А вот вдогонку к бегемотам, меняющим экосистему Колумбии… волки. Тоже уже давно ставшая классической история (но вдруг вы не поклонник классики), как всего сорок волков смогли изменить экосистему целого Национального парка. Казалось бы, где бегемот — живой бульдозер, способный в буквальном смысле засрать любой водоём и где волк — стайный хищник с лапками, который даже в цирке не выступает. Но как демонстрирует нам природа, важно не кто, большую роль в этом случае играет, где и когда («нужный человек не в том месте может перевернуть мир» — да, да). Ну или по-другому поставим вопрос: а что такое трофический каскад. Если что, вот он, на картинке:
Прошло шестьдесят лет. 1995 год. Олени. Джонни, чёртовы олени, они повсюду, они на деревьях! Рогатые бестии бесконтрольно и свободно размножаются, сжирая всю зелень подряд от травы до деревьев. Любому кустику, пробившемуся через почву, грозит смерть в этих жадных вегетарианских зубах. Парк катится к чёрту, леса уменьшаются, деревья не успевают вырастать до нормальных размеров и уже давно смирились с тем, что смысл их жизни — стать пищей для копытных. Отстрел оленей тоже проблему не решает. Народа, который бы бегал за ними по лесам, не хватает. А фермеры вдруг стали пацифистами и отказываются бегать за рогатыми. Работникам парка пришлось признать поражение в войне с этими зверями и покаянно прибегнуть к помощи природы. Из Канады в Йеллоустоун за несколько ходок завезли около 40 молодых волков и выпустили их в разных местах парка с посылом: ну, вот вам полянка, живите как хотите. Но оказалось, что этим волчьим десантом люди не внесли мелкую переменную в уравнение, а перевернули уравнение целиком. Да и вообще случайно запустили то, что многие назвали самым масштабным экологическим экспериментом.
Одна из волчиц под кодовым именем №9 прямиком из Канады. Будущая мать множества щенков.
В начале всего этого действа казалось, что изменения коснутся только оленей. Да, их стало гораздо меньше, но на удивление экологов, кроме числа изменилось и поведение тех особей, которым повезло не стать кормом для волков. Олени тоже неполные кретины и вскоре путём проб и смертельных ошибок сообразили, что им стоит держаться подальше от тех мест, где волкам охотится проще всего. Такими областями стали лощины и речные долины, где серые могут набрать неплохую скорость и грамотно применять тактику загонной охоты. В эти области олени решили заходить пореже и питаться где-нибудь в других местах, вроде лесов. И тем самым они дали шанс молодым деревцам вырастать в этих местах, не съедая их под корень, как это было раньше. Первыми деревьями появившимся в ныне запретных для оленей местах стали так называемые пионеры — ивы и тополи. Эти штуки растут довольно быстро — примерно на метр в год и шустро заселяют пустующие пространства. Так что вскоре до этого мелкотравчатые лощины и речные долины, вместо открытых лугов превратились в практически настоящий лес.
Волк — серый брат, спасибо тебе за все! От всей бобровой души! Передай вон ту ветку погрызть.
Раз возле реки появились деревья, то откуда-то там завелись и бобры. Не знаю, из грязи, наверное, вылезли и расплодились. После выполза, они тут же, как это прописано в их генетическом коде, стали строить свои знаменитые плотины и образовывать заводи, где это только возможно. В этих естественных водохранилищах появились новые ниши для других видов — ондатр, выдр, лягушек и прочей водоплавающей живности, которая обычно селится в спокойной воде. Волки тем временем перешли от оленей к своим младшим соперникам по нише — койотам. Для того чтобы «завалить» крупнорогатого, собака лающая (так переводится его латинское название), конечно, были слабоваты, а вот со всякими мелкими зверьками они справлялись даже слишком хорошо, активно уменьшая их популяцию. И делали это до тех пор, пока не появились волки и не принялись гонять своих дальних мелких родственников с кормовых мест. После появления столь грозного соперника, количество койотов в парке уменьшилось, а популяция их кормовой базы — кроликов и мышей, стала закономерно расти — волки ими обычно брезгуют, если есть еда покрупнее (типа оленей, да). Раз растёт кормовая база, то увеличивается и разнообразие тех, кто её использует. В эту нишу, которую раньше «держали» исключительно койоты начали проникать лисы, ястребы и барсуки. И под «проникать» я имею в виду: плодиться, размножаться и жиреть. Вместе с тем на ягодные кусты, которые начали расти в новых рощах и обилие падали, остающихся после волков, пришли медведи. Эти суровые товарищи тоже немного проредили популяцию оленей. Неплохой результат для волков, согласитесь. Но и этого воздействия шерстяным волчарам с мощными лапищами показалось мало. Они замахнулись на рельеф.
Да, многие реки в парке благодаря им поменяли свои русла. Нет-нет-нет, сами волки ничего не рыли. Но мы же помним, что олени перестали пастись на берегах рек. А значит, благодаря траве и деревьям, которые не съели олени, эти самые берега укрепились, и потоки жидкости перестали вымывать из них почву. Русла многих рек стали менее извилистыми и более узкими. Увеличилось количество порогов. Склоны лощин также укрепились, благодаря растениям, спасённым из желудков оленей. Они покрылись лесом и перестали осыпаться и замедлять течение рек. Изменился химический состав рек. И всё благодаря волкам. Впрочем, нет.
Не понял? Как нет?Многие учёные активно протестуют против такой упрощённой интерпретации событий (да, по их мнению, она излишне упрощена). Они считают, что волки стали лишь небольшим и приятным мохнатым бонусом к действительно серьёзным вещам, вроде изменения климата и увеличения количества осадков, которые позволили деревьям расти быстрее. Типа всё это совпало с глобальными переменами в воздухе, а сами волки ничего не могли бы сделать, не будь вся природа на их стороне. Правда и у этих учёных есть оппоненты, которые заявляют, что мол, а как же тогда бобры? Ведь в местах их расселения всегда была влажная почва и, значит, там-то и деревья должны были расти перманентно, вне зависимости от нахождения волков рядом. То есть, количество осадков на таких участках особой роли не должно было играть: лес бы рос в любом случае. Но пока не пришли волки, ничего не менялось. Тут встревают уже четвёртая группа учёных и твёрдо заявляет, что возражает против «бобриной гипотезы» и что на самом деле...
Все-таки, как много мы недооцениваем в этом мире.
Короче говоря, да, возможно, перед нами излишне упрощённая версия произошедших событий. Зато сама по себе это прекрасная иллюстрация того, что:
а) природные системы очень сложные
б) мы не знаем, к чему может привести наше вмешательство в такие системы
в) а даже если бы и знали, то всё равно потом не сможем доказать, что всё изменилось благодаря нашему вмешательству, потому что а).Ну а для меня ещё одна красивая история того, как много может измениться вокруг тебя, стоит бабочке на другом конце земли взмахнуть крылышками. Впрочем, об это я тоже как-нибудь расскажу.
Отличный комментарий!