а и куприн анализ рассказов

Я тут на днях тушил на сковородке собачий анус с зелёным горошком. Не сочтите за очередной изьёб ебанутых гурманов, я не сошёл с ума, чтобы есть анусы. Просто шёл с работы и увидел на дороге собачий анус с куском хвоста. Так я и понял, что орган собачий. Остальную собаку не нашёл, убежала, наверное. Ну да не суть. Короче, принёс домой, хвост отрезал, намотал на туалетный ёршик, а то он облысел давно, а купить новый всё некогда. Шерсть у собаки грубая, чистит хорошо. Ладно, ближе к анусу. Анусом я решил подрочить. На анал развести бабу нереально, а тут такой шанс. Короче, обработал кипятком, отмочил в марганцовке - мало ли, вдруг собака какая спидозная была. В общем, прочистил аппарат, а дырка маловата, бля. Не налазит на хуй. Поэтому я решил потушить его с горошком, чтоб мясо стало помягче. Короче, жарю анус, запах по кухне гуляет, и тут стучится ко мне соседка Ираида Павловна - пожилая интеллигентая дама. И сразу с порога задаёт вопрос ребром: - Ебать, что это за хуйня так воняет? Ириала Павловна говорит, что за свою жизнь сколько всякой литературы перечитала, что у ней Шиллер и Чехов сидят уже не в печёнках, а в пизде. Поэтому она имеет моральное право иногда употребить крепкое словцо, т.к. у ней в багаже кроме этого крепкого словца ещё дохуя чего, в отличие от быдла, которое матерится, потому что имеет нищий лексикон. Эта старая пизда, кстати, предлагала мне пару раз поебаться. Пиздец, я как представил, как буду хуем шлифовать песок в пизде - меня аж передёргивает. Ладно, история не о том. Ближе в дрочке собачим анусом. Заходит эта Ираида на кухню и нос свой суёт в сторону плиты. А у меня крышка прозрачная такая, с дыркой для пара. Ну и эта старая шлюха откуда-то узнала орган (в книжках про анатомию видела, наверное). Говорит: - Ого, нихуя себе, ещё и с горошком. Я малость засмущался, говорю: "Ну да, с горошком". А она такая: "Ладно, расскажешь потом, как на вкус. Это, кстати, кобель или сука?". А я ебу, что ли? Там же только анус лежал, остальных органов не было. Ну Ириада взяла соль и упиздовала к себе, а я призадумался. Ведь если это был кобель, то получается, что дрочка таким анусом - это как пидорство! Короче, я его дотушил и положил пока в морозилку. У меня ноу-фрост, нихуя не будет, можно потом разморозить и дрочнуть. Но надо сначала узнать, не пидорство ли это.

Чуваки, помогите найти старый рассказ

Любители научной фантастики и рассказов в частности, помогите отыскать старый рассказ. Читал в каком-то сборнике у друга, очень давно.

Рассказ о двух космических наемниках - в названии как раз содержатся их клички. Я почему-то запомнил, что второго зовут Скорпион, и вроде как он второй в названии. Но Гугл ничего толкового не находит у меня по запросу "...и Скорпион". Я хз, мб у кого из пидоров на джое руки попрямее будут.

Суть рассказа простая - два старых врага-наемника встретились и решили свести счеты, для этого вылетели на кораблях в космос и давай сражаться. При этом у них в бою действовало строго правило, не использовать какие-то фишки. Скорпион (или как его звали) держался до последнего, но вдруг тупо рефлекторно исполнил какую-то запретную фишку и своего соперника убил. Тот принял смерть покорно, даже не попытался увернуться.

От этого факта Скорпиону становится дурно, и он решает себя покарать, прыгнуть в гиперпространства без предварительного расчета. Рассказ на этом заканчивается.

Купон для помощи прилагаю. Всем заранее спасибо.

Помогите найти рассказ.

По сюжету там некая команда летит, чтобы отключить щит на одной планете. У них война, а на этой планете живут те, кого раньше боялась вся вселенная. В итоге оказывается, что планета эта Земля, а сами земляне под щитом не только не деградировали, а стали еще могущественнее превратив саму Землю в их корабль.

Где и как публиковаться?

Привет, Реактор!

Недавно вкатился в тему эротических рассказов – написал несколько, залил на специализированные сайты, имею неплохие отзывы и широкий охват аудитории. На волне успеха захотелось создать что-то менее «пошлое», есть идеи и наброски. Вот начал задумываться – а где публиковать рассказ вольного содержания? Под рассказом подразумеваю законченное чтиво на 50-100 тыс слов.

Гугл, разумеется, выдал несколько топов с сайтами для публикации – но доверия к гугловским топам в 2024 году нет. Поделитесь,пожалуйста, своим опытом в этом деле. Где и как лучше разместить своё творчество, какие подводные и т.д.

Заранее спасибо!

Нюансы длительных межпланетных перелетов

(Картинка для привлечения внимания. Художник: Vstlm)

— А это наш отдел психологического освидетельствования, — профессор Лунгин пригласил практикантов в темный кабинет с огромным односторонним стеклом на всю стену. Ватага студентов и студенточек, уже нафантазировав всякого интересного, молча распределились по длинной стеночке напротив операторского стола, — Знакомьтесь, это доктор Чжоу.

Профессор указал ладонью на маленького щуплого человечка в несоразмерно больших роговых очках, сидевшего сгорбившись над экраном.

— Ммм… здраствуйте… — на секунду повернулся доктор Чжоу, а затем снова вернулся к изучению каких-то данных.

— А это кандидат медицинских наук, доктор Рапрански, — профессор огладил свою остроконечную бородку, — гордость всего Института!

— Да ладно вам, профессор, — совсем еще молодая темнокожая блондинка с обворожительной улыбкой развернулась на стуле к посетителям, — Всего лишь незаменимый специалист, так ни разу и не вылетевший в космос.

— Не прибедняйтесь, голубушка, делать вам там нечего, как и нам всем тут. Здесь пользы мы приносим гораздо больше – и это ваши слова с защиты, кстати. Ну-с, доктора, расскажите нашим новым практикантам, чем сейчас занимаетесь, введите их в курс их будущего дела, так сказать.

— Ну, если кратко, мы подвергаем космонавтов тестам, — доктор Рапрански прокашлялась в кулак, — Длительные межпланетные перелеты – это одна большая глобальная система, состоящая из множества подсистем различного характера. Техническое оснащение корабля, его программное обеспечение, микроклимат пространства, микро— и макробиоценоз внутренней обшивки корабля и так далее. Все взаимосвязано и тесно работает друг с другом на всех возможных уровнях. Это взаимодействие и отдельные аспекты в частности и изучает космология, дабы вся система работала исправно, без перебоев, — доктор Рапрански явно вошла в лекционный раж, от чего ее глаза заблестели неподдельной любовью к своему делу, — И психологическое здоровье экипажа – один из важнейших аспектов, который необходимо тщательно просчитать и проанализировать. Представьте: замкнутое пространство корабля, ограниченный круг общения, безграничная, всепоглощающая пустота, от которой вас ограждает лишь тонюсенькая стенка корабля и долгие, долгие, долгие световые годы от родных, знакомых, и не очень, людей… Все это негативно сказывается на психике экипажа, тем самым высвобождая самые потаенные и хорошо скрываемые оттенки личности. И чтобы предотвратить неблагоприятный исход миссии, снизить риски, мы тщательно изучаем каждого кандидата на космические перелеты, как бы физически и психически готовы к полету они ни были.

— А эта девушка? – смущенно спросила практикантка, обоими руками прижимая блокнот с ручкой к груди, словно держась на спасательный круг, — Она… она боится одиночества, да?

Все, в том числе и профессор, посмотрели сквозь одностороннее зеркало на мускулистую великаншу в красной форме Военно-Космических Служб, столбом застывшую со шлемом виртуальной реальности на голове.

Доктор Чжоу отвлекся от данных на экране и посмотрел на профессора. Тот молча кивнул.

— Кандидат HF-50-Grey… — доктор Джоу нажал пару кнопок на операторском столе и открыл на планшетке печатающийся в режиме реального времени файл, — Эмм, в том то и дело, что она ничего не боится. Наоборот.

— Да, — доктор Рапрански открыла тот же файл на своем планшете, и отдельной командой вывела отображение симуляции на экран над зеркалом, — Да, действительно. Подойти к… такому… и не просто подойти, а еще и… да, храбрости ей точно не занимать. Так, так, где там считается этот параметр, — она отмотала файл на планшете немного вверх и ввела пару команд, — Ксенофилия — 83%, профессор. Это уже Категория В — негодность к дальним космическим перелетам.

— Но… – вопросила уже другая девчушка, как и все собравшиеся, не в состоянии оторвать взгляда от того, что творилось на экране симуляции, — почему?

— Вы же, кхм, — профессор нервно сглотнул и вновь пригладил бородку, — будущие специалисты, как-никак. Уже должны понимать, что любое нарушение техники безопасности приводит не просто к смерти человека. Да, даже одна смерть – это трагедия. Большая трагедия. Но даже смерть всего экипажа корабля — ничто, по сравнению с риском уничтожения всего человечества. Космос опаснее, чем принято считать. Он настолько огромен и всеобъемлющ, что в нем может существовать абсолютно все что угодно. И это «что-угодно» всегда, априори, потенциально опасно, пока не доказано обратного. Но там, — профессор указал пальцем в гипотетическое небо за потолком, — в его просторах, опасности кажутся… не такими и опасными. И… кхм… знаете же, кто такие громпы, да? Наверняка в зоопарке видели, такой комок ядовитых склизких щупалец с Пандоры-9? Или же фрионо, пси-грибы с орбиты Зен-5, представляющие из себя одну большую… вульву с молочными железами? И когда обнаруживается вот такая вот ебака… ой, простите, инопланетная форма жизни, все нормы и правила техники безопасности почти сразу идут этой самой форме жизни под хвост, если в экипаже обнаружится хоть один ксенофил.

Профессор на секунду замолчал, многозначительно обводя взглядом студентов, словно бы выискивая среди них этих самых губителей всего человечества.

— И не поймите меня превратно, — продолжил профессор Лунгин, — ксенофилия – это не что-то неправильное, как может показаться. Это вполне естественное желание человека найти полового партнера с максимально отличающимся генофондом, чтобы получить разнообразное и приспособленное потомство. Здесь абсолютно нечего стесняться или бояться. Как бы странно это ни казалось.

Повисла неловкая тишина. Профессор молча взирал на практикантов, явно переваривающих полученную информацию. Доктор Чжоу потянулся в кресле, размяв спину и хрустнув позвонками, от чего оказался не таким и маленьким да щупленьким. Доктор Рапрански уже заканчивала отчет, будто бы нехотя, задумываясь о важности каждого слова, выводя неутешительное заключение и ставя виртуальную подпись. Кандидат под странным шифром HF-50-Grey по ту сторону зеркала сняла шлем виртуальной реальности, открыв раскрасневшееся под стать костюму лицо и, кинув взгляд на горящую надпись «Спасибо, можете идти», покинула тестовую камеру.

— Но… как?! — один из студентов решил все же нарушить тишину и кивнул головой в сторону уже погасшего экрана, — это же дикие существа!

— Дикие, не то слово. И опасные, а потому некоторым и кажутся такими симпатичными, — профессор улыбнулся нахлынувшим теплым воспоминаниям, — Потому мы и работаем здесь, а не в космосе.

Притча про большие надежды

Жили были в Древней Греции два соседа – Андроник и Агафон. И оба они занимались скульптурой. Сосуществовали они друг с другом мирно, дружно и никогда не конфликтовали между собой, какие бы испытания не преподносили боги на их головы.

Однажды теплым греческим утром Андроник вышел в сад, в котором располагалась его мастерская, посмотрел на дело рук своих, и приуныл – каким бы талантливым он ни был, какими золотыми руками он не обладал, сколько бы его не хвалили в Полисе, но не создал он еще шедевра, достойного славы всей Греции. И потому воскликнул он в небеса проклятья, дал клятвы великим богам Олимпа, ибо задался целью создать Величайшее произведение искусства на всем белом свете.

Отбросил Андроник все дела свои насущные, отказался от всех заказов, и в тот же час принялся за работу.

Год работал Андроник, второй, третий, десятый. Оттачивал он свое мастерство и доводил каждый элемент своей скульптуры до совершенства.

А Агафон, спокойно работавший в своей маленькой скромной мастерской, делал небольшие фигурки богов и прекрасных дев, лишь изредка наблюдая за кипящей работой своего соседа.

И вот, свершилось задуманное, силен был духом и волей Андроник – закончил он работу всей своей жизни. Вытер пот со лба, отошел на шаг и всмотрелся в статую прекрасной богини.

— Великое дело я совершил! Шедевр шедевров! Идеал идеала! – воскликнул он в небеса, дабы даже Боги увидели дело рук простого смертного.

По такому грандиозному случаю созвал Андроник всех своих друзей скульпторов, философов, мыслителей, астрономов да прочих мудрых людей полиса и устроил Пир. Вино лилось рекой, от многочисленных яств ломились мраморные столешницы, а музыка всю ночь отдавалась прекрасным эхом в горах и ущельях Греции.

На этот пир был приглашен и Агафон – как же не похвастаться перед соседом своим достижением?

— Мой шедевр перевернет мир! – говорил Андроник Агафону, рьяно жестикулируя рукой с полным кубком вина, — Ему будут поклоняться тысячи! Мое творение вдохновит многих на создание своих великих свершений, а имя мое, хоть может и забудут в веках, но вечно будут помнить там, на Олимпе!

— Да, Андроник, воистину прекрасную вещь ты сотворил, — поддакивал ему Агафон, ничуть не лукавя или завидуя и отрывая себе очередную горсть сладкого винограда.

— Велики твои речи, Агафон. Воистину, это так. Но прости же горемыку-хозяина, я все о своем да о своем. Как твои дела, о старый друг? Создал ли ты за это время хоть что-то, так же достойное внимания богов?

— Нет, Андроник. Ты же знаешь, я творю ради лишь самого процесса творить. Мне нравятся маленькие, незатейливые вещи.

— Хах! – беззлобно засмеялся захмелевший скульптор, — С таким подходом не стать тебе таким же великим творцом, как я. И твои скульптуры растворятся во времени, как дождь в океане, не оставив следов. Прости же, старый друг, меня ждут и другие гости.

Андроник покинул общество своего старого друга, но тот совсем не обиделся ни на это, ни на слова подвыпившего соседа. Пир действительно удался на славу, и Агафон наслаждался вином и яствами. Как и все пришедшие узреть Великое чудо Андроника. Они подходили к скульптуре, восхваляли ее формы, изливались льстивыми эпитетами в уши надувшегося от гордости хозяина, и продолжали веселиться и наслаждаться жизнью.

Увы, но никто так и не нашел своего вдохновения в Великом. И не из-за того, что Адроник преувеличивал достоинства, вышедшего из под сени его таланта. И не потому, что многие благородные и уважаемые люди в открытую завидовали успеху и мастерству скульптора.

Великое чудо на самом деле было Великим. Идеалом. Шедевром. В него было сложено много времени и усилий, сотворен во славу богов и вдохновлённый их деяниями.

Но на следующее утро на Полис совершили набег сулиоты, древние враги честных жителей Древней Греции. Погибли славные мужи полиса, а остальные же жители были взяты в плен сулиотами.

Долго сулиоты праздновали славную победу на костях и камнях, а затем сравняли полис с землей.

Вместе с Идеалом идеалов.

Остались от бедного города лишь битые камни да небольшие, никому не нужные статуэтки, которые Агафон делал для себя, для души, и не продавал никому и никогда.

Именно одну из них совершенно случайно нашел древний полководец спустя несколько веков и вручил своей возлюбленной в обмен на один единственный поцелуй.

Этот миг любви и блаженства грел полководца холодными горными ночами и вдохновлял на подвиги во имя своего государства. Повержены были враги, спасены тысячи и тысячи жизней ни в чем не повинных людей.

А потому эта маленькая безделушка предаваясь из поколение в поколение в семье полководца как священная реликвия, приносящая удачу.

Но время неумолимо и безумно. Долго статуэтку мотало по всему свету, передавались из рук в руки, из семьи в семью, и страны в страну, из души одних людей в души других. Она валялась в грязи, пылилась в деревянных ящиках, лежала на дне океана и, однажды, просто подпирала ножку стола в бедной квартире страны третьего мира.

Пока не оказалась в космосе.

Капитан звездного корабля сидел в своей каюте перед галобуком и пялился на пустую страницу. Мигал курсор, белел лист, а подходящие слова для речи в честь первого контакта так и не приходили в голову молодому человеку.

Рядом же на столе стояла та самая статуэтка. Точнее, лишь ее небольшая сохранившаяся часть. Камешек белого мрамора, в котором уже почти невозможно было различить хоть какие-то очертания. Капитан даже не помнил, зачем взял с собой в первый полет за границы Солнечной системы именно этот предмет, найденный когда-то на даче в куче строительного песка.

Ему просто нужна была частичка дома? Талисман, оберег на удачу?

Или же это все были происки вышей силы?

Кто знает?

Этот кусок белого мрамора не имел какой-то культурной ценности. Никогда, начиная с самого своего сотворения скульптором, чье имя уже давно затерялось в песках времени.

Ему просто повезло.

Повезло оказаться здесь и сейчас, явить миру просто свое существование, а потому натолкнуть на мысль одного маленького человечка сделать самый важный шаг в истории Землян.

Приятный вечер

— Дорогая, что ты будешь?

— Милый, мне здесь как-то не нравится…

— Ой, да ладно тебе. Отличное место. Да и Греи его советовали, как не сильно дорогую, но довольно вкусную забегаловку.

— Но здесь так… пустынно. Эти одинокие столики наводят меня на грустные мысли. А если мало посетителей, то и…

— Не преувеличивай. Они просто недавно открылись. Вот раскрутятся – перебоя от голодных ртов не будет.

— Думаешь?

— Знаю. Чуйка меня еще пока никогда не подводила. Так что нужно ловить момент, пока у них не нужно заказывать столик за пару лет вперед.

— Ну ладно, дорогой, я тоже доверяю твоей чуйке.

— Так что будешь? Полегче, потяжелее?

— А что там в меню есть?

— Да много всего. Так, «Летучая принцесса» — мясо ламантина средней прожарки с морской капустой и овощами под соевым соусом. М-м-м, не плохо. Или вот еще, на вид вроде не плохо. «Мясная запеканка по Алфа-Центавравски». Смотри, как аппетитно выглядит. Или вот…

— Дай я посмотрю. Хмм… все такое жирное, калорийное. А ты знаешь – мне нужно следить за фигурой.

— Дорогая, зачем? Ты и так идеальна? Да вселенная просто схлопнется, если ты постараешься стать еще идеальнее – она не выдержит накала прекрасного!

— Ой, хи-хи, прекрати. Уже сколько лет знаешь, что это не так.

— А у мня противоположное мнение на это счет.

— Прекращай. Вот, смотри, тут как раз есть сеты на двоих. «Парочка в машине», «Зона 51» и вот этот вот, смотри, и мясо, и гарнир, и даже напитки. И стоит не плохо.

— Это-то меня и смущает. Тут не написано, что именно входит в комплект. Официант!

— Ой, не кричи ты так…

— Официант!

— Бу-бу-бу?

— Здравствуйте. Мы с женой хотели бы поподробнее узнать вот про этот сет. Что в него входит?

— Бу-бу-бубу. Бу-бу бу-бу-бу. Бу-бу-бу, буб бу-бу. Бу-бу-бу-бу, уб-бу бу-вуб.

— Хм, не плохо. Дорогая, как тебе?

— Ой, я даже не знаю. А мясо у вас откуда?

— Буб-вуб.

— Вот, видишь, вообще деликатес. Мы возьмем. И бутылочку вина, на Ваш выбор. Спасибо.

— Буб-ву-буб-буб.

— Ой, дорогой, я не знаю. Я никогда не слышала про такую планету, а уж тем более, что на ней есть фермы. А вдруг они это… того?

— Дорогая, перестань. Я не думаю, что они браконьеры. Только представь: каждый раз гонятся за животным с лучом. Это ж невыгодно. Да и не варвары ж они какие. Их бы не лицензировали тогда бы.

— Да, ты прав, как всегда.

— Так что давай просто насладимся отличным вечером. К тому же, только покатай на языке, как звучит: «Человеческие ножки под картофельным соусом». М-м-м, щупальца оближешь.

Бесконечные просторы большого театра под прозаическим именем – космос

Заштопанный и переклепанный космический корабль, прошедший сквозь самые фантастические и невообразимые возможные вероятности мироздания, медленно, но верно, пробивался сквозь бесконечные просторы большого театра под прозаическим именем — космос. Где-то там, в его недрах, таятся яркие приключения, смертельные опасности, новые знакомства и старые любовные похождения. Но здесь, в эту самую секунду неучтенного времени нет ничего, кроме старого корабля, неизвестно, существующего ли еще мира, и панических ноток отчаяния, что живые называют жизнью.

Крупицы рваного сознания улетучились вместе с навсегда утерянными кубометрами сгенерированного кислорода, когда обмороженные конечности небрежно и на полном автомате закрывали последнюю пробоину. Холодный синтометалл, а что за ним? Ничто? Или ничто — это тоже что-то?

Не хочу думать. Ни о чем. Не хочу думать, что может находится по ту сторону обшивки, не хочу думать, что стало с двигателем после третьей поломки, не хочу знать, что происходит там, в недрах корабля. Сейчас всего этого нет. Ничего нет. Никого. Есть только космос, есть корабль, и есть жизнь.

А есть ли космос? Или корабль? Что я знаю, а что нет?

А есть ли я сам? Существую ли я?

Не хочу думать.

Не хочу...

Но думаю.

Нужно двигаться, что-то делать, куда-то идти. Не хочу. Оставлю это своим конечностям, они и без меня отлично знают, что нужно делать и куда идти. Шаг за шагом, стоя, сидя, даже лежа или плавая под потолком, я все дальше и дальше иду к своей цели, туда... туда, куда нужно. Все здесь отлично может справится и без меня.

Сейчас я хочу быть просто шерстяным одеялком. Хочу просто валяться на сладком-сладком полу, укутавшись сам в себя, утопать в бездне безоговорочного безбрежья. Нет, я не хочу быть тем, кто окутывается в это одеяло, ибо этот кто-то будет обязан будет потом куда-то идти и что-то делать. Я хочу быть одеялком... Простым, мягким, развернутым и мятым одеялком, которое грело меня каждую ночь. Хочу быть тем теплом, что оно мне давало, хочу быть тем чувством теплоты и уюта, хочу быть всего лишь маленькой, не важной, такой микроскопической частью чего-нибудь того, что можно считать счастьем.

Быть им. Жить им. Существовать им.

Но есть правила. Правила, которые никогда не меняются. Которые всегда и везде будут сопровождать мои скудные попытки жить. И не смотря на переменную, что отвечает за мою жизнь, они будут рядом. Буду ли я существовать, или же меня никогда не было в этом большом театре космоса, эти правила останутся константами моего безвременья.

Этот космос всегда будет космосом. Бескрайним и одиноким. Не смотря ни на размеры, ни на густонаселенность.

Этот корабль всегда будет кораблем. Летящим вдаль и несущим в себе... что-то, даже если это что-то давно покинет его.

А я всегда буду собой. Ни кораблем, ни космосом, ни безумной мечтой о счастье. Я буду тем самым чем-то, чем всегда был, чем всегда буду, и кем никогда не был.

Только вот и очередная трель сигнальной тревоги навсегда останется причиной забыть про себя, про корабль, про космос, про думы и мысли. А красный свет старой лампочки будет вечным спутником свершающейся беды и угрозы всему, к чему я так долго шел.

Заштопанный и переклепанный космический корабль, прошедший сквозь самые фантастические и невообразимые возможные вероятности мироздания, медленно, но верно, пробивался сквозь бесконечные просторы большого театра под прозаическим именем — космос, — а внутри него, случайно обрётшее разум, зеленое шерстяное одеялко, грубо, как могло, одиноко латало очередную пробоину.