История

Как вождь пролетарской революции обманывал царских жандармов

«Сегодня съел целых шесть чернильниц» - читала дома Мария Ильинична Ульянова, письма от своего брата Владимира, от того самого, который является первым из кремлёвской троицы «лежащий Владимир, сидящий Владимир и стоящий Владимир».

Что? Ленин ел чернильницы? Однозначно, да. 17 июля 1903 года, по воспоминаниям Владимира Ильича, во время заседания РСДРП в Брюсселе кто-то крикнул «Полиция!», и будущий вождь пролетарской революции схватил со стола чернильницу и проглотил её, не жуя.

Это случилось не просто так, а благодаря одной из привычек. Ленин раньше чернильницы ел часто. Правда, не совсем настоящие. Из хлеба.

Но обо всём по порядку.

Конечно же, за революционером наблюдали и следили, и когда он был на воле, и когда был в тюрьме. И способы обмана Лениным царской охранки достаточно интересны. Как он сам часто говорил, «нет такой хитрости, которой нельзя было бы перехитрить».

Однажды в дом к Владимиру Ильичу пришли жандармы, очень желающие проверить его библиотеку на предмет запрещённой литературы. Конечно же, таковая у него имелась, иначе, какой он, к чёрту, революционер? И стояли эти книги на нижней полке. Ленин, конечно, и бровью не пошевелил, лишь изобразил величайшее радушие, подвинул жандармам стул со словами «...А то неудобно же будет тянуться до верхней полки!» Полицейские только удивились его вежливости и обходительности и, конечно же, начали смотреть с верхних полок. А когда дело дошло до нижних, тут уже и будущий вождь все шутки-прибаутки по нескольку раз выдал, да и сами слуги закона устали порядком. Справедливо рассудив, что, раз практически во всём шкафу нет ничего запрещённого, то и на нижних полках ничего не будет, жандармы откланялись и уехали. А оставшиеся в усадьбе супруги Крупские долго истерично ржали после пережитого.

Сидя в тюрьме, Ленин придумал хороший план — писать письма с грамматическими ошибками. Причём так, что эти ошибки складывались в слова. Сестра будущего вождя рассказывала о том, как однажды получила от него очень странное письмо. В нём наш политзаключённый начинал с какого-то стихотворения, писал о том, как ему хорошо живётся в тюрьме, пересказывал содержание «Капитанской дочки» и ещё много всего, и всё это с жуткими грамматическими ошибками.

Письмо начиналось так: «Вуглу Мышь седит, нна меня глядит. Бяда!...». Подчеркнув первые ошибки («У меня...»), женщина поняла способ расшифровки и без особого труда поняла, что ей хотел передать Ленин. Если кому интересно, в письме он сообщал, что у него отобрали деньги.

Владимир Ильич в тюрьме писал, разумеется, не только письма. Ему в голову приходили умные мысли, и их надо было как-то передать на волю. Тут и родился гениальный план. Писать нужно было не чернилами, а… молоком. Благо его-то Ленину давали в больших количествах за вредность — он жаловался на ослабленное здоровье. Бумагу, на которой что-то написано молоком, революционеры нагревали с помощью лампы — и вуаля, мысли вождя отчётливо проявлялись на, казалось бы, чистом листе. Писал Ленин между строк в книгах, которые ему передавали.

А вот импровизированные чернильницы он делал из хлеба. Жандармы частенько любили заходить к нему в камеру; едва заслышав лязг ключа в замке, Владимир Ильич быстро всё съедал. Правда, он не учёл одного важного факта… Охранники об этом догадались.

«Мы-то прекрасно знали о том, что заключенный Ульянов ест чернильницы. И вздругорядь, понарошку, в день раз по сто к нему заглядываем. Ужо-тка забавно было нам смотреть, как он глотает их не жуя. Они уж не лезут ему, а он все глотает. Бедовый был! А ночью мучился, сердечный. Пучило его ночью! Страшно слушать! Зато за 14 месяцев, что он у нас пробыл, он так крепко раздался от постоянного переедания, что штаны лопались» (Н.Г.Зябин. «Мои встречи с Лениным». Париж, 1924, изд.»Суаль», с.248)

Рассказывают, что в определённый период ему давали сильно разбавленное молоко, поэтому его труд «Очерки политической экономии начала XIX века», написанный тогда, не сохранился.

P.S. Вы, разумеется, можете попробовать этот способ дома. Но учтите: молоко в царской России было, разумеется, куда более жирным, чем то, что сейчас, поэтому может и не получиться, уж не сочтите за хруст булкой)

Ну и напоследок держите пару анекдотов на тему, а то вдруг не слышали:

«Ленин, сидя в тюрьме, сделал себе из хлебного мякиша чернильницу, из куриного пера ручку, из молока чернила, а из соседа по камере он сделал себе Крупскую»

«Потом, в эмиграции, он хвастался Крупской:

- Как вспомню, Наденька, жратва в тюрьме была архиневажнецкая. Вот я и разводил лохов из подполья на хлебушек с молочком, типа в книгах между строчками тайно писать сообщения буду»

_____________________

Автор - Тимофей Бердикин

Мундштук, позволяющий курить одновременно две сигареты ( 1939 год)

История плутов и шарлатанов

Во все времена люди страдали от неразделённой любви к чужому имуществу. Всегда хотелось что-то позаимствовать у ближнего своего, но методы менялись и совершенствовались. Проследим сей славный путь от «проломить соседу череп» до финансовых пирамид современности.

Всё началось с первобытного гоп-стопа, разновидности которого мы наблюдаем и сейчас, но масштаб был абсолютно другой. Убийство чужестранца не ограничивалось ни законом, ни религией, а кражей соседского скота и девушек гордились. Все старались как могли, а с появлением культуры в мир пришли первые мошенники — в древней Греции ими считались игроки в кости.

Наверняка шулеры появились тогда же, когда и азартные игры, но в источниках они фигурируют с 14-го века, в указе 1396 г. о запрете поддельных костей. Примерно тогда же в Европу из Китая пришли карты, которые тут же принялись крапить. В середине 16-го века в Англии вышла книга, посвящённая азартным играм, где был целый раздел о нанесении на карты малозаметных меток, хотя пойманным шулерам тогда грозила виселица.

Вообще, в средние века мошенничество не выходило за границы разбоя и нечестной игры, т. к. хватало и этого. Может быть, и были матёрые аферисты, но прославиться не успели. Времена такие, что до славы не доживёшь — с людей попроще взять нечего, а знать такая, что либо зарубят, либо на костре сожгут. Не разгуляешься.

Пришло новое время — время зажиточного и порой доверчивого третьего сословия. Время, когда не спрячешь деньги ни от воров, ни от государства. Причём грабить в глухом лесу стало моветоном. Жертва сама приносит деньги на блюдечке с голубой каёмочкой.

Пионером стал Роберт Хартли, назначенный в 1711 году британским лорд-казначеем. Притом, что в казначействе грошом покати, а долгов — на 30 млн. фунтов в облигациях, по которым нужно было платить немалые проценты. Голь на выдумки хитра, и скоро во всех лондонских газетах писали про «Компанию южных морей», которая якобы будет осваивать Южную Америку с ее несметными сокровищами. В качестве иллюстрации приводились портреты ацтекских вождей, сплошь увешанных золотом. Британцы попались на эту удочку. Народ выстраивался в очередь, чтобы обменять правительственные облигации на акции компании, в результате чего получилось выкупить 80%. Рыночная стоимость акций «Компании южных морей» к середине 1720 года выросла в 10 раз.

То же самое происходило на другой стороне Ла-Манша. В конце 1717 года Джон Ло основал «Компанию Индий», получившую монополию на освоение долины Миссисипи. Парижские газеты вовсю печатали рассказы о богатейшей земле, где жители с восторгом встречают французов и несут им золото и драгоценные камни в обмен на безделушки. По факту компания представляла собой несколько десятков шхун, привозивших некоторое количество табака и хлопка, выплачивая скромные дивиденды, но на слухах акции быстро росли и каждый новый выпуск привлекал толпы покупателей. 500-ливровые акции продавались по 20 тысяч.

К началу 20-х годов обе компании обанкротились, разорив тысячи вкладчиков, и инициативу взяли в свои руки частные лица. Без всякой поддержки государства, но хитрые и чертовски убедительные. Большинство сгинуло во тьме веков, но среди прославившихся были настоящие звёзды.

Одним из самых известных стал Алессандро Калио́стро, якобы граф, прославившийся на всю Европу своим долголетием - самого Юлия Цезаря в живых застал. Состоял в масонских ложах, был лекарем царственных особ, продавал эликсиры бессмертия и свою собственную жену, воскрешал младенцев, предсказал великую Французскую революцию, дурил всех и вся, даже графа Потёмкина. Закончил карьеру в 1791 году, пополнив список невинных жертв инквизиции, приговоривших его к пожизненному заключению.

До сих пор знаменита наша соотечественница, Сонька Золотая Ручка, основавшая профессию неприятно знаменитых «клофелинщиц». Удачно изображая аристократку и находя хороших помощников, она годами грабила богачей и ювелиров, став воровской легендой. Излюбленным приёмом было попасться в руки переодетых в жандармов подельников, которые, скрывались, забрав и её и похищенное имущество, пока жертва ограбления шла в полицейский участок.

Пример успешной аферы — в мае 1883 года она выбирает в ювелирной лавке украшений на 30 тысяч рублей и просит отвезти их в назначенное время к ней домой, назвав адрес доктора-психиатра. Самому доктору рассказала, что к нему на приём придёт её муж, ювелир, который почему-то со всех требует, чтобы они отдали ему деньги за некие проданные им драгоценности. В назначенный день и час она получила свои драгоценностей на пороге дома, отправив одного мужа за деньгами к другому, сбежав от греха подальше. Не зная об этом, психиатр интересовался у ювелира, хорошо ли он спит ночью, а тот требовал от него денег. «Мы сейчас всё уладим», — спокойно погладил по плечу пациента доктор, и двое санитаров увели ювелира в клинику.

В 1906 году ранее судимый Вильгельм Фойгт в форме армейского капитана, купленной у старьёвщика в городке Кёпиник, встретил четырёх гренадёров и сержанта, которым приказал арестовать бургомистра и казначея. Те без сомнений выполнили приказ, а вся городская казна досталась мошеннику, который попытался скрыться на поезде. Суд приговорил его к 10 годам тюрьмы, но прославился он так, что хохотала вся Германия. Кайзер потребовал предоставить ему отчёт, читая который, он якобы со смехом сказал: «Вот что значит дисциплина. Ни один народ мира не сможет за нами угнаться!» В досье на «капитана» из Кёпеника кайзер сделал пометку: «гениальный малый».

Все они были по-своему милы и у стороннего наблюдателя вызывали даже симпатии, но 20-й век породил настоящих бесславных ублюдков, первым из которых был итальянец Чарльз Понци. Он узнал, что европейские почтовые марки можно с шестикратной прибылью продавать в США. Осталось только рассказать это всем и брать деньги взаймы на реализацию, обещая 50% прибыли за полтора месяца. Так родилась первая настоящая финансовая пирамида, которая хоть и лопнула в том же 19-м году, но породила тысячи последователей, которые будут пытаться, уважаемый мой читатель, облапошить вас и в 21-м веке. Кстати, по статистике каждый пятый хоть раз был их жертвой.

_____________________

Автор - Михаил Ломако

Чиччиата

Мне недавно попалась на глаза книга "Всемирная история поножовщины: Народные дуэли на ножах в XVII-XX веках", весьма интересное чтиво. В этой книге упоминается любопытный итальянский обычай под названием "Чиччиата" суть которого заключается в задорной поножовщине в темном помещении.  

Вот как в 1867 году описывал эту кровавую традицию Владье: 

"Слово "чиччиата" образовано от "чиччиа" - мясо, и вы не найдете его ни в одном словаре. Это слово не имеет французского эквивалента и может быть интерпретировано как резня или бойня. Когда приятели собираются в пивной и их мозг разогревается винными парами , то один из них предлагает чиччиату. Те, кто не хочет в этом участвовать, пытаются покинуть помещение, но вход и выход уже заблокированы в качестве предосторожности на случай появления полиции. Как только оговариваются длительность чичиаты, можно приступать. После достижения соглашения по всем условиям произносится короткая молитва к Мадонне, гасятся лампы, и все бросаются потрошить своих друзей и собеседников . И самое ужасное, что у этих людей нет абсолютно никакого повода для враждебности  — всё это совершается только ради увеселения и эмоционального подъёма. Все происходит в страшной тишине - ни жалоб, ни стонов, лишь шумное дыхание , звон столкнувшихся лезвий и летящие от ножей искры, иногда освещающие эту кровавую резню. Однако, эта игра имеет свои правила. Запрещено разговаривать, чтобы раненный не узнал голос друга и у него не возникло обиды или желания отомстить. Если нож вошел в тело по рукоятку, надо вытащить его, не пытаясь разрезом расширить рану. Нельзя атаковать человека, лежащего на земле, поэтому любой кто хочет выйти из игры, может лечь на землю. Удары должны наносится не на уровне лица, а в нижнюю часть живота" 

Глава II. Стилеты и бельканто страница 143 

"То, что, не смотря на обилие ранений и крови, убитых в подобных развлечениях было не так много, обусловлено тем что, во-первых удары наносились в строго определенные части тела, а во-вторых, клинки ножей иногда обматывались по всей длине шпагатом. Свободным при этом оставляли приблизительно двухсантиметровый кончик лезвия, которым наносили поверхностные и не столь опасные ранения" 
В общем интересная книга, рекомендую ознакомится на досуге. Вот ссылка:

https://books.google.com.ua/books?id=iVrVAwAAQBAJ&pg=PA143&lpg=PA143&dq=Чиччиата&source=bl&ots=DLSemwIbGv&sig=ACfU3U3kFFP3IV7L35C0v4jqqPMzk-jW3Q&hl=ru&sa=X&ved=2ahUKEwjT39WksrXoAhWh_CoKHfeyAukQ6AEwEHoECAoQAQ#v=onepage&q=Чиччиата&f=false

Константин V - император-обсерыш

Клички - неотъемлемая часть любых коллективов. Клички, полученные в юности, часто оставались с людьми на долгое время. А в случае исторических деятелей и спустя столетия и тысячелетия после них - Филипп Красивый, Пипин Короткий, Ярослав Мудрый, Владимир Гриб. Естественно, среди кличек были и обидные. Один из правителей получил такое прозвище, за которое было бы стыдно даже во дворе. Наш сегодняшний герой - император Ромеев Константин V по прозвищу "Копроним", что на греческом означает "засранец" или "обсерыш".

Сразу скажу, что такое прозвище он получил не за неудачи в своей политике - были и менее деятельные правители. Более того, по своим заслугам он превосходит многих императоров, гревших византийский трон. Во-первых, он пришел на трон не так легко. В войне за престол он сделал Копронимом мужа своей сестры, Артавазда.

Во-вторых, он знаменит своими военными победами. Он покорил славян, живших в Македонии, отказался платить дань болгарам, а затем победил их в войне, навсегда отбив у тех желание собирать у ромеев дань. За время своего правления он дважды разбил арабов, в 745 и 770 году, отняв Германикию (современный город Мараш на Востоке Турции). Причем в большинстве боёв он дрался в авангарде войска и часто сам составлял стратегические планы действий, за что имел гигантский авторитет среди военных.

В-третьих, он запомнился своими успешными карантинными мерами, которые помогли остановить чуму - он активно эвакуировал людей из заражённых областей и ограничивал передвижение внутри страны.

В-четвертых, он спасал христиан Ближнего Востока от набегов арабов, переселяя их на Балканский полуостров, строя для них города и оказывая всяческую протекцию. Откуда же взялась обидная кличка? А дело в его церковной политике.

Он был иконоборцем. И довольно убежденным - при его правлении поклонение иконам серьезно порицалось, иконопоклонников снимали с государственных постов, у них отнимали имущество, а иногда и мучительно казнили, выкалывая глаза и отрубая конечности. Монастыри отдавались под жилые помещения, а монахов насильно женили.

В 764 году по доносам клеветников Константин велел казнить многих знатных вельмож, которых обвинил в заговоре против него. Тогда же подан был донос на патриарха Константина. Через некоторое время его с позором свели с амвона, посадили на осла и со многими издевательствами возили по городу. Наконец, император велел отрубить ему голову, а труп бросить в Пелагиевы рвы.

А поскольку лобби иконопоклонников оставалось значительным, у них оставались инструменты подгадить императору. В частности, церковные иерархи развели против Копронима черную пропаганду - его обвиняли в склочности, частом проявлении агрессии, в том, что он любит лично истязать жертв, ему приписывали склонность к алкоголю и сексуальным извращениям (любил мальчиков, и даже коней!). А главное - распространили миф, который лег в основу позорного прозвища.

Согласно ему, при крещении восьмимесячный Константин испражнился в купель, что было растолковано, как дурственное предзнаменование.

Ну как, для многих его противников и врагов Византии его правление и впрямь вышло незавидным. А в активе Константина V успешная борьба за трон, эффективные административные меры и военные победы. Но запомнят его, как Засранца. Анекдот про шотландца и овцу все же знают, да?

Все вместе

Бергамо

Воздушный хулиган Вася Цымбал

Вася Цымбал был выпускником Армавирского авиационного училища и, как и все ребята оттуда, славился своим умением чётко выполнять поставленные боевые задачи, правда… Не совсем стандартными и, я бы даже сказал, очень неординарными подходами. Любимым его трюком были проделки с топливом.

Очередная такая выходка как раз случилась на Дальнем Востоке, когда один из японских сторожевиков (причём, нёсший на себе пару вертолётов — этакий неофициальный авианосец) пересёк границу между нейтральными водами и территорией СССР. В небе был, к несчастью японцев, Вася Цымбал, и он быстро придумал, что делать. Сделав пару виражей на сверхмалой высоте над кораблём, он убедился, что тот менять курс не собирается, и решил попробовать как следует напугать непрошеных гостей. Поднявшись повыше, он развернулся и начал пикировать на японцев. Те не на шутку испугались — провокация зашла слишком далеко, и никто не знал, отдан ли советскому лётчику приказ атаковать. В итоге Цымбал на крейсерской скорости пронёсся метрах в 5-6 над палубой и потоком воздуха буквально сдул в воду один из вертолётов, после чего, видимо, на волне азарта произнёс в открытый эфир коротко, но ёмко: «Пиздец котёнку!» Японцы, услышав одно из самых экспрессивных выражений русского мата, развернули корабль на 180 градусов и дали полный ход. Но выпендрёжнику Васе этого было мало. Пока корабль японцев находился в водах Советского Союза, Вася решил отработать свой излюбленный приём. Пролетая над гнездом кукушки несчастными провокаторами, Цымбал включил слив топлива и обдал военных страны Восходящего солнца керосиновым дождём. Потомки самураев не смогли выдержать такого позора и в массовом порядке побежали делать харакири жаловаться вышестоящему начальству. Практически сразу после возвращения Васи на базу его вызывают на ковёр (на базе тоже всё слышали) и, узнав подробности, вздыхают с облегчением — слава богу, никого не убил — и отправляют на другой конец страны, чтобы, в случае чего, по старой доброй традиции заявить, что «лётчик не наш», да и вообще «две недели как в Мурманск уехал».

Оказавшись на севере, Василий Цымбал не стал изменять своим привычкам. В сентябре 87-ого года, впрочем, как и всегда, возле Кольского полуострова было неспокойно — американские и норвежские НАТОвцы летали достаточно часто, по нескольку раз на дню заходя в советское воздушное пространство, а Баренцево море бороздили авианосцы, с которых эти самолёты и взлетали. Когда Вася в седьмой раз за сутки бежал к своему верному Су-27, надевая на ходу шлем… Наверное, ему очень хотелось применить огонь на поражение и ракеты с ядерной боеголовкой, чтобы наверняка. Но соответствующих приказов отдано не было, и Цымбалу оставался только его старый добрый трюк. Подговорив своего товарища, он вместе с ним устраивает американцам дождь из вонючего керосина. Как ни странно, это очень помогло — янки стали значительно меньше появляться в регионе. Да и никаких последствий для Василия не было.

Сухой Су-27 Васи Цымбала под номером 36.

Только наш герой хотел обрадоваться, как тут же о себе напомнили норвежцы, которых не сильно пугало то, как Вася посикал на солдат одной профуканной англичанами сверхдержавы. У потомков викингов осталась храбрость предков, а дополняла её очень хорошая и вызывающая нервный тик у советских ПВО птичка — самолёт Р3-C «Орион».

 Вот так выглядела головная боль северной противовоздушной обороны СССР. И главное — никакого вооружения!

Четырёхвинтовое береговое патрульное воздушное судно, очень удачная модель, которая может в течение 12 часов без дозаправки находиться в воздухе, следить за передвижениями советских кораблей и изрядно действовать на нервы советской ПВО - всё это про «Орион».

И вот однажды, тихим воскресным утром один из таких самолётов находился в опасной близости от наших границ, предположительно, патрулируя перемещение нашей подводной лодки. Уже некоторое время спустя едва продравший глаза Цымбал, отправленный «подвинуть» норвежца подальше от наших границ, разогнавшись по взлётно-посадочной полосе Килп-Явра и отчаянно матерясь, взлетал.

Почему же Василий был так недоволен происходящим? Конечно, советский лётчик всегда был готов вылетать на боевое дежурство и денно и нощно охранять покой граждан своей Родины… Но только не в воскресенье. В этот день недели ровно в 11 часов утра показывали знаменитую на весь Союз телепередачу «Утренняя почта» во главе с бессменным ведущим Юрием Николаевым.

«Утренняя почта». Всем рекомендую хотя бы ознакомиться, прочувствовать атмосферу.

Не понимаете, в чём прикол? Это сейчас у нас есть Ютуб с кучей музыкальных каналов, да и любую песню можно найти и скачать, а тогда у советских граждан был максимум телевизор, который являлся основным источником развлечений. В «Утренней почте» крутили множество самых интересных и разнообразных песен, иногда даже зарубежных, правда, в большинстве своём, из стран социалистического лагеря. А в анонсе данного выпуска передавали, что будет выступать какая-то европейская звезда. Теперь понятно, почему Вася Цымбал был так недоволен происходящим?

Долетев до норвежского супостата, разъярённый советский ас увидел, что «Орион» не просто следит за перемещением судов — он ещё и сбрасывает в море радиобуи, основательно работая над фарватером. Василий решил применить свой хулиганский трюк иначе — он выполнял проходы под норвежцем, на выходе сливая быстро рассеивающийся керосин и создавая таким образом облако, мешавшее тому нормально выполнять свою задачу. Потомок викингов упорно не сдавался и продолжал бросать в море свой груз. Тогда Цымбал, сбросив скорость, начал лететь снизу «Ориона», закрывая ему весь обзор, и, поднимаясь потихоньку повыше, как бы «выдавливал» противника на высоту побольше. На 7000 метров пилоту «Ориона» это надоело, поэтому он начал сброс буёв прямо на Васю! Наш герой такого к себе отношения стерпеть не смог и поэтому начал выполнять фигуры высшего пилотажа, то отдаляясь от норвежца, то заходя на атаку с хвоста. Скандинаву было как-то всё равно, и тогда Цымбал начал закручивать вокруг него спираль. Натовец начал сбрасывать скорость в надежде на то, что советский истребитель свалится, и… То ли норвежец не рассчитал, то ли Вася слишком увлёкся, но в какой-то момент один из винтов «Ориона» задел верхушку киля «Сушки», разумеется, сломался, и обломки сильно повредили фюзеляж и двигатель неизвестного пилота. После такого ни о каком сбросе буёв речи уже не шло — норвежец должен был хотя бы дотянуть до базы. «Орион» развернулся и начал покидать место столкновения с Васей во всю мощь своих оставшихся трёх двигателей.

Тот самый момент.

А вот это остаток Васиного киля.

Но Вася Цымбал не был бы Васей Цымбалом, если бы не упустил случая поглумиться над поверженным врагом. Доложив на базу о выполнении боевой задачи, он догнал разведчика и «обоссал» топливом всю кабину и фюзеляж натовца. А увидев, что хитрый скандинав снимает его и фотографирует, Вася специально немного попозировал, после чего развернулся и улетел обратно на аэродром под Мурманском.

На вопрос техника, почему он так быстро вернулся, лётчик отбрехался тем, что летел на форсаже. Этим же, по его мнению, объяснялся очень малый остаток топлива. А то, что киль отломало — ну тряска, со всеми бывает, вон, на учениях при манёврах сколько раз такое случалось.

Казалось, всё было спокойно. В тот день все на Килп-Явре посмотрели «Утреннюю почту», в том числе, и сам Вася. Больше никто не летал вблизи советских берегов. Но вот вечером начались проблемы…

Достоверно никому не известно, что было бы лучше для самого Цымбала — чтобы норвежец дотянул до родных берегов или чтобы он тихонько упал где-нибудь в море. Но получилось, как получилось — вечером того дня потомок викингов сел на аэродром. В отличие от своих предков, тот не принял поражения достойно, а сразу пошёл докладывать начальству. В течение часа об этом узнал советский посол в Норвегии, сообщает об этом в Москву, а дальше цепочка проста: Москва — министр обороны — Главком войск ПВО — Архангельская армия ПВО — корпус — 941 ИАП. У Васи спрашивают: что было? Наш герой, конечно же, отмалчивается, как партизан, и, ни капельки не краснея, заявляет, что это был обычный вылет. Но, от греха подальше, на Васином самолёте цифру 36 перекрашивают на 38.

Тупые НАТО никогда не догадаются.

Утром следующего дня в полк приезжает командир корпуса и начинается, в буквальном смысле, разбор полётов. Норвежец не забыл передать начальству все видеозаписи и фотографии, на которых замечательно видно и самолёт, и Васину физиономию. Позже эти материалы оказались в одной из газет, был большой скандал…

Забавно, но в газете опечатка. Вместо модели «Ориона» Р-3С они указали Р-3В, выпущенную примерно таким же «тиражом», но всё же имевшую некоторые отличия от «бэшки».

Конечно же, советское правительство не могло признать, что их пилот, мягко говоря, нарушил международное право и, по сути, атаковал самолёт НАТО. В ответ на ноту протеста было заявлено, что Вася Цымбал «был вынужден действовать решительно», т. к. экипаж «Ориона» «действовал некорректно и с некрасивыми намерениями». Самого Васю за такие финты хотели исключить из партии и отстранить со службы, но благодаря знакомствам в кругах повыше, Цымбал был всего лишь переведён в город Крымск Краснодарского края, где и служил до конца своих дней.

На прощание товарищи нарисовали хулигану на его самолёте значок поверженного «Ориона».

Ещё долго после Васиного перевода смелые НАТОвские лётчики по радио передавали ему привет, а бывшие однополчане пугали трусливых радиосообщениями по типу «Ахтунг! Ахтунг! Вася Цымбал в воздухе!»

Причина смерти нашего героя, к сожалению, достаточно печальна, трагична и нелепа. 30 апреля 2000 года, в день выборов всем ныне известного президента России, Василий после голосования вместе со знакомым техником Андреем Меньшениным поехал на шашлыки к Варнавинскому водохранилищу, что под Крымском. Они оставили машину на берегу реки и пошли жарить мясо. В это время, видимо, в горах прошёл дождь, и уровень воды в горной реке начал подниматься (а это Крымск, и подобные наводнения там случались часто — взять хотя бы известную трагедию 2012 года с выходом из берегов реки Адагум). Вода прибывала, и надо было что-то делать, иначе Василий рисковал лишиться единственного транспортного средства. Меньшенин побежал за подмогой и вскоре нашёл буксир — трактор со стальным тросом. Цымбал разделся и стал нырять, пытаясь зацепить трос за задний бампер машины. Во время очередного погружения лётчик не справился с сильным течением… и захлебнулся, не вынырнув из-под мощного водяного потока, затянувшего его под машину. Техник пытался его найти, но течение унесло Василия так далеко, что найти его тело смогли только через несколько дней.

Похоронили его там же, в Крымске. Пусть земля ему будет небом!

__________________________________

Автор - Тимофей Бердикин

Москва 1771

Появление чумы в России стало следствием последовательной активизации реликтовых очагов в Северном Причерноморье, Русской равнины и Малороссии. Активизация очагов происходила в направлении с юга на северо-восток, создавая иллюзию того, что чума заносилась из других из районов. В Киеве очаги чумы были обнаружены в августе 1770 года и носили характер домовой эпидемии. Официально считается, что первым разносчиком чумы был купец, прибывший из Польши, в результате его прибытия в Киев умерла его семья и соседи. После осмотра дома было заявлено, что люди погибли от «гнилой горячки с пятнами», посему никаких санитарных мер принято не было и дело отложили в дальний ящик, но в сентябре «чёрная смерть» охватила Подол и среди людей началась паника. Люди бежали из Киева в Днепр, унося чуму вместе с собой. Тем временем мор на Подоле усиливались с каждым днём и власти начали заколачивать зачумленные дома, а больных изолировать в карантинных зонах, охраняемых солдатами.

Во второй декаде ноября 1770 года количество больных в городе стало уменьшаться. В декабре болезнь закончилась в Киеве, а в феврале 1771 – на Подоле. Однако в середине марта в Печерском районе чума вновь начала фигурировать в сходках. Оказалось, что солдаты, направленные следить за контролем в Подоле, грабили чумные дома и увозили вещи чумных больных к себе на родину. К тому же, Лерхе считает, что Войекон причастен к распространению чумы и её попаданию на территорию России, он выдавал пропускные свидетельства всем, даже больным чумой.

Первые случаи чумы в Москве датируются концом августа - началом сентября 1770 года. Именно в этот период среди крыс начинается нарастание численности и, соответственно, блох, которых они переносят на огромные территории. В начале своего пути «чёрная смерть» носила носила лёгкий характер – увеличение паховых лимфатических узлов, которые не гноились и не причиняли неудобств больному. Вследствие чего многие даже не подозревали, что распространяют чуму и не обращались к врачам. Плюс ко всему в 1770 году в Москве большое количество населения болело сыпным тифом или малярией, что также усложняло выявление чумы. Все эти факторы и некоторая инфантильность по отношению к мерам предосторожности привели к тому, что чума мутировала в бубонный и септический тип.

Схема «движения» эпидемии чумы 1770—1773 гг. по России.

Первым диагностировал чуму 21 декабря 1770 года главный доктор Афанасий Шафонский. В тот же день он сообщил об этом Московскому штадт-физику Риндеру. Проведя осмотр больных и умерших, Риндер никакого решения не принял, а Шафонский, оставшийся недовольный халатностью Риндера, на следующий день созвал совет врачей. В ходе которого все врачи постановили, что «появившаяся в госпитале на Введенских горах, болезнь должна почитаться за моровую язву, для прекращения которой всю госпиталь от сообщения с городом надлежит отделить».

О чуме уведомили генерал-фельдмаршала Салтыкова, который в течение месяца организовал сеть застав вокруг Москвы. Принял ряд предупредительных мер, в число которых входило: недопущение въезда купцов из Киева и Польши в Москву без выдержания шестинедельного карантина, запрет на ввоз льна, ниток, хлопка, шёлка и мехов гражданами, всё это изымалось и сжигалось, в губерниях организовывались таможни и карантинные дома с необходимым штатом. Однако Салтыков опоздал, мор уже был в Москве, а кордоны могли лишь остановить её выход за пределы Москвы.

Большой суконный двор в Москве.

Чума вспыхнула на Большом суконном дворе, у Каменного моста. Работающие на фабрике докладывали, что «люди часто умирают, а иногда и в ночное время погребаются». После посещения фабрики врачом Ягельским и его поручиком было выяснено, что «на суконной фабрике открылась опасная болезнь». В ходе обследования фабрики было установлено, что с январь по март на фабрике погибло 113 человек, обычно на 3-4-й день после заболевания. В ходе расспросов было зафиксировано, что «они померли горячкою гнилою с пятнами и карбункулами». Также на фабрике находились 16 больных с бубонами и сыпью. В заключение Ягельский предположил, что «болезнь занесена на территорию фабрики с тех пор, как в общежитии проживала работница с «опухолью под горлом», которая умерла через 5 дней после приезда, вслед за ней умерли и её родственники, и близкие друзья».

Решением совета московских врачей было принято ряд мер. Суконный двор был закрыт, здоровые работники вывезены в пустующие фабрики купца Ситникова и Балашова. Больных вывозили за пределы Москвы, в Угрешский монастырь. Однако данные меры запоздали, поскольку после первой проверки гражданином Ягельским часть рабочих бежала в город. Кроме того, Суконный двор не был окружён караулом, что давало людям спокойно выходить и входить на территорию фабрики. Даже если бы власти учли все эти нюансы, то чумы было бы не избежать, поскольку с наступлением весны подвальные крысы активизировались и начали разносить блох по столице.

После того, как количество больных начало переходить на двузначные числа. Власти приняли очередные предупредительные меры. Во-первых, Москву «заперли». Во-вторых, на расстоянии в ~30 км (30 вёрст) от Москвы устанавливалась карантинная зона. В-третьих, обозы с едой останавливались в 7 верстах от города и продавали свои товары там, а надсмотрщики не давали покупателям соприкасаться с продавцами. В-четвёртых, в 100 километрах от Москвы устанавливались заставы, чтобы чума не попала в Петербург.

В апреле Москва была разделена на 14 частей, во главе каждой был поставлен смотритель и несколько врачей. Обязанности смотрителя сводились к контролю заболевавших и умерших, к осмотру больных и возможному лечению, и к доставке больных в Угрешскую монастырь. Также смотритель был обязан изолировать всех жильцов, в доме которых был найден больной чумой, дезинфицировать помещения и оцеплять районы полицейским караулом, дабы больные побеги не совершали. И, конечно, смотритель был обязан вести статистику заболевших и умерших ежедневно. По такой статистике можно узнать, что за апрель умерло 774 человека, по 25-47 человек ежедневно, однако числа не имеют с действительностью никакой связи.

К концу мая власти начали питаться иллюзиями и рапортовали в Питер, что «опасность в Москве и миновала, и стала большею часть прекращаться». Новых больных в Симонов и Данилов монастырь не поступало, но в трупы умерших от «опасной болезни» находили в Москве ежедневно. Не вяжется что-то. За май, по официальным данным, количество умерших достигло 850 человек, больше, чем в апреле. Не вяжется что-то номер два. Тем не менее, власти продолжали писать императрице, что болезнь отступила и что в Москве всё благополучно, «не надо слушать эту Европу, не было у нас никакой чумы».

В июне власти решили сократить карантинные сроки на половину, ликвидировать часть застав на пути в Москву, а врачей, находящихся в Симоновом и Даниловом монастырях, отпустить по домам. Также генерал Брюс предложил в совете две гениальные идеи. Первая заключалась в том, чтобы все заставы на пути к Петербургу убрать. Вторая заключалась в том, чтобы открыть Суконный двор, и пропускать товары, изготовленные на этой фабрике, в Петербург. Одобрив эти идеи, совет и власти успокоились и решили, что чума ушла и пора заниматься привычными делами. Хотя по официальным данным смертность в Москве продолжала расти, в сутки умирало от 40 до 70 человек, всего в июне погибло 1100 человек.

В июле для московских властей наступил «момент истины». За счёт крыс в Москве начали активизироваться новые домашние очаги чумы. Тёплая погода способствовала развитию блох на телах крыс и к середине июля в Москве начали вымирать целыми домами в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах. С 17 июля было решено вывозить больных в «особый дом» в Троицком-Голенищеве, поскольку Симонов монастырь уже был переполнен. А между тем, снова по официальным данным, число умерших в сутки перевалило за 100 человек, хотя власти считали, что болезнь ушла.

В августе «явное моровой язвы свирепствование... побудило почти всех знатных и должностями не обязанных людей из Москвы в разные деревни и места выезжать. При таких выездах многих обывателей служители, будучи или сами заражены, или имея с собою зараженные вещи, привозили купно с собою, как в проезжающие, так и в собственные свои селения заразу». Таким образом, чума попала во многие российские губернии. Например, в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую. В самой Москве, опять по официальным данным, в день заражалось по 500 человек и умирало по 400, это не учитывая, что многие больные бежали из города в леса и там умирали.

Примерный вид мортусов.

«Ежедневно умирали сотни людей. Сначала на каждой улице было несколько больных, потом они появились в каждом доме, и, наконец, были уже целые выморочные дома, заколоченные досками». В августе количество умерших достигало невероятных масштабов. Гробов стало не хватать, людей хоронили в ящиках, но в скором времени этим заниматься стало некому, и умерших вывозили на телегах по несколько человек и хоронили в братских могилах. В сопровождении таких телег всегда ходили «мортусы» в своих мрачных и ужасных одеждах. На улицах денно и нощно горели костры из навоза или можжевельника, распространяя смрад по всему городу. В течение августе, по официальным данным, умерло 7270 человек, примерно по 250 человек в день.

В городе царила паника. Лерхе описал состояние Москвы в это время: «Невозможно описать ужасное состояние, в котором находилась Москва. Каждый день на всех улицах можно было видеть больных и мертвых, которых вывозили. Многие трупы лежали на улицах: люди либо падали мертвыми, либо умерших выбрасывали из домов. У полиции не хватало ни людей, ни транспорта для вывоза больных и умерших, так что нередко мёртвые по 3—4 дня лежали в домах». В конце августа народные массы начали качаться и устраивать локальные вспышки ненависти, устраивая нападения на врачей и патрульных. Так, например, на Шафонского в Лефортово напала толпа и чуть не забила его камнями, если бы не помощь солдат. Выбрасывание трупов на улицы, утаивание больных и нападения на бессильных врачей привели к тому, что в сентябре чума приняла бубонный и септический характер и город превратился в «чумное побоище».

Сентябрь начался с усиления контроля над священниками. Московский архиепископ Амвросий обязал священников соблюдать осторожность треб: исповедать прихожан через окно, не прикасаться к больным, не совершать миропомазания и острижения, а мёртвых хоронить, не внося в церковь. А «чёрная мара» тем временем достигла кульминации – в день умирало до 800 человек, по официальным данным. 15 сентября по набатному колоколу в Москве начался бунт. Архиепископ Амвросий считал, что скопление толп молящихся у Варварских ворот было бесполезным и больше вредило верующим, сначала он приказал снять икону Богоматери, затем он закрыл ящик для подношений, а деньги из ящика он приказал перенести в более сохранное место. Когда у народа отнимают веру в то, что бог поможет излечиться от чумы, то не грех снимающим икону дать тумаков и отогнать их от неё, что и было сделано толпой. По Москве гудели колокола, набат собирал толпы, которых направляли в Чудов монастырь и Кремль.

Убийство того самого.

В первый день поиски Амвросия были неудачными, но были удачными поиски вина, которое нашли в погребах Чудова монастыря. Прилично накидавшись, толпа пошла искать главного «беса» по всем монастырям. На второй день архиепископ Амвросий был найден в Донском монастыре, где его и забили до смерти ногами, причитая «Ты ли послал грабить Богородицу? Ты ли велел не хоронить покойников у церквей? Ты ли присудил забирать в карантины?». Затем толпа направилась разносить другие монастыри и больницы, выпуская из лап «бесов» больных, а самих «бесов» убивали.

К вечеру 17 сентября Еронкин собрал отряд солдат и принялся успокаивать бунтовщиков на Красной площади. Сначала словами и холостыми пулями, а когда бунтовщики отказали Еропкину, то солдаты открыли огонь по толпе, убив 1000 человек и многих ранив. Именно по ранам и ловили бунтовщиков в больницах и в переулках. После подавления бунта в город вернулся Салтыков, Еронкин получил 20 тысяч рублей и медаль Андрея Первозванного, а Екатерина II ввела цензуру на письма, отправляемые из Москвы, с целью пресечь распространение информации о бунте за границу. А 21 сентября Екатерина II отправила в Москву графа Орлова, который и должен был исправить отчаянное положение москвичей. Прибыв в Москву, граф Орлов созвал комиссию по чумным делам, где выдвинул ряд вопросов о причинах распространения и пресечения чумы.

Список вопросов:

1) Является ли умножившаяся в Москве болезнь моровой язвой?

2) Чрез воздух ли ею люди заражаются или от прикосновения с зараженными?

3) Какие суть средства надлежащие к предохранению от оной?

4) Есть ли и какие способы к уврачеванию зараженных?

Цитатами приведу ряд интересных ответов на первые три вопроса.

Лекарь Самойлович высказывался за чистоту в домах и частое обмывание всего тела холодною водою или, кто может, уксусом. Кроме того, он считал полезным «открытый воздух, пищу кислую, как можно из земляных овощей, а меньше всего употребление мяса».

Доктор Шафонский разделил вопрос на две части:

1) если в доме не было заразы, то никаких особых мер не требуется, только «избегать заразительные домы, людей и наипаче пожитков»;

2) если же в доме была зараза, то с самого начала заболевания больного положить в больницу и сжечь все, что он, «будучи в заразе, около себя имел»; остальным же жильцам этого дома Шафонский рекомендовал, «оставив на несколько недель зараженный покой, окуриваться довольно и стараться выпотеть и после обмыть все тело».

Доктор Ягелъский считал наиболее важным санитарное просвещение: «Чрез попов жителям ясно и точно объявить существо болезни и от чего она происходит». Кроме того, он советовал «чистоту и употребление капель, называемых спиртус нутридульцис, ибо сие лекарство очень сию болезнь предохраняет».

Ответ на четвёртый вопрос вызывает значительное любопытство, поскольку в нём содержатся все знания о борьбе с чумой на момент конца XVIII

В начале заболевания лекари рекомендовали потогонное лечение, то есть стараться потеть как можно сильнее, устроив обильное питьё горячей воды с уксусом или травами ромашки, например, а после питья укутаться в одеяло и обильно потеть. Если же у больного, кроме тошноты и головной боли, отмечались рвотные позывы, то ему рекомендовалось пить рвотные средства или палец в рот засунуть, чтоб «процесс сия ускорить». Однако, если у больного продолжается жар и слабость, то больной обязан пить холодную воду с уксусом или кислый квас, и «привязать к голове ржаного хлеба с уксусом или кислым квасом». К карбункулам врачи рекомендовали прикладывать чистый дёготь с калачом, а после отторжения фурункула (чирья?) чёрных участков накладывать одну патоку, намазывая её на тряпку. При выявлении бубонов надо прикладывать к ним лепёшки из муки и печёного лука, чтобы те скорее порвались. «А как прорвется, то прикладывать к ране до излечения одну лепешку из муки и патоки без луку».

Также врачи рекомендовали Орлову увеличить число больниц и карантинов. Врачи требовали, чтобы за работниками в карантинных зонах ввёлся строгий контроль, «дабы заразу не распространяли». Вдобавок Орлов приступил к созданию двух новых органов по контролю за больными чумой. 11 октября издан указ «об учреждении двух комиссий для прекращения моровой язвы» - Комиссия исполнительная и Комиссия для предохранения и врачевания от моровой заразительной язвы.

Обязанности исполнительной комиссий были судебными и административными. Комиссия была обязана соблюдать точное исполнение всех приказов комиссии для предохранения и врачевания от моровой заразительной язвы. В состав исполнительной комиссии входило три чиновника во главе с Волковым.

Обязанности комиссии по предохранению и врачеванию моровой заразительной язвы были слегка обширными. Члены комиссии должны были найти лекарство от чумы, во-первых. Во-вторых, члены комиссии должны пресечь дальнейшее распространение чумы по городу и стране. В-третьих, вести учёт заболевших и умерших в течение дня и/или месяца. В распоряжении комиссии все врачи и медицинские работники, госпитали и карантинные зоны. Были приняты меры по уточнению числа больных и умерших. Для этого Москву разделили на 27 участков, во главе каждого участка стоял частный смотритель. В ежедневных рапортах смотритель был обязан описывать симптоматику, имена, адреса и количество больных и умерших.

Орловым были приняты меры по оказанию помощи нищим. В целях борьбы с недостатком пропитания среди бедноты было решено углубить Камер-коллежский вал, проходивший вокруг Москвы. За эти работы уплачивалось: мужчинам по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Также Орлов приказал полиции заняться бродягами, поскольку они распространяли болезнь и подергались ей больше остальных. Для этого всех бродяг помещали в Угрешский монастырь до конца эпидемии. 31 октября Екатерина II заявила, что «по принятым теперь божьей помощью мерам опасная болезнь знатно начала умаляться и чаятельно вскоре вовсе прекратится» и поэтому она считает, что присутствие Орлова в Москве больше не нужно.

Эпидемия затихает. Грызуны приобрели иммунитет к чуме. Болезнь стала протекать в легкой форме. Жителей Москвы перестают изолировать сотнями. Правительство приступает к очистке домов и вещей окуриванием. В Питере Орлов встретили с триумфом, ему выдана золотая медаль, а при въезде в Царское село воздвигнуты мраморные ворота. В течение трёх месяцев (до апреля 1772 года) количество умерших от чумы с 150 снижается до 30, а заболевших от 300 до 50. 15 ноября 1772 года было официально объявлено, что чума побеждена, поэтому пора бы в церковь сходить и богу спасибо сказать. Ах да, всего погибло 70 тысяч человек, заражено было 100 тысяч, а общее население Москвы на тот момент составляло 300 тысяч человек...

Но на этом потрясения для "России-которую-мы-потеряли" не закончились...

____________________________________

Автор - Сергей Имашев