Ядерная бомба для джихада
28 мая 1998 года на засекреченном военном полигоне у города Чагай в Пакистане группа из двух десятков военных и гражданских кричали Аллах-Акбар и поздравляли друг друга с успехом. Среди ликующих выделялся высокий немолодой мужчина с орлиным взором, которого чествовали как героя. Для него это был грандиозный финал почти 30-летнего пути, это был триумф – триумф его воли и амбиций. Именно он – Абдул Кадыр Хан подарил ядерную бомбу Пакистану! 6 лет спустя Хан будет лишён всех своих постов и арестован за торговлю ядерными секретами. В этой истории будет всё, что вы любите – шпионаж, некомпетентность, политические сделки, преступления и много-много фраз [ЦРУ отрицает это]. Поэтому присаживайтесь поудобнее – нас ждёт путешествие длинною в 30 лет.
Как и у любой другой истории, корни у нашей уходят в тьму веков, но поворотным моментом для всех её героев стал 1971 год. Тогда, после индийского вмешательства в бангладешское восстание, Пакистан потерпел унизительнейшее поражение в войне – потерял половину собственной территории, ставшей независимым Бангладеш. Военно-политическому руководству Пакистана стало ясно, что в следующей войне с Индией – а в её возможности никто не сомневался – Пакистан ждёт ещё больший позор: противопоставить людским и материальным ресурсам Индии пакам было просто нечего. Единственный способ обеспечить безопасность Пакистана и нивелировать военное превосходство Индии в тот момент виделся лишь в создании собственного ядерного арсенала. Что интересно, мысль эта посетила ещё одного человека, находившегося за полмира от Исламабада – молодого инженера Абдул Кадыр Хана.
В 50-е мальчишкой ему пришлось бежать из Индии от погромов, на новой родине он сумел получить неплохое образование и в 60-е по государственной программе отправиться учиться в Европу. В голландском Делфте он получил степень в металловедении, женился там на местной и получил гражданство, что позволило ему устроиться в голландскую фирму FDO – дочку франко-германского концерна URENCO, конструировавшего и производившего оборудование для атомной отрасли Европы. Несмотря на то, что в мире полным ходом шла холодная война, а шпиономания никуда не исчезала, отношение к безопасности на голландских предприятиях было таким себе. Предприятие имело разные зоны допуска, но никто не следил ни за их посещением, ни за тем, чем там люди занимаются. Общительный, умеющий расположить к себе, Хан быстро заводил связи и стал своим парнем для многих работников предприятия. Это послужило ему хорошую службу, когда потребовалось срочно перевести с немецкого на голландский документацию на газовые центрифуги. Хан оказался единственным работником, кто знал хорошо оба языка, а потому ему дали полный доступ к документам для их перевода, при том, что он не должен был иметь к ним допуска. В документах содержался один из ценнейших секретов консорциума – технология газовых центрифуг, которая на тот момент была только у URENCO и СССР, и даже США ею не обладали. Срочность работы была такова, что Хану даже негласно разрешили уносить документы домой для работы над ними в выходные!
Подобное отношение к документации с коммерческой тайной возмутило коллегу Хана Фрица Виирмана, который пожаловался на это руководству, но его жалобу оставили без внимания. Таким образом Хан при попустительстве руководства FDO стал обладателем секретов на миллионы долларов. А в мае 1974 года случился «улыбающийся Будда» - первые испытания Индией ядерной бомбы. И если до этого у Хана были какие-то сомнения, то теперь они испарились – он сделает всё, чтобы у Пакистана появилось ядерное оружие. Данные о технологии центрифуг были ключевыми для создания собственной урановой ядерной бомбы и соображения об этом и многом другом Хан изложил в своём письме, которое тайком передал в посольство Пакистана. Ожидая ответа, он продолжал собирать данные, где копируя чертежи, где выведывая невзначай у коллег подробности различных процессов – формально всё это было ради работы Хана, так как его задачей было совершенствование металлических компонентов центрифуг, но фактически он собирал всё, что только мог узнать, о любых аспектах атомного производства.
В конце 1974 года эта деятельность принесла плоды – Хан как раз улетел с семьёй в очередной отпуск в Пакистан, где ему организовали встречу с премьер-министром Бхутто, сказавшим незадолго до этого знаменитое: «Пакистан будет есть траву или листья, даже страдать от голода, но создаст ядерную бомбу». Правда к этому моменту ядерная программа Пакистана забуксовала. Паки выбрали «более лёгкий» путь и хотели создать плутониевую ядерную бомбу, для чего требовалось лишь иметь тяжеловодные реакторы (такие, как на АЭС Карачи, построенной в 1966 году) и завод по переработке топлива, где можно было сепарировать наработанный реакторами плутоний. Но французы, осуществлявшие строительство новых реакторов и завода по переработке, свернули проект из-за угрозы его военного использования, а сами пакистанцы достроить его не могли из-за отсутствия нужных компетенций. И тут, как манна небесная, явился Хан и буквально подарил пакистанцам решение. С этого момента все силы государства будут брошены на урановую бомбу.
Уже в начале 1975 года пакистанские представители начнут закупать в Европе для нового исследовательского комплекса в Кахуте оборудование по спецификациям, предоставленным Ханом. Это в первый раз привлечёт внимание спецслужб Голландии к скромному инженеру из FDO, так как пакистанцы обращались к тем же фирмам, что и само FDO. Собирая данные, голландские контрразведчики обнаружат вопиющий уровень некомпетентности службы безопасности FDO, у которых прямо под носом ворует важнейшие военные секреты пакистанский шпион. Уже к лету 1975 было принято решение об аресте Хана, но тут в дело вмешалась большая политика – голландский кабмин, узнав о шпионском скандале, запретил трогать Хана, так как вскрытие этой истории могло полностью разрушить доверие партнёров к Голландии и нанести удар по её экономике. Поэтому было решено всего лишь перевести Хана на должность, где он не имел бы доступа к секретной информации. Тогда голландские спецслужбисты обратились к ЦРУ, в надежде, что те образумят политиков, но, внезапно, американцы сказали, что решение верное, и надо за Ханом последить ещё [ЦРУ отрицает эти факты]. Причина этого была банальна – в ЦРУ считали, что пакистанцы неспособны сделать свою ядерную бомбу из-за посредственной промышленной базы, а потому им было интересно посмотреть, что будет дальше.
Сам Хан, после перевода на новую должность, сразу понял, что он под подозрением и пора рвать когти. В декабре 1975 года он, как обычно уехал в отпуск, чтобы уже не вернуться. С собой он вёз сотни секретных документов, которые обеспечат ему полное руководство над атомным проектом Пакистана. Правда вывезти всё из страны Хан не смог, а потому, уверенный, что ничего пока не вскрылось, написал своему приятелю Виирману, что он забыл кое-какие свои вещи в кабинете и просил его их ему переслать. Виирман, и так уже имевший подозрения, пошёл к руководству FDO, где ему приказали забыть об истории и сжечь письмо. Ошарашенный инженер не успокоился и написал в разведку, но там ему прямо намекнули молчать в тряпочку, а потом просто уволили «из-за сокращения штата». Тогда недовольный голландец слил всё, что знал, в прессу, чем вызвал большой скандал. Голландские власти тянули сколько могли и пытались слить процесс, но в 1984 году им пришлось признать факт кражи, а Хан был заочно осуждён на 4 года. Когда же несколько лет спустя Хан решит посетить страну, то выяснится, что его дело пропало. Судья, ведший это дело, уверен, что это дело рук ЦРУ [ЦРУ всё отрицает].
Вернувшись на родину, Хан получил беспрецедентную власть над проектом создания ядерной бомбы. В его руках был огромный бюджет, который премьер-министр Бхутто выбил из спонсоров в лице королевской семьи Саудовской Аравии и полковника Каддафи из Ливии на «исламскую ядерную бомбу». Но аналитики ЦРУ были кое в чём правы – промышленность Пакистана была неспособна производить многое из необходимого для проекта ядерной бомбы, купить же в открытую было нельзя из-за договора о нераспространении ядерного оружия. И тогда Хан начинает создавать сеть по тайной скупке необходимого оборудования и материалов в Европе и Америке. Благодаря наличию многих связей он легко находит поставщиков, готовых через подставные фирмы в Дубае, поставлять специфическое оборудование в Пакистан. Ключевую роль во всей этой схеме в тот момент играл швейцарец Тиннер, с которым Хан немало контактировал ещё во время работы в FDO. Тиннер сумел наладить сеть поставки оборудования, в обход большей части таможенных запретов, пользуясь лазейками в европейских законах. Не всё всегда шло гладко, и несколько сделок в Германии и США были раскрыты, что и привлекло внимание ЦРУ вновь к Хану.
И американцы немного охренели – буквально из ничего в Пакистане вырос целый комплекс из обогатительных предприятий с сотнями центрифуг. Страна за пять лет преодолела расстояние, которое по мнению аналитиков не должна была пройти и за 20. Это вызвало шок у руководства ЦРУ и администрации президента Картера. Но если бы не скандал из-за слива Виирмана в Европе и бучи в Конгрессе из-за вскрытой попытки купить оборудование для атомной бомбы в США, вероятно столь жёсткой реакции не последовало бы – в декабре 1979 президент Картер ввёл санкции против Пакистана. Ввёл, чтобы меньше, чем через месяц, отменить – Пакистан был удобным посредником для влияния на конфликт в Афганистане. Победа над СССР во «втором Вьетнаме» оказалась важнее нераспространения ядерного оружия. США выбрали другую тактику – с одной стороны паков залили бабками на покупку вооружения, с другой начали давить на европейских контрагентов сети Хана [ЦРУ отрицает это]. Но европейцы проявили в тот момент просто максимум трансатлантической солидарности – они отказали в американских требованиях, так как не видели связи между атомным проектом Пакистана и гешефтом, получаемым с торговли оборудованием для «фирм не в Пакистане». Поэтому ЦРУ оставалось лишь наблюдать и собирать данные.
В 1987 году проект атомной бомбы наконец был завершён - сделан первый образец боезаряда, испытания которого решили отложить до лучших времён. Сеть Хана, налаженная для поставки оборудования, к этому моменту не была столь актуальна, и поэтому пакистанские чиновники и военные [они это естественно, отрицают] разрешили Хану переориентировать её для поставок оборудования ядерным проектам других исламских стран – деньги, даже шиитские, как говорится, не пахнут . К этому моменту как раз наладились отношения Пакистана и Ирана в этой сфере – страны объединяла общая ненависть к Израилю и опасения по отношению к США и СССР. Также выражали желание вступить в ядерный клуб Ливия и Ирак. С 1987 года сеть Хана почти полностью переориентируется на работу с этими странами, сделав центром своих операций Дубай – пакистанское руководство не хотело иметь никаких прямых связей с этим бизнесом. В Дубае Хан не только будет складировать заказанное оборудование, но и попытается даже построить завод по производству центрифуг! ЦРУ и руководство США имело лишь ограниченное представление об этой деятельности, считая, что Хан всё ещё занят поставками в Пакистан. Причём, о ирония, пока одни люди внутри ЦРУ пытались влезть в сеть Хана, другие мешали этому, считая, что оно не стоит ссоры с Пакистаном [ЦРУ отрицает это]. Таким образом ЦРУ буквально проморгало момент, когда ядерные секреты стали разбегаться по миру.
И так продолжалось почти 10 лет, пока в 1999 году ЦРУ, пытаясь понять откуда у Ирана технологии для обогащения урана, случайно по наводке немцев не вышли на Тиннера и его сыновей. Завербовав их, американцы получили просто вал информации, который их обескуражил. Оказалось, что это Хан продал Ирану центрифуги для обогащения урана, что он же продавал оборудование и материалы для атомных проектов Северной Кореи и Ливии. Но ещё большим шоком было попадание в руки ЦРУшников в 2003 году информации о которой их информаторы (случайно ли?) умолчали(!) – по ним выходило, что ЦРУ недооценивало масштаб сети Хана, и тот продавал оборудование ещё и кому-то на сторону. Из вариантов «кому» самым невинным была Саудовская Аравия, но в уме держали Аль-Каиду. В итоге лишь в 2004 году ЦРУ и МИ-6 после 20 лет работы по сети Хана сумели наконец собрать достаточно данных, чтобы прикрыть всю сеть [ЦРУ отрицает, что знало о сети Хана до 1998 года]. Причём, что забавно, прикрыли сеть Хана вовсе не из-за этого, а потому что после скандала с подделкой разведданных о ядерном оружии в Ираке, ЦРУ нужна была хоть какая-то победа.
И вот парадокс – по сути за создание крупнейшей сети по торговле ядерными секретами никто так и не ответил, кроме информаторов ЦРУ - Тиннеров. Хан отделался домашним арестом и самоличным признанием по телевидению - всё же он был героем Пакистана, и его нельзя было сажать в тюрьму. Многие поставщики отделались лёгким испугом, так как «мы не знали кому идёт товар, мы просто выполняли контракт». И только Тиннерам за нарушение законов Швейцарии пришлось присесть, даже, не смотря на жесточайшее давление ЦРУ и уничтожение более 3 миллионов уличающих Тиннеров документов [ЦРУ отрицает это], американцы так и не смогли защитить своих агентов от швейцарской фемиды. Вот такое вот преступление без наказания. Между прочим, до сих пор кое-где всплывают документы, распространявшиеся сетью Хана, и кто знает, где они могут всплыть ещё.
_____________________________________________________________________________________
Американцам вообще очень сильно повезло, что они сумели выйти на семейство Тиннеров в 2001 году. Эти люди стояли во главе контрабандной сети Хана и имели доступ к многим её секретам. Первым на удочку ЦРУ попался младший сын Тиннера – Урс. Он был неплохим инженером, но в сети Хана выполнял задания уровня «подай-принеси». Естественно, никакого признания за выполнение довольно простых, но ответственных заданий он не получал, что и стало крючком, за который уцепился вербовщик ЦРУ – парню просто дали цель и позитивное подкрепление за следование к ней. Ничего сверхъестественного, но Урс с этого момента будет абсолютно лоялен ЦРУ. Когда в середине 90-х Хан захотел организовать сборку центрифуг в Дубае, чтобы поставлять своим заказчикам уже готовые машинокомплекты, Урс стал формальным учредителем подставной конторы, через которую предстояло вести дела. Но в ходе организации предприятия стало очевидно, что в Дубае не хватает квалифицированных рабочих, а выписывать их из-за границы дорого и может привлечь лишнее внимание. Тогда бизнес был перенесён в Малайзию, где на базе завода, производившего ранее конструкции для нефтегазовой сферы, было организовано производство центрифуг. Причём на этот раз Хан, вероятно, после уговоров старшего Тиннера, назначил Урса контролировать размножение чертежей для передачи работникам.
ЦРУшники были вне себя от радости, когда поняли, что Урс имеет почти прямой доступ к чертежам Хана. Благодаря этому они получили полный комплект документов на новейшие центрифуги, усовершенствованные пакистанцами, а также информацию по многим другим аспектам ядерной программы Пакистана, наработки по которой и продавал Хан. Главной заботой ЦРУ в этот момент было не столько вскрыть всю сеть Хана, сколько замедлить атомные проекты его клиентов – Ирана и Ливии, а в идеальном случае вообще их сорвать. Конечно же одним из первых пришедших в голову вариантов, был такой – просто разбомбить площадки заводов и физически устранить Хана и всех его приспешников, но это была очень “грязная” с точки зрения политических последствий операция. И тогда в ходе мозгового штурма родился план как не только замедлить работы иранцев и ливийцев, но и полностью дискредитировать их в глазах руководства этих стран. ЦРУ привлекло к анализу чертежей, добытых Тиннером, специалистов из военного ядерного центра Ок-Ридж, которые, проанализировав их, дали рекомендации, как можно внести малозаметные изменения в чертежи, чтобы они привели к поломкам оборудования.
Взяв комплект документации, специалисты-атомщики, внесли несколько сотен незначительных изменений: где уменьшили толщину стенок, где поменяли размеры технологических отверстий или трубок, где сделали лишние выточки. Газовые центрифуги – чрезвычайно сложные объекты, вращающиеся на скорости в тысячи оборотов в секунду (тут не ошибка, именно в секунду), из-за чего требования к точности выполнения деталей огромны. Зачем вообще столь большая скорость вращения? Чтобы отделить более тяжёлые атомы изотопа Уран-238 от более лёгких Уран-235. Внесённые же изменения должны были привести к выходу из строя центрифуг через несколько недель или месяцев из-за нарушения баланса и разрушения ключевых элементов конструкции. Причём в худшем расчётном случае, пошедшие в разнос центрифуги, должны были не только разрушиться сами, но и разрушить весь каскад центрифуг на фабрике. Если бы речь шла о производстве центрифуг на специализированном заводе, то такие изменения в документации довольно быстро обнаружились бы, но на руку агентам ЦРУ играл тот факт, что никто на малазийском предприятии кроме 3-4 человек Хана не знал, что в реальности они производят. А из этих 3-4 человек именно Урс был ответственен за работу с чертежами. Поэтому Тиннер мог потихоньку подменять одни чертежи на другие – рабочие не задавали вопросов, когда что-то в процессе менялось, так как считали, что так и нужно.
Была лишь одна проблема – ЦРУ не могло знать сколько испорченного оборудования отправится в Иран, а сколько в Ливию, а потому даже примерно оценить время, когда данная диверсия станет критической для атомных проектов стран, было невозможно. Поэтому оставалось только ждать, надеясь, что вскоре количество испорченных центрифуг станет критическим. Но в проведение операции вмешался злой рок, а именно вторжение в Ирак в 2003, когда на ЦРУ обрушился вал критики за враньё, относительно наличия ядерного оружия у Саддама. ЦРУ срочно нужна была какая-то победа, чтобы хотя бы на время смягчить медийный удар, и сеть Хана оказалась как раз такой лёгкой победой.
Во всей этой истории для меня остаётся непонятным лишь один момент. В руках у ЦРУ была документация на одну из ключевых технологий для ядерного производства, с которой у США были в тот момент проблемы – американцы уже во второй раз пытались создать собственные центрифуги, и дела у них шли очень не очень. Об этом я уже писал вот
тут. Но если вкратце, то американцы не смогли в 60-70-е перейти с газодифузионного метода разделения изотопов на центрифужный, гораздо менее энергоёмкий – даже в 60-е центрифуги потребляли в разы меньше электроэнергии на единицу продукции. И вот к документации с технологией производства центрифуг получили доступ специалисты из лаборатории в Ок-Ридж, которые были тесно связаны с разработчиками очередного американского центрифужного проекта. И мне решительно непонятно, почему они не взяли уже готовые проекты Кадыр Хана, почти не уступавшие по характеристикам другим аналогам? Тем более, что, например, элементы ливийских центрифуг были перехвачены американцами и доставлены в Ок-Ридж (на фото как раз они). Мистика в общем. Не везёт что-то американцам с центрифугами, ни с своими, ни с чужими.
_____________________________________________________________________________________
Думали это все истории про ЦРУ и ядерную программу Ирана?
В феврале 2000 в почтовый ящик посольства Ирана в Вене неизвестный положил пухлый пакет с бумагами. Внутри пакета лежала записка, в которой некий русский учёный, бежавший из страны, предлагал иранцам купить у него схемы ядерной бомбы, украденные им из ядерного центра в Арзамас-16. Чтобы доказать, что товар настоящий, русский приложил схему советского инициатора ядерной реакции ТВА-480 – это устройство запускает ядерную реакцию в бомбе и является её ключевым компонентом, самостоятельную разработку которого освоили лишь несколько стран. Получение пакета вызвало настоящий переполох в посольстве. АНБ, прослушивающее телефонные линии посольства, зафиксировало значительный рост коммуникаций с Тегераном и изменение расписания нескольких чиновников, часть из которых вскоре отбыли в Иран. Отчёты об этом легли на стол руководителя операции «Мерлин» – это был успех. Иранцы заглотили наживку и, если даже они не выйдут на связь с русским, то уже достаточно и переданных чертежей.
В 90-е главной заботой ЦРУ стало недопущение появления у недружественных режимов ядерного оружия. Американцы ещё с 80-х знали, что иранцы ведут свой ядерный проект. Знали, что они через контрабандистскую сеть Абдул Кадыр Хана закупают оборудование для неё, но совершенно не имели представления о её масштабах и прогрессе. Оцените всю тщету положения ЦРУ хотя бы по тому факту, что нередко ключевую информацию о прогрессе иранских ядерщиков ЦРУ узнавало не от своих агентов в стране, а из пресс-конференций иранских диссидентов в Нью-Йорке. В теории в Иране действовала как минимум одна фабрика по обогащению урана. В теории у иранцев была схема ядерного заряда, купленного у Кадыр Хана, аналогичного тому, что он продал Северной Корее. В теории ядерной бомбы у них ещё не было, но в перспективе от 1 до 20 лет будет. Можно было, конечно, нанести удар по площадке с помощью израильской авиации, но для этого требовалось выявить все ядерные объекты внутри Ирана, а у ЦРУ не было таких сведений. Тогда что? Ждать и молиться, что иранцы напортачат? А может быть, самим им в этом помочь? С этой мысли и началась разработка операции «Мерлин».
Операция родилась, как переосмысление многих других подобных операций холодной войны. Промышленный шпионаж был одной из важных для обеих сторон задач, и кража чертежей, с последующим производством по ним тестовых образцов для оценки оружия врага, не была чем-то необычным. Поэтому обе стороны всегда стремились не только не допустить попадания в руки врага чертежей своих вооружений, но и нередко сливали специально испорченные, дабы ввести в заблуждение относительно реальных характеристик или и вовсе заставить потратить кучу денег на реализацию совершенно нерабочей концепции. А последнее было именно тем, что и требовалось ЦРУ. Задумка операции была, в сущности, простой – слить иранцам тщательно испорченные чертежи ядерной бомбы, но так их подредактировать, чтобы иранцы не смогли понять, что бомба по данному проекту просто не взорвалась бы. Это позволило бы полностью дискредитировать иранских учёных и заставить режим аятолл отказаться от их услуг (бросить в тюрьму или повесить, как саботажников), отбросив атомный проект на годы назад.
Отличный план, надёжный, как швейцарские часы. Но передавать чертежи американской бомбы было преступлением, за которое сесть могут уже ЦРУшники. Как же хорошо, что ещё в 1992 году была запущена Программа совместного уменьшения угрозы (CTR), в рамках которой в бывших советских закрытых атомных городах появились представители научных лабораторий США, которые помогали советским учёным в реализации мирных проектов. Ну… точнее они помогали советским учёным перебраться в США, прихватив с собой как можно больше атомных секретов. Правда за всей этой операцией стоял довольно логичный и понятный мотив – американцы покупали учёных, которых в иной ситуации могли перекупить иранцы, ливийцы или северокорейцы. Ну а то, что они с собой забирали ещё и кое-какие секреты своей родины – то лишь бонус, приятный и небесполезный. Вот об одном таком комплекте чертежей и вспомнили в ЦРУ.
К работе были привлечены специалисты Лос-Аламосской лаборатории, той самой, где разрабатывались первые ядерные бомбы США. Специалисты-атомщики внесли в схемы десятки изменений, обнаружить которые могли только высококлассные специалисты. Ключевым элементом всего плана был тот самый блок ТВА-480, без которого бомба вообще не заработала бы. Поэтому его и передавали первым, чтобы в случае срыва по той или иной причине передачи остального комплекта, у иранцев остались чертежи этого компонента. Осталось только найти подсадного продавца. В этом случае тоже решили обратиться к одному из перебежчиков по программе CTR, его имя, к сожалению, неизвестно. Он не имел никакого отношения к разработке ТВА-480, но работал в Арзамасе-16 и после переезда в США нигде не был засвечен. Идеальный кандидат. От него требовалось всего лишь сделать вид, что он только сбежал из России и хочет добыть себе стартовый капитал для новой жизни.
В конце января 2000 года в Сан-Франциско, где проживал русский, приехали трое ЦРУшников с целью уговорить его участвовать в плане. Мотивов сопротивляться у русского особо не было. ЦРУ и так платило ему 5000 долларов ежегодно только за то, чтобы он молчал в тряпочку о своей бывшей работе. А тут ему ещё и предлагали 60 тысяч вечнозелёных за то, чтобы он просто съездил в Вену и передал иранцам чертежи. Был, конечно, нюанс – чтобы русский случайно не проболтался об истинных целях операции его решили использовать втёмную, поэтому ЦРУшники клялись и божились, что у иранцев уже есть чертежи ядерной бомбы, и вся суть операции в том, чтобы выявить иранских ядерных специалистов, которые должны будут с ним встретиться. Всё просто. Вот только русский какого-то чёрта полез в пакет с чертежами и стал их рассматривать, а потом вскрикнул : «Парни, тут ошибка в чертеже!». Никто вообще не предполагал, что чёртов русский разберёт чертёж. Тут бы ЦРУшникам или объяснить русскому истинный план, или вообще свернуть операцию. Но агенты решили продолжить игру и просто сказали: «Всё с чертежами ОК. Верни их в конверт и больше не доставай».
Стоит ли пояснять, с каким странными ощущениями русский летел в Вену. Он знал, что чертежи были с ошибками, он знал, что успех миссии зависит от того, поверят ли иранцы в подлинность чертежей. И он вообще не понимал самоуверенность ЦРУшников. В итоге, после прилёта в Вену, русский засел за чертежи и за ночь нашёл все ошибки в них и подробно расписал в отдельной записке, где они и как их устранить. После чего вложил эту записку в пакет вместе с остальными документами. Я бы хотел поглядеть на лицо куратора операции в ЦРУ, в тот момент, когда ему на стол среди сообщений об успехе положили маленькую докладную записку русского, где тот с радостью сообщает, что исправил все косяки и теперь иранцы точно поверят в подлинность чертежей. Это был оглушительный провал – ЦРУ само дало иранцам в руки одну из ключевых технологий для разработки ядерной бомбы.
Операцию постарались как можно быстрее замести “под ковёр”. И если бы это были более инклюзивные времена, то никто, вероятно, и не узнал бы о просёре. Но в 2006 году в продажу выходит книга американского журналиста Джеймсa Райзена - «State of War», где тот со слов неназванного источника в ЦРУ рассказывает и об операции «Мерлин», и многих других неудачах ЦРУ. Когда в Лэнгли прочитали эту книгу, то стали рыть носом землю, так как некий работник спецслужбы слил журналисту такие секреты, выход которых за пределы организации не планировался вообще никогда, так как уж больно много людей могли потом отправиться на нары. Сначала пытались надавить на журналиста, но тот заявил, что лучше отсидит в тюрьме, чем сдаст информатора. Тогда ЦРУшники прошлись по всей цепочке и нашли тех, кто имел доступ к информации и мог её сдать. Так и вышли на Стерлинга, Джеффри Стерлинга.
Чем же так интересен Стерлинг и при чём тут инклюзивность? А при том, что он был одним из первых афроамериканцев-офицеров ЦРУ, а также первый, кто подал на ЦРУ иск о расовой дискриминации. Стерлинг был уверен, что его зажимают в продвижении по службе из-за цвета кожи. Но это был 2001 год, до основания BLM было ещё долгих 12 лет, а потому суд прокатил Джеффри с иском, а ЦРУ уволило его с работы за неполное соответствие. Вот тогда то, по версии следствия Джеффри и начал сливать инфу Райзену. Естественно, что [ЦРУ отрицает почти всё написанное в книге]. Вот только, как минимум, про операцию Мерлин написанное оказалось правдиво, так как, во-первых, администрация Буша открыто требовала не публиковать информацию о ней в газетах. А во-вторых, в 2015 году на суде над Стерлингом по видеосвязи дал показания тот самый русский учёный, заявивший, что в книге много неточностей, но в общем всё верно. Какие из всего этого сделало выводы ЦРУ? Что подобные просёры нужно прятать глубже. Такие дела.
____________________________
Автор: Владимир Герасименко
Отличный комментарий!