Каминный зал Ривенделла
Подписчиков:
165Постов:
49
Опираясь только на текст «Сильмариллиона», какой, по вашему мнению, отрывок вероятнее всего можно соотнести с началом Первой Эпохи?
Глава «О начале дней»: «Первым пробудился к жизни Тельперион; первым вырос он, первым расцвел; и тот час, когда впервые засиял он светлым отблеском серебряного рассвета, Валар не включают в счёт времени, но называют Часом Расцвета и от него исчисляют века своего правления в Валиноре. И так на шестой час Первого Дня, и всех последующих радостных дней до того самого часа, когда на Валинор пала тьма, Тельперион отцветал; на двенадцатый же час отцветала Лаурелин. Так каждый день Валар в Амане состоял из двенадцати часов и завершался вторым слиянием света, когда Лаурелин угасала, а Тельперион расцветал. <…> Так начались Благословенные Дни Валинора; и так начался Отсчёт Времени».
Глава «О людях»: «Отныне и впредь вёлся отсчёт Лет Солнца. Короче и быстротечнее были они, нежели долгие Годы Древ Валинора. В ту пору воздух Средиземья наполнило дыхание рождающейся и умирающей жизни; старение и смена всего живого ускорились неимоверно; цвела Вторая Весна Арды, в почве и водах бурлила жизнь; множилось число эльдар, и под лучами вновь рождённого Солнца Белерианд превратился в дивный зелёный край».
P.S.: Согласно глоссарию «Сильмариллиона», синоним Первой Эпохи — термин «Древние Дни», т. е. начало и конец Первой Эпохи совпадают с началом и концом Древних Дней (и наоборот), так что при выборе ответа учитывайте, что к Древними Дням относятся события как до первого восхода Солнца, так и после него.
Тема опроса озвучена в заголовке
Отрывок из главы «О начале дней»
25(60,98%)
Отрывок из главы «О людях»
16(39,02%)
Начало Первой Эпохи
Наверняка ни для кого не секрет, что большинство отечественных «толкинистов» искренне считает, что Первая Эпоха Средиземья началась с первого восхода Солнца и, таким образом, длилась всего-то около шестисот лет. Многие даже заявляют, что это якобы очевидный факт… естественно, без какой-либо опоры на конкретные текстуальные источники.
Тем не менее, на самом деле Дж. Р. Р. Толкин неоднократно подчёркивал, что Первая Эпоха была несоизмеримо более продолжительной, и как минимум дважды упоминал в рукописях, что в действительности она началась с пробуждения эльфов у вод Куивиэнен.
Что ж, давайте пройдёмся по текстам. Начнём, пожалуй, с текста двенадцатой главы Квенты Сильмариллион, «О людях»:
Отныне и впредь вёлся отсчёт Лет Солнца. Короче и быстротечнее были они, нежели долгие Годы Древ Валинора. В ту пору воздух Средиземья наполнило дыхание рождающейся и умирающей жизни; старение и смена всего живого ускорились неимоверно; цвела Вторая Весна Арды, в почве и водах бурлила жизнь; множилось число эльдар, и под лучами вновь рождённого Солнца Белерианд превратился в дивный зелёный край. | From this time forth were reckoned the Years of the Sun. Swifter and briefer are they than the long Years of the Trees in Valinor. In that time the air of Middle-earth became heavy with the breath of growth and mortality, and the changing and ageing of all things was hastened exceedingly; life teemed upon the soil and in the waters in the Second Spring of Arda, and the Eldar increased, and beneath the new Sun Beleriand grew green and fair. |
Как видите, никаких упоминаний о якобы начале Первой Эпохи в этот момент (строго говоря, в опубликованном «Сильмариллионе» вообще нет дат). Сказано лишь, что первый рассвет ознаменовал начало нового способа летоисчисления, Лет Солнца, которые пришли на смену Годам Древ.
Идём дальше и обращаемся к Приложению F во «Властелине Колец» (а это, на минуточку, железобетонный канон):
Из эльдаринских языков в этой книге встречаются два: высокоэльфийский, или квенья, и сероэльфийский, или синдарин. Высокоэльфийский был древним языком Эльдамара за Морем, что первым обрёл письменную форму. К тому времени он уже перестал быть родным языком, вместо этого превратившись, можно сказать, в "эльфийскую латынь". Высшие эльфы, которые вернулись в Средиземье изгнанниками в конце Первой Эпохи, по-прежнему употребляли его для таких возвышенных понятий, как поэзия и сохранение знаний. | Of the Eldarin tongues two are found in this book: the High-elven or Quenya, and the Grey-elven or Sindarin. The High-elven was an ancient tongue of Eldamar beyond the Sea, the first to be recorded in writing. It was no longer a birth-tongue, but had become, as it were, an ‘Elven-latin’, still used for ceremony, and for high matters of lore and song, by the High Elves, who had returned in exile to Middle-earth at the end of the First Age. |
Под «высшими эльфами» здесь очевиднейшим образом подразумеваются нолдор-изгнанники. Не кажется ли вам странным: как они могли вернуться в Средиземье в конце Первой Эпохи, если она якобы только началась с первым восходом Солнца? Правильно, никак.
Поэтому возникает вопрос: если начало исчисления Лет Солнца относится к концу Первой Эпохи, то когда же она в действительности началась? Смотрим текст Анналов Амана из десятого тома «Истории Средиземья»:
После того миновало одна тысяча четыре сотни и девяносто пять лет Валар (или четырнадцать тысяч наших лет и ещё три сотни и двадцать два года), когда свет Древ озарял Валинор. То были Дни блаженства. В то время, в году одна тысяча пятидесятом по счету Валар, эльфы пробудились у Куивиэнен, и началась Первая Эпоха Детей Илуватара. | Thereafter one thousand and four hundred and five and ninety Valian Years (or fourteen thousand of our years and three hundred and twenty-two) followed during which the Light of the Trees shone in Valinor. Those were the Days of Bliss. In those days, in the Year one thousand and fifty of the Valar, the Elves awoke in Kuiviénen and the First Age of the Children of Ilúvatar began. |
Началом Первой Эпохи названо пробуждение эльфов. Здесь, конечно, справедливо заметить, что понятия «Первая Эпоха Детей Илуватара» и «Первая Эпоха» могут быть не тождественны друг другу. Снова смотрим, на этот раз в текст семнадцатой главы первой части «Природы Средиземья»:
Первая Эпоха начинается с пробуждения [эльфов] и подходит к концу с Низвержением Анбанда. | The First Age begins with the Awaking [of the Elves] and ends with the Downfall of Angband. |
Как видите, Толкин не видел различий между этими двумя понятиями. Есть ещё один такой момент в тексте семнадцатой главы третьей части «Природы Средиземья»:
Здесь [в Эриадоре], особливо вблизи Хитаэглир (по обеим сторонам хребта), они [синдар] обнаружили разбросанные поселения нандор, тэлеринских эльфов, которые во времена Первой Эпохи так никогда и не завершили путешествие к берегам моря. Тем не менее, оба народа признали своё родство как эльдар. | There [in Eriador], especially near the Hithaeglir (on either side), they [Sindar] found scattered settlements of the Nandor, Telerin Elves who had in the First Age never completed the journey to the shores of the Sea; but both sides recognized their kinship as Eldar. |
Великий поход эльдар на Запад, продолжавшийся с 1105 по 1132 Г. Д., отнесён ко временам Первой Эпохи. Что ж, тогда получается, что она была, мягко говоря, весьма и весьма продолжительной. Упоминал ли об этом Толкин? Да, в своём письме №131, адресованном Мильтону Уолдману:
Сильмариллион — это история Войны эльфов-Изгнанников против Врага, все события которой происходят на северо-западе мира (в Средиземье). В него включено еще несколько преданий о триумфах и трагедиях, однако заканчивается это все катастрофой и гибелью Древнего Мира, мира долгой Первой эпохи. | The Silmarillion is the history of the War of the Exiled Elves against the Enemy, which all takes place in the North-west of the world (Middle-earth). Several tales of victory and tragedy are caught up in it ; but it ends with catastrophe, and the passing of the Ancient World, the world of the long First Age. |
Как видите, Толкин использует прилагательное «долгая» по отношению к определению Первой Эпохи. Всё это согласуется с озвученными выше цитатами и замечаниями. К слову, это письмо можно найти в предисловии опубликованного «Сильмариллиона» в переводе С. Лихачёвой.
В довершение всего, будет уместно обратить внимание на слова Кристофера Толкина в предисловии «Войны Самоцветов», одиннадцатого тома «Истории Средиземья»:
Заглавие этой второй части, Война Самоцветов, является выражением, которое мой отец часто использовал по отношению к последним шести веками Первой Эпохи — истории Белерианда после возвращения Моргота в Средиземье и прихода нолдор вплоть до конца Эпохи. | The title of this second part, The War of the Jewels, is an expression that my father often used of the last six centuries of the First Age: the history of Beleriand after the return of Morgoth to Middle-earth and the coming of the Noldor, until its end. |
Обратите внимание: последние шесть веков. Если не включать режим конспиролога, то в совокупности всё выглядит следующим образом: на самом деле Первая Эпоха началась с пробуждения эльфов и в целом длилась 450 Лет Древ и 590 Лет Солнца, что в общей сложности составляло 4902 солнечных года (450 * 9,582 = 4312 + 590 = 4902). Это согласуется с выдержкой из письма №131, процитированной выше.
Таким образом, первые шесть веков Лет Солнца являются финальным отрезком Первой Эпохи, которая завершилась поражением Моргота в Войне Гнева, его изгнанием в Пустоту, затоплением Белерианда и уходом большинства эльдар за Море.
Полуэльфы НЕ выглядели как эльфы
Как известно, многие иллюстраторы изображают полуэльфов Дж. Р. Р. Толкина с эльфийской внешностью. Возможно, на это оказали влияние фильмы Питера Джексона или какие-то иные попытки визуализации книжных образов. Однако, автор не раз подчёркивал, что его полуэльфы изначально относились к смертным и внешне выглядели как люди.
В тексте «Истории Средиземья» про детей Элронда и Келебриан Толкин писал:
«У этих детей была человеческая внешность, но эльфийская кровь».
© История Средиземья. Том 12. Народы Средиземья.
Про саму Арвен же прямо отвечал:
«Арвен была не эльфом, но одной из тех полуэльфов, кто отказался от своих эльфийских прав».
© Письмо №345. К миссис Мериел Терстон.
Это подтверждается тем, что Арагорн не сразу заметил в Арвен признаки того, что она полуэльф. Тот поначалу думал, что Арвен — обычная девушка, не старше его самого. Элронд же, когда избрал участь бессмертных, не менял при этом своей природы, оставаясь полуэльфом, и именно так он назван во всех текстах: Толкин ни разу не называл Элронда эльфом.
Стоит отметить ещё немаловажную деталь, что не все полуэльфы обладали правом выбора своей судьбы. Эта милость была дарована лишь роду Эарендиля, в то время как остальные полуэльфы правом выбора не обладали. Все те, кто имел подобное право, изменить принятое решение уже не могли, однако имели возможность отсрочить его, пусть и не бесконечно.
«Все, у кого в жилах течёт кровь смертных людей — велика её часть или мала — смертны, если другая участь не будет дарована им».
© История Средиземья. Том 5. Заключительная часть «Квента Сильмариллион».
Чей же ты сын, Гиль-галад?
1) Изначально говорится, что Гиль-галад происходил от Фэанора (но от какого из сыновей Фэанора он произошёл, неизвестно).
2) Потом появилась версия, что Гиль-галад — сын Финрода Фелагунда, короля Нарготронда, и его жены Мэриль из Синдар Фаласа, а его старшей сестрой была Галадриэль, также дочь Финрода. После Дагор Браголлах Фелагунд отослал жену и сына из Нарготронда в Эгларест ради их безопасности.
Ещё в одном варианте говорится, что Фелагунд, отправляясь с Береном и предчувствуя недоброе, велел Ородрету отослать свою жену и сына. Но этот вариант был вычеркнут, и далее было записано, что жена Фелагунда ушла из Нарготронда вместе с сыном после изгнания Келегорма и Куруфина.
3) В примечании к «Серым Анналам» было написано, что Гиль-галад – сын Фингона. Это примечание было написано на полях и заканчивалось знаком вопроса.
4) И наконец, Гиль-галад стал сыном Ородрета (который в данной генеалогии был сыном Ангрода) и его жены из синдар Митрима, а его сестрой была Финдуилас. В этом варианте «Гиль-галад» было его материнским именем. Без сомнения, это была окончательная версия происхождения Гиль-галада, и в повести «Жена Морехода» письмо Гиль-галада начинается так: «Финэллах Гиль-галад из дома Финарфина». Но Кристофер Толкин вставил в опубликованный «Сильмариллион» версию из «Серых Анналов» (Гиль-галад — сын Фингона), ибо переделка генеалогии требовала переделки легенд, которая так и не была произведена самим Дж. Р. Р. Толкином. Однако Кристофер Толкин сожалел об этом решении, утверждая впоследствии, что эта версия была кратковременной и её выбор был ошибкой. Будучи сыном Ородрета, Гиль-галад жил в Нарготронде, а при его падении сумел бежать и пришёл в Устье Сириона, где впоследствии стал Верховным королём Нолдор.
Что интересно, даже текст «Природы Средиземья» указывает на то, что Гиль-галад был сыном Ородрета и внуком Ангрода.
Чей же ты сын, Гиль-галад?
Гиль-галад — внук Фэанора
13(26,53%)
Гиль-галад — сын Финрода
5(10,2%)
Гиль-галад — сын Фингона
7(14,29%)
Гиль-галад — сын Ородрета
24(48,98%)
Список вопросов:
- Почему эльфы пребывают в упадке?
- Откуда берутся души? и Как изменяется их количество?
- Могут ли рождаться дети от межрасовых союзов?
- Почему Саурон не замуровал вход в Роковую гору?
- Толкин вдохновлялся легендами о Короле Артуре?
- Почему хоббиты известны как взломщики?
- Почему только Саруман пользовался порохом? Почему он не создал ракетное оружие?
- Что ели гномы в своих горах?
Почему эльфы пребывают в упадке?
Я мог бы расписать это на многие страницы (знаю, вы это любите), но призову себя к краткости. Во-первых, о причинах внутренних: нолдор заносчивые психи. Надеюсь, эта новость вас не шокирует.
Увядание эльфов, один из важнейших мотивов “Властелина Колец”, касается в первую очередь нолдор и примкнувших к ним синдар/тэлери. Географически говоря, речь идёт о Линдоне (некогда нолдорском королевстве), Имладрисе (убежище нолдор, изгнанных из Эрегиона) и Лориэне (населённом лесными эльфами, но во главе которого - валинорские тэлери и нолдор). Первым правит Кирдан, носивший Кольцо огня; вторым - Элронд с Кольцом воздуха; третьим - Галадриэль с Кольцом воды: Нарья, Вилья и Нэнья, Три Кольца эльфов. Кольца эти, как нам доподлинно известно, были выкованы без участия Саурона, но именно по его “рецепту”. Как следствие, Три Кольца были свободны от власти Единого, но оказывались связаны с ним крепкими цепями. Уничтожение Единого Кольца привело бы к смерти Трёх.
Природа Колец обрекла эльфов на угасание. Кольца были созданы не для созидания, но для консервации, защиты и сокрытия. С помощью Вилья Элронд мог управлять водами Бруинен, и та смела подступающих назгул. С помощью Нэнья Галадриэль сохраняла Лотлориэн цветущим садом. Эльфы наслаждались покоем в своих анклавах, где пытались - зачастую успешно - воссоздать Золотой век Валинора. Лотлориэн был назван так в честь садов Лориэна на далёком Западе, поскольку по ним так сильно тосковали нолдор, а Серые гавани были своеобразным отражением Альквалондэ. Вместо того, чтобы бороться с врагом, пока Единое Кольцо остаётся потерянным, эльфы предавались воспоминаниям.
Однако, с этим желанием вернуться сталкивалось другое, очень нолдорское чувство - гордыня. В прекрасном Валиноре нолдор были внизу иерархии, уступая эльфам-ваньяр и многочисленным майар, владыкам валар, и самому Илуватару. В Средиземье же они стали полубогами - их престиж среди всех народов, в том числе эльфийских (и даже враждебных) был невероятно высок, они почитались как хранители великой мудрости, в кузнечном деле не уступали гномам, а своей статью и благородством даже рядовые нолдор превосходили величайших людских королей.
Мир Средиземья, в свою очередь, не был создан для эльфов. Людские народы очень быстро плодились, леса подвергались (совершенно необходимой!), города и крепости теснили эльфов всё глубже в изоляцию. При этом, приходившие на смену дунэдайн народы относились к эльфам со страхом и недоверием: уже в конце Третьей эпохи рохиррим считают Галадриэль злой ведьмой, а хоббиты даже не верят в её существование. С прошествием веков, эльфы станут фольклором - и далеко не всегда положительными его персонажами. Таким образом, желание эльфов о восстановлении Золотого века в мире, где на троне сидят они, а не валар - разбивается о реальность. Как результат, эльфы сами придумают себе свой упадок.
Это можно сравнить с тем, как ещё сто лет назад Освальд Шпенглер похоронил Европу и европейскую цивилизацию. Наблюдая за мясорубкой мировых войн, падением старых режимов, интеллектуалы нередко видят в этом “конец времён”. Эльфы провозгласили свой скорбный упадок, и упивались им - их песни стали печальными, а их бытие наполнилось экзистенциальной тоской. Как следствие, они оказались довольно нерешительны, и лишь в поздние столетия принимали активное участие в судьбе мира. Война Кольца искупила их вину, ведь они оказались готовы пожертвовать своими иллюзиями ради других. И тогда они сделали то, что давно должны были - покинули Средиземье.
Всё это, конечно, не относится к эльфам Мраколесья, к многим синдар и авари. Они остались в Средиземье и с наступлением Четвёртой эпохи, но не смогли отстоять свои владения из-за особенностей эльфийской репродуктивной системы (о ней - дальше). Королевство Трандуила и эльфы Восточного Лориэна со временем потеряют свои тела, истончатся до уровня лесных духов - таково будет воздействие не-эльфийского на вырождающихся эльфов. Вероятно, на них будут охотиться люди новых эпох; и они же станут основой легендам и сказкам про лесных фей, леших и эльфов.
Это первое.
Второе - взгляды самого Толкина. Он, несомненно, был консерватором. Весь “Властелин Колец” проникнут идеями восстановления и возвращения былого, Золотого века, а “Сильмариллион” - история о последствиях мятежа, нравственного и политического. Он сам ощущал подобный упадок окружающего мира, и хотя самолично обвинял эльфов в безнадёжности такого отношения - сам являлся его носителем. Впрочем, не он один - европейская культура проникнута этим мотивом со времён античных авторов. Это одна из ключевых универсалий европейской культуры, которая, так уж вышла, единственная правила миром (или значительной его частью), а потому так остро переживает своё неизбежное увядание.
Как у различных разумных существ изменяется количество и "сила" души при появлении детей? Возникают ли эти новые души "из ничего" или черпаются из некоего общего источника душ данного вида? Вопрос навеян тем, что складывается ощущение, что Валар в принципе не могут иметь детей, души людей возникают для каждого новорожденного и не отбирают силу у родителей, а у эльфов дети отбирают часть силы души родителей. Если у эльфов души так же возникают "заново" при рождении — могли ли они чисто теоретически избежать истончения за пределами Валинора просто рожая следующее поколенее до того, как предыдушие истончится до состояния бестелесности?
и
Могут ли иметь детей союзы между различными расами средиземья? Могут ли Их дети иметь детей? Смогут ли заделать ребенка дочка эльфа и хоббита и мальчик родившияся от связи потомка Беорна и орка в котором есть немного крови гномов? Может звучит как тупость, но средиземцы постоянно путешествовали туда-сюда, воевали, любили, насиловали, забирали в сексуальные рабства.
и
Могли ли орки, будучи искаженными Мелькором первыми эльфами, скрещиваться с нормальными эльфами?
О том, откуда берутся души, вы можете прочесть у философов, теологов и мистиков. Уже по количеству теорий становится предельно ясно, что вопрос этот не имеет ответа даже в рамках конкретных религий. Толкин тоже не даёт нам ответа, но учитывая, что Илуватар - это авторское осмысление иудо-христианского Господа, логичней будет обратиться к соответствующей традиции. Очень часто источником душ назван сам бог; а так как он неисчерпаем, души - т.е. божественные эманации - также неисчерпаемы. Мысли Платона и Канта на этот счёт также очень интересны (первый предвосхитил христианство, второй - его подытожил).
Проблема бесконечности или конечности душ возникает в тот момент, когда население земли необыкновенно увеличивается, чему причиной так называемый “научно-технический прогресс”, а следовательно - повышенный скептицизм к религиозной трактовке мира. Однако, можно ли эльфийские души рассматривать той же логикой?
Эльфы - не люди, и это выражено как в их физиологии, так и в природе их души. Возможность общего потомства завязана на особые случаи: 1)Лютиэн прекращает быть в полном смысле эльфом, и принимает смертную судьбу, прежде чем родить Берену сына; 2)У Идриль и Туора родился сын Эарендил, который, как известно, бессмертен, и оберегает планету Венера; 3)Проблемы начинаются с сыновьями Эарендила - Элрондом и Элросом. Чтобы разрешить парадокс их двойственной природы, им разрешено выбрать собственную участь. Элронд выбирает эльфийский путь, а Элрос становится людским королём; 4)Арвен, как и Лютиэн, выбирает смертную участь, прежде чем зачать ребёнка от Арагорна. Сам Арагорн - человек с богатой, в том числе эльфийской, родословной.
Таким образом, союз между эльфом и человеком не подразумевается, но в исключительных случаях возможен. Однако, это уже не союз эльфа и человека, но человека и бывшего эльфа - цена высока. Союз между другими расами невозможен, потому что, кроме физиологического различия, они очень непохожи друг на друга практически во всём. Если эльфы - это лучшие люди, то гномы - это гномы. Хоббиты, как представители человеческой расы, в теории могут повторить историю Берена; да только вот расскажите мне, в какой реалистичной ситуации такое возможно? Перумов не в счёт, ибо я сказал “реалистичной”. Спорный момент - с орками, которые, вероятнее всего, произошли от людей или эльфов. В зависимости от того, какая теория вам нравится больше (Толкин со временем склонялся к первой), у них могла быть теоретическая возможность заиметь потомство от своего предшествующего вида. См. слухи о том, что среди слуг Сарумана были люди-гоблины, а среди воинств Юга - полутролли (скорее всего, полуорки). Я следую за Толкином поздних лет, когда утверждаю, что орки произошли именно от людей, а потому 1)их души работали по людским законам, а не эльфийским, и 2)потомство с людьми было возможно. Тролли, энты и прочие варги, конечно же, даже не рассматриваются.
Итак, я уже упомянул “людские законы” душ, а потому вернусь к первой теме. Люди - я уверяю, но не мог знать до конца - у Толкина подчинены тем же законам, по устроен христианский мир. Души людей бесконечны, и исходят напрямую от Илуватара, а самим людям остаются невидимы, и существуют целиком в мире Незримого. Люди могут размножаться, не заботясь о дефиците, ведь на каждого новорождённого ребёнка найдётся частичка Вечности. Людей Илуватар любит по-особому, иначе чем эльфов, и именно людям уготовал Средиземье. А потому, он организовал их души таким образом, чтобы никак не ограничивать главное свойство людей - их свободу. Они могут плодиться (и уже доплодились до семи миллиардов), совершать ошибки, быть смелыми или трусливыми, добрыми или злыми, и не видят последствий своей жизни, потому что после смерти уходят за пределы мира навсегда.
Эльфы - иной случай. Они - души Арды, привязаны к Арде, и вместе с ней увядают. Эльф может умереть от ран, но его душа останется в земных пределах, и либо попадёт в Чертоги Мандоса, откуда может снова вернуться к живым, либо останется блуждать призраком по Средиземью (в чём и состоит окончательная участь авари и синдар). При этом, эльфы плохо плодяться: каждое рождение даётся им с трудом, потому что требует, по сути, расколоть существующую душу. Мириэль, мать Феанора, так много сил отдала своему сыну, что душа её стала слишком слаба, и она покинула тело, не в силах нести его; в то время как дух Феанора был столь могуч, что уже тело не могло его выдержать, и когда ему была нанесена смертельная рана, душа вырвалась столпом пламени. Таким образом - и это принципиальное отличие - душа эльфов имеет количество, в то время как души людей равнозначны.
Из этого следует теория, согласно которой Илуватар в начале времён сразу сотворил определённое количество “всеэльфийской души”. Помещённая в тела первых эльфов, она, быть может, и имела некоторый резерв, но не увеличивалась со временем, как условная “всечеловеческая душа”. К тому же, учитывая то, как тонко эльфы чувствовали друг друга, их изначальная душа действительно могла быть единым целым, а не осколками Бога, как в случае с людьми.
Первые поколения эльфов были одно больше предыдущего, но уже после третьего колена рост обратился вспять: у могучего духом Феанора было семь сыновей, у них самих - в лучшем случае по ребёнку. Рода, подпитанные кровью майяр или разбавленные людской (например, все потомки Берена и Лютиэн), могли расчитывать на большее, но на общем фоне демографию не меняли. У Келеборна и Галадриэль - одна дочь, и одна дочь у Тургона, и у Мелиан с Тинголом, и Келебримбор был единственным, бездетным ребёнком, и не было потомства у Глорфинделя, и остался без детей древнейший Кирдан. Часть случаев можно списать на отсутствие информации; но в большинстве Толкин вполне очевидно задумывает своих эльфов бездетными, либо с одним ребёнком: у Леголаса не было брата и сестры, как и не было у его отца Трандуила. В поздние годы, больше одного ребёнка мы встречаем у Элронда, который не вполне эльф, и у Арвен, которая приняла людской удел, и вместе с Арагорном воссоединила древнейшие, наиболее могущественные рода Арды.
Таким образом, спасения для эльфов не было. Каждое поколение будет меньше предыдущего, потому что так задумал Илуватар. В мире суждено было жить людям, а у эльфов - своя задача, которую они должны выполнять, пребывая в Валиноре. Возможно, кто-то из вас сочтёт это жестоким по отношению к своим детям; но кесарю - кесарево, а богу - богово. Не забывайте, что в реалиях Легендариума Бог - не философская конструкция, не умственный образ, а реальная вселенская сила.
Почему бы Саурону не замуровать вход в Ородруин , или хотя бы поставить там часовых (орков , назгула , тролля или еще какую тваринку) на случай прихода "диверсантов" с колечком ?
Кажется, на этот я уже отвечал, но так как сейчас набираю вопросы массой, то позволю себе повториться.
Всё дело в гордыне, и в следующей из неё близорукости Саурона. Он даже поверить не мог, что кто-то решится нести Кольцо к Ородруину, потом что сам создал Единое, и понимал, как оно работает. Собственно, никто кроме хоббитов и не смог бы этого сделать, а о существование хоббитов как таковых Саурон узнал за год до своей смерти. И то не понимал до конца, что именно те задумали. Долгое время он был уверен, что хоббиты несут Кольцо в Гондор, отчего начал войну раньше назначенного; некоторое время считал, что Кольцо двигается к Сарумана, а потому послал назгул в Айзенгард; когда хоббиты пересекли границы Мордора, Саурон потерял их след; он был теперь свято уверен, что Кольцо в руках у Арагорна, и Арагорн знал это, когда решил напасть на Чёрные врата. Если у врат Ородруина и стояла какая-то стража (зачем? это только вызвало бы больше подозрений о природе Вулкана и его связи с Кольцом), то массовая мобилизация и движение войск к Чёрным вратам (а я напомню, что до этого Саурон потерял огромную армию под Минас Тиритом, так что на оборону шли даже самые распоследние рабы) наверняка освободило хоббитам путь. Лишь когда Кольцо упало в Расщелину, Саурон осознал, что всегда ошибался. Было у него на это лишь несколько секунд.
В одном из прошлых ответов вы сказали, что после событий властелина колец , наступила древность Европы. Но разве Толкин писал не о Британии ? И не является ли коронование Арагорна намеком на короля Артура ?Также у обоих есть символичные мечи: Андурил и Эскалибур, и сам Гендальф очень напоминает Мерлина.
Совершенно правильно отметили, но речь немного о другом. Толкин в ранние годы задумывал свой Легендариум как мифологическое прошлое Англии, и как авторскую замену утраченной английской (т.е. не-кельтской, не-германской, не-римской и не-синтетической, а именно английской) мифологии. Впрочем, очень скоро она начал черпать вдохновение из финской, кельтской, античной и германской языческой литературы, отчего облик его творения стал слишком универсален, чтобы считаться исключительно английским; в лучшем случае северо-европейским.
Мотивы Короля Артура в Легендариуме многочисленны, но уступают как “Беовульфу”, так и “Калевале”. Образ Арагорна - собирательный, и известен в Европе под именем “Король-под-горой” - это и собственно Артур, и Фридрих Барбаросса, и последний византийский император Константин XI Палеолог. Все они уснули, либо превратились в камень, чтобы в тяжёлый час проснуться, и спасти свою страну от беды. Мотив “Возвращения короля”, таким образом, нельзя назвать исключительно артурианским.
То же относится и к Гендальфу, образ которого куда больше общего имеет со скандинавским Одином: тот часто расхаживал среди людских народов в образе седого старика в сером плаще, а Gandalfr (т.е. “эльф с посохом”) - одно из его прозвищ.
Этот ряд можно продолжать бесконечно, но сегодня мне этого не позволяет формат. Толкин был чудесно начитан, хорошо знал европейскую, в том числе артурианскую традицию; он даже начал собственную аллитерационную поэму “Смерть Артура”. Однако, артуриана не была в списке его любимчиков. Как отмечали знавшие его, он не любил в легендах о короле Артуре их “французский налёт” (а большинство легенд о нём, напомню, нам известны во французском пересказе), и то, как сильно эта “французскость” навредила исконно английской традиции.
Да, эти образы на него повлияли - но не только они, да и они - не очень.
Хотелось бы узнать почему хоббиты столь известны как воры и взломщики, и как это соотносится со столь умиротворенным и пасторальным укладом жизни в Шире?
А они и не известны. Это Гендальф всё придумал, чтобы убедить гномов взять с собой Бильбо. Торин был бесконечно упрям, а Гендальф, прозорливый интриган, разумно взвешивал шансы гномов на успех. Он знал о тайном проходе, и понимал, что нужен некто маленький и тихий, чтобы им удачно воспользоваться. Бильбо был знаком ему уже много лет, Гендальф ценил его добрые качества, но больше всего ему нравилось, что Бильбо был мечтателем, которого можно завлечь в пасть к дракону обещанием приключений. Да, по сути, Гендальф 1)обманул гномов и 2)использовал Бильбо. Но в результате поход увенчался успехом, так что поступок этот, смею заверить, был оправдан.
Почему Саруман в Войне Кольца не применял ракетное оружие, хотя имел необходимые технологии ("ползучим (колдовским) огнем Сарумана" можно считать черный порох)
Пожалуй, к этому вопросу, что был нам прислан, можно присовокупить ещё один, который я слышу значительно чаще:
Почему порох не был известен другим народам? Почему только Саруман его использовал?
В моей любимой ролевой игре - Arcanum от Troika Games - был прекрасно показан конфликт наступающей промышленной революции с древней, могущественной магией. В реалиях игры, было возможно остановить, пусть и локально, торжество технологий; это было бы возможно, потому что мир Arcanum принадлежит к так называемому High-magic fantasy, т.е. магия в нём широко распространена и в достаточной степени сильна, чтобы заменить собой технику.
Коллективное заблуждение гласит, что Легендариум Толкина относится к Low-magic жанру, что правда лишь отчасти. Действительно, магия у Толкина работает совершенно иначе, чем мы привыкли это видеть в современном фентези и мифопоэзии. Магия эльфов является частью их природы, а не чем-то сверхъестественным; волшебство некоторых мест является волшебным лишь для чужаков, а для обитающих в нём - совершенно естественным порядком вещей. Однако, хотя Средиземье не населено магами, которые испускают из ладоней огненные шары, но мир этот до самого основания волшебный. В этом мире драконы возлегли на несметных богатствах, на золоте и магических артефактах старины; целые города выросли вокруг эльфийских и гномьих мастеров, которые даже в обыкновенные игрушки вложили часть своего “волшебства”; волшебные бывают плащи, фонари, музыкальные шкатулки, мечи, шлемы, доспех, обувь и кошельки. Вы не встретите у Толкина истории (кроме, разве что, “Листа Ниггла”), где не было бы упоминания проклятий, волшебных болезней, заклятий сна и заклятий прорицания, магия исцеления и эльфов, ходящих по толстому снегу.
Таким образом, замечание о том, что у технологий в мире Толкина не было конкурента, не сработает; вернее будет сказать, что именно волшебное ремесло эльфов и гномов (а также некоторых людей) было Истинной технологией, которую признавал Толкин. В свою очередь заводы, паровые машины и дизельный двигатель были в юрисдикции Саурона - потому что, пускай и направленные на “высшее благо”, приносили его ценой чудовищных разрушений, ценой человеческих жизней ради абстрактного “человечества”, ценой самобытных культур ради единого и серого космополитизма, глобализма и мультикультурализма. Свободным народам не следовало бы стремиться к этому “прогрессу” хотя бы потому, что Толкин его ненавидел; но был вынужден признать, что в Четвёртую эпоху, с уходом эльфов, именно “прогресс” уничтожит всё то, что с таким трудом завоевала Третья эпоха.
Итак, порох в руках Сарумана потому, что он поверил в собственную роль носителя “прогресса”. Настоящий злодей всегда видит себя спасителем: разве Гитлер не был мессией для немецкого народа? Умение и мастерство Сарумана было велико, но по логике Толкина он только усугубил свою вину тем, что создал порох для ведения войны. Почему он не создал что-то большее - например, примитивные ракетные установки, какие были известны ещё в древности? А зачем ему это? Солдат и щепотки пороха было вполне достаточно.
Теперь - о том, насколько порох был распространён. Во-первых, как вы можете заметить, то, что мы называем порохом, находилось в руках очень узкой прослойки могущественных существ - майяр. Кроме Сарумана (который, вероятно, самостоятельно его изобрёл), намёки на порох мы встречаем в эпизодах с Гендальфом (в “Хоббите” и “Властелине Колец”, особенно его фейерверки), и во время осады Минас Тирита (когда снаряды сауроновой “артиллерии” вспыхивали в полёте). Здесь мы, во-первых, видим принципиальную разницу в подходе: Гендальф использует порох для забавы и веселья, Саурон - для войны и разрушений. Во-вторых, ряд Саруман-Гендальф-Саурон говорит о том, что знание о порохе было довольно эксклюзивным, и едва ли секрет его создания был доступен кому-то кроме трёх майяр. В черновиках мы можем встретить упоминание нуменорских “стрел, летящих на сотни миль, и не знающих промаха”, что можно рассматривать как поэтический приём, однако, следуя из контекста, речь идёт о чрезвычайном технологическом превосходстве Нуменора, которое вызывает беспокойство у Элендила. Здесь, как и в истории с Саруманом, средства “прогресса” являются неоправданными, а цели, к которым он ведёт - аморальными.
Почему же, если порох был известен как минимум троим могущественным созданиям (а возможно и нуменорской империи в древности), знание о нём не распространилось? Китайских порох был изобретён совершенно случайно, для его производства требовались особо обученные люди, обладающие огромными алхимическими познаниями. Они каждый раз рисковали собственной жизнью, смешиваю необходимые ингредиенты; и хотя китайцы запускали фейерверки и находили применение взрывчатке, но распространённым порох не являлся. Европа столетия жила, не зная о порохе, и неплохо без него справлялась.
Сами китайцы начали активно использовать своё изобретение лишь в период больших войн, к концу династии Танг; но лишь при монгольской династии Юань торговцы принесли его в арабские земли, а затем - в Европу. Именно Европа, никогда не прекращавшаяся воевать, развила китайскую технологию в совершенное оружие войны. Если перенести этот пример на Средиземье, то кому, кроме Сарумана и Саурона, был нужен порох? Только воинственным нуменорским империалистам периода упадка (нравственного, а не политического); наследники Нуменора эту технологию утратили, вместе с родиной и колониями. Эльфы и их союзники, воевавшие с Морготом и Сауроном, полагались на собственную отвагу и то, что мы называем “магией” - волшебные Кольца, мечи и стрелы.
Что ели гномы в своих горах ?
Они всегда селились рядом с людьми или эльфами, либо люди и эльфы селились рядом с ними (как в случае с Дэйлом и Эрегионом). Великие дороги Средиземья - как та, что проходит Эриадор с востока на запад (в Первую эпоху - вплоть до Дориата) - были воздвигнуты ими, чтобы соединить свои владения и наладить торговлю с другими народами. Гномы Эребора получали всё необходимое от людей Дэйла и Эсгарота, которые, в свою очередь, торговали с эльфами и Дорвинионом; более удалённые владения в Железных холмах могли иметь собственным соседей, но также получали припасы от собратьев. Гномы всегда основывали новые поселения на не очень большом удалении от существующих.
Такая экономика могла существовать в годы мира, но когда Мория вошла в изоляцию, а Железные холмы оказались отрезаны от мира Смаугом на западе и орками на севере, этого объяснения становится мало. В дальнейшем, было много авторов, пытавшихся объяснить, как гномы (или иные подземные народы) производят продовольствие. Чаще всего на ум фантастам приходят грибы, некоторые продумывают тонкости ведения сельского хозяйства в отсутствии естественного источника света, а иные объясняют всё через особую магию гномов.
Я склонен считать, что прокормить относительно небольшое население можно и без выхода на поверхность, либо полагаясь на животных, населяющих горы. Если мы взглянем на историю гномьих поселений, то заметим, что наиболее крупные из них (в первую очередь Кхазад-Дум) существовали за счёт соседей - эльфов и людей, - а потому процветали и могли позволить большое население. Когда города становились забиты под завязку, часть гномов покидала метрополию, и основывали колонию - десятки городов гномов были раскиданы по Мглистым и Серым горам, но нам неизвестны их имена (кроме древнейшего поселения Долгобородов - Гундабада, - и теоретически гномьего Карн Дума). Там небольшая популяция существовала, полагаясь на то, что было взято в дорогу, достаточно долго, чтобы наладить контакты с окружающими племенами или соседними колониями другим городов.
Таким образом, по-настоящему большие города - Кхазад-Дум, Тумунзахар, Габилгатхол и Эребор - существовали за счёт соседей, а их упадок был всегда связан с уничтожением окружающих городов и государств. Малые же города (либо великие в состоянии упадка) оказывались в состоянии себя прокормить тем, что дают им горы. О том, что именно можно обнаружить в горах и на их склонах, рекомендую узнать у соответствующих специалистов; если вкратце - еды там может быть много.
Часть 2
Кто такие беорнинги? Откуда у них такое "родство" с медведями?
Как многие из вас уже знают, “Хоббит” возник у Толкина совершенно случайно, и не сразу стал частью Легендариума. К началу тридцатых годов уже были созданы варианты “Великих историй” (так Толкин называл предания о Берене и Лютиэн, Турине Турамбаре, Туоре и падении Гондолина), и составлены первые две версии “Сильмариллиона”. “Хоббит”, однако, стоял совершенным особняком. В него проникли некоторые детали Легендариума, а также впервые были напечатаны слова на эльфийских языках Арды; однако, Толкин не связывал свою сказку с легендами Древних дней, а про Третью эпоху и думать не начинал. Однако, успех книги привёл его к написанию сиквела; но уже очень скоро он понял, что история о Кольце - это продолжение “Сильмариллиона”, а не “Хоббита”. Так, совершенно случайно, история Бильбо стала частью большого полотна.
Это породило множество проблем. Во-первых, приходилось признать, что Бильбо порядочно врал. В оригинальном пересказе, опубликованном в 1937 году, встреча Бэггинса с Голлумом закончилась тем, что последний, проиграв в состязании загадок, добровольно отдал Кольцо хоббиту. Разумеется, “Властелин Колец” противоречил самой возможности такого исхода. Незадолго до выхода в свет “Властелина Колец”, было издано второе издание “Хоббита”, меняющее подобные сцены, а в дальнейшем ещё два издания внесли небольшие коррективы в текст. Первое издание, таким образом, объявлялось выдумкой Бильбо, который уже тогда, под воздействием Кольца, пытался сокрыть от других его происхождение. Однако, даже последующие издания, как ни странно, не рассказали нам правды.
Дело в том, что “Хоббит” - это сказка, основанная, согласно внутренней мифологии, на пересказе приключений Бильбо, и переведённая, наконец, на английский язык Толкином. Как и всякая сказка, “Хоббит” бывает непосредственным, смешливым, историю направляет не течение времени, но острящий рассказчик, а знакомые нам мрачные события конца Третьей эпохи - владычество Саурона над Мраколесьем, разорённые орками Мглистые горы, покинутые людьми пустоши Эриадора, и даже кровавое сражение у склонов Эребора за власть над Севером - всё это предстаёт перед нами в наивном переложении, в форме увлекательной, чудесно написанной, но совершенно неправдивой сказки. Толкин пытался исправить эту неправдивость многими способами: так, при подготовке Приложений к “Возвращению Короля”, он настаивал на включении в них “Похода к Эребору”; но издатель отверг как полный, так и сокращённый вариант рассказа. “Поход к Эребору” - это свидетельство Гендальфа о событиях 2941 года Т.Э., о их предпосылках и сокровенной задаче похода. Сегодня выводы этого рассказа мало кого удивят; ведь именно их взяли за основу сценария Питера Джексона. Гендальф вёл опасную игру, пытаясь остановить продвижение Саурона на Севере. Он преследовал исключительно прагматичные цели - если не восстановить Королевство-под-Горой, то хотя бы устранить саму возможность союза Смауга с Сауроном, и остановить продвижение Врага на Севере, где тот с лёгкостью мог восстановить Ангмар былых дней. Из этой истории следует, что Бильбо, по сути, был сам обманут Гендальфом и гномами - последние презирали его, и лишь к концу похода начали доверять хоббиту. Гендальф рисковал жизнью Бильбо из призрачного шанса на успех, и для того, чтобы заманить его в опасное предприятие, воспользовался слабостью романтичного хоббита - представил ему этот отчаянный поход как небывалое приключение. Он знал Бильбо с раннего детства, и прекрасно понимал, что тот не удержится перед искушением. Допускаю, издатель не допустил эту историю ещё и потому, что она переворачивала с ног на голову картину мира, установленную в “Хоббите”. Главный герой, научивший себя храбрости и самопожертвованию, оказался всего лишь марионеткой в большой войне.
Последние свои годы Толкин особенно отчаянно приводил Легендариум к внутреннему соответствию. Он с головой погружался в детали, обличал собственные ошибки, и создавал подробные эссе, объясняющие происхождение и природу событий, которые могли бы вызвать вопросы у читателя. Его поздний период - самый продуктивный по количеству заметок, эссе и писем. Среди прочего, он берётся полностью переписать “Хоббита” в стилистике “Властелина Колец”, т.е. описать события такими, какими они были на самом деле. Этот труд оказывается непосильным; Толкин недоволен своими наработками, но оставляет нам черновики первых глав. Из них мы можем понять, к чему стремился Толкин - устранить всё, что не соответствует Легендариуму, и добавить то, что ему особенно свойственно. Вероятно, мы должны быть счастливы, что третьей редакции не случилось: ведь тогда “Хоббит” стал бы чем-то совсем другим, чем должен быть. Из него бы исчезла та лёгкость, та неповторимая наивность Бильбо, вместе с которым миллионы детей выходили на тропу приключений. С неё исчезли бы пьянеющие от вина, вызывающие смех эльфы, говорящие барсуки и поездка на бочках. Возможно, изменился бы и Беорн.
Да, мы наконец подобрались к вопросу! Поверьте, иногда на это требуется намного больше четырёх абзацев.
Беорн, как и многие герои Толкина, родился из собственного имени; просто напомню о том, что сам Легендариум возник, когда Толкин захотел написать что-нибудь про героя, который бы носил имя, столь поразившее его в юности - Эарендил. Беорн, однако, принадлежит не к навязчивым идеям, и не к упражнениям в эльфийских языках, но к простой игре слов, которые Толкин так любил использовать в своих сказках и повестях. Вы все, вероятно, слышали, что Беорн - само по себе “медведь”. Однако, это правда лишь отчасти. Англосаксонское имя Beorn (“мужчина, воин”) восходит к древнескандинавскому bjorn (“медведь”), а через него - к прагерманскому *bernuz и праиндоевропейскому *bʰer либо *ǵʰwer; от первого также произошло русское слово “бурый” (одно из разрешённых имён медведя; у индоевропейцев существовал запрет на “настоящее” имя медведя), а от второго - слово “зверь”. Таким образом, Толкин, как грамотный лингвист, играл с обоими значениями этого имени - с тем, которое относится к мужчине-воину, и с тем, которое имеет семантику медведя либо дикого зверя. Это была ненавязчивая игра, веселившая самого Толкина, но едва ли понятная читателю.
Таким образом, “медвежья тема” - в первую очередь лингвистическая шутка, мало продуманная в контексте. Однако, это не значит, что Беорн из него выпадает - просто следует понимать, что в первую очередь “медвежьи” черты - это его нелюдимость, дикость, и по-настоящему звериная ярость берсеркера. То, что он появляется в медвежьем обличье - типичный сказочный или мифологический приём, показывающий внутреннее свойство через внешнее. Однако, мы ведь с вами говорим об этом так, как оно было бы, будь оно на самом деле?
Во-первых, понимайте, что беорнинги - это не повально оборотни. Беорнингами Толкин называет тех северян - жителей долины Андуина и окраин великого леса - которые признали Беорна своим вождём, и создали, во имя собственной безопасности, подобие народа, или скорее союза племён. Почему отшельник-Беорн стал политичен после Битвы Пяти воинств? Вероятно, он отчётливо понял, что события ускорились, и грядёт великая война (которая действительно пришла на его землю спустя десятилетия). Он принял на себя ответственность, и за ним, как за смелым воином (а это - главная ценность для такого общества) пошли окрестные племена. Я уверен, что сам он не принадлежал к народу, который возглавил; его собственное племя, по мнению Гендальфа, было изгнано орками из гор много лет назад. Из северян он, вероятно, и взял себе жену; от неё пошёл род Беорна - и они, как сообщает предание, были оборотнями. Сколько их было - неизвестно ничего, кроме имени старшего сына Гримбеорна Старого; но их было достаточно много, а ещё больше - их внуков, чтобы сам факт оборотничества стал общеизвестным признаком рода Беорна. Люди же, которыми он правил, были обыкновенными воинами, охотниками, собирателями и, возможно, крестьянами.
Остаётся лишь один важный вопрос - как именно такая способность появилась в людском роде (а Беорн - несомненно человек, одного вида с рохиррим, гондорцами и харадрим)? У Толкина нет общедоступной магии, волшебства, которое могло бы извергать огненные шары и превращать людей в медведей: только майар и сильнейшие из эльфов способны влиять на природу вещей, а немногие нуменорцы несут в себе “пассивную” магию, позволяющую им прорицать и залечивать раны. В такую магическую систему оборотничество людей не вписано. Наиболее вероятный ответ - связь предков Беорна с майар, либо иными духами, малыми и большими, которые прежде активно проявляли себя в мире. Именно айнур (т.е. и майар), как известно, способны менять форум по собственному желанию, пока не навредят собственной природе настолько, что это уже становится невозможным (как стало с Морготом, а много позднее и Сауроном). Союз эльфа и майар нам хорошо известен; но сколько чудесных племён породил союз майар (особенно диких, малозначимых духов) с людьми - загадка.
Если посмотреть трилогии Питера Джексона то создается впечатление что Шир единственное спокойное место во всем Средиземье. За его пределами находятся только темные леса, горы, болота, королевства где идут вялотекущие конфликты или на время затаённые. Единственными островками спокойствия являются эльфийские земли и то не все. Действительно ли Шир является самым благоприятным для жизни местом во всём Средиземье? Или есть и другие земли где можно смело поселится, не опасаясь что завтра на тебя нападут орки или соседние народы, у которые веками хотели захватить эту землю?
Это впечатление создаётся, совершенно намеренно, не только в кинотрилогии. Рассуждая исключительно понятиями литературы, Шир - это “начальная локация”, родное место героя, обыкновенный, спокойный, и немного скучный мир, откуда предстоит начать приключение, и куда, нравственно повзрослев, надлежит вернуться с “волшебным эликсиром”. Эта схема подробно описана многими исследователями начиная с Юнга, а отчасти и Фрейда. Всякая история представляет собой архетипичный мифологический сюжет - привычному миру что-то угрожает, герой отправляется (а сперва - сопротивляется порыву) во внешний мир, где проходит ряд типичных испытаний, чтобы в конце, через символическую смерть, обрести тот самый элексир для родного места (водяной чип для Убежища, храбрость для Льва, отца для Скайуокера и т.д.). В этом смысле, Толкин рисует довольно типичную картину собственного “родного места” - английскую провинцию конца 19 века.
Однако, сейчас я не хочу посвящать время литературоведению; тем более, что об архетипе Шира написано много и качественно другими авторами. Мы же стараемся обсуждать реалии мира изнутри - так, словно переворачиваем страницы в пыльном фолианте забытой древности. Так что же представляет из себя Шир, и был ли он “самым благоприятным местом для жизни”?
Происхождение хоббитов - вопрос загадочный, и я уже посвятил ему некоторые рассуждения. Что нам известно наверняка, так это дата - год 1601 Т.Э. (за 1400 лет до событий “Властелина Колец”), когда хоббиты вошли в Шир. В то время он был частью королевства Артедайн, старшего из трёх королевств-наследников Арнора. Само имя Шир (т.е. английское слово для провинции, удела, части земли) происходит от того, что для артедайнцев он был лишь одним из суза-т, т.е. административной частью королевства, губернией или регионом. Суза-т стало самоназванием страны, и в переводе на английский превратилось в Шир; возможный перевод на русский: Край или Удел.
Из всех земель Арнора Шир был самым плодородным (здесь роль играет его расположение, благодаря которому климат мягок, а земля богата на урожай). Однако, к тому времени народ Артедайна уменьшился числом, и король, вполне разумно, решил отдать эту землю (которую сам использовал как охотничьи угодья) новоприбывшим. Хоббиты формально подчинялись королю, снабжали Артедайн пищей, а взамен получали защиту и связь с внешним миром.
Через земли Шира с древних времён (вероятно, ещё с Первой эпохи), проходила дорога гномов. Она начиналась в Железных холмах, пересекала Келдуин, шла через Мраколесье (именно её остатки называются Старой лесной тропой в “Хоббите” и “Властелине Колец”), долину Андуина, упиралась в Мглистые горы, но продолжалась после них - через Рудаур, Бри, реку Барандуин и Суза-т, и далее - к Серым гаваням, откуда открывался близкий путь до Голубых гор. В Первую эпоху, когда в Голубых горах стояли города Белегост и Ногрод, дорога продолжалась и до Белерианда, к землям эльфов Дориата. По этой дороге перемещались не только торговцы-гномы, но также королевские войска Артедайна до самого его падения; забота о дороге была одной из обязанностей хоббитов.
Это впечатление создаётся, совершенно намеренно, не только в кинотрилогии. Рассуждая исключительно понятиями литературы, Шир - это “начальная локация”, родное место героя, обыкновенный, спокойный, и немного скучный мир, откуда предстоит начать приключение, и куда, нравственно повзрослев, надлежит вернуться с “волшебным эликсиром”. Эта схема подробно описана многими исследователями начиная с Юнга, а отчасти и Фрейда. Всякая история представляет собой архетипичный мифологический сюжет - привычному миру что-то угрожает, герой отправляется (а сперва - сопротивляется порыву) во внешний мир, где проходит ряд типичных испытаний, чтобы в конце, через символическую смерть, обрести тот самый элексир для родного места (водяной чип для Убежища, храбрость для Льва, отца для Скайуокера и т.д.). В этом смысле, Толкин рисует довольно типичную картину собственного “родного места” - английскую провинцию конца 19 века.
Однако, сейчас я не хочу посвящать время литературоведению; тем более, что об архетипе Шира написано много и качественно другими авторами. Мы же стараемся обсуждать реалии мира изнутри - так, словно переворачиваем страницы в пыльном фолианте забытой древности. Так что же представляет из себя Шир, и был ли он “самым благоприятным местом для жизни”?
Происхождение хоббитов - вопрос загадочный, и я уже посвятил ему некоторые рассуждения. Что нам известно наверняка, так это дата - год 1601 Т.Э. (за 1400 лет до событий “Властелина Колец”), когда хоббиты вошли в Шир. В то время он был частью королевства Артедайн, старшего из трёх королевств-наследников Арнора. Само имя Шир (т.е. английское слово для провинции, удела, части земли) происходит от того, что для артедайнцев он был лишь одним из суза-т, т.е. административной частью королевства, губернией или регионом. Суза-т стало самоназванием страны, и в переводе на английский превратилось в Шир; возможный перевод на русский: Край или Удел.
Из всех земель Арнора Шир был самым плодородным (здесь роль играет его расположение, благодаря которому климат мягок, а земля богата на урожай). Однако, к тому времени народ Артедайна уменьшился числом, и король, вполне разумно, решил отдать эту землю (которую сам использовал как охотничьи угодья) новоприбывшим. Хоббиты формально подчинялись королю, снабжали Артедайн пищей, а взамен получали защиту и связь с внешним миром.
Через земли Шира с древних времён (вероятно, ещё с Первой эпохи), проходила дорога гномов. Она начиналась в Железных холмах, пересекала Келдуин, шла через Мраколесье (именно её остатки называются Старой лесной тропой в “Хоббите” и “Властелине Колец”), долину Андуина, упиралась в Мглистые горы, но продолжалась после них - через Рудаур, Бри, реку Барандуин и Суза-т, и далее - к Серым гаваням, откуда открывался близкий путь до Голубых гор. В Первую эпоху, когда в Голубых горах стояли города Белегост и Ногрод, дорога продолжалась и до Белерианда, к землям эльфов Дориата. По этой дороге перемещались не только торговцы-гномы, но также королевские войска Артедайна до самого его падения; забота о дороге была одной из обязанностей хоббитов.
В свои первые годы Шир со всех сторон окружён дружественными государствами - эльфы и гномы на западе, и государства дунэдайн по северной, восточной и южной границе. Артедайн и Кардолан, пускай и заметно ослабевшие, стоят на пути у единственной враждебной силы региона - Ангмара. К тому времени Король-чародей покорил Рудаур, одно из трёх королевств-наследников Арнора. Однако, сила Артедайна, поддержанного Гондором, ещё велика. Кроме Ангмара, угроза существует лишь на далёком юге - после кровавой гражданской войны, Умбар откололся от Гондора, и корсары регулярно совершают набеги на побережье королевства. До Шира об этих событиях не дойдут даже слухи.
В 1635 году Т.Э. на Гондор обрушилась Великая чума, которая спустя год уже достигла границ Шира. Хоббиты понесли чудовищные потери, но сумели выжить; спустя века Гендальф будет восхищаться тем, как подобные события воспитали стоицизм маленького народа. Чем тяжелее приходиться хоббитам, тем больше они способны вынести; Толкин явно думал о британском народе, прожившем несколько лет под регулярными бомбёжками на осаждённом острове.
Великая чума вычеркнула из истории второе из королевств - Кардолан. Его последний король погиб на Курганных холмах, где и был захоронен (существует теория, что именно в его кургане очутился Фродо). Однако, пострадали и враги Гондора, и слуги Ангмара; хотя сама Чума, несомненно, была вызвана Сауроном. Войны ненадолго прекратились, но именно в это время Саурон, под личиной Некроманта, захватывает значительную часть Мраколесья. Народы севера начинают испытывать растущую тревогу. Гондор не может прийти на помощь своим союзникам, поскольку в это время в него вторгаются кочевники с востока.
Лишь спустя три столетия Ангмар завершает начатое. Когда Артедайн пал в войне с Ангмаром (в 1974 Т.Э.), само существование Шира оказалось под угрозой. Но он, как мы знаем, устоял. В чём же причина?
Шир уцелел в 1974 году, потому что сама угроза была тут же устранена: объединённое войско эльфов и людей разбило Короля-чародея, и Ангмар был очищен. После этого наступил долгий мир, а Шир обрёл независимость.
Когда Артедайн пал, торговля обеднела, но не прекратилась. Остатки королевства ещё столетия теплились в Бри и окрестных деревнях, а гномы продолжали ходить по старой тропе, даже когда пали их королевства в Мории и Эреборе. Эта торговля - единственное, что напрямую связывало хоббитов с большим миром, поскольку и жители Бри были довольно изолированы от него. Посредством торговли хоббиты получали всё то немногое, что не могли произвести; в остальном, они жили в покое, не имея прямых угроз своему краю.В 1981 году гномы пробуждают балрога, спавшего у корней мира. Величайшее королевство гномов оказывается уничтожено; гномы уходят к Одинокой горе, а Саурон, удивлённый неожиданным подарком судьбы, начинает новый этап великой войны.
Он концентрирует своё внимание на Гондоре, желая уничтожить последнее из королевств дунэдайн. В 1980 Т.Э. назгул приходят в опустошённый чумой Мордор, а в 2002 году Король-чародей захватывает ослабленный Минас Итиль. В 2050 году Эарнур, последний король Гондора, исчезает, отправившись на поединок с Королём-чародеем в Минас Моргул. Но Гондор выживает и без короля - на его место становятся Правящие наместники. У Саурона ещё не достаёт сил, чтобы уничтожить Гондор. В 2064 году, догадываясь о его возвращении, Гендальф приходит в Дол-гулдур, но Саурон бежит прежде, чем успевает себя раскрыть, оставляя вместо себя Кхамула. Начинается Бдительный мир.
Как я уже сказал, враги в этот момент заняты Гондором: назгул приходят в Мордор, захвачен Минас Итиль и убит последний король. Ближайший враг расположен за горами и Андуином и Мраколесьем - но Кхамул лишь слуга своего владыки, и не стремиться привлекать внимание раньше времени. Он наполняет лес страхом, но не выходит за его пределы. Саурон в это время путешествует по Востоку, собирая сторонников.
Дальнейшие столетия отмечены относительным миром. На севере недолго бушует война гномов с драконами, создано Королевство-под-Горой; но для хоббитов драконы уже стали обыкновенной легендой. В это время орки занимают Мглистые горы и создают там свои крепости. Они убивают путешественников на перевалах, чем заметно вредят связям востока и запада; их набеги на долину Андуина вынуждают предков рохиррим задуматься о переезде. Когда в 2510 Т.Э. балхоты вторгаются в Гондор, Эорл Юный приходит на подмогу соседям; в дар от наместника его народ получает Каленардон - королевство Рохан. В это же время впервые входят в историю урук-хай: они нападают на Осгилиат, и город окончательно превращён в руины.
В 2740 году орки вторгаются в Эриадор. В этой войне, впервые со времён падения Артедайна, следопыты-дунэдайн проявляют себя организованный силой. Они объединяются с жителями Бри и окрестных деревень, организуют дружины ополчения, и совместными усилиями (вероятно, с помощью эльфов) семь лет ведут битвы с врагом. Однако, часть орков проходят заставы следопытов, и вторгаются в Северную четь Шира. В Битве на Зелёных полях хоббиты разбивают орочьего вождя Гольфимбула; в скором времени, орки оказываются рассеяны и возвращаются в Мглистые горы.
Вторжение в Шир показывает нам не только отвагу хоббитов, но и то, что сама их судьба висела на волоске. Лишь усилия следопытов остановили большую армию на пути к Ширу, и лишь склочность гоблинов не позволила им организованно покорить Эриадор. Вплоть до Войны Кольца, хоббиты больше не оказывались в большей опасности. Их границы, по особой просьбе Гендальфа, стерегут следопыты.
Как мы видим, реальная угроза теперь исходила от орков Мглистых гор. Их крепости (с севера на юг) - Гундабад, гора Грэм, Город Гоблинов и Мория - лишь те, что известны нам по имени, но их было намного больше. Северяне, а среди них и бывшие жители королевства Рованион, после Великой чумы уходят к реке Андуин; вероятно, среди них есть и народ, к которому принадлежит Беорн. В это время, контроль Гондора над Айзенгардом ослабевает, и вскоре дунландцы смешиваются с местным гарнизоном, и тот становится частью их земель. В это время начинается вражда дунландцев с Роханом, и королевство всадников вынуждено постоянно защищать свои западные границы; однако, дунландцы не угрожают Ширу, и не подчиняются Злу, а попросту хотят вернуть себе “свои” земли. Гондор живёт в относительном мире. На этот раз, война приходит в Рованион.
В 2758 году случается Долгая зима, когда Барандуин покрылся льдом и волки вошли в Шир. Но это испытание, пускай и тяжёлое, несравнимо с той угрозой, которая всё ещё исходила от Мглистых гор. На юге же рохиррим разбивают дунландцев, а наместник Гондора отдаёт Айзенгард во владение Саруману, который очень быстро заводит дружбу как с рохиррим, так и с дунландцами.
В 2770 году Смауг приходит с Севера, и разоряет королевство Эребор и город Дэйл. Гномы, лишённые очередного дома, обращают свой гнев на орков. С 2793 по 2799 Т.Э. почти по всей протяжённости Мглистых гор, от Лориэна до Гундабада, гномы вырезают орочьи города и крепости. Все семь кланов приходят на помощь Длиннобородым, и орки оказываются наголову разбиты, но и потери гномов слишком велики, чтобы воспользоваться своей победой. Орки теряют свою силу, но, когда гномы уходят на запад и восток, начинают вновь отстраивать Гундабад и Город Гоблинов. Шир прибывает в покое, и не догадывается о том, что Саурон вернулся в Дол-гулдур, и готовится к войне за Север.
Покой Шира нарушает лишь Гендальф, когда в 2941 году уговаривает хоббита Бильбо, из семейства Бэггинсов, отправиться в приключение на восток. Как мы знаем (а Бильбо не вполне понимал), поход к Эребору был частью большой войны, и целью его было вывести из игры Смауга, прежде чем тот вступит с Сауроном в союз, и создать сильное королевство гномов на Севере. В результате, Эребор и Дэйл были восстановлены, и в тот же год Белый совет устроил атаку на Дол-гулдур, и именно тогда стало ясно, что Саурон действительно вернулся. Властелин Колец бежал в Мордор, где вскоре заново воздвиг Барад-дур, и где назгул уже собирали для него новую армию.
Изначальным планом Саурона было, с помощью Смауга или без, смести, одно за другим, королевства эльфов. Орки Гундабада помогли бы ему восстановить Ангмар и взять в осаду Имладрис; и куда бы пошло Братство Кольца, если бы Лориен был уничтожен? Но армии орков были разбиты в Битве Пяти воинств, а Саурон изгнан из Мраколесья. К своему несчастью, он избрал другой путь - и начал готовиться к войне с Гондором.
Таким образом, приключение Бильбо оказалось тем единственным, что спасло от гибели не только Шир, но и все Свободные народы. Следующие десятилетия Саурон копил силы, которые, как мы знаем, обрушил на своих врагов в Войне Кольца. В 3019 году Т.Э. очередной Бэггинс принёс Кольцо к Роковой горе, и навсегда, как казалось, избавил собственный народ от угрозы.
Увы, но Саруман долго точил зуб на страну хоббитов, и стоило ему проиграть в войне с Роханом, он тут же двинулся в Шир. На этом примере мы вновь можем увидеть, до чего беззащитны были хоббиты: стоило только следопытам уйти на юг, и через границы Шира промаршировали разбойники и слуги Сарумана.
Хоббиты вновь побеждают врага, и именно в этот день завершается Война Кольца. Дух Сарумана отправляется в вечные скитания, без права на прощение, а хоббиты вновь оказываются под защитой дунэдайн.
Эта карта лишь очень приблизительно (насколько это возможно) показывает Шир в начале новой эпохи. Воссоединённое государство Арнора и Гондора - несомненный гегемон северо-западного Средиземья, и от наступившего Pax Dunadana процветают все народы, кроме увядающих эльфов. Государство Келеборна в Лориэне и Южном Зеленолесье первым окажется заброшено; затем, опустеют Серые гавани и Имладрис. Эльфы Трандуила ещё долго будут жить, окружённые людьми, но и им предстоит уступить место Владычеству смертных.
Гномы отвоёвывают свои древние владения, и орки Мглистых гор больше не представляют организованной угрозы. Дунландцы, не злобные от природы, будут вынуждены (вероятно, на время) забыть о вражде с Роханом, и довольствоваться соседством с дунэдайн.
Сами же дунэдайн, пока они остаются верны своему наследию, будут защищать Шир от любого врага, что посягнёт на страну хоббитов, и сами, согласно повелению короля Элессара, не ступят на землю Шира кроме как по приглашению самих хоббитов.
Ближайшие столетия будут веками мира и торговли. Дунэдайн переживут новый Золотой век, подчинив себе народы востока и юга; вероятно, процветают науки и искусства. Но всё, как известно, подвержено упадку; и уже к концу Четвёртой эпохи Воссоединённое царство падёт, от внутренних и внешних угроз, море поглотит берега, а на место дунэдайн придут уже знакомые нам индоевропейцы - наши с вами предки. Хоббитам, как и эльфам, вскоре не останется места в этом мире железа и крови. Хоббиты, гномы и эльфы просуществуют достаточно долго, чтобы послужить источником европейских мифов и легенд; но Шир исчезнет, и на его месте римляне построят Лондиниум, король Артур будет сражаться с германцами, высадится с войском Вильгельм Завоеватель, схлестнутся в войне Алая и Белая розы, возникнет новая - величайшая со времён Нуменора - морская империя, а из далёкой харадской колонии сюда будет привезён юный Джон Рональд Руэл Толкин - один из немногих, кто умеет слушать голоса блуждающих эльфов.
Лучший вопрос
Почему Толкина называют Профессором?
15(13,39%)
Происхождение Келеборна, Келебримбора и Гил-галада
21(18,75%)
Кто такие беорнинги?
11(9,82%)
Почему Шир был островком спокойствия?
65(58,04%)
Часть 1
На этот раз подборка вопросов вышла очень разнообразная, а потому мой ответ получился увесистым. Настолько увесистым, что Реактор не в силах его уместить, а потом - я разбиваю его на две части. В этом выпуске мы поговорим и об истории публикаций Легендариума, и о трактовке имён, и о генеалогиях, и об истории Средиземья - и всё это разом! Разве не захватывающе?
Список вопросов (Часть 1):
- Почему Толкина называют Профессором?
- Происхождение Келеборна, Келебримбора и Гил-галада (осторожно, генеалогии!)
Список вопросов (Часть 2):
- Кто такие беорнинги?
- Почему Шир был островком спокойствия? (с картинками!)
Почему Толкина называют Профессором?
Удивительно, что никто не задавался этим вопросом прежде. Конечно, все мы понимаем, откуда происходит это прозвище - ведь Толкин долгие годы был профессором филологии и всемирно известным специалистом по англосаксонскому языку и литературе. Однако, вопрос, как мне кажется, заключён в другом: как именно это прозвище - с большой, прошу заметить, буквы! - стало полноценной заменой его имени? Ведь мы не пишем - Профессор Толкин (но! - профессор Толкин), а попросту Профессор, в тех случаях, когда могли бы назвать его фамилию или полное имя. Традиция эта, восходящая ещё к тридцатым годам, задолго до его всемирного успеха, столь глубоко устоялась, что в обычной беседе или переписке вы куда чаще встретите прозвище, а не имя или фамилию Толкина.
А началось всё с подачи издательства, выпустившего в печать первую книгу Толкина о Средиземье - “Хоббита” (а после - и множество других его книг). Все, кто серьёзно изучает Толкина, знают, что с его именем связаны два ключевых издательства - британское Allen & Unwin и американское Houghton Mifflin. Первое ответственно за издание “Хоббита” и “Властелина Колец”; его многолетний глава, сэр Стэнли Анвин, сделал очень многое для того, чтобы книги Толкина вышли в том виде, как того желал автор (хотя часть приложений была исключена из ВК ради экономии, а иллюстрации первое время были чёрно-белыми). Сын Анвина, Рэйнер С. Анвин, ещё будучи ребёнком написал, по заказу отца, первую рецензию на “Хоббита”, за что получил заслуженный шиллинг. Вероятно, если не семья Анвинов, Толкин не вышел бы в свет в те тревожные предвоенные годы, и тем сомнительней, что кто-то другой стал бы публиковать роман в прежде невиданном стиле, раскинувшийся на более чем тысячу страниц печатного текста, во время послевоенной экономии. Вторая компания, в свою очередь, сотрудничала с английским издателем, и перепечатывала его книги для американского рынка. Это была частая практика в те времена - две компании заключали договор, позволявший параллельно печатать одного автора. И если история Толкина в США довольно разнообразна на пиратские и подпольные издания (хотя пост-СССР они заметно уступают), то компания Анвинов контролировала монополию на книги Толкина до тех самых пор, пока не оказалась куплена издательством HarperCollins. С тех пор почти все толкиновские и около-толкиновские произведения в Британии и Европе распространяет именно это издательство; они же выпустили в свет черновики, собранные Кристофером, “Детей Хурина”, “Куллерво”, “Сигурда и Гудрун”, “Аотру и Итрун”, “Берена и Лютиэн”, перевод “Беовульфа” и недавнее “Падение Гондолина”.
Однако, в 1937 году блестящее будущее было скрыто туманом. Толкин, разумеется, не был первым автором “фентези” (в широком смысле этого слова, к которому можно отнести хоть Гоголя, хоть Лавкрафта), но он был одним из первых, кто проповедовал Мифопоэзию - или, иными словами, мифотворчество. Пожалуй, можно назвать лишь нескольких авторов, кто опередил Толкин в создании собственной мифологии - здесь вспоминаются и античные авторы - Овидий, Платон, комедии Аристофана, Энеида Вергилия - и более поздние классики - Данте, Томас Мур, Джон Мильтон. Но все, как мы можем убедиться, не заходили так далеко в своём творчестве; для большинства из них сотворение мифа было частью философской или политической идеи. Из широко известных современных авторов я могу назвать только Ховарда и его сагу о Конане, а также безумные мифы Лавкрафта. Однако, если Ховард и был популярен у себя в США, то Лавкрафт, как известно, умер прежде, чем была напечатана его первая книга.
Выходит, издатель столкнулся со сложнейшей задачей - как описать покупателю то, что не имеет зримого аналога? С этим столкнулись и первые критики: большинство из них хвалили “Хоббита”, и даже те, кому он не понравился, признавали, что другой читатель окажется без ума от истории. Но почти все они не находили слов, когда приходилось давать сравнения. Толкина чаще сравнивали по стилю письма, нежели по сюжету истории или её воздействию на читателя. Чаще всего находили сходство с лордом Дансени - фентези-автором, чрезвычайно популярным в Британии первой половины века, но сегодня незаслуженно забытым всеми, кроме английских филологов. Однако, всё чаще и чаще, всплывали сравнения с “Алисой в Стране Чудес” Льюиса Кэрролла - и виновны в этой странной параллели сами издатели.
С самого начала издательство подчёркивало, что книга написана образованным человеком, не последним в филологической науке - в те времена эта характеристика ещё многое значила для человека читающего. Первые анонсы в издательских буклетах появились за полгода до издания, и по мере того, как книга откладывалась (вышла она в конце сентября), издатель подогревал к ней интерес. В буклете от 3 июля 1937 года мы можем прочесть: “Это книга о приключениях в волшебном мире драконов и гномов, написанная Профессором Оксфорда. Возможно, это новая “Алиса в Стране Чудес”. Именно так, с большой буквы, принято у англичан (и иных англофонов) писать академические звания в связке с фамилией. Но откуда же возникла эта странная параллель с “Алисой”?
Конечно, наиболее простой ответ состоит в том, что “Алиса” была уже устоявшейся классикой, и хотя у неё мало общего с “Хоббитом”, но для родителей, выбирающих книгу своему ребёнку, это могло стать хорошей рекомендацией. Однако, куда более важно помнить, что Кэрролл, как и Толкин, был профессором Оксфорда - но не филологии, а математики. Это факт, всеобще известный среди читающей публики того времени. Британцы тогда ещё умели гордиться своими писателями, невзирая на их личные качества или взгляды - Кэрролл, Диккенс, Киплинг и даже социалист Уэллс были такой же частью неотъемлемого наследия британца, как его гимн, король и чашечка чая. Пожалуй, лишь одна нация в мире в той же степени неотъемлема от своей книжной культуры, как британцы, и в той же мере обращается (а вернее - обращалась) к своим классикам в момент тяжёлых испытаний, в собственном творчестве, и в обыденной беседе. Сегодня этот момент требует исторического и культурного комментария: но тогда, несомненно, связка “профессор Кэрролл” была столь же устоявшейся, как и “Пушкин - наше всё”.
Толкин был против этого сравнения, но оно уже вскоре вышло из-под контроля. В анонсе от 4 сентября есть следующие строки:
“Дж. Р. Р. Толкин - Профессор Оксфорда, который написал эту книгу для собственных детей; Профессор Толкин так же стеснялся публикации, как и другой оксфордский профессор, чья книга - “Алиса в Стране Чудес” - обрела мировую известность…”
Критики подхватили сравнение, хотя и не все были с ним согласны. Клайв Льюис, автор “Хроник Нарнии” и ближайший друг Толкина, попытался сгладить эту тенденцию в своей анонимной рецензии для газеты “Таймс”:
“Издатель уверяет, что “Хоббит”, совсем не похожий на “Алису”, напоминает её тем, что создан профессором за игрой. Правда же в том, что оба принадлежат к редкому разряду книг, ничем не похожих, но открывающих нам прежде невиданный мир - мир, который словно жил и до нашего прихода, но без которого, стоит его правильно прочесть, читатель уже не представит самого себя…
Следует понимать, что эта книга относится к детским лишь потому, что одно из многих прочтений может быть предпринято уже в детстве. “Алису” дети читают с трудом, но над ней веселятся взрослые; в свою очередь, “Хоббит” развеселит своего юного читателя, но лишь спустя годы, на десятое или двадцатое прочтение, они поймут, как много знаний нашли здесь своё отражение, и какая искусная учёность потребовалась, чтобы рассказать историю столь зрелую, и столь дружелюбную, и в то же время столь истинную. Предсказывать - дело опасное: но “Хоббит” легко может стать классикой.”
Как мы видим, Льюиса больше всего в этом сравнение отталкивала читательская привычка, причислявшая “Алису” к “детским книгам”. И хотя он сам так не считал (а вернее - считал, что все книги, хорошие для детей, хороши и для взрослых, лишённых высокомерия), но всеми силами старался оградить историю друга от репутации “истории для детей”. Думаю, моим читателям знакомо это отношению - подобно тому, как миллионы советских людей “Паустовского не читали - но осуждают”, так и целые литературные жанры, из-за низкопробной массы литературы, оказываются под клеймом “несерьёзного”. На Западе Толкин преодолел это отношение к себе, но на пост-советском пространстве всё ещё сильны стереотипы о нём, как о “низком авторе”; с которыми я, по мере своих сил, пытаюсь бороться и на академическом уровне.
Поэтому Льюис взял под перо сравнение с Кэрролом, но обратил его в другое русло. Во второй рецензии он постоянно упоминает о том, что Толкин - профессор. Всё чаще это появляется в его и других рецензиях без самой фамилии - не как Профессор Толкин, но просто как Профессор.
Конечно, с выходом “Властелина Колец” этот эффект был только закреплён. Уже в шестидесятые, с пиратскими изданиями в США, рождается толкиновский бум - и слово Профессор, неизменно с большой буквы, как полноценная замена имени, появляется в публикациях по всему англоговорящему миру, чуть позже перекидывается на Западную Европу, а с Перестройкой и падением Берлинской стены приходит и в Восточную. Уже в ранних русскоязычных публикациях используется “Профессор” - именно так, с уважением и пиететом, называют Толкина первые толкинисты Ленинграда, Москвы и Свердловска-Екатеринбурга.
Сегодня это уже часть традиции, которая, как и многие другие, уходит корнями достаточно глубоко, чтобы никто не помнил её причин. И до чего же изменился мир с тех пор, если сегодня нам кажется невероятным, что всего восемьдесят лет назад приписка “профессор” могла лучше продать “книгу для детей”?
Удивительно, что никто не задавался этим вопросом прежде. Конечно, все мы понимаем, откуда происходит это прозвище - ведь Толкин долгие годы был профессором филологии и всемирно известным специалистом по англосаксонскому языку и литературе. Однако, вопрос, как мне кажется, заключён в другом: как именно это прозвище - с большой, прошу заметить, буквы! - стало полноценной заменой его имени? Ведь мы не пишем - Профессор Толкин (но! - профессор Толкин), а попросту Профессор, в тех случаях, когда могли бы назвать его фамилию или полное имя. Традиция эта, восходящая ещё к тридцатым годам, задолго до его всемирного успеха, столь глубоко устоялась, что в обычной беседе или переписке вы куда чаще встретите прозвище, а не имя или фамилию Толкина.
А началось всё с подачи издательства, выпустившего в печать первую книгу Толкина о Средиземье - “Хоббита” (а после - и множество других его книг). Все, кто серьёзно изучает Толкина, знают, что с его именем связаны два ключевых издательства - британское Allen & Unwin и американское Houghton Mifflin. Первое ответственно за издание “Хоббита” и “Властелина Колец”; его многолетний глава, сэр Стэнли Анвин, сделал очень многое для того, чтобы книги Толкина вышли в том виде, как того желал автор (хотя часть приложений была исключена из ВК ради экономии, а иллюстрации первое время были чёрно-белыми). Сын Анвина, Рэйнер С. Анвин, ещё будучи ребёнком написал, по заказу отца, первую рецензию на “Хоббита”, за что получил заслуженный шиллинг. Вероятно, если не семья Анвинов, Толкин не вышел бы в свет в те тревожные предвоенные годы, и тем сомнительней, что кто-то другой стал бы публиковать роман в прежде невиданном стиле, раскинувшийся на более чем тысячу страниц печатного текста, во время послевоенной экономии. Вторая компания, в свою очередь, сотрудничала с английским издателем, и перепечатывала его книги для американского рынка. Это была частая практика в те времена - две компании заключали договор, позволявший параллельно печатать одного автора. И если история Толкина в США довольно разнообразна на пиратские и подпольные издания (хотя пост-СССР они заметно уступают), то компания Анвинов контролировала монополию на книги Толкина до тех самых пор, пока не оказалась куплена издательством HarperCollins. С тех пор почти все толкиновские и около-толкиновские произведения в Британии и Европе распространяет именно это издательство; они же выпустили в свет черновики, собранные Кристофером, “Детей Хурина”, “Куллерво”, “Сигурда и Гудрун”, “Аотру и Итрун”, “Берена и Лютиэн”, перевод “Беовульфа” и недавнее “Падение Гондолина”.
Однако, в 1937 году блестящее будущее было скрыто туманом. Толкин, разумеется, не был первым автором “фентези” (в широком смысле этого слова, к которому можно отнести хоть Гоголя, хоть Лавкрафта), но он был одним из первых, кто проповедовал Мифопоэзию - или, иными словами, мифотворчество. Пожалуй, можно назвать лишь нескольких авторов, кто опередил Толкин в создании собственной мифологии - здесь вспоминаются и античные авторы - Овидий, Платон, комедии Аристофана, Энеида Вергилия - и более поздние классики - Данте, Томас Мур, Джон Мильтон. Но все, как мы можем убедиться, не заходили так далеко в своём творчестве; для большинства из них сотворение мифа было частью философской или политической идеи. Из широко известных современных авторов я могу назвать только Ховарда и его сагу о Конане, а также безумные мифы Лавкрафта. Однако, если Ховард и был популярен у себя в США, то Лавкрафт, как известно, умер прежде, чем была напечатана его первая книга.
Выходит, издатель столкнулся со сложнейшей задачей - как описать покупателю то, что не имеет зримого аналога? С этим столкнулись и первые критики: большинство из них хвалили “Хоббита”, и даже те, кому он не понравился, признавали, что другой читатель окажется без ума от истории. Но почти все они не находили слов, когда приходилось давать сравнения. Толкина чаще сравнивали по стилю письма, нежели по сюжету истории или её воздействию на читателя. Чаще всего находили сходство с лордом Дансени - фентези-автором, чрезвычайно популярным в Британии первой половины века, но сегодня незаслуженно забытым всеми, кроме английских филологов. Однако, всё чаще и чаще, всплывали сравнения с “Алисой в Стране Чудес” Льюиса Кэрролла - и виновны в этой странной параллели сами издатели.
С самого начала издательство подчёркивало, что книга написана образованным человеком, не последним в филологической науке - в те времена эта характеристика ещё многое значила для человека читающего. Первые анонсы в издательских буклетах появились за полгода до издания, и по мере того, как книга откладывалась (вышла она в конце сентября), издатель подогревал к ней интерес. В буклете от 3 июля 1937 года мы можем прочесть: “Это книга о приключениях в волшебном мире драконов и гномов, написанная Профессором Оксфорда. Возможно, это новая “Алиса в Стране Чудес”. Именно так, с большой буквы, принято у англичан (и иных англофонов) писать академические звания в связке с фамилией. Но откуда же возникла эта странная параллель с “Алисой”?
Конечно, наиболее простой ответ состоит в том, что “Алиса” была уже устоявшейся классикой, и хотя у неё мало общего с “Хоббитом”, но для родителей, выбирающих книгу своему ребёнку, это могло стать хорошей рекомендацией. Однако, куда более важно помнить, что Кэрролл, как и Толкин, был профессором Оксфорда - но не филологии, а математики. Это факт, всеобще известный среди читающей публики того времени. Британцы тогда ещё умели гордиться своими писателями, невзирая на их личные качества или взгляды - Кэрролл, Диккенс, Киплинг и даже социалист Уэллс были такой же частью неотъемлемого наследия британца, как его гимн, король и чашечка чая. Пожалуй, лишь одна нация в мире в той же степени неотъемлема от своей книжной культуры, как британцы, и в той же мере обращается (а вернее - обращалась) к своим классикам в момент тяжёлых испытаний, в собственном творчестве, и в обыденной беседе. Сегодня этот момент требует исторического и культурного комментария: но тогда, несомненно, связка “профессор Кэрролл” была столь же устоявшейся, как и “Пушкин - наше всё”.
Толкин был против этого сравнения, но оно уже вскоре вышло из-под контроля. В анонсе от 4 сентября есть следующие строки:
“Дж. Р. Р. Толкин - Профессор Оксфорда, который написал эту книгу для собственных детей; Профессор Толкин так же стеснялся публикации, как и другой оксфордский профессор, чья книга - “Алиса в Стране Чудес” - обрела мировую известность…”
Критики подхватили сравнение, хотя и не все были с ним согласны. Клайв Льюис, автор “Хроник Нарнии” и ближайший друг Толкина, попытался сгладить эту тенденцию в своей анонимной рецензии для газеты “Таймс”:
“Издатель уверяет, что “Хоббит”, совсем не похожий на “Алису”, напоминает её тем, что создан профессором за игрой. Правда же в том, что оба принадлежат к редкому разряду книг, ничем не похожих, но открывающих нам прежде невиданный мир - мир, который словно жил и до нашего прихода, но без которого, стоит его правильно прочесть, читатель уже не представит самого себя…
Следует понимать, что эта книга относится к детским лишь потому, что одно из многих прочтений может быть предпринято уже в детстве. “Алису” дети читают с трудом, но над ней веселятся взрослые; в свою очередь, “Хоббит” развеселит своего юного читателя, но лишь спустя годы, на десятое или двадцатое прочтение, они поймут, как много знаний нашли здесь своё отражение, и какая искусная учёность потребовалась, чтобы рассказать историю столь зрелую, и столь дружелюбную, и в то же время столь истинную. Предсказывать - дело опасное: но “Хоббит” легко может стать классикой.”
Как мы видим, Льюиса больше всего в этом сравнение отталкивала читательская привычка, причислявшая “Алису” к “детским книгам”. И хотя он сам так не считал (а вернее - считал, что все книги, хорошие для детей, хороши и для взрослых, лишённых высокомерия), но всеми силами старался оградить историю друга от репутации “истории для детей”. Думаю, моим читателям знакомо это отношению - подобно тому, как миллионы советских людей “Паустовского не читали - но осуждают”, так и целые литературные жанры, из-за низкопробной массы литературы, оказываются под клеймом “несерьёзного”. На Западе Толкин преодолел это отношение к себе, но на пост-советском пространстве всё ещё сильны стереотипы о нём, как о “низком авторе”; с которыми я, по мере своих сил, пытаюсь бороться и на академическом уровне.
Поэтому Льюис взял под перо сравнение с Кэрролом, но обратил его в другое русло. Во второй рецензии он постоянно упоминает о том, что Толкин - профессор. Всё чаще это появляется в его и других рецензиях без самой фамилии - не как Профессор Толкин, но просто как Профессор.
Конечно, с выходом “Властелина Колец” этот эффект был только закреплён. Уже в шестидесятые, с пиратскими изданиями в США, рождается толкиновский бум - и слово Профессор, неизменно с большой буквы, как полноценная замена имени, появляется в публикациях по всему англоговорящему миру, чуть позже перекидывается на Западную Европу, а с Перестройкой и падением Берлинской стены приходит и в Восточную. Уже в ранних русскоязычных публикациях используется “Профессор” - именно так, с уважением и пиететом, называют Толкина первые толкинисты Ленинграда, Москвы и Свердловска-Екатеринбурга.
Сегодня это уже часть традиции, которая, как и многие другие, уходит корнями достаточно глубоко, чтобы никто не помнил её причин. И до чего же изменился мир с тех пор, если сегодня нам кажется невероятным, что всего восемьдесят лет назад приписка “профессор” могла лучше продать “книгу для детей”?
Если с Келеборном примерно понятно кто он и откуда, то про Келебримбора ничего внятного так и не понял. Вики противоречит сама себе. Можете прояснить для нуба?
Во-первых, я в абсолютном восторге, если для вас понятно происхождение Келеборна - поскольку для меня это всё ещё загадка. Во-вторых, не стоит считать себя нубом, если вам непонятны вещи, которые сам автор не смог для себя прояснить.
Вопрос о происхождении Келеборна и Келебримбора (а также Гил-Галада) возник после написания “Властелина Колец”, когда Толкин вновь пытался дописать “Сильмариллион”. Внезапно оказалось, что три могущественных эльфа, сыгравших ключевую роль в истории Второй и Третьей эпох, совершенно не упомянуты в Первую, посколько Толкин “познакомился” с ними лишь когда взялся за эпос о Кольцах Власти. Вопрос с Келеборном действительно проще, поскольку существуют лишь две опубликованные версии, довольно похожие друг на друга. В эссе о Келеборне и Галадриэль (написано вскоре после ВК, опубликовано в “Неоконченных преданиях”), он назван синда из рода Тингола - внуком его брата, Эльмо, сыном Галадона, и братом Галатиля. Эта версия стала основой для генеалогий опубликованного “Сильмариллиона”, но не устроила Толкина. Эльмо не был упомянут за её пределами, что делало его совершенно пустым персонажем.
Вторая теория, относящаяся к более позднему периоду, относит Келеборна к народу тэлери - тот объявлен внуком Ольвэ, другого брата Тингола, короля тэлери Амана. У него были сыновья, и один из них стал отцом Келеборну. Однако, мой внимательный читатель, не забывай, что у Ольвэ были и другие внуки (среди которых Фингон), и во всяком случае одна внучка - Галадриэль. Таким образом, королевская чета аЛотлориэна приходится друг другу двоюродными братом и сестрой. В другом месте Толкин уточняет, что из-за особенностей эльфийской природы кузены могли становиться супругами, но делали это очень редко.
Согласно этому варианту биографии, Келеборн обретает большее значение в истории Древних дней, а его любовь к Галадриэль - больший драматизм. Влюблённый в неё, он вынужден встать между нолдор и тэлери во время Первой резни. Келеборн и Галадриэль защищают Алькволондэ от сыновей Феанора, но все их усилия оказываются тщетны. Галадриэль, не желая остаться в стороне, решает покинуть Аман; и Келеборн плывёт с ней, а значит добровольно берёт на себя проклятие валар. Они приходят в Дориат, к своему родичу Тинголу, где, согласно опубликованной версии, должны были познакомиться.
Эта версия, к которой Толкин склонялся в поздние годы, не была приведена в согласие с “Сильмариллионом” и “Властелином Колец”, а потому Кристофер не стал её использовать.
Схожей проблемой было и происхождение Гил-галада: последний (четвёртый) из верховных правителей нолдор, он был загадкой для читателя до публикации “Сильмариллиона”, и, как оказалось, даже много лет после. В опубликованном “Сильмариллионе” его отцом назван Фингон - второй из верховных правителей нолдор, т.е. Гил-галад приходится внуком Финголфина и правнуком Финвэ, первого из королей. Однако, это ошибка, совершённая Кристофером и им же признанная. Впрочем, прежде чем раскрыть истину, обратимся к истории вопроса.
Первое время Толкин считал, что Гил-галад принадлежит к роду Феанора, т.е. является одним из его внуков. В годы написания “Властелина Колец” (сороковые - начало пятидесятых) отцом Гил-галада мог быть Финрод Фелакгунду, сын Финарфина, т.е. Гил-галада - внук Финвэ, и это даёт ему право на столь высокий титул. Уже позднее Толкин размышляет о том, чтобы сделать Гил-галада сыном Фингона; именно эту версию принял Кристофер, когда составлял “Сильмариллион”. Более того - он изменил более позднюю историю об Алдарионе и Эрендис, чтобы соотнести её с опубликованным “Сильмариллионом”.
Много лет спустя, в “Истории Средиземья”, Кристофер признал свою ошибку. Однако, тогда он ещё не дал однозначного ответа; по его мнению, лучше было оставить происхождение Гил-галада загадкой. Однако, как следует из “Шибболета Феанора”, Толкин был вполне уверен в том, что отец Гил-галада - Ородрет. Сегодня эта версия признана исследователями ключевой, однако, слабо привязанной к опубликованным трудам; так, вопреки “Сильмариллиону”, Ородрет уже не брат Финрода, но его племянник, сын Ангрода.
Надеюсь, я вас не сильно запутал. Чтобы рассказ был понятен, я предлагаю упрощённую генеалогию двух эльфов. Первая - с Келеборном-синда, вторая - с Келеборном-тэлери.
Во-первых, я в абсолютном восторге, если для вас понятно происхождение Келеборна - поскольку для меня это всё ещё загадка. Во-вторых, не стоит считать себя нубом, если вам непонятны вещи, которые сам автор не смог для себя прояснить.
Вопрос о происхождении Келеборна и Келебримбора (а также Гил-Галада) возник после написания “Властелина Колец”, когда Толкин вновь пытался дописать “Сильмариллион”. Внезапно оказалось, что три могущественных эльфа, сыгравших ключевую роль в истории Второй и Третьей эпох, совершенно не упомянуты в Первую, посколько Толкин “познакомился” с ними лишь когда взялся за эпос о Кольцах Власти. Вопрос с Келеборном действительно проще, поскольку существуют лишь две опубликованные версии, довольно похожие друг на друга. В эссе о Келеборне и Галадриэль (написано вскоре после ВК, опубликовано в “Неоконченных преданиях”), он назван синда из рода Тингола - внуком его брата, Эльмо, сыном Галадона, и братом Галатиля. Эта версия стала основой для генеалогий опубликованного “Сильмариллиона”, но не устроила Толкина. Эльмо не был упомянут за её пределами, что делало его совершенно пустым персонажем.
Вторая теория, относящаяся к более позднему периоду, относит Келеборна к народу тэлери - тот объявлен внуком Ольвэ, другого брата Тингола, короля тэлери Амана. У него были сыновья, и один из них стал отцом Келеборну. Однако, мой внимательный читатель, не забывай, что у Ольвэ были и другие внуки (среди которых Фингон), и во всяком случае одна внучка - Галадриэль. Таким образом, королевская чета аЛотлориэна приходится друг другу двоюродными братом и сестрой. В другом месте Толкин уточняет, что из-за особенностей эльфийской природы кузены могли становиться супругами, но делали это очень редко.
Согласно этому варианту биографии, Келеборн обретает большее значение в истории Древних дней, а его любовь к Галадриэль - больший драматизм. Влюблённый в неё, он вынужден встать между нолдор и тэлери во время Первой резни. Келеборн и Галадриэль защищают Алькволондэ от сыновей Феанора, но все их усилия оказываются тщетны. Галадриэль, не желая остаться в стороне, решает покинуть Аман; и Келеборн плывёт с ней, а значит добровольно берёт на себя проклятие валар. Они приходят в Дориат, к своему родичу Тинголу, где, согласно опубликованной версии, должны были познакомиться.
Эта версия, к которой Толкин склонялся в поздние годы, не была приведена в согласие с “Сильмариллионом” и “Властелином Колец”, а потому Кристофер не стал её использовать.
Схожей проблемой было и происхождение Гил-галада: последний (четвёртый) из верховных правителей нолдор, он был загадкой для читателя до публикации “Сильмариллиона”, и, как оказалось, даже много лет после. В опубликованном “Сильмариллионе” его отцом назван Фингон - второй из верховных правителей нолдор, т.е. Гил-галад приходится внуком Финголфина и правнуком Финвэ, первого из королей. Однако, это ошибка, совершённая Кристофером и им же признанная. Впрочем, прежде чем раскрыть истину, обратимся к истории вопроса.
Первое время Толкин считал, что Гил-галад принадлежит к роду Феанора, т.е. является одним из его внуков. В годы написания “Властелина Колец” (сороковые - начало пятидесятых) отцом Гил-галада мог быть Финрод Фелакгунду, сын Финарфина, т.е. Гил-галада - внук Финвэ, и это даёт ему право на столь высокий титул. Уже позднее Толкин размышляет о том, чтобы сделать Гил-галада сыном Фингона; именно эту версию принял Кристофер, когда составлял “Сильмариллион”. Более того - он изменил более позднюю историю об Алдарионе и Эрендис, чтобы соотнести её с опубликованным “Сильмариллионом”.
Много лет спустя, в “Истории Средиземья”, Кристофер признал свою ошибку. Однако, тогда он ещё не дал однозначного ответа; по его мнению, лучше было оставить происхождение Гил-галада загадкой. Однако, как следует из “Шибболета Феанора”, Толкин был вполне уверен в том, что отец Гил-галада - Ородрет. Сегодня эта версия признана исследователями ключевой, однако, слабо привязанной к опубликованным трудам; так, вопреки “Сильмариллиону”, Ородрет уже не брат Финрода, но его племянник, сын Ангрода.
Надеюсь, я вас не сильно запутал. Чтобы рассказ был понятен, я предлагаю упрощённую генеалогию двух эльфов. Первая - с Келеборном-синда, вторая - с Келеборном-тэлери.
Версия 1: Келеборн как внук Эльмо и троюродный брат Галадриэль
Версия 2: Келеборн как внук Ольвэ и двоюродный брат Галадриэль
Однако, вопрос же был про Келебримбора? Не уверен, что всё прежнее было с ним хоть как-то связано, но я решил, что не будет лишним пояснить за трёх проблемных персонажей разом.
При написании “Властелина Колец” и позднее, в шестидесятые, Толкин перебирает версии, наиболее подходящие для дальнейшей роли Келебримбора. Так, в том же тексте, который посвящён происхождению Келеборна, Толкин пишет, что Келебримбор был нолдо из народа Гондолина, и одним из величайших умельцем при дворе Тургона. Он объединился с Келеборном и Галадриэль, и вместе с ними пришёл в Эриадор. Здесь же Толкин замечает, что высокое положение и великий талант сделали Келебримбора горделивым, а его одержимость ремеслом была свойственна скорее гному, но не эльфу. Эта теория упомянута ещё во всяком случае одном тексте. Однако, Толкин тут же делает пометку: “лучше сделать его потомком Феанора”. Во втором издании “Властелина Колец” он добавил фразу, которая, как полагают, выражает его окончательное мнение: “Келебримбор был владыкой Эрегиона и величайшим из его кузнецов; его предком был Феанор”.
В опубликованном “Сильмариллионе” отцом Келебримбора назван Куруфин, сын Феанора. Когда Куруфина изгоняют из Нарготронда, его сыну позволено остаться; так как он был эльфом “совершенно иного нрава”, похожий не на отца, но на свою мать, которая осталась в Амане. Позднее он завёл дружбу с Келеборном и Галадриэлт, и вместе они отправились на восток.
Однако (как уже принято), Толкин противоречит этой версии в поздние годы. В 1968 году, рассуждая о вопросах исключительно лингвистических, он утверждает, что Келеборн - такой же тэлери как и Келеборн (т.е. Келеборн второй теории), и вместе с Келеборном, Галадриэль и ещё двумя тэлери он и прибыл в Средиземье. Особенно искусно он обращался с серебром, и слух о “морийском серебре” привёл его со временем в Эрегион. Там он завёл крепкую дружбу с гномами, и совершенствовал мастерство в собственном королевстве. Именно он дал редкому металлу название “мифрил”.
К тому времени, феанорингское происхождение Келебримбора уже было напечатано, т.е. Толкин, с его серьёзным отношением к номенклатуре, не стал бы противоречить всеобще известной версии без особых на то оснований. Больше всего Толкина беспокоило несоответствие характеров Феанора и его сыновей с их предполагаемым родственником. Как мы знаем, Куруфин был больше других похож на своего отца - гневного, скорого на расправу, горделивого, пускай и чрезвычайно талантливого (стоит ли уточнять, что Феанор - своеобразное “отражение” Моргота?). Если же Келебримбора отнести к народу тэлери, то это многое могло бы объяснить; по сути, всё, кроме его чисто феанорского таланта.
Однако, в то же время возникает совершенно уникальная версия: Келебримбор назван эльфом из рода Даэрона. Того самого Даэрона, который был влюблён в Лютиэн, но среди потомков известен скорее за то, что создал (а вернее - организовал) рунический алфавит - ангертас даэрон. Именно этот алфавит переняли гномы Мории (ангертас мориа), и нам он известен как кирт. Теория эта возникает лишь единожды; однако, она объясняет и талант Келебримбора (Толкин - страшный расист: у него талант всегда является результатом наследственности), и его особые отношения с гномами (ведь до поры синдар жили в согласии с наугрим). Пожалуй, эта версия нравится мне больше всего; и хотя официально Келебримбор останется сыном Куруфина, он куда больше похож на тэлери или синда, а не на гордого феаноринга.
Вспомните судьбу нолдор в Средиземье: из феанорингов выжил один лишь Маглор; и о нём сказано, что дух Маглора до сих бродит вдоль моря, напевая печальный мотив. Это следует читать вполне прямолинейно, как божественную кару: Маглору отказано в прощении, и он, как и все сыновья Феанора, отвергнуты даже от собственного Творца, которым клялись. Тяжесть Рока упала на их плечи с чудовищной силой, и все они по-своему сгинули. Из нолдор Средиземья относительно легко отделалась лишь ветви Финарфина и Финголфина, которые не разделяли кровожадной решимости феанорингов. Из рода Финголфина вышел Эарендил, и он выпросил у валар прощения за многих из народа нолдор. Валар, поражённые подвигом этого человека, разрешили вернуться тем из нолдор, кто не запятнал себя кровью, и сражался, не жалея сил, против сил Моргота. Остальным было суждено остаться в Средиземья, надеясь, что однажды они искупят вину.
К их числу принадлежала и Галадриэль из рода Финарфина; за её гордость ей запретили возвращаться в Аман даже после Войны гнева. В Средиземье она стала великой королевой, и приняла Кольцо власти, чем ещё большое привязала себя к смертному миру. Её встреча с Фродо - это совершенно религиозное испытание, тест на гордыню, которой она так прославилась. Отказавшись от Кольца, она проявила, наконец, величайшее смирение. Вспомните две её песни: первая была спета по приходу Братства, и в ней она поёт о своей тоске по дому, в который надеется вернуться. Уже после испытания, прощаясь с Фродо, она поёт новую песнь, в которой заключает, что уже никогда не ступит на родные берега. Только так, отказавшись от власти и иллюзий, она заслужила право вернуться.
История Келеборна выбивается из этой канвы. Если он нолдор, а тем более - феаноринг - то каким было его наказание? Ничто из произошедшего из ним не позволяет нам сказать, что он тосковал по Аману. Скорее, западные земли его совсем не заботили, в то время как собственное искусство занимали всё его время - а ведь он даже не завёл семьи! Синдарское происхождение делает его историю более внятной; и ещё более логичным кажется его происхождение из тэлери. Нам известно, что Келебримбор был влюблён в Галадриэль, и при этом был другом Келеборна - не это ли достаточный повод отправиться вместе с ними в изгнание, чтобы присмотреть за другом и защитить любимую? Все его действия, кроме создания Колец власти, выдают в нём отсутствие феаноровой крови.
Впрочем, как и в случае с любым спорным вопросом - не мне решать, что истинно.
Гербы и знамёна: люди, нелюди, враги
Однако, здравствуйте вновь. Не самое ли время узнать, как выглядел герб военно-воздушных сил Мордора?
Долгое ожидание бывает полезным: смею надеяться, что долгожданное возвращение будет приукрашено самим фактом того, сколь долго оно готовилось. Я снова рад видеть вас у огня Каминного зала - и огонь этот, поверьте, никогда не угаснет. Впрочем, вы всё ещё можете помочь ему разгореться поярче, если пришлёте мне свой вопрос - уверяю, я уже взялся за скопившиеся.
Ныне же, чтобы не утомлять себя и вас, я возьму лёгкий формат - по большей части описательный, с множеством иллюстраций.
Долгое ожидание бывает полезным: смею надеяться, что долгожданное возвращение будет приукрашено самим фактом того, сколь долго оно готовилось. Я снова рад видеть вас у огня Каминного зала - и огонь этот, поверьте, никогда не угаснет. Впрочем, вы всё ещё можете помочь ему разгореться поярче, если пришлёте мне свой вопрос - уверяю, я уже взялся за скопившиеся.
Ныне же, чтобы не утомлять себя и вас, я возьму лёгкий формат - по большей части описательный, с множеством иллюстраций.
Эдайн Первой эпохи
В прошлый раз, когда я впервые взялся описывать знамёна и флаги толкиновского Легендариума, мы поговорили об эльфийской геральдике и увидели её яркие примеры. Лишь для цельности повествования, я вновь упомяну главные принципы, которым следовали составители гербов эльдар (и напомню, что знамёна эти, скорее всего, создавались уже после смерти “носителя”, или же значительно позже событий, которые эти знамёна в себе шифруют):
* Мужской герб располагается на ромбовидном щите;
* Женский герб располагается на круглом щите;
* Семейный, родовой или государственный герб располагается на квадратном щите;
* Статус владельца определялся количеством стрел, направленных из центра герба к его границам. Четыре стрелы - князь, от шести до восьми - король или владыка. Финвэ, один из старших и древнейших королей, владел гербом с шестнадцатью стрелами.
Запомните эти правила - запомните крепко, так как они будут нарушены. Люди, перенявшие геральдику у эльфов, вторили форме, но не содержанию. Гербы людей, как и гербы эльфов, были преимущественно ромбовидными, однако использование “стрел” в качестве статусной номинации было практически отброшено (за одним исключением). К тому же, круговая симметрия, которую мы видим почти на каждом эльфийском знамени, была искажена: на её место пришла симметрия вертикальная, т.е. симметричными оказывались левая и правая сторона герба. Так как я безнадёжный гуманитарий, и соответствующей терминологией не владею, то проиллюстрирую свою мысль простой схемой:
Люди Третьей эпохи
Не смущайтесь, что мы пропускаем почти три с половиной тысячи лет истории. Вторая эпоха - эпоха Эрегиона и Колец власти, расцвет гномов и могущество Нуменора - чрезвычайно увлекательна сама по себе, но бедна на детали. В поздние годы, Толкин увлёкся орнаментом, и изобразил, например, нуменорский ковёр:
"Нуменорский ковёр"
К Третьей эпохе нуменорская (и в целом людская) геральдика далёко ушли от своих истоков. В королевствах дунэдайн - Гондоре и Арноре - мы наблюдаем сложную, утончённую традицию, приближённую к геральдике Средних веков. Я могу лишь допустить, что большое влияние на западный стиль оказали гербы Двенадцати домов Гондолина. Ни одно из знамён, которое я опишу в дальнейшем, не сохранилось как таковое, однако, будучи богато описанным, каждое из них может быть восстановлено.
На королевский штандарт рода Элендиля была помещена серебряная корона, символ королевской власти. Корона эта изначально была военным шлемом нуменорцев; но король Атанатар II Алькарин (т.е. “Великолепный”) украсил её самоцветами и подобием крыльев. Изображение короны, которую я поместил на знамя, взято мной с зарисовки самого Толкина - здесь он изображает её, как некоторое подобие короны Верхнего и Нижнего Египтов, т.е. состоящей из двух частей (не претензия ли гондорцев на власть над всеми дунэдайн?). Форма Древа взята мною с обложки “Возвращения Короля”, нарисованной Толкином, но отвергнутой издателем.
"Корона Гондора", рисунок Толкина
Предложенная обложка "Возвращения Короля". В центре - Древо.
Фрагмент рисунка "Таникветиль"
Истари
Гендальф и Саруман, наиболее могущественные из чародеев западного Средиземья, использовали в качестве печати руны кирт.
Предложенная обложка "Двух Башен". Длань - справа внизу, под Ортханком.
Гномы
Враги
Стоит ли говорить, что зло почти всегда чёрное?
Разумеется, чёрный был также символом Гондора, но там это был скорее вопрос эстетики; на знамёнах же врагов чёрный цвет постоянен.
В Битве на Пеленнорских полях один из южных вождей сражался под знаменем “чёрного змея на алом”. В сражении вождь и знамя были сметены атакой рохиррим, но само его упоминание - любопытное свидетельство о совершенно далёкой от эльфов и эдайн культуре.
И, наконец, вишенка нашей истории - Эмблема Особого Корпуса Воздушных Задач Мордора. Именно так, вне всякого контекста, Толкин подписал замысловатую эмблему ВВС Мордора. Этот знак совершенно уникалене - он слишком хорошо продуман, чтобы быть просто шуткой. Был ли это реальный символ назгул, драконов или иных летающих тварей Саурона - неизвестно. Ещё одна подпись, однако, раскрывает содержание символа - “вид снизу”. Вероятно, именно так выглядит крылатая тварь назгул, если взглянуть на неё с земли.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме Каминный зал Ривенделла (+49 постов - Каминный зал Ривенделла)
Наши любимые теги
Wapaper
artist
Подземелье Мраморных Врат
Комиксы
Kimoriiii
nsfwPorn Model
Mia Collins
nsfw
TastyNova
nsfwPorn Model
Awaria
nsfw
Asya Little
nsfwPorn Model
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!