sfw
nsfw

Результаты поиска потегу#Реактор литературный

Дополнительные фильтры
Теги:
#Реактор литературныйновый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100200300400+
Найдено: 101
Сортировка:

Взгляд в будущее

Основано на реальных событиях
— Аха-ха, посмотрите на этого старого пердуна! – несмотря на косые взгляды пассажиров электрички, не переставала бесноваться шпана.
Лето, домашки нет, родаки на работе, дома душно, а на улице солнце ярко светит, времени и гормонов – реализовать не реализовать! Они и пытаются, всеми известными себе способами.
Вот они и докопались до почтенного интеллигентного старичка в аккуратном, чистом, но явно старом и отслужившим не одно десятилетие костюме. Ну, точнее, просто нашли очередной повод поржать на весь вагон, таким образом манифестировать свою молодость, показать себя, особенно перед девчонками, чуть более тихо ехавшими рядом.
«Не трогают, и ладно. Все равно скоро выйдут…» — проносилось в голове у большинства пассажиров. В том числе и у старичка, который просто достал провод от своего старого, но еще рабочего наруча – аккумулятор смарт устройства совсем плох стал, начал быстро разряжаться, особенно на такой жаре. Только вот возникла проблема, разъема для подзаряки в сидении или рядом, как было почти во всех электричках буквально пару лет назад, он найти все никак не мог. Что было не мудрено, наручей без беспроводной зарядки не продавали уже лет пять.
— Во, во, смотрите, аж рукава засучил! Ах-хах! Дедуля, не позорься татухой!
— Да он небось уже и не помнит, что дракон этот означает, а-ха-ха!
— И наруч у него небось без беспроводки! Такой же древний, как и он сам!
— А-ха-ха, точно! Совсем дедуля от времени отстал!
Кто-то из пассажиров все же не выдержал и шикнул на пацанов. Громкость и колкость высказываний это не изменило, но молодость переключилась на другую тему. Еще бы – им бросили вызов их же свободе самовыражения!
А старичок в очередной раз безуспешно поискал разъем для устаревшего провода, тяжело вздохнул и продолжил мерно ехать по своим, только ему известным делам, не мешая ни простым пассажирам, ни громкой молодости просто жить своей жизнью.
***
Пятнадцать лет назад.
— Господа, господа, — Филимон Павлович расстегнул воротник и ослабил тесный узел галстука, — Нужно уже принять решение.
Заседание по итоговой комплектации пассажирского салона нового подвижного состава пригородного железнодорожного сообщения длилось больше ожидаемого. Почти по всем вопросам, вынесенным на обсуждение, было принято однозначное и почти единогласное решение. Однако последний, самый плевый, по мнению Филимона Павловича, несущего бремя председателя данного собрания, приклеил их к креслам на долгие три часа.
— А я все равно настаиваю на том, что одного электрофона для беспроводных зарядных устройств в пассажирской зоне недостаточно, — продолжал гнуть линию ведущий инженер отдела электроснабжения.
— Кирилл Андреевич, со всем уважением, — парировал ему молодой специалист из экономического отдела, — Но я повторю свой вопрос – когда в последний раз вы видели наруч или какой другой гаджет без возможности беспроводной зарядки? Это даже не российский, это уже мировой стандарт.
— А я повторно вам отвечу – это не отменяет того факта, что пассажирам нужно оставить возможность зарядки гаджета проводным способом, который также пока не вышел из обихода.
— Но скоро выйдет.
— Не выйдет. Это такой же абсолют, как бумажная книга или кинотеатр. Новое не всегда убивает старое.
«Бедная Машенька, — Филимон Павлович достал платок и вытер пот со лба, — ей же все это безобразие протоколировать».
Он то, в отличие от молодого экономиста, отлично понимал, почему Кирилл Андреевич так упорствует в ответ на вполне разумные аргументы молодости и настаивает на том, чтобы оставить разъемы в новом составе – иначе завод ее какой-то там родни в седьмом колене по производству этих самых комплектующих для зарядных устройств и станций, и так доживающий свой консервативный век исключительно на похожих заказах, окончательно рухнет в лету.
С другой стороны, экономист подготовился на славу, рассчитав и проанализировав все риски и выгоду внедрения новой схемы расположения зарядных станций без ущерба удобству пассажиров.
Поэтому он решил собрать волю в кулак и закончить эти бессмысленные препирательства.
— Так, господа, к порядку, к порядку! — Филимон Павлович снова постучал по своему наручу стилусом, прерывая спорщиков, — Мы Министерство городского транспорта или где? Лев Спиридонович, снова повторите, сколько будет сэкономлено при отказе от устаревающего способа подзарядки?
— Кхм, кхм… — молодой, но перспективный сотрудник прочистил уже уставшее от споров горло, — Если округлить, то триста тридцать миллионов в первый год при запланированном объеме производства состава.
Кирилл Андреевич злобно сверкнул глазами на председателя собрания, явно поняв, куда дует ветер . Однако промолчал.
— На том и порешали, — Филимон Павлович поставил галочку в списке на наруче, — Для протокола, Мария Ивановна, отметьте: оставить в чертеже нового вагона только возможность беспроводной зарядки. Господа, нужно идти в ногу со временем. Даже больше, нам просто необходимо смотреть в будущее.
***
Еще за пятнадцать лет до этого.
— Придумал! — Петька с какой-то книгой и кипой салфеток в руках ворвался в цех к Медведю, ковыряющемуся в проводах прототипа, — Смотри!
— Что там у тебя? — инженер с грустными глазами, за которые и получил свое прозвище коллективе, оторвался от важного, но нудного занятия, — Если это опять мемы про хомяка, убью!
— Не, да ты только посмотри – Петька с горящим взором всучил другу исписанные схемами и корявым почерком салфетки с логотипом соседней кафешки, — Я наконец придумал, как впихнуть эту долбанную катушку в наруч так, чтобы она не крашила нам процы. Смотри, если вот здесь…
— Да погоди, успокойся, — Медведь снял перчатки и всмотрелся в записи, — Нахрена нам в наруче беспроводная зарядка с их аккумулятором то? Босс сказал же отказаться от этой идеи.
— Но только потому, что мы ее реализовать не могли! Да и для чего именно она нужна Катька объяснить так и не смогла! Ща! – Петька открыл и начал листать притараненую с салфетками книжку, — Вот, вот! Смотри! Представь – во всех общественных местах будут стоять вот такие зарядники! Они ж стоят копейки!
— Пока они стоят как крыло звездолета, — Медведь все же разглядел что-то действительно интересное в хаотичных записях коллеги.
— Это пока, но там, смотри, на последней салфетке – это же так просто, блин, элементарно же! Как в этой книжке, я ее в студенчестве еще читал. Уже тогда фантаст все продумал, прописал и внедрил в свой мир. И блин, логично же! Почему я раньше про него не вспомнил! Наладить производство — и дело в шляпе, — и так горящие энтузиазмом глаза Пети засверкали чем-то космическим, — Мы станем миллионерами, нет, миллиардерами, нет, народными героями!
— Это… — Медведь вновь всмотрелся в записи, — Хмм. Да. Только вот аккумулятор…?
— Да пофиг на него, как раз сможем отказаться от этой огромной бандуры и сделать наручи тоньше и удобнее! Одни плюсы! И от проводов этих неудобных сможем отказаться!
— Я бы пока не отказывался, потом успеем перейти на новый стандарт, да и чиновники ни за что так быстро не откажутся от проводов, инерция у них о-го-го. Так, ноги в руки, бегом, звони Катьке и Михалычу из отдела патентирования, а я организую нам встречу с боссом. Петька, ты гений.
— Не я, это все вот этот, — Петька потряс беллетристикой среднего пошиба от толком никому не известного автора, — В будущее смотрел, зараза!
***
Очередные ровно пятнадцать лет до вышеописанных событий.
За окном уже пару часов как царствовала ночь. Горели уличные фонари, мерно сверкала зеленым вывеска круглосуточной аптеки.
Домашние Сергея уже давно легли спать. А вот к ему, как обычно, сон все никак не шел. Во всем были виноваты либо нервы, потрепанные коллегами и начальством на работе, либо летняя жара не дающая нормально уснуть.
Ну или, наконец, его посетила Муза. Давно Сергей не чувствовал ее присутствия, а потому не хотел просто так ее отпускать. Раньше он творил много и часто, хоть и не всегда хорошо или качественно.
А ведь так хотелось снова вернуться в мир так горячо любимой фантастики. Сбежать в нее от всей этой бытовухи, туда, где сверкают лучи бластеров, инопланетяне говорят на неведомых людям языках, а человечество бороздит бесконечные просторы большого театра под прозаическим именем – космос.
А еще больше Сергею хотелось повести за собой туда и все человечество. Не только сбежать самому и дать другим людям возможность сбежать вместе с ним, а именно что повести людей в светлое будущее научной фантастики. Такой реальной, такой технологичной, но такой далекой во времени.
Предположить, придумать, описать то, что облегчит жизнь людям.
Маленький шажок для писателя. Огромный скачок для человечества будущего.
Но Сергей был опытным писателем. Он знал, что научная фантастика никому не нужна. Что она не читается, она не печатается, меньше продается – а потому не пишется, не придумывается авторами, которые так же хотят кушать. Из-за чего еще меньше читается, меньше печатается и так далее по кругу.
— И зачем ты, Муза, пришла именно такая? Такая фантастическая и такая научная?
Идея была объемная, тянущая на многие и многие бессонные ночи. Бесперспективная, неформатная, непродающаяся. Но такая прекрасная, такая манящая.
Такая реализуемая.
Беспроводные зарядки в общественном пользовании для всех и каждого для их высокотехнологичных, тонких, но таких удобных гаджетов на запястье. Что может быть проще?
Сергей тяжело вздохнул, открыл текстовый редактор и, прежде чем начать самый главный роман в своей жизни, традиционно взглянул на грешок молодости – черного азиатского дракона, вытатуированного на запястье. И потер его на удачу.
Сергей никогда не принадлежал своему времени и знал это. Он всегда смотрел в будущее и только в будущее.

Странно, бредово, но вполне логично, если задуматься

Рано-рано утром солнце лениво выползало из-за горизонта. От травы, что тянулась своими тонкими стебельками к собратьям деревьям, тянуло ночной свежестью. Вокруг на долгие и долгие мили не было ни души. Мой красный велосипед, как загнанный скакун, молчаливо отдыхал на пригорке, упершись рогатиной-рулем в землю. Это утро было соткано из тишины и умиротворения. Сказка, высеченная в солнечном свете.
Я сидел в чистом поле и наблюдал за быстротечными облаками в небе. Вода, что несут эти кучевые корабли небесной пустыни в своих закромах, прольется над прекрасным городом, даря свежесть и прохладу многотриллионному мегополису, очерчивая неоновые вывески и летающие машины. Или же эта благочестивая вода совершенно случайно застанет двух влюбленных долгим ливнем где-нибудь на проселочной дороге, вдали от шоссе и магазинов зонтов, и лишь старый амбар станет им отрадой не только на эту ночь, но, возможно, и на всю жизнь.
Но сейчас – это просто маленькие белые барашки, скачущие в фиолетовых небесах. Настолько же безобидные, как и прекрасные. 
Ровно, как и голубой портал в другое измерение, открывшийся прямо перед моим носом. Ну, а если точнее в пяти шагах впереди.
Наверное, это должно показаться странным, почему я сразу определил – измерение по ту сторону матовой пленки не принадлежит моему миру? Конечно, причин может быть много, возможно, потому что раньше ничего подобного в своей жизни не видел, и даже не знал, что порталы в принципе существуют. Может, это потому, что из голубого кольца выпрыгнул невиданный мне ранее зверек с коричневой шерсткой, приветливо поклонился и тут же помчался прочь, достаточно нелепо перебирая всеми четырьмя лапками. Ну, а может я сделал вывод про другие измерения, так как гола портала явно имело больше цветов, чем в принципе бывает в природе, а по ту сторону пленки, ограждающей наши миры друг от друга, виднелись красивые здания с невероятной архитектурой, которая нарушала все известные законы физики.
И, прежде чем портал успел закрыться, из него вышел человек в черном мотоциклетном шлеме.
— Привет, — обратился он ко мне, — Ты, это, тут капибару не видел?
Я подумал: «Так вот как они выглядят, капибары эти! А я думал, они пернатые и семиклювые», но вслух сказал:
— Да, вот только что мимо пробегала. А она тебе зачем?
— Она украла мой образец ДНК! – пафосно ответил незнакомец в мотоциклетном шлеме, важно уперев руки в бока. 
— А зачем глупому животному образец ДНК? – не понял я.
— Блин, мужик! – незнакомец снял шлем, за которым, к сожалению, оказался самым обычным невзрачным ящером как и я, — Ты что, фантастических книг никогда не читал? Или фильмов не смотрел?
— Читал, но это мне ничего не объясняет.
— Эхх… — он присел напротив меня, сорвал травинку со все еще висящими на ней капельками росы, и стал жевать, — Знаешь, в начале почти каждого фантастического произведения главный герой всегда делает что-нибудь такое, что обыкновенному читателю кажется странным и необычным, а иногда и просто-напросто бредовым. Таким образом читатель сразу понимает – во-о-от, понятно, фантастика, — и быстрее втягивается в атмосферу и мироустройство той реальности, в которой и будет происходить вся движуха. 
— Да, пока все понятно, — я тоже сорвал и сунул в рот ароматную травинку. 
— Так вот, и все это странное и непонятное, на первый взгляд, действо спустя некоторое время становится очень даже логичным с точки зрения данной, созданной автором реальности. И читатель, вспоминая потом то, с чего все начиналось, задним числом понимает, что, где и зачем все происходило, и такой – ох, как умно, как запутано, но я-то догадался, — и ему, читателю, приятно от осознания своей проницательности. Вот, к примеру какой-нибудь космический рыцарь-ниндзя сидит в темной-темной комнате, возится со странными деталями, кристаллами, произносит вслух очень странные слова, которые, как оказываются, являются составными частями его квантовой катаны. И потом, спустя некоторое время, этот рыцарь-ниндзя побеждает, потому что его квантовая катана содержит супер-мега кристалл, который он вложил в нее еще в самом начале. Ну или главная героиня совершает какой-либо ритуал, который обусловлен ее религией или происхождением, и потом это тоже вскрывается и играет на сюжет.
— А, ну это да, это хороший прием, — согласился я с достаточно убедительными доводами собеседника. 
— Ну вот, а я, в порыве праведного гнева, гонюсь за наглой и ехидной капибарой, которая по приказу злого гения украла мой образец ДНК, чтобы наклепать злых клонов. 
— А, ну… Значит, ты персонаж фантастического произведения?
— Вполне возможно.
— Получается, и я тоже персонаж этого произведения, да?
— Также немаловероятно.
— Ну, тогда я утолил свое любопытство. Было очень приятно познакомится с главным героем, — мы обменялись крепкими рукопожатиями, — Капибара, кстати убежала вон туда. И мне она вовсе не показалась какой-то наглой и ехидной.
— Ну, первое впечатление бывает обманчиво. Спасибо! — мой собеседник выкинул травинку, вновь надел мотоциклетный шлем на чешуйчатую голову, встал и пошел в указанную мною сторону. Спустя пару шагов он обернулся, — А ты не пойдешь со мной?
— Нет, — я отрицательно помотал головой, — Я же не главный герой. По твоей логике, я лишь третьестепенный персонаж, который нужен только чтобы помочь читателю вжиться в новую реальность и объяснить данную странную, бредовую, но вполне логичную, если вдуматься, сцену. И знаешь, — я улыбнулся, — мне этого достаточно.
— Ну тогда… Спасибо еще раз. И это от меня, и от автора, и от читателей.
— Не за что, обращайтесь.
Человек в мотоциклетном шлеме скрылся за ближайшим пригорком, гонясь за причудливым зверком, а я лег на спину и продолжил изучать белоснежные облака, счастливый от того, что просто оказался полезным.

Писк

Конденсат опять целый день лил с небес комической станции. Отливы давно были забиты чадом и сажей, а Наручи чиновников – ворованными кредитами. А потому раз в месяц, да дня на два, в районах ниже тридцатого яруса станции шли самые настоящие дожди. Почти как на какой-нибудь планете. 
Такие же холодные и противные. 
Но Клифу неоткуда было знать, каковы на самом деле дожди на каких-то там каменных шариках в космосе. Ну капает зелёная вода с неба, да пахнет хлоркой – вот невидаль. 
Закутавшись в воротник как можно глубже, Клиф шёл домой после тяжёлой рабочей смены. Конденсат норовил залиться во все щели, ветер продуть буквально насквозь. Мысли же Клифа сейчас целиком и полностью были поглощены работой – цифры, графики, официальные формулировки в отчёты. Если не подумать сейчас, придётся думать дома. А там его ждал обогреватель, что давно греет лишь на половину мощности, а также ужин, целиком и полностью состоящий из полуфабрикатов. Но что поделать – старый холостяк жизнью мил не будет. 
Обойдя клумбу с искусственными ромашками, на него налетел странный тип в обляпанным чем-то грязным плаще, словно тот сегодня целый день рылся в мусорке. 
- Куда прешь? - тихо огрызнулся незнакомец, дыхнув свежим кофейным перегаром Клифу в лицо, - Слепой... 
Что-то тихо йокнуло в груди у Клифа, но незнакомец не удостоил того даже взглядом, а просто пошел дальше. 
"У него, наверняка, тоже был не самый легкий день..." - подумалось Клифу, когда сердце окончательно успокоилось.
Настроение в дождь у всех было хуже некуда.
Зайдя за угол очередного многоквартирного дома, Клиф неожиданно услышал писк. Тихий такой, жалобный. Его никогда тут не было, когда полутёмными вечерами Клиф возвращался со смены. Хохот малолетних разбойных жианнцев, гадкие надписей на всегалактическом, запах жареной чешуйчатой крысы – да, это все было, как и всегда. Как и везде.
А вот писк…
Ведомый одним лишь любопытством, Клиф сделал небольшой крюк от своего обычного маршрута и заглянул под пустую пластиковую коробку на куче мусора за старым музыкальным магазином.
— Писк… — синий комочек шерсти и игольчатых перьев взглянул на Клифа своими огромными зелёными глазами, — Писк…
Клиф огляделся вокруг — ни души.
Лишь дождь и ветер.
Дождь и ветер.
Подобрав пищащий комочек за пазуху, закрывая от вездесущего холода и сырости, Клиф подошёл к задней двери магазинчика и настоятельно постучал. Раз, второй. 
Тишина. 
Старый Лиам, владелец последнего музыкального магазина в этом районе, обычно сидел до последнего в ожидании запоздалых клиентов. Не то, чтобы этих клиентов было много, но престарелому круп-музыканту просто было обидно возвращаться домой в не менее одинокую, чем магазинчик, квартиру. 
Но сегодня, как ни странно, Лиама на месте не оказалось.
Не судьба? Или... все же наоборот?
— Ну я же не могу взять тебя с собой... У меня и на себя то времени нет.
— Писк. — Комочек заворочался за пазухой, перебирая шестью короткими лапками, — Писк.
— Тебе у меня не понравится, да и...
Завершить мысль он не успел - неподалеку снова гадко захохотали гопники. И, судя по шуму, уже гораздо ближе. Можно было различить мерзкую хрипотцу прокуренного голоса их главаря, в том месяце отправившего Клифа в больницу с переломом ребер и без единственного, хоть и старого, Наруча. Закутавшись в плащ еще сильнее, Клиф поспешил домой. Ему совсем не светило снова нарваться на малолетних дебилов в дрянном, дождливом настроении. И тем более, он точно знал, что эти придурки могу сделать с Гридо!
Почему именно Гридо? Да, Клиф даже и не заметил, как дал комочку имя. Просто Гридо. Это же было так очевидно и так естественно, назвать синий пищащий комочек этим самым обычным именем?
Петляя по переулкам и тихим вечерним дворам своего района, Клиф все же без приключений добрался до своего дома. Но стоило ему только коснуться замковой панели подъезда Наручем, из под полы плаща снова подал голос синий комочек.
— Писк.
И что-то заворочалось у Клифа внутри головы. Что-то маленькое, жалкое. Голодное.
Недолго думая, Клиф забежал в ближайший магазин и купил пакет синского молока. И немного хлеба – тот как раз закончился. Ну и котлет. И нормальной еды, в принципе. И чуть-чуть сладкого к чаю.
Отворив дверь квартиры, Клиф первым делом, даже не включая свет, врубил обогреватель на максимально доступную старой железяке можность. Пока тот нагревался, Клиф снял мокрый плащ, подхватил валяющийся на стуле свитер, свил из него некое подобие гнезда, положив прямо у обогревателя, и уложил туда Гридо.
И уже после получаса готовки сытного ужина и получаса его приятного пищеварения, Клиф сидел вместе с Гридо у окна, смотрел на мокрый сырой город и грел ноги у довольно сносного обогревателя, который всего-то лишь нужно было чуть-чуть разобрать и подкрутить, чтобы его мягкое тепло превратило холодную квартиру в маленький оплот уюта.
— Писк! – Гридо нежно потерся о Клифа меховым боком, взглянул в глаза своими большими, полными любви и обожания глазами, и заблагоухал запахом полевых ромашек.
Опытному ксенобиологу это уже сказало бы о многом про это необычное существо, которого Клиф увидел впервые в жизни – о его роде, природе, родной планете, повадках и привычках, - но старому холостяку это было совсем без надобности.
Действительно, зачем, если можно просто сидеть и наслаждаться жизнью и наблюдать, как кончается дождь?
И просто жить.

Нюансы длительных межпланетных перелетов

,Реактор литературный,разное,рассказ,Истории,Иван Абрамов,написал сам
(Картинка для привлечения внимания. Художник: Vstlm)
— А это наш отдел психологического освидетельствования, — профессор Лунгин пригласил практикантов в темный кабинет с огромным односторонним стеклом на всю стену. Ватага студентов и студенточек, уже нафантазировав всякого интересного, молча распределились по длинной стеночке напротив операторского стола, — Знакомьтесь, это доктор Чжоу.
Профессор указал ладонью на маленького щуплого человечка в несоразмерно больших роговых очках, сидевшего сгорбившись над экраном.
— Ммм… здраствуйте… — на секунду повернулся доктор Чжоу, а затем снова вернулся к изучению каких-то данных.
— А это кандидат медицинских наук, доктор Рапрански, — профессор огладил свою остроконечную бородку, — гордость всего Института!
— Да ладно вам, профессор, — совсем еще молодая темнокожая блондинка с обворожительной улыбкой развернулась на стуле к посетителям, — Всего лишь незаменимый специалист, так ни разу и не вылетевший в космос.
— Не прибедняйтесь, голубушка, делать вам там нечего, как и нам всем тут. Здесь пользы мы приносим гораздо больше – и это ваши слова с защиты, кстати. Ну-с, доктора, расскажите нашим новым практикантам, чем сейчас занимаетесь, введите их в курс их будущего дела, так сказать.
— Ну, если кратко, мы подвергаем космонавтов тестам, — доктор Рапрански прокашлялась в кулак, — Длительные межпланетные перелеты – это одна большая глобальная система, состоящая из множества подсистем различного характера. Техническое оснащение корабля, его программное обеспечение, микроклимат пространства, микро— и макробиоценоз внутренней обшивки корабля и так далее. Все взаимосвязано и тесно работает друг с другом на всех возможных уровнях. Это взаимодействие и отдельные аспекты в частности и изучает космология, дабы вся система работала исправно, без перебоев, — доктор Рапрански явно вошла в лекционный раж, от чего ее глаза заблестели неподдельной любовью к своему делу, — И психологическое здоровье экипажа – один из важнейших аспектов, который необходимо тщательно просчитать и проанализировать. Представьте: замкнутое пространство корабля, ограниченный круг общения, безграничная, всепоглощающая пустота, от которой вас ограждает лишь тонюсенькая стенка корабля и долгие, долгие, долгие световые годы от родных, знакомых, и не очень, людей… Все это негативно сказывается на психике экипажа, тем самым высвобождая самые потаенные и хорошо скрываемые оттенки личности. И чтобы предотвратить неблагоприятный исход миссии, снизить риски, мы тщательно изучаем каждого кандидата на космические перелеты, как бы физически и психически готовы к полету они ни были.
— А эта девушка? – смущенно спросила практикантка, обоими руками прижимая блокнот с ручкой к груди, словно держась на спасательный круг, — Она… она боится одиночества, да?
Все, в том числе и профессор, посмотрели сквозь одностороннее зеркало на мускулистую великаншу в красной форме Военно-Космических Служб, столбом застывшую со шлемом виртуальной реальности на голове.
Доктор Чжоу отвлекся от данных на экране и посмотрел на профессора. Тот молча кивнул.
— Кандидат HF-50-Grey… — доктор Джоу нажал пару кнопок на операторском столе и открыл на планшетке печатающийся в режиме реального времени файл, — Эмм, в том то и дело, что она ничего не боится. Наоборот.
— Да, — доктор Рапрански открыла тот же файл на своем планшете, и отдельной командой вывела отображение симуляции на экран над зеркалом, — Да, действительно. Подойти к… такому… и не просто подойти, а еще и… да, храбрости ей точно не занимать. Так, так, где там считается этот параметр, — она отмотала файл на планшете немного вверх и ввела пару команд, — Ксенофилия — 83%, профессор. Это уже Категория В — негодность к дальним космическим перелетам.
— Но… – вопросила уже другая девчушка, как и все собравшиеся, не в состоянии оторвать взгляда от того, что творилось на экране симуляции, — почему?
— Вы же, кхм, — профессор нервно сглотнул и вновь пригладил бородку, — будущие специалисты, как-никак. Уже должны понимать, что любое нарушение техники безопасности приводит не просто к смерти человека. Да, даже одна смерть – это трагедия. Большая трагедия. Но даже смерть всего экипажа корабля — ничто, по сравнению с риском уничтожения всего человечества. Космос опаснее, чем принято считать. Он настолько огромен и всеобъемлющ, что в нем может существовать абсолютно все что угодно. И это «что-угодно» всегда, априори, потенциально опасно, пока не доказано обратного. Но там, — профессор указал пальцем в гипотетическое небо за потолком, — в его просторах, опасности кажутся… не такими и опасными. И… кхм… знаете же, кто такие громпы, да? Наверняка в зоопарке видели, такой комок ядовитых склизких щупалец с Пандоры-9? Или же фрионо, пси-грибы с орбиты Зен-5, представляющие из себя одну большую… вульву с молочными железами? И когда обнаруживается вот такая вот ебака… ой, простите, инопланетная форма жизни, все нормы и правила техники безопасности почти сразу идут этой самой форме жизни под хвост, если в экипаже обнаружится хоть один ксенофил.
Профессор на секунду замолчал, многозначительно обводя взглядом студентов, словно бы выискивая среди них этих самых губителей всего человечества.
— И не поймите меня превратно, — продолжил профессор Лунгин, — ксенофилия – это не что-то неправильное, как может показаться. Это вполне естественное желание человека найти полового партнера с максимально отличающимся генофондом, чтобы получить разнообразное и приспособленное потомство. Здесь абсолютно нечего стесняться или бояться. Как бы странно это ни казалось.
Повисла неловкая тишина. Профессор молча взирал на практикантов, явно переваривающих полученную информацию. Доктор Чжоу потянулся в кресле, размяв спину и хрустнув позвонками, от чего оказался не таким и маленьким да щупленьким. Доктор Рапрански уже заканчивала отчет, будто бы нехотя, задумываясь о важности каждого слова, выводя неутешительное заключение и ставя виртуальную подпись. Кандидат под странным шифром HF-50-Grey по ту сторону зеркала сняла шлем виртуальной реальности, открыв раскрасневшееся под стать костюму лицо и, кинув взгляд на горящую надпись «Спасибо, можете идти», покинула тестовую камеру.
— Но… как?! — один из студентов решил все же нарушить тишину и кивнул головой в сторону уже погасшего экрана, — это же дикие существа!
— Дикие, не то слово. И опасные, а потому некоторым и кажутся такими симпатичными, — профессор улыбнулся нахлынувшим теплым воспоминаниям, — Потому мы и работаем здесь, а не в космосе.

Персональный чужой опыт

Я сидел у адвоката, а перед глазами все еще стояло лицо мертвой матери.
Почему-то осознание того факта, что она умерла, пришло лишь сейчас, спустя три дня, опосля процессии, похорон и прощания.
До этого в душе крутился лишь пустой, голый и непреложный факт – она умерла. Ее больше нет и все. Вот ее безжизненное тело, вот ее лицо, которое больше никогда не откроет глаз. Гроб, цветы, люди.
Просто факты.
Но само осознание, тяжесть в груди и хаос мыслей, появился лишь сейчас, накатил своей свинцовой волной и поглотил меня с головой, скрутил тяжелым медным обручем сознание.
Ее больше нет.
— Дрожащая Мария Сергеевна не удосужилась оставить завещания, — сухо вещал адвокат за столом, щурясь своими маленькими глазками в планшет, — а потому все ее имущество, по закону, будет распределено в равных долях между ее наследниками.
Нас у матери было пятеро, и все мы собрались в тесной комнатушке законника. Два брата, две сестры и я.
И было бы еще что делить.
Это не старинная кинолента про богатую тетушку и не дрянное начало какого-нибудь детективного рассказа. Это жизнь.
И смерть.
Адвокат все так же сухо начал зачитывать все оставшееся имущество нашей матери.
…мама…
А я сидел с закрытыми глазами на жестком, неудобном стуле и пытался привести свою голову в порядок, освободив от мыслей.
Лишь пустота.
Вдох…
— …квартира двухкомнатная…
Пустмамаота…
Выдох...
— …коллекция электронных книг…
Пустота…
Вдох…
— …персональный опыт…
Пустота…
— Андрей Павлович?
— Да? – я открыл глаза, посмотрел на адвоката, а он, и вся моя оставшаяся семья смотрели на меня, — Да, что?
— Распишитесь вот здесь, что вы согласны с решением о распределении имущества в равных долях.
— А, да, да, согласен, — я слегка пошатываясь встал со стула, прошагал к столу и, не читая, оставил биометрические данные большого пальца на синтбумаге.
Меня не интересовало, как именно поделили имущество. Не интересовала честность и хапучесть моих родственников.
Я хотел поскорее покинуть это место.
…мама…
Ровно через три часа автопочтовый джет доставил мне посылку в оконный ящик – маленькую коробочку размером с карманный хронометр. Я как раз сидел а кухне и смотрел на бутылку коньяка.
У меня никогда не было проблем с алкоголем. Я любил выпить чего-нибудь крепленого в хорошей компании и всегда знал меру.
Алкоголь снимает боль. Снимает медный обруч с головы и жабу с груди.
Но смогу ли я остановится?
Я никогда еще не терял родного человека. Отец умер еще до моего рождения, как и бабушки и дедушки.
У меня была лишь мама и братья с сёстрами.
И я.
Так и не решив ничего, я вслепую сунул руку в ящик, достал коробку и развернул под надменным взором грудастой брюнетки с этикетки дорогого пойла.
В коробочке был лишь мамин чип опыта и небольшой листочек с инструкцией, как этим всем пользоваться.
Русская рулетка в действии и всей своей красе. Кому-то должна была достаться квартира, кому-то счет в банке, а кому-то весь накопленный опыт моей матери. И если счет или квартиру еще можно поделить…
Выкинув коробку вместе с инструкцией, я молча вставил мамин опыт в стандартный разъем на затылке и стал ждать. Кроме как воспользоваться наследством от матери, мне больше ничего не оставалось.
Да и не хотелось ничего.
Совсем.
— Здравствуй, Андрей. – пронесся в голове ветром в зеленой траве мыслеобраз из фраз и намерений извне, — Соболезную.
…мама…
— Нет, не мама, Андрей, — с нитями порванной идеальной паутинки всплыл монолог, — только лишь ее опыт. Теперь твой опыт.
— И мне вечно придется тебя слушать? – задал я глупый вопрос в голос, хотя мог и просто подумать об этом. Я часто что-то говорю раньше, чем подумаю.
— Не мне объяснять тебе школьную программу, — мыслеобраз кульбитом акробата под куполом цирка пронесся где-то внутри, осыпая воображение снопами иллюзорных искр, но тут сменился сухим менторским тоном и образом серого законника в скучном кабинете из бесконечных стен, — Но по обязательному требованию Закона Черепанова я должен оповестить Вас о невозможности подключения Пользователя к сети интернет и любых других нейроклиентов из окружения, пока не будет завершена загрузка опыта Ваших предков. Так же в данный период запрещается…
Чип зачитывал мне прописные истины, пока я заваривал чай. Как говорилось еще в детстве, при вживлении имплантата опыта вместе с остальными нейроинтерфейсами, этот сурдоголос в голове не заткнуть ничем и никогда, пока он не сольется с твоей настоящей личностью, не переймет твоей манеры думать и решать. Ведь опыт – это только запись сути наших действий и решений, исходов, плюсов и минусов всего, что случается вокруг и внутри нас. Так почему бы и не записать все это для надежности? На твои решения он не повлияет, своим разумом не завладеет – за этим строго следили.
А потому, почему бы и не потерпеть?
Обычно я кладу два-три кусочка сахара в свою небольшую кружку, но в этот раз не стал – нужно снижать количество потребляемого сахара. Это может плохо кончится.
Раньше я этого не знал, но опыт подсказывает, что лучше начинать заботиться о своем здоровье смолоду.
Пока еще есть шанс не сыграть в ящик.
-… а так же возможна диарея и, в редких случаях, смертельный исход. Обязательная программа на основе Закона Черепанова завершена.
— Спасибо те Хоспади, — пробурчал я себе под нос, вручную листая новостную ленту мемагрегатора в столешнице. Увы, но большинство смешных картинок были либо уже давно знакомы, либо просто не смешными.
Больше не смешными.
И сколько времени займет загрузка всего накопленного опыта?
…мама…
— Примерно несколько часов, Андрей, – часы-кошка с маятником-хвостом мелодично начали отсчет до полуночи, — И я не твоя мама, Андрей. Как бы это ни было печально.
Но кто мы такие, как не результат всей накопленной нами информации за всю жизнь, как дискретной, так и аналоговой? Наше тело – это результат воздействия окружающей среды и внутренних процессов взросления и старения. Наш разум – это результат воздействия и восприятия информационного шума. Мы – это один сплошной опыт. А наш опыт – это мы.
— Опыт не есть форма жизни, Андрей. Я – это ты. И чужой опыт – это твой опыт. Я лишь воздействие извне, – разум окунулся в бассейн бескрайнего космоса с яркими точками одиноких звезд, — Я книга, которую ты читаешь и фильм, который ты смотришь. Я лишь поток уже переработанной и осознанной информации, записанный на уровне рефлексов и нейронных связей. Я – это твои новые решения. Которые прогнала сквозь себя твоя мать.
…мама…
Мама тоже много кого потеряла за свою долгую и мирную жизнь. Родители, братья, муж…
Справилась ли она со своим горем? Приобрела ли она ценный и полезный опыт?
Опыт молчал.
Он все еще загружался.
А на душе все еще было тяжело и тоскливо.
Налив еще чая, я вдруг обнаружил, что дома совсем нечем его заедать. Как уже второй день не было хлеба. Как и нормальной еды на пару дней вперед.
Сходить в магазин, чтоли?
В последний раз взглянув на бутылку с коньяком, я убрал ее в шкаф до лучших времен. Сейчас мне нужно немного развеяться. Сделать что-то полезное для себя и для своего собственного я.
Чтобы жизнь… чтобы хотя бы этот день был прожит не зря.
Накинув куртку я вышел из дома.
Моросило.
Старые панельные многоэтажки тускло освещались неонеоновыми фонарями рекламных проспектов и панелей. Двигатель прогресса вовсю крутил ручку шарманки, подгоняя человечество в неведомые дали интригующего и такого же светлого, как и городские ночи, будущего.
На этот раз к заветному супермаркету я шел слегка окольной дорогой – темные подворотни, сквозь которые я проходил всю свою сознательную жизнь не боясь и не прячась, все же обходил стороной – сказывался опыт тяжелого детства в неблагополучном районе моего деда, чей опыт так же когда-то в свое время унаследовала мать. Но, конечно, предосторожность никогда не помешает, даже сейчас. А что будет завтра – не знать даже величайшим умам нынешнего дня.
Походив по просторному светлому супермаркету, я долго простоял с корзиной около отдела с макаронными изделиями, пытаясь прислушаться к себе. К своим ощущениям, которые вызывают те или иные упаковки с разнообразными формами высушенного теста. Я никогда не умел вкусно, или хотя бы удобоваримо, готовить, но руки уже просто чесались сваять что-нибудь родное, знакомое с детства. Теперь то я знаю, как это делать.
Как и много чего еще.
Спасибо за это случаю.
И маме.
Но я все еще чувствовал некое подобие отторжения всех этих решений, их чужеродность в моем подсознании. Они не были моими решениями, не были основаны на моих чувствах и событиях. Даже не на моих умениях.
Они были моими.
Но все еще не до конца.
Выйдя за хлебом и печеньками, я вернулся домой с полными пакетами сумок. Опыт молчал как партизан, хотя я точно знал, что процесс загрузки еще не завершился – если поднапрячься, где-то на краю подсознания все еще крутился маленьких белый эллипс, оставленный там нерадивыми разработчиками.
А значит мое новое Я еще не слилось с моим вторым, электронным.
Которое и сам, потом, передам… кому? Детям, наверно.
— Или Пулу Опыта, конечно же – услужливо подсказала мне вшитая в обо моих чипа памяти программа.
Хмм… Оба, мои…
Как же быстро все меняется отношение к вещам.
Вдох…
Выдох…
Освободив разум, я стал готовить суп. Самый любимый в мире.
Вдох…
Выдох…
Отдайся рукам, отдайся процессу с головой. Это всегда помогает. Я знал это, как знал, что алкоголь никогда не поможет в трудной ситуации. Займи руки, а разум займется сам собой. И жаба уйдет, ее сдавит медный обруч и превратит в знание. В чувство. В маленький пазл тебя, который никогда не соберется до конца.
Никакой автоматики аля «засыпь и подожди», никаких подсказок из интернета. Включи музыку, создай настроение, почувствуй аромат овощей, жар воды и звук своего сердца. Почувствуй и твори, сам, без лишней посторонней помощи.
И я творил.
Впервые за долгое и долгое время.
Я жил. И буду жить.
А потом умру.
Но опыт, но то что делают сейчас эти руки, что делали руки мое матери, ее отца, его матери, будет жить.
Вечно.
Спасибо, мама.
Спасибо.
— Не за что, — пронеслось мгновением осеннего листопада в голове. Таким родным, почти что своим.
Насладившись делом рук своих, я уставился в окно, рассматривая рекламный баннер в двух кварталах от моего дома. Он рекламировал новую пьесу знаменитого писателя и режиссера, гения современности.
Наверняка и он черпал вдохновения из опыта своих предков.
Как и большинство людей, ныне живущих в уюте своих собственных домов.
— Загрузка почти завершена, Андрей, — спортсмен в красном почти добежал до красной финишной ленточки.
Хорошо.
— Но я хотел бы сказать свое последнее слово, — человек с сером плаще чинно снял шляпу на прощание, — Как программа, просуществовавшая с твоей матерью всю ее сознательную жизнь.
Хорошо. Это твое право. Ведь ты опыт, а значит, разумен.
— Почти. Я опыт. Знаешь, почему умерла твоя мама?
Инфаркт. Сто пятьдесят лет – не предел для человека, но вполне приличный возраст.
— Да. Но она умерла потому что не слушала никого, кроме своего собственного опыта, — человек в сером плаще удалялся все дальше и дальше от порога моего дома, а голос его звучал все тише и тише, — Ни друзей, ни семьи, ни врачей. Опыт не всегда разумен, она поняла это,– человек в сером скрылся за холмом, и его голос стал моим голосом в тихом безветренном вечере, — И это тоже опыт.
Опыт, который я буду использовать.
И получать что-то новое.
Отсоединив чип от разъема, я взглянул на вместилище всего самого сокровенного, но уже давно не нового под луной этого старого мира. Сейчас на этом чипе осталось лишь пара строк кода и несколько уникальных цифр.
Персональный код личности.
Подойдя к системе управления домом, я вставил чип в свободный разъем и на одной из стен кухни выросла фоторамка с ликом моей матери.
Так было нужно.
Я не знал этого. Не думал, что так будет правильно, и не опыт подсказывал мне, ни новый, ни старый, ни приобретенный сейчас.
Я просто чувствовал это своим сердцем.
А уж врет оно или нет – лишь время расскажет тем, кто будет жить после.

Во имя науки

Когда Петров устраивался младшим преподавателем на кафедру, он ещё был полон надежд и наивных представлений о своей работе.
Суровая жизнь быстро выбила их него все это. 
Да, он знал, что придётся задерживаться допоздна, но не настолько же?
— Юлия Михайловна, все готово? – заведующий кафедрой, профессор российской академии наук, член корреспондент РАВН, д.в.н. Спичкин С.М. вошёл в преподавательскую. 
— Да, Сергей Михайлович, — вытирая пот со лба ответила заведующая за учебной частью, — свечи расставили, алтарь установили.
— А жаровню почистили от золы прошлых приношений? Чтобы не жахнуло, как в прошлый раз? 
— Да, конечно, — Петров отсалютовал жестяной щёткой, — Все готово в лучшем виде. 
— Ну и отлично. Тогда, я думаю, можно начинать. 
Преподавательский состав, нервно прижимая к груди заветные папочки с бумагами, потихоньку начал занимать заранее обговорённые места. Аспирантов, ординаторов и прочую шалупонь, не посвящённую в истинное положение дел в отечественной науке, выгнали взашей ещё до заката, чтобы не мешались. Да и не разболтали кому ни попадя. А то деканат любит перекрывать воздух в самый неподходящий момент. 
 — Так, все в сборе? Сергей Юрьевич, вы не там встали – поменяйтесь местами с Василисой Павловной. Да, вот так, теперь все по ГОСТу. Накидываем капюшоны. Так. Ну-с, начнём, — Сергей Михайлович прокашлялся в воротник церемониальной мантии, и низким голосом запел, — О великие Древние силы, и спослушники их! Мы, грешные смертные просим Вашей помощи, а потому преподносим Вам дары своей Мудрости.
Юрий Михайлович взглядом окинул собравшихся, мол, кидайте давайте, как репетировали. Нехотя, преподаватели раскрыли свои пластиковые папки и стали складывать в жаровню кипы бумаг. Когда в жаровне образовалась небольшая горка их текстов, Юлия Михайловна, охнув, чиркнула спичкой, и благодатный огонь бездымным лепестком взвился в центре комнаты. 
— Примите же эти научные публикации в иностранных журналах в квартиле не ниже второго и с индексом цитирования больше ноль целых, шести сотых! – продолжил Сергей Михайлович, — Пусть будет благословлено индексирование их в Scopus, и да поднимется цитирование статей сих, и увеличится количество упоминания нашей кафедры и института в информационном пространстве. Мы приносим в дар Вам свою Мудрость, во славу Хирша и апостолов его, так и вы явите свою мудрость нам, о Великие деятели прошлого! Явите нам свою благодать!
Сергей Михайлович вскинул руки к потолку, взмахнув рукавами церемониальной мантии, а пламя из оранжевого, на мгновение стало зелёным, после чего рассыпалось синими искрами, в отблесках которых появились полупрозрачные очертания человеческого лица. 
— Дмитрий Павлович? – охнула Юлия Ивановна, на данный момент, самая старая сотрудница кафедры, — Вы? Мы же только в прошлом месяце вас похоронили!
— Ну да… — слегка замялся бывший сотрудник кафедры, — Новенькие тут тянули спичку, ну вот я и… мда… Кстати, всем здравствуйте, коллеги. Вероника Сергеевна, хорошо сегодня выглядите. А где Леша Касимов?
— Он приболел, давление. 
— А, тогда сочувствую, сочувствую. Пусть лечится тогда, да. О, а это кто? 
— Петров Сергей Григорьевич, наш новый младший преподаватель. 
— Здравствуйте, Дмитрий Павлович… — неуверенно проблеял Петров из-под капюшона. 
— Ну-с, с почином тебя, парень. Ладно, коллеги, зачем на этот раз собрание созвали? 
— А Гамашев Владимир Петрович сегодня не появится? – Сергей Михайлович протер очки, — У нас новая версия учебника готова, нужна его редакция. А то не солидно, учебник выходит, а не под его именем.
— Я спрошу… ща… — голова заслуженного сотрудника кафедры абсолютно невероятным образом отвернулась куда-то внутрь… себя? — Нет, говорит, что цитирования у статей недостаточно, да и их научная ценность хромает.
— Уж что есть… — шёпотом посетовал кто-то из круга.
— Вот на меня то еле хватило, а вы на основателя кафедры метили. Да, да, говорят учебник выходит, — Дмитрий Павлович вновь ушёл «в себя», — Новый. Ну и что, что в прошлом году тоже выходил. Кафедре деньги нужны, плюс указ сверху пришёл опять, небось. Да-да, раньше и трава зеленее была, и деканат меньше требовал. Ну что я могу сказать, Владимир Петрович? А, ладно… — дух вновь вернулся к живым, — Попробую что-нибудь сделать, но уж не обессудьте. Может я лучше для чего-нибудь другого сгожусь, м? Аж за кафедру обидно, цвет университета, кузница умов! 
— Ну, есть тут у нас одна… кхм… проблема… — неловко закашлялась Юлия Михайловна, — Ректор новый приказ подписал…
— Да, да, я Вас слушаю, — глаза духа загорелись желанием работы. К.в.н. и при жизни был ярым сторонником кафедры и жутким трудоголиком. 
— В связи с переходом на новую стратегию обучения в университете от кафедр требуют увеличить количество вопросов для Централизованного Компьютерного Тестирования с одной тысячи до шести тысяч вопросов… 
— Так, э, я не… — начал было дух бывшего сотрудника кафедры, но Юлия Михайловною ещё не закончила. 
— …из которых как минимум треть должна быть с множественным ответом и состоять из пяти вариантов…
— Но их же…
— …и все это в двух версиях: на русском и на английском языке. Срок сдачи – до конца этого месяца. 
— Нет, не заставите! – огонь над жаровней в панике взвился до потолка, окутав лицо бедного Дмитрия Павловича. — У нас учебник на двести страниц, откуда я вам шесть тысяч вопросов возьму!
— Кидайте статьи в огонь, не дайте ему сбежать! – Сергей Михайлович первым стал сжигать свои ценные распечатки, подавая пример остальным, поднимая качество связи помещения кафедры с миром науки.
— Я ещё при жизни с этими тестами задолбался! Думал, хоть после смерти от них отдохну! Не заставите!
Но количество публикаций в этом месяце было все же вполне достаточно, чтобы заточить эманацию духа в казённом компьютере преподавательской.  
— Простите Дмитрий Павлович, — искренне произнёс заведующий кафедры, с печалью в глазах смотря в монитор, — но вы сами понимаете, так надо, иначе кафедру вообще расформируют. — после чего, сняв капюшон, обернулся уставшим сотрудникам, — Чтож, коллеги, полагаю, на сегодня все. Конечно, собрание пошло немного не по плану, но какую-то часть работы на этот квартал мы выполним. Прошу до следующего месяца предоставить нам побольше статей, и не литобзоров, а чего-нибудь из фундаментального, ибо помимо учебника нам нужно будет ещё и методичку апробировать. Всем спасибо и до свидания, а мне ещё нужно свою статью дописать. 
Преподавательский состав, бурча себе под нос о том, что со всей этой бюрократией, теперь и наукой заниматься совсем некогда, стал потихоньку рассасываться. Тихо шумел и незаметно охал перегружающийся от наплыва информации компьютер. 
А слегка ошарашенный истинным положением дел на кафедре младший преподаватель Петров ещё минут пятнадцать стоял у догорающей жаровни, думал о своем будущем, наблюдая, как превращается в прах его первая в жизни статья.

Кусок "Божественного"

,Реактор литературный,разное,рассказ,Истории,Иван Абрамов,написал сам,furry,фурри,фэндомы
Солнце било прямо в глаз, но Алиса только этого и добивалась.
Обвив стоящую на коленях корзинку пушистым рыжим хвостом, чтобы не мешался позади, обладательница самой милой и утонченной мордочки во всем городе (по ее скромному мнению, конечно же) поелозила по черепице в поисках наиболее удобной позы.
«Поза – это самое главное» — твердила она себе всякий раз, когда усаживалась медитировать на крышу своего маленького двухэтажного домика на опушке Полиса, ровно за пять минут до полудня. «А еще место, да, место тоже очень важно!» — дополняла она себя каждый раз, вспоминая один не очень приятный случай, после которого еще долго пришлось заново отращивать шерстку на хвосте.
Глубокого вздохнув и задержав дыхание на пару секунд, Алиса медленно выдохнула прохладный осенний воздух через нос, наполняя свое тело умиротворением и спокойствием. Можно было и не прогонять обуревающие ее все утро чувства, но так было просто-напросто спокойнее и проще. Да и еще одна разозленная Алиса была бы точно лишней…
— Алиса? Госпожа, Вы тут? – раздался откуда-то снизу хриплый каркающий голос соседки, — Я не отвлекаю?
Алиса поморщилась, открыла глаза и посмотрела на налапные часы. В принципе, время еще есть.
— Карла! Доброго утречка! – Алиса наклонилась над крышей и увидела молодую ворону Карлу, неловко облокотившуюся килем на сетчатый забор, — Да нет, не сильно. Что-то важное случилось?
— Госпожа, я тут это, принесла, — Клара все так же неуклюже, будто стесняясь своего присутствия в такой час, достала из-за пазухи большой треугольный кусок сыра, — Я помню, что моя очередь в пятницу, но я… это… на всякий случай. Времена тяжкие еще могут быть, ну и я… это…
— Ничего, Клара, все правильно, если есть возможность, то почему бы и нет, правда? – Алиса улыбнулась своей обворожительной улыбкой, — А тяжелые времена были и еще будут, почему бы и не подготовиться заранее, да? Клара, ты не могла бы…?
— А, да, госпожа, да, конечно… — Клара без лишних слов поняла, что ей проще и быстрее самой поднести сыр Алисе, чем той сначала спустится с крыши, а затем снова подняться, а потому аккуратно взяла сыр в клюв, и, грациозно замахав крыльями, подлетела на уровень сидячей на крыше лисицы.
— Спасибо, — Алиса протянула лапу, и Клара все так же аккуратно опустила в нее сыр, — И я просила, не называй меня Госпожа.
— Ну, не знаю… все же, без вас тогда, Госпожа…
— Алиса. Просто Алиса. Мы же старые подруги, — Алиса снова обворожительно улыбнулась своей пернатой товарке, — У тебя сегодня просто обворожительная жилетка. Ярко-красный отлично сочетается с твоими серыми перышками.
— Спасибо… — смущенно прокаркала Клара, — ну… я полечу. Спасибо еще раз… за все…
— Всегда пожалуйста, — произнесла Алиса вслед удалившейся обратно в свой домик на дереве соседке, — Всегда рады. А я все думала, когда же… — произнесла она тихо себе под черный нос, взвешивая увесистый кусок ярко-желтого сыра. «Божественный», как гласила наклейка на упаковке, — Ну, символичненько.
Пошкрябав по этикетке ноготком, Алиса стерла дату изготовления, и положила кусок сыра в корзинку к другим продовольственным товарам, которые принесли другие соседи по опушке сегодня утром.
Устроившись поудобнее, и вновь обвив хвостом свой маленький груз, Алиса подставила мордочку под ласковые лучики солнца. День сегодня был действительно обворожительный. Но все равно не чета тому самому.
Вдохнув поглубже, Алиса снова успокоилась, сосредоточившись на собственном теле, почувствовав каждый волосок на шкурке, каждый теплый лучик солнышка, легкий южный теплый ветер, каждый сантиметр черепицы, на которой сидела.
Пока солнце не стало греть ощутимо сильнее, ветер не переменился с теплого южного на освежающий северный, а крыша так и вовсе пропала из-под джинс, и Алиса не почувствовала всю силу земного притяжения.
Привычным движением, со всей своей природной грацией, Алиса приземлилась на мягкую травку и тут же сделала плавный кувырок влево, чтобы не мешать уже следующей Алисе так же аккуратно приземлиться.
Вокруг во всю суетилась целая армия как минимум из сотни рыжих хвостов, уже заливая фундамент для маленького двухэтажного домика. Где-то чуть подальше от стройки, пара лисиц в возрасте обрабатывали тощую первопричинную товарку и охватывали повествовательным взором все невообразимое будущее и хоть ограниченные, но золотоносные возможности. Проходя мимо, Алиса хитро подмигнула растерянной обладательнице самой милой и утонченной мордочки во всем городе. А еще дальше, под сенью еще молоденьких елей, группка Алис в белых халатах из реализации Того Самого Проекта шумно спорила друг с другом о законах физики, которые Алиса изучать еще даже не начала. «Успеется…» — успокаивала она себя, откладывая каждый раз нудное чтение учебника на потом.
Пройдя шеренги шезлонгов и ожидающих своей очереди в Великом Распорядке Дня, или же уже отработавших свое рыжих красавиц, мирно принимающих солнечные ванны, Алиса подошла к раздаточному столику с восседающей за ней Ведущей Учет Алисе, и встала в небольшую очередь из трех таких же, как она, Алис с корзинками.
— Следующая, — ласково улыбнулась Ведущая учет, — так, три тысячи сорок вторая, — она поставила галочку в левом заполненным надписями толстом гроссбухе напротив номера новоприбывшей Алисы, написала номерок на стикере, передала Алисе, и уже только затем приготовилась писать в правом, идентичном левому, но еще чистом, — Откуда, что принесла?
Алиса начала выкладывать пожитки из корзинки на стол и стала перечислять:
— Пятое октября девятнадцатого года, среда, так что не так много. Хлеб ржаной от Зайцева, килька в томате, пять штук, от Серого из пятого дома, упаковка гречки от Серого из семнадцатого, свежая скумбрия от Галочки. Ах, да, еще кусок сыра от Клары, она заранее решила принести.
— А, тот самый сыр… — Ведущая Учет Алиса записала все в пустой гроссбух, затем сверилась с заполненным, и снова стала записывать, — Ну, удачи. На обратном пути захватишь два пакета молока, одну булку белого и пачку макарон. Котлет я вчерашней тебе еще передам. А, нет, подожди, тут сказано, что ты заглушек для гвоздей должна была прихватить.
— А, да, точно, — Алиса залезла во внутренний карман своего фиолетового жакета и достала пакетик белых заглушек, купленных вчера вечером, — Совсем забыла.
— Ну, с нами бывает, — улыбнулась Ведущая Учет, — Тогда сегодня без стройки, ты сегодня Кларой и займешься, только сыр не забудь. Хорошего Того Самого Дня.
— И тебе.
Алиса поставила корзинку с прилепленным стикером в общую кучу к Сортирующим Алисам, которые наполнят каждую корзинку тем, чем нужно, чтобы каждая Алиса вернулась домой в свое Настоящее с едой для себя и тех нуждающихся, которые откладывали, или будут потом откладывать на будущее.
Темные времена случаются, и, чаще всего, внезапно и, что еще чаще, когда ты еще для этого не готова. А мудрая Госпожа всегда готова прийти на помощь своим любимым соседям, если те согласны на ее вполне справедливые условия.
Алиса отошла в сторонку, вновь подставила свою хитрую мордочку под нежные теплые лучики солнца. Только оно ее и грело в самый Темный и Мрачный день ее жизни. Уж этот День она никогда не забудет.
Но не только Темные дни приходят внезапно. Алиса тоже решила зарезервировать за собой это свойство. Медленно выдохнув, Алиса пару раз подкинула роковой сыр в лапах, вспоминая, на какой улице тогда коротала дни бездомная Клара, и снова прочитала название на этикетке.
— Что ж, пришло время немного поиграть в посыльного Бога.

Девочка, которая умела летать

Жила-была на свете маленькая девочка, которая умела летать. У нее не было крыльев за спиной или ракетного ранца в чулане, совсем нет. Она просто умела летать, и все тут.
И она даже не задумывалась, почему умеет летать. Ведь зачем задумываться, если можно в любой момент просто распустить свои длинные волосы, взлететь под облака, подставить лицо ветру и солнечным лучам, и парить где вздумается.
И хотя взрослые все время твердили ей, что хорошие девочки не летают, она совсем не обижалась на них. Что они могут понимать в полете? Что это неприлично и недостойно молодой леди? Ну и пожалуйста, значит она не леди.
Она просто девочка.
И вот, однажды пролетая над любимым парком позади многоэтажного дома, где она жила, она увидела котенка. Маленького и серого. Он как-то залез на высокое-превысокое дерево, с которого было видно всю округу, и жалобно мяукал.
Девочка подлетела к дереву, уселась на ветку рядом с котенком и спросила его:
— Зачем ты сюда забрался, глупышка? — Девочка больше дурачилась, чем действительно ждала, что котенок ей ответит, —  Теперь вот слезть не можешь, и мяучишь.
— А я специально, — не взирая на ожидания девочки ответил котенок, — Чтобы меня услышало как можно больше людей.
— А зачем? – девочка устала сидеть на ветке, а потому вновь вспорхнула в воздух и сделал сальто.
— Потому что у меня совсем нет друзей, — ответил котенок, смущенно протирая свой розовый носик лапкой, — Вот я и подумал, что так я найду их быстрее.
— И как? – девочка подлетела к котенку поближе и заглянула в его зеленые глазки, — Нашел?
— Нашел, — улыбнулся котенок, — Одну очень хорошую девочку.
Девочка тоже улыбнулась новому другу.
Котенок спрыгнул с ветки на подставленное плечико, перебрался с него на спину, и маленькая девочка полетела со своим другом наверх, к облакам, наслаждаться прекрасным рассветом с самой лучшей точки обзора – с затейницы луны.
И только там, среди следов храбрых космонавтов, развевающихся флагов и маленьких зеленых человечков, которые делали самый вкусный на свете сыр, девочка осмелилась спросить у своего нового друга:
— А почему ты разговариваешь? Животные коты же ведь не разговаривают.
— А девочки не умеют летать, — ухмыляясь в усы парировал кот.
Девочка рассмеялась и больше никогда не задавала глупых вопросов.
С этого момента девочка летала везде только со своим котиком. Или же это она была его летающей девочкой – кто их, друзей, разберет.
Взрослые, конечно, все ворчали и ворчали, но сделать ничего не могли. Ведь что можно сделать с той, которая в любой момент может просто взять и улететь?
Много приключений и веселых событий случилось с двумя закадычными друзьями. Они летали в Париж и завтракали безумно вкусными круассанами с вишневым варением. Побывали в таинственной Атлантиде, где плавали вместе с дельфинами и акванавтами. Даже помогли принцу эльфов из загадочной лесной страны вернуть свое королевство, отбив от полчища страшных, но боящихся щекотки гоблинов.
Девочка умела летать, котик умел говорить, и это совсем никому не мешало.
Но время шло. Маленькая девочка с каждым днем переставала быть маленькой, а котенок – котенком.
И вот, однажды, когда они сидели в гостиной и планировали свой полет на остров динозавров, девочка краем глаза увидела по телевизору интересный мультик. Там было все так же, как и в их с котиком приключениях, и даже больше. Там были прекрасные принцы и суровые, мужественные короли, а так же злые королевы и храбрые воительницы. Конечно, когда девочка летала по миру, с ней все это приключалось, и не раз. Но ведь всегда полезно узнать, как это бывает у других.
И она решила отложить полет на остров динозавров. Буквально на чуть-чуть, на одну серию. Ибо кому нужны динозавры, когда доброе королевство вот-вот захватит Темный Владыка Зла.
Серия закончилась, но на самом интересном месте. А за ней сразу шла другая, которая уж точно должна была завершить приключения героев! Так что динозавры подождут еще немного.
Серия шла одна за другой, котик мурлыкал под нежными ладонями своей подруги, нежно потягивался, когда та чесала ему пузико, а чипсы, которые купила мама, были такими вкусными, что уходить совсем не хотелось.
Неожиданно наступил вечер. А по ночам летать опасно – ничего не видно, и можно врезаться во что-нибудь.
Поэтому нужно было идти спать.
А на следующий день огромная планета угрожала человечеству стереть Землю с лица земли. По телевизору, конечно. Ибо если бы это было по-настоящему, девочка уже давно бы разобралась с такой пустяковой проблемкой.
Ничего, динозавры подождут. Не вымрут же они, в конце то концов.
Время шло, а мультики все не кончались, а девочка и не хотела, чтобы они кончались Конечно, девочка все еще иногда летала по миру, наслаждалась видами с высоких гор. Но только в промежутках между сериями, или на ночь, вокруг дома, так, чтобы немного развеяться и поскорей уснуть.
Но эти приключения были не такими интересными.
А мультфильмы были. Цветастыми, красочными, захватывающими дух.
Да и не могла девочка бросить смотреть мультики - иначе приключение героев никогда не закончатся.
Время шло.
И девочка уже совсем перестала быть девочкой. А котенок – котенком. Теперь она была взрослой девушкой, а он – состоятельным, пузатеньким котом.
Она забыла, каково это - летать. А он – говорить.
И не было больше полетов в Париж, не было луны, солнца, ветра в волосах.
Она даже забыла, что когда-то все это умела. Да и некогда было вспоминать – дела, дела, дела. За квартирой присмотри, еду приготовь, на работе сдай отчет, маме позвони, с парнем погуляй, о природе позаботься, о будущем подумай, о настоящем задумайся.
Да и коту больше не нужно было разговаривать – она и так понимала старого друга без всяких слов.
Взрослые больше не ругались на девушку.
И, почему-то, от этого девушке было еще грустнее.
Но, однажды, сидя на диване под уютным пледом в теплом-теплом свитере, она, щелкая каналы старого телевизора, вдруг неожиданно отложила полупустую пачку чипсов – на одном из каналов снова показывали то старое шоу про принцев, магов, королей и воительниц. И от их приключений на душе у девушки сразу стало тепло от воспоминаний о большой мягкой подушке у телевизора, на которой можно было удобно усесться в перерывах между полетами по свету, по тем, действительно вкусным чипсам, купить которые было очень тяжело уговорить маму, и по тому времени, когда она не задумывалась, счастлива ли она?
А потому девушка отложила все свои планы на этот скучный вечер, и решила вновь посмотреть этот мультик. Старый, ламповый, почти не цветной, но все еще такой родной.
Но после первой же серии она с удивлением обнаружила, что мультик был банальным и скучным. Неинтересным. Не таким, каким она его запомнила. Не таким, каким должен был быть.
Уж она то когда-то знала, какими должны быть настоящие приключения!
И в голове сразу заиграли картинки миллиардами цветов, пустившись в веселый сказ о том, как маленькой девочкой она летала по сказочным мирам и помогала добрым путникам и красивым принцам. Вот тогда все было интересно и свежо.
Весело и беззаботно.
Просто Было.
Пока девушка сидела и вспоминала свое беззаботное детство, на кровать запрыгнул старый добрый серый котофей с розовым носом, заботливо отодвинул лапой пакет с вредными чипсами и посмотрел на старую подругу своим мудрым взглядом.
- Поверь, глупышка, я не специально, – так же тихо ответствовала она на его так и не заданный вопрос, - В отличии от тебя, я не знаю, как и зачем залезла на свою ветку.
Кот уткнулся лбом ей в плечо, и снова заглянул в глаза.
- Да, конечно, - она протянула руку и погладила его за ухом, - Я не могу спуститься. Уже слишком поздно – дерево стало слишком высоким для меня. — Девушка больше дурачилась, чем ждала ответа от старого друга. – Да и просто потому что это слишком просто – вновь лезть вниз, на землю. Но ты то знаешь, каково это, не так ли?
А кот лишь согласно моргнул зелеными глазами - никогда не поздно понять, что есть и другой вариант.
Нужно просто снова полететь.
Открыв ноутбук, а уже в нем, чистую белую страницу, девушка напечатал пару букв. Потом еще чуть-чуть. Эти буквы сложились в слова, слова в предложения, а те – в абзацы. С каждым новым символом девушка вспоминала давно забытые чувства ветра в своих длинных волосах и теплые прикосновения солнца на коже. Здесь, сидя в темной квартире, поздно ночью, она снова стала девочкой. Девочкой, которая умела летать.
И она снова летала. По всем своим сказочным мирам и бесконечному космосу. Делала то, что ей вздумается и то, что хочется. Не взирая на то, что скажут взрослые.
Конечно, теперь она была чуть более взрослой девочкой, конечно же. И приключения у нее были более взрослые и гораздо более разнообразные.
Она вновь почувствовала, что полет сделал ее счастливой.
Хотя и снова начали причитать взрослые, мол, на что ты тратишь свою жизнь, лучше бы нашла себе парня, часики то тикают. Ну и что? Пусть тикают.
Зато она умела летать.
Просто так.
Котик же вновь всегда сопровождал ее в ее приключениях, нежно лежа у нее на коленях и как всегда наслаждался полетом старой доброй подруги. И тоже был счастлив.
А иногда, когда хозяйка удалялась подальше от теплой и уютной клавиатуры, не упускал шанса лечь на нее своим большим, но очень ценным пузиком. И хоть он больше не умел говорить, зато все еще умел писать.
И если девочка предпочитала писать про то, что она любила - красивых мужчин и храбрых женщин, то и он писал про то, что любил больше всего на свете - про одну маленькую девочку, которая просто умела, а что самое главное, действительно любила летать.
И ни о чем не задумывалась.
Ибо зачем?

"Волки" уходят в небеса

В кроваво-красных небесах догорал последний «Волк». Звездолет медленно, будто нехотя, прошивал атмосферу, открывая кольца Геймхера в другой рукав галактики.
— Не откроет, братишка, — Парк, один из одноглазых Омеговцев, хлопнул командира по плечу трясущейся от тремора рукой, — С горящим ядром мощности не хватит.
— Не откроет, — согласился Альц, уже третью ночь пытающийся свыкнуться с побочками Омеговцев. Дожевав папиросу, он выплюнул ее в серую грязь окопа под ногами. Как и «Волк» над головой, она была последней. И так же суждено ей быть погребенной на этой проклятой планете, — Капитан не даст.
Невесть откуда взявшийся в окопе ветер проник под тяжелый от грязи и крови плащ и прошиб насквозь, заставил поежиться.
— Бунт?
Сжав винтовку в онемевших пальцах, Альц развернулся к подчиненному, бесшумно снимая с предохранителя. Но тот уже вывел рога стереоскопа на поверхность и подключил нейрошип к визору. Оставшийся глаз горел оранжевым безумием рвущихся нейросвязей.
Просто ветер в спину. Каждый чертовый раз…
— Не думаю, — ответил Альц, поняв, что старый школьный друг имел ввиду ситуацию на «Волке», — Кольца бы не открылись без нейра капитана.
Винтовка вновь стала на предохранитель.
Разведданные от Одноглазых простынёй зеленых цифр бежали в левом поле зрения. Его стая засела не в самом удобном месте – вот что они говорили ему раз за разом и строчка за строчкой. Но Альц мог сказать это и без стертых мозгов Парка. Достаточно было просто взглянуть на забытую Матерью Волчицей планету.
Но данные нужны были «Волкам».
Были нужны.
— Тогда зачем, отец? — Парк отстыковался от визора, потер зудящий шип в правой глазнице, — Его же свои на подлете подорвут, ты ж сам мне в детстве говорил – безопасность Стаи выше жизни одного человека.
Альц взглянул на Парка, который сам годился ему в деды, но снова ничего не ответил. Он понимал, что это бессмысленно.
— Мама, мама, я так долго тебя искал! – раздался истошный крик вдалеке, а затем последовал взвизг ружья другого Альфы.
Альц развернулся к своей стае. Десяток горящих безумием глаз, уставившихся на своего Альфу. Друга. Брата. Отца. Может быть мать, сестру, ненавистного врага или любимого котика.
— Крапковец! Полундра! Он здесь, в окопе, ах ты тва…! – истошный крик из другого окопа со стороны тыла прервал очередной взвизг ружья.
С каждым часом взвизгов становилось все больше и больше.
Чертов ветер…
— Капитан взорвет кольцо, — Альц тяжело вздохнул, — Он последний, сожжет короткий путь к Логову.
Чертов холодный ветер в спину…
Омеговцы молча кивнули… но только кому? Кем они видели Альца сейчас.
Но, важно ли это? Боевая задача выполнена. «Волки» получили необходимые данные для открытия Колец.
Альц сел в серую грязь, тщетно пытаясь унять дрожь в пальцах.
Чертов ветер…
— Мама? Мама, где я? А ты кто? Ты не моя мама!
Альц вновь сжал ружье в онемевших пальцах. Предохранитель снят.
В кроваво-красных небесах догорал последний «Волк».

Притча про большие надежды

Жили были в Древней Греции два соседа – Андроник и Агафон. И оба они занимались скульптурой. Сосуществовали они друг с другом мирно, дружно и никогда не конфликтовали между собой, какие бы испытания не преподносили боги на их головы.
Однажды теплым греческим утром Андроник вышел в сад, в котором располагалась его мастерская, посмотрел на дело рук своих, и приуныл – каким бы талантливым он ни был, какими золотыми руками он не обладал, сколько бы его не хвалили в Полисе, но не создал он еще шедевра, достойного славы всей Греции. И потому воскликнул он в небеса проклятья, дал клятвы великим богам Олимпа, ибо задался целью создать Величайшее произведение искусства на всем белом свете.
Отбросил Андроник все дела свои насущные, отказался от всех заказов, и в тот же час принялся за работу.
Год работал Андроник, второй, третий, десятый. Оттачивал он свое мастерство и доводил каждый элемент своей скульптуры до совершенства.
А Агафон, спокойно работавший в своей маленькой скромной мастерской, делал небольшие фигурки богов и прекрасных дев, лишь изредка наблюдая за кипящей работой своего соседа.
И вот, свершилось задуманное, силен был духом и волей Андроник – закончил он работу всей своей жизни. Вытер пот со лба, отошел на шаг и всмотрелся в статую прекрасной богини.
— Великое дело я совершил! Шедевр шедевров! Идеал идеала! – воскликнул он в небеса, дабы даже Боги увидели дело рук простого смертного.
По такому грандиозному случаю созвал Андроник всех своих друзей скульпторов, философов, мыслителей, астрономов да прочих мудрых людей полиса и устроил Пир. Вино лилось рекой, от многочисленных яств ломились мраморные столешницы, а музыка всю ночь отдавалась прекрасным эхом в горах и ущельях Греции.
На этот пир был приглашен и Агафон – как же не похвастаться перед соседом своим достижением?
— Мой шедевр перевернет мир! – говорил Андроник Агафону, рьяно жестикулируя рукой с полным кубком вина, — Ему будут поклоняться тысячи! Мое творение вдохновит многих на создание своих великих свершений, а имя мое, хоть может и забудут в веках, но вечно будут помнить там, на Олимпе!
— Да, Андроник, воистину прекрасную вещь ты сотворил, — поддакивал ему Агафон, ничуть не лукавя или завидуя и отрывая себе очередную горсть сладкого винограда.
— Велики твои речи, Агафон. Воистину, это так. Но прости же горемыку-хозяина, я все о своем да о своем. Как твои дела, о старый друг? Создал ли ты за это время хоть что-то, так же достойное внимания богов?
— Нет, Андроник. Ты же знаешь, я творю ради лишь самого процесса творить. Мне нравятся маленькие, незатейливые вещи.
— Хах! – беззлобно засмеялся захмелевший скульптор, — С таким подходом не стать тебе таким же великим творцом, как я. И твои скульптуры растворятся во времени, как дождь в океане, не оставив следов. Прости же, старый друг, меня ждут и другие гости.
Андроник покинул общество своего старого друга, но тот совсем не обиделся ни на это, ни на слова подвыпившего соседа. Пир действительно удался на славу, и Агафон наслаждался вином и яствами. Как и все пришедшие узреть Великое чудо Андроника. Они подходили к скульптуре, восхваляли ее формы, изливались льстивыми эпитетами в уши надувшегося от гордости хозяина, и продолжали веселиться и наслаждаться жизнью.
Увы, но никто так и не нашел своего вдохновения в Великом. И не из-за того, что Адроник преувеличивал достоинства, вышедшего из под сени его таланта. И не потому, что многие благородные и уважаемые люди в открытую завидовали успеху и мастерству скульптора.
Великое чудо на самом деле было Великим. Идеалом. Шедевром. В него было сложено много времени и усилий, сотворен во славу богов и вдохновлённый их деяниями.
Но на следующее утро на Полис совершили набег сулиоты, древние враги честных жителей Древней Греции. Погибли славные мужи полиса, а остальные же жители были взяты в плен сулиотами.
Долго сулиоты праздновали славную победу на костях и камнях, а затем сравняли полис с землей.
Вместе с Идеалом идеалов.
Остались от бедного города лишь битые камни да небольшие, никому не нужные статуэтки, которые Агафон делал для себя, для души, и не продавал никому и никогда.
Именно одну из них совершенно случайно нашел древний полководец спустя несколько веков и вручил своей возлюбленной в обмен на один единственный поцелуй.
Этот миг любви и блаженства грел полководца холодными горными ночами и вдохновлял на подвиги во имя своего государства. Повержены были враги, спасены тысячи и тысячи жизней ни в чем не повинных людей.
А потому эта маленькая безделушка предаваясь из поколение в поколение в семье полководца как священная реликвия, приносящая удачу.
Но время неумолимо и безумно. Долго статуэтку мотало по всему свету, передавались из рук в руки, из семьи в семью, и страны в страну, из души одних людей в души других. Она валялась в грязи, пылилась в деревянных ящиках, лежала на дне океана и, однажды, просто подпирала ножку стола в бедной квартире страны третьего мира.
Пока не оказалась в космосе.
Капитан звездного корабля сидел в своей каюте перед галобуком и пялился на пустую страницу. Мигал курсор, белел лист, а подходящие слова для речи в честь первого контакта так и не приходили в голову молодому человеку.
Рядом же на столе стояла та самая статуэтка. Точнее, лишь ее небольшая сохранившаяся часть. Камешек белого мрамора, в котором уже почти невозможно было различить хоть какие-то очертания. Капитан даже не помнил, зачем взял с собой в первый полет за границы Солнечной системы именно этот предмет, найденный когда-то на даче в куче строительного песка.
Ему просто нужна была частичка дома? Талисман, оберег на удачу?
Или же это все были происки вышей силы?
Кто знает?
Этот кусок белого мрамора не имел какой-то культурной ценности. Никогда, начиная с самого своего сотворения скульптором, чье имя уже давно затерялось в песках времени.
Ему просто повезло.
Повезло оказаться здесь и сейчас, явить миру просто свое существование, а потому натолкнуть на мысль одного маленького человечка сделать самый важный шаг в истории Землян.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+101 постов - )