Я пару раз осмеливался выкладывать свое бумаго марание и Вы доходчиво мне обьяснили какое я дно. Вот и сейчас, Боги лит. клуба, прошу немного критики.
В последний рабочий день, перед рождественским уикендом, мы все увлечены одним единственным делом. Никто как будто не замечает гула голосов, скрежетания принтеров, попискивания модемов, шарканья тонн бумаги, это происходит бессознательно, как бы мы не старались сосредоточиться на работе, в наших головах звучит только одно. Тик-так.
Все мы украдкой поглядываем на него, на этот белый диск с чёрными точечками делений, по утрам он говорит нам, идти на работу и мы идём, вечерами идти домой и мы рады позволению. Тик-так.
В трёх чёрных глянцевых стрелочках, отражаются мигающие огоньки гирлянд, но для меня это три чашки кофе и восемь сигарет, для Робин Хилл это повод вспомнить о своём муже - коматознике, для Клайва Бисквита это три бутылки пива и матч по соккеру «Тоттенхэм - Наполи», для моего друга Чака – это повод сказать «сука». Тик-так.
Мы словно улыбки мальчиков-хористов после просмотра порно-журналов в доме отца Брендана Смита. Мы словно попки школьниц, которые лапает мой друг Чак в давке пятьдесят седьмого автобуса. Мы словно моя мошонка, растянутая на день благодарения. Тик-так.
Стол из прессованных опилок, месячный отчет, пятая чашка кофе, экономический еженедельник, парк штата Лейк на экране компьютера, мне пора в туалет. Тик-так.
Я стягиваю с себя трусы и начинаю энергично работать рукой. Тик-так.
Дженни Талука стучит краешком карандаша о свою толстую ляшку. Тик-так.
Роберт Миллер поздравляет свою тётю Сарру по телефону. Тик-так.
Мой друг Чак ищет расписание субботних курсов плаванья для тинэйджеров. Тик-так.
Солдат готов, из кармана я выуживаю маленький свитерок с оленями. Тик-так.
Я делаю фотографию своего члена в свитере, украденном у большеголовой куклы моей дочери. Тик-так.
На лобке я пишу: «Тусуйся» (“Hang out”). Тик-так.
Кто же это будет сегодня? Джек из отдела продаж? Милли из экономики? Нина из сервисной политики? Тик-так.
Обычно со мной такое случается в канун праздников. На Пасху я раскрашиваю свои яйца гуашью, а на члене пишу «Он поднялся снова» («He has risen again») и скидываю фото Айзеку Гиршбейну – жиду из бухгалтерии. Четырнадцатого февраля я двадцать минут подбираю угол, чтобы головка моего члена походила на сердечко, в этот раз это лесбиянка-кадровик Велма Перез, на стебле члена я пишу «Love», приходиться писать верх ногами, да ещё и зеркально, чтоб на фотке выглядело как надо. На день благодарения, с этим пришлось заморочиться, я раскрасил свою мошонку под цвет флага и растянул её обеими руками, придавая прямоугольную форму, член пришлось приклеить к животу, а телефон поставить на бачёк и снять видео. После я ещё час монтировал его, чтобы добиться эффекта колыхания флага на ветру. Готовую гифку получает Алан Адехи из аналитики, потомок коренных племен, с сообщением «На этот раз без оспы».
Я иду за ещё одной чашкой кофе. Пятидесятилетний Зак Новак отдергивает свою голову от смартфона, словно курица несушка от яичницы. Зак, у которого нет ни одной фотографии на рабочем столе. Зак, который не приводит никого на день «Приведи своих детей на работу». Зак, который не убьет себя сегодня вечером. Этот морщинисты маркетолог показывает свой смартфон коллегам сидящим вокруг. Практически весь финансовый отдел собирается вокруг него. Сегодня ты звезда, Зак. Не благодари.
Мой зад упирается в медленно убивающий меня принтер. Мои жёлтые зубы только на секунду мелькают в жиже кофе. Зака не видно из-за обступившей толпы. Кто-то хлопает меня по плечу.
- Грег, как сам мужик?
Предо мной начальник отдела статистики Ларри Милиган. Глубокий вдох. Запах изо рта Ларри напоминает мне ту часть моего детства в Аншвиле, Калифорния, когда бродячие псы разрыли могилу моего кота Снежка на пустыре и тягали его труп по улицам. Глаза Снежка вытекли, а на их месте копошились тысячи белых червячков - опарышей. Кое-где шкура слезла, оголяя желтоватые кости, а брюхо лопнуло под действием трупных газов, вывалив наружу внутренности.
Ларри «Снежок» Милиган будто табличка «Закрывайте, пожалуйста, дверь» с восклицательным знаком. Он делает вид, что мы друзья, но только до того момента пока я не слажаю.
- Привет Ларри, - я перекладываю бумажный стаканчик в левую руку, - чтобы поздороваться.
«Снежок» Ларри – семнадцатого мая получает от меня хер, раскрашенный под радугу с надписью «Все знают».
- С наступающим! - Он хлопает меня по плечу, пока жмёт мою руку.
- И тебя Ларри. – Я отпиваю кофе.
- Так что решили, где будете праздновать, мы с Барб вечеринку устраиваем?
- Извини Ларри, - я пожимаю плечами, - родители Сарры приедут.
- Ну ничего, - он смеется, - приезжайте попозже, мы до утра собираемся гудеть.
- Постараемся.
- Вот и славно, - он снова жмёт мою руку, и своему другу передай, пускай тоже заскакивает.
- Ине забудь, - он не отпускает мою руку, - отчёт должен быть на моём столе до вечера.
- Конечно, Ларри. – Выдох.
Ларри уходит, через секунду до меня доносится: «Санни, как сам мужик?»
Я ставлю одну из чашек кофе на стол Чаку, на его экране столбики реестра.
А сам возвращаюсь к своим трём стенам из картона высотой полтора метра, к своему отчету ущерб - факторов, мой стул ещё теплый. Специфика моей работы требует от меня знать количество дебилов, которые надышавшись испарениями нашего нового отбеливателя, подадут иски в суд. Количество придурков, заливающих наш ополаскиватель для белья в двигатель своей машины, перепутав его из-за похожей бутылки. Количество обезумевших мамаш пикетирующих наш главный офис, из-за того, что их ребёнок попробовал наш этило - содержащий растворитель.
- Ларри всё ещё чистит зубы дерьмом? Доноситься голос Чака из-за пластиковой перегородки.
За что я люблю Чака, так это за то, что он никогда не стеснялся говорить людям правду в лицо, наверное, поэтому он в свои тридцать семь до сих пор холост.
- По-моему он теперь и мертвечиной не брезгуёт. Пригласил на вечеринку, сказал, и ты можешь прийти.
- Ого, - он быстро стучит по клавиатуре.
- Пойдешь? Я снимаю под столом туфли.
- Куда я денусь, говорят там и Робин Хилл будет. У бабы хуя уже два года нет.
- Ну ты блять даешь, Эрен то ещё не умер.
Чак откидывается на спинке стула, так чтобы я увидел его лицо и говорит голосом Ретта Батлера.
- Честно говоря, дорогуша, мне наплевать. Я на его место не претендую.
Вот за что я люблю Чака.
- Видел, что Заку с менеджмента скинули, - он высовывает из-за перегородки свой смартфон с фотографией моего же члена. – Он уже совсем не старается, исхуился наш парень.
- Но смотри, - продолжает Чак, - у него появилась подружка. – Он свайпает вправо.
Волосатая манда, бобрик побрит под ёлочку, на лобке надпись «С Рождеством!».
За эти восемь лет в отделе оценивания рисков, ты узнаешь, каков шанс отравиться формальдегидом испаряющемся из твоего стола. Сколько нужно вдохнуть печатающего порошка от стоящего в пяти метрах лазерного принтера, чтобы заработать рак лёгких. Какие гормональные изменения произойдут в твоем организме под действием бифинола А, употребляемого вместе с пищей из пластиковой посуды. За восемь лет работы начинаешь внимательнее читать этикеты на товарах, но не бросаешь курить.
Подражательница. Подражательница - что за бред? Хотя, если подумать это даже лестно.
- Кому её скинули?
- Да какая разница, пуська есть пуська, это ж круто чувак.
- И все же?
- Чувак, манда, пусечка, пунька, сладкая дырочка, пельмешек! Да, что с тобой? Не важно кому, важно кто.
- Не знаю, чувак, всё-таки я женат. Моя дома ничуть не хуже. Тем более они там практически не отличаются.
- Не отличаются? Ты что ебанулся? Это первоклассная узенькая пездёнка, а не обвисший рукав.
Он молчит секунду.
- Без намёков.
- Нет, понимаешь, этот чувак, - я показываю ручкой на телефон, - он каждый раз выбирает довольно стереотипичную жертву: на Пасху – еврей, на День Благодарения – индеец, на Рождество, - я останавливаюсь. - Вот мне и интересно, что у неё в голове, кто её жертвы, почему именно они, это скажет, зачем она это делает? И быть может, мы узнаем кто она.
- Да ты сраный Коломбо, Грег. А ты не думал, что быть может, им просто нравится показывать свои причандалы всем подряд?
- Может ты и прав, но все равно ведь хочешь знать кто она?
Чак улыбается краешком рта.
- Дайте мне немного времени, сэр, - я поправляю воображаемую шляпу, - и я найду подонков.
- Саманта Пирсон. Чак скрывается за перегородкой.
- Что, Саманта Пирсон?
- Она скинула фотку Саманте Пирсон.
Итак, Саманта Пирсон…. Кто ты, блять, такая?
