Случайный чувак из Инстаграма: я отправлю тебе в личные сообщения фотку моего гандама
Твою мать, это и правда его гандам.
"Насколько это круто??? Потратил 6.5 часов на его сборку. В течении нескольких уикэндов, лол"
Сегодня я встретила этого парня с гандамом, и не знаю, но наверное я выйду за него за муж
Комковатый соломенный тюфяк не давал ему спать, как и стоящие в противоположной стороне в углу миска и кадка с его дерьмом. Миску он поставил туда лишь из-за того, что в нее справил нужду тюремщик, Засранец. Сторожили его двое, Засранец и Хмурый, сменяя друг друга каждые полдня, как он считал – свет от солнца и луны не доходил досюда, он был только от факелов, коих было два. Но один погасил Засранец, остался последний - возле его тюфяка.
Имени тюремщиков он не знал, и поэтому дал каждому прозвище. Засранец – маленький, косматый и цвет его шерстки напоминал отходы Аггрига. Однако прозвал он его так не из-за цвета, а из-за его оскорбительного поведения. Как только наступала его смена, он то и дело докучал Аггригу – то затушит последний факел, то нагадит в его завтрак, то отберет его, а то и вовсе справит на него нужду, пока он спит. Он даже как-то попытался избить его, пока Аггриг еще был прикован цепями к стене, однако капитан был выше его, и как только тот нанес первый удар – он откусил ему ухо – и больше тот не подходил к нему близко.
Хмурый был много лучше него, только все время молчал. Его морда была изуродована оспой, одного глаза не было, на правой щеке большущей шрам, и на горле тоже – настоящее пугало. Но этот хотя бы относится несколько уважительнее, да и когда наставало время его дежурства, он приносил еду, а вернее сказать, помои – но это все же лучше, чем ничего. Помои составляли из себя жидкую овсянку либо пшено с опилками – он их ел, по мере своих сил, но они никак не лезли. Он и так мучился животом, а после подобного кушанья, его вовсе рвало. Он говорил Хмурому помочь ему, но тот в ответ только мычал, и лишь после того, как его вырвало на него, тот принес кувшин. “Это вода, - тогда в надежде прохрипел он – воду редко приносили, и его губы пересохли и потрескались, - вода?” Тот молча протянул ко рту ему запотевший кувшин. Глина приятно холодила кожу. Он открыл рот, и ледяная дурно пахнущая жидкость, напоминавшая сладкое молоко, потекла по его горлу. Струйки стекали по его мордочке. Она обжигала кожу, горло и все его нутро. Но он жадно работал горлом, не обращая никакого внимания на эту жгучую боль, Аггриг остановился только тогда, когда осознал, что все это сейчас выйдет наружу. “Спасибо, - сказал он, поперхнувшись”. Хмурый широко разверзнул рот, и он увидел, что у него нет языка. Это он смеется, понял Аггриг… и в тот момент его голова закружилась, а вскоре он уснул.
В тот день ему приснился кошмар. Он сидел в тени на ветхой деревянной скамеечке возле дома, наблюдая за Лианой, которая с маленькими жеребятами радостно прыгала по лучистым лужам. Как она прекрасна: длинная пышная серебряная грива с толикой примесью стали развевалась на ветру, длинные ноги били по лужам, а ее красивые яркие глаза игриво блестели. Он смотрел на нее с самого утра, и с самого утра думал только о ней. Как же он любил свою маленькую сестренку!
- Братец, пойдем играть, - весело закричала она, скача куда-то вперед.
- Нет, я сегодня устал, - солгал он. Аггриг, будучи юношей, хотел казаться взрослым, и поэтому мало времени проводил с сестренкой, и много с другими юношами. – В другой раз.
Она подскакала к нему, забрызгав его. Ее губки были надуты.
- Ну пошли, братик, пошли, - канючила маленькая надоеда. – Ты давно со мной не играл. Я соскучилась по играм с тобой.
- Говорю тебе, в другой раз – сегодня я устал.
- Как ты мог устать, если день только начался.
- Нет, - еще раз повторил он, но уже строже.
- Братииик. – Взобравшись на скамейку, она начала упорно спихивать своего брата. Но он как врос в нее. – Ну пошли играть. Я же вижу, что тебе одному скучно. Я не хочу, чтоб ты был одинок.
Большинство жеребят, игравших с ней, смотрели на эту комедию.
- Да не пойду я, отстань, - прикрикнул он, слегка оттолкнув ее от себя.
Маленькая назойница еще пуще надула губки. А следом и хитро улыбнулась. Лианна прильнула к Аггригу, поцеловала его в губы, и приковала свой чарующий взгляд к его.
Аггриг тут же зарделся. Он не знал, что сказать – поведение сестры смутило его. Она в первый раз проявила свои чувства столь открыто… в губы!
- Ладно, пошли, надоеда.
И они прыгали по лужам вместе. Как им было весело! Они вместе, они играют, они счастливы. Если бы он знал…
Белоснежный стройный юноша с глазами зеленоватого моря мирно проходил, когда его сестренка, сильно оторвавшись от него, окатила этого жеребчика. Тот улыбнулся, она в ответ. Тот достал кинжал, она продолжала улыбаться. Тот располосовал ее горло от уха до уха, но у нее улыбка словно застыла. Аггриг хотел ей помочь, но его ноги сделались каменными, он кричал, он молил о помощи, но стоящие пони поблизости были глухи к его мольбам. Они лишь твердили одни и те же слова: “Почему ты не пошел с ней играть? Почему ты не предотвратил этого? Ты знал, что она собирается уйти с ним. Ты - убийца”. “Я не хотел этого… я правда не знал об этом… правда… правда… правда”, - говорил он им, не сдерживая слез, а те зловеще отвечали: “Ложь. Ты знал”.
Потом они подошли к нему и принялись рвать его плоть, откусывая кусочек за кусочком, молвя лишь оный ответ.
Очнулся Аггриг весь вспотевший, тяжело глотая воздух, и ничего не видя перед собой.
Кругом стоял не выносимый запах отходов, царила кромешная тьма. Он долго не мог понять, где находится, но вскоре он вспомнил, что заточен в темнице по ложному обвинению.
- Любимая, за что! – Он все еще не мог поверить, что она его сама заточила сюда. Как она могла уверовать в эту ложь? Он столько раз ей и им твердил, что не стал бы смазывать ядом клинок, однако те лишь просили прекратить свое запирательство и сказать правду. Правду… да, он желал его смерти, но яд оружие женщин – а не мужчин.
Он все-таки уснул тогда, погрузившись в свои мысли, и его тело немного ныло от боли. Живот урчал, но есть было нечего; миска с обгаженными помоями, поди, так и стоит в углу с его кадкой.
- Есть кто? - кричал он во тьму, - прошу вас, зажгите факел. - Но никто не отвечал – была абсолютная тишина.
Кто мог подставить его, Аггриг не знал, и это не давало ему покоя. Все его тело со временем затекло и ослабело от постоянного лежания и сна. Он спал, просыпался и снова засыпал – все равно больше делать было нечего, только сон да бодрствование. Когда он спал, на него наваливались кошмары – обычно воспоминания, преображенные в настоящий ужас и наполненные кровью. А вот когда бодрствовал, он придавался думам – не менее ужасным, чем его сны. Так что разницы не было, и вскоре он не только потерял счет времени, но и вовсе перестал различать сон и явь. Даже при зажженном факеле. А сейчас это стало окончательно сплошным сном. Сном, от которого нельзя проснуться.
Так в кромешной тьме Аггриг пробыл черт знает сколько времени. Он несколько раз пытался позвать кого-нибудь, но никто не отвечал, никто не приносил ему долгожданные помои. Поэтому он стал больше спать, дабы хоть как-то унять жажду и голод, однако это вредило его рассудку. Сны были один хуже другого, а когда он просыпался, как он считал, он принимался кричать в надежде, что хоть кто-нибудь ответит. И ему отвечала тьма, мертвой тишиной или непонятным шуршанием. А вскоре она и заговорила, преобразившись в смутную тень.
- Зачем ты смазал ядом клинок? Ты заранее хотел убить сира Даоариаса? – спрашивала тьма.
- Нет. Я не делал этого. Дайте воды. Прошу вас.
- Я дам ее тебе, если ты признаешься в содеянном, - сухо промолвил голос. – Еды тоже.
Аггриг чуть приподнялся, пытаясь разглядеть тень. Она лишь немного выделялась от общего темного фона.
- Прошу вас, зажгите факел – я ничего не вижу.
- Ты и не должен что-то видеть, как и есть и пить, впрочем. – Тень приблизилась. Очертания стали боле четкими. – Так ты признаешься в содеянном?
Аггриг промолчал не в силах больше разговаривать, и тень, подождав некоторое время, удалилась в темный проход, захлопнув за собой тяжелую массивную дверь.
Спустя малое время она появилась вновь с теми же вопросами, и также скоро ушла, не получив от него желаемого. Каждый раз, как она появлялась, Аггриг молил ее о воде, но та отказывала в просьбе, а потом и вовсе перестала обращать на это внимание. Правда продлилось это не долго, и уже через три допроса ему дали целый кувшин прохладной воды. Пил он ее жадно, словно это были последние капли, даже когда он заходил в приступе кашля, он не останавливался. Допив ее, тень отобрала у него кувшин, и, уходя, сказала: ”Лучше раскайся, нельзя так долго хранить грех, братик”.
- Прости меня, сестренка, я не хотел. - Аггриг заплакал. - Я не знал!
Вместо слов его сестра захлопнула дверь. Он вытер слезы, свернулся калачиком, крепко смежил глаза, и на него навалился сон, - живой, словно явь.
Он вновь стал юношей, мечтающим поскорее повзрослеть. Он вновь сидел на старой скамеечке, которая была готова вот-вот развалиться. Он вновь наблюдал за своей маленькой сестренкой. Но были и отличия от сотни подобных этому снов: стояла тихая ночь, не было лучистых луж, не было других жеребят, молча стояла лишь его Лианна, держа в зубах нож и смотря на него холодным пустым взглядом.
Она приблизилась, и Аггриг тоже. Ее дыхание стлалось в воздухе ледяным паром при свете одинокой серебряной луны. Ее глаза холодили душу. Он, не обращая на это внимания, взял у нее нож, и, ни разу не поколебавшись, начал стремительно орудовать им, нанося смертельные раны; каждый нанесенный им удар был ничем – он ничего не чувствовал. Совсем ничего. Это было все равно что резать ягоду. Кровь из маленького тельца сестры лилась рекой, украшая своего братика.
Когда он закончил возиться с ней, уже рассвело. Ее тело было до неузнаваемости изуродовано.
Сзади раздался больно знакомый голосок, Селестия, должно быть. Повернувшись в сторону, он увидел, что это она и есть, лежащую на узорчатой ткани с золотым линиями по кайме возле пруда, рядом с ней лежал труп Лианны, над которым вились мухи, а над ними высился точно такой же пони, как сам Аггриг. Близнец, закованный в броню без шлема и испачканный кровью, держал в зубах меч и злостно смеялся, смотря на рыдающую принцессу. Замолкнув, он принялся колошматить ее, тщетно пытающуюся отбрыкиваться. С каждым удар ее тело жутко преображалось: сначала были синяки, потом немного крови, потом ее стало больше, а следом у нее стали вылетать зубы, лицо распухло, были видны открытые переломы; она рыдала и харкала кровью, моля его прекратить. Но он не прекращал, только продолжал, злобно скалясь. А когда она перестала извиваться в рыданиях, стала лежать как мертвая, он вступил с ней в соитие, впрочем, которое быстро закончилось, распорол ей брюхо и снес голову. Вскорости после этого он мерным шагом и кривой ухмылкой подошел к Аггригу, неся в зубах красную опухшую голову. И бросил ее к его ногам.
Они долго играли “кто кого пересмотрит”, пока близнец Аггрига, наконец, не промолвился:
- Это все, чего ты хотел – смерти своих любимых? – Он засмеялся. – И отодрать свою принцессу? Можешь еще попробовать – она еще пока не так уж холодна.
Как ни странно, но Аггриг нисколько не удивился ни своему близнецу, ни смерти Селестии, - он вообще не испытывал никаких эмоций, кроме ярости и злобы.
- Нет, я этого не хотел, - гавкнул он, желая как можно скорее закончить этот разговор и убраться отсюда.
- Да? – Усмехнулся близнец. – Тогда почему ты не остановил ее, свою сестру. Ты хотел ее смерти, хотя она тебя любила больше, чем просто брата. А твоя любимая. – Он пнул голову, и она откатилась в сторону. – Ты поклялся ее защищать, да и любишь ее, тем не менее, тайно желаешь ее убить и позабавиться с ней, не боле.
- Я не желал им смерти, - отрекся он. - Говорю, я не знал, что она собирается смотаться с ним в его замок. Я не знал, - заярился он. – Она сама виновата в своей смерти. Она повинна в смерти матери.
- Чем же?
- Коли б не она, печаль не добила бы нашу матерь. Она… - Она любила своего братика более, чем кого-либо, она сама это говорила. “Братик, ты же любишь свою маленькую сестренку, - молвила она, медленно двигая копытом по его промежности, - любишь? Я тебя очень-очень, а ты?” Он тогда отвечал ей “да”, чтобы она поскорее закончила, покуда мать не увидела. Он ей часто говаривал, что нельзя ей так делать, что они брат и сестра. Но она лишь отвечала на это, что ей не интересно мнение других, что она любит его больше всего, даже больше матери. После этого она по обыкновению целовала его, – она частенько обнимала его и целовала в щеку, в губы… Сестренка…
- Она повинна лишь в том, что любила тебя, - закончил за него близнец, - признайся в своем грехе, признайся, что ты боялся любить ее. – Он приблизился – Аггриг же отдалился. В уголках глаз грешника выступили слезы. – Ты и сейчас страшишься своей любви к принцессе, однако, дело не только в этом, ты страшишься теперь прошлого и ажно самого себя.
- Неправда! – закричал Аггриг.
- Тогда почему ты не даешь мне подойти к тебе? Мы же одно целое, наши с тобой деяния едины. – Клинок новоявленного Аггрига сверкал.
Аггриг пустился прочь от него, но пользы это не принесло: тьма поглощала, казалось бы, только наступившее утро, оставляя видимым одного близнеца. Но, смотря на это, он продолжал бежать, однако чем большее он преодолевал расстояние, тем ближе был его двойник, тем ближе была его смерть. “Братик, я люблю тебя, - услышал Аггриг голос Лианны – не маленькой, а взрослой, красивой и гибкой, явившейся перед ним”. Лианна обняла его, нежно и крепко, и, подтянувшись к его уху, прошептала: “Ты все еще любишь меня?”. Кровь хлынула из ее зияющей раны на шее, обагрив клинок Аггрига.
Аггриг проснулся в кромешной тьме, тяжело дыша, слыша, как скрепя открывается тяжелая железная дверь.
Сначала он решил, что это снова сон (давно уж он ничего не слышал и не видел, кроме него), и, готовясь вновь встретить сестренку, Аггриг тяжело встал – истощенный, с затекшими конечностями от долго лежания, он был мало на что годен. С мыслью “прости меня”, он приготовился к встрече. Давно пора признать свои грехи, пока они окончательно не лишили его ума.
Свет от огня больно упал ему на лицо, и он прищурил глаза.
- Прошу прости меня… - заржавевши еле выдавил он, но знакомый голос прервал его:
- Это за что же? – В темницу зашел пони, с факельной цепью. Небольшой круг, весящий на цепи, в котором горел маленький красный огонек. – Ты вроде мне ничего не сделал. А вот тебе… ты выглядишь хуже, чем я думал, хотя не так плохо, как могло быть.
- Ты?
- А ты ждал кого-то другого? – улыбнулся Дельвин. Он был все также прекрасен и красиво одет, светло-голубой камзол с заклепками. Одеяние было испачкано кровью. – Я буду огорчен, если так. – Он достал из сумочки, перекинутой через шею, небольшой пузырек с зеленоватой жидкостью. – На, выпей.
Аггриг, недолго думая, сделал предложенное им. Снадобье на вкус было довольно гадким, хотя лучше чем его кормили.
- Что это было? Яд? – неожиданно до него дошло.
- Нет, что ты, - засмеялся Дельвин, - не стал бы я травить тебя. Это пополнит твои силы и лишит чувства голода на трое суток.
- Зачем ты сюда пришел? Тебя послали освободить меня? Неужто доказали мою невиновность?
- Почти, - он немного замялся, - убить. Тебя приговорили к смерти, а меня послали тебя доставить на Алое озеро.
Алое озеро, место предателей. Его любовь сама приговорила его к такой участи? Нет, она не могла, не стала бы. Он лжет!
- Нет, я не лгу, - догадался Дельвин. – Сейчас тебе все поведаю. Было заседание Белого Совета, в котором приняли участие все, кроме нашей дорогой принцессы ночи, - начала он. Дельвин ему рассказал, что поначалу капитанский вопрос решался довольно гладко до тех пор, пока не встрянул лорд Марок, слово которого вызвало бурную дискуссию и определило решение Селестии. На его доставку определили четырех гвардейцев и самого Дельвина, к слову, он помянул, что пытался ее переубедить после совета. Но она как ножом отрезала его слова. Наутро с собратьями он отправился по Королевскому тракту, через один переход, они свернули в сторону Лунного Лика, еще через два, повернули на запад, в Дождливом лесу ночью он перебил своих собратьев и сжег их тела. Досюда, темницы Старых Законов, он дошел один. – Я верю, что ты невиновен, - добавил он. – Нам лучше убирать с этого треклятого места. Говорят, в былые времена здесь было совершено немало ужасного.
Снадобье понемногу начинало действовать, и Аггриг, уже более сильный, заковылял к выходу. Свет в коридоре отсутствовал. Дельвин ушел во тьму, и, немного погодя, свет отразился от факелов, вставленных в гнездо между каждых двух темниц. В углу, возле столика с табуретом и большой железной двери, лежали две половинки одного трупа. Хмурый, понял Аггриг по обезображенной мордочке, <i>жаль, ведь он же мне помог избавиться от живота.</i> Судьба немилостива к добродетелям.
Они шли вереницей вдоль длинного коридора. Каменные стены обросли селитрой.
- Я все же не понимаю: зачем тебе спасать меня? – недоумевал Аггриг. Дельвин из древнего знатного дома Малоррионов, который славится сильными связями, также одной из крупнейших библиотек, красотой потомков, своей честью, преданностью; тем не менее, сила их дома куда меньше, чем у остальных великих домов. – Коли узнает Селестия, твоего отца выгонять из совета, а тебя, ожидает изгнание или еще, что похуже – этому уж посодействует Марок. Твой же дом, вроде как, не ладит с домом Шадоуов.
- Да, мой, - согласился Дельвин. Его голос прозвучал довольно странно среди холодных стен. – И все же вряд ли Марок пойдет на такой необдуманный поступок… - он резко оборвал свою речь.
Дальше они шли в полном молчании, свернув в один из семи темных проходов. Шаги гулко отражались эхом. <i>“Зачем ему спасать меня? Может, там, впереди, меня ожидает смерть,</i> - подумал Аггриг. <i>- Али может, менять проверяют на верность? Селестия, поди, решила, что такой метод будет эффективнее. А смерть Хмурого всего лишь иллюзия”.</i>
- Зачем ты убил тех гвардейцев? - вырвалось у Аггрига, когда они подошли к длинной ступенчатой ведущую вниз во тьму лестнице.
- Они, может, и преданны тебе, но когда начнется расследование и на них немного надавят, они выложат все без утайки. Чем меньше знают об этом, тем лучше.
Холод потихоньку начинал пронизывать до костей, и Аггрига сразу бросило в дрожь.
- Даже если так, ты перебил их ночью. – Он стал на грубом камне. – Мог бы вызвать на поединок – они бы тебе не отказали, они лучшие из лучших. Хоть это и звучит довольно глупо, зато имеет честь.
- Честь, - повторил Дельвин, остановившись, - а что она значит? Мой дальний предок все время твердил – честь, честь, честь да еще раз честь, - но она его не спасла, когда нас предал один из знаменосцев, и тебя тоже не спасет, мой дорогой друг. – С эти слова он зашагал дальше, ступая по ледяному камню.
Лестница никак не желала заканчиваться, и ноги у Аггрига дико болели. Сколько он ни спрашивал долго ли еще идти, ему отвечали: “Досчитай до трехсот, и спроси еще раз”. И он спрашивал еще, и еще, и еще… и спросил бы еще разок, если б не увидал узкий проход впереди. Вдалеке брезжил свет, почти как дневной, и становился ярче по мере приближения. Свет шел от каких-то стеклянных сосудов, вставленных в ниши стен. Он разглядел перекладины, вделанные в стену и упертые в потолок. В самом конце была решетка, которая, к счастью, оказалась не запертой. Очутились они в маленькой круглой, с четырьмя колоннами в каждом углу, комнате, где было четыре дубовых двери, запертых на железные засовы. Здесь был маленький алтарь, на котором была большая витиеватая ребристая свеча, горящая синим пламенем. А густое благовонье, чего греха таить, зловонье, скорее всего, шло именно от нее. В середине помещения было изваяние в виде воздетой кверху руки, держащей факел с таким же синим пламенем. Спаситель приманил его к себе, достал из сумочки пергамент, прочел что-то на непонятном Аггригу языке, и западная дверь отворилась.
- Пойдем, - сказал он.
Была беззвездная ночь, ветер безмолвствовал, журчала река. Аггриг с Дельвином стояли под нависшими над ними камнем и деревом.
- Вот и конец нашего с тобой пути, - грустно заговорил Дельвин. – Теперь твоя дорога лежит на запад к грифонам, в Черную гавань. Там тебя ожидает мой знакомый.
- Зачем мне туда идти, когда я могу поговорить с Селестией. Надо попытаться еще раз. Я думаю, что смогу убедить ее, что я невиновен. – <i>Она должна меня понять, я должен открыться ей,</i> говорил он себе.
- Не глупи: как ты явишься туда, так тебя сразу уволокут на Алое озеро – и, прочитав обвинение, казнят. – Его голос почему-то дрожал. – А так тебя ожидает мой знакомый, который доставит тебя к богатому торговцу. Будешь командовать его стражей. – <i>Отлично, буду служить рабу пряностей,</i> добавил про себя он. – Я вижу, что ты не очень жалуешь этого, но это несколько получше, чем смерть. – Его рот дернулся в подобии улыбки. – Тем паче, я туда сам прибуду, когда закончу дела здесь, и ты тогда обретешь другую достойную тебя должность. Достойную твоей чести.
- Что же ждет меня? Капитан гвардии Высш…
- Нет, - веско, улыбаясь, произнес Дельвин. – Тебя ожидает Коготь Орла.
Коготь Орла. Туда же сбежала его Лианна! Только проку от него, когда постоянные воспоминания о сестре не дадут ему покоя.
Ветер завыл, и дерево качнулось в их сторону. Сердце Аггрига было готово вот-вот выпрыгнуть из груди.
- Аггриг, твоя сестра жива, и вскоре вы воссоединитесь. – Его небесная грива бурно развевалась на ветру - Вот что тебя ждет, мой дорогой друг: сан лорда Когтя Орла и сестра. Тебе не кажется, что это заслуживает поцелуя?
Тебе не кажется, что это заслуживает поцелуя?
“Королевский клинок” торжественно подплывал к заливу Судьбы, вдающемуся в остров Мира. Раздвоенные паруса, разделенные гордым солнцем и грациозной луной, окруженной десятитысячной свитой, над двумя гарцующими аликорнами, колыхались от сильных порывов ветра. Намедни завершенная трехмачтовая каракка по-настоящему блистала великолепием. На носу у нее могучая, покрытая маленькими железными пластинами, как чешуей, драконья лапа держала огромный меч - футов шесть, не меньше. Косые и прямые паруса сделаны из прочной качественной парусины, корпус выкрашен белой краской, закругленные борта разукрашены сценами мира. Да и мощью “Королевский клинок” не уступал своей красоте: на высоких надстройках, защищенных стальными щитами, находилась многочисленная стража с тяжелыми арбалетами, топорами, мечами и щитами, хорошо обученные маги тоже присутствовали; прочные закругленные и загибающиеся внутрь борта весьма затрудняли абордаж. Каждый видевший этот корабль, надолго засматривался на него, созерцая его мощь и великолепие.
Но он лишь неприглядная девка по сравнению с Вершиной Мира. Этот город столь древен, что когда он был построен, не помнит даже самый старый член Высшего круга, и не в одной из хроник нет упоминания этого момента. Весь остров окружает шестидесяти футовая крепостная стена, с высокими башнями каждые восемьдесят ярдов; в заливе она построена на молу, отделяя внутреннюю гавань от внешней. В самом заливе видно множество самых разных кораблей: восемь каракк, десять коггов, большое количество галей, нагруженных пряности, драгоценными камнями, оружием, провизией и другим, и один приметный галеон с красно-черным корпусом и такого же цветами парусами, на которых была изображена подбитая стрелой ворона. Все королевские корабли обычно сюда приходят с одной целью – за прошением. Что же хочет король восточных грифонов?
“Королевский клинок”, спустив паруса, подходил к пристани, находящейся возле галеона. Корпус красное с черным, на носу голова ворона с рубинами вместо глаз. На мачте развевается флаг с гербом короля восточных грифонов, на корме значится красным на черном “Падальщик”. На палубе множество суетящихся грифонов, но ни одной королевской или значительной особы - может, тогда и не стоит напрягаться.
У причалов скопилось слишком много кораблей, и встать было довольно трудно. Одни галеи разгружали специи, рыбу, мясо, овощи, вино и фрукты, другие сталь, оружие, доспехи, третьи – серебро и золото; каждая галея была хоть чем-то загружена – все это дары Высшим, которые ничего не давали взамен. С нескольких коггов, “Морская пучина” и “Белая роза”, сходили знатные лорды в сопровождении своей свиты, с каракки “Пламя” была так целая занимательная процессия. Во главе шел лорд, одетый в багряный камзол, подпоясанный золотым поясом с железными цепочками, сером волчьем плаще и такого же цвета сапогах и штанах, охраняемый четырьмя молотобойцами по бокам и двумя арбалетчиками позади, сзади плелось не меньше сорока рабов, тащивших сундуки с добром, процессию замыкал небольшой обоз, скрытый черной тканью. По обеим сторонам шествия шагали по двадцать двуногих драконов, держащих знамена с гербом дома, спящий дракон на груде костей. Тэрии… еще одно королевское семейство.
Слида как ножом пронзили. Четыре королевских дома в один день на острове Мира – хорошего ничего не сулит. Он знал, когда они проходили мимо Тысячи Копий, что сюда идет один из представителей королевства западных грифонов, но что еще будут два других королевских дома – ему было не ведомо. “Что же здесь такое намечается?” спросил он себя, вспоминая, зачем его сюда послали.
К нему, в Старый Лириин, где он проходил обучение красноречию, языкам и письму, неожиданно нагрянул отец вместе с достопочтенным Мароком. Как только они вошли в Красный зал, сразу наступила тишина, хотя до этого шел урок высокого эквестрийского. Отыскав тощего жеребца с небесной гривой, длинными ресницами как у кобылки и двумя серьгами с голубым топазом в ухе, они молча увели его в западное крыло здания, приказали всем покинуть Белый зал, и они остались одни.
“Нам пришло письмо, - тихо молвил его отец, рассматривая книгу “Свод законов и правил”, лежащую на мраморном постаменте, который находился в конце зала перед двумя заседательными креслами. – На нем стояла печать Высших…”
“…оно поменяло наши планы, - закончил за него лорд Марок”.
“Значительно, - добавил его отец, открыв середину книги. – Нам нужно твое красноречие и знание языков… и все то, чему научился, сын мой. – Он бегло проходился по страницам толстенной книги, не глядя на собственного сына, которого не видел уже двадцать лет. – Наша дорогая принцесса Селестия выбрала из пятнадцати кандидатов, предложенных мною и лордом Мароком, тебя”.
После этих слов ему было бы впору плясать от радости – он наконец-то использует свои знания на таком важном деле.
Слид хотел тогда что-то сказать, но его отец, на миг оторвавшись от книги, взглянул на него так, что это желание у него быстро пропало.
“Я не рад такому решению. – Эти слова отозвались болью в сердце Слида. – Все отвергнутые кандидаты были не в пример лучше тебя. Взять хотя бы Тэриса из дома Редов: он старше, опытнее, обучался в Запретной башне, хоть и не смог закончить его, был даже на острове Мира. Но слово Селестии – закон. – Его лорд-отец еще раз взглянул на него, но на этот раз с улыбкой. – Не думай, что я тебе не люблю, сын мой, просто ты еще мал и неопытен для такого задания. Однако выбрали именно тебя”.
Марок подошел к нему вплотную, и повел разговор так тихо, что он еле слышал:
“Вы отправитесь в сопровождении небольшого отряда на Алмазный остров, а оттуда - на остров Мира, где должны будите найти вашего родственника, Шада, входящего в Первый круг, и отдать ему письмо. – Марок достал туго скатанное в трубочку послание, запечатанное в небесном воске, и вручил ему. – После чего он вам все сам объяснит”.
“А как.?!” - воскликнул Слид и следом почувствовал неодобрительные взоры.
“Тише, тише – у стен есть уши, как и у нас”, - сказал его лорд-отец, остановившись где-то в конце, после закрыв книгу.
Неримон подошел к сыну.
“Я понимаю твое удивление – Шад же является одним из Высших. И все же тебе лучше об этом не трезвонить: все должны считать, что ты отплываешь в Затопленный город, на поиски нужных для нашей принцессы старых книг, бросив на неопределенное время обучение здесь. На этот счет можешь не беспокоиться, я выплачу указанную в той книге нескромную пеню, и, вернувшись, продолжишь свое обучение”.
“ Но, отец…” – Дальше Слид остановился, увидев суровое выражение морды своего лорда-отца.
Они рассказали, что в письмо говорилось, что лицо с их стороны должно прибыть на остров тайно для обсуждения некого вопроса. Рассказали, что он отправиться на быстроходном когге в направлении Затопленного города, по пути он должен будет встретить карраку “Королевский клинок” и пересесть на нее, а после поплывет по Сестринскому морю, выйдет в Мировые Воды и будет дальше плыть к острову Мира. Там он должен как-то будет сыскать своего дальнего родственника, отдать ему послание, убедить всеми силами помочь и выслушать, что Высшие хотят от них, а после уж выполнить свое задание.
“Ни в коем случае не гневай их, даже если это будет в ущерб нам, - заключил его лорд-отец”, а Марок добавил: “Почитайте “Заартачившегося лорда Небес” на этот случай”.
Слид читал эту книгу, но не верил ей. Лорд, который имел огромное войско, нескончаемое золото, целую империю, охватывавшую треть мира, проиграл дряхлым старикам, у которых меньше тысячи солдат и нет собственных кораблей. Там даже упоминалось, что они никого не звали на помощь, и упоминалось, что они обратило его империю в прах, не потеряв и одного воина. А что еще стоит ожидать от сказочника Белого Бена. Однако в горсте лжи всегда есть щепотка правды, и он это понимал.
Когда матросы принялись закреплять концы и опускать сходни, к нему подошел капитан – с густой оранжевой шерстью, коротко стриженой крашеной гривой, круглой мордой, почти шесть футов ростом – прервав его тревожные мысли. Родился он от какой-то портовой шлюхи, как сам уверял, родителей не видал, поэтому вырос с горячим нравом, жестоким сердцем и с командой обращался сурово. Зато одевается как настоящий лорд, в шелка да бархат.
- Вы готовы, милорд? - спросил он, поправляя свою широкую красную шляпу с пурпурным пером.
- Да, готов. Приказывайте вашим матросам спускать наши небогатые дары, скажите моей свите надевать доспехи и готовить оружие. – Здесь хоть и не разрешены драки или свалки, но иногда случаются между враждующими домами.
- Сколько вы тут пробудите, милорд?
- Пес его разбери: может день, может два, может три, а может - целый месяц. Те, кто имеет большую власть, чем ты, любят потомить ожиданием.
Капитан, откланявшись, ушел видимо не довольным.
Слид зашел в свою каюту, переоделся из серого хитона в небесный камзол, белые накопытники, небесный плащ на шелковой белой подкладке – цвета своего дома, взял кинжал и послание. Напоследок он открыл выдвижной ящик стола, взял оттуда серебряную цепочку с огромным голубым опалом, подарок своего отца, и одел на шею.
На берегу ждала его свита. Личный стражник его отца, Араз Герзоз из Предельных земель, обучавший его брата Дельвина, единорог Грин Леен и парочка рыцарей Марока, Сод и Даларад. Воины они все как на подбор, но эти двое… Их дом уже давно не ладит с домом Шадоуов. Как его лорд-отец согласился, чтобы его сопровождали эти двое? Таможенники на берегу разглядывали их груз - фрукты, вино, железо и радугу - выражая недовольство.
- Походу, мы им не угодили, милорд, - пробасил Араз, заметив Слида. – Стоит только посмотреть, что притащили другие - так мы сразу нищие.
- Верно. Но это все, что мы можем себе позволить, дорогой Араз.
- Им смертный грех выражать так яро недовольство, милорд, ведь только мы производим радугу, - подметил Грин Леен, старый низкорослый единорог, одетый в пестрое донельзя бесформенное одеяние. Его толстый короткий рог покрывала красная татуировка в виде змеевидного дракона, выдыхающего ядовитое пламя на его конце – знак, что он состоял на службе в Змеином Пламене. - И привезли аж целый бочонок.
Радуга ценится дороже золота и каких-либо пряностей, а за целый бочонок на восточных невольничьих рынках могут дать полторы тысячи отменных рабов, а если поторговаться могут и две. Но они впервые привезли такие скудные дары. В прошлый раз, как он слышал, ихняя ежегодная дотация включала в себя сотню тысяч золотых, еще больше серебра, сундуки с драгоценными камнями, огромное количество разных трав и радуги было в два раза больше.
- Так или иначе, мы сюда не за этим прибыли, - отрезал Слид.
Он двинулся к главным воротам, Араз и Грин Леен шли рядом, двое людей Марока, шепчась о чем-то между собой, шли позади.
Вся внутренняя гавань, напоминающая полумесяц, была все равно что огромной площадью, шумной и яркой даже в ночь. Здесь располагались торговцы в своих палатках, освещенных то пергаменными, то стеклянными цветными фонарями, предлагая заурядный или диковинный товар, рыбники за своими сильно пахнущими лавками, брави с мечом на боку, стоящие в дверях гостиниц. Были здесь и шлюхи разных мастей, и ткачихи, и скоморохи, и кузницы, и свечники, и стеклодувы. Можно было найти и баньки, и трактиры. Высшие предоставляли разрешение на любой вид торговли всем за определенную плату.
Они плелись по длинной дороге, которая вскоре разошлась на три стороны – одна в западную часть, другая в восточную, третья же к их цели. В этой части огромной площади все имело несколько другие краски по сравнению с тем, что они видели в ее начале. Вместо дешевых гниющих трактиров, двухэтажных гостиниц и мелких банек, появились богатые рестораны с внутренними цветущими двориками, четырех, а то и пятиэтажные гостиницы, и крупные бани с мраморными колоннами; брави также были боле прилично одеты, больше не было толпящихся матросов, солдат и гуляк у борделей. Проходя мимо одного из несколько стоящих рядом шелковых шатров, они услышали торговца, предлагающего на ломаном упрощенном эквестрийском кинжал с рукоятью из кости дракона; двое рыцарей сражались на мечах в небольшом дворике, а их лорды между тем мирно беседовали за одним столом, попивая вино. Из публичного дома выбежала нагая шлюха, за которой гнался с кинжалом в руке двуногий дракон.
Когда Слид дошел до центральных ворот, он обомлел. Он, конечно, читал о них, но увидеть их собственными глазами иное дело. Толстенные, из черного камня ворота были ниже стены всего на два фута, шириной где-то пятнадцать, над ними возвышались две каменные драконьи головы с горящими глазами, которые в случае чего способны изрыгать синий магический огонь.
У главных ворот десять стражников несли караул в рифленых доспехах и с длинными копья с тонкими наконечниками, как иглы; грифон, стоящий недалеко от них, в белой рясе с лиловой четырехконечной звездой на груди, скорее всего, был одним из Высших. Он беседовал с каким-то гневающимся молодым лордом.
- Нет. Вы не можете пройти через ворота, если вас сюда не приглашали или не являетесь королевской особой – повторяю еще раз.
- Я из одного самых старейших домов этого мира, а ты, жалкий мозгляк, запрещаешь мне войти с миром. Неужели ты думаешь, что я, Эстор Рейн, что-то украду?
Два грифона, стоящие рядом с ним, положил лапы на эфес меча, стражники у ворот наставили копья.
- Нет, я и не мыслил об этом, но вам все равно сюда нельзя. – Высший говорил тихим размеренным голосом. – Когда добудете разрешение или получите его, вы сможете пройти, и токмо тогда. А так, не взыщите, милорд, убирайтесь отсюда, покуда наши доблестные воины не понаделали в вас дырок.
Разъяренный лорденыш шагнул вперед, его солдаты вынули клинки, стражники у ворот двинулись к ним, потрясая копьями.
- Я являюсь… - было хотел выплеснуть он, как вдруг к горлу его солдат было приставлено по копью, а к его целых три.
Высший вскинул лапу, призывая всех успокоиться.
- Да, я знаю, кто вы, милорд… уже давно, и не надо это вновь повторять, прошу вас, - как-то грустно вздохнул он. - Вы приходитесь единственным сыном Эстора Рейна, Первого Копья, закадычного друга собственного короля, имеющего достаточно неплохое воинство и неплохие запасы золота, владеющего Каменным Лесом, и я могу навлечь на себя его гнев. Вы это хотели сказать, милорд? – Его губы застыли в подобии улыбки. Морда молодого лорда была в ужасе. – Да, неважно. Я вам советую: уходите подальше от главных ворот в бордель, в трактир… куда вам хочется, главное: подальше от них. А насчет сегодняшнего случая я самолично напишу вашему лорду-отцу. Думаю, ему не понравится ваше непотребство.
Стражники опустили копья, и вскорости молодой Рейн вместе со своей свитой улепетнул неизвестно куда, - наверное, плакаться своему родичу.
- Тысяча извинений, милорды, за столь дурную комедию, - поклонился старый, сморщенный грифон. – Этот юнец не достоин имени своего отца. – Высший глубоко дохнул. – Помню, как давно я бывал у своего брата, Эстора Рейна, и играл с этим тогда еще мальчонкой. Жаль, что я помню его – а он меня нет. Ну… теперь мне уже не важно, что с ним станет: всякий, кто захочет стать одним из нас, должен отказаться от прежней жизни, какой бы она ни была.
<i>“Отказаться от прежней жизни…”,</i> - повторил Слид и следом понял, что вероятность помощи Шада даже мало-мальски - почти ничтожна. <i>“Надо будет его как-то убедить… или заставить – дело десятое, вот только как попасть к нему без этого пресловутого разрешения?”</i> Ни его лорд-отец, ни лорд Марок ничего про это не упоминали, лишь твердили про просьбу помощи у Шада, даже не сказали, как его найти.
- У нас нет этой записульки, - неожиданно бросил Араз. – Той, с помощью которой можно пройти.
“Тогда вам вход закрыт”, - думал услышать Слид, но ответили им совсем другое:
- А вам и не нужно: мы вас ждали, - улыбнулся им как старым друзьям старый грифон. – Вы же от принцессы Селестии, верно?
<i>“Неужто Скиталец нам все-таки благоволит?”</i>
- Да, - ответил Слид.
Старый грифон подошел к ним ближе. Сод и Даларад всю дорогу о чем-то шептались, и тут продолжали свое, изредка посмеиваясь.
- Можно мне вас сопроводить до ваших размещений?
- Нет необходимости, мы должны здесь кое с кем встретиться, и, я полагаю, он знает, где они.
- В таком случае можно мне сопроводить вас к нему, - любезно предложил он. – Я знаю всех в этом городе.
Да, определенно благоволит.
- Почему бы и нет, - порскнул Слид от такой удачи. <i>Видимо, все пройдет хорошо.</i> – Нам к Высшему Шаду.
Высший, кивнув им, что-то крикнул на истинном языке, и из правой пасти дракона высунулась чья-то голова, крикнула в ответ, и старый грифон хихикнул, а дверь открылась.
Он махнул лапой, и они двинулись за ним.
Нет, это место не великолепно – оно невообразимо. Перед ними открылся сон: два широких и два узких чередующихся хода между рядами аметистовых и изумрудных колонн с яркими фиолетовыми и темно-зелеными стеклянными шарами на черных чугунных цепях. Входом к ним служили белые мраморные арки с изображениями древних легенд; две из них он знал – Отравленный Кубок и Проклятая Любовь. Пошли они по последнему широкому ходу. Высший, идущий впереди всех, молчал, Араз подчас осторожно оглядывался на рыцарей Марока, все также тихо беседующих между собой, Грин Леен калякал со Слидом, но потом вдруг спросил:
- Как вы думаете, что Высшие затеяли? - вопросил он. – Зачем мы им все понадобились? Вы сами видели, что сюда прибыли из всех уголков мира.
- То, что усилит их могущество и влияние еще сильнее, - прошелестел он, но ему показалось, что старый грифон его услышал, а если и так, то не подал виду.
- Надеюсь, вы ошибаетесь.
<i>“Я тоже на это надеюсь”. </i>
У выходной арки они увидели две статуи, Нэрии и Скитальца, поломанные и покрытые кровью, под ними было с два десятка трупов: грифон, сжимающий клинок в своем глазу, единорог, двуногий дракон, запустивший руки в свои кишки, еще один грифон, а остальные были слишком изуродованы для опознания. Сплошное месиво. Однако ясно было одно: все из Высших.
- Что здесь произошло? – сдерживая страх, спросил Слид.
Араз достал свою секиру, Сод и Даларад – кинжалы. Грин Леен оставался спокойным.
- Спрячьте оружие, прошу вас, - помедлив, проговорил старый грифон. – Вы сами все скоро узнаете. И, буде вас это успокоит, пока вам ничего не угрожает, - а ваше оружие лишь усложнит нам путь.
- Откуда нам знать, что вы глаголете истину? – трепетно продышал Слид.
Рыцари Марока уже спрятали оружие, но Араз все был наперевес с секирой, готовый пустить ее в дело.
- Тут месиво из ваших дохляков, а ты хочешь, чтобы я убрал почти единственную защиту моего лорда?! – побагровел Араз, грозно шагнув к старому грифону, хотел было занести секиру для вида, но пред ним стал Грин Леен, широко улыбаясь.
- Тише, мой друг, коли они б желали нам смерти – сдохли бы еще у ворот, превратившись в угольки. Нам лучше послушаться благородного грифона, - предостерег он, потрепав копытом по его массивной шее. – Поверь.
- Ты что, веришь этой подлюге, - ощетинился Араз. – Как только мы выйдем из этого прохода…
Верно, если их задумка состояла в простом убийстве, то они сдохли бы еще у самых ворот, а вернее будет – у самой пристани, да и что Высшие с этого получили бы – войну, только и всего. Значит, их возьмут в плен?
- Убери! – скомандовал Селгоро.
И взятие в плен им тоже не выгодно: навлекут на себя мечи всего мира. Так что же тогда… а зачем вообще об этом думать – ни один из этих мертвецов не является гостем, значит, и угрозы для них нет.
Араз, угрожающе глянув на старого грифона, неохотно убрал секиру в ножны.
- Если ты лжешь, дохляк, я снесу твою головенку.
<i>“… то мы трупы”,</i> - мысленно поправил его Слид.
- Пойдемте, - ступил дальше старый грифон, словно ничего и не слышал.
За выходной аркой перед ними предстал именитый город Высших, Ар-то-Зар, Начало и Конец. Сын и наследник, как говорится во многих хрониках, самого Мироздания. Беспощадный, жестокий - милостивый, добрый, родина свершений и нитей судьбы; вотчина Создателя, вотчина Ренгзро и Орзгнер и вотчина других богов, старых и новых, - здесь существует всякая религия и ни одна из них здесь не правит, она есть - и ее нет. И здесь существует вся магия мира, существует магия Мироздания. Здесь смерть граничит с жизнью так тонко, что порой едва можно различить одно от другого. Ар-то-Зар – Начало и Конец.
<i>“Начало смерти и конец жизни”.</i>
Огромная площадь с огромным бьющим до самого неба фонтаном из белого камня, в середине которого парит сгусток чистой голубой энергии. В ее конце должна была начинаться бьющая ключом жизнь, но старые дома из дерева, камня и ткани мироздания были пусты (или казались такими), и дальше не доносилось хоть какого-либо звука. Была пуста и эта площадь, если не брать в счет их самих и двух стражей, охраняющих четыре входа в древний город. Великие, футов одиннадцать, сотворенные из камня и алого метала, с массивными ручищами, древние, как сам город, стражи – големы.
“… Когда же Мироздание сей мир сотворило из магии и ткани своей, населило разумной жизнью и оставило его на тысячу лет, узрело оно всю злобу, всю жестоко и безумство детей своих. И тогда же волей своей, решило оно, уберечь их от их же безумства, через жестокость и злобу, которую они сами и породили. И были сотворены из слез магии, холодного твердого камня и горячего алого метала - големы”, - процитировал Грин Леен по памяти. – “Магия Мироздания” том второй.
- Древняя… жестокая магия, - кратко сказал Селгоро и почувствовал на себе чей-то холодный взор. Глазницы у големов пусты, но он почему-то думал, что они именно только на него и смотрят. – Я тоже читал о них. Но что с их глазницами. В книге у них были серые бесчувственные глаза.
- Книги тоже порой лгут, - усмехнулся старый грифон. – А глаза у них на самом деле чистые, как слезы только что родившейся жизни, и лишь чистые душой могут их узреть, - по крайней мере так написано во втором томе “Магии Мироздания”. Однако я их тоже не вижу.
Араз подошел к одному из стражей, легонько стукнул об него копытом.
- Они точно живые? - усомнился он, стукнув посильнее.
- Достань свое оружие, вот тогда и узнаешь - живы ли они.
- А если это сделаете вы? – заинтересовался Слид. – Что тогда?
- Я этого не сделаю.
- А если все же…
- Нет. Ни в жизнь, - отрезал Высший. – Любого, кто подымет оружие на другого, кто возжелает чьей-то крови - ждет участь пострашнее обычной смерти от обычного клинка, - продолжил старый грифон. – Того, кто осквернит обитель Мироздания, ждут вечные страдания… после того, как его размажут стражи. – Высший лукаво улыбнулся. – Однако давайте не будем думать о плохом: еще никто не осмелился сделать это.
- А, так те покойнички ими и не являются, - насмешливо подал голос Сод. – Я не мыслил, что можно быть в полном здравии с кишками наружу.
- А я скажу больше, что быть живым, когда твое тело похоже на массу красного дерьма – вот настоящая магия.
Рыцари Марока дружно заржали, Араз их поддержал, но остальные смолчали.
- То место входа, а не сама обитель, - пояснил Высший. – И убили их не големы.
- А кто? – осведомился Селгоро в надежде услышать ответ, но в ответ получил лишь натянутую улыбку.
Луна освещала дорогу. В конце площади Высший неожиданно завел разговор.
- Пока мы еще не пришли, я хотел бы скрасить время, поведав вам немного о столь легендарном городе. Начну я, пожалуй, с входа. Он делиться на два широких и два узких хода, каждый из которых является портал в ту или иную часть города. Мы пошли по четвертому, о трех других вам не стоит думать. Каждая часть Ар-то-Зар – это город. Четвертый ведет в Арглазар, или на вашем языке в… суд, решение. – Он усмехнулся. - Думаю, вы о таком не читали.
- Нет, - согласился Слид. – В эти части города вы никого не пускаете?
- И да, и нет. Для каждой части Ар-то-Зар – свой посетитель.
<i>“И какие же посетители для трех других?”,</i> - мысленно спросил он себя, но сказать не решился.
Они шли по широкой дороге, выложенной из гладкого камня и сверкающего алмаза, под каменным мостом, соединяющим верхний город.
- Миновав вход, вы оказываетесь на одной из шести площадей, на площади Ар. От нее можно попасть на площадь Гламон и в лавку чародейства.
- Вы разрешаете торговлю в самом городе?
- Да… но лишь немногим, и плата совсем другая.
 | nashi5364Подписчиков: +231 |
 | аниМемыПодписчиков: +73 |
 | mr_plagu3Подписчиков: +41 |
 | DarbarnirПодписчиков: +21 |
 | эльфийка и мужик (merrivius)Подписчиков: +19 |
 | sincosПодписчиков: +150 |
 | VIZAZПодписчиков: +112 |
 | QuantumHeadAIПодписчиков: +96 |
 | madaotheoryПодписчиков: +93 |
 | Anime Ero DFCПодписчиков: +85 |
Отличный комментарий!