за окном дожди текст песни

Песня посвящается людям со склеенными сердцами

Привет всем фанатам, вы делаете этот мир лучше. Спасибо за многочисленные теплые слова! (тег айрони)

Сдаст ли Запад Украину или будет война?

Эмоционально и по сути

Фатумы. Рокот

Жанр: фэнтези, роман.

Глава седьмая.

Акар, брошенный и забытый, отрезанный от остального Лантоу Пустошью. Участь его, забыть свое прошлое. Забыть ошибки. Мы мало что помним о временах до Пустоши. Лишь обрывочные сведенья, искаженные пересказами легенды и откровенный вымысел. Когда-то мы были частью империи. Великой империи Зантир. Мы были большим. Но сохранили малое. Но даже если мы забыли, то земля помнит. Акар, брошенный и забытый, хранит в своих глубинах остатки того, чем мы были. Чем были те, кто был до нас. Древние руины эльфийских городов. Останки храмов Драконьего Престола. Народы дикарей с мифами, что корнями уходят вглубь времен. Мы забыли свою историю. Но это не значит, что мы не сможем ее вспомнить.
«Забытая история» Дрелона фоз Хон, 861 с.о.

Взгляд Норвана.
18 день 6 лунного цикла 943 солнечного оборота. Фейстон, лавка алхимика, день.

Возвращение в город прошло без каких-либо проблем. Тяжелые и неповоротливые облака затянули небосвод, поливая землю мелким, нудным и холодным дождем. Таков был день, когда Норван все же смог заручиться поддержкой местных банд, что были готовы дать отпор Волкодавам. Таков был день, что обрубил все пути назад. Холодный, мрачный и дождливый. И лишь небольшой деревянный браслет служил искрой тепла. Лишь он отгонял тьму и холод неизвестного будущего. Лишь он дарил успокоение. Иногда, задумавшись, Норван слышал невесомую, почти не различимую мелодию, что скрывается в шуме дождя. Мелодию, преисполненную вкусом пламени. Но стоило обратить на нее внимание, как она тут же растворялась, оставляя за собой лишь теплые воспоминания.
- Удивительно, но ты не врал, - сказал Ингвар Норвану, взглянув на Мархара. – Я-то думал, что брешешь. Ну че, как воевать будем?
- Хороший вопрос. Что у нас по итогу есть? И что есть у Волкодавов? - спросил Гаурус у собравшихся.
- Ну-с, я смогу собрать примерно человек так тридцать-сорок от силы. - ответил цверг.
Кивнув, Норван проговорил:
- Если учитывать приведенных нами горцев, да и сложить их с пятьюдесятью наемниками, что я нанял раньше, то выходит немного больше сотни человек. В целом, примерно сопоставимо с силами Волкодавов. Хотя, нам неизвестно, сколько среди них лугару.
- Кстати о наемниках. А где, собственно? - требовательно спросил алхимик, с прищуров вглядываясь в Норвана. Вот ведь придирчивый цверг. Но жадный. И хоть он все еще трепыхается, видно, что он и сам уже рвется в бой. Желает урвать кусок пожирнее. А значит, сам позволит себя обмануть. Ведь в своих мечтах он уже вновь на вершине.
- Слушай, я говорил, что договорился с горцами, и я их привел. Наемников тут нет только ради безопасности. Нельзя разболтать того, чего не знаешь. Да и устраивать большие сходки у тебя тут опасно. Тебя явно пасут, - начал Норван. - Так что давайте не затягивать. Ингвар, шанса удобнее для тебя не будет. Короче, предлагаю так. Мархар, Ингвар, ваши ребята устроят небольшой переполох в городе и привлекут к себе основное внимание Волкодавов. Постарайтесь просто их удерживать за пределами их логова. Тем же займутся мои наемники, только их целью станет поместье Даниэля фоз Крона. Мы же с Гаурусом и парочкой наемников проникнем в логово и убьем там их лидера и всю верхушку.
- Хм, как то слишком просто. - задумчиво проговорил Мархар.
- Зато точно никто ничего не напутает, - ответил Норван. - Гаурус, ты можешь как-нибудь подать сигнал для начала атаки?
- Ну, пожалуй, смогу. Но нужно будет подготовиться, - сказал задумавшийся рыцарь. Весь разговор он то и дело поглядывал на Норвана, не беспричинно подозревая его в чем-то сомнительном. - Но у нас остается еще одна проблема. Дрент Кроннер. Он может вмешаться.
Гаурус, ты не помогаешь. Обругав про себя болтливого рыцаря, убийца сказал:
- Дрент, Дрент, Дрент. Это же тот поехавший граф, так? В закромах Волкодавов я видел большие залежи контрабандной руды. Пошли ему письмо. С одной стороны, пригрозил раскрыть прочему дворянству его связи с Волкодавами и воровством руды, с другой намекни, что после того, как мы закончим, сама руда нам не нужна и мудрый граф может забирать ее себе. Не думаю, что он будет защищать бандитов.
- Рискованно. Но может и сработать, - ответил Шумейкер, постукивая пальцами по столу. - Мне потребуется примерно день на подготовку всего необходимого. Как на счет напасть завтра вечером?
Мархар кинул:
- Пойдет. Мои шаманы тогда смогут сделать побольше снадобья от лугару.
- Ладно, договорились, - пробурчал алхимик. - Думаю, к завтра как раз подготовлю всех кого можно.
Обсудив некоторые детали, заговорщики по одному начали покидать лавку алхимика. Норван уже хотел было поспешить заниматься своими делами, но Гаурус его остановил, нагнав на улице.
- Так, Норван, что еще за наемники такие? Когда успел? И за какие деньги?
- Эх, если я тебе скажу, что я вынес деньги из дома Рорика и на них нанял ребят, ты же мне не поверишь, так?
- Ну да.
- Ну, сам так выбрал. Разумеется, нет никаких наемников.
Лицо Гауруса исказила злоба. Чтоб его.
- Слышь, а ты не охренел ли часом? - на удивление голос рыцарь не повысил. Уже неплохо, - Их же там всех перебьют.
- Ага, именно поэтому я и придумал этих наемников. Без них наши бравые помощники нихрена бы делать не стали. А без помощников, мы не сможем вытащить Рорика, Нам одним это не под силу. Скажи, неужели ты готов бросить Рорика у Волкодавов, лишь бы спасти каких-то там бандитов да горцев-разбойников?
Рыцарь несколько раз раздраженно вздохнул, сплюнул, после чего, постепенно успокаиваясь, ответил:
- Ты прав. Мы и так уже задержались. Но скажу так, тебе крупно повезло, что у этого алхимика стоял барьер, что не пропускал духов и вождь не смог распознать твой обман.
- И вправду повезло, хех. Впрочем, я надеялся на что-то подобное. Не думаю, что Ингвар любит, когда в его дела лезут. А раз наша ведьма родом с гор, то не только с помощью зверья шпионит. В общем, расчет удался. До завтра.

Взгляд Гауруса.
19 день 6 лунного цикла 943 солнечного оборота. Логово Волкодавов. Вечер.

Ложь, обман и провокации. И вот стоило подумать, что Норван не такой уж и плохой человек, как выясняется, что он готов бросить людей на верную смерть. Лишь бы выполнить задуманное. Впрочем, сам Гаурус не сильно лучше. В конце концов, он не попытался остановить наемника. Не раскрыл его ложь перед союзниками. Нет, рыцарь так же бросил их в пламя. В конце концов, они не имеют значения.
Предаваясь столь мрачным мыслям, Шумейкер шел за Норваном к самому сердцу Волкодавов. Злобный сброд, среди которого скрываются чудовища. Внутри здания, что когда-то, скорее всего, было таверной, распростерлось душное царство дыма, по которому разносились ругань и перебранки, смешанные с непристойными песнями, смехом и угрозами. Подходящее место для всей этой швали.
- Пока посидим здесь. Как скажу, подавай сигнал остальным. – сказал Норван, отведя рыцаря в укромный угол. Сокрыты у всех на виду. Стул жалобно скрипнул под тяжестью сокрытого иллюзией комбинированного доспеха. Напряженные минуты ожидания тянулись одна за другой. Нервно сжимая рунный камень, Гаурус вздрагивал всякий раз, как кто-то проходил рядом. Нужно успокоиться. Вдох. Выдох. Верь в силу своей магии. Верь в силу стали. Верь в свое мастерство. Хоть и некоторые из них чудовища, они все равно обычный сброд. Если сравнивать с монстрами Пустоши, то они ничто. В конце концов, это не первый твой бой. А Норвану все нипочем. Сидит, поглядывает вокруг, иногда беседует с кем-нибудь. Ну, если это конечно можно назвать беседой.
И вот спустя некоторое время, наемник сказал:
- Начинаем.
Коротко кивнув, Гаурус положил рунный камень на стол, сложил над ним пару жестов и произнес: «Разар». Рыцарь почувствовал, как колебательный контур заклинания, что удерживало камень стабильным, распустился. А вслед за ним и сам камень рассыпался мелкой пылью. То же самое произошло и со связанными с ним камнями. Назад дороги нет. Пришло время кровопролития.
Не теряя ни минуты, рыцарь начал последние приготовления. Достал из поясной сумки небольшой мешочек со снадобьем, что им дал вождь горцев. Мелкий летучий порошок. Как Гауруса заверили, лугару его не переносят. Высыпав немного снадобья себе на ладонь, «маг» сложил вторую руку в довольно неудобном жесте и произнес: «Ларез дар рад зерал». Порошок вспыхнул тусклым синеватым пламенем. Сизый дым сгораемого снадобья неестественно изогнулся и начал впитываться в клинок. Ненадолго, но оружие станет для чудовищ так же опасно, как и зелье горцев. Норван наблюдал за всем этим с нескрываемым любопытством. Жаль конечно, что видит он только внешнюю часть заклинания.
По толпе прокатилась волна беспокойства, вслед за которой пришла тишина. Тишина, в которой можно было разобрать вопли, что доносились с улицы.
- На нас напали! – прокричал ввалившийся в общий зал наблюдатель с улицы. Недолго воцарившаяся тишина взорвалась всеобщим переполохом и предвкушением битвы. Не тратя времени, Норван направился во внутренние помещения таверны. Гаурус поспешил следом.
Зайдя в какую-то комнатушку, Норван принялся возиться с замком на люке. Прождав немного, Гаурус принялся искать среди разнообразной утвари что-нибудь, что ускорит взлом. Какие-то бочки. То ли вино, то ли масло. Небольшие запасы еды. И ничего, что было бы похоже на ломик или что-то похожее. Запертая дверь резко распахнулась. Плохо. В гости зашли четверо. Старик какой-то и троица Волкодавов в красных накидках.
- Эй, херли тут капаетесь!? – прокричал старик, схватившись за висящий на поясе топор.
- Кейн, я прос… - договорить Норван не успел. Двое ручных псов старика сорвались с места и, выхватив короткие клинки, бросились на рыцаря. Сбросив ставшей бесполезной иллюзию, Гаурус заблокировал удар первого щитом, бросив во второго простенькое замедляющее заклинание. Странный отклик. Заклинание сформировалось тяжело, то и дело норовя соскользнуть с противника. Но, хоть и не в полную силу, но оно сработало. Этого хватило. Продолжая движение, которым он вычертил в воздухе руну заклинания, Шумейкер резко рубанул справа бандита. Клинок вошел в плоть легко. Почти не встретив сопротивления, он почти разрубил бедолагу напополам. Шаг в лево, замах, и быстрый удар из верхней позиции. Зачарованная сталь отсекла занесенную руку и пол головы Волкодава.
Рыцарь заметил краем глаза, как Норван поднял левую руку. Как возле нее пламя, вытекающее из деревянного браслета, закручиваясь спиралями, складывалось в шестиконечную звезду. Резкая вспышка и волна жара. Вонь горящего мяса. Вопли. Сгусток пламени, поджигая все на своем пути, врезался в последнего мордоворота. Ревя, головорез в панике выскочил в коридор. Там он и нашел свое последнее пристанище.
- Лам, что за х… - договорить Кейн не успел. Метательный нож Норвана прилетел старому бандиту в глаз, убив его на месте.
Воспользовавшись короткой передышкой, Гаурус взглянул на трупы. Раны стремительно чернели. Лугару. Чтож, это оказалось проще, чем Шумейкер предполагал. Видимо, в человеческой форме они не так уж и страшны.
«Лам» так и стоял замерев, подняв левую руку. Рукав куртки обгорел, поднимаясь к потолку бедной струйкой дыма. Болезненный тычок рукояти меча привел его в подобие чувство.
- У нас нет времени, мы слишком нашумели! – сказал наемнику рыцарь.
- Да, да, сейчас. Это их задержит. – ответил Норван, после чего выкинул в коридор несколько небольших бутылок. Разбившись, они распустились жаркими бутонами пламени. Горящая жидкость с шипением покрыла собой пол, стены и потолок. Едкий дым начал стремительно заполнять собой комнату. Больше нет времени возиться с замками. Поражаясь безрассудству своего напарника, Норван заклинанием вырвал крышку люка. На прощание, спускаясь по лестнице, Норван бросил еще одну порцию своего огненного снадобья, поджигая комнату.

19 день 6 лунного цикла 943 солнечного оборота. Подземелье под логовом.

Одно чудесное открытие за другим ждало Гауруса под землей. Первым оказалось то, что Волкодавы расположились прям над древними катакомбами, что остались от старого города. Впрочем, насколько старого сказать сложно. Да и не до этого сейчас.
Вскоре товарищи вышли на общий склад, наполненный множественными результатами преступного промысла Волкодавов. И вторженцев здесь ждали. Высокая светловолосая женщина в красном платье, расшитом сложной вязью узоров, похожих на какие-то мистические символы. Желтые глаза ведьмы смотрели злобно, омрачая в целом привлекательное, хоть и немного резковатое, лицо.
- Вы еще кто такие?! – звонкий злой голос ворожеи впивался в разум ржавыми гвоздями. – Что за… - не слушая женские крики, Норван просто бросил ей в лицо нож и побежал в один из коридоров. Дернувшись, Олифия отбила летящий клинок и принялась быстро выстраивать заклинание. Брахман вздрогнул, перестраиваясь в угоду желаниям ведьмы. Уже было побежавший следом за наемником Гаурус едва успел вмешаться в творимый колдуньей колебательный контур. Воздух склада вздрогнул и разразился грохотом, беспорядочно замерцав. Это оказалось сложнее, чем ожидал рыцарь. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, он поднял щит, готовясь отразить новое нападение. Но ведьма не спешила. Вместо этого она сказала:
- Так-так-так. Давно ко мне не заглядывали другие маги. Что, пришли украсть мою работу? Хех.
Не слушая ее болтовню и быстро сокращая дистанцию, Гаурус занес меч для удара. Резко вскинув руки, Олифия ответила заклинанием. Сложный и многогранный контур заставил Брахман задрожать. «Марой тез Упуаут зет йорам». Рыцарь попытался разрушить контур, собрав свою волю и ударив в, как ему показалось, слабое место разворачивающегося заклинания. «Разар». Внешний слой рассыпался множеством бликов, ярко осветив комнату. Но стоило Шумейкеру сделать еще один шаг, как разрозненные фрагменты сложились в стройный контур, с которым рыцарь уже ничего не успел сделать. Призрачная волчья голова вцепилась в правое плечо Гауруса и швырнуло прочь от ворожеи. Больно, но терпимо, зачарованные доспехи выдержали. Выбравшись из под обломков полки, рыцарь сразу же рванул к Олифии. Та не тратила времени даром. Немного передохнув, она принялась за новое заклинание, сплетая его контур с завидными сноровкой и умением. Не придумав ничего умнее, Гаурус просто метнул в ворожею клинок. Это отвлекло ведьму ровно на столько, чтоб рыцарь смог разрушить ее заклинание. В комнате резко похолодало. За мгновение до того, как Гаурус приблизился, Олифия проглотила какое-то снадобье. Не обратив на это внимание, рыцарь с разбега ударил ведьму в лицо щитом. И чуть было не упал от неожиданной остановки. Ворожея лишь слегка пошатнулась, остановив весь натиск Шумейкера.
- Прыткий. Да и колдуешь неплохо, - голос ведьмы менялся, стремительно становясь хриплым и низким. – Кем будешь, паршивец?
В несколько мгновений хрупкая женщина превратилась в монстра. Чем-то она была похожа на тех лугару, что Гаурус видел в бойцовых ямах. Но были и различия. Олифия осталась более человечной. Не столь монструозная. Резко дернув щит на себя, ведьма вывела Шумеукера из равновесия, после чего тяжелым ударом в голову повалила на пол. Несмотря на шлем, в ушах зазвенело. Усилив себя магией и пнув тварь в живот, рыцарь смог оттолкнуть себя от нее подальше. Волевым усилием вернул себе меч. Сразу же за этим последовали тяжелые удары. Когти выбивали искры, но заговоренные доспехи держались. Поймав один из ударов щитом и отпихнув его в сторону, рыцарь наконец смог встать, рубанув Олифию. Впрочем, разрубил он только воздух. Лугару же, резко сместившись в сторону и опустившись на четвереньки, впечатала рыцаря в стену, ударив того всем телом. Подняв щит выше, рыцарь кое-как смог защитить голову от яростных нападок чудовища.
Резко вспыхнув пронзительной вспышкой, Гаурус смог ослабить бешенный напор чудовища. Достаточно, чтоб атаковать самому. Резкий колющий удар в горло. Ворожея попыталась уклониться, но клинок все же пронзил той плечо, вспоров плоть до кости. Яростно вопя, монстр отскочил и стремительно скрылся в одном из коридоров. Небольшая передышка. Обливаясь потом и кровью, рыцарь быстро осмотрел себя. Похоже, тварь смогла разорвать кольчугу на боку. Да и та призрачная голова все же прокусила доспех в паре мест. Чтож, пока это не смертельно. Тяжело дыша, рыцарь направился по кровавому следу. Нужно ее догнать до того, как она предпримет еще что-нибудь. Хорошо хоть, что побежала она не следом за Норваном. Вкладывая свои последние силы, Гаурус магией улучшил свои рефлексы и укрепил мышцы. Надолго этой магии не хватит. Но надолго и не нужно.

Взгляд Норвана.

Не успел наемник удивиться проворности жуткой незнакомки, что смогла отбить летящий нож, как со всех сторон раздался оглушительный грохот. Воздух взорвался головокружительным вихрем разноцветных вспышек. С трудом разбирая дорогу, Норван вылетел в коридор, оставив Гауруса разбираться с ведьмой в одиночестве. Ничего, он сильный, он справится.
Углубляясь в коридор что, как ему казалось, ведет в темницы, наемник не переставал удивляться тому, сколько Волкодавы успели наворовать. Ужасные масштабы. Пробежав еще несколько таких-же складов, Норван добрался до своей цели. Оказалась она не особо далеко, вот только на беду наемнику, проход дальше охраняла пара головорезов в красных накидках. Не сбавляя бега, убийца достал небольшую бомбу, сделанную на основе снадобья горцев, и поджег фитиль.
- Э, ты тут че забыл?! Те сюда нельзя! – крикнул ему тем временем один из бандитов. Ответом ему послужила брошенная бомба. У них оказалась отменная реакция. Волкодав, что стоял у самой двери к камерам, легко смог отпрыгнуть в сторону. Второй же, сидящий на стуле ближе к центру взрыва, не успел совсем немного. Впрочем, задело его не особо серьезно. Но не смотря на это, верещал он отменно.
Стоило облаку из отравы хоть немного рассеяться, как оставшийся на ногах головорез кинулся на Норвана. Компенсируя неумение силой и свирепостью, бандит принялся рубить наемника своим коротким клинком. От удара в голову «Лам» уклонился рывком вправо, укол в живот попытался заблокировать, шагнув влево и помогая корпусом отвести клинок в сторону. Удар оказался сильнее, чем Норв ожидал. Продавив защиту, хоть и по касательной, но бандит смог полоснуть убийцу по ребрам. Стиснув зубы от боли, Норван воспользовался открытым окном и воткнул кинжал в шею головореза. Но вместо того, чтоб увязнуть в противнике по самую рукоять, кинжал лишь слегка поцарапал кожу Волкодаву, и чуть было не вырвался из рук Норвана. Не оставаясь в долгу, лугару со всей силы всадил свой локоть в живот наемника. В купе с прошлой раной, сила удара повалила убийцу на пол, заставив исходиться кашлем. Чтож, и вправду, обычным оружием их не возьмешь. Ударив навершием рукояти по полу, Норван активировал свой козырь. Короткий меч тихо загудел. Одним шагом оказавшись около наемника, Волкодав с размаха пнул того в лицо. Не имея возможности уклониться, тому пришлось блокировать удар, закрывая голову руками. Удар отшвырнул Норвана на несколько шагов. Левая рука онемела и не слушалась, в глазах плясали искры. Уронив искрящийся клинок, убийца бросил куда-то в сторону врага самодельную бомбу. Лугару резко отскочил в сторону, спасаясь от взрыва, которому не суждено было случиться. И хоть понял он это быстро, той небольшой задержки было достаточно, чтоб Норван успел встать и худо-бедно прийти в себя. Волкодав вновь ринулся вперед, нещадно и беспорядочно рубя наемника. От первых двух ударов в голову «Лам» уклонился. Но раны давали о себе знать. Немного замешкавшись, Норван не уследил за левой рукой противника, и тот смог схватить железной хваткой убийцу за горло. Короткий, но сильный удар в живот «Лам» попытался заблокировать все разогревающимся клинком. Между оружиями проскочила искра, и Волкодав в испуге отбросил свой клинок. Небольшая заминка, так необходимая Норвану, позволила наемнику ткнуть своим самодельным оружием в грудь лугару. И хоть кожу пробить толком не удалось, электрического удара хватило, чтоб весь перекореженный головорез отбросил Норвана от себя подальше. Впрочем, это подальше оказалось не так уж и далеко. Пошатываясь, Волкодав начал рыться трясущимися руками по карманам, в спешке выискивая что-то. Так скоро, насколько позволяли раны, убийца подскочил к головорезу и воткнул клинок тому в позвоночник. Выгнутый дугой бандит в конвульсиях упал на пол. Что-то неразборчиво мыча и пуская пену, лугару тем не менее пытался нащупать хоть какое-то оружие. Поражающая стойкость, ничего не скажешь. Клинок начал разогреваться до угрожающей температуры, из-за чего Норван был вынужден его выключить. Впрочем, его противник был не в том состоянии, чтоб сразу воспользоваться заминкой Норвана. Того времени, что Волкодав приходил в себя, убийце хватило, чтоб подобрать брошенную им раньше бомбу. Зажгя фитиль, он без какой бы то ни было жалости бросил ее к пытающемуся встать монстру. Небольшой взрыв положил конец его страданиям.
Чтож, что со вторым? Взглянув в его сторону, Норван увидел лишь умирающего в агонии монстра. Его тело покрывалось черными язвами, из которых текли кровь и гной. Угрозы он больше не представляет. Забрав ключи от клеток, наемник отправился в темницу. Пора с этим заканчивать.
На удивление, большая часть камер были пусты. Какой-то полумертвый эльф. Ребенок должника. Несколько не то крестьян, не то шахтеров. И ни одного Рорика. Проверив камеры еще раз, Норван тихо выругался и пошел обратно к охранникам. Второй все еще стонал и скулил, хоть уже и не так громко. Пинком перевернув еще живое тело на спину, наемник спросил:
- Где Рорик Мейн? Вы недавно на его торговый дом напали! Говори, и я дам тебе это, - «Лам» достал из кармана небольшой пузырек. – Здесь антидот. Без него ты сдохнешь через пару минут.
Лугару молчал, чем сильно злил Норвана. Не имея много времени на расшаркивания, наемник с силой вдавил ботинок в одну из многочисленных черных язв, оставленных ядом:
- Говори! Или ты тут герой дохрена?! Да я тебя умоляю! Сдохнешь здесь, и всем будет абсолютно похер! Просто заменят другим идиотом! А тебя просто бросят к червям на корм! Говори!
- Я… я не знаю! – кое-как смог из себя выдавить монстр. - Был торгаш! Но… но его забрали… куда-то!
- А кто знает! – давление ботинка немного усилилось.
- Олифия! Или этот… как его… Да… Даниэль.
Вряд-ли эта несчастная тварь знает что-то еще. Отпустив головореза, Норван бросил ему флакон с разбавленным снадобьем горцев.
Олифия. Ведьма. Нужно поспешить и найти Гауруса, чтоб он ее там не убил ненароком. Где-то недалеко раздался грохот. Видимо, поиски надолго не затянутся. Не обращая внимания на сдавленное бульканье умирающего лугару, Норван поспешил в направлении шума.

Взгляд Гауруса.

Нашлась ведьма быстро. В комнате, похожей на кустарную лабораторию, лугару рылась на полках с травами и реагентами. Не теряя ни мгновения, рыцарь сразу же бросился к ней. Ворожея ответила сплетенным на скорую руку заклинанием. Впрочем, разбить даже такое у Гауруса уже не было сил. Тусклая молния ударила в щит, разбившись грохотом и снопом искр об заговоренное дерево, лишь слегка встряхнув самого Шумейкера. От былой силы в ее заклинаниях не осталось и следа. Стремительный удар рассек грудь чудовища и повалил ее на пол. Один быстрый удар, и голова монстра покатилась по полу.
Выдохнув, Гаурус прислушался. На удивление, все вроде тихо.
- Видимо, я немного опоздал. – сказал взявшийся будто из неоткуда Норван. Резко развернувшись к товарищу и готовясь дать отпор, рыцарь выругался:
- Чтоб тебя! Не делай так больше, – вдох, выдох. – Ничего страшного. Ты бы только помешался бы здесь.
Выглядел Норван довольно потрепанно. Особенно настораживала кровоточащая рана на ребрах, на скорую руку заткнутая какой-то тряпкой. Впрочем, сам Шумейкер выглядел не лучше.
- Да я не о драке. Рорика нет в темнице. Но он там был. Вот только лишь самые главные знают, куда его увели. – сказал Норван, глядя на труп Олифии.
- Плохо, – ответил Гаурус, направляясь к рабочему столу ведьмы. – Впрочем, у нас еще есть один человек, к кому мы сможем обратиться. Да и в записях может быть найдем чего полезного.
Как он и предполагал, ворожея здесь занималась изучением проклятия лугару. Похоже, она пыталась найти способ обуздать силу звериной крови. И насколько Шумейкер мог судить, определенный прогресс в этом у Олифии был. Причудливая смесь магии и алхимии. Неожиданно, в основе этого лежат знания древних волшебников Ауреатов. Где только откопать то умудрилась? Гаурус по-новому взглянул на стены этих древних катакомб. И не слова о Рорике.
Подумать только, такая хрупкая девушка смогла стать настолько смертоносной. Есть над чем поразмыслить. Впрочем, сейчас некогда. Собрав все записи, что показались рыцарю полезными, он прошелся по полкам, взяв несколько бутыльков и трав, что упоминались в исследованиях. Какое же это все же безумие.
- В темнице были какие-нибудь другие пленные? – спросил Шумейкер, не отвлекаясь от своего дела.
- Нет, они успели всех перевести куда-то. – безразлично ответил Норван, осматривавший лабораторию, выискивая что-нибудь полезное.
- Ну, тогда давай уходить отсюда. – закончив собираться, Гаурус направился к выходу. – Отсюда же точно существует другой выход? А то не хотелось бы идти через пожар.
- Да, есть такой. Погоди только, нужно еще кое-что взять. Чтоб доводы были убедительнее, хех.
Отложив в сторону какую-то безделушку, Норван подобрал голову Олифии и повел рыцаря к секретному проходу. Пора оставить позади этот город.

19 день 6 лунного цикла 943 солнечного оборота. Поздняя ночь, поместье Даниэля фоз Крона.

Извилистый тоннель вывел путников в лесную чащу за пределы городских стен. Несмотря на поздний час, было слышно, как город шумел. Как жестокость царствовала на его улицах. Разношерстные бандиты, горные разбойники и городская дружина сошлись в кровавом противостоянии. Зарево над жилыми кварталами намекало, что устроенный Норваном пожар вырвался на волю и постепенно захватывал город. Впрочем, путников это уже не касалось. В конце концов, в том районе все равно жили одни преступники. А таких одним пожаром не вывести.
В поместье попасть не составило труда. Перепуганные слуги пустили Гауруса без лишних вопросов. Права гостя. Сам Даниэль, что впрочем, и не удивительно, не спал. Шумейкер застал того в окружении подхалимов-головорезов, занятых каким-то явно важным совещанием. Не успел рыцарь что-либо сказать, как Норван с самого порога заявил:
- Господа, добрый вечер! Мы спешим, так что больше без расшаркиваний, - сказав это, наемник достал из мешка голову ведьмы и швырнул ее на стол. – У нас есть несколько вопросов. И как только вы ответите, мы уйдем.
Было начавшийся галдёж был прерван Гаурусом, что нарочито громко обнажил клинок. Этот день был слишком долгим.
- Гаурус, что это все значит? – спросил побледневший фоз.
- Я убил Олифию и многих ее «воспитанников», - ответил Шумейкер. – И, если честно, не горю желанием слишком долго смотреть на ваши рожи. Так что просто отвечай, когда спрашивают, и не последуешь вслед за этой ведьмой. Не так давно вы взяли в оборот торговца Рорика Мейна. Где он сейчас?
Головорезы молча переглянулись. Шорканья, нервные покашливания. Скрипы стульев. Бандиты явно готовились дать отпор. Видя это, Гаурус начал постукивать клинком по полу. Тук-тук-тук. Норван же поднял одну из своих склянок над головой и прокричал:
- Господа, это алхимический огонь! Лучше отвечайте, пока он не перерезал вас, как щенков, а я не сжег то, что останется!
Тяжело вздохнув, Даниэль плеснул себе вина и, пригубив напиток, заговорил:
- Ладно-ладно, остынь. Раз уж она мертва, - бандит указал кубком на голову ворожеи. – То в целом и молчать смысла нет. В общем, одни мои знакомые с запада намекнули, что есть работенка. С этим вашим торгашом. Кому-то не тому он дорогу перешел. Нужно было его обязательно живьем взять. Собственно, это и сделали. А несколько дней назад пришли парни, заплатили и забрали его. И все.
- Кто и куда? – чем дольше это длилось, тем меньше у Гауруса оставалось терпения. Немного помолчав и еще раз взглянув на голову, Даниэль все же ответил:
- Конкретного заказчика не знаю. Но знакомые были из Лоурена на западе. Он на южном берегу озера Баритол стоит. В месте, откуда свое начало берет Ролдон. Спросите в таверне «Красный камень» Клина. Думаю, там уже разберетесь.
Слишком напуган, чтоб врать. Слишком боится за свою жизнь. Впрочем, все же старается не подать виду.
- Пойдем. – сказал Норван, пятясь к двери.
Не поворачиваясь спиной к собравшимся в комнате, товарищи покинули комнату. Вскоре они уже были за пределами поместья, скорым шагом уходя в лесную чащу.

Птичий Гриб. Глава 8 (последняя)

Городское фентези. Повесть.
Предыдущая глава:http://joyreactor.cc/post/4484093

Женщина выскочила из астрального плана, тяжело дыша. Её знобило, тело болело, будто бы его на самом деле кто-то прожевал и выплюнул.
— Как? Почему? — схватилась за голову она. — Всё было под контролем! Всё шло по плану!
Молочай неподвижно стоял, прислонившись к стене, безучастно наблюдая за своей паникующей госпожой.
Женщина повернулась к нему.
— Ты… знаешь что-то об этом? Что могло пойти не так?
— Есть одно соображение, госпожа, но оно настолько кощунственно, что нет смелости его озвучить.
— Говори!
— Возможно ли такое, — Молочая передёрнуло, — что госпожа… Госпожа связалась с силами, что ей… не по зубам? Влезла, куда… влезать не стоило?
Брошенный женщиной металлический поднос снёс Молочаю полголовы и вонзился в стену.
— Понял. Ухожу, — сказал сайфер, рассыпаясь на лианы и уползая в цветочные горшки.
Женщина стукнула кулаком по журнальному столику, разнеся его в щепки. Она этого так не оставит! Раз существо не хочет подчиняться, она уничтожит его. С этой мыслью она обратила свой взгляд на стеклянный куб, который был до краёв заполнен красноватой жидкостью.

Наступал вечер. Сара Гринлок возвращалась домой, держа в руке пакет с покупками. Естественно, она соблюдала все меры предосторожности: на руках перчатки, а покупки были ей выданы через бесконтактное окно выдачи. Подходя к двери квартиры, она вытащила ключи, но резко застыла, что-то почувствовав.
Вздохнув, она поставила пакет на пол и осторожно повернула ключ в замке.
В следующее мгновение она с огромной скоростью распахнула дверь и совершила быстрый прыжок, намереваясь поразить нарушителя сверху. Однако нарушитель, развив немыслимую скорость, уклонился в сторону, оббежал друидессу, крепко ухватил за талию и уложил на пол.
— Сколько раз тебе говорить, не атакуй в прыжке. Ты же не зверь какой-то. В полёте чрезвычайно сложно менять направление, что может использовать против тебя быстрый противник.
Сара вздохнула.
— Ума не приложу, как тебе это всегда удаётся, сестра.
Лора усмехнулась, освободив сестру от своих объятий.
Сара поднялась на ноги, отряхиваясь.
— Рефлексы доведены до предела, а мускулатура работает в несколько раз эффективнее… Но раз за разом ты побеждаешь.
— На то я и старшая сестра, — ухмыльнулась ведьма.
Сара одарила её усталым взглядом.
— Не хочется цитировать Принцессу, но кто из нас четырёх старше, а кто младше — установить невозможно.
Сара сходила за пакетом.
— И как тебе перестановки в нашем ВЦ? — поинтересовалась Лора, поглаживая свою дракошку, занявшую подушку на диване.
— Эй, осторожнее с диваном. Не хочу, чтобы Эль его сожгла. А касательно перестановок… Ловко. Очень ловко Миления всё провернула. Нашла возможность и подключила все свои ресурсы.
— Вся в мать… — покачала головой Лора.
— Да… — Сара вздохнула, коснувшись в задумчивости обрубка мизинца своей левой руки. — Вся в мать…
— Удивительно, а ведь сначала она производила на меня приятное впечатление…
— Ты пришла сюда обсуждать Милению, сестра?
— Нет.
Лора поднялась с дивана, поправив жилетку своего делового костюма. Две скрытые магией кобуры проявились на нём, два зачарованных пистолета покоились внутри. Ведьма сняла со спинки дивана ножны с тяжёлой саблей и закрепила их сзади на поясе.
— В данный момент Миления находится в особняке, принадлежащем Брунгильде Крэг Флёр, которым пользуется весь последний год. С ней находится уже известная тебе ведьма Лариса Рыжая, которая подвергается ужасным пыткам. Нам нужно вмешаться.
— Тебе так важна жизнь твоей пешки, сестра? Или что-то пошло не по плану?
— Наоборот, — Лора покачала головой, — всё идёт слишком хорошо. Настолько хорошо, что я даже сама не могу поверить. Поэтому и нужно действовать сейчас… Пока Милению ещё можно спасти от её собственной глупости.
— Хорошо, — Сара кивнула. — Пойду с тобой.
Друидесса взяла с вешалки копьё. С виду оно было совсем непримечательным, просто белый наконечник, примотанный зеленоватой нитью к древку из необычного тёмного дерева, но знаток бы понял, что оно собрано из крайне редких компонентов: клыка дракона и отростка от корня Мирового Древа. Лишь действительно могущественный друид мог собрать эти компоненты, ведь драконы уже давно покинули этот мир, а Мировое Древо обладало невероятной прочностью, не позволяющей просто взять и оторвать от него кусочек. Также, нить, которая скрепляла их между собой, должна была быть как минимум необычной, только вот Сара хранила молчание, где её взяла.
Друидесса указала наконечником копья на заросшую вьющимися растениями стену её квартиры, и там тут же открылся разлом, из которого пахнуло запахом леса.
— Тропа создана, сестра. Чуть поодаль от особняка, чтобы прийти незамеченными, как ты любишь.
— На тебя всегда можно положиться.

Они вышли на пригорок с одиноким деревом, с которого открывался хороший обзор на особняк. В одном из окон мерцал свет.
— Похоже, нашей начальнице сегодня не до сна, — констатировала Лора, глядя в бинокль.
— Немудрено, — кивнула Сара. — Её лекарство оказалось пустышкой. А к тому же, поступают сведения о заражении Одарённых. Наверняка она выжмет твою ведьмочку без остатка, пытаясь найти способ остановить эпидемию.
— Поэтому нам и нужно действовать сейчас.
— Конечно. Насколько можно судить по планировке, лаборатория примыкает к оранжерее. Думается, стоит зайти именно оттуда, чтобы не шляться по особняку, где наверняка будет прислуга.
— Понятно, — кивнула ведьма.
Незримыми тенями они пробрались к оранжерее, Лора с лёгкостью открыла дверь, и чародейки вошли внутрь. Даже у человека, далёкого от садоводства, возникло бы восхищение при взгляде на стройные ряды гигантских овощей, грибов и других сельскохозяйственных культур. Но у чародеек не было времени на осмотр достопримечательностей этого места, Лора уверенно пошла вдоль грядок, отмахиваясь от свешивающихся стеблей, что, казалось бы, пытались её схватить и задержать.
Ведьма обернулась и увидела, что Сара остановилась перед огромным зелёным огурцом, расположившимся чуть поодаль от основной грядки.
— Ты идёшь, сестра?
Друидесса выглядела озабоченной, потирая левое запястье.
— Нельзя, — покачала головой Сара. — Нельзя оставлять так…
— Что случилось? — Лора вернулась к сестре.
— Это… не плод. Человек. Нельзя… оставлять так.
— Мы можем вернуться позже.
— Прошу, Лора, — ведьма редко видела свою обычно предельно собранную сестру настолько взволнованной. — Не могу пройти мимо. Непорядок.
Лора вздохнула, вытаскивая из кармана статуэтку кошки, обмотанную алыми волосами. Магия вокруг них изменилась, обтекая и маскируя колдовство.
— Надеюсь, твоё чувство не подводит. У меня осталось не так много скрывающих статуэток. Что нужно сделать?
Сара протянула сестре левую руку.
— Возьми мою кровь. Сформируй заготовку. Форма проклятого сильно повреждена, придётся восстанавливать максимально осторожно, по частям. Удерживай их в стазе, пока не срастутся.
Ведьма кивнула, и без колебаний полоснула по ладони сестры ритуальным ножом. Кровь потекла из раны вверх, превращаясь в алый туман, который растекался, приобретая подобие человеческого тела.
— Хорошо, — рана Сары закрылась сама собой и друидесса снова повернулась к огурцу. — Теперь будем надеяться, что жертва вспомнит, кто она…
Сара положила руки на огурец и начала ритуал. Её губы шептали заклинание, а руки, светясь мягким зелёным светом, вливали магию в плод. Под действием колдовства, огурец терял форму, превращаясь в пульсирующее месиво живых клеток, подобно тающей смоле, оно капало, но не вниз, а вверх, попадая в ловушку кровавого тумана, парящего над ним… Капля за каплей, кости, органы, мышцы и кожа занимали положенные места на заготовке, превращаясь в тело молодой девушки. Наконец, последняя капля заняла своё место — и Сара, пускай и ослабев после ритуала, ловко подхватила тело, продолжая вливать в него живительную энергию.
Лора движением руки смахнула ритуальную кровь с лица жертвы и чародейки замерли в удивлении.
— Это же… — ведьма не верила своим глазам. — Это Миления!
— Да, это она… — подтвердила Сара. — И в таком состоянии уже больше года. Ещё день-другой и восстанавливать было бы уже нечего. Превратилась бы в овощ навсегда.
— Тогда кто всё это время выдавал себя за неё? И, главное, как смог обманывать чутьё десятков сотрудников?
— Тебе придётся выяснить это самой, — Сара тяжело дышала. — Должна вынести её отсюда и передать паранорм-медикам для полной реанимации.
— Иди, — кивнула ведьма. — Мои чары скроют тебя до выхода с территории особняка. Я же разберусь. И поставлю точку.

Женщина в бешенстве отбросила колбу с кровавой жидкостью.
— Не то, не то, всё не то! Что же случилось? Мой контроль над инфекцией был идеальным! Ладно… Даже если не смогу создать лекарство, всегда могу позаботится о эвакуации и карантине, сохранить лицо… Может, в итоге, и не сохраню пост, но всё равно буду в начальниках…
— Начальниках над кем? Над кучей трупов? — услышала она ехидное замечание.
Женщина обернулась к двери.
— Ты! — крикнула она. — Паршивая красная ведьма! Это твоих рук дело?
— Нет, — Лора подхватила стул и села, самодовольно смотря на женщину, что носила обличье Милении. — Это целиком и полностью твоя вина. Нарушила протокол, не стала уничтожать опасный артефакт, злоупотребила положением… Серьёзная заявка на пожизненное заключение в тюрьме для чародеев… Ах да, ещё и выдавала себя за сотрудника Организации. Не так ли, Брунгильда?
Обличье дочери спало с Брунгильды Крэг Флёр, её настоящее лицо было искажено гневом.
— Должна признать, ты обманула даже нас, — продолжила ведьма. — Я бы почуяла и развеяла камуфляж или гламур, Сара бы легко распознала полиморф или чары двойника.
— Когда моя дурная дочь явилась ко мне, я с трудом узнала её. Какие-то чары препятствовали этому, пока она не назвалась. Я просто взяла эти чары и обратила полярность, чтобы все наоборот, узнавали её во мне.
— Ах, всё встаёт на свои места. Это действительно опасные чары. Но я удивлена, что такая неумёха как ты вообще смогла их понять…
— Заткнись! Я — наследница великой династии и мне была дана великая сила!
Глаза Брунгильды загорелись ярким светом, а все растения в лаборатории прибавили в размерах. В ведьму полетело заклинание, но она отклонила его вспыхнувшим в воздухе знаком тройного орлиного крыла.
— Твой любимый овощной полиморф? Хотела превратить меня, как свою дочь?
— Она мне не дочь! — выкрикнула Брунгильда. — Всю жизнь я считала иначе, но та торговка диковинками обманула меня! В ней нет ни капли моей крови, она всего лишь сайфер, впитавший семя Фредерика!
— Вот это новость! А как по мне, в ней нет ничего искусственного.
— В любом случае, она шла против моей воли! Против той жизни, которую я подготовила для неё. Она должна была быть наверху, над всеми, и я, её мать и советница, купалась бы в лучах её славы. Но нет, ей захотелось добиваться всего самой. Поэтому, пускай и останется овощем, с которого единственная польза — семена!
Лора покачала головой.
— Ужасно, ужасно. Но ладно, пора заканчивать этот фарс.
— И что же ты будешь делать, ведьма? — корни растений плелись по полу, превращая лабораторию в подобие дремучей рощи. — Ты на моей территории! Будешь бряцать своими игрушками?
— Нет.
Лора встала со стула, отстёгивая кобуру с пистолетами. Она отбросила их в сторону, и те растворились в воздухе. За ними последовали и ножны с саблей.
— Я не собиралась применять это против тебя. Я думала, что ты — Миления, и оружие мне нужно было лишь для того, чтобы ты избежала самого ужасного исхода. Но теперь… Теперь мне всё равно. Лариса, хватит спать! Сделай, что я просила.
Звон разбитого стекла…
— Будет исполнено, Наставница, — раздался голос из-за спины Брунгильды.
Друидесса медленно обернулась и потеряла дар речи…

Ледяной ветер нёсся по степи, пронизывая до костей любого случайного путника. Была уже зима, но снег не спешил падать, закрывая землю и спящие в ней семена спасительным белым покрывалом. Следующий год явно будет неурожайным…
По ледяной пустоши шла женщина, длинный, отороченный мехом плащ и шапка защищали её от холода, а нижнюю часть лица закрывал тёплый красный шарф. У реки было небольшое поселение, туда путница и направлялась.
Её взору вскоре предстало ужасное зрелище: сломанный частокол, догорающие хижины и десятки мёртвых тел.
Нападение кочевников. Увы, но у жителей не было шансов. Перевернув одно из тел, путница всмотрелась в лицо мёртвого мужчины. Это явно был кочевник, на лице его застыл ужас, а из кожи торчали сотни чёрных кристаллических игл. Такие же признаки были и у следующего, третьего, четвёртого… И у кочевников, и у местных. Путница направилась на центральную площадь и там, посреди кольца из мёртвых тел увидела маленькую девочку. Ветер трепал её огненно-рыжие волосы, она содрогалась от рыданий и холода…
— Не подходите ко мне! — крикнула она. — Они все… умирают… Почему… они все… умирают?
Путница без опаски подошла к девочке. Магическая защита была абсолютна, но аура ребёнка всё равно покалывала кожу словно десятки игл.
— Ты не виновата, — сказала путница. — Они все были… плохими людьми. Они получили по заслугам.
— Но матушка… Старшие сёстры? Почему они?
— Твой ковен сбился с пути. Они продавали молодых послушниц разбойникам, в обмен на защиту, прекрасно зная, что их там будут ценить не за магический дар. Полагаю, за тебя они хотели выручить немало. Здесь и должна была состояться сделка. Ну а внезапно нагрянувшие кочевники стали катализатором.
— И здесь что, не было хороших людей? — девочка подняла голову, посмотрев на собеседницу тёмно-карими глазами. — Ни одного?
— Ни одного, — солгала путница.
— Я больше не хочу так! — девочка вновь зарыдала. — Не хочу!
Путница посмотрела в её глаза, заметив маленький шрам на левом веке, выглядящий так, будто бы его оставило острейшее лезвие, каким-то чудом не ослепив.
— Успокойся. Я пришла помочь. Я буду учить тебя. Пускай твой Цвет и отличен от моего, но у меня должно получиться. Ты сможешь обуздать свою силу. Ты станешь великой ведьмой. Но сейчас… Сейчас ты должна уснуть. Я разбужу тебя, когда придёт время.
Казалось, даже ветер утих, прислушиваясь к словам чудесной колыбельной, что вдруг заиграла над засыпанным мёртвыми телами пепелищем. Это была песня о временах чудес и волшебства, мира и покоя, о волшебных зверях и невероятных существах, что теперь обитают лишь в сказках.
В пространстве открылся разлом, и путница положила туда спящую девочку, закутанную в покрывало. Разлом закрылся и ветер снова завыл, унося пепел догорающих домов.
По пепелищу шёл бледно-серый конь, на его спине возвышалась тёмная фигура с алебардой на плече. Всадник подъехал к путнице и спешился, откинув капюшон своего плаща. Это была женщина с волосами цвета вороньего крыла.
— Какая разрушительная мощь… — сказала всадница. — Ты уже нашла источник, Лора?
— Увы, источник погиб во время выброса, растворился в магии.
— Какая печальная судьба, — женщина вздохнула. — Я так давно не чувствовала такой концентрации… Уровень как до Катаклизма. Признаю честно, думала найду тут себе ученика или ученицу…
— У тебя ещё всё впереди, Мара.
— Мне бы твой оптимизм… — тёмная чародейка покачала головой. — Ты же знаешь, теперь ведьмам даже недоступен мой Цвет. Слишком «тяжёлый», «тёмный», они говорят. Уже смирилась с тем, что я — последняя. Может, будь моя доченька жива… Или я могла бы родить другую…
Мара тряхнула головой и снова закрылась капюшоном. Запрыгнув в седло, она ускакала прочь.
Чуткие уши Лоры уловили от сестры что-то похожее на плач. Алая ведьма вздохнула.
— Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня, сестра.

Брунгильда вопила от боли, её внутренности перемешивались в теле, как в водовороте, острые как иглы волокна грибка прорастали внутрь, поражая её десятками инфекций.
— Есть такая вещь — карма, — произнесла Лора, наблюдавшая за её страданиями с безопасного расстояния. — Мы списываем это на суеверия Неодарённых, их попытки объяснить свои неудачи. А ведь, на самом деле, она существует. Мы копим грехи, а они, в итоге, сокрушают нас. Нужен лишь катализатор. Эта девочка — как раз он и есть.
— Мерзавка… ты была с ней заодно… — прошипела чародейка, когда боль на секунду отступила.
Обнажённая Лариса стояла неподвижно, в её глазах был немой укор. Раны и шрамы, полученные ею во время пытки, исчезали без следа, проявляясь на теле Брунгильды.
— Заодно? — ухмыльнулась Лора. — Она никогда не была со мной заодно. Я лишь поставила её в нужное место.
Ведьма вздохнула.
— А ведь у тебя был шанс. Отнесись ты к ней по-человечески, и всего этого бы не было. Даже сейчас, ещё не поздно. Подумаешь, заражение и искажение тела, паранорм-медики может быть даже смогут вернуть тебе возможность двигаться. Проси у неё прощения. Облегчи участь.
Брунгильда взвыла, когда боль вновь пронзила то, что осталось от её позвоночника.
— Ни за что! Никогда! Это всё вы, мерзкие ведьмы, со своим так называемым Порядком! Вечно мните себя самими умными, хотя не способны даже на нормальное колдовство!
Она сжала искажённые челюсти, отрезая боль.
— Молочай! Убей их!!
Лианы вылезли из горшков, свиваясь воедино, формируя тело, подобное человеческому.
— Простите, госпожа, — поклонился сайфер, — но этот приказ не может быть выполнен. Запрещено… вышестоящими.
Брунгильда завопила, собирая стебли и травы со всей лаборатории и формируя из них подобие экзоскелета для своего искалеченного тела.
— Тогда я сделаю всё сама! И начну с этой пигалицы!
В мгновение ока лианы протянулись к Ларисе и, с ужасным хрустом, переломили её пополам. Брунгильда отбросила бездыханное тело девушки в сторону.
— Что же ты наделала… — покачала головой Лора. — А ведь тебя ещё можно было спасти…
— Что ты там говоришь? Ты — следующая!
Переплетённые корни-щупальца рванулись к алой ведьме, но та не стала уклонятся.
Корни внезапно остановились. Брунгильда поняла, что не может контролировать их. Вся её магия, вся её жизнь — была обрезана, подобно как топор палача отсекает голову.
Искалеченное тело Ларисы поднялось в воздух, восстанавливая форму и возрождаясь. Её почерневшие глаза пристально посмотрели на друидессу.
Брунгильда беспомощно тянулась к природе, пытаясь вернуть хоть частичку магии, вырваться, обрести надежду на спасение…
Тысячи игл прорвали её кожу, расширяясь и срастаясь в чёрные кристаллы, они высасывали саму её суть, её магию, её душу…
— Ты убила её, и, взамен, падёшь сама, — констатировала Лора. — Доля, которую выбрала лично ты.
Брунгильда что-то слабо прошипела, но кристаллы уже закрывали её лицо, заканчивая превращение в уродливую статую.
Лариса закрыла глаза и начала падать. Лора мгновенным рывком переместилась к ней и подхватила на руки.
— Удивительно, как много зла бывает в людях. В той деревне, где я впервые встретила тебя, даже у ведьм твоего ковена были лишь малозаметные иглы в коже. Эта же… Эта окаменела полностью.
Ведьма задумалась, покачав Ларису на руках как ребёнка.
— Прости, что так вышло. Не могла и подумать, что тебе придётся столкнуться с таким кошмаром. А сейчас… Надо что-то с этим сделать. Атерниэль!
— Мяу! — дракошка выпрыгнула изниоткуда, сверкнув глазами в полумраке.
— Сожги тут всё. Окрась пламя в зелёный цвет, чтобы больше было похоже на неконтролируемый выброс во время друидского ритуала.
— Мяу! — ответила дракошка. — Но с вас вкусняшки!
— Всё будет вовремя, Эль. Я держу своё слово.
— Разрешите сопроводить вас к выходу? — спросил Молочай, доселе стоявший без движения. — Новая госпожа ещё слаба, но, могу предположить, что она хотела бы этого.
— Да, будь добр, сайфер.
Тело существа расползлось, создавая тоннель, ведущий в Лесные Тропы. Лора с Ларисой на руках вошла внутрь, а за её спиной уже разгоралось пламя.

Алая ведьма вышла у того же дерева на пригорке, как и когда её привела сюда Сара. Портал за ней схлопнулся, рассыпавшись на стебли и корни. Сестра обсуждала что-то с паранорм-медиками и группой агентов «Дисциплины».
Лора передала Ларису медику.
— Магическое и физическое истощение, — пояснила она. — Стандартных зелий должно хватить. Постарайтесь свести к минимуму инвазивные процедуры… у неё проблемы со свёртываемостью крови.
Ведьма проследила за медиками, они загружали в машины Милению, Ларису… И кого-то ещё? Синистру Блэкторн и Алексея Зайцева?
На вопросительный взгляд Лоры Сара ответила:
— Нашла их в оранжерее. Вероятно, преступница похитила и удерживала их для своих планов.
Естественно, всё это была выдумка, чтобы скрыть правду. Лора кивнула, понимающе ухмыльнувшись.
— Мисс Редлок, вам удалось задержать преступницу? — начальник «Дисциплины» подбежал к сёстрам.
Оглушительный взрыв сотряс окрестности. Зелёное пламя взметнулось до небес, превращая поместье в обугленные руины.
— Какого? — выругался агент.
— Что ж, — покачала головой Сара, — подозреваемая решила умереть громко. Похоже на неудачное применение «Песни Тёмного Леса».
— Да, мне едва удалось скрыться, пока энергия разрывала её тело на части, — кивнула Лора.
— Но вам хотя бы удалось установить, кто это был? Как вообще можно целый год обманывать весь ВЦ?
— Преступница — Брунгильда Крэг Флёр, мать Милении, — сообщила алая ведьма, наблюдая как от удивления изменяются лица агентов. — Для маскировки использовала мнемоническую магию, направлено «убеждая» любого собеседника в том, что она — Миления.
— Всё становится на места, — кивнула Сара. — Столь сложные чары наверняка в итоге и повлекли сбой в заклинании, которое она захотела применить против тебя.
— А что с лекарством, которое она разрабатывала? — начальник «Взаимодействия» также был тут.
— Не было никакого лекарства, — Лора покачала головой. — Брунгильда завладела частью артефакта и через него контролировала инфекцию. К счастью, теперь он уничтожен. Осталось только избавиться от остального ковра — и эпидемия пойдёт на спад.
— Всё будет отражено в отчётах, — кивнула Сара. — И их написанием стоит заняться прямо сейчас, не так ли, сестра?
Лора кивнула.
Несмотря на возражения некоторых агентов, сёстры ушли через Лесные Тропы.

Посреди необъятной бездны в неизвестном мире висел крошечный островок, покрытый жухлой травой. Чёрный зверь, что лежал на нём, выл от боли, пока его тело покрывалось кристаллами. Он не может закончить так! Он должен бороться!
Внезапно, зелёный согревающий свет коснулся его истощённого тела.
— Не нужно бояться. Не пропадёшь. Не исчезнешь. Следуй за тьмой. Обрети новый дом.
Зверь посмотрел туда, куда указала призрачная фигура. Он увидел боль и страдание, горе и скорбь… Он нашёл своё место…

— Интересно, — произнесла Лора, отпив кофе из чашки, — откуда же так удачно появилась эта эпидемия?
— Почему ты смотришь на меня, сестра? — удивилась Сара. — Ты же знаешь, не сильна на подобные интриги.
Лора ухмыльнулась.
— И лгать ты умеешь плохо. Судя по всему, ты поняла, на что способна Лариса и решила, что её сила поможет и в решении твоей проблемы?
Сара вздохнула.
— Зверь… Заслужил отдых. Но не знала, как его усыпить навсегда. А теперь, он замер. Слился с магией этой девочки… С тем горем, что царит в её душе.
Лора кивнула, сделав ещё один глоток.
— Кто она, сестра? — спросила Сара. — Уже… много лет не видела такой магии. И этот шрам на глазу… Отметка, что оставил первый Катаклизм? Но ведь все Меченые — мужчины?
— Считается, что у Меченых не может быть детей, — ответила алая ведьма. — Потоки магии, что окружат плод, негативно отразятся на организме матери и спровоцируют выкидыш. Но что если матерью будет ведьма, привыкшая проводить и очищать огромное количество энергии?
— Но какая же сила должна быть у ведьмы для совершения таких манипуляций? Мы ведь говорим не о крошечном ручейке, а об огромном потоке, живой лей-линии, буквально вонзающейся в глаз ребёнка! …О магия! Только не говори, что…
— Нет, она не моя дочь, — Лора покачала головой, улыбнувшись. — Но её мать наверняка была одной из сильнейших, к сожалению, не смогла установить её имя… Кстати, раз уж мы начали о дочерях… Перед смертью, Брунгильда сказала, что Миления — не её дочь, а сайфер, хотя, как по мне, девочка — полноценный человек. Как же так вышло?
Сара вздохнула.
— Полагаешь, такая тщеславная женщина как Брунгильда стала бы портить себе фигуру беременностью? Известно, что где-то за год до рождения девочки, друидесса сильно интересовалась артефактом, называемым Кровавым Деревом. Обычно его используют для создания сайферов, но с достаточным количеством… материалов, оно может породить и выносить человеческого ребёнка. Вероятно, Брунгильда плохо разобралась в ритуале, оттого и результат получился… не такой, как хотелось…
— Ты не умеешь мне лгать, сестра, — Лора снова покачала головой. — Полагаю, что для создания такого артефакта нужна кровавая жертва, не жизнь, конечно, но какой-то непоправимый вред. Например, потеря пальца. Однако, это должна сделать настоящая мать будущего ребёнка. Поэтому ведь ты и почувствовала её в превращённом виде? Свою плоть и кровь?
Сара сжала губы, отвернув лицо и схватившись за левую руку с отсутствующим мизинцем.
— …Я — она сказала это простое слово с огромным усилием, — помню, чем обернулись попытки Мары и Доры завести семью. Знаю горе и вечную скорбь, что наполняет их сердца, пускай они и не подают виду. Мы, четверо, прокляты. Прокляты быть одинокими до конца. И я, — она снова тяжело вздохнула, — решила, что спасу свою дочь, отдалив от себя.
Лора отставила кружку и потянулась к сестре, заключив в объятия.
— Я всё понимаю, Сара. Мы все пытались… Рада, что тебе это удалось, пускай и столь необычным образом. Но ты должна понять, что рано или поздно она узнает. Она же ведьма, как и ты, пускай, пока, и не понимает этого.
— Буду готова принять всё, — вздохнула Сара. — Хоть ненависть, хоть презрение. Лишь бы с ней было всё в порядке.
— Ладно, — кивнула Лора. — Стараниями паранорм-медиков, девочки уже должны были прийти в себя. Пойдём их навестим?

Дождь поливал руины сожжённого до основания особняка с оранжереей, превращая оставшийся пепел в чёрную грязь. Работники ВЦ обыскали тут всё, поэтому кордон был снят, а объект брошен. Это было на руку человеку в тёмном плаще с капюшоном, пробирающейся по обломкам камней, туда, где хозяйка особняка держала лабораторию. Конечно, агенты наверняка перевернули тут каждый камень, но всё-таки могли что-то пропустить. И удача улыбнулась ему! Несколько небольших уродливых осколков валялись рядом с центром возгорания, наверняка незамеченные из-за густого пепла и расплавленных камней, но теперь дождь вымыл их, показав блеск в лунном свете. Человек протянул к ним свои кривые, замотанные бинтами пальцы и странное, давно забытое им чувство, появилось в его руках.
Его закоченевшие губы изобразили ухмылку. То, что нужно. То, что он искал…

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" глава 6 + глава 7

Вот и следующие серии подоспели, я еще картинку ганкаттера добавил для разнообразия.

Глава 1-я: http://joyreactor.cc/post/4953116

Главы 2-3: http://joyreactor.cc/post/4954326

Главы 4-5: http://joyreactor.cc/post/4955340

___________________________________________________________________________

ГЛАВА 6

Личное дело

На следующей неделе на Королеву Мэб обрушился сильный шторм — чудовище, пришедшее с гор, несколько дней хлестало город своими порывами, грохоча ставнями и раскручивая флюгера. Мы держались особняком в доме под названием «Бифрост», ставшим нашим своеобразным штабом. Мы с Эйзенхорном расстались с компанией Крукли на хорошей ноте после ночи в «Двух Гогах», пообещав вернуться, и я добилась некоторого взаимопонимания с Фредди Дэнсом. Он казался заинтригованным проблемой ключа к шифру и обещал подумать над этим, если я решу вернуться и навестить его. Унвенс казался настороженным, но признал, что его другу будет полезно занять свой разум интересной головоломкой. Несмотря на шторм, Эйзенхорн поручил Нейлу и Смертоносу наблюдать за Дэнсом, чтобы узнать его привычки и распорядок дня. Они не должны были выпускать его из виду.

 «Бифрост» располагался в районе Толлтауна, к западу от Фейгейта, где прекрасные особняки и жилые кварталы потускнели от испарений близлежащих мануфактур Фарек Танга. Дом был прекрасным, огромных размеров, с достаточным местом на крыше, чтобы разместить ганкаттер Медеи.

(рисунок - Ганкаттер)

Думаю, когда-то он был жилым домом для многих семей. Целые этажи дома, некогда бывшие красивыми квартирами, опустели. Нейл обезопасил это место, установив повсюду автоматические турели, а Эйзенхорн оградил его изнутри и снаружи защитными гипероберегами. В итоге место стало настолько безопасным… насколько и любое другое место для нас.

 Здесь не было, все просто и функционально, но без индивидуальности. Это никогда не могло бы стать домом. Скорее отель, который мы могли покинуть по первому требованию и без сожаления. Эйзенхорн, как я догадалась, нигде не обживался надолго и привык обрубать хвосты и скрываться.

 Пережидая бурю в невеселом салоне «Бифроста», я думала о Мэм Матичек и ее замечании о том, что Санкур похож на хламовник Старой Терры, чердак с интереснейшим завалом диковинок. У меня не было опыта посещения миров за пределами Санкура, но и Медея, и Эйзенхорн отмечали то же самое. Здесь были замечательные уцелевшие вещи, собранные вместе в виде словесной памяти и материальных артефактов, так много от Старой Земли и зари человечества, как будто Санкур был стоком, вокруг которого кружилась и оседала грязь человеческой культуры. Я знала, что «Бифрост» — это имя из древнего терранского мифа, из легенд Иггскандика, и обозначало оно мост между мирами, перекинутый через пустоту между материальным миром и божественным царством. Это показалось мне странным, ведь оно описывало именно то, что мы искали. Я подумала, не может ли «Бифрост», по странному стечению обстоятельств, оказаться дверью или мостом в Город Пыли. Быстрый осмотр разочаровал меня. Как и все в Королеве Мэб, включая меня, ничто не соответствовало своему названию. Истина была написана облупившейся краской на погрузочной платформе позади дома: «Би[охимическое]бр[атство]Ю[жного]Т[оллтауна]» (Bi[ochemical] Fr[aternity] O[f] S[outh] T[alltown] – игра слов английского языка – прим.перев.). Название было составлено из букв, оставшихся читаемыми на стене.

 — Как ты будешь проверять ключ мистера Дэнса, если он составит его для вас? — спросила меня Медея. Она только что принесла мне на завтрак кофеин и сладкие печеные булочки рода на завтрак. Она была одета в простой белый халат и брюки, но руки, как всегда, были в красных перчатках. На смуглой коже ее щеки осталось пятно сахарной пудры. Дождь хлестал в высокие окна, заставляя свет мельтешить, как будто мы находились за стеной водопада. Было очень рано, еще темно, прошло трое суток после проведенной ночи у Ленгмура и в «Двух Гогах». И все эти ночи я спала лишь урывками из-за темных, просачивающихся в душу снов.

 Я показала ей, открыв блокнот, купленный накануне.

 — Ты записала это по памяти? — спросила она, читая.

 Так и было. У меня хорошая память. Не совсем эйдетическая, как у старого наставника Мурлиса в Непостижимом Лабиринте, но он научил меня приемам вспоминания и ассоциативных связей. Я подробно изучила обычную книгу, пока она была в моем распоряжении, и сумела воспроизвести точную копию нескольких первых страниц, хотя не знала ни одного из символов, которые рисовала. Я показала их Эйзенхорну, думая, что, возможно, он их узнает. Они казались частично цифровыми, и я подумала, что они могут быть связаны с бинариком, инфо-жаргоном таинственных Адептус Механикус, но Эйзенхорн заверил меня, что они не похожи ни на один бинарик из когда-либо виденных им и ни на какой-либо другой известный ему язык.

— Я покажу их мистеру Дэнсу, — сказала я, — и посмотрим, сможет ли он разгадать смысл.

 Медея поджала губы и кивнула.

 — А если он сможет? — спросила она. — Если он придумает ключ, который сработает? Ты напишешь остальное по памяти?

 — О нет, — сказала я. — Это выше моих сил. Это все, что я могу восстановить.

 — И что тогда?

 — Тогда, если он сможет расшифровать их, нам понадобится оригинал.

 Медея посмотрела на меня с озорством.

 — И как, моя дорогая Бета, мы можем заполучить его?

 Я пожала плечами. 

— Так же, как и в первый раз, — сказала я. — Я украду его.

 — У Гидеона?

 Я кивнула.

 — Я думаю, ты способна на великие дела, Бета, но это звучит маловероятно.

 — Не знаю, — сказала я. — Возможно, пришло время вырваться из лап жестокого еретика и его приспешников, которые держат меня здесь в заточении, и сбежать обратно в безопасное место к храброму инквизитору, предложившему мне спасение.

 Медея рассмеялась. Мне всегда нравился ее смех.

 — Собралась обмануть его? — спросила она. —  Притвориться, что ты ему верна?

 — Что такое верность в этом городе? — спросила я. — Кроме того, это будет лишь еще одна функция. Актерская игра. Я этому хорошо обучена, и успешно сыграла уже немало ролей.

 Медея покачала головой.

— Гидеон проверит это за секунду, — сказала она. — Он легко прочитает тебя.

 — В разуме нулевой особо не покопаешься, — ответила я.

 Она задумалась над этим. Я откусила кусочек от горячей роды.

 — Не делай этого, — сказала она, — не пытайся. Сначала посоветуйся со мной или Грегором.

 Когда она ушла, я подошла к стеллажу и взяла оружие — салинтер и кутро — чтобы немного потренироваться. 

 — Ты так похожа на другую себя, милая вещичка, — сказал Черубаэль.

 Я повернулась и увидела его. Думаю, он был там с самого начала. Он левитировал, покачиваясь в углу комнаты в цепях, свисающими с его скрюченных лодыжек, как потерянный воздушный шарик. От него исходил слабый и постоянный звук, некое дребезжание, как от перегорающей лампы дневного света.

 — Ты имеешь в виду мою мать? — спросила я.

 — Я знаю, что я имею в виду, — сказал он. — Мать, другая, как скажешь. Ты храбрая и безрассудная, прямо как она. Она мне нравилась.

 Он усмехнулся, но он всегда усмехался. Не верилось, что его растянутое лицо могло расслабиться.

 — Ты ей нравился? — спросила я, совершая тренировочные взмахи кутро в воздухе.

 — Конечно, нет, — сказал он. — Я никому не нравлюсь.

 Его висящие цепи слегка подрагивали.

 — Тебе что-нибудь нужно? — спросила я.

 — Много чего, — сказал он. — То, что никто не может мне дать. Свобода. Покой. Освобождение. Свежая рода.

 — Могу предложить роду, — сказала я, кивнув на тарелку, оставленную Медеей.

 Черубаэль похлопал свой татуированный, обвисший живот когтистой рукой и покачал головой.

 — Они мне не заходят, — сказал он. — Не с моей... нынешней комплекцией. От масла в выпечке у меня газы.

 — Да уж, это сделало бы тебя действительно ужасным, — сказала я.

 — Я знаю.

 — Тогда... ты не занят? — спросила я, откладывая кутро и пробуя салинтер.

 — Нет, — сказал он, слегка потягиваясь. — Я ожидаю. Всегда ожидаю. Таков мой удел. Жду инструкций, заданий. Я жду, когда меня призовут и используют. А пока я слоняюсь и размышляю.

— О чем?

 — Ты не хочешь знать, милая вещичка.

 — Говоришь, тебе скучно? — спросила я.

 — Всегда. — промурлыкал он. — Мне было скучно всегда. Я не представляю, как ваш вид тратит столько времени, учитывая столь короткий срок жизни. Лично я всегда занят, всегда то да се. Когда я свободен, я имею в виду. Когда мое время и воля принадлежат мне.

 — Что ж, мне жаль это слышать, — сказала я ему.

 — Я знаю.

 Я снова услышала, как задрожали цепи, и увидел, как он медленно повернулся, чтобы покинуть комнаты, как детский потерянный шарик, пойманный сквозняком.

 — Тогда прощай, — сказала я.

 Он остановился и оглянулся на меня. Я знала, что он был бесконечно опасным существом, хотя в нашей компании его воспринимали скорее как странного домашнего питомца. И Медея, и Гарлон говорили, что после миссии на Гершоме Эйзенхорн стал командовать Черубаэлем абсолютно, как будто дух демона полностью подчинялся воле инквизитора. Его кажущаяся робость позволяла забыть о том, каким ужасом он являлся.

 — О, — сказал он. — Я кое-что вспомнил. Я видел твоего товарища.

 — Моего товарища?

 — На днях, когда таскался по одному поручению. Я видел его на ступенях Катакомб Святого Ноденса в Роупберне.

 — Кого ты имеешь в виду, Черубаэль? 

 Он поднял правую руку и рассеянно помахал ею.

 — Этого человека. Твоего человека. Я не силен в именах. Рендер, не так ли?

 — Реннер? Реннер Лайтберн?

 — Точно. — сказал он. Парня из Курстов. Он теперь там попрошайничает. Это стало его жизнью. Бедняга, со всеми своими бедами. Мне кажется, что он еще более проклят, чем я.

 Он посмотрел на меня. Его глаза вспыхнули.

 — Это была шутка, — сказал он.

 — Я знаю, — сказал я. — Ты уже почти освоил чувство юмора.

 — Я много учился. — ответил он. — У меня много времени. В любом случае, я подумал, что тебе будет интересно. Ты ведь искала его, не так ли?

 — Он все еще там? — спросила я.

 — Ты имеешь в виду, сейчас?

 — Да, даемонхост.

 Он задумчиво наклонил голову и понюхал воздух.

 — Да. — сказал он.

 Шторм не ослабевал, и дождь все еще омывал рокрит, когда я вышла на улицу. Было рано. Я сообщила Медее, куда иду, что, возможно, нашла Лайтберна.

 Она вздохнула. Я поняла, что она считает возобновление общения плохой идеей, но она также знала, что я не позволю себя отговорить, и лишь попросила вернуться к полуночи.

 — Что-то должно произойти? — спросила я.

 — Если повезет, будут ответы. — ответила она.

 Я шла до Двору Элохима, радуясь, что не забыла надеть плащ с капюшоном. Дождь был яростным, ветер взметал мусор и расшвыривал его по сторонам. Ставни громыхали в петлях, лавочные вывески взвизгивали, раскачиваясь на цепях. Заведения были закрыты, а улицы пусты. Уже рассвело, но буря накрыла город сумерками, и мрак никак не хотел рассеиваться. Обычно в это время город просыпался, магазинчики открывали свои двери, залы ресторанов шумели утренней суетой, а люди отправлялись на работу или молитву. Я прикинула, что еще один день шторм удержит горожан дома, а большинство контор останутся закрытыми. 

 Я надеялась поймать транспорт у Двора Элохима, но там никого не было, а стоянка на западной стороне залитой водой площади пустовала. Извозчики, оставшиеся без клиентов из-за непогоды, ретировались в общее депо, чтобы заварить кофеин, посидеть у печек и пожаловаться друг другу на потерянную прибыль.

 Вместо этого я перешла под виадуком на Хартхилл Райз, спрятав лицо, пробралась по узким переулкам и достигла квартала Роупберн как раз вовремя, чтобы успеть на трамвай, направлявшийся вниз по проспекту. Трамвай был старый, как и все в городе, выкрашенный в синий и белый цвета и обшитый медью. Его выдвижной пантограф собирал электроэнергию с подвешенных на столбах проводов, периодически с шипением разбрасывая искры под проливным дождем. Теплый салон освещали люмены в абажурах над спинками сидений. Обычно это был битком набитый пригородный трамвай, но на этот раз я оказалась одним из двух или трех пассажиров, нахохлившихся и недовольных, а ворчливый кондуктор молча взял у меня плату и выдрал билет из своего компостера.

 Через окно я смотрела на мертвый, черный город, искаженный каплями дождя. Трамвай стонал и бормотал свою песнь под скрип рельсов.

 Я думала, что сказать Реннеру. Как воссоединиться с человеком, у которого украли все воспоминания о тебе?

ГЛАВА 7

Одним ночным днем…

О несчастном сброде, известном как Курст, известно, что это кающиеся, которых избегает городское общество. Их правильнее называть «обремененными», ибо каждый из них несет на себе бремя великих грехов или преступлений, за которые их прокляли суды Экклезиархии. На их плоти чернилами отмечается суть греха, и их изгоняют жить на улицах за счет подаяния, проводя остаток жизни в искуплении. Для этого они, не задумываясь о собственной безопасности, предлагают помощь всем нуждающимся, чтобы облегчить бремя. Они также могут брать на себя грехи и преступления других людей, освобождая их от ответственности. Это не делает Курста еще более проклятым: моральная ценность избавления другого человека от греха имеет больший вес.

По правде говоря, это означает, что они могут стать не более чем неоплачиваемыми наемниками, поскольку чем большее зло они берут на себя, тем большее искупление они получают. Считается, что они готовы сделать почти все для кого угодно.

Реннер Лайтберн сделал для меня многое. Он пришел ко мне, когда я была в беде, и сделал все возможное, чтобы защитить меня. Его собственным преступлением, как он со временем признался, был необдуманный поступок — защита латентной псайкерши, молодой девушки, от иерархов храма. Во мне, латентной анти-псайкерше, он увидел некую приемлемую симметрию, как будто мое спасение могло уравновесить его изначальный грех.

Позже я узнала, что его направила Мэм Мордонт, повелительница Непостижимого Лабиринта, которую я теперь считаю агентом Когнитэ. Реннер не знал, — да его это и не волновало — что работает ена темные силы, хотя на самом деле позже выяснилось, что нанявшая его Мэм Мордонт была вовсе не той Мэм Мордонт, а агентом инквизитора Рейвенора, выдававшей себя за нее. Доставив меня Рейвенору, воспоминания Лайтберна стерли, и он был возвращен на улицы города.

Независимо от его изначального преступления (которое я, надо сказать, весьма одобряла), он не заслуживал этого. Проклятый или нет, но он был стойким и отважным. С тех пор меня беспокоила его судьба. И я хотела лично поблагодарить его за содеянное, ибо в прошлый раз такой возможности не предоставилось. 

 С этими мыслями я пересекла под проливным дождем широкий бульвар Роупберн и подошла к Катакомбам храма Святого Ноденса. 

 Храм был старый, темный и очень простой, похожий на возвышающийся бункер Муниторума. В этот день его громаду едва можно было различить на фоне черноты небес. Перед ним была широкая мощеная площадка, где обычно собирались нищие, но на сей раз было пусто, если не считать нескольких выброшенных лохмотьев одеял, а дождь хлестал отовсюду с такой силой, что брызги снова пеной вздымались вверх. Я увидела фигуру в арке входа, боровшуюся с ветром в попытках закрепить ящики для пожертвований, прежде чем их унесет и разбросает по улице. Это был дьякон храма, который сказал мне, что во дворе видели нищих и Курстов, но несколько дней бури прогнали их искать себе укрытие. Он предложил мне поискать в арках под виадуком или, возможно, в богадельне, занимающей часть катакомб. Его явно озадачили моих расспросы.

Богадельня находилась в нескольких каменных ступенях сбоку от двора. Она была чуть больше, чем столовая, и наполнена запахом вареной капусты. Альмонер (раздающий милостыню – прим.перев.) и его помощник-служка готовили в сыром помещении какой-то скудный завтрак, а вокруг толпились обездоленные души, пришедшие не только для того, чтобы укрыться от ветра и дождя, но и за вожделенной миской еды. 

К тому времени я промокла до костей и был так растрепан, что сам походил на уличного нищего. Я спросила альмонера, не видел ли он кого-нибудь из Курстов в тот день, и он ответил, что видел некоторых, но Лайтберна по моему описанию не узнал. Думаю, для него все преступники и бродяги были одинаковы, они проходили мимо него в очереди за похлебкой, как однородная безликая масса.

Лайтберна там не было. Я подумала, не солгал ли мне Черубаэль, не разыграл ли он меня, отправив в бурю, как дурочку. Но он никогда не проявлял ко мне злобы — знаю, удивительно ожидать такое от демона, — так что казалось маловероятным ожидать от него подобного «розыгрыша».

Вместо этого я поговорила с некоторыми нищими и оборванцами. Несколько из них видели Курста тем утром, а двоим показалось, что они опознали Лайтберна по моему описанию. Изгои Королевы Мэб не воспринимают друг друга как безымянных и одинаковых, хотя я считаю, что это связано скорее с их постоянной настороженностью к незнакомцам, потенциальным опасностям и чужакам, посягающим на их территории.

 — Пришел человек, — сказал один из них. — Он сам был Курстом, и он забрал их. Это было сегодня рано утром.

 — Забрал их? — спросила я.

 — Он приходит каждые несколько дней, предлагает монету или еду тем, кто поможет ему с его бременем. Некоторые идут за ним, некоторые нет.

 — Как они ему помогают? — спросила я.

— Думаю, — сказал другой, — что они сражаются за него. Те, кто возвращаются, часто покрыты царапинами и в крови. Вот почему я никогда туда не ходил.

Я знала, что в городе существуют бойцовские ринги — нелегальные поединки со ставками или просто для развлечения. Меня не удивляло, что тех, кого использовали в этом подпольном порочном развлечении, набирали за несколько жалких монет или корку хлеба из нищих и бедняков. У города есть темная сторона, и неприятно встретить доказательства его бессердечной жестокости.

— Куда они ходят? — спросила я.

— В зал костей, так говорят.

Зал костей — это Оссуарий Святого Белфега, катакомба, где кости погибших во время Орфейской войны были переплетены, как прутья в ограде. Он находился на мостовой храма под колокольней и Старой Стеной Сожжения, и к тому времени, как я добралась до нее, хотя я и бежала, я снова промокла насквозь. Казалось, буря решила утопить город в воде и мраке.

Там были маленькие ворота, через которые я прошла, а за ними — узкий зал, погруженный в темноту и пропахший сыростью. За мрачными арками по обе стороны я разглядела первую из палат, в которой сортировали кости, старые кости погибших на войне, храбрые душ и трусов, перемешанные без различия. Как говорится в одной притче, все мы уравниваемся в конце концов, а добродетель всей жизни весит не больше и не меньше, чем пороки.

За каменным залом ступени спускались под землю, и я на ощупь пробиралась по ним. Здесь на стенах разрослись плесень и мох, а там, где каменная кладка была голой, она была отполирована, как стекло, кальцинированным потоком воды с поверхности. Это была граница, где живой город наверху заканчивался и превращался в мертвый погребенный фундамент, состоящий из рассыпавшегося в прах прошлого. Я ступала по обломкам и останкам корней города, по пластам спрессованных руин, на которых стоял город нынешний. Здесь покоилось прошлое, слои предыдущих Королев Мэб, превращенных в прах, на котором город строил и перестраивал себя, как изможденный тонущий пловец, пытающийся удержаться на плаву. Здесь, внизу, лежали сломанные вещи, вещи, которые никому больше не были нужны, забытые всеми. Мне казалось, что здесь можно найти все, что когда-либо было потеряно и забыто. Здесь, внизу, они оступились, упали, и лежали, скрытые от света дня.

Я надеялась, что Лайтберн может быть среди них.

С каждой ступенькой мне открывались затененные галереи костехранилища, где на каменных полках громоздились связки длинных костей, а на уступах располагались черепа табачно-коричневого цвета. Темнота была непроглядной, и во многих местах с потолка стекала вода, ведь дождь находит свой путь вниз во тьму так же верно, как и забытые вещи. Мне было интересно, сколько еще потребуется дождя, прежде чем эти каменные пустоты заполнятся.

Я приблизилась к другому туннелю склепа и пошла вдоль него. Вокруг никого не было, но железные колпаки фонарей вдоль стены были еще теплыми на ощупь, как будто их недавно потушили. Здесь пахло жиром, дымом водосточных труб, а также холодным запахом «ромы», этой пьянящей смеси лхо, которая сейчас была столь популярным излишеством.

Вскоре я услышала голоса. Я прижалась к самой глубокой тени стены и вгляделась в голубой мрак. Конечно, я сохраняла осторожность, поэтому захватила с собою четырехствольный пистолет в кобуре под пальто и запасные патроны на поясе. Гарлон Нейл, которого жизнь научила подобным вещам, настоял на том, чтобы никто из нас не выходил за стены «Бифроста» безоружным.

В комнате неподалеку, находилось семь или восемь человек, занятых болтовней перед концом рабочего дня. Один из них, пожилой офицер, судя по форменному пальто, прикреплял к шесту люминошар, чтобы освещать своим товарищам путь обратно на поверхность. В бледном отблеске шара я увидела остальных: бродяжку в фартуке, заполнявшую коробку травяными сборами, бинтами и коричневатыми аптечками, наверняка украденными из какого-нибудь медицинского кабинета; другую женщину, постарше и закутанную в сетчатую шаль, которая ложила вещи в побитое металлическое ведро; двух мужчин самого грубого вида, собиравших старые крюки, короткие ножи, дубины и тому подобное и закидывавших их в большой шкаф, очевидно, когда-то красовавшийся в монастырской келье, наполненный сурлицами, свечами и алтарными покрывалами. Третий мужчина, едва переступивший порог юности, протирал прикрепленные к стене меловые доски, счищая надписи, а четвертый, пожилой человек, устроившись на больничном табурете, помогал своим товарищам энергичными советами и наставлениями. Этот пожилой человек был ветераном и все еще носил свой залатанный плащ Милитарума. В его голосе слышался сиплый кашель и хрип «роматика», он набивал глиняную трубку каким-то смердящим куревом.

Последний, высокий и угрюмый обремененный с вытатуированными грехами на руках, был занят креплением железных прутьев к воротам. 

— Я не опоздала на представление? — спросила я на уличном мабисуазе, выходя на свет. 

Все они посмотрели на меня с удивлением и некоторым недружелюбием.

— Вам здесь не место, мисси, — сказала пожилая женщина.

— Это не место для тебя. — согласился старый солдат, поворачиваясь на своем табурете, чтобы окинуть меня злобным взглядом. — Проваливай. — Его глаза были остекленевшими, сонными от выкуренной «ромы».

Я увидела, как высокий обремененный напрягся и потянулся за спину, несомненно, за оружием. Стоило следить за ним особо внимательно.

— Но я хочу поставить пару монет. — сказала я невинно. — Разве не здесь проводятся игры?

— Ага, но ставки уже сделаны. — сказал юноша, все еще сжимая в пальцах грязную губку для доски. — Они ушли полчаса назад. Сегодня ставки окончены.

— Уже ушли? — спросила я. Я посмотрела на решетчатые ворота, которые запер садовник. — Я думала, это игра для зрителей.

— Нет, это испытание, — ответил юнец.  — Они входят по номерам и выходят под Лаймхоллом. И те, кто выходят первыми, — победители. На них и делают ставки.

— А кому повезет — тот хотя бы выходит живым, — усмехнулся старый ветеран.

— Заткнитесь, — прорычал обремененный, в его голосе слышался жесткий герратский акцент. Она явно не игрок. Посмотрите на нее. — Он уставился на меня. — Что тебе реально здесь нужно? — спросил он.

— Видели человека по имени Реннер? — прямо спросила я, поменяв подход, и в паре слов описала им Лайтберна.

— О, он здесь, — сказал ветеран. — Крутой парень. Заходил три раза, и каждый раз выигрывал тяжелый кошель.

— Вот почему он выбрал номер три, — сказала старуха с ведерком. В нем лежали разнообразные жетоны, вырезанные из пластиковых пластин, и на каждом из них было написано число.

— Реннер — наш чемпион, — согласилась другая женщина.

— Так он сейчас там? — спросила я, хотя уже знала ответ. Мальчик еще не успел стереть губкой все слова, написанные на досках, и я увидела имя Реннера, написанное мелом рядом с другими именами, каждое из которых имело номер и коэффициенты против них.

— А вот тебе тут быть не стоит, — прошипел обремененный. — Уходи, или мы тебе поможем.

Это была не самая страшная угроза, которую я когда-либо слышала, но угрожающим было больше его поведение, а не слова. Он сделал шаг вперед, отведенная рука напряглась для удара. Я заметила напряжение плеча, когда он приготовился к бою. Это была явно не первая драка в его жизни.

Я отключила ограничитель, прежде чем он успел продемонстрировать свой опыт. Холодная пропасть моей пустоты сильно ударила в них, растекшись по маленькой комнатушке. Как будто все тепло вокруг схлопнулось. Все они отпрянули в отвращении от не-бытия моей души. Даже тех, кто не обладает психической чувствительностью, аура парии может прилично шокировать, особенно когда она накрывает без предупреждения. Двое мужчин, собиравших оружие, сразу же убежали, но остальные не смогли или не осмелились проскочить мимо меня к выходу. Им претило прикасаться к тому, что было неприкосновенно, их буквально отбрасывало назад. Ветеран соскользнул со своего табурета, старуха всхлипнула и поднесла платок к губам, а паренек попятился назад к доске.

Обремененный был дезориентирован. Он замешкался, я схватила его за лицо и толкнула, одновременно поставив подножку. Он рухнул на спину. Отобрав нож, я придавила его грудь ногой.

— Куда они идут? — спросила я.

Никто из них не хотел мне отвечать, они были слишком обескуражены странным отсутствием, которое не могли осознать.

— Куда? — настаивала я.

— В подземелье. — заикаясь, ответил ветеран. — Внизу, в старых катакомбах.

Самая глубокая и самая старая часть оссуария.

— Это вроде соревнования? — спросил я.

— Правил нет, — сказал ветеран. — Это испытание. Находишь выход или теряешься в лабиринте.

— Но побеждает тот, кто первым найдет дорогу в Лаймхолл?

Он нервно кивнул.

— Есть ли там опасности? — спросила я. — Вы же не просто так вооружаете их.

— Ни в каких правилах не запрещено разбираться с соперниками во тьме. — сказала женщина в фартуке. — Это чистая борьба. И имейте в виду, там немало напастей. Сточные ямы. Ловушки. — В ее голосе промелькнула настороженность ко мне.

— Значит, первым в Лаймхолл любой ценой? — спросила я. — Что еще поджидает внизу?

— Кто знает? — пробормотал мальчик. — Но входят многие, а выходят горстки, это не объяснить ни ловушками, ни ножом в ребра.

— Они выходят в Лаймхолле? — спросила я.

— Мы сейчас туда собираемся. — сказал служивый, держа люминарный шест дрожащей рукой. — До их выхода минимум три часа. Игроки скоро соберутся встречать победителей.

Я задумалась, не направиться ли прямиком в Лаймхолл. Это было, возможно, в миле отсюда. Я бы смогла встретить Реннера там в случае его победы. Рискованно, учитывая, что игроки собрались на финишной прямой. Люди, делающие ставки на такие кровавые игры — не лучшая компания. Они могут быть вооружены или с охраной, и появление незнакомки могло бы их спровоцировать.

Внезапно выбор был сделан за меня. Мужской крик боли, далекий, но отчетливый, донесся из глубины через решетку ворот. 

Я была уверена, что это Реннер Лайтберн.

— Дай мне ключи. — сказала я обремененному. 

Беспомощный под моей ногой на его ребрах, он нехотя протянул связку ключей.

— И это. — сказала я военному, указав на осветительный шест.

— Нам нужен свет, чтобы найти дорогу назад. — сказал он озабоченно.

— Найдете другой. — огрызнулась я. — Зажжете лампу.

Я отошла от лежащего верзилы и отрыла ворота. Они висели на тяжелых петлях и открылись со скрипом, напоминающим далекое завывание. С шестом в руке я заглянула внутрь.

— Тебе нельзя туда спускаться. — сказала старуха.

— Придется нарушить пару правил. — было моим ответом.