все время выхожу замуж

Утро началось не с кофе

Пенсионерка ударила электрошокером школьницу, не уступившую ей место в автобусе в Ульяновске

«Россия сейчас почти неотличима от Америки» Джоанна Стингрей, открывшая на Западе советский рок, написала книгу.

В издательстве АСТ nonficion вышла книга американки Джоанны Стингрей «Стингрей в стране чудес». Джоанна Стингрей — знаковая фигура для советской рок-культуры: именно она вывозила из СССР неофициальные записи советских рок-групп и знакомила американцев с русской андеграундной культурой; в Ленинград к своим друзьям-музыкантам она возвращалась с аппаратурой и инструментами. В 1986 году Стингрей выпустила в США двойную пластинку «Red Wave» с записями «Кино», «Аквариума», «Алисы» и «Странных игр», открыв по сути советский рок на Западе. О своей новой книге Джоанна Стингрей рассказала «Медузе».

— В книге вы окрестили Советский Союз «страной чудес». Какой страной кажется вам современная Россия?

— Россия сейчас почти неотличима от Америки. В мире все стало очень близким и понятным. В те времена, о которых я рассказываю в книге, — в начале 80-х— не было интернета, мы понятия не имели, что нас ждет за пределами нашей страны. Каждое путешествие было настоящим открытием, мы узнавали о мире столько нового! Что же сейчас? Взять любой магазин в России — это такой же магазин, как в Париже, как тот же магазин в Лос-Анджелесе. Да, у нас разные правительства, политические системы, но это не так важно, потому что все остальное — одинаковое. Россия — это не страна чудес больше.

— В вашей книге вы подчеркиваете, что нет разницы между людьми по обе стороны океана. Трогательный момент, когда ваши родители — состоятельные американцы — едут знакомиться с родителями вашего будущего мужа Юрия Каспаряна на окраину Ленинграда. И в какой-то момент становится ясно, насколько советские и американские родители похожи.

— В любом городе мира, в любой стране мама — это мама, ее расстраивают ее дети, которые не слушаются и выбирают свой путь. Все это правда, мы видим мир одинаково, у нас одинаковые проблемы, мы так же заботимся о своих семьях. Я не интересуюсь политикой, борьба за власть разделяет, а у простых людей гораздо больше точек соприкосновения, чем принято считать. Для каждого человека главное — быть счастливым, чтобы дети росли здоровыми, получали хорошее образование. Все мы хотим одного и того же.

Я помню, как в то время в Диснейленде спросила у простых американских мальчишек, что они думают о России. И они, не задумываясь ответили: «Это зло, ее надо сжечь». И тогда в 1984 году я стала ездить по американским школам и ставить им видеоклипы русских рок-групп — для всех это был шок, что молодежь в далекой и страшной России такая же, как и в Америке. 

Мы могли часами спорить о разных формах политического устройства: капитализм, социализм, коммунизм, везде есть хорошее и плохое. Капитализм не идеален, в его мироустройстве полно негативных сторон. Русские смотрели фильмы, читали книги и говорили: мы хотим быть как американцы. А я возражала: в этих красивых историях не говорят, что, например, все американцы живут в кредит, за который им приходится отдавать весь свой доход каждый месяц. Если ты не заплатишь — ты останешься без крыши на головой. Ты существуешь в материальной тюрьме, ты заложник кредитов. 

Я уверена — весь мир существует в балансе, если в чем-то легче, то в другом аспекте сложнее. В советские времена было сложно выживать в России, я имею в виду материально. Но благодаря, может быть, этой тяжелой жизни отношения между людьми развивались по своим законам. 

Мы жили в России так, как никогда не могли бы позволить себе в США. Мы просыпались тогда, когда хотели. Мы шли в легендарную «Камчатку» без приглашения или домой к друзьям. Ни у кого не было телефонов, да нам и в голову не приходило звонить и предупреждать, мы просто стучали в дверь, а нам говорили: «Заходите!» Жены друзей готовили на кухне для всей оравы гостей угощение из того, что было в доме. В Америке это было бы невозможно: вы не можете прийти в гости просто так, вам нужно обязательно получить приглашение, запланировать визит. Думаю, именно из-за тяжелых материальных условий духовные связи между людьми становятся гораздо сильнее. 

— В этом смысле что-то изменилось в образе жизни русских рокеров?

— Теперь у моих друзей появились собственные квартиры, машины, и они даже их водят! У них есть деньги, они ходят в рестораны — это немыслимо! Тогда у них не было ничего, мы жили моментом — и даже не представляли, насколько легендарное время было прямо здесь и сейчас.

Когда я начала писать книгу, меня поразило понимание того, как же я была беспечна, сколько всего пропустила. Мне страшно хотелось бы вернуться туда и делать больше фотографий, беспрерывно снимать видео, все записывать. Кое-кто это понимал и тогда, конечно: Алек Кан, Саша Липницкий, они были старше и умнее — видели, что происходит что-то уникальное. Возможно, каким-то чутьем понимал Африка, поэтому он тщательно собирал картины того времени. Остальные, как и я, ничего не понимали, это точно, мы просто плыли по течению и были очень счастливы.

— Что было общим у состоятельной американской девушки с советскими подпольными рокерами? Почему они приняли вас в свой круг?

— Я никогда этого не понимала. Взять Сергея Курехина — он был живым гением, и он совершенно не воспринимал людей бесталанных. У меня-то как раз никакого таланта не было. А он несмотря ни на что воспитывал меня, таскал на концерты, вытаскивал на сцену, вовлекал меня в жизнь ленинградского подполья. Своей энергией, своим космическим талантом он заряжал всех вокруг. Почему он стал меня опекать — я не понимаю. 

Мне тогда очень хотелось сделать для своих новых друзей что-то хорошее, полезное, я помню, как в нашу первую встречу с Борисом Гребенщиковым я сказала: «Я хочу вернуться. Что вам привести?», а все вдруг начали смеяться. Потому что к ним то и дело приходили американцы и европейцы — посмотреть на таинственный мир советского рока, каждый что-то обещал, но никто никогда не возвращался и не выполнял своих обещаний. Тогда, смеясь, Борис сказал: «Привези мне красный Fender Stratocaster, как у Боуи». Но я смогла удивить их. Видели бы вы их лица, когда я все-таки вернулась и привезла абсолютно все, что они в шутку заказывали. И я приезжала снова, и снова, и снова, и все время думала — почему эти прекрасные люди принимают меня и возятся со мной?

Рано или поздно мне надо было уезжать в свою благополучную страну, где у меня была машина, дом, хорошая еда. Я знала, что жизнь моих друзей здесь продолжается и без меня, а вот моя жизнь там останавливалась. Это было для меня странно и непонятно: как у них может быть все хорошо, когда я у себя дома никуда не выхожу, плачу, кричу на маму, которая мне говорит, что мне надо перестать ездить в Союз, найти себе работу и американского мужа. Мои друзья продолжали делать концерты, давать подпольные интервью, а я больше не была частью этого процесса, и это для меня было пыткой. 

— «Джоанна говорила нам: „Вы все будете миллионерами!“» — рассказывал в интервью Кушниру Курехин. Как вы себе это представляли?

— Ну вообще-то Курехин не знал английского, а я не знала русского. Наше общение представляло собой в основном восторженные визги и размахивание руками. Думаю, это миф, так же как меня в России все время называли дочерью миллионера, хотя я ею никогда не была.

— После выхода пластинки «Red Wave» (1986) в Штатах те советские рок-группы, которые принимали в ней участие, попали под давление КГБ. В книге вы откровенно рассказываете, что некоторые из ваших близких друзей подписали официальное письмо, что они не давали разрешения на эту пластинку, полностью перекладывая ответственность на вас.

— Понимаете, когда в КГБ узнали, что я выпустила пластинку, им надо было как-то реагировать. Это все была некая игра: подпишите письмо, что вы не участвовали, что это американцы виноваты. Хотя в органах прекрасно понимали, что без музыкантов невозможно было бы выпустить эту пластинку. И музыканты знали, что органы это знают. Все друг перед другом притворялись, ломали комедию. Подписали бы или нет, это не меняло того, что все и так прекрасно осознавали. Но обстоятельства требовали принять участие в этой игре. 

С самого начала я говорила своим друзьям — если что-то случится, валите все на меня! У меня есть американский паспорт, если что, я вернусь домой и со мной ничего не случится. Не рискуйте своими семьями. Я знаю, что из-за этого письма был даже небольшой раскол и некоторые были оскорблены, что другие решили подписать письмо. Я не была оскорблена или обижена. Сейчас люди не видят всей картины, они не жили в то время, а сейчас очень легко говорить, осуждать. Они не были в тех обстоятельствах, когда нужно ежедневно выбирать между безопасностью жизни и какими-то вещами вроде подписи под бумажкой. Сейчас времена изменились, Россия изменилась. Когда на Западе вышла пластинка, давление ослабло, и со временем каждый смог открыто заниматься своей музыкой — тем, о чем мечтал всю свою жизнь. 

— Вы оптимистично говорите, что ничего бы не случилось, но вы много раз рисковали: и когда вывозили из Союза записи своих друзей в каблуках ботинок, и когда ввозили для них аппаратуру и инструменты, а то, как пластинка «Red Wave» попала в СССР, — вообще шпионский триллер. Ранила ли вас когда-нибудь неблагодарность?

— Нет, никогда. Приносить пользу — это делало меня счастливой. Вообще те, кто занимаются благотворительностью, например, помогают в больницах — самые счастливые люди. Я только и думала — что я могу привезти своим друзьям в следующий раз? Я была счастлива, когда они меня о чем-то просили! Было очень смешно, когда Цой писал: люблю, скучаю и постскриптум — привези мне такие-то сапоги. 

— И вам не казалось, что вас используют?

— Нет, потому что они давали мне намного больше, чем я могла компенсировать какими-то материальными вещами. Они дарили мне свое искусство.

— Книга получилась очень откровенной: секс, предательства, любовь… А есть ли темы, которые вы сознательно обошли стороной?

— Да, во второй книге я решила не говорить о том, что один из моих друзей был геем — потому что знаю, что в России это все еще табуированная тема. А вообще я выложила все фото на свой сайт, безо всякой цензуры. Может, что-то очень личное я и не буду писать, если, например, в интервью человек меня об этом просил, но таких моментов мало.

— Чем вы живете сейчас, чем заняты, о чем ваши сегодняшние мечты?

— Сейчас я счастливо замужем, у меня прекрасный дом, я ужасный домосед, не хожу на тусовки, не пью. Я живу тихой жизнью, зарабатываю деньги — и в общем вполне всем удовлетворена. Но эта книга пробудила во мне какой-то огонь, теперь это моя главная цель в жизни, я думаю только о ней. Это напоминает времена, когда пластинка «Red Wave» стала смыслом моей жизни, моей миссией.

Я полностью погружена в подготовку второй части, она должна выйти в сентябре. У меня собраны невероятное количество фотографий, интервью, слайды, которые никто никогда не видел: например, шикарная фотография, где Юрий Каспарян и Кинчев стоят друг напротив друга, лицом к лицу, — я вообще не помню, чтобы фотографировала их вместе. Мне казалось, они никогда рядом не стояли. А сколько у меня интервью с Борисом Гребенщиковым, записанных 35, 34, 33 года назад — думаю, его фаны будут счастливы их прочесть. 

В каком-то смысле эта книга и ее будущие главы — сборник лучших моментов моей жизни. Вся моя жизнь была связана с Россией, хотя я этого никогда не планировала: я не планировала приезжать, не думала тут искать друзей, не хотела заниматься чьей-то музыкой. Но вот опять где-то в космосе решили, что мне пора возвращаться.

— Работая над воспоминаниями, переосмысливая давние события, что вы поняли нового о себе и о том времени?

— Когда я готовила книгу, то узнала, что вскоре после выхода Горбачеву принесли готовую пластинку «Red Wave», выпущенную в обход всех официальных советских инстанций. И Горбачев вдруг спросил: «А почему эти группы у нас не издаются?» Это и стало началом выхода русского рока из подполья, группы стали писаться на «Мелодии», издавать пластинки, ездить с гастролями, их даже стали выпускать с концертами за границу! Только когда я писала книгу, я поняла, что сделала вклад во что-то очень важное. Вау, я сделала что-то грандиозное, что навсегда изменило историю наших стран, а, может быть, и всего мира! 

Сказ о разводах с Tinder

Помнится один из реакторчан недавно жаловался на то, как его нещадно поимели на свидании на бабки. http://joyreactor.cc/post/4646004

Краткий пересказ для тех кто не может в эльфийский

Схема донельзя простая: девушка на тиндере или баду соглашаэться на свидание, но сразу говорит, что она дочь депутата, багатого бизнесмена и собсвенница бутика, поетому кавалера будет забирать на мерседесе, после того как наивный молодой человек окажется в машине, девушка скажет что проголодалась и неплохо было бы куда нибудь зайти. Как ни странно автомобиль останавливается рядом с одиноким кафе в которое наш дорогой друг и направляется. 

Ничто так не выдавало Штирлица... как отсутствие посетителей данного кафе, скорее всего в нем даже нет кухни, но есть меню. В зависимости от автора схемы, в меню могут быть как конские цены, так и просто вменямые, кроме разве что бокала шампанского, который дама сразу же закажет. Прождав достаточное время для нескольких бокалов, вам наконец-то винесут заказ, а заодно и счёт. Если красота дамы ну совсем не произвела на вас впечетление, то счёт уж точно заставит ваше сердечко биться чаще, ведь он будет от нескольких до десятков тисяч (можете считать это оценкой, которую дама дала вам). 

После прощанией с кровно заработанными, у девушки ВНЕЗАПНО зазвонит телефон и строгий отец прикажет явится  ̶н̶а̶ ̶с̶в̶и̶д̶а̶н̶и̶е̶ ̶к̶ ̶с̶л̶е̶д̶у̶ю̶щ̶и̶м̶у̶ ̶л̶о̶х̶у̶ домой передать документы

хеппи енд для всех кроме вас

Теперь несколько имен, одним из мошенников является россиянин Пётр Шалин, который начинал с нескольких заведений, после начал експорт этой схемы на другие страны, в Киеве его "партнёром" был Ринчин Богданов курировавший заведение "Золотый лев"

Как же не попасть в подобную схему? Для начала не верить незнакомым тётинькам, которые сразу начинают разговор с того, что у нее очень богатый папа (сиди дома и дрочи, на свидание он собрался). Если же дух авантюризма в вас не до конца пропал, прежде чем заходить в кафе проверьте отзывы на гугл картах вбив адрес данного место, вряд ли вам не повезет настолько, что вы будете первым кого здесь разведут. Коли всё предыдущее слишком трусливый поступок для храброго сера, можно просто... не платить, не забывайте что скорее всего это совсем не кафе и предостовлять услуги, формально, не должны, должен предупредить, что иных обстоятелствах платить прийдётся, либо же пасть в неравном бою с численно превосходящим противником, лишившись нескольких ценных вещей.

Всег благ и слава Вождю!

«Люблю его». Итальянка хочет переехать в Россию и выйти замуж за зэка, осужденного пожизненно за убийство 6 человек

Максиму Киселеву 36 лет, 20 из которых он провел за решеткой. Впервые он оказался на скамье подсудимых в 15. Первые сроки были за угон, разбой и изнасилование. Вышел и устроил пьяную драку. В 2008 году он зарезал шестерых человек в селе Ортон Кемеровской области. В их числе были 10-летний ребенок и женщина. Убийца списал все на алкоголь и заявил, что жалеет только о смерти ребенка. На тот момент Киселеву было 27. Ему дали пожизненный срок. Максим надеется выйти досрочно и начать жизнь с чистого листа вместе с любимой — итальянкой Сереной.

Максима направили в колонию «Черный Беркут» в Свердловской области. В 2012 году туда приехал итальянский режиссер Марк Франкетти. Он искал интересные истории о русских заключенных, и Максим привлек его внимание. Убийца, теряющий сознание при виде крови, стал звездой документального фильма «Приговоренные. Колония № 56». После показа фильма в Италии Киселеву стали писать поклонницы. Видимо, впечатлительные итальянки пожалели заблудшую русскую душу. Максим несколько лет переписывался с некоторыми из них, а два года назад он получил письмо от 23-летней Серены Нолано. 

— Она написала, что готова поддержать меня духовно и даже материально. Письмо, конечно, было коротким: «Меня зовут Серена и так далее». Я ей ответил, что не вижу смысла развивать отношения. Мол, она у меня не одна такая… Но Серена написала снова, и что-то меня зацепило. Мне показалось, что в ней было все, что искал в других девушках. Я почувствовал, как бы банально это ни звучало, что она вторая половина моей души. Перечитываю письма, на фотографии ее смотрю, целую их. Думал, что это сумасшествие какое-то, а потом осознал, что с этого вроде начинается…

Максим говорит о любви. По крайней мере, в его понимании. Совпадение или нет, но вскоре у Серены не осталось конкуренток, а у Максима выбора. В конце года его перевели в колонию «Снежинка» в поселке Эльбан Хабаровского края. Поток писем от поклонниц иссяк. Писать продолжала одна Серена. Судя по ее пламенным посланиям, девушка без ума от русского убийцы. 

Сама она утверждает, что «любит Максима, а не его преступления» и принимает его таким, какой он есть. Сейчас она живет в пригороде Милана с родителями и мечтает стать писательницей. Девушка уже выпустила несколько книг, посвятив главу в одной из них своему избраннику. Ради любви к нему Серена готова отказаться от привычной жизни и даже порвать связи с семьей. Друзья от итальянки уже отвернулись, узнав о ее планах. Серена собирается замуж за Максима и хочет от него детей. Ради встречи с любимым она бросила университет, где изучала русский язык и литературу, и устроилась работать оператором в турфирму. Ее не смущает, что встречи с мужем будут два раза в год по четыре часа.

— Увидев Максима в фильме, я сразу захотела ему написать, поэтому стала активнее учить русский. Я почувствовала, что мы связаны друг с другом, мы одно целое. Никто в это не верит, все считают меня странной. Мне и самой не верится, что все это происходит на самом деле. 

Молодые люди пока не виделись, но уже отрепетировали первую встречу в письмах. Максим с волнением рассказывает о своих мечтах.

— Честно сказать, боюсь встречи, что во мне она увидит что-то плохое. Два года ведь мы с ней как родные души. Она как-то написала, что я думаю о ней только от письма до письма. Ага! На самом деле мысли о ней в моей голове 24 часа в сутки. Часто представляю день своего освобождения: вот открывают ворота, и я выхожу из колонии. Первым делом куплю телефон и позвоню Серене. Если все сложится хорошо и у нас появится сын, он точно не окажется за решеткой. Для этого я сделаю все возможное.

Его мечтам вряд ли суждено сбыться. Чтобы пожизненно осужденному выйти по условно-досрочному освобождению, ему нужно отсидеть как минимум 25 лет и не иметь дисциплинарных нарушений. Судом учитывается согласие родственников потерпевших на освобождение убийцы, которое непросто получить.

Психолог Елена Мальгрэм скептически относится с истории молодых людей. Она убеждена, что у Серена выбрала убийцу из-за психологических проблем, а Максиму и вовсе подошла бы любая, лишь бы проявляла интерес.

— Судя по письмам, Серена — девушка романтичная. Но это не совсем здоровый романтизм. Скорее всего, у нее есть проблемы в общении с отцом. Были неудачные сексуальные отношения с мужчинами, вполне возможно, у нее возникало желание их убить. Да-да, иначе она не влюбилась бы в убийцу. Фраза из ее письма «…я чувствую себя бесполезной, мне кажется, что я не делаю ничего хорошего» говорит о депрессии, заниженной самооценке. Серена компенсирует это уверенностью в том, что ей под силу изменить человека силой своей любви. Брак с заключенным для нее кажется идеальным вариантом. Вероятно, она считает, что не достойна лучшего, что только такой мужчина сможет ее полюбить. Что касается Максима… Ему, я думаю, вообще без разницы, кто пишет и кто приедет. Да и время в колонии нужно чем-то занимать. 

Зятёк.

Фото ниже сделано 26 марта 2014 г. Академик Виктор Матвеев, директор ядерного центра в Дубне (т.н. ОИЯИ) , подобострастно улыбаясь, подписывает договор о сотрудничестве с 28-летней девицей, которая типа "талантливый математик" из МГУ, "автор" нескольких научных статей и директор частного фонда с миллиардными деньгами непонятного происхождения.