Япония: реализация идеи барона Мюнхаузена
Каждый раз человечество устраивает вокруг новых технологий ажиотаж и танцы с бубнами. То вокруг паровоза, то по поводу телеграфа, аэроплана и цеппелина. Грандиозность постановки со временем только увеличивается, как и количество спецэффектов.
Апофеозом бестолковости и расточительства стала рекламная компания Илона Маска с запуском в космос в феврале 2018 года Tesla Roadster. За рулём сидел манекен по имени «Starman» одетый в костюм астронавта. Удивляя, отвлекать от реальных проблем — этот принцип работает безотказно. Вот и очередное пришествие ИскИна в наш мир обставлено по всем правилам голливудских блокбастеров.
А ведь и без театрального трагизма и ритуальных завываний настоящая история ИИ полна и правильных решений, и ошибок целых стран и народов. Надо только хорошенько присмотреться. Пример — история Японии, мучительно нащупывавшей свой путь во второй половине XX века и первой в государственном масштабе ринувшейся на штурм проблем ИИ. Во многом вынужденный штурм. Не от хорошей жизни, а в связи с обвалом экономики.
Для наших российских реалий на изломе эпох, когда приходится преодолевать катастрофические последствия краха СССР, «святых 90-х» и засилья либералов в управлении государством, события в Стране восходящего солнца достойны глубокого изучения и анализа. Жизнь полна совпадений.
Не было бы счастья, да несчастье помогло
1949 год. Япония. После разгрома в войне и капитуляции страна в руинах. Не заморачиваясь морально-нравственными принципами, на островах хозяйничают американцы. Главный советник по экономическим и финансовым вопросам штаба оккупационных войск, известный американский финансист, президент Банка Детройта Джозеф Додж создаёт «эквивалентный фонд».
Хитрая схема. Фонд пополняется средствами от продажи в Японии американских товаров, которые ранее поставлялись в порядке помощи. Nothing personal, it's just business!
Из этого фонда под контролем американских оккупационных властей местные банки начинают кредитовать крупные японские компании. Устанавливают твердый обменный курс в соотношении 360 иен за 1 дол. США, что позволяет стабилизировать экспортно-импортные операции.
1950 год. Начало войны в Корее. Япония становится тылом американской армии. За три года войны для американской армии японскими компаниями выполнено контрактов на 2,5 млрд. долларов. Итог — внешняя торговля без долгов, нефть и сырье текут рекой, все производственные мощности под завязку загружены заказами.
Середина 50-х. Эпоха начала «японского экономического чуда». Ребята с островов разошлись не на шутку. Строят металлургические заводы, плавят сталь и спускают на воду лучшие танкеры и сухогрузы. Очень благоприятная ситуация для японского экспорта.
60-е. Нация на подъёме. Новая японская индустриализация, конвейерная сборка, выпуск продукции высокого качества. Японцы заваливают своими товарами и американский, и европейский, и австралийские рынки. Но... недолго музыка играла, недолго гейша танцевала. Внимательные люди за океаном решили, что пришла пора слегка «перекрыть кислород» не в меру ретивым парням.
Конец 1971 года. Штаты с союзниками из Европы, Канады и Австралии ставят японское правительство «к стенке». «Уважаемые партнёры», они же главные конкуренты, заставляют Японию резко, на 15 процентов, повысить курс йены к доллару. Было 360 йен за доллар, стало 308.
Для внешнеторгового баланса Страны восходящего солнца повышение курса йены имеет крайне негативные последствия. Выкручиваться стали снижением себестоимости и конечной цены, оптимизацией производства.
Конец 1973 года. Грянул «нефтяной кризис». Удар ниже пояса. Стопроцентная зависимость самураев от импорта нефти и сырья поставила экономику страны на грань выживания. Снова выросла себестоимость производимых в стране товаров, в том числе и поставляемых на экспорт. Результат — снижение доли, а иногда и потеря заграничных рынков в драке с новыми азиатскими странами, такими как Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Тайвань, Малайзия, Таиланд. Продукция аналогична, но за счёт рабочей силы дешевле.
Если подорожание йены в 1971 году японская индустрия компенсировала снижением затрат, повышением уровня автоматизации, внедрением энергосберегающих технологий и всевозможными хитростями организационно-технического характера (каракури, кайдзен и т. п.), то с зависимостью от привозной нефти так справиться не вышло.
Экспорт металла (Nippon Steel, Sumitomo, Mitsubishi), морских судов (Imabari Shipbuilding, Sumitomo, Mitsubishi), в первую очередь танкеров, в производстве которых японцы стали практически монополистами на мировом рынке, обвалился. Добиться перелома и нарастить объемы производства в себестоимости, которых много заграничного сырья и энергии, не удавалось.
Есть совпадения с российской реальностью? Можно ли сравнить проблемы японцев «тогда» с нашими «сегодня»? Они деньги теряли от отсутствия ресурсов, а мы неразумно их тратим от избытка? Но и то, и другое ведет к ухудшению экономического баланса, к уменьшению доходов и увеличению расходов, а значит к невозможности потратить сэкономленное и заработанное на свой народ и свою экономику.
А как мы тратим?
За один только ноябрь прошлого года произошла смена владельцев четырехсот теневых танкеров, а весь непрозрачный мировой флот перевозки нефти эксперты оценивают в тысячу единиц за два года. Особенно впечатляет распродажа кипрско-греческого танкерного хлама. Кому вдруг понадобилось скупить такое количество плавучих цистерн? Догадайтесь с двух раз, учитывая кратное увеличение потока российской нефти в Индию, Пакистан и Китай.
Вроде знали и готовились, а согласно утвержденной в 2019 году стратегии развития судостроительной отрасли мощности наших судостроительных заводов в прошлом году должны были быть загружены на 64 процента, а в этом на целых 68! Но при этом радуемся, что на «Судостроительном комплексе «Звезда»» в городе Большой Камень построено целых два танкера класса «Афромакс», а всё остальное (уголь, нефть и нефтепродукты, зерно, металлы и удобрения) продолжаем из года в год возить на чужих судах, теряя миллиарды рублей, долларов и евро, заодно поднимая чужие отрасли и страны. А исследования в IT-секторе стоят дорого и профильную индустрию для её развития за один день не создать.
Продолжим.
1979 год и Второй нефтяной кризис. Нефть растет в цене. Йена дорожает. Экономика падает.
Здесь снова надо сделать отступление и снова провести аналогии с Россией. С наполнением нашего государственного бюджета.
В РФ ситуация противоположная. Нефти у нас много. Очень много. Около половины добываемого уходит на экспорт без переработки, наполняя государственный бюджет за счёт двух основных сборов — налога на добычу полезных ископаемых и экспортной пошлины.
Из нефти, которая попадает на наши нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ), на внутренний рынок уходит около 60 процентов, остальное на экспорт в виде нефтепродуктов. Этот экспорт облагается экспортными пошлинами, но более высокими, чем экспорт сырой нефти. Всё вместе взятое, составляет не менее 30 процентов всех доходов российского госбюджета.
Факт: поступления от продажи нефти для России, ведущей СВО, имеют решающее значение. Поэтому и санкции «друзей» в первую очередь направлены на нефтяной рынок, чтобы наш бюджет как можно больше недополучил, а экономика и люди ощутили ухудшение.
В Японии 70-х годах XX века наоборот нужно было всё больше тратить на покупку чужих ресурсов, чтобы выжить.
Повторюсь, что и много недополучать (для России), и больше тратить (для Японии) одинаково плохо для бюджета государства. Особенно когда надо развивать экономику и улучшать условия жизни населения.
Что сделали японцы?
Поменяли парадигму: от отраслей, которые подняли Японию с колен после капитуляции 1945 года, а затем вывели в лидирующие, приоритет дали высоким технологиям и наукоемким направлениям. Выбрали биотехнологии, материаловедение, информационные науки. Особый акцент на IT-сфере. Приняли концепцию «трех К»: компьютеры, коммуникации, контрольно-управляющая аппаратура.
Базе развития «трех К» — собственное производство компонентов (микроэлектроники) с лучшими показателями быстродействия, мощности, качества и надежности.
За десять лет, с 1971 по 1980, затраты на исследования увеличились в четыре раза, а валовый национальный продукт только в три раза. Это значило, что японцы, несмотря на сложнейшую экономическую ситуацию и проблемы с деньгами, всё время только наращивали расходы на науку и исследования.
Был создан государственный Фонд поддержки науки и техники. Фонд половину выделяемых государством средств тратил не только на государственные программы, но и на академические фундаментальные исследования университетов и частных компаний.
Пробовали всё. Особенно в деле экономии энергоресурсов.
Для снижения зависимости от импорта энергоносителей, выделили три основных направления: развитие атомной энергетики, программа «Sunshine» (разработка и промышленное освоение нетрадиционных источников и способов получения энергии) и программа «Moonlight» (энергосберегающие и энергоэффективные технологии и устройства).
Свой аргумент о пользе развития для страны науки и высоких технологий подкреплю фактом.
В 1973 году под влиянием критических проблем с доступной энергией, кроме развития атомных станций и поиском новых сфер для получения технологического превосходства, правительство Японии решилось на авантюру — строить атомные коммерческие суда.
Организовали Агентство по исследованию и разработке атомного флота (The Japan nuclear ship research and development agency), сподобились написать программу и построить судно (коммерческий сухогруз) под названием «Мутсу». Корабль с атомным реактором водо-водяного типа. Начали в 1967 году, в 1969-м корабль спустили на воду, в 1972-м смонтировали на нем реактор.
В 1974 «Митсу» отправился на ходовые испытания, которые закончилось полным провалом. Судно по соображениям безопасности отвели на 800 километров от берега. Реактор запустили, он достиг критичности и... потёк.
Обратно в док атомный сухогруз загнали через два месяца препирательств с местными рыбаками. Возились с ремонтами до 1992 года и вроде все шло хорошо... Но в 1995 реактор сняли, а корпус разрезали пополам. 28 лет и 1 200 000 000 долларов коту под хвост.
Мы с 1959 по 1993 год в СССР построили девять кораблей: «Ленин», «Арктика», «Сибирь», «Россия», «Советский Союз», «50 лет Победы», «Ямал» и два ледокола с малой осадкой для работы в устьях рек — «Таймыр» и «Вайгач». И продолжаем успешно развивать «Атомфлот».
Почему у нас «да», а у них «нет»? Всё дело в подходе. В СССР, а затем РФ была и есть фундаментальная наука с научной школой. Атомоходы это вам не «Ленд Крузеры» на конвейере клепать. Компетенции нужны.
А вот в микроэлектронике и с компьютерами у японцев получилось. Десятилетие 70-х начало 80-х годов — годы триумфа японской электроники, задолго до тайваньской TSMC про которую сейчас знает каждый школьник.
В любом электронном устройстве главный элемент — интегральная микросхема. Это элементарная базовая единица, от технических параметров которой (быстродействия, надежности, энергопотребления, размеров) зависит качество всего изделия.
Именно в производстве интегральных микросхем японцы сумели в 70-е годы добиться реальных достижений, а по отдельным типам и по технологии их изготовления превзошли не только Западную Европу, но и США.
Стали мировыми лидерами.
Из-за борьбы с японскими конкурентами в 1980-х годах американским фирмам, даже таким гигантам, как Texas Instruments, чтобы сохранять конкурентоспособность, пришлось сворачивать промышленное производство в Америке. Многие из них стали передавать производственные направления бизнеса на аутсорсинг, уповая на патентную защиту и оставляя у себя наиболее прибыльные направления разработки и дизайна чипов.
Японцы, затянув пояса, всё сделали сами. В ход пошли инвестиции и государства, и частных структур. Не быстрая и всё разрушающая революция, а продуманная поступательная эволюция промышленной парадигмы. Национальные проекты развития ЭВМ имели самые большие правительственные дотации и по размерам обошли и химию, и автомобилестроение, и другие направления. На исследования тратили миллиарды долларов, причем вкладывали с каждым годом кратно всё больше, увеличив объемы научных работ за десятилетие в три с лишним раза.
Это дало свои плоды. Во второй половине 70-х годов Япония увеличила производство интегральных микросхем в 5,5 раза, компьютеров — в 2,5 раза, устройств переработки информации — в 2,7 раза! Ошеломляющий успех на рынке бытовой электроники и компьютерной техники, в телекоммуникациях.
В те времена в Советском Союзе аппаратура с экзотическими названиями Fujitsu, Hitachi, NEC, Sharp, Toshiba, Sony, Akai — сказочная мечта обывателя, а обладание — состояние нирваны.
Технологический прорыв
В конце 60-х и в продолжении 70-х, в рамках трех национальных проектов в Японии были проведены главные исследования и работы по созданию новых технологий производства микросхем, самих микросхем и их приложений. Все они — примеры объединения усилий правительства, научного и частного сектора. Именно единство и сплочённость перед лицом глобальных угроз стало главным японским «оружием» за место под солнцем в сфере высоких технологий.
Это проекты «Электронный компьютер с особо высокими техническими характеристиками» (1966–1971 гг.), «Система обработки образной информации» PIPS (1971–1981 гг.) и «Проект VLSI» (1976–1980 гг.).
Присмотримся к ним повнимательней.
Проект PIPS (Patten information processing system). Задача — создание систем обработки изображений и образов (графических, материальных, геометрических, звуковых). Для этого потребовалось разработать абсолютно новую аппаратную и программную часть. Во многом удалось.
В массовое производство пошли машины, способные «читать» печатные и рукописные тексты, причем написанные не алфавитом, а иероглифами. Создали автоматическую систему опознавания, накопления, хранения и выдачи черно-белых и цветных фотографий, получаемых с искусственных спутников Земли. Запустили автоматическую систему накопления, поиска и выдачи патентной информации.
Toshiba представила систему автоматического анализа рентгеновских изображений и поиска среди них заранее заданных по форме и размерам объектов для контроля багажа в аэропортах.
В медицинской аппаратуре Mitsubishi electric реализовала распознавание и анализ цветных изображений для измерений диаметров кровеносных сосудов человека и поиска образований типа тромбов в артериях человека.
Фирма NEC создала систему, распознающую ограниченный набор слов по одной определенной теме, причем для любого произношения — женского, мужского, с местным акцентом.
Практическое применение система нашла в службе заказа билетов государственных железных дорог. Заказы поступали по телефону, машина принимала их, анализировала возможность удовлетворения и давала ответ на японском языке.
И всё это в середине 70-х годов прошлого века!
В проекте VLSI (Very large-scale integration) принимали участие все пять фирм ведущей группы проекта PIPS, две фирмы-производителя микросхем и две правительственные лаборатории. Уже через два года, в 1978-м, четыре фирмы из участвовавших в проекте вышли на американский рынок с микросхемами памяти с произвольным доступом (RAM — random access memory) ёмкостью 16К лучшего мирового уровня. Стоили они у японских фирм на 30 процентов дешевле американских. К 1981 в продажу пошли чипы следующего поколения — 64К RAM. Итог: участники проекта VLSI получили 70 процентов мирового рынка. Вторая часть проекта завершилась созданием первой в мире микросхемы 128К RAM, специально предназначенной для телекоммуникационных систем.
И ещё один маленький, но показательный факт: к началу 80-х Япония доминировала в таком секторе мирового рынка, как производство и строительство наземных станций приема информации от искусственных спутников Земли. И станции не простаивали, так как свой первый космодром под названием «Космический центр Утиноура» японцы построили в 1962 году, а второй, «Танэгасима», в 1969-м. И космодромы не простаивали.
Именно государственная стратегия и правильно выбранные направления исследований и разработок, особенно в области информационных технологий и телекоммуникаций, позволили Японии в 70-х годах XX века полностью перестроить систему промышленных, экспортных и научных приоритетов.
Образно говоря, они, как Мюнхгаузен, вытащили себя за волосы вместе с лошадью из болота, то есть страну из кризисов, связанных с происками «друзей», нефтяными «шоками», отсутствием ресурсов и другими «сюрпризами» мирового рынка.
Что стало для японцев фундаментом успеха?
Выделим основные:
- тщательная и глубокая предварительная подготовка;
- дисциплина исполнения;
- гибкость реакции;
- выделение перспективных направлений в самостоятельные проекты;
- последовательность в развитии сложных задач;
- синергия науки и практического внедрения.
Проблемы России не сравнить по масштабам с японскими. Не на островах живём, а на 1/6 части мировой суши. На фронте длиной в тысячу километров сражаемся с нацизмом. И скоординированную атаку «партнёров» санкциями по экономике отражаем. И нефтяной «шок» со знаком «плюс» переживаем. И уход производств. И внедрение параллельного импорта.
Но парадигму «сырьевого проклятия» надо менять. Самое время для рождения нашего, отечественного, ИскИна.
Михаил Поспелов,
https://alternatio.org/articles/articles/item/120189-yaponiya-realizatsiya-idei-barona-myunhauzena
Немножко инфы про создателя основателя гендира фаундера сео биржи.
Вот собсно он уже БЫВШИЙ глава биржи-банкрота FTX Сэм Бэнкман-Фрид лично собственной персоной.
На момент пройоба 35 (может 45) миллиардов долларов ему 30 годиков (1992 года регистрации на шарике).
В 2014ом окончил физмат, но работать пошел не по специальности в 2017ом, а именно трейдером цэфровых активов (играл на биржах).
В 2018ом решил что играть своими деньгами на чужих биржах это не торт.
В 2019ом основал свою личную биржу (с карточными играми и блудницами) где играл уже чужими деньгами.
Сейчас сей товарисч находится на Багамских Островах где и была зарегистрирована биржа FTX.
В США против него уже подано овер9000 коллективных исков.
Федеральные прокурорсы США уже готовят (заранее) документы с требованиями к экстрадиции его тела в США, где ему (пока еще) не предьявили обвинения.
На Багамах сей товарисч накупил недвижимости на 100 миллионов долларов и покидать свои маетки в ближайшее время он не намерен (из личных заявлений).