как заняться любовью с девочкой

Исполнитель роли Шелдона из «Теории Большого взрыва» вышел замуж

Американский актер Джим Парсонс, известный по роли Шелдона Купера в ситкоме «Теория Большого взрыва», вышел замуж. Об этом сообщает портал Page Six со ссылкой на представителя артиста.

Избранником 44-летнего Парсонса стал графический дизайнер Тодд Спивак, с которым артист встречался с 2003 года. Свадебная церемония состоялась в ресторане Rainbow Room в Нью-Йорке.

 

В ноябре 2016-го Парсонс возглавил список самых высокооплачиваемых актеров телевидения по версии журнала Forbes. Второе, третье и четвертое места также достались артистам из «Теории Большого взрыва».

Парсонс снялся в таких фильмах, как «Скрытые фигуры», «Хотел бы я быть здесь», «Видения» и «Обыкновенное сердце». В марте 2015 года он получил звезду на голливудской Аллее славы.

https://lenta.ru/news/2017/05/15/parsons_married/

Что теперь делать?

Приветствую всех.

В общем, не знаю что делать. Сижу и руки трясутся. Состояние... скажем так - остолбенел.
Быть может у некоторых была такая ситуация, расскажите, как вы из нее вышли? Я понятия не имею что дальше делать.

Был в отношениях с девушкой 5 лет. Вместе прошли через многое вместе. Я планировал с ней семейную жизнь и много прекрасных моментов. Я видел себя с ней, как путешествуем, она радуется каждым ценным моментам, которые я бы ей подарил. Бывало, что нас разъединяло время и пространство, однако мы снова были вместе. И однажды, недавно, она заявляет что едет в одну из западных стран летом подработать. Ладно, я не против. Сам, бывало, надолго уезжал по делам. Конечно, я сказал, что буду скучать. К тому же и я летом собирался ехать в Москву на пару месяцев. Но вот чувствую, что что-то не так стало в отношениях, в том, как она себя ведет и разговаривает. Будто пустота. И сейчас, буквально час назад, я ей звоню и спрашиваю:
- Любимая, у тебя есть кто-то?
Она отвечает:
- Давай с глазу на глаз поговорим.
- У тебя кто-то есть...?
- Да.

И тут все оборвалось. Все 5 лет пролетели перед глазами. И тишина в трубке. Пол часа сидел на стуле глядя в пустоту.
Ребят, что делать мне? Я ее любил, ценил. За 5 лет я ни разу не изменил ей, ни разу не думал о других. Меня все устраивало. Ее красота и обаяние. Как она говорит, как одевается. Мой идеал! Я переступил свои плохие привычки, начал заниматься спортом, бросил плохую компанию, устроился на хорошую работу. Она мне дала толчок и тут же отняла.
Завтра на работу вставать в 7:00, важный день, а я уже без сил.

В Петербурге открывается пансион воспитанниц Министерства обороны, где будут учить «хранительниц очага».

http://www.sobaka.ru
Меньше, чем через месяц, в Петербурге откроет свои двери пансион воспитанниц Министерства обороны – школа закрытого типа только для девочек, которая займет 8,15 га на Бычьем острове и Безымянном полуострове в Петроградском районе.


Как школа дзюдо для Путина стала женским пансионом
До 2003 года на Бычьем острове находились детская экологическая школа и яхт-клуб Морского технического университета. Но эти учреждения закрыли, а в 2005 году землю передали в аренду дзюдо-клубу «Явара-Нева» – инициатором его создания стал Владимир Путин, а главой – Аркадий Ротенберг, в юности бывший спарринг-партнером будущего президента. Клуб называли «детищем Владимира Владимировича».
Проект комплекса в виде двух листков разработало петербургское архитектурное бюро Ингмара Витвицкого. В одном из них должны были расположиться универсальный зал на 1,5 тыс. человек, залы с коврами, бассейн и гостиница для спортсменов и тренеров. В другом — комплекс «из отдельных четырехэтажных коттеджей» с внутренним двором.
К апрелю 2013 года здания были возведены, но СМИ выяснили, что стройка шла незаконно: у инвестора на руках было только разрешение на подготовку территории и на берегоукрепление Бычьего острова. Вскоре работы остановились. В 2017 году стало известно, что генподрядчик, осуществлявший строительство, подал на клуб в суд – он требовал взыскать 189 млн рублей.
В 2018 году представители «Явара-Нева» заявили, что отказываются от достройки зданий и обменяют их на земли Минобороны в Москве. К тому моменту работы были закончены на 83%, на них было потрачено 8 млрд рублей. Аркадий Ротенберг прокомментировал событие так: «Жаль терять этот комплекс, но они (Министерство обороны – прим. ред.) ходили вокруг, облизывались».
Московский пансион
Пансион воспитанниц Минобороны был создан в Москве в 2008 году еще по приказу Анатолия Сердюкова. Это учреждение закрытого типа, в котором с 5 по 11 класс могут обучаться только дочери проходящих военную службу в отдаленных военных гарнизонах, дети из неполных и многодетных семей, дочери погибших военнослужащих и участников боевых действий, награжденных государственными наградами за выполнение воинского долга. По окончании школы воспитанницы могут поступать как в военные, так и гражданские вузы. Сейчас там учится 740 девушек, все они находятся на полном государственном обеспечении.
В рейтинге российских школ за 2018 год пансион воспитанниц занял 29 место по укрупненному направлению подготовки «Экономика и управление», в другие списки школа не вошла.
Открытие пансиона в Петербурге
О планах открыть подобное учреждение в Петербурге министр обороны Сергей Шойгу заявил еще в 2015 году. Также он отмечал, что «есть смысл сделать» такой же пансион «и на Дальнем Востоке, и в Центральной Сибири».

Определенность появилась только в 2018 году: в ноябре представители Минобороны рассказали, что школа для девочек на Бычьем острове и Безымянном полуострове в Петроградском районе откроет свои двери для первых учениц уже в сентябре 2019 года. Дополнительные инвестиции оценили в 2 млрд рублей. Набор объявили для 5-го, 6-го и 7-го классов, в первом потоке будет 240 человек, а в будущем одновременно учиться на площади 8,15 га сможет 560 девушек. В марте этого года «Фонтанка» писала, что в пансион уже пришло более тысячи заявок от потенциальных воспитанниц. Программа обучения и правила будут идентичны тем, что приняты в Москве.
26 июля газета вооруженных сил «Красная звезда» отчиталась о том, что Сергей Шойгу посетил строящееся учреждение и убедился в том, что работы ведутся по плану и будут окончены в срок.
Условия
В петербургском филиале будет 280 двухместных комнат с прихожими и гардеробными, 50 учебных классов, актовый зал, спортивный зал со скалодромом, бассейн на пять дорожек. В каждом классе – не более 20 человек. Ходить в своей одежде нельзя, но предоставляется несколько десятков комплектов, разработанных Валентином Юдашкиным, на все случаи жизни: от школьной и спортивной формы до вечерних платьев и пуховиков. Платья нужны для балов, которые иногда устраивает руководство школы – туда приглашают мальчиков из кадетского или суворовского училищ.
Чтобы поступить в школу, необходимо пройти не только вступительные испытания по общеобразовательным предметам, но и тест на психологическую и физическую готовность к обучению.
Правила
Покидать учреждение девочки могут максимум раз в месяц либо в сопровождении родителей, либо с нотариально заверенным заявлением от них. Чаще видеться с родными учащимся не разрешено – на сайте пансиона утверждается, что его особенностью является «добровольно-вынужденная изоляция воспитанниц (в том числе от родителей и близких родственников)». Члены семьи не имеют права заходить на территорию пансиона.
Сотрудники имеют право осматривать личные вещи девушек и изымать запрещенные предметы, среди которых: «книгопечатная продукция, видео- и аудиозаписи, не соответствующие возрасту воспитанниц, любые напитки и продукты питания, наркотики и табачные изделия, ценные украшения». Членам семьи «категорически запрещено» передавать детям продукты питания или медикаменты без согласования с врачом.
Пользоваться социальными сетями нельзя. На сайте в разделе «Памятка для родителей» указано, что родители обязаны предоставить скан письменного заявления провайдеру мобильной связи с просьбой создать личный кабинет с последующей установкой «родительского контроля» и внесением в список запрещенных сайтов всех соцсетей. Связано это с тем, что «в настоящее время, существует повышенная опасность для жизни и здоровья ребёнка, исходящая из социальных сетей (ВКонтакте, Одноклассники и т.д.). Такое влияние обусловлено наличием и активным распространением запрещенных материалов, призывающих к совершению суицида, разжиганию ненависти и конфликтов. Кроме того, среди запрещенных материалов также лоббируются темы связанные с оправданием экстремистской и террористической деятельности» (орфография и пунктуация сохранены).
Также в регламенте школы говорится, что воспитанницам запрещено: «прослушивать музыку с помощью мобильных аудиоустройств», «находясь в официальной школьной форме, употреблять пищу на улице или в помещениях, не предназначенных для этого», «носить украшения», «посещать сайты, не соответствующие целям образовательного деятельности, участвовать в нетематических чатах», «осуществлять окрашивание волос», «употреблять жевательную резинку», «разговаривать громко перед сном», «во время, предназначенное для сна, принимать душ», «сексуальные отношения» и многое другое.
Программа обучения
В образовательной программе школы написано: «Перед педагогическим коллективом пансиона стоит непростая задача – воспитать женщину, будущую мать, хранительницу очага – с одной стороны, а с другой – всесторонне развитую, творческую личность, способную реализоваться в современных условиях профессиональной конкуренции, обладающую необходимыми для этого качествами лидера, способностями к активной самостоятельной деятельности».
Кроме общеобразовательной программы, в пансионе есть множество дисциплин дополнительного образования – каждая воспитанница должна выбрать как минимум две из них. Среди них: 11 музыкальных кружков (от саксофона до композиторского искусства), 10 художественных (авторская игрушка, батик, театральная студия, моделирование одежды), 18 спортивных (от сумо и тхэквондо до фигурного катания и мини-футбола). Ранее в СМИ сообщалось, что среди предметов есть «сервировка стола», однако подтверждения этому «Собака.ru» не нашла. В списке есть «школа кулинара», но также указаны и школы журналистики, политологии, стиля и кинозрителя. Полный перечень предметов можно посмотреть здесь. В петербургском филиале откроется музыкальная школа.
Также указано: «Особое место в учебном плане основного и дополнительного образования занимают гуманитарные предметы и иностранные языки, музыка и МХК, танцы, живопись, хореография, основы стиля – им принадлежит ведущая роль в нравственном воспитании, воспитании женственности».
По итогу выпуска московского пансиона 2019 года материал сделала газета вооруженных сил «Красная звезда» – в нем окончившие школу девушки рассказывали о своих планах на жизнь. Стоит отметить, что они говорили только об амбициях не в самых типично женских областях: одна выбрала факультет биологической и медицинской физики Московского физико-технического института, другая решила стать дипломатом.
«Гендерный подход к обучению и воспитанию»
Подчеркивается, что важнейшей особенностью школы является «гендерный подход к обучению и воспитанию». Разъяснение этому «Собака.ru» нашла в образовательной программе. В ней утверждается: «Стиль преподавания, формы коммуникации существенно влияют на гендерную социализацию воспитанниц, формирование внутренней и внешней культуры личности женщины. Нежность, доброжелательность, сочувствие, приветливость, тактичность, умение общаться, женское обаяние, сдержанность и материнская любовь, аккуратность, умение создавать красоту в труде и в быту – все это девочки «черпают» в общении».
Авторы уверены, что «девочки лучше усваивают информацию, когда дан алгоритм, шаблон, когда информация уложена в схему. Они лучше работают на пошаговых технологиях, лучше справляются с типовыми заданиями. Девочки ждут озвучивания каждого шага, им подходит прием «делай как я», "повторения и закрепления". Девочкам проще работать от частного к общему, они труднее справляются с задачами на сообразительность». А также: «Для того чтобы поддержать девочку ей надо сказать: «Задание не очень сложное, ты такое уже делала». Для девочки одобрение и похвала важны сами по себе, они учатся быть заботливыми, внимательными, чуткими».
Как чувствуют себя девушки
Девушкам запрещено рассказывать СМИ о пансионе без согласования с руководством. Однако на днях в издании Wonderzine был опубликован монолог воспитанницы, несколько лет назад сбежавшей из пансиона. Она признается: «Мы постоянно были под присмотром: перемещаться по территории самостоятельно было нельзя, на улице и на этажах корпуса повсюду стояли камеры», «Вся эта система основана на поиске виновного, чувстве стыда и страха: тебя ставят перед всем циклом (это шестьдесят человек) и отчитывают за любую фигню», «В пансионе было очень много умалчивания, стукачества, и я не помню, чтобы кто-то из девочек хоть раз заступился за меня перед начальством и сказал, что все было не так, как они представляют», «Нам говорили, что если мы будем плохо себя вести, из пансиона пришлют телеграмму в папину часть — и папу уволят. Все в это верили и сидели тише воды ниже травы»

Ретроспективное нытьё

В понедельник Даня проснулся и сразу настороженно прислушался к биению сердца. Несколько ровных ударов и ощутимое, неприятное, пугающее вздрагивание. Даня огорчился - всё же идти в больницу сегодня же.
Под наливавшимся в небе свинцом Даня дошёл до кремового здания с ярким жёлтым и синим светом в высоких полосах окон. Метров за сорок до входа сверху всё-таки полилось резко холодным для такой жаркой весны, от пробирающего насквозь холода сердце разболталось окончательно, и Даня живо представил, что доходит и падает в вестибюле замертво.
Кардиолог обитал на втором этаже и принимал с восьми утра. Уже внизу было полно народа, в организациях началась пора профосмотров, и Даня засомневался - у кардиолога наверняка большая очередь, и стоило ли убивать полдня на посещение врача, и потом наверняка придётся ещё не раз. Шевельнулся ещё глубокий страх, что визит этот может вскрыть какие-нибудь серьёзные проблемы с сердцем, от которых не отмахнёшься, и это разделит жизнь на «до» и «после». Ведь пока не знаешь о затаившейся беде - жизнь продолжается как шла прежде...
- А потом внезапно прекращается, - сердито проворчал Даня и взбежал вверх по лестнице. Повернул направо, и здесь его и без того уже выпавшее из нормального ритма сердце резко вздрогнуло, замерло на секунду и понеслось куда-то вскачь. На скамейке возле нужного кабинета сидела эта самая очень вежливая соседка, чьё имя «Юля» из разряда нелюбимых Даней уже несколько месяцев назад перешло в отрывистый перечень встречаемых невесомостью в груди. Закинув ногу на ногу, Юлька ушла вся в смартфон, не обращая внимания на людей вокруг. Выточенная занятиями теннисом белизна ножек, наверное, открыто притягивала бы мужское внимание, если бы ножки были постарше четырнадцати лет.
Рядом с Юлькой сохранился прямоугольник свободного места и Даня шустро обошёл пожилого мужика и вклинился туда, вплотную к девичьему телу.
- Здрав-ствуй-те! - как всегда отчётливо и певуче поприветствовала Юлька и кротко улыбнулась. Даня смотрел на нежные черты почти что детского лица и невольно улыбался тоже.
- Здравствуй. Ты от школы тут? Медосмотр?
- Нет, - коротко ответила она.
- Неужели сердце?
- Так, немного...
Даня удивился.
- Болит? Сильно болит?
- Не-ет, - Юлька засмеялась, - нормально всё, это мама меня погнала сюда на проверку. На техосмотр. Так - нормально всё. Мелочи.
Она легко покраснела и снова полезла в телефон. Даня наблюдал, как по экрану гуляет тонкий пальчик с некрашеным коротким ногтем, и не видел даже, что было на самом экране. Усатый мужик, которого Даня опередил, тоже наблюдал за Юлькой, встав прямо напротив и противно облизывая губы.
Юлька понемногу отодвигалась к краешку скамейки и отворачивала ноги на её угол. Даня выждал момент, когда Юлька успокоилась и перестала двигаться, и с удовольствием развалился так, что снова упёрся всем боком в мягкое тепло. Мягкое тепло бросило на Даню косой сердитый взгляд и собиралось вставать.
- Ты уходишь?
- Нет, просто хочу постоять! - с досадой ответила Юлька.
- Не надо, посиди, - дружелюбно сказал Даня.
- Мне неудобно так сидеть!
- Ну, если хочешь - я встану, - и медленно начал подниматься. Мужик с влажными губами, стоявший как на посту, внимательно следил за Даней. Юлька вцепилась ему в край куртки и пролепетала тихо:
- Ладно уж, сидите.
Даня опустился обратно и всё же дал Юльке чуть больше места. Взгляды их разбежались в стороны, потом понемногу, как в воронке, сошлись и встретились. Юлька улыбнулась.
- А вы? - спросила она.
- Что?
- Вы медосмотр проходите?
- Тоже нет. Сердце спотыкаться начало, - ответил он и пожал плечами.
В Юлькиных глазах заиграл интерес.
- Как бы неровно бьётся? У меня тоже так!
- Ну-ка, не двигайся.
Даня с выражением сосредоточенного внимания на лице прижал пальцы к Юлькиной груди, пытаясь нащупать пульсирование под небольшой мягкой сопочкой.
- Вы что делаете? - приглушенно засмеялась Юлька, заливаясь пунцом и отстраняясь от Дани, сжимая руки на груди.
- Да погоди ты, - весело шептал Даня, не отнимая руки. - Ну не двигайся!
Она замерла, вся красная, шумно сопя и балансируя между улыбкой и хихиканьем.
- Слушай, да, какие-то лишние толчки, неровно бьётся у тебя сердечко, - ласково сказал Даня и убрал руку. - Влюбилась, наверное?
Юлька закатилась смехом в голос. Когда она разговаривала спокойно, голос её звучал звонко, но мягко. На прогулках же во дворе со своим маленьким тупеньким пёсиком и, как правило, подругами и друзьями из числа сверстников Юлька болтала и смеялась громко, и звонкость превращалась в ломкую скрипучесть, легко прорезывающуюся сквозь любой шум до Даниных ушей и нервов. И теперь вот в смехе снова заскрипели эти волнующие нотки.
- Может, и влюбилась, - уклончиво ответила Юлька. - А с вами что не так? И вам кто-то покоя не даёт?
- Да... неизвестно от чего.
- Может быть, оно устало от ваших гулянок?
- Как будто я часто гуляю!
- В общем - да, я часто вас пьяным вижу.
Юлька занялась телефоном, а Даня сидел и приходил в себя от неожиданного приступа стыда - будто ему снова было четырнадцать лет и родители снисходительно высмеивали возвращение невменяемого сына со дня рождения одноклассника, когда он с мертвецки бледным лицом пытался взобраться на диван, уверяя родителей, что он не пьян, просто что-то съел в кафешке. Жгучее чувство застало его врасплох - уж чего ещё, но стыд был неуместным чувством в эпизоде разговора с малолеткой.
Пришла коренастая бабка и объявила, что стояла за мужчиной, который уже был внутри, на приёме. Женщина лет сорока, занявшая очередь за мужиком напротив, не поверила ей, и бабка пошла с места вразнос, яростно обвиняя обалдевшую женщину в преступном невнимании к поколению героев социалистического труда.
«И уничтожения алкоголя», - про себя добавил Даня, смотря на характерные отёки её лица.
Бабка воодушевлённо рассказывала про сердечную дружбу с первым секретарём обкома, когда на свою голову вмешалась Юлька:
- Бабушка, не нервничайте, я вас помню, вы вправду занимали за мужчиной, передо мной, то есть.
- А почему молчишь и смотришь, как меня здесь четвертуют, кривоногая?! И охота шорты носить с такими ногами!
За Юльку вступилась женщина и в коридоре опять затарахтел скандал. Юлька поджала губы и смотрела в телефон, и Даня глянул тоже - там был список контактов: Папа, Пашка, Света, Танюшка, Удод... Даня улыбнулся и сказал ей тихо:
- Не обращай внимания на эту психичку. У тебя красивые ноги, и совсем не кривые.
Юлька улыбнулась и снова стала краснеть.
- Да я знаю!
Она заёрзала, положила руки на ноги, будто пытаясь спрятать их от всеобщего обозрения. Однажды во дворе Юлька стояла с друзьями, вокруг носилась её шпицеобразная вечно тявкающая мерзость, и один ушлый заводила то и дело хватал Юльку за талию и ноги. В ушах Дани снова зазвучали Юлькины визги и крики «да отпусти!», и ему горячо захотелось подскочить и врезать всё ещё гундящей бабке в глаз.
- Это фамилия - Удод? - поинтересовался он у Юльки.
Та удивлённо посмотрела на него.
- Зачем вы подглядываете?
- Я не смотрел, только глянул, а оно само в глаза бросилось.
- Нет, не фамилия. Блин.
Юлька занервничала, опять стала ёрзать на месте, потом уже сердито и даже с каким-то разочарованием попросила:
- Не смотрите сюда, ладно?!
- Да ладно тебе, - усмехнулся Даня. - А почему он удод?
- Ну какая вам разница?!
Юлька, дрыгая ногой, убрала телефон в карман, потом объяснила:
- Он противный! Постоянно говорит фигню. Всегда навязывается провожать меня до перекрёстка, а сам идёт и молчит или очень скучно говорит. И так потеет, аж идти рядом неприятно.
Даня зафыркал, спрятав глаза ладонью
- Вам смешно, а мне - хоть прячься после уроков!
- Подари ему дезодорант, - веселился Даня.
- Мозги ему подарить надо, - проворчала Юлька, - и совесть ещё тоже.
Бабка как будто успокоилась и, судя по всему, прислушивалась к их разговору.
- Его поведение, в общем, объясняется просто, - небрежно говорил Даня. - Это вообще частая проблема у подростков, когда им нравится какая-нибудь девочка...
- Фу, блин!
Даня расплылся в улыбке и продолжил:
- Проблема в том, что парень зацикливается на конечной цели, он воспринимает общение как непонятный промежуточный этап, который хочется поскорее проскочить, чтобы получить доступ к желанному телу. Он не понимает, что нужно делать, и поэтому нервничает. Ему наверняка хотелось бы, чтобы ты была не живой личностью, а чем-то вроде куклы без всяких помех типа характера.
- Вот сволочь! - Юлька даже рот приоткрыла от возмущения. - Даже не ожидала, что он такой козёл! Вы это точно знаете?
- Точно.
- Откуда?
Тут задорно встряла бабка:
- Ты сам-то разве не хочешь ей засандалить? Ты же извращенец!
Даню облило жаром.
- Я щас кому-то промеж глаз засандалю, - с презрительным спокойствием и дико бьющимся сердцем сказал он.
- Ты ещё и буйный? Педофил!
- Рот поганый свой закройте? И стойте спокойно. Не лезьте к людям.
Окружающие с открытой неприязнью смотрели на бабку, и она отошла вглубь коридора, нарочито безразлично смотря в сторону лестницы.
Снова появилась неловкость перед Юлькой - теперь за вынужденные грубые слова, и это подкочегарило пылающую ненависть к чёртовой мерзопакостной бабке. Даня мысленно пожелал ей скончаться от сердечного приступа и освободить людей от своего выматывающего присутствия, только не здесь, а где-нибудь подальше, чтобы не видела Юлька, и чтобы не пришлось чувствовать себя ещё более виноватым. «Чёрти что! - со злостью думал Даня. - К чему это чувство вины вылезает всегда невпопад?! В чём я тут виноват?!».
Впрочем, Юлька выглядела довольной.
- А вы психолог? - спросила она.
- Нет, совсем не психолог.
- Тогда откуда вы взяли то, что говорили про этого...
- Про удода? Да я сам в школе был таким.
Юлька распахнула глаза.
- Да ну!
- Это правда. Тоже не знал, что сказать, и нервно потел.
- По вам не скажешь! Вы такой уверенный и... хорошенький, - Юлька покраснела. - И пахнет от вас хорошо.
- Спасибо, милая. Но от тебя пахнет лучше, - вполголоса проговорил Даня ей почти что на ухо, не отходя, впрочем, от лёгкой иронии.
Она закрыла лицо ладонью, потом сложила руки на коленях и неловко засмеялась.
- Давайте не будем так? Я сама начинаю потеть и нервничать!
- Подарить тебе дезодорант?
- Мозги мне подарите!
На этаж с лестницы медленно вышла бабушка и обратилась к мизантропке с каким-то вопросом. Та живо включилась в разговор. В Юлькином кармане заиграла клубная мелодия.
- О... блин, это он!
На дисплее светилось «Удод».
- Чего не берёшь?
- Не хочу!
Она сбросила вызов. Подержала телефон перед глазами, ожидая повторного звонка, но он больше не звонил.
- Наверное, беспокоится почему тебя нет в школе, - подтрунивал Даня. - Волнуется, скучает.
- Меня от его беспокойства тошнит уже. Что за человек, блин! Даже в школу идти неохота из-за него.
- Да, когда о тебе заботится человек, который тебе неприятен - это просто бесит. Тебя разве некому провожать из школы?
- У Лёши почти всегда больше уроков, чем у меня.
- Твой друг?
- Ну... мой парень.
- Он в другом классе, что ли?
- Он в одиннадцатом.
- Это не тот длинный такой, с которым ты гуляешь иногда?
- Да. Не длинный, а высокий.
- А-а-а, - протянул Даня и посмотрел в сторону. Оттуда раскатывался по коридору тяжёлый шум:
- И притащил пять килограммов винограда, старый идиот! Я ему говорю: тумбочка старая, ты бы лучше мяса купил! Сколько мяса можно было купить, сколько борща наварить! А теперь сиди и жри этот виноград, как идиот!
Даня даже позавидовал её ясному душевному настрою, полному энергии и безмятежности. Не хотелось быть сейчас собой, хотелось быть единственным человеком, вокруг которого одни идиоты, извращенцы и кривоногие. Даня глотнул и с горечью произнёс:
- Интересно, как бедный дед до сих пор её саму на борщ не пустил.
Юлька цокнула языком.
- Какой вы злой!
- А вот такие, - он кивнул на бабку, - добрые?
- Они шумят, но не делают же ничего. Как погремушки.
- Погремушки портят нервы.
- А вы о ней не думайте, и нервы будут в порядке.
Дверь отворилась и грузный мужчина вышел было из кабинета, но там окликнули, и в дверях он стал что-то отвечать. Бабка оборвала монолог и заняла стартовое положение на входе в кабинет, изъедая взглядом задерживающего очередь мужчину, и показалось даже, что вот-вот она не вытерпит, швырнёт его в стену и захлопнет за собой дверь.
Юлька повернулась к Дане.
- Как у вас получилось измениться? Мне интересно всё-таки.
- Тебе это не пригодится, - он подмигнул.
- Но всё равно интересно! - Юлька развернулась к нему всем телом и трясла за руку. - Ну расскажите!
Она так смотрела, что Дане стало неловко, будто он уже обманул её ожидания. Хотелось сказать в это лицо что-нибудь сильное и впечатлить девочку, но тут же Даня почувствовал, что слова ускользают и сил их собрать нет. Он сказал коротко:
- Когда начал скучать по людям, отношение к ним медленно стало меняться. Поговорил с человеком без каких-то ожиданий - и нормально. И вот тогда уже у них появляется живой интерес.
Юлька плохо поняла эти слова и потребовала пояснений. Бабка уже зашла к врачу и было неуютно говорить о личном в наступившей тишине среди людей, и Даня хотел было отшутиться, но его оборвал очередной звонок Юльке. Поколебавшись, она приняла вызов.
- Привет, - голос её упал. - Давай, поговорим когда я приду?
Трубка сердито заговорила. Юлька послушала и сказала виновато:
- Прости меня.
И потом:
- Лёш, поговорим как увидимся, хорошо?
«Лёша - какое дурацкое имя, - угрюмо подумал Даня. - Впрочем, и Юля - тоже не фонтан. Оно мне никогда не нравилось».
- Ладно, я уже иду.
Юлька спрятала телефон и нахмурилась.
- Предстоит трудный разговор? - снисходительно спросил Даня.
- Та... мелочи.
- Ты на приём не пойдёшь?
- Блин, вот сколько ещё ждать, кто знает? Наверное, не пойду.
Даня постарался сказать как можно проникновеннее:
- У тебя точно всё хорошо?
- Конечно! - весело уверила она. - Мы даже ссоримся понарошку, будто играем!
- Знаешь что, Юль? - как будто через силу произнёс Даня, смотря в стену. - Ты с этим, которого ты удодом называешь - ты с ним-то не играй. Сразу прямо скажи ему, чтобы забыл думать ухаживать за тобой.
- Думаете, стоит резко всё сказать?
- Да. Не стоит, а так надо.
- А ему будет... неприятно?
- Это лучше, чем давать ему идти дальше в тупик. Потом из тупика выбираться будет невыносимо.
Юлька кивнула с серьёзным видом.
- Хорошо, я завтра же... Ладно. Я ухожу.
Встала и повернулась к Дане.
- Не пойду на приём. Передаю вам моё место в очереди, - сказала она с улыбкой. - До свидания!
- До свидания.
Юлька ушла и не сдерживаемая больше разговором с нею горечь стала затапливать грудь и горло. В голове вертелась одна мысль: «она сейчас пойдёт к нему... пойдёт к нему...», а что там будет дальше - не хотелось думать, не хотелось - но всё равно думалось: он обнимает её, целует в губы, руки его гуляют по её телу... чёртов школотрон, сопляк, недомерок. Что может он ей дать? Что?! И ещё снова и снова звучало в ушах её нежное, покорное «прости меня». Каким же глухим чёртом надо быть, чтобы не простить тебя?
Даня мотнул головой, отгоняя назойливые видения, и вошёл в кабинет.
- Садитесь, чего стоите. На что жалуетесь?
За столом сидел доктор со складчатым лбом и отвисшей нижней губой, которую он поджимал так, будто собирался плакать. Левую руку он держал на клавиатуре, готовясь оформлять очередного мучимого болезнями сердечными человека.
- Вы себя как чувствуете сейчас? - прищурился доктор, не понимая Даниного молчания и его дикого взгляда.
Даня улыбнулся.
- Да... ничего, нормально. Не умру.
И всё так же дурно улыбаясь, он повернулся и вышел. «Не умру» - конечно, от такого не умирают. Впрочем, когда Юлька уходила по онемевшему, потерявшему краски коридору, зацепившийся за неё кусочек сердца вырвался и потащился вслед, разрывая и вытягивая живую ткань, и теперь Даню неприятно холодил наружный воздух, словно ветерок гулял в дыре полуразрушенного зуба. «Так что смерть меня - это только дело времени, и хорошо бы, если она наступит как можно скорее, хорошо бы уже завтра проснуться не собой». Жаль, что не научились ещё ставить пломбы в грудь.
На пути от больничного крыльца горечь добралась до носа и глаз, скапливаясь влагой. Разозлившись, он стал безжалостно кромсать себя скальпелем:
«А чего меня это так терзает? Ну нет же в ней ничего особого, даже красоты особой нет. Блестящий ум? Положим, она неплохо держит разговор, но разговора было всего-то на час, за час разве оценишь ум человека? К тому же, она большей частью слушала или смущалась...», - здесь волна нежности подтопила Даню и он стиснул зубы.
«Ладно, оставим её в покое, займёмся мной. Почему меня это так терзает? Потому что я хочу быть с ней, иметь доступ к её душе и телу, изучать её реакцию на те или иные слова и события, разговаривать с ней, шутить, злить, огорчать, утешать, поддерживать, убеждать, спорить, поддаваться... видеть в ней то, чего она сама не видит, помогать этому невидимому расти и удивляться тому, как она меняется. Всё это так, но с чего я решил, что всё это возможно только со мной? С чего я решил, что ей это нужно со мной? Это же неприкрытый эгоизм. Да, этот школьник наверняка глуп и вертит мир вокруг себя, вон, заставлял её извиняться по телефону, хотя сам, походу, виноват... да наверняка сам виноват! Самоутверждается на ней, кормит своё самомнение, они в этом возрасте все такие...».
Здесь Даня закусил губу.
«Обожемой, заткнись. До чего ты опустился - огульно злословить в адрес незнакомого человека - и из-за чего? Фу таким быть! Он, я думаю, отличный парень, добрый и умный. И вообще это не моё дело, нет-нет, я здесь не замешан, это не моё, я просто мимо проходил со своей жизнью, и дальше иду. А они будут вместе долго и счастливо, женятся, нарожают детишек...».
Мысль о взрослой Юльке, окружённой детьми, охладила нервы. Нащупав верную нить, он продолжал выбираться из лабиринта:
«Вся эта горечь, все эти эпично трагичные страдания растут из совершенно мелкой жалости к себе. С чего-то я решил, что жизнь обязана воплощать мне в руки любой желанный мираж. А когда человек убеждён, что живёт только для сытого, животного счастья, он способен на любую подлость и глупость, и в конце концов умирает как умирают все потребители счастья - уныло и бесследно. Я этого хочу от своей жизни? Нет».
И уже более отрешённо:
«На кой чёрт человеку такой большой морщинистый мозг? Жил бы себе целиком и полностью в настоящем и горя не знал, ан нет, лезут в голову всякие картины, и сидишь мучаешься от того, что нет всего этого на самом деле. Если уж не хватает мне воли воплотить эти картины в жизнь, то и способность рисовать мне незачем. Что там у нас имеет медицина для отбирания красок у художника? Феназепам? Жаль, нельзя аккуратно вырезать Юлькин образ из головы. Это должно быть нетрудно, ведь это всего лишь сцепившиеся особым образом нейроны... мелкие гадёныши... Впрочем, вряд ли её образ успел разрастись у меня в мозгу и пустить метастазы во все стороны, так что избавиться от него должно быть относительно просто. Надо только не кормить его, не думать о Юльке, не гонять импульсы по этим чёртовым нейронным связям, и они сами собой отвалятся. Главное - не забываться, ложась ночью в тишине под одеяло, не обнимать по привычке подушку со словами «Юля, Юлечка», и не принимать жалкие подачки от своего чёртового воображения. Ну в самом деле же - убого это выглядит. Ночью этот убогий фантазёр снова попытается в меня влезть, что же - посмотрим, как у него это получится!».
Даня фыркнул, хлопнул себя по ноге и рассмеялся. Встречная девушка встрепенулась, остановилась и спросила тревожно:
- Что? - и стала поправлять волосы.
- Ничего, у вас всё в порядке... у меня, наверное, тоже.
«Что за мерзкий механизм - ну совпал какой-то человек с лежащим в глубине твоей души идеальным образом - можно ведь ограничиться простым влечением, которое легко проходило бы, если вдруг перспектив нет. Так нет же, надо мучить и пилить нервы. Архаичная дрянь не понимает, что давно уже человек не может просто схватить ту, на которую его тянет, и потащить в пещеру. Мы таких свершений понаделали, а всё-таки так и гнёмся под давлением своей древней физиологии. Мерзость. Надо менять всю эту дрянь на цифровую систему: «Этот человек нравится вам на 92%», и кнопки: «Усилить», «Оставить без изменений», «Отмена».
Проходя в подъезде мимо Юлькиной двери, он пожалел, что у неё такой слышный замок - обычно при щелчке ригеля Даню охватывало беспокойство. Это могло затянуть избавление. «Сломать им его, чтобы поменяли на другой? А, впрочем, ладно. Пусть это будет индикатором выздоровления, как температура у больного».
Даня бросил ключи у зеркала и прошёл в кухню. Нужно было что-то делать со всё ещё шевелящейся горечью - теперь уже не в груди, а в голове, на заднем плане, в виде раздражающих, как соль рану, мыслей о Юльке и её ухажёре. Пришла хорошая идея - он сел за ноутбук, открыл текстовый редактор, занёс руки над клавиатурой и мысленно нарисовал перед собой те кнопки.
- Ну, что с тобой делать? - снисходительно улыбнулся Даня.
Она сейчас была целиком в его власти, воображение было целиком в его власти. Помедлив секунду - «прощай, милая, мысли о тебе неплохо согревали меня и пьянили сердце, но дальше этот детский сад продолжаться не может», он уверенно нажал на «Отмену» и опустил пальцы на клавиши.
«И побольше тонкой витиеватости, чтобы скрыть настоящее. Чем красивей искусственные формы, тем бледнее реальность, и тем меньше хочется тосковать по ней».
Быстрый поток букв и слов вытягивал за собой горечь, и на её место вливалось то прохладное онемение, которое приходит при облегчении после долгой изнурительной боли. Юлька омертвевшей тканью опускалась в архивы памяти, и Даня явственно ощущал, как идёт внутри перестройка и обновление... и ароматный летний воздух свободно пролетает сквозь квартиру через открытые окна, и жарко светит солнце, и на улицах города столько новых людей, и столько интересной работы впереди!

Ребят.
Доброго всем времени суток.

Со мной приключилась неприятная ситуация.
В общем, меня кинула девушка.
Получилось так, что типа я во всем виноват и я предатель и такой плохой, типа обманывал всю дорогу ее.

И у меня есть предположение, что тут не все чисто. У моей задницы очень хороший нюх. Он меня еще ни разу не подводил.
В общем, я хочу начать слежку за ней и убедиться в своих догадках.
Мы расстались буквально на днях.

Создаю опрос.

Картинка для привлечения внимания

Замерзающий мир. Глава 5 (с разветвлением): Ночь, сигареты, и...

Страница на фикбуке

«Потому что любовь — источник самой сладкой разновидности силы, и одновременно — мост, соединяющий нас с жизнью, смертью, иными Мирами и временами, со всем не сбывшимся. И, в конечном итоге, с самими собой».

Макс Фрай

***

 — Просто ушиб. Так что без паники. Обработаем мазью, выпьешь обезболивающее, а завтра… завтра — посмотрим. — Пациента главное успокоить, даже если он делает вид, что вовсе не волнуется, а особенно — если он и сам думает, что не волнуется. Нервная система человека несовершенна, и сама может угробить организм не хуже всяких болезней. Я внимательно осматривал ссадину на колене девушки, стараясь даже дышать через раз и ещё — пореже касаться её гладкой кожи. Упала она неприятно, да так, что основательно поранила колено. Крови нет, но покраснение и припухлость могут в равной степени как пройти через два дня, так и маскировать повреждение самого сустава. Я работаю по одному простому принципу — «Перестрахуйся!». Даже если уверен, что там просто царапина. На всякий пожарный антисептиком тоже пройдусь. Даже через ватку она такая мягкая. Не думать! Не думать об этом, Док! Девчонка ещё и вздрогнула, когда почувствовала на коже холод лекарства.

 Лена явно не любила загорать, сравнивая её с той же Славей и Ульяной, можно смело сказать, что она довольно бледная. Мне всегда нравились спортивные, поджарые девушки, и нравились гораздо больше «домашних» неженок. Вот такая вот черта характера. Однако от этой тихой девушки исходило какое-то ненормальное очарование. Лена буквально зациклила все мысли только на себе. Всего лишь легкого касания пальцев по бархатной коже вполне хватило, чтобы вогнать меня в краску. Ещё и смотрит прямо в лицо! Своими огромными зелеными глазами. Обычно пациенты отводят взгляд, либо концентрируют внимание на своих ранах. Лена же смотрела на меня, явно пытаясь встретиться взглядами, и от этого заставляя ещё больше чувствовать себя не в своей тарелке. Прости, девочка, этот человек уже давно никому не верит и ничего не ждет. Оставь своё внимание и время тем, кто этого действительно заслуживает. Ты слишком хороша для меня. Я не придумывал. Как и говорилось ранее, люди для меня открытая книга. Лена, хоть и полна загадок, тоже немного читается. Сейчас я ей интересен, и это плохо.

 — Я и не паниковала, не из-за этого пришла, — девочка встряхнула свои волосы. Насыщенного цвета локоны рассыпались по плечам, а сама она облокотилась на кушетку, расслабляя спину и облегченно вздыхая. — В первый же день заставили бегать, а я спорт хоть и люблю, но это не меняет того, что жутко неуклюжая. Присесть почитать в тенечке, или на пляж сходить вечером… так хотелось, а вот оно как вышло. Сперва, конечно, расстроилась, а потом вспомнила, что познакомилась с тобой. И рану показала, и с тобой увиделась. Как ни смотри, кругом одни плюсы.

 Полцарства за то, чтобы понять эту её улыбку! «Джоконда» Леонардо да Винчи нервно курит в сторонке. Невероятная особа! А характером, если так посмотреть, напоминает меня когда-то, лет, наверное, пять назад, только откровенная слишком. Было время, когда я считал спорт дуростью, нет, показную мишуру вроде фитнеса и прочей хрени я до сих пор считаю лишней тратой времени и ресурсов, но… Однажды руки спасли мне жизнь, с тех пор развитие тела поднялось в планке моих приоритетов наверх. Заняв место где-то посередине между работой и учебой. Девушка снова изменилась в лице. Сейчас Лена не улыбается, а просто заинтересованно наблюдает за мной. Думает, за оказанную тогда в роще помощь, можно считать меня хорошим? Зря. Она быстро поймет, насколько неинтересно находиться рядом с подобным человеком. И чем быстрее отстанет, тем лучше. За показной добротой девушки может скрываться что угодно, меня не обмануть красивыми глазками. Что бы я тут не думал, очарование девушки, тем не менее, действовало на нервы.

 — Тогда стоит сказать физруку, чтобы тебя освободили от занятий, — я поднялся на ноги. Чтобы осмотреть колено сидящей девочки, пришлось присесть на корточки. Жалко, высота кушетки регулируется только с головного края. С моим ростом тут будет не очень удобно работать. — Справка о серьезном повреждении колена, с моей печатью в комплекте. Думаю, этого хватит, чтобы вместо физкультуры ты уделила время чтению и отдыху.
 — Но ты же сам сказал, что ушиб несерьезный, — заволновалась Лена, спуская штанину спортивок обратно и при этом почему-то поглядывая на меня. Стоило больших усилий отвести взгляд от её изящной ножки.
 — Но физрук-то этого не знает. Главное, прихрамывай поубедительнее, когда будешь возле спортивной площадки, — порывшись в шкафчике с лекарствами, я нашел пару блистеров с легким обезболивающим. Пусть лучше выпьет и выспится, чем будет каждые пару часов просыпаться от ноющей боли, а завтра, если отек уменьшится, то хорошо, если нет, то девочка отправится в больницу, и летний отдых для неё накроется медным тазом. В глубине души я искренне надеюсь, что всё обойдется. Хотя… Какое мне дело? Не стоит лезть в чужую жизнь. Да и дружить с такой красивой девочкой опасно для моей спокойной жизни. — Вот. Выпей, выспись, и завтра утром покажешься.
 — Спасибо, — Лена приняла из моих рук две таблетки, я показал пальцем на стол, где лежала бутылка минеральной воды, а сам выглянул в окно. Что-то едва слышно шумело снаружи, вклиниваясь в монотонный шелест листьев на ветру, и тем самым пробудило моё любопытство.

 Так, что там у нас внизу происходит в столь поздний час? Прямо возле стен корпуса сидели три девочки. Опять же, знакомые все лица. Ха, прямо чувствую себя социально адаптированным человеком, раз узнаю кого-то кроме близких родственников. Алиса, Ульяна и та умная не по годам хмурая девчонка дружно сидели прямо под окнами медицинского крыла. От остального лагеря их закрывали высаженные по-над дорожкой кустарники и стволы деревьев, тем более, уже далеко не вечер, и темнота вносила свою лепту в маскировку. Свет фонарей не доставал туда, и затаившихся в сумерках у самой стены девчушек никто бы и не заметил, не шушукайся они так громко, что в ночной тишине звуки долетали аж до третьего этажа.

 — Ну что, достали? — требовательно спросила рыжая девочка, на вид самая старшая из всех. В темноте включился телефон этой особы, подсвечивая и её, и сидящих рядом детишек. Именно она чуть не протаранила меня возле корпуса. Довольно колоритная. Два задорно торчавших хвостика волос, рваные джинсы и оранжевая майка-топ с открытой талией создавали образ подростка хулиганки. Вот только теплая улыбка, играющая на лице, когда она в окружении подруг, напрочь рушила весь напускной образ.

 — Пытались, Алиса, но никто в лагере не продаст двум школьницам сигареты, — развела руками Ульяна. Мелкая рыжая молния была в коротких шортиках, красной футболке и кедах. Даже сейчас, сидя на траве, она умудрялась ёрзать из стороны в сторону. В заднице у неё не просто шило, а, как минимум, штык. Вот ведь гиперактивный ребенок! Значит, старшую Алиса звать…, а она очень даже ничего.
 — До приезда купить не получилось, я вот её ждала, мелкая в историю попала, — девочка, которую рыжая называла не иначе как Хмуро, без тени сомнения ткнула в подругу пальцем. — Точнее, не попала, а добровольно туда влезла. Потом пусть расскажет сама. Так что осталась ты без сигарет, и вообще, завязывай с курением. Никотин — не самая полезная штука в мире.

 — Опять она за своё! Откуда только взялась такая умная? Я тоже думала попробовать разок! — шутливо фыркнула Ульяна, удерживая двумя пальцами несуществующую сигарету, и высовываясь из укрытия, чтобы проверить, нет ли кого рядом. Убедившись, что лишних глаз вокруг не имеется, она легла на бок, на ещё хранившую тепло прошедшего дня траву, беспардонно устраивая голову на коленях Хмуро. Та, на удивление, была совсем не против. Постоянно напряженные брови темноволосой девочки на миг расслабились, она краешком губ улыбнулась. Благодушное настроение вовсе не помешало ей ущипнуть подругу за ухо. Наверх посмотреть не догадался никто из троицы, а мне было слишком любопытно и, откровенно говоря, больше нечем заняться. Вот я и наблюдал. Завидовал и наблюдал. Лена выпила лекарство и сейчас отправится к себе, так что отчего бы и не посмотреть за тем, чего у меня никогда уже не будет? На мгновение по коже прошелся легкий холодок, напоминая, что он тут, и полностью уходить вовсе не собирается.

 — Книжки умные надо читать, а не только мяч по траве мурыжить, — веско сказала Алиса, охотно присоединяясь к народной забаве «погладь Ульяну». А потом строго добавила: — Я тебе дам — «попробовать»! Нельзя детям курить, и точка!
 — Сама-то, — с укором, хмуро, посмотрела на неё Хмуро. Ха. Как звучит! Интересно, а кроме прозвища какое у мелкой имя?
 — А мне уже восемнадцать в этом году, — Алиса уперла руки в бока и гордо задрала нос, так, будто совершеннолетие — это очень сложное и важное достижение. Глупая ещё совсем, не понимает, что лучшие годы позади.
 — Только курить ты начала уже давн… Ай! Ай, прекрати! Ладно-ладно, сдаюсь, хватит! — Мелкая хихикала, оказавшись под атакой рыжей подруги. Алиса ловко щекотала Ульяну, пользуясь тем, что девочка беспечно подставила бок под растопыренные пальцы. А они у неё довольно ловкие, либо музыкой занимается, либо легкой атлетикой. Строение тела как раз в моём вкусе. Сфотографировать бы её вблизи…

 — Осталась я без сигарет. Могла бы тут купить, вас не пришлось бы просить, — печально вздохнула старшая, выключая телефон. Без света три девочки мигом растворились в полумраке, только голоса ещё слышны. — В лагере с этим строго, увидят, что продали отдыхающим, и баста.
 — Да ладно! Ещё достанешь, у вожатых, например, попроси. Не поделятся, так дай деньги, может, купят. Взрослым же продадут. Сигареты разве так тяжело раздобыть? — подала идею Ульяна. Жалко, не разглядеть, что она делает, само зрелище настолько близких друг другу людей всколыхнуло давно забытые чувства. Доверие. Тепло. Дружба. Хорошо так жить…
 — Или в отряде у кого заваляется, — предположила Хмуро, скрестив руки на груди. — Вас таких много, добровольно коптящих свои легкие.
 — Ага, — ехидно поддакнула Алиса, снова засвечивая стратегические позиции телефоном, а «позиции» на траве были о-го-го. Девочка пожала плечами и скептически фыркнула. — Ещё скажи, что они мне с неба упадут.

 С неба, говоришь… А почему бы и нет? Трио сидит как раз под моим окном, да и Алиса сама сказала, что не даст дымить эту отраву подругам. Достаю из кармана почти целую пачку и аккуратно разжимаю ладонь прямо над центром импровизированного штаба мелких сорванцов. Краем глаза я успел заметить, как коробка приземлилась прямо на смартфон Алисы, а потом быстро спрятался внутрь. Чуть не сбив по пути Лену. Пришлось подхватить пошатнувшуюся девчонку, снова контактируя слишком близко!

 — Ты чего? — полушепотом спросил я у любопытной девушки. Даже не заметил, как она прямо за спиной стояла. — Таблетки выпила?
 — Ага. Горькие такие, — Лена мило поморщилась, высунув кончик языка. Говорила девочка вполголоса, подхватив мой заговорщический шепот. И ничего не горькие, она ещё левомицетин не пробовала на язык. Вот где жесть в чистом виде! — Просто подумала, вдруг тебе скучно. Сидеть тут одному, когда все вокруг веселятся, да и голоса снизу такие знакомые. Алису я уже давно знаю, зря ты ей сигареты скинул. Врач вроде как заботиться о здоровье отдыхающих должен, а не губить его.
 — Захочет достать — достанет, — отмахнулся я, присаживаясь на кушетку. Можно было и за стол сесть, но в шаге от моего кресла сейчас стоит вот эта вот… личность, которую никак не получается прочитать или хотя бы спровадить. Почему она не ушла? Стоит тут, зевает, вместо того, чтобы высыпаться, находится в обществе сомнительного типа. — Пусть лучше от меня, чем просить у этих… вожатых. Ребятки отбитые почти поголовно. Да и порядок поддерживается только пока проверка с области тут, узнал сегодня в администрации. Через день-другой ревизоры уедут восвояси, дисциплина в лагере ослабнет, тогда каждый вшивый ларек снова начнет торговать чем попало. От сигарет до ещё чего похлеще.

 Лена не стала развивать тему дальше. Просто. Села. Рядом. Со мной… Спасите! Моё сердцебиение набирало скорость. Дышим ровно, Док, вот так. Подумаешь, красивая, как никто другой, девушка на расстоянии меньше пяти сантиметров от тебя. Нельзя терять голову! Абстрагироваться от сидящей настолько близко Лены не получалось, ну никак! Я невольно отодвинулся. Противоречия рвали разум на части. Половина меня желала обнять её, а вторая забиться под одеяло и не высовываться пока она не покинет кабинет. Как итог, я просто замер на месте.
 — Док. Я навязываюсь? — в лоб спросила прекрасная юная девушка, делая вид, что ей ну очень интересно рассматривать кафель на стенах и полу. Любой психически здоровый мужчина сразу крикнул бы громкое «НЕТ!». Я же хотел согласиться с её предположением. Лена меня жгла, заставляя постоянно напрягаться, но обижать её тоже не собираюсь. Девчонка никаким боком не виновата в моём прошлом, равно как и в цивилизации тараканов, населяющих черепную коробку одного доктора.
 — Просто давно не общался с девушками, — выкрутился-таки. — Не обращай особого внимания на моё поведение. Тебе будет лучше отдохнуть с подругами, чем общаться со мной.

 — Шутишь? — Я видел Лену разной. Улыбающейся, застенчивой, но такой серьезной, и даже немного злой — никогда. Брови нахмурены, глаза сверкают, а кулачки сжаты. Блин, что творится в этой голове?! — Ты спас нас, был добр там, где многие просто прошли бы мимо. Я младше тебя, но далеко не первый день живу. Там, в роще, был поступок, а не показное участие, от которого уже тошнит. Сотни лиц и фальшивых улыбок на людях, и пинок в спину за школой, когда никто этого не видит, от завистниц и лицемеров. Коварство и двуличие людей — вот с чем меня познакомила жизнь. Так что давай не надо! Я легко отличу хорошего человека от плохого. А теперь, после того как сказал, что мы попробуем стать друзьями, ты пытаешься показать себя с не лучшей стороны. Я так противна? Не обманывай! Хочешь выгнать — так давай, но не становись как остальные!

 — Вовсе нет! — поспешил я успокоить зарождающуюся бурю. В уголках прекрасных глаз застыли влажные капли. Логика, ау! Ты где? Вернись быстрей в её черепушку. С чего она вообще делает такие выводы? Моя рука через силу коснулась дрожащего плеча. Тонкая ткань хлопковой футболки — это не то, что мешает почувствовать тепло и мягкость девушки. Лена дрожит… — Я не хотел тебя как-то обидеть, и выгонять тоже. Просто… просто… — «Да черт, как сказать-то?! Просто твоё присутствие меня опаляет? Просто я боюсь привыкнуть к тебе, а потом снова оказаться один? Просто вали отсюда нафиг, соблазн ходячий?! Смена не бесконечная, и лето тоже. За теплом всегда наступает холод, а к своему я уже давно привык. Настолько, что твоё тепло меня ранит». — Просто ты меня смущаешь. Слишком красивая, и добр… (роща-нападающие-камень-башка-тук-тук), а ведь я тебя совсем не знаю, Лена.

 — Что? Вот в чем дело. А я тут уже напридумывала всего! — Слёзы девушки мгновенно испарились, а сама она тихо захихикала. Не знаю, то ли радоваться, то ли звонить в дурку, чтобы забрали и её, и меня заодно. Характер у красавицы не просто нестабильный и даже не импульсивный — с ней определенно что-то не то в психическом плане. Наконец, Лена успокоилась, зевнула, галантно прикрывая рот ладонью, и выдала: — Так давай знакомиться поближе, пусть даже прямо сейчас. Я в порядке. Обезболивающее такое хорошее, нога уже совсем не ноет, вот только спать очень хочется…

 Приятная тяжесть навалилась на моё плечо, окутывая теплом намного жарче, чем любые обогреватели или даже свет полуденного летнего солнца. Через белый хлопок халата чувствовалась мягкое тело девушки. Чего это она? Я застыл подобно изваянию. Каждая мышца в теле напряглась, непривычная к такому вниманию. Дыхание Лены становилось глубоким, мне стоило нереальных усилий не скосить глаза в её сторону. Боюсь, что попаду под гипноз этих её глаз, и натворю то, о чем потом мы оба пожалеем. Эта импульсивная особа вообще думает? Мы знакомы меньше суток! Какое… странное чувство. Так приятно, так приятно чувствовать её прикосновение. Нет! Нельзя к такому привыкать! Потом будет только холоднее. Пауза уже затягивается. Надо срочно что-нибудь сказать.

 — Спать? Да не должно, там нет таких побочных эффектов как сонливо… — «блядь». Последнее слово я добавил уже про себя, медленно поворачивая голову к столу и обреченно пробормотав: — Горчило, говоришь?

 — Ну да, вкус неприятный, но зато ничего не болит. Спаа-а-а… ах… спасибо. — Лена захлопала ресницами, снова широко зевая. Глаза девушки потихоньку слипались. Она клевала носом, прикрывая глаза в полудрёме, а потом вздрагивала, распахивая ресницы, только чтобы снова медленно их закрыть. На поверхности моего рабочего пространства стояла полная бутылка минералки, и… пустой стакан, в котором я растворил две ампулы сильного транквилизатора. При-плы-ли. Отдохнуть захотел, поспать спокойно! Учитывая мои особенности и устойчивость ко всякой химии, я использовал дозу, которая простого человека вырубит часов на десять. Что легкое успокоительное для меня, то тяжелый нокаут для хрупкой девочки.

 — Лен. Ты в какой комнате поселилась? Корпус хоть этот? Ле-на! Ну не спи! — Я потряс её за плечи. Ноль реакции. Сонно пожевав губами, она окончательно засопела. Погружаясь в глубокий медикаментозный сон. — Да что сегодня за день-то такой!

 Хотелось что-нибудь сломать, можно даже ногами. Сердце настойчиво долбило в грудную клетку, не помню, когда последний раз так нервничал. Даже хуже, чем было в душевых! Как ни посмотри со стороны, а ведь это натуральное нападение! Напоил девочку снотворным, наедине в кабинете. Когда она очухается, а это будет как минимум завтрашним утром, что Лена спросит первым делом? Так. Для начала — аккуратно укладываю тихо посапывающую девочку на спину. Кушетка у нас не самая удобная, но лучше, чем ничего. Даже если бы я и знал, где именно она поселилась, то риск нарваться в коридоре на кого-то слишком велик. Плюс ко всему, отдыхающие не живут по одному. Как я объясню её соседкам, что произошло?

 — Вот. Теперь хотя бы есть время спокойно подумать. — Тук-тук. Спокойно, как же. Сердце ненавязчиво напоминает, что оно из плоти и крови, а не просто мимо пробегало. Лязгнул замок, отгораживая кабинет от остального мира. Тук-тук. Нервы стягиваются в канаты. Щелкнул выключатель, погружая помещение в полумрак. Единственным источником света в кабинете оставался экран монитора. Кулер компьютера работал очень тихо, ни он, ни легкий гул холодильника с лекарствами, ни ритмичный счет висящих на стене часов, не могли, не перекрывали звуки за окном. Летняя ночь, полная энергии жизни и юных надежд. Сколько молодых отдыхающий сейчас не спят, а гуляют под руки, или играют, или травят байки у костра? Сотни? Тысячи? Сколько из них никогда не испытали тот холод, что меня чуть не убил?

 Ночь. Время, когда свет солнца исчезает, сменяясь россыпью мерцающих звезд и призрачным ликом полной луны, в бледном свете которой стены корпуса кажутся ненастоящими. Лунный свет делает всё вокруг загадочным, не позволяя реальности как утонуть в темноте, так и показаться полностью на глаза. Зыбкие тени шевелящихся за окном крон деревьев, трели сверчков, далекий шум прибоя, и легкий шелест листьев на ветру. Я ущипнул себя, сгоняя наваждение. Это точно не сон? Мне не холодно. Совсем. Сковывающий душу лёд отступил. Так странно.

 — Почему? — Я опустился на колени перед кушеткой (хотел просто присесть на корточки, но в последний момент ноги подвели меня), вглядываясь в спящее лицо Лены. Сейчас оно казалось таким умиротворенным. Мимика разгладилась, и черты девушки преобразились, став из просто красивых прекрасными. Совершенство. Будто сорвали маску простой человеческой девушки, под которой пряталось лицо ангела. Ни единого изъяна. Только крохотная царапинка на щеке, напоминала, что передо мной живое существо, и не шедевр скульптурного искусства.– Почему твоё присутствие прогоняет его? Почему мне не холодно рядом с тобой? Я ведь не знаю тебя, а ты меня. Почему такую прекрасную девушку заинтересовал кто-то вроде меня?

 Я коснулся лица Лены поверхность ладони тут же ощутила заманчивое тепло её щеки. Мягкое, нежное, живое. Подняться на ноги не получалось, оторвать взгляд от её пухлых, слегка приоткрытых губ — тоже. Большой палец моей руки, слегка прошелся по уголку аккуратного рта, обнажая белые зубки. Губы девушки такие влажные и мягкие безо всякой помады, а её ровное дыхание не просто греет — натурально обжигает руку. Я склонился над ней, чувствуя легкий флёр приятных духов, смешивающийся с натуральным ароматом кожи. Сам не заметил, как стал дышать полной грудью, не желая отдавать остальному миру ни капли этого великолепного запаха. Хочу всегда дышать только тобой. — Если я её сейчас поцелую, это будет конец моей жизни…

 Дело даже не в том, что ОНА что-то узнает. Две ампулы такого сильно транквилизатора — это не то, после чего можно вспомнить хоть какие-то детали на утро. Дело в том, что Я не забуду. Тепло и нежность, пусть и украденной, но любви. Любовь. Я не верю в неё, и уже очень, очень давно. Жизнь отучила, преподав жестокий урок. От прошлого Дока осталось мало чего. Я привык жить без оглядки на нормы морали и человеческого социума. В каждом незнакомце вокруг я видел только очередную угрозу спокойной жизни. И, по всем своим отсутствующим принципам, ничто не должно меня сейчас сдерживать от столь изысканного удовольствия.

 Но тогда почему? Что останавливает меня? Ведь слова «совесть», «правда», да даже «гордость», уже давно стали не более пустым звуком, пережитком прошлого, глупого сознания. Лекарство надежно усыпило её до завтрашнего утра. Что мешает мне просто снять с неё одежду и с головой окунуться в тепло этого совершенного, желанного тела, один только запах и вид которого, рвут душу на части? Рот наполнился слюной. Чувствую себя голодным зверем перед беспомощной добычей… Почему? Почему?! Сколько ещё раз я буду задавать себе этот дурацкий вопрос?! Кулак ударил, обрушился на пол со всей силы. В тишине ночи звук ломающегося кафеля прозвучал словно выстрел. Вокруг треснувшей плитки стелился холодный пар, а в местах, где поверхность надломилась, блестел в лунном свете лёд.

 Я не сделаю то, на что толкают инстинкты. Даже если ничего за это не будет. Даже если сознательно отказываюсь от возможно самого большого удовольствия в своей жизни! Если сейчас опорочу беспомощную девушку, то проживу остаток дней в презрении к самому себе. Да, всё так. Но, если не сделаю хотя бы этого, то, наверное, умру! — Лена… — Я зарылся носом в мягкие волосы, делая глубокий вдох. Вдох-выдох. Ещё и ещё. Казалось, легкие увеличились в объеме минимум в три раза. Я дышал и не мог насытиться. Я касался локонов и не мог остановиться. Ладони убрали с её лица непослушную прядь и поправили задравшуюся майку. Пальцы на миг коснулись кожи её живота, а глаза мазнули по вздымающейся от дыхания груди. Губы едва ощутимо, сомкнулись на мочке нежного уха. Язык прошелся по шее… СТОП! Оторвался я через силу, в голове творился бардак. Тело бросало то в жар, то в холод.

 Лена тихонько застонала во сне. Грудь девочки, большая, но, тем не менее, упругая даже на вид, двигалась в такт размеренному дыханию. Коснуться бы её. Просто раздену и буду трогать каждый сантиметр её нежной кожи. Не переступая черту. Хочу просто обнять её обнаженное тело и прижать к себе так сильно, как только смогу. Позволить теплу девушки забрать с собой холод одиночества. Прижать и никогда не отпускать. Слиться воедино, навсегда. Не могу… сдержаться… Правая рука потянулась к спящей девушке, но на полпути её перехватила левая. В воздухе послышался треск льда. Застывающая на глазах корка медленно покрывала левую ладонь, пока не потрескалась, осыпаясь на пол ледяным крошевом. Кожу обморозило до посинения. Больно. Одно хорошо, я смог остановиться, а раны — они заживут. Всегда заживают. Во всяком случае, те, что на теле.

 — Вот зачем мы с тобой встретились, — тихо пробормотал я Лене сквозь комок в горле, убирая что-то, что ненавязчиво ползло из уголков моих глаз, прямо по щеке. Посмотрев на свою ладонь, я с удивлением заметил, что она мокрая… — Ха. Надо же. Конденсат, наверное, от холода. Определенно. Что ещё это может быть?

***

 Объект «Часы М»: Запись в засекреченных информационных файлах организации.
 Класс объекта: аномалия-артефакт.
 Код: красный (смертельно опасна)
 Уровень регистрируемого излучения: 29-87%
 Примечания:

 Объект представляет собой песочные часы, сделанные в классическом древнеримском стиле. Найдены в 1876 году, при раскопках развалин в [Засекречено]. Они простояли в музее несколько десятков лет, пока организация не вышла на след с помощью измерителя излучения. Выглядит как классические песочные часы со стеклянным корпусом без единой царапины, обрамленным металлической медной ковкой, стилизованной под змей. Искусно выплавленные рептилии будто обнимают колбу с зеленым песком (предположительно — изумрудная пыль, вскрыть колбу, не повреждая артефакт, невозможно), а на основании часов выгравирована римская цифра «M».

 По самым скромным предположениям, артефакт был создан ещё до Рождества Христова. Об этом говорит как место раскопок, так и радиоуглеродный анализ найденных вместе с ним объектов. За долгие годы на корпусе не осталось и царапины, а медные змеи не подверглись коррозии. На них видно каждую чешуйку. Мы полагаем, что излучение аномалии каким-то образом предотвращает распад материи артефакта.

 Итак, свойства аномалии. Она практически неразрушима. За всё время исследования с помощью алмазного бура нам удалось отколоть лишь небольшой кусочек с основания подставки. Да, это всё же медь, пропитанная излучением и не вступающая ни в одну химическую реакцию медь. Оптический анализ содержимого часов указывает на драгоценное происхождение, с этим также согласились все независимые ювелиры. Основное свойство часов заключается в следующем. Стоит только живому человеку коснуться их кровавой раной, как он практически бесследно исчезает. Вместе с одеждой и всеми имеющимися на теле предметами. Мы провели сотни опытов, и можем с уверенностью сказать несколько вещей.

 Первое. Чтобы аномалия сработала, поверхность контакта должна быть повреждена. Можно спокойно брать их голыми руками, но не дай бог на них есть хоть малейшая царапина. Второе. Отдельно пролитая кровь, которая уже покинула организм, аномалией полностью игнорируется, и её донор остается жив. Но были и казусы. Так, например, при эксперименте с одним из пожизненно заключенных преступников аномалия стерла его в пыль, оставив в лаборатории только парочку золотых зубов. При контакте с неуязвимой рептилией результат был нулевым. Часы не оказали на неё абсолютно никакого разрушительного воздействия, за исключением того, что сильно разозлили. Кроме того, рептилия произнесла странную фразу. «Опять вы?! Жалкие люди». Также часы не уничтожают стойкие к коррозии материалы (алмазы, драгоценные и полудрагоценные металлы), которые мы давали в руки испытуемым, прежде чем растворить.

 Заключение:

 Необходимо выяснить тип воздействия аномалии на ткани. Неорганические материалы, отдельно от тел, не затрагиваются, а только как побочный эффект, на это тоже стоит обратить внимание. Больше не используйте артефакт для уничтожения рептилии. Регенерация последней тоже нуждается в изучении, и терять её нельзя (хотя мы лично сомневаемся, что тварь вообще можно убить). Объект держать в изолированном хранилище, на случай столкновения с органическим врагом, которого другими способами не уничтожить (будем надеяться, что безумная ящерица была просто исключением).
Первый аналитический отдел.