Результаты поиска по запросу «
давай уедем
»
anon
А я срал на ваш мегаполис,
Презирая рассудок и волю,
Я уеду на северный полюс –
И из жизни себя уволю.
Буду голым скакать по льдинам,
Всяким бредом марать бумагу.
Буду в репу давать пингвинам,
И с тюленями пить спиртягу.
Пусть у вас там грохочут громы,
Пусть с домов посрывает крыши...
Мне на Севере тек спокойно,
Когда я ваших рож не вижу.
Презирая рассудок и волю,
Я уеду на северный полюс –
И из жизни себя уволю.
Буду голым скакать по льдинам,
Всяким бредом марать бумагу.
Буду в репу давать пингвинам,
И с тюленями пить спиртягу.
Пусть у вас там грохочут громы,
Пусть с домов посрывает крыши...
Мне на Севере тек спокойно,
Когда я ваших рож не вижу.
Австралия все правильно сделали муслимы песочница
Я знаю куда я уеду жить. Ну или хотя бы в отпуск
политика кадыровцы песочница политоты
дон обиделся, что его обижают украинцы и прислал свою илиту... на буханках. им даже танки боятся давать, такие звери.
Nikaniikaa рыжая веснушки Эротика песочница домашняя эротика эротический пирсинг
Рыжий лучик в царстве тьмы
политика Беларусь выборы #Мая Беларусь Светлана Тихановская разная политота
Какие же сволочи...
А вот еще новость для всех очевидная: глава Октябрьского района Витебска Сергей Викторович Сташевский заставляет членов избирательной комиссии участка №25 поменять голоса за Тихановскую и Лукашенко, а на возражения говорит, что услышал их "особое мнение" – и этого достаточно
Расшифровка
3:00
СВ: У меня есть к вам очень жесткое предложение изменять протокол и менять кардинально цифры между третьим и четвертым кандидатом. Значит, готов согласиться с тем, что за Тихановскую достаточное количество людей проголосовало. Не буду объяснять там причины и даже фантазировать: кто-то по велению сердца, кто-то там умом, кто-то еще там, кошельком голосовал – это их проблемы. Но у нас есть другие задачи и другие проблемы, которые нам нужно решить. Вам сегодня, а потом еще с первого числа, а потом к Дню учителя готовиться и так далее. Доходчиво объясняю?
Доходчиво
Вроде доходчиво
СВ: Ну давайте, решаем этот вопрос. Значит, чтобы вы не выбивали здесь в микрорайоне, чтобы два дома по улице Фрунзе у вас имело одну позицию, а вторые два дома другую, чтобы завтра не пошли, как мы в детстве ходили, деревня на деревня, значит, давайте в унисон решайте вопрос.
Сергей Викторович, если комиссия подписывает, я один могу не подписывать?
СВ: Нет, не надо мне ваше особое мнение. Я его услышал, я его учту. Все мы принципиальные люди до определенной степени. Когда речь идет о вашем будущем, хочется, чтобы оно было хотя бы чуть-чуть светлое.
Тогда почему нашими руками?
Сергей Викторович, вы знаете, как я вас уважаю, но почему нашими руками надо делать это дерьмо?
СВ: Давайте вообще, если вот вообще говорить, мне в принципе должно быть больше вас всех взятых все равно. Потому что я-то человек не витебский, я приехал сюда из Минска, живу здесь и работаю уже 12-й год, и намереваюсь здесь поработать еще какое-то время и уехать обратно в столицу. А может быть и не в столицу, может быть в какой-то другой регион. Вот такой вот я получился человек. Но сегодня я здесь и мне хочется, чтобы после того, как я уеду отсюда, а это рано или поздно случится, о нас вспоминали хорошим словом. Ну чуть-чуть плохим и чуть-чуть завидным, чтобы и еще завидовали. Поэтому я еще раз говорю, сегодня не та ситуация, когда надо проявлять принципиальность. Коллеги, ну я еще раз говорю – вы молодцы, вы коллектив, вы высказали свою позицию, я за это вас уважаю. Но сегодня надо сделать по-другому.
Почему нужно врать?
Это голоса избирателей, причем здесь мы?
Как смотреть людям в глаза?
СВ: Нормально смотреть
Один из последних избирателей пришел на участок с бычком с вопросом “Где тут урна, куда его кинуть?” Это тот избиратель, который на прошлых выборах поднялся на участок и в глаза, в лицо всем вот так сидел, обвинял учителей в том, какое право они имеют после этого учить детей. Сергей Викторович, жаль, что (неразборчиво) урны с этими гармошками, люди не (неразборчиво), я все понимаю…
СВ: Я тоже видел эти урны с гармошками, но и не только у вас, и белые манжетики у людей. Вы думаете я просидел в кабинете четыре дня?
Нет, вы здесь были. На досрочном голосовании – у Лукашенко больше. За сегодняшний день – то, что мы видим.
СВ: Я еще раз говорю. Я услышал ваше особое мнение – этого достаточно. Этого достаточно. Всё. И поверьте, если уж лучше там кто-то еще, то я не готов в принципе прогнозировать развитие событий. Давайте. Есть еще бланки к протоколу? Меняйте пункт четвертый и поехали обратно.
СВ: Кто заполнял? Переписывайте.
anon
Эволюция
Я тащил её портфель и ничего не мог с собой поделать. Против меня - пятнадцатилетного - были миллионы лет эволюции, которые тоном не терпящим возражений приказывали тащить этот треклятый баул с филиалом библиотеки имени Ленина. А она шла рядом и, вертя в руках жёлтый листок, рассказывала о том, куда они с родителями ездили летом и куда поедут зимой. Жаркие страны, в которых никогда не падают листья, а учебники весят столько, что их можно запросто носить в заднем кармане брюк.- Погоди, давай постоим, - сказал я.
Именно так - "постоим". Не "отдохнём". Миллионы лет эволюции сказали мне, что отдыхают только слабые, а слабых самцов никто не любит, потому что они добывают мало пищи и не могут защитить от хищника. И хоть пищу можно было спокойно добыть в любом продуктовом магазине, а от хищников оперативно защищали службы по отлову бродячих животных, миллионы лет эволюции сказали, что лучше не спорить.
Мы остановились "постоять" и я взглянул на её волосы, спадавшие по бледно-розому пальто. Обычные волосы - у Кузнецовой с первой парты почти такие же. Но Кузнецову за волосы хотелось только дёрнуть, а в эти волосы хотелось зарыться носом, ощутить кожей их шёлк, почувствовать медовый запах. Конечно, это не мне хотелось. Это всё миллионы лет эволюции настаивали на желании, но поделать с собой ничего нельзя. Я смотрю на неё, а она продолжает что-то говорить и вдруг я улавливаю слово “уедем”.
- На следующий год мы уедем, - говорит она. - У папы командировка на семь лет.
И я не знаю, что делать, и миллионы лет эволюции тоже не знают. Они не рассчитывали на это. В то время, как окончательно формировался мой вид, человек никуда уехать не мог. В те суровые времена можно было только уйти пешком, недалеко и ненадолго. Я жду совета, но миллионы лет эволюции молчат. Наконец, они говорят мне: "Продолжай нести портфель, может быть всё исправится само собой."
Я несу её портфель, а она крутит в руках в руках жёлтый листок и о чём-то щебечет.
- Папа, - вдруг говорит она, - а миллион - это много?
- Знаешь, иногда и семь много, - отвечаю я, - особенно если эти семь растягиваются в десять.
- Как это? - не понимает она.
А я только смотрю на её волосы, спадающие по бледно-розовому пальто. Волосы пахнущие мёдом. И улыбаюсь. Но улыбаюсь не сам, конечно. Мной снова руководят миллионы лет эволюции.
