Первая часть: https://joyreactor.cc/post/5278271
Вторая часть: https://joyreactor.cc/post/5295166
Третья часть: https://joyreactor.cc/post/5341415
ТЫ – РОДИОН ПУЗО – ГЕРОИЧЕСКИЙ КАПИТАН ЛИФТА ПЫТАВШИЙСЯ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ ПОСЛЕ ЧУДОВИЩНОГО ЛИФТОКРУШЕНИЯ, А В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОПАВШИЙ НА ЭТАЖИ ЧИСТЫХ.
@
ВОКРУГ ТЕБЯ СТЕРИЛЬНАЯ КАФЕЛЬНАЯ ПЛИТКА, ЗАПОЛНЯЮЩИЙ КОРИДОРЫ СВЕТ ХИРУРГИЧЕСКИХ ЛАМП И ТРУПЫ ЖЕРТВ ЧИСТЫХ, С КОТОРЫХ ЗАЖИВО СОДРАНА КОЖА.
@
ДАЖЕ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ – ТВОЙ СМЕРТЕЛЮБИВЫЙ БЕТОНОЕД НАПУГАНО ПИЩИТ У ТЕБЯ ЗА ПАЗУХОЙ, ВРАЗ ПОЗАБЫВ О СВОИХ СУИЦИДАЛЬНЫХ ГРЕЗАХ.
@
ДВИГАЯСЬ ПО СТЕНОЧКЕ, ТЫ ПРЕОДОЛЕВАЕШЬ КОРИДОРЫ. У ТЕБЯ ТОЛЬКО ОДНА НАДЕЖДА – ВЫБРАТЬСЯ С ЭТАЖЕЙ ЧИСТЫХ НЕЗАМЕЧЕННЫМ. ИЗ ИСТОРИЙ БЫВАЛЫХ ЛИФТОХОДОВ, ЧТО РАССКАЗЫВАЛИСЬ В ЛИФТФЛОТСКИХ СТОЛОВЫХ ЗА КРУЖКОЙ САМОГОНА ИЗ САХАРНОГО БОРЩЕВИКА, ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДАЖЕ С ОДНИМ ЧИСТЫМ НЕ ВСЕГДА МОЖЕТ СПРАВИТЬСЯ ШТУРМОВОЙ ВЗВОД ОДЕТЫХ В БРОНЮ ЭЛИТНЫХ ЛИКВИДАТОРОВ, ПРИ ОГНЕМЕТАХ И ГРАВИЖЕРНОВАХ. А У ТЕБЯ НИ ТО, ЧТО ГРАВИЖЕРНОВОВ НЕТ, ТЫ ДАЖЕ ГРАБЛИ СВОИ ПОТЕРЯЛ ЕЩЕ В БЛОКАХ ХОЛОДНОГО СИНТЕЗА. ВПРОЧЕМ, ДЛЯ СОБСТВЕННОГО УСПОКОЕНИЯ ТЫ ВСКОРЕ ВООРУЖАЕШЬСЯ ЗАБЫТОЙ В КОРИДОРЕ КРЕПКОЙ ШВАБРОЙ, ТРЯПКА КОТОРОЙ НЕСТЕРПИМО ПАХНЕТ КАРБОЛКОЙ И КРОВЬЮ. КРЕПКО ЗАЖАВ В РУКЕ СВОЕ НОВОЕ ОРУЖИЕ, ТЫ ПРОДОЛЖАЕШЬ ПУТЬ ПОД ПРОНИЗЫВАЮЩЕЙ БЕЛИЗНОЙ СТРУЯЩЕГОСЯ С ПОТОЛКА СВЕТА.
@
УДАЧА ОСТАВЛЯЕТ ТЕБЯ НА ДЕВЯТОМ ПО СЧЕТУ ЭТАЖЕ. ТЫ ВСТРЕЧАЕШЬСЯ С ЧИСТЫМИ НОС К НОСУ. ИХ СОТНИ. СВЕТЯЩИЕСЯ ФИГУРЫ ЗАКОВАННЫЕ В КЕРАМИЧЕСКУЮ БРОНЮ ЗАПОЛНЯЮТ КОРИДОР ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА. КАЖЕТСЯ, ВСЕ ОНИ ЧЕГО-ТО ЖДУТ И ПРИ ВИДЕ ТЕБЯ В ИХ РЯДАХ ВОЗНИКАЕТ ВИДИМОЕ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО. НАКОНЕЦ БЛИЖАЙШИЙ К ТЕБЕ ЧИСТЫЙ, ОТКЛАДЫВАЯ ХИРУРГИЧЕСКУЮ ПИЛУ И СТАРАЯСЬ НЕ СПУГНУТЬ ТЕБЯ РЕЗКИМ ДВИЖЕНИЕМ НАЧИНАЕТ ПОДМАНИВАТЬ ТЕБЯ РУКОЙ, ПОКА ОСТАЛЬНЫЕ НЕЗАМЕТНО ДОСТАЮТ ЖЕЛЕЗНЫЕ КОЖЕЧИСТКИ И БУТЫЛКИ С ОТБЕЛИВАТЕЛЕМ. ТЫ, ТОЖЕ НЕ ДЕЛАЯ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ, НАЧИНАЕШЬ ТИХОНЕЧНО ОТСТУПАТЬ НАЗАД.
НАПРЯЖЕНИЕ В ВОЗДУХЕ НАРАСТАЕТ.
@
А ЗАТЕМ, В ОДНУ СЕКУНДУ, ВАМ С ЧИСТЫМИ УЖЕ СТАНОВИТСЯ НЕ ДО ДРУГ-ДРУГА. ОТКУДА-ТО СВЕРХУ ДОНОСИТСЯ ГЛУХОЙ РАСКАТ ОРУДИЙ И СТЕНЫ ПРОБИВАЮТ ТЯЖЕЛЫЕ БЕТОНОБОЙНЫЕ СНАРЯДЫ, СКЛАДЫВАЮЩИЕ ВЗРЫВАМИ МЕЖЭТАЖНЫЕ ПЕРЕКРЫТИЯ. С ВОЕМ МИМО ПРОНОСЯТСЯ ОБЪЯТЫЕ ПЛАМЕНЕМ ЛИФТЫ, А ГДЕ-ТО ПОД ВАМИ РАЗРЫВАЮТСЯ В ШАХТАХ ГЛУБИННЫЕ БОМБЫ. ТУДА-СЮДА ВИЗЖА НЕ СМАЗАННЫМИ КОЛЕСАМИ НОСЯТСЯ КОРИДОРНЫЕ ТОРПЕДЫ, РАЗНОСЯ ЗАКОВАННЫХ В КЕРАМИЧЕСКУЮ БРОНЮ СОЛДАТ. ЧУДОВИЩНЫЕ, ПОКРЫТЫЕ СЛИЗЬЮ И ЖЕЛЕМЫШЕМ ПОРОЖДЕНИЯ ПРУТ ИЗ ЛИФТОВЫХ ШАХТ РАЗМАХИВАЯ АБОРДАЖНЫМИ ГРАБЛЯМИ И ОДНОЗАРЯДНЫМИ РУЖЬЯМИ СИСТЕМЫ "ПУГАЧ". НА ГОЛОВАХ У НИХ СШИТЫЕ ИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОЖИ ТРЕУГОЛКИ, УВЕНЧАННЫЕ ЧУДОВИЩНОЙ, ЗНАКОМОЙ ВСЕМУ ГИГАХРУЩУ ЭМБЛЕМОЙ: ЧЕРЕПОМ С РАСТУЩЕЙ ИЗ НЕГО БЕТОННОЙ БОРОДОЙ.
@
БИТВА ЧИСТЫХ И ПОРОЖДЕНИЙ ЗАХВАТЫВАЕТ ВЕСЬ ЭТАЖ. ОРУДУЯ ШВАБРОЙ, ТЫ ГЕРОИЧЕСКИ ОТБИВАЕШЬСЯ И ОТ ТЕХ И ОТ ДРУГИХ, ВСЯЧЕСКИ ПЫТАЯСЬ ВЫЖИТЬ, НО РАЗДАВШИЙСЯ РЯДОМ СКРИП КОЛЕС СТАВИТ ЭТИ ПЛАНЫ ПОД СОМНЕНИЕ. ПРЯМО РЯДОМ С ТОБОЙ, УПЕРШИСЬ В КАФЕЛЬНУЮ СТЕНУ ТУПЫМ НОСОМ, ОСТАНАЛИВАЕТСЯ НАЧИНЕННАЯ ТРИНИТРОТРОТИЛОМ КОРИДОРНАЯ ТОРПЕДА. С КРИКАМИ ТЫ ВМЕСТЕ С НЕСКОЛЬКИМИ ЧИСТЫМИ ДЕЛАЕШЬ ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО БЫЛО ВОЗМОЖНО: ВЫ ВЛАМЫВАЕТЕСЬ В БЛИЖАЙШУЮ ЖИЛЪЯЧЕЙКУ И СПЕШНО ЗАПИРАЕТЕ ТОЛСТЕННУЮ ГЕРМУ НА ВСЕ ОБОРОТЫ, А В СЛЕДУЮЩИЙ МИГ ЭТАЖ ПОТРЯСАЕТ ЧУДОВИЩНОЙ СИЛЫ ВЗРЫВ. В ГЛАЗАХ ТЕМНЕЕТ И ТЫ ПАДАЕШЬ НА ПОЛ, ЧУВСТВУЯ КАК НАЧИНАЕТ РУШИТЬСЯ ПОТОЛОК.
@
КОГДА ТЫ ПРИХОДИШЬ В СЕБЯ БОЙ УЖЕ ДАВНО ЗАТИХ. ТОЛЬКО СТРУЙКИ ДЫМА ЕЩЕ СОЧАТСЯ СКВОЗЬ ИЗУРОДОВАННУЮ, ВЫГНУТУЮ ВЗРЫВОМ ЗАКЛИНИВШУЮ ГЕРМУ. ТЫ ДОЛГО ДЕРГАЕШЬ ВЕНТИЛЬ И НАЛЕГАЕШЬ НА НЕЕ ПЛЕЧОМ, ПОКА, НАКОНЕЦ, НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ВЫЙТИ НАРУЖУ ТАК ПРОСТО НЕ ПОЛУЧИТСЯ. ТЫ ОГЛЯДЫВАЕШЬСЯ: РУХНУВШИЕ, ТОПОРЩАЩИЕСЯ АРМАТУРОЙ БЕТОННЫЕ ПЛИТЫ ПЕРЕГОРАЖИВАЮТ ПОЛОВИНУ ЯЧЕЙКИ, ПОХОРОНИВ ВБЕЖАВШИХ С ВМЕСТЕ С ТОБОЙ ЧИСТЫХ.
@
ПОСЛЫШАВШИЙСЯ ШОРОХ ЗАСТАВЛЯЕТ ТЕБЯ ВСКИНУТЬ ШВАБРУ И АККУРАТНО ПОДОЙТИ К ОДНОМУ ИЗ ТЕЛ. ХОЛОДНЫЙ БЫЛЫЙ СВЕТ, СОЧАЩИЙСЯ СКВОЗЬ ПРОЗРАЧНУЮ КОЖУ ЧИСТОЙ ДАЕТ РАЗЛИЧИТЬ ЕЕ РАЗДРОБЛЕННЫЕ КОСТИ И ТЕМНУЮ РОССЫПЬ ПОЛУЧЕННЫХ ВО ВРЕМЯ БОЯ ПУЛЬ. ТЫ ВЗДРАГИВАЕШЬ. ТЕБЕ ПОКАЗАЛОСЬ, ИЛИ ВНУТРИ ПЕРЕЛОМАННЫХ РЕБЕР МЕДЛЕННО КОЛЫХАЮТСЯ ЛЕГКИЕ? ВЫГЛЯНУВШИЙ У ТЕБЯ ИЗ-ЗА ПАЗУХИ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ, ПОВИНУЯСЬ СВОЕМУ СУИЦИДАЛЬНОМУ ХАРАКТЕРУ ТУТ ЖЕ ЗАБУЛЬКАЛ ПРИ ВИДЕ НЕЛЮДИ И ЭТОГО ЗВУКА ХВАТИЛО, ЧТОБЫ ПОЛУПРОЗРАЧНЫЕ ВЕКИ ЧИСТОЙ РАСПАХНУЛИСЬ, ОТКРЫВАЯ ГЛАЗА, ЯРКИЕ СЛОВНО ЛАМПЫ НАКАЛИВАНИЯ.
@
МИГ И НЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИ ИЗОГНУВШИСЬ, ЧИСТАЯ ВСКАКИВАЕТ НА СВОИХ ПЕРЕЛОМАННЫХ НОГАХ, А ЕЕ ВЫВЕРНУТАЯ РУКА СВИСТИТ У ТВОЕГО ГОРЛА, ЕДВА НЕ ВСКРЫВ ЕГО ОТ УХА ДО УХА. МАШИНАЛЬНО ВЫСТАВИВ ШВАБРУ ПЕРЕД СОБОЙ, ТЫ МГНОВЕННО ПРИПЕЧАТЫВАЕШЬ ТВАРЬ К СТЕНЕ И КРЕПКО ХВАТАЕШЬСЯ ЗА ЧЕРЕНОК, НЕ ДАВАЯ ЧИСТОЙ ДОТЯНУТЬСЯ ДО ТЕБЯ ОСТРЫМИ, КАК САТИРА СТЕНГАЗЕТЫ "КРАСНЫЙ САМОСБОР" ПАЛЬЦАМИ.
@
ВСЕ ЗАНЯЛО ДОЛИ СЕКУНДЫ. ЧИСТАЯ ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО РАЗ УДАРИЛА РУКОЙ, ТЩЕТНО СТРЕМЯСЬ ДОТЯНУТЬСЯ ДО ТЕБЯ, А ЗАТЕМ НЕЛЮДЬ ДЕРНУВШИСЬ ВСЕМ ТЕЛОМ ОПАЛА, НЕ В СИЛАХ БОЛЬШЕ УДЕРЖИВАТЬСЯ НА ИЗЛОМАННЫХ НОГАХ. ОБМЯКНУВ, ЧИСТАЯ ТЯЖЕЛО ПОВАЛИЛАСЬ НА ПОЛ.
@
ТЫ СГЛАТЫВАЕШЬ: БУДУЧИ ОПЫТНЫМ ЛИФТФЛОТЦЕМ, ТЫ ДЕЛАЕШЬ ТО, ЧТО ДОЛЖЕН БЫЛ СДЕЛАТЬ ЛЮБОЙ НА ТВОЕМ МЕСТЕ. АККУРАТНО ПОДНЯВ ТЯЖЕЛЫЙ КУСОК БЕТОНА, ТЫ ПОДНИМАЕШЬ ЕГО НАД ГОЛОВОЙ ПРИМЕРЯЯСЬ К ЕЕ ЧЕРЕПУ.
@
ОНА ЕЩЕ ПЫТАЕТСЯ ЗАКРЫТЬСЯ РУКОЙ, НО ЕЙ НЕ ХВАТАЕТ СИЛ ДАЖЕ НА ЭТО. ПОСТОЯВ С МИНУТУ НАД ЛЕЖАЩЕЙ, ТЫ СО ВЗДОХОМ ОТБРАСЫВАЕШЬ КУСОК БЕТОНА В СТОРОНУ.
@
К СЧАСТЬЮ В ЯЧЕЙКЕ, КАК И ВЕЗДЕ НА ЭТАЖАХ ЧИСТЫХ ПОЛНО ХИРУРГИЧЕСКИХ ИНСТРУМЕНТОВ. С ИХ ПОМОЩЬЮ ТЫ КОЕ-КАК ДОСТАЕШЬ ИЗ ТЕЛА ЧИСТОЙ ПУЛИ. ПЕРЕВЯЗАВ ЕЕ РАНЫ ТЫ ВНОВЬ НАЧИНАЕШЬ КОРПЕТЬ НАД ЗАКЛИНИВШЕЙ ДВЕРЬЮ.
@
ПРОХОДИТ ПОЛОВИНА СМЕНЫ. САНТИМЕТР ЗА САНТИМЕТР ТЫ ОТЖИМАЕШЬ ИСКОРЕЖЕННОЕ ЖЕЛЕЗО, ОДНАКО У ТЕБЯ ВОЗНИКАЕТ НОВЫЙ ПРЕДМЕТ ДЛЯ БЕСПОКОЙСТВА: РАНЫ ЧИСТОЙ ЗАТЯГИВАЮТСЯ. ЗАТЯГИВАЮТСЯ НЕПОСТИЖИМО БЫСТРО. СЛОМАННЫЕ КОСТИ НЕЛЮДИ СРАСТАЮТСЯ ПОЧТИ НА ГЛАЗАХ И ТЫ ВСЕ БОЛЬШЕ СПЕШИШЬ ПОКИНУТЬ РАЗДЕЛЕННУЮ С НЕЙ ЯЧЕЙКУ.
@
КОГДА ТЫ С БЕСКОНЕЧНЫМИ В СВОЕЙ МНОГОЭТАЖНОСТИ КАК САМ ГИГАХРУЩ ЛИФТФЛОТСКИМИ РУГАТЕЛЬСТВАМИ НАКОНЕЦ ОТЖИМАЕШЬ ГЕРМУ И ВЫВАЛИВАЕШЬСЯ В КОРИДОР, СЗАДИ РАЗДАЕТСЯ ШУРШАНИЕ БЕТОННЫХ ОБЛОМКОВ. ОПРАВИВШАЯСЯ ОТ РАН ЧИСТАЯ, СТОИТ ПРЯМО ЗА ТВОЕЙ СПИНОЙ.
@
ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ТЫ ВСКИДЫВАЕШЬ ШВАБРУ, В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ ВСПЫШКАМИ СВЕТА РАЗДАЕТСЯ ЕЕ ГОЛОС. ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ ВСЕХ СЛОВ. ЗАТО ТЫ ВИДИШЬ ОБРАЗЫ. ОБРАЗЫ БУДУЩЕГО. В ТВОЕМ МОЗГУ ВСПЫХИВАЮТ КАРТИНЫ ОБЪЯТОГО ПЛАМЕНЕМ ГИГАХРУЩА. ПЕРЕД ТОБОЙ ВЫРЕЗАННЫЕ ЭТАЖЕЙ ЧИСТЫХ И ЧЕРНОБОЖНИКОВ, БЛОКИ ПОЛНЯЩИЕСЯ ПЕРЕБИТЫМИ РАБОЧИМИ И ЛИКВИДАТОРАМИ, ПОВЕШЕННЫЕ В ЛИФТОВЫХ ШАХТАХ ПАРТИЙЦЫ И РАСПЯТЫЕ НА ПОЛУ ЯЧЕЕК ЖЕНЩИНЫ. МИРИАДЫ БЛОКОВ СМЕНЯЮТ ДРУГ-ДРУГА, НО ВСЮДУ ТОЛЬКО ОГОНЬ, КРОВЬ И ТРУПЫ ТЕХ, КТО НЕКОГДА ЖИЛ В ИХ СТЕНАХ. И НА ФОНЕ ВСЕГО ЭТОГО ДВИЖУТСЯ ТЯЖЕЛЫЕ МНОГОПУШЕЧНЫЕ ЛИФТЫ ИСТОРГАЮЩИЕ ПОЛЧИЩА ПОРОЖДЕНИЙ НА ПОСЛЕДНИЕ УЦЕЛЕВШИЕ ЭТАЖИ ХРУЩА.
@
ТРЕБОВАТЕЛЬНО ВЗМАХНУВ РУКОЙ, ЧИСТАЯ ВЕДЕТ ТЕБЯ ЧЕРЕЗ БЛОК, РАСКРЫВАЯ ОДНУ ЗА ДРУГОЙ ПОТАЙНЫЕ ДВЕРИ. БРЕДЯ ПО КОЛЕНО В ТРУПАХ ПОРОЖДЕНИЙ И ЧИСТЫХ, ВЫ ПРОХОДИТЕ ЛАБИРИНТ КОРИДОРОВ. НАКОНЕЦ МИНОВАВ МОЩНЕЙШИЕ ГЕРМОВОРОТА ВЫ ОКАЗЫВАЕТЕСЬ ПЕРЕД ОГРОМНЫМ ГРУЗОВЫМ ЛИФТОМ, СТОЯЩИМ В МАГИСТРАЛЬНОЙ ШАХТЕ. ПОВИНУЯСЬ ПРИКОСНОВЕНИЮ ЧИСТОЙ, ЕГО БЕЛОСНЕЖНЫЕ ДВЕРИ РАСХОДЯТСЯ, ПРОПУСКАЯ ВАС В ТРЮМ.
@
ТЫ МАТЕРИШЬСЯ ВСЕМИ СЛОВАМИ, ЧТО ВЫУЧИЛ ЗА СЛУЖБУ В ЛИФТФЛОТЕ. ТРЮМ ВНУТРИ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ ЧЕМ СНАРУЖИ. ГЕНЕРАТОР ПОЛЯ ЧИСТЫХ УВЕЛИЧИВАЕТ ЕГО ЧУТЬ ЛИ НЕ ДО РАЗМЕРОВ ЗАВОДСКОГО ЦЕХА. И ВЕСЬ ЭТОТ ТРЮМ ЗАБИТ БЕСЦЕННЫМИ ВЕЩАМИ. ТЫ НЕ СОМНЕВАЕШЬ, ВЗЯТЬ ЭТИ БОГАТСТВА ЧИСТЫЕ МОГЛИ ТОЛЬКО В ОДНОМ МЕСТЕ В ГИГАХРУЩЕ: НА ЭТАЖЕ СОКРОВИЩ КАПИТАНА БЕТОННАЯ БОРОДА.
@
ТВОИ ГЛАЗА РАЗБЕГАЮТСЯ. ВОТ ПЕРЕД ТОБОЙ ПЕРЧАТКА С КОНЕЧНОСТИ ХРУСТАЛИНА, РЯДОМ ТОРЧАЩАЯ ИЗ КУСКА БЕТОНА ЗАТОЧЕННАЯ ПОЛОСА МЕТАЛЛА С РУКОЯТКОЙ. ТЫ НЕ ВИДЕЛ ТАКОГО ПРЕЖДЕ, НО ПО ОПРАВЛЕННОЙ В ЗОЛОТО РУБИНОВОЙ ЗВЕЗДЕ НА НЕЙ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ПЕРЕД ТОБОЙ САБЛЯ ВЕЛИКОГО ЛИКВИДАТОРА Ч.А. ПАПАЕВА, УТОНУВШЕГО В РЕКЕ ЖИДКОГО БЕТОНА, ВО ВРЕМЯ СРАЖЕНИЯ С БЕЛОБОЖНИКАМИ. РЯДОМ ВИСИТ УВЕШАННЫЙ ЗОЛОТЫМИ НАГРАДАМИ БЕЛОСНЕЖНЫЙ КИТЕЛЬ ВЕЧНОЖИВОГО ГЕНСЕКТОРА ЕЖНЕВА Б.Р, ПОЗАДИ ВЫСИТСЯ ВОЛЬФРАМОВЫЙ БЮСТ СЛИЗИ, ОРГАНИЗОВАВШЕЙ ОДНОИМЕННОЕ НИИ, А ДАЛЬШЕ В БЕСПОРЯДКЕ СТОЯТ СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ВАГОНОВ ЗОЛОТОЙ СТРУЖКИ, ПЯТЬДЕСЯТ КОСТЯНЫХ АЛТАРЕЙ ЧЕРНОБОГА, ВРАТА ВАВИЛОВА С БАТАРЕЯМИ НАПОЛОВИНУ ЗАПОЛНЕННЫМИ ЭНЕРГИЕЙ, ГРУДЫ ГАЕЧНЫХ КЛЮЧЕЙ 10 НА 12, А ЕЩЕ ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ГЕНСЕКТОРА САМОСБОРА В 999 ТОМАХ, ЧЕЙ ТО ДЕД, ДВА ПЕРЕДНИХ ВАГОНА МЯСНОГО ПОЕЗДА, ПЕЧИ СВЧ-ГХ 001 ДЛЯ ЗЕМЛИСТО ЗЕЛЕНОГО КОНЦЕНТРА, ВСЕ ЧАСТИ ВИЗУАЛЬНОЙ НОВЕЛЛЫ «БЕСКОНЕЧНАЯ ГИГАХРУЩЕВКА», СЕРЫЙ, ТЯЖЁЛЫЙ, С ЗАПОЛИРОВАННЫМ ЧЬИМИ-ТО ПАЛЬЦАМИ РУЛЁМ БЕТОНОКАТ И ЦЕЛОЕ МОРЕ РАЗНОЦВЕТНЫХ ТАЛОНОВ, КОНЦЕНТРАТОВ И ХИМИКАТОВ, А ТАКЖЕ ЦИСТЕРНЫ ЭТАНОЛА, РЕЗЕРВУАРЫ С САМОГОНОМ, ДЕСЯТКИ ЯЩИКОВ С ПАРТБИЛЕТАМИ, НЕСКОНЧАЕМЫЕ СТЕЛЛАЖИ С КОНСЕРВАМИ «СГУЩЕНОЕ МОЛОКО» И ДВЕНАДЦАТЬ МУМИЙ В.Ы. ЖЕЛЕНИНА, НАЧИНАЯ С МУМИИ КОТОРУЮ ИЗ НЕГО ДЕЛАЛИ В ДЕТСТВЕ И ЗАКАНЧИВАЯ САМОЙ РЕДКОЙ, ПОСМЕРТНОЙ МУМИЕЙ. НЕ ТО, ЧТОБЫ ВСЕ ЭТО БЫЛО НЕОБХОДИМО КАПИТАНУ БЕТОННАЯ БОРОДА, НО ЕСЛИ УЖ НАЧАЛ НАПОЛНЯТЬ ЭТАЖ СОКРОВИЩ, ТО К ДЕЛУ НАДО ПОДХОДИТЬ СЕРЬЕЗНО.
@
В ГОЛОВЕ ВНОВЬ РАЗДАЕТСЯ СИЯНИЕ ГОЛОСА ЧИСТОЙ. НЕЛЮДЬ РАССКАЗЫВАЕТ, ЧТО ВСЕ ЭТО БЫЛО ПРИВЕЗЕНО ИХ КАПИТАНАМИ, ЧТО НАКОНЕЦ ДОБРАЛИСЬ ДО ЭТАЖА СОКРОВИЩ. НО ПОМИМО СОКРОВИЩ, ОНИ ОБНАРУЖИЛИ ГОРАЗДО БОЛЕЕ СТРАШНУЮ ВЕЩЬ. ЗНАМЕНИТЫЙ КАПИТАН БЕТОННАЯ БОРОДА НЕ ПОГИБ В САМОСБОРЕ МНОЖЕСТВО ЦИКЛОВ НАЗАД, НО ОБРАТИЛСЯ В ЧУДОВИЩНУЮ АБЕРРАЦИЮ, ДВИЖИМУЮ ЛИШЬ ЖАДНОСТЬЮ И ЖАЖДОЙ КРОВИ.
ЕГО ИСКАЖЕННАЯ ВОЛЯ ПОДЧИНИЛА СЕБЕ МИРИАДЫ ПОРОЖДЕНИЙ САМОСБОРА, ЧТО НЕКОГДА БЫЛИ ЛЮДЬМИ И ВСЕ ОНИ СТЕКЛИСЬ НА ЭТАЖ СОКРОВИЩ. ЗА БЕСКОНЕЧНЫЕ СЕМИСМЕНКИ КОМАНДЫ МЕРТВЕЦОВ ПОСТРОИЛИ ТЫСЯЧИ ТЫСЯЧ ОЩЕТИНИВШИХСЯ ОРУДИЯМИ ЛИФТОВ ИЗ МЯСА И СТАЛИ. И ВЕСЬ ЭТОТ МЕРТВЫЙ ФЛОТ ТЕПЕРЬ ПОДНИМАЕТСЯ ИЗ САМЫХ ГЛУБИН ХРУЩА, В ЧУДОВИЩНОМ РЕЙДЕ ПО ОБИТАЕМЫМ ЭТАЖАМ.
@
ЛИФТОВОЙ ФЛОТ ЧИСТЫХ ПОСЛАННЫЙ УНИЧТОЖИТЬ АРМАДУ КАПИТАНА БЕТОННАЯ БОРОДА УЖЕ СГИНУЛ В ОГНЕ СРАЖЕНИЯ, А ЭТАЖИ ЧИСТЫХ ОДИН ЗА ДРУГИМ ГИБНУТ ПОД НАТИСКОМ ТВАРЕЙ. СЛЕДУЮЩИЕ НА ОЧЕРЕДИ – БЛОКИ ОБЫЧНЫХ ЛЮДЕЙ, В КОТОРЫХ СКОРО ВЫРЕЖУТ ВСЕХ ОТ ЧЕРНОБОЖНИКОВ ДО ЧЛЕНОВ ПАРТИИ.
@
ПОРАЖЕННЫЙ УСЛЫШАННЫМ, ТЫ МГНОВЕННО ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ. КИНУВШИСЬ В НАБИТЫЙ СОКРОВИЩАМИ ЛИФТ ТЫ РАСКОЧЕГАРИВАЕШЬ ТОПКУ, РЕШИВ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО ОПЕРЕДИТЬ МЕРТВЫЙ ФЛОТ И ПРЕДУПРЕДИТЬ РОДНЫЕ БЛОКИ ОБ ОПАСНОСТИ.
@
ВОШЕДШАЯ В РУБКУ ЛИФТА ЧИСТАЯ ЛИШЬ С ГРУСТЬЮ КАЧАЕТ ГОЛОВОЙ, СООБЩАЯ, ЧТО БЫСТРОХОДНЫЕ ЛИФТЫ АРМАДЫ БЕТОННОЙ БОРОДЫ ПЕРЕХВАТЫВАЮТ ВСЯКОГО, КТО ПЫТАЕТСЯ ПРЕДУПРЕДИТЬ НЕ ЗНАЮЩИЕ ОБ ОПАСНОСТИ БЛОКИ. ПРОРВАТЬСЯ НАВЕРХ НЕВОЗМОЖНО.
@
«Родион Пузо не знает слово невозможно, Родион Пузо знает слово нужно!» - ХМУРО ОТВЕЧАЕШЬ ТЫ И КИНУВ В ТОПКУ ЛИФТА ЦЕЛУЮ ОХАПКУ НИТРОМЕТАНОЛОВЫХ БРИКЕТОВ И ДЕРГАЕШЬ РЫЧАГ ПОЛНОГО ХОДА. С УТРОБНЫМ РОКОТОМ ЛИФТ НАЧИНАЕТ НАБИРАТЬ СКОРОСТЬ.
@
ТЫ, ЧИСТАЯ И АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ ГЕРОИЧЕСКИ УПРАВЛЯЕТЕ МНОГОТОННОЙ МАХИНОЙ. ИСКУСНО ПЕРЕКИДЫВАЯ РУМПЕЛИ И РЫЧАГАМИ, ПОДТЯГИВАЯ ФОК-ТРОСЫ И БИЗАНЬ-СТОПОРЫ, РУЛИ ГЛУБИНЫ И ШТУРВАЛЫ ВЫСОТЫ, ДАВАЯ В НУЖНЫЕ МОМЕНТЫ РЕЗКИЕ КРЕНЫ И ФОРСАЖИ, ВЫ РАЗГОНЯЕТЕ ЛИФТ ДО НЕВИДАННОЙ ДЛЯ НЕГО СКОРОСТИ.
@
БОРОЗДЯ ПРОСТОР ЛИФТОВОЙ ШАХТЫ, ВЫ НЕСЕТЕСЬ НАВЕРХ, К НЕ ЗНАЮЩИМ ОБ ОПАСНОСТИ ЛЮДЯМ.
@
ЗА ВАМИ ГОНЯТСЯ, НО ТЫ ВМЕСТЕ С ЧИСТОЙ СБРАСЫВАЕШЬ В ШАХТУ ЛИФТА НЕСКОЛЬКО ГЛУБИННЫХ БОМБ И БЫСТРОХОДНЫЕ, НО ЛЕГКОБРОНИРОВАННЫЕ РЕЙДЕРСКИЕ ЛИФТЫ ПИРАТОВ ИСЧЕЗАЮТ В КЛУБАХ ОГНЯ.
@
ВЫ НЕСЕТЕСЬ ВВЕРХ. ТОЛЬКО ВВЕРХ. ПРОХОДИТ СМЕНА, ЗАТЕМ ВТОРАЯ И ТРЕТЬЯ.
@
ДО ОБИТАЕМЫХ БЛОКОВ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО СТО ТРИ ТЫСЯЧИ ЭТАЖЕЙ.
@
ВОСЕМЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ЭТАЖЕЙ
@
ШЕСТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ЭТАЖЕЙ
@
ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ЭТАЖЕЙ
@
СОРОК ТЫСЯЧ ЭТАЖЕЙ
@
ДАЛЕКО-ДАЛЕКО ВНИЗУ ГЛУБИНЫ ЛИФТОВОЙ ШАХТЫ НАЧИНАЮТ ЗАПОЛНЯТЬ КЛУБЫ ФИОЛЕТОВОГО ТУМАНА И СНОПЫ ЗЕЛЕНЫХ ИСКР. СКВОЗЬ СМОТРОВУЮ ЩЕЛЬ В ПОЛУ ТЫ БЕССИЛЬНО ВИДИШЬ, КАК ВАС СТРЕМИТЕЛЬНО НАСТИГАЕТ СТАПЯТИДЕСЯТИПУШЕЧНЫЙ ЛИФТ ИЗ МЯСА И СТАЛИ. НА ЕГО УВЕНЧАННОЙ БРОНЕБАШНЕЙ ВЕРХНЕЙ ПАЛУБЕ РАЗВИВАЕТСЯ ЧЕРНЫЙ ФЛАГ КАПИТАНА БЕТОННАЯ БОРОДА.
@
ТЫ КИДАЕШЬ В ТОПКУ ВСЕ БРИКЕТЫ НИТРОМЕТАНОЛА, ЧТО У БЫЛИ В КОЧЕГАРКЕ, НО ЛИФТЫ ПРОДОЛЖАЮТ СБЛИЖАТЬСЯ. СНИЗУ ОТКРЫВАЮТ ОГОНЬ ЗЕНИТНЫЕ ПУШКИ. ПЕРВЫЕ СНАРЯДЫ ВПЕЧАТЫВАЮТСЯ В СТЕНЫ ЛИФТОВОЙ ШАХТЫ ПОЧТИ ДОСТИГАЯ ВАШЕГО ТРАНСПОРТА.
@
ТЫ СМОТРИШЬ НА ПРОНОСЯЩИЕСЯ МИМО ЭТАЖИ. ДО ЖИЛЫХ БЛОКОВ ВЫ ДОБРАТЬСЯ УЖЕ НЕ УСПЕЕТЕ. ЭТО ПОНИМАЕШЬ ТЫ, ЭТО ПОНИМАЕТ И ЧИСТАЯ.
@
ПОДХОДЯ К КОРМОВОЙ ПУШКЕ ТЫ ЗАРЯЖАЕШЬ В НЕЕ ПЕРВЫЙ СНАРЯД. «Похоже впереди нас ждет крайний бой капитана Пузо», СООБЩАЕШЬ ТЫ ЧИСТОЙ. ЗАТЕМ СНОВА СМОТРИШЬ НА СТАПЯТИДЕСЯТИПУШЕЧНЫЙ ЛИФТ ЗА КОРМОЙ И ЧУДОВИЩНУЮ БАШНЮ ГЛАВНОГО КАЛИБРА НАВОДЯЩУЮ НА ВАС ЖЕРЛА СТВОЛОВ. ПОСЛЕ ЭТОГО ТЫ ПОПРАВЛЯЕШЬСЯ: «Вернее, впереди нас ждет не крайний, а последний бой капитана Пузо, но драться мы будем до самого конца! К бою!!!»
Результаты поиска по запросу "Родион рузо"
Отличный комментарий!
Это пиздец как эпично по критериям оценки пиздатости Танцевалова!
Отличный комментарий!
5
Перед открытыми дверями лифта расстилается заполнившее брошенный блок море. Оно зеленеет острыми листьями, волнуется в потоке воздуха из вентиляционных шахт, пенится белыми соцветьями. От пола до потолка разрушенные коридоры заполняет борщевик и ему не видно ни конца, ни края. Приказав матросам ждать вас столько, сколько позволят запасы провизии, ты в последний раз проверяешь свой противогаз, а затем командуешь отряду ликвидаторов покинуть лифт. Через несколько минут гермодверцы с грохотом закрываются за вашими спинами и море борщевика поглощает отряд, смыкаясь над вашими головами.
Ваш отряд идет через горячую, душную тьму. За время лифтового восхождения ты успел познакомиться со всеми ликвидаторами, и уверен в каждом из них, однако больше всего ты выделяешь в отряде пятерых. Идущий позади мужчина с твердым, точно кусок бетона марки М-350, подбородком это сержант-медик по кличке Антон Павлович. Кличку свою он получил за то, что нигде, даже в лифтовом гальюне не расстается со своим угрожающего калибра ружьем. Возглавляющий отряд чудовищно огромный детина, рубящий борщевик метровым штык-ножом — старшина Иван Губило. Молодой парень вечно что-то чиркающий в блокнотик на каждом привале — это рядовой Балагур, в прошлом журналист военной стенгазеты «Серпы и молоты», а постоянно трущийся рядом с ним ликвидатор, на Ералашникове которого выцарапано женское имя это рядовой Туча.
Ну и пятая, это конечно Алмазова. Ты вместе с ней и Фосфором Аврельевичем находишься в центре колонны, руководя движением. Идти тяжело. Запах цветущего борщевика пробирается даже под противогаз, тело мокро от пота, весь ОЗК покрыт ядовитым соком, но ты подавая пример остальным бодро шагаешь вперед. Вы минуете заброшенные цеха и столовые, медблоки и лаборатории. Все в первородных блоках мертво и придавлено тяжелейшим грузом времени. Страницы журналов рассыпаются в прах, станки давно сплавились в неясные ржавые кучи. Даже сам бетон здесь хрупок точно мел. Но, несмотря на это, с каждым новым шагом в тебе крепнет ощущение чужого присутствия. Будто кто-то наблюдает за вами из тьмы. Возможно ты уже изрядно надышался пыльцой борщевика — тебе чудятся шныряющие в зарослях странные, отдаленно похожие на человечьи силуэты, но проходит миг и они растворяются среди листвы не оставив и следа. Вскоре ты понимаешь, что их видят и другие. Нервы ликвидаторов на пределе. Несколько раз они открывают огонь на шорохи, но все, что вы находите лишь срезанные пулями борщевики, да несколько белых, чуть светящихся капель упавших на бетон. Ты чувствуешь страх ликвидаторов, они шепчутся о Древних, но Фосфор Аврельевич лишь качает головой, говоря, что встретить здесь вы можете разве что их выродившихся и давно одичавших потомков.
Проходит две смены, и вы выходите в цех, столь огромный, что стены его теряются в темноте. В центре помещения зияет огромная выжженная былым пожаром прогалина.
Здесь они вас и встречают. Они были терпеливы и напали, лишь выждав, когда вы выйдете в центр открытого места. Воздух зазвенел и сотни стрел из заточенных, обожженных в огне стеблей борщевика понеслось прямо к вам. Они бессильно бьют по броне экзоскелетов и черным шлемам ликвидаторов, но их так много, что уже в первую минуту один из бойцов кричит, хватаясь за вошедший в сочленение брони стебель. Миг и его крик захлебывается в выступившей на губах пене. Ты материшься, видя на упавшей рядом стреле мутный блеск вываренного борщевичного сока смешанного с ядовитой пыльцой.
Вы мгновенно огрызаетесь огнем, но показавшиеся из тьмы верткие полупрозрачные силуэты продолжают стрелять даже после того, как свинец вырывает из их тел целые куски. Еще один ликвидатор валится с пробитым горлом.
Фосфор Аврельевич кричит от ужаса, безумными глазами смотря на падающих вокруг него ликвидаторов. Он вдруг понимает, что оказался в ситуации когда ни огромное богатство, нажитое им благодаря должности в совете Комитета, ни все его нейропротезы дарующие почти бесконечную жизнь не могут защитить его от таящийся в борщевике смерти.
Сбив профессора с ног, Яна закрывает его телом мертвого ликвидатора, после чего подхватывает крупнокалиберный ручной пулемет. Ты падаешь рядом с ней и, выхватив свою положенную по капитанской должности инфракрасную наблюдательную трубу, начинаешь указывать прячущиеся в борщевике цели. Девушка дает первую очередь. Бронебойно-зажигательные пули косят и борщевик и прячущиеся в нем фигуры, а через миг белые соцветие чернеют — это начинают работать огнеметчики отряда. Но даже этого уже не хватает — тварей слишком много. Все новые и новые ликвидаторы падают сраженные стрелами.
— Шалаш Ильича вам в клюз, что ж вы не кончаетесь-то? — хрипло выдаешь ты, когда пулемет Яны сжирает уже третью ленту и, невзирая на чертящие воздух стебли, вскакиваешь с бетона, бросаясь к трупу ликвидатора с подсумком пенобетонных гранат. Размахнувшись, ты метаешь первую, затем вторую, третью, четвертую — уродливые столбы бетона вспухают перед вашими позициями. Вскоре ты с бойцами организовываешь настоящую пенобетонную крепость, из щелей которой вы ведете прицельный огонь. Высота потолка цеха не дает тварям стрелять настильно и вскоре пелена свинцового ливня, наконец, смывает потоки стрел. Твари, оставляя убитых и раненных, исчезают в темноте аварийных выходов. Последние из них, возглавляемыми одетым в богатые латунные одежды жрецом, пытаются остановить вас в одном из коридоров, выскакивая из тьмы с длинными борщевиковыми копьями наперевес, но титанические кулаки Ивана Губило встречают нападавших, после чего разъяренный ликвидатор выводит двигатель экзоскелета на форсаж и его стальные пальцы просто начинают разрывать несчастных полупрозрачных тварей напополам. Уцелевшие бегут. Не уцелевшие, но живые, пытаются ползти, но их черепа с влажным треском лопаются под ударами стальных сапог гиганта. Уже исчезая в темноте, твари последний раз оборачиваются и дают залп из своих луков. Выпущенные наугад стрелы щепками разлетаются о бетон. Наступает тяжелая тишина. Ты переводишь дух, рассеянно отирая зудящую щеку и с удивление видишь кровь. Схватившись за лицо, ты выдергиваешь из ранки острую щепку, все еще покрытую густой, зеленоватой дрянью.
Кто-то хватает тебя за плечо и что-то спрашивает, ты хочешь пренебрежительно махнуть в ответ, но ватная рука лишь немного сгибается в суставах. Бетон уходит из-под ног, словно лифтовая палуба во время девятибального самосбора.
6
Ты плывешь в горячем вязком бреду. Лишь иногда ты открываешь глаза видя борщевик и расплывчатые фигуры ликвидаторов тащащих тебя на носилках. Но проходит миг и плывущие над головой острые листья тают, складываясь в клубы фиолетового, пахнущего сырым мясом тумана. В такие моменты ты кричишь и кто-то держит тебя, что-то льется в твое горло, но что это: вода, этанол, кровь или черная слизь, понять нельзя. Когда смена заканчивается, и ликвидаторы останавливаются на сон, становится еще тяжелее. Твою голову начинают заполнять голоса мертвецов. Они приказывают открыть глаза и ты видишь бетонные полы Хруща, ставшие прозрачными на многие миллионы этажей вниз, видишь бурлящий фиолетовый туман стремительно заливающий тысячи, миллионы и миллиарды блоков, он поднимается, заполняя этаж за этажом, стремительно рвется вверх. Проходят секунды или гигациклы и вот, полнящаяся растекающимися черной слизью людскими фигурами пелена достигает и тебя. Туман клубится, накрывает тебя с головой, ты тонешь в нем, с хрипом захлебываешься, задыхаешься, уходишь на дно. Ты вздрагиваешь, когда кто-то вдруг с силой хватает тебя за руку, выдергивая на поверхность. Ты хрипишь, и фиолетовый туман сменяется чернотой забытья.
Ты приходишь в себя на третью смену, во время отбоя. Ослабевший, но уже почти здоровый. Твоя рука зажата в пальцах Алмазовой. Она спит, как спят и все остальные члены отряда. Ты чуть двигаешься, и Яна открывает глаза. Миг и она краснеет, судорожно отдергивая руку.
На следующую смену ты уже тяжело идешь вместе с остальным отрядом. Алмазова держится в стороне — ее лицо кованая строгая маска. В конце смены, ты подходишь к ней. Вы смотрите друг на друга нестерпимо долго. Ты делаешь шаг к ней. Она легко отстраняется прочь.
— Не будем отвлекаться на ерунду, капитан. Тем более что эта ерунда может повлиять на качество наших прямых обязанностей, — твердо говорит Алмазова, но в этой твердости ты слышишь горечь.
7
Оставшийся семисменок впереди только анфилады коробок цехов. Пустых. Одинаковых. Лишенных и намека на оборудование. Здесь нет света, лишь изредка можно встретить хаотичное, лишенное всякой логики сплетение труб, разломав которые можно добыть воду. Самосборы будто срываются с цепи. Чудовищные и разрушительные, они накатывают без воя сирен, почти мгновенно заполняя фиолетовым туманом помещения цехов и оставляя после себя слизь и таких тварей, которых ты не видел даже среди высших партийных представителей. Все что вам остается, успевать укрываться за гермами таких же одинаковых как и все цеха рабочих убежищ, а затем отогнав огнем аберраций опять бежать вперед, лишь для того чтобы через пару часов все повторилось снова. Наконец заканчиваются и цеха. За последним из них вас встречает прямой как стрела и почти бесконечный коридор. Ни сирен, ни дверей, ни ламп, ничего. Только бетон. Коридор тянется одну смену и не собирается заканчиваться на вторую.
Ты понимаешь, что накрой вас здесь самосбор и все закончится, но Фосфор Аврельевич мрачно улыбается, фанатично утверждая, что Город уже слишком близко. Ты не знаешь, как это должно защитить от самосбора, но все, что остается, это идти вперед по бесконечно прямому коридору.
Коридор заканчивается также внезапно, как и начался. Он просто обрывается, и вы молча стоите на его краю, созерцая открывшийся Город.
Ты никогда не мог представить, что такое возможно. Все выглядит так будто-то безумный титан, играясь, вырезал внутри бетона многокилометровый куб с ровными, будто срезанными бритвой стенами. Внутри клубящейся темноты, высятся бетонные шпили, не имеющие ничего общего ни с чем, что тебе доводилось видеть. Бетон и арматура соединяют их вопреки и логике и всяким физическим законам, и все это освещено прорехами в самом пространстве, откуда льется холодный мертвенный свет.
Ты слышишь, как ликвидаторы отступают. Взгляд рядового Тучи безумен. Зубы Антона Павловича стучат. Ты чувствуешь, что пройдет еще миг, и они просто побегут прочь, как и ты сам, а потому выдохнув, ты делаешь первый шаг на льдисто гладкий бетон города Древних. Остальные нехотя идут за тобой.
Город безмолвен. В светящихся окнах нет ни души. Площади, над которыми высятся циклопические бронзовые фигуры закованных в скафандры людей, пусты. Ты не представляешь, сколько времени уйдет, чтобы обойти этот город, не то что обыскать его в поисках оружия Древних, но Фосфор Аврельевич уверенно указывает на пирамидальную башню райкома, высящуюся в центре города.
Минуют часы. Ты держишься с трудом, ты даже не представлял, как может давить на психику отсутствие потолка над головой. Титаническое пустое пространство гнетет. Ты даже не хочешь думать, что случится, если Князев ошибся и самосбор вдруг разыграется в бетонной полости таких размеров. Однако пока вместо запаха сырого мяса в воздухе чувствуется лишь бетон. И ничего больше. Впрочем, тебя волнует другое – кругом все еще ни звука и ни движения, а ты не веришь в то, что ушедшие Древние могли оставить свой город без защиты от чужаков.
Проходят часы, прежде чем вы, наконец, оказываетесь перед башней райкома. Она стоит в одиночестве, посреди чудовищных размеров площади. Через нее тянутся дороги из стальных, покрытых неведомыми знаками плит, окруженных острой чугунной травой и ломаными силуэтами металлических деревьев. В тени их ветвей стоят трубящие в горны бетонные пионеры и держащие весла девушки, кудрявые октябрята и странные женщины, опирающиеся на спины рогатых порождений.
— Невероятно, да это же доярки! – Антон Павлович указывает на женщину рядом со странным рогатым существом. Медик восторжен. — Я видел точно такую же статую в энциклопедии! Доярки изготовляли жидкий концентрат с помощью бионических заводов модели корова!
Ты уже не слушаешь медика, твои волосы становятся дыбом. Ты понимаешь ровно две вещи. Во-первых, стоящего рядом с дояркой пионера видел уже ты, много гигациклов назад, в актовом зале своего школьно блока. А во-вторых ни одна из статуй не имеет постамента. После этого ты вспоминаешь все байки, что рассказывали в лифтфлотских столовых про биобетонные технологии Древних. Предупредить ликвидаторов ты уже не успеваешь.
За вашими спинами раздается булькающий смех. Бетонная корова до половины распахивает свою полную арматуры тушу и один из ликвидаторов исчезает в ней с чудовищным чавканьем. Хруст экзоскелета смешивается с хрустом костей.
Бетонный рабочий чудовищным ударом вмиг удлинившийся руки проламывает голову другому ликвидатору, кинувшемуся было прочь.
Иван Губило шатается под весом прыгнувшего на него пионера, но скидывает биобетонную тварь, пригвождая к земле метровым штык ножом. Другой рукой он хватает кинувшуюся на него доярку, и, краснея от натуги, вырывает ей голову из плеч вместе с кусками арматуры.
Перехватив абордажные грабли, ты валишь статую, пытавшуюся зайти со спины строчащему из пулемета рядовому Балагуру, но бетонная девочка уже с чудовищной силой швыряет в ликвидатора свой серый мяч. Хруст ребер и экзоскелета. Рядовой Балагур падает захлебываясь кровью и в тот же момент девочка облепляет его, вливается жидким бетоном прямо в его рот. Рядовой отчаянно хрипит, царапая землю, струйки бетона и крови текут через нос и уши, а затем его ребра просто лопаются изнутри под бетонным напором.
Рядом кричит Алмазова, девушка заклинившим автоматом пытается отбиться от наседающего бетона, но на ее плечах уже висит кудрявый октябренок. Его жидкий бетон жадно облепляет ее тело, а вмиг удлинившаяся рука трижды обвивает горло девушки и лезет в открытый в крике рот.
Оря многоэтажным лифтфлотским матом, ты вскидываешь свой пистоль, картечным зарядом сбивая с Яны октябренка, после чего со второго ствола разносишь голову старика колхозника, уже успевшего занести над Алмазовой свою огромную косу.
— Потом благодарности! – ударом заточенных абордажных грабель ты откидываешь скульптуры и вырываешь ошалевшую девушку из бетонного водоворота.
Вы вместе с Фосфором Аврельевичем и оставшимися в живых ликвидаторами со всех ног кидаетесь к райкому. Бетонные твари рвутся за вами, но тут же за вашей спиной раздаются скупые, предельно точные очереди бетонобойных пуль из Ералашникова – это вступает в последний бой, прикрывавший ваш отход рядовой Туча. Ударами пуль он валит бегущие за вами скульптуры, валит до той поры, пока вокруг его ноги не обвивается весло бетонной девушки, затягивая его прямо внутрь раскрывшегося от паха до подбородка нутра статуи. Туча кричит, когда бетон начинает сходиться, давя его экзоскелет, и последним усилием прикладывает Ералашников к подбородку, вынося себе мозги. Но его жертва не напрасна — вырванные им секунды дают вам всей толпой ввалиться в вестибюль райкома. Раздается шипение и гулкий хлопок — это Алмазова броском пенобетонной гранаты запечатывает выход вместе с ломящимися за вами тварями. Вы переводите дух, валясь на мраморный пол. Из семидесяти ликвидаторов, что покинули лифт в живых остается всего шестнадцать.
8
Некоторое время вы приходите в себя. Антон Павлович, все еще серый лицом, помогает раненному шальной пулей ликвидатору, шипит Алмазова, которой ты зашиваешь оставленные осколками бетона порезы. Наконец перезарядив оружие, вы медленно идете по выложенным мрамором и сталью коридорам. Райком пуст. Резное дерево дверей осыпается трухой от ваших прикосновений, сапоги обращают в пыль покрытые странным узором ковры. Лишь темные лики бюстов давно забытых вождей провожают вас задумчивым взглядом металлических глаз.
Вы поднимаетесь по широким лестницам. Сотни опустевших этажей. Все тронуто тленом. И от того, тебя пробирает дрожь, когда сверху ты начинаешь различать шум работающих механизмов. Далекий гул нарастает и вы, забыв об усталости, продолжаете подъем. Последний этаж — гигантский пирамидальный зал, сложенный из тысяч хрустальных стекол. Здесь ярко горит свет. Здесь есть энергия, и бесперебойно работают машины. Весь центр зала занимает панель управления, вдоль стен, стоят капсулы. Все они пусты и мертвы. Все кроме одной, что горит россыпью зеленых ламп отражаемых морозным стеклом. Вы замираете, а затем в полной тишине подходите ближе.
За стеклом лежит молодая девушка, ее обнаженное тело укрыто синеватыми клубами заполняющего капсулу газа. Эти клубы не дают разглядеть ее лицо, но твое сердце щемит от подсознательного понимания того, насколько она красива.
«Товарищ Котовская» твой взгляд непроизвольно падает на выцветшую табличку, с которой почти исчезли буквы.
— Тысяча Ильичей, но ведь Древних не осталось, — наконец произносишь ты.
— Древние не могли уйти, не оставив никого на случай, если их эксперимент пойдет уже совсем не плану, — Князев зачарованно подходит к стеклу, кладя на него свой металлический нейропротез.
Ты делаешь шаг следом за ним.
— Близко не подходить! — предупредительный крик профессора рушит гипнотический момент. Он дрожит, смотря на ярко красный рубильник возле двери капсулы. — Ничего не трогать, если хотите уйти живыми!
Повинуясь его знаку, вы отходите прочь, пока Фосфор Аврельевич аккуратно осматривает капсулу и пульт. Наконец, он удовлетворительно кивает и по его приказу ликвидаторы вытаскивают из его рюкзаков небольшую медицинскую сумку холодильник и хирургическую электропилу. На пол ложиться брезент и набор скальпелей. Наконец профессор достает узкую полосу металла с оплавленной, заглаженной до неузнаваемости рукояткой. Дохрущевский кухонный нож.
— Да что партсобрание ему в клюз, он делает? — ты смотришь на стоящих рядом Антон Павловича и Яну, но они в таком же замешательстве, как и ты.
А затем до вас начинает доходить. Все связывается воедино: и грядущий проигрыш Торгового комитета в войне с партийными блоками, и глава комиссии по экспериментальному вооружению Фосфор Аврельевич и Древние, управлявшие самосбором с помощью своих мозговых нейроимплантов.
— Вы что, собираетесь подчинить самосбор? — твой голос хрипнет, когда ты обращаешься к Князеву, но тот грустно разводит руками.
— Подчинить самосбор? Мы что боги, по-твоему? Для этого у нас уже недостаточно технологий. Нет. Главное, что ее имплантов хватит, что мы смогли его вызывать.
Ты материшься. В глазах Фосфора Аврельевича читается все. Ты видишь в них туманы самосборов, что смахнут наседающие на блоги Торгового совета отряды партийных ликвидаторов, ты видишь, как затем эти же туманы хлынут во все прочие этажи, что откажутся принять власть совета. В его глазах ты видишь лютое, стеклянное безумие и клубящийся фиолетовый туман. И ничего, абсолютно ничего больше.
Твоя рука аккуратно тянется к кобуре пистоля. Что-что, но отдать в руки одного человека такую власть ты не готов.
Твои пальцы уже на холодной рукоятке оружия, когда горла касается остро заточенный нож. Ты чувствуешь горячее дыхание стоящей за твоей спиной Алмазовой.
Все взгляды поворачиваются на вас. На твоем лбу холодный пот.
— Ему нельзя отдавать эту власть! Неужели вы не понимаете! – ты кричишь, режа горло о лезвие, но ликвидаторы молчат.
Профессор улыбается и пробует пальцем дохрущевский нож.
— Успокойтесь капитан. Я сделаю это быстро…
Металлический щелчок предохранителя заставляет его замереть.
Оружие отступившего назад Антона Павловича целит прямо в живот профессора.
— Знаете, я очень долго таскал с собой ружье, а не пора ли из него выстрелить? Мне кажется капитан Влад прав. Самосбор это немного не та сила, которую можно раздавать в одни руки. Фосфор Аврельевич, отойдите от капсулы и никто не пострадает.
В один миг ситуация раскалилась добела. Четырнадцать щелчков предохранителей слились в один звук. Ликвидаторы мгновенно берут медика на прицел, но никто не решался выстрелить. Пока. Профессор бледный и испуганный не может произнести ни слова, однако первые пришедшие в себя ликвидаторы уже начинают медленно заходить медику за спину.
Все отвлеклись от вас, и ты тихонько шепчешь Яне, уговаривая убрать нож. Все что ты просишь, сделать правильный выбор.
Впервые за все это время ты чувствуешь, что руки девушки дрожат. Она мечется между верностью присяге и пониманием неправильности всего происходящего. А затем она, наконец, решается и выбирает.
Ты понимаешь это, когда твою кожу режет огнем и нож вскрывает твое горло.
— Прости, — шепчет она, и в то же мгновение, выпустив тебя из захвата, вскидывает сжатый в левой руке пистолет. Гром выстрела и пуля вбивается прямо висок Антона Павловича. На пол падает так и не выстрелившее ружье медика.
Но тебе уже не до этого. Из твоего горла хлещет кровь. Все. Конечная. Лифт дальше не идет, — по-дурацки ясно проносится в мозгу. Падающие на пол алые капли отсчитывали последнюю минуту твоей жизни. С хрипом, ты разворачиваешься к Яне и к своему удивлению видишь слезы в ее глазах. Ты бы тоже сказал ей «прости», но твое горло перерезано, а потому ты просто бьешь Алмазову в солнечное сплетение и толкаешь ее от себя. Она падает на пол, но тут же упруго вскакивает на ноги, наводя на тебя пистолет. Выстрелить она не успевает — она видит то, что ты держишь в руке. В твоих пальцах чека от висящей на ее груди пенобетонной гранаты. Запал шипит. С криком девушка пытается сорвать ее с себя. В последний миг она успевает откинуть ее, и чудовищный пенобетонный ком распухает прямо в центре зала, поглощая не успевших отскочить ликвидаторов. Пока в зале царит суматоха, ты, зажав горло рукой, кидаешься к капсуле с Древней. Грохочут выстрелы. Пули летят мимо и стеклянные стены, потолок все рушится дождем переливающихся радугами осколков. Все твое внимание на красном рубильнике капсулы, который возможно способен прервать анабиоз. Ты успеваешь. Твоя рука дергает его за мгновение до того, как длинная очередь из Ералашникова пробивает тебе спину, валя на засыпанный осколками пол.
Ты кончаешься. Из зажатого горла, из ран в спине: отовсюду льется кровь. Ты чувствуешь, как ей уже набрякла вся твоя одежда. Сил все меньше. Зал тонет во тьме, но урывками ты еще можешь видеть происходящее, хотя ты уже не понимаешь, где реальность, а где бред твоего умирающего мозга.
Капсула медленно открывает свою прозрачную дверь. Босые ноги ступающие на битое стекло. Ты с трудом поднимаешь голову. Она обнажена и безумно прекрасна. Ее белая кожа полнится резным узором звезд, ее волосы цвета огня, а глаза будто отлиты из рубинового стекла.
Фосфор Аврельевич отчаянно кричит ликвидаторам и тут же Древняя исчезает в пламени их огнеметов. Все тонет в огне. В его ярких всполохах ты видишь ее силуэт. Видишь, как откинув голову, она с наслаждением умывает пламенем свое лицо. Откуда было знать ликвидаторам, что простое пламя не может повредить тем, кого однажды опалил пожар межмировой революции.
— Стреляйте, стреляйте же! — голос профессора дрожит от ужаса и все опять тонет в автоматном грохоте.
Пули секут кожу Древней, но их свинец осквернен прибавочной стоимостью, а потому он не в силах нанести ей вреда.
Пенобетонные гранаты падают к ее ногам, но будучи сделанными эксплуатируемыми рабочими, просто ржавеют и разваливаются, выделяя жалкие лужицы некондиционного пенобетона.
Древняя поднимает руки и шагает к ликвидаторам, ты не можешь разобрать ее слов, но от них те с воем падают. Они катаются по полу, ибо в их лопнувших от жара глазах разгорелся революционный огонь. Она продолжает вещать, и другие ликвидаторы валятся на колени, со слезами целуя ее ноги, еще слова и оставшиеся рушатся, пытаясь из осколков стекла, разбросанных гильз и автоматных рожков спешно построить коммунизм.
Алмазова высаживает в Древнюю всю обойму своего пистолета, а та лишь гладит ее по коротко стриженой голове и Яна, обхватив себя руками, с рыданиями падает на битое стекло.
Иван Губило, остается последним из ликвидаторов. Поняв все, он отбрасывает бесполезный автомат и, грохоча железными сапогами, бросается на девушку с голыми руками, намереваясь просто сломать ей шею, но Древняя делает неуловимое движение и вдруг прижимается к ликвидатору своим обнаженным телом. Она обхватывает его шею тонкими руками. Ее полные, горячие губы жадно шепчут в ухо ликвидатора диалектический вопрос о материализме. Миг и она отступает, а Иван Губило с обреченным криком хватается за голову, не выдерживая титанического веса обрушившихся на него размышлений.
В этот же момент Фосфор Аврельевич черной тенью поднимается за спиной Древней. В его руках блестит нож дохрущевской, коммунистической эпохи.
Он замахивается, и блеск стали наполняет весь зал.
Ты отнимаешь руки от горла, и уже не обращая на хлещущую на пол кровь, срываешь с пояса пистоль. Выстрел.
Сноп картечи разносит плечо Князева и тот с воем падает на колени, зажимая разорванные контакты нейропротеза.
Крича от боли, он шарит по полу пытаясь найти свое оружие, но Древняя уже ласково наклоняется над профессором и касается его рукой. От ее прикосновений нажитые нетрудовым путем нейропротезы члена Торгового Совета начинают ржаветь и стремительно разваливаться. Он кричит, пока она гладит его по бритому черепу, с которого лоскутами осыпается пересаженная кожа, тяжело падают его протезы ног, вываливается синтетический пищевод и легочный аппарат. Кости осыпаются титановой пылью. Вскоре от Фосфора Аврельевича остается лишь горстка праха, которую Древняя аккуратно кладет на бетонный пол.
Все затихает. Только тихо рыдают на полу ликвидаторы. Аккуратно ступая между их тел босыми ногами, Древняя идет к тебе. Ты пытаешься отползти, но сил уже нет.
Последнее что ты видишь, ее нежная улыбка и сжатый в руках острый, блестящий сталью нож дохрущевской эпохи.
9
Мерно скрипят тросы. Освещенный светом шахтных ламп лифт идет вниз, в сторону обжитых этажей Хруща. Ты лежишь в своей капитанской каюте. Рядом сидит Алмазова. Мягко гудят моторы. Вы молчите. О чем вам говорить?
О том, как Древняя разрезала себе руку, о том, как на твои раны пала ее кровь, врачуя тебя светящимися роями нанороботов?
О том, как вы многие смены потратили на обратную дорогу к лифту?
Или о девушке с рубиновыми глазами, что сидит сейчас на нижней палубе в окружении двенадцати ликвидаторов с блаженными улыбками на устах?
Мерно скрипят тросы. Осиянный светом лифт сходит на полнящиеся страданием этажи.
Конец
Перед открытыми дверями лифта расстилается заполнившее брошенный блок море. Оно зеленеет острыми листьями, волнуется в потоке воздуха из вентиляционных шахт, пенится белыми соцветьями. От пола до потолка разрушенные коридоры заполняет борщевик и ему не видно ни конца, ни края. Приказав матросам ждать вас столько, сколько позволят запасы провизии, ты в последний раз проверяешь свой противогаз, а затем командуешь отряду ликвидаторов покинуть лифт. Через несколько минут гермодверцы с грохотом закрываются за вашими спинами и море борщевика поглощает отряд, смыкаясь над вашими головами.
Ваш отряд идет через горячую, душную тьму. За время лифтового восхождения ты успел познакомиться со всеми ликвидаторами, и уверен в каждом из них, однако больше всего ты выделяешь в отряде пятерых. Идущий позади мужчина с твердым, точно кусок бетона марки М-350, подбородком это сержант-медик по кличке Антон Павлович. Кличку свою он получил за то, что нигде, даже в лифтовом гальюне не расстается со своим угрожающего калибра ружьем. Возглавляющий отряд чудовищно огромный детина, рубящий борщевик метровым штык-ножом — старшина Иван Губило. Молодой парень вечно что-то чиркающий в блокнотик на каждом привале — это рядовой Балагур, в прошлом журналист военной стенгазеты «Серпы и молоты», а постоянно трущийся рядом с ним ликвидатор, на Ералашникове которого выцарапано женское имя это рядовой Туча.
Ну и пятая, это конечно Алмазова. Ты вместе с ней и Фосфором Аврельевичем находишься в центре колонны, руководя движением. Идти тяжело. Запах цветущего борщевика пробирается даже под противогаз, тело мокро от пота, весь ОЗК покрыт ядовитым соком, но ты подавая пример остальным бодро шагаешь вперед. Вы минуете заброшенные цеха и столовые, медблоки и лаборатории. Все в первородных блоках мертво и придавлено тяжелейшим грузом времени. Страницы журналов рассыпаются в прах, станки давно сплавились в неясные ржавые кучи. Даже сам бетон здесь хрупок точно мел. Но, несмотря на это, с каждым новым шагом в тебе крепнет ощущение чужого присутствия. Будто кто-то наблюдает за вами из тьмы. Возможно ты уже изрядно надышался пыльцой борщевика — тебе чудятся шныряющие в зарослях странные, отдаленно похожие на человечьи силуэты, но проходит миг и они растворяются среди листвы не оставив и следа. Вскоре ты понимаешь, что их видят и другие. Нервы ликвидаторов на пределе. Несколько раз они открывают огонь на шорохи, но все, что вы находите лишь срезанные пулями борщевики, да несколько белых, чуть светящихся капель упавших на бетон. Ты чувствуешь страх ликвидаторов, они шепчутся о Древних, но Фосфор Аврельевич лишь качает головой, говоря, что встретить здесь вы можете разве что их выродившихся и давно одичавших потомков.
Проходит две смены, и вы выходите в цех, столь огромный, что стены его теряются в темноте. В центре помещения зияет огромная выжженная былым пожаром прогалина.
Здесь они вас и встречают. Они были терпеливы и напали, лишь выждав, когда вы выйдете в центр открытого места. Воздух зазвенел и сотни стрел из заточенных, обожженных в огне стеблей борщевика понеслось прямо к вам. Они бессильно бьют по броне экзоскелетов и черным шлемам ликвидаторов, но их так много, что уже в первую минуту один из бойцов кричит, хватаясь за вошедший в сочленение брони стебель. Миг и его крик захлебывается в выступившей на губах пене. Ты материшься, видя на упавшей рядом стреле мутный блеск вываренного борщевичного сока смешанного с ядовитой пыльцой.
Вы мгновенно огрызаетесь огнем, но показавшиеся из тьмы верткие полупрозрачные силуэты продолжают стрелять даже после того, как свинец вырывает из их тел целые куски. Еще один ликвидатор валится с пробитым горлом.
Фосфор Аврельевич кричит от ужаса, безумными глазами смотря на падающих вокруг него ликвидаторов. Он вдруг понимает, что оказался в ситуации когда ни огромное богатство, нажитое им благодаря должности в совете Комитета, ни все его нейропротезы дарующие почти бесконечную жизнь не могут защитить его от таящийся в борщевике смерти.
Сбив профессора с ног, Яна закрывает его телом мертвого ликвидатора, после чего подхватывает крупнокалиберный ручной пулемет. Ты падаешь рядом с ней и, выхватив свою положенную по капитанской должности инфракрасную наблюдательную трубу, начинаешь указывать прячущиеся в борщевике цели. Девушка дает первую очередь. Бронебойно-зажигательные пули косят и борщевик и прячущиеся в нем фигуры, а через миг белые соцветие чернеют — это начинают работать огнеметчики отряда. Но даже этого уже не хватает — тварей слишком много. Все новые и новые ликвидаторы падают сраженные стрелами.
— Шалаш Ильича вам в клюз, что ж вы не кончаетесь-то? — хрипло выдаешь ты, когда пулемет Яны сжирает уже третью ленту и, невзирая на чертящие воздух стебли, вскакиваешь с бетона, бросаясь к трупу ликвидатора с подсумком пенобетонных гранат. Размахнувшись, ты метаешь первую, затем вторую, третью, четвертую — уродливые столбы бетона вспухают перед вашими позициями. Вскоре ты с бойцами организовываешь настоящую пенобетонную крепость, из щелей которой вы ведете прицельный огонь. Высота потолка цеха не дает тварям стрелять настильно и вскоре пелена свинцового ливня, наконец, смывает потоки стрел. Твари, оставляя убитых и раненных, исчезают в темноте аварийных выходов. Последние из них, возглавляемыми одетым в богатые латунные одежды жрецом, пытаются остановить вас в одном из коридоров, выскакивая из тьмы с длинными борщевиковыми копьями наперевес, но титанические кулаки Ивана Губило встречают нападавших, после чего разъяренный ликвидатор выводит двигатель экзоскелета на форсаж и его стальные пальцы просто начинают разрывать несчастных полупрозрачных тварей напополам. Уцелевшие бегут. Не уцелевшие, но живые, пытаются ползти, но их черепа с влажным треском лопаются под ударами стальных сапог гиганта. Уже исчезая в темноте, твари последний раз оборачиваются и дают залп из своих луков. Выпущенные наугад стрелы щепками разлетаются о бетон. Наступает тяжелая тишина. Ты переводишь дух, рассеянно отирая зудящую щеку и с удивление видишь кровь. Схватившись за лицо, ты выдергиваешь из ранки острую щепку, все еще покрытую густой, зеленоватой дрянью.
Кто-то хватает тебя за плечо и что-то спрашивает, ты хочешь пренебрежительно махнуть в ответ, но ватная рука лишь немного сгибается в суставах. Бетон уходит из-под ног, словно лифтовая палуба во время девятибального самосбора.
6
Ты плывешь в горячем вязком бреду. Лишь иногда ты открываешь глаза видя борщевик и расплывчатые фигуры ликвидаторов тащащих тебя на носилках. Но проходит миг и плывущие над головой острые листья тают, складываясь в клубы фиолетового, пахнущего сырым мясом тумана. В такие моменты ты кричишь и кто-то держит тебя, что-то льется в твое горло, но что это: вода, этанол, кровь или черная слизь, понять нельзя. Когда смена заканчивается, и ликвидаторы останавливаются на сон, становится еще тяжелее. Твою голову начинают заполнять голоса мертвецов. Они приказывают открыть глаза и ты видишь бетонные полы Хруща, ставшие прозрачными на многие миллионы этажей вниз, видишь бурлящий фиолетовый туман стремительно заливающий тысячи, миллионы и миллиарды блоков, он поднимается, заполняя этаж за этажом, стремительно рвется вверх. Проходят секунды или гигациклы и вот, полнящаяся растекающимися черной слизью людскими фигурами пелена достигает и тебя. Туман клубится, накрывает тебя с головой, ты тонешь в нем, с хрипом захлебываешься, задыхаешься, уходишь на дно. Ты вздрагиваешь, когда кто-то вдруг с силой хватает тебя за руку, выдергивая на поверхность. Ты хрипишь, и фиолетовый туман сменяется чернотой забытья.
Ты приходишь в себя на третью смену, во время отбоя. Ослабевший, но уже почти здоровый. Твоя рука зажата в пальцах Алмазовой. Она спит, как спят и все остальные члены отряда. Ты чуть двигаешься, и Яна открывает глаза. Миг и она краснеет, судорожно отдергивая руку.
На следующую смену ты уже тяжело идешь вместе с остальным отрядом. Алмазова держится в стороне — ее лицо кованая строгая маска. В конце смены, ты подходишь к ней. Вы смотрите друг на друга нестерпимо долго. Ты делаешь шаг к ней. Она легко отстраняется прочь.
— Не будем отвлекаться на ерунду, капитан. Тем более что эта ерунда может повлиять на качество наших прямых обязанностей, — твердо говорит Алмазова, но в этой твердости ты слышишь горечь.
7
Оставшийся семисменок впереди только анфилады коробок цехов. Пустых. Одинаковых. Лишенных и намека на оборудование. Здесь нет света, лишь изредка можно встретить хаотичное, лишенное всякой логики сплетение труб, разломав которые можно добыть воду. Самосборы будто срываются с цепи. Чудовищные и разрушительные, они накатывают без воя сирен, почти мгновенно заполняя фиолетовым туманом помещения цехов и оставляя после себя слизь и таких тварей, которых ты не видел даже среди высших партийных представителей. Все что вам остается, успевать укрываться за гермами таких же одинаковых как и все цеха рабочих убежищ, а затем отогнав огнем аберраций опять бежать вперед, лишь для того чтобы через пару часов все повторилось снова. Наконец заканчиваются и цеха. За последним из них вас встречает прямой как стрела и почти бесконечный коридор. Ни сирен, ни дверей, ни ламп, ничего. Только бетон. Коридор тянется одну смену и не собирается заканчиваться на вторую.
Ты понимаешь, что накрой вас здесь самосбор и все закончится, но Фосфор Аврельевич мрачно улыбается, фанатично утверждая, что Город уже слишком близко. Ты не знаешь, как это должно защитить от самосбора, но все, что остается, это идти вперед по бесконечно прямому коридору.
Коридор заканчивается также внезапно, как и начался. Он просто обрывается, и вы молча стоите на его краю, созерцая открывшийся Город.
Ты никогда не мог представить, что такое возможно. Все выглядит так будто-то безумный титан, играясь, вырезал внутри бетона многокилометровый куб с ровными, будто срезанными бритвой стенами. Внутри клубящейся темноты, высятся бетонные шпили, не имеющие ничего общего ни с чем, что тебе доводилось видеть. Бетон и арматура соединяют их вопреки и логике и всяким физическим законам, и все это освещено прорехами в самом пространстве, откуда льется холодный мертвенный свет.
Ты слышишь, как ликвидаторы отступают. Взгляд рядового Тучи безумен. Зубы Антона Павловича стучат. Ты чувствуешь, что пройдет еще миг, и они просто побегут прочь, как и ты сам, а потому выдохнув, ты делаешь первый шаг на льдисто гладкий бетон города Древних. Остальные нехотя идут за тобой.
Город безмолвен. В светящихся окнах нет ни души. Площади, над которыми высятся циклопические бронзовые фигуры закованных в скафандры людей, пусты. Ты не представляешь, сколько времени уйдет, чтобы обойти этот город, не то что обыскать его в поисках оружия Древних, но Фосфор Аврельевич уверенно указывает на пирамидальную башню райкома, высящуюся в центре города.
Минуют часы. Ты держишься с трудом, ты даже не представлял, как может давить на психику отсутствие потолка над головой. Титаническое пустое пространство гнетет. Ты даже не хочешь думать, что случится, если Князев ошибся и самосбор вдруг разыграется в бетонной полости таких размеров. Однако пока вместо запаха сырого мяса в воздухе чувствуется лишь бетон. И ничего больше. Впрочем, тебя волнует другое – кругом все еще ни звука и ни движения, а ты не веришь в то, что ушедшие Древние могли оставить свой город без защиты от чужаков.
Проходят часы, прежде чем вы, наконец, оказываетесь перед башней райкома. Она стоит в одиночестве, посреди чудовищных размеров площади. Через нее тянутся дороги из стальных, покрытых неведомыми знаками плит, окруженных острой чугунной травой и ломаными силуэтами металлических деревьев. В тени их ветвей стоят трубящие в горны бетонные пионеры и держащие весла девушки, кудрявые октябрята и странные женщины, опирающиеся на спины рогатых порождений.
— Невероятно, да это же доярки! – Антон Павлович указывает на женщину рядом со странным рогатым существом. Медик восторжен. — Я видел точно такую же статую в энциклопедии! Доярки изготовляли жидкий концентрат с помощью бионических заводов модели корова!
Ты уже не слушаешь медика, твои волосы становятся дыбом. Ты понимаешь ровно две вещи. Во-первых, стоящего рядом с дояркой пионера видел уже ты, много гигациклов назад, в актовом зале своего школьно блока. А во-вторых ни одна из статуй не имеет постамента. После этого ты вспоминаешь все байки, что рассказывали в лифтфлотских столовых про биобетонные технологии Древних. Предупредить ликвидаторов ты уже не успеваешь.
За вашими спинами раздается булькающий смех. Бетонная корова до половины распахивает свою полную арматуры тушу и один из ликвидаторов исчезает в ней с чудовищным чавканьем. Хруст экзоскелета смешивается с хрустом костей.
Бетонный рабочий чудовищным ударом вмиг удлинившийся руки проламывает голову другому ликвидатору, кинувшемуся было прочь.
Иван Губило шатается под весом прыгнувшего на него пионера, но скидывает биобетонную тварь, пригвождая к земле метровым штык ножом. Другой рукой он хватает кинувшуюся на него доярку, и, краснея от натуги, вырывает ей голову из плеч вместе с кусками арматуры.
Перехватив абордажные грабли, ты валишь статую, пытавшуюся зайти со спины строчащему из пулемета рядовому Балагуру, но бетонная девочка уже с чудовищной силой швыряет в ликвидатора свой серый мяч. Хруст ребер и экзоскелета. Рядовой Балагур падает захлебываясь кровью и в тот же момент девочка облепляет его, вливается жидким бетоном прямо в его рот. Рядовой отчаянно хрипит, царапая землю, струйки бетона и крови текут через нос и уши, а затем его ребра просто лопаются изнутри под бетонным напором.
Рядом кричит Алмазова, девушка заклинившим автоматом пытается отбиться от наседающего бетона, но на ее плечах уже висит кудрявый октябренок. Его жидкий бетон жадно облепляет ее тело, а вмиг удлинившаяся рука трижды обвивает горло девушки и лезет в открытый в крике рот.
Оря многоэтажным лифтфлотским матом, ты вскидываешь свой пистоль, картечным зарядом сбивая с Яны октябренка, после чего со второго ствола разносишь голову старика колхозника, уже успевшего занести над Алмазовой свою огромную косу.
— Потом благодарности! – ударом заточенных абордажных грабель ты откидываешь скульптуры и вырываешь ошалевшую девушку из бетонного водоворота.
Вы вместе с Фосфором Аврельевичем и оставшимися в живых ликвидаторами со всех ног кидаетесь к райкому. Бетонные твари рвутся за вами, но тут же за вашей спиной раздаются скупые, предельно точные очереди бетонобойных пуль из Ералашникова – это вступает в последний бой, прикрывавший ваш отход рядовой Туча. Ударами пуль он валит бегущие за вами скульптуры, валит до той поры, пока вокруг его ноги не обвивается весло бетонной девушки, затягивая его прямо внутрь раскрывшегося от паха до подбородка нутра статуи. Туча кричит, когда бетон начинает сходиться, давя его экзоскелет, и последним усилием прикладывает Ералашников к подбородку, вынося себе мозги. Но его жертва не напрасна — вырванные им секунды дают вам всей толпой ввалиться в вестибюль райкома. Раздается шипение и гулкий хлопок — это Алмазова броском пенобетонной гранаты запечатывает выход вместе с ломящимися за вами тварями. Вы переводите дух, валясь на мраморный пол. Из семидесяти ликвидаторов, что покинули лифт в живых остается всего шестнадцать.
8
Некоторое время вы приходите в себя. Антон Павлович, все еще серый лицом, помогает раненному шальной пулей ликвидатору, шипит Алмазова, которой ты зашиваешь оставленные осколками бетона порезы. Наконец перезарядив оружие, вы медленно идете по выложенным мрамором и сталью коридорам. Райком пуст. Резное дерево дверей осыпается трухой от ваших прикосновений, сапоги обращают в пыль покрытые странным узором ковры. Лишь темные лики бюстов давно забытых вождей провожают вас задумчивым взглядом металлических глаз.
Вы поднимаетесь по широким лестницам. Сотни опустевших этажей. Все тронуто тленом. И от того, тебя пробирает дрожь, когда сверху ты начинаешь различать шум работающих механизмов. Далекий гул нарастает и вы, забыв об усталости, продолжаете подъем. Последний этаж — гигантский пирамидальный зал, сложенный из тысяч хрустальных стекол. Здесь ярко горит свет. Здесь есть энергия, и бесперебойно работают машины. Весь центр зала занимает панель управления, вдоль стен, стоят капсулы. Все они пусты и мертвы. Все кроме одной, что горит россыпью зеленых ламп отражаемых морозным стеклом. Вы замираете, а затем в полной тишине подходите ближе.
За стеклом лежит молодая девушка, ее обнаженное тело укрыто синеватыми клубами заполняющего капсулу газа. Эти клубы не дают разглядеть ее лицо, но твое сердце щемит от подсознательного понимания того, насколько она красива.
«Товарищ Котовская» твой взгляд непроизвольно падает на выцветшую табличку, с которой почти исчезли буквы.
— Тысяча Ильичей, но ведь Древних не осталось, — наконец произносишь ты.
— Древние не могли уйти, не оставив никого на случай, если их эксперимент пойдет уже совсем не плану, — Князев зачарованно подходит к стеклу, кладя на него свой металлический нейропротез.
Ты делаешь шаг следом за ним.
— Близко не подходить! — предупредительный крик профессора рушит гипнотический момент. Он дрожит, смотря на ярко красный рубильник возле двери капсулы. — Ничего не трогать, если хотите уйти живыми!
Повинуясь его знаку, вы отходите прочь, пока Фосфор Аврельевич аккуратно осматривает капсулу и пульт. Наконец, он удовлетворительно кивает и по его приказу ликвидаторы вытаскивают из его рюкзаков небольшую медицинскую сумку холодильник и хирургическую электропилу. На пол ложиться брезент и набор скальпелей. Наконец профессор достает узкую полосу металла с оплавленной, заглаженной до неузнаваемости рукояткой. Дохрущевский кухонный нож.
— Да что партсобрание ему в клюз, он делает? — ты смотришь на стоящих рядом Антон Павловича и Яну, но они в таком же замешательстве, как и ты.
А затем до вас начинает доходить. Все связывается воедино: и грядущий проигрыш Торгового комитета в войне с партийными блоками, и глава комиссии по экспериментальному вооружению Фосфор Аврельевич и Древние, управлявшие самосбором с помощью своих мозговых нейроимплантов.
— Вы что, собираетесь подчинить самосбор? — твой голос хрипнет, когда ты обращаешься к Князеву, но тот грустно разводит руками.
— Подчинить самосбор? Мы что боги, по-твоему? Для этого у нас уже недостаточно технологий. Нет. Главное, что ее имплантов хватит, что мы смогли его вызывать.
Ты материшься. В глазах Фосфора Аврельевича читается все. Ты видишь в них туманы самосборов, что смахнут наседающие на блоги Торгового совета отряды партийных ликвидаторов, ты видишь, как затем эти же туманы хлынут во все прочие этажи, что откажутся принять власть совета. В его глазах ты видишь лютое, стеклянное безумие и клубящийся фиолетовый туман. И ничего, абсолютно ничего больше.
Твоя рука аккуратно тянется к кобуре пистоля. Что-что, но отдать в руки одного человека такую власть ты не готов.
Твои пальцы уже на холодной рукоятке оружия, когда горла касается остро заточенный нож. Ты чувствуешь горячее дыхание стоящей за твоей спиной Алмазовой.
Все взгляды поворачиваются на вас. На твоем лбу холодный пот.
— Ему нельзя отдавать эту власть! Неужели вы не понимаете! – ты кричишь, режа горло о лезвие, но ликвидаторы молчат.
Профессор улыбается и пробует пальцем дохрущевский нож.
— Успокойтесь капитан. Я сделаю это быстро…
Металлический щелчок предохранителя заставляет его замереть.
Оружие отступившего назад Антона Павловича целит прямо в живот профессора.
— Знаете, я очень долго таскал с собой ружье, а не пора ли из него выстрелить? Мне кажется капитан Влад прав. Самосбор это немного не та сила, которую можно раздавать в одни руки. Фосфор Аврельевич, отойдите от капсулы и никто не пострадает.
В один миг ситуация раскалилась добела. Четырнадцать щелчков предохранителей слились в один звук. Ликвидаторы мгновенно берут медика на прицел, но никто не решался выстрелить. Пока. Профессор бледный и испуганный не может произнести ни слова, однако первые пришедшие в себя ликвидаторы уже начинают медленно заходить медику за спину.
Все отвлеклись от вас, и ты тихонько шепчешь Яне, уговаривая убрать нож. Все что ты просишь, сделать правильный выбор.
Впервые за все это время ты чувствуешь, что руки девушки дрожат. Она мечется между верностью присяге и пониманием неправильности всего происходящего. А затем она, наконец, решается и выбирает.
Ты понимаешь это, когда твою кожу режет огнем и нож вскрывает твое горло.
— Прости, — шепчет она, и в то же мгновение, выпустив тебя из захвата, вскидывает сжатый в левой руке пистолет. Гром выстрела и пуля вбивается прямо висок Антона Павловича. На пол падает так и не выстрелившее ружье медика.
Но тебе уже не до этого. Из твоего горла хлещет кровь. Все. Конечная. Лифт дальше не идет, — по-дурацки ясно проносится в мозгу. Падающие на пол алые капли отсчитывали последнюю минуту твоей жизни. С хрипом, ты разворачиваешься к Яне и к своему удивлению видишь слезы в ее глазах. Ты бы тоже сказал ей «прости», но твое горло перерезано, а потому ты просто бьешь Алмазову в солнечное сплетение и толкаешь ее от себя. Она падает на пол, но тут же упруго вскакивает на ноги, наводя на тебя пистолет. Выстрелить она не успевает — она видит то, что ты держишь в руке. В твоих пальцах чека от висящей на ее груди пенобетонной гранаты. Запал шипит. С криком девушка пытается сорвать ее с себя. В последний миг она успевает откинуть ее, и чудовищный пенобетонный ком распухает прямо в центре зала, поглощая не успевших отскочить ликвидаторов. Пока в зале царит суматоха, ты, зажав горло рукой, кидаешься к капсуле с Древней. Грохочут выстрелы. Пули летят мимо и стеклянные стены, потолок все рушится дождем переливающихся радугами осколков. Все твое внимание на красном рубильнике капсулы, который возможно способен прервать анабиоз. Ты успеваешь. Твоя рука дергает его за мгновение до того, как длинная очередь из Ералашникова пробивает тебе спину, валя на засыпанный осколками пол.
Ты кончаешься. Из зажатого горла, из ран в спине: отовсюду льется кровь. Ты чувствуешь, как ей уже набрякла вся твоя одежда. Сил все меньше. Зал тонет во тьме, но урывками ты еще можешь видеть происходящее, хотя ты уже не понимаешь, где реальность, а где бред твоего умирающего мозга.
Капсула медленно открывает свою прозрачную дверь. Босые ноги ступающие на битое стекло. Ты с трудом поднимаешь голову. Она обнажена и безумно прекрасна. Ее белая кожа полнится резным узором звезд, ее волосы цвета огня, а глаза будто отлиты из рубинового стекла.
Фосфор Аврельевич отчаянно кричит ликвидаторам и тут же Древняя исчезает в пламени их огнеметов. Все тонет в огне. В его ярких всполохах ты видишь ее силуэт. Видишь, как откинув голову, она с наслаждением умывает пламенем свое лицо. Откуда было знать ликвидаторам, что простое пламя не может повредить тем, кого однажды опалил пожар межмировой революции.
— Стреляйте, стреляйте же! — голос профессора дрожит от ужаса и все опять тонет в автоматном грохоте.
Пули секут кожу Древней, но их свинец осквернен прибавочной стоимостью, а потому он не в силах нанести ей вреда.
Пенобетонные гранаты падают к ее ногам, но будучи сделанными эксплуатируемыми рабочими, просто ржавеют и разваливаются, выделяя жалкие лужицы некондиционного пенобетона.
Древняя поднимает руки и шагает к ликвидаторам, ты не можешь разобрать ее слов, но от них те с воем падают. Они катаются по полу, ибо в их лопнувших от жара глазах разгорелся революционный огонь. Она продолжает вещать, и другие ликвидаторы валятся на колени, со слезами целуя ее ноги, еще слова и оставшиеся рушатся, пытаясь из осколков стекла, разбросанных гильз и автоматных рожков спешно построить коммунизм.
Алмазова высаживает в Древнюю всю обойму своего пистолета, а та лишь гладит ее по коротко стриженой голове и Яна, обхватив себя руками, с рыданиями падает на битое стекло.
Иван Губило, остается последним из ликвидаторов. Поняв все, он отбрасывает бесполезный автомат и, грохоча железными сапогами, бросается на девушку с голыми руками, намереваясь просто сломать ей шею, но Древняя делает неуловимое движение и вдруг прижимается к ликвидатору своим обнаженным телом. Она обхватывает его шею тонкими руками. Ее полные, горячие губы жадно шепчут в ухо ликвидатора диалектический вопрос о материализме. Миг и она отступает, а Иван Губило с обреченным криком хватается за голову, не выдерживая титанического веса обрушившихся на него размышлений.
В этот же момент Фосфор Аврельевич черной тенью поднимается за спиной Древней. В его руках блестит нож дохрущевской, коммунистической эпохи.
Он замахивается, и блеск стали наполняет весь зал.
Ты отнимаешь руки от горла, и уже не обращая на хлещущую на пол кровь, срываешь с пояса пистоль. Выстрел.
Сноп картечи разносит плечо Князева и тот с воем падает на колени, зажимая разорванные контакты нейропротеза.
Крича от боли, он шарит по полу пытаясь найти свое оружие, но Древняя уже ласково наклоняется над профессором и касается его рукой. От ее прикосновений нажитые нетрудовым путем нейропротезы члена Торгового Совета начинают ржаветь и стремительно разваливаться. Он кричит, пока она гладит его по бритому черепу, с которого лоскутами осыпается пересаженная кожа, тяжело падают его протезы ног, вываливается синтетический пищевод и легочный аппарат. Кости осыпаются титановой пылью. Вскоре от Фосфора Аврельевича остается лишь горстка праха, которую Древняя аккуратно кладет на бетонный пол.
Все затихает. Только тихо рыдают на полу ликвидаторы. Аккуратно ступая между их тел босыми ногами, Древняя идет к тебе. Ты пытаешься отползти, но сил уже нет.
Последнее что ты видишь, ее нежная улыбка и сжатый в руках острый, блестящий сталью нож дохрущевской эпохи.
9
Мерно скрипят тросы. Освещенный светом шахтных ламп лифт идет вниз, в сторону обжитых этажей Хруща. Ты лежишь в своей капитанской каюте. Рядом сидит Алмазова. Мягко гудят моторы. Вы молчите. О чем вам говорить?
О том, как Древняя разрезала себе руку, о том, как на твои раны пала ее кровь, врачуя тебя светящимися роями нанороботов?
О том, как вы многие смены потратили на обратную дорогу к лифту?
Или о девушке с рубиновыми глазами, что сидит сейчас на нижней палубе в окружении двенадцати ликвидаторов с блаженными улыбками на устах?
Мерно скрипят тросы. Осиянный светом лифт сходит на полнящиеся страданием этажи.
Конец
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме Родион рузо (+458 постов - Родион рузо)
Отличный комментарий!