Результаты поиска по запросу "story%2Bотношения"

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

Дневник мертвеца

,Реактор литературный,разное,рассказ,Истории,Иван Абрамов,написал сам

7 августа

Как долго я писал этот дневник? Наверное, уже лет двадцать. А может тридцать. Он поменял столько обложек, столько "тел". А я все равно исписывал каждый листик, каждую строчечку, заполнял его жизнью. Я жаловался ему на свои беды или хвастался своими успехами. Я закладывал в тебя все самое сокровенное, что держал в своей душе или просто засорял неважным, мелким мусором повседневной жизни. Я доверял ему. И теперь он знает гораздо больше меня самого. Может быть это именно он создал всю мою жизнь, а я всего лишь просто инструмент в его руках, который должен отыграть свою роль и записать подробный отчет.

Ну что ж, пришло твое время. И мое тоже. Когда я дописывал последнюю страницу прошлой тетради и залезал на обложку, я еще не думал, что все будет именно так. Когда я увидел в канцелярском отделе именно эту толстую тетрадь - я даже не подозревал об этом. И даже когда меня в тот же день поперли с работы по ужасно надутой и подставной причине, заставив еще и выплатить последнее на компенсацию этой чокнутой дуре - да, промелькнула мысль, но не более. А когда ушла Мария - ушел и я. Но она ушла к Евгению, а я ушел в себя. И только когда я по привычке начал писать дальше... Только сейчас я понял - по другому быть не может. И не будет.

Денег нет, работы нет, людей рядом со мной - тоже нет.

На часах ровно девять вечера. Прости меня мир.

Прости меня незаконченный, только начатый дневник. Но ты послужишь более высокой целью, чем просто "отчет".

Я никому ничего не желал, ни у кого ничего не просил. Так и вы не просите ничего у меня.

А вещей уже просто не осталось.

⠀

8 августа

Это ты, да?! Это все ты, я знаю это! Ты не дал мне умереть, тебе все еще нужен инструмент. Ты специально все это спланировал, чтобы я остался в этом проклятом черном мире! Я знаю, что ты меня не слышишь. Но я знаю, что ты это читаешь!

Горло все еще болит.

Я знаю, ты только этого и ждешь! Я не хочу давать тебе это, но ты приучил меня, выдрессировал, и теперь я уже не могу упомнить все случившееся без твоей помощи. Я не могу все это сложить все это в один пазл, увидеть всей картины и понять... без твоей помощи. Ты победил.

Я умер. Я долго висел в петле, дергаясь от удушья. Веревка давила на гортань, натирала мне шею. Но я умер. Умер!

А потом я оказался Там...

Я уже не помню, где! Ты атрофировал мне память, гаденыш!

Или я никогда этого и не запоминал? Я уже сомневаюсь в том, что был Там.

Нет, я все же умер. Это я помню точно. А значит и это тоже было. Но где я был и что там было? Я помню только то, что у меня есть лишь пять суток, чтобы сделать... сделать что? Я опять это забыл или Они не сказали?

Но я же умер, что я здесь делаю? Выполняю свое предназначение? Ха! Не могу я так, не могу я так, не могу я так, не могу я так, не мо...

Черт! У меня кончается ручка!

Перевернул весь дом, нашел эту хренову ручку, но позабыл почти все. Значит придется опять описывать события. Может это тоже поможет сложить картину...

Я очнулся висящем в петле, болело горло, шея, голова. Последняя просто раскалывалась. Я пытался выбраться, но безуспешно, на то она и петля. Висел долго, от скуки качался из стороны в сторону, ибо ничего больше я делать не мог, даже думать (из-за той неимоверной головной боли). Затем, скорее всего из-за раскачиваний, веревка не выдержала и лопнула, а я упал на пол. Потом метался по квартире, орал, матерился, а как только боль в голове не попритихла, начал писать дневник.

Черт, если у меня пять дней, то сколько я уже потерял?

⠀

4 дня 2 часа и 12 минут до того, что должно произойти.

Я вспомнил, что записал время, когда пошел в петлю. Приблизительно мне осталось вот столько-то времени. А что будет после? Я умру? Я уже умирал. И это уже не так сильно меня страшит, умру еще раз. Они не могут меня устрашать этим, значит будет что-то много страшнее смерти.

Неопределенность страшнее смерти. Да, это чистая правда.

Так что я должен сделать? Спасти кого-то? Убить кого-то? Предотвратить или совершить... Наверно это что-то важное, не так ли? Но тогда и нечего волноваться, я узнаю об этом - это будет выделяться из моих серых будней как алое зарево пожара ночью. И я пойму - это то!

⠀

3 дня 23 часа и 32 минуты

Я иду спать, сегодня был слишком долгий и утомительный день.

⠀

9 августа

3 дня 14 часов 10 минут

Ничего. Абсолютно ничего не случилось. Дом не горел, газ не взрывался, метеорит не падал. Ничего не было. Ничего.

⠀

3 дня 13 часов 3 минуты

Только сейчас заметил, что не ел и не пил больше суток. И не хочу ни того, ни другого. Я хочу только спать.

Постоянно хочу спать, хожу как в полудреме: сонный, бледный, белки глаз покраснели, а движения заторможены. Что со мной?

Ах да, я умер. А тебе наплевать. Тебе главное читать мои отчеты. Но ты не оставил мне другого выбора. Скотина.

⠀

3 дня 5 часов 42 минуты

Я пытаюсь прожить без этого проклятого дневника так долго, как могу, но он зовет меня. Лежит и сверкает своими белыми, неисписанными страницами. Кто-то должен его заполнить. И этот кто-то - я. Я должен их его заполнить. Я обязан.

Все телепередачи стали унылыми и неинтересными. Раньше я упивался всеми этими голосами, модой. Все эти люди были моими кумирами и объектами подражания. Я одевался и говорил как они. Но теперь они перестали быть кем-то. Теперь они лишь плоская картинка, застрявшая в пространстве и времени. Они уйдут - их забудут. А фильмы? А фильмы стали слишком нереальными и противными. От них несло ложью. Каждое слово, каждый звук был неискренен, наигран. Все истории - придуманы. Их не было. Их не будет. Они тоже жертвы времени.

А я?

Я настоящий, или тоже наигран? Придуман чей-то безумной, исцарапанной психикой? Может я и не существую, а просто нахожусь у кого-то в воспаленных мозгах и тихонько переливаюсь оттуда на бумагу, а затем переселяюсь в такие же исковерканные разумы других людей?

⠀

3 дня 15 минут

Я вновь пытался это сделать. Нет, веревку я уже пробовал, только потерял бы кучу времени, вися под потолком и раскачиваясь как игрушка на стекле дальнобойщика. Нет, я набирал ванну и резал себе вены. Я час лежал в багряной от моей крови воде, а перед моим взором кружился мир. Но я не умирал, а кровь все текла и текла. Когда же я понял, что это бесполезно, я ушел под воду с головой.

Результат очевиден.

И все время хочется спать...

Я ничего не делаю. Я просто сижу и ничего не делаю. Иногда беру ручку и пишу эти строки, но в остальное время...
Пришли Они. Я не знаю, кто это, но они стоят прямо напротив меня. Они появились из ниоткуда, просто так. Я лишь моргнул, а они уже здесь. Или я уснул!

Они говорят, что так нельзя.

Они говорят, чтобы я больше не пытался покончить с собой.

Они говорят, что им плевать на меня, но так я могу привлечь слишком много свидетелей, а им этого не нужно.

Они говорят, что мне этого не нужно.

Они говорят, что я обязан закончить то, зачем меня вернули.

Они говорят, что им плевать на дневник.

Они говоря

⠀

10 августа

2 дня 13 часов 5 минут

Я вырубился. Мне так сильно хотелось спать, что все это я писал на автомате, не понимая значения того, что я написал. Они наверно говорили еще, но я не помню. Я спал.

А может это все сон? И я не вешался, не умирал, не делал ничего этого. Я просто проснусь в своей постели, рядом со мной будет тихо дремать Мария, а потом я встану, позавтракаю и пойду на работу. Все хорошо и все будет хорошо.

Но есть одно но!

Если ты умираешь во сне, то ты либо умираешь и наяву, либо ты просыпаешься.

Я умирал?

Да.

Проснулся?

Нет.

Значит одно из двух: это реальность и не сон, либо...

Либо я умер и это мой ад.

⠀

2 дня 12 часов 43 минуты

Я так и не описал своих гостей. Их было трое и все они разные, но на всех были одинаковые белые маски - простые окружности с прорезями для глаз. Один был одет в темно-оранжевый мясницкий фартук с голубыми пятнами. Он был не высокого роста, но на лице была большая, огромная маска, которая не давала рассмотреть его прическу. Второй был высок и одет в черный костюм тройку. Он был бы слишком интеллигентен, если бы не большие нечесаные и немытые патлы, свисающие из-за маски. А третий был среднего роста, но чуть выше меня, полноват, одет во что-то белое и мешковатое, а сам был лыс как колено. И все они говорили. И я их слушал.

Как я хочу спать. Как я хочу спать. Как я хочу спать!

⠀

2 дня 7 часов и 5 минут

Я долго думал и решил выйти из дома. Я больше не могу сидеть в этой затхлой, вонючей квартире. Может из-за всей этой духоты и тянет так сильно в сон, что засыпаю прямо на ходу.

Далеко я не пойду. Здесь неподалеку есть магазинчик. Туда и наведаюсь. А потом сяду в парке.

Но нет, не проси. Тебя я с собой не возьму. Ты останешься здесь гнить в этой комнате. Ничего, переживу, раз я умер.

Я не марионетка!

Я человек!

Хотя, я уже сомневаюсь в этом...

⠀

11 августа

1 день 3 часа 1 минута

Это был ужасно долгий день.

Ты приручил меня к этому, подсадил меня на изливание своих чувств и мыслей на бумагу. Это как наркотик. Ты теперь часть моего мозга, часть мое сущности. Часть моей души. Вот почему ты тоже попал вместе со мной в этот ад.

Если конечно это ад. И я почти в этом уверен.

Я не могу больше переносить все эти воспоминания в себе. Но все по порядку, я все еще ~~живой~~ человек.

Я совсем забыл как выгляжу, и придя в этот маленький магазинчик перепугал этих старых обрюзгших старух, что всегда там обитают. Я утонул в оскорблениях и лжи. Они видели во мне либо бомжа, либо алкаша, а потому гнали из этого магазина своими клюками и матерщиной. А ведь их всех я знал, и они знали меня. Мы живем в одном доме. Мы взрослели вместе, но только по-разному: я рос, они увядали. Я каждый день здоровался с ними, я всегда помогал им, то сумку дотащить, то трубу починить.

Я помнил их. Но они не помнили меня.

Поэтому я и ушел из магазина.

Наверное, люди сторонились меня, а может и вовсе не замечали, но я не знаю этого. Я хотел спать. Я хотел спать, пока шел к парку. С хотел спать, когда садился на лавку.

Я всегда любил этот парк, любил играть в нем в детстве, гулять с друзьями и тайком от мамы с папой пить пиво., любил водить туда Марию, когда мы только еще встречались, любил просто посидеть после трудного рабочего дня... Но теперь он больше не был парком. Он был местом, где деревья стенают от боли, где цветы заставляли работать как клумбы, а траве не давали расти, вырывали и убивали. Это был мир боли. Или это я сам стал миром боли для всех вокруг.

Но я хотел спать, и я уснул.

Проснулся я в камере вытрезвителя. Видно забрали, подумав, что я еще один алкаш.

Здесь я просто потерял время.

Я просто теряю время.

⠀

12 августа

3 часа

Все время я просто спал. Я спал всю ночь и весь день. Я все это время, все эти пять суток просто терял время.

Ничего не происходило. Ничего. Видно, я не справился с задачей. Но я хочу умирать? Я умер! Слышишь? Я умер! Я не ем и не пью. Я могу вообще не дышать, но тогда начинает болеть голова. Во мне бесконечное количество крови, она все время течет, а раны затягиваются.

Они грозились что-то сделать. Пытались меня подстегнуть, но я не помню этого. А если я этого не помню, то этого никогда, слышишь, никогда не было. И не будет, если я этого не запомню.

Или не запишу в тебя, засранец.

⠀

1 час

Я не знаю, почему именно час. Я не знаю, сколько сейчас времени. Все часы в доме остановились в момент моей смерти... Времени для меня больше нет. Есть только отсчет. И отчет...

А может тебя порвать или сжечь? Раз уж я не могу убить себя, то я убью тебя. Ведь есть возможность, что это все ты делаешь! Ты! Ты! Ты! А когда я закончу, то покончу со всем этим кошмаром, что ты наворотил в моей жизни и не жизни.

Но я не могу... Это моя память, моя жизнь... Я не могу убить ее. Это все что от нее осталось.

⠀

10 минут

Они пришли. Снова. Я знал, это произойдет, им осталось совсем чуть-чуть. Что же они скажут?

И почему мне не хочется спать?

Они говорят, что я не справился. Ха! Я это уже знаю.

Они говорят, что я еще могу успеть.

Что успеть? И что ждет меня, если не сделаю?

Они говорят, что навсегда оставят меня таким. Нет, не таким. Все будет в три раза хуже, чем было.

Я не хочу! Я не хочу! Я не хочу! Но что я должен?

Они молчат и ждут. И я только сейчас понял, что должен сделать.

Я должен сделать то, на что не решал все эти пять дней. Я должен убить то, что держит меня здесь.

Я почти догадался тогда... Я должен убить свое прошлое.

Я убил тогда лишь оболочку, но не убил себя. Ты - это и есть я.

Но я не могу! Не могу тебя убить!

Да, я могу убить себя. Я уже это делал, но сейчас нужно доделать это до конца. Стереть последнее упоминание.

Осталась минута. Я знаю, ты сейчас читаешь эти строки. Но ты проиграл. Я больше не раб твоих фантазий.

И я обращаюсь к тебе, а не к дневнику.

Blackglist

анимефэндомыпесочницатекстstory

Блин, помогите. Тут гифка на Джойреакторе мелькает, где аниме тян сильно болеет за что-то. (Обычно её применяют в смысле "да поебитесь уже"). А потом она бессильно опадает в кресле не получив зрелищ.
Обыскался уже.

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

За покровом ночи

Сократить путь через ночной лес поначалу показалась мне не такой уж и плохой идеей. И только несколько минут спустя во мне проснулись первые сомнения в адекватности данной затеи.

Накрапывал дождь, тусклая луна еле-еле освещала бетонную тропинку, и незаметные в темноте намокшие еловые лапы склонились к земле так низко, что все время норовились залепить в лицо мокрыми иголками.

Но это ничего — где моя не пропадала? А вот гнетущая тишина наводила на тревожные мысли.

Что-то было не так. Что-то было не то.

Где-то глубоко внутри начинала нарастать необоснованная паника. Хотелось бежать, скорее, быстрее, подальше отсюда. Будто здесь таилось Зло. Настоящее, древнее, хтоническое, не отягощенное моралью Зло.

А потом ударил свет. Ослепляющий, проникающий сквозь веки и будто выжигающий сетчатку. Вместе с ним пришел трубный вибрирующий гул, разрывающий уши и выбивающий мысли из головы.

Свет и звук. Звук и свет.

И я полетел. Мое бренное тело оторвалось от земли, я почувствовал отсутствие оков гравитации этой массивной голубой планеты, и меня понесло, перевернуло вниз головой, слово я начал падать куда-то вверх, в пучину зияющей пустоты.

— Нет! — заорал я, боясь открыть горящие огнем глаза. Страх поглотил сознание, поглотил душу. Я шарил руками в пустоте, искал, брыкался, орал в забытье какие-то бессвязные обрывки фраз, пока холодные пальцы не наткнулись на что-то плотное, мокрое и скользкое, противное и неприятное, но находящееся вне этого луча ослепительного света.

Грязная кора и колючие иголки впились в ладони, но от резкой боли я только крепче сжал еловую ветвь и потащил ее на себя. Изо всех сил, изо всех жил, задействовав до изнеможения, до судороги каждую мышцу тела.

И ветвь поддалась, пошла на меня, все ближе, ближе и ближе, а свет в глазах с каждым миллиметром становился все тише, тусклее. Я уже даже мог, наверное, открыть глаза, но не осмеливался это сделать и продолжал тянуть ветку на себя, тем самым вырываясь из пут бесконечного света.

Земля резким рывком потянула меня обратно, ударив под дых неудачно подвернувшимся корнем.

Я был свободен. От лап луча, от боли света, от нежности полета.

Но не от заполняющего разум страха, тягучего и черного, как мазут.

Этот страх взялся за руль моего бытия и скомандовал: «Бежать!». И я побежал. Почти вслепую, вытянув руки вперед, наплевав на сумки из магазина и сорвавшийся с плеч рюкзак — подальше от луча, как можно дальше вглубь редкого леса.

Прочь!

Ударяясь о стволы деревьев, спотыкаясь на кочках.

Прочь!

Глаза все еще болели, в ушах стоял тяжелый гул, не пропускающий ни единого звука извне. Низкие ветки били по лицу и груди, но я бежал.

Прочь! Скорее! Быстрее!

Резко сменив направление, поскользнувшись на сырой земле, я нырнул в ближайший куст, упал и затаился в небольшом овражке.

В этот момент инстинкты нагло выдернули страх из кресла пилота, вышли на первый план и стали править моим разумом и телом. Их было много, они верещали, орали, стонали и перебивали друг друга. Но все сходились в одном мнении: «Нужно переждать. Нужно схоронится. И может не заметят. Может пронесет.»

Стараясь дышать как можно тише, я наконец проморгался. Глаза слезились, все еще саднили и чесались, но я хотя бы мог видеть очертания темных деревьев на фоне горящего разноцветными огнями НЛО. Оно висело прямо надо мной, а слепящий луч света бил из центра овального блюдца и с бешеной скоростью рыскал по лесу, крутясь на гибкой подводке.

А потом я услышал их. Низкий горловой рокот, тихо раздающийся где-то справа от моего схрона. Рык, заставляющий кровь застывать в жилах, а воздуху сгущаться в легких. Шуршали низко висящие еловые лапы, когда огромные, судя по звукам шагов, туши обладателей мощных глоток шли по сырому лесу.

Они искали меня.

Сорвавшегося с крючка наглого карася.

Надкушенный бутерброд.

Я затаил дыхание. Сердце превратилось в отбойный молоток и старалось пробиться сквозь грудную клетку, свитер и куртку, дабы убежать прочь, подальше отсюда, спастись!

Но ноги уже сковало отвратительной липкой паникой.

Шаги и рокот становился все ближе и ближе, а разум уже был готов взорваться от напряжения. В голове носились тысячи, миллиарды всевозможных картин исходов того, что произойдет, если они найдут меня.

А потом я увидел, как одинокая капля осеннего дождя сорвалась с моей куртки и понеслась ввысь. И за ней еще одна.

Сердце пропустило удар.

Рык раздался у меня над головой, зубастая пасть с длинными слюнявыми жвалами склонилась над моим телом, и следом за ней обрушилась темнота, поглотившая меня с головой в свои нежные объятия.

Я очнулся с горящей пламенем головой в холодной стальной комнате. Ослепительный, но не такой болезненный как прежде, свет бил в глаза, не давая рассмотреть что-то хоть чуть дальше полуметра от себя. Но и этого вполне хватало, чтобы весь масштаб ситуации: я лежал на каменном операционном столе, абсолютно голый, хорошо зафиксированный стальными ремнями на всех сочленениях, а неподалеку от меня, прямо на грани видимости, стоял силуэт существа с длинной тонкой шеей и огромной головой.

Я заморгал глазами, стараясь как следует разглядеть инопланетянина, но тот успокаивающе поднял руку вверх и согнул три пальца из семи.

— Не боися, зем-ляни-н, — с жутким, будто компьютерным акцентом произнес инопланетянин, — Мы не приче-ни-м тебе вриед-а.

— Вы че делаете, ироды! — заорал я в пустоту вокруг меня, обращаясь к остальным собравшимся в лаборатории космического корабля, — Совсем оборзели?!

— Мы при-шл-и с ми... — начал было не растерявшийся инопланетянин, но я нагло перебил его, перейдя на общекосмический.

— Вы своего поймали, придурки! Вы на сканеры смотрите вообще?

— Мы при-шл-и с... — ученого инопланетянина как будто заело.

— Так, отпустите меня, гады! Я подполковник третьего отдела Галактической Ассоциации! Сейчас всю вашу лавочку прикрою к Цефеевой матери, и никакие ремни меня не удержат! А ну быстро, цыгель-цыгель! И вырубите этот чертов свет!

Свет не вырубили, но ремни растаяли в воздухе.

Вскочив с операционного стола с нечеловеческой скоростью, я вышел за границы блокиратора зрения, осмотрел собравшийся консилиум из серокожих пихианцев, ящероподобных нибурийцев и зубастых громил центаврийцев в виде санитаров.

По наглой жвалистой морде узнав из последних своего похитителя, я хорошо вломил ему меж жвал с третьей ноги.

— Чтобы знал, как в следующий раз ценную человеческую оболочку портить! Если хоть стрелку на затылке найду...!

— Уважаемый, — очнулся один из ученых нибурийцев — маленького роста и с нетипично голубыми глазами, — Будьте любезны предоставить докум...

— Документы?! — я вошел в раж и перевел фокус ярости на этого зануду в линзах, — лапы и хвост, вот мои документы!

Я моргнул третьим веком и сделал пару дырок взглядом в стене операционной рядом с головой докучливого бюрократа.

Это подействовало получше моих военных корочек.

Уже вновь стоя на земле, отходя после наведенного психотропного страха и провожая глазами ну прямо совсем не пылящееся на фоне темного неба блюдце с фейерверками, я сочинял в уме разгромный рапорт на всю безалаберную ученую комиссию по изучению планеты Земля.

И не чурался обсценной лексики.

Ибо ну вот совсем страх потеряли, сволочи!

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

Польза от моральных уродов в женской общаге

В коридоре было темно и мрачно. Осторожно ступая по довольно грязному и захламленному мусором полу женского общежития передового университета страны, я без лишнего шума пробирался все дальше и дальше, попутно сканируя пространство обломком мягкого карандаша. Очень уж не хотелось спугнуть какое-нибудь сторожевое заклинание гада-колдуна.

Ну а еще я совершенно не хотел разбудить кого-нибудь из жителей общежития, ибо какой визг тогда начнется… Так еще прибежит старая и ворчливая комендантша, чинить разборки и орать на все здание, звать милицию, полицию, ОМОН и контроль нравов. Нет уж, лучше я так, по старинке, на цыпочках. Тише едешь - дальше будешь.

Метка, что я тайком поставил днем на злополучной девушке, размыто мигала где-то в районе двух или трех дверей впереди меня. Гораздо легче и безопаснее было бы, конечно, попытаться выманить девчушку на улицу тем или иным способом, но из-за понавешанных на бедную девчушку проклятий мои заговоры, в лучшем случае, просто бы не сработали, а в худшем, послужили бы катализаторами для еще большей мясорубки.

Да и спугнуло бы это долбанного урода, как и любая активность днем. Ведь мое время – ночь.

Сколько месяцев я уже охочусь на этого гада? Февраль, март… пять, пять месяцев он ускользал от меня, оставляя за собой кровавую бойню, устроенную бедными, попавшими под его влияние детьми. И сколько бы раз я не пытался это все предотвратить, освободить зашоренные умы от контроля, какое бы заклинание не применял - они все-равно с улыбкой на лицах мчались убивать своих соплеменников, купаться в их крови, мастерить из органов убитых жуткие арт-объекты, и с чувством выполненного долга, как верные щенята, передавали колдуну впитанные от своих жертв силы. А потом этот гад, конечно же, высасывал и их самих. Без остатка.

Кукольнику не нужны отработанные марионетки.

Питер, Новосибирск, Екатеринбург, Калуга, Севастополь… а теперь вот Москва.

Но, стоит заметить, в этот раз все по-другому. Я не тратил время на поиски, находя жертву проклятий почти что в самый последний момент. Нет, в этот раз мне повезло – совершенно случайно наткнулся на одну из его будущих кукол еще до превращения.

Даже больше - впервые я увидел колдуна воочию. Черный плащ, белая кепка и футболка с концертного тура Оззи Осборна. Не смотря на солнечный день, он в своем этом прикиде светился как новогодняя елка - одежда буквально под завязку была накачена выпитой силой. А еще он был молод. Гораздо моложе меня, лет двадцать пять – тридцать.

И это обиднее, черт его раздери! Какой-то сопляк водит за нос охотника с более чем трехсотлетним стажем.

Но сегодня все закончится. Я не дам ему продолжать бесчинствовать. Скорее всего у него даже мотива нет, ему просто нравится это делать. Наслаждаться властью, управлять людьми, заставлять их делать то, что ему хочется. Не поверю я, что он собирает силу для того, чтобы остановить еще большее зло или еще что-то в том же духе серой морали. Он просто урод – и все. Морально, физически и метафизически.

Но даже если так - я остановлю его.

Я сделаю то, что должен.

Подойдя к нужной мне двери, за которой еле теплился красный огонечек метки, я в последний раз огляделся. Коридор был все так же пуст, тих, темен и мрачен. Свидетелей или еще кого-нибудь, кто мог бы мне помешать, пока не наблюдалось. Да и бутылочные пробки, нанизанные на резиночке на поясе пока молчали, а значит и магических вмешательств рядом не было.

Осмотрев замок, я удостоверился в его дешевизне и нулевой безопасности, а потому открыл его за пару секунд обычной скрепкой без каких-либо дополнительны свойств. Медленно повернув ручку, я беспрепятственно шагнул внутрь.

И увидел Марию, что спокойно спала в кровати на своей половине комнаты, и Анастасию, которая уже занесла нож над ее ничего неподозревающей подругой.

Не тратя времени на бессмысленные крики аля «Стой!», «Остановись!» или «Одумайся!», я ломанулся к безвольной Анастасии, силясь остановить неизбежное. Зайдя со спины, я постарался перехватить ее руку, но тщетно – сила, с которой она опускала руку с острым кухонным ножом была абсолютно несопоставима с той маленькой хрупкой девчушкой, на спину которой мне пришлось залезть всей своей почти стокилограммовый тушей.

Уперевшись коленом девушки куда-то в районе поясницы, я тянул ее хиленькую ручонку вверх, и, вроде, мне даже удалось остановить смертоносное движение. Но на долго меня не хватит, я уже начал запыхаться. Потому, перехватив ее руку поудобней левой рукой, правой я полез в карман джинс. Конечно, стоило мне это сделать, как нож вновь продолжил неумолимое движением из пункта «Здесь» в пункт «Сердечко подруги», но поделать с этим я ничего не мог – третью руку отрастить было пока выше моих способностей.

Пошурудив в кармане, перебирая всевозможные безделушки-амулеты и монеты сдачи, я пытался найти там большой и старый равносторонний крест, выменянный у знакомого барыги на черном рынке. По его словам, чудо, а не артефакт, снимает абсолютно все наложенные проклятья и влияния с человека, лечит его, стирает память с момента наложения проклятья и еще минут пять после действия креста, так еще при этом телепортируя к применившему амулет автора этих самых проклятий. В общем, делает все, разве что время не показывает и радио не ловит, и то не факт.

И как раз-таки от чуда я сейчас не отказался бы.

Рылся я до тех пор, пока не вспомнил, что он все это время просто висел на цепочке у меня на шее.

Все еще превозмогая усилия трехтонного грузовика, с которыми хрупкая девчушка, которой едва ли исполнилось двадцать, старалась зарезать свою подругу, я буквально вдавил амулет девушке в губы.

— Давай, — шипел я от натуги и достаточно неудобной позы, — Давай, работай, целуй, мать твою!

***

За десять часов до этого.

Я прибыл в Москву и только направлялся к гостинице, когда заметил в небе странное поведение птиц. Вороны, голуби, чайки, воробьи… они будто бы все летели по одной и той же траектории. Но только в одной единственной области. Стоило им вылететь за границы этой области, их полет снова превращался в хаотичный, но полный своей логики и мотивов танец жизни. А внутри этих границ… будто птицы невольно садились на рельсы энергетических линий и просто следовали им.

Конечно, глупо было не проверить эту странность, ибо вся моя работа и заключается в поисках всего странного и нетипичного. Знаки на то и знаки, чтобы им следовать.

Идти мне пришлось не долго, буквально уже через пару секунд я увидел молодого парня в копании с обыкновенной студенткой первого-второго курса, с легонькой сумочкой, в которой кроме тетради да ручки не было больше ничего, что касалось бы учебы. А вот он… Я впервые смог увидеть его, раньше колдун всегда оставался за кулисами всего сотворенного представления. Он был молод и даже чем-то красив, а одет в настолько пропитанные силой одежды, что не узнать в их артефакты было невозможно. Именно на эту футболку с певцом Оззи Осборном когда-то попала кровь той самой знаменитой летучей мыши. Именно эта белая бейсболка была на убийце Джона Кеннеди. И именно этот старомодный черный плащ, хоть и немного перешитый под другой фасон, но сохранивший все отметины жертв, когда-то укрывал плечи Джека Потрошителя.

И именно от этих вещей начинались все ниточки сплетающегося заклинания, которые уходили в небеса и ловили в свои сети ничего неподозревающих птиц.

Я опешил. Застыл, не веря, что наткнулся на колдуна так быстро. Но атаковать было уже поздно, парень меня заметил. И сразу все понял. Для него я светился не меньше, чем он для меня.

Да и творить заклинания у всех на виду, еще и днем, когда внутренняя сова томно продирает глаза, та еще затея на миллион. Он бы меня порвал, как Тузик грелку. А если и не порвал, то обессиленного меня сразу скрутили без какого-либо сопротивления и сдали либо в дурку, либо Тайному отделу. Если такой вообще существует, за сотню лет работы одни только слухи да слухи. Но проверять что-то не хочется.

Быстро что-то сказав своей новой марионетке, которую он не успел обработать до конца, колдун довольно резво побежал к стоящим неподалеку домам. Я погнался за ним, но повернув за угол, за которым он скрылся всего секунду назад, я обнаружил пустой тупик, заставленный переполненными мусорными баками. Амулеты молчали, а чутье охотника как спало всю дорогу в поезде – так и продолжил спать.

Поэтому мне не осталось ничего другого, как столь же резво бежать обратно, дабы найти ту девушку, с которой он вел свои «просветительские» беседы. И мне повезло, она не успело уйти далеко.

— Девушка, постойте!

— Да, — немного заторможено ответила она, сказывалось незаконченное влияние колдуна, — Что такое?

— Вы знаете того человека?

— Какого?

— Ну того, с которым вы разговаривали минуты две назад.

— А, вы про Андрея? Я познакомилась с ним только сегодня. Он отличный парень.

— Не верьте ему Он не тот, за кого себя выдает. Слышите, не верьте! И не разговаривайте с ним больше. Вам лучше с ним больше не видится.

Я схватил девушку за плечи, пытаясь до нее достучаться, но сделал только хуже.

— Отвали от меня! – резво вывернулась девушка, испугавшись за свою жизнь, - Ненормальный!

Она быстро отскочила с тротуара, подальше от сверкающего бешеными глазами меня, после чего развернувшись, быстро убежала по набережной, в страхе оборачиваясь и держась за сумочку, в которой скорее всего лежал перцовый баллончик.

Конечно же она мне не поверила. Как бы, не мудрено. Но зато я успел навесить на нее сигнальный маячок в виде жвачки.

Бедная девочка. И ее испорченная кофточка.

Надо бы, конечно, по-хорошему, проследить за ней, мало ли колдун появится еще раз, и тогда появится шанс снова его поймать. Но вряд ли, а потому лучше на черный рынок к Степану, мне срочно нужен этот крест, о котором он мне говорил.

***

— Давай, сучара, работай!

Одна, две, пять, десять секунд, а я все еще висел мертвым грузом на спине у хрупкой, но без видимых усилий удерживающей меня на весу, девчушки, одной рукой прижимая старый, грязный и невесть где успевший побывать крест к губам этой самой девушки, а второй пытался не дать ей зарезать мирно посапывающую товарку.

И только я уже начал поносить барыгу всеми известными бранными словами на всех доступных мне языках, как артефакт просто взорвался у меня в руках. Абсолютно бесшумно, без вспышек, красок и фейерверков и прочих светопреставлений. Просто БДЫЩ, и девушку с наездником в виде меня резко отшвырнуло назад неведомой силой.

В воздух полетели некогда разбросанная по комнате одежда, мои талисманы с пояса и карманов, в том числе и тот самый крест, а также нож, вылетевший из обессилевшей руки девчушки.

Если одежда и прочие талисманы просто посыпались на пол в хаотичном танце беспорядка, то крест остался висеть где-то под люстрой, а нож, описывая пируэты, полетел прямо в лицо мило обнимающей подушку Марии.

И случится беде, не перехвати я его в нескольких миллиметрах от намазанной кремом кожи спящей девушки.

А талисман, тем временем, продолжил бесноваться и нарушать законы обычной физики. Сначала он раскалился докрасна, а затем с молниеносной скоростью влетел в губы прислонившейся к стене Анастасии. Глаза бедной девушки засветились в тон древнему предмету и между ними образовался энергетический мост, высасывающий вполне известной мне природы субстанцию куда-то внутрь креста. Когда этот мост оборвался, глаза девушки снова стали гореть жизнью в них появились хоть какие-то признаки разума. В том числе и недоумение…

Первым делом она отлепила с губ ставший вязким крест. А затем воззрилась на меня, так удачно склонившегося над ее спящей подругой.

— Вы… — тихо произнесла она со страхом в голосе, — Это же…

А потом она заметила нож в моей руке.

— Тшшш… — поднес я палец к губам, не особо веря в успех этого своего действия, но попробовать стоило.

Конечно же не сработало.

Очнуться с вязким и склизким предметом на губах перед страшным и мерзким незнакомцем-извращенцем с ножом над кроватью подруги в их же комнате общаги. Честно, я бы на ее месте вообще бы с ума сошел, а затем вернулся и снова сбрендил, да так, чтобы уж наверняка.

Но она не закричала.

Хуже.

Она начала злиться.

— Что за "цензура", "цензура", "цензура", "цензура" происходит?! – громко начала выяснять отношения, бросая в меня всем, что попадется под руку – одеждой, книгами, косметикой, моими же талисманами. Дорогими и опасными, кстати, - А ну! Пошел! Вон! От! Моей!

Договорить она не успела, в бой пошел давешний крест-амулет, все еще красный, липкий, вязкий и будто бы сопливый, но до меня он так и не долетел.

Вновь зависнув под лампой, он засветился багровым еще ярче и начал бешено трястись в воздухе, извергая из себя весь накопленный заряд отнятой силы. Эти, как будто жидкие капли, разбрызгивающиеся по комнате во все стороны, слились в общий поток и начали формировать в дальнем углу комнаты сначала неясный, но потом все более и более четкий силуэт колдуна.

Ну, память не стирает, но хоть в чем-то барыга не соврал, и на том спасибо.

Силуэт становился все более четким с каждой секундой, пока там, где у человека должны были быть глаза, не загорелось два адских пламени. И это мне ох как не понравились. В них клокотала буря силы, способная за секунду спалить не то, что эту комнату, а еще и половину квартала в придачу.

Как хорошо, что я был готов.

Никто и никогда не любил делать из одежды артефакты по той самой причине, что они теряют все свои магические свойства от того лишь простого факта, что вещи имеют обыкновение пачкаться. И если уж кто-то надоумился найти или же создать одежду-артефакт, то уж этому бедняге придется в буквальном смысле сдувать с них пылинки, дабы не пришлось закачивать в них силу сызнова. А в настоящий бой такую одежду так надевать вообще категорически нельзя, ибо вне зависимости от исхода этого самого сражения, она будет уделана самым разным неприятным месивом.

Да только вот этому вундеркинду этого, похоже, никто не объяснял.

Как только багровый кокон, состоявший из ошметок сорванной магии, лопнул, открывая разъяренного и клокочущего от ярости колдуна, я уже был наготове и кинул в него наполненный обыкновенной красной краской презерватив. Нет, конечно, можно было бы использовать и обыкновенный резиновый шарик, но презерватив куда прочнее. И купить можно на каждом шагу, хоть на вокзале.

Результат превзошел все мои ожидания. Колдун теперь полностью, с ног до головы был покрыт хоть и тонким, но довольно ровным слоем краски. В нем больше не чувствовалось и грамма той безумной энергии, которой искрился его прикид.

Из могучего и непобедимого теперь он представлял из себя самое обычное посмешище.

Но все оказалось не так просто.

Кукольник, растерявший все свои столь мощные и непобедимые с его точки зрения вещи силы, решил драться до последнего. И пока я доставал из кобуры свой старый надежный девятимиллиметровый глок с глушителем, тот достал из-под плаща левую руку, представляющую из себя невообразимую груду скимозной голой плоти, вертлявых щупалец и фиолетовых глаз. У меня не было времени разбираться в том, что это такое было, я просто-напросто вознамерился его убить.

И зря.

Когда-то одна знакомая мне гадалка за бокалом пива прочла по ладони, что меня погубит курение. Мы тогда хорошо посмеялись, ибо я никогда не курил и не видел причин, по которым мог бы когда-нибудь начать. Но сейчас я кажется понял, что он имел в виду.

Пачка сигарет, что одиноко лежала на прикроватной тумбочке, затряслась не менее активно, чем теперь уже полностью разряженный крест, и с тихим шипением взорвалась сигаретным дымом. Дым рос, все больше и больше, в нем проявлялись очертания огромных и массивных рук и ног, а красными огоньками догорающего фильтра светили злые глаза дымового монстра.

Нет, я конечно же заметил это страшное и смертоносное существо, чья ярость, конечно же была направлена в мою сторону, но по моим скромным расчетам он не должен был сформироваться раньше, чем я застрелю этого гада.

Риск был просчитан. Но я всегда был плох в математике. Поэтому дымчатая, но довольно твердая и увесистая рука врезалась мне под ребра и отправила в недолгий полет до пустой стены как раз после того, как я нажал на спусковой крючок.

Уже лежа на полу, я видел, как оседает тело заигравшегося во всемогущество молодого пацана, зияя аккуратной дыркой во лбу.

Но, как не странно, сигаретный монстр предпочел все же завершить начатое дело, а не отправится восвояси обратно в Четвертое измерение вслед за своим создателем. Громадная глыба циркулирующего в хаосе всемогущей энтропии сигаретного дыма занесла свой пудовый кулак, чтобы раз и навсегда раздавить меня как таракана. Я лежал на полу, молча наблюдая, как эта глыба несется навстречу к моей голове и…

Легкое жужжание резко наполнило пространство в ночной комнате женской общаги, и дымовой монстр начал таять и улетучиваться куда-то к себе за спину. Оказалось, что до сих пор стоявшая в сторонке с открытым ртом Анастасия, теперь находилась посреди комнаты с храбро выставленным на монстряка пылесосом, в который его нещадно засасывало, пока он весь не скрылся в темном полукруге трубки.

— Спасибо, — вставая с пола поблагодарил я бывшую жертву колдуна.

— Не благодари, — повторяя за дешевыми боевиками сказала она, выключив пылесос и дунув в «дуло», и я поторопился навесить на нее что-нибудь из заранее приготовленного арсенала «Палочек-Забывалочек», пока она не начала задавать ненужные вопросы или же будить всех вокруг.

Удостоверившись, что сигаретный монстр точно не собирается выбираться из обыкновенного домашнего пылесоса, я решил все же проверить, жива ли была спящая Мария. Только мертвый бы не проснулся от всего этого балагана, возни и пистолетной пальбы. И таки нет, жива, здорова, пускает слюни на пожёванную подушку.

Хорошенько покопавшись в памяти девочки оставшимися целыми в пылу битвы амулетами, я стер все ненужные ей воспоминания, заменив чем-нибудь обыденным, и отправил ее спать. Потом, с помощью все той же полезной, когда никуда не спешишь, магии артефактов, я убрал всю краску со всех поверхностей казенной комнаты, извлек прошедшую насквозь пулю из дыры отверстия в стене, попутно залатав оную быстросохнущим материалом общего назначения из брелока-матрешки, потом так же как и краску убрал все ненужные органические ошметки, и только тогда я уже я приступил к телу Колдуна.

До сих пор не верится, что это все было его виной. Сотни, даже тысячи загубленных жизней, тонны пролитой крови – и все это один единственный молодой пацан, который наткнулся на что-то необъяснимое и… просто стал мстить. Девки ему не давали, чтоли?

Вжух, и тело вместе с испоганенными Вещами Силы всосалось в опустевший брелок-матрешку. Потом послужит для заглатывания дыр. Или еще чего.

Должна же быть от таких уродов хоть какая-то польза?

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryнаписал самИван Абрамов

Взгляд в будущее

Preview

Основано на реальных событиях

— Аха-ха, посмотрите на этого старого пердуна! – несмотря на косые взгляды пассажиров электрички, не переставала бесноваться шпана.

Лето, домашки нет, родаки на работе, дома душно, а на улице солнце ярко светит, времени и гормонов – реализовать не реализовать! Они и пытаются, всеми известными себе способами.

Вот они и докопались до почтенного интеллигентного старичка в аккуратном, чистом, но явно старом и отслужившим не одно десятилетие костюме. Ну, точнее, просто нашли очередной повод поржать на весь вагон, таким образом манифестировать свою молодость, показать себя, особенно перед девчонками, чуть более тихо ехавшими рядом.

«Не трогают, и ладно. Все равно скоро выйдут…» — проносилось в голове у большинства пассажиров. В том числе и у старичка, который просто достал провод от своего старого, но еще рабочего наруча – аккумулятор смарт устройства совсем плох стал, начал быстро разряжаться, особенно на такой жаре. Только вот возникла проблема, разъема для подзаряки в сидении или рядом, как было почти во всех электричках буквально пару лет назад, он найти все никак не мог. Что было не мудрено, наручей без беспроводной зарядки не продавали уже лет пять.

— Во, во, смотрите, аж рукава засучил! Ах-хах! Дедуля, не позорься татухой!

— Да он небось уже и не помнит, что дракон этот означает, а-ха-ха!

— И наруч у него небось без беспроводки! Такой же древний, как и он сам!

— А-ха-ха, точно! Совсем дедуля от времени отстал!

Кто-то из пассажиров все же не выдержал и шикнул на пацанов. Громкость и колкость высказываний это не изменило, но молодость переключилась на другую тему. Еще бы – им бросили вызов их же свободе самовыражения!

А старичок в очередной раз безуспешно поискал разъем для устаревшего провода, тяжело вздохнул и продолжил мерно ехать по своим, только ему известным делам, не мешая ни простым пассажирам, ни громкой молодости просто жить своей жизнью.

***

Пятнадцать лет назад.

— Господа, господа, — Филимон Павлович расстегнул воротник и ослабил тесный узел галстука, — Нужно уже принять решение.

Заседание по итоговой комплектации пассажирского салона нового подвижного состава пригородного железнодорожного сообщения длилось больше ожидаемого. Почти по всем вопросам, вынесенным на обсуждение, было принято однозначное и почти единогласное решение. Однако последний, самый плевый, по мнению Филимона Павловича, несущего бремя председателя данного собрания, приклеил их к креслам на долгие три часа.

— А я все равно настаиваю на том, что одного электрофона для беспроводных зарядных устройств в пассажирской зоне недостаточно, — продолжал гнуть линию ведущий инженер отдела электроснабжения.

— Кирилл Андреевич, со всем уважением, — парировал ему молодой специалист из экономического отдела, — Но я повторю свой вопрос – когда в последний раз вы видели наруч или какой другой гаджет без возможности беспроводной зарядки? Это даже не российский, это уже мировой стандарт.

— А я повторно вам отвечу – это не отменяет того факта, что пассажирам нужно оставить возможность зарядки гаджета проводным способом, который также пока не вышел из обихода.

— Но скоро выйдет.

— Не выйдет. Это такой же абсолют, как бумажная книга или кинотеатр. Новое не всегда убивает старое.

«Бедная Машенька, — Филимон Павлович достал платок и вытер пот со лба, — ей же все это безобразие протоколировать».

Он то, в отличие от молодого экономиста, отлично понимал, почему Кирилл Андреевич так упорствует в ответ на вполне разумные аргументы молодости и настаивает на том, чтобы оставить разъемы в новом составе – иначе завод ее какой-то там родни в седьмом колене по производству этих самых комплектующих для зарядных устройств и станций, и так доживающий свой консервативный век исключительно на похожих заказах, окончательно рухнет в лету.

С другой стороны, экономист подготовился на славу, рассчитав и проанализировав все риски и выгоду внедрения новой схемы расположения зарядных станций без ущерба удобству пассажиров.

Поэтому он решил собрать волю в кулак и закончить эти бессмысленные препирательства.

— Так, господа, к порядку, к порядку! — Филимон Павлович снова постучал по своему наручу стилусом, прерывая спорщиков, — Мы Министерство городского транспорта или где? Лев Спиридонович, снова повторите, сколько будет сэкономлено при отказе от устаревающего способа подзарядки?

— Кхм, кхм… — молодой, но перспективный сотрудник прочистил уже уставшее от споров горло, — Если округлить, то триста тридцать миллионов в первый год при запланированном объеме производства состава.

Кирилл Андреевич злобно сверкнул глазами на председателя собрания, явно поняв, куда дует ветер . Однако промолчал.

— На том и порешали, — Филимон Павлович поставил галочку в списке на наруче, — Для протокола, Мария Ивановна, отметьте: оставить в чертеже нового вагона только возможность беспроводной зарядки. Господа, нужно идти в ногу со временем. Даже больше, нам просто необходимо смотреть в будущее.

***

Еще за пятнадцать лет до этого.

— Придумал! — Петька с какой-то книгой и кипой салфеток в руках ворвался в цех к Медведю, ковыряющемуся в проводах прототипа, — Смотри!

— Что там у тебя? — инженер с грустными глазами, за которые и получил свое прозвище коллективе, оторвался от важного, но нудного занятия, — Если это опять мемы про хомяка, убью!

— Не, да ты только посмотри – Петька с горящим взором всучил другу исписанные схемами и корявым почерком салфетки с логотипом соседней кафешки, — Я наконец придумал, как впихнуть эту долбанную катушку в наруч так, чтобы она не крашила нам процы. Смотри, если вот здесь…

— Да погоди, успокойся, — Медведь снял перчатки и всмотрелся в записи, — Нахрена нам в наруче беспроводная зарядка с их аккумулятором то? Босс сказал же отказаться от этой идеи.

— Но только потому, что мы ее реализовать не могли! Да и для чего именно она нужна Катька объяснить так и не смогла! Ща! – Петька открыл и начал листать притараненую с салфетками книжку, — Вот, вот! Смотри! Представь – во всех общественных местах будут стоять вот такие зарядники! Они ж стоят копейки!

— Пока они стоят как крыло звездолета, — Медведь все же разглядел что-то действительно интересное в хаотичных записях коллеги.

— Это пока, но там, смотри, на последней салфетке – это же так просто, блин, элементарно же! Как в этой книжке, я ее в студенчестве еще читал. Уже тогда фантаст все продумал, прописал и внедрил в свой мир. И блин, логично же! Почему я раньше про него не вспомнил! Наладить производство — и дело в шляпе, — и так горящие энтузиазмом глаза Пети засверкали чем-то космическим, — Мы станем миллионерами, нет, миллиардерами, нет, народными героями!

— Это… — Медведь вновь всмотрелся в записи, — Хмм. Да. Только вот аккумулятор…?

— Да пофиг на него, как раз сможем отказаться от этой огромной бандуры и сделать наручи тоньше и удобнее! Одни плюсы! И от проводов этих неудобных сможем отказаться!

— Я бы пока не отказывался, потом успеем перейти на новый стандарт, да и чиновники ни за что так быстро не откажутся от проводов, инерция у них о-го-го. Так, ноги в руки, бегом, звони Катьке и Михалычу из отдела патентирования, а я организую нам встречу с боссом. Петька, ты гений.

— Не я, это все вот этот, — Петька потряс беллетристикой среднего пошиба от толком никому не известного автора, — В будущее смотрел, зараза!

***

Очередные ровно пятнадцать лет до вышеописанных событий.

За окном уже пару часов как царствовала ночь. Горели уличные фонари, мерно сверкала зеленым вывеска круглосуточной аптеки.

Домашние Сергея уже давно легли спать. А вот к ему, как обычно, сон все никак не шел. Во всем были виноваты либо нервы, потрепанные коллегами и начальством на работе, либо летняя жара не дающая нормально уснуть.

Ну или, наконец, его посетила Муза. Давно Сергей не чувствовал ее присутствия, а потому не хотел просто так ее отпускать. Раньше он творил много и часто, хоть и не всегда хорошо или качественно.

А ведь так хотелось снова вернуться в мир так горячо любимой фантастики. Сбежать в нее от всей этой бытовухи, туда, где сверкают лучи бластеров, инопланетяне говорят на неведомых людям языках, а человечество бороздит бесконечные просторы большого театра под прозаическим именем – космос.

А еще больше Сергею хотелось повести за собой туда и все человечество. Не только сбежать самому и дать другим людям возможность сбежать вместе с ним, а именно что повести людей в светлое будущее научной фантастики. Такой реальной, такой технологичной, но такой далекой во времени.

Предположить, придумать, описать то, что облегчит жизнь людям.

Маленький шажок для писателя. Огромный скачок для человечества будущего.

Но Сергей был опытным писателем. Он знал, что научная фантастика никому не нужна. Что она не читается, она не печатается, меньше продается – а потому не пишется, не придумывается авторами, которые так же хотят кушать. Из-за чего еще меньше читается, меньше печатается и так далее по кругу.

— И зачем ты, Муза, пришла именно такая? Такая фантастическая и такая научная?

Идея была объемная, тянущая на многие и многие бессонные ночи. Бесперспективная, неформатная, непродающаяся. Но такая прекрасная, такая манящая.

Такая реализуемая.

Беспроводные зарядки в общественном пользовании для всех и каждого для их высокотехнологичных, тонких, но таких удобных гаджетов на запястье. Что может быть проще?

Сергей тяжело вздохнул, открыл текстовый редактор и, прежде чем начать самый главный роман в своей жизни, традиционно взглянул на грешок молодости – черного азиатского дракона, вытатуированного на запястье. И потер его на удачу.

Сергей никогда не принадлежал своему времени и знал это. Он всегда смотрел в будущее и только в будущее.

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

Странно, бредово, но вполне логично, если задуматься

Рано-рано утром солнце лениво выползало из-за горизонта. От травы, что тянулась своими тонкими стебельками к собратьям деревьям, тянуло ночной свежестью. Вокруг на долгие и долгие мили не было ни души. Мой красный велосипед, как загнанный скакун, молчаливо отдыхал на пригорке, упершись рогатиной-рулем в землю. Это утро было соткано из тишины и умиротворения. Сказка, высеченная в солнечном свете.

Я сидел в чистом поле и наблюдал за быстротечными облаками в небе. Вода, что несут эти кучевые корабли небесной пустыни в своих закромах, прольется над прекрасным городом, даря свежесть и прохладу многотриллионному мегополису, очерчивая неоновые вывески и летающие машины. Или же эта благочестивая вода совершенно случайно застанет двух влюбленных долгим ливнем где-нибудь на проселочной дороге, вдали от шоссе и магазинов зонтов, и лишь старый амбар станет им отрадой не только на эту ночь, но, возможно, и на всю жизнь.

Но сейчас – это просто маленькие белые барашки, скачущие в фиолетовых небесах. Настолько же безобидные, как и прекрасные.

Ровно, как и голубой портал в другое измерение, открывшийся прямо перед моим носом. Ну, а если точнее в пяти шагах впереди.

Наверное, это должно показаться странным, почему я сразу определил – измерение по ту сторону матовой пленки не принадлежит моему миру? Конечно, причин может быть много, возможно, потому что раньше ничего подобного в своей жизни не видел, и даже не знал, что порталы в принципе существуют. Может, это потому, что из голубого кольца выпрыгнул невиданный мне ранее зверек с коричневой шерсткой, приветливо поклонился и тут же помчался прочь, достаточно нелепо перебирая всеми четырьмя лапками. Ну, а может я сделал вывод про другие измерения, так как гола портала явно имело больше цветов, чем в принципе бывает в природе, а по ту сторону пленки, ограждающей наши миры друг от друга, виднелись красивые здания с невероятной архитектурой, которая нарушала все известные законы физики.

И, прежде чем портал успел закрыться, из него вышел человек в черном мотоциклетном шлеме.

— Привет, — обратился он ко мне, — Ты, это, тут капибару не видел?

Я подумал: «Так вот как они выглядят, капибары эти! А я думал, они пернатые и семиклювые», но вслух сказал:

— Да, вот только что мимо пробегала. А она тебе зачем?

— Она украла мой образец ДНК! – пафосно ответил незнакомец в мотоциклетном шлеме, важно уперев руки в бока.

— А зачем глупому животному образец ДНК? – не понял я.

— Блин, мужик! – незнакомец снял шлем, за которым, к сожалению, оказался самым обычным невзрачным ящером как и я, — Ты что, фантастических книг никогда не читал? Или фильмов не смотрел?

— Читал, но это мне ничего не объясняет.

— Эхх… — он присел напротив меня, сорвал травинку со все еще висящими на ней капельками росы, и стал жевать, — Знаешь, в начале почти каждого фантастического произведения главный герой всегда делает что-нибудь такое, что обыкновенному читателю кажется странным и необычным, а иногда и просто-напросто бредовым. Таким образом читатель сразу понимает – во-о-от, понятно, фантастика, — и быстрее втягивается в атмосферу и мироустройство той реальности, в которой и будет происходить вся движуха.

— Да, пока все понятно, — я тоже сорвал и сунул в рот ароматную травинку.

— Так вот, и все это странное и непонятное, на первый взгляд, действо спустя некоторое время становится очень даже логичным с точки зрения данной, созданной автором реальности. И читатель, вспоминая потом то, с чего все начиналось, задним числом понимает, что, где и зачем все происходило, и такой – ох, как умно, как запутано, но я-то догадался, — и ему, читателю, приятно от осознания своей проницательности. Вот, к примеру какой-нибудь космический рыцарь-ниндзя сидит в темной-темной комнате, возится со странными деталями, кристаллами, произносит вслух очень странные слова, которые, как оказываются, являются составными частями его квантовой катаны. И потом, спустя некоторое время, этот рыцарь-ниндзя побеждает, потому что его квантовая катана содержит супер-мега кристалл, который он вложил в нее еще в самом начале. Ну или главная героиня совершает какой-либо ритуал, который обусловлен ее религией или происхождением, и потом это тоже вскрывается и играет на сюжет.

— А, ну это да, это хороший прием, — согласился я с достаточно убедительными доводами собеседника.

— Ну вот, а я, в порыве праведного гнева, гонюсь за наглой и ехидной капибарой, которая по приказу злого гения украла мой образец ДНК, чтобы наклепать злых клонов.

— А, ну… Значит, ты персонаж фантастического произведения?

— Вполне возможно.

— Получается, и я тоже персонаж этого произведения, да?

— Также немаловероятно.

— Ну, тогда я утолил свое любопытство. Было очень приятно познакомится с главным героем, — мы обменялись крепкими рукопожатиями, — Капибара, кстати убежала вон туда. И мне она вовсе не показалась какой-то наглой и ехидной.

— Ну, первое впечатление бывает обманчиво. Спасибо! — мой собеседник выкинул травинку, вновь надел мотоциклетный шлем на чешуйчатую голову, встал и пошел в указанную мною сторону. Спустя пару шагов он обернулся, — А ты не пойдешь со мной?

— Нет, — я отрицательно помотал головой, — Я же не главный герой. По твоей логике, я лишь третьестепенный персонаж, который нужен только чтобы помочь читателю вжиться в новую реальность и объяснить данную странную, бредовую, но вполне логичную, если вдуматься, сцену. И знаешь, — я улыбнулся, — мне этого достаточно.

— Ну тогда… Спасибо еще раз. И это от меня, и от автора, и от читателей.

— Не за что, обращайтесь.

Человек в мотоциклетном шлеме скрылся за ближайшим пригорком, гонясь за причудливым зверком, а я лег на спину и продолжил изучать белоснежные облака, счастливый от того, что просто оказался полезным.

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

Писк

Конденсат опять целый день лил с небес комической станции. Отливы давно были забиты чадом и сажей, а Наручи чиновников – ворованными кредитами. А потому раз в месяц, да дня на два, в районах ниже тридцатого яруса станции шли самые настоящие дожди. Почти как на какой-нибудь планете.

Такие же холодные и противные.

Но Клифу неоткуда было знать, каковы на самом деле дожди на каких-то там каменных шариках в космосе. Ну капает зелёная вода с неба, да пахнет хлоркой – вот невидаль.

Закутавшись в воротник как можно глубже, Клиф шёл домой после тяжёлой рабочей смены. Конденсат норовил залиться во все щели, ветер продуть буквально насквозь. Мысли же Клифа сейчас целиком и полностью были поглощены работой – цифры, графики, официальные формулировки в отчёты. Если не подумать сейчас, придётся думать дома. А там его ждал обогреватель, что давно греет лишь на половину мощности, а также ужин, целиком и полностью состоящий из полуфабрикатов. Но что поделать – старый холостяк жизнью мил не будет.

Обойдя клумбу с искусственными ромашками, на него налетел странный тип в обляпанным чем-то грязным плаще, словно тот сегодня целый день рылся в мусорке.

- Куда прешь? - тихо огрызнулся незнакомец, дыхнув свежим кофейным перегаром Клифу в лицо, - Слепой...

Что-то тихо йокнуло в груди у Клифа, но незнакомец не удостоил того даже взглядом, а просто пошел дальше.

"У него, наверняка, тоже был не самый легкий день..." - подумалось Клифу, когда сердце окончательно успокоилось.

Настроение в дождь у всех было хуже некуда.

Зайдя за угол очередного многоквартирного дома, Клиф неожиданно услышал писк. Тихий такой, жалобный. Его никогда тут не было, когда полутёмными вечерами Клиф возвращался со смены. Хохот малолетних разбойных жианнцев, гадкие надписей на всегалактическом, запах жареной чешуйчатой крысы – да, это все было, как и всегда. Как и везде.

А вот писк…

Ведомый одним лишь любопытством, Клиф сделал небольшой крюк от своего обычного маршрута и заглянул под пустую пластиковую коробку на куче мусора за старым музыкальным магазином.

— Писк… — синий комочек шерсти и игольчатых перьев взглянул на Клифа своими огромными зелёными глазами, — Писк…

Клиф огляделся вокруг — ни души.

Лишь дождь и ветер.

Дождь и ветер.

Подобрав пищащий комочек за пазуху, закрывая от вездесущего холода и сырости, Клиф подошёл к задней двери магазинчика и настоятельно постучал. Раз, второй.

Тишина.

Старый Лиам, владелец последнего музыкального магазина в этом районе, обычно сидел до последнего в ожидании запоздалых клиентов. Не то, чтобы этих клиентов было много, но престарелому круп-музыканту просто было обидно возвращаться домой в не менее одинокую, чем магазинчик, квартиру.

Но сегодня, как ни странно, Лиама на месте не оказалось.

Не судьба? Или... все же наоборот?

— Ну я же не могу взять тебя с собой... У меня и на себя то времени нет.

— Писк. — Комочек заворочался за пазухой, перебирая шестью короткими лапками, — Писк.

— Тебе у меня не понравится, да и...

Завершить мысль он не успел - неподалеку снова гадко захохотали гопники. И, судя по шуму, уже гораздо ближе. Можно было различить мерзкую хрипотцу прокуренного голоса их главаря, в том месяце отправившего Клифа в больницу с переломом ребер и без единственного, хоть и старого, Наруча. Закутавшись в плащ еще сильнее, Клиф поспешил домой. Ему совсем не светило снова нарваться на малолетних дебилов в дрянном, дождливом настроении. И тем более, он точно знал, что эти придурки могу сделать с Гридо!

Почему именно Гридо? Да, Клиф даже и не заметил, как дал комочку имя. Просто Гридо. Это же было так очевидно и так естественно, назвать синий пищащий комочек этим самым обычным именем?

Петляя по переулкам и тихим вечерним дворам своего района, Клиф все же без приключений добрался до своего дома. Но стоило ему только коснуться замковой панели подъезда Наручем, из под полы плаща снова подал голос синий комочек.

— Писк.

И что-то заворочалось у Клифа внутри головы. Что-то маленькое, жалкое. Голодное.

Недолго думая, Клиф забежал в ближайший магазин и купил пакет синского молока. И немного хлеба – тот как раз закончился. Ну и котлет. И нормальной еды, в принципе. И чуть-чуть сладкого к чаю.

Отворив дверь квартиры, Клиф первым делом, даже не включая свет, врубил обогреватель на максимально доступную старой железяке можность. Пока тот нагревался, Клиф снял мокрый плащ, подхватил валяющийся на стуле свитер, свил из него некое подобие гнезда, положив прямо у обогревателя, и уложил туда Гридо.

И уже после получаса готовки сытного ужина и получаса его приятного пищеварения, Клиф сидел вместе с Гридо у окна, смотрел на мокрый сырой город и грел ноги у довольно сносного обогревателя, который всего-то лишь нужно было чуть-чуть разобрать и подкрутить, чтобы его мягкое тепло превратило холодную квартиру в маленький оплот уюта.

— Писк! – Гридо нежно потерся о Клифа меховым боком, взглянул в глаза своими большими, полными любви и обожания глазами, и заблагоухал запахом полевых ромашек.

Опытному ксенобиологу это уже сказало бы о многом про это необычное существо, которого Клиф увидел впервые в жизни – о его роде, природе, родной планете, повадках и привычках, - но старому холостяку это было совсем без надобности.

Действительно, зачем, если можно просто сидеть и наслаждаться жизнью и наблюдать, как кончается дождь?

И просто жить.

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

Нюансы длительных межпланетных перелетов

(Картинка для привлечения внимания. Художник: Vstlm)

— А это наш отдел психологического освидетельствования, — профессор Лунгин пригласил практикантов в темный кабинет с огромным односторонним стеклом на всю стену. Ватага студентов и студенточек, уже нафантазировав всякого интересного, молча распределились по длинной стеночке напротив операторского стола, — Знакомьтесь, это доктор Чжоу.

Профессор указал ладонью на маленького щуплого человечка в несоразмерно больших роговых очках, сидевшего сгорбившись над экраном.

— Ммм… здраствуйте… — на секунду повернулся доктор Чжоу, а затем снова вернулся к изучению каких-то данных.

— А это кандидат медицинских наук, доктор Рапрански, — профессор огладил свою остроконечную бородку, — гордость всего Института!

— Да ладно вам, профессор, — совсем еще молодая темнокожая блондинка с обворожительной улыбкой развернулась на стуле к посетителям, — Всего лишь незаменимый специалист, так ни разу и не вылетевший в космос.

— Не прибедняйтесь, голубушка, делать вам там нечего, как и нам всем тут. Здесь пользы мы приносим гораздо больше – и это ваши слова с защиты, кстати. Ну-с, доктора, расскажите нашим новым практикантам, чем сейчас занимаетесь, введите их в курс их будущего дела, так сказать.

— Ну, если кратко, мы подвергаем космонавтов тестам, — доктор Рапрански прокашлялась в кулак, — Длительные межпланетные перелеты – это одна большая глобальная система, состоящая из множества подсистем различного характера. Техническое оснащение корабля, его программное обеспечение, микроклимат пространства, микро— и макробиоценоз внутренней обшивки корабля и так далее. Все взаимосвязано и тесно работает друг с другом на всех возможных уровнях. Это взаимодействие и отдельные аспекты в частности и изучает космология, дабы вся система работала исправно, без перебоев, — доктор Рапрански явно вошла в лекционный раж, от чего ее глаза заблестели неподдельной любовью к своему делу, — И психологическое здоровье экипажа – один из важнейших аспектов, который необходимо тщательно просчитать и проанализировать. Представьте: замкнутое пространство корабля, ограниченный круг общения, безграничная, всепоглощающая пустота, от которой вас ограждает лишь тонюсенькая стенка корабля и долгие, долгие, долгие световые годы от родных, знакомых, и не очень, людей… Все это негативно сказывается на психике экипажа, тем самым высвобождая самые потаенные и хорошо скрываемые оттенки личности. И чтобы предотвратить неблагоприятный исход миссии, снизить риски, мы тщательно изучаем каждого кандидата на космические перелеты, как бы физически и психически готовы к полету они ни были.

— А эта девушка? – смущенно спросила практикантка, обоими руками прижимая блокнот с ручкой к груди, словно держась на спасательный круг, — Она… она боится одиночества, да?

Все, в том числе и профессор, посмотрели сквозь одностороннее зеркало на мускулистую великаншу в красной форме Военно-Космических Служб, столбом застывшую со шлемом виртуальной реальности на голове.

Доктор Чжоу отвлекся от данных на экране и посмотрел на профессора. Тот молча кивнул.

— Кандидат HF-50-Grey… — доктор Джоу нажал пару кнопок на операторском столе и открыл на планшетке печатающийся в режиме реального времени файл, — Эмм, в том то и дело, что она ничего не боится. Наоборот.

— Да, — доктор Рапрански открыла тот же файл на своем планшете, и отдельной командой вывела отображение симуляции на экран над зеркалом, — Да, действительно. Подойти к… такому… и не просто подойти, а еще и… да, храбрости ей точно не занимать. Так, так, где там считается этот параметр, — она отмотала файл на планшете немного вверх и ввела пару команд, — Ксенофилия — 83%, профессор. Это уже Категория В — негодность к дальним космическим перелетам.

— Но… – вопросила уже другая девчушка, как и все собравшиеся, не в состоянии оторвать взгляда от того, что творилось на экране симуляции, — почему?

— Вы же, кхм, — профессор нервно сглотнул и вновь пригладил бородку, — будущие специалисты, как-никак. Уже должны понимать, что любое нарушение техники безопасности приводит не просто к смерти человека. Да, даже одна смерть – это трагедия. Большая трагедия. Но даже смерть всего экипажа корабля — ничто, по сравнению с риском уничтожения всего человечества. Космос опаснее, чем принято считать. Он настолько огромен и всеобъемлющ, что в нем может существовать абсолютно все что угодно. И это «что-угодно» всегда, априори, потенциально опасно, пока не доказано обратного. Но там, — профессор указал пальцем в гипотетическое небо за потолком, — в его просторах, опасности кажутся… не такими и опасными. И… кхм… знаете же, кто такие громпы, да? Наверняка в зоопарке видели, такой комок ядовитых склизких щупалец с Пандоры-9? Или же фрионо, пси-грибы с орбиты Зен-5, представляющие из себя одну большую… вульву с молочными железами? И когда обнаруживается вот такая вот ебака… ой, простите, инопланетная форма жизни, все нормы и правила техники безопасности почти сразу идут этой самой форме жизни под хвост, если в экипаже обнаружится хоть один ксенофил.

Профессор на секунду замолчал, многозначительно обводя взглядом студентов, словно бы выискивая среди них этих самых губителей всего человечества.

— И не поймите меня превратно, — продолжил профессор Лунгин, — ксенофилия – это не что-то неправильное, как может показаться. Это вполне естественное желание человека найти полового партнера с максимально отличающимся генофондом, чтобы получить разнообразное и приспособленное потомство. Здесь абсолютно нечего стесняться или бояться. Как бы странно это ни казалось.

Повисла неловкая тишина. Профессор молча взирал на практикантов, явно переваривающих полученную информацию. Доктор Чжоу потянулся в кресле, размяв спину и хрустнув позвонками, от чего оказался не таким и маленьким да щупленьким. Доктор Рапрански уже заканчивала отчет, будто бы нехотя, задумываясь о важности каждого слова, выводя неутешительное заключение и ставя виртуальную подпись. Кандидат под странным шифром HF-50-Grey по ту сторону зеркала сняла шлем виртуальной реальности, открыв раскрасневшееся под стать костюму лицо и, кинув взгляд на горящую надпись «Спасибо, можете идти», покинула тестовую камеру.

— Но… как?! — один из студентов решил все же нарушить тишину и кивнул головой в сторону уже погасшего экрана, — это же дикие существа!

— Дикие, не то слово. И опасные, а потому некоторым и кажутся такими симпатичными, — профессор улыбнулся нахлынувшим теплым воспоминаниям, — Потому мы и работаем здесь, а не в космосе.

ArtDrower

текстstoryсделал сам

Город

дорогами да домами изуродован, небо беззвездное светом окон по ночам дразнит.

⠀Пустырь. На пустыре город, изуродован он весь дорогами, бетонками да домами. Дворы заборами заколочены, мусором завалены, спрятаны от глаз чужих, укрыты от любопытства ненужного.

⠀Иногда в городе и люди попадаются. Люди? Нет. Живущие и куклы. Кукол больше, они вместе гнездятся - боязливые все, скучные все, безмысленные.
Живущие не такие, другие они, они Правильно мир видят, их так ищейка и Ткач научили. Вот и шепчутся живущие теперь между-сами с собой, а речь их изломанная и сюда иногда просачивается.

⠀Мы просто всегда здесь были. были, но не осознавали этого, а потом как будто что-то щелкнуло. Будто эффект от снотворного кончился, дымка пропала.
А может нас и не было здесь никогда, но мы не смогли смириться с фактом своего внезапного появления, вот и придумала голова отмазку такую.

⠀

⠀⠀Я помню, как меня впервые нашла ищейка. Она так сочувствующе смотрела, будто сомневалась, рассказывать или нет. Всё же рассказала, разбила мои розовые очки. Розовые? Нет же, они были туманно-серые.

⠀Она сказала мне следовать за ней. А я что? Я и пошёл. Она была такой убедительной и серьезной, что мне страшно было ее ослушаться. Из какой-то подворотни она ткнула пальцем в сторону проезжей части, где шли какие-то люди. Вернее, тогда я их ещё такими считал. Ищейка сказала, что они - так называемые куклы, а мы - так называемые живущие. Она не объясняла ничего, просто сказала смотреть внимательно. А я что? Я и смотрел, смотрел, смотрел, смотрел...

⠀А потом увидел.
Правда ведь куклы. И идут так по-кукольному, словно их дергает кто-то, и говорят так скорбно, так скудно, так скучно.

⠀Предсказуемые, унылые, только имитируют жизнь. Умный кукловод, на одной вязке нитей сразу по несколько марионеток держит - стоит одну отрезать, как остальные дрожат - притворяются, что горестно. Массовка существует, чтобы придать миру задуманный облик. Задуманный. Кем задуманный? Никем, всегда все так было. было, но никто не осознавал этого. а потом ищейка пришла.

⠀Она сказала, что коллекционирует нас. Поспорила с кем-то, что больше живущих найдёт, и не успокоется никак, ищет только. умеет как-то чувствовать ~~ненастоящих кукол~~ настоящих людей. Выискивает, рассказывает, учит, как смотреть нужно, а потом отпускает. А куда идти уже не знаешь. И идешь по улице в поисках того, куда бы себя деть, пока еще живущих не найдёшь или рыщущих. Наверняка рыщущих. Некоторые никого не находят. Так и идут, пока не заблудятся, не запутаются, не потеряются... в петле.

⠀А рыщущие всегда любопытные, всегда в поисках, ищейке помогать могут, но порой мешают. Зачастую мешают, спор выиграть хотят. Проигрывают пока.
Они ночью на улицы выходят, ищут безымянные вещи, себе собирают. Обычно рыщущие из птицы и тряпок состоят, иногда ещё из мяса и палок, но редко. Летают, фонари выклевывают, да кричат так горько, даже ворон пугают. Куклы их видят, но не верят в них - "показалось,- думают.

⠀Рыщущим плевать на кукол - куклы не живущие, куклами спор не выиграть.
Если долго за рыщущим ходить, то можно и живущих найти, они по ночам в войну играют, режут друг друга, смеются. Они новая кровь, без туманно-серых очков им жизнь сложной кажется, неправильной. Но это пока, потом по-другому будет, потом поумнеют, кого не прирежут. А кого прирежут, того рыщущие растащат, им нужнее.

---

⠀ Кстати, пытаюсь потихоньку насобирать разношерстных идейных людей, неравнодушных к мрачного рода эстетике, если интересно, то добро пожаловать

SvolochAbramov

#Реактор литературныйрассказstoryИван Абрамовнаписал сам

Во имя науки

Когда Петров устраивался младшим преподавателем на кафедру, он ещё был полон надежд и наивных представлений о своей работе.

Суровая жизнь быстро выбила их него все это.

Да, он знал, что придётся задерживаться допоздна, но не настолько же?

— Юлия Михайловна, все готово? – заведующий кафедрой, профессор российской академии наук, член корреспондент РАВН, д.в.н. Спичкин С.М. вошёл в преподавательскую.

— Да, Сергей Михайлович, — вытирая пот со лба ответила заведующая за учебной частью, — свечи расставили, алтарь установили.

— А жаровню почистили от золы прошлых приношений? Чтобы не жахнуло, как в прошлый раз?

— Да, конечно, — Петров отсалютовал жестяной щёткой, — Все готово в лучшем виде.

— Ну и отлично. Тогда, я думаю, можно начинать.

Преподавательский состав, нервно прижимая к груди заветные папочки с бумагами, потихоньку начал занимать заранее обговорённые места. Аспирантов, ординаторов и прочую шалупонь, не посвящённую в истинное положение дел в отечественной науке, выгнали взашей ещё до заката, чтобы не мешались. Да и не разболтали кому ни попадя. А то деканат любит перекрывать воздух в самый неподходящий момент.

— Так, все в сборе? Сергей Юрьевич, вы не там встали – поменяйтесь местами с Василисой Павловной. Да, вот так, теперь все по ГОСТу. Накидываем капюшоны. Так. Ну-с, начнём, — Сергей Михайлович прокашлялся в воротник церемониальной мантии, и низким голосом запел, — О великие Древние силы, и спослушники их! Мы, грешные смертные просим Вашей помощи, а потому преподносим Вам дары своей Мудрости.

Юрий Михайлович взглядом окинул собравшихся, мол, кидайте давайте, как репетировали. Нехотя, преподаватели раскрыли свои пластиковые папки и стали складывать в жаровню кипы бумаг. Когда в жаровне образовалась небольшая горка их текстов, Юлия Михайловна, охнув, чиркнула спичкой, и благодатный огонь бездымным лепестком взвился в центре комнаты.

— Примите же эти научные публикации в иностранных журналах в квартиле не ниже второго и с индексом цитирования больше ноль целых, шести сотых! – продолжил Сергей Михайлович, — Пусть будет благословлено индексирование их в Scopus, и да поднимется цитирование статей сих, и увеличится количество упоминания нашей кафедры и института в информационном пространстве. Мы приносим в дар Вам свою Мудрость, во славу Хирша и апостолов его, так и вы явите свою мудрость нам, о Великие деятели прошлого! Явите нам свою благодать!

Сергей Михайлович вскинул руки к потолку, взмахнув рукавами церемониальной мантии, а пламя из оранжевого, на мгновение стало зелёным, после чего рассыпалось синими искрами, в отблесках которых появились полупрозрачные очертания человеческого лица.

— Дмитрий Павлович? – охнула Юлия Ивановна, на данный момент, самая старая сотрудница кафедры, — Вы? Мы же только в прошлом месяце вас похоронили!

— Ну да… — слегка замялся бывший сотрудник кафедры, — Новенькие тут тянули спичку, ну вот я и… мда… Кстати, всем здравствуйте, коллеги. Вероника Сергеевна, хорошо сегодня выглядите. А где Леша Касимов?

— Он приболел, давление.

— А, тогда сочувствую, сочувствую. Пусть лечится тогда, да. О, а это кто?

— Петров Сергей Григорьевич, наш новый младший преподаватель.

— Здравствуйте, Дмитрий Павлович… — неуверенно проблеял Петров из-под капюшона.

— Ну-с, с почином тебя, парень. Ладно, коллеги, зачем на этот раз собрание созвали?

— А Гамашев Владимир Петрович сегодня не появится? – Сергей Михайлович протер очки, — У нас новая версия учебника готова, нужна его редакция. А то не солидно, учебник выходит, а не под его именем.

— Я спрошу… ща… — голова заслуженного сотрудника кафедры абсолютно невероятным образом отвернулась куда-то внутрь… себя? — Нет, говорит, что цитирования у статей недостаточно, да и их научная ценность хромает.

— Уж что есть… — шёпотом посетовал кто-то из круга.

— Вот на меня то еле хватило, а вы на основателя кафедры метили. Да, да, говорят учебник выходит, — Дмитрий Павлович вновь ушёл «в себя», — Новый. Ну и что, что в прошлом году тоже выходил. Кафедре деньги нужны, плюс указ сверху пришёл опять, небось. Да-да, раньше и трава зеленее была, и деканат меньше требовал. Ну что я могу сказать, Владимир Петрович? А, ладно… — дух вновь вернулся к живым, — Попробую что-нибудь сделать, но уж не обессудьте. Может я лучше для чего-нибудь другого сгожусь, м? Аж за кафедру обидно, цвет университета, кузница умов!

— Ну, есть тут у нас одна… кхм… проблема… — неловко закашлялась Юлия Михайловна, — Ректор новый приказ подписал…

— Да, да, я Вас слушаю, — глаза духа загорелись желанием работы. К.в.н. и при жизни был ярым сторонником кафедры и жутким трудоголиком.

— В связи с переходом на новую стратегию обучения в университете от кафедр требуют увеличить количество вопросов для Централизованного Компьютерного Тестирования с одной тысячи до шести тысяч вопросов…

— Так, э, я не… — начал было дух бывшего сотрудника кафедры, но Юлия Михайловною ещё не закончила.

— …из которых как минимум треть должна быть с множественным ответом и состоять из пяти вариантов…

— Но их же…

— …и все это в двух версиях: на русском и на английском языке. Срок сдачи – до конца этого месяца.

— Нет, не заставите! – огонь над жаровней в панике взвился до потолка, окутав лицо бедного Дмитрия Павловича. — У нас учебник на двести страниц, откуда я вам шесть тысяч вопросов возьму!

— Кидайте статьи в огонь, не дайте ему сбежать! – Сергей Михайлович первым стал сжигать свои ценные распечатки, подавая пример остальным, поднимая качество связи помещения кафедры с миром науки.

— Я ещё при жизни с этими тестами задолбался! Думал, хоть после смерти от них отдохну! Не заставите!

Но количество публикаций в этом месяце было все же вполне достаточно, чтобы заточить эманацию духа в казённом компьютере преподавательской.

— Простите Дмитрий Павлович, — искренне произнёс заведующий кафедры, с печалью в глазах смотря в монитор, — но вы сами понимаете, так надо, иначе кафедру вообще расформируют. — после чего, сняв капюшон, обернулся уставшим сотрудникам, — Чтож, коллеги, полагаю, на сегодня все. Конечно, собрание пошло немного не по плану, но какую-то часть работы на этот квартал мы выполним. Прошу до следующего месяца предоставить нам побольше статей, и не литобзоров, а чего-нибудь из фундаментального, ибо помимо учебника нам нужно будет ещё и методичку апробировать. Всем спасибо и до свидания, а мне ещё нужно свою статью дописать.

Преподавательский состав, бурча себе под нос о том, что со всей этой бюрократией, теперь и наукой заниматься совсем некогда, стал потихоньку рассасываться. Тихо шумел и незаметно охал перегружающийся от наплыва информации компьютер.

А слегка ошарашенный истинным положением дел на кафедре младший преподаватель Петров ещё минут пятнадцать стоял у догорающей жаровни, думал о своем будущем, наблюдая, как превращается в прах его первая в жизни статья.

Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме story%2Bотношения (+1000 постов - story%2Bотношения)