служба в армии

Полезной информации пост

Так как в последнее время появилось много постов от людей, которые уходят в самое пидорское место в стране - армию, решил поделиться важной информацией о том, как избежать подобной участи и рассказать о своем опыте о поступлении на альтернативную гражданскую службу. Как показывает мое общение со сверстниками и поколением их родителей, многие либо вообще не слышали про этот вариант, либо слышали о нем только какие-то мифы, вроде того, что служат 3 года, что для альтернативки нужны проблемы со здоровьем и что это вообще не служба и после нее тебя все равно призовут. Очевидно, государству не выгодно распространять информацию о том, что у граждан есть права, а сами граждане часто предпочитают и не видеть альтернатив: “родина сказала - значит, должен”.

Что такое альтернативная гражданская служба? Это работа на организацию, которую тебе выберет армия, в должности, которую тебе назначит армия. Вариантов тут немного - медбрат, уборщик, грузчик и т.д. По идее при поиске вакансии должны учитывать твое образование и плюшки вроде водительских прав, но в моем случае это мало кого парило. Для служилых кажется унизительным, что ты убираешь говно за стариками вместо того, чтобы гордо бряцать оружием, но как по мне пресмыкаться перед дедами намного унизительней. Плюс на гражданской службе ты действительно помогаешь обществу, а не прожираешь госбюджет. Есть вероятность, что тебя перешлют в другой город и выделят общагу, но де факто государству не особо хочется тратиться на твой переезд и проживание, так что скорее всего работу подыщут в твоем городе и покидать сычевальню не придется. ЗП, условия работы, количество часов - все это обсуждаете уже с работодателем, армии до этого дела нет.

Итак, что нужно знать об альтернативке:

1. Для нее не нужны проблемы со здоровьем. Будь ты хоть самый здоровый гигачад, это не мешает тебе быть пацифистом и отказаться служить с оружием.

2. По закону гражданин имеет право на гражданскую службу если он относится к коренному малочисленному народу Российской Федерации, или если его мировоззрение и/или вероисповедание не позволяет ему служить в армии. То есть в теории попасть на альтернативку может ЛЮБОЙ - главное убедить комиссию, что ты безобидная овечка. Это тот случай, когда намеренно свободная для трактовки формулировка закона может послужить в пользу гражданина. Если вам отказывают в праве на альтернативную службу, вы можете подавать в суд за несоблюдение ваших конституционных прав (суд вы скорее всего не выиграете, но сама возможность судиться напряжет комиссию, ведь лишние проблемы никому не нужны).

3. Подавать заявление нужно перед началом призыва, который предшествует вашему. То есть если вас призывают осенью, заявление нужно подать до 1 апреля - это пожалуй самый стремный аспект поступления на альтернативку, так как многие надеются откосить и избегают военкомата. Официально сделано это из-за бюрократических сложностей и необходимости отправлять данные призывника в Москву, где его распределят, но по сути просто чтобы покошмарить молодежь и их родителей, и те даже не задумывались об альтернативе обычной службе.

В военкомат нужно принести само заявление, рекомендацию с места учебы/работы и краткую автобиографию (Вася Пупкин такого-то года рождения, родственники такие-то, образование такое-то).

4. Служба длится 21 месяц, включая отпуск, причем начинается не с первого дня работы, а с момента, когда твое дело передают в организацию. То есть самое большее, сколько ты будешь работать - 20 месяцев. Да, это и не год, зато жить в бараках и просыпаться по команде  не придется.

5. Можно служить и параллельно получать образование. Так что если заканчиваешь школку, можно устроиться на заочку и параллельно обеспечивать себя службой в армии. I see that as an absolute win. Разве что заключать другие трудовые договора во время альтернативки нельзя.

Если остались вопросы, можете почитать федеральный закон об альтернативной гражданской службе (113-ФЗ), там относительно понятно объяснены все аспекты.

Дальше расскажу историю своего поступления на службу для тех, кому нужны подробности этой свистопляски.

Началось всё больше года назад, когда я заканчивал свою вышку. Проблем со здоровьем, как и денег для откоса, не было, а бегать от военкомата - дело бессмысленное и уголовно наказуемое, так что я решил “ну его нахуй, буду ̶п̶р̶о̶с̶т̶и̶т̶у̶т̶к̶о̶й̶ альтернативщиком”. Поскольку юрист из меня хреновый, я неправильно прочитал закон и подумал, что явиться в военкомат нужно во время призыва, а не до него, так что я немного опоздал. Пришлось в заявлении извиняться и пиздеть, что “не мог предоставить заявление в нужный срок по независящим от меня обстоятельствам”. К счастью, всё получилось, и спустя пару месяцев состоялась комиссия, которая должна была решить мою судьбу. В комиссии сидели в основном зажравшиеся штабные боровы - насколько я ненавижу военных, а этот тип - самый отвратительный. Но пришлось ненадолго забыть о своей неприязни и с чувством, с толком объяснить, что я - человек мира, пацифист и не могу служить с оружием. Женщина-председатель естественно пыталась меня переубедить, объяснить, что это все мои предрассудки и в армии гораздо больше плюсов, но я остался непреклонен. Один из военных спросил - “а что, если война начнется, тоже будешь медбратом в тылу отсиживаться”, на что я тогда с иронией ответил “если война начнется, медбратья вам будут нужны не меньше, чем солдаты”. Больше вопросов не было. Но то было до войны, сейчас наверняка будут кошмарить серьезней. Но не забываем, что пока “никакой войны нет” и “все идет по плану”, альтернативка - наше гражданское право.

Через полгода мое дело наконец вернули, и мне нужно было явиться в военкомат. Причем к заранее оговоренному дню моё дело еще не вернулось из Москвы, пришлось еще подождать неделю. Выяснилось, что в своем районе я единственный, кому одобрили заявку, потому что большинство писало в них бред вроде “все солдаты - убийцы”, “армия сосет” и прочий агрессивный бред. Подсказка - так делать не стоит. После всех медосмотров снова попал в ту же комиссию, где меня наконец определили дворником в республиканский детский дом. С этого момента служба уже началась. Теперь у меня был месяц на то, чтобы заключить трудовой договор с местом работы и проставить все нужные даты в удостоверении проходящего альтернативную службу. В принципе можно собрать все документы (трудовую книжку, прививки, анализы и т.д.) заранее и прийти через месяц, чтобы не работать лишнего. И да, мне пришлось 3 раза подряд проходить медосмотр с флюорографией - для временной работы, где я ждал ответа по армии, для самой армии и для детдома, потому что результаты медосмотра из военкомата для организации не выдают - очень удобно. Детдом находился буквально в 15 минутах ходьбы от моей сычевальни, так что это или везение, или происки KGB. 

И вот с тех пор я уже больше полугода служу родине. За это время успел жениться, скоро едем в отпуск на море. Работаю 8 на 5, работа ненапряжная, хоть иногда и тяжелая для моих нежных ручек - зимой разгребаешь снег, летом косишь траву и т.д. В свободное время, которого на работе дофига, читаю книжки и решаю головоломки, в общем, не даю мозгу усохнуть. Единственное, что бесит - ЗП. Платят МРОТ, так что если бы не жена, не было бы денег ни на отпуск, ни на какой другой досуг (такой вот я прото-альфонс, да).

Привет реактор. Решился, все же, написать о том,как проходила моя срочка в российской армии. Пишу все по памяти, так чтовышло сумбурно, если надо где-то рассказать конкретнее, пишите. Длиннопост и хуево написанный текст, васпредупредили.

Начну с небольшой информации о себе на моментпопадания в армию: 23 года, законченное высшее, лишний вес (78 при росте 178),плохая физическая форма из-за постоянного хиккования дома и довольно слабыенавыки коммуникации. 

Забрали меня летом, 5 июля. Прибыл враспределитель и остался там на 6 дней.

Первый день был ознакомительным, нас поверхностнообыскали бывшие здесь в командировке срочники, поводили по части, провелифинальные медицинские исследования и отправили к остальным. Все время до отбояпроводили в так называемом "зимнике", представлявшем собой закрытоепомещение для зимнего призыва: много лавочек, несколько розеток для кнопочныхтелефонов и телевизор. Поэтому чтобы не обливаться потом, большая частьсидела в курилках или прямо на асфальте в тени.

По странным правилам, в твой первый день тебенельзя было обедать в столовой. Чепок был довольно неплохим, хоть все и было позавышенным ценам: выпечка, лапша, пюре, вода.

  Распределитель явно не былпредназначен для огромного количества человек, так что условия жизни в нем былидовольно хуевыми. Еда была отвратительной, так что те, у кого были деньги,питались только в чепке, вода только своя, набирать ее было негде. Душа небыло, хоть как-то умыться можно было только в раковинах, на что давали минуты3. Если повезло, спал в казарме, в кубриках на восемь кроватей, если нет – вбольшом актовом зале.

  Как мне объяснили, усрочников есть три права на отказ, т.е. если ты не хочешь служить в той части,куда тебя забирают, можешь написать отказ в письменной форме и остаться ждатьдальше. Также некоторые части проводят собеседования и уже они могут отказатьсяот срочника, что и произошло со мной.

  Спустя 3 дня, мою фамилиюнаконец назвали и вместе с остальными повели в отдельное помещение, где мынаписали и рассказали немного о себе. Как я позже узнал, нас хотели забрать вШтыменко, где проходят обучение служба ЗГТ (защита гос. тайны). Немногоподавили морально, и в конце концов забраковали меня, за нежелание служить, идвух парней, у которых были родственники в Казахстане.

  На следующий день моюфамилию вновь назвали. Собеседование было на этот раз коротким, также немного осебе и, в общем-то, всё. Как, в общем-то, и всем, нам ссали в уши об охуенныхусловиях жизни, дохуище свободного времени и всем таком.

  Должны были забрать в тотже день, но приехавший нас забирать капитан съебался, и мы как идиоты простостояли и ждали его до отбоя. На следующий день ситуация повторилась, капитанприехал, забрал паспорта, клятвенно заверил что вот-вот и вновь съебался.Вместе с нами забирали в белгородский ВДВ и им открыто говорили, что боевыевылеты в Украину у них будут и никуда им уже не отвертеться, а попробуютсбежать – им пизда.

  Я же попал в 183-й учебныйцентр в РнД, где провел 3 с половиной месяца.

  Условия проживания былитерпимыми, учитывая, что нас было 140 человек. Нормальные кровати, новыеодеяла, матрасы и подушки. Питание же было отвратительным, даже каша на завтрак,казалось, протухла и была кислой. Но мне повезло, так как до дома мне часа 4езды, а в РнД живет тетя, так что мне удавалось нормально поесть на выходных.

  Первые две недели былисплошным дрочевом строевой, чтобы на присяге все было идеально. Через месяцначались занятия, где нас учили работать с телеграфами, но из-за того, что намсократили время обучения в половину, нас ничему, считай, и не учили. В августекомандиру нашего батальона, ебанутому мужику за 40 в звании майора, которыйрвался воевать в СВО, но его не пускали, пришла в голову охуенная идея – ОВП! ОбщеВойсковая Подготовка, где мы познавали азы передвижения в тройках, маскировки,правильного и быстрого надевания РХБЗ. Дрочь та еще и я там буквально помиралвременами.

  Из нарядов были дневальный,дежурный и КПП, причем на КПП ходили только определенные люди и все.

  Были увольнительные, хотькаждую неделю на день или на сутки, т.е. в субботу с 9 до 18 или в субботу с 9до 18, возвращаешься в часть и в воскресенье также с 9 до 18, но собязательными покупками на нужды роты. Естественно, можно было заплатить и неприходить в часть на ночь. Телефоны выдавали в субботу вечером и забирали в воскресеньевечером. Если хочешь сенсорный – плати старшине и когда он заступает ответственным,можешь сидеть в нем в открытую.

  Скажу еще, что нам все времяговорили НЕ подписывать контракт, как бы на нас не давили. Но нашлось двачеловека которые, несмотря на это – согласились. Один подписал контракт именнос учебкой, чтобы получить квартиру и служить именно в учебке, а второй захотелна СВО, но спустя две недели капания на мозги – отказался от этой затеи.

  После обучения, началосьнаше дальнейшее распределение по частям. Меня кинуло с начала в Ногинск, где япробыл дней пять.

  Часть в Ногинске, считай,мертвая, 70 человек срочников, 70 контрактников. Но это была единственнаячасть, в которой кормили просто охуенно, как дома.

  Нарядов у местных было больше, больше дрочкистроевой, причем и от дедов, и от контрактников и постоянные рабочки, в видеподметания листьев и сжигания мусора. Рассказывать больше особо не о чем. Носкажу, что атмосфера там давящая и я испытал облегчение, когда сообщили, чтоменя и еще двоих с учебки переводят в другую часть.

  Проебав сутки в Москве, гдемы неплохо провели время с рядовым контрактником, который приехал нас забирать,я попал в последний пункт своей дислокации – город Иваново, аэродром Северный,батальон связи.

  По условиям было получше вплане людей, всего 23 человека в батальоне, так что не было бесконечныхочередей в туалет или душ. Но казарма буквально разваливалась, огромный кусокстены с внешней стороны пошел трещинами и его просто зафиксировали гигантскойстальной балкой, вкрученной в стену. Но в остальном нормально, хотя под конец яначал просыпаться от болей в спине из-за кровати.

  В наряды ежедневнозаступало 4 человека, на дежурстве было еще 4, но народу на осень хватало. Снаступлением зимы, мы узнали, что осенний призыв перенесли на ноябрь, так чтоначался месяц пиздеца, так как большая часть срочников уже дембельнулись. Посленаряда я иногда спал всего 3-4 часа, потом меня будили и отправляли чистить фонари.

  Снег в Иваново шел часто,так что чистить приходилось чуть ли не через день. Всего на аэродроме было 140-150фонарей, которые нам нужно было вычистить до вечера. В 9 утра выходили, в 17заканчивали. Те, кто был в наряде, можно сказать отдыхали, так как даже дневальныйу нас не стоял по стойке смирно весь день, можно было походить или облокотитьсяна что-нибудь.

  В конце декабря нам далилюдей. И, признаюсь, с этого момента во мне проснулся фашист, потому что далинам четверо ингушей и это были самые отвратительные люди, которых я видел.Ленивые, нихуя не делающие куски говна, оправдывающие любое свое действиерелигией. И они настолько понравились старшине, что самого жирного и ублюдскогоон назначил старшим, что означало, что его слово равно слову старшины.

  Но, слава богам, спустямесяц их турнули из части офицеры, которых доебало их поведение.

  После нам дали еще людей ивместе с ними нас стало 17. Что было получше, но работать все равно некому,ведь 4 человека в наряде, 4 на дежурстве и еще 4 заняты на объектах. Что давалонам всего 5 свободных и этого было мало.

  Рассказывать за периодзима-весна особо и нечего, наряд-рабочка, вот и дни пролетели.

  Затем начался пригожинскийпутч, все сели на очко, но уже на следующий день все стало как прежде. Крометого, что вагнеровцы сбили Ил-22, базировавшийся на нашем аэродроме и все, ктонаходился на борту были из нашей части. Начались проверки, подготовки кпохоронам и приведение части в порядок.

  Должен был прилететь Шойгу,но его так и не дождались. В день похорон часть была наводнена большимизвездами. Вплоть до генерала-полковника и командующего ВТА. Вагнеровцыизвинились и сказали, что заплатят по 5 миллионов семьям погибших.

  Дома мне сказали, что научет я буду вставать где-то год, потому что они еще не перешли на электроннуюдокументацию.

  На этом, наверное, и все.Больше ничего не происходило, и я больше не могу ничего вспомнить. Еще разизвиняюсь за такой сумбурный текст. Если у есть вопросы – задавайте.

Трудные дни в армии

Дело было в Карабахе. Я служил в первом оборонительном округе, в Гадруте. Служил я во втором батальоне, а всего их было 5. Первые 4 батальона постовые, а 5 учебный (служат в нем 5-6 месяцев). Когда первые два батальона на постах , другие две остаются в полку и проводят службу там. Пересменка длилась 14 дней, так что видеть друзей или знакомых из параллельных батальонов было почти невозможно. Служба проходила как и во всех других полках, то там чистить, то на стрельбище пойти, а как у нас любили говорить, солдат без дела потенциальный нарушитель, так что грузили в полку знатно. На постах уже все посерьёзней было. Было несколько эшелонов обороны, так называемые первые и вторые линии. Службу я  провёл и там и там, и могу сказать что она не из лёгких. На передовой обычно бывают 3-х разовые смены(2ч отдыха, 2ч в окопах и 2ч бодрствования, и так целые сутки). Высыпаться на такой смене никак не получалось, ибо из тех 2ч которые представлены на отдых ты должен был покушать, побриться (обязательно каждый день), очистить свою территорию (мы чистили песок от песка) и выходило так что ты в день высыпался максимум от 3-6 часов, и не подряд  часок другой днём и час ночью. Вообще читал как то что служба в Карабахе входит в одну из самых тяжёлых служб в мире. Из за недосыпа всякое бывало. Бессонница давала о себе знать в опоках, по ночам когда кромешная тьма и из освещения только лунный свет могло всякое привидится. Некоторым  казалось что видят людей и стреляли, другие просто бредили разговаривая с разными людьми которых на самом деле не было. Из тех которых я знаю, сменщик друга  остановился ночью в окопе, тот его окликнул мол “Что стоишь дежурить идём”, а он в ответ кинул “не видишь тут военная полиция пришла я разговариваю с ними”, а я так вообще маршрутку останавливал в окопе. Спать в окопах было "не по понятием" и если бы тебя спалили за этим делом то пизды дали бы лютую. Но были те которым ни в какую было перебороть эту тягу спать. Если сержант поста был нормальным пацаном то он мог выйти на подмену, но это если только никого не уведомлять, ибо для смены постового надо было договариваться с Капитаном роты который всегда отвечал отказом. Другое уже дело сержанты эти  обычно были мразями ещё теми (и сержанты у нас никак в Российской армии, они всегда считались одними из нас простых солдат просто с некой привилегией которой конечно они не пользовались,  ибо "служить" было не по понятием в нашей части , да и в целом в стране, но это не значило что они не могут быть гнидами)

Все драки, недопонимания и иные вещи которые случались во время службы на постах оставалось там, потому как на 14 дней тот состав который поднимался с тобой на посты становился твоей семьёй. Как обычно это был состав из  8 человек, 1 сержант который был главным и ответственным за весь пост, младший сержант или солдат который были его сменщиком и 6 рядовых. Состав этот мог изредка меняться, но так как я служил в роте АГС-ников который обычно дополнял те посты в которых не хватало людей или опасны для диверсии , я менял посты чаще других. Обычно перед тем как подняться на пост, состав собирался обсуждал сколько денег нужно скинуться на еду (потому что еда предоставляемая армией была в дефиците да и к тому же есть её было невозможно), а так как среди этих людей были уже люди с опытом, решали чаще всего именно они. Цена обычно варьировалась от 500р до 1000р когда в месяц нам давали 500р и они обычно тратились же в первую неделю(сладкое уж тело сильно хотело). При этом в эту сумму не входили деньги на сигареты и отдельно каждый уже покупал по блоку или два и поднимал с собой ( 600р до 1200р). В первый же день когда поднимались на пост состав собирался и самый блатной устанавливал правила на эти 14 дней, и это не всегда был сержант ибо были и такие которых гнобили  и отправляли на смену. Правила могли быть разные от того что сигареты все будут под его контролем и он будет выдавать каждому, вплоть  до запрета доступа к еде. Поваром становился тот который умел готовить и обычно среди этих 8 находился  кто то. Кушали обязательно все вместе  кроме ночных смен, в это время обычно кушали сержанты, когда сидели перед камерами (ночью дозором не ограничивались, на каждом посту были ночные камеры которые всю ночь должны были крутиться и следить чтобы никто не нарушил границы, работа не из лёгких измученный сержант всю ночь сидел на плохо сваренном кофе  из печи, глаза в этом кромешной темноте сами закрывались, ибо кадры были черно белые и ты должен был уследить за малейшими движениями). Варили  какие то супы из консервов, либо уж всё что под руку попадёт. К началу второй неделе уже заканчивались сигареты и начинался хаос. Обзванивали все посты, всех друзей для того чтобы найти хоть какую то сигарету для раскурки всем постом. Бывали и те которые курили чай завёрнутый в туалетную бумагу. Курили правда не все , но большинство. Мне повезло, вредных привычек не было и затраты вывозил за месяц, отдавал «палочку»(деньги которые давала армия) на еду для постов, а все остальное что нужно было для  жизни в армии, либо отправляли родные либо друзья.

Но сигареты не только помогали успокаивать нервы но и не засыпать, бывалые  по ночам когда уж слишком хотелось спать в окопах, гасили сигарету об кисть что в хоть как то привести себя в чувство. Эффект был не длительным так что некоторые использовали и другие способы, делали маленький надрез на пальце, брали крупную соль и начинали катать по ранке. Ощущение не из приятных но этот эффект был подлиннее и помогало не уснуть. Обычно у половины солдат были шрамы на руках оставленные от этих способов как о напоминании о тяжёлых днях которые они прожили на постах.

Не уснуть это ещё одна проблема, из за недосыпа у некоторых начинались трудности с подъёмом. Некоторые дембеля уже на последних месяцах своей службы  не вывозили. Многие не могли проснуться после тяжёлый смены и будить начинали до часу от смены. В лучшем случае смену меняли с задержкой в 15 минут. Были некоторые которых будили самыми изощрёнными способами. Прикрепляли кабеля от связи и давали нехилый поток тока, наливали воду на голову, матами пиздюлями и всем чем под руку попадётся. Проблемой становилось когда смена молодых должна была будить дембелей или пацанов на понятиях. Они то не могли уже использовать эти способы, а те простыми словами «просыпайся на смену пора» не просыпались. Тогда и начинались проблемы на постах. В лучшем случае за то что плохо будят дают леща и начинают грузить, но бывали и другие истории. В мои молодые времена я столкнулся с таким. Был парень который уже 23 пересменку проводил, через месяц домой, и вот его не в какую не мог разбудить он просто не просыпался и бредил когда того пытались разбудить. Пацан был из деревни и не любил любую заумную поебень. Идиомы, афоризмы, все это его до чёртиков бесило. Мне сказали что этим способом можно его разбудить. Метод сработал но реакция его было не  из спокойных. Как то в очередной раз когда я будил его и нежно шепнул ему на ушко «ержан вставай на смену пара» он с дикой ненавистью накинулся на меня, на что я отмахнулся и выбежал из блиндажа, но через секунду из темноты я увидел что на меня летит что-то, я успел пригнуться, благо реакция не подвела, встав я увидел что это был железный стул,. Прилетало в меня всякое в эту пересменку но я вытерпел и это уже было в прошлом.

 Был у нас чувак, назовём его Иваном, он был тихий обычный пацан, каких много  бывает в армии. С ним общение  особо не держал, так как я служил в другой роте а он в другой. За время службы всяких историй и увидел и наслышался, но это одна из самых  таких эпичных. Иван оказывается был пацаном не простым, а с загадкой. В один обычный день на постах,  усушился выстрел  близко к моему посту и не из стороны  противника а с боку. Мы подумали диверсия и вышли на подготовку к нападению. Через час пришла весть что этот Иванушка застрелился. Выбежал на нейтральную территорию, поставил АК под голову и пустил очередь. Никто не понимал нахуя и за зачем. Состав поста спустили в полк, в место них подняли других. Военная полиция взялась за это дело узнать что и как. обычно такое случается на фоне гнобления или ссор, а за время  службы таких я навидался 4 и из низ 3 в нашем батальоне. Но этот случай оказался особым. Он был на фоне измены, и измены не простой а настоящей мужицкой любви. Иванушка оказался любителем глину месить а узнали это все из его фоток и переписок в телефоне. У Иванушки был любовничий, назовём его Андрюша. Прослужили они в карантине вместе держались бок о бок, но вот пришло время переводится в батальоны. Судьба не сошлась, и они попали в разные батальоны и предстояло им ждать друг дружка полтора года. Поэтому Иванушка и Андрюшка хотели пойти в отпуск  вместе вдоволь понаслаждаться и вернуться к своей обычной службе. Но не тут то было. Иванушка не смог выбраться в отпуск, найти связи чтобы пойти с любимым в отпуск пришлось Андрюшке одному ехать. В горе и печали Иванушка в один день узнает что любовник то на воле по нему не скучает, а по полной занимается гончарным делом  с  другим чуваком(который оказался солдатиком из соседнего полка). Узнав об этой  измене Иванушка не выдержал. Взял свое оружие да давай бежать на нейтральную зону косплеить Курта Кобейна(пустил себе пулю из автомата в голову). А Андрюшку схватили да провели осмотр, пещера та ещё была как говорили доктора из санчасти, отправили его в другое место службу проходить(в Джабраиле есть госпиталь где рядом отдельное здание для глиномесов, и про это место отдельно могу рассказать). После этого случая несколько месяцев ещё лёжа в казарме я мог слышать диалоги о том как делили пацаны еду с  Андрюшкой и Иваном пили да ели из одной кружки и тарелки. Ох и знатно тогда у  пацанов пердаки горели. Но к сожалению или к счастью истории про глиномесов из моей службы в армии на этом не заканчиваются, но это совсем другая история.....

Аты Баты

Сотворение деда

Менеджеры в армии

Служивые на Реакторе (опрос)

Привет Реактор. У меня к тебе воспрос.

Увидел эти комменты и задался вопросом о том, а сколько же реакторчан прошли или сейчас проходят воинскую службу. Скольким из нас повезло понюхать портянки, проснуться ночью по тревоге, замести плац ломом или сходить в самоход за пивом для старшины?  К служивым так же относятся медработники при званиях, гражданские специалисты работающие в частях и т.п. Всякого рода альтернативная воинская служба, военная кафедра не в счёт. 

Умер не значит погиб

Проблемы словоупотребления
«Меры социальной поддержки распространяются на членов семей военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы», — сообщал представитель пермского министерства соцзащиты в одном из ответов Борзовой (есть в распоряжении «Медузы»), подчеркивая последнюю часть фразы. И заключал: раз Захар Угольников «умер при исполнении служебных обязанностей» — никаких мер социальной поддержки быть не должно. Борзова неоднократно пыталась получить в военкомате документ с «правильной» формулировкой — но там всякий раз выдавали справки со словом «умер». В одной бумаге оно было написано жирным шрифтом и подчеркнуто.


После восьми лет попыток убедить чиновников и военных в своей правоте Борзова подала на министерство в суд. Краевой комиссариат привлекли к процессу как третье лицо — такие участники суда имеют отношение к спору между сторонами и могут помочь понять, кто из них прав. В этот момент военные почему-то решили не продолжать лингвистические споры. Представительница комиссариата в отзыве на иск (его суд принимает к сведению) написала: «Угольников Захар Вадимович 1986 г. р. погиб (умер) при исполнении обязанностей военной службы». Из документа следовало: раз солдат был «на территории части в течение установленного распорядком дня служебного времени» — значит, «погиб». Суд согласился с этими доводами. Борзова выиграла — судья постановила выдать ей удостоверение, с которым женщина может получать льготы и выплаты.

«Медузе» удалось обнаружить как минимум 41 судебное решение за последние семь лет, связанное с борьбой за право на компенсации. Поводом для тяжбы всегда становились словесные разночтения: почти всегда — между формулировками «умер» и «погиб»; значительное количество раз — между «в период военной службы» и «при исполнении обязанностей военной службы». Ни один из этих случаев не связан с участием в боевых операциях. В большинстве дел суд принял сторону родных погибших солдат, заключив: если человек умер не в самоволке, значит, его близкие могут рассчитывать на выплаты, льготы и компенсации. Даже в случае самоубийства.


Льготы и выплаты родственникам погибших на военной службе в России гарантируются сразу несколькими законами. С соцзащитой Борзова судилась, чтобы получить выплаты по закону «О ветеранах» — за них отвечает Пенсионный фонд. В свою очередь, по состоянию на 2017 год Министерство обороны по закону «О денежном довольствии военнослужащих» должно платить 18 тысяч рублей ежемесячно нетрудоспособным близким умершего солдата или офицера. Эта сумма делится на всех нетрудоспособных близких, включая самого погибшего, доля которого уходит государству (таким образом, если у военного остались двое детей, каждому из них полагается по 6 тысяч рублей). Сколько таких компенсаций сейчас платится в России, выяснить не удалось: в министерстве обороны на запрос «Медузы» не ответили.

Словарь как вещдок
В 2003 году в воинской части в Челябинской области умер 24-летний старший лейтенант из Кемерова Чабанов (его имени, как и имен его родственников, в публичной версии судебного решения нет; связаться с семьей Чабановых «Медузе» не удалось). В выписке из приказа командира части указано, что смерть произошла «от острого нарушения мозгового кровообращения» во время боевого дежурства. Как и Борзова, родители Чабанова получили от военных документы со словами «умер» и «смерть».

Когда мать Чабанова обратилась за удостоверением, дающим право на льготы и компенсации, в городскую администрацию (в разных регионах их выдают разные ведомства), ей отказали — мотивировав это тем, что в извещении о смерти должно было быть слово «погиб». В суд Чабанова обратилась только спустя десять лет — в 2013 году — и получила отказ на том основании, что документ, который она оспаривает, устарел. Тогда Чабанова запросила новый. В нем чиновники вновь указали на разночтения между «погиб» и «умер».


На одно из заседаний Чабанова пришла со словарем Ожегова. Указав на присутствующее в нем выражение «умереть за Родину», она пыталась доказать, что слова «умер» и «погиб» синонимичны — поскольку в армии умирают именно что за Родину. В итоге суд постановил, что юридически значимым обстоятельством является именно смерть на военной службе, а не обстоятельства этой смерти. В апелляционной инстанции чиновники проиграли. Через некоторое время удостоверение отказались выдать также отцу Чабанова — по тем же самым причинам. Мужчина тоже подал в суд — и тоже выиграл.


Некоторые судьи прямо пишут в своих решениях, что никакой разницы между двумя словами нет. Так, в 2012 году Верховный суд Калмыкии обратил внимание на само название 21-й статьи закона о ветеранах, в котором слово «умерших» стоит в скобках после «погибших»: в итоговом апелляционном определении сказано, что закон эти понятия не различает.

Случаи, когда семьи погибших солдат проигрывали тяжбу, не так уж и редки. Из 41 судебного решения, проанализированного «Медузой», таких семь. Один из примеров — дело служащего Алексея Дуракова, умершего 20 лет назад в воинской части в городе Вязьма Смоленской области. Его родители получили удостоверения, необходимые для выплат, однако потом чиновники решили, что совершили ошибку, — и стали возвращать документы через суд. Грибановский районный суд Воронежской области согласился с тем, что смерть «не связана с исполнением обязанностей военной службы». За день до дембеля Дураков, судя по документам, ушел в самоволку вместе с сослуживцем — поехал на велосипеде в соседнюю деревню, чтобы проведать знакомых девушек. По дороге их сбил автомобиль, Алексей погиб, о судьбе его товарища в вердикте не сообщается. Мать убеждена, что сына убили, но на решение суда ее мнение не повлияло.


Порой суды выносят противоречивые вердикты в схожих обстоятельствах. Так, в 2014 году мать военнослужащего из пермской Губахи сумела добиться выдачи удостоверения через суд, а два года спустя родителям Андрея Шлычкова из башкирского города Мелеуз суд в том же отказал. В обоих случаях речь шла о самоубийстве — однако если пермский суд безоговорочно встал на сторону матери, то башкирский зацепился за все те же слова. В решении говорится: «Из буквального значения слов „погибший“ и „умерший“ следует, что погибшим при исполнении обязанностей является лицо, смерть которого наступила сразу в результате увечья». Андрей Шлычков прослужил в вооруженных силах всего три месяца; 7 марта 2016 года его нашли повешенным на дереве в воинской части в поселке Тоцкое Оренбургской области.


Разночтения между «умер» и «погиб» — не единственный стилистический момент, который может влиять на размер или сам факт получения государственных компенсаций. Например, пенсии по потере кормильца (это еще один тип выплат) зависят от заключений военно-врачебных комиссий и конкретно — от того, какая в них указана причина смерти. «Военная травма» и «заболевание, полученное в период военной службы» означают разные суммы пенсий; «Медузе» известны случаи, когда из-за отсутствия записи о военной травме родственникам погибших солдат отказывали и в ежемесячной компенсации, положенной по закону.


Руководитель центра соцобеспечения пермского краевого военкомата Николай Мишин утверждает: именно заключения военно-врачебных комиссий, а не формулировки в командирских приказах важны при назначении любых выплат. В качестве иллюстрации своего тезиса он приводит случай, который произошел, когда Мишин сам служил в армии: по его словам, некий прапорщик в новогоднюю ночь «нажрался и захлебнулся в своих отходах, хотя был на посту». Как рассказывает Мишин, в заключении комиссии было написано «военная травма», и его близким назначили максимально возможную выплату.

Умерший в нерабочее время

Несмотря на слова Мишина, почти во всех случаях, известных «Медузе», проблемы у родственников начинались не с заключений военно-врачебных комиссий, а с выписки из приказа командира воинской части об исключении военнослужащего из списков личного состава. Приказ этот выпускается на основе медицинского свидетельства о смерти солдата, которое составляют военные судмедэксперты.


Раньше в форме выписки фигурировало именно слово «погибший». Типовую фразу закрепил приказ министра обороны 1999 года, и звучала она так: «Рядового Павлова Ивана Ефимовича, механика-водителя 2 танковой роты, погибшего ___ _________ 200__ г. в результате автомобильной катастрофы, исключить из списков личного состава воинской части и всех видов обеспечения». Как говорит юрист правозащитной организации «Гражданин и армия» Арсений Левинсон, в 2009 году этот приказ отменили, и замены ему так и не появилось. При этом шаблонный текст в официальных бумагах почти не изменился — кроме одного обстоятельства: слово «погибшего» заменилось на «умершего».


«Медуза» обзвонила несколько военкоматов и военных частей по всей России. Все собеседники считают, что разница между понятиями «умер» и «погиб» есть, однако четких критериев их различия никто предложить не смог.

Так, Константин Кесаев, врио заместителя командира североосетинской воинской части 20634, предположил, что «умер» — это одна статья выплат, а «погиб при исполнении» — другая, затруднившись объяснить, в чем содержательное отличие двух формулировок.

Похожее мнение у другой собеседницы из той же части, ответившей по общему телефону и назвавшей лишь свой позывной — «Несекретка». «Погибший — это когда он при какой-то боевой задаче погиб, — считает она. — А умерший — он, может быть, в нерабочее время вышел с территории части, шел домой и с ним что-то произошло».


«Погиб — это если при выполнении обязанностей, а умер — в быту, — утверждает представитель командования части в центральной России, попросивший не указывать свое имя и номер части. — И командиры, чтобы их за жопу не взяли, что на их части много денег уходит, пишут „умер“, а не „погиб“».

Похожим образом рассуждают и чиновники, с которыми удалось поговорить «Медузе». Так, специалист пермского министерства соцразвития, проигравшего в суде Любови Борзовой, сообщила, что ведомство выдает удостоверение только в случае, если в документах указано, что военнослужащий погиб.


— А если написано: «Умер. Смерть связана с исполнением обязанностей военной службы» — дадите удостоверение?
— Но он же не погиб при исполнении обязанностей военной службы. Смерть с чем связана? Он мог заболеть — и из-за этого умереть, правильно? Мог получить какое-то ранение. А мог повеситься.
— Есть решения судов, и в них говорится, что важна только связь смерти с исполнением обязанностей службы. А «умер» или «погиб» — неважно.
— Но суд ведь может принять разные решения, правильно?


В новочебоксарском управлении пенсионного фонда (он тоже проигрывал суд матери солдата) также сообщили, что слово «погибший» повлечет за собой выдачу необходимых для получения компенсаций документов «без проблем». В отличие от слова «умерший».


«С 2000 года у нас в государстве наконец-то начали считать деньги», — объясняет старпом начальника отделения по работе с гражданами военкомата Пермского края Татьяна Смольская. Ее ведомство, с одной стороны, дублирует слова из командирских приказов в похоронках, с другой — принимает заявления на некоторые выплаты от семей военных. Чиновница уточняет: когда есть решение суда о выплате, его приходится исполнять. Однако в последующих случаях, если, например, не будет записи о «военной травме», военкомат вновь будет отказывать обратившимся за компенсацией. Этого, по словам чиновницы, требует закон. «Мы сами не имеем права нарушить законодательство, а судья — пожалуйста», — объясняет Смольская.


«К нам приезжают ревизоры, прокуратура — кто хочешь, — продолжает сотрудница военкомата. — Проверяют законность оформления [компенсаций]. Вы что думаете, мы что хотим, то и назначаем? Нет! И если мы нарушили, знаете, все деньги будут выдираться с того человека, который подписал. Есть закон, а есть справедливость. Слышали? Так вот, они не тождественны».

Семьи погибших военнослужащих получают выплаты не только от государства. Две единоразовые выплаты — почти 4 миллиона рублей и более 2,5 миллионов — по закону совершают страховые компании, для которых командиры воинских частей готовят отдельные справки. Форму этих справок министерство обороны за последние годы переутверждало несколько раз. Во всех вариантах есть формулировки «погиб (умер)» и «гибель (смерть)»: в этих случаях военные никакой разницы в словах не видят.

Экономика незнания

Одна из главных организаций, ответственных за расчеты с семьями погибших военнослужащих, — это Пенсионный фонд. Он начисляет два типа выплат. Во-первых — пенсию нетрудоспособным членам семей «погибших (умерших) военнослужащих в период прохождения военной службы по призыву в качестве солдат, матросов, сержантов и старшин» (такова формулировка 166 федерального закона). Во-вторых, ту самую ежемесячную денежную выплату, которая «распространяется на членов семей военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы».

Как сообщили «Медузе» в Пенсионном фонде России, первую выплату — ее в том или ином размере начисляют независимо от формулировок в документах — сейчас в России получают чуть более 46,5 тысячи человек; в прошлом году на эти выплаты ушло около 6 миллиардов рублей. Ежемесячную же выплату в прошлом году начисляли 24 414 россиянам, которые получили 422 миллиона рублей. Таким образом, нетрудоспособных членов семей умерших военных почти в два раза больше, чем просто членов семей погибших военных.


Юрист «Гражданина и армии» Арсений Левинсон убежден: подавляющее большинство людей, получающих отказ в компенсациях, просто не идут в суд. «Во-первых, люди не обладают достаточной юридической грамотностью, а найти доступную профессиональную помощь непросто, — поясняет он. — Во-вторых, граждане просто не знают, что отказ мог быть незаконным».

Любовь Борзова говорит, что за десять лет ни разу не встретила понимания среди чиновников и военных — по ее словам, к ее льготам и компенсациям они относятся так, будто средства надо взять из собственного кармана. Большая часть денег, которые Борзова после выигрыша в суде с прошлого года получает от государства, уходит на лекарства: после смерти сына начали отказывать ноги. Несмотря на это, женщина продолжает сотрудничать с краевым Комитетом солдатских матерей, старается делиться своим опытом с другими родителями. Как и она когда-то, некоторые их них просто ничего не знают о положенных льготах и выплатах.


В беседе с «Медузой» Борзова почти не говорит про сына в прошедшем времени. «У меня сын и две дочери», — перечисляет она. Показывает грамоты Захара по каратэ-до, перечисляет международные турниры, на которые ездил ее «ребенок». На днях Захару исполнится 31 год.