длинные рассказы картинки

Сап, пидоры. Картинки не грузятся, значит время пилить текстовый пост. Сказ о том, как я с семьёй сваливал из ОРДЛО

Нюансы длительных межпланетных перелетов

(Картинка для привлечения внимания. Художник: Vstlm)

— А это наш отдел психологического освидетельствования, — профессор Лунгин пригласил практикантов в темный кабинет с огромным односторонним стеклом на всю стену. Ватага студентов и студенточек, уже нафантазировав всякого интересного, молча распределились по длинной стеночке напротив операторского стола, — Знакомьтесь, это доктор Чжоу.

Профессор указал ладонью на маленького щуплого человечка в несоразмерно больших роговых очках, сидевшего сгорбившись над экраном.

— Ммм… здраствуйте… — на секунду повернулся доктор Чжоу, а затем снова вернулся к изучению каких-то данных.

— А это кандидат медицинских наук, доктор Рапрански, — профессор огладил свою остроконечную бородку, — гордость всего Института!

— Да ладно вам, профессор, — совсем еще молодая темнокожая блондинка с обворожительной улыбкой развернулась на стуле к посетителям, — Всего лишь незаменимый специалист, так ни разу и не вылетевший в космос.

— Не прибедняйтесь, голубушка, делать вам там нечего, как и нам всем тут. Здесь пользы мы приносим гораздо больше – и это ваши слова с защиты, кстати. Ну-с, доктора, расскажите нашим новым практикантам, чем сейчас занимаетесь, введите их в курс их будущего дела, так сказать.

— Ну, если кратко, мы подвергаем космонавтов тестам, — доктор Рапрански прокашлялась в кулак, — Длительные межпланетные перелеты – это одна большая глобальная система, состоящая из множества подсистем различного характера. Техническое оснащение корабля, его программное обеспечение, микроклимат пространства, микро— и макробиоценоз внутренней обшивки корабля и так далее. Все взаимосвязано и тесно работает друг с другом на всех возможных уровнях. Это взаимодействие и отдельные аспекты в частности и изучает космология, дабы вся система работала исправно, без перебоев, — доктор Рапрански явно вошла в лекционный раж, от чего ее глаза заблестели неподдельной любовью к своему делу, — И психологическое здоровье экипажа – один из важнейших аспектов, который необходимо тщательно просчитать и проанализировать. Представьте: замкнутое пространство корабля, ограниченный круг общения, безграничная, всепоглощающая пустота, от которой вас ограждает лишь тонюсенькая стенка корабля и долгие, долгие, долгие световые годы от родных, знакомых, и не очень, людей… Все это негативно сказывается на психике экипажа, тем самым высвобождая самые потаенные и хорошо скрываемые оттенки личности. И чтобы предотвратить неблагоприятный исход миссии, снизить риски, мы тщательно изучаем каждого кандидата на космические перелеты, как бы физически и психически готовы к полету они ни были.

— А эта девушка? – смущенно спросила практикантка, обоими руками прижимая блокнот с ручкой к груди, словно держась на спасательный круг, — Она… она боится одиночества, да?

Все, в том числе и профессор, посмотрели сквозь одностороннее зеркало на мускулистую великаншу в красной форме Военно-Космических Служб, столбом застывшую со шлемом виртуальной реальности на голове.

Доктор Чжоу отвлекся от данных на экране и посмотрел на профессора. Тот молча кивнул.

— Кандидат HF-50-Grey… — доктор Джоу нажал пару кнопок на операторском столе и открыл на планшетке печатающийся в режиме реального времени файл, — Эмм, в том то и дело, что она ничего не боится. Наоборот.

— Да, — доктор Рапрански открыла тот же файл на своем планшете, и отдельной командой вывела отображение симуляции на экран над зеркалом, — Да, действительно. Подойти к… такому… и не просто подойти, а еще и… да, храбрости ей точно не занимать. Так, так, где там считается этот параметр, — она отмотала файл на планшете немного вверх и ввела пару команд, — Ксенофилия — 83%, профессор. Это уже Категория В — негодность к дальним космическим перелетам.

— Но… – вопросила уже другая девчушка, как и все собравшиеся, не в состоянии оторвать взгляда от того, что творилось на экране симуляции, — почему?

— Вы же, кхм, — профессор нервно сглотнул и вновь пригладил бородку, — будущие специалисты, как-никак. Уже должны понимать, что любое нарушение техники безопасности приводит не просто к смерти человека. Да, даже одна смерть – это трагедия. Большая трагедия. Но даже смерть всего экипажа корабля — ничто, по сравнению с риском уничтожения всего человечества. Космос опаснее, чем принято считать. Он настолько огромен и всеобъемлющ, что в нем может существовать абсолютно все что угодно. И это «что-угодно» всегда, априори, потенциально опасно, пока не доказано обратного. Но там, — профессор указал пальцем в гипотетическое небо за потолком, — в его просторах, опасности кажутся… не такими и опасными. И… кхм… знаете же, кто такие громпы, да? Наверняка в зоопарке видели, такой комок ядовитых склизких щупалец с Пандоры-9? Или же фрионо, пси-грибы с орбиты Зен-5, представляющие из себя одну большую… вульву с молочными железами? И когда обнаруживается вот такая вот ебака… ой, простите, инопланетная форма жизни, все нормы и правила техники безопасности почти сразу идут этой самой форме жизни под хвост, если в экипаже обнаружится хоть один ксенофил.

Профессор на секунду замолчал, многозначительно обводя взглядом студентов, словно бы выискивая среди них этих самых губителей всего человечества.

— И не поймите меня превратно, — продолжил профессор Лунгин, — ксенофилия – это не что-то неправильное, как может показаться. Это вполне естественное желание человека найти полового партнера с максимально отличающимся генофондом, чтобы получить разнообразное и приспособленное потомство. Здесь абсолютно нечего стесняться или бояться. Как бы странно это ни казалось.

Повисла неловкая тишина. Профессор молча взирал на практикантов, явно переваривающих полученную информацию. Доктор Чжоу потянулся в кресле, размяв спину и хрустнув позвонками, от чего оказался не таким и маленьким да щупленьким. Доктор Рапрански уже заканчивала отчет, будто бы нехотя, задумываясь о важности каждого слова, выводя неутешительное заключение и ставя виртуальную подпись. Кандидат под странным шифром HF-50-Grey по ту сторону зеркала сняла шлем виртуальной реальности, открыв раскрасневшееся под стать костюму лицо и, кинув взгляд на горящую надпись «Спасибо, можете идти», покинула тестовую камеру.

— Но… как?! — один из студентов решил все же нарушить тишину и кивнул головой в сторону уже погасшего экрана, — это же дикие существа!

— Дикие, не то слово. И опасные, а потому некоторым и кажутся такими симпатичными, — профессор улыбнулся нахлынувшим теплым воспоминаниям, — Потому мы и работаем здесь, а не в космосе.

Безумство

Невиновный, гл2, Сорванная боль

Отовсюду доносились сдавленные стоны. Паралич давно прошел, но боль всё усиливалась. Она не походила на то, как должны ныть синяки и ссадины, самое страшное, чем могла им грозить их транспортировка в пыточную. Но даже Насвер, боец, перенесший не одно ранение, прошедший бои с жрецами Гельмента, едва мог сдерживать крик боли. Она до судорог крутила мышцы, волнами накатывалась на них, едва не доводя до шока, лишая сил и воли к сопротивлению пуще железных оков. Казалось, мучения причиняло все — прикосновения «доспехов», одежда на коже и даже воздух, который они вдыхали. Но ничто не бесконечно, и эта боль в том числе. Пока сознание несчастных пылало, а реальность находилась за гранью восприятия, стальные прислужники Рентагов устраивали их тела в «комфортабельных» устройствах. И приходили в себя гости уже накрепко привязанными и зафиксированными, вполне осознавая, что страдания вернутся сторицей. Вялое шевеление довольно скоро сменилось сначала тихими, а потом всё более громкими возмущениями и руганью. Благо, им никто не запрещал кричать. Пока что.

— Твари! Уроды рогатые!

— За что? Что мы вам сделали?!

— Гельментовы отродья! А я говорил…

— Выпустите меня!

— Сколько вам заплатили? Я заплачу столько же, нет, вдвое больше, только отпустите меня!

Не все решили открыто показывать свои эмоции. Двое хранили относительное спокойствие. Насвер и, что неожиданно, Изана, шепчущая проклятья под нос, но чей взгляд выдавал холодный интерес к сцене. Как будто не она была подвешена за руки и ноги над полной свежими углями жаровней. Отставной адмирал тем временем, все сильнее ощущал тяжесть в груди, перераставшую в нечто, чего он давно боялся. Сердце заходилось в бешеном ритме, грозя сорваться.

Но прислушиваться к своим ощущениям долго у него не вышло — в помещение зашли хозяева этой ночи. В клубах сладковатого дыма, в развивающихся плащах, рогатые фигуры вызывали иррациональный страх, заставляя и так нервничающих «гостей» еще сильнее забиться в оковах. Зеленым светились глаза и зеленым огнем горели курильницы в их руках, источающие дурман. Нереальность происходящего усугубилась.

— Вы сейчас спрашиваете себя, за что вы попали сюда, и что вас ждёт?

— М-мы вам расскажем-м. Вы здесь тут из-за зла вашего прошлого и настоящего. За то зло, которое вы не несете груз последствий.

Никто ничего не понял. Речь козлолюдов, и так непонятная из-за всё усиливающегося акцента, стала и вовсе непонятна, то ли из-за наркотика, уже начавшего действовать на ослабленный ядом и усталостью разум, то ли из-за туманности речи. Какое зло, о чем они говорили, догадывался только Насвер и, пожалуй, Сингал, мгновенно переставший орать и костерить недостойными словами зверолюдов, этих конкретных и весь их род в общем. Дым заполнял помещение, заставляя сознание пленников путаться под лавиной всевозможных эмоций и образов. И навряд ли кто-либо осмелился назвать эти образы иначе чем кошмарами, выворачивающие душу и желудок наизнанку. Кому-то слева от Насвера вне поля его зрения не повезло прочувствовать последнее буквально. Кажется, это была та молодая писательница.

— Совершившие многое зло, но считающие его благом, мы дадим вам шанс признать его, — сказали Рентаги в унисон. – А сделавшим неправильный шаг да помогут боги, ибо позавидуют они иным мертвецам.

"Как дешево и театрально", — подумал Насвер. Он бы посмеялся над полоумными зверолюдами, не будь он намертво прикован к пыточному агрегату. Не хотелось бы злить этих безумцев в таком положении. Он уже подозревал, что рассвет ему не увидеть, тяжесть в груди начала перерастать в боль. Тяжело задышав, он все-таки рискнул. Подняв обескровленное лицо, с запавшими глазами, он едва слышимо прошептал:

— Помогите… Мне плохо… Пожалуйста…

Он не надеялся, что ему помогут, или хотя бы вообще услышат. Сумасшедшие, похожие на обозленных культистов-зверолюды, твердящих про какое-то зло, что было сделано и за которое они не признали… Разве можно поверить, что они прислушаются к мольбе о помощи своего пленника? Судя по их положению — им явно не позволят выйти из этого особняка живьём.

Но Насвер опять ошибся. Осекшись, жена од Рентаг обратила на него свое внимание. И… тревога, даже, в какой-то манере, испуг промелькнул в ее взгляде. Отставив курильницу, она метнулась к адмиралу проверить его состояние. Тревога на ее морде усилилась. Что-то проблеяв на своем языке, она полезла в суму на боку. Достав оттуда какой-то раствор в запаянной ампуле и симбиотическую маску. Вот как. Его будут спасать, причем, прикладывая немалые средства и усилия. Симбионт мгновенно парализовал его, проникнув клювом в рот, заполнив горло и легкие щупами, но принес облегчение заходящемуся в болезненных спазмах сердцу. Он будет жить, такова воля хозяев этих стен. Может все не так и плохо будет для него, если конечно его спасали не для того лишь, чтобы его мучения продлились согласно планам козлорогих. Крепким аргументом в пользу этой версии было то, что симбионт, парализовав его, не лишил бывшего адмирала чувствительности к боли. И только боги знали, какие еще составы заготовили их мучители. Возможно, смерть от сердечного приступа была бы даже предпочтительней…

Как оказалось, подозрения не были беспочвенны, и симбионтов оказалось семь, по числу несчастных, попавших в лапы безумной пары. Живые «доспехи» надели их на каждого, порой стальными пальцами разжимая челюсти сопротивлявшихся из последних сил людей, только что не ломая кости и не выбивая зубы. Напряженное молчание, треск огня в курильнях, тихий перезвон цепей, качающихся на неведомо откуда взявшемся сквозняке и скрежет металлических оболочек прислужников Рентагов заполнили помещение.

— Итак. Приступимм к том-му, о чём-мы говорили, — Звемаг снял явно мешавшую ему маску и подошел к молодому человеку, едва ли знакомому адмиралу. — И начнем мы, пожалуй, с тебя. Кулхам-м-ме, не так ли? Подающий надежды мастер театральных трупп, на счету пять удачных постановок, ам-мбициозный и полный совершенно новых идей. Ты хотел продвигать свое виденье за звонкую монету, и толпы шли тебе навстречу, в кои-то веки. И ты этим пользовался, мерзко и низко, как только люди могут.

— Мало кто знал, по какому принципу ты отбирал актеров себе на сцену. Свободный конкурс? Испытание м-мастерства? Ну полно, вы сам-ми понимаете, как эти дела делаются. Да, мастер Кулхам? — Анмель впервые за всё время повысила тон, почти срываясь на блеющий крик. Было видно, что ее лично задел этот человек. И она же подошла к нему, сжимая короткое изогнутое лезвие в лапе. Кончик клинка подрагивал, подобно жалу злого насекомого, только не защищаться собиралась Анмель. Срезав остатки одежды, она методично принялась наносить множество едва ли кровоточащих порезов по всему телу. Странная пытка, учитывая даже не всегда понятную логику зверолюдов. Навряд ли эти порезы можно было назвать опасными или болезненным, как под сомнением была их магическая природа. Её замысел был намного коварней. Одна из склянок подле невезучего мастера-постановщика, прикованного к агрегату из странных стеклянных куполов и трубок, содержала некую густую смесь с острым сладковатым запахом. И этой смесью зверолюда густо намазывала его раны и лицо. Кулхам отчаянно захрипел не то от боли, не то подозревая, зачем его могли бы так «готовить». Но страшнее всего выглядели не действия козлорогой, но то, насколько фантасмагорично всё это выглядело…

— Итааак, м-м-муж мой, не был бы ты так добр продем-монстрировать нашему гостю, как работает Гудящий Кристалл. Прошу, — Анмель театрально поклонилась, явно перед остальными пленниками, как фокусник, приготовившийся выступать на сцене. Насвер только сейчас заметил тот факт, что все они якобы случайно были развернуты так, чтобы видеть несчастного вне зависимости от своего положения. Как и то, что под каждым из них была явно подвижная платформа.

Звемаг не стал медлить. Не менее нарочито медленным жестом, он, предвкушая будущее зрелище, опустил пару рубильников, замкнув неведомые цепи внутри агрегата. И довольно скоро агрегат отозвался на эти действия, запечатав внутри себя тело неудачливого молодого человека. Послышался странный гул, поднимающийся откуда-то снизу, быстро нарастающий и так же стремительно вселяющий ужас. Это был гул насекомых, которые подобно авангарду флота показались в стеклянных трубках ведущих к стеклянному пузырю. Последние сомнения о назначении сладкой мази исчезли. И вот уже первые анкраты попали на кожу театрала, вот они уже начали рвать кожу Кулхама, сжирая питательную массу вместе с кусками мышц. Парочка даже начала откладывать личинки в его раны. Казалось, человек уже обречен на медленную смерть. Но Звемаг решил иначе. Повторно дернув рубильники, он отрезал трубы, ведущие к стеклянному саркофагу, освобождая при этом голову бедолаги. Уже поджидавшая того Анмель, жестоко сорвала с его лица маску, едва не оставив Кулхама без зубов.

— Признаешься ли ты в своих мерзостях? В тех бесчисленных девушках, что лишились чести и достоинства по вине твоего сладострастия? Что угрожал их жизни и чести в отказе? Что возлагал свою смрадную лапу на наш род?

Ответом ей был лишь крик, сдобренный ругательствами, да перемежавший их скулеж. Подождав немного, козлорогая повторила свой вопрос, сдобрив его звонкой пощечиной.

— Ничего я не знаю про тех девок! О чем вы говорите, какие девицы! Отпустите меня! Ааааа, чтоб у вас рога отпали, никого я не совращал! Не было, не было! Больно, твари, как же больно! Не признаю я ничего, зверолюды поганые!

Иных слов, кроме бранных, никто от него более не слышал. Подождав еще тон, она вновь попросила Звемага включить ловушку. Но в этот раз никто не ограничивал пир насекомых. Целый рой, собравшийся в трубах, ворвался в стеклянный сосуд, тут же принимаясь бесконтрольно пожирать тело, откладывать яйца в многочисленные раны Кулхама, забираясь в его рот и нос. В тягостном молчании все наблюдали за смертью несчастного. И только глухо доносились из-за стекла стоны и вой обреченного. Вот уже анкраты пали, исполнив свое предназначение, а дрожащее тело развратника превратилось, пускай и ненадолго, в живой улей.

— Такова его судьба. А ведь, казалось бы, признайся он, что актрис он нанимал по горизонтальным навыкам, он бы мог спастись… ну или не совращать их молодые души и тела. Ха! А ведь все должно было быть так просто, так сладко - молодой дурак, еще худой как смерть Гельмента,- Анмель на миг задумалась о чём-то крайне близком и болезненном лично для нее. Но довольно скоро она встрепенулась, отгоняя тяжелые мысли и неприятные воспоминания, завладевшие ею, и пристально посмотрела на «гостей». Она явно выбирала вторую жертву. Выбрав, она указала на импозантного мужчину с седыми висками, и доспешные слуги привели в действие механизмы платформ, разворачивая пленников лицом к известному в некоторых кругах человеку, давнего знакомого Насвера…

Гербовый зверь

Волки, которые кричали "Мальчик!"

Жил был на свете маленький мальчик. Жил он в стране скучной, неинтересной, можно даже сказать, серой и пустой. И семья у мальчика тоже была серая и пустая, а потому даже упоминать о том, какова была его жизнь смысла особенно не имеет. Но вот что имеет смысл, так тот факт, что этот мальчик любил смотреть мультики.

И жил он, можно сказать, бесполезно и бесцельно, пока не увидел самый главный для себя мультик. Там, на красочных задниках из убранства средневековых замков и зеленых лесных пейзажей, повинуясь волшебному велению мечтателей, визуализаторов и просто мастеров своего дела, самые обычные звери, плясали, дружили, дрались, любили друг друга, а, главное, просто жили. Там, меняя наряды и титулы, звери ввязывались в головокружительные приключения, грустили, веселились, вели себя прямо как самые настоящие люди… но оставались самими собой.

Милыми и пушистыми.

Зубастыми и когтистыми.

Хвостатыми и… разумными.

А главное – не серыми пустышками вокруг маленького мальчика.

Они были прямо как он сам.

Точнее, это он был одним из них. Чужаком в стае противных, скучных и глупых созданий, был зверем в человеческой шкуре.

Тогда он и пообещал себе, что вырвется на свободу из клетки своего вида, чего бы это ему не стоило.

Шло время, а мальчик рос, подражая смелости и уму главного героя, не забывая и про элегантность и чувство благородства главной героини. Не забывал он и уроков, которые подселил ему в голову этот мультик. С отличием окончив школу, мальчик острым умом и звериной безжалостностью к людям, к которым себя уже не относил, пробился в лучшее высшее учебное заведение своей страны, где получил уже все необходимые инструменты для возвышения над царством людей.

Или почти все.

Несмотря на титул, несмотря на статус, циферки на банковском счете и уважение других людей – мальчик все равно остался таким же маленьким зверенышем в клетке из человеческой кожи.

Годы шли, бесчеловечная империя маленького мальчика набирала все большие обороты, а сам он продолжал по вечерам запираться в тайной комнате за картиной в своей кабинете, чтобы украдкой даже от жены и детей посмотреть любимый мультик детства. И ничего кроме отчаяния больше не могло жить в его маленькой, серой и пустой жизни, наполненной серыми удовольствиями и серыми же возможностями. Какими бы дорогими не были напитки или еда – он поглощал их своим человеческим, слабым на вкусы и ощущения, ртом. Какими бы тонкими не были ароматы лучших экспериментальных духов, он все равно ощущал тупым, скудным человеческим обонянием. И какими бы дорогими и элитными проститутки не были бы – человеческое тело не могло подарить животных страстей и наслаждения от процесса.

Все было серым и пустым.

Бессмысленным.

Сколько бы он ни старался.

Потому что ничто их мира человеческого не может дать возможности преодолеть порог человечности.

Придя к этому нехитрому выводу, мальчик покинул жену и детей, продал свою империю и все нажитое своим человеческим трудом, ибо оно ему не понадобится в мире животном, а если ничего не выйдет, то и жить мальчику в мире людей больше смысла не имело. Используя связи и деньги, мальчик стал искать любую информацию о существования мира иного, мира не человеческого, возможно даже древнего и непостижимого для человеческого разума. Он знал, что этот мир существует или существовал. Верил, что сам является отголоском его былой силы и мощи. Сам был для себя самым главным доказательством этого.

И он его нашел. Прошерстив тонны старых трактатов, посетив сотни древних руин и действующих святилищ, откопав старые города на дне океана и проанализировав еретические песнопения на неизвестном, непонятном языке, воззвав к Древним Богам и Будущим Чудовищам, принеся в жертву все, что было в его силах, он пробил плеву человеческого, и ему открылась правда, которую он так долго искал. Его собственная, отражающая глубины страдающего сознания, правда, ведущая на тропинку его собственного пути.

К счастью.

Отринув человечность, проведя богохульные, противоестественные обряды в глухом лесу своей родной страны, уничтожив артефакты иных и далеких миров, он воззвал к Великой Мохнатой Праматери, Пожирательнице Ночи и Роженице Вселенной с ее легионом предков, и она ответила ему.

Маленький мальчик сбросил оковы и стал тем, кем считал себя с того самого момента, как узрел старый рисованный мультик. Его природная хитрость отразилась в вытянутой, элегантной морде. Его дальновидность стала зоркими глазами дикого хищника. Жестокость – рядом острых белоснежных зубов и набором не менее смертоносных когтей на вытянутых лапах. А рыжий мех и элегантный хвост подчеркивал его былую красоту и харизму, не меньше ума и жестокости помогавших ему взойти на олимп человеческой расы.

Двуногая помесь человека и лисы – вот он предел и идеал его мечтаний. Став зверем, он покинул человеческий мир, так его мучивший все это время, перейдя на новый уровень мироздания.

Сомн запахов и звуков обрушился на сознание маленького мальчика, доводя его до экстаза. Любая мелочь, любой нюанс мира физического, мира всего живого и неживого, теперь открывался для него с новой, невообразимой, непостижимой и неописуемой стороны. Все вокруг, горы, леса, реки и, что главное, люди и прочие твари под мякишем его лапы стали иметь смысл, множество явных и скрытых граней, стали понятны, просты и незатейливы.

Мальчик обрел счастье, а счастье обрело мальчика.

Потому новым шагом в его нелегкой судьбе стало наконец предаться всем известным ему порокам, опробовать все, что раньше должно было привносить в его существование радость. Оторваться по полной программе перед тем, как подарить людям это счастье, подарить людям себя, вновь вернуться на олимп былой славы, но теперь в качестве истинного Царя на земле.

Поведя чутким носом по ветру, он учуял благодатную почву для своего возвращения - где-то на другом конце леса, в ближайшем крупном поселении людей, очень удачно проводился фурри-фестиваль.

Со силой и ловкостью, которое давало ему его новое тело, он скоро добрался до места проведения мероприятия и как свой влился в толпу людо-зверей. Там, взобравшись на сцену и встав в наиболее эффектную позу с набухшим узлом наперевес, он заявил о себе, всему фурри-сообществу:

- Вот он я, Лисий Мальчик! Любите меня, а я буду любить вас, ибо весь мир теперь принадлежит мне!

- Мальчик! - воскликнули ликующие люди-волки и набросились на нового члена нечеловеческого мира.

И только тогда, мальчик понял следующее:

Первое, которое должен был понять еще человеком – детские мечты не всегда стоит исполнять. И не потому, что они глупые или их нелвозможно реализовать, а потому, что они дают мотивацию менять свою жизнь к лучшему. Стоит их исполнить, встает вопрос – куда двигаться дальше?

Второе – как ни странно, информация о том, что оборотни реально существуют, как-то прошла мимо во время всех его активных изысканий.

Ну и третье, когда был уже хорошо зафиксирован – он попал не просто на фурри-фест, а на специальный яой-фурри-фест.

Некие таинства жрецов Ланкавра

Девочка, которая умела летать

Жила-была на свете маленькая девочка, которая умела летать. У нее не было крыльев за спиной или ракетного ранца в чулане, совсем нет. Она просто умела летать, и все тут.

И она даже не задумывалась, почему умеет летать. Ведь зачем задумываться, если можно в любой момент просто распустить свои длинные волосы, взлететь под облака, подставить лицо ветру и солнечным лучам, и парить где вздумается.

И хотя взрослые все время твердили ей, что хорошие девочки не летают, она совсем не обижалась на них. Что они могут понимать в полете? Что это неприлично и недостойно молодой леди? Ну и пожалуйста, значит она не леди.

Она просто девочка.

И вот, однажды пролетая над любимым парком позади многоэтажного дома, где она жила, она увидела котенка. Маленького и серого. Он как-то залез на высокое-превысокое дерево, с которого было видно всю округу, и жалобно мяукал.

Девочка подлетела к дереву, уселась на ветку рядом с котенком и спросила его:

— Зачем ты сюда забрался, глупышка? — Девочка больше дурачилась, чем действительно ждала, что котенок ей ответит, —  Теперь вот слезть не можешь, и мяучишь.

— А я специально, — не взирая на ожидания девочки ответил котенок, — Чтобы меня услышало как можно больше людей.

— А зачем? – девочка устала сидеть на ветке, а потому вновь вспорхнула в воздух и сделал сальто.

— Потому что у меня совсем нет друзей, — ответил котенок, смущенно протирая свой розовый носик лапкой, — Вот я и подумал, что так я найду их быстрее.

— И как? – девочка подлетела к котенку поближе и заглянула в его зеленые глазки, — Нашел?

— Нашел, — улыбнулся котенок, — Одну очень хорошую девочку.

Девочка тоже улыбнулась новому другу.

Котенок спрыгнул с ветки на подставленное плечико, перебрался с него на спину, и маленькая девочка полетела со своим другом наверх, к облакам, наслаждаться прекрасным рассветом с самой лучшей точки обзора – с затейницы луны.

И только там, среди следов храбрых космонавтов, развевающихся флагов и маленьких зеленых человечков, которые делали самый вкусный на свете сыр, девочка осмелилась спросить у своего нового друга:

— А почему ты разговариваешь? Животные коты же ведь не разговаривают.

— А девочки не умеют летать, — ухмыляясь в усы парировал кот.

Девочка рассмеялась и больше никогда не задавала глупых вопросов.

С этого момента девочка летала везде только со своим котиком. Или же это она была его летающей девочкой – кто их, друзей, разберет.

Взрослые, конечно, все ворчали и ворчали, но сделать ничего не могли. Ведь что можно сделать с той, которая в любой момент может просто взять и улететь?

Много приключений и веселых событий случилось с двумя закадычными друзьями. Они летали в Париж и завтракали безумно вкусными круассанами с вишневым варением. Побывали в таинственной Атлантиде, где плавали вместе с дельфинами и акванавтами. Даже помогли принцу эльфов из загадочной лесной страны вернуть свое королевство, отбив от полчища страшных, но боящихся щекотки гоблинов.

Девочка умела летать, котик умел говорить, и это совсем никому не мешало.

Но время шло. Маленькая девочка с каждым днем переставала быть маленькой, а котенок – котенком.

И вот, однажды, когда они сидели в гостиной и планировали свой полет на остров динозавров, девочка краем глаза увидела по телевизору интересный мультик. Там было все так же, как и в их с котиком приключениях, и даже больше. Там были прекрасные принцы и суровые, мужественные короли, а так же злые королевы и храбрые воительницы. Конечно, когда девочка летала по миру, с ней все это приключалось, и не раз. Но ведь всегда полезно узнать, как это бывает у других.

И она решила отложить полет на остров динозавров. Буквально на чуть-чуть, на одну серию. Ибо кому нужны динозавры, когда доброе королевство вот-вот захватит Темный Владыка Зла.

Серия закончилась, но на самом интересном месте. А за ней сразу шла другая, которая уж точно должна была завершить приключения героев! Так что динозавры подождут еще немного.

Серия шла одна за другой, котик мурлыкал под нежными ладонями своей подруги, нежно потягивался, когда та чесала ему пузико, а чипсы, которые купила мама, были такими вкусными, что уходить совсем не хотелось.

Неожиданно наступил вечер. А по ночам летать опасно – ничего не видно, и можно врезаться во что-нибудь.

Поэтому нужно было идти спать.

А на следующий день огромная планета угрожала человечеству стереть Землю с лица земли. По телевизору, конечно. Ибо если бы это было по-настоящему, девочка уже давно бы разобралась с такой пустяковой проблемкой.

Ничего, динозавры подождут. Не вымрут же они, в конце то концов.

Время шло, а мультики все не кончались, а девочка и не хотела, чтобы они кончались Конечно, девочка все еще иногда летала по миру, наслаждалась видами с высоких гор. Но только в промежутках между сериями, или на ночь, вокруг дома, так, чтобы немного развеяться и поскорей уснуть.

Но эти приключения были не такими интересными.

А мультфильмы были. Цветастыми, красочными, захватывающими дух.

Да и не могла девочка бросить смотреть мультики - иначе приключение героев никогда не закончатся.

Время шло.

И девочка уже совсем перестала быть девочкой. А котенок – котенком. Теперь она была взрослой девушкой, а он – состоятельным, пузатеньким котом.

Она забыла, каково это - летать. А он – говорить.

И не было больше полетов в Париж, не было луны, солнца, ветра в волосах.

Она даже забыла, что когда-то все это умела. Да и некогда было вспоминать – дела, дела, дела. За квартирой присмотри, еду приготовь, на работе сдай отчет, маме позвони, с парнем погуляй, о природе позаботься, о будущем подумай, о настоящем задумайся.

Да и коту больше не нужно было разговаривать – она и так понимала старого друга без всяких слов.

Взрослые больше не ругались на девушку.

И, почему-то, от этого девушке было еще грустнее.

Но, однажды, сидя на диване под уютным пледом в теплом-теплом свитере, она, щелкая каналы старого телевизора, вдруг неожиданно отложила полупустую пачку чипсов – на одном из каналов снова показывали то старое шоу про принцев, магов, королей и воительниц. И от их приключений на душе у девушки сразу стало тепло от воспоминаний о большой мягкой подушке у телевизора, на которой можно было удобно усесться в перерывах между полетами по свету, по тем, действительно вкусным чипсам, купить которые было очень тяжело уговорить маму, и по тому времени, когда она не задумывалась, счастлива ли она?

А потому девушка отложила все свои планы на этот скучный вечер, и решила вновь посмотреть этот мультик. Старый, ламповый, почти не цветной, но все еще такой родной.

Но после первой же серии она с удивлением обнаружила, что мультик был банальным и скучным. Неинтересным. Не таким, каким она его запомнила. Не таким, каким должен был быть.

Уж она то когда-то знала, какими должны быть настоящие приключения!

И в голове сразу заиграли картинки миллиардами цветов, пустившись в веселый сказ о том, как маленькой девочкой она летала по сказочным мирам и помогала добрым путникам и красивым принцам. Вот тогда все было интересно и свежо.

Весело и беззаботно.

Просто Было.

Пока девушка сидела и вспоминала свое беззаботное детство, на кровать запрыгнул старый добрый серый котофей с розовым носом, заботливо отодвинул лапой пакет с вредными чипсами и посмотрел на старую подругу своим мудрым взглядом.

- Поверь, глупышка, я не специально, – так же тихо ответствовала она на его так и не заданный вопрос, - В отличии от тебя, я не знаю, как и зачем залезла на свою ветку.

Кот уткнулся лбом ей в плечо, и снова заглянул в глаза.

- Да, конечно, - она протянула руку и погладила его за ухом, - Я не могу спуститься. Уже слишком поздно – дерево стало слишком высоким для меня. — Девушка больше дурачилась, чем ждала ответа от старого друга. – Да и просто потому что это слишком просто – вновь лезть вниз, на землю. Но ты то знаешь, каково это, не так ли?

А кот лишь согласно моргнул зелеными глазами - никогда не поздно понять, что есть и другой вариант.

Нужно просто снова полететь.

Открыв ноутбук, а уже в нем, чистую белую страницу, девушка напечатал пару букв. Потом еще чуть-чуть. Эти буквы сложились в слова, слова в предложения, а те – в абзацы. С каждым новым символом девушка вспоминала давно забытые чувства ветра в своих длинных волосах и теплые прикосновения солнца на коже. Здесь, сидя в темной квартире, поздно ночью, она снова стала девочкой. Девочкой, которая умела летать.

И она снова летала. По всем своим сказочным мирам и бесконечному космосу. Делала то, что ей вздумается и то, что хочется. Не взирая на то, что скажут взрослые.

Конечно, теперь она была чуть более взрослой девочкой, конечно же. И приключения у нее были более взрослые и гораздо более разнообразные.

Она вновь почувствовала, что полет сделал ее счастливой.

Хотя и снова начали причитать взрослые, мол, на что ты тратишь свою жизнь, лучше бы нашла себе парня, часики то тикают. Ну и что? Пусть тикают.

Зато она умела летать.

Просто так.

Котик же вновь всегда сопровождал ее в ее приключениях, нежно лежа у нее на коленях и как всегда наслаждался полетом старой доброй подруги. И тоже был счастлив.

А иногда, когда хозяйка удалялась подальше от теплой и уютной клавиатуры, не упускал шанса лечь на нее своим большим, но очень ценным пузиком. И хоть он больше не умел говорить, зато все еще умел писать.

И если девочка предпочитала писать про то, что она любила - красивых мужчин и храбрых женщин, то и он писал про то, что любил больше всего на свете - про одну маленькую девочку, которая просто умела, а что самое главное, действительно любила летать.

И ни о чем не задумывалась.

Ибо зачем?

Рассказ "(Не)детская преступность."

Энтузиаст (18+)