Интерфейс Б-612
Каждый день, падая на теплые мягкие подушки, он умирал. Но не внезапно, а плавно и величественно. Откидывая голову назад, чуть приоткрыв рот, он несколько раз содрогался в легких предсмертных конвульсиях, а потом выпускал из груди последний драматический выдох, и тело безвольно обмякало.
Сегодня он был отравлен собственным отражением, которое вышло из зеркала составить ему компанию за обедом, а само подло подсыпало ему в чай земли. Днем она была особенно сера и ядовита. Убедившись, что хозяин отравлен, его маленькая юродивая копия, смеясь, скрылась в своей тени, натягивая ее на голову, как капюшон. Отражение и тень! Конечно, все это время они были в сговоре! Как же глупо было упустить из виду их невероятную схожесть. Они же одинаково копируют каждый твой жест! В следующей жизни он уберет из своего мира эти жалкие пародии и придумает себе новую интересную смерть. Например, удушье, которое ему очень понравилось в прошлый раз.
А пока его отравленное тело медленно остывало, бессмертные мысли мельтешились перед его распахнутыми глазами разноцветными конфетами. Такие красивые, что невозможно выбрать какую-то одну, чтобы назначить последней. Хорошо бы все вокруг было какого-то одного цвета. Это же истинное равенство! Ничто и никто не лучше и не хуже ничего и никого. Никак.
Мысли тревожно роились и спутывались в дрожащую радугу. Скоро стало понятно почему. Его нога замерзала. Но это не был приятный трупный холодок с легким покалыванием кожи и мурашками. Едва ощутимый сквозняк коснулся кончика его носа своей обманчивой свежестью и, играючи, смахнул с ресниц волшебство. Глаза больно резануло, и он моргнул. Где-то в полумраке его теплого уютного мира что-то произошло. Оставлять это без внимания было нельзя. «Нужно оживать», — с досадой подумал он и начал собираться с духом. Нарушать привычный цикл короткой жизни и длительного томного умирания было тяжело. Зажмурившись, он с силой втянул носом воздух и сразу зашелся в болезненном кашле. Затекшее тело начало противно ныть, а руки, потерявшие чувствительность, пришлось долго разрабатывать. Наконец, перевернувшись на живот, ему кое-как удалось встать на четвереньки и отправиться на поиски проблемы. Ориентируясь на непривычный холодок, он достиг края пространства и замер в страхе. На ткани реальности, отделявшей его мир от другого, образовалась трещина.
Иногда такое случалось само по себе, тогда он просто латал ее и продолжал жить, а иногда такие дыры были делом рук монстров, обитающих по ту сторону. Прежде чем построить свой дом, он сам жил в том ином холодном мире, в котором был не властен ни над чем, даже над самим собой. Возведя крепкие стены и заполнив пространство собой, он заколотил окна между мирами, но упорные монстры каждый раз находили новую форточку. Частенько им удавалось схватить его и утащить обратно в холод и пустоту реальности, в которой нет радости смерти. Монстры считали, что его место с ними, а он был не согласен. Все, что происходило с ним в ином мире, было ужасно.
Последний раз он помнил очень смутно. Единственное четкое воспоминание, всплывшее в памяти, заставило его сжаться в комок. Удерживая его силой, монстры вводили ему под кожу раскаленную лаву. Он кричал и вырывался, но они не останавливались. Он до сих пор пытался выцарапать из себя чужеродное вещество, но не получалось.
С трудом отогнав прошлое и поборов приступ паники, он прислушался к трещине. В ином мире было непривычно тихо. Почувствовав себя в безопасности, он потянулся, чтобы залатать разрыв, и в ту же секунду его попыталась схватить огромная лапища притаившегося на той стороне монстра.
От неожиданности он вскрикнул и принялся отползать так быстро, как мог. Противник был во много раз сильнее, и нельзя было дать себя схватить. Когда, несмотря на оборону, огромная лапища схватила его за ногу, стало так страшно, что из груди вырвался крик. Лезвие звука оставило на лапище незримую рану, чудовище дернулось, на секунду ослабив хватку, но потом с новой силой сжало его лодыжку. Было так больно, что он, властелин мира, почувствовал себя маленьким и беспомощным. Отбиваясь, он выл от ужаса, пока его тащили к щели в иную реальность. Секунда, и вот его уже слепил ярким светом ненавистный ему мир.
***
Адам силой заставлял себя смотреть, как жена вытаскивает их брыкающегося сына из уродливого шалаша, сооруженного им из пледов и одеял. Пятилетний ребенок орал нечеловеческим голосом и отбивался так, будто от этого зависела его жизнь. Медсестра, вздрогнув, бросилась на помощь, стараясь перехватить бьющегося в истерике ребенка.
Глядя на эту душераздирающую картину, Адам снова и снова спрашивал себя: «Что же мы сделали не так? Как получилось, что наш сын родился таким? Может, это Божье наказание?» На нежной детской коже кровоточили глубокие царапины, а милое личико покраснело и было искажено гримасой боли. Но хуже всего были его крики. Никогда Адам не слышал ничего подобного. Утробные грудные завывания, переходящие в режущий слух визг, заставляли замирать в оцепенении. Было так жутко, что он уже начинал верить в сказки про дьявола.
Тем временем вторая медсестра изловчилась и, поймав за ноги брыкающегося малыша, ловко вколола ему транквилизатор. Через несколько секунд мальчик притих и обмяк. Обессилев, он повис, остановив свой тяжелый, полный отчаянья взгляд на отце. Адам вздрогнул. Впервые за долгое время они с сыном смотрели друг другу в глаза. Между ними была невидимая пропасть, словно черная дыра, безвозвратно засасывающая в себя все хорошее, что было в их семье.
Через несколько секунд малыш уснул в руках медсестер, и Адам на секунду почувствовал облегчение. Жена помогла уложить сына на медицинскую кушетку и отошла в сторону, устало прислонившись к стене. Тяжесть выбора, вставшая перед ней, высосала все силы, и теперь она была лишь бледной тенью себя прежней.
— Как вы думаете, мы правильно поступаем? Все же это серьезная операция. — спросил Адам у доктора, который все это время стоял в углу комнаты и молча наблюдал за разворачивающейся перед ним семейной драмой.
— Безусловно, — без тени сомнения ответил он. — нейроинтерфейс это великолепное устройство. Да, большинство людей используют его для работы в виртуальном пространстве, удаленного управления машинными комплексами, игр полного погружения. Мало кто задумывается о том, какую пользу он может принести психотерапии. Б-612 — отличная модель. Она лишена всех тех недостатков ранних нейроинтерфейсов. Про выжженные мозги и вирусы можно забыть. На днях с помощью Б-612 мы смогли убрать шизофренические проявления у подростка. А ведь раньше его случай считался безнадежным! Если вы еще сомневаетесь в комплектации…
— Я не об этом, — прервал его монолог Адам. — Правильно ли мы поступаем, имплантируя нейроинтерфейс моему сыну?
— Адам. — Доктор вздохнул, по-дружески кладя руку ему на плече. — Твой сын — аутист. Его не вылечить таблетками, понимаешь? Я знаю, что есть риски. Никто никогда не подключал таких, — он на секунду замялся, формулируя, — особенных детей к виртуальной реальности. Но технологии шагают вперед семимильными шагами. Возможно, это ваш единственный шанс наладить контакт с сыном. Мы сделаем операцию, имплантируем ему устройство, и вы, наконец-то, сможете с ним пообщаться.
Адам подошел к спящему сыну, склонился и поцеловал его горячий лобик, затем бережно пригладил его растрепанные золотые кудри и отстранился, кивая доктору.
Медсестры тут же засуетились, увозя кушетку с ребенком из дома под чутким присмотром матери и наблюдением врача. Адам остался в комнате один. Сделав несколько глубоких вздохов, он подошел к небольшому шалашу из одеял, который соорудил его сын в центре комнаты. Коснувшись сухими ладонями ткани, он нагнулся и приоткрыл один край. В шалаше желтым светом горел маленький электрический фонарь и пахло его сыном. Едва сдерживая слезы, он заполз туда и долго сидел, пытаясь хоть ненадолго стать частью мира своего родного, но чужого сына.
***
— Мы сами не ожидали такого успеха. Это поразительно, посмотрите сами. — Доктор махнул рукой на мониторы, но Адам лишь мельком взглянул на них.
Все его внимание приковало окно палаты, в которой на кушетке лежал сын. Бритая налысо голова ребенка была утыкана датчиками, подключенными к какой-то аппаратуре, а из затылка, из кажущейся чужеродной металлической конструкции, торчал кабель, толщиной с большой палец. Невольно Адам поднял руку и коснулся головы, нащупывая свой нейроинтерфейс. Имплантаты давно стали частью обыденности, но на сыне почему-то смотрелись отталкивающе противоестественными.
— Я не понимаю, в чем заключается этот успех. Наш сын едва не погиб на штатной операции! — Мария, с самого начала настроенная скептически, была готова засудить весь медицинский центр, хотя опасность давно миновала.
— Никто никогда не ставил нейроинтерфейс ребенку-аутисту. У таких детей большой избыток нейронных связей между отделами головного мозга, потому и возникли осложнения. Мария, все хорошо. Кризис преодолен.
— Когда мы сможем пообщаться с сыном? — спросил Адам, не отрывая взгляда от окна.
— Думаю, уже сегодня. — Доктор еще раз проверил показатели. — Да, сегодня.
— Наш сын воспринимает мир фрагментами, мы сможем смоделировать то, как он увидит нас в виртуальной реальности? — услышав о возможности пообщаться с сыном, Мария успокоилась и говорила ровно.
— Он увидит вас обоих точно такими же, какими я вижу вас сейчас, — завладев вниманием Адама и Марии, доктор продолжал: — Из-за генетической аномалии его мозг не успевал соединять и анализировать все, что он ощущает, слышит и осязает. Мы передали функцию анализа нейроинтерфейсу, и в виртуальной реальности он будет получать ровно столько информации, сколько сможет воспринять.
— И он больше не будет бояться реального мира? — спросила Мария, сжимая руку Адама.
— Благодаря виртуальной реальности вы сможете начать общаться, остальное я обещать не могу. Для начала нужно наладить с ним контакт. — Доктор похлопал по креслам, в подголовники которых были вмонтированы порты подключения для нейроинтерфейсов. — Вы готовы?
***
После долгого сна, сотканного из ужаса, мучений и боли, он наконец проснулся, но так и не смог понять, где находится. В этом месте не было света, но он прекрасно все видел. Не было звука, но он слышал собственное мычание. Обойдя пространство по кругу и не найдя ничего, что могло бы представлять интерес или угрозу, он, удовлетворенный осмотром, сел. Нет предметов — нет проблем. Но стоило ему попытаться умереть от тоски, как он с огромным разочарованием обнаружил, что не может выпустить из груди последний вздох. Здесь он вообще не дышал. Приложив руку к сердцу, он замер, прислушиваясь, но тоже ничего не почувствовал. Это странное состояние очень напомнило ему минуты перед сном, когда ты одновременно и существуешь, и нет.
— Сынок, милый! — скорее почувствовал, чем услышал он. Подняв глаза, он увидел перед собой две фигуры. Они были похожи на его собственное отражение, но только больше и нескладнее. — Ты меня слышишь?
Он медленно кивнул в знак согласия и осторожно встал, находясь в полной растерянности. Всю свою жизнь он имел дело с монстрами и был уверен, что кроме него и них никого больше не существует.
— Родной, иди ко мне. — Женщина, а он почему-то знал, что перед ним женщина, протянула к нему руки.
— Осторожнее, дорогая. Мы не должны напугать его, — сказал мужчина.
Первым желанием было убежать, спрятаться и снова остаться одному. Но любопытство было сильнее, и он сделал шаг вперед. Когда он робко коснулся ее руки, лицо женщины исказила страшная гримаса боли и из глаз хлынули слезы. Перехватив его руку, она ринулась на него, чтобы обнять, и в этот момент все стало на свои места.
Не было никаких других людей. Это были все те же монстры, которые, пользуясь силой, навязывали ему свой мир, свои правила и самих себя. Они считали считают его своей собственностью и не оставят его в покое до самой смерти. Столкнувшись со своим врагом в новом обличии, он вскрикнул и дернулся, неожиданно для себя вырываясь из крепкой хватки. В растерянности он посмотрел на свои руки, покрытые черным густым мехом, окинул взглядом пространство, а затем расхохотался, счастливый от того, что разгадал загадку этого мира. Здесь он не был слабее своих противников. Здесь он сам становился монстром. Наконец-то он поменялся местами со своими мучителями, которые теперь в оцепенении и ужасе смотрели, как он увеличивается в размерах и набирает силу. Ему никогда не удастся заставить их остановиться, но выход нашелся сам собой. Их просто нужно убить. Убить, растоптать, уничтожить. Тогда они навсегда исчезнут. Тогда он, наконец, останется один.
Не медля ни секунды, он схватил надоедливо визжащую женщину своими огромными лапами и сдавил, с наслаждением чувствуя, как внутри нее что-то хрустит и ломается. Дождавшись момента, когда ее крик захлебнется в крови, он швырнул ее тело в мужчину и принялся в ярости топтать обоих, успокоившись только тогда, когда от них остались лишь липкие пятна. Брезгливо обтерев ступни своих огромных ног, он с удовлетворением выдохнул. Убивать было даже чуточку приятнее, чем умирать самому. Новый мир нравился ему все больше. Осталось лишь сообразить, как построить здесь шалаш.
Отличный комментарий!