как научить детей планировать

Ученики больше не любят свою родину, как их ни заставляй

"Я учитель и классный руководитель. Беседуем с ребятами частенько на разные темы, ребята разновозрастные, от седьмого до одиннадцатого класса. Интересуюсь их мнением, что они думают о Родине, о России. В девяносто процентах ответ один –"поскорее бы вырасти и свалить из этого дурдома". Спрашиваю, почему? Ответы немного разнятся, но в основном направление одно – у нас здесь нет будущего. 2 Заработать здесь невозможно, медицина плохая, учиться дорого и не престижно, на хорошую работу потом только по блату, а если блата нет, то придется вкалывать за копейки как рабам. Молодежи никуда не устроиться. А уж о том, чтобы жить тут в старости и вовсе помыслить страшно. Пенсии либо вообще отменят, либо они будут такими, что лучше сдохнуть, чем жить на такие гроши. И еще, год армии отдай, какой-то долг Родине. Какой долг у них перед Родиной, в ум не возьмут. За все платят родители, кормят-поят родители, а долг перед Родиной. По телевизору врут, что жить хорошо, а на самом деле все не так. Да еще и высказать ничего нельзя - посадят в тюрьму. Приняли законы, чтобы власть не критиковать. Это слова детей. Сказывается, безусловно, то, что слышат дети на кухнях в своих домах. Как говорится, ребенок учится тому, что видит у себя в дому. И никакое патриотическое воспитание, которое проводит школа, не поможет. Если папа за автомобиль налог заплатил двенадцать тысяч, а через месяц в дорожной выбоине половину ходовой оставил, и вместо поездки в Крым на майских праздниках придется эти деньги отдать на ремонт, а налог-то, по идее предназначенный для того, чтобы не было выбоин на этих дорогах, заплачен, почему так? Дети видят все, их не обманешь. Если бабушка отработала сорок лет на хлебокомбинате, с шести утра до шести вечера каждый день, а пенсию получила меньше двенадцати тысяч, какая тут справедливость? Если сын депутата рассекает по Москве на ламборджини, и никакие штрафы не останавливают от нарушений, а сын санитарки не может купить джинсы на выпускной, потому, что даже на еду не хватает в семье, что чувствует сын санитарки? Наверное, думает о том, какая замечательная его страна. Детям нравится Пушкин и Толстой, они знают о военных подвигах прадедов, но, когда спрашиваешь у них, что для них Родина, они отвечают, что это бабушка- пенсионерка, которая просит милостыню у церкви, а потом, считая копейки, стоит у кассы в супермаркете в попытке расплатиться за хлеб и молоко. Это разбитые дороги и прогнившие коммуникации, а зато правители на личных яхтах и самолетах. Это их родители, у которых нет денег заплатить за их учебу и нормальное лечение. Это наши дети, это наше с вами будущее. Они скоро вырастут. Они, возможно, хоть и маловероятно, будут управлять этой страной. У управляющих страной, конечно, есть свои дети. То, что я услышала страшно. Я не знаю, как научить этих детей любить такую Родину". ©Яндекс дзен-Училкина жизнь


Источник: https://zen.yandex.ru/media/mamamonte_2344392/ucheniki-bolshe-ne-liubiat-svoiu-rodinu-kak-ih-ni-zastavliai-5cc1ee7a10654100b2d862dc

Подростки против урны. Счёт 0:2

В Набережных Челнах урна ушатала двух подростков, хотевших понтануться перед девчонками.

Стивен Коэн из Принстона говорит, что это он истинный американский патриот, а не его критики.

Почетный профессор Принстонского и Нью-Йоркского университетов Стивен Коэн (Stephen Cohen) оказался недавно в довольно странной компании.

Этот ученый с прогрессивными в целом взглядами женат на Катрине Ванден Хувел (Katrina vanden Heuvel), работающей главным редактором левого издания Nation. Его взгляды на украинские события заставляют американцев понять точку зрения Путина.

В своей статье «Ложь о России» (Distorting Russia) Коэн написал, что «демонизация» Путина в новостях равноценна «ядовитой» и недобросовестной практике СМИ, граничащей с паникерскими заявлениями времен холодной войны.
Другие идут еще дальше. Они хвалят Путина за его активные и жесткие действия и за яростное отстаивание национальных интересов России. Икона консерваторов Пэт Бьюкенен (Pat Buchanan) недавно задал вопрос о том, не слишком ли это — сравнивать Путина с Гитлером, и вполне естественно выступил на защиту путинской политики против геев.
Автор из American Conservative Род Дреер (Rod Dreher) соглашается с Бьюкененом, а бывший мэр Нью-Йорка Руди Джулиани (Rudy Giuliani) хвалит российского президента, заявляя, что это «тот человек, каких зовут лидерами». Даже Сара Пэйлин (Sarah Palin), как известно, смотрящая на Россию из окна своей кухни на Аляске, и та в 2008 году посчитала путинское вторжение на Украину неизбежным.
Но хотя мнения этих людей остаются в основном без комментариев, Коэна подвергли всеобщему осмеянию, назвав апологетом Путина. А вот бывший спикер палаты представителей Ньют Гингрич (Newt Gingrich) его поддержал (кто бы мог подумать!).
Коэн говорит, что он - истинный американский патриот, а те, кто призывает президента Барака Обаму и Евросоюз выступить против русских в Крыму, являются угрозой для нашей национальной безопасности.
Коэн — это один из главных в США ученых специалистов по России. Он был советником президента Джорджа Буша-старшего по СССР, вел курс по России в Принстонском и Нью-Йоркском университетах, написал восемь книг по современной российской истории, а также он публикует свои статьи в Washington Post,Reuters и других средствах массовой информации.
— Что вы думаете о тех, кто называет вас апологетом Путина?
— Для тех, кто меня охаивает, у меня двоякий ответ. Реальность такова, что я единственный американский патриот среди тех людей, которые нападают на меня. Я патриот американской национальной безопасности. Пока все это не началось,
Путин был нашим лучшим потенциальным партнером в мире в делах национальной безопасности США. Процитирую строку из статьи, которую я написал много лет назад: «Американская национальная безопасность по-прежнему проходит через Москву».
Обескураживает то, что мы увидели это в Сирии в августе, когда Путин буквально спас Обаму на посту президента. Когда Обама оказался в западне и не захотел нападать на Дамаск, он не мог заручиться поддержкой своей собственной партии и конгресса. Путин предоставил ему Асада и химическое оружие.
Путин и [министр иностранных дел России] Лавров, находясь в тени, подталкивали Иран к диалогу с Соединенными Штатами, потому что от Обамы требовали напасть и на Иран тоже. И это - не говоря о том, что Россия обеспечивает перевозку 60 процентов материально-технических средств для нужд НАТО и американских войск, воюющих в Афганистане.
Но проблема в том, что если кто-то скажет о России то, что думает, ему надо готовиться к оскорблениям со стороны других людей. В почте я обычно получаю сообщения следующего рода: «Сколько вам платит Кремль?» Поверьте мне, недостаточно.
— А раньше вас называли апологетом Путина?
— Я уже проходил через это, потому что стар, и это было во времена холодной войны. Тогда спор шел о том, каковы оптимальные подходы к Советскому Союзу. Надо ли нам работать над «разрядкой», как это тогда называлось, то есть, создавать области сотрудничества, которые смягчают конфликты, чтобы никто не применял ядерное оружие.
Страсти в те дни разгорались нешуточные, и по сути дела, в стране шла травля прогрессивных элементов. Нас называли прокоммунистическими силами или просоветскими, или прокремлевскими, а еще апологетами. Но разница заключалась в том, что на нашей стороне была организация под названием Американский комитет за согласие между Востоком и Западом. Это была своего рода лоббистская группа, члены которой говорили с конгрессменами, с президентами и с редакторами различных изданий.
Был Дональд Кендалл (Donald Kendall) из компании Pepsi Co., был Том Уотсон (Tom Watson), возглавлявший в то время IBM, и был Джордж Кеннан (George Kennan) [автор американской послевоенной политики сдерживания Советского Союза], который действовал очень живо и активно. Так что в этом участвовало множество очень известных консервативных людей.
В этой группе не было четкого разделения на левых/правых/консерваторов/либералов. Так что если кто-то хотел назвать меня антиамериканцем, то в этом случае и руководителя IBM тоже следовало так назвать? В 90-х годах, когда Клинтон начал продвигать НАТО в сторону России, я начал предупреждать всех, что это приведет к тому, к чему привело. Я писал об этом не только в Nation, но и в Washington Post, и в своих книгах. Я писал, что если мы будем поступать таким образом, то уподобимся Пакману из одноименной компьютерной игры, который идет с запада на восток и пожирает все на своем пути, пока не упрется в границу России.
Мы уперлись в границу России при Буше, потому что прибалтийские республики вступили в НАТО. Затем у нас был тот эпизод в Грузии в 2008 году, потому что там мы перешли красную черту. И мы перешли ее на Украине.
Я не понимаю, почему люди этого не видят. Если ты в течение 20 лет придвигаешь военный альянс, имеющий политические компоненты, включающий систему противоракетной обороны, включающий неправительственные организации, получающие государственные деньги и глубоко вовлеченные в российскую политику, а также вынашивающий идею революций на границах России, то со временем ты обязательно упрешься в красную линию. И она, в отличие от Обамы, начнет этому противодействовать.
Украина для этих людей всегда была вожделенным призом. Они хотели ее заполучить и зашли там слишком далеко. Любой российский лидер, обладающий у себя в стране легитимностью, был бы вынужден сделать то же самое, что сейчас делает Путин. Они бы начали противодействовать.
Я говорю об этом, и за это меня называют путинским апологетом. Эти люди не понимают. И им наплевать на национальную безопасность.
Поэтому я патриот. Мне небезразлична национальная безопасность. А все, что мы делаем, это старая тактика маккартизма по преследованию прогрессивных сил.
— Вы сказали, что Обаме надо было продемонстрировать свою «благодарность Путину», поехав на Олимпиаду. Почему?
— Не в этом моя главная мысль, но это то, чему меня учила мать: когда кто-то делает для тебя что-то хорошее, не плюй ему в лицо. Неужели все забыли 11 сентября и Бостон?
Я написал, что Обаме следовало поехать на один день в Сочи, встать рядом с Путиным, когда террористы грозили взорвать Олимпиаду, показать, что в борьбе с международным терроризмом они стоят плечом к плечу. Это был бы фантастический пример лидерства, однако он [Обама] просто ужом извивался в этом вопросе с геями и не смог так поступить.
А теперь меня обвиняют в том, что я против геев. Я говорю, что нам нужен единый фронт борьбы с международным терроризмом, который яростно нападает на Россию и дважды наносил удар по нам, в последний раз в Бостоне, а они твердят одно: «Он против геев». Ну что это за разговор? Это безответственные люди. Они ведут себя непатриотично, потому что вешать на людей такие ярлыки - это не по-американски. Такого рода разговоры не принесут пользы американской национальной безопасности.
Если они действительно не согласны со мной, пусть опубликуют какой-то материал, где говорится, что Коэн неправ в том и в этом, и что смотреть на это надо так и так. Это было бы здорово. Может, я действительно неправ. Но мне хотелось бы узнать, почему.
А если они считают мудрой политикой действия по продвижению НАТО в восточном направлении от Берлина, если они нарушают обещание, данное Горбачеву — что НАТО ни на дюйм не продвинется на восток, а тем более - вплоть до российской границы, то пусть объяснят, почему это такая мудрая политика. Но правду они вам не скажут, потому что правда заключается в том, что они хотят лишить Россию всех сил и средств по обеспечению своей национальной безопасности.
Украина — это трофей, но они зашли слишком далеко, и сейчас мы оказались в исключительно опасной ситуации. Исключительно опасной. Это худшая ситуация за всю вашу жизнь. А если у вас есть дети и внуки, то им придется пережить последствия того, что мы наблюдаем сегодня. И в этом - вина Белого дома, конгресса и Евросоюза.
Не Путин это начал. Он этого не хотел. Он очень этого не хотел. И сейчас он действует в ответ. Я не одинок в своем убеждении, просто я говорю от себя. Я предупреждал, что это случится, но меня не слушали.
У них есть идеологи на должностях во внешнеполитическом ведомстве типа Майкла Макфола [бывший посол США в России]. Он - идеолог, а не дипломат. Если вы будете назначать таких людей на основные политические посты, и будете давать такие рекомендации президенту...
Знаете, что сегодня сказала Хиллари Клинтон? Она приравняла Путина к Гитлеру. И эта женщина хочет быть президентом США. Прекрасные же у них будут беседы, если ее выберут.
Но как можно вести переговоры с Гитлером? А потом она заявила, что конечно, надо снизить напряженность и приступить к переговорам. Если так, не называй его Гитлером. Если не можешь расставить все по местам, не надо стремиться в президенты.
Даже Обама сказал, что Путин ведет себя как некий испорченный ребенок, слоняющийся по классу. Недостойно президенту США говорить такие вещи.
Не могу припомнить, чтобы хоть кто-то говорил так о советских руководителях. Мы не любили Брежнева, потому что нам не нравилась его политическая система, но в этом не было ничего личного. Никсон с Брежневым ладил просто чудесно. Они испытывали симпатии друг к другу.
Путин, между прочим, самый последовательный руководитель 21-го века (последовательный не значит хороший или плохой). Он находится у власти 14 лет. Он возвышается над всеми остальными. Единственный, кто может составить ему компанию, это Меркель.
Три последних американских президента были неудачниками во внешней политике, были поджигателями войны. Можно подумать, что здесь присутствует некий элемент зависти: Путин очень успешно представляет интересы своей страны, а наши президенты все портят. Одна провальная война за другой.
Именно так думают русские, между прочим. Я был в России в декабре, и меня спросили: почему, почему они так нападают на Путина? Они что, завидуют? Мне пришлось сделать паузу и задуматься. Я не знаю. Может, так оно и есть.
Но здесь есть один важный момент. В демократии из кризисов выбираются посредством диалога. А в нашей стране нет никакого диалога. Есть лишь эти люди, твердящие, что Путин бредит. И что в этом нового? Он что, действительно бредит? Нет. Бредят те, кто называет его Гитлером. Если он Гитлер, то сегодня у нас Мюнхен. А если сегодня Мюнхен, то завтра нам придется начинать войну, ведь так? Они думают хотя бы на шаг вперед? Нет.
Они оказались в тисках этого безумного синдрома и заявляют, что более злобного человека, чем Путин, мы в жизни не видели. Но все, что он сделал для них оскорбительного, это поднял Россию с колен. Мы любили Ельцина, потому что он был вечно пьян и со всем соглашался. И вот в России появился трезвый человек, защищающий ее интересы — правильно он их видит или нет. Именно так должны поступать наши национальные лидеры. А дипломаты должны сидеть и со всем этим разбираться.
— Вы говорите, что Путин защищает национальные интересы — правильные они или нет. Но исключает ли это действия со стороны США, если США определят, что они неправильные?
— Об этом мы ведем дебаты. Но я по этому поводу сказал бы следующее. Имеет ли Россия вообще какие-то легитимные национальные интересы на своих границах? Дело в том, что существует неявное допущение, будто таких интересов у нее нет, даже в Крыму. Но если начинать с такой позиции, это изначально ни к чему не приведет, ибо у каждого государства, даже у маленького - и в особенности у великого государства - есть такие интересы.
Поэтому я использую следующую аналогию, хотя она не идеальна. Скажем, завтра Россия внезапно начнет демонстрировать свою мощь — политическую, экономическую — в Канаде, прямо на нашей границе, а также в Мексике. Мы что, в этом случае просто скажем: «Ладно, у каждого народа есть право решать свою будущую судьбу?» Неужели так и скажем?
Но если мы заявляем, что Россия должна убраться из Крыма, что само по себе нелепо, то как насчет Гуантанамо? Это возведенный в абсолют двойной стандарт. Я не знаю, почему они так думают: потому что глупы, потому что лживы, или потому что просто запутались.
Мой главный тезис заключается в том, что не Путин, а мы умудрились передвинуть рубеж новой холодной войны прочь от Берлина, где было небезопасно. Это мы придвинули его прямо к границам России. Может, это и не железный занавес, но Берлин был разделен 45 лет. А сейчас мы перемещаем этот рубеж прямо на территорию расколотой Украины. А Украину раскололи Бог и история, но не Путин.
— Вы считаете, что нет абсолютно никаких оснований говорить о том, что это неправильно, когда Россия осуществляет военное вмешательство на Украине?
— Мы не знаем, вошел Путин в Крым или нет. Мы фактически не знаем этого. Мы говорим о «фактах», исходящих из Киева, а в них масса дезинформации.
— Вы думаете, что это не Путин?
— Нет, нет, я не это имею в виду. Мы не знаем. Мне кажется, что я знаю, однако я не располагаю фактами. А как ученый, я придерживаюсь того, что знаю.
Похоже, что в Крыму сосредоточилось около 9000 российских военнослужащих. Они патрулируют улицы, охраняют здания. У них там есть военно-морская база. Так что по закону, по контракту Россия имеет полное право находиться там. У них там есть пехота, защищающая стратегические объекты.
Я думаю, что по Крыму перемещаются войска, взятые с крымской военно-морской базы. Я не знаю, направили ли они войска через российско-крымскую границу. Поэтому, если мы хотим использовать слово «вторжение», надо иметь точную информацию.
Да, Путин что-то сделал. Он мобилизовал находящиеся там войска. В этом нет сомнений. Возможно, он и нарушил условия контракта с Украиной по вопросу перемещения войск на военно-морской базе. Такое может быть. Но слышали ли вы эту историю про снайперов?
— Да, слышала.
— Все обвиняли Януковича, что он использовал снайперов, которые убивали людей на киевском Майдане. Я тогда сказал: откуда вы знаете, кто кого убивает? Откуда мы можем об этом знать? Я сказал, надо подождать. А теперь стало очевидно, что сказал эстонский министр иностранных дел министру иностранных дел Евросоюза. Он сказал, что это были не снайперы Януковича, а снайперы из правого движения, действующего на улицах, что это была провокация.
Но я не знаю, правда ли это. Если окажется, что правда, сможем ли мы развернуть события вспять? Сможем ли мы сказать, что Янукович легитимен и прав? Сможем ли мы вернуть его в Киев? Нет, поезд уже ушел. Когда такие люди, как я, предлагают сначала рассмотреть факты, а уже потом принимать решения, нам говорят: «Вы апологеты Путина!»
— Но протесты на Украине все равно имели место, независимо от того, действовали эти снайперы по указанию Януковича или нет.
— В ноябре и в декабре это были очень мирные протесты. А Джон Маккейн поехал туда и встал рядом с одним из фашистских лидеров, и даже обнял его. Он не знал, кто это такой. А Виктория Нуланд [заместитель госсекретаря по европейским и евразийским делам], как мы теперь знаем, планировала заговор по свержению правительства. У нас теперь есть пленка, на которой она говорит американскому послу, как американцы будут формировать новое правительство.
Это называется государственный переворот. Януковича избрали законно. Все заявили, что выборы были честные.
— Видите ли вы какие-то плюсы в протестах?
— Конечно. Но позвольте развернуть все это другой стороной. Скажем, партия чаепития говорит, что Обама со своей программой Obamacare нарушил американский закон и конституцию. Она окружает Белый дом. Чайные партийцы бросают бутылки с бензином в охрану Белого дома. Обама бежит, и партия чаепития ставит во главе Белого дома Теда Круза (Ted Cruz). Вы назовете это демократией?
А на Украине какая демократия? Кстати, почему они не могли подождать? До очередных президентских выборов оставался один год. Почему Вашингтон и ЕС не сказали "нет"? Мы же демократические страны, мы так не поступаем. Мирные протесты - это все, что нам нужно. Но коктейли Молотова мы в полицейских не бросаем, потому что, если бы начали бросать в какой-нибудь демократической столице, полиция открыла бы огонь.
Посмотрите, что они сделали в Лондоне. Посмотрите, что они сделали в Греции. Посмотрите, что мы сделали на Уолл-стрит с движением Occupy. Они даже не проявляли никакого насилия, а мы их избивали и поливали перцовым газом. Вот как мы поступали.
Мы считаем, что люди имеют полное право на мирный протест. Они получают разрешение, идут на улицу и могут стоять там, пока не пойдет снег. Это их право — если они не препятствуют дорожному движению. Но они не могут швырять бутылки с зажигательной смесью в полицейских. Это правило действует в любой стране, в любой демократии. Но мы вдруг начинаем считать, что в Киеве можно так поступать. Они же борцы за свободу.
Итак, демократически избранный президент Янукович бежит, а в Киеве появляется правительство, не обладающее юридической легитимностью ни по нормам украинского, ни по нормам международного права. А нам говорят, что это правительство — образец добродетели. А еще есть парламент, где они распугали большинство депутатов, представляющих правящую партию. И этот парламент начинает принимать бредовые законы.
Туда отправился [госсекретарь Джон] Керри и попытался урезонить их, и как мне кажется, он сделал это, потому что эти люди отреклись от своих обещаний. Потому что сейчас хвост виляет собакой.
— Вы говорили о том, что американские средства массовой информации неверно представляют некоторые аспекты России, включая ситуацию с гомосексуалистами в этой стране. Каким образом СМИ неверно представили наступление на права геев?
— Что ж, СМИ не знают истории. В советской России гомосексуализм считался преступлением. Когда я жил в России в 70-е и 80-е годы, наши друзья-геи жили в страхе, опасаясь арестов. Они находились даже не в чулане, их опустили до уровня подвала.
В 1993 году Россия вывела гомосексуализм из разряда уголовно наказуемых деяний. После этого геи стали появляться на публике. Не так, как здесь — ну, вы понимаете. Затем они стали обращаться за разрешениями на проведение гей-парадов, и городские власти отреагировали на это очень негативно.
Почему? Россия - это страна традиций. Все данные опросов показывают, что примерно 85 процентов россиян считают гомосексуализм либо болезнью, либо сознательным выбором. Вы и я — мы скажем, что это ужасно. Как можно быть такими примитивными? А я скажу вам, как.
Именно так думали люди и в США в моем детстве, когда я жил в Кентукки и в Индиане. И даже когда я приехал в Нью-Йорк в 1960-х годах. Что изменило такое отношение? Просвещение. Геи боролись за свои права. Это была длительная борьба.
Но даже сегодня у нас есть восемь или девять штатов, где законы в отношении геев более репрессивные, чем в России. Российский закон был глупым законом, потому что прежде всего он неосуществим. Во-вторых, этот закон провоцирует гомофобию.
Но факт остается фактом. В России отсутствует широкое общественное мнение в поддержку прав геев. Отсутствует абсолютно. Его не было там ни 30, ни 40 лет назад. Я не припомню ни одного русского, кто приехал бы к нам в США и начал рассказывать американским геям, как надо бороться за свои права.
Я вырос на юге, где была сегрегация. Я не припомню ни одного русского, кто приехал бы туда и начал учить чернокожих, как надо бороться за свои права. Это всеобщее правило. Либо ты борешься за свои права у себя в стране и получаешь их, либо не получаешь. А мы просто усугубили положение [геев в России]. Как говорят мои друзья-геи из России, «вчера я был просто гомосеком, а сейчас я американский гомосек». Мы ухудшили ситуацию для геев. Это вам скажут многие разумные и политически сознательные российские гомосексуалисты.
— Вы думаете, что американское вмешательство ухудшило положение геев в России?
— Не думаю, а знаю. Я могу назвать вам фамилии российских законодателей, которые говорили мне, что хотят избавиться от этого закона, хотят побеседовать об этом с Путиным. Но это невозможно сделать, если превращать данный вопрос в очередную баррикаду, разделяющую Америку и Россию. Вы думаете, ситуация на Украине пойдет на пользу российским геям?
— Но положение гомосексуалистов в России - просто отчаянное. Мы видели немало сообщений на эту тему.
— А я и не говорил, что у них все прекрасно. Но почему это нас должно волновать? Мы что, сформируем бригаду и отправим ее туда освобождать российских геев? Будь ты чернокожим, евреем, геем или мусульманином, в нашей стране ты обретаешь права, когда борешься за них. Именно так работает демократия.
И почему это Америка должна отправляться туда и разбираться с проблемой геев, если 85 процентов россиян считают, что у них не должно быть никаких прав? Они должны бороться у себя дома, и большинство разумных геев понимают это. В нашей стране такое случалось неоднократно.
Кстати, пока мы не скатились в лицемерие, я напомню данные из New York Times о том, что насильственные действия против геев в Нью-Йорке в 2013 году выросли вдвое по сравнению с 2012 годом. Может, нам надо сначала навести порядок на своих улицах?
— Как вы считаете, какова цель тех людей, которые вас критикуют?
— Это своеобразная форма цензуры. Я знаю людей из американских университетов, которые думают так же, как и я. Но они боятся высказываться, и я стыжу их за это. В нашей стране нечего бояться. Бояться надо в России. Но здесь, что они могут с нами сделать?
Хотя могут. Ты не получишь хорошую работу, о которой мечтал, ты можешь не получить повышение. Тебя начинают очернять, на тебя вешают ярлыки.
Они хотят заткнуть мне рот. Мне звонят и угрожают. Я бы не стал придавать им особого значения, списав это на глупость людей, однако я слишком одинок. Мне нужны другие люди, вышедшие из политического чулана.
Мы оказались на грани войны с Россией. Сейчас многие понимают, что все зашло слишком далеко. Даже [лидер сенатского большинства] Гарри Рид (Harry Reid) - и тот сказал позавчера, что нам надо немного остыть и подумать. Молодец, Гарри Рид.
Сенатор Рэнд Пол (Rand Paul) заявил, что нам надо задать себе вопрос, а не способствовали ли мы сами всему этому. Я едва со стула не упал позавчера вечером на передаче CNN. Я говорил им то же самое, что сейчас говорю вам, что это мы давили на русских, что это мы несем тяжкое бремя ответственности. Путина нельзя назвать невиновным, но мы из всего этого не выберемся, если не возьмем на себя часть вины. Сказав это, я подумал, что сейчас меня отстегают кнутом.
И знаете, что сказал [бывший член палаты представителей] Ньют Гингрич? «Я согласен с профессором Коэном». [Примечание редактора: в расшифровке передачи Гингрич говорит, что в словах профессора Коэна «есть много правды».] Он сказал, что мы переоценили себя, что мы ведем себя неразумно с Россией. Нам надо думать о том, что мы собираемся делать. Я едва не заплакал, и удержался лишь потому, что был на телевидении. Для меня это стало спасательным кругом.
— А вы не думаете, что он сказал это, дабы получить какие-то доводы против Обамы?
— Да, вы правы. Они часто нападают на Обаму, говорят, что это он все создал — из-за Сирии и всего прочего. Но это полная ерунда.
Знаете, почему Гингрич сказал это? Потому что он - образованный человек. Он историк. Он мыслит историческими категориями. Он умен. И у него сейчас нет президентских амбиций. Так что в этот раз он говорил от сердца.
— А что вы думаете о Pussy Riot?
— Кто-то провел исследование. В 82 странах их бы казнили за то, что они сделали. Не знаю, что бы произошло, выступи они в соборе Святого Патрика [в Нью-Йорке]. 15 лет назад одна молодая пара пришла в собор Святого Патрика, сняла одежду и занялась там сексом. Их арестовали. Не знаю точно, что было с ними потом.
Одна из проблем России состоит в том, что у них мало административной юстиции, которая может дать условный срок, оштрафовать нарушителя или заставить его смывать граффити в метро. Она существует, но ее надо развивать, потому что многих людей вообще не следует сажать в тюрьму, им надо давать условный или испытательный срок. России надо реформировать свою правовую систему.
Когда это произошло, вся страна выступила против Pussy Riot. Когда их отправили в тюрьму, люди смягчились и сказали: «Бедные девчонки. Они вроде бы и неплохие». Знаете, чем они занимались до тюрьмы? Они приходили в супермаркет, раздевались, ложились на спину, разводили ноги в стороны и засовывали себе во влагалище замороженных цыплят.
А ведь в магазине были люди с детьми. Но российские власти ничего не делали. Они их не арестовывали.
Pussy Riot сделали нечто очень забавное. Не помню где - в Москве или в Санкт-Петербурге - есть разводной мост. Так они нарисовали на нем пенис, и когда мост развели, это пенис поднялся. Довольно забавно и смешно. Это была умная идея.
Но потом они пошли в самый святой храм в России, который в 30-е годы был взорван по приказу Сталина (а потом восстановлен). И они пели не просто о том, что Путин плохой. Они потом почистили свою песню, прежде чем запускать ее в интернет. Там были элементы грязной порнографии и копрологии.
Это плохая оппозиционная политика.

В ПАРИЖСКОМ АЭРОПОРТУ ЗАДЕРЖАН ОДИННАДЦАТИЛЕТНИЙ КАПИТАН
Из аэропорта Лонь-Эмерейнвилль (Lognes-Emerainville) в пригороде Парижа, принимающего небольшие самолеты, поступило сообщение, которое могло бы показаться шуткой. На летном поле аэропорта задержаны трое одиннадцатилетних мальчиков. Они находились на борту маленького частного самолета DA42 Twin Star, который только что совершил посадку и зарулил на стоянку. Взрослых на борту не было. Согласно имеющейся в диспетчерской службе информации, частный самолет DA42 Twin Star, зарегистрированный в Испании, прибыл из испанского аэропорта Бадахос (Badajoz). Согласно той же информации, в Бадахосе самолет садился для дозаправки, а начальным пунктом маршрута был маленький аэродром на острове Гран Канария (Канарские острова, Испания). Предположительно, дети угнали самолет и самостоятельно пролетели весь путь от Канарских островов до Парижа – около 2800 километров, при этом часть пути пролегала над Атлантическим океаном. Владельцем самолета является отец одного из мальчиков. Разобраться, каким образом дети смогли вылететь незамеченными диспетчерской и аэропортовой службами из двух испанских аэропортов, предстоит инспекторам EASA в ходе расследования инцидента.


Наш корреспондент отправился в аэропорт Лонь. Инспектор Воздушной полиции Франции, который обнаружил детей на борту и который в настоящее время занимается сбором информации по этому инциденту, любезно согласился поделиться некоторыми подробностями:

- Господин инспектор, каким образом дети были задержаны?

- Я подошел на стоянку для проверки прилетевшего борта, и увидел троих мальчишек, выбирающихся из самолета.
Двое из них сидели на местах пилотов. Взрослых на борту не было. Тот, что выбирался с левого кресла, был в резиновой маске, имитирующей лицо, вроде тех, что продаются в магазинах игрушек, и солнцезащитных очках. В сумерках я даже не сразу понял, что это тоже ребенок.

- Дети пытались убежать?

- Двое ребят стали убегать, но третий, в маске, крикнул им по-испански, и они вернулись. Больше скрыться они не пытались, но отказались покидать стоянку, пока не привяжут самолет. Пришлось подождать, требование законное, хотя было сюрпризом услышать это от ребенка в этой ситуации.
- Как маленькие дети могли совершить такое?

- Вы знаете, сначала я просто не поверил тому что увидел, я был потрясен. Я сам бывший пилот, и как профессионал не мог поверить в нечто подобное. Дети прилетели одни! В принципе, ребенка можно научить летать, я слышал истории о полетах детей под контролем инструктора на борту, и даже о нелегальных самостоятельных полетах обученных детей вокруг аэродрома. Но здесь двухмоторный самолет прибыл из сложного IFR полета (полет по приборам под контролем диспетчеров) на большую дальность. Их не заметили и не подняли тревогу сотрудники двух аэропортов, сотрудники диспетчерских служб на трассах. Более того, самолет пролетел и подошел к аэропорту в сложной воздушной зоне Paris TMA, строго по правилам и указаниям службы управления полетами, так, что диспетчеры не заметили неадекватность поведения борта, и совершил посадку в непростую погоду. Сделать все это 11-летнему ребенку – из области фантастики. Я подумал, что пилот зачем-то покинул самолет где-то на взлетной полосе или рулежной дорожке и оставил детей одних.

- Постойте, то есть вы хотите сказать, что до самого их задержания на стоянке никто не знал, что летит самолет, пилотируемый маленьким ребенком?

- Вы знаете, боюсь что так. Они пойманы практически случайно, инспектор встречает далеко не каждый прилетающий самолет. Они вполне могли выбраться из самолета незамеченными. Вероятно, их задержала бы служба безопасности аэропорта, но даже предположить, что они прилетели на самолете одни – вряд ли кто-то смог бы. Посчитали бы, что они пробрались на территорию аэропорта снаружи.

- Но это же невероятно? Как же такое возможно?

- Я уже сказал: они летели профессионально, не отклоняясь от схем и правил. У меня нет пока информации из Испании, но в небе Франции и в частности в воздушной зоне Парижа они, насколько мне известно, не совершили ни одной ошибки и нарушения. Поэтому у диспетчеров воздушного движения, видимо, не было оснований заподозрить, что самолетом управляет ребенок.

- А что, они не в состоянии отличить в эфире детский голос от взрослого? Кто разговаривал с диспетчерами по радио?

- Мальчик говорил диспетчерам, что ведет связь, так как папа плохо говорит по-английски, а самолетом управляет отец. Диспетчерам было трудно предположить иное. Частные пилоты иногда дают своим детям говорить за них в эфире, диспетчеры обычно не возражают, если самолет следует указаниям и не засоряется эфир. То есть детский голос в эфире сам по себе не является поводом поднимать тревогу. А в парижской зоне подхода диспетчеры загружены настолько, что им вообще не до тембра голоса, если этот голос дает подтверждения на команды и борт им следует. Впрочем, это тоже один из вопросов, на который предстоит ответить в ходе расследования. Сейчас это только информация от ребенка и предположения.

- Но как мог ребенок настолько профессионально управлять самолетом и вести связь?

- Я вам говорил, я сам вначале в это не поверил. Но я уже успел опросить одного из мальчиков, Алехандро, сына владельца самолета. Он был, так сказать, «капитаном» этого полета. Остальные двое были только «пассажирами». Вы знаете, во время беседы с Алехадро я был поражен снова. Временами я забывал, что беседую с маленьким ребенком, а не с профессиональным пилотом. Алехандро без сомнений проходил пилотскую тренировку, включая IFR, и имеет существенный опыт полетов. Где и каким образом он его получил – предстоит разобраться. Мальчик дал мне детальную информацию по всему полету, за исключением своих «секретов» - как он обманывал аэропортовые службы. Думаю, мы и с этим разберемся. Но по результатам беседы я практически уверен, что именно Алехандро управлял самолетом. Во всяком случае, теперь я полагаю, что он был вполне способен совершить этот перелет.

- Невероятно! Была ли опасность столкновения с другими самолетами, насколько велика была угроза безопасности полетов?

- Как я уже сказал, мальчик летел, следуя регуляциям и схемам, поэтому по имеющейся информации непосредственной опасности, фактических опасных сближений, нарушений заданных высот и запретных зон не было, во всяком случае в небе над Францией. Вход в зону Paris TMA был ему разрешен диспетчерской службой на основании плана полета. Но…ребенок за штурвалом…вы понимаете. Потенциальная угроза, разумеется, была. И прежде всего – была угроза жизни самих детей.

- Какие меры будут предприняты в отношении малолетних угонщиков?

- 11-летние дети не подлежат уголовному преследованию, во всяком случае по статьям о нарушениях в области безопасности полетов. О терроризме в данном случае речь не идет. Так что им самим вряд ли что-то грозит. Мы уже известили полицию и связались с родителями детей, когда родители прибудут сюда, дети, вероятно, будут переданы им. Возможно, Алехандро и его отцу придется задержаться для участия в процедурах в рамках расследования. Нужно выяснить роль владельца самолета в этом инциденте, ведь план полета был подан от его имени. Также необходимо установить - кто из числа сотрудников испанских аэропортовых и диспетчерских служб, и каким образом допустил вылет этого самолета. О возможных действиях в отношении этих лиц говорить рано – это будет решено по результатам расследования.

В ПАРИЖСКОМ АЭРОПОРТУ ЗАДЕРЖАН ОДИННАДЦАТИЛЕТНИЙ КАПИТАН

Корреспонденту также удалось поговорить с самими мальчиками (их фамилии до окончания расследования не разглашаются).

Двое юных участников «эпического перелета» говорят только по-испански. Через переводчика я попросил их поделиться впечатлениями.

Хосе:
- Алехандро вообще ненормальный, полный псих! Когда мы поехали в аэроклуб, я думал, что он шутит. Я думал - посидим в самолете, поиграем в пилотов и все. А он достал какую-то книжку, где по-английски желтым написано, по ней включил компьютеры, завел двигатели и мы поехали на взлетную полосу. Потом он сказал, что сейчас будет выезжать на полосу и взлетать, еще про какого-то Чарли и еще про кого-то и цифры какие-то. Я ему говорю:

- «Ты что, это серьезно? Ты спятил? Мы же разобьемся!»

А он говорит:
- «Конечно серьезно, мы же договорились, что в Диснейленд летим!»

И потом пропеллеры заревели, мы сразу разогнались и взлетели. Мне стало очень страшно, я заплакал, я думал нам конец. Я ему закричал:

– "Что ты наделал, как мы теперь сядем?"

Я летал на больших самолетах, но на этом все по-другому и очень страшно. Его очень сильно трясло и кидало во все стороны, я думал - сейчас крылья отвалятся, и мы упадем. Потом мы поднялись очень высоко и полетели над морем. Мне было плохо и сильно тошнило. Алехандро дал мне пакетик, и меня вырвало. Алехандро был очень спокоен, он стал меня утешать и сказал, чтобы я не боялся. Я спросил, написано ли в этой книжечке, как сажать самолет. Он сказал что да, и он и без книжечки хорошо знает, так что все будет хорошо.

Трясти перестало, я немного успокоился и заснул. Проснулся от того что опять трясло и уши сильно болели, я испугался что падаем. Я увидел, что мы уже летим низко над землей. Мигель мне сказал, чтоб я не кричал и не мешал Алехандро, что мы идем на посадку. Опять было страшно, самолет сильно наклонился, я думал, что мы сейчас ударимся об землю или перевернемся, но мы не ударились, а сели на большую полосу и приехали на стоянку. Алехандро смешно выглядел – когда мы ехали, он надел маску с усами и очки. Потом он снял маску, отвел нас в кафетерий и сказал сидеть там и есть, что он за нами позже придет, и куда-то ушел. Меня тошнило, и я не мог ничего есть, только воды попил.

Наверно час мы там просидели, потом пришел Алехандро, и мы пошли с ним. Он сказал, что заправил самолет, и мы сейчас полетим дальше. Я испугался, я думал, что мы уже прилетели. Алехандро засмеялся, спросил, где я тут увидел Париж, и сказал, что нам еще полпути лететь. Я заплакал и закричал, что я боюсь и не хочу больше лететь, что я хочу остаться здесь. Мигель зажал мне рот и ударил меня, Алехандро зашипел на меня, чтоб я заткнулся, что из-за меня нас поймают. Мы пришли к самолету, и Алехандро с Мигелем затолкали меня на заднее сиденье. Алехандро снова завел самолет, мы выехали на полосу и взлетели. После взлета снова трясло, и самолет снова наклонился, Алехандро сказал, что мы взлетели на юго-восток и поэтому надо развернуться на северо-восток, и чтоб я не боялся.

В этот раз мы летели очень-очень долго. Меня опять вырвало. Мы полетели над горами, Алехандро сказал, что диспетчер велел нам подниматься вверх, дал мне такую смешную штуку с трубочкой, которая на нос одевается, как усы, и сказал, чтоб я одел ее и дышал через нос, потому что на этой высоте воздуха мало и без этой штуки я задохнусь. Я испугался и стал дышать через эту штуку. Мы так долго летели, потом внизу стало все в облаках, мы снизились почти до них, Алехандро сказал, что штуку можно снять.

Мы летели низко над облаками, а потом мы влетели прямо в них. Вот это было страшнее всего. Самолет сильно трясло, за окном ничего не было видно, я думал, что мы уже перевернулись и падаем. Я заплакал и закричал что не хочу умирать, и что нам теперь делать? Алехандро и Мигель тоже испугались, Алехандро сказал что теперь можно немного бояться, что мы не падаем, но самолет покрывается льдом и это плохо. Потом Алехандро сказал, что над нами летит большой самолет, и он сейчас спросит у него, высоко ли заканчиваются облака, и если не очень высоко, то мы поднимемся и выберемся из них.

Алехандро поговорил по-английски по радио, и сказал что все хорошо, что мы идем вверх и чтоб мы надели дыхательные штуки. Через пять минут мы выбрались из облаков, и трясти сразу перестало. Только потом стало очень холодно, я достал куртки, которые валялись сзади за сиденьем, и мы их надели. Мы так летели долго, наверно час, потом облака стали ниже, мы тоже снизились и сняли штуки. Потом еще долго летели, я уже не так сильно боялся, самолет не трясло и после того что было раньше - уже было не страшно.

Алехандро рассматривал какую-то карту и листы с компьютера, которые он дома напечатал, и еще на экране самолетного компьютера картинки разглядывал. Сказал что это схемы движения в воздухе в Париже, как карта города, когда на машине едешь, что нужно их знать чтобы правильно сесть и чтоб нас не поймали. Солнце уже было совсем низко. Потом Алехандро сказал, что мы скоро начнем снижаться и подходить к аэродрому, что это очень сложно и чтоб мы молчали, ничего не трогали и не мешали ему.

Мы пошли вниз, вошли в облака, опять затрясло, но мы их быстро пролетели и я увидел землю в огоньках, было уже почти темно. Уши опять сильно болели. Продолжало иногда трясти, самолет все время наклонялся в разные стороны, и Алехандро все время что-то говорил по-английски, крутил колесики и двигал ручки. Мигель увидел вдалеке слева светящуюся Эйфелеву башню, и закричал чтоб мы посмотрели. Я посмотрел и тоже ее увидел. Алехандро вдруг заорал «Заткнитесь!», а потом выдернул провода наших наушников, и в наушниках ничего не стало слышно.

Потом мы опустились очень низко, полетели над домами, трясло, иногда мы опять сильно наклонялись, я думал, мы дома крылом зацепим. Алехандро воткнул нам наушники обратно, показал на светящийся прямоугольник, сказал, что это полоса, куда мы будем садиться, но тут очередь и нам придется полетать по кругу, и чтоб мы сидели и молчали. Я думаю он пошутил, какая очередь, мы же летели! Минут через пять он сказал, что сейчас будем садиться, и опять сказал, чтоб заткнулись и не мешали, а то разобьемся. И еще Мигелю сказал, чтоб он педали ногами не трогал и до ручки между ног не дотрагивался, и чтоб говорил ему какие-то цифры с компьютера. Он их потом все время говорил, что-то вроде 82 , 88… Было страшно.

Когда мы летели к полосе, самолет сильно мотало, и он почему-то летел боком. Я не знал, что самолет может летать боком, и очень боялся. Но мы как-то прилетели на полосу, там самолет повернулся носом и мы сразу же сели. Я так обрадовался, что все закончилось! Приехали на стоянку, Алехандро выключил двигатели и компьютеры, и сказал, что нам повезло и нас никто не видит. И когда мы вылезали из самолета, вдруг появился этот злой дядька и закричал на нас. Мигель крикнул «Бежим!», и мы побежали, но Алехандро крикнул, чтоб мы вернулись, что мы попались и бежать бесполезно. Никогда больше не полечу на этом самолете! Если б я знал, что эти два психа затевают, никогда в жизни бы с ними не поехал!

Мигель :
- Да не слушайте вы этого слабака! Врет он все. Он, когда мы поднялись на 12000 футов – отрубился и проспал до самого Бадахоса. Было совсем не страшно, ну может чуть-чуть иногда. Зато было очень круто! Мне конечно Алехандро раньше рассказывал, но я думал он сочиняет, я не верил что он и правда такой крутой пилот! Но сейчас я сам увидел, как он летает – это самый лучший пилот в Испании! Он так много всего знает, все эти карты, схемы, я вот вообще не понимаю что там нарисовано. Пожалуйста, не нужно его наказывать, это нечестно, он же ничего плохого не сделал!

Летать так здорово, это совсем не так, как когда летишь на большом самолете! Там почти ничего не видно, а тут большая стеклянная кабина, можно смотреть вперед и по сторонам, все вокруг видно! Кажется, как будто сам летишь, без самолета, как во сне. И летишь не очень высоко, можно все время землю рассматривать.

Море сверху такое голубое и красивое, внизу волны видны, и как корабли плывут. А потом впереди берег появляется, так здорово! Летишь над побережьем, видно пляж, дома на берегу, яхты, кораблики разные, и полетели уже над землей. Видно поля, дороги, пропеллеры которые электричество вырабатывают.

Я хотел чтоб мы полетали низко над землей, но Алехандро сказал, что мы летим по воздушной трассе и не должны хулиганить. Говорил что если не совсем низко, то можно попросить у диспетчера, и он, может быть, разрешит, но это сложно, что-то про IFR и VFR, не помню, а лишнее внимание нам совсем не нужно. Это лучше у него спросите.

А еще мы над горами летели, это вообще, такая красота! Над облаками тоже лететь интересно, мы низко над ними летели, кажется как будто несешься над холмами из ваты. И влетать в облако круто, кажется что сейчас в эту стену врежешься и разобьешься. И Париж сверху очень хорошо видно было, так интересно, я Алехандро попросил, чтобы мы прямо над Эйфелевой башней пролетели. Но он сказал, что это запрещено, и за такое нас сразу после посадки просто расстреляют.

Я не понимаю, что в этом такого плохого? Алехандро мне даже дал порулить самолетом, и показывал, как надо поворачивать и управлять двигателями. Это оказывается совсем несложно, и так здорово! И еще он рассказывал, какие цифры на дисплее что значат, оказывается у самолета одновременно три разных скорости, и высота совсем не от земли считается! И еще он мне рассказывал, что показывает самолетный навигатор, и что он не только от спутника умеет работать, а еще от маяков, и что он даже умеет показывать молнии, и соседние самолеты, но не все.

Я даже помогал Алехандро, например, ручки двигателей держал, когда мы взлетали в Бадахосе, и главную скорость. Алехандро говорил, когда мы садились здесь. Он так здорово умеет ручкой не давать самолету наклоняться на посадке, я бы так не смог! Так жалко, что нас поймали. Теперь мы, наверно, в Диснейленд не попадем, но об этом я совсем не жалею, этот полет был круче ста Диснейлендов! Я тоже очень хочу научиться и стать пилотом, как Алехандро.

Алехандро, «пилот-командир» полета, как он себя назвал – такой же обычный 11-летний мальчишка, усталый, и очень расстроенный. Но держится достаточно мужественно, учитывая случившееся. Языкового барьера при общении с ним не возникло. Французского мальчик почти не знает, но по-английски говорит свободно. Вообще, для своих 11 лет Алехандро весьма развит, говорит не запинаясь, почти как взрослый человек, только по-детски эмоционально. И, действительно, очень профессионально как пилот. По ходу разговора с ним мне много раз пришлось переспрашивать, что значит тот или иной авиационный термин.

Я успел лишь представиться, малыш тут же сам «бросился в атаку»:
- Я хочу сразу сделать заявление. Вы, конечно, сейчас раздуете из всего этого «французское 11 сентября». О Боже, ужасно, ребенок за штурвалом, Франция чудом уцелела! Так вот, это не так. Никакой опасности ни для меня самого, ни для моих друзей, ни для других самолетов не было. Я не самоубийца. Да, я взял папин самолет без разрешения, да, я летел без пилотской лицензии и страховки.

Но это все. Ничего больше я не нарушил. Лицензии у меня нет только потому, что человек в 11 лет никак не может ее получить, даже если он лучший пилот чем Салли (Cалленбергер, пилот, посадивший самолет на Гудзонский залив). Меня тренировали не хуже любого профессионального пилота, я умею летать лучше, чем половина тех, кто прямо сейчас над Парижем в воздухе болтается. Прямо передо мной самолет на второй круг ушел из-за ветра, а у меня с посадкой никаких проблем не было. Я прямо сейчас готов сдать все экзамены на пилотскую лицензию IR ME (инструментальные полеты, многодвигательный самолет), и поверьте мне, я их сдам успешно. Никакой опасности ни для кого не было, я делал то, что умею, и знал, что я делал!

- Хорошо, где ты всему этому научился?

- Мы с папой вместе учились летать в Калифорнии два года назад. Папа решил научиться летать, и я с ним поехал, мы всегда с ним вместе ездим. Инструктор в летной школе спросил папу, не хочет ли он чтоб и я летать научился. Он сказал - конечно, лицензию мне не дадут, но поскольку летать будете вместе – мне стоит уметь посадить самолет если с папой что-нибудь случится. Мы с папой даже не знали, что дети могут учиться летать, и даже летать сами, если рядом сидит инструктор – это все легально!

Ну конечно я очень обрадовался, и папа не возражал, он говорит, что деньги на учебу – это не трата, а инвестиция. Только взял с меня обещание, что буду учиться серьезно. Так я и научился, сначала на DA40 – это как DA42, но с одним двигателем, это проще. А потом на DA42, таком же, как тот, на котором я сюда прилетел. Инструктор говорил, что у меня лучше, чем у папы получается! Я научился летать по приборам и заходить по ILS и WAAS (приборные заходы на посадку), когда папа еще VFR (визуальный полет) только сдал.

- Ты до сегодняшнего перелета уже летал один?

- Нет, сегодня первый раз. Принимаю поздравления… (вздыхает) Но когда мы с папой летаем – я не пассажиром сижу, а помогаю, контролирую папу и всегда знаю, что происходит. И в Париж мы летали несколько раз, я этот маршрут хорошо знаю.

- Зачем вы с ребятами полетели в Париж без папы?

- Сейчас уже жалею конечно, не надо было этого делать. Папа меня убьет. Папа сейчас в Аргентине по делам. Мы с ребятами у меня зависали, я им рассказывал про полеты. Ну, как оно бывает, «Если ты такой крутой пилот, полетели завтра в Диснейленд?». Ну и стукнуло меня что-то изнутри, вроде «А ведь я в самом деле могу это сделать!». Давно хотелось слетать самому. Ребята не виноваты, я капитан и я принимал решения. Если б я отказался – ничего бы этого не было. Мне потом ребят даже жалко было, особенно Хосе, его рвало всю дорогу и боялся очень. Мы его в Бадахосе еле в самолет затащили, не хотел лететь дальше.

- А зачем вы его заставляли?

- А что, надо было его в Бадахосе оставить? И что бы он там один делал? И как бы объяснял, как он туда попал? После его объяснений нас бы с истребителями сажали.

- Как вам удалось пробраться к самолету, и как вам диспетчер разрешил лететь?

- Простите, про аэропорты я ничего не скажу. От этого мне хуже всего, в аэроклубе и в Бадахосе очень хорошие люди, они мне доверяли, а теперь из-за меня у них наверно большие проблемы будут. Я не думал, что нас поймают. А с диспетчерами в воздухе все просто, я подал план полета от имени папы. Есть специальный сайт в интернете для этого, это несложно, если умеешь. Тем более что этот маршрут я уже раньше планировал, и с топливом заморочек нет. Мы с ребятами со всем барахлом не больше 140 кг весим, как один пилот-калифорниец, поэтому я просто заправлялся «под пробки», все равно максимального взлетного веса и близко не было, а полных баков на эти участки хватает с запасом при любой погоде. Я вообще почти всегда сам планы полета делаю, папе лень этим заниматься.

- Твои взрослые друзья в аэропортах помогали тебе улететь?

- Нет! Я обманывал их, они думали, что я лечу с папой.

- Если честно, хулиганил в полете?

- С Хосе похулиганишь, как же. Я старался лететь как мог аккуратно, и все равно он вцепится пальцами во что попало, сидит и трясется. И выворачивает его. Как ни старайся, турбулентность ведь никуда не денешь. Если б я знал, то оставил бы его дома, но он ведь тоже хотел с нами, и я думал, что ему тоже понравится. Хорошо хоть, что я догадался его вперед не сажать, если б он так в ручку управления вцепился – могли бы разбиться. Ну и вообще хулиганить я не собирался, мне главное было не привлекать к нам внимания в воздухе.

- Что в полете было страшнее всего?

- Да ничего страшного в полете не было. Вот сейчас – страшно…

- А если бы, например, двигатель отказал над океаном?

- У самолета два двигателя, лететь можно и на одном. Это не так просто, но меня этому учили. Я летел недалеко от берега, где-то 40 минут максимум до Марокко. Если б отказал двигатель – развернулся бы на восток и сел в Марокко. Это плохо, но лучше чем разбиться. Хуже, если бы отказал, когда мы на 18000 футов от обледенения залезли, но тоже справился бы.

- У вас еще и обледенение было?

- Да, здесь уже, над Францией, в зоне Бордо, в мерзкие облака влетели. На самолете есть противообледенительная система, но она на жидкости работает, как стеклоомыватель в машине, и жидкости максимум на час хватает, а то и меньше. Поэтому я решил просить у диспетчера и подниматься на уровень 180 (18000 футов). Ну, диспетчер разрешил, мы поднялись выше облаков и все, там уже обледенения нет. Только там дышать без масок нельзя, но ребята уже умели ими пользоваться, нас еще до этого, над Сьерра-де-Гредос, диспетчер поднимал на 160 (16000 футов), я тогда ребят научил масками пользоваться. А кислорода надолго хватает.

- Это и было самое сложное в полете?

- Нет, самым сложным была посадка здесь, в Париже. Тут сложные зоны, в воздухе много самолетов, по радио постоянно говорят, нужно не пропустить когда говорят тебе. Курс туда, курс сюда, снижайся, не снижайся, поддерживай скорость 210 узлов – я что, F-16? Потом точка перехода - и лети по кругу и садись визуально, здесь в Лонь только визуальные посадки. Ну, это уже проще, хотя был неприятный ветер. А еще ведь надо и самолетом управлять, и частоты на радио менять, и давление переставлять, и лист проверок выполнять, чтоб подготовиться к посадке. И ребята болтают, они же не понимают что мне в этот момент и без них весело. Пришлось им гарнитуры выдернуть. Еще и поменялось кое-что с тех пор как с папой летали, хорошо что я на маршруте развлекался французскими NOTAM (предупреждения пилотам об изменениях) и схемами. Но конечно сложней всего чтоб в аэропорту не поймали. Это вот и не получилось.

- А заблудиться в воздухе не боялся, когда вы в облаках летели?

- (смеется) О чем вы говорите? Я бы вас сейчас сводил в самолет на экскурсию. У меня там навигационная система круче, чем на ваших Airbus. Я план полета с флэшки загрузил в FMS (бортовая система управления полетом), могу поставить режим GPS, нажать кнопку NAV - и отдыхать, самолет будет сам лететь и на поворотных точках поворачивать. Я так и летел большую часть пути. Там с высотой сложнее, чем с курсами, но тоже ничего страшного, главное не забывать ее накручивать, и про давление не забыть.

- Диспетчеры не спрашивали тебя, почему ребенок по радио разговаривает?

- Только во Франции спросили один раз, я ответил, что у папы плохой английский, и если папа будет вести связь - вам же хуже будет. В Испании не спрашивали, там вообще диспетчеры очень добрые, хвалили, как я хорошо умею связь вести. Даже два раза мне хорошие спрямления дали, я не просил, они сами предлагали. Первый раз я ответил – «Большое спасибо, нет необходимости, я еще не хочу писать». Диспетчер ответил «Нет проблем, берите прямой курс, к посадке захочешь». Пилоты других самолетов смеялись.

- Как ты себя сейчас чувствуешь? Гордишься тем, что смог справиться с таким сложным перелетом?

- Паршиво я себя чувствую, разве не видите? Не знаю, что теперь будет. Мне теперь наверно больше никогда летать не дадут. Да и у папы могут лицензию отобрать, и других людей из-за меня накажут. Плохо все. Напишите, что мне жаль, что все так вышло, и не надо никого из-за меня наказывать. Я не хотел ничего плохого.

Что можно сказать об этой истории? Мы поражены не меньше авиационных властей. Случай невероятный, и весьма неоднозначный. С одной стороны - произошел серьезный авиационный инцидент, который многих наверняка возмутит и напугает. Дети совершили преступление, представляющее серьезную опасность как для них самих, так и многих других людей.

С другой – не может не вызвать восхищение и уважение мальчик , в 11 лет сумевший овладеть профессией пилота на уровне, позволившем благополучно совершить подобный перелет. Он очередной раз доказал, что дети иногда способны сделать то, что под силу не каждому взрослому профессионалу. И одновременно показал, что даже такие дети не могут правильно оценить риски и просчитать все последствия своих поступков. Иногда самое правильное решение пилота – отказаться от полета. Настоящий капитан должен это знать.

И еще - этих ребятишек просто жалко. Жалко заплаканного Хосе, которому пришлось столько пережить, и жалко Алехандро, для которого полеты – вся жизнь, и который сейчас может своего детского смысла жизни лишиться. Кроме того, у него точно есть совесть, и сломанные судьбы людей, которые его любили и доверяли ему, могут лечь тенью на все его будущее. Не уверены, что он заслужил такое наказание.

В конце концов, главная обязанность каждого капитана – вернуть своих пассажиров на землю живыми и здоровыми. Алехандро эту обязанность выполнил.

Он виновен в этом инциденте, но его же заслуга в том, что все закончилось благополучно, и полиция передаст родителям живых детей.
Хотелось бы призвать авиационные власти направить основные усилия не столько на поиск и наказание виновных, сколько на разработку мер, которые позволят избежать подобных инцидентов в будущем. Ведь следующий одиннадцатилетний капитан может оказаться не столь умелым, а его полет – трагедией, а не приключением.