как просматривать стену

Андрей Юрьевич Бузин, руководитель экспертно-консультационной группы при Памфиловой, подал в отставку (и подробно рассказывает, почему)

О видеозаписях и моей отставке

Сейчас начнется новый этап исследования видеозаписей, сделанных на избирательных участках. И настало, наконец, время рассказать о том, чем закончился этап первый (исследование видеозаписей, сделанных на выборах Президента), который вызвал не только большой общественный резонанс, но и серьезные изменения в моей позиции в ЦИК РФ. Кто читает мою ленту, тот помнит, что 12-го августа я написал, что подготовил служебную записку по результатам просмотра в ЦИК видеозаписей с 12-ти избирательных участков Кемеровской области.
Та публикация заканчивалась словами «Продолжение следует…», но продолжения пришлось ждать долго. Причина затяжки заключается в том, что служебная записка послужила поводом для решительной атаки на меня со стороны циковской команды, которая, естественно, меня не сильно любит, но терпела потому, что меня прикрывал Председатель ЦИК. Элла Александровна, вероятно, меня все-таки ценила, поскольку чувствовала квалификацию Экспертно-консультационной группы (ЭКГ), которую я возглавлял по ее инициативе. Нападки на ЭКГ постепенно усиливались, в первую очередь это чувствовалось в выступлениях ее ближайшего помощника и заместителя Николая Ивановича Булаева.
Поскольку члены нашей группы достаточно критически относятся не только к нашим выборам, но и ко всей нашей избирательной системе, а Элла Александровна не может признать, что выборы – не совсем настоящие, а система гниловата, постольку было ясно, что усилия наших «доброжелателей» когда-нибудь приведут к успеху. Тем более, что наверху у Эллы Александровны, нас, наверное, тоже не очень любят. Можно было предполагать, что решительный час наступит после выборов Президента, за которые Элла Александровна отвечает в первую очередь. Понятно, что Элла Александровна может быть более принципиальной по отношению к региональным и местным выборам, но к федеральным у нее особое отношение. Она должна ими гордиться.
Итак, команда ЦИКа дождалась звездного часа, когда я в своей служебной записке написал, что:

Ни одна из 12-ти исследованных УИК в полной мере не выполнила требования законодательства, касающиеся подсчета голосов. Во всех УИК не было: 
- представления и оглашения содержимого бюллетеня при сортировке;
- итогового заседания УИК;
- представления в видеокамеру протокола УИК об итогах голосования.
Лишь в двух УИК было выполнено требование о раздельном подсчете бюллетеней в рассортированных пачках путем перекладывания.
Оглашение данных протокола об итогах голосования (без предъявления его в камеру) было осуществлено лишь на трех УИК.

И это была правда. Вместе со мной видеозаписи в ЦИКе просматривали Юра Гурман, Татьяна Юрасова, Азат Габдульвалеев.
Для нанесения окончательного удара на совещание по рассмотрению записки были приглашены члены ЦИК Булаев, Клюкин и Шевченко. Критика служебной записки была поручена «куратору» ЭКГ, начальнику одного из управлений ЦИК РФ, быстро поднимающемуся по карьерной лестнице А.С.Нестерову. С нашей стороны, кроме меня, присутствовали Азат Габдулвалеев и Григорий Мельконьянц.
Критика Нестерова была короткой и слабой, она явно служила лишь поводом для начала наступления на меня со стороны Эллы Александровны. Было сказано, что «работа выполнена небрежно», а проект с просмотром видеозаписей в ЦИК прекращается. Присутствующие члены ЦИК также заявили о несогласии с нашими выводами, причем Николай Иванович был довольно агрессивен. Я, как обычно, занимал наступательную позицию, Азат говорил о конкретных и очевидных нарушениях, а Гриша дипломатически отстреливался из окопа.
В моих речах дело дошло и до традиционного упрека избирательной системы в том, что ее сотрудники даже за деньги не хотят смотреть видео, а наши волонтеры бесплатно тратят немалое время на эту деятельность. И получил от Клюкина ответку, что, мол, ко мне лично это не относится. Я действительно числился экспертом в Российском фонде свободных выборов и получал там 60 тысяч рублей в месяц. Тут, понятное дело, я осознал, что пора завязывать с этими тысячами.
Очень характерной была реакция всей напротив сидящей компании тогда, когда я предложил: а давайте, мы опубликуем нашу служебную записку, а вы – возражения Нестерова. Это вызвало возмущенные обвинения в провокации. Такая, вот, открытость и гласность.
Ближе к концу совещания Элла Александровна начала цитировать мои высказывания, сделанные в Интернете и в СМИ. Меня порадовало, что ЦИК с таким вниманием относится к этим высказываниям: перед Эллой Александровной лежала подборка с выделением особо выдающихся мест. Я понял, что пришло время отказаться не только от денег, но и от места.
Я посоветовался с остальными членами ЭКГ (Любарев, Кынев, Рачинский) и написал Элле Александровне прошение об отставке. Занятно, что Аркадий, с которым мы вместе очень давно занимаемся выборами, в этот же день уверил Эллу Александровну о желании дальнейшего сотрудничества. Впрочем, я тоже написал Элле Александровне, что готов сотрудничать, только без денег.
Решение о моей отставке до сих пор не принято. Этим объясняется тот факт, что эта заметка появилась только сейчас. А то, что не позже, объясняется впечатлениями от выборов во Владимире, которые «прошли исключительно честно», правда с жестким удалением наблюдателей и признаками неудавшейся фальсификации. А также - в некоторой степени – советом Эллы Александровны «застрелиться», поскольку я довольно настойчиво выражал свое мнение о том, что выборы в Приморье не надо отменять, а надо там кое-где (совсем не во Владивостоке) пересчитать голоса.
Зато от денег я освободился. Так и написал директору РФСВ М.А.Лескову: не хочу, мол, получать от РФСВ деньги. Пришлось ему принимать такое заявление как заявление о расторжении трудового договора.
И это хорошо. Тотальная лживость нашей номенклатуры во многом объясняется тем, что ее отделили от граждан прикреплением к существенно лучшей кормушке. А людям свойственно все мерить по себе. Отсюда и телевизионная стряпня, отсюда – более жесткая реакция нашей власти не на критику её политики, а на обвинения в воровстве, отсюда и убеждение, что за корм любой человек может поменять свои взгляды.
А нашими выборами, господа, я буду заниматься до тех пор, пока могу думать. Буду и дальше пытаться приблизить наши выборы к тому, что о них написано в нашей же Конституции, и отодвинуть их от декорации, в которую вы их превратили. Благо, опыт у меня с вашим не сравнить.

Предложение С. Эндрю Суонна

Спросите себя, хотите ли вы это знать.

Если ответ «нет», то вам стоит прекратить читать прямо сейчас. Если сейчас вы пойдёте и доложите своему начальству о недопустимом файле, раскаетесь и будете утверждать, что дочитали только до этого параграфа, то, возможно, всё обойдётся только амнезиаком класса A. Если вам повезёт, конечно же. И если O5 в данный момент не полностью охвачены паранойей.

Итак, вы хотите узнать, что же такое SCP-001? Первый ответ на то, чем он является являлся, будет таким: SCP-001 - это теоретическое обозначение для начальной точки, первопричины, основного источника всего этого сверхъестественного дерьма, которое мы каждый день разгребаем. SCP-001 - это то, почему нам приходится сталкиваться с рептилиями, стремящимися уничтожить всё вокруг, постоянно расширяющимися комнатами, экстрамерными озёрами красной жидкости и потребительскими товарами, которые не подчиняются законам физики. Всё это настолько же опасно, смертельно и просто безумно, насколько бессистемно и противоречиво. И, конечно же, большинство исследователей убеждены, что у этих вещей нет ничего общего, а тем более общего источника.

Они ошибаются.

Существует несколько причин, по которым совместные испытания не приветствуются, а O5 даже специально следят за тем, чтобы в документации об объектах было как можно меньше ссылок на другие объекты. O5 не хотят, чтобы какая-либо группа следила сразу за большим количеством аномальных предметов. И это всё из-за того, что открылось, когда Фонд пытался разработать Теорию Великого объединения SCP-объектов. Сейчас сложно найти свидетельства этого исследования. Зона 001-Альфа была демонтирована, архивы подчищены, персоналу промыли мозги и перевели в другие места. Не осталось никого, кроме меня. И я не узнал бы ничего этого, если бы не моя привычка не доверять серверам Фонда и держать собственный скрытый архив, который O5 пропустили из-за своей паники.

Я был аналитиком данных в Зоне 001-Альфа [Примечание для командования O5: Не трудитесь искать меня, я закончил работу, которую вы начали, личности всех бывших сотрудников Зоны 001-Альфа полностью удалены из записей, теперь вы знаете столько же, сколько и они сами] и участвовал в первой и единственной попытке объединить все данные Фонда по всем SCP-объектам. Я отвечал за целостность данных. Да, в них царил такой хаос, который вы и не можете представить. Но, что намного хуже, в них просматривался и порядок.

Забудьте о меметических объектах, об объектах, которые изменяют собственное описание, и об объектах, которые, как считается, обитают только в инфопространстве и проникают в базу данных исключительно для того, чтобы нанести ущерб. Для любого, кто работает в сети Фонда, всё это является обыденностью, стандартными процедурами, разница лишь в масштабах. Куда хуже абсолютно необъяснимые и неожиданные изменения в данных.

Извините, хоть я и не могу не думать об этом, это всё же неправильное определение. Это не просто изменение в данных, когда сама реальность меняется, чтобы соответствовать им. Я мало что знаю о структуре программ, которые мы использовали, но знаю, что часть из них работала за пределами того, что мы считаем «реальным миром». Сначала все думали, что полученные результаты ошибочны. Однако вскоре стало очевидно, что структура программ и их изолированность от SCP-объектов, которые воздействуют на изложение данных, позволила им записать кое-что очень важное.

Этого не видите ни вы, ни O5, ни даже большинство известных нам SCP-объектов, но Фонд - а вместе с ним и вся вселенная - находится в состоянии постоянного изменения реальности. Файлы о SCP-объектах появляются и исчезают из нашей базы данных с пугающей частотой, а вместе с ними появляются и исчезают SCP-объекты, которые они описывают. Да и не только объекты, ещё и сотрудники, целые Зоны и десятки лет истории Фонда переписываются, причём, по всей видимости, случайно. И даже наша собственная память подтверждает, что «объективная» реальность соответствует текущей версии нашей базы данных.

Один исследователь сказал мне, что это похоже на воздействие чего-то вроде SCP-140, только куда более крупного масштаба.

В точку. Что-то очень похожее на SCP-140 и бесконечно большее в масштабе.

Не знаю, кто проводил анализ, а даже если бы знал, то не сказал бы. Сейчас, забыв о своём собственном открытии, она, скорее всего, намного счастливее. Но она видела, что исчезало, что появлялось и что немного изменялось в записях. Она нашла шаблон, путь во тьму, к согласованности всех фактов, к структуре всего…

Все, кто хоть сколько-нибудь проработал в Фонде, знают, что наша вселенная это чертовски неприятное место. Те из нас, кто всё ещё верит в Бога, всё больше склоняются к двойственной оценке дела рук его.

Но мы узнали, что Бог есть, и он - это SCP-001.

И горстка писателей страшилок.

Совещание.

Петров пришел во вторник на совещание. Ему там вынули мозг, разложили по блюдечкам и стали есть, причмокивая и вообще выражая всяческое одобрение. Начальник Петрова, Недозайцев, предусмотрительно раздал присутствующим десертные ложечки. И началось.

— Коллеги, — говорит Морковьева, — перед нашей организацией встала масштабная задача. Нам поступил на реализацию проект, в рамках которого нам требуется изобразить несколько красных линий. Вы готовы взвалить на себя эту задачу?

— Конечно, — говорит Недозайцев. Он директор, и всегда готов взвалить на себя проблему, которую придется нести кому-то из коллектива. Впрочем, он тут же уточняет: — Мы же это можем?

Начальник отдела рисования Сидоряхин торопливо кивает:

— Да, разумеется. Вот у нас как раз сидит Петров, он наш лучший специалист в области рисования красных линий. Мы его специально пригласили на совещание, чтобы он высказал свое компетентное мнение.

— Очень приятно, — говорит Морковьева. — Ну, меня вы все знаете. А это — Леночка, она специалист по дизайну в нашей организации.

Леночка покрывается краской и смущенно улыбается. Она недавно закончила экономический, и к дизайну имеет такое же отношение, как утконос к проектированию дирижаблей.

— Так вот, — говорит Морковьева. — Нам нужно нарисовать семь красных линий. Все они должны быть строго перпендикулярны, и кроме того, некоторые нужно нарисовать зеленым цветом, а еще некоторые — прозрачным. Как вы считаете, это реально?

— Нет, — говорит Петров.

— Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, — говорит Сидоряхин. — Задача поставлена, и ее нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не давайте нам повода считать, что вы не профессионал.

— Видите ли, — объясняет Петров, — термин «красная линия» подразумевает, что цвет линии — красный. Нарисовать красную линию зеленым цветом не то, чтобы невозможно, но очень близко к невозможному…

— Петров, ну что значит «невозможно»? — спрашивает Сидоряхин.

— Я просто обрисовываю ситуацию. Возможно, есть люди, страдающие дальтонизмом, для которых действительно не будет иметь значения цвет линии, но я не уверен, что целевая аудитория вашего проекта состоит исключительно из таких людей.

— То есть, в принципе, это возможно, мы правильно вас понимаем, Петров? — спрашивает Морковьева.

Петров осознает, что переборщил с образностью.

— Скажем проще, — говорит он. — Линию, как таковую, можно нарисовать совершенно любым цветом. Но чтобы получилась красная линия, следует использовать только красный цвет.

— Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это возможно.

Петров молча проклинает свою болтливость.

— Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в некоторых, крайне редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения, но даже и тогда — линия все равно не будет красной. Понимаете, она красной не будет! Она будет зеленой. А вам нужна красная.

Наступает непродолжительное молчание, в котором отчетливо слышится тихое напряженное гудение синапсов.

— А что если, — осененный идеей, произносит Недозайцев, — нарисовать их синим цветом?

— Все равно не получится, — качает головой Петров. — Если нарисовать синим — получатся синие линии.

Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.

— И я еще не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях прозрачного цвета?

Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на отстающего ученика.

— Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое «прозрачный»?

— Знаю.

— И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо объяснять?

— Нет, не надо.

— Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.

Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.

— И как должен выглядеть результат, будьте добры, опишите пожалуйста? Как вы себе это представляете?

— Ну-у-у, Петро-о-ов! — говорит Сидоряхин. — Ну давайте не будем… У нас что, детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или вы?

— Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…

— Ну, а что тут непонятного-то?.. — встревает в разговор Недозайцев. — Вы же знаете, что такое красная линия?

— Да, но…

— И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?

— Разумеется, но…

— Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до непродуктивных споров. Задача поставлена, задача ясная и четкая. Если у вас есть конкретные вопросы, так задавайте.

— Вы же профессионал, — добавляет Сидоряхин.

— Ладно, — сдается Петров. — Бог с ним, с цветом. Но у вас там еще что-то с перпендикулярностью?..

— Да, — с готовностью подтверждает Морковьева. — Семь линий, все строго перпендикулярны.

— Перпендикулярны чему? — уточняет Петров.

Морковьева начинает просматривать свои бумаги.

— Э-э-э, — говорит она наконец. — Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или как там… Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают перпендикулярные линии, — наконец находится она.

— Да конечно знает, — взмахивает руками Сидоряхин. — Профессионалы мы тут, или не профессионалы?..

— Перпендикулярны могут быть две линии, — терпеливо объясняет Петров. — Все семь одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг к другу. Это геометрия, 6 класс.

Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно забытого школьного образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:

— Петров, давайте без вот этого: «6 класс, 6 класс». Давайте будем взаимно вежливы. Не будем делать намеков и скатываться до оскорблений. Давайте поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты собрались.

— Я тоже так считаю, — говорит Сидоряхин.

Петров придвигает к себе листок бумаги.

— Хорошо, — говорит он. — Давайте, я вам нарисую. Вот линия. Так?

Морковьева утвердительно кивает головой.

— Рисуем другую… — говорит Петров. — Она перпендикулярна первой?

— Ну-у…

— Да, она перпендикулярна.

— Ну вот видите! — радостно восклицает Морковьева.

— Подождите, это еще не все. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна первой линии?..

Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:

— Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не пересекается. Со второй линией они параллельны.

Наступает тишина. Потом Морковьева встает со своего места и, обогнув стол, заходит Петрову с тыла, заглядывая ему через плечо.

— Ну… — неуверенно произносит она. — Наверное, да.

— Вот в этом и дело, — говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый успех. — Пока линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их становится больше…

— А можно мне ручку? — просит Морковьева.

Петров отдает ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных линий.

— А если так?..

Петров вздыхает.

— Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому же их три, а не семь.

Морковьева поджимает губы.

— А почему они синие? — вдруг спрашивает Недозайцев.

— Да, кстати, — поддерживает Сидоряхин. — Сам хотел спросить.

Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.

— У меня ручка синяя, — наконец говорит он. — Я же просто чтобы продемонстрировать…

— Ну, так может, в этом и дело? — нетерпеливо перебивает его Недозайцев тоном человека, который только что разобрался в сложной концепции и спешит поделиться ею с окружающими, пока мысль не потеряна. — У вас линии синие. Вы нарисуйте красные, и давайте посмотрим, что получится.

— Получится то же самое, — уверенно говорит Петров.

— Ну, как то же самое? — говорит Недозайцев. — Как вы можете быть уверены, если вы даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.

— У меня нет красной ручки с собой, — признается Петров. — Но я могу совершенно…

— А что же вы не подготовились, — укоризненно говорит Сидоряхин. — Знали же, что будет собрание…

— Я абсолютно точно могу вам сказать, — в отчаянии говорит Петров, — что красным цветом получится точно то же самое.

— Вы же сами нам в прошлый раз говорили, — парирует Сидоряхин, — что рисовать красные линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А сами рисуете их синей ручкой. Это что, красные линии по-вашему?

— Кстати, да, — замечает Недозайцев. — Я же еще спрашивал вас про синий цвет. Что вы мне ответили?

Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со своего места.

— Мне кажется, я понимаю, — говорит она. — Вы же сейчас не о цвете говорите, да? Это у вас про вот эту, как вы ее называете? Перпер-чего-то-там?

— Перпендикулярность линий, да, — благодарно отзывается Петров. — Она с цветом линий никак не связана.

— Все, вы меня запутали окончательно, — говорит Недозайцев, переводя взгляд с одного участника собрания на другого. — Так у нас с чем проблемы? С цветом или с перпендикулярностью?

Морковьева издает растерянные звуки и качает головой. Она тоже запуталась.

— И с тем, и с другим, — тихо говорит Петров.

— Я ничего не могу понять, — говорит Недозайцев, разглядывая свои сцепленные в замок пальцы. — Вот есть задача. Нужно всего-то семь красных линий. Я понимаю, их было бы двадцать!.. Но тут-то всего семь. Задача простая. Наши заказчики хотят семь перпендикулярных линий. Верно?

Морковьева кивает.

— И Сидоряхин вот тоже не видит проблемы, — говорит Недозайцев. — Я прав, Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?

— Геометрия, — со вздохом говорит Петров.

— Ну, вы просто не обращайте на нее внимания, вот и все! — произносит Морковьева.

Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой красочные метафоры, которые позволили бы донести до окружающих сюрреализм происходящего, но как назло, все они, облекаясь в слова, начинаются неизменно словом «Блять!», совершенно неуместным в рамках деловой беседы.

Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:

— Петров, вы ответьте просто — вы можете сделать или вы не можете? Я понимаю, что вы узкий специалист и не видите общей картины. Но это же несложно — нарисовать какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа какую-то ерунду, никак не можем прийти к решению.

— Да, — говорит Сидоряхин. — Вы вот только критикуете и говорите: «Невозможно! Невозможно!» Вы предложите нам свое решение проблемы! А то критиковать и дурак может, простите за выражение. Вы же профессионал!

Петров устало изрекает:

— Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные красные линии, а остальные — прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и их не будет видно, но я их нарисую. Вас это устроит?

— Нас это устроит? — оборачивается Морковьева к Леночке. — Да, нас устроит.

— Только еще хотя бы пару — зеленым цветом, — добавляет Леночка. — И еще у меня такой вопрос, можно?

— Да, — мертвым голосом разрешает Петров.

— Можно одну линию изобразить в виде котенка?

Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:

— Что?

— Ну, в виде котенка. Котеночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки. Было бы очень здорово…

— Нет, — говорит Петров.

— А почему?

— Нет, я конечно могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу попытаться. Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот — разные вещи.

— Котенок, — уточняет Морковьева. — Не кот, а котенок, такой маленький, симпатичный. Коты, они…

— Да все равно, — качает головой Петров.

— Совсем никак, да?.. — разочарованно спрашивает Леночка.

— Петров, вы хоть дослушали бы до конца, — раздраженно говорит Недозайцев. — Не дослушали, а уже говорите «Нет».

— Я понял мысль, — не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. — Нарисовать линию в виде котенка невозможно.

— Ну и не надо тогда, — разрешает Леночка. — А птичку тоже не получится?

Петров молча поднимает на нее взгляд и Леночка все понимает.

— Ну и не надо тогда, — снова повторяет она.

Недозайцев хлопает ладонью по столу.

— Так на чем мы остановились? Что мы делаем?

— Семь красных линий, — говорит Морковьева. — Две красным цветом, и две зеленым, и остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?

— Да, — подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть рот.

Недозайцев удовлетворенно кивает.

— Вот и отлично… Ну, тогда все, коллеги?.. Расходимся?.. Еще вопросы есть?..

— Ой, — вспоминает Леночка. — У нас еще есть красный воздушный шарик! Скажите, вы можете его надуть?

— Да, кстати, — говорит Морковьева. — Давайте это тоже сразу обсудим, чтобы два раза не собираться.

— Петров, — поворачивается Недозайцев к Петрову. — Мы это можем?

— А какое отношение ко мне имеет шарик? — удивленно спрашивает Петров.

— Он красный, — поясняет Леночка.

Петров тупо молчит, подрагивая кончиками пальцев.

— Петров, — нервно переспрашивает Недозайцев. — Так вы это можете или не можете? Простой же вопрос.

— Ну, — осторожно говорит Петров, — в принципе, я конечно могу, но…

— Хорошо, — кивает Недозайцев. — Съездите к ним, надуйте. Командировочные, если потребуется, выпишем.

— Завтра можно? — спрашивает Морковьева.

— Конечно, — отвечает Недозайцев. — Я думаю, проблем не будет… Ну, теперь у нас все?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до свидания!

Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность, потом встает и медленно бредет к выходу. У самого выхода Леночка догоняет его.

— А можно еще вас попросить? — краснея, говорит Леночка. — Вы когда шарик будете надувать… Вы можете надуть его в форме котенка?..

Петров вздыхает.

— Я все могу, — говорит он. — Я могу абсолютно все. Я профессионал.

Трамп: "шатдаун" продлится до тех пор, пока не выделят деньги на стену

Правительство США не вернется к полноценной работе, пока демократы в конгрессе не утвердят фиансирование стены на границе с Мексикой, заявил президент Дональд Трамп. 9 из 15 американских министерств начали сворачивать работу на прошлой неделе из-за бюджетного кризиса.

"Это барьер от наркотиков. Знаете, сегодня в мире есть большая проблема. Это торговля людьми, и мы этого не потерпим. Мы очень много работаем, чтобы поймать торговцев людьми. Они - плохие люди. Мы не можем сделать этого без барьера. Мы не можем их поймать без стены", - добавил президент.

В этом году частичный "шатдаун" - прекращение работы ряда федеральных структур - наступает уже в третий раз. Это происходит, когда республиканцы и демократы в конгрессе не могут совместно утвердить бюджет, как правило из-за принципиальных разногласий по каким-то вопросам.

Таким вопросом в очередной раз стало финансирование стены на границе с Мексикой. Трамп требует выделить на проект 5,7 млрд долларов. Палата представителей США на прошлой неделе одобрила финансирование, но демократы в сенате собирались голосовать против.

Представители партий попытались договориться, но у них не вышло, и в минувшую субботу девять федеральных министерств, в том числе госдепартамент, министерства внутренней безопасности, транспорта, сельского хозяйства и юстиции начали постепенно сворачивать работу.

Трамп тогда заявил, что республиканцы "готовы к очень долгому противостоянию".

После "шатдауна" - но не только в связи с ним - американские биржи пережили худший рождественский сочельник в истории. Индекс высокотехнологичных компаний NASDAQ потерял 2,21%, Dow Jones - 2,91%.

В понедельник Трамп написал в "Твиттере", что нашел подрядчика для строительсва очередного участка стены. В течение дня он несколько раз писал, что "по-прежнему ждет", что демократы утвердят финансирование стены, и правительство вернется к полноценной работе.

Ранее Трамп опубликовал в "Твиттере" картинку со стальным забором, сопроводив ее комментарием: "Дизайн нашего стального барьера-заграждения - абсолютно эффективный и в то же время красивый!"

Это будет уже третий случай "шатдауна" в 2018 году. После Нового года демократы получат большинство в нижней палате Конгресса, завоеванное на ноябрьских выборах, после этого утвердить дорогостоящий проект строительства стены будет невозможно.

В январе 2017 года Трамп подписал указ о строительстве стены на границе с Мексикой, выполнив тем самым одно из своих предвыборных обещаний. При этом он обещал добиться того, чтобы за строительство платило мексиканское правительство.

В начале года глава аппарата Белого дома Джон Келли заявил, что позиция Трампа по постройке стены "эволюционировала", и Белый дом планирует закрыть стеной лишь около трети границы, а Мексика не должна оплачивать строительство.

После этого Трамп пояснил, что, согласно его замыслу "стена будет оплачена Мексикой - прямо, косвенно, или в долгосрочной перспективе".

Уважаемые драчуны, помогите

Относительно давнее время назад (год-полгода), на сайте xvideos я несколько раз просматривал определенное видео, но к сожалению не добавил его в закладки. Сейчас, когда я его вспомнил, я попытался отыскать его, но, как на зло, нашел много видео со схожим содержанием которые я просматривал примерно в одно время с ним, но не его само. Посему, реквестирую помощь знатоков, которые могли бы быть знакомы с данным материалом.