Фэнтези дом

«— Да, она умерла. — подтвердил Торос из Мира. — Фреи располосовали ей горло от уха до уха. Она была мертва уже три дня, когда мы нашли её у реки. Харвин просил меня дать ей поцелуй жизни, но я не соглашался, потому что после смерти прошло слишком много времени. Тогда лорд Берик прижался устами к её устам, и пламя жизни перешло из него в неё. Она восстала, да сохранит нас Владыка Света. Восстала».

© Пир для воронов, Бриенна VIII

Написал книгу

Всем уважаемым реакторчанам доброго времени суток.

Я наконец-то сумел продраться сквозь процедуры Литреса и начал публиковать свою книгу по главам. Книга в жанре фэнтези, называется "Пути Деоруса". Деорус - это остров, карта прилагается =))

https://www.litres.ru/book/petr-mashyanov/puti-deorusa-70438459/

https://author.today/work/335661

Подскажите, стоит ли публиковать текст/скрины страниц на самом Реакторе или достаточно ссылок?

Дома престарелых в Брендовске-на-Грани

Недавно был День бабушек и дедушек, и сегодняшний выпуск посвящается им! Берегите и любите их!)

За идею для второго бренда спасибо Дмитрию Goblin Пучкову, а за последний — пикабушнику deosis) Если он не показался вам слишком чёрным, значит, вы его не поняли)

P.S. Надеюсь, никого не обижу)

Сбрендил для вас,

Антон Логотиппер

Living Down Under

Некромант.

Глава 1: https://joyreactor.cc/post/5452040

Глава 2.1: https://joyreactor.cc/post/5470610

Глава 2.2

Жрец безучастно посмотрел на старика:  

– “Керва’дзо’Рох” на наречии Собакоголовых, живших в этих лесах тысячи лет назад, означает “Туман Роха”. Их шаманы верили, что невинно убиенный на последнем вздохе может испустить смрадный воздух, убивающий все, что дышит на своем пути. Рохом звали демона, которому они поклонялись. Он жил на болотах и уводил с собой мертвецов. Под дудочку. Может его ты встретил?  

– Может и его. Но не демон был повинен в той резне, а человек. После обрушения колокольни я сидел под полом так тихо, как не сидит под метлой мышь. Я видел, как один за другим вставали тела тех, кто еще недавно говорил со мной. Чье сердце еще билось в груди, когда все началось. Не проронив ни слова, они вышли один за другим и унесли с собой куски все еще теплой плоти тех, кто не мог уйти сам. Последние кто, поднялся – были женщина и ее дочь. Бедная. Она защищала своего ребенка до последнего. Они и умерли последними. А потом их мертвые тела вылизывали с пола остатки собственной крови. Сквозь половицы я видел их глаза. Я слышал, как надо мной скребут по доскам их зубы. Я все это до сих пор слышу, когда вскакиваю посреди ночи! Когда и они ушли стало совсем тихо. Но я не выходил. Я не мог пошевелиться от ужаса, который пожирал меня изнутри. А потом я услышал шаги. Это была не нежить. О нет. Шаги были уверенные. Нежить шаркает. А так, как шел он, входит в свой дом хозяин. Когда он спустился под пол и прошел в двух шагах от меня – я затаив дыхание, прятался за рухнувшим изваянием. Я слышал, как внизу заскрипела дверь. А потом он закричал. Я думал, что это само пекло разверзлось и души грешников вопят от боли. Он что-то искал, там под часовней. Но не нашел. Я просидел так до утра, не сомкнув глаз. Пока невесть откуда взявшийся в мертвом городе, не запел петух. Потом выбрался и побрел вон из этого проклятого места. Годы я посвятил поискам причины: за что отдали свои жизни все эти люди. Я жил среди рукописей, стал почти слепым от мрака библиотек. Мои руки и губы потрескались от книжной пыли. От меня отвернулись близкие люди. Но я нашел. В одной из бывших гномьих крепостей, обжитой пиратами и контрабандистами. На берегу зеленого моря. В Кабор-Фаддине. В летописях гномов упоминался Ивельхейм. Они его называли “Дорм”. На их языке это значит…  

– “Темница. ” – Вставил Дарвик.  

– Верно. – Яков прокашлялся и продолжил. – Гномы писали, что под городом хранится вещь, способная исполнять желания. И предмет этот – книга. И тут меня словно громом прошибло. Не книги ли уволокли с собой двое служек, когда сбегали из часовни с егерем? Не за одной ли из этих книг пришел колдун, устроив кровавый пир для своих тварей? И сдается мне: в конце концов, он ее нашел.  

– Все равно не понимаю, старик, чем тебе не угодил я?  

– А вот чем. В последних строках гномьей летописи говорилось: “Исполнив сокровенное, книга оставит свою метку на одной из стоп просящего. Исполнив второе – на другой. А третье – оставит знак на челе несчастного, поставив его перед ней на колени и голову склонив его до земли, сделает его вечным рабом своим. ” Покажи-ка, жрече, честному люду свои стопы, пока твои сапоги сохнут.  

Жрец долго молчал, насупив черные густые брови. Потом отхлебнул из кружки и закинул ногу за ногу. На правой его ступне отчетливо читалась, словно выжженая клеймом, руна:  

– “Ро” – Прочел Дарвик. Ему не нужно было даже смотреть в сторону Якова, чтобы чувствовать, как наливаются кровью его глаза.  

Затем божий человек достал кисет и затолкал щепоть табаку в ноздрю:  

– В ту ночь было так тихо, что я слышал, как колотится собственное сердце. – Начал он свой рассказ.  

Шаг за шагом, в полной тишине, егерь и двое служек пробирались сквозь разрушенный город. От дединца до южной окраины вела улица ремесленников. Эта часть Ивельхейма пострадала меньше всего. Постройки здесь не тронул пожар. Но распахнутые двери и разбросанный по улице скарб, говорили, что беда не обошла и эти дома.  

– Странно, что по пути нам не встретилось ни одного убитого. Будто эти рыбоголовые за собой убирали. – Тихо произнес мужчина. В одной руке он держал наготове охотничью секиру. В другой – перекинутый за спину узел с детским скарбом.  

– Дядька, так может они уже ушли?  

– Как же. Слыхали тот рев, когда стекла задрожали? Здается мне, что они только начали.  

– А зачем им убитых забирать? Они их едят что ли?  

– Лучше, малец, нам этого не знать.  

Луна поднялась уже довольно высоко, чтобы освещать им дорогу. Улица плутала средь мелких и крупных построек. Где-то, и вовсе, проходила под навесом очередной лавки или кузницы. Вдруг под ногами мальчишек что-то пробежало и скрылось в проулке, что зиял темной щелью между домами. От неожиданности Антоний, шедший чуть впереди, отпрыгнул и сбил с ног своего приятеля. Оба повалились на нагретую за день брусчатку, а егерь крепче стиснул рукоять топора. Все замерли. В тени что-то захлопало крыльями, а потом оттуда вышел петух. Обыкновенный белый, с мясистым, казавшимся серым в лунном свете, гребнем. Невероятно худой и очень важного вида. Должно быть проулок вел в тупик. Птица с невозмутимым видом вышла из него, походила из стороны в сторону, не решаясь обойти людей, но сообразив, что ей не будут мешать, побежала вниз по улице. Егерь выдохнул во вздыбившиеся как у кота усы.  

– Вы целы? – Повернулся он к мальчишкам. Но внезапно что-то значительно крупнее петуха выпрыгнуло из открытой двери мясной лавки и сбило его с ног. По перепуганным глазам служек мужчина понял, что это что-то пострашнее птицы. Взглянув себе в ноги, он с ужасов встретился глазами с запутавшимся в мешковине, где лежали книги, бесшерстным существом с рыбьей мордой. Похоже, что оно гналось за петухом, и, не меньше людей, было удивлено их встрече. Пока егерь замешкался, рыбоголовый, здраво рассудив, что перевес сил не в его пользу, ловко вывернулся и бросился бежать.  

– Скорее! Нужно не дать ему позвать на помощь!  

Бежать по гладким камням было настоящим испытанием. Обегая прилавки, дети старались угнаться за егерем, а он в свою очередь, пытался не упустить из виду лысую тварь, ловко удиравшаую на всех четырех лапах. Больше приспособленные для жизни в болоте, ее перепончатые пальцы неуклюже шлепали по брусчатке, выдавая существо преследователям. Но даже это было лишним для егеря. Бывалый охотник, он словно матерая гончая, держал след по запаху. Тина и тухлая рыба – вот чем пахла его добыча. Свист в воздухе и, с глухим ударом, топор вонзается в угол бревенчатого дома, прямиком за спиной монстра. Не останавливаясь ни на секунду, преследователь выхватывает свое оружие из сруба и погоня продолжается..  

В какой-то момент Антоний, бежавший чуть впереди остановился.  

– Потерял? – Сбившимся голосом проговорил его друг. Марк бежал поодаль, волоча за собой брошенный егерем мешок с книгами. Антоний выглядел растерянным. Он озирался вокруг, и не мог понять куда бежать дальше?  

– Идем к южной окраине. Может он нас там будет ждать? – В этот миг за спиной у них что громыхнуло. Мальчишки застыли, глядя, как из-за крыш домов поднимается облако пыли. Казалось прошла вечность. Вдруг ударил колокол и шпиль колокольни, возвышавшейся над всем городом рухнул, а облако пыли понеслось вниз по улицам, заполняя собой каждую щель. Пока лунный свет не померк над их головами, и они, не сговариваясь, бросились бежать дальше от города.  

На краю Ивельхейма, особняком от других домов, стояла ветхая водяная мельница с небольшой жилой пристройкой. Ее поросшие плющом стены из разносортных булыжников, с тоской взирали на городские дома из белого камня. Дверь почти вросла в землю да и крыша там и тут зияла прорехами. Но колесо, сердце этого дома, невозмутимо выполняло свою работу. Словно не вода, а само время бежало сквозь него. В крохотном окне мельницы горел огонек, а из трубы поднимался в усыпанное звездами ночное небо, белый дым.  

Из колоды рядом с дверью торчал топор, на вид точно такой, как был при себе у егеря. Антоний встал на четвереньки у окна и Марк, забравшись на спину приятеля, заглянул в него. Внутри никого не было. На столе горел огарок свечи, да была рассыпана мука, будто только что здесь раскатывала тесто на каравай хозяйка. Пока мальчишки спорили: заходить им или не заходить – дверь открылась и на пороге их встретил старый мельник.  

– Да, заходил ваш провожатый. Запыхавшийся, красный. Все каких-то чертей ловил. Спросил: не надо ли чего, да побежал дальше.  

– А топор он зачем оставил? – Возразил Марк. – Он же без него как без рук.  

– А мне почем известно? Может еще вернется за ним. А вы подождите пока здесь. Хотите есть? У меня уже и хлеб в печи поспел.  

Старик возился у печи, а дети разбрелись по дому. Мельница на вид ничем не отличалась от простой деревенской избы. Только огромные части механизма напоминали о ее прямом назначении. В доме вкусно пахло хлебом. И хозяин был весьма радушен. На все расспросы гостей о том, как ему удалось выжить среди этого хаоса, он лишь отмахивался. Дескать дела мирские ему давно опостыли. А мяса с его жилистого тела, как с осиновой ветки. Потому, видать, его и не съели. Мельник водрузил на стол хлебный колобок, величиной со средний кочан капусты и крынку молока. И дети враз побросали все расспросы, усевшись на лавку.  

– Вы ешьте, хлопцы, а я пойду зерна принесу. А то мельница зазря крутится.  

Постная храмовая диета и все пережитое за день, заставили мальчишек уже после одного съеденного ломтя хлеба, тяжело дыша, отодвинуться от стола.  

– Я наелся. – Сказал Марк. – А ты?  

Антоний надул щеки и продемонстрировал, казавшийся ему полным, живот. А потом и вовсе развалился на лавке, пока его друг решил растрясти еду, чтобы влез еще кусочек румяной корочки. Он прошелся к окну. Город за стеклом ничем не напоминал разоренный и опустевший. Тихая летняя ночь подходила к своей кульминации, после которой где-то на востоке посветлеет тонкая полоса неба и наступит новый день.  

– Пахнет чем-то. – Принюхиваясь пробормотал Марк. Улавливая манящий аромат горячей еды, он приблизился к печи, открыл заслонку и застыл в ужасе. На огромном противне лежало обугленное человеческое тело. Руки у него за спиной были связаны, а головы и вовсе не было.  

Его друг, к тому времени, немного пришел в себя и уже жевал хлебный мякиш, отрывая по-чуть-чуть от колобка. Отломив очередной кусок, он повернулся на звук упавшей из рук Марка печной заслонки. Уже вставая из-за стола, Антоний заметил, что из колобка торчит что-то странное. Он отломил большой кусок и вскрикнул от ужаса. Из хлеба на него смотрело лицо их провожатого. Рыжие усы и длинный острый нос, а глаза белые, как у вареной рыбы. Мальчик отскочил от стола, будто ошпаренный. Не сговариваясь, оба служки бросились к двери. Но дорогу им преградила длинная худая фигура в проеме. На ней были желтые сапоги из телячьей кожи, а на лицо был наброшен капюшон.  

– Ну что же вы, гости? – Старый мельник вернулся с мешком в руках. – уже уходите? Остались бы на ужин. Жаркое почти готово.  

– Ты! – Закричал Марк. – Ты заодно с ним!  

– С кем? С ним? – Мельник Показал пальцем на человека в проеме и рассмеялся. – Он обычная кукла. Его глазами я могу видеть. А ногами ходить. Это удобнее, чем на своих двоих, поверь. Ваш бургомистр, на свою беду, болтлив, когда выпьет. И однажды в трактире упомянул одну вещицу, которую я ищу… Ох, сколько же времени я ее ищу? А, не важно! Тогда еще ни этого клятого города, ни вообще людей, здесь не было.  

Он вновь присел за жернова и опустил руку в мешок. И только сейчас дети поняли, что старик молол вовсе не зерно. Его жилистые руки доставали из мешка человеческие кости и ловко забрасывали из в глазок. Мука струилась водопадами из под каменного колеса.  

– В личине ребенка придет давний враг. С собою несет, то, что мир подчинит. – Замурлыкал колдун, склонясь над каменным колесом. – Склонит пред ним голову и стар, и млад. Один в двух обличьях: и жив и убит.  

Фигура в проеме сделала шаг вперёд и дети увидели под капюшоном, его белые, словно подернутые туманом глаза. Он ловко схватил их за воротники и подтащил к мельнику. Затем поднял за ноги и стал трясти. И в этот миг из-за пазухи Марка выпал небольшой куб. Он был деревянным, с обитыми почерневшим металлом вершинами. Колдун наклонился и поднял его с пола. Повертел в руках:  

– Гексопаномикон. Книга желаний. Вот кто унес ее из часовни. Я так долго тебя искал, а ты оказалась в самом неожиданном месте. – Он поднес куб к самому носу. – Ах вы жалкие выродки! Одна из печатей сломана!  

Старик не на шутку рассвирепел. 

– Кто из вас загадал желание? Признавайтесь! Живо! Иначе обоих скормлю мертвецам! – Он пнул ногой мешок с костями и оттуда выбрался почти полный человеческий скелет. Не хватало только черепа. Он стал ходить по избе на ощупь, спотыкаясь и падая. Наконец наткнулся на стол, нащупал на нем колобок и надел вместо головы. Несколько раз провернув, наконец нашел то положение, при котором глаза были на нужном месте. Отковырял остатки мякиша, скрывавшие страшное, словно вареное, лицо, и затолкал их в рот.  

– Я загадал. – Ответил Марк.  

– Где ты взял ключ?  

– У настоятеля. Я слышал, как он шептался с этим. – Висящий вниз головой мальчишка указал на державшего его за ногу бургомистра. – А потом подгадал момент и стащил.  

– Потряси-ка его еще. Там, где-то, должен быть ключ.  

– У меня нет ключа. Он рассыпался вместе с печатью.  

Колдун воздел руки и при этом издал стон раненого зверя.  

– Печатей три. Значит и ключей должно быть три! На что он бы похож?  

Марк медлил:  

– Обыкновенный ключ. Медный.  

– Проклятье! И что же ты загадал?  

– Чтобы Антоний снова мог говорить.  

Мельник рассмеялся.  

– А ты знаешь, что пока книга не исполнит все три желания – ей не сможет приказывать никто, кроме загадавшего? Поэтому она для меня бесполезна. Даже если я тебя убью. Хотя… – Мельник задумался. – Твой дружок все еще нем. Значит книга не закончила с ним. На-ка, подержи.  

Он сунул куб в руку Антонию, а сам взял со стола большой, сточенный почти до обуха тесак, подошёл к Марку и вспорол ему живот. Мальчик не сразу понял, что произошло. Он стал кашлять, сплевывая на пол кровь. Ее становилось все больше. Ему уже было трудно дышать. Булькающие звуки и резкий запах железа в воздухе привлекли внимание оживших костей. Мельник отступил в сторону и мертвец набросился на Марка. Антоний все это время висел рядом и видел все, что происходило. Запеченная голова егеря, вращая безумными белыми глазами, вгрызалась в разрез вдоль живота его друга. Марк уже не стонал. Он слабо хрипел, а тело его лишь подрагивало от укусов нежити.  

Как только он издал последний звук и умолк, Антоний увидел, как сломанная печать на кубе вновь появилась. В этот миг он закричал:  

– Убью!  

Он сорвал с шеи бургомистра кулон в виде молоточка и, стукнул им по одной из печатей.  

– Я желаю стать сильнее тебя! – Закричал он указывая на старика. В этот миг будто что-то полыхнуло перед его лицом. Кожу обдало жаром, словно он сидел перед открытой печью. Предметы и люди вокруг начали плавиться и стекать на пол, как свечи. Да и сам пол исчез под ногами. Внезапно мальчик оказался один в гудящем потоке огня. Звук, похожий на кузнечный горн шел отовсюду. И он сам вибрировал вместе с пламенем. Антоний посмотрел на свои руки. Они пылали. Нет. Даже не пылали. Они сами были огнем. Тогда далеко впереди, на границе видимого, проступила огромная фигура. Она была всюду, куда бы не повернул голову Антоний.  

– Ты клянешься служить мне?  

– Да. Взамен на силу уничтожить моего врага.  

– Да будет так.  

И мальчик вновь оказался в своем мире. Будто просто моргнул. Старик стоял над ним с окровавленным ножом и тянул руку.  

– Ну-ка, отдай мне это, малыш.  

– Игносис Терадефелиос! – Произнес Антоний, сам не зная, откуда взявшиеся слова. Воздух внутри мельницы наполнился жаром. Глаза старого колдуна бегали из стороны в сторону, словно ища помощи у своих марионеток.  

– Заткните его!  

Но рука бургомистра уже почернела от жара, исходившего от мальчика. И спустя несколько мгновений рассыпалась в пепел, освобождая пленника.  

Ребенок поднялся и сделал шаг в сторону мельника.  

– Все зря? – старик упал на колени. – Мое войско. Битва за Дайонвар проиграна не начавшись.  

– Игносис Терадефелиос!  

Тварь, пожирающая Марка попыталась забиться под лавку. Бургомистр выпустил его ногу и тело не слышно упало на пол.  

– Я понял. – Старик с надеждой посмотрел на Антония. Ты – не он.  

– Игносис Терадефилиос!  

Гудящее пламя охватило мельницу. Дерево вспыхивало и исчезало. Камень нагревался докрасна, потом добела и растекался. Земляной пол превратился в жидкое стекло. Когда все прекратилось, мальчик лежал в пепле и золе. Одежда на нем сгорела. Пламя не тронуло лишь странную книгу в форме куба.  

Я не хотел, чтобы так все закончилось. Мы были детьми. Двое мальчишек-служек из храма посреди города. И однажды, убирая часовню, мы нашли вход в подземелье. Там была всего одна крохотная комнатка. В ней каменный ковчег. В нем книга. Мы грезили волшебством. И один из нас пожелал, чтобы второй исцелился и заговорил.  

Дарвик слышал, как Яков заскрипел своими желтыми зубами.  

– Ах ты лисий желудок! – Яков схватил жреца за грудки и приподнял над столом. – Да ты знаешь, сколько душ загубил? Ты и дружок твой.  

– Мы были детьми. Что мы могли понимать?  

– Я тоже был дитём! Я за ту ночь стал весь седой. Как лунь! А ты! Вы! Поиграть им захотелось в чародеев! Сукины дети!  

– Не трожь святого человека, паскуда! – Кто-то, только проснувшись и не поняв, что происходит, оттолкнул старика, и тут же сам получил оплеуху. К нему подскочили дружки, хватаясь по пути за все, что не прибито к полу. Завязалась драка.  

Столы переворачивались от падающих на них тел, пол был в разлитом эле и разбросанной еде. Официантки попрятались за прилавок, а трактирщик стал от греха прятать под пол кувшины и бутыли с вином. Кто-то выхватил из очага раскаленную докрасна кочергу и размахивал ею, неуклюже фихтуя перед носом другого, в чьей руке было бутылочное горлышко. Герцог Фераворн с горящими глазами наблюдал за происходящим, ежесекундно хватаясь за эфес шпаги. Но строгий взгляд его слуги заставлял юного аристократа сдерживать свой пыл. Дарвик спокойно допивал свой эль, не обращая внимание на суету вокруг. Мертвый цыпленок, еще недавно бегавший по столу спрятался в опрокинутый кувшин. Несколько раз мимо головы наемника пролетели тарелки. Одну он даже поймал и положил на стол, накрошив в нее хлебный мякиш и подвинув птице. Существо в кувшине несмело выглянуло, но разумно решило остаться внутри.  

Тем временем Яков наконец пробрался сквозь разделявшую их бушующую толпу к жрецу и с доброго размаху влепил ему в ухо. Тот пошатнулся и грузно осел на пол.  

– Ну, деревенщина, сейчас я тебя научу грамоте! – Проскрипел он зубами.  

Пузатый жрец засучил рукава и стал складывать пальцами какие-то знаки, набирая при этом в грудь воздуха. В какой-то миг вокруг его кистей возникло голубоватое мерцание, а глаза закатились и стали белесыми. Когда он произнес первый звук – сквозь воздух в таверне прокатилась волна жара. Якова, который стоял перед ним швырнуло в стену, как мокрое белье об доску. Люди замерли в ужасе. Одни лежа на полу, кто-то с табуретов над головой или с ухватом в руках. Все взгляды устремились к трепыхавшемуся, будто под порывами сильного ветра серому балахону жреца. Он произнес что-то еще и огонь в очаге полыхнул, а в его пламени проступили силуэты. По затылку Дарвика будто пробежали искры. Он машинально потянулся за спину, но вспомнил, что топоры оставил в конюшне. А темные силуэты в огне тем временем словно приближались, все ускоряя шаг. Их было много. Тощие, черные, пугающие – они бежали в сторону застывших гостей таверны. В них было что-то, что заставляло испытывать животный ужас. Какой испытывает овца перед пастью льва. Жрец снова открыл рот и вдруг запнулся на полуслове. Глаза его закатились и он рухнул на пол. За его спиной стоял с медной поварешкой в руке повар.  

– Язик!  

Мальчишка быстро подбежал к очагу и залил пылающие дрова из кувшина. В таверне повисла тишина.  

Жреца, связанного и с кляпом во рту уволокли куда-то в подпол, а Якова приводили в чувства на лавке. Рыжий трактирщик держал на его голове холодный келих с элем. Когда рука Якова потянулась к нему и стала тащить ко рту – все поняли, что он жив.  

В трактире стоял шум. После чудес, что вытворил недавний гость и мордобоя, который за этим последовал бурлящая в людях кровь еще долго не унималась. Многие ее гасили уже второй, а то и третьей пинтой эля. Другие бурно обсуждали произошедшее на улице, раскуривая трубки.  

Уже поднимаясь по лестнице Айвин вдруг обернулся:  

– Я полагаюсь на вас, господин Дарвик. Вы порядочный человек и не сбежите с задатком. Но у меня странное предчувствие, что я вас больше не увижу. 

Современные фэнтези-адаптации

Последний приют.

Истории. Истории преподносят нам великий дар - проживать тысячи чужих жизней. В миг, когда ты услышал одну из таких историй - ты навсегда становишься ее частью. А пересказав ее - вплетаешь свое имя в ее порой таинственное, иногда пугающее, но всегда захватывающее и воодушевляющее полотно. Вот и я: однажды услышав одну из тех историй, что рассказывают холодным зимним вечером у очага - навсегда остался в ее лабиринте. Потерялся где-то далеко на севере, в долине зимнего солнца. Блуждая в ее высоких каньонах. Между скал причудливой формы. Прячась от снегопадов под нависшими над безлюдной пустыней скалами. Оставленные давным-давно людьми и нелюдьми - эти места, словно забальзамированные, хранят в себе запах той жизни, что скрылась за горизонтом, ушла вслед за заходящим солнцем.

Мрачные храмы древних богов, соседствующие с ними города-некрополи и мавзолеи забытых королей - все это скрывают эти заснеженные холмы и расселины в синем стекле толстого льда. Скрывают память прошлого. Скрывают историю.

В ту позднюю осень у подножия Туманных гор было неспокойно. Отовсюду приходили вести о сожженных и разграбленных нелюдьми дальних хуторах. Тянулись словно тени длинные обозы напуганных крестьян. Все старались ещё до наступления зимы покинуть эти опасные края. Перевал наводнили люди. Отовсюду слышалась чужеземная речь. Здесь были и погонщики скота из Захема, что спали под открытым небом бок о бок со своими грозными псами и, говорят ели сырое мясо отрезая его прямо от живого буйвола. И с крючковатыми носами торговцы восточной страны Анквари, что славились своими шелками цвета спелой сливы, секрет окраски которых они ценили дороже своей жизни. Были смуглолицые торговцы пряностями с южных берегов, там где великий хребет спускается в воды Зеленого моря. Ремесленники с севера, пастухи и пасечники с ульями. Простой люд и даже мелкая знать - все стремились пересечь хребет и оказаться в краю начинающейся весны. Одни шли в чужие края торговать, иные напротив, возвращались домой. Так уж устроен Дайонвар: что в момент, когда на этой стороне великого хребта просыпается первая травинка - на той стороне - опадает последний лист. А следом приходит он. Безликий и безымянный. Чье имя навсегда остается несказанным в скованном холодом горле того, кого он застиг в пути. А те, кто когда-то увидел его во всем величии и ужасе - навсегда теряли способность смотреть на мир. Глаза их отныне лишь отражали вечные снега вершин, с которых спустился хозяин зимы.

Все это столпотворение, если подумать, не так плохо. По-крайней мере для хозяина постоялого двора. По большому счету это даже очень хорошо, когда ты держишь такой дворик, пусть даже небольшой, но зато у самого главного тракта и ближе всего в перевалу.

В ворота постучали робко. Почти не слышно. И если бы в тот момент на крыльце не курил трубку небольшой господин в лиловом сатиновом жилете поверх накрахмаленной сорочки - никто бы ничего и не услышал. Выпустив еще одно колечко дыма, он ловко спрыгнул со своего кресла-качалки и важно зашагал к огромным дубовым воротам, скрывающим за собой просторный двор, кольцом опоясанный стойлами, хлевами и различными хозяйственными постройками. Посреди двора возвышался довольно большой, по меркам здешних поселений, дом. Более того, как любой уважающий себя хозяин - владелец этого дома имел на каждом его углу по башенке. Тем самым подчеркивая старую истину: мой дом - моя крепость.

Поднявшись по лесенке два с небольшим пролета - господин в лиловом жилете и туфлях с медными пряжками отодвинул небольшую заслонку и выглянул на ту сторону ворот. Повертев головой и так никого и не увидев, он озадаченно хмыкнул и зашагал вниз. Новый день обещал немало хлопот и прохлаждаться столь занятому господину было решительно некогда.

На первом этаже гостиницы понемногу собиралась публика. Рыжий трактирщик вяло протирал тарелки, поминутно ловя ладонью очередной зевок. Сновали туда-сюда поварята с огромными тюками, корзинами и бурдюками. У большого очага кашеварил усатый толстяк в годах. Неспешно снимая шум с варящейся в котле бараньей ноги, он задумчиво перебирал свободной рукой мешочки с пряностями. Отыскав среди них лесной розмарин, он щедро отсыпал в кипящую воду горсть, забросил кусок соли размером с кулак и стал мешать.

Трактирщик на миг поднял глаза, когда скрипнула дверь, поприветствовал кивком вошедших гостей и снова вернулся к тарелкам. Пожилой мужчина с сухим морщинистым лицом отряхнулся от припорошившего голову и плечи мелкого сухого снега, снял плащ и направился к стойке.

- Я ищу ночлег.

- Надолго ли?

- На две ночи. Может на три.

- Комнат сейчас не хватает, сэр. Сами видите - на перевале столпотворение. - Он подобострастно улыбнулся. Мужчина достал желтую монету и подтолкнул ее по столешнице в сторону собеседника.

- Кажется у нас было место над конюшней. - Трактирщик снова расплылся в улыбке, ковыряя пальцем монету.

Мужчина вздохнул и достал ещё одну.

- Я позову горничную. А вы пока не желаете ли выпить чего-нибудь согревающего или же отобедать? Шазан! Бегом сюда! - Откуда-то сверху послышался топот ног.

- Пожалуй не мешало бы перекусить. Мы всю ночь были в пути.

- Все будет в лучшем виде, сэр.

Мужчина вернулся к своему спутнику и помог ему снять плащ. Спутником оказался светловолосый паренек не старше тринадцати лет. Столь бледный, что по сравнению с ним первый снег показался бы розовым, как поросенок. Они прошли и сели у окна поближе к очагу. Кашевар тем временем вынул из котла баранью ногу и стал забрасывать туда мелко нарезанный картофель и грибы.

- Язик! - Из подсобки вылетел чумазый поваренок и встал по стойке “смирно” перед старшим. - Ты, что, собачий сын, такой грязный? Свинью сосал?

- Я уголь таскал, дядька. - Он вытер под носом рукавом и с вызовом посмотрел на повара.

- Я тебе дубина, что говорил?

- Что?

- Что уголь таскать - работа этого старого пердуна.

- Дядька, у него спина больная. - Паренек опустил глаза, разглядывая свои исхудалые башмаки.

- Печень у него больная, болван. Он тебя провел, как дурачка на ярмарке! - Повар встал, стянул фартук и вытер руки. - Обскубай пока окорок, а я схожу ему спину подлечу. Только руки вымой.

Тем временем к стойке трактирщика прибежала зардевшаяся девица. Она смущенно поправляла передник, ежесекундно сдувая с миловидного лица выбившуюся прядь волос. Мужчина привстал из-за стола:

- Милорд, я отойду. Кажется что-то прояснилось насчет ночлега.

- Конечно, Валдрик, не беспокойся обо мне.

Пока его спутник договаривался о комнате, подросток смотрел, как поваренок расправлялся с огромной для его роста бараньей ногой. Он поставил ее в медный таз и стал ловкими движениями срезать по всей ее окружности мясо. Вскоре в руках у мальчугана осталась лишь гладкая кость. Он посмотрел на завороженного гостя и на шпагу, свисавшую с его пояса. Ухватил кость на манер меча и  направил её на мальчишку.

- Защищайтесь, сударь!

Тот улыбнулся, встал в приветственную позу, но не стал доставать из ножен свое оружие. Окинув взглядом трактир, он схватил стоявшую поодаль швабру и приготовился отражать удары. И удары последовали. Один. Второй. На третьем чумазый мальчуган чуть не выронил кость. Сбился и чуть не упал. Гость тут же воспользовался моментом и нанес серию ответных уколов. Да таких, что у поваренка из глаз чуть не посыпались искры. Последний удар пришел откуда не ждали. И оставил на шее алый отпечаток пятерни взрослого мужчины.

- Я тебе сейчас эту шпагу засуну так глубоко, что будешь ходить прямой, как мачта королевского галеона. Простите его, милорд. Этот балбес ещё своё получит.

- Не нужно его наказывать, сэр. Я давно не упражнялся в фехтовании и, честное слово, был рад нашему поединку. - Он поставил свое импровизированное оружие в угол и поклонился. - Айвин Фераворн.

- Рад знакомству, милорд. Меня зовут Норвил, а этого чертенка - Язик.

- О, мистер Норвил, прошу вас, не нужно этих формальностей. Мы с моим спутником пробудем здесь несколько дней. И мне бы очень хотелось, чтобы мы с вами общались на равных.

Повар замялся:

- Ну, как скажешь, парень. Язик, бегом на кухню - там уже подгорает лук с морковкой.

За спиной повара возник спутник юного аристократа:

- Сэр Айвин, я договорился насчёт жилья. К полудню один постоялец съезжает и мы сможем заселиться в его комнату. А пока наши хозяева любезно предложили нам холодные закуски и вино. А для вас, мессир, свежее молоко.

День в трактире обещал быть трудным, поэтому все вернулись к своим обязанностям. Трактирщик уже наливал пинту сидра какой-то ранней пташке. Шазан кокетничала с молодым черноволосым постояльцем в высоких кроваво-красных сапогах. А грозный хранитель очага продолжал колдовать над своим котлом. Убедившись, что картофель в достаточной мере разварился, Норвил нежно, словно нянча ребенка, взял поднос с горой обжаренной с луком моркови, и стал, ложка за ложкой, опускать ее в котел. Когда все было кончено - он сыпанул в глубокую миску полпинты ячменной муки и влил в нее пинту сливок. Тщательно размешал, пока тесто не стало жидким как свежая сметана. А затем помешивая в котле, стал тонкой струйкой вливать содержимое миски. И вот начало происходить чудо: похлебка из жидкого бульона начала превращаться в густой, почти как каша, наваристый суп. Под конец повар достал из-за пазухи мешочек и положил из него в котел две щепотки. Потом подумал и забросил еще одну. Поваренок, стоявший у него за спиной прищурился, стараясь разглядеть секретный ингредиент.

- Подойди сюда, Язик. - Повар поднес к его носу мешочек. - Это Сенной Пажитник. С ним грибная похлебка заиграет всеми ароматами леса.

- Угу.

- Что “угу”? Иди сковороды драй! - Повар выпрямился подбоченившись и посмотрел в окно. - К вечеру тут будет не протолкнуться.

В своем крохотном, забитом до потолка стопками бумаг, бухгалтерскими книгами и журналами учета постояльцев, кабинете сидел за огромным столом маленький пожилой мужчина в лиловом жилете и невероятно большом пенсне. Его пальцы быстро бегали по костяшкам счетов, а кончик пера плясал по бумаге, облагораживая ее неровную поверхность изящными линиями прекрасного почерка. Ведь если хочешь вести свое дело честно и при этом получать доход - нужно самому быть его частью. Поэтому маленький человек знал откуда пришла и куда ушла каждая монета в месте, которое он считал своей крепостью. Он дописывал последнюю графу на последней чистой странице очередного журнала, которые он вел сколько себя помнил. Вдруг в раму окна его бухгалтерии и одновременно спальни, и гостинной, как впрочем и кабинета, постучали. На этот раз чуть настойчивее. Он опустил перо в обыкновенную глиняную чернильницу и подошел к окну. Постоял. По раме снова постучали. Пожилой мужчина, уверившись, что на этот раз ему не померещилось - тут же распахнул створки и выглянул вниз.

- Ни-ко-го... - Произнес он с озадаченным лицом. Постоял немного, достал чистый журнал, и снова с головой ушел в цифры.

Ближе к вечеру молодой дворянин и его старый камердинер, показались внизу. Там во всю кипела обычная трактирная жизнь. Эль и сидр лились рекой, шумела беседа, шкварчала на огромных сковородах всевозможная снедь, а в углу залихватски выплясывал, подыгрывая себе на скрипке молодой черноволосый менестрель в кроваво-красных высоких сапогах.

Отдохнувшие и выспавшиеся, двое путешественников никак не могли найти куда им присесть. Но случайно встретившись взглядом с чернобородым невысоким мужчиной с трубкой во рту, сидевшим в ближайшем к очагу углу, у окна - Мальчик понял, что их приглашают к столу и потащил за собой слугу.

Вечер был одной нескончаемой пирушкой. Юный аристократ впитывал в себя все, чего похоже был лишен долгое время. Его приводила в восторг еда простого люда, их музыка, их скабрезные шутки. Чего было не сказать, о его слуге. Тому скорее было бы уютно в тишине холодных стен замка, чем здесь. Уж больно кислое лицо у него было.

Они взяли себе большой поднос запеченного в мундире картофеля и свиных ребер.

Мужчина за их столиком не проронил ни слова. Он задумчиво вглядывался в сумерки за стеклом, погруженный в свои мысли.

- Простите, сэр, вы не знаете: это правда самое последнее поселение на пути к Великому Хребту? - Решил как-то начать беседу Айвин.

- Хм? - Человек удивленно посмотрел на мальчика. В его взгляде читалась настороженность. - Пожалуй не совсем. Есть еще одна остановка на дороге к перевалу. Оно называется “Мертвый дом”. 

- Какое-то дурацкое название.

Мужчина улыбнулся, отложил трубку и затянул тесьмой копну черных волос.

- Это старый замок. Когда-то это были владения чародея. 

- Настоящий замок?

- Ну как замок? Скорее большой домина с башней. Но он давно заброшен.

- А почему заброшен? В нем наверное осталось много ценного. Всякие книги и свитки с заклятиями.

- Сир, не вежливо докучать незнакомым людям. - Вмешался слуга.

Мужчина у окна бросил на него презрительный взгляд и продолжил:

- Это место путешественники обходят стороной. Боятся того, что там поселилось после смерти хозяина.

- А что там поселилось?

Коренастый человек ухмыльнулся:

- Те, кто это узнал - уже никому не расскажут.

- Милорд, вам пора в постель.

- Еще минуту, Валдрик, я хочу узнать больше о том замке.

- Милорд, это всего лишь сказки простолюдинов. В них нет ничего, что можно было бы проверить. В этом и есть суть сказок.

Их собеседник поднялся из-за стола и подошел к очагу. Затем вынул из огня головешку и поднес к своей видавшей виды курительной трубке:

- А тебе никто не мешает проверить, - Он пару раз причмокнул, раскуривая сырой табак. - Вал-дрик.

Последнее слово прозвучало довольно брезгливо. Так, что слуга, сделав вид, что ничего не услышал, взял со стула хозяйский камзол и направился к лестнице.

- Я подготовлю постель, милорд.

- Сэр, простите не знаю вашего имени, расскажите ещё о перевале.

- Меня зовут Дарвик Бурильщик.

- О, вы ремесленник, сэр Дарвик?

Мужчина усмехнулся:

- Пожалуй вам, милорд, еще рано знать, как я получил это прозвище. - Он задумался. - Хотя в некоторых краях юноши вашего возраста уже… Ну да, ладно. Я, как и большинство на перевале иду прочь от наступающей зимы. А если подвернется работенка - так не боюсь и замараться. Честный труд - он ещё никому не навредил.

- Это кто здесь честно трудится? Не ты ли? - Из-за соседнего стола поднялся крепко сложенный человек со шрамом через все лицо. Он подошел держа в руке кружку и вопросительного взглянул на подростка.

- Прошу вас, сэр, присаживайтесь.

Здоровяк оскалился беззубой улыбкой и обрушился на стул. 

- С кем имею честь?

Новый собеседник плюнул на ладонь, провёл ею по лысой, похожей на тыкву голове, и протянул юному дворянину:

- Видли из Вишневой заводи, сэр.

- Рад знакомству, мистер Видли. Не хотите ли присоединиться к беседе? Я вижу вы знакомы с господином Дарвиком?

- Хорёк Видли. - процедил сквозь зубы коренастый. - Удивительно, что ты ещё жив.

- Как видишь, старый пройдоха, я еще на ногах. 

Лысый отхлебнул из кружки и повернулся к подростку:

- Если вы еще не поняли, сэр - мы с моим старым другом наемники.

- Что тебя привело на перевал, Хорек? Давненько ты не выбирался дальше Болотного края.

- Лихие времена настают. Этой зимой в долине будет не безопасно. Меня-вот, наняли пастухи из Захема.

- На кой черт им сдался хромой калека, когда один их волкодав стоит пятерых как ты?

Видли вытянулся на стуле, скрестив руки на груди:

- А вот это уже не твоего ума дело.

- Небось наплел что-то про тайные тропы. - Дарвик выпустил струйку сизого дыма на стол. В полумраке трактира Айвину почудилось, что это не дым, а туман стелется по ледяной долине. Просачивается сквозь расселины кружек и стекает со скал пустых тарелок. А подсвечник посреди этой равнины - высокая башня в замке мертвого чародея.

- Может да, а может и нет. - Лысый здоровяк лукаво прищурился. И кивнул в сторону мальчишки. - Сам-то, небось, уже прибился.

- Я еще не решил.

- Мистер Видли, а вы слышали про мёртвый дом?

- Это про тот мерзкий сарай с вороньим гнездом-то? Да, бывало приходилось там останавливаться на ночлег. - Хорек сделал жест трактирщику. - Пожалуй в заснеженном поле ветра меньше, чем там. Повсюду проросли кусты и мох, а на стенах растут странные грибы. Они даже немного светятся, когда особенно тёмная ночь.

- Заливай побольше! - Дарвик подался вперед, разбрасывая перед собой тарелки. Трубка, зажатая в зубах выплясывала вверх-вниз, вторя его речи. - Когда весной я шёл с обозом пасечников дернул нас черт заночевать в этом проклятом месте. До трактира, где мы сейчас благополучно сидим и попиваем сидр, оставалось часа четыре пути. А в обозе одной бабе возьми, да и приспичи рожать. Делать нечего: остановились  там. Матроны потащили её под крышу, а мужику её велели воды вскипятить. Я, видя, что руки у него трясутся, как у припадочного, забрал у него котелок и пошёл набрать воды в ручей. Его же отправил за хворостом. Поставил котелок под скалу. Стою, жду пока вода наберется, а сам рядом нужду справляю, да поглядываю издали на дом. Глядь: там огонёк вспыхнул. Ну, думаю, молодой папаша взял себя в руки - быстро справился. Беру воду, и иду на свет. Уже на подходе увидел, что там кругом кровь. И тела, разорванные на ошметки: лошади, мужчины, женщины. Меня всего-то с четверть часа не было. И ни крика, ни шума. Я ко всякому привычен, но от такого даже у меня поджилки затряслись. А у костерка пасечник тот сидит. Рядом баба его, уже разрешившаяся. Как понял, что разрешившаяся? А мужик их ребятенка прямо на вытянутых руках над огнём держал. Дитенок, слава богам, уже отошёл. А он его  держит и что-то себе под нос бормочет. Я прислушался. А он повторяет без умолку: “Хозяин любит теплое. Хозяин любит теплое”. А за спиной у него будто бы сама тьма шевелится. Жутко мне стало. Бросил я котелок и рванул что было сил оттуда. Благо лошадь оставил поодаль от дома. А то пешком бы ноги не унес. А ты говоришь бывал там! Ничего особенного!

- Так это ты тот обоз вел? - Хорек зло улыбнулся. - Ты знаешь, сколько за твою голову назначили в Эйхаме?

- Моя голова мне пока самому нужна. - Чуть сбавил тон Дарвик. - А ты помалкивай. За тобой, не в пример мне, есть дела пострашнее брошенного обоза.

Оба молча уставились друг на друга.

Когда повисшую тишину нарушил скрип двери заклятые друзья чуть было не подпрыгнули. На пороге, выжимая полы балахона, стоял круглолицый румяный мужчина с окладистой, белой, как снег бородой и посохом под мышкой.

Айвин только и прошептал:

- Ча-ро-дей.

Не дожидаясь, пока его пригласят войти мужчина зычно крикнул:

- Трактирщик, седалище твое на шпиль! А ну-ка окропи стакан, скромному прихожанину твоего богоугодного заведения!

- Сидевшая у входа пожилая матрона с конопатой девицей на выданье - с такой силой закрыла руками ей уши, что бедная чуть не оглохла от звона. Когда они спешно покинули свой стол, гость радостно рухнул на скамью и стянул сапоги. Как только ему принесли пинту - он брезгливо скривился:

- Что это? Эль? Неужели скромный служитель культа не заслужил чего-то покрепче? А ну живо тащи сюда зеленое вино, драконью настойку, или что-там у вас припрятано для растирания?!! - При последних словах он смеясь толкнул в плечо глуховатого деда на костылях, что сидел за соседним столом.

- Что? Святой отец?

- Спать иди! Вот что.

- Благословите…

- Благословляю! - Он шлепнул старика по лысине и отвернулся.

Видли и Дарвик выдохнули и взялись за кружки.

- Ладно, я не доносчик. К тому же есть гильдейская… Как её, там? Тьфу ты! Гарпию мне в жены… Э-ти-ка.

Дарвик усмехнулся:

- Вот где два несовместимых понятия: ты и этика.

- Смейся. Однако пока ты, весь такой правильный, сидишь здесь без работы - я преспокойно отправляюсь с пастухами на рассвете.

- Ошибаетесь, мистер Видли! Господин Дарвик нанят сопровождать меня в моём путешествии через долину.

- А меня ты, парень, не забыл спросить? - Дарвик грозно посмотрел на мальчишку, хотя и сам понимал, что такой шанс выпадает не каждый день.

Подросток полез под стол и спустя мгновение на него упал, бряцнув содержимым, небольшой мешочек. Многие обернулись на звук.

- Надеюсь это убедит вас принять мое предложение?

- Спрячь это, малыш, пока не накликал беду.

В этот миг за спиной Хорька прозвучало басом:

- Сын мой, не потесните ли вы свое седалище, позволив скромному жрецу пробраться к очагу.

Позади, держа в руках мокрые сапоги, стоял человек в балахоне.

- Что же ты, отец не высушишь их своими камланиями? - Видли зашелся зычным смехом.

Тогда человек в робе наклонился к уху Хорька и что-то прошептал. При этом он показал ему свой мизинец, медленно сгибающийся и втягивающийся в пятерню. Наемник вмиг покраснел,  выпучил глаза и пулей вскочил с места.

- Проходите, святой отец.

- Дарвик и Айвин сидели с открытыми ртами.

- Вы уж простите старика - я не нарушу вашего общения своим брюзжанием. Всего-то навсего погрею ноги у огня.

- Будем рады если вы присоединитесь к нам, господин жрец. - Улыбнулся Айвин. Я - герцог Фераворн.

- А почтенные господа - Он кивнул в сторону Дарвика и Видли. - Проводники через долину. Мы как раз обсуждали все трудности, с которыми путникам предстоит столкнуться в тех диких местах.

- Спасибо за приглашение. Мне, к несчастью нечего предложить вам взамен на ваше гостеприимство. Ну, разве что, смогу развлечь вас парой историй.

- Здорово! - Оживился герцог. - Мы как раз обсуждали истории о Мертвом доме, что на пути к перевалу.

- В самом деле? - Лицо мужчины вытянулось в изумлении. - И что же слагают люди про этот дом?

- Говорят, что там люди сходят с ума и убивают других людей, старик. - Дарвик посмотрел в пустую кружку и махнул рукой официантке.

- Ну, что же, люди сходят с ума везде.  - Жрец закатал рукава балахона и придвинул свой стул поближе к столу. - А уж смертоубийством наш брат промышлял еще с незапамятных времен. Если хотите, истребление себе подобных - самое очевидное отличие человека от зверя. Его особая черта.

Пожилой мужчина принялся раздвигать посуду, что громоздилась поверх выскобленых досок. Взял из них несколько куриных костей, обглоданных крыльев и позвоночник.

- Вы когда-нибудь задумывались: каково жилось бы на земле без кровопролития? Дайонвар заполонили бы больные и убогие, а еда кончилась бы уже на пятый год такого миролюбивого бытия. Убийство - естественная часть жизни. Ее инструмент, позволяющий править самою себя. А война? Война - это кульминация культуры убийства, ее квинтэссенция. Колосс, толкающий прогресс.

- Святой отец, ты каким богам-то служишь? - Видли сидел с открытым ртом, вытаращившись на мужчину.

А тот упорядочивал кости, выложив почти целый скелет на столе.

- Эх, жаль головы нет. - Он огляделся, выискивая что-то известное лишь ему. - А это что у нас тут?

Жрец ловко поддел кочергой, лежавшую в золе очага обглоданную щучью голову и положил во главе костей.

- Простите, меня, любезные друзья, я не представился. - Он выпрямился и пригладил довольно короткую, но густую бороду. - Калиган из ордена Солнечных Пастбищ.

- Никогда не слышал о таком. - Дарвик забирал кружки с подноса, улыбаясь симпатичной девице в переднике. - Это что же за боги такие кровожадные, что ты, святой отец, так упоенно толкуешь об их учении?

- А что, поджилки затряслись? - Видли потянулся за кружкой с подноса и получил шлепок по руке. Официантка грозно взглянула на него и наемник погрустнел.

- Готово. Теперь самое интересное. Мне нужна капля крови девственницы.

Дарвик с любопытством поднял глаза на свою новую знакомую. Та сделала полное сопереживания лицо и погладила его по щеке:

- Прости, милый.

Все уставились на юного герцога.

- А? - Он недоуменно поднял глаза. - Потом, покраснел, потупился и протянул руку.

Жрец вытащил из отворота рясы иглу и взял мальчика за палец:

- Не расстраивайтесь, ваша светлость. Вам по возрасту еще рановато иметь такой багаж. Но вы - юноша статный. У вас все еще впереди.

Айвин слегка напрягся, но все произошло быстро. Служитель странного культа обмакнул невесть откуда взявшееся гусиное перышко в выступившую каплю, поднес его к губам и что-то пробормотал. Затем стал водить им по куриным костям. Ничего не происходило и у зрителей первая настороженность стала сменяться улыбками. Тогда жрец не прекращая манипуляций приложился к кружке. И вдруг Айвин произнес:

- Смотрите!

Кости сначала покрылись словно грязью. После поверх них стали шипеть и надуваться пузыри. В добавок ко всему по краям суставов стали вытягиваться какие-то тонкие нити, извивающиеся в воздухе словно черви. И наконец они сомкнулись между собой и на досках стола встал в полный рост скелет странного существа с рыбьей головой и телом цыпленка. По толпе пронесся возглас удивления.. Цыпленок же осмотрелся вокруг и, не найдя ничего лучше - окунул голову в кружку с элем Дарвика. Затем он попытался напиться, запрокинув голову назад, но содержимое мгновенно пролилось сквозь отверстия в его груди. Он повторил попытку и, окончательно убедившись в её тщетности, отправился гулять по столу. Вокруг стали собираться зеваки. Кто-то тер глаза, не веря в происходящее. Другие делали знамения, ограждающие от чёрной магии. Мальчуган в поварском колпаке накрошил перед ним хлеба.

- Что это за колдовство старик?

- Ну что вы? Это всего лишь марево. А показал я вам его, чтобы вы поняли с чем столкнетесь, если отправитесь через Мёртвый дом.

- С цыплятами? - Захохотал кто-то из толпы.

- С нежитью. - Донесся мрачный голос где-то из-за спины Калигана. Тот приложился к кружке и не отрывая рта повернулся в сторону голоса. Позади толпы стоял высокий худой человек с редкими седыми волосами, падавшими на лицо, и повисшими словно водоросли длинными усами, поверх довольно густой щетины. - Да, с нежитью!

Человек был мертвецки пьян, хотя все еще держался на ногах. Собравшаяся вокруг удивительного представления жреца, толпа разошлась, когда он сделал несколько уверенных шагов к столу.

- Мне повезло… остаться в живых… после встречи...с ней. В Вороньем Урочище!

По толпе пронесся испуганный вздох. Кто-то из зевак подвинул ему стул. Он долго молчал, упершись взглядом в него, но все же сел. Виддли жестом привлек внимание трактирщика:

- Сделай-ка деду “Дурную весть”!

- Это как? - Удивился герцог Фераворн.

- Сейчас увидишь, малец.

Трактирщик понимающе кивнул и начал растирать какие-то ингридиенты в ступке. После чего залил все содержимое маслом, поставил на нагретые камни печи, а после процедил в стакан.

- Ее заказывают своим мужикам сердобольные жены, когда утаскивают домой. - Хорек начал загибать пальцы на руке. - Там и красный перец из Анквари, и уголь, и облепиховое масло, и говорят, даже какие-то зерна, которыми в Захеме кормят телят, а после полупереваренными вынимают из… Ну в общем та еще дрянь.

Тем временем передали стакан. Виддли помог донести его до рта и проследил, чтобы старик выпил все до капли.

- Теперь все разойдитесь! И тазик! Дайте мне тазик! Ну же, живее - вон, у него уже глаза закатились.

Когда все было кончено, дед отдал полотенце поваренку, который принес ему крепкий мятный чай и застегнул на все пуговица свой кафтан.

- Чтобы ты, курва червями сморкался. - Зло посмотрел он на Хорька. - Я на эту выпивку последние гроши спустил!

- Будет тебе, отец. Не гоже такому почтенному человеку наедаться до поросячьего визга. - Вставил слово Дарвик, набивающий трубку.

- Ну вот, опять я виноват. - Виддли с досадой отхлебнул из кружки своего заклятого друга. - Да ну вас, пойду лучше коня привяжу.

Костяной цыпленок тем временем принялся клевать свиные ребрышки, снова переведя внимание толпы.

- Я понял! Дурные вести - отрезвляют! - Воскликнул Айвин и тут же смутился мыслям вслух. - Пойду-ка я тоже коня привяжу.

Толпа радостно загоготала.

- Давай уже, старик! - Раздался из нее призыв. - Не томи, рассказывай про нежить.

Руки его тряслись, а на лбу выступил пот, когда он поднес ко рту горячую кружку:

- Пол столетия назад это было. Стоял в те дни на севере болотного края городишко. Сейчас уже и названия никто не вспомнит. Люд считает те места проклятыми. А звался он в те годы Ивельхейм. Жили там по большей части купцы. И город славился своими ярмарками. На них свозили все: от иголки, до драконьего яйца. 

- А второе яйцо где? - Заржал тонкий голосок в толпе и тут же раздался шлепок оплеухи.

- Второе осталось у дракона, балбес! Не перебивай.

- Так вот. - Продолжил старик. - Город процветал и прирастал домами и дорогами. Это сейчас там остались лишь камни, поросшие мхом. А тогда его белые стены было видно за милю даже сквозь густую чащу. Жили горожане мирно, да и кому придет в голову нападать, когда все соседи получали хороший доход с торговли с ним. Но, как говорится, беда приходит откуда не ждали.

* * *