СОБАЧИЙ ПОЛДЕНЬ

Собачье сердце.

Михаил Булгаков

Собачье сердце



Глава 1

У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу! О, гляньте на меня, я погибаю. Вьюга в подворотне ревёт мне отходную, и я вою с ней. Пропал я, пропал. Негодяй в грязном колпаке – повар столовой нормального питания служащих центрального совета народного хозяйства – плеснул кипятком и обварил мне левый бок.

Какая гадина, а ещё пролетарий. Господи, боже мой – как больно! До костей проело кипяточком. Я теперь вою, вою, да разве воем поможешь.

Чем я ему помешал? Неужели я обожру совет народного хозяйства, если в помойке пороюсь? Жадная тварь! Вы гляньте когда-нибудь на его рожу: ведь он поперёк себя шире. Вор с медной мордой. Ах, люди, люди. В полдень угостил меня колпак кипятком, а сейчас стемнело, часа четыре приблизительно пополудни, судя по тому, как луком пахнет из пожарной пречистенской команды. Пожарные ужинают кашей, как вам известно. Но это – последнее дело, вроде грибов. Знакомые псы с Пречистенки, впрочем, рассказывали, будто бы на Неглинном в ресторане «бар» жрут дежурное блюдо – грибы, соус пикан по 3р.75 к. порция. Это дело на любителя всё равно, что калошу лизать… У-у-у-у-у…

Бок болит нестерпимо, и даль моей карьеры видна мне совершенно отчётливо: завтра появятся язвы и, спрашивается, чем я их буду лечить?

Летом можно смотаться в Сокольники, там есть особенная, очень хорошая трава, а кроме того, нажрёшься бесплатно колбасных головок, бумаги жирной набросают граждане, налижешься. И если бы не грымза какая-то, что поёт на лугу при луне – «Милая Аида» – так, что сердце падает, было бы отлично. А теперь куда пойдёшь? Не били вас сапогом? Били. Кирпичом по рёбрам получали? Кушано достаточно. Всё испытал, с судьбой своей мирюсь и, если плачу сейчас, то только от физической боли и холода, потому что дух мой ещё не угас… Живуч собачий дух.

Но вот тело моё изломанное, битое, надругались над ним люди достаточно. Ведь главное что – как врезал он кипяточком, под шерсть проело, и защиты, стало быть, для левого бока нет никакой. Я очень легко могу получить воспаление лёгких, а, получив его, я, граждане, подохну с голоду. С воспалением лёгких полагается лежать на парадном ходе под лестницей, а кто же вместо меня, лежащего холостого пса, будет бегать по сорным ящикам в поисках питания? Прохватит лёгкое, поползу я на животе, ослабею, и любой спец пришибёт меня палкой насмерть. И дворники с бляхами ухватят меня за ноги и выкинут на телегу…

Дворники из всех пролетариев – самая гнусная мразь. Человечьи очистки – самая низшая категория. Повар попадается разный. Например – покойный Влас с Пречистенки. Скольким он жизнь спас. Потому что самое главное во время болезни перехватить кус. И вот, бывало, говорят старые псы, махнёт Влас кость, а на ней с осьмушку мяса. Царство ему небесное за то, что был настоящая личность, барский повар графов Толстых, а не из Совета Нормального питания. Что они там вытворяют в Нормальном питании – уму собачьему непостижимо. Ведь они же, мерзавцы, из вонючей солонины щи варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают.

Иная машинисточка получает по IX разряду четыре с половиной червонца, ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулочки подарит. Да ведь сколько за этот фильдеперс ей издевательств надо вынести. Ведь он её не каким-нибудь обыкновенным способом, а подвергает французской любви. С… эти французы, между нами говоря. Хоть и лопают богато, и всё с красным вином. Да…

Прибежит машинисточка, ведь за 4,5 червонца в бар не пойдёшь. Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщины единственное утешение в жизни. Дрожит, морщится, а лопает… Подумать только: 40 копеек из двух блюд, а они оба эти блюда и пятиалтынного не стоят, потому что остальные 25 копеек завхоз уворовал. А ей разве такой стол нужен? У неё и верхушка правого лёгкого не в порядке и женская болезнь на французской почве, на службе с неё вычли, тухлятиной в столовой накормили, вот она, вот она…

Бежит в подворотню в любовниковых чулках. Ноги холодные, в живот дует, потому что шерсть на ней вроде моей, а штаны она носит холодные, одна кружевная видимость. Рвань для любовника. Надень-ка она фланелевые, попробуй, он и заорёт: до чего ты неизящна! Надоела мне моя Матрёна, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло моё времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду – всё на женское тело, на раковые шейки, на абрау-дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует.

Жаль мне её, жаль! Но самого себя мне ещё больше жаль. Не из эгоизма говорю, о нет, а потому что мы действительно не в равных условиях. Ей-то хоть дома тепло, ну а мне, а мне… Куда пойду? У-у-у-у-у!..

– Куть, куть, куть! Шарик, а шарик… Чего ты скулишь, бедняжка? Кто тебя обидел? Ух…

Ведьма сухая метель загремела воротами и помелом съездила по уху барышню. Юбчонку взбила до колен, обнажила кремовые чулочки и узкую полосочку плохо стиранного кружевного бельишка, задушила слова и замела пса.

Боже мой… Какая погода… Ух… И живот болит. Это солонина! И когда же это всё кончится?

Наклонив голову, бросилась барышня в атаку, прорвалась в ворота, и на улице начало её вертеть, вертеть, раскидывать, потом завинтило снежным винтом, и она пропала.

А пёс остался в подворотне и, страдая от изуродованного бока, прижался к холодной стене, задохся и твёрдо решил, что больше отсюда никуда не пойдёт, тут и сдохнет в подворотне. Отчаяние повалило его. На душе у него было до того больно и горько, до того одиноко и страшно, что мелкие собачьи слёзы, как пупырыши, вылезали из глаз и тут же засыхали.

Испорченный бок торчал свалявшимися промёрзшими комьями, а между ними глядели красные зловещие пятна обвара. До чего бессмысленны, тупы, жестоки повара. – «Шарик» она назвала его… Какой он к чёрту «Шарик»? Шарик – это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрёт, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пёс. Впрочем, спасибо на добром слове.

Дверь через улицу в ярко освещённом магазине хлопнула и из неё показался гражданин. Именно гражданин, а не товарищ, и даже – вернее всего, – господин. Ближе – яснее – господин. А вы думаете, я сужу по пальто? Вздор. Пальто теперь очень многие и из пролетариев носят. Правда, воротники не такие, об этом и говорить нечего, но всё же издали можно спутать. А вот по глазам – тут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глаза значительная вещь. Вроде барометра. Всё видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в рёбра, а кто сам всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть за лодыжку. Боишься – получай. Раз боишься – значит стоишь… Р-р-р…

Гау-гау…

Господин уверенно пересёк в столбе метели улицу и двинулся в подворотню. Да, да, у этого всё видно. Этот тухлой солонины лопать не станет, а если где-нибудь ему её и подадут, поднимет такой скандал, в газеты напишет: меня, Филиппа Филипповича, обкормили.

Вот он всё ближе и ближе. Этот ест обильно и не ворует, этот не станет пинать ногой, но и сам никого не боится, а не боится потому, что вечно сыт. Он умственного труда господин, с французской остроконечной бородкой и усами седыми, пушистыми и лихими, как у французских рыцарей, но запах по метели от него летит скверный, больницей. И сигарой.

Какого же лешего, спрашивается, носило его в кооператив Центрохоза?

Вот он рядом… Чего ждёт? У-у-у-у… Что он мог покупать в дрянном магазинишке, разве ему мало охотного ряда? Что такое? Колбасу. Господин, если бы вы видели, из чего эту колбасу делают, вы бы близко не подошли к магазину. Отдайте её мне.

Пёс собрал остаток сил и в безумии пополз из подворотни на тротуар.

Вьюга захлопала из ружья над головой, взметнула громадные буквы полотняного плаката «Возможно ли омоложение?».

Натурально, возможно. Запах омолодил меня, поднял с брюха, жгучими волнами стеснил двое суток пустующий желудок, запах, победивший больницу, райский запах рубленой кобылы с чесноком и перцем. Чувствую, знаю – в правом кармане шубы у него колбаса. Он надо мной. О, мой властитель! Глянь на меня. Я умираю. Рабская наша душа, подлая доля!

Пёс пополз, как змея, на брюхе, обливаясь слезами. Обратите внимание на поварскую работу. Но ведь вы ни за что не дадите. Ох, знаю я очень хорошо богатых людей! А в сущности – зачем она вам? Для чего вам гнилая лошадь? Нигде, кроме такой отравы не получите, как в Моссельпроме. А вы сегодня завтракали, вы, величина мирового значения, благодаря мужским половым железам. У-у-у-у… Что же это делается на белом свете? Видно, помирать-то ещё рано, а отчаяние – и подлинно грех. Руки ему лизать, больше ничего не остаётся.

Загадочный господин наклонился к псу, сверкнул золотыми ободками глаз и вытащил из правого кармана белый продолговатый свёрток. Не снимая коричневых перчаток, размотал бумагу, которой тотчас же овладела метель, и отломил кусок колбасы, называемой «особая краковская». И псу этот кусок.

О, бескорыстная личность! У-у-у!

– Фить-фить, – посвистал господин и добавил строгим голосом:

– Бери!

Шарик, Шарик!

Опять Шарик. Окрестили. Да называйте как хотите. За такой исключительный ваш поступок.

Пёс мгновенно оборвал кожуру, с всхлипыванием вгрызся в краковскую и сожрал её в два счёта. При этом подавился колбасой и снегом до слёз, потому что от жадности едва не заглотал верёвочку. Ещё, ещё лижу вам руку.

Целую штаны, мой благодетель!

– Будет пока что… – господин говорил так отрывисто, точно командовал. Он наклонился к Шарику, пытливо глянул ему в глаза и неожиданно провёл рукой в перчатке интимно и ласково по Шарикову животу.

– А-га, – многозначительно молвил он, – ошейника нету, ну вот и прекрасно, тебя-то мне и надо. Ступай за мной. – Он пощёлкал пальцами. – Фить-фить!

За вами идти? Да на край света. Пинайте меня вашими фетровыми ботиками, я слова не вымолвлю.

По всей Пречистенке сняли фонари. Бок болел нестерпимо, но Шарик временами забывал о нём, поглощённый одной мыслью – как бы не утерять в сутолоке чудесного видения в шубе и чем-нибудь выразить ему любовь и преданность. И раз семь на протяжении Пречистенки до Обухова переулка он её выразил. Поцеловал в ботик у Мёртвого переулка, расчищая дорогу, диким воем так напугал какую-то даму, что она села на тумбу, раза два подвыл, чтобы поддержать жалость к себе.

Какой-то сволочной, под сибирского деланный кот-бродяга вынырнул из-за водосточной трубы и, несмотря на вьюгу, учуял краковскую. Шарик света не взвидел при мысли, что богатый чудак, подбирающий раненых псов в подворотне, чего доброго и этого вора прихватит с собой, и придётся делиться моссельпромовским изделием. Поэтому на кота он так лязгнул зубами, что тот с шипением, похожим на шипение дырявого шланга, забрался по трубе до второго этажа. – Ф-р-р-р… га…у! Вон! Не напасёшься моссельпрома на всякую рвань, шляющуюся по Пречистенке.

Господин оценил преданность и у самой пожарной команды, у окна, из которого слышалось приятное ворчание валторны, наградил пса вторым куском поменьше, золотников на пять.

Эх, чудак. Подманивает меня. Не беспокойтесь! Я и сам никуда не уйду.

За вами буду двигаться куда ни прикажете.

– Фить-фить-фить! Сюда!

В Обухов? Сделайте одолжение. Очень хорошо известен нам этот переулок.

Фить-фить! Сюда? С удово… Э, нет, позвольте. Нет. Тут швейцар. А уж хуже этого ничего на свете нет. Во много раз опаснее дворника. Совершенно ненавистная порода. Гаже котов. Живодёр в позументе.

– Да не бойся ты, иди.

– Здравия желаю, Филипп Филиппович.

– Здравствуй, Фёдор.

Вот это – личность. Боже мой, на кого же ты нанесла меня, собачья моя доля! Что это за такое лицо, которое может псов с улицы мимо швейцаров вводить в дом жилищного товарищества? Посмотрите, этот подлец – ни звука, ни движения! Правда, в глазах у него пасмурно, но, в общем, он равнодушен под околышем с золотыми галунами. Словно так и полагается. Уважает, господа, до чего уважает! Ну-с, а я с ним и за ним. Что, тронул? Выкуси.

Вот бы тяпнуть за пролетарскую мозолистую ногу. За все издевательства вашего брата. Щёткой сколько раз морду уродовал мне, а?

– Иди, иди.

Понимаем, понимаем, не извольте беспокоится. Куда вы, туда и мы. Вы только дорожку указывайте, а я уж не отстану, несмотря на отчаянный мой бок.

С лестницы вниз:

– Писем мне, Фёдор, не было?

Снизу на лестницу почтительно:

– Никак нет, Филипп Филиппович (интимно вполголоса вдогонку), – а в третью квартиру жилтоварищей вселили.

Важный пёсий благотворитель круто обернулся на ступеньке и, перегнувшись через перила, в ужасе спросил:

– Ну-у?

Глаза его округлились и усы встали дыбом.

Швейцар снизу задрал голову, приладил ладошку к губам и подтвердил:

– Точно так, целых четыре штуки.

– Боже мой! Воображаю, что теперь будет в квартире. Ну и что ж они?

– Да ничего-с.

– А Фёдор Павлович?

– За ширмами поехали и за кирпичом. Перегородки будут ставить.

– Чёрт знает, что такое!

– Во все квартиры, Филипп Филиппович, будут вселять, кроме вашей.

Сейчас собрание было, выбрали новое товарищество, а прежних – в шею.

– Что делается. Ай-яй-яй… Фить-фить.

Иду-с, поспеваю. Бок, изволите ли видеть, даёт себя знать. Разрешите лизнуть сапожок.

Галун швейцара скрылся внизу. На мраморной площадке повеяло теплом от труб, ещё раз повернули и вот – бельэтаж.

Собачье сердце.

Глава 4

На узком операционном столе лежал, раскинувшись, пёс Шарик и голова его беспомощно колотилась о белую клеёнчатую подушку. Живот его был выстрижен и теперь доктор Борменталь, тяжело дыша и спеша, машинкой въедаясь в шерсть, стриг голову Шарика. Филипп Филиппович, опершись ладонями на край стола, блестящими, как золотые обода его очков, глазами наблюдал за этой процедурой и говорил взволнованно:

– Иван Арнольдович, самый важный момент – когда я войду в турецкое седло. Мгновенно, умоляю вас, подайте отросток и тут же шить. Если там у меня начнёт кровоточить, потеряем время и пса потеряем. Впрочем, для него и так никакого шанса нету, – он помолчал, прищуря глаз, заглянул в как бы насмешливо полуприкрытый глаз пса и добавил:

– А знаете, жалко его. Представьте, я привык к нему.

Руки он вздымал в это время, как будто благословлял на трудный подвиг злосчастного пса Шарика. Он старался, чтобы ни одна пылинка не села на чёрную резину.

Из-под выстриженной шерсти засверкала беловатая кожа собаки.

Борменталь отшвырнул машинку и вооружился бритвой. Он намылил беспомощную маленькую голову и стал брить. Сильно хрустело под лезвием, кое-где выступала кровь. Обрив голову, тяпнутый мокрым бензиновым комочком обтёр её, затем оголённый живот пса растянул и промолвил, отдуваясь: «Готово».

Зина открыла кран над раковиной и Борменталь бросился мыть руки. Зина из склянки полила их спиртом.

– Можно мне уйти, Филипп Филиппович? – спросила она, боязливо косясь на бритую голову пса.

– Можешь.

Зина пропала. Борменталь засуетился дальше. Лёгкими марлевыми салфеточками он обложил голову Шарика и тогда на подушке оказался никем не виданный лысый пёсий череп и странная бородатая морда.

Тут шевельнулся жрец. Он выпрямился, глянул на собачью голову и сказал:

– Ну, Господи, благослови. Нож.

Борменталь из сверкающей груды на столике вынул маленький брюхатый ножик и подал его жрецу. Затем он облёкся в такие же чёрные перчатки, как и жрец.

– Спит? – спросил Филипп Филиппович.

– Спит.

Зубы Филиппа Филипповича сжались, глазки приобрели остренький, колючий блеск и, взмахнув ножичком, он метко и длинно протянул по животу Шарика рану. Кожа тотчас разошлась и из неё брызнула кровь в разные стороны. Борменталь набросился хищно, стал комьями марли давить Шарикову рану, затем маленькими, как бы сахарными щипчиками зажал её края и она высохла. На лбу у Борменталя пузырьками выступил пот. Филипп Филиппович полоснул второй раз и тело Шарика вдвоём начли разрывать крючьями, ножницами, какими-то скобками. Выскочили розовые и жёлтые, плачущие кровавой росой ткани. Филипп Филиппович вертел ножом в теле, потом крикнул: «Ножницы!»

Инструмент мелькнул в руках у тяпнутого, как у фокусника. Филипп Филиппович залез в глубину и в несколько поворотов вырвал из тела Шарика его семенные железы с какими-то обрывками. Борменталь, совершенно мокрый от усердия и волнения, бросился к стеклянной банке и извлёк из неё другие, мокрые, обвисшие семенные железы. В руках у профессора и ассистента запрыгали, завились короткие влажные струны. Дробно защёлкали кривые иглы в зажимах, семенные железы вшили на место Шариковых. Жрец отвалился от раны, ткнул в неё комком марли и скомандовал:

– Шейте, доктор, мгновенно кожу, – затем оглянулся на круглые белые стенные часы.

– 14 минут делали, – сквозь стиснутые зубы пропустил Борменталь и кривой иголкой впился в дряблую кожу. Затем оба заволновались, как убийцы, которые спешат.

– Нож, – крикнул Филипп Филиппович.

Нож вскочил ему в руки как бы сам собой, после чего лицо Филиппа Филипповича стало страшным. Он оскалил фарфоровые и золотые коронки и одним приёмом навёл на лбу Шарика красный венец. Кожу с бритыми волосами откинули как скальп. Обнажили костяной череп. Филипп Филиппович крикнул:

– Трёпан!

Борменталь подал ему блестящий коловорот. Кусая губы, Филипп Филиппович начал втыкать коловорот и высверливать в черепе Шарика маленькие дырочки в сантиметре расстояния одна от другой, так, что они шли кругом всего черепа. На каждую он тратил не более пяти секунд. Потом пилой невиданного фасона, сунув её хвост в первую дырочку, начал пилить, как выпиливают дамский рукодельный ящик. Череп тихо визжал и трясся. Минуты через три крышку черепа с Шарика сняли.

Тогда обнажился купол Шарикового мозга – серый с синеватыми прожилками и красноватыми пятнами. Филипп Филиппович въелся ножницами в оболочки и их вскрыл. Один раз ударил тонкий фонтан крови, чуть не попал в глаз профессору, и окропил его колпак. Борменталь с торзионным пинцетом, как тигр, бросился зажимать и зажал. Пот с Борменталя полз потоками и лицо его стало мясистым и разноцветным. Глаза его метались от рук профессора к тарелке на инструментальном столе. Филипп же Филиппович стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен. Он ободрал оболочку с мозга и пошёл куда-то вглубь, выдвигая из вскрытой чаши полушария мозга. В это время Борменталь начал бледнеть, одной рукой охватил грудь Шарика и хрипловато сказал:

– Пульс резко падает…

Филипп Филиппович зверски оглянулся на него, что-то промычал и врезался ещё глубже. Борменталь с хрустом сломал стеклянную ампулку, насосал из неё шприц и коварно кольнул Шарика где-то у сердца.

– Иду к турецкому седлу, – зарычал Филипп Филиппович и окровавленными скользкими перчатками выдвинул серо-жёлтый мозг Шарика из головы. На мгновение он скосил глаза на морду Шарика, и Борменталь тотчас же сломал вторую ампулу с жёлтой жидкостью и вытянул её в длинный шприц.

– В сердце? – робко спросил он.

– Что вы ещё спрашиваете? – злобно заревел профессор, – всё равно он уже пять раз у вас умер. Колите! Разве мыслимо? – Лицо у него при этом стало, как у вдохновенного разбойника.

Доктор с размаху легко всадил иглу в сердце пса.

– Живёт, но еле-еле, – робко прошептал он.

– Некогда рассуждать тут – живёт – не живёт, – засипел страшный Филипп Филиппович, – я в седле. Всё равно помрёт… Ах, ты че… «К берегам священным Нила…». Придаток давайте.

Борменталь подал ему склянку, в которой болтался на нитке в жидкости белый комочек. Одной рукой – «Не имеет равных в Европе… Ей-богу!», – смутно подумал Борменталь, – он выхватил болтающийся комочек, а другой, ножницами, выстриг такой же в глубине где-то между распяленными полушариями. Шариков комочек он вышвырнул на тарелку, а новый заложил в мозг вместе с ниткой и своими короткими пальцами, ставшими точно чудом тонкими и гибкими, ухитрился янтарной нитью его там замотать. После этого он выбросил из головы какие-то распялки, пинцет, мозг упрятал назад в костяную чашу, откинулся и уже поспокойнее спросил:

– Умер, конечно?..

– Нитевидный пульс, – ответил Борменталь.

– Ещё адреналину.

Профессор оболочками забросал мозг, отпиленную крышку приложил как по мерке, скальп надвинул и взревел:

– Шейте!

Борменталь минут в пять зашил голову, сломав три иглы.

И вот на подушке появилась на окрашенном кровью фоне безжизненная потухшая морда Шарика с кольцевой раной на голове. Тут же Филипп Филиппович отвалился окончательно, как сытый вампир, сорвал одну перчатку, выбросив из неё облако потной пудры, другую разорвал, швырнул на пол и позвонил, нажав кнопку в стене. Зина появилась на пороге, отвернувшись, чтобы не видеть Шарика в крови. Жрец снял меловыми руками окровавленный куколь и крикнул:

– Папиросу мне сейчас же, Зина. Всё свежее бельё и ванну.

Он подбородком лёг на край стола, двумя пальцами раздвинул правое веко пса, заглянул в явно умирающий глаз и молвил:

– Вот, чёрт возьми. Не издох. Ну, всё равно издохнет. Эх, доктор Борменталь, жаль пса, ласковый был, хотя и хитрый.



Глава 5


Из дневника доктора Борменталя

(Тонкая, в писчий лист форматом тетрадь. Исписана почерком Борменталя. На первых двух страницах он аккуратен, уборист и чёток, в дальнейшем размашист, взволнован, с большим количеством клякс.).

* * *

22 декабря 1924 г. Понедельник. История болезни.

Лабораторная собака приблизительно двух лет от роду. Самец. Порода дворняжка. Кличка – Шарик. Шерсть жидкая, кустами, буроватая, с подпалинами. Хвост цвета топлёного молока. На правом боку следы совершенно зажившего ожога. Питание до поступления к профессору плохое, после недельного пребывания – крайне упитанный. Вес 8 кг (знак восклицат.).

Сердце, лёгкие, желудок, температура…

* * *

23 декабря.

В 8.30 часов вечера произведена первая в Европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яичники Шарика и вместо них пересажены мужские яичники с придатками и семенными канатиками, взятыми от скончавшегося за 4 часа, 4 минуты до операции мужчины 28 лет и сохранявшимися в стерилизованной физиологической жидкости по проф. Преображенскому.

Непосредственно вслед за сим удалён после трепанации черепной крышки придаток мозга – гипофиз и заменён человеческим от вышеуказанного мужчины.

Введено 8 кубиков хлороформа, 1 шприц камфары, 2 шприца адреналина в сердце.

Показание к операции: постановка опыта Преображенского с комбинированной пересадкой гипофиза и яичек для выяснения вопроса о приживаемости гипофиза, а в дальнейшем и о его влиянии на омоложение организма у людей.

Оперировал проф. Ф. Ф. Преображенский.

Ассистировал д-р И. А. Борменталь.

В ночь после операции: грозные повторные падения пульса. Ожидание смертельного исхода. Громадные дозы камфары по Преображенскому.

* * *

24 декабря.

Утром – улучшение. Дыхание учащено вдвое, температура 42. Камфара, кофеин под кожу.

* * *

25 декабря.

Вновь ухудшение. Пульс еле прощупывается, похолодание конечностей, зрачки не реагируют. Адреналин в сердце, камфара по Преображенскому, физиологический раствор в вену.

* * *

26 декабря.

Некоторое улучшение. Пульс 180, дыхание 92, температура 41. Камфара, питание клизмами.

* * *

27 декабря.

Пульс 152, дыхание 50, температура 39, 8, зрачки реагируют. Камфара под кожу.

* * *

28 декабря.

Значительное улучшение. В полдень внезапный проливной пот, температура 37, 0. Операционные раны в прежнем состоянии. Перевязка.

Появился аппетит. Питание жидкое.

* * *

29 декабря.

Внезапно обнаружено выпадение шерсти на лбу и на боках туловища.

Вызваны для консультации: профессор по кафедре кожных болезней Василий Васильевич Бундарев и директор московского Ветеринарного Показательного института. Ими случай признан неописанным в литературе. Диагностика осталась неустановленной. Температура – 37, 0.

(Запись карандашом).

Вечером появился первый лай (8 ч. 15 Мин.). Обращает внимание резкое изменение тембра и понижение тона. Лай вместо слова «гау-гау» на слоги «а-о», по окраске отдалённо напоминает стон.

30 декабря. Выпадение шерсти приняло характер общего облысения.

Взвешивание дало неожиданный результат – 30 кг за счёт роста (удлинение). костей. Пёс по-прежнему лежит.

* * *

31 декабря.

Колоссальный аппетит.

(В тетради – клякса. После кляксы торопливым почерком).

В 12 ч. 12 Мин. Дня пёс отчётливо пролаял а-б-ыр.

* * *

(В тетради перерыв и дальше, очевидно, по ошибке от волнения написано):

1 декабря.(перечёркнуто, поправлено) 1 января 1925 г.

Фотографирован утром. Счастливо лает «абыр», повторяя это слово громко и как бы радостно. В 3 часа дня (крупными буквами) засмеялся, вызвав обморок горничной Зины. Вечером произнёс 8 раз подряд слово «абыр-валг», «абыр».

(Косыми буквами карандашом): профессор расшифровал слово «абыр-валг», оно означает «Главрыба»… Что-то чудовищ…

* * *

2 января.

Фотографирован во время улыбки при магнии. Встал с постели и уверенно держался полчаса на задних лапах. Моего почти роста.

(В тетради вкладной лист).

Русская наука чуть не понесла тяжёлую утрату.

История болезни профессора Ф. Ф. Преображенского.

В 1 час 13 мин. – глубокий обморок с проф. Преображенским. При падении ударился головой о палку стула. Т-а.

В моём и Зины присутствии пёс (если псом, конечно, можно назвать) обругал проф. Преображенского по матери.

* * *

(Перерыв в записях).

* * *

6 января.

(То карандашом, то фиолетовыми чернилами).

Сегодня после того, как у него отвалился хвост, он произнёс совершенно отчётливо слово «пивная». Работает фонограф. Чёрт знает – что такое.

* * *

Я теряюсь.

* * *

Приём у профессора прекращён. Начиная с 5-ти час. дня из смотровой, где расхаживает это существо, слышится явственно вульгарная ругань и слова «ещё парочку».

* * *

7 января.

Он произносит очень много слов: «извозчик», «мест нету», «вечерняя газета», «лучший подарок детям» и все бранные слова, какие только существуют в русском лексиконе.

Вид его странен. Шерсть осталась только на голове, на подбородке и на груди. В остальном он лыс, с дряблой кожей. В области половых органов формирующийся мужчина. Череп увеличился значительно. Лоб скошен и низок.

* * *

Ей-богу, я с ума сойду.

* * *

Филипп Филиппович всё ещё чувствует себя плохо. Большинство наблюдений веду я. (Фонограф, фотографии).

* * *

По городу расплылись слухи.

* * *

Последствия неисчислимые. Сегодня днём весь переулок был полон какими-то бездельниками и старухами. Зеваки стоят и сейчас ещё под окнами.

В утренних газетах появилась удивительная заметка «Слухи о марсианине в Обуховом переулке ни на чём не основаны. Они распущены торговцами с Сухаревки и будут строго наказаны». – О каком, к чёрту, марсианине? Ведь это – кошмар.

* * *

Ещё лучше в «Вечерней» – написали, что родился ребёнок, который играет на скрипке. Тут же рисунок – скрипка и моя фотографическая карточка и под ней подпись: «проф. Преображенский, делавший кесарево сечение у матери». Это – что-то неописуемое… Он говорит новое слово «милиционер».

* * *

Оказывается, Дарья Петровна была в меня влюблена и свистнула карточку из альбома Филиппа Филипповича. После того, как прогнал репортёров, один из них пролез на кухню и т. д.

* * *

Что творится во время приёма! Сегодня было 82 звонка. Телефон выключен. Бездетные дамы с ума сошли и идут…

* * *

В полном составе домком во главе со Швондером. Зачем – сами не знают.

8 января.Поздним вечером поставили диагноз. Филипп Филиппович, как истый учёный, признал свою ошибку – перемена гипофиза даёт не омоложение, а полное очеловечение (подчёркнуто три раза). От этого его изумительное, потрясающее открытие не становится ничуть меньше.

Тот сегодня впервые прошёлся по квартире. Смеялся в коридоре, глядя на электрическую лампу. Затем, в сопровождении Филиппа Филипповича и меня, он проследовал в кабинет. Он стойко держится на задних лапах (зачёркнуто)… на ногах и производит впечатление маленького и плохо сложенного мужчины.

Смеялся в кабинете. Улыбка его неприятна и как бы искусственна. Затем он почесал затылок, огляделся и я записал новое отчётливо произнесённое слово: «буржуи». Ругался. Ругань эта методическая, беспрерывная и, по-видимому, совершенно бессмысленная. Она носит несколько фонографический характер: как будто это существо где-то раньше слышало бранные слова, автоматически подсознательно занесло их в свой мозг и теперь изрыгает их пачками. А впрочем, я не психиатр, чёрт меня возьми.

На Филиппа Филипповича брань производит почему-то удивительно тягостное впечатление. Бывают моменты, когда он выходит из сдержанного и холодного наблюдения новых явлений и как бы теряет терпение. Так, в момент ругани он вдруг нервно выкрикнул:

– Перестань!

Это не произвело никакого эффекта.

После прогулки в кабинете, общими усилиями Шарик был водворён в смотровую.

После этого мы имели совещание с Филиппом Филипповичем. Впервые, я должен сознаться, видел я этого уверенного и поразительно умного человека растерянным. Напевая по своему обыкновению, он спросил: «Что же мы теперь будем делать?» И сам же ответил буквально так: «Москвошвея, да… От Севильи до Гренады. Москвошвея, дорогой доктор…». Я ничего не понял. Он пояснил:

– «Я вас прошу, Иван Арнольдович, купить ему бельё, штаны и пиджак».

9 января.Лексикон обогащается каждые пять минут (в среднем) новым словом, с сегодняшнего утра, и фразами. Похоже, что они, замёрзшие в сознании, оттаивают и выходят. Вышедшее слово остаётся в употреблении. Со вчерашнего вечера фонографом отмечены: «не толкайся», «подлец», «слезай с подножки», «я тебе покажу», «признание америки», «примус».

10 января.Произошло одевание. Нижнюю сорочку позволил надеть на себя охотно, даже весело смеясь. От кальсон отказался, выразив протест хриплыми криками: «В очередь, сукины дети, в очередь!» Был одет. Носки ему велики.

(В тетради какие-то схематические рисунки, по всем признакам изображающие превращение собачьей ноги в человеческую).

Удлиняется задняя половина скелета стопы (plаnта). Вытягивание пальцев. Когти.

Повторное систематическое обучение посещения уборной. Прислуга совершенно подавлена.

Но следует отметить понятливость существа. Дело вполне идёт на лад.

11 января.Совершенно примирился со штанами. Произнёс длинную весёлую фразу: «Дай папиросочку, – у тебя брюки в полосочку».

Шерсть на голове – слабая, шелковистая. Легко спутать с волосами. Но подпалины остались на темени. Сегодня облез последний пух с ушей.

Колоссальный аппетит. С увлечением ест селёдку.

В 5 часов дня событие: впервые слова, произнесённые существом, не были оторваны от окружающих явлений, а явились реакцией на них. Именно: когда профессор приказал ему: «Не бросай объедки на пол» – неожиданно ответил: «Отлезь, гнида».

Филипп Филиппович был поражён, потом оправился и сказал:

– Если ты ещё раз позволишь себе обругать меня или доктора, тебе влетит.

Я фотографировал в это мгновение Шарика. Ручаюсь, что он понял слова профессора. Угрюмая тень легла на его лицо. Поглядел исподлобья довольно раздражённо, но стих.

Ура, он понимает!

12 января.Закладывание рук в карманы штанов. Отучаем от ругани.

Свистал «ой, яблочко». Поддерживает разговор.

Я не могу удержаться от нескольких гипотез: к чертям омоложение пока что. Другое неизмеримо более важное: изумительный опыт проф. Преображенского раскрыл одну из тайн человеческого мозга. Отныне загадочная функция гипофиза – мозгового придатка – разъяснена. Он определяет человеческий облик. Его гормоны можно назвать важнейшими в организме – гормонами облика. Новая область открывается в науке: безо всякой реторты Фауста создан гомункул. Скальпель хирурга вызвал к жизни новую человеческую единицу. Проф. Преображенский, вы – творец. (Клякса).

Впрочем, я уклонился в сторону… Итак, он поддерживает разговор. По моему предположению дело обстоит так: прижившийся гипофиз открыл центр речи в собачьем мозгу и слова хлынули потоком. По-моему, перед нами оживший развернувшийся мозг, а не мозг вновь созданный. О, дивное подтверждение эволюционной теории! О, цепь величайшая от пса до Менделеева-химика! Ещё моя гипотеза: мозг Шарика в собачьем периоде его жизни накопил бездну понятий. Все слова, которыми он начал оперировать в первую очередь, – уличные слова, он их слышал и затаил в мозгу. Теперь, проходя по улице, я с тайным ужасом смотрю на встречных псов. Бог их знает, что у них таится в мозгах.

* * *

Шарик читал. Читал (3 восклицательных знака). Это я догадался. По Главрыбе. Именно с конца читал. И я даже знаю, где разрешение этой загадки: в перерезке зрительных нервов собаки.

* * *

Что в Москве творится – уму не постижимо человеческому. Семь сухаревских торговцев уже сидят за распространение слухов о светопреставлении, которое навлекли большевики. Дарья Петровна говорила и даже точно называла число: 28 ноября 1925 года, в день преподобного мученика Стефана земля налетит на небесную ось… Какие-то жулики уже читают лекции. Такой кабак мы сделали с этим гипофизом, что хоть вон беги из квартиры. Я переехал к Преображенскому по его просьбе и ночую в приёмной с Шариком. Смотровая превращена в приёмную. Швондер оказался прав. Домком злорадствует. В шкафах ни одного стекла, потому что прыгал.

Еле отучили.

* * *

С Филиппом Филипповичем что-то странное делается. Когда я ему рассказал о своих гипотезах и о надежде развить Шарика в очень высокую психическую личность, он хмыкнул и ответил: «Вы думаете?» Тон его зловещий. Неужели я ошибся? Старик что-то придумал. Пока я вожусь с историей болезни, он сидит над историей того человека, от которого мы взяли гипофиз.

* * *

(В тетради вкладной лист.).

Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз – условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия – игра на балалайке по трактирам.

Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти – удар ножом в сердце в пивной («стоп-сигнал», у Преображенской заставы).

* * *

Старик, не отрываясь, сидит над климовской болезнью. Не понимаю в чём дело. Бурчал что-то насчёт того, что вот не догадался осмотреть в паталогоанатомическом весь труп Чугункина. В чём дело – не понимаю. Не всё ли равно чей гипофиз?

17 января.Не записывал несколько дней: болел инфлюэнцей. За это время облик окончательно сложился. а) совершенный человек по строению тела; б) вес около трех пудов; в) рост маленький; г) голова маленькая; д) начал курить; е) ест человеческую пищу; ж) одевается самостоятельно; з) гладко ведёт разговор.

* * *

Вот так гипофиз (клякса).

* * *

Этим историю болезни заканчиваю. Перед нами новый организм; наблюдать его нужно сначала.

Приложение: стенограммы речи, записи фонографа, фотографические снимки.

Подпись: ассистент профессора Ф. Ф. Преображенского доктор Борменталь.

Сегодня исполняется 81 год Аль Пачино

Аль Пачино — американский актер театра и кино, режиссер, сценарист, обладатель театральной премии «Тони» и кинопремий BAFTA, «Оскар», «Золотой лев», «Золотой глобус» и «Эмми» - родился 25 апреля 1940 года.

  А игра Пачино была удостоена номинации на «Оскар», правда, Аль проигнорировал церемонию, так как считал, что его вместо Марлона Брандо должны были номинировать как лучшего актера, а не второстепенного. Несмотря на скандал, это был несомненный триумф. «Успех фильма сокрушил меня. Но сейчас я смотрю на это, как на особенный феномен, случившийся со мной», - вспоминает Пачино. Через год в 1973-ем Аль блестяще сыграл в драме «Пугало» и в фильме о полицейском с обостренным чувством справедливости «Серпико». 1974 год ознаменовался выходом второй части о клане Корлеоне «Крестный отец 2». Через год актер сыграл в драме «Собачий полдень» (1975). Он исполнил рол гомосексуалиста, который грабит банк вместе со своим возлюбленным. После работы в картинах «Правосудие для всех» (1979) и «Автора! Автора!» (1982) 

  Аль Пачино получает еще одну, ставшую звездной роль - гангстера Тони Монтана в фильме «Лицо со шрамом» Брайана де Пальмы (1983). Лента стала культовой, и актер был номинирован на «Золотой глобус». Аль всегда критично относился к своим работам, поэтому после работы в последующих, не таких успешных картинах («Революция», «Море любви»), он решил приостановить карьеру в кино, отдавшись театру. Но в 1990-ом он в последний раз сыграл Майкла Корлеоне в «Крестном отце 3». А уже в 1992 году Пачино получил «Оскар» за лучшую мужскую роль, сыграв слепого отставного полковника в фильме «Запах женщины». После актер снялся в таких популярных картинах, как «Адвокат дьявола» (1997), «Донни Браско» (1997), «Симона» (2002), «Тринадцать друзей Оушена» (2007), «Право на убийство» (2008), «Вы не знаете Джека» (2010). Пачино также успешен как кинорежиссер. 5 сентября 2011 года 71-летний актер был удостоен специального приза «За вклад в кинематограф» на Венецианском кинофестивале. Он никогда не был женат, однако имеет троих детей от двух женщин.

Ди Каприо в шестой раз номинирован на «Оскар»

В мире еще остались загадки и тайны,мистические истории.Есть,только догадки и теории бездоказательств. Вот некоторые из этих историй...

1.Овертонский мост (Overtoun Bridge)

Этот арочный мост находится недалеко от Западного Дамбартоншира, Шотландия, он был построен в 1859 году и стал известен числом необъяснимых случаев,собачьего суицида.

Эти инциденты были впервые зарегистрированы в 50-х - 60-х годах,прошлого столетия, когда было замечено, что собаки вдруг неожиданно прыгали с моста и падение с пятидесяти футов приводило к их смерти. В некоторых случаях, собаки выжили, восстановившись однако, а затем прыгали с моста снова.
Самым близким к правде рациональным объяснением "собачьего суицида" может быть то что под мостом в кустах живут норки. Ветеринары и специалисты отмечают, что собака, слишком взволнована запахом норок и поддавшись импульсу,не в состоянии рассчитать высоту прыжка.

2.Рукопись Войнича (Оригинальное название неизвестно)
Это иллюстрированный кодекс, написанный неизвестным автором на неизвестном языке с использованием неизвестного алфавита.
По результатам радиоуглеродного анализа рукопись создана между 1404 и 1438 годами в эпоху раннего Возрождения.Книга носит имя антиквара Вилфрида Войнича, который приобрёл её в 1912 году.В книге около 240 страниц тонкого пергамента.В книге более 170 000 знаков, обычно отделённых друг от друга узкими пробелами. Большинство знаков написаны одним или двумя простыми движениями пера. Алфавитом из 20—30 букв рукописи можно написать весь текст. Исключение составляют несколько десятков особенных знаков, каждый из которых появляется в книге 1—2 раза.Иллюстрации рукописи пролили мало света на точную природу текста, но предполагают, что книга состоит из шести «разделов», разных по стилю и содержанию.Общее впечатление, которое создают оставшиеся страницы манускрипта, позволяет предположить, что он предназначался для того, чтобы служить фармакопеей или отдельными темами книги средневековой или более ранней медицины. Однако сбивающие с толку детали иллюстраций питают множество теорий о происхождении книги, содержании её текста и цели, для которой она была написана.Причудливые свойства текста рукописи Войнича (такие как удвоенные и утроенные слова) и подозрительное содержание иллюстраций (например, фантастические растения) привели многих исследователей к заключению, что манускрипт в действительности может быть мистификацией.

3.Женщина из Исдален (Isdalskvinnen)
Неизвестная женщина, чьё тело было найдено в долине Исдален вблизи Бергена (Норвегия) 29 ноября 1970 г. Благодаря странным обстоятельствам её смерти, интерес к личности этой женщины и возможным причинам её смерти не ослабевает и по сей день.В ходе попыток установить личность женщины из Исдален выяснилось, что она активно путешествовала по Норвегии и другим европейским странам, используя как минимум 9 разных псевдонимов. Кроме того, все бирки на её одежде оказались срезаны. Такая тщательность в сокрытии всех обстоятельств, которые могли бы раскрыть настоящее имя этой женщины, заставила предположить, что её смерть могла быть связана со шпионажем.29 ноября 1970 года, примерно в 13:15, преподавателем вуза и его двумя дочерьми, отдыхавшими на природе в долине Исдален вблизи горы Ульрикен, был найден частично сгоревший труп женщины без какой-либо одежды на нём. Рядом с ним была найдена бутылка из-под ликёра, две пластиковые бутылки, пахнущие бензином, склянка с большим количеством таблеток снотворного «Fenemal», серебряная ложка и остатки сожжённого паспорта.24 ноября 1970 года, за 5 дней до обнаружения тела в долине Исдален, 26-летний местный житель отправился на прогулку с друзьями в те же места. Там он увидел женщину, чьё лицо было искажено страхом, в компании двух мужчин «средиземноморской» внешности в чёрных пальто. Когда она заметила свидетеля, то открыла рот, собираясь что-то сказать — но в последний момент, видимо, испугалась реакции со стороны мужчин. Все трое выглядели как иностранцы, причем женщина была одета элегантно, но явно не для прогулки на природе.Когда он узнал о находке в долине, то немедленно обратился в полицию и опознал женщину по фотороботу. Но, по его словам, полицейские сказали ему: «Забудь о ней, это дело никогда не будет раскрыто» , в результате чего он решил обнародовать свой рассказ о случившемся только 32 года спустя.Срок давности по делу истёк в 1995 году.

4.Незнакомка из Сены.(L’Inconnue de la Seine)
Неопознанный труп 16-летней девушки, найденный в реке Сена, с лица которой был выполнен гипсовый слепок. Слепок стал знаменит как образец женской загадочности и красоты.Тело молодой девушки было найдено в Сене в конце 1880 года. На теле не было обнаружено никаких следов насилия. В качестве наиболее вероятной причины смерти было предположено самоубийство. Патологоанатом был настолько очарован внешностью девушки, что выполнил гипсовый слепок. По другой версии, слепок выполнен с живого прототипа, а история с мертвой девушкой была придумана автором слепка.
На протяжении нескольких лет в Париже распространились копии отпечатка, которые стали модным атрибутом в богемном обществе. Писатели, поэты и художники черпали вдохновение из образа девушки и посвящали ей свои работы. Альбер Камю сравнивает её улыбку с улыбкой Моны Лизы, поэт и культурный критик Аль Альварес пишет в своей книге, что целое поколение немецких модниц сверяло свою внешность с ней как с идеалом.

5.Цикада 3301(Cicada 3301)
Имя, данное загадочной организации, которая в трех случаях разместила набор сложных головоломок, чтобы вербовать, способных криптоаналитики людей. Первая серия головоломок появились в Интернете 5 января 2012 и продлилась около месяца. Вторая серия началась ровно год спустя на 5 января 2013 года и третий ключ к разгадке был размещен на Твиттере 5 января 2014. 4 января 2012 года на сайте 4chan был размещен пост: «Привет. Мы ищем лиц с высоким интеллектом. Для этого мы разработали тест. В этом изображении есть скрытое сообщение. Найдите его, и оно покажет вам, как найти нас. С нетерпением ждем тех, кому удастся пройти весь путь. Удачи. 3301».
Эта история была названа "наиболее сложной и загадочной головоломкой эпохи Интернета" и занимает место в "Топ 5 неразгаданных тайн в Интернете"
Подсказки к разгадке охватили многие различные средства связи, включая Интернет, телефон ,а так же музыки, загрузочных компакт-дисков Linux, цифровых изображений, на настоящей бумаге и страницах неопубликованных криптических книг. В дополнение к использованию много различной техники для шифрования, кодирования или скрыть данные, эти подсказки также сослались на широкий спектр книг, поэзии, искусства и музыки.

6.Маяк на островах Фланнан (Flannan Isles Lighthouse)
Высота маяка — 23 метра. Строительство было начато в 1895 году, а запуск состоялся 7 декабря 1899. Расположен неподалеку от высочайшей точки архипелага. Топливом маяка служит ацетилен. Сигнал маяка виден в радиусе 30 километров.Известность ему принес странный случай,таинственное исчезновение смотрителей.Согласно распорядку, на маяке должны были постоянно находиться три смотрителя. Еще один смотритель был на береговой станции в Брасклит и при каждом рейсе на острова сменял одного из смотрителей. На момент инцидента на маяке были второй помощник смотрителя Джеймс Дукат , первый помощник Томас Маршалл и ассистент Дональд „Случайный“ МакАртур . За три недели до этого главный смотритель Джозеф Мур покинул маяк в соответствии со служебными инструкциями и, по его словам, при его отъезде всё было как обычно.Первый тревожный сигнал поступил 15 декабря 1900 года. Пароход «Арктор», следовавший из Филадельфии в Лит, сообщил, что сигнала с маяка не поступает.Плановый рейс на острова, который был запланирован на 20 декабря, был отменён ввиду плохих погодных условий — 16 декабря начался шторм, из-за чего судно «Гесперус», обслуживающее маяк, прибыло на остров только 26 декабря в полдень.
По прибытии команда и Джозеф Мур сразу же столкнулись со странными вещами. На причале виднелся голый флагшток, отсутствовали пустые коробки, предназначенные для выгрузки провианта, а самое главное — никто их не встречал. Капитан подал звуковой сигнал, но по-прежнему никто из смотрителей не появился.
Вначале на разведку был отправлен Мур, который обнаружил, что ворота маяка, а также все двери, были заперты. Открыв их, он увидел, что кровати смотрителей не заправлены, а часы остановились. Возвратившись на пристань и рассказав об увиденном, он получил в помощники матроса с корабля, и они вдвоём вернулись назад на маяк. Их дальнейшие поиски выявили всё более запутанные факты. Лампы маяка были почищены и заправлены топливом. Все водонепроницаемые плащи были на месте. Учитывая плохую погоду, вряд ли кто из смотрителей отважился бы покидать маяк без них. Единственным признаком беспорядка был перевернутый кухонный стол. Никаких вещей или знаков, указывающих на место пребывания трёх смотрителей, не было.
Западный причал острова был практически не повреждён ураганом, а вот восточный — здорово пострадал. Ящик, находившийся фактически на высоте 33 метра от уровня моря, был опрокинут, и всё его содержимое валялось повсюду. Металлические рельсы были погнуты, а местами выкорчеваны из бетонного основания. Огромный кусок скалы, находившийся на вершине холма, а это более 60 метров над уровнем моря, был сдвинут более чем на метр от своего привычного положения. Последняя запись в журнале наблюдений была сделана в 9:00 15 декабря 1900 года, но перед этим в ночь на 14 декабря смотритель зафиксировали сильный шторм, хотя ни одни из береговых станций в той местности и ни один из проходящих мимо кораблей в те дни вплоть до 16 декабря никакого шторма не фиксировали.

7.Сигнал «Wow!»
Cильный узкополосный космический радиосигнал, зарегистрированный доктором Джерри Эйманом 15 августа 1977 года во время работы на радиотелескопе «Большое ухо» в Университете штата Огайо.
Характеристики сигнала (полоса передачи, соотношение сигнал/шум) соответствовали теоретически ожидаемым от сигнала внеземного происхождения.Поражённый тем, насколько точно характеристики полученного сигнала совпадали с ожидаемыми характеристиками межзвёздного сигнала, Эйман обвёл соответствующую ему группу символов на распечатке и подписал сбоку «Wow!». Эта подпись и дала название сигналу.
В качестве одного из возможных объяснений предлагается возможность случайного усиления слабого сигнала; однако, с одной стороны это по-прежнему не исключает возможности искусственного происхождения такого сигнала, а с другой стороны, маловероятно, что сигнал, слабый настолько, чтобы не быть обнаруженным сверхчувствительным радиотелескопом Very Large Array, мог быть пойман «Большим ухом» даже после такого усиления

8.Волосы ангела (Angel hair)
Паутинообразная легкая радиоактивная студенистая масса. Часто ее находят на территории, над которыми пролетало НЛО, через несколько часов после она испаряется. В руках "волосы" тает или превращаются в комочки. В американской уфологии "паутина" известна под названием "волосы ангела", итальянцы его зовут "кремниевой ватой", а французы называют падающие с неба полупрозрачные волокна "подарком Мадонны".
По данным, приведенным в книге Ф.Ю.Зигеля "Наблюдение НЛО в Советском Союзе", при появлении "волос ангела" они покрывают землю плотным слоем, но через несколько часов бесследно исчезают, превращаясь в студенистую массу, которая быстро испаряется. При прикосновении к ним руками они обращаются в комочки радиоактивной слизи.
27 октября того года двое друзей - Дженнаро Лючетта и Пьетро Ластруччи стояли на террасе отеля на площади Святого Марка в Венеции и увидели, как в небе летят два "светящихся диска", которые оставляли за собой огненно-белый след. Оба объекта летели с огромной скоростью на небольшом расстоянии друг от друга. Затем объект, летевший сзади, поднялся на ту же высоту, что и ведущий и развернувшись НЛО исчезло в направлении Флоренции.
Через несколько минут произошёл драматический перерыв в футбольном матче на стадионе во Флоренции. 10000 изумленных зрителей, игроки и судьи встали и пристально смотрели на два объекта, пролетали над стадионом. За девять минут - с 15.20 до 15.29 - эта пара трижды пролетала над городом. После "визита пришельцев" на стадион - и на всю Флоренцию - медленно опустились липкие, студенистые волокна, известные как "волосы ангела". Они падали на землю и быстро испарялись.
Студент Альфреда Якопоцци сумел собрать несколько волокон с футбольного поля во Флоренции в герметичную стерильную пробирку. Вскоре пробирка попала к директору Института химического анализа Флорентийского университета профессору Джиованни Каннера. Его коллега, профессор Даниил Гоцци, сделал анализы загадочной вещества и заявил: "Это волокнистый материал, который обладает значительным сопротивлением на растяжение и скручивание. Подвергаясь воздействию тепла, он темнеет и улетучивается, оставляя тающий прозрачный осадок. Анализ осадка показал содержание в нем бора, кремния, кальция и магния. Гипотетически это вещество могло быть чем-то вроде боро-кремниевого стекла."

9. Диск Сабу
Неуместный артефакт, найденный в 1936 году египтологом Уолтером Брайаном Эмери во время раскопок мастабы чиновника Сабу в Саккаре, датируемой 3100—3000 годом до нашей эры.
Артефакт был найден среди глиняной посуды и представляет из себя правильную круглую тонкостенную каменную тарелку, изготовленную из мета-алеврита (метасилта в западной терминологии), с тремя тонкими загнутыми к центру наплывами края и небольшой цилиндрической втулкой посередине. В местах загиба лепестков края к центру окружность диска продолжается тонким ободом круглого сечения около сантиметра в диаметре. Диаметр составляет примерно 70 см, форма окружности не идеальна.
Эта тарелка вызывает ряд вопросов как о непонятном назначении подобного предмета, так и о способе, с помощью которого она была изготовлена, поскольку аналогов не имеет.
Египтология пока не смогла дать объяснения необычной форме диска Сабу — тарелка такой формы неудобна для еды, как светильник или часть светильника она также неприменима. Также диск Сабу не может быть моделью колеса — оно достоверно появилось в Египте лишь в 1500 году до н. э. при 18-й Династии, во время вторжения гиксосов. Схожие формы имеют рабочие органы современных мешалок для химических процессов, но следов химической коррозии на диске не обнаружено.

10.Леди Бабушка (Babushka Lady)
неустановленная женщина, которая, возможно, сняла на камеру процесс убийства Джона Кеннеди. Такое прозвище она получила из-за того, что была завёрнута в платок, напоминающий головные уборы русских женщин пожилого возраста. Производились неоднократные попытки идентифицировать Леди Бабушку, но они так и не увенчались успехом. По самой распространённой версии, Леди Бабушкой была американка Беверли Оливер, которая сама сделала подобное заявление в 1970 году, однако многие исследователи посчитали её слова ложью.
В 1970 году американка по имени Беверли Оливер обратилась к исследователю Дж. Гэри Шоу и объявила, что именно она была той женщиной. В 1963 году 17-летняя Оливер работала танцовщицей и певицей в стриптиз-клубе Colony Club, находящемся по соседству с ночным клубом Carousel Club, которым владел Джек Руби. По её словам, она проводила немало времени в заведении Руби и хорошо его знала. В дальнейшем её история обросла многочисленными подробностями, которые, если бы они соответствовали действительности, могли подтвердить предположения о заговоре с целью убийства Кеннеди. Она рассказала, что за две недели до убийства разговаривала с Руди, и он представил ей Ли Освальда, назвал его своим другом и сотрудником ЦРУ.
В дальнейшем Стоун признался, что отбирал записи Оливер, и не упомянул тогда о том, что Руби представил Освальда как сотрудника ЦРУ.

Также Оливер объяснила, как якобы исчезла произведённая ею видеозапись. Спустя трое суток после убийства к ней обратилось двое мужчин, которые представились как сотрудники ЦРУ, и конфисковали фильм. Однако впоследствии Оливер отказалась от своих заявлений и сказала, что лишь предположила, что они относятся к ЦРУ.

Невыдуманная история про двух башкир