Выдержка из статьи "Тени грядущего" про Ватников. / Я Ватник (# я ватник, ) :: разная политота :: история вопроса :: много букв :: для обсуждения :: разное

Выдержка из статьи "Тени грядущего" про Ватников.

Автор Антон Арзамов 01.09.2014

Вся статья: http://forum-msk.org/material/society/10484552.html

....В качестве примера искомых «знаков грядущего» хочу указать на одно локальное явление, которому обыкновенно не предается никакого значения. В связи с известными украинскими событиями произошло внедрение в массовое сознание нового «мема» - «Ватник». Удивительным образом этот мем захватил подавляющее число интернет-ресурсов, став одним из базовых маркеров украинского конфликта. Причем маркером вполне конкретной стороны - националистической (якобы) киевской власти и ее сторонников. Удивительным является то, что этот мем не является «национальным» украинским обозначением, еще недавно он даже не входил в типовой лексикон «свидомых», которые использовали «исторические» названия: москаль и кацап («Кто не скачет, тот москаль!»). Но «ватник» постепенно, но уверенно вытесняет из повседневного лексикона эти «исторические» прозвания врагов.

Мем «ватник» впервые был введен российскими «нацдемами» несколько лет назад для обозначения своих противников. Ранее они использовали понятия «совки», «ордынцы» и «имперцы», но с появлением «ватника» именно это слово стало самым популярным. Значит, именно этот образ оказался наиболее точно выражающим суть противника российских национальных демократов. «Совки» слишком связаны с СССР - а в настоящей реальности советского становится все меньше. Да и называть «совком» человека, родившегося после распада страны, - крайне странно. Что же касается «ордынцев» и «имперцев», не говоря уж о «путинистах», то очевидно, что эти понятия не слишком хорошо характеризовали тех, кого нацдемы полагали главными своими врагами. Империя, разумеется, есть враг, но только империей враги нацдемов не исчерпываются, не говоря уж о Путине.

Впоследствии данный мем был подхвачен российскими либералами. «Ватник» оказался настолько удобным и точным определением врага и для них, поэтому либералы с радостью подхватили это слово и понесли по своим сайтам и блогам, далеко за пределы традиционной «нацдемовской тусовки». Удивительно, но то же можно сказать и об «украинских националистах», или «свидомых». Постепенный переход от «москалей» и «кацапов» к «ватникам» говорит о том, что для этих «националистов» именно те качества, что отражает этот мем, и являются основными признаками врага.

Основной особенностью понятия стала его довольно сильная социальная составляющая, выходящая за рамки чисто национального разделения. В головах сторонников Майдана сложился образ жителя Донбасса, как, с одной стороны, безвольного раба, выполняющего все приказания хозяев (Януковича, Ахметова и т.д.), вкалывающего за копейки на шахтах и заводах, а с другой стороны, наглого «гопника», человека с низкой культурой, люмпена, не способного приобщаться к истинным европейским ценностям и предпочитающего «сидеть на шее» у государства (миф о полной дотационности Донбасса). И не важно, что к реальному Донбассу этот образ может не иметь никакого отношения - образ врага был создан, и дальнейшая война пошла именно с этим образом. Так же неважна и очевидная противоречивость самой этой картины (с одной стороны - безропотно работает, с другой - сидит на шее). Она противоречива только в «классическом восприятии»; с точки зрения «утилизаторского общества», сложившегося на территории бывшего СССР, она вполне логична.

Именно в ситуации, когда важно не производство, а распределение уже созданного, важны те качества, которыми гипотетические «жители Донбасса» не обладают: умение быстро прореагировать на событие («качество реакции» тут не важно, пока «кусок» доступен, надо его хватать, а затем думать, что делать дальше), умение быстро ориентироваться на текущие тренды (чтобы оказаться там, где можно «ухватить»). На самом деле, с точки зрения «утилизатора» и унылый работяга, тянущий свою лямку на заводе, и «гопник» из подворотни, «отжимающий» мобилы, - одного поля ягоды. В конце концов, тот же «гопник», отсидев, станет «работягой» (если не помрет), но никогда не сможет занять место «распределителя» утилизируемых благ (особенно в условиях, когда эта утилизация связана с отношением так называемых «развитых стран» - США и ЕС, которые и выступают основными гарантами «утилизаторов»).

Именно с этим и оказалась связано разделение, произошедшее после Майдана. Он разделил тех, кто желал бы утилизировать «советское наследство», превратив его в свои ценности (продать, обменять на европейское гражданство, на вхождение в «клуб цивилизованных наций» и т.д.), и тех, кто желал бы продолжать использовать его для своей жизни. Это и есть базовое противоречие этого конфликта, как и большинства постсоветких конфликтов. Одни, например, хотят продать завод на лом, на вырученные деньги организовать «европейский бизнес», а другие хотят работать на этом заводе, получать зарплату - последние и будут «ватники».

То есть, под видом якобы национального скрывается социальная стратификация. Вместо «донбасской нации» или даже «русской нации», которая противостоит «нации украинской», как это заявляется официально, выступает совершенно иное деление: деление на разные места «утилизаторской пирамиды» - на тех «счастливчиков», которые оказались способными на «утилизацию», и на тех, кто к ней оказался непригоден, не вошел в состав «утилизаторов». Или хотя бы кажется, что неспособен, потому что именно в промышленных регионах зачастую оказывается проще «делать деньги», нежели в «европейских столицах», и уровень жизни там может быть достаточно высокий. Но при этом восприятие остается прежним - «промышленник», привязанный к производству в стране, где основные ценности сформированы в период господства «утилизаторов», остается человеком «второго сорта», даже если он получает большую зарплату.

Что же тут интересно? А вот что: место в «пирамиде утилизации» аналогично, по сути, месту в системе разделения труда. Это, по сути, есть его особая, специфичная форма, характерная для постсоветского пространства (в отличие от «традиционного капитализма»). Но суть ее остается той же: разделение на тех, кто получает всё от жизни легко, и тот, за счет кого осуществляется эта «легкость». Забавно, кстати, «зацикливание» наших «либералов» на потреблении - например, в связи с «санкциями» они постоянно выпячивают именно эту сторону данного явления (падение уровня потребления) в ущерб производству, которое просто выпадает из рассматриваемой реальности. Человек в данной системе ценностей выступает только потребителем, его «ипостась» как производителя (в которой он зарабатывает себе деньги на потребление) никого не волнует, она просто не существует в «либеральном» понятийном аппарате. Впрочем, это уже отдельная тема.

Пока же можно сказать, что налицо формирование особой, «квазиклассовой» системы миропонимания. «Квази» - потому что чисто классовая система в позднесоветское/постсоветское время считается «запрещенной», она связана с изначально плохим (с точки зрения антисоветизма) марксизмом, и, следовательно, является неверной. В течение всего времени господства антисоветской идеологии ее носители старательно обходили классовые проблемы, заменяя их другими, например, «морально-этическими» или даже биологическими: люди непригодны к свободе, они «генетические совки» и т.д. Но вот теперь, с идентификацией противников как «ватников», происходит связь их с определенным местом в системе разделения труда. Это еще не признание пролетариата как враждебного для буржуазии класса - нет, пока что еще идут рассуждения об общих (национальных) интересах и т.п. вещах. Но выделение «ватников» в отдельную категорию уже означает, что какая-то часть граждан уже открыто выводится за рамки «общего блага» и открыто заявляется, что именно за их счет и будет строиться будущее процветание. Причем довольно четко выделяются базовые признаки этой категории: принадлежность к производству и низкий уровень потребления.

Это еще не пролетарии - многие пытаются балансировать на культурной составляющей, на особости психологии «ватников», но при этом падение к классовой составляющей неминуемо (забавно, но, например, Путин к «ватникам» никогда не относится, хотя и является врагом и для либералов, и для «свидомых»). При этом любопытно, что сам мем постепенно теряет свою исключительно бранное значение - как это случилось в свое время с пролетариями (слово изначально означало голодранцы, не имеющие своей собственности, кроме потомства). Все чаще люди сами называют себя «ватниками», причем не меняя изначального смысла слова. Возможно, со временем коннотация слова изменится - и оно примет классовый оттенок.

Кстати, занятен и обратный процесс - введение в оборот понятия «креакл» - сокращение от «креативный класс», распостранение этого мема и изменение его значения - тоже в сторону большего классового соответствия. На самом деле, это также положительный процесс, свидетельствующий о постепенном возврате к классовой модели. Кроме того, введение понятия «креакл» позволяет вывести из «разновидности врагов» революции людей умственного труда, которые ранее обозначались понятием «интеллигент», преодолеть ложную дихотомию интеллигент/рабочий и перейти к пониманию настоящих врагов людей труда. Но об этом надо говорить отдельно...