Манхва Эннеада / Ennead
Древний Египет Сехмет Ра сет Анубис Гор (бог) Тот (бог) Сет (бог) арт девушка art Египетские Боги Эннеада Нефтида Ennead Маат Хатхор гор тот Исида
Результаты поиска по запросу «
горы, девушка, звезды
»
Булгаков чтиво песочница длиннопост рукописи не горят копипаста книжек
Собачье сердце.
Глава 9
Бенефис Шарикова, обещанный доктором Борменталем, не состоялся, однако, на следующее утро по той причине, что Полиграф Полиграфович исчез из дома. Борменталь пришёл в яростное отчаяние, обругал себя ослом за то, что не спрятал ключ от парадной двери, кричал, что это непростительно, и кончил пожеланием, чтобы Шариков попал под автобус. Филипп Филиппович сидел в кабинете, запустив пальцы в волосы, и говорил:
– Воображаю, что будет твориться на улице… Вообража-а-ю. «От Севильи до Гренады», боже мой.
– Он в домкоме ещё может быть, – бесновался Борменталь и куда-то бегал.
В домкоме он поругался с председателем Швондером до того, что тот сел писать заявление в народный суд Хамовнического района, крича при этом, что он не сторож питомца профессора Преображенского, тем более, что этот питомец Полиграф не далее, как вчера, оказался прохвостом, взяв в домкоме якобы на покупку учебников в кооперативе 7 рублей.
Фёдор, заработавший на этом деле три рубля, обыскал весь дом сверху до низу. Нигде никаких следов Шарикова не было.
Выяснилось только одно – что Полиграф отбыл на рассвете в кепке, в шарфе и пальто, захватив с собой бутылку рябиновой в буфете, перчатки доктора Борменталя и все свои документы. Дарья Петровна и Зина, не скрывая, выразили свою бурную радость и надежду, что Шариков больше не вернётся. У Дарьи Петровны Шариков занял накануне три рубля пятьдесят копеек.
– Так вам и надо! – рычал Филипп Филиппович, потрясая кулаками. Целый день звенел телефон, звенел телефон на другой день. Врачи принимали необыкновенное количество пациентов, а на третий день вплотную встал в кабинете вопрос о том, что нужно дать знать в милицию, каковая должна разыскать Шарикова в московском омуте.
И только что было произнесено слово «милиция», как благоговейную тишину обухова переулка прорезал лай грузовика и окна в доме дрогнули.
Затем прозвучал уверенный звонок, и Полиграф Полиграфович вошёл с необычайным достоинством, в полном молчании снял кепку, пальто повесил на рога и оказался в новом виде. На нём была кожаная куртка с чужого плеча, кожаные же потёртые штаны и английские высокие сапожки со шнуровкой до колен. Неимоверный запах котов сейчас расплылся по всей передней.
Преображенский и Борменталь точно по команде скрестили руки на груди, стали у притолоки и ожидали первых сообщений от Полиграфа Полиграфовича.
Он пригладил жёсткие волосы, кашлянул и осмотрелся так, что видно было: смущение Полиграф желает скрыть при помощи развязности.
– Я, Филипп Филиппович, – начал он наконец говорить, – на должность поступил.
Оба врача издали неопределённый сухой звук горлом и шевельнулись.
Преображенский опомнился первый, руку протянул и молвил:
– Бумагу дайте.
Было напечатано: «Предъявитель сего товарищ Полиграф Полиграфович Шариков действительно состоит заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и пр.) В отделе МКХ».
– Так, – тяжело молвил Филипп Филиппович, – кто же вас устроил? Ах, впрочем я и сам догадываюсь.
– Ну, да, Швондер, – ответил Шариков.
– Позвольте вас спросить – почему от вас так отвратительно пахнет?
Шариков понюхал куртку озабоченно.
– Ну, что ж, пахнет… Известно: по специальности. Вчера котов душили, душили…
Филипп Филиппович вздрогнул и посмотрел на Борменталя. Глаза у того напоминали два чёрных дула, направленных на Шарикова в упор. Без всяких предисловий он двинулся к Шарикову и легко и уверенно взял его за глотку.
– Караул! – пискнул Шариков, бледнея.
– Доктор!
– Ничего не позволю себе дурного, Филипп Филиппович, – не беспокойтесь, – железным голосом отозвался Борменталь и завопил:
– Зина и Дарья Петровна!
Те появились в передней.
– Ну, повторяйте, – сказал Борменталь и чуть-чуть притиснул горло Шарикова к шубе, – извините меня…
– Ну хорошо, повторяю, – сиплым голосом ответил совершенно поражённый Шариков, вдруг набрал воздуху, дёрнулся и попытался крикнуть «караул», но крик не вышел и голова его совсем погрузилась в шубу.
– Доктор, умоляю вас.
Шариков закивал головой, давая знать, что он покоряется и будет повторять.
– …Извините меня, многоуважаемая Дарья Петровна и Зинаида?..
– Прокофьевна, – шепнула испуганно Зина.
– Уф, Прокофьевна… – говорил, перехватывая воздух, охрипший Шариков, – …что я позволил себе…
– Себе гнусную выходку ночью в состоянии опьянения.
– Опьянения…
– Никогда больше не буду…
– Не бу…
– Пустите, пустите его, Иван Арнольдович, – взмолились одновременно обе женщины, – вы его задушите.
Борменталь выпустил Шарикова на свободу и сказал:
– Грузовик вас ждёт?
– Нет, – почтительно ответил Полиграф, – он только меня привёз.
– Зина, отпустите машину. Теперь имейте в виду следующее: вы опять вернулись в квартиру Филиппа Филипповича?
– Куда же мне ещё? – робко ответил Шариков, блуждая глазами.
– Отлично-с. Быть тише воды, ниже травы. В противном случае за каждую безобразную выходку будете иметь со мною дело. Понятно?
– Понятно, – ответил Шариков.
Филипп Филиппович во всё время насилия над Шариковым хранил молчание.
Как-то жалко он съёжился у притолоки и грыз ноготь, потупив глаза в паркет. Потом вдруг поднял их на Шарикова и спросил, глухо и автоматически:
– Что же вы делаете с этими… С убитыми котами?
– На польты пойдут, – ответил Шариков, – из них белок будут делать на рабочий кредит.
Засим в квартире настала тишина и продолжалась двое суток. Полиграф Полиграфович утром уезжал на грузовике, появлялся вечером, тихо обедал в компании Филиппа Филипповича и Борменталя.
Несмотря на то, что Борменталь и Шариков спали в одной комнате приёмной, они не разговаривали друг с другом, так что Борменталь соскучился первый.
Дня через два в квартире появилась худенькая с подрисованными глазами барышня в кремовых чулочках и очень смутилась при виде великолепия квартиры. В потёртом пальтишке она шла следом за Шариковым и в передней столкнулась с профессором.
Тот оторопелый остановился, прищурился и спросил:
– Позвольте узнать?
– Я с ней расписываюсь, это – наша машинистка, жить со мной будет. Борменталя надо будет выселить из приёмной. У него своя квартира есть, – крайне неприязненно и хмуро пояснил Шариков.
Филипп Филиппович поморгал глазами, подумал, глядя на побагровевшую барышню, и очень вежливо пригласил её.
– Я вас попрошу на минуточку ко мне в кабинет.
– И я с ней пойду, – быстро и подозрительно молвил Шариков.
И тут моментально вынырнул как из-под земли Борменталь.
– Извините, – сказал он, – профессор побеседует с дамой, а мы уж с вами побудем здесь.
– Я не хочу, – злобно отозвался Шариков, пытаясь устремиться вслед за сгорающей от стыда барышней и Филиппом Филипповичем.
– Нет, простите, – Борменталь взял Шарикова за кисть руки и они пошли в смотровую.
Минут пять из кабинета ничего не слышалось, а потом вдруг глухо донеслись рыдания барышни.
Филипп Филиппович стоял у стола, а барышня плакала в грязный кружевной платочек.
– Он сказал, негодяй, что ранен в боях, – рыдала барышня.
– Лжёт, – непреклонно отвечал Филипп Филиппович. Он покачал головой и продолжал. – Мне вас искренне жаль, но нельзя же так с первым встречным только из-за служебного положения… Детка, ведь это безобразие. Вот что… – Он открыл ящик письменного стола и вынул три бумажки по три червонца.
– Я отравлюсь, – плакала барышня, – в столовке солонина каждый день… И угрожает… Говорит, что он красный командир… Со мною, говорит, будешь жить в роскошной квартире… Каждый день аванс… Психика у меня добрая, говорит, я только котов ненавижу… Он у меня кольцо на память взял…
– Ну, ну, ну, – психика добрая… «От Севильи до Гренады», – бормотал Филипп Филиппович, – нужно перетерпеть – вы ещё так молоды…
– Неужели в этой самой подворотне?
– Ну, берите деньги, когда дают взаймы, – рявкнул Филипп Филиппович.
Затем торжественно распахнулись двери и Борменталь по приглашению Филиппа Филипповича ввёл Шарикова. Тот бегал глазами, и шерсть на голове у него возвышалась, как щётка.
– Подлец, – выговорила барышня, сверкая заплаканными размазанными глазами и полосатым напудренным носом.
– Отчего у вас шрам на лбу? Потрудитесь объяснить этой даме, вкрадчиво спросил Филипп Филиппович.
Шариков сыграл ва-банк:
– Я на колчаковских фронтах ранен, – пролаял он.
Барышня встала и с громким плачем вышла.
– Перестаньте! – крикнул вслед Филипп Филиппович, – погодите, колечко позвольте, – сказал он, обращаясь к Шарикову.
Тот покорно снял с пальца дутое колечко с изумрудом.
– Ну, ладно, – вдруг злобно сказал он, – попомнишь ты у меня. Завтра я тебе устрою сокращение штатов.
– Не бойтесь его, – крикнул вслед Борменталь, – я ему не позволю ничего сделать. – Он повернулся и поглядел на Шарикова так, что тот попятился и стукнулся затылком о шкаф.
– Как её фамилия? – спросил у него Борменталь. – Фамилия! – заревел он и вдруг стал дик и страшен.
– Васнецова, – ответил Шариков, ища глазами, как бы улизнуть.
– Ежедневно, – взявшись за лацкан Шариковской куртки, выговорил Борменталь, – сам лично буду справляться в чистке – не сократили ли гражданку Васнецову. И если только вы… Узнаю, что сократили, я вас… Собственными руками здесь же пристрелю. Берегитесь, Шариков, – говорю русским языком!
Шариков, не отрываясь, смотрел на Борменталевский нос.
– У самих револьверы найдутся… – пробормотал Полиграф, но очень вяло и вдруг, изловчившись, брызнул в дверь.
– Берегитесь! – донёсся ему вдогонку Борменталевский крик.
Ночь и половину следующего дня висела, как туча перед грозой, тишина.
Все молчали. Но на следующий день, когда Полиграф Полиграфович, которого утром кольнуло скверное предчувствие, мрачный уехал на грузовике к месту службы, профессор Преображенский в совершенно неурочный час принял одного из своих прежних пациентов, толстого и рослого человека в военной форме.
Тот настойчиво добивался свидания и добился. Войдя в кабинет, он вежливо щёлкнул каблуками к профессору.
– У вас боли, голубчик, возобновились? – спросил осунувшийся Филипп Филиппович, – садитесь, пожалуйста.
– Мерси. Нет, профессор, – ответил гость, ставя шлем на угол стола, я вам очень признателен… Гм… Я приехал к вам по другому делу, Филипп Филиппович… Питая большое уважение… Гм… Предупредить. Явная ерунда. Просто он прохвост… – Пациент полез в портфель и вынул бумагу, – хорошо, что мне непосредственно доложили…
Филипп Филиппович оседлал нос пенсне поверх очков и принялся читать.
Он долго бормотал про себя, меняясь в лице каждую секунду. «…А также угрожая убить председателя домкома товарища Швондера, из чего видно, что хранит огнестрельное оружие. И произносит контрреволюционные речи, даже Энгельса приказал своей социалприслужнице Зинаиде Прокофьевне Буниной спалить в печке, как явный меньшевик со своим ассистентом Борменталем Иваном Арнольдовичем, который тайно не прописанный проживает у него в квартире. Подпись заведующего подотделом очистки П. П. Шарикова – удостоверяю. Председатель домкома Швондер, секретарь Пеструхин».
– Вы позволите мне это оставить у себя? – спросил Филипп Филиппович, покрываясь пятнами, – или, виноват, может быть, это вам нужно, чтобы дать законный ход делу?
– Извините, профессор, – очень обиделся пациент, и раздул ноздри, – вы действительно очень уж презрительно смотрите на нас. Я… – И тут он стал надуваться, как индейский петух.
– Ну, извините, извините, голубчик! – забормотал Филипп Филиппович, простите, я право, не хотел вас обидеть. Голубчик, не сердитесь, меня он так задёргал…
– Я думаю, – совершенно отошёл пациент, – но какая всё-таки дрянь! Любопытно было бы взглянуть на него. В Москве прямо легенды какие-то про вас рассказывают…
Филипп Филиппович только отчаянно махнул рукой. Тут пациент разглядел, что профессор сгорбился и даже как будто поседел за последнее время.
* * *
Преступление созрело и упало, как камень, как это обычно и бывает. С сосущим нехорошим сердцем вернулся в грузовике Полиграф Полиграфович.
Голос Филиппа Филипповича пригласил его в смотровую. Удивлённый Шариков пришёл и с неясным страхом заглянул в дуло на лице Борменталя, а затем на Филиппа Филипповича. Туча ходила вокруг ассистента и левая его рука с папироской чуть вздрагивала на блестящей ручке акушерского кресла.
Филипп Филиппович со спокойствием очень зловещим сказал:
– Сейчас заберите вещи: брюки, пальто, всё, что вам нужно, – и вон из квартиры!
– Как это так? – искренне удивился Шариков.
– Вон из квартиры – сегодня, – монотонно повторил Филипп Филиппович, щурясь на свои ногти.
Какой-то нечистый дух вселился в Полиграфа Полиграфовича; очевидно, гибель уже караулила его и срок стоял у него за плечами. Он сам бросился в объятия неизбежного и гавкнул злобно и отрывисто:
– Да что такое в самом деле! Что, я управы, что ли, не найду на вас? Я на 16 аршинах здесь сижу и буду сидеть.
– Убирайтесь из квартиры, – задушенно шепнул Филипп Филиппович.
Шариков сам пригласил свою смерть. Он поднял левую руку и показал Филиппу Филипповичу обкусанный с нестерпимым кошачьим запахом – шиш. А затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через несколько секунд прыгающий по битым стёклам Филипп Филиппович в ужасе метался от шкафа к кушетке. На ней распростёртый и хрипящий лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил его беленькой малой подушкой.
Через несколько минут доктор Борменталь с не своим лицом прошёл на передний ход и рядом с кнопкой звонка наклеил записку:
«Сегодня приёма по случаю болезни профессора – нет. Просят не беспокоить звонками».
Блестящим перочинным ножичком он перерезал провод звонка, в зеркале осмотрел поцарапанное в кровь своё лицо и изодранные, мелкой дрожью прыгающие руки. Затем он появился в дверях кухни и насторожённым голосом Зине и Дарье Петровне сказал:
– Профессор просит вас никуда не уходить из квартиры.
– Хорошо, – робко ответили Зина и Дарья Петровна.
– Позвольте мне запереть дверь на чёрный ход и забрать ключ, – заговорил Борменталь, прячась за дверь в стене и прикрывая ладонью лицо – это временно, не из недоверия к вам. Но кто-нибудь придёт, а вы не выдержите и откроете, а нам нельзя мешать. Мы заняты.
– Хорошо, – ответили женщины и сейчас же стали бледными. Борменталь запер чёрный ход, запер парадный, запер дверь из коридора в переднюю и шаги его пропали у смотровой.
Тишина покрыла квартиру, заползла во все углы. Полезли сумерки, скверные, насторожённые, одним словом мрак. Правда, впоследствии соседи через двор говорили, что будто бы в окнах смотровой, выходящих во двор, в этот вечер горели у Преображенского все огни, и даже будто бы они видели белый колпак самого профессора… Проверить трудно. Правда, и Зина, когда уже кончилось, болтала, что в кабинете у камина после того, как Борменталь и профессор вышли из смотровой, её до смерти напугал Иван Арнольдович.
Якобы он сидел в кабинете на корточках и жёг в камине собственноручно тетрадь в синей обложке из той пачки, в которой записывались истории болезни профессорских пациентов! Лицо будто бы у доктора было совершенно зелёное и всё, ну, всё… Вдребезги исцарапанное. И Филипп Филиппович в тот вечер сам на себя не был похож. И ещё что… Впрочем, может быть, невинная девушка из пречистенской квартиры и врёт…
За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая и ужаснейшая тишина.
Глава 10
Эпилог
Ночь в ночь через десять дней после сражения в смотровой в квартире профессора Преображенского, что в Обуховском переулке, ударил резкий звонок.
– Уголовная милиция и следователь. Благоволите открыть.
Забегали шаги, застучали, стали входить, и в сверкающей от огней приёмной с заново застеклёнными шкафами оказалось масса народу. Двое в милицейской форме, один в чёрном пальто, с портфелем, злорадный и бледный председатель Швондер, юноша-женщина, швейцар Фёдор, Зина, Дарья Петровна и полуодетый Борменталь, стыдливо прикрывающий горло без галстука.
Дверь из кабинета пропустила Филиппа Филипповича. Он вышел в известном всем лазоревом халате и тут же все могли убедиться сразу, что Филипп Филиппович очень поправился в последнюю неделю. Прежний властный и энергичный Филипп Филиппович, полный достоинства, предстал перед ночными гостями и извинился, что он в халате.
– Не стесняйтесь, профессор, – очень смущённо отозвался человек в штатском, затем он замялся и заговорил. – Очень неприятно. У нас есть ордер на обыск в вашей квартире и, – человек покосился на усы Филиппа Филипповича и докончил, – и арест, в зависимости от результата.
Филипп Филиппович прищурился и спросил:
– А по какому обвинению, смею спросить, и кого?
Человек почесал щеку и стал вычитывать по бумажке из портфеля.
– По обвинению Преображенского, Борменталя, Зинаиды Буниной и Дарьи Ивановой в убийстве заведующего подотделом очистки МКХ Полиграфа Полиграфовича Шарикова.
Рыдания Зины покрыли конец его слов. Произошло движение.
– Ничего я не понимаю, – ответил Филипп Филиппович, королевски вздёргивая плечи, – какого такого Шарикова? Ах, виноват, этого моего пса… Которого я оперировал?
– Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чём дело.
– То-есть он говорил? – спросил Филипп Филиппович, – это ещё не значит быть человеком. Впрочем, это не важно. Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал.
– Профессор, – очень удивлённо заговорил чёрный человек и поднял брови, – тогда его придётся предъявить. Десятый день, как пропал, а данные, извините меня, очень нехорошие.
– Доктор Борменталь, благоволите предъявить Шарика следователю, – приказал Филипп Филиппович, овладевая ордером.
Доктор Борменталь, криво улыбнувшись, вышел.
Когда он вернулся и посвистал, за ним из двери кабинета выскочил пёс странного качества. Пятнами он был лыс, пятнами на нём отрастала шерсть вышел он, как учёный циркач, на задних лапах, потом опустился на все четыре и осмотрелся. Гробовое молчание застыло в приёмной, как желе.
Кошмарного вида пёс с багровым шрамом на лбу вновь поднялся на задние лапы и, улыбнувшись, сел в кресло.
Второй милиционер вдруг перекрестился размашистым крестом и, отступив, сразу отдавил Зине обе ноги.
Человек в чёрном, не закрывая рта, выговорил такое:
– Как же, позвольте?.. Он служил в очистке…
– Я его туда не назначал, – ответил Филипп Филиппович, – ему господин Швондер дал рекомендацию, если я не ошибаюсь.
– Я ничего не понимаю, – растерянно сказал чёрный и обратился к первому милиционеру. – Это он?
– Он, – беззвучно ответил милицейский. – Форменно он.
– Он самый, – послышался голос Фёдора, – только, сволочь, опять оброс.
– Он же говорил… Кхе… Кхе…
– И сейчас ещё говорит, но только всё меньше и меньше, так что пользуйтесь случаем, а то он скоро совсем умолкнет.
– Но почему же? – тихо осведомился чёрный человек.
Филипп Филиппович пожал плечами.
– Наука ещё не знает способов обращать зверей в людей. Вот я попробовал да только неудачно, как видите. Поговорил и начал обращаться в первобытное состояние. Атавизм.
– Неприличными словами не выражаться, – вдруг гаркнул пёс с кресла и встал.
Чёрный человек внезапно побледнел, уронил портфель и стал падать на бок милицейский подхватил его сбоку, а Фёдор сзади. Произошла суматоха и в ней отчётливей всего были слышны три фразы:
Филипп Филипповича:
– Валерьянки. Это обморок.
Доктора Борменталя:
– Швондера я собственноручно сброшу с лестницы, если он ещё раз появится в квартире профессора Преображенского.
И Швондера:
– Прошу занести эти слова в протокол.
* * *
Серые гармонии труб играли. Шторы скрыли густую пречистенскую ночь с её одинокой звездою. Высшее существо, важный пёсий благотворитель сидел в кресле, а пёс Шарик, привалившись, лежал на ковре у кожаного дивана. От мартовского тумана пёс по утрам страдал головными болями, которые мучили его кольцом по головному шву. Но от тепла к вечеру они проходили. И сейчас легчало, легчало, и мысли в голове у пса текли складные и тёплые.
«Так свезло мне, так свезло, – думал он, задрёмывая, – просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка, царство ей небесное, старушке. Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это до свадьбы заживёт. Нам на это нечего смотреть».
* * *
В отделении глухо позвякивали склянки. Тяпнутый убирал в шкафах смотровой.
Седой же волшебник сидел и напевал:
– «К берегам священным Нила…»
Пёс видел страшные дела. Руки в скользких перчатках важный человек погружал в сосуд, доставал мозги, – упорный человек, настойчивый, всё чего-то добивался, резал, рассматривал, щурился и пел:
– «К берегам священным Нила…»
проститутка огонь уборщик скупой платит дважды но горит один раз
Проститутка сожгла жадного уборщика в гостиничной кровати
За день до выхода на пенсию уборщик Ричард Стали решил себя порадовать - заказал в номер лондонского отеля 19-летнюю проститутку Нору Буфиму. После совместно проведенной ночи Стали отдал путане 150 фунтов вместо 300 фунтов, о которых они договаривались, и тогда Нора осерчала. Она попросила у администратора отеля зажигалку, поднялась в номер и подожгла постельное белье, на котором отдыхал жадный клиент.
Ричард пытался потушить пламя, но в этот момент с ним приключился сердечный приступ, он рухнул и умер. Проститутку признали виновной в непредумышленном убийстве и отправили в тюрьму на шесть лет.
Отличный комментарий!
Dr.Killjoy29.11.201807:47ссылка
Princess Hunter Игры нейромазня нейронные сети скандалы интриги расследования длиннопост Нейросетевые Барышни Арт Барышня art
Конкурсы и (де)генеративный арт
Активное развитие нейросетей породило целый ворох моральных и юридических проблем. Но сегодня я не буду философствовать на эту тему, а расскажу Джою охуительную свежую историю, связанную с генеративным артом и дегенеративным мошенником. Ниже вас ждёт увлекательная история, полная скандалов, интриг, расследований и элементов комедии в духе Гая Ричи.
Небольшое предисловие. Идею с конкурсом по мотивам игры я вынашивал давно - она возникла сразу после конкурса револьверов. Суть его была очень проста - участникам предлагалось придумать свою монстродевочку. Победителям, помимо славы и почёта, сулит материальный приз и возможность добавления их персонажа в игру. Достаточно реализовать свой концепт практически любым доступным человеку способом визуализации.
Почему “практически”? Я не против использования нейросетей в качестве рабочего инструмента,
но я считаю нечестным приравнивать нейроарт к созданному “вручную” в рамках конкурсов и состязаний. Поэтому специально для пресечения подобного я сформулировал 15ый пункт правил:
"Созданный в нейросети арт не принимается.Мы не против того, чтобы вы использовали нейросеть как источник вдохновения или поиск идей. Однако полностью или по большей части сгенерированный арт без существенной ручной доделки будет исключён. Мы настоятельно рекомендуем на всякий случай сохранить если не таймлапс, то хотя бы скрины основных этапов работы, чтобы в случае возникновения спорной ситуации быстро и справедливо разрешить конфликт - особенно если ваша техника и стилистика могут натолкнуть на подобные мысли. К сожалению, уже есть реальные случаи подобных недоразумений."Полную версию регламента конкурса, если интересно, можно почитать тут.
Конкурс привлёк множество энтузиастов самого разного уровня: от новичков с горящим взглядом до настоящих мастеров электронной кисти. Каждый день поступали новые работы, всё шло своим чередом… когда ближе к концу срока приёма заявок нам, с небольшим интервалом, прислали сразу три работы, на первый взгляд ошеломляющего качества рендера.
Крустацея(далее - Криветко) за авторством некоего Евгения Омегина, предоставившего ссылку на свой artstation.
Леди Физалия (Медузко), который по легенде из письма-заявки нарисовал талантливый художник граффити Ti Christensen aka Илья Галкин, решивший попробовать новое для него направление CG.
Однако на второй и все последующие взгляды работы вызывали очень сильные подозрения, так как помимо экстраординарного графония обладали обилием артефактов генерации, присущей безмозглому алгоритму, да и в целом отдавали сильным нейросетевым “душком”.
Предвидя логичные вопросы, авторы Криветки и Медузки сразу приложили к письму с работами коллажи с этапами работы. Лучше бы они этого не делали, потому что вопросов стало только больше.
Используя как основу 3д-болванку, чтобы не всрать пропорции, художник… героически их всирает на первом же этапе, превращая монстродевочку в девочку-калеку. Что ж… спишем на авторское видение. Мы мало встречали гибридов насекомых и людей, может они и такие.
А вот эта раскадровка вызывала уже не вопросы, а натуральный когнитивный диссонанс. Помните знаменитый туториал “как нарисовать сову в два шага”? Вот примерно такие же ассоциации создавала эта поэтапка. В ней было подозрительно всё - начиная от неуместной спирали Фибоначчи (про которую креатор слышал, но зачем она нужна - не понял), и заканчивая “скетчами” уровня детского сада, которые на финальном этапе превращались в шедевр. Но больше всего меня до глубины души поразило то, что на протяжении всех шагов скетч не изменился ни в малейшей детали. За десять лет плотной работы с художниками я ни разу не встречал творца, настолько ясно и чётко видящего финальный результат. Передо мной было творение либо гения… либо бездарности, который как мог, кривенько обвёл поверх готовую работу.
Консультация с несколькими опытными художниками и практикующими нейроартерами окончательно развеяла сомнения, что все три работы так или иначе созданы программно. Более того, уже тогда у меня начало создаваться ощущение, что у всех трёх работ один “автор”. Однако пока у меня не было на руках доказательств.
Стоит сказать, что все три работы в порядке живой очереди я запостил/репостнул на стену группы. И они вызвали точно такие же, совершенно справедливые сомнения как у других участников, так и у простых зрителей.
Оставался один, самый простой и гарантированный способ поставить точку в этой истории: я попросил каждого автора предоставить исходники их творений. И вот тут начался вечер офигительных историй.
Автор Осы ответил, что удалил их сразу же после отправки работы. Совершенно нормальная ситуация - вы цены на винчестеры вообще видели?
Автор Криветки с охотой скинул PSD, который выглядел вот так:
К сожалению, перед отправкой работы он свёл все слои воедино, не оставив бэкапов. Нам, конечно же, хватило этого исходника, чтобы понять - перед нами кристально честный человек, просто со странными привычками.
Но круче всех снова оказался отец Медузки. Он наплёл какую-то историю о том, что у него самого полные исходники не сохранились, но К СЧАСТЬЮ какие-то промежуточные этапы остались у знакомой, которая помогала ему раскрашивать - и он с радостью их предоставит. Что же было внутри?
Мне и остальным причастным к расследованию с трудом удалось взять себя в руки и обуздать гомерический хохот. Давайте посмотрим подробнее эти слои:
Сразу чувствуется профессиональный подход настоящего мастера.
Каждый слой можно заносить в учебники по рисунку.
Мой любимый слой. Вы только посмотрите, насколько легко автор буквально несколькими росчерками передаёт элегантность и пластику персонажа. Не удивлюсь, что по его работам преподают в Строгановке.
Несмотря на эти железобетонные доказательства, я решил дисквалифицировать все три работы. Если бы на этом история закончилась, я бы не стал писать этот пост. Но представление вышло на новый уровень.
Авторы Медузки и Осы никак не отреагировали на свою дисквалификацию, а вот создатель Криветки воспылал праведным гневом и пошёл жаловаться на несправедливость в группу.
Я решил предоставить ему трибуну, попросил вынести это из комментов в отдельный пост для большего охвата, репостнул на стену паблика и запасся попкорном.
Негодующий “художник” пытался доказать всем, что он профессионал с 10-летним стажем, который слыхом не слыхивал про эти ваши нейросети, предлагал какие-то “условия” тем, кто сможет сгенерить арт такого же качества, как его собственный, грозился показать (но так и не показал) PSD других его работ и изрядно веселил всех собравшихся, получая полную панамку детородных органов и разбивающих его поток сознания фактов.
Подписчики группы по полочкам разложили несостоявшейся звезде и его работу, и про качество более умелых нейро-креаторов, а также справедливо заметили, что представленные в его галерее прошлые работы даже месячной давности разительно отличаются от присланной на конкурс. Любые аргументы отскакивали от этого индивидуума как резиновый мячик. Пока он приводил воображаемые факты, комьюнити пыталось донести до него одну-единственную мысль: Wake up, Neo, you obosralsya.
Дискуссия уже зашла в тупик, когда один из особенно пытливых подписчиков раскопал удивительную находку в другой группе совершенно другого конкурса:
Ещё никогда Штрилиц не был так близко к провалу… Чтобы не утруждать вас сопоставлениями имён-явок-паролей, поясню: под шестым номером в конкурсе с какой-то работой участвовал аккаунт ВК, который “нарисовал” Осу… да только указанный Artstation принадлежал *барабанная дробь* нашему оскорблённому до глубины души, требующему справедливости и отбелить его честное имя, автору Криветки!
Это было эпохальное палево. Казалось бы, вот он, закономерный финал, но…
Многоликий художник меняет тактику: “ Ха-ха, вы меня раскусили…Это был социальный эксперимент!”
Признаюсь честно, в каком-то мере я восторгаюсь этим человеком. У него феноменальный талант позориться даже тогда, когда, казалось бы, дно уже достигнуто. Есть люди, которые умудряются сохранять хорошую мину при плохой игре. Он же при плохой игре умудряется подскользнуться на собственных соплях, подавиться картами и скатиться в сточную канаву, попутно орошая самого себя продуктами своей жизнедеятельности.
Однако его назойливость и ложь стала надоедать подписчикам, и спустя несколько страйков Вконтакт забанил великого социального экспериментатора. Хотя мы даже готовы были вручить ему приз!
Теперь стоит подвести итог и сделать некоторые выводы.
Наша история имела такой бурный и позитивный финал исключительно из-за тупости, бесталанности и предельной лени мошенника. Если бы он подошёл к делу более ответственно, поймать его на лжи было бы куда труднее. К огромному сожалению, этот пост поможет ему или другим, более одарённым прохвостам, куда более тщательно готовить свои диверсии - ради денегили пранка. Однако я считаю, что предание огласке подобных случаев очень важно, потому что это вооружает информацией честных людей - участников конкурсов, организаторов и даже зрителей.
В заключении я бы хотел сказать, что не имею ничего против нейросетей как таковых. Это интересный и мощный инструмент, который так или иначе просочится - уже просачивается - в нашу жизнь. Но мы должны разграничить зоны, где его использование уместно и хорошо, а где - нет. Не стоит занимать позицию луддита и пытаться остановить колесо истории: оно всегда раздавит всё и всех, стоящих у него на пути. Но можно и нужно бороться с мошенниками, которые пытаются поставить технологии на путь лжи, обмана и фальсификации.
А если кому-то интересно взглянуть на нормальные конкурсные работы (или даже проголосовать за понравившиеся), это можно сделать вот тут.
Спасибо за внимание!
Genshin Impact фэндомы Genshin Impact Events Новый Год праздник Beidou (Genshin Impact) art барышня art
Как говорится, этот год был непростым.
Повторяя прошлогодний ивент, в очередной раз, давайте попробуем сконцентрироваться на чём-то хорошем? Напишите в комментариях, что хорошего произошло с вами в этом году?
Поделитесь своей радостью с другими.
Напишите хотя бы абзац, ибо короткие отписки будут игнорироваться.
Все поделившиеся хорошей историей до 5 января 0:00 по Москве получат новогоднюю медальку.
| «Padoru Кли» - награда за участие в новогоднем событии | |
| «Padoru Бэй Доу» - награда за участие в новогоднем событии |
За самые хорошие истории полагается дополнительная медалька:
| «Новогодний Хиличурл» - за историю, пропитанную особой добротой. |
путешествие автостоп горы поход Киргизия aroundtheworld introverted_travel много текста много фото длиннопост
Часть 15: Кыргызстан
Кыргызстан начался довольно смешным моментом - пограничник собрал паспорта у местных и как раз вытягивал из них взяточки, когда увидел нас, таких всех из себя иностранных. Он немного побелел, захлопнул открытый паспорт и скрылся за дверью с надписью "Не входить!"
Люди обернулись к нам и осуждающе качали головами, мол, "что же вы нам бизнес срываете". Но погранец вышел из-за двери столь же стремительно, как за ней исчез, раздал паспорта всем вокруг и уставился на нас.
Теперь, уже явно подобревшая, толпа не спешила расходиться.
Мы протянули паспорта. Он внимательно их изучил, прочитал каждую визу, осмотрел каждую печать, три раза пролистал все странички и спросил гениальное:
- Так вы из Украины?
- Да, - не соврали мы. Толпа синхронно выдохнула. Пограничник помахал им руками чтоб расходились, потом спросил:
- Пешком что ли?
- Почти. На попутках.
- Ааа... - хором протянули пограничник и толпа. - Сейчас в гостиницу, да? И завтра до десяти спать будете? - не то спросил, не то приказал.
- Эээ... Ну да, наверное.
- А вы на попутках что ли из самой Украины? - спросил голос из толпы. Пограничник рявкнул что-то на кыргызском и замахал руками.
- Ну, в общем, да. Кыргызстан уже одиннадцатая страна на нашем пути.
- И сколько времени у вас заняла дорога? - опять перехватил инициативу погранец.
- Почти три месяца, - сказал я, на всякий случай перечисляя страны через которые ехали.
Толпа одобрительно-восхищённо загудела. Два деда начали громко что-то вещать. У пограничника лопнуло терпенье и он начал уже серьёзно кричать, попутно толкая первого попавшегося в сторону выхода из таможни. Люди разочаровано погудели, но разошлись. Служивый вновь скрылся за дверьми, потом вышел и протянул паспорта с печатями.
- А денег-то сколько потратили?
- Двести тридцать евро.
Мужик весь аж сморщился, всем видом показывая, что такая валюта ему слабо знакома (лайфхак для путешествующих: в странах средней Азии доллар можно менять на евро по курсу 1/1 ).
- А в долларах сколько?
- Нууу... Двести сорок где-то.
- Тыщ?
- Что?
- Двести сорок тыщ?
- Не-не, двести сорок долларов.
По лицу было видно, что он явно не поверил, хотел было что-то сказануть ещё, но подбежала девушка с настолько набитым деньгами паспортом, что его пришлось перетянуть резинкой и страж границы решил, что деньги важнее туристов.
Открыл нам проход мимо всех остальных окошек и сказал:
- Ладно, вот вам депутатский вип-коридор. Удачи!
***
Внезапно, реклама украинского сока прямо на границе.
- Оооо... - протянул я Хике, - готовься.
Перед нами стояли ряды таксистов, менял-барыг всех мастей.
"Такси! Такси! Сомы! Такси! Тенге! Иссык-куль за три тыщи! Местная связь! Такси! Доллары!" - хор продающих всё на свете голосов, казалось, следовал за нами по пятам. Потом разочарованно запнулся несколько раз и, в конце-концов, замолчал.
***
Пройдя с километр от границы в поисках места под палатку, я внезапно остановился и начал всматриваться в темноту у себя под ногами - моё внимание привлекла какая-то цветастая бумажка. Оказалось - непростая: я нашёл пятьсот сом! Значит - пируем!
А палатку поставили просто посреди поля, опять-таки в зарослях конопли - видимо она тут вполне легальна.
***
Утром нам пришлось топать сквозь деревню. Проходя мимо местного "супермаркета", мы решили, что пора пополнить запасы, раз нашлась наличка. Кассир сначала очень удивилась, а потом начала расспрашивать кто мы да откуда.
Выслушав краткий пересказ нашего путешествия и дальнейших планов, она попросила подождать минуточку, убежала вглубь магазина, вернулась с полным мешком не самых дешёвых продуктов и вручила его нам со словами "Добро пожаловать в Кыргызстан!", потом пробила наши продукты и отпустила, пожелав всего хорошего.
Ещё из этой деревни запомнился вид семилетнего мальчика, в пыли с головы до пят, проехавшего мимо на гироскутере по говну и бездорожью.
***
Пятьсот сом в Бишкеке - это целый номер в хостеле: посмотрев на молчанку в каучсёрфинге, мы с чистой совестью забронировали комнату и ушли искать собственно сам хостел.
Тут maps.me нас подвёл - показал, что хостел в одной части города, мы туда припёрлись, а он совсем таки в другой!
Блуждаем по улицам, блуждаем, а тут голос сбоку:
- Вы откуда и куда? - мужчина старших лет, явно неазиатской внешности, заметив нас вышел из дома.
- Да вот хостел наш ищем, переночевать.
- Хостел? Зачем хостел? Не надо вам никакого хостела! Давайте, заходите!
Мы переглянулись: с одной стороны отменить бронь никогда не поздно, заодно и денег сэкономим, а с другой - как-то уже настроились.
- Заходите-заходите! Чего вы там встали? Я сам альпинистом был, спасателем в Ала-Арче: знаю, как это - с рюкзаками лазить.
Зашли.
Дом оказался явно не роскошным поместьем, но оно нам и не надо: есть где поспать, есть где принять душ, есть где сделать поесть - так что ещё нужно для счастья? Только хорошая компания: "дядя Серёжа" - бывалый альпинист с тонной историй да советов (а сейчас плавающий на собственноручно сделанной яхте по Иссык-кулю) и его суровая челябинская дочка (:
А Бишкек, честно говоря, разочаровывает. Это же должен быть тот восток, про который читали в книгах о Ходже Нассредине (ну не совсем тот, но совсем рядом) или в "Тысяче и одной ночи", а на деле - город больше похож на промышленную зону Запорожья. Ну или Ровно. Только в самом-самом-самом центре есть хоть что-то, на что, более-менее, можно взглянуть. Грустно.
Композиция "носорог и спящий на фоне кыргыз"
Парк Панфилова в форме пентаграммы!
Граффити тут, однако, рисуют довольно таки хорошо
***
В Ала-Арчу мы ехать не планировали, но Хике очень уж хотелось в горы. Тем более, когда эти горы - Тянь-Шань.
Добираться туда можно было стопом, а можно маршруткой за десять гривен (25 сом) с человека.
Поскольку однозначной информации о том сколько времени украинцы могут пребывать в Кыргызстане без регистрации нами нигде не было найдено (даже погранцы не знали), мы решили, что информация за 2015 год самая достоверная и пребывать в стране без каких-либо проблем можем всего пять дней, три из которых уже прошли.
Потому выбор пал на маршрутку № 265, которая едет от Ошского базара прямо до деревни Кашка-Суу - ближайшей к Ала-Арче.
Не ведитесь на надписи "Ала-Арча" на других маршрутах - чего только так в Киргизии не называют.
Три раза в день, в 10.50, 13.00 и в 16 с чем-то маршрутка ездит аж до самого въезда в национальный парк (+5 км от Кашка_Суу), но это не наш вариант: если заходить пешком, то за вход сдерут восемьдесят сом с человека. А если застопить авто, то пассажиры едут бесплатно (: Да и идти двенадцать километров до альп-лагеря трудновато.
Сразу скажу, что рюкзаки в маршрутке надо брать на колени и посылать водителя, который настойчиво хочет за них отдельную оплату, подальше.
Так вот мы доехали до деревни, застопили турков (оО) до альп-лагеря, оделись в дождевики, и под мелким дождиком попёрлись на ближайший водопад. Наивные. Подняться на гору-то поднялись, но начался такой ливень, что буквально за двадцать минут наши пережившие Норвегию и Исландию пончо-дождевики сдались. Чехол на одном из рюкзаков тоже. Три слоя непромокаемой ткани промокли насквозь. Да ещё и температура воздуха упала до пятнадцати градусов, обрекая нас на экстремальный спуск по болотистым горкам, ещё час назад бывшими тропой.
Горы это всегда непросто.
А дальше палатка, еда на горелке и сон в отсыревших спальниках. Говорят, что той ночью температура опустилась до пяти градусов, но отдохнуть это нам не помешало.
Хика поедает последний из "драйфудов", подаренных нам два года назад во время стопа вокруг Балтики. Уже тогда его срок годности истёк, но если в еде нет ни грамма воды и она в надёжной вакуумной упаковке - то чего бояться?
***
Утром мы основательно просохли на солнышке и быстренько прошлись по другому маршруту. А потом словили авто (с корейцем, решившим сюда переехать) до самого Бишкека, где пересели на маршруку на выезд из города.
Вернее как - водила клятвенно божился, что довезёт на выезд, но вместо этого отвёз на какую-то гигантскую барахолку, явившуюся как призрак диких украинских девяностых.
Вот те, кто был в конце девяностых на Хмельницком рынке - обязательно поймут какого рода представление нас ждало. А хуже всего, что через этот рынок, расталкивая людей и увиливая от всяческих тележек, нам пришлось топать километров пять!
По дороге увидели как местные делают кирпичи доисторическим способом
Зато потом быстренький спринтер до самой границы: обмен оставшихся сом на тенге, моментальный проход обеих сторон границы и всё - мы опять в Казахстане!
***
Кыргызстан определённо понравился, несмотря на короткое знакомство с ним: люди доброжелательные и не пытаются заработать на иностранцах, горы восхитительны, а вот эти вот напитки просто божественны
А вообще, если договорились, будь добр заплаты, тебе дали то, что ты хотел.