джеймс кукан

После ночных гостей вылез утром из машины, походил вокруг с детектором искривления. Стрелка гуляет, видимо и правда что-то странное было ночью, решил подальше отъехать на всякий случай. В итоге на одном из холмов остановила природоохранная служба, на границе территории.

Сотрудниками оказались очень позитивные и общительные мужики, проверили машину, посмотрели документы, постояли, пообщались. Про байтырок, которых они называют "булбулын ур дам", слыхали, даже натыкались сами иногда.

Спрашивали еще, не железнодорожники ли с транс-балканской магистрали институт оповестили, что этот сердитый народец из глубин степи снова вылез. О них иногда по два-три года ни слуху ни духу, на контакт выйти не всем удается.

Я удивился, и как мне объяснили, чебурашки оставляют метки на грузовых вагонах, советовали полюбоваться на это дело. Не каждый, мол, таким похвастаться может. Еще отметили мне на картах пару скрытых памятников, теперь есть куда съездить, посмотреть. Про вагоны правда, не совсем понял, что имелось ввиду.

День восемьдесят третий. Объезжал те места, про которые говорил сотрудник природоохраны, действительно красивые памятники. Плиты с разными узорами расположены вокруг центральных менгиров. На самих менгирах бронзовые или медные маски висят, по три штуки, все зеленые уже от времени. Приборы им больше тысячи лет дают.

На крайней остановке заметил чебурашку, причем из другого племени, судя по виду. Зубы торчащие отсутствуют, вместо них краской нарисованы такие же. Может какое-то ответвление? На знаки торговли и мира не особо обратила внимания, спустилась под холм и ушла к ездовой козе. Ну хоть не прогоняла, правда следила за мной пока я не уехал.

Институт баллов щедро отсыпал, еще два месяца в запасе есть.

Пробовал проехать в глубь территории, но мне недвусмысленно показали, что дальше нельзя. Выскакивают на своих зайцах перед машиной, руками машут, знаками запрещают. Что же, караван-сарай я конечно так не увижу, обычного торговца туда видимо не пустят. Тогда задумался, пустят ли туда кутухту - колдуна?

Попросил Мурманяна прислать с института все нужное. Старый знакомый, и с правилами у него такие же отношения как и у меня. Вечером с помощью этилового эфира борной кислоты продемонстрировал чебурашкам зеленое пламя прям в руке. Не то чтобы прям вышел фурор, даже руки осматривали и обнюхивали, не самый доверчивый народец. Но точно слышал, как кто-то шептался, что я кутухта, все-таки не смогли понять, как эксперименты из школьной программы работают. Теперь посмотрим, что изменится.

Сидел в машине, никого не трогал, записывал кое-какие наблюдения в дневник. Прискакала кучка байтырок, но мне не до них было — оставил им магнитофон, пусть веселятся. Спустя полчаса слышу: на улице посвистывания и напевы стихли, только радио шумит. И затем какой-то рык прокатился, словно собаки за окном чужого услышали.

Выглянул наружу — стоит из другого племени чебурашка, но вдалеке. Пальцами тыкают остальные, шипят - Уштуг! Уштуг! - подумал, название племени. Решил, как-то не международно это, одно племя игнорировать, а с другим общаться. Показал знаки мира, та приблизилась. Остальные отошли слегка, бубнят что-то недовольно, но не лезут.

Вытащил бусы и мелки для рисования, всякую мелочь на продажу. А та ходит вокруг, нос воротит, и щурится так недобро. На меня так последний раз бывшая жена смотрела при разводе, только та вообще все забрала, а этой будто и не надо ничего. Потом началась среди них перепалка, слово за слово, полезли колючие словечки на байтырском. Уштугша эта в итоге схватила красных бус целую охапку, трясет перед другими и хихикает. Что тут началось!

Я в такой ярости еще этот народец не видел, даже когда при первой встрече машину мне колотили. Стоят, руками машут, клыки наружу, я уж бояться начал, что до кровопролития дойдет, а там и ко мне претензии будут. Но нет, обошлось в итоге, как мог на местном языке объяснил, что не надо так. Все пофыркали друг на друга да как по команде сели на скакунов, кто на чем, и уехали в степь в разные стороны.

Сижу дух перевожу. Чуть войну племен не спровоцировал, идиот.

После первых дождей трава поднялась, растет как безумная, скоро по пояс уже будет наверное. Сидел у лагеря, делал фото интересных орнаментов на одежке у местных, институт такие вещи до сих пор просит.

Тут услышал свист, да такой что аж уши заложило - обернулся, вижу птица какая-то с неба падает, словно подбитая. И байтырка стоит, но лука у нее не было. Про это нам упоминали, что про этих чебурашек ходят такие поверья, но я честное слово думал, что это все просто так...

Подошел поглядеть, и правда: перепел лежит мертвый, вокруг еще эта черная птица скачет чудная и зубами щелкает, будто какой-то танец исполняет. А хозяйка ждет в стороне, пока та напрыгается, не мешает. Поспрашивал у свистуньи, что это да как, но, увы, из объяснений не понял толком ничего. Разве что свистнула при мне пару раз в небо, но кроме ушей моих уже никто не пострадал.

Внимательно бы посмотреть на это дело, но в институт все равно отправил сообщение. Пусть и тянет на икштымского гомункула пока что, но пару баллов накинули, тоже заинтересовались. Уж приукрасить-то я умею.

Погодка хорошая наступила, солнце днем напекает, под вечер прохлада из низин поднимается. Подпаучник распустился, местные из него венки плетут, в шапках видать совсем жарко ходить, а может обычай какой.

Присмотрелся к ручным птицам, благо те ко мне немного привыкли, не улетают и не шипят почти. Морды у них конечно совсем не птичьи, скорее человекообразные. Как гарпии какие-то греческие, или сирин, даже грудь в наличии как на старых картинках в сказках. Чебурашки их одевают в маленькие плетеные рубашки из коры или кольчужки из монеток. На голове иногда ободок с двумя серьгами, а вот клобуков закрывавших глаза не замечал, видимо не требуются.

Вообще очень дрессированные существа, по интеллекту наверное как крупные попугаи - знают слова на байтырском, явно осознанно их используют, если хозяйка танцует то птица на голове сидит и повторяет движения. В охоте используются редко, наверное их больше для красоты держат, хотя как по мне, то большая часть прям страшная.

Еще заметил, что они яйца несут, прямо в шапки на которых сидят. Снесется, каркнет что-то, чебурашка снимает головной убор, яйцо достает и прячет в маленький карманчик, там же на шапке. Яйца очень чудно выглядят, по цвету как бензиновое пятно на луже, все переливается. Мне правда ни разу этих яиц не предлагали, хотя видел, что между собой местные ими меняются.

С утра пораньше отправился на дальние холмы пешком, лень было лагерь отцеплять от машины, да и пройтись захотелось. Думал, вдруг там рисунки новые будут на камнях или что-нибудь подобное. Степь довольно обманчива, вроде смотришь — холмик, рукой подать, а полдня ушло туда и обратно.

К машине уже подхожу, вижу — стоит коза с седлом, мордой в окне, занавеску жует. Я машину обычно не закрывал, местные жители проявляли до этого момента удивительную вежливость и в кабину ни разу не пытались попасть. До этого момента. Сунулся в машину, а там уже оккупировали мне все.

По всей кабине раскиданы шмотки, сапоги да сабли, окна нараспашку. На тумбочке сидит гарпия и шипит на меня, будто я тут не к себе зашел. На диванчике аж с ногами развалилась уштугша, журналы листает, привыкает! И смотрит так с недоумением, словно я и вернуться сюда уже не должен был.

— Вам чё надо, - говорю, - Гражданка?

А та даже в позе не поменялась, хихикает только, противненько так "сьсьсьсьсьсьсь", как змея. А уж как козлиной шерстью несло в кабине, словами передать сложно. Еле-еле на ломанном байтырском смог объяснить, что я тут вообще-то живу и в гости никого не звал.

Разговорился хоть потом, словарик в блокноте немного пополнил, пока непрошеная гостья пальцами тыкала в журналы и тявкала что-то. Слава богу, на закате собрала вещи свои да уехала, проветрить только не удалось, увы.

Бывшая личная ассистентка Эмбер Херд заявила, что актриса склонна к «слепой ярости» и агрессивному поведению. Об этом Кейт Джеймс рассказала в ходе судебного разбирательства между Херд и ее экс-супругом Джонни Деппом, передал Daily Mail.

Джеймс работала на Херд с 2012 по 2015 год. За это время, по словам помощницы, актриса неоднократно вела себя несдержанно и абьюзивно. Она позволяла себе кричать на ассистентку и даже унижать ее. При этом гневные звонки от Херд могли поступать даже в ночное время.

Джеймс также отметила, что никогда не видела на теле актрисы синяков, порезов или любых других свидетельств жестокого с ней обращения. Одновременно с этим экс-ассистентка Херд заявила, что не сталкивалась с неподобающим поведением Деппа.

По словам девушки, актер проявлял себя как настоящий джентльмен и всегда вел себя сдержанно и скромно. С Херд у Джеймс был и личный конфликт: однажды помощница попросила прибавки к зарплате, что крайне разгневало работодательницу.

«Она вскочила со своего стула, приблизила свое лицо к моему на расстояние в четыре дюйма, говоря, как я посмела просить о зарплате, которую я хотела. Она чувствовала, что это дало ей право плюнуть мне в лицо», — рассказала Джеймс.

Также актриса, как заявила Джеймс, дурно обходилась с собственной сестрой Уитни. Она относилась к ней, «как к собаке, которую можно пнуть», сказала девушка. По словам экс-помощницы, даже мать Херд была в ужасе от поведения актрисы.

Джеймс добавила, что Херд принимала медикаменты, которые вызывали у нее что‑то вроде «маниакального эпизода». При этом актриса также принимала грибы, экстази и кокаин, после чего теряла ориентацию в пространстве и находилась в состоянии опьянения.

В присутствии ассистентки Херд признавалась, что ей не нравятся люди, с которыми общается Депп. Одновременно с этим актриса не хотела оставаться вдали от мужа. Когда помощница разговаривала с Деппом, Херд «зло поглядывала» на нее, добавила Джеймс.

По словам бывшей сотрудницы, Херд чувствовала себя неуверенно в отношениях с Деппом и часто плакала. Однако актриса никогда не упоминала, что актер поднимал на нее руку. Джеймс также никогда не видела никаких следов бурных ссор и драк в квартире Деппа.

Несколько дней назад C&C 4: Tiberian Twilight была убрана из Steam по запросу EA.

Сегодня увидел похоронные ритуалы у местных жителей. Караван остановился около невзрачной башенки и с одного из верблюдов сняли узелок, оказавшийся при ближайшем рассмотрении чьим-то телом. Я даже не знал, что они всю дорогу везли с собой покойника, видимо место захоронения сильно играет роль.

Вышли завернутые в черное и белое фигуры, приняли мертвеца и ушли к куче камней хоронить его. Сам сверток с телом весь усеян амулетами и узелками, чтобы мертвого не тревожили после смерти жиньи или духи не погребенных, пытающиеся занять чужую могилу. Глава каравана объявил привал на пять дней, в конце которого они явятся на могильник, чтобы узнать: все ли у покойника в порядке на той стороне. Меня пригласили посмотреть, но предупредили, что говорить во время этого действа ни в коем случае нельзя, иначе мертвец якобы украдет мой голос. Ну я в любом случае говорить не собирался, только снимать.

Камни вокруг могил называются "кошти" - языки мертвых. Тонкие менгиры ростом выше человека с пропиленными в них отверстиями. Когда сквозь камень дует ветер, то он издает гул и свист, а располагать такие камни в правильном порядке это вообще передающееся по наследству тайное знание живущих у кладбищ семейств. Находящийся в круге шаман трактует по звукам волю мертвых, прислушиваясь к мелодии которую ветер выдувает в камне.

Надо будет попробовать записать эти звуки, надеюсь аппаратура сможет уловить.

Адирмизидский ритуал разговора с мертвыми сегодня добавился к моим записям. Уюйти настаивала, чтобы я туда не ходил, байтырку не особо любят соприкасаться с миром мертвых и другим не советуют. Но ничего особого не произошло. Шаман раскачивался и завывал, пока остальные звенели маленькими четками и украшениями. Ветер, вторя шаману, свистел сквозь каменные столбы вокруг нас. Звук конечно своеобразный, даже мурашки немного от него пошли нехорошие. Словно хор флейтистов-астматиков задыхаясь пытается выдуть из инструмента некую мелодию. Непрекращающееся ощущение, что кто-то за спиной стоит и дышит.

В машине еще раз прослушал запись, интересно ведь, что там могло поймать. При определенной обработке и правда непонятный такой шепоток проскальзывает, сначала подумал, что кто-то из местных шептал, а затем услышал странное. Даже не знаю, может я один это на записи слышу и то игра воображения, но я прокрутил для уверенности несколько раз - в одном моменте словно женский голос говорит по русски "у меня все хорошо". Сам я молчал, да и в языке караванщиков схожих фраз не слышал, даже по звучанию. Знать бы, к чему это.

День четыреста сорок второй. Караван довел меня до города Касар-Итаи, что в переводе с местного значит "стоящий под солнцем" или "возведенный под солнцем". Настоящий большой город, резко контрастирует со всеми поселениями и монастырями виденными мной ранее. Высокие стены, защищающие непонятно от кого, осыпавшиеся местами барельефы, многоэтажные дома. Такого я, признаюсь, не ожидал. Как давно он был построен?

Пройдя сквозь ворота мое первое впечатление немного померкло. Все выглядит по-настоящему древним: следы ремонта, куски старых зданий на улицах, поверх которых были возведены новые. Жителей явно меньше, чем могли бы вместить все жилища. Одна из вовсе обвалившихся стен переделана во что-то приземистое и неказистое. Мой проводник объяснил, что городу больше трех тысяч лет и перестраивался он шесть раз. Жить в нем большая часть современных адирмизиди не видят смысла, рассыпаясь по пустыне маленькими группами. Это, скорее, памятник, хотя и функционирующий как резиденция нынешней царицы.

К царице меня обязательно пригласят, что немного волнительно. Кто его знает, какой я обычай нарушу или что не так скажу. Хоть обещали показать как себя вести.

Вполне приятный городок. Деревья везде, колодцы, домики стоят так, чтобы образовывать тенистые дворики. Местные ходят, оборачиваются на меня, а я на них, одежду и украшения уже устал фотографировать.

Еще и жара стоит практически вечная, изредка лишь слабеет, но я так и не понял в какие промежутки лучше выходить. Хорошо хоть в домах прохладно, постоянно по комнатам приятный сквозняк гуляет.

Наткнулся пару раз на странных львов, только грива у них больше с подбородка висит а не на макушке, и морды странные. Местные им специально расчесывают шерсть так, чтоб на человека смахивали, жуть. Даже шапки делают и ожерелья. А так, кошка вроде как кошка, большая только и бородатая.

День четыреста шестьдесят третий. Обещали прием у местной царицы, да только что-то тянут и тянут. Ну да ладно, небось занятая персона, не до гостей из других миров. Хотя мне намекнули, что я тут не первый, но последние несколько сотен лет пришельцев у них не было, могли бы как-то и посильнее удивиться что-ли.

Попал на местный праздник - Шулех-мена, переводится то ли как просьба шакалу, то ли прошение у шакалов. Местное божество, само собой хитрое и зловредное, у которого просят вернуть солнце. Судя по масштабам праздника, где все жители города одеваются как разные животные и ходят за фигурами шакалов, распевая им песни, они таки допросились, теперь солнце вовсе не заходит. Само собой шакал тут не при делах, небось вся хитрость в странном городе, который стоит под огромным черепом, зажавшим в челюстях солнце. Хочется уже отправиться туда, но царицу игнорировать, как мне думается, было бы оскорбительно. Пошлют еще кого вдогонку.

Уюйти на праздник не пошла, говорит у них в это же время совсем другое событие происходит в степях и горах. Отмечают они его закрывшись дома и бормоча молитвы пирамидам. Ну это-то мне уже не шибко было интересно.

Сам торжество дюже масштабное, со всех окраин приехали разные семейства, кто живет вне города. Колотят и визжат инструменты, тканей разноцветных развесили везде, какие-то красители порошковые бросают с крыш на толпу: синие, зеленые, фиолетовые. Пришлось даже в небольшой проулок отскочить, все записать спокойно, чтоб под руку никто не толкался.

Все тот же праздник Шулех-мена. Сидел себе в переулке, потихоньку записывал наблюдения в журнал, как выключился свет. Я даже не могу это иначе назвать. Когда наступает затмение, то все смеркается постепенно, есть какой-то переход от света к темноте. А тут раз - и темно, хоть глаз выколи. Сначала мысль мелькнула, что с головой что-то, мол ослеп от солнечного удара.

Толпа на главных улицах взбесновалась еще пуще прежнего, такой грохот подняли и звон, такой вой и рык, что в очередной раз напомнил себе - я в стране дикарей. Спустя минуту тут и там зажглись таки слабые огни, а празднующие пошли по улицам мимо меня кривляясь, истерично визжа и хохоча, крутя масками и сутуля спины. В переулке сжался, подальше от потока тел, как бы не задавили меня вообще. Толком ничего не видно, за столько месяцев на солнце уже и отвык видеть в полутьме, различаю одни силуэты.

Так продолжалось минут шесть-семь. Рассвело не резко, как опускалась темнота, а будто кто-то растопил их местное светило за секунд десять в полную силу.

Все сразу по домам расходиться начали, столы себе приготовили праздничные еще с самого "утра". Один я в переулке как вкопанный стоял и думал, что надо было на небо посмотреть, какие там созвездия можно было различить. Эх, вроде и понимал о чем праздник будет, но такой буквальности не ожидал.

Наконец-то попал на прием к царице, проводили меня во дворец. После огромного вождя байтырку, встреченного мной в степях Монголии, я уже не сильно удивился ее росту. Разве что телосложение какое-то странное, что-то тревожащее было в том, что угадывалось под шелками. Они тут чем царственнее, тем меньше на людей чтоль похожи? Но больше удивило то, что царская особа сидела в импровизированной кузнице, установленной посреди большого зала, и работала там над какими-то деталями до моего прихода. Подумалось сперва, что дела у них тут что-ли так плохи, что монарх сидит подрабатывает.

Говорили со мной много, интересовалась эта гражданка кем я у себя на родине являюсь, зачем путешествую и куда направляюсь. Ревниво и аккуратно выведала мои впечатления о городе и местных, сильно не лукавил я конечно, но постарался ниче лишнего не ляпнуть. Мало ли, насколько она обидчивой окажется. Самому вопросы задавать запретили еще на входе, а жаль, но такие тут беседы с власть имущими.

Спросила еще, являюсь ли я носителем грамоты и хотел бы обучить ей тут всех. Я аж поперхнулся, совсем не улыбалось еще и азбуку местным преподавать, мне через полтора года свалить бы уже. Еле отбрехался, что к педагогике у меня ни желания ни таланта, но царицу этот ответ отчего-то очень даже устроил. Дальнейший интерес к оставшейся беседе словно сразу потеряла, недолго я там после этого пробыл.

Эдирхи, глава каравана с которым я сюда прибыл, сопровождал меня всю дорогу. Уже снаружи решил я поинтересоваться, почему у них царица работает с металлом? Оказалось, что в загробный мир местные забирают с собой только то, что сделали своими руками во время жизни. Знать у них всю жизнь под надзором мастеров да учителей себе клепают одежку да застежку на тот свет. Список вещей там довольно длинный выходит небось.

А еще сказал, что если бы я хотел грамоте всех обучать, то голову бы с плеч сняли. Священное правило у них, что записывать историю может лишь высокородный. Метра четыре видать высокородность нужна, мда. Гостеприимные они тут, ничего не скажешь, сваливать теперь думаю, пока еще какие-нибудь правила не вскрылись внезапно.

Я сильно нервничал, что к царице опять пригласят для каких-нибудь опасных для здоровья бесед и расспросов, все думал как бы покинуть город без лишнего шума. Но город сам покинул меня, пока я дремал тревожным сном после приема во дворце. Почти все, кого я там видел, прибыли только на праздник и сразу вернулись обратно в пустыню. Эдирхи заметил видать, что я струхнул с царского раута, и успокоил меня сообщив, что царица так же удалилась в личный дворец.

Неудивительно, что город ветшает и постепенно разваливается: вне празднеств здесь обитают чуть ли не единицы. Ну и ладно, мне же удобнее - собрал вещички да отправился к черепу с солнцем. Мой проводник в стране ручьев подсказал, что попасть туда можно от некоего водяного дворца или источника, как они его называют. Там мол есть волшебная дорога. Меня сильно интригует, что в понимании местных является волшебным.

Еще мне подарили раба-переводчика, без него я бы никогда не нашел дорогу сам. Неприятно конечно как-то раба иметь, но иначе у тех, кто обитает ближе к черепу, дорогу и не узнаешь. Ни Уюйти, ни я местного языка не знаем, да и с переводчиком по местным наводкам я блуждал около двух недель туда-сюда.

День четыреста девяносто второй. Я наконец-то нашел источник воды в стране ручьев. Пришлось долго ездить по округе, пока не сообразил ехать в сторону гигантского столба белого дыма, оказавшегося паром. Почти на самом подъезде кончился заряд у машины, молний в пустыне я как-то не наблюдал пока что, придется снова заряжать крутя педали. Жара здесь просто оглушающая, влажность как в джунглях, земля местами превратилась в грязевые болота. Хотя вне окрестностей водяного дворца все еще хуже, солнце совсем близко, жарит и слепит неимоверно.

Как я и полагал, Водяной дворец построили те, кто находится в пирамидах. Какая-то установка для сбора воды, судя по тому, сколько пара поднимается из ее недр. Снаружи все обстроено местной архитектурой, которая частично осыпалась от времени и условий, но, видимо, вокруг генератора давным-давно стоял храм. Не завидую тем, кто это строил: условия здесь тяжелые, у самого храма-дворца небось вообще нечем дышать, как в парилке.

Надеюсь машина там где-нибудь проедет, отсюда до черепа с солнцем наверное еще дней пять пути, а то и больше. Если путь, про который говорил Эдирхи, придется преодолевать пешком, то я даже не знаю, чем это может закончиться. Надо доехать и смотреть.

Страна диких нравов, ей богу.

Сел заряжать батареи, кручу педали, не трогаю никого. Занятие само по себе не самое легкое, так еще вокруг жарко и влажно как в парилке. Подошел полученный от Эдирхи раб-переводчик, Гирзи его зовут, кстати, забыл как-то раньше упомянуть. Подошел и давай спрашивать, чего я делаю и не нужно ли мне, чтобы он крутил за меня. Ну мне то, советскому человеку, рабский труд как бы не нужен. Раньше же крутил сам и ничего.

Так этот чудак пошел на теневую сторону холма и пожаловался Уюйти, что я на него чем-то обозлен, раз не даю себе помогать, и вот уже стоят они вдвоем над душой, спрашивают что случилось? А я чего, рассказал им в подробностях, почему я кручу педали эти проклятые сам: машина моя, ну то есть казенная конечно, но записана-то на меня, значит мне и заряжать ее.

Что тут началось - Гирзи забеспокоился еще сильнее после таких заявлений, супруга стоит и ржет как гиена, предложила, раз мне нельзя рабов заставлять работать, самой ему приказать, чтобы меня боги не наказали. Я, признаться, плюнул на это дело и согласился, лишь бы отстали. Хочется педали крутить по очереди, ну и крутите.

Потом два часа еще пришлось объяснять Уюйти, что никаких богов у меня нет и нечего тут выдумывать, все по своей воле делается. Мда.

День пятьсот первый. Пришлось оставить машину у подножия источника, на берегу одной из многочисленных речек, протекающих из недр древнего строения. На всякий случай с детекторами походил, радиацию искал, но ее не обнаружилось. А вот искривления тут такие, что монгольские степи с их туманными холмами отдыхают, даже страшно входить стало. Уюйти заверила меня, что здесь безопасно, да и паломники сюда ходят периодически, мы и вправду видели несколько групп по пути. Не будут же они, в самом деле, на смерть свою тащиться в такую даль.

Местные, кто был со мной, остались у машины. Не принято у них праздно шататься по Серебряному городу, туда идут лишь те, у кого есть вопросы к его обитателям. Сам путь занять должен, опять же по прикидкам местных, всего пару дней туда да обратно. Собрался в общем, да двинул, хоть и не по себе слегка от того, как приборы шалили некоторые.

Поднялся по мокрому от водяного пара склону, где наткнулся на храмовых жрецов. Они, как по отработанной схеме, нацепили мне на шею гирлянду из цветов, будто на курорт какой прилетел. Поднимаются впереди меня по огромным лестницам гуськом, пыхтят, распевают какие-то гимны, побрякушками на посохах звенят в такт ходьбе.

Уже входя в одну из арок дворца задумался, а какой у меня вопрос-то к обитателям пирамид? По шее не дадут за то что припрусь туда просто так? Я конечно ожидаю, что там небось компьютеры стоят какие-то мудреные, которые просто аборигенам картинки разные показывают, а те уже расшифровывают как им хочется. Но мало ли.

Несколько часов я шел с группой жрецов по внутренним залам дворца. Монументальные у них тут постройки, явно не чебурашками выстроено, но оно и так было понятно. Во многие части комплекса местные не ходят, все огорожено кучей цветов рассыпанных по полу в качестве обозначения основных дорожек. Когда спустились в совсем темные области, то в воздухе стали появляться светящиеся шарики. Механизм какой-то для освещения, парят себе над нашей процессией, но не спускаются. Сломанных светильников, по которым можно было бы понять принцип работы, я нигде на полу не увидел.

Спустили меня под песнопения в самую глубь, где посадили на какой-то монорельс. Обложили гирляндами, пристегнули к креслу, да покинули кабину, а я поехал. Еще стояли и махали руками вслед, кричали чего-то, но поди разбери без переводчика. Я в этот момент аж к двери дернулся, да так что ремни заскрипели. Забыл про Гирзи! Переводчика оставил с Уюйти!

Черт бы подрал жрецов этих, которые меня как ни в чем не бывало провели через весь свой храм распевая песенки. Ни вопросов у них не возникло, ни какой-то фразы дежурной: обложили цветочками и пойдем мужик. И я хорош, иду слушаю, запись даже включил, интерьеры фотографирую, непонятные механизмы, даже думать забыл об окружающих. Втемяшилось же в башку, что компьютер там сидит, а если нет? Если и правда какая-нибудь очередная четырехметровая чебурашка сидит и вопросы ждет?

Начал пытаться кнопки найти или что-то похожее, да только куда там, внутри лишь светильники в воздухе висят шариками света и все. Пометался немного и смирился, в случае чего может позволят туда-сюда съездить еще разок. Еду долго уже, часов пять, а то и больше. Мимо меня в окнах мелькают какие-то станции, конструкции и разноцветные огни. Один раз даже показалось, что самого себя видел на одной из станций, только с чемоданом каким-то, да в пиджаке глаженом. Но оно может закемарил к тому моменту.

Это был не компьютер, и вообще это место совершенно не заброшенное! Я стою в коридоре, лихорадочно перепроверяю фотографии которые удалось сделать, но на них все одно и то же: инопланетная фигура зависшая в воздухе, в окружении меня самого из разных параллелей. Щипнул себя даже пару раз за руки, но слава богу не продолжаю дремать в кабине монорельса. Мысли с трудом собрать могу, я такого не ожидал, наверное никто из... нас такого не ожидал.

Мигающий свет создает ненаблюдаемое пространство, в котором и передвигалась инопланетная гражданка. Здесь все связано с восприятием, странные фигуры в тумане, те кто управляют пирамидами, это как квантовые теории, но на практике. Да, сначала показалось, что просто сбои в энергопроводке местной, все эти циклические мигания. Я даже попытался завести разговор с какой-то коробкой, думая, что это небось и есть то, кому тут аборигены вопросы задают, но нет! Свет мигнул, появилась фигура, а за ней другие я.

Ко мне обращались на родном языке, мой первый вопрос был про это, откуда он им известен здесь, в этом странном месте? Мне сказали, что мы уже были изучены. «Вы были везде?» — «И присутствуем всегда». Так-то логично, если им доступны такие механики перемещения, они находятся не просто в мультипространстве, но смещены во времени, находясь буквально везде!

Мне надо структурировать все, о чем я-мы спрашивали, но позже. Всего трясет от нервного напряжения, может потому, что они были рядом. Знакомое ощущение, как тогда в Монголии, но сильнее в сотни раз. Надо ехать обратно, надо доставить все это до института, до Земли. Я знаю, что у меня получится, мне так сказали. Где-то какой-то я уже дома.

Покинуть дворец воды не составило труда, жрецы вообще не обращали на меня внимания, когда шел мимо. И ведь у них здесь нет никакой функции, которую бы задумали им обитатели пирамид, местные просто создали себе культ вокруг этой конструкции. Им абсолютно так же отвечали на их вопросы, пользуясь понятным им языком, но наверное первобытный страх перед неизвестным сыграл свою роль? Аборигены приходят сюда лишь для того, чтобы найти кого-то пропавшего, иногда узнать свою судьбу, но я не слышал рассказов о поисках тайн мироздания. Может быть они справляются и без высшего разума, своим умом. Хорошо это или плохо - мне сложно судить.

Незнание ведет их по своему пути. Я, пожалуй, тоже оказался здесь лишь потому, что не знал ни языка, ни культуры, я ведь не антрополог в конце концов, как тот же Котомкин, которого, кстати, отчего-то не было среди спутников моих параллельных копий. Наверное, с Котомкиным сюда попросту не попасть, мы бы так и закончили опись культурных тонкостей еще в Монголии да отправились домой. И ведь это всего одна сольпуга в сапоге, которая своим укусом лишила его пальца, а меня трех лет спокойной жизни в родных пенатах.

Мысли о причинах и следствиях не прекращают роиться в голове после этой странной встречи. Никто не вел меня сюда за руку, я мог так же добраться до своей цели лишь черепом в руках дикарки, уже безразличным ко всему происходящему. Можно ли вообще быть уверенным, что я попаду домой только потому, что так сказала странная, теряющаяся в мигании света фигура?

Чем дольше я спускался по лестнице вниз, тем больше формулировалось вопросов, которые нужно было задать. Возвращаться и переспрашивать, тем не менее, кажется чем-то кощунственным. Пусть другие придут после меня.

Джо даже короткую анимацию сделал с пришельцем

Встретили по дороге монаха, ну как мне объяснили, хранителя места воинской силы - Унзур Бата. Выглядел он сам не то чтоб воинственно или сильно, даже испугался машины сперва. Уюйти вышла и представилась, пояснила, что так с каждым встречным следует делать, пока движешься по чужим землям. Выходишь, представился, едешь дальше. Если конечно разрешили. Странный обычай, но ладно, монах к нам в любом случае не имел претензий никаких.

Я поинтересовался, где находится это священное место и можно ли его посетить. Он обрадовался и сказал, что оно выше по дороге, на холме, километров пять дальше. Он за ним и следит для того, чтобы все могли его посетить. Набраться воинского духа как бы.

Делал фотографии на месте воинской силы байтырку, этом самом Унзур Бата. Честно сказать, сначала даже решил, что мне показалось. Но как подошли, то обнаружил, что все здесь увешано формой поверженных аборигенами германских солдат времен второй мировой. Судил по вооружению, я хоть в нем и не спец, но отличить могу. Характерные автоматы, каски, противогазы, от формы остались лишь истлевшие лоскуты, но, опять же, вдали на холмах стояли даже разбитые БМП. Брать со святыни предметы для анализа само собой нельзя, но я и так могу предположить, что прошло лет сорок-пятьдесят.

В БМПмогли сохраниться какие-то журналы, но мне сказали не лезть туда, техника обложена камнями, что якобы удерживали духов побежденных. В этот раз решил довериться местным суевериям, как минимум обижать никого не хотелось.

Монах-хранитель пригласил нас в монастырь, предложив скромную трапезу, живет там с семьей, все следят за этим местом. Интересно даже, сколько тут святынь таких, за которыми следят целыми поколениями. Обратил внимание еще на то, что краска на касках и технике была белой. Зимой они сюда что-ли попали? Интересно откуда. Дикое предположение, но вдруг это те самые секретные антарктические экспедиции за инопланетянами? Ну, что-то они нашли.

Пока отдыхали в монастыре, хранитель этого места рассказывал его историю. Ничего особенного или конкретного, просто люди с лицами-змеями, назвавшиеся Кахтунк, пришли с гор на железных телегах. Оккупировали одну деревню, наивно полагая, что местное население не сможет ничего противопоставить им против огнестрельного оружия. Долго допытывались, как вернуться обратно, и спрашивали про ночные стороны мира, где гуляют снежные бури на вечных льдах.

Затем с окрестностей собралось двенадцать "цу" (обозначение 30 человек) и обрушились на иноземцев под предводительством тамошних Хамар-Суугутов. Технику немцев, возле которой я бродил, местами словно разрезало огромными ножницами. Небось вожди, каждый размером с мою машину, своим свистом и поставили точку в конфликте.

Утром или вечером, в общем днем, проснулся, да отправились дальше. Солнце жарит на склонах холмов порой неимоверно, трава здесь высокая, сухая, мелкие деревца вовсе растут лишь в тени булыжников и скал. И солнце в пасти черепа висит над горами. Интересно было бы почитать отчеты этих горе-исследователей из Германии по этому поводу.

Решил сделать небольшой крюк, пока ехал к солнцеголовой. Уюйти рассказала, что недалеко есть озеро с исчезающим и появляющимся кораблем, захотелось посмотреть.

На само озеро падает тень от горы и периодически наползают клочья тумана, поглощающие гладь воды почти от берега до берега. По туману то и дело мелькали неясные фигуры и рябь, будто кто-то ходит внутри или летает. А на середине озера лежал корабль, наверное какой-нибудь галеон или что-то подобное, выглядел очень старым. Название не разглядеть с берега, к сожалению, но подплывать не хотелось.

Уюйти говорила, что местные жители иногда ловят тут рыбу, молодые рыбаки приближаются к кораблю, даже что-то уносили оттуда для доказательства своей храбрости. Если встретим их, то погляжу, что там за находки.

Наутро проснулся, вышел на берег, а корабля нет. Одни скалы посреди озера и больше ничего. Интересно, откуда он такой.

Только когда невозможно отмечать время суток понимаешь, что с него было удобнее всего начинать записи. Солнце местное хоть и слабеет иногда, но заметно это сугубо по температуре. У меня как проснусь, то ощущение утра так продолжается долго. А аборигены вовсе спят как попало, часа по четыре, если захотелось.

Спросил Уюйти, как они определяют время, если нет смены дня и ночи. Та долго пыталась подобрать словами, которые мне известны, понятное объяснение. Все что уловил - это то, что чебурашки чувствуют перепады температур отчетливее и ориентируются по интенсивности туманных облаков гуляющих на склонах гор. Разных слов для тумана у них в языке явно больше, чем можно представить, некоторые даже обозначают звуки, которые туман издает.

Прибыли в небольшую деревеньку. Там пасли какой-то особый вид птиц, крупных и толстых. С такими размерами у них морды уже сильно человека напоминают. Надеюсь, их не едят. Спрашивать не рискнул, но и мяса странного не заметил. Угостили каким-то омлетом с зеленью, пока отдыхал в одной из юрт, скрестил пальцы чтоб не залихорадило.

В горах наткнулись на группу байтырских воинов, как обычно вышли из машины, представились им. Старик, бывший у них за главного, осмотрел машину, пробормотал что-то себе под нос и двинулся дальше. Обычно обменять что-нибудь предлагают либо просто поболтать, а эти шли себе куда-то уверенно, не отвлекаясь.

Уюйти объяснила, что это был хактам - учитель споров. Если у племен или семей есть притязания, то большие войны местные не ведут, все-таки каждый воин это еще и охотник, терять людей не хочет никто. Выставляют лучших, обговаривают условия дуэли, до крови либо насмерть, в зависимости от серьезности разногласий. Условия эти могут обсуждаться иногда по нескольку месяцев, когда дело не срочное. А если у стороны есть чем заплатить, то платят хактаму, который решает спор выходя на дуэль.

Мне пояснили, что хактамы это философы или что-то схожее, своих последователей помимо фехтования учат еще и взглядам на жизнь. Самым распространенным и популярным учением Уюйти назвала "двенадцать вздохов", где человек запрещает себе принимать решения раньше, чем сделает эти самые вздохи и обдумает все. Это, мол, есть основа борьбы с некой звериной мыслью, но в чем опасность такой мысли я пока не понял. Поспешность?

День семьдесят второй. Я наконец-то добрался до "небесной лодки". Как и подозревал, это обычный самолет. Какая-то грузовая фирма "Меркюри аирлайнс", американская скорее всего. Стоит себе в лучах солнца почти у края пологого холма.

Издали, пока я взбирался по склону усыпанному камнями, показалось, что самолет цел. Вблизи же оказался развалюхой, ржавчина из всех щелей сыпется, краска облезла, поверх намалеваны узоры местных, все обмотано разноцветными тряпками. Священное место сделали, даже крылья подперты столбами, лишь бы держались так же прямо и гордо, как в день выпуска с конвейера. На борту все та же легенда о солнцеголовой женщине, только с большим количеством деталей, в сюжет добавились персонажи из местных.

Неподалеку от тропы наткнулся на три могилки. Первая принадлежит некоему Мартину Хопперу, вторая Итану Смиту, а на другой надпись уже на местном. Между первым и вторым захоронением по датам смертей прошло почти десять лет. Уюйти сказала, что в третьей могиле солнцеголовая женщина. На мой вопрос, зачем мы тогда к ней шли на поклон, мне спокойно ответили, что солнцеголовая женщина в храме и вполне себе жива. Я ничего не понял