девчонки 13 лет фото

Встречаем нового Доктора.

Только что представили ролик в которой показали что новым доктором будет Джуди Уиттакер.

UPD. Первое промо фото нового Доктора. 

Продолжение
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
VI
Контрольная


Спали, во всяком случае я, совершенно без сновидений и, не испытывая угрызений совести, проспали и подъем, и линейку, едва успев к завтраку. Ульяна, как самая активная подскочила без десяти восемь: «Народ, а мы на линейку идем?» На что получила резонный ответ: «Ты что, мать, с дуба рухнула?», – после чего в домике все опять затихло, еще на минут на сорок. Господи, какое, оказывается, удовольствие — спать на кровати. Напроситься к девкам в постоянные квартиранты, что ль?
Пока шли к столовой Алиса коротко рассказала о своём приключении. Она провалилась в коридор еще позавчера утром, отойдя с тропинки по... ну, в общем, отойдя с тропинки. И, в результате просидела в этом бункере больше суток и уже совсем отчаялась. Чтобы как то занять себя начала читать литературу оставленную в шкафах, и наткнулась на «Справочник», ну а после прочтения, конкретно про меня она решила, что я один из создателей лагеря, прибывший для каких то своих нехороших целей.
– Страшно было?
– Очень. По коридору шла — зажигалкой светила, а потом, когда зажигалка кончилась и пришлось на ощупь идти, и потом, когда поняла, что дверь открыть не смогу, и обратно по коридору, тоже не смогу себя заставить пройти. Подумала, что так там в бункере и останусь. А когда справочник почитала, стало просто горько и тоскливо.
Хотелось еще по расспрашивать Алису, но на входе в столовую нас перехватила Ольга Дмитриевна.
– Явились, голубчики! Ну и что вы, все трое, скажете в свое оправдание?
Я только успел сжать локоть Алисы, и выдвинуться вперед. Не имело смысла провоцировать бесполезный скандал.
В принципе, реальных рычагов у вожатой нет, вся ее власть держится на традиции и программном обеспечении, поэтому мы стоим молча, я спокойно смотрю в лицо вожатой и жду, когда она выдохнется. Берегу цветы своей селезенки. Насколько я понимаю вожатую, ей давно уже все равно, чем занимаются подопечные, и сегодняшняя, например, предполагаемая, выволочка задумывалась более для приличия, соблюдения тех же традиций и, возможно, по требованию управляющей программы, хотя я сомневаюсь, что программе есть до этого дело. Наконец Ольга Дмитриевна выдыхается, и, пообещав, что подумает, что ей с нами делать, милостиво допускает нас к завтраку. Царица. Тут мы с девочками расстаемся, они идут за один столик, я за другой. По дороге к окошку раздачи меня вылавливают, ну, конечно же, октябрята.
– Все-все будет, не беспокойтесь. После завтрака на футбольном поле.
Баба Глаша посматривает на меня, как будто что-то ждет, но я, поздоровавшись с ней, делаю вид, что не понимаю намеков.
На футбольном поле хорошо. Разминка, проверка вчерашнего материала, у кого-то не получается, этих запускаю по вчерашней программе, кто-то хорош, тем начинаю показывать простейшие удары по мячу. Один малек отсеялся, зато пришли двое новых. Нас теперь десять человек. Ну нравится, оказывается, мне это! И мелюзга нравится, кажется, это единственные нормальные люди здесь, надо будет порасспросить их осторожно, что они знают, чего не знают. Командую стоп тренировке, разрешаю просто поиграть. А сам, вообще, задумываюсь о своей прошлой жизни. Может вот то, чем я должен был заниматься? Тренировать мелюзгу? Не знаю, но я давно не получал такого удовольствия. Просто стою и наблюдаю за игрой, иногда подсказывая.
Насладиться жизнью мне не дают, ко мне подходят Лена с Сашей.
– Семен. - Это Лена, и дальше долгая пауза, Лена краснеет, смотрит то под ноги, то на меня, в общем, делает все, как делала в остальных лагерях. Семен, нам нужно собрать ягоду.
Нет! Боже мой! Это уже становится похоже на какую то комедию. Торт, в честь чудесного спасения! Земляника на острове, сахар у кибернетиков, мука в библиотеке и бутылка пива в медпункте. Везти на тележке в столовую. Истерично хихикаю.
– Что? – Лена испуганно смотрит на меня. Испугалась ли она на самом деле я не знаю. У меня давно уже сложилось убеждение, что настоящая Лена ни черта не боится.
– Нет, ничего, все хорошо. Только скажи мне, о какой ягоде речь?
Лена, на мгновение, недовольно морщится.
– О землянике.
– А растет она на острове?
– Да. А откуда ты знаешь? – Лена поднимает глаза, и, кажется, я вижу в них легкое удивление. Но если ты не хочешь, то мы…
Почему бы и не сплавать на остров. Тем более, не только за земляникой. Я еще не решил, как я буду действовать дальше в этом лагере, и как уйду отсюда, но на мост, на заграждения поглядеть стоит. Заодно и лодки гляну.
– Да так говорят. Поплыли на остров, Лен. Саша, а ты с нами?
– Я? Да. - Саша от неожиданности вздрагивает и краснеет. Все это время она, видимо, до слез заинструктированная Леной, молча стояла чуть поодаль и только демонстрировала голубые глазищи и разные варианты улыбки. Господи, как она все таки похожа на Славю. Хотя, конечно, она и есть Славя, то есть будущая Славя. А Славя — будущая Славяна. Отличия только в имени. А я, будущий, и бывший тоже - кто?
– Ну что, через полчаса на пристани? - Лена отвлекла меня от размышлений.
– Да, давай через полчаса. Корзинки с вас.

Через полчаса мы отходим от пристани в направлении острова. Непонятно, почему я так уставал, когда в первый раз сел в лагере на весла. Физическая форма не изменилась, она сбрасывается в каждом цикле, значит дело только в технике. Сейчас эти пятьсот метров кажутся легкой прогулкой, только ладони, непривычные к веслам, уже начали гореть.
Корзинок только две.
– Саша, бери корзинку и начинай собирать ягоду с того конца острова. А мы с Семеном начнем отсюда. На средине встретимся. - Лена обращается к Саше мягко и настойчиво, как к воспитаннице специнтерната.
– Хорошо, - Саша, улыбнувшись, берет корзинку и исчезает между березами.
Питомник земляники «Остров «Ближний» функционирует на полную мощность. Даже с нашими способностями потомственных горожан, мы, в четыре руки, довольно быстро наполняем корзину. Подумалось еще, что в свете прочитанного в Справочнике, правильнее сказать генератор земляники. Незаметно мы выходим на противоположный берег острова, вот и береза с кривым стволом. Та или не та, что на фото у бабы Глаши, не знаю. Не знаю, сколько живут березы, а уж тем более здесь, но очень похожая. Вот и мост виден, а вон и бетонные блоки — якоря для тросов, на противоположных концах острова. На половине расстояния от блока до нас, похоже, мелькает красный галстук Саши.
– Надо бы помочь Саше, а то нас двое, а она одна.
– Что? Нет, не надо, она легко одна справится. Она очень… старательная и ответственная. К тому же, она знает, что нужно встретиться на середине, а если мы пойдем ей навстречу, она может растеряться.
– А ты не находишь, что ты совсем ее загоняла?
– Я? Нет… Она… Ей нужно давать работу, а то она без работы совсем глуп… в общем, так ей лучше.
– А в прошлые смены как?
– Еще хуже было, сейчас немножко получше. Видишь, ее уже одну можно отпускать что-то делать.
– Ей общаться с вами больше нужно, ты не находишь? А вы ее в патруле прячете.
Лена молчит, а я, слегка подпрыгнув, усаживаюсь на изгиб березового ствола. Лена поднимает глаза на меня, и сразу отводит взгляд на реку. Я, оказывается, совершенно невоспитанный тип, который не предложил девушке присесть, но еще не поздно исправиться. Это все, кажется, читается в ее взгляде. Кстати, спасибо Лене за молчаливый сигнал. Спрыгиваю, обратно: «Вполне удобно, оказывается, хочешь, подсажу?» Лена коротко кивает. Наконец устраиваемся вдвоем и некоторое время просто смотрим на воду.
– Спасибо. Всегда мечтала здесь посидеть, но не могла допрыгнуть.
– А ты часто здесь бываешь?
– Ну, не очень часто, но бываю.
Опять пауза, не то, чтобы неловкая. Манера Лены мне знакома, и уже не пугает, но сегодня, все-же, какая то не такая, как обычно.
– Семен?
– Что?
– Ты что-то хочешь мне сказать?
– Почему ты так думаешь?
– Ну, раз ты приплыл сюда с нами.
Вот тебе и раз. Это, оказывается, я сюда приплыл.
– А я думал, что это ты мне хочешь что-то сказать. Раз звала помочь с ягодой.
Какой то кризис с Леной назревает, вспоминаю тут, кстати, и зимнюю куртку вчерашнюю, думал ее мне сейчас предъявят, а что мне делать я не представляю. Не хочу я пожары тушить, я хочу отсидеться до послезавтра и тихо срулить отсюда. Я оставлю здесь бабу Глашу и еще двух совсем неплохих людей, о которых буду вспоминать, но самому мне здесь совершенно не нравится, тесно мне в лагере. А Лена, кажется, не может, не умеет, говорить прямо и откровенно, в нормальном своем состоянии, чтобы ее прорвало, она должна испытать какие то сверхсильные эмоции. Это я давно понял на практике, но уж больно болезненные для меня, для окружающих и для самой Лены выходят эти удары. Боюсь, я тут ничем ей помочь не смогу. Спрыгиваю со ствола, и встаю напротив Лены, максимально к ней приблизившись, и, понимая, что рискую. При невысоком росте Лены получается, практически, глаза в глаза. Ловлю взгляд и пробую, опять же, мягко и настойчиво, как сама Лена недавно обращалась к Саше, достучаться до нее.
– Ленушка, если тебе что-то нужно от меня, пожалуйста, попробуй попросить об этом прямо. Если ты хочешь что-то мне рассказать, то тоже попробуй сделать это, прямо, честно и откровенно. Я не знаю, смогу ли я тебе помочь, но можно же попробовать.
Лена, когда я оказываюсь напротив нее, вздрагивает, резко тянет руку куда-то к себе за пазуху, потом так же резко останавливается, хочет что-то сказать… Я отодвигаюсь на безопасную дистанцию, потом хмыкаю про себя, еще Лены бояться не хватало, и подсаживаюсь на прежнее место.
– Саша.
– Что Саша?
– Саша уже заканчивает. Поплыли назад?
– Да, конечно.
Разговора с Леной не получилось, и даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Вернулись к лодке, гребем назад.
– Лен, а ты не знаешь, зачем ягода? Не на торт ли?
– Конечно знаю, – Лена в первый раз засмеялась. Какой еще торт? Саша обещала варенье сварить.
У меня, честно сказать, отлегло от сердца. Не то, чтобы я очень боялся таскать мешки с мукой и сахаром, но вот предсказать последующее развитие событий, не получалось. Торт? В честь чего? Потом поход? Зачем? Куда? Как себя поведет Ульяна, на этот раз? Похоже, эта часть программы отменяется.
– Ну, тогда жду приглашения на дегустацию. Зря, что ли я гребу на этой галере?
– Конечно-конечно, обязательно приходи к нам вечером, после ужина. – Это уже Саша.
Удивленно переглядываемся с Леной. Этой реплики никак не ожидалось. Это просто какой-то качественный скачок.
– А вы что, вместе живете? Я думал ты с Женей живешь.
– Ой, Женя, она же такая бука, как бы я вместе с ней жила? А с Леной хорошо, вот мы на острове были, и в лес она меня с собой берет.
Все понятно, бедная Мику или же бедная Женя, хотя, я, конечно, не знаю, что из себя здешняя Мику представляет, видел ее один раз на линейке и не общался практически.
– Лена, ты как? Не против?
– Да. То есть нет, не против. Приходи после ужина. Часов в девять.
На том и расстались. Пока я привязывал лодку девчонки похватали корзинки и убежали. Я даже не успел спросить — в каком домике они обитают.
Осталось спланировать день до вечера и не попадаться на глаза вожатой.
Иду до провала в бомбоубежище, отвязываю веревку от дерева, мне ее дали, мне ее и возвращать, на обратном пути захожу в домик к амазонкам, забрать всю набранную в старом лагере и в бомбоубежище макулатуру. Амазонки обе в домике и о чем то спорят между собой, или усваивают вновь обретенное знание, или еще что, но на меня глянули не очень приветливо, мешаю я им. А я решил, останусь-ка я здесь, пожалуй еще на цикл, гляну, как у девок все пойдет. Вот так, окрыленный появившейся определенностью, я и отправляюсь со всем барахлом к себе в тренерскую. На этом, собственно, первая половина дня и завершилась.
Обед проходит ни шатко ни валко, тот самый гороховый суп, то самое пюре, тот самый жареный минтай, сдобренный зеленым горошком. В виде исключения вместо компота дали какао. По мне так слишком приторное, а аборигенам нравится. Баба Глаша снова строит мне глазки, а я снова играю в непонимание. В последний момент, уже на крыльце столовой, меня все-таки отлавливает Ольга Дмитриевна и просит подменить ее после обеда на пляже. Интересно, если кто, действительно, соберется тонуть, то как я его спасать буду. Плаваю то я, м-да… Соглашаюсь, в итоге.
В воду лезть я не планирую, поэтому забрал в спортзале вчерашнюю тетрадку, почитать отчет по практике, может хоть дату сумею определить, переоделся в плавки, взял полотенце и отправился на пляж.
Ну что можно сказать. Пляж, как пляж. Несколько грибков, буйки, металлическая горка, фанерный щит со спасательными кругами, одним словом, все, как везде, как во всех пройденных лагерях. Народу, кстати, не очень много, видимо жара всех придавила и в относительную прохладу домиков загнала, ну мне это и на руку. Знакомых нет никого кроме моих футболистов в полном составе. Крикнул им, что поменьше дурачились, не утерпел, окунулся сам в воду пару раз, и устроился на самой границе песка. Здесь чуть повыше, мне всех видно, а от деревьев, вроде как тень.
Лежу, одним глазом поглядываю за пионерами, другим — просматриваю тетрадку.
Некая студентка 2 курса непонятно чего, прибыла в пионерский лагерь «Совенок» с целью прохождения летней педагогической практики. Почти все пролистал, но наткнулся на доктора, по имени Виолетта, хм, интересно. Полез искать бабу Глашу — нету бабы Глаши, то есть Глафиры Денисовны, ну тогда будем считать Виолу совпадением. Итого, один документ обработал, стала известна дата, 1987 год. Больше 20 лет как… Еще раз на даты смотрю — июнь 1987 года. Это, пожалуй, все, что можно отсюда вытащить. Чистые листы выдерну из тетрадки, остальное — на выброс. Все равно, похоже Справочник у меня самый ценный документ, а остальное — слишком тяжело таскать с собой в рюкзаке.
Решительно нечем заняться. Раз уж подрядился присматривать за пляжниками, то приходится, а так бы поспал. Кажется, это состояние называется сонная одурь. Встряхнулся, залез в воду, покидался мячом с октябрятами, разрешил им понырять с меня, стало чуть полегче.
– Семен, а вы будете в лагере в следующую смену?
– Не знаю еще, а что?
– А хорошо бы, чтобы были, а то совсем скучно и все время одно и то же. Пока вы не приехали все было одинаковое.
– Так, ребятки, давайте ка ко мне на вы, только на тренировках, а здесь можно на ты, я не настолько старый. А теперь расскажите мне, какое все было одинаковое.
– Ну, мы приезжали, нам говорили, что нужно шпионов ловить, что «Зарница» у нас идет. Мы две недели шпионов караулили, мы у главного входа, другие у задних ворот, третьи у прохода в старый лагерь… А ни одного шпиона никогда не видели. А потом уезжали, возвращались назад, и все снова.
– А что же вы мне тогда рассказали, в первый день, про двух шпионов, которых поймали и расстреляли?
– Мы просто играли так! Мы придумывали их.
Хорошие фантазии у ребятишек. Светлые, добрые… Интересная эпоха была двадцать лет назад. Или я ошибаюсь? Вспоминаю, как сам крушил врагов на мониторе. Эпоха, как эпоха...
– Хорошо, ну вот, я приехал и все стало по другому?
– Конечно. Раньше вы приезжали… ты приезжал, заходил в ворота, мы бежали и говорили о тебе Лене. Лена всегда тебя уводила в лес, тебе носила еду всю неделю, а потом смена заканчивалась, все уезжали на автобусе, а вы вдвоем оставались.
Оставались, и, при хорошем раскладе, очевидно, уезжали вечером на 410-м, вдвоем. Или двойник уезжал один, это при плохом. Это я занял место своего здешнего двойника, очевидно же. Интересно, тот двойник и Лена, потом проживали свои двадцать лет? Мне так хватило одного раза, чтобы в дальнейшем всячески уклоняться. Все хорошо, но просыпаться потом в автобусе у ворот лагеря... и прочие воспоминания, всплывающие в ходе цикла, а это чудо с фиолетовыми хвостиками таращит свои зеленые глазищи, краснеет и ведет себя так, будто не было двадцати лет и двух детей. Хотя, и я то о той истории почти ничего не помню, только сам факт и смутные ощущения, практически на уровне сна, а для Лены, действительно, считай, что ничего и не было. И с другой историей, кстати, та же картина.
Ну и в сегодняшних действиях Лены какая то ясность появилась, она то считает, что я, это мой двойник. Вспоминаю слова бабы Глаши про проекции, которые могут материализоваться только в мое отсутствие. Похоже я, своим появлением здесь, Ленину личную жизнь разрушил. Интересно, что было бы, если бы мы с двойником, тогда, вместе вышли из автобуса и вместе бы вошли в лагерь. Бедная Лена, жалею ее с легкой иронией. Кстати, хочешь-не хочешь, но придется с Леной поговорить, наверное, сегодня же вечером.
– А сейчас лучше что ли?
– Конечно лучше! С тобой интересно, и вообще..!
Вот спасибо за признание. Похоже, мелких тут бросили, просто на самих себя, если даже моё общество их так радует. И в самом деле, старшие ребята заняты своей паранойей, вожатая, та тоже за старшими больше следит, а до этих нет дела никому. Ни аборигенам, ни, похоже, в силу малолетства моих октябрят, управляющей программе. Даже стыдно перед октябрятами, они то думают, что я тут ради них, а я просто свои проблемы решаю.
– … и вообще, когда ты в лагерь приехал тут интересно стало и все ведут себя по другому, не так как всегда.
Честное пионерское, я не виноват. Я всего лишь хотел проехать сквозь этот лагерь, а меня втянули. Ну и естественно, я же в общий сценарий явно не вписался, всем и пришлось приспосабливаться. Потерпите еще цикл, а может и не один, может теперь всегда так будет. Если амазонки проснулись окончательно, тут весело будет. Интересно, возвращаюсь мысленно к своему местному двойнику, этот то куда делся? Перекинуло его в другой лагерь, или деактивированный лежит, где-нибудь в хранилище, ждет, когда я его место освобожу. Ну давай-давай, жди, приедешь в следующий раз — будет тебе сюрприз. Интересно, у него с памятью как? А то будет нестыковка с Леной.
– Завтра на тренировке попробуем сыграть пять на пять, делитесь на команды пока. Это вам для размышления.
Мелюзга устала купаться, собралась и пошла по своим важным делам. Кстати, футболисты мои выгодно отличаются от прочих пионеров, где-то вторая команда получилась, после старшего отряда, а уйдет старший отряд — займут его место. Но, не уйдет, все так навсегда и останется. Смотрю им вслед и грустно становится, Питеры Пены поневоле. Дети, которые никогда не повзрослеют.
Народ с пляжа разошелся, дежурить тут смысла больше не вижу, до ужина еще больше получаса, что там у меня еще по плану? Зашел в спортзал, благо он от пляжа — рукой подать, переоделся и пошел к столовой, посидеть на крылечке. Когда уже подходил к столовой, откуда то справа выскочил Электроник, встрепанный и взъерошенный.
– Привет, тебя что, опять Женя из библиотеки выгнала?
Садимся на лавочку.
– Привет. А ты уже знаешь?
Да все, и во всех лагерях, всё давно знают. В этом мире есть две неизменные вещи, это памятник Генде и чувства Электроника к Жене. Надеюсь, однажды он всё же добьется взаимности. Может, тогда хоть Женя подобрее к окружающим станет.
– Да все знают. Молчат только и за тебя переживают.
– Ох… - Электроник прячет лицо в ладони на несколько секунд.
– Да, не переживай ты так, всё будет нормально. Мы в тебя верим.
Вспоминаю про веревку.
– Кстати, веревка у меня, занесу завтра, если не срочно.
– Репшнур то? Да, занесешь, когда удобно будет.
Долго грустить Электроник не умеет.
– Слушай, а вы действительно всю ночь Алису искали? Весь лагерь об этом говорит, вы прямо герои теперь.
Меча и магии, угу, бутербродов и фомки. Я ж говорю «Слабоумие и отвага»
– Ну, не бросать же ее в яме в лесу?
– Да, непонятно только, почему вожатая на вас взъелась? На линейке ругала, и сейчас, похоже, еще не отошла.
– Ольга то? Не обращай внимания. Судьба у нее такая, следить за порядком. Алиса, с ее точки зрения, девочка самостоятельная и потеряться не может, по определению, а вот если бы Шурик потерялся, то тут весь лагерь цепью бы лес прочесывал. А еще, порядок в ее понимании, это, чтоб без ее приказа ни-ни, а мы самостоятельно пошли. Вот и злится. Хотя, конечно, в известность поставить стоило бы, но, кто же знал, что мы всю ночь проходим.
– Это да. Но она вас даже не похвалила.
Ага, а кто-то вообще вспомнил?
Опять пауза.
– Как думаешь, она про ваш поход и спасение Алисы что-то скажет хорошее?
– Ну, про Алису, может и скажет, а про нас вряд ли. Ты скажи, вы почему вашего кошкоробота забросили?
– Знаешь, не до него сейчас.
«Не до грибов мне нынче, Петька, не до грибов...» Наконец, дверь в столовую открывается и мы заходим.
– Семен...
– Еще раз здравствуйте, Глафира Денисовна. Что-то случилось?
– Вы могли бы уделить мне пару минут?
– Что-то срочное, или можно сперва поужинать?
– Семен, вы зачем людей пробуждаете? Одного-двух, еще нормально, но вот вы двух девочек разбудили, может даже навсегда, одна девочка на подходе, одной толчок дали, а уж что вы с младшими делаете, это просто ни в какие ворота…
Ну, во-первых, не хочу я никого будить, это само происходит. А, во-вторых, по идее, я сейчас должен начать закипать, ведь баба Глаша явно приложила руку, к здешнему безобразию. А я тих и кроток.
– Глафира Денисовна, знаете, я, как обитатель объекта «Убежище», сам позволю себе решать, что есть для этого мира хорошо, а что – плохо.
Вот так. Слово вылетело, теперь не поймаешь. Баба Глаша опускает взгляд, стоит некоторое время, потом опять смотрит на меня и говорит одними губами, но я, почему то, слышу каждое слово.
– Знаете, может вы и правы, Семен. В любом случае, это уже больше ваша, чем моя ответственность. Но подумайте о последствиях...
– Это вы о чем сейчас говорили?
Электроник, оказывается все это время стоял и подслушивал.
– Да так, о своем, знакомые у нас общие нашлись.
Беру свою порцию, какая-то тушеная капуста с каким-то непонятным мясом и неизменный компот. В углу одиноко сидит Лена, ковыряет вилкой в капусте и поглядывает в мою сторону.
– Можно?
– Да.
– Приглашение не отменили?
– Нет.
Ну вот как с ней разговаривать? Вроде и поглядывала с интересом, а сама молчит, как партизан на допросе.
– Варенье то сварили уже?
– Да.
– Вкусное?
– Я не знаю еще, остывает. - Лена впервые слабо улыбается.
– Ладно, что-нибудь нужно?
– Нет, ничего не нужно. Сам приходи.
– Обязательно. Вы в каком домике?
– В последнем у леса.
– Это в тринадцатом, получается?
– Да, наверное.
– Хорошо, я тогда пойду. До вечера.
– Пока.
Пришел к себе, завалился на маты, еще раз с тоской вспомнил кровать у амазонок. Лежу, пытаюсь понять: что с Леной, и что мне с этим делать.
Я так представляю ситуацию, что Лена и в этот раз встретила двойника, спрятала его в лесу, чтобы он не пострадал, и тут появился я, а двойник возьми, из-за этого, и дематериализуйся. А бедная Лена теперь недоумевает, что же произошло? Придется через пару часов разубеждать девушку, что я не тот, за кого она меня принимает. Или не придется? Предоставлю, наверное, ей инициативу, захочет спросить — спросит, не захочет — ограничимся чаем с вареньем. В голову лезет сценарий ужастика «Домик №13», с зашедшим на чай к девочкам пионером, последующей разделкой пионерками трупа пионера, и выносом составных частей пионера в лес через окно. Благо, домик номер тринадцать ближайший к лесу, Саша полностью послушна Лене, а программа Лены такие варианты, кажется, вполне допускает. Не смотря на эти страшненькие фантазии умудряюсь даже подремать минут тридцать.
В домике у Лены и Саши, в отличие от бардака амазонок очень все аккуратно и уютно. И сама Лена беспорядка не любит, и Саше скоро пора будет готовится войти в образ помощницы вожатой всея лагеря.
Стол выдвинут на середину комнаты, девчонки сидят на кроватях, а единственный стул предоставлен мне и стоит строго посередине прохода между кроватями. На столе вазочка с «Юбилейным», розетки с вареньем, электрочайник, близнец Алисиного, фарфоровые(!) чашки. И где только нашли фарфор? Или, на объекте есть всё, надо только знать, что и где лежит? Я уж сколько по этому объекту потоптался, а знаю, наверное, исчезающе малую его часть. Мой букет, а я, таки, вспомнил, как где-то читал, что в гости к девушкам полагается приходить с цветами и пришлось обрывать сирень у домика вожатой, удачно вписывается в этот интерьер.
Варенье неожиданно вкусное, кроме ягоды и сахара Саша добавила туда, при готовке, какие то травы, и теперь на языке явственно чувствуется вкус лета, закрываешь глаза и кажется, что ты стоишь на лугу, пахнет травой, полевыми цветами, немножко свежей хвоей. Это должно быть очень здорово, попробовать такое варенье, где-нибудь в феврале.
Господи, как же я хочу в зиму. Даже то ощущение, когда стоя на остановке промерз до костей совсем не пугает. Насморк, обмороженная мочка уха, потерявшие чувствительность пальцы на ногах сейчас не вспоминаются. А вспоминается тихо падающий крупными хлопьями снег в новогоднюю ночь, где-то на даче, елка, отец, пытающийся открыть бутылку шампанского, или заснеженное поле, от которого отражается ослепительно яркое солнце. Самое главное, что ты знаешь, что через несколько месяцев зима уйдет, и ты будешь собирать ягоду на острове, чтобы съесть ее следующей зимой.
Саша болтает не переставая. Или кровать Мику так действует на своих полежальцев, или она стесняться меня перестала, хотя, вроде и раньше не стеснялась, или же это закономерная стадия развития аборигенов, и скорее последнее. Лена, тоже весела, для Лены, оживлена и общительна, и поддерживает беседу, болтая о всякой чепухе. Мне остается только наслаждаться обществом двух милых барышень. Только одна мысль скребет изнутри мою затылочную кость: обычно Лена так меняет свое поведение, когда принимает какое то важное, с ее точки зрения, решение. Но время идет, чай выпит, варенье съедено, сигнал к отбою по радио прозвучал, пора и прощаться.
– Лена, Саша, а что вы будете делать с вареньем? Послезавтра отъезд, съесть не успеете, с собой везти — глупо, на всех разделить — не хватит.
Саша вопросительно смотрит на Лену, Лена, на секунду задумавшись, отвечает: «А здесь оставим, в домике, для следующей смены. Мы всегда так делаем, а нам тоже оставляют.» И весело улыбается, каким то своим воспоминаниям.
– Записку им напишите. А то подкармливаете друг-друга, а не общались ни разу.
– Ой, правда! – Саша бросается искать карандаш и бумагу, а Лена провожает меня к выходу.
У самых дверей оглядываемся, Саша сидит за столом, спиной ко входу, вся в активном творческом процессе. Лена открывает шкаф, там висит «моя» куртка.
– Заберешь?
– Зачем? Ты же знаешь, что это не моя.
Выходим на крыльцо, Саша подскакивает проводить меня, но я успокаиваю ее словами, что я еще не ухожу. Закрываем дверь и присаживаемся рядом на лавочку.
– Ничего я не знаю!
– А я думал, ты заметила разницу. Я его видел всего дважды, и один раз разговаривал, и то заметил, что я — не он. Что там ты решила, я не знаю. Ты же, как обычно, отмалчиваешься.
– А что я должна была решить? Когда ты вот он, ходишь по лагерю, каждый день на глаза попадаешься, а сам меня игнорируешь, а дружишь с этими…
– Лен, меня то ревновать не надо.
– Да понимаю я, уже понимаю. Я тоже разницу видела, но не верила. Вы же похожи, больше, чем два брата-близнеца, вас даже зовут одинаково.
– Ну да, мы и есть братья-близнецы, нас разлучили в детстве. Он воспитывался в семье первого секретаря обкома, а я в цыганском таборе. Когда мы снова встретимся, я покажу ему соску-пустышку, а он мне кусок пеленки со штампом роддома. После этого ты увидишь, как все пионеры поют и танцуют. А он вернется через смену, должен, по крайней мере я на эту надеюсь… Двойники мы, бывает такое.
Лена улыбается моей шутке.
– Ты обещаешь? Про танцы пионеров?
– Про пионеров? Нет, про них не обещаю, а про то, что вернется, есть очень большая вероятность. Лена, я здесь не бог и не начальник. Я такой же пионер, как и ты, просто, по ошибке, попавший в ваш лагерь. Помнишь, пару смен назад приезжала девочка, а Саши не было? А потом она уехала, а Саша вернулась. Так и тут, я надеюсь, будет. Вряд ли я задержусь больше, чем еще на одну смену.
Неуместно сейчас рассказывать об устройстве здешней вселенной, поэтому Лена слышит версию, согласующуюся с ее картиной мира.
– Успокоил я тебя?
– Да… Наверное... Нет, но я тебе верю.
Подымаемся с лавочки, стукаюсь в дверь.
– Саша, я пошел!
Саша выходит, расстроенная.
– Уже уходишь? А я хотела, чтобы ты сочинить записку мне помог. А то ничего в голову не приходит.
– А ты напиши: «Вы здесь не просто так!» подпись: «Лена и Саша» и положи сверху на банку, они тогда сразу поймут, что им с этой банкой варенья делать. И пошутите, и назоветесь. А если они вам ответят, то хоть знать будете, как зовут друг-друга.
Не смог удержаться от такой шутки, интересно будет посмотреть на следующем цикле на эту парочку. Особенно когда записку прочтут. Кстати, если варенье у них в домике от цикла к циклу переходит, хотя и не должно, то в этом лагере вообще все наперекосяк получается.
Саша наскоро прощается и скрывается в домике, писать послание. А Лена неожиданно вызывается меня проводить.
– Может возьмешь куртку, все-таки? Он, все равно, каждый раз в новой куртке приезжает.
Всерьез думаю над этим, но решаю не брать. Ночами в поездах прохладно, но не настолько, чтобы тащить с собой зимнюю куртку.
Какое-то время идем молча, а потом Лена начинает скупо и коротко рассказывать. Рассказывать о том, как она прятала этого двойника, как таскала ему еду, как она, каждый раз уговаривает Мику поселиться с Женей, потому что Мику обязательно все разболтает, как она каждый раз записывается в патруль, чтобы уходить в лес не возбуждая подозрений.
– И что, так необходимо было его в лесу прятать?
– Я не знаю, но ведь реально его могли убить.
– Хоть раз кого-нибудь здесь убили?
Кроме меня, естественно.
– Ты знаешь, я не помню такого. Но говорят был однажды случай, что пришел один человек под видом пионера, и убивал всех в лагере, а потом в другом лагере, а потом в третьем, пока в последнем лагере пионеры не собрались и его самого не убили. И вот с тех пор лагерь и охраняем. Легенда такая, а может и правда. Нам об этом Ольга Дмитриевна на первой линейке всегда рассказывает.
Ах, Ленушка, знала бы ты правду…
– Ну, я тебе обещаю, что больше никто никого убивать не будет, и прятать моего брата-близнеца тебе не придется.
– Семен, а я ведь тебя хотела убить. На острове, или в домике. Я думала это ты его.
Как мило.
– Как мило. А еще убей Алису с Ульяной, за то, что они в засаде сидят, кибернетиков, за то, что оружие делают, вожатую, за то, что всё это придумала, Сашу, за то, что мешает тебе с ним встречаться, Мику и Женю, не знаю за что, хоть из ревности. И всех остальных, просто за компанию…
– Я делала так.
Оп-па. О сколько нам открытий чудных…
– Когда успела?
– Не бойся, – Лена смеется, грустно и несколько нервно. В первую ночь здесь мне всегда снится такой сон. Все, слово в слово, как ты сказал. А заканчивается все плохо. Он пытается меня остановить, потом убегает от меня, потом я догоняю его и убиваю. А потом я понимаю, что я наделала, собираюсь убить себя и просыпаюсь.
– Лен, сдается мне, что из всех обитателей лагеря, ты — самая большая для них опасность.
– Я знаю, – Лена кивает несколько раз.
– Ты держись. Все только от тебя и зависит.
– Я держусь, пока.
– Мы сильно отличаемся?
– Да сильно. Теперь вижу, что сильно. Ты тоже хороший, но он лучше, не обижайся.
– Я должен обижаться? - Улыбаюсь. Не впутывай меня в ваши отношения, я и так в них впутан оказался.
Давно уже стоим на крыльце спортзала, а я держусь за дверную ручку.
– Мы еще поговорим об этом?
– Да, конечно-же. Почему то с тобой у меня получается.
– Так, сама же сказала, что я хороший.
– Сказала, и повторю. Ну, до завтра.
– Пока.
Неожиданно Лена встает на цыпочки и неловко чмокает меня в щеку. «Это тебе за то, что заставил меня выговориться». И убегает.
Лежу в тренерской, смотрю в потолок и строю мысленную беседу:
– Доктор, я только что убила всех октябрят, пионеров и комсомольцев!
– Превосходно, желаете поговорить об этом?
«Психоаналитик хренов». С этой мыслью и засыпаю.

привет мир я родилсо

33 годика, ещё совсем девчонка, а друзей нет. Поиспарялись по своим делам, коморкам, и (нам некогда своих проблем дофига). Одинокий день каких то домашних дел, пить не хочу, кушать тортик тоже нет желания(ну какой тортик, на последние деньги купила пироженки, да и те в горло не лезут). Да собственно и ладно. Есть интернет уже хорошо, можно поныться, что мир гадкий, я гадкая и прочую фигню.
Не отказываю своей ежегодной традиции, на свой ДР менять дату рождения, по итогу вспоминают только родители и те с кем на один горшок ходили, прошли сквозь огонь воду и медные трубы(парочка людей в общем). Забава забавная, но меня не прикалывает когда мне пишут нокоточки, реснички, и прочие аккаунты всяких подписок... Друзья которые забили болт, но тут вдруг вспомнили, потому что им напомнил интернет.
Спасибо всем кто зашел, мимо прошел, поржал)
Реактор ван лаф ♥

За несколько мгновений до смерти ...

Практически в каждом американском доме имеется оружие, и некоторые не упускают возможности похвастать этим фактом перед окружающими. Для жителя Вашингтона селфи с пистолетом стало фатальным: направив дуло себе в лицо, мужчина, видимо, перепутал кнопки, и сработала не только камера на телефоне. Нажав также и на курок пистолета, он прострелил себе голову, скончавшись на месте.

17-летний альпинист опубликовал это фото незадолго до того, как рухнул вниз с высоты 300 метров. У него не было при себе никакого альпинистского оборудования, поэтому не понятно зачем он туда полез.

Трагедия случилась в мексиканском городе Чинипасе. Две подруги, 17 и 18 лет, приехали посмотреть скачки, которые проводились на местном аэродроме. Когда мероприятие завершилось и самолеты вновь стали взлетать и садиться на посадочную полосу, девушки решили сделать эффектное селфи. Однако из-за шума, стоявшего на улице, они не услышали приближения легкомоторного самолета, на фоне которого они позировали.

Паркурщик Павел Кашин, который исполнял сложный прыжок — сальто назад на крыше 16-этажного дома в Петербурге, не смог выполнить трюк и сорвался со здания. Молодой человек погиб от полученных травм. Последнее фото сына разместил в соцсети его отец — в назидание другим.

В бразильском штате Санта-Катарина произошла ужасная трагедия по нелепому стечению обстоятельств. 19-летняя девушка и ее кузен взобрались на одну прибрежных скал недалеко от маяка Санта Мария, чтобы сделать селфи на фоне бушующих волн. Родственник туристов решил поснимать интригующие кадры на расстоянии. Через несколько минут огромная волна снесла любителей селфи в местные воды. Они утонули.

26 апреля 2014 года 32-летняя Кортни Санфорд (Coutney Sanford) на смерть разбилась в автокатастрофе. Возможно, она даже не поняла, что наступил миг ее смерти. Кортни Стенфорд было 32 года, она ехала на машине, слушала любимую песню. Всего за мгновение перед смертью женщина выложила в Facebook свое фото с подписью о том, что песня Фаррелла Уильямса делает ее счастливой. За секунду Кортни врезалась в грузовик, который ехал впереди, и умерла на месте.

Подросток выложил в соцсеть это селфи и начал подтягиваться на перекладине футбольных ворот. Конструкция упала и обрушилась на него, ударив по голове. Травма оказалась смертельной

Это последнее фото американского политика Роберта Бат Дуайера. Его обвинили во взяточничестве. По законам штата Пенсильвания, ему грозило до 55 лет тюрьмы. Он собрал пресс-конференцию. Журналисты ждали, что он опровергнет эти обвинения. Но посредине своего выступления политик начал раздавать какие-то конверты. А потом достал пистолет и обратился к людям в зале: «Если кому то из вас это неприятно, можете выйти из зала». Через мгновенье он застрелился. 

23-летняя студентка-медик из Польши Сильвия Рейчел погибла, упав с высоты четырех метров при попытке сделать селфи на мосту. Она прогуливалась по мосту Пуэнте-де-Триана в Испании и остановилась, чтобы сделать фото. Увы, она потеряла равновесие и сорвалась с уступа, на котором балансировала.

Стены древнейшего города Мачу-Пикчу, расположенного в Перу не видели смерти еще со времен конкистадоров, но немецкий турист решил «исправить ситуацию». 51-летний Оливер Парк попытался сделать селфи во время прыжка, игнорируя все инструкции по безопасности. Он подпрыгнул и запечатлел фото, но когда приземлился, его ноги скользнули по каменной поверхности, и мужчина улетел вниз по крутому склону. Туристы, оказавшиеся поблизости, ничем не могли ему помочь - они лишь изумленно наблюдали, как человек несется навстречу собственной смерти

18-летняя Келен Гутьеррес умерла в 2014, попытавшись сделать фотографию, повиснув на двери ванной. Она была любительницей делать селфи в необычных местах, и решила попробовать сделать фото, забравшись на дверь, но упала и ударилась головой об унитаз, что привело к ее смерти.

В попытке снять хорошую картину, люди делают все виды безрассудных вещей. Несмотря на то, что эксперты настоятельно советуют не сниматься с дикими животными, люди радуются каждый раз, когда у них есть возможность сделать запоминающееся и, самое главное, уникальное фото. Представители национальных парков и резерваций в разных странах выразили обеспокоенность тем, что туристы, снимающие Селфи с медведями, могут получить тяжелые травмы или даже закончить фатальными последствиями. Для одной американской девочки такая попытка закончилась трагически. Она была ранена медведем и умерла через несколько часов в больнице. Это её селфи перед смертью.

Ксении Игнатьевой оставался всего месяц до 18-летия, когда попытка сделать впечатляющее селфи лишила её жизни. Девушка забралась на вершину железнодорожного моста, чтобы сделать самострел. Инцидент произошёл на железнодорожном мосту в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга.

Ксения, которая была фотографом-любителем, имеющим пристрастие к рискованным селфи, подумала, что это идеальное место для её следующего снимка. Хотя Ксения была в сопровождении друга, она полезла наверх по мосту в одиночку, поскольку хотела сделать одиночное селфи.

Не совсем известно, каким именно образом, но на каком-то этапе Ксения потеряла равновесие и упала с 10-метровой высоты. Перед падением она попыталась удержать равновесие и схватилась за электрический кабель. От удара током её отбросило вниз на бетонную поверхность.

Приехавшие на место трагедии полицейские обнаружили тело Ксении, рядом с которым находился её друг, шокированный случившимся.

21-летняя американка Стефани Эрнандес вывесила в Snapchatэто фото, где её бойфренд целится в неё из пистолета. Эта игра закончилась плохо, он выстрелил в нее, через несколько минут.

Шэннон Нунез сделала это фото перед тем, как спрыгнуть с утеса. Она не хотела покончить с собой. Девушка была на Гавайях, в популярном среди ныряльщиков с утеса месте. Однако после прыжка ее закрутило течение, и Шэннон утонула.

Габриэла Эрнандес выложила этот снимок в Facebook за пару минут до того, как повесилась у себя дома. Мексиканская студентка Gabriela Hernández Guerra двадцати двух лет встречалась по сети с парнем Хулио из Эквадора. В какой-то момент он решил с ней порвать, потому что продолжать отношения на таком расстоянии было невозможно. Габриэла начала постить фоточки со своим заплаканным лицом и ванильными статусами на фейсбук. В последнем сообщении она выложила фотографию с петлёй на шее и написала: "Прощайте все, у меня теперь ничего нет, у меня ничего нет. Хулио, я люблю тебя, никогда не забывай об этом. Я ухожу с улыбкой, потому что ты сделал меня счастливой пока мы были вместе. Я прошу прощения у своей семьи. С любовью, Габи." Она повесилась у себя дома, в Misantla, Veracruz. Тело обнаружил брат, пришедший вечером домой. В семье сказали, что никто не знал, что она в депрессии и намерена покончить с собой. Её смерть вызвала немалый ажиотаж в интернете, и даже появился ироничный хештег в твиттере #MeMatoComoGabriela (Я убью себя, как это сделала Габриэла), поскольку многих повеселил тот факт, что она убила себя из-за парня, которого в реальности даже не знала.

Аяно Токумасо, девушка, которая стоит за парой на фото,через несколько секунд потеряет равновесие и упадет в Ниагарский водопад. Онаразобьется насмерть о камни и утонет.

"Большинство из них неграмотны, они тяжко трудятся вместо того, чтобы получать образование, их десятки и десятки тысяч. Это нетерпимое положение. Вы все должны это увидеть" 

Фотограф-самоучка, школьный учитель Льюс Хайн, получивший педагогическое образование в Университете Чикаго (а также в Колумбийском и Нью-Йоркском университетах), сделал тысячи снимков, изменившие американское законодательство о детском труде и навсегда изменившие фотографические репортажи

Свои фотографии этого периода фотограф лаконично назвал «галереей потерянного поколения»

Бригада мальчиков-шахтёров (Pennsylvania Coal Company, Hughestown Borough, Pittston), штат Пенсильвания, США, фотограф Lewis Wickes Hine, 1908 год

Работники вручную отделяют антрацит в угольной дробилке, 1900 год, фотография Библиотеки Конгресса США

"Пожалуйста, не пугайте птичек" 

Вэнс, 15 летний мальчик, работает 10 часов. Всё, что он делает - открывает и закрывает эту дверь перед вагонетками, большую часть смены он просто сидит в шахте в темноте ("большую часть надписей из-за темноты в шахте я не увидел, пока не проявил фотопластину"), получает 75 центов за смену

Западная Вирджиния, сентябрь 1908 года

Работники шахты Ewen (South Pittston), штат Пенсильвания, США

Перепись населения в США 1900 года показала, что полмиллиона американцев в возрасте от 10 до 14 лет не умеют ни читать, ни писать, но при этом заняты в производственном процессе

Просвещённая общественность, как ей и подобает, негодовала

В 1904 году в США был создан Национальный комитет по детскому труду, который боролся за счастливое детство для всех американцев

В 1908 году комитет сделал исключительно удачный пропагандистский ход, отправив никому не известного 34-летнего школьного учителя Льюиса Хайна в поездку по стране с целью сбора фотосвидетельств проблемы

Редкое фото, Льюис Хайн с портативным фотоаппаратом, 1910 год

Хайн был фотографом-любителем и социальным активистом. Он запечатлевал на фото портрет эпохи в той части, которая волновала его самого - образование и труд детей

урок рисования в школе Даймонд, 1916 год, личная коллекция Lewis W. Hine

Начал фотографировать Льюис Хайн в 1904 году (в школе, где он преподавал, настояли, чтобы он освоил фотоаппарат и снимал школьные экскурсии и "красивые виды", но учитель увлёкся портретной и репортажной социальной съёмкой)

«Фотография - это сочувствие к миру», - позже скажет фотограф

За два года своей командировки по стране Хайн собрал несколько альбомов, запечатлевших детей, трудившихся в качестве юных текстильщиков, продавцов газет, шахтёров, сборщиков хлопка, чистильщиков обуви и даже боулинг-машин (расстановщиков кеглей)!

На шахте, 1908 год

Подписи под фотографиями говорили сами за себя: "Ферман Оуэнс, 12 лет. Читать не умеет. Азбуки не знает. Говорит: "Да, я хотел бы учиться, но не могу, потому что все время на работе"

Другая подпись гласила: "Некоторые мальчики и девочки так малы, что им приходится забираться на ткацкие станки",— а на самой фотографии двое мальчиков младшего школьного возраста балансировали на выступе станка, который был раза в два их больше

Lewis Hine: Furman Owens, 12 years old. Can't read. Don't know A, B, C's. "Yes I want to learn but can't when I work all the time", 16 января 1909

Те самые мальчишки на ткацком станке: "Some boys were so small they had to climb up on the spinning frame to mend the broken threads and put back the empty bobbins", январь 1909 года

Фотографии произвели на современников сильнейшее впечатление, и вскоре в нескольких штатах были приняты законы, ограничивавшие наемный труд несовершеннолетних 

В 1916 году Конгресс США и вовсе принял акт Китинга-Оуэна, запрещавший продажу любых товаров, в производстве которых был использован детский труд (но победу праздновать было рано) 

Далеко не все американцы в то время считали, что детский труд — такое уж страшное зло

Меньше всего, конечно, были склонны соглашаться с этим фабриканты, в особенности текстильщики

Например, президент Merchants Woolen Company Чарльз Хардинг считал, что детям место на фабрике, а не в школе: "Есть определенный вид работ, который не требует много мускульной силы и с которым ребенок справится не хуже взрослого... Иногда рабочие бывают слишком уж образованны. Я видел немало случаев, когда излишек образования только портил молодых рабочих"

Но среди сторонников детского труда были и коренные пролетарии. В 1918 году житель Северной Каролины Роланд Дагенхарт через суд оспорил акт Китинга-Оуэна, который запрещал его несовершеннолетним сыновьям работать на заводе

Дагенхарт утверждал, что Конгресс нарушил конституционное право его сыновей трудиться, если им этого хочется

Дело дошло до Верховного суда США, который признал акт неконституционным и отменил его, позволив тысячам детей вернуться на рабочие места

Льюис работал штатным фотографом комитета по детскому труду в течение семи лет, до 1917 года, но и после не оставил общественной деятельности и фотографии. В последние годы жизни Хайн оказался должен банку денег, его работами никто не интересовался

После смерти жены Сары в 1939 году Хайн потерял свой дом в Хэйстингс-он-Гудзон (Hastings On Hudson), в штате Нью-Йорк, из-за того, что не мог платить по ипотеке

Лишь в 1940 году решение по делу Дагенхарта было пересмотрено в Верховном суде  и 3 февраля 1941 года детский труд в США окончательно оказался вне закона

Льюис Уикс Хайн не дожил до этого дня три месяца

Льюис Хайн умер 3 ноября 1940 года (в возрасте 66 лет) в больнице Доббс Ферри в штате Нью-Йорк, после операции на кишечнике

некролог в местной газете "Oshkosh Northwestern", в номере от 4 ноября 1940 года

Хайна похоронили на кладбище долины Улеут (Ouleout Valley Cemetery) рядом с супругой

Его сын передал больше 15 тысяч фотографий отца бесплатно в общественную собственность и сейчас она объявлена национальным достоянием 

Коллекция Хайна хранится в специальном фонде Библиотеки Конгресса США

9 июля Бриджер спас жизнь своей младшей сестры, встав между ней и разъяренной собакой. Получив несколько укусов в лицо и голову, он схватил сестру за руку и побежал с ней, чтобы обезопасить ее. Позже он сказал: «Если кто-то должен был умереть, то это должен быть я».

Девяностые...

Фотография одного из обменников в августе 1998 года

Фотография одного из обменников, но уже в октябре 1998 года

Выездная торговля домашними животными в Москве, 1991 год.

1992 Мужчина уходит от хлебного киоска с несколькими буханками хлеба. Доллар стоит 398 рублей, а средняя зарплата в России составляет примерно 5000 рублей (12 долларов США) в месяц.

1992 Сотрудники аэропорта голосуют за приватизацию Шереметьево во время митинга. Сотрудники аэропорта надеются стать акционерами после завершения приватизации. Люди, думают, что будут после этого совладельцами своего предприятия и смогут поучаствовать в получении прибыли и реальном управлении ...

1992. 1 июня. Победительница конкурса на лучшие грудь и ноги. Москва

Выход их метро "Невский проспект". 1993 Фотография французского фотографа Лиз Сарфати.

Москва, 1990-й год. Обнищавшие и обманутые люди разбивают прямо под стенами Кремля палаточный городок, который существовал почти 6 месяцев.

Добровольцы помогают разгружать гуманитарную помощь из Израиля, Россия, 1990 год

Девушки за кулисами конкурса красоты, 1990-е годы

Социалистический проспект Тольятти 1990

Женщины с низкой социальной ответственностью, 1992 год

1992. 21 марта. Четверо московских художников бегают голыми с раскрашенными телами вдоль проспекта Новый Арбат. Они назвали свою акцию "Военно-морской парад в честь весны."

Бездомная семья из Смоленска, приехавшая в Москву после того как их дом сгорел.

Звездная мода 90 годов. Алегрова на сцене

Пpeзидент России Боpис Ельцин встречается с учacтниками группы АлисА. Москва, 1993 год

Афиша московского кинотеатра Балтика, 1993 год

Уличный бизнес, по покупке и продаже всего и вся

Женщина разводит куриц на мясо в своей квартире на пятом этаже, Москва или Подмосковье, 12 февраля 1994 год.

Кандидат в президенты Беларуси Александр Лукашенко демонстрирует журналистам, то ли порванные, то ли грязные брюки, 1994 г. Это произошло после стычек с милицией, когда кандидат в президенты Лукашенко прорывался в Доме правительства в опечатанный кабинет.

Передвижная АЗС на улице Гаврикова, Москва, 1995 год.

Нечистые на руку торговцы одного из столичных рынков показывают чудеса акробатики во время операции проводимой московским ОМОНом, 1995 год

Окровавленный протестующий разговаривает с ОМОНом, Белоруссия, 1996 год

Фото 1996 года. Очередь на кастинг в Доме моды Москва

Уличный рынок

Мода 90х мешковатые синтепоновые пуховики из КНР

Женщина продает американские куриные окорочка, Ножки Буша, 1996 год

Девочка с автоматом у предвыборного плаката Аслана Масхадова. Грозный, январь 1997 года

Люблино, Москва, 1997 год

Москвичи посещают интернет-кафе, 1997 год

Распродажа, чтобы выжить

Забастовка шахтеров в 1998 году.

Арбат, 1998 год, г. Москва поклонницы Цоя