой в Journal of Medical Virology. Но сегодня я ограничусь лишь несколькими цитатами из статьи Олега Эпштейна «Феномен релиз-активности и гипотеза „пространственного“ гомеостаза», которые, наверно, шокируют любого биолога. Для остальных поясню, что ниже последует абсолютно бессмысленное сочетание реальных и выдуманных терминов.

«…Мы считаем, что геном не порождает новую физическую сущность — „поле“, а интегрирует организм в супрамолекулярный „эфир“, что обеспечивает структурную основу целостной регуляции организма». «Генетическим кодом любого индивидуума является не просто первичная последовательность нуклеотидов, а их уникальная целостная (голографическая) пространственная организация, обладающая собственным набором тонких — супрамолекулярных — коле**тельных характеристик». «Передаваемая из поколения в поколение ДНК способна в своей коле**тельной структуре сохранять общевидовые пространственные параметры и, по сути, обеспечивает „подключение“ будущего организма к эволюционно сложившейся на супрамолекулярном уровне общевидовой пространственной матрице».Чем-то это напоминает рассуждения другого известного деятеля лженауки — Петра Гаряева, автора концепции «волнового генома», распространяющего идеи, что мат разрушает ДНК. Увы, как было показано в статье психолога Гордона Пенникока и его коллег из университета Ватерлоо «О восприятии и распознавании псевдоглубокой брехни», люди легко принимают наукообразные бессодержательные рассуждения (полученные хоть при помощи генератора случайных цитат) за нечто разумное. На это, видимо, и расчет.

На своем сайте «Материа Медика» заявляет о наличии тридцати завершенных клинических исследований. Под теми же названиями, что и в Государственном реестре лекарственных средств, 20 из них зарегистрированы на американском сайте clinicaltrials.gov. Девять из них признаны завершенными, но только для одного их них представлены результаты. Тому, что для остальных завершенных исследований результаты не представлены, может быть два объяснения. Либо эти результаты не прошли надлежащий контроль качества и не удовлетворили независимых экспертов, либо авторы захотели скрыть результаты от регулятора.

В завершенном исследовании с представленными результатами утверждается лишь, что эффективность «Эргоферона» (другого противовирусного «релиз-активного» препарата «Материи Медики») сопоставима с эффективностью «Осельтамивира» (он же «Тамифлю»). Но это едва ли говорит об эффективности «Эргоферона». Дело в том, что «Осельтамивир» недавно был исключен из списка жизненно важных препаратов по версии Всемирной организации здравоохранения. Оказалось, что исходно производитель предоставил не все данные исследований, а только часть — тем самым значительно завысив эффективность препарата. Размер выборки, использованной в исследовании «Материи Медики», невелик, поэтому оно могло бы выявить только очень большие отличия между «Эргофероном» и «Тамифлю», а их может и не быть в силу того, что «Тамифлю» если и лучше сахара, то ненамного. Кроме того, экспериментаторы и пациенты знали, кто какой препарат получает, а значит, исследование не было слепым и чистым.

Искаженная подача данных о клинических исследованиях — типичный прием производителей лекарств на основе сахара. Процитирую сайт компании «Буарон», производящей «Оциллококцинум»:

«На сайте общества доказательной медицины Cochrane можно обнаружить слепые рандомизированные плацебоконтролируемые исследования по ряду гомеопатических препаратов, демонстрирующие положительные результаты. В частности, Оциллококцинум там фигурирует с метанализом шести РКИ (рандомизированных контролируемых исследований), являясь одним из всего лишь 5 упоминаемых противопростудных лекарств (помимо Ремантадина, Амантадина, Занамивира и Осельтамивира)».Но если не полениться и открыть упомянутый метаанализ на сайте Cochrane, то можно прочитать следующее:

«В целом, представление результатов исследования было недостаточным, и поэтому многие аспекты методов испытаний и результаты имели неясный риск смещения. В связи с этим мы оценили качество этих свидетельств/доказательств, в целом, как низкое, поэтому сделать четкие выводы в отношении применения Оциллококцинума для профилактики или лечения гриппа и гриппоподобных заболеваниях не представляется возможным».Тут надо пояснить, что «Оциллококцинум» по составу — это тоже сахар, которым торгуют под видом лекарства от гриппа и простуды. Активным веществом в нем является экстракт из печени утки, который двести раз последовательно разводили в сто раз. Это еще более невероятное разведение, чем у антител в «Анафероне». Печени одной утки хватило бы на то, чтобы лечить «Оциллококцинумом» всех людей на нашей планете до тех пор, пока Солнце не поглотит ее. Причем даже триллионная доля этой печени не будет к тому моменту израсходована. Впрочем, у «Материи Медики» есть препарат от алкоголизма — «Пропротен-100», где активное вещество наносится на лактозу после разведения 10-1991 нг/г. Так что битва у сахарных титанов почти равная.

Закон никак не препятствует такому положению дел. Общая фармакопейная статья «Лекарственные формы ОФС для гомеопатических лекарственных препаратов», в соответствии с требованиями которой по федеральному закону «Об обращении лекарственных средств» (Федеральный закон от 12 апреля 2010 года № 61-ФЗ, действующая редакция от 28.12.2017) должен производиться такой препарат, содержит следующую поблажку: «В том случае, если степень разведения активного компонента не позволяет определить подлинность или количественное содержание, качество препарата оценивают по вспомогательным веществам». Уверен, что сахар в этих продуктах используется качественный.

В этих невероятных разведениях (якобы усиливающих эффективность средства) — вся суть гомеопатии (не путать с фитотерапией — лечением травами). Но если «Оциллококцинум» открыто называется гомеопатическим средством, то «Материа Медика» пошла по другому пути. Как минимум два препарата компании («Анаферон» и «Импаза») изначально были зарегистрированы в России как гомеопатические, но в 2009 году слово «гомеопатия» исчезло из их названия. Поэтому в шутку мы будем называть «релиз-активные» препараты «стыдливой» гомеопатией.

Но шутка уже не кажется столь смешной, когда узнаешь, что такими препаратами предполагают лечить не только простуду, но и клещевой энцефалит, импотенцию, диабет, болезни суставов, эректильную дисфункцию, нарушения сна, ожирение, синдром дефицита внимания, хроническую церебральную ишемию, алкоголизм, аллергии, доброкачественную гипертрофию простаты, а также решать многие другие проблемы со здоровьем.

Классической гомеопатия руководствуется принципом «подобное лечить подобным»: пациенту назначают разбавленный препарат, который в неразбавленном виде вызывает симптомы, подобные тем, что он испытывает. У стыдливой гомеопатии этот магический ритуал оброс наукообразием и терминами из молекулярной биологии. Например, для лечения диабета разбавлять надо антитела к рецепторам инсулина. Для лечения эректильной дисфункции — антитела к ферменту NO-синтазе, производящей оксид азота — сигнальную молекулу, вызывающую расслабление гладкой мускулатуры кровеносных сосудов. Для лечения вирусных инфекций — уже упомянутые антитела к интерферону — молекуле, участвующей в противовирусном ответе организма. Самое смешное, что даже если бы разведения антител были не столь фантастическими, их наиболее вероятная судьба, при оральном применении, — простое переваривание.

При всей антинаучности таких принципов, логика Эпштейна крайне проста. Хотите придумать свой псевдонаучный релиз-активный препарат и заработать миллиарды? Держите рецепт! Выберите какую-нибудь молекулу в теле человека, которая участвует в каком-нибудь процессе, имеющем отношение к болезни. Возьмите к ней антитела и разведите их много-много раз, нанесите на сахарный шарик и съешьте. Например, ВИЧ проникает в клетки иммунной системы, взаимодействуя с определенными рецепторами на их поверхности. Берем антитела к этим рецепторам, разбавляем — и лекарство от ВИЧ готово! Лекарство от рака? Не проблема! Часто в раковых клетках ломается ген, кодирующий белок p53 — он ограничивает деление клеток, когда их ДНК повреждается. Значит, нужны антитела к нему. Остается лишь вылечить старость антителами к теломеразе — ферменту, удлиняющему кончики хромосом, которые укорачиваются в клетках стареющего организма.

То, что релиз-активные препараты зарегистрированы и продаются в России, увы, говорит о глубоком кризисе отечественной системы здравоохранения и необходимости пересмотра критериев одобрения лекарственных препаратов. Когда Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований выпустила меморандум о лженаучности гомеопатии, Минздрав заявил о планах по созданию особой экспертной группы, которая рассмотрит приведенные возражения. Такая группа так и не была создана — во всяком случае, члены Комиссии по борьбе с лженаукой о ней ничего не слышали. Мы опасаемся, что бездействие Минздрава может быть связано с тем, что влияние производителей сахарных таблеток оказалось слишком большим.

Зато Министерство образования и науки Российской Федерации недавно присудило«Материи Медике» «Антипремию» за распространение лженауки. Это не первый скандал с участием данной компании. В 2017 году под шквалом гневных писем ученых и студентов организаторы Дня биолога (традиционного праздника биологического факультета МГУ) отозвали приглашение представителей «Материи Медики» со следующими словами: «Ваши комментарии пробудили дух справедливости в команде, мы проверили информацию и пришли к коллективному решению, которое также поддержала администрация, что выступление компании с такой репутацией на биологическом факультете недопустимо».

Хорошо, что хоть кто-то выступает против магии XXI века, выдающей себя за науку и медицину. Каждый пациент имеет право знать, имеет ли препарат доказанную эффективность или является пустышкой, которая, согласно современным научным представлениям, не может работать. Комиссия по борьбе с лженаукой — общественная организация, не имеющая финансирования, поэтому нам сложно противопоставить что-то рекламным мощностям гомеопатов и «стыдливых гомеопатов». Вся надежда на то, что читатели сами расскажут об этой проблеме своим друзьям и родственникам. Только вместе мы сможем победить стыдливое мракобесие.

Данная статья написана мной для научно-популярного издания «Чердак». Оригинал: https://chrdk.ru/other/materia-medica

Пыль в механизме, глава 13(1)

Предыдущая часть: http://joyreactor.cc/post/4738619
То же самое, но на autor.today: https://author.today/work/70502
Первая часть: http://joyreactor.cc/post/4052961

Как я и сказал, я на полном серьёзе хотел стать матросом. Всегда мечтал, решил, что надо уж действовать. Уже договорился о ссуде на обучение, обзвонил морские школы, нашёл жильё... и не прошёл по здоровью. А потом началась война, которая заперла бы меня без возможности найти работу. Мне повезло? Одно можно сказать точно: жизнь полна сюрпризов. Ебать их в рот.

Зиверт мерно покачивался в такт движениям поезда. Он вообще любил на них ездить. В окне проплывают пейзажи, а по вагонам разносят всякие напитки. Вот идёт проводница, и можно что-нибудь купить.
— Сок томатный, пожалуйста, — сказал Зиверт.
Проводница отвесила ему подзатыльник.
— Совсем крыша едет? — Спросила она.
Зиверт нехотя вернулся к реальности и заморгал, глядя по сторонам. Приятное видение, где он едет в поезде через южные степи, чтобы попасть к морю, пропало. Он сидел на жёсткой скамье, стены вагона, покрытые красноватой плотью, дышали и пульсировали. Пол был стянут сизыми жилами, а за окнами мелькали хищные лапы, которыми поезд цеплялся за стены тоннеля.
— Не уверен, — признался маг. — Ты видишь то же, что и я?
— Хочешь ещё подзатыльник? — Вместо ответа поинтересовалась Милли. — У тебя вроде бы от них в голове проясняется.
— Не надо, — отказался Зиверт, потирая глаза. — Мне казалось, что я к морю еду. От стресса, наверное.
— Ничего страшного. Можешь начать объяснять, как тебе пришло в голову прыгнуть в пасть этого монстра, когда будешь готов.
Зиверт задумался. В общем-то, ничего конкретного он сказать не мог. Единственное, что заставило его решиться на этот шаг, было то, что поезд был пустой внутри. Не было органов, которыми он переваривал бы жертв. Только зубы. Ну, ещё то, что они были окружены скребунами, и большого выбора у них не было. Так он Милли и объяснил.
— И почему она нас не переваривает? — Поинтересовалась та.
— Кто? Масса? Не может. — Зиверт встал и, с трудом удерживая равновесие на бугрящемся наростами полу, подошёл к стенке. Плоть, покрывавшая её, сокращалась, перемещая лапу. Зиверт ткнул в неё пальцем. Поезд слегка вздрогнул, но не замедлил хода. Больше ничего не произошло.
— Видишь? — Сказал маг. — Это больше не масса. Она перестроила свою структуру, чтобы создать мышцы. Способность поглощать органику напрямую она потеряла.
— И ты заранее об этом знал?
— Нет. Это я на ходу анализирую.
— То есть, — уточнила Милли, — вполне возможно, что мы сейчас медленно поглощаемся огромной живой соплёй, а всё, что мы видим — галлюцинация?
Зиверт медленно осмотрелся. Стальные плиты, составлявшие стены вагона, скреплялись каким-то хрящами, что придавала ему гибкость. Иногда поезд перемахивал через глубокие расщелины и мягко приземлялся на другой стороне — краткий миг невесомости грозил вывернуть желудок наизнанку. Длинные лапы крошили бетон, впиваясь в него когтями. Было холодно, жутко и противно. Попеременно хотелось то есть, то блевать.
— Это возможно, — признал маг после недолгого молчания, — но маловероятно. Думаю, умирающий мозг мог бы выдумать иллюзию поприятнее.
— Тогда зачем она нас сожрал? — Поинтересовалась Милли.
Зиверт только развёл руками.
— Может, инстинкты поезда требуют от него подбирать пассажиров? — Предположил он.
— А так бывает?
— Да чтоб я знал.

Какое-то время Милли переваривала полученную информацию. За окном ничего не менялось, только мелькали серые стены. Не глядя, она выудила из сумки флягу с алкоголем и от души приложилась к ней.
— И куда мы едем? — Спросила она, закручивая крышку.
— На конечную. — Отозвался Зиверт. Он подобрался к динамику, висевшему под потолком, и пытался вызвать какую-нибудь реакцию. Тщетно, поезд молчал.
— А тебя не беспокоит то, что мы заблудились в огромном лабиринте и понятия не имеем, как из него выбраться?
Зиверт пожал плечами.
— Беспокоит. Но что мы можем с этим сделать?
— Это не риторический вопрос, — уточнил он после паузы, — мне на самом деле интересно.
Милли внимательно посмотрела на него, но ничего не сказала, только неопределённо хмыкнула. Очевидно, что, если реактор запустится, это очень сильно затруднит поиски выхода. Но небольшая доля оптимизма не помешает. В конце концов, вполне возможно, что этот поезд-монстр живёт где-то возле выхода на поверхность. Должен же он всё-таки что-то жрать? По ночам он выползает и охотится на заблудившихся путников, а днём…
В этот момент тоннель закончился. Посреди него разверзлась огромная пропасть, и поезд без предупреждения нырнул в неё.
Милли едва успела швырнуть Зиверта на скамью, и прыгнуть туда же. Пол стал стеной, и они вцепились в спинку сидения. Они были примерно в трёх метрах от кабины — или что там служило монстру головой, — и теперь это расстояние превратилось в высоту. Зиверт, не успевший понять, что произошло, ошеломлённо потряс головой.
— Что дальше, — хрипло спросила Милли, — он сделает…
Закончить она не успела, потому что поезд прекратил спуск так же быстро, как начал, нырнув в один из тоннелей в отвесной стене, и они с Зивертом покатились на пол.
— Я начинаю думать, что это была плохая идея, — выдавил Зиверт, когда к нему вернулось дыхание — Милли случайно заехала ему локтем под дых.
— То есть, в какой-то момент идея казалась тебе хорошей? — Язвительно поинтересовалась девушка.
Вопрос остался без ответа.

Тряска усиливалась, хотя больше никаких внезапных поворотов не наблюдалось. Цепляясь за скамью, Зиверт поднялся и выглянул в окно. Тоннель постепенно расширялся, и поезд перестал дотягиваться до стен лапами и перейдя на неровную рысь. Такой способ передвижения меньше подходил к строению его тела, и зверь ощутимо вздрагивал, подтягивая к себе колени. Вагон начал раскачиваться в неровном, дёрганом ритме. Несмотря на это, поезд строго следовал проложенным рельсам.
— Куда он так торопится? — Поинтересовалась Милли снизу.
Зиверт прижался лицом к стеклу, не обращая внимания на розоватые жилки, удерживающие его в окне, и заглянул вперёд, насколько смог.
— Домой, — задумчиво ответил он.
Поезд выскочил из тоннеля и оказался в зале, где сплеталось множество рельсов. Несмотря на свисавшие с потолка остатки кранов и ржавые цепи, помещение было огромным. В центре, освещаемая единственным рабочим прожектором, стояла вышка со стеклянной кабиной. По полу вилось множество путей. Некоторые вели в маленькие тупиковые тоннельчики, явно предназначавшиеся для стоянки и техобслуживания поездов. Другие убегали в темноту, чтобы влиться в сеть дорог, пронизывающих комплекс. Поезд, на котором ехали Зиверт и Милли, забился в один из тупиков и лениво растянулся по полу.
— Конечная! — Выплюнул внезапно оживший динамик под потолком.
Зиверт осторожно отпустил лавку, в которую вцепился, ожидая, что поезд сейчас снова сорвётся с места, но тот лежал неподвижно. Бугристый органический пол немного разгладился. Стены вагонов слегка вздымались, как будто монстр дышал, хотя изнутри было прекрасно видно, что никаких лёгких у него не было.
“Где он этого нахватался?”, мельком подумал Зиверт, щупая на всякий случай забинтованную голову.
— Живой? — Окликнула его Милли. Она посчитала бессмысленным вылезать из-под лавки пока поезд двигался, и поднялась только когда он окончательно замер. Теперь, аккуратно разминая конечности она проверяла, всё ли работает.
— Вроде бы, — отозвался Зиверт. Зрение не помутилось, локти не сгибаются в неожиданную сторону, значит, всё в норме. Планка нормы в походах вообще падает удивительно быстро. — А ты?
— Умерла. — Дежурно отозвалась Милли, удовлетворившись собственной проверкой. — Идём, пока он снова не побежал куда-нибудь. Хватит с меня поездок на всяких тварях. Мне и лошади-то не нравились.
Выхода из вагона не было. То есть, когда-то он, конечно, был, но теперь зарос мышечной тканью. Изнутри она была покрыта неопрятными рубцами, как будто кто-то несколько раз распорол её огромным лезвием. С противоположной от пасти стороны выхода тоже не нашлось, как ни странно, а снова лезть монстру в зубы Зиверт пока не решился. Решено было вылезать через окно.
— А он точно на нас не рассердится? — Спросил Зиверт у Милли, разглядывавшей стекло. Та пожала плечами:
— Откуда мне знать? Попробуем для начала поступить по правилам, раз наш монстр считает себя поездом. Если я правильно помню, в случае аварии нужно выдернуть шнур, а потом выдавить стекло. Может сработать.
— А у нас авария?
— А что, нет? — Вопросом ответила Милли. — Поезд сошёл с рельсов, а выходы заблокированы. Как ни посмотри, это авария. Формально.

Стекло шлёпнулось на бетон и разлетелось на осколки, запрыгавшие в разные стороны с весёлым звоном. Эхо облетело зал и запуталось в свисающих с потолка цепях.
— Ты же сказала, выдавить, — укоризненно заметил Зиверт, выглядывая в окно, — а не выбить.
— Сначала выдернуть, — уточнила Милли, ставя ногу на раму. — Только выдёргивать было нечего. И потом, оно хлюпало. Ты видел, чтобы окна хлюпали?
Зиверт поморщился. Загадочная анатомия живого механизма одновременно вызывала в нём смутное отвращение и жгучий интерес. Но времени на подробное изучение не хватало, поэтому вместо ответа он вылез из окна и спрыгнул на бетонный пол, неловко упав на руки. Милли приземлилась рядом и хлопнула его по спине.
— Итак, где мы? — С напускной бодростью спросила она.
Зиверт поднялся на ноги, отряхивая ладони. Поезд, который притащил их сюда, не подавал никаких признаков жизни и вообще не замечал, как будто не он так настойчиво гонялся за ними по подземелью. Других поездов не наблюдалось, зато было полно каких-то поломанных мостков, цепей, лебёдок и ремонтных ям. Если тут не собирали поезда, то уж точно проводили ремонт и техобслуживание.
— Он притащил нас в своё логово, — вслух подумал Зиверт, — но зачем?
— И как нам отсюда выбраться? — Подхватила Милли, не давая ему погрузиться в размышления и забыть обо всём.
— Выбраться? — Эхом отозвался Зиверт. — Я не думаю, что нам нужно выбираться. Скорее, наоборот. Если только они не воткнули этот цех посреди пути, скорее всего, мы рядом с одной из частей комплекса. Возможно, мы там, где надо.
— Или нет. — Добавила Милли.
— Или нет. — Согласился маг. — Но тут есть электричество, — он кивнул на одинокий прожектор, — вряд ли его подают просто так. Давай осматриваться.

Опасливо косясь на поезд, они разошлись в противоположные стороны. Монстр не пошевелился. С расстояния он вообще выглядел как самый обычный электровоз, загнанный в депо на ремонт. Только слабо покачивавшиеся от “дыхания” стенки вагонов выдавали его. Тихое поскрипывание качающихся вагонов было единственным, что нарушало тишину зала, погружённого в полумрак. Отойдя подальше, Зиверт заметил, как гудят кабеля, проложенные вдоль пола. Судя по всему, здесь уже много лет никого не было, и всё, что могло упасть, уже упало. Жужжание фонаря, который Милли включала, когда не могла что-то рассмотреть в темноте, звучало как рёв цепной пилы.
То и дело перелезая через упавшие остовы ремонтных кранов и горы ржавых цепей, спёкшихся в единую массу, Зиверт шёл вперёд, внимательно глядя под ноги — под них то и дело подворачивались, то трубы, то рельсы, то ещё что-нибудь. Светлячок метался над его головой, подчиняясь мысленным приказам. Наконец, подняв глаза, Зиверт увидел перед собой чёрную пасть тоннеля. Зал закончился, дальше снова начиналась паутина подземных коридоров.
— Ну что, — сказала Милли за его плечом, — нашёл что-нибудь?
Зиверт чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Как ты..? — Начал было он и осёкся. Милли стояла довольно далеко, у диспетчерской вышки и махала ему рукой.
— Хорошая тут акустика, да? — Хмыкнула она. Ей приходилось только слегка повышать голос. — Главное не переборщить. Вот слушай.
Прежде, чем Зиверт успел что-нибудь сказать, Милли вдохнула сухого, с металлическим привкусом, воздуха и свистнула. Звук заполнил всё пространство вокруг и прыгал от стены к стене, постепенно затухая. В своём депо пошевелился поезд, но никуда не пошёл.
— Ты что, с ума сошла? — Поинтересовался Зиверт, направляясь к вышке. — А что если кто-нибудь услышит?
Милли покачала головой.
— Тут никого нет. Иди за мной.
Она развернулась и зашагала прочь, старательно отмеряя расстояние. Зиверт заинтересованно двинулся следом. Примерно через двадцать шагов Милли остановилась.
— Вот, где-то тут он стоял. — Заявила она.
— Кто?
Вместо ответа Милли повернулась строго на девяносто градусов и пошла вперёд. Непонимающий Зиверт шёл за ней, пока светлячок не высветил лежащее у стены тело.
— А вот сюда прилетел. — Ткнула пальцем Милли. — Видишь след на стене?
На бетоне остались засохшие потёки, как будто с высоты скинули пакет с требухой. Зиверт поморщился, почувствовав, как рот наполняется кислой слюной.
— Он ударился затылком, — безжалостно добила девушка, — и череп лопнул. Сможешь угадать, что его так запустило?
Зиверт покосился на поезд. Тот всё ещё спал.
— Даже гадать не буду. Но кто это? И что он здесь делал? И почему поезд на него напал, а на нас нет?
— Наёмник. — Уверенно сказала Милли. — Возможно, из тех, за которыми нас и посылали. Сейчас сложно сказать. Но он точно тут не слишком давно.
— Вижу. — Коротко сказал Зиверт, присаживаясь на корточки и прикрывая рот рукавом. Труп пах так, как и положено пахнуть трупу двух-трёхнедельной давности.
— Почему поезд на него напал, я понятия не имею, — продолжила Милли. — Может, он первый начал. Или пах неправильно. Или время было неудачное. А вот что он тут делал — это вопрос скорее к тебе.
Зиверт задумчиво кивнул. К кому же ещё.

Он присел и расстегнул куртку на груди покойного, уже почти не замечая запаха. Воображение уже превратило гниющее тело в лабораторный препарат, и Зиверт как наяву наблюдал за тем, как оно превращается в карандашные наброски на желтоватой журнальной бумаге.
Под курткой на покойном была надета обычная хлопчатобумажная рубашка, когда-то светло-зелёная, но сейчас покрытая бурыми пятнами телесных жидкостей. К цепочке, висевшей на шее, были прикреплены потускневшие стальные жетоны. Зиверт подцепил их пальцем и осмотрел. За исключением имперского герба, они были абсолютно гладкими.
— Имени нет, — заключил он. — Заберём жетоны?
Милли пожала плечами.
— Если хочешь. Наёмники не считаются имперскими солдатами, так что мы не обязаны. Но не думаю, что он будет возражать.
Зиверт мгновение поколебался, но оставил жетоны в покое.
— Рубашка… а, чёрт. Милли, дай мне нож.
Заскорузлая ткань резалась плохо, но в конце концов всё-таки сдалась. Запах гниения усилился настолько, что слезились глаза. Зиверт прикрыл рот рукавом и прищурился.
— На плечах синяки… кажется. — Неуверенно сказал он, машинально касаясь тёмного пятна пальцем. Мёртвая плоть неестественно хлюпнула, и маг отдёрнул руку.
— Мог он тащить что-нибудь тяжёлое?
— Запросто. — Кивнула Милли. — Рюкзак, например. Но поблизости ни одного не видно.
— Может, отлетел в сторону. — Предположил Зиверт. — Попробуй поискать, пока я буду его допрашивать.
Милли повела плечами, как бы говоря: “Почему бы и нет”.
Когда-то возможность поговорить с покойными казалась Зиверту ответом на все вопросы. Они ведь должны обретать тайное знание, недоступное живым. О тайнах бытия, о зарытых кладах, и что там ещё положено знать покойникам. На деле это походило на попытку составить представление о личности человека по сгоревшей квартире, в которой он когда-то жил. Хотя Зиверт мысленно сравнивал этот процесс с чтением книги, вырванной из слюнявой пасти собаки. Где чернила расплылись, страницы перепутаны, а найти целое предложение уже удача. Иногда он даже видел мысленным взором эту тощую собаку, которая сидела в углу, обиженно надувшись, не понимая, почему у неё отобрали любимую игрушку. Зиверт привычно простёр руку и погрузился в чужие воспоминания.

Получили сегодня такие бочки

страшно представить то, чем наполняют бочки в компании с таким названием...

Интересно, на каких препаратах сидят христианские музыканты

Христианство совсем не одобряет прием запрещенных препаратов, равно как и прелюбодейство. Поэтому набожным музыкантам не светит секс, наркотики и рок-н-ролл. Тем не менее, глядя на обложки их альбомов, складывается четкое ощущение, что они чем-то злоупотребляют.

Особенно улыбнули названия некоторых альбомов

В России представили препарат для лечения коронавируса

Федеральное медико-биологическое агентство представило препарат для лечения коронавирусной инфекции на основе противомалярийного препарата мефлохина. Об этом сообщает пресс-служба агентства.
В сообщении отмечается, что научно-производственный центр "Фармзащита" разработал схему лечения с учетом китайского и французского опыта.

"Препарат с высокой селективностью блокирует цитопатический эффект коронавируса в культуре клеток и препятствует его репликации, а иммуносупрессивное действие мефлохина препятствует активации воспалительного ответа, вызванного вирусом. Добавление макролидных антибиотиков и синтетических пенициллинов не только препятствует формированию вторичного бактериально-вирусного синдрома, но и позволяет повысить концентрацию противовирусного средства в плазме крови и легких", — сказала руководитель ФМБА Вероника Скворцова.
Она подчеркнула, что это обеспечит эффективное лечение пациентов с COVID-19 различной степени тяжести.
Кроме того, на основе мефлохина ведется разработка эффективной и безопасной схемы профилактики коронавируса, уточнили в пресс-службе.
Разработки предлагается включить в методические рекомендации Минздрава.

Что рекомендует Минздрав

Накануне Минздрав обновил эти рекомендации, выпустив уже четвертую версию.
В частности, обновлен раздел, посвященный лабораторной диагностике COVID-19, и расширены схемы лекарственной терапии. Так, медики назвали несколько препаратов, которые применялись для лечения атипичной пневмонии и которые рекомендуется применять в комбинации в терапии новой инфекции.
Это лопинавир + ритонавир, хлорохин, гидроксихлорохин, препараты интерферонов. Кроме того, сейчас проходят клинические испытания умифеновир, ремдесивир, фавипиравир.

предстоит избавить улицы от нового таинственного препарата под названием ХАЙП!