техника второй мировой арт

Концепт-арты по игре Партизаны 1941

Мой дед был ветераном Второй Мировой.

Он попал на фронт в 1943 году. Был участником Встречи на Эльбе, Сражения за Зееловские Высоты, штурмовал Берлин, лично видел обугленные тела Гитлера и Евы Браун.

Одно из первых воспоминаний в жизни - мне 4 года, дед рассказывает про войну.

Ему, по-сути, больше не о чем было рассказывать. Кроме войны в юности и алкоголизма всё последующие время с ним ничего интересного не происходило.

Дед никогда не был особо умным человеком, поэтому рассказывал ребенку все подряд без прикрас.

Про вечно пьяных офицеров. Про то как они заходили в дома и ломали все что им было непонятно - например фарфоровые статуэтки. Про то как расстреляли попугая какаду в клетке, который ругался матом. Про буксующие в трупах советских солдат Студебеккеры. Про то как они забили прикладами насмерть немецкого старика, потому что тот отказался отдать им наручные часы.

Родители всегда говорили, что он выдумывает. Но выдумывают обычно геройские истории, а не такое.

Тем не менее, в том возрасте у меня еще отсутствовало критическое мышление, а мир ограничивался одной квартирой где я жил и двором около дома. Поэтом я считал что на войне всегда так и у всех дедов примерно одни и те же истории.

Карточный домик моей реальности пошатнулся когда я учился в средней школе и там проходили Вторую Мировую Войну на уроках истории.

Как-то раз после одного такого урока, классный руководитель, что примечательно он был еврей, собрал нас на классном часу и рассказал дополнительный материал по теме. В частности о том, что СССР до 1941 года был союзником нацистской Германии и как они вместе делили Польшу.

Я тогда услышал это впервые и очень удивился. Придя домой я, не выдавая руководителя, спросил у деда:

- Дед, а что это нам в школе преподают что СССР был в альянсе с немцами до начала ВОВ и про раздел Польши?

Дед странно на меня посмотрел и сказал:

- А ты не знал что ли?

После этого я стал очень много думать. Все истории деда, которые я к тому времени уже выучил наизусть теперь были не просто рассказами ветерана, но солдата некой армии, которая еще вчера союзничала с фашистами.

Я вспомнил что дед всегда, при каждом удобном случае настаивал на том, что советские солдаты никого не насиловали. 75% немок в Берлине были изнасилованы, но не моим дедом. Верилось с трудом. Я в итоге пришел к выводу что дед отрицает этот эпизод своих похождений, потому что боится, что рано и поздно ему за это придется отвечать. Всë остальное он никакими преступлениями не считал. Якобы война все спишет.

Но на тот момент это были просто подозрения. Дальше стало хуже.

В школе однажды ко Дню Победы задали написать сочинение из разряда “Мой предок - Герой”. Я быстро выдал несколько страниц текста и решил сначала прочитать деду. Ему вроде бы даже нравилось, ровно до того момента когда я дошел до его прямой цитаты “А потом с него сняли погоны и отправили в Украину сражаться с бандеровцами…”. После этой фразы дед очень сильно испугался и замямлил:

- Не-не-не. Это нельзя писать.

Почему можно было об этом рассказывать, каждый раз сокрушаясь что приказывали стрелять только по ногам, а не на поражение, но нельзя было писать - выяснить у него не удалось.

Зато я нашел подтверждение своим догадкам, что дед хорошим человеком не является.

Некоторое время спустя я достал из шкафа его медали и в очередной раз их перебирая заметил что среди наград нет ни одной боевой. Только юбилейные. 

- Он вообще воевал?, - спросил я бабушку.

- Он их пропил, - ответила она.

Последний акт этого театра, после которого я стал деда люто ненавидеть случился уже когда я был поздним подростком.

Происходил очередной семейный праздник с обязательной попойкой до слюней. Дед разошелся и стал в угаре рассказывать какую-то историю, которая внезапно была для меня новой. Его никто не останавливал, потому что, как я потом понял, все в семье ее хорошо знали. Вернее они так думали.

Он рассказывал что после войны состоял в ОПГ. У него была кличка “Шило”. Потому что он был столяр и всегда носил с собой то отвертку то еще что-то. А будучи не высоким и довольно субтильным он не стеснялся пускать инструменты в ход во время драки. Его часто забирали в милицию и там он начинал оправдываться:

- Ну вы посмотрите какой он большой, а какой я маленький. Я его не хотел убивать - только напугать, вот и пырнул в ягодицу. Я просто по дереву работаю. Шило было с собой случайно. Ну, гражданин начальник.

И ему за это никогда ничего не было. Потому что милиционеры тоже были бывшие фронтовики, которые понимали что от укола в мягкие ткани не умрешь. Его всегда отпускали.

Он был шестеркой. Его выводили на разборки только для числа и не больше.

Время от времени ему перепадало из общака. В основном золотые украшения. Он все конечно сразу пропивал. Так продолжалось несколько лет. А потом однажды умудрился не пропить и принес жене.

Бабушка сложила 2+2 и, поняв что зарплаты столяра на золотую брошь никак не хватит,  спросила:

- Откуда золото?

- Сейчас у пацанов узнаю, - сказал дед и ушел.

И пацаны ему рассказали. “Мы на набережной вечерами ловим парочки и грабим. Если сильно сопротивляются мы им горло режем, тела обираем. Потом трупы обматываем цепями и скидываем в реку. Золото с трупов”.

Дед вернулся и говорит:

- Все хорошо. Золото с трупов.

---

Дед давно умер. Успел только в 2014 году потрясти кулаками около телевизора:

- Вон видишь - Украина. А теперь будет Новая Россия. Новороссия.

Я был единственным из всех родственников, кто не пошел на его похороны.

Да и умер он не от того что был очень старый или сильно болен. Он умер потому, что был злой как собака.

У него начались обычные для стариков проблемы с ногами в виде варикоза. Нужна была операция. Его положили в больницу, но через двое суток внезапно выписали, буквально выкинули в приемный покой, позвонили и сказали “Забирайте вашего деда”. Оказалось, что он за два дня успел перессориться со всеми врачами в отделении. Клятва Гиппократа это понятно, но когда девяностолетний сумасшедший старик начинает все разговор с тобой со слов “Я воевал, а ты - говно”, это не панацея.

После этого он прожил еще месяц. Потом с ногами стало совсем плохо и его пришлось положить в другую больницу. Деда посадили на какие-то сильные обезболивающие и у него отказало сердце.

---

И вот наступил 2022 год. Всё, про что я только слышал в детстве, можно было наблюдать буквально в прямом эфире. Наши солдаты снова бегали по чужой стране и бесчинствовали.

Потом появились интервью с пленными россиянами. Я смотрел на них и в каждом узнавал своего деда. Смелые только когда пьяные и с автоматом в руках, готовые насиловать, грабить и убивать. А под прицелом видеокамер сидят и мямлят: “Гражданин начальник, меня обманули. Я не хотел сюда идти, я ни в кого не стрелял, я ничего не брал. Помогите”.

Я смотрел и мне никого из них не было жалко.

Потому что даже собственного деда мне жалко не было.

Когда видишь, что сосед придумал херню круче чем у тебя, и надо сравнять счёт:

 Не ну, серьезно. От последних законов, принятых что в Беларуси, что в России, такое чувство складывается, будто два старых деда-маразматика соревнуются: кто придумает более абсурдную и бессмысленную херню, вызывающую у здравомыслящего человека чувство боли в носу и лбу, из-за пробивания ладонью оных частей лица. 

Ждём, когда один из дедов решит, что можно говорить только об "великой отечественной" и запретит упоминать про Вторую мировую войну, а то всплывут разные совместные деления Центрально-Восточной Европы, парад в Бресте, массовые депортации, оккупации независимых государств или другие неудобные факты сотрудничества нацистского и советского режимов, которые так часто любят забывать. Короче, жэстачайше запретить.

@tasoku04 представил в твиттере картины своего деда, который воевал на бирманском фронте.

Картина первая.
60-70% всех рассказов деда были связаны с едой, эта картина тоже. В качестве добавки к варящемуся в котелке рису использовались грибы. На палочках жарили скорпионов и ящериц. Крысы считались деликатесом. Оружие из рук лучше было не выпускать, чтобы самому не стать деликатесом для тигра.  

Картина вторая.
Сражение с танками. Солдаты пытаются подкладывать мины на решётки радиаторов. Как рассказывал дед: «С ними боролись так же, как с дотами, прятались в мёртвых зонах и атаковали последнего в колонне». В качестве образца для рисования дед использовал купленную отцом модельку «Шермана», но при этом говорил, что были и самоходки с большими орудиями.

Третья картина.
Ещё один бой с танками. Подробности опущены. Вдалеке виднеется пагода. Дед рассказывает: «Когда прибыли немецкие противотанковые пушки, мы стали бить их танки, так что они на время перестали показываться». Неужели какая-то подлодка проскочила через морскую блокаду и доставила в Бирму «панцерфаусты»?

Четвёртая картина.
Мой дед служил санинструктором, он носил повязку с красным крестом и над их перевязочным пунктом развивался такой же флаг, но их всё равно бомбили. Были налёты специальными, случайными или британцы просто атаковали все цели подряд, надеюсь, в ближайшее время это станет известно. К слову, самолёт на заднем плане — «серебряный двухфюзеляжный» Р38, его пулемётов боялись особенно сильно.

Пятая картина.
Полевая хирургия, потому как перевязочного пункта просто не было. Или он был, но не было возможности доставить туда раненого. Кто же мне рассказал о трассирующих пулях, дед или отец?

Шестая картина.
В мае 1945-го состоялась битва на реке Иравади, а в июле — на равнине Ситаун. Тогда наши войска отлично показали себя, когда форсировали реку перед лицом неприятеля. Именно это здесь и изображено. Мой дед гребёт на корме лодки.

Седьмая картина.
Пуля выбила солдату внутренности. Оторванная голова на переднем плане отсылает к словам моего деда: «Нам приказывали крепко завязывать подбородочные ремешки на касках, но из-за этого голову могло оторвать взрывом. Британцы спокойно оставляли ремешки непристёгнутыми». И хотя некоторые считают иначе, мучения с завязками явно оставили большой след в его памяти.

Восьмая картина.
Моего деда позвали из окопа, но, когда он подбегал, в дерево рядом попала миномётная мина. Поэтому мой дед почти оглох на одно ухо. Как говорят, наши миномёты не могли соперничать с вражескими по дальнобойности, хотя непонятно, чья была это мина, японская или британская.

Девятая картина.
Японская колонная попала под авиаудар, справа виднеется повозка запряженная быком. Кстати, мой дед видел только вражеские самолёты, он очень много рассказывал о Р38, но об этом самолёте почти не рассказывал. Может, всё произошло настолько быстро, что его никто не успел разглядеть?

Десятая картина.
Раненый солдат на марше. Дед часто рассказывал о том, как видел голую женщину в галлюцинациях. Это, конечно, может быть симптом малярии, но, скорее всего, тут дело в простой тоске по дому.

Танки Sherman 2-й французской бронетанковой дивизии (Нормандия, Франция, 1 августа 1944 года)

Металлолом

 «Нацисты вступили в эту войну c практически детским заблуждением, что они будут бомбить всех остальных, и никто не будет бомбить их. В Роттердаме, Лондоне, Варшаве и еще полсотни других мест они применили свою наивную теорию на практике. Они посеяли ветер, и теперь они пожнут бурю».

 Когда в 1992 году ассоциация ветеранов Бомбардировочного командования RAF возвела в Лондоне памятник герою этой заметки, то против установки монумента протестовала не только Германия. Открывавшая памятник королева-мать Елизавета Боуз-Лайон, была очень удивлена реакцией общества – протестующие британцы называли главу Бомбардировочного командования «военным преступником». «Даже собственные солдаты звали его «Мясник» - утверждали они. Из-за угрозы вандализма статуя несколько месяцев находилась под круглосуточной охраной. Отношение российского общества к стратегическим бомбардировкам союзников можно выяснить, почитав комментарии к любой заметке про бомбардировку Дрездена.

 Как ты уже догадался, проницательный читатель Кота, речь пойдет про одного из моих любимых персонажей Второй мировой войны – сэра Артура «бомбардировщика» Харриса.

 Для начала разберемся, насколько правомерно называть Артура Харриса военным преступником и какие законы войны он преступил в своей деятельности. Собственно, к началу Второй мировой войны, единственными документами, которые хоть как-то удерживали разнузданную военщину в рамках приличий, были, да-да, те самые пресловутые Гаагские конвенции 1907 года. Назывались эти конвенции «О правилах сухопутной войны» и «О правилах войны на море», что, впрочем, не удивительно, ибо первая робкая попытка привлечь к делу убивания людей авиацию была сделана только через четыре года после принятия означенных конвенций. Попытки притянуть положения конвенции о сухопутной войне к действиям бомбардировочной авиации является натягиванием маленькой совы на большой глобус. Уже в то время люди прекрасно понимали, что бомбардировка городов артиллерией и стратегическая бомбежка с воздуха это две большие разницы, что было на практике продемонстрировано в ходе Первой мировой войны. По итогам ее осмысления, в 1923 году был разработан проект конвенции «Гаагских правил воздушной войны», но данная конвенция так и осталась в виде прожекта. Мне очень нравится причина, по которой конвенцию так и не приняли – все ведущие державы мира посчитали принятые там ограничения «нереалистичными».

 В 1938 году ужасная картина Пикассо «Герника» побудила Лигу Наций принять резолюцию, призывающую защитить гражданское население от ударов с воздуха, в Амстердаме началась разработка нового проекта конвенции о воздушной войне, но к моменту начала боевых действий в Европе работа над этим документом еще не была завершена. Так что формально, руки у воюющих сторон в воздухе были развязаны – бомби - не хочу. Чтобы окончательно закрыть тему законности бомбежек Второй мировой войны, отмечу, что ввиду отсутствия каких либо международных гуманитарных законов ограничивающих воздушную войну, обвинения в неизбирательной воздушной бомбардировке вражеских городов были исключены из списка военных преступлений на Нюрнбергском и Токийском процессах.

 Последняя попытка как-то "гуманизировать" войну была предпринята в 1939 году президентом США Рузвельтом, призвавшим воюющие стороны не бомбить гражданские цели за пределами зон боевых действий. Германия, Франция и Великобритания согласились воздержаться от бомбежек на принципах взаимности, впрочем, очень скоро немцы нарушили это соглашение. Тут хочется заострить внимание на одном аспекте планирования воздушной войны англичанами: все расчеты того, как стратегические бомбежки повлияют на население Германии, базировались на изучении практического эффекта от немецких бомбежек на население Англии. Так, например, ставка на «дехаузинг» - уничтожение жилого фонда немецких городов, а не населения, была сделана на основании исследования, которое установило, что в долгосрочной перспективе на мораль англичан потеря дома действовала сильнее, чем гибель окружающих их людей, даже включая родственников. В чистом виде отливались волку заячьи слезы.

 Переключение английской авиации на атаки жилых кварталов немецких городов обычно связывают с Харрисом, который возглавил бомбардировочное командование RAF в феврале 1942 года. На самом деле смена стратегии воздушной войны была окончательно оформлена до его прихода. Уже к августу 1941 года англичанам стало понятно, что они неправильно бомбят немцев, стараясь поразить какие-то конкретные объекты. Установленные на бомбардировщиках фотоаппараты бесстрастно доложили, что только 5% от сброшенных бомб попадают в радиус 8 миль от намеченной цели. Шокирующая действительность вызвала горячую дискуссию в военной и политической верхушке Великобритании, на тему «мы как то неправильно воюем». В ходе прений даже возникали идеи принципиального отказа от стратегических бомбардировок Германии. К слову, одним из ключевых доводов в пользу продолжения воздушных атак на немцев, стало то, что реально оказать хоть какую-то значимую военную поддержку сражающемуся СССР «вот прямо сейчас» можно было только таким образом. Как минимум за счет отвлечения немецких ВВС (включая зенитные орудия) на защиту немецкого неба. Политическое решение о переходе на ковровые бомбежки немецких городов было принято и оформлено за неделю до вступления Харриса в должность руководителя Бомбардировочного командования.

Артур Харрис получает награду из рук советского посла в Великобритании.