Результаты поиска по запросу «
Правительство заказало 230 тысяч удостоверений для семей погибших на войне
»
политика война в Украине 2022 танк
*Продолжаю ахуевать*
#Сало с №востями вывсеврети война войска Украина Россия novayagazeta Балакучий шинок разная политота
Источник: http://www.novayagazeta.ru/society/67490.html
Фото: Елена Костюченко / «Новая»
«Вещмешок, автомат — и в танк»
«Мы все знали, на что идем и что может быть»
Интервью с российским танкистом, который вместе со своим батальоном был командирован сражаться за Дебальцево
Фото: Елена Костюченко / «Новая»
Доржи Батомункуев, 20 лет, 5 отдельная танковая бригада (Улан-Удэ), воинская часть № 46108. Срочник, призван 25 ноября 2013 года, в июне 2014 заключил контракт на три года. Личный номер 200220, военный билет 2609999.
Лицо сожжено, обмотано бинтом, из-под бинта выступает кровь. Кисти рук тоже замотаны. Уши обгорели и съежились.
Я знаю, что его ранило в Логвиново. Логвиново — горловину Дебальцевского котла — ранним утром 9 февраля зачистила и замкнула рота спецназа ДНР (на 90% состоящая из россиян — организованных добровольцев). Котел был замкнут так быстро, что украинские военные, находившиеся в Дебальцево, не знали об этом. В последующие часы войска самопровозглашенной ДНР свободно жгли машины, выходящие из Дебальцево. Так был убит заместитель главы АТО.
Спецназ отошел, занявших позиции казаков-ополченцев накрыло украинской артиллерией. Тем временем, украинские военные начали организовывать прорыв из котла. На удержание позиций был направлен российский танковый батальон, уже несколько дней к тому моменту находящийся на территории Донецкой области.
Мы разговариваем в Донецке, в ожоговом центре при областной центральной клинической больнице.
— 19 февраля я взорвался. В сумерки. 19-е число по буддистскому календарю считалось Новым годом. Так что год начался для меня тяжело. (Пытается улыбнуться, из губы быстро течет кровь). Вчера мне бинтом лицо замотали. У меня вообще лицо засушилось. Операцию пока не делают, потому что я хуже перенесу дорогу. Пальцами когда шевелю, тоже кровь течет. Я надеюсь в Россию попасть побыстрей.
— Как вас ранило?
— В танке. Танковый бой был. Я в противника танк попал, он взорвался. Попал еще под другой танк, но у него защита была, хорошо защита сработала. Он развернулся, спрятался в лесополосе. Потом мы делали откат на другое место. И он как жахнет нас.
Звук такой оглушительный — «тиннь». Я глаза открываю — у меня огонь перед глазами, очень яркий свет. Слышу: «тррц, тррц», это в заряде порох взрывается. Открываю люк, а открыть не могу. Единственное, что думаю: все, помру. Думаю: че, все, что ли? 20 лет прожил — и все? Потом сразу в голове защита. Пошевелился — двигаться могу, значит, живой. Живой — значит, надо вылазить.
Еще раз попробовал открыть люк. Открылся. Сам из танка вылез, с танка упал — и давай кувыркаться, чтоб огонь потушить. Увидел чуть-чуть снег — к снегу пополз. Кувыркаться, зарыхляться. Но как зарыхлишься? Чувствую, лицо все горит, шлемофон горит, руками шлемофон снимаю, смотрю — вместе со шлемофоном кожа с рук слезла. Потом руки затушил, давай двигать, дальше снег искать. Потом приехала БМП, водитель выбежал: «Братан, братан, иди сюда». Смотрю, у него баллон пожарный красный. Он меня затушил, я к нему бегу. Кричит: «Ложись, ложись» — и на меня лег, еще затушил. Командир взвода пехоты вытащил промедол — точно помню, и меня сразу в БМП запихали. И мы с боем ушли оттуда. Потом перенесли на танк, на танке мы поехали до какого-то села. И там меня мужик какой-то все колол чем-то, что-то мне говорил, со мной разговаривал. Потом в Горловку въехали. Тоже все ноги кололи, в мышцы промедол, чтобы не потерял сознание. В Горловке поместили в реанимацию, насколько я помню. Потом уже рано утром меня сюда привезли, в Донецк. Очнулся я здесь от того, что хотелось кушать. Очнулся я 20-го. Ну, как могли, накормили.
Дорога
— Как вы попали сюда?
— Я призывался 13-го года 25 ноября. Попал добровольно. Сюда отправляли только контрактников, а я приехал в Ростов, будучи солдатом срочной службы. Но я, будучи срочником, хорошие результаты давал — что по огневой подготовке, что по физической. Я призывался вообще с Читы, в Чите курсовку прошел, а в части Улан-Удэ решил остаться по контракту. В июне написал рапорт с просьбой. Попал во второй батальон. А второй батальон — в случае войны всегда первым эшелоном выезжает, в любой воинской части есть такое подразделение. У нас были, конечно, контрактники в батальоне, но в основном срочники. Но ближе к осени, к октябрю начали собирать из всех батальонов нашей части контрактников, чтобы создать из них один батальон. У нас не хватало в части контрактников, чтоб сделать танковый батальон, поэтому к нам еще перекинули контрактников из города Кяхта. Нас всех в кучку собрали, мы познакомились, дня четыре вместе пожили, и все, в эшелон.
У меня срочка должна была закончиться 27 ноября. А в Ростов мы приехали в октябре, у меня еще срочка шла. Так что контракт у меня начался уже здесь. Мы пятая танковая отдельная бригада.
— Вы не увольнялись?
— Нет, я не уволен.
— Вы ехали на учения?
— Нам сказали, что на учения, но мы знали, куда едем. Мы все знали, куда едем. Я уже был настроен морально и психически, что придется на Украину.
Мы танки еще в Улан-Удэ закрасили. Прямо на вагонном составе. Закрашивали номера, у кого-то на танках был значок гвардии — тоже. Нашивки, шевроны — здесь снимали, когда на полигон приехали. Все снять… в целях маскировки. Паспорт в воинской части оставили, военный билет на полигоне.
А так у нас бывалые есть ребята. Кто-то уже год с лишним на контракте, кто-то уже 20 лет. Говорят: не слушайте командование, мы хохлов бомбить едем. Учения даже если проведут, потом все равно отправят хохлов бомбить.
Вообще много эшелонов ехало. Все у нас в казарме ночевали. Пред нами ребята-спецназовцы из Хабаровска были, с разных городов, чисто с востока. Один за одним, понимаете? Каждый день. Наш шел пятым, 25-го или 27 октября.
Рампа разгрузочная была в Матвеевом Кургане. Пока ехали от Улан-Удэ до Матвеева Кургана, столько городов повидали. 10 суток ехали. Чем ближе сюда, тем больше людей нас приветствовало. Руками машут, крестят нас. Мы в основном все буряты же. Крестят нас. (Смеется, кровь снова течет).
А и здесь тоже, когда ездили. Бабушки, дедушки, дети местные крестят… Бабки плачут.
— Какой полигон?
— Кузьминский. Там много таких полигонов. Палаточные городки. Одни заехали, другие уехали. Предыдущие эшелоны там встречали. Кантемировская бригада из Подмосковья была после нас. Там у них десантники и одна танковая рота несильной мощи. А вот наш танковый батальон составляет 31 танк. Можно что-то серьезное сделать.
— Можно было отказаться?
— Можно, конечно. Никто тебя не принуждал. Были и такие, кто еще в Улан-Удэ отказался, когда уже почуяли, что жареным пахнет. Один офицер отказался.
— Рапорт нужно писать?
— Я не знаю. Я же не отказался. И в Ростове были такие, кто отказался. С нашего батальона я знаю одного. Ваня Романов. Мы с ним еще по курсовке вместе в одной роте служили. Человек низких приоритетов. К нам на полигон перед Новым годом приезжал командующий восточным военным округом генерал-полковник Суровикин. Приезжал в нашу танковую роту. Всем руки пожал… Ивана с собой забрал, на родину, в Новосибирск. Что с Романовым сейчас, не знаю. Но факт в том, что можно было уехать.
— Суровикин говорил что-нибудь про Донецк, про Украину?
— Ничего не говорил. (Смеется). У нас в поезде, пока 10 дней ехали, разные слухи были. Кто-то говорил, что это просто отмазка, кто-то — нет, реально на учение. А получилось и то, и то. Один месяц подготовки прошел, второй месяц, уже третий месяц. Ну, уже, значит, точно на учения приехали! Ну, или чтобы показать, что наше подразделение на границе есть, чтобы украинцам было чуть-чуть пострашней. Просто то, что мы уже здесь — это уже психологическая атака.
Учения, как планировалось три месяца, провели. А потом… мы уже под конец учений дни считали. У нас специальные люди есть, замполиты, по работе с личным составом. Им на совещаниях доводят, они нам рассказывают. Замполит говорит: «Потерпите неделю, домой поедем». Смена наша уже приехала. Нам говорят: все, скоро платформа приедет, грузим танки, механики и водители поедут на поезде, остальные — командиры и наводчики — полетят самолетом с Ростова до Улан-Удэ. 12 часов лету — и дома.
Потом раз — сигнал дали. И все, мы выехали.
— Когда?
— Числа 8-го февраля было. Капитан нашей группы просто вышел и сказал: все, ребята, едем, готовность номер один. Готовность номер один — сидим в танке заведенном. Потом колонна выдвигается.
— Быстро уезжали?
— А мы народ военный, быстро-быстро, махом все. Вещмешок, автомат — и в танк. Танк заправил, завел и поехал. Все свое ношу с собой.
Когда только выезжали с полигона, сказали: телефоны, документы — все сдать. Мы с Кузьминского выехали к границе России, встали в лесополосе. В танк я сел — еще светло было, из танка вылез — уже темно. Потом поступил сигнал. Все, нам нотаций не читали. Сказали: начинаем марш. Мы и без этого все поняли, без слов. Мне-то что, я в танк сел, да и все, главное, еду.
— Получается, никто — ни замполит, ни командиры — с вами про Украину не разговаривали?
— Нет, потому что и так все понимали. Чего они будут нам кашу эту жевать. Патриотическую блевоту нам тоже никто не пихал. Мы всё знали, еще садясь в поезд же.
— Вы понимали, что пересекаете границу?
— Поняли все, что границу пересекаем. А что делать? Не остановишься же. Приказ есть. А так мы все знали, на что идем и что может быть. И тем не менее мало кто страху дал. Командование наше молодцы, делают все стабильно, четко и грамотно.
— Когда вы узнали, что маршем идете на Донецк?
— Когда узнали? Когда прочитали, что Донецк. Это когда в город заезжаешь… Там еще надпись — ДНР. О, мы на Украине! Темно было, ночью ехали. Я из люка высунулся город посмотреть. Красивый город, понравился. Справа, слева — все красиво. С правой стороны смотрю — огромный собор построен. Очень красиво.
В Донецке мы в убежище заехали, припарковались. Нас повели покушать горячего в кампус, потом расположили в комнаты. Потом мы все в одной комнате легли, у одного из наших был телефон. Ну, телефоны все равно кто-то с собой взял. Нашли радио «Спутник». И как раз там была дискуссия насчет есть ли военные здесь на Украине. И все гости такие: «Нет-нет-нет». Мы ротой лежим такие: ну да. Ну а в открытую кто скажет? Наше правительство все равно понимает, что надо помогать, а если официальный ввод войск сделают, это уже Европа залупнется, НАТО. Хотя вы же понимаете, что НАТО тоже в этом участвует, конечно, оружие поставляет им.
— Вам объяснили, на сколько вы приехали?
— Нет. Может, вообще до конца войны.
— А вы спрашивали?
— Нет. Мы понимали, что тут от нас вся война зависит. Поэтому нас и три месяца эти гоняли, как сидоровых коз, на учениях. Могу сказать только, что подготовили действительно конкретно, и снайперов наших, и все виды войск.
Война
— Сколько вас зашло?
— Получается, 31 танк в батальоне. Мы заходили поротно. Десять танков в каждой роте. К каждым 10 танкам прибавлялось по три БМП, мотолыга медицинская и пять «Уралов» с боеприпасами. Вот это численный состав тактической группы ротной. Танковый батальон составляет около 120 человек — три танковые роты, взвод обеспечения, взвод связи. Плюс пехота, конечно. Примерно 300 человек нас зашло. Все с Улан-Удэ. В основном, большая часть — буряты. Местные посмотрели на нас, говорят — вы отчаянные ребята. А у нас у буддистов так заведено: мы верим Всевышнему, в три стихии и в перерождение. Если ты умрешь, обязательно снова родишься.
— Вам на месте объясняли, что вы замыкаете котел?
— Нет, ничего не объяснили. Вот позиция, вот позиция замыкания огня, туда смотрим, никого не выпускаем. Кто едет — наповал. Огонь на поражение.
— Ваши командиры с вами поехали?
— Командиры у нас все молодцы. Не было такого командира, который струсил и чего-то побоялся. Мы все были наравне. Независимо, ты полковник или рядовой. Потому что мы боремся бок о бок. Командир батальона моего... Он сейчас в Ростове, точно так же обгорел в танке, как я… мой комбат, полковник. Где-то числа 12—14-го, вот в те дни. Потому что надо было деревню освободить одну. Не помню, как называется… Деревню отбили… хорошо все…
Мы играли в карусель. Это такой тактический метод боевой стрельбы из танка. Три или четыре танка выезжают на рубеж открытия огня, стреляют, а как у них заканчиваются боеприпасы, им на замену отправляют также три или четыре танка, а те загружаются. Так и менялись.
Но комбату не повезло. При выполнении карусели, когда стреляешь с танка… Танк очень капризная машина, бывает, что выстрел затяжной. Ты вроде стрельнул, а он не стрельнул ни черта. Просто не стреляет танк, тупо не стреляет и все. Первый танк выстрелил — бах, второй, третий танк — задержка. А их долбят укропы. И все. Комбат запрыгнул в свой танк, поехал — один танк он уничтожил, второй его уничтожил.
Наводчик комбатовского танка, Чипа, он тоже обгорел. Механик… механикам вообще хорошо. Ты вообще сидишь в танке, у тебя броня вот такенная, огромная броня… ты полностью закрыт от всего. Механику выжить намного легче. В случае попадания снаряда в башню наводчик и командир обычно загораются, а механик не горит, если смышленый — в танке есть такая кнопка — аварийный поворот башни. Она в другую сторону — шух, и ты спокойно вылазиешь. Мой механик так вылез, комбатовский механик так вылез.
Смотрю на своего — он целехонек, невредим. На командира своего смотрю… Спартак — он там лежит, в коридоре. Но он не так сильно обгорел, как я. У него сразу люк открылся, а у меня был закрытый… Я наводчик. Рядовой. Танк долго горит.
— Были погибшие?
— Нет. Есть Минаков, которому ногу оторвало в танке. По берец ногу разорвало. А на правой ноге у него пальца ноги нет, тоже разорвало. Комбата пожгло, наводчика Чупу, Спартака… Это на моей памяти.
— Вы вместе с ополченцами воевали? Общие задачи были у вас?
— Нет. Они просто... Займут один рубеж, и когда надо ехать дальше врага дожимать, ополченцы отказываются ехать. Говорят: мы туда не поедем, там опасно. А у нас приказ наступать дальше. И захочется — не прикажешь им. Ну и дальше едешь. Ну ничего, котел мы почти зажали уже.
— Котла больше нет. Все, кто был в котле, либо бежали, либо уничтожены. Дебальцево теперь ДНР.
— Хорошо. Поставленную задачу… выполнили.
— Вы, получается, помогали при организации котла?
— Да, в котел всех поставили, окружили полностью и наблюдали, наблюдали. Они пытались сделать вылазки — группы пехоты, и на «Уралах», и на БМПхах, и на танках, и на чем можно. У нас приказ был стрелять на поражение сразу. Мы в них стреляли. Вот они прорываются из котла, дорогу хотят сделать, убежать хотят, а надо их к ногтю прижать.
Они ночью вылазки делают, как темнеет, сразу движуха начинается. Смотришь — и там, и там, человек в танке едет, там люди пошли, ну и огонь на поражение. Снарядов никто не жалел. Боекомплекта хватало. Основной боекомплект — в танке. 22 снаряда во вращающемся конвейере, и внутри танка еще раскидывается 22. Итого боекомплект танка составляет 44 зарядных снаряда. И в «Уралах» второй боекомплект мы привезли. У меня танк был очень хороший. Не просто 72, а танк 72б. А бэшка исключается тем, что есть прицел 1К13, он для ночной стрельбы, ночного наблюдения, для выстрелов с управляемыми ракетами. Управляемых ракет у меня было 9. Кумулятивные, осколочные еще. Главное — мне показали, как пользоваться этим. Теперь тяжело промахнуться. Всякие блиндажи, убежища — все поражалось спокойно. Допустим, вот разведка докладывает, что за зданием скопление пехоты противника, один БМП и два «Урала»… У нас всего было два таких танка — мой и моего командира взвода. Так мы по переменке и выезжали. И всегда поражали. Такой молодец танк был, хороший танк. Сейчас сгорел.
— Было, что мирных убивали?
— Нет. С гражданскими машинами тянули до последнего. Когда уже убеждались, что укропы — били.
Но был случай, когда пикап ехал, мне говорят: «Стреляй, стреляй». «Щас, щас», — говорю. Чего мне бояться, я же в танке. До последнего смотрел в прицел. Смотрю — у мужика повязка белая, ополченец. Подумал, сейчас бы жахнул, а оказалось, убил бы своего.
И БТР еще так же ехал. Ополченцы же нам не говорят, как едут. Я нашим кричу: «Свои, свои!» Первый раз перепугался. Своего убивать.
— Так вы вообще не координировались?
— Нет. Ополченцы — они странные. Стреляют, стреляют. Потом останавливаются. Как на работу ходят. Никакой организации нет. Нету главы, боекомандования, все вразнобой.
— В каком населенном пункте это было?
— Я не знаю, что это был за населенный пункт. Все деревни одинаковые. Везде разруха, все разбомблено.
— А сколько вы деревень прошли?
— Точно не скажу. Деревни четыре. Было один раз отбитие деревни, а в остальные просто заезжали… (Молчит). Я, конечно, не горжусь этим, что сделал. Что уничтожал, убивал. Тут, конечно, гордиться нельзя. Но, с другой стороны, успокаиваюсь тем, что это все ради мира, мирных граждан, на которых смотришь — дети, старики, бабы, мужики. Я этим не горжусь, конечно. Тем, что стрелял, попадал…
(Долго молчит).
Страшно. Боишься. Подсознанием ты все рано понимаешь, что там такой же человек, как и ты, в таком же танке. Ну, или пехота, или на любой технике. Он все равно... такой же человек. Из крови и плоти. А с другой стороны, понимаешь, что это враг тебе. Убивал ни в чем невинных людей. Мирных граждан. Детей убивали. Как эта сволочь сидит, весь трясется, молится, чтобы его не убили. Начинает прощения просить. Да бог тебе судья.
Нескольких взяли. Так все жить хотят, когда уже прищучит. Такой же человек. У него мама. (Долго молчит). У каждого человека своя судьба. Может, печальная. Но никто их к этому не принуждал. Со срочниками — другое дело. 2 или 3 тысячи из 8 тысяч этих было солдат-срочников. Они по принуждению ехали. Я тоже задумался, как бы я поступил. Что бы я на месте делал пацана 18-летнего. Думаю, пришлось бы ехать. Ему приказывают. Если не убьешь, говорят, тебя убьем и семью твою убьем, если служить не будешь. Парнишка ихний рассказывал: «Ну а как же, что же делать, приходилось идти служить». Я говорю: «Были у вас такие, кто убивал мирных?» «Были», — говорит. «А ты, — говорю, — убивал?» «Да», — говорит. (Молчит). Те наемники, которые с Польши или всякие чечены, которыми движет идея чисто, которым не сидится без войны, — вот их надо уничтожать.
— Вы видели наемников из Польши?
— Нет, но нам говорили, что есть.
Мирные
— Общались с мирными?
— Нет. Мирное население сами к нам подходили много. Мы старались с ними шибко не разговаривать. Командование сказало: в контакты не вступать. Когда мы были в Макеевке, они вообще нам сказали, что 70 процентов мирного населения здесь — за укропов, «так что вы будьте на чеку, ребята». В Макеевку заехали, в парке городском мы спрятались, технику укрыли, замаскировали — и буквально через час по нам начали долбить минометы. Все сразу давай окапываться, копаться, перемещения делать. Ну что, я в танк залез — мне пофиг. Танку от миномета ничего не будет. Осколки… даже так говорят — если попадет в тебя снаряд «Стрелы», который 4 метра, градовский снаряд, танку ничего не будет. Лучшее убежище, чем танк, не найти. И мы жили в танке, спали сидя. Холодно, но ничего, так и спали.
— А вас не напрягло про Макеевку? Что 70 процентов местных за Украину, вдруг правда?
— Напрягло, конечно. Уже мысленно ждешь подвоха от всех. Вдруг он тебя… ну там приносили нам покушать. То чай, то что. Мы брали, но не пили. Вдруг отрава. Но как говорят: «Русских не победить. Русских можно только подкупить». (Смеется).
— Не было сомнений: если правда 70 процентов, зачем приехали?
— Было. Но 70 процентов населения одного села для меня как-то несущественно. Нужно уважать выбор людей. Если Донецк хочет независимость, нужно ее дать. Здесь с медсестрами, с врачами разговаривал. Они говорят: нам бы независимость и правительство, как у вас, и Путина.
Ну вот единственно интересно: получит ДНР независимость — дай бог получит. Что они делать будут? Как в сталинской пятилетке развиваться будут что ли? Экономики нет. А если экономики нет — значит, ничего не получится.
Семья
— Единственное, что Кобзона тут встретить не ожидал. (Громко смеется). Второй раз в жизни! 23 февраля он сюда в больницу приезжал. А в 2007 году ко мне в школу приезжал. У меня школа в 2006 году стала лауреатом… лучшей школой России-2006. Вторая школа поселка Могойтуй. Он пришел в больницу, я говорю: «А я с вами уже виделся, мы с вами здоровались». Он такой… глаза выпучил: «Это когда же?». «А вы ко мне в школу приезжали. Я прямо здоровался за руку. Нас всех построили, мы к вам руки тянули».
Кобзон говорит: «Ты бурят? Я на тебя смотрю, вижу очертания бурятские». Я говорю: «Да, бурят». Он говорит: «Я 14 марта в Агинское собирался». Я говорю: «Я во второй могойтуйской школе учился». Он: «О, знаю, знаю, хорошо, землякам привет от тебя передам». Я говорю: «Передавайте». Ну и все.
Ну и меня по телевизору показали. Потом этот ролик в «Ютубе» смонтировали. Сестра нашла этот ролик, матери показала. Дома видели, что я здесь, что со мной.
— Они знали, где вы?
— Да. Когда у меня отца не стало, я еще маленький был… У нас есть, как у вас попы, буддийские ламы-монахи. Когда лама отмаливал моего отца, он посмотрел на меня и сказал: жить долго будет, судьбу свою знает. Мне мама это рассказала, когда я сказал, что еду сюда на Украину. Конечно, она как любая мать попротивилась, потом общий язык с ней все-таки нашли.
Когда я с Улан-Удэ только выезжал... Мы уже заранее все… догадывались. Я матери сказал, чтобы молилась за меня, что со мной все будет хорошо. Лама же сказал, что я долго жить буду. Сказал, не соврал же. Когда в танке горел, думал, что лама не прав был. А оно вот как получилось.
Меня как ранили, я весь обгорел, в санитарку меня положили, я весь обколотый, боли шибко не чувствую. Там мужик-ополченец. «Позвонить», — говорю. «В Россию? На, позвони». Еще парнишка какой-то сидел с медвзвода,
набрал номер моей мамы. Звоню и говорю: «С Новым годом!» В тот же день Новый год был. Она веселая, поздравляет. Говорю: «Что, как дела?» «А, — говорит, — гости пришли, ты как?» Говорю: «А со мной все нормально, обгорел в танке, сгорел немножко». У мамы как-то голос поменялся.
Я отключился. Парнишка с медвзвода тоже бурятенок, давай с ней разговаривать, успокаивал ее.
Сейчас дома уже все ролик посмотрели. Все, говорит, молимся за тебя. А что им остается делать.
— Будут выплаты какие-то вашей семье?
— А вот это не знаю. У нас же в России так — как до денег доходит, никто ничего не знает. (Усмехается). Может, выплатят, а может, вообще скажут, что ты давно уволен. Не получилось бы так, что я уехал сюда, а числился там. У меня же 27 ноября срочка закончилась. Хоп, и срочка закончилась там, а я тут вообще гастролер. Так вот. Побаиваюсь.
Контракт-то у меня подписан в июне. Как курсовку прошел. Спрашивают — кто по контракту остается? Ну, я и поднял руку. Первый срок контракта — на три года. Так и подписал. Контрактная жизнь — ничего такого, делаешь, что тебе скажут выполняешь все требования командира, и все. Но я, когда летом подписывал контракт, не думал, что я на Украину поеду. (Молчит). Нет, я задумывался об этом. Но не думал. Все-таки мы от Украины очень далеко. Есть и другие округа военные, которые ближе — южный, западный, центральный. Мы никак не ожидали, что в восточный военный округ отправят. Нам потом комбат объяснил, что ему на совещании сказали: «Вы сибиряки — вы покрепче будете, вот вас и отправили».
Будущее
— Жалеете?
— Сейчас-то что жалеть уже. Обиды никакой нет. Потому что знаю, что за правое дело боролся. Так постоянно новости смотришь про Украину — выборы, выборы, выборы, потом революция оранжевая пошла, началось Одесса, Мариуполь... Когда я еще был в Песчанке, в курсовке, в Чите, у нас была НВП, нам включили телевизор. Включили новости. И там в Одессе как раз… люди сожглись. Мы сразу все… Нам плохо стало. Из-за того, что чувство… наверное… что так нельзя. Это нечеловечно, несправедливо. А то, что меня… что по сути нельзя срочников сюда везти. Вообще нельзя было. Тем не менее, я поехал все равно. С чувством… не долга, а справедливости. Здесь я насмотрелся на то, как убивают. Бесчинствуют. Тоже чувство справедливости. Когда мы в танках едем, иногда радиоволну нашу перехватывают укропы. Я точно помню там голос мужчины: «Слушайте внимательно, московские, питерские, ростовские выродки. Мы вас всех убьем. Сначала убьем вас, ваших жен, детей, доберемся до ваших родителей. Мы фашисты. Мы не перед чем не остановимся. Будем вас убивать, как наши братья-чеченцы, отрубать вам головы. Запомните это. Отправим вас домой в цинковых гробах, по кусочкам».
У меня прадед воевал в Великой Отечественной, а его товарищ был с Украины, вот они вместе воевали. От прадеда у меня даже винтовка осталась. У нас охота разрешается. Ну я и охотился. Поэтому стрелять я с детства еще…
— Как думаете дальше жить?
— Войны для меня хватило. Отслужил, за ДНР воевал. Остается мирной жизнью жить. Учиться и работать. Организм восстанавливается, борется.
Ну вот я думаю, что скорее всего в Ростове выздоровею. Поеду в Улан-Удэ как груз 300.
Единственное, где я еще хотел побыть — это на сенсейшене. Он проходит каждый год в Питере. Все одеваются по дресс-коду в белое. Приезжают лучшие диджеи. У меня сестра была...
А так по миру я поездил немало. Я был в Непале, в Тибете. В Тибете очень красиво. Город красивый, монастыри; был в Китае — в Манчжурии и в Пекине, видел все — и Запретный город, и Дворец Императора, на Великой стене стоял. Потом был в Даоляне, в Гуанчжоу, там выращивают лучший чай — пуэр. Еще я был в Индии. В Индии были учения нашего Далай-ламы. В Монголии был. На федеральной трассе есть огромная статуя Чингисхана. Поднимаешься по эскалатору — оказываешься в голове Чингисхана. Полпланеты пролетел, был на Черном море в Сочи. Купались. Но что я в Желтом море был, что в Черном, ничего красивее и лучше Байкала нет. Там дача у меня. Рыбка капризная есть, омуль, нерпа. Какое бы море ни было, Байкал все равно красивей и чистый еще.
(Молчит).
Я на наших зла не держу совсем. Потому что от этого никто не застрахован. Что будет в бою, никто не знает. Может, ты, может, тебя. Может, останешься там. Может, как я, выживешь.
— К Путину нет вопросов?
— Я против него ничего не имею. (Смеется). Очень, конечно, интересный человек. И хитрый, и «введем-не введем». «Нет тут войск», — говорит всему миру. А сам нас по-быстрому: «Давай-давай». Ну а с другой стороны — другая мысль. Если Украина вступит в Евросоюз, в ООН, ООН может развернуть тут свои ракеты, вооружение, в принципе это может. И тогда уже мы будет под прицелом. Они будут уже намного ближе к нам, уже не через океаны. Вот совсем через землю. И понимаешь, что это тоже отстой, отстойка нашего мнения, нашей позиции, чтоб нас не задело, если что. Так же, как холодная война, вспомните. Они чего-то хотели, а мы поставили на Кубе свои ракеты и эти сразу «все-все-все, ничего не хотим такого». Если подумать, сейчас Россия опасается. Насколько я читаю и историю изучал — чисто вот в последние годы начали с мнением России считаться. Раньше вот было: Советский союз и Америка — это две геополитические мощи. Потом мы развалились. Сейчас мы вновь поднимаемся, опять начинают нас гнобить, но нас уже не развалить. Но они возьмут Донбасс, развернут, поставят, ракеты долетят до России в случае чего.
— Вы это обсуждали с замполитом?
— Нет, это у меня на подсознательном уровне, понимаешь? Я же не дурак. А с кем-то разговариваешь, он не понимает, что я говорю. С офицерами разговаривал, они говорят — такой ход событий возможен. Мы все-таки свои права тоже отстаиваем на этой войне.
В пятницу вечером Доржи и еще двух раненых солдат перевезли из Донецка в окружной военный госпиталь 1602 (Ростов-на-Дону, район Военвед), где они находятся без занесения в списки приемного отделения. Никто из руководства воинской части и министерства обороны так и не связался ни с Доржи, ни с его семьей. Сегодня мама Доржи доехала до в/ч № 46108, где ей сообщили, что Доржи действительно есть в списках бойцов, отправленных из этой части в Украину, а значит, Минобороны полностью выполнит свои обязательства перед солдатом, оплатит лечение. «Они сказали, что от него не отказываются», — говорит мама. Связь Доржи с семьей удается поддерживать благодаря соседям по палате, одалживающим солдату телефон.
политика война
Иногда самая полезная и нужная информация появляется в самых неожиданных местах.
Возьмем, к примеру, российское деловое издание "Деловая жизнь". С виду это совершенно скучное, специализированное издание с цифрами и графиками. Вот взять к примеру статью Повышение зарплаты военнослужащим в 2015 году. Что в ней может быть интересного? Два абзаца пресного текста для военных.
Но это если не видеть первоначальный вариант статьи, который был доступен на сайте вчера. Его до сих пор можно найти в кэше "Гугла". Читайте, пока не почистили. Там еще есть абзац под названием"Компенсация военнослужащим, принимающим участие в военных действиях в Украине в 2014 - 2015 году". Скучный сайт проболтался о том, о чем не следовало писать.
http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache%3Abs-life.ru%2Frabota%2Fzarplata%2Fvoennosluzashchie2015.html
В удаленном фрагменте говорилось, что в Украине в 2014-2015 году погибло более 2000 российских военных и еще около 3200 получили ранения или стали инвалидами:
"Также, Правительством России было принято важное решение о денежной компенсации военнослужащим, принимавшим участие в военных действиях на востоке Украины.
Так, для семей погибших военнослужащих, принимавших участие в военных действиях на Украине, денежная компенсация составит 3 млн. рублей, получившим инвалидность во время боевых действий – 1.5 млн. рублей. Кроме того, предусмотрена выплата контрактникам «боевых» за каждый день пребывания в зоне военного конфликта в размере 1800 рублей.
Всего, по состоянию на 1 февраля 2015 года, уже выплачена денежная компенсация для более 2000 семей погибших военных и для 3200 военнослужащих, получивших тяжелые ранения и признанных инвалидами"
Дуболомы-цензоры удалили статью, забыв, что в интернете ничего никуда не исчезает. В итоге, имеем представление о количестве потерь российской регулярной армии (до 1 февраля 2015).
Признаться, довольно шокирующая цифра. Я думал, речь может идти только о нескольких сотнях погибших военных
#сквозь время фэндомы Вторая мировая война польша стронг брест длиннопост
Забытый советско-фашистский штурм Брестской крепости в 1939 г.
22 сентября в Бресте проходил советско-фашистский парад. Что этому предшествовало и что было потом?
Брестская крепость накануне немецкого штурма. Только над воротами ещё не советское знамя, а польский орёл:
2 сентября 1939 года Брестская крепость впервые подверглась бомбёжке со стороны немцев: германская авиация сбросила 10 бомб, повредив «Белый дворец». В казармах крепости в это время располагались маршевые батальоны 35-го и 82-го пехотных полков, ряд других достаточно случайных частей, а также мобилизованные резервисты, ожидавшие отправки в свои части.
Задуманная и построенная Россией как комплекс мощных оборонительных укреплений, после окончания Первой мировой войны Брест-Литовская крепость уже не рассматривалась военными как серьезное препятствие боевым действиям, и использовалась в качестве ППД – пункта постоянной дислокации – для размещения частей и подразделений.
Гарнизон города и крепости был подчинён оперативной группе «Полесье» генерала Клееберга.
Францишек Клееберг
Начальником гарнизона 11 сентября был назначен отставной генерал Константин Плисовский, который сформировал из имевшихся в его распоряжении подразделений общей численностью 2−2,5 тыс. человек боеспособный отряд в составе 4 батальонов: трёх пехотных и инженерного.
Между прочим, в Российской империи Плисовский служил штабс-ротмистром в 12-м гусарском Ахтырском генерала Дениса Давыдова, Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны полку, был участником Первой мировой войны.
Константин Плисовский
Гарнизон располагал несколькими батареями, двумя бронепоездами и танками времён Первой мировой войны «Рено FT-17». Противотанкового оружия у защитников Брестской крепости не было; между тем, им пришлось иметь дело именно с танками.
К 13 сентября из крепости были эвакуированы семьи военнослужащих, мосты и проходы заминированы, главные ворота заблокированы танками, на земляных валах устроены окопы для пехоты.
На Брест наступал ХIX бронетанковый корпус генерала Гудериана. Гудериан имел приказ захватить город, не допустив отступления гарнизона на юг для соединения с основными силами польской оперативной группы «Нарев». Немецкие части имели превосходство над защитниками крепости в пехоте в 2 раза, танках — в 2 раза, артиллерии — в 6 раз.
Гудериан полагал, что 80-ти танков полка будет вполне достаточно, чтобы подавить сопротивление и захватить крепость. Основные силы корпуса устремились к Бресту, охватывая его бронированными клещами с севера и востока, разрывая железнодорожные коммуникации, с ходу проскакивая мелкие населенные пункты.
Что им это устаревшее сооружение на восточной окраине Польши, когда вся страна уже практически завоевана! Разве найдутся безумцы, способные остановить танковую армаду, готовые в безвыходной ситуации лезть под пули и бессмысленно погибнуть? Нашлись.
Согласно польскому историку Ю. Тыма, основную часть гарнизона Брестской крепости в сентябре 1939-го составляли белорусы и украинцы
Белорусские солдаты Войска Польского, герои обороны Брестской крепости в сентябре 1939 г. (из экспозиции музея обороны Брестской крепости)
14 сентября 1939 г. 77 танков 10-й танковой дивизии (подразделения разведывательного батальона и 8-го танкового полка) попытались взять город и крепость с налёта, но были отбиты польской пехотой при поддержке 12 танков FT-17. Все польские танки при этом были подбиты. В тот же день немецкая артиллерия и авиация начали бомбардировку крепости. На следующее утро после жестоких уличных боёв немцы овладели большей частью города. Оборонявшиеся отступили в крепость.
Утром 16 сентября немцы (10-я танковая дивизия и 20-я моторизованная дивизии) начали штурм крепости, отбитый гарнизоном; к вечеру они овладели гребнем вала, но прорваться далее не смогли. Большой урон немецким танкам нанесли два поставленные в воротах крепости FT-17.
При штурме был смертельно ранен адъютант Гудериана.
Пара FT-17, заблокировавших северные ворота крепости
Свидетельство очевидца тех событий М. Семенюка: «Я был капралом, командиром пулеметного взвода. Первый раз германец ударил ночью. Со стороны города пошли танки и пехота. Они сбросили наших с внешних валов крепости. Но дальше продвинуться не смогли. Утром начала гвоздить артиллерия – это был сущий кошмар. Фугасы просто перепахали цитадель. Потом атаки немцев. Первая, вторая, третья… Наши пулеметы выгодно стояли на оборудованных позициях, резали немецкую пехоту кинжальным огнем. Но и в крепости рвались снаряды, от обстрела погибло много наших людей. Жаль, боевые были хлопцы, как один вставали в атаку. Ночью я вместе с товарищами подбирал и увозил убитых на Тересполь. Это сразу за рекой. Тереспольский мост мы удерживали до последнего…
Основной штурм был предпринят гитлеровцами 15 сентября. С разных направлений по цитадели наносили удары одной моторизованной и двумя танковыми дивизиями. Танки почти прорвались к северным воротам крепости. Ее защитники забаррикадировали ворота громоздкими «Рено», выкатили пушки, включая зенитки, на прямую наводку. Оставляя убитых, штурмовые группы Гудериана откатились назад. На рассвете 16-го над крепостью загудели бомбардировщики. Оставалось только пять стволов артиллерии, казематы и подвалы были переполнены раненными. Около десяти утра начался новый штурм. Два немецких батальона, усиленных танками, атаковали укрепления вблизи брестских ворот. Часть валов была потеряна. Отчаянные попытки отбить их успеха не имели. Генерал Плисовски был ранен, его заместитель полковник Хорак контужен. Оставалось два варианта: погибнуть или постараться выйти из осажденной крепости».
Всего с 14 сентября оборонявшиеся отбили 7 атак, потеряв при этом до 40 % личного состава; сам Плисовский также был ранен. Силы захватчиков Брестской крепости – танкового корпуса генерала Гудериана, состоявшего из четырех дивизий, и защитников – разрозненных маршевых и караульных подразделений – были несоизмеримы. Выдержав трое суток непрерывных атак, бомбежек и артобстрелов защитники крепости отступили. В ночь на 17 сентября Плисовский отдал приказ покинуть крепость и перейти через Буг на юг. Под покровом ночи по единственному не захваченном немцами мосту войска II Речи Посполитой ушли в Тереспольское укрепление и оттуда в Тересполь.
Не заметив отхода, немцы всю ночь с 16 на 17 сентября продолжали пускать на крепость тяжелые снаряды, сотрясая землю и заставляя дребезжать стекла в городе. Как оказалось впоследствии, генерал Плисовский принял удивительно своевременное решение. Отступление сопровождалось стычками с немецкими патрулями, авангардом подразделений, получивших задачу перекрыть дорогу на Тересполь. Еще немного, и уходить было бы просто некуда.
Вацлав Радзишевский
В крепости остались только добровольцы — части 82 пехотного полка во главе с командиром маршевого батальона капитаном Вацлавом Радзишевским, прикрывавшие отход основных сил с генералом Плисовским. После минирования дороги и взрыва моста они должны были присоединиться к основным силам отступавших.
Но ночью 17 сентября остатки батальона с одним артиллерийским орудием скрытно заняли форт Граф Берг (форт Сикорского), который немцы считали пустым. Немцы вошли в Цитадель утром 17-го сентября. Обнаружив свою ошибку только 19 сентября, немцы предложили оборонявшимся сдаться, однако Раздишевский ответил отказом. С утра 20 сентября немецкие войска начали методично обстреливать оставшихся защитников крепости несколькими гаубицами. Однако пехотных атак не предпринимали.
Положение изменилось 22 сентября 1939 года, когда части 29 танковой бригады РККА во главе с комбригом Кривошеиным вступила в Брест. Местные коммуняки собрали людей и вручили хлеб-соль красноармейцам в предместьи Бреста на ул. Шоссейной (сейчас ул. Московская) перед Кобринским мостом под «брамой» (деревянной аркой), которую накануне воздвигли и украсили цветами, еловыми ветками и транспарантами.
В соответствии с разграничением сфер интересов по дополнительному секретному протоколу к пакту Молотова-Рриббентропа, Брест-Литовск становился советской территорией. И на следующий день немецкие войска должны были покинуть город. Но для демонстрации советско-германской дружбы военачальники решили расстаться красиво. И раз уж две армии встретились как друзья, как союзники, которые вместе провели успешную боевую операцию, то по всем традициям это надлежало отметить. И они решили провести совместный парад. Прощальный — немцы же уходили. Недалеко, на ту сторону Буга.
Советско-немецкий парад и передача города от вермахта частям РККА.
Торжества начались на следующий день после прихода советских войск, 23 сентября, в 16.00. Обычно парады принимает один человек. На этот раз принимавших было двое. На деревянную трибуну в центре Бреста поднялись два командира в парадной форме: выпускник Казанского танкового училища Хайнц Гудериан и выпускник Военной академии имени Фрунзе Семен Кривошеин.
Это было искреннее торжество. Солдаты двух армий на улицах Бреста обменивались папиросами, офицеры угощали друг друга пивом.
К вечеру 22 сентября 1939 года после артиллерийской подготовки на штурм форта Граф Берг при поддержке броневиков, пошли подразделения Красной Армии. Защитники форта отразили три атаки и даже подбили один бронеавтомобиль из единственной имеющейся пушки. Второй броневик свалился в ров. Следующие попытки подавить очаг сопротивления советскими войсками были предприняты 24 и 25 сентября. Они, как и предыдущие, не имели успеха. 26-го за форт взялись серьёзно. После обстрела из тяжелых артиллерийских орудий, ожесточённые атаки возобновилась. Остатки гарнизона снова отразили атаки и, несмотря на тяжелые потери, снова выстояли и в очередной раз отклонили предложение сдаться.
Ночью с 26 на 27 сентября оставшиеся в живых защитники решали сложный вопрос, вести бой дальше и погибнуть, или прекратить сопротивление. К этому времени им уже стало известно, что Польша как государство побеждена и разделена, правительство выехало за границу. Капитан Радзишевский отдал подчинённым последний приказ: разойтись и самостоятельно пробиваться к своим домам и семьям. Аналогичным образом поступил и сам капитан. Несмотря на блокирование форта, попытка вырваться из окружения удалась. Радзишевский пробрался к своей семье в Кобрин, но органы НКВД его нашли и арестовали. Дальнейшие следы капитана затерялись в ГУЛАГе. По другим данным, останки В.Радзишевского покоятся в Катынском лесу.
29-я бронетанковая бригада РККА комбрига Кривошеина продолжила преследование генерала Плисовского. То, что не удалось немцам, сделали их союзники большевики — в конце концов Плисовский попал в советский плен и был казнён советскими палачами в апреле 1940 г. в Харькове. Он с честь служил в армии Российской империи, и в польской армии служил достойно.
После советского вторжения 17 сентября, войска Клееберга сосредоточились в Ковеле. Всего у него было около 20 тыс. человек: две пехотные дивизии (59-я и 60-я; последняя отличалась своей боеспособностью); кавалерийская бригада, два отдельных полка: уланский и коннострелковый. 22 сентября Клееберг принимает решение о выступлении на запад на помощь осаждённой Варшаве. 27 сентября его войска переправились через Западный Буг. Но, испытывая недостаток в продовольствии и боеприпасах, Клееберг решил прежде двинуться в Демблин, где были крупные военные склады. Получив 1 октября известия о капитуляции Варшавы, он решил двигаться далее на запад в лесные массивы и начать партизанскую войну. 2 октября в районе Коцка он вступил в боевое соприкосновение с немецкими (13-я и 29-я моторизованные дивизии) и подходившими с востока советскими войсками.
В ходе этих боев Клееберг захватил несколько десятков красноармейцев — пленных и перебежчиков, половина из которых вступила в его отряд и отличалась храбростью в боях.
Погибшие во время боев польские защитники крепости
Хотя эти бои были в целом успешны для поляков, недостаток продовольствия и боеприпасов заставил их 5 октября капитулировать перед немцами. После капитуляции Клееберг был заключен в офлаг IV-B Кёнигштайн под Дрезденом; умер 5 апреля 1941 г. в военном госпитале в Вайссер-Хирше под Дрезденом.
Клееберг остался известен тем, что дольше всех оказывал сопротивление немцам в 1939 году и не потерпел от них военного поражения. Вечная память герою!
Нацистский военачальник Гудериан, отдавая дань солдатам Бреста 1939 г., вынужден будет признать, что «его части понесли значительные потери». В архивах не осталось документов, подтверждающих суммарные потери захватчиков во время штурма крепости. Возможно, их никто не подсчитывал. Но в донесении одного из полков 20-й моторизованной дивизии указано, что в течение только 15 сентября 1939 года потери полка составили более 130 человек убитыми и около 230 – ранеными.
Если говорить о польской кампании в целом, то в 1947 году в Варшаве был опубликован «Отчет о потерях и военном ущербе, причиненном Польше в 1939 – 1945гг.». Потери своих войск в Сентябрьской кампании 1939 года поляки оценивают в 66,3 тысяч человек.
Гитлеровская армия, по мнению историков, потеряла 16 тысяч, а если сюда приплюсовать раненных и пропавших без вести, то Сентябрьская кампания стоила Германии 44 тысяч человек.
Для сравнения потери немцев в сентябре 1939 г. — 16,400 чел. А в июне 1941 — 22,000 чел.
Эта разница особенно впечатляет, если учесть, что польская армия была во много раз меньше советской, не говоря уж об авиации и танках, а темпы продвижения немцев были приблизительно равными в этих кампаниях. Так что совдеповским баснописцам лучше этими сравнениями и не позориться…
Что же касается «брестской крепости», т. е. Брестского укрепрайона (УР № 62), то прискорбная (если не сказать — позорная) история его разгрома была описана ещё в 1961 г. в секретном (на момент издания) исследовании «Боевые действия войск 4-й Армии», написанном генерал-полковником Сандаловым — бывшим начальником штаба той самой 4-й Армии Западного фронта, в полосе обороны которой и находился УР № 62. К 1 июня 41-го на 180-километровом фронте Брестского укрепрайона было построено 128 долговременных огневых сооружений, и ещё 380 ДОСов находилось в стадии строительства. Так мало их было потому, что большая часть из этих 180 километров приходилась на абсолютно непроходимые для крупных воинских формирований болота белорусского Полесья, и узлы обороны УРа прикрывали лишь редкие в тех местах проходимые участки границы.
Немцы практически не заметили существования Брестского укрепрайона. В донесении штаба группы армий «Центр» (22 июня 1941 г., 20 ч. 30 мин.) находим только краткую констатацию: «Пограничные укрепления прорваны на участках всех корпусов 4-й армии» (это как раз и есть полоса обороны Брестского УРа). И в мемуарах Гудериана, танковая группа которого в первые часы войны наступала на брестском направлении, мы не найдём ни единого упоминания о каких-то боях при прорыве линии обороны Брестского укрепрайона. Непосредственные участники взятия Бреста оставили такие воспоминания:
«Утром 45-й разведывательный батальон (оцените состав сил, выделенных для овладения важнейшим дорожным узлом) получил задачу очистить город Брест-Литовск, обезвредить группу противника, вероятно, находящуюся на гавном вокзале, и обеспечить охрану объектов в ближайшей округе… В самом городе, кроме потрясённого и испуганного гражданского населения, никакого противника не было. Затем сильная ударная группа направилась в казарму, расположенную на окраине города, где, по словам одного гражданского, приготовилась к обороне группа русских солдат. Но и это здание было пустым и покинутым. Только в одном из помещений мы нашли в шкафу 150 новеньких цеймсовских биноклей с отпечатанными на них советскими звёздами. По-видимому, их забыли забрать при отступлении…».
Можно ли верить рассказам «битых гитлеровских вояк»? В данном случае — да. В боевом донесении штаба 4-й Армии № 05 (11 ч. 55 мин. 22 июня) читаем: «6-я сд вынуждена была к 7.00 отдать с боями Брест (сколько же минут продолжались эти «бои»?), а разрозненные части 42-й сд собираются на рубеже Курнеща, Вельке, Черне, Хведковиж и приводят себя в порядок…». Что же касается обороны самой брестской цитадели, то в своей монографии Сандалов прямо и без экивоков пишет: «Брестская крепость оказалась ловушкой и сыграла в начале войны роковую роль для войск 28-го стрелкового корпуса и всей 4-й Армии… большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из неё выйти…». Что абсолютно логично. Крепость так и строится, чтобы в неё было трудно войти. Как следствие, из любой крепости трудно вывести разом большую массу людей и техники. Сандалов пишет, что для выхода из Брестской крепости в восточном направлении имелись только одни (северные) ворота, далее надо было переправиться через опоясывающую крепость реку Мухавец. Вот через это «игольное ушко» под градом вражеских снарядов и пытались вырваться наружу две стрелковые дивизии — без малого 30 тыс. человек. Абсолютно нелогичным было решение согнать в «ловушку» обветшалых бастионов Брестской крепости две дивизии, но причины, по которым это было сделано, едва ли будут когда-либо установлены. Конечный результат известен «Тяжёлые бои в крепости продлились ещё семь дней, пока 7 тыс. уцелевших красноармейцев, изголодавшихся и измождённых от отчаянной борьбы, не сдались в плен. Потери 45-й пехотной дивизии вермахта составили 482 убитых и 1 000 раненых». Какая же это «оборона крепости», если потери наступающих в разы меньше потерь обороняющихся?
Недорого заплатил противник и за прорыв Брестского УРа. «Большая часть личного состава 17-го пулемётного батальона отходила в направлении Высокое, где находился штаб 62-го укрепрайона… В этом же направлении отходила группа личного состава 18-го пульбата из района Бреста…». Вот так, спокойно и меланхолично, описывает Сандалов факт массового дезертирства, имевший место в первые часы войны. Бывает. На войне — как на войне. В любой армии мира бывают и растерянность, и паника, и бегство. Для того и существуют в армии командиры, чтобы в подобной ситуации одних — приободрить, других — пристрелить, но добиться выполнения боевой задачи. Что же сделал командир 62-го УРа, когда к его штабу в Высокое прибежали толпы бросивших свои доты красноармейцев? «Командир Брестского укрепрайона генерал-майор Пузырёв с частью подразделений, отошедших к нему в Высокое, в первый же день отошёл на Вельск (40 км от границы), а затем далее на восток…» Вот так — просто взял и «отошёл». Авиаполки ВВС Западного фронта, как нам рассказывали, «перебазировались» в глубокий тыл для того, чтобы получить там новые самолёты. Взамен ранее брошенных на аэродромах. Но что же собирался получить в тылу товарищ Пузырёв? Новый передвижной дот на колёсиках? Возможно, эти вопросы и были ему кем-то заданы. Ответы же по сей день неизвестны. «1890 г.р. Комендант 62-го укрепрайона. Умер 18 ноября 1941 года. Данных о месте захоронения нет» — вот и всё, что сообщает читателям «Военно-исторический журнал». Как, где, при каких обстоятельствах умер генерал Пузырёв, почему осенью 1941 г. он всё ещё продолжал числиться «комендантом» несуществующего укрепрайона — всё это по-прежнему укрыто густым мраком государственной тайны. Старший воинский начальник генерала Пузырёва, помощник командующего Западным фронтом по укрепрайонам генерал-майор И. П. Михайлин погиб от шального осколка ранним утром 23 июня 1941 г. В мемуарах И. В. Болдина (бывшего заместителя командующего Западным фронтом) обнаруживаются и некоторые подробности этого несчастного случая: «Отступая вместе с войсками, генерал-майор Михайлин случайно узнал, где я, и приехал на мой командный пункт…» Генерал Михайлин не отступал «вместе с войсками». Он их явно обогнал. 23 июня 1941 г. командный пункт Болдина находился в 15 км северо-восточнее Белостока, т. е. более чем в 100 км от границы. Солдаты «на своих двоих» за двое суток столько не протопают…
Длившаяся почти две недели оборона Брестской крепости польскими жолнежами в 1939 году показала, что старинные фортификационные сооружения, защищаемые отчаянными храбрецами, могут быть серьезным препятствием даже для вооруженного до зубов и многократно превосходящего по численности противника.
И Радзишевский, и Плисовский ушли из крепости непобежденными. Простые солдаты и офицеры, находившиеся под их командованием, проявили себя настоящими героями, и наверняка продолжали бы сражение, будь в этом хоть какая-то военная необходимость. Об их мужестве и героизме в наши дни вспоминают редко, но преуменьшает ли это величие подвига рядового труженика войны?
#Сало с №востями ЛНР фейл США оружие Балакучий шинок разная политота
бле, посоны, это эпик
Лугандонцы из ЛНР подделали Stinger США, по модели из Battlefield и сняли репортаж как под аэропортом нашли "залежи омериканского оружия".
А теперь главное — знаете, откуда взялся Rainer? Из Battlefield 3. Именно изображение из этой игры вылезает первым при запросе Stinger в Google — картинка ведет на IGN.
Видимо, DICE намеренно искажали надписи, как и некоторые детали, потому что у них нет лицензий на вооружение. Ну, либо ошиблись — в игре надпись почти не видно.
http://alogvinov.com/2015/07/poddelyivaya-stingeryi-mvd-lnr-za-osnovu-vzyali-model-iz-battlefield-3/
Оригинальный Стингер:
Как видите, он ни разу не "Рэйнер".
Плюс в видео из луганды, "стингеры" хранились в деревянных ящиках с надписью US army
![/ ..dHU U9W НЭП. Huuiino Минаи iHuiiin bhrt/ojeodHl/# / (е»юэч.э BeHsniedauo) jqdajHnio. юнэНиен еюне.]Аи Aidouodee а,Сало с №востями,ccn, saloandnews, сало с новостями, новости с салом,разное,ЛНР,фейл,США,оружие,Балакучий шинок,Сало, аналитика, обсуждения, Украина, война,разная политота](http://img0.joyreactor.cc/pics/post/%D0%A1%D0%B0%D0%BB%D0%BE-%D1%81-%E2%84%96%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8F%D0%BC%D0%B8-%D0%9B%D0%9D%D0%A0-%D1%84%D0%B5%D0%B9%D0%BB-%D0%A1%D0%A8%D0%90-2281238.png "Сало с №востями,ccn, saloandnews, сало с новостями, новости с салом,разное,ЛНР,фейл,США,оружие,Балакучий шинок,Сало, аналитика, обсуждения, Украина, война,разная политота")
Оригинал же хранится вот так:
Идея на 5, но за спецэффекты 3-.
Вывод: лучше воевать в Баттлфилд, чем в реале.
#Сало с №востями Балакучий шинок СССР разная политота
А помнишь как раньше жилось?
Любителям ссср, и особенно тем маленьким друзьям, которые родились в двухтысячных и не знают (по меньшей мере) как перематывать пленку карандашом:
От мне нравится, когда выложат в сеть фотографию кефира в стеклянной бутылке или там отвратной водяры с пробкой «чебурашка» и томно так припишут внизу «а помнишь?». Та, бля прекрасно помню! А многого вот не помню, хоть убей. Помидорок свежих зимой не помню. Балыка, сырокопченой колбасы, икры, осетрины, лососей не помню. Скрывают барханы памяти информацию о джинсах, приличной обуви, адекватной бытовой химиии, нетоксичных дезодорантах, одеколоне, который не вызывал головную боль (даже если его не пить) средствах от тараканов… А самих тараканов помню прекрасно. А помнишь? Конечно! Несметные орды рыжих тараканов входили в продуктовую корзинку советского человека и тырили то немногое, что там было.
Чтобы вывести надо было сварить яйцо, картофельную шелуху, все это смешать с борной кислотой, накатать шарики и разбросать по кухне. Тараканы жрали и радовались… А помнишь? Батарейки пальчиковые… Элемент питания… В Попасной был магазин электроники. В нем продавали барабан, две балалайки, сломанный фен и иногда, раз-два в год, магнитофон «Томь-305″. Батарейки продавали чаще, раза три за год. А мой советски плейер «Вега» (А помнишь?) жрал их четыре штуки за два часа. Приходилось покупать батарейки мелким оптом и хранить в холодильнике. А холодильник помнишь? Днепр или Донбасс. Надежный, как танк. И такой же по звуку движка.
(kyopu: А помнишь, это морозилка в которую нихера не помещалось, и которую нужно размораживать раз в полгода?)
Он вообще был очень похож на танк, и лобовой броней и обтекаемым корпусом. Я всегд ждал, когда оттуда вылезет веселый чумазый танкист с остатками наших сосисок в буденовских усах и звонко спросит: «на Берлин куда?» А Берлин помнишь? Не помнишь? Вот и я тоже… Бердянск помню, смутно Сочи. А Берлин не помню, и Варшаву, и Прагу и Лондон, и Париж… Только по сводкам политинформации. В Париже опять забастовка рабочих. А забастовки рабочих у нас помнишь? Не было… Не потому что все было лучше чем в Париже, а потому что страшно. А радио помнишь? В эфире пионерская зорька… Это из розетки… И Голос Америки по коротким волнам… За это можно было сесть…. За то, что ты слушаешь радио другой страны… А за то, что у тебя волосы на 20 сантиметров длиннее или наоборот виски побриты — родителей в школу, общественное порицание, из пионеров исключат… «Не явился на субботник. Предал класс!».
Це...
А помнишь? Великие глупые стройки, единый голодный патриотизм, и все должны быть одинаковыми, помнишь? В идеале в военной форме, желательно, чтобы все в казарме, старики и дети подносят снаряды, женщины (пардон, бабы) рожают новых защитников Отечества, которые завтра пойдут в наступление. Защитники Отечества всегда ходят только в наступление, как это ни парадоксально. Они защищают нас в Анголе, в Эфиопии, в Афганистане. Страшно подумать, чтобы было с Харьковом или Дергачами если бы защитники отечества не гибли на горных серпантинах Афгана… Помнишь? А хочется забыть…
авт. Mark Limarenko
Балакучий шинок #Сало с №востями политика песочница политоты разная политота
Спецоперация "приведи друга" :)
Идея тотального взятия под контроль переписки боевиков и их пособников витала в Центре «Миротворец» уже давно. На наш взгляд, реализация этого замысла позволила бы нашим правоохранителям и спецслужбам делать так много, что даже и расписывать не будем.
Осенью 2015 года мы приступили к созданию полноценного макета т.н. мессенджера для боевиков, проектированию функционала проекта.
Однако вскоре мы пришли к выводу, что эффективность разработки специализированного проекта «для боевиков» не такая уж большая с точки зрения получения оперативно-значимой информации малыми силами. Осознав, что «овчинка выделки не стоит», мы уже хотели было свернуть едва начавшийся проект, как вдруг, новое направление его развития неожиданно подсказал 15-летний сын одного из наших сотрудников.
Александр (так его зовут) предложил создать сайт из одной страницы, но с т.н. «халявой» и обещаниями «светлого будущего». Объекты нашего исследования, зайдя на сайт, должны были клюнуть на идею и передать нам логины и пароли к своим аккаунтам и электронной почте. Простота идеи нас несколько смутила, но взвесив все за и против, мы решили попробовать. Ведь все гениальное — просто.
Мы рассуждали так: В конце концов, российские правительства при помощи такого примитивного набора, как герб, флаг и обещания держат свой народ в подчинении уже не первое столетие, так неужели мы не справимся с удержанием малообразованной и примитивной гопоты на несколько недель?
Александру было поручено разработать дизайн сайта на котором будет только герб с двуглавой курицей, флаг и обещание того, что скоро все будет работать и для новодросов наступит всеобщее счастье. :-)
Психологи и социальные инженеры Центра «Миротворец» просчитали наиболее вероятные реакции наших объектов исследования на наше планируемое воздействие на основании следующих факторов:
Во-первых, неистребимая страсть к халяве. Достаточно было пообещать какие-либо бонусы или привилегии за новых «клиентов», как зарегистрировавшиеся боевики стали звать на сайт своих друзей. Во-вторых, как показывает практика, среднестатистическому пользователю сети Интернет очень трудно запомнить больше пяти-семи паролей, поэтому они используют один и тот же пароль (иногда с вариациями) для нескольких учётных записей. Особенно ярко это проявилось у наших объектов, не умеющих грамотно писать. В-третьих, пресловутый инстинкт толпы: все зарегистрировались, я тоже зарегистрируюсь, чтобы не быть лохом. И друзей позову …. за статус :-).
Сайт получил название «Армия Новороссии». Весь процесс от покупки домена до заливки кода на сервер Александр делал впервые. Экзамен сдал успешно. :-)
Вскоре после нашей первой рассылки в ВК о том, что создается специальный сайт для коммуникации новодросов, боевики повалили на него, как мухи на г… и стали звать своих друзей. Особо хвастливые личности стали писать в соцсетях, какие они крутые, что зарегистрировались на novoross-army.com . Остальные, глядя на пример своих товарищей, косяками потянулись на сайт. На пустой сайт с флагом новодроссии и двуглавой курицей ватник пёр, как горбуша на нерест. Маховик завертелся, боевики стали сами рекламировать сайт среди себе подобных, а мы только и успевали заносить новые лица в Чистилище.
качестве приятного дополнения мы получили контроль над почтовыми ящиками и учётными записями друзей зарегистрировавшихся боевиков: настоящие имена и телефоны получены из переписки, электронные адреса – из почтовых ящиков, девичьи фамилии материей – из соцсетей, а пароли…
А знаете ли вы, что «123456» – самый популярный пароль у боевиков?
Как показывает практика, далеко не до всех наших объектов исследования доходит, в общем-то, простая и логичная мысль, что скомпрометированные пароли нужно менять, поэтому мы и в дальнейшем сохраним контроль над большим количеством почтовых ящиков и учётных записей. Не говоря уже о тех, кто не в курсе, что, благодаря своим друзьям, они уже «под нашим колпаком».
А ещё бывало, что на сайте-пустышке боевики, наемники и их пособники регистрировались оптом. Так сказать за себя, ну и за товарищей, это если у пацанов с доступом к интернету проблемы были. Как они пароли передавали — одному богу известно.
Не менее важно то, что наша спецоперация оказала (а для кого-то – еще окажет) деморализующее влияние на боевиков; кому-то из них придётся раскаиваться до конца их короткой наполненной болью жизни за подставу друзей и разглашение информации. Возросшая подозрительность будет мешать работе пособников боевиков: как оказалось, не все пособники, собирающие помощь якобы для боевиков, передают её по назначению, да и novoross-army.com – не единственный наш сайт, у нас всегда есть множество сюрпризов.
Мы ведь уже давно «собираем» помощь контуженым новоросцам, помогаем им знакомиться друг с дружкой. Волонтерим в пользу «руського мира», так сказать еще со времен «Разводного ключа» :-)
Для анализа получаемой нами информации требовались особо крепкие нервы; кое-кто из сотрудников Центра даже стал просить молоко за вредность. Смогли нас поразить суровые вояки Новодроссии, ничего не скажешь. Зато теперь уже не растеряемся. :-)
На третьем месяце работы проекта «Приведи друга» на нас накатила усталость. Мы сами не ожидали, но проект продержался 2,5 месяца до того момента, пока мы его сами не начали «сливать».
В общем, на третьем месяце, когда нас «разоблачили», мы все вздохнули с облегчением. Завалов информации для анализа и упорядочивания нам хватит ещё, как минимум, на полгода, и бог весть на сколько хватит переданного нами материала СБУ.
Потому, прочитав пятый или шестой заголовок «Внимание! СБУ крадёт данные ополченцев через фейковый сайт!«, решено было сворачивать «лавочку».
Как ни странно, но до сих пор ватное сообщество россии и пророссийские боевики его рекламируют. Даже наше откровенное издевательство их не останавливает. :-)
Ну, что тут скажешь?
Слава Украине! :)
(http://npubop.livejournal.com/3205679.html)
Сколько насмехались над "курятниками" в начале...
Наки каждый день уже больше года рассказывает о том, как Россия несёт чудовищные, катастрофические потери, как офицеры-долбоёбы уничтожают состав в бессмысленных атаках без прикрытия, как используется техника 50-х годов и о том, как у России нет ни ма-лей-ше-го шанса перед совместной мощью Украины и запада.
Да только что-то не происходит катастрофы, и тон разговоров всё больше перетекает от вопроса "удастся ли разгромить Россию в этом году" к "может ли она победить".