Трусы щекотка

Прошлый пост

http://anime.reactor.cc/post/2831502

Олли и опомниться не успел, как оказался в ваших цепких щупальцах, скрутивших его по рукам и ногам, окончательно задрав юбку и обнажив полосатые труселя. Он уже было обрадовался, однако радость его длилась недолго.
Вы провели щупальцем возле его уха, направив в него кончик.
- Что ты делаешь? Нет нет нет, прекрати, ахаха!... - от щекотки, он начал дёргаться и извиваться, попутно истерично смеясь с самым натуральным девчачьим повизгиванием.
Не прошло и пары минут, как он раскололся.
- Ладно, ладно, я скажу, я скажу, только оставь ухо в покое! Говорят, что-то вчера вечером врезалось в спутниковую тарелку, что возле центра связи. Точно никто ничего не знает, но вроде после этого видели что-то странное в ближайшей лесополосе.
Вы ослабили хватку, выпуская запыхавшегося Олли, который тут-же повернулся поправлять забившийся под трусы край юбки.
- Бака! - показав вам язык, он быстренько смысля.

— Эй, ты, поганое чудовище! Выходи, дело есть.
— Не выйду.
— Выходи, добром прошу!
— Да-а, добром? А что мне будет, если я выйду?
— Ну, я тебя тогда убью.
— Фигу. Никуда я не пойду. Тебе надо — сам лезь ко мне.
Рыцарь заглянул в пещеру.
— Я туда не полезу, там темно.
— Точно, темно. А еще мокрицы по стенам бегают.
Рыцарь поспешно отшатнулся от входа.
— Это нечестно! — плаксиво пожаловался он. — Я не могу работать в такой обстановке! Нет этого в правилах, чтобы чудовища в норе отсиживались! Да еще с мокрицами.
— Так ты что, отказываешься драться?
— Конечно! Я что, дурак, лезть в темноту? Я же там ничего не увижу! Лучше ты ко мне вылазь.
— Ага, размечтался! Чтобы ты мне копьем в живот стал тыкать? А я, между прочим, щекотки боюсь.
Рыцарь потоптался у входа.
— Так ты что, сдаешься?
— Я? С какой стати? Это ты ко мне лезть не хочешь. Вот сам и сдавайся.
— А почему я? Это ты от боя отказываешься.
— Не отказываюсь. Но только на своей территории.
— Увиливаешь. Значит, сдаешься.
— А ты трусишь. Значит, сдаешься.
Рыцарь уныло посмотрел на небо. Солнце уже садилось.
— Может, ничья?
— Хм…
— Я заплачу. Скажем, 10 золотых?
— 200.
— Да это же грабеж! 50.
— Сто.
— Восемьдесят.
— Восемьдесят пять.
— Договорились.
— Оставь там, у входа. Под камушком.
— Ну ладно… Вот, я кладу. Слышишь? И камешком прикрываю. Хочешь пересчитать?
— Нет. Потом пересчитаю. Вали отсюда.
Рыцарь быстро вскочил на коня и поскакал в сторону города. Бургомистр обещал 1000 золотых за победу над чудовищем. Интересно, заплатит ли он 500 за ничью?..— Эй, ты, поганое чудовище! Выходи, дело есть.
— Не выйду.
— Выходи, добром прошу!
— Да-а, добром? А что мне будет, если я выйду?
— Ну, я тебя тогда убью.
— Фигу. Никуда я не пойду. Тебе надо — сам лезь ко мне.
Рыцарь заглянул в пещеру.
— Я туда не полезу, там темно.
— Точно, темно. А еще мокрицы по стенам бегают.
Рыцарь поспешно отшатнулся от входа.
— Это нечестно! — плаксиво пожаловался он. — Я не могу работать в такой обстановке! Нет этого в правилах, чтобы чудовища в норе отсиживались! Да еще с мокрицами.
— Так ты что, отказываешься драться?
— Конечно! Я что, дурак, лезть в темноту? Я же там ничего не увижу! Лучше ты ко мне вылазь.
— Ага, размечтался! Чтобы ты мне копьем в живот стал тыкать? А я, между прочим, щекотки боюсь.
Рыцарь потоптался у входа.
— Так ты что, сдаешься?
— Я? С какой стати? Это ты ко мне лезть не хочешь. Вот сам и сдавайся.
— А почему я? Это ты от боя отказываешься.
— Не отказываюсь. Но только на своей территории.
— Увиливаешь. Значит, сдаешься.
— А ты трусишь. Значит, сдаешься.
Рыцарь уныло посмотрел на небо. Солнце уже садилось.
— Может, ничья?
— Хм…
— Я заплачу. Скажем, 10 золотых?
— 200.
— Да это же грабеж! 50.
— Сто.
— Восемьдесят.
— Восемьдесят пять.
— Договорились.
— Оставь там, у входа. Под камушком.
— Ну ладно… Вот, я кладу. Слышишь? И камешком прикрываю. Хочешь пересчитать?
— Нет. Потом пересчитаю. Вали отсюда.
Рыцарь быстро вскочил на коня и поскакал в сторону города. Бургомистр обещал 1000 золотых за победу над чудовищем. Интересно, заплатит ли он 500 за ничью?..

Итак перед сном оставлю на завтра тему для размышлений.
Он в основном будет знакомый для тех кто знаком с анимереактором но остальные тоже могут почитать.
Тег экспилист http://anime.reactor.cc/tag/explicit
Откровенное этти, но не дотягивающее до хентая. Так нам говорит описание тега.
Главная особенность его в том что непонятна та самая грань и что туда постить вроде бы нельзя а оно там есть вроде можно а получаешь бан.Про этот тег ходило много разговор-даже были разговоры про его удаление тогда когда эччи поделили на адалт и эччи.Но он вполне функционирует.А давайте например введем тег для эччи типа когда трусы видно а намеку на эротику нет-просто видно трусы.А такие арты иногда есть. Тоесть нужен ли этот подтег склейка между хентаем и не хентаем. То есть как вы думаете о будущем этого спорного тега.Ибо ходили разговоры что он нужен как склейка и другие разговоры мол он нахрен нужен есть либо эччи либо хентай.
У нас есть белое-аниме черное=хентай и теперь серое-експлисит.

Лично мне и наверное другим интересно мнение активных пользователей анимереактора что с ним делать и как поменьше получать бан -так что делимся мнением.

Мне нравится ходить в церковь. Раньше терпеть не могла, а теперь люблю.

В воскресенье утром встаю с постели в приподнятом настроении, не нежусь, как обычно, лениво потягиваясь, а нагибаюсь, скрестив руки берусь за подол, и одним движением через голову сбрасываю ночнушку на пол, и бегом в ванную. Пи-пи, потом душ, по быстрому, не так, как обычно, без всяких игр – подмылась, освежилась и всё. Расхаживая из спальни в ванную, находу чищу зубы, немного больше внимания причёске и косметике (совсем скромной, правда). Надеваю лифчик и трусики, кладу в них прокладку – ведь придётся сидеть, а я сегодня такая возбуждённая, что в любой момент потеку, как сучка. Пояс, тёмные, плотные чулки, блузка с длинными рукавами, длинная ниже колен юбка. Сверху шерстяная кофта и туфли на низком каблуке – ну чем не монашка?

В церкви я как примерная, скромная овечка, стыдливо, но без жеманства здороваюсь со всеми нашими знакомыми, стою потупив глазки, чуть сбоку от мужа, пока он обменивается новостями с друзьями.

– "Ах, какая у вас замечательная жена, такая молодая и такая скромная!", восхищённо шамкает старая седая церковная активистка, льстя моему мужу. Тот розовеет от самодовольства, улюбается старухе в ответ, и надувается как индюк, от самодовольства.

– "Плыви, плыви, божий одуванчик", про себя шепчу я, еще больше опуская глазки. Наконец все рассаживаются, и начинается служба. Высокий, стройный, лет так 35-ти, с густой седой (нет, скорее крашеной под седину) бородой пастор нашей "Первой пресвитерианской церкви", выходит и заводит свой обычный религиозную волынку: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего. В первом ряду сидит его пасторша, ещё совсем не старая, но уже измученная многочисленными родами, сухая и плоская, как стиральная доска. Широкие рукава пасторской сутаны раскачиваются в такт его словам, и я погружаюсь в дремотное состояние, всё ещё слышу его голос, но уже издалека, и уже не понимая смысла его речей.

Днём в будни, в здании церкви почти никогда никого нет, дверь не запирается и я иногда от скуки приезжаю сюда. Церковь старая, красивая, внутри специфический церковный запах и прохлада. Всегда свежие цветы и незасжёные свечи в массивных подсвечниках на столе, где стоит большой золочёный крест. Странно выглядят пустые скамьи, пение хора не наруает тишину и покой – бог отдыхает от трудов своих.

Вдруг, шальная мысль приходит мне в голову. Я подхожу к столу, ложусь на него, лицом вниз, развожу руки широко в стороны и крепко хватаюсь за края стола. Моя грудь расплющивается на твёрдой, гладкой поверхности, соски твердеют. Я закрываю глаза и предаюсь сладостным мечтам. Я представляю себя Девой Марией, и что святой дух сейчас вот-вот овладеет мною. Я задираю юбку до пояса, обнажая (летом трусы я не ношу) свои белые, немного полные ягодицы и снова хватаюсь руками за кромку стола. Я представляю себе, как святой дух входит в меня, заполняя собой всё моё естество, я неимоверно разгорячена, желание так невыносимо, что я начинаю переступать с ноги на ногу, двигаю задом навстречу воображаемому Святому духу. Вульва распухла и сочится, так что мокро почти до колен. Но я не могу кончить, мне чего-то не хватает.

Но что это? Святой дух материализовался! Я слышу шорохи и дыхание у себя за спиной, я замерла, закрыв глаза, затаилась и почти не дышу. Вот он уже рядом со мною, вот он уже опустился на колени позади меня, я слышу его тяжёлое дыхание у себя на ягодицах. Боже, что делает он! Он молится на мой обнажённый зад, как на икону! Я слышу молитву святой и непорочной Деве Марии. Его губы и язык жадно погружаются в мою расплавленную, раскрытую, как роза, промежность. О! Как жадно он лижет и сосёт мне вульву и анус, словно голоден две тысячи лет – сейчас не выдержит и вопьётся зубами. Я вся твоя, бери меня, рви зубами мою нежную, чувствительную плоть, пожирай, как дикий голодный зверь. Неимоверный оргазм потряс меня, он начался невыносимой щекоткой где-то в копчике, потом перекинулся на внутреннюю и заднюю поверхности бёдер, колени. Вагина и задний проход начали синхронно сжиматься толчками, пульсировать в агонии, всё быстрее и быстрее, по спине к затылку побежала дрожь, ноги ослабели и подкосились. Я сдавленно вскрикнула, Если бы не стол, то я бы упала. Нет, это было не всё, это было только начало. Он встал с колен, поднял мне кофточку подмышки, растегнул лифчик, высвободил мне грудь. Краем глаз я заметила, как он поднял сутану, под которой ничего не было, вытащил огромный, с синеющей блестящей головкой, член, как у жеребца и с размаху вошёл в меня. О моя бедная крохотная, нежная, как ты не разорвалась, как смогла принять этого толстяка, с головкой, размером с мой кулак и ещё более толстым стволом. Настоящий поросёнок! Какой он был горячий! У меня самой температура там была как в тропиках, но его член был ещё горячее – он обжигал меня, разрывал на части, двигаясь взад и вперёд, как поршень, хлюпая и чмокая, когда он входил полностью, моя матка смещалась, и в животе возникало странное ощущение пустоты и щекотки. Мой первыё оргазм был ничто, по сравнению со вторым, наступившим тут же без всякого перерыва, анус опять задёргался и начал сокращаться, судороги сжимали и разжимали влагалищные мышцы. Я уже не вскрикивала – я орала в голос, с придыханием, во всю мощь моих лёгких: "О мой Бог, мой Боже, Боже мой, Боженька! Еби, меня, мой Боженька, фачь меня, дрючь меня!" – О! Как я орала. Пароксизмы оргазмов следовали один за другим, ноги мне свело судорогой, я просто ездила по столу вперёд и назад, вперёд и назад. Волосы намокли от пота, слиплись, запутались. Я не знаю, как долго это продолжалось – час, может больше, но я уже так обессилела, что просто отключилась на вершине очередного оргазма, потеряла сознание.

Пришла я в себя, лёжа ничком на лавке, юбка одёрнута, кофточка опущена. Я с трудом смогла встать, шатаясь вышла из церкви, на ходу неосознанно поправляя прическу и одежду. Доплелась до машины, открыла дверцу, откинула сиденье назад, плюхнулась в него, как подкошенная, и заснула...

Домой вернулась только к вечеру, хорошо, что муж, как всегда был в отъезде. ....

Сквозь дрёму вновь пробился голос пастора. Я окончательно пришла в себя и далее внимательно следила за ходом службы. Пастор говорил и говорил, улыбался всем сразу и каждому в отдельности, опять что-то насчет супружеской верности ... Интересно, он и сегодня голый под своей сутаной?....