Результаты поиска по запросу "Хочу подписаться, сюда летят всё трусики..."
-Бесконечное-лето-Ru-VN-7405937.jpeg "Вечерний костёр(БЛ),Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы")
Оформление ухода за пожилым человеком для мужчины в Украине
Приветствую представителей всех сексуальных ориентаций. Случилось нечто странное, чего я по наивности не ожидал даже от своего любимого государства.
Ситуация следующая. Я живу в Украине. У меня есть бабушка, ей около 90 лет. Она ходит с ходунками уже лет 6, последние где-то полгода ей стало совсем плохо. Если она более-менее нормально себя чувствует, может с подстраховкой дойти до туалета и ванной, сделать свои дела и, также с подстраховкой, вернуться на кровать. Но чаще нужду она справляет в миску. Техникой она не может пользоваться никакой, кушать себе готовить, да и, в большинстве случаев, дойти до кухни, также не может.
Несколько месяцев назад у моей мамы (ее дочь) выявили сахарный диабет, обострились хронические проблемы с почками и сердцем, в общем, чувствует себя крайне плохо.
Медицинские справки о том, что моя бабушка нуждается в уходе и что моя мама уход оказывать не может, у нас есть.
Около месяца назад подал заявление в органы соц. защиты о том, чтобы получить справку, что я ухаживаю за человеком, который требует ухода. Да, во многом, это сделано, чтобы меня не мобилизовали, чтобы я мог найти полноценную работу (без справки из военкомата официально не устраивают на работу, в том числе удаленную), да и просто на улицу спокойно выходить. Но, в еще большей степени, из-за того, что, если я куда-то денусь, а у мамы будет очередной приступ и ее заберут в больницу, бабушка, скорее всего, умрет через дня два, когда у нее закончится вода.
Месяц назад пришла комиссия, посмотрели на бабушку, поспрашивали меня о том, как мы живем, посмотрели документы и т.д. Пару дней назад приняли решение нам отказать, а бабушку признали способной, с трудностями, но выполнять работу по домашнему хозяйству практически в полном объеме.
Вчера консультировался с юристом. Он сказал, что, скорее всего, это должен быть суд, но сказал прямо – что касается вопросов с выдачей отсрочек мужчинам, Украина сейчас не правовое государство, законы, по большей части, не соблюдаются. В нашем случае результаты заключения комиссии настолько абсурдно не совпадают с реальностью, что что-то может и получиться, но больше процентов 50-60 на позитивный результат он дать не может. Можно подать жалобу вроде как в областное управление (точно не помню сейчас), но далеко не факт, что это поможет. Если что, это бесплатный юрист, который консультирует в надежде, что мы наймем их фирму для защиты в суде, поэтому за стопроцентную точность этого всего отвечать не могу.
Пока планы такие: пойти к ним, ознакомиться с более детальными выводами комиссии (там есть четко расписанные пункты, по которым ставятся баллы), написать заявление в вольной форме с просьбой пересмотра решения комиссии или назначения повторной комиссии, да и просто поговорить с ними, мол, если нужно, придется в суд подавать, и точно ли они хотят судиться на предмет того, что женщина, которая сама не может встать с дивана, полностью может себя обслуживать.
Если говорить про серьезный настрой, то я не уверен, что хочу судиться. Как я понимаю, меня может просто с зала суда забрать военкомат и, насколько я знаю, длящийся судебный процесс причиной для отсрочки не является.
Если у кого-то есть опыт в подобных ситуациях или хотя бы мысли, как лучше поступить, пожалуйста, поделитесь.
Как бонус, вот их официальный отказ - https://i.imgur.com/NTGmIFm.jpg
Тут интересно, что «Постанови КМУ від 23.09.2022 №859» не существует, правильная дата 23.09.2020, вот оно – https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/859-2020-п#Text. По телефону мне ответили что-то вроде «Опечатка и опечатка, чего бухтеть?», но насколько вообще законную силу имеет такой документ?
PS. Не по теме, но тегами пользоваться жутко неудобно. Например, есть теги Украина и Україна, и какой из них ставить, решительно непонятно. Также я не очень понимаю, какие теги, в принципе, лучше сюда поставить, если что не так поставил, извиняюсь.
Конный советский разведчик Василий Журавлёв разговаривает с девушкой, которая была угнана на работы в Германию, а теперь возвращается домой. Имя девушки — Антонина Онищенко (уроженка Киевской области), при встрече с бойцом-разведчиком она благодарит за освобождение из немецкой неволи. Позади едет советская САУ ИСУ-122. 1945 год.
На протяжении всего периода оккупации многие советские граждане насильственно отправлялись на принудительные работы в рейх - фактически узаконенное рабство. Какими-либо правами де-факто остарбайтеры не обладали, условия содержания зачастую зависели от личного отношения их "хозяев" - а при том, что немецкая пропаганда воспитывала мысль, что немцы - "раса господ", которой должны служить другие народности, отношение к остарбайтерам крайне редко отличалось от отношения к животным, предназначенным на убой. Голод, издевательства, унижения и убийства были нормой по отношению к "рабам с Востока". Ответственности за нанесение тяжких телесных повреждений или смерть остарбайтеров эксплуатирующие их труд немцы не несли. При наступлении советских и союзных войск многие остарбайтеры просто уничтожались немецкими карателями для ликвидации свидетелей преступлений, совершавшихся нацистами.
Отличный комментарий!
Женщину, благоразумно сдавшуюся немецким войскам, пришедшим освободить Россию из-под гнёта большевизма, конвоируют в Магадан под прицелом САУ ИСУ-122. На фотографии она умоляет слугу кровавого режима о снисхождении.
Простите.
Простите.
Китайская партизанка Чэн Бенхуа и японские солдаты.
Со старого фото с загадочной улыбкой Моны Лизы на нас смотрит симпатичная девушка азиатской наружности. За её спиной скалят зубы солдаты японской императорской армии. Им весело. Солдат в очках даже заливается счастливым смехом. Наверное, они шутку какую-то услышали. Или забавный анекдот. А, может быть, фотограф им рожи смешные корчит?На самом деле, за этим весёлым кадром скрывается трагедия. Девушка, которая пренебрежительно улыбается перед камерой – китайская партизанка, приговорённая к смерти. А четверо японских солдат, сидящие за ней в небрежных позах – это её расстрельная команда...
Девушку, которая дерзко улыбалась в лицо своим палачам, звали Чэн Бенхуа. Она родилась в 1914 году в деревне Гаосян, в провинции Аньхой Восточного Китая. Когда её родной край оккупировала Япония, Чэн Бенхуа вступила в ряды народного сопротивления и стала бороться с захватчиками. Она была агитатором и связной между различными группами китайских мстителей. В некоторых источниках утверждается, что она даже возглавляла партизанский отряд.
Ей было 24 года, когда Чэн и её друзья попали в засаду. В японском плену девушка пережила пытки и групповое изнасилование. Затем её привели посмотреть на казнь товарищей.
Чэн даже развязали руки. Ничуть не испугавшись опасности, Чэн Бенхуа вытянула онемевшие руки, провела пальцами по растрёпанным волосам и повернула лицо к Солнцу. Она скрестила руки на груди, презрительно улыбнулась и решительно посмотрела в лицо смерти. В этот момент японский военный корреспондент и сделал снимок гордой китайской партизанки. Обратите внимание – в её полной достоинства позе, на её спокойном лице, в её улыбке нет ни страха, ни сожаления, ни заискивания перед врагом.
Через несколько минут японские солдаты взяли в руки винтовки. Но они не стали расстреливать девушку. Они её закололи штыками…
Отважная Чэн Бенхуа очень почитаема в Китае. Соотечественники помнят о её подвиге. На малой родине героини воздвигнут памятник, который повторяет фотопортрет партизанки, ставший символом народного сопротивления завоевателям.
Продолжение
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2193107
VII
Тамбурины судьбы
Предпоследний день смены начинается удивительно спокойно. Утром просыпаюсь в прекрасном состоянии духа. Шесть утра, а сна ни в одном глазу. Хочется переводить старушек через дорогу, подсаживать выпавших птенцов обратно в гнезда и помогать белочкам собирать запасы. Причем делать это все, непременно, радостно и с доброй улыбкой. А старушки в ответ будут крестить меня в спину, птички щебетать над головой, а белочки провожать, прыгая по веткам. Даже ледяной душ настроение не портит, а только добавляет оптимизма. Вспоминаю, что у нас, вроде как, футбольный матч запланирован на сегодня. Остаются две проблемы: идти ли на линейку, и, чем занять вторую половину дня. Памятуя болезненное самолюбие вожатой, решаю согласовать с ней это мероприятие, пусть поставит где надо галочку и отчитается, не знаю уж перед кем, так что, жди меня – линейка.
Но еще до линейки прибегает Саша, приносит железную кружку с вареньем.
– Вот, возьми. - И застенчиво улыбается.
Все таки, это не Славя. Похожа – да и, наверное, со временем и характер будет похожий, но, вот эта застенчивая улыбка – это её. У Слави этого не было, а я представил себе, как Саша, через несколько циклов встречает такой улыбкой очередного запоздавшего пионера у ворот лагеря, и даже пожалел, что не я буду этим пионером. Даже ерничать не хочется, и спрашивать про варенье: «Что мол, в банку не влезло?» Вообще, или Саша изменилась за вчерашнюю вторую половину дня, или, может, мое отношение к ней. Еще сутки назад не воспринимал ее никак, а сейчас вот смотрю в эти глаза и вижу там маленькую, ну не совсем маленькую, конечно, а так, примерно лет десяти, девочку. Очень славную девочку, по ошибке попавшую в семнадцатилетнее тело. Одна надежда, что догонит и выровняется. Тут, кстати, вспоминаю, что есть одно дело, с которым лучше Саши никто не справится.
– У тебя почерк хороший? Должен быть хороший.
– Почерк? Да, наверное. – И опять фирменная улыбка, Саша не дразнись.
– Тогда у меня к тебе «малэнькое, но атвэтствэнное поручэнье!»
Где-то я их видел… Ага, вот они. В недрах шкафа нахожу стопку бланков почетных грамот. Отбираю по пять штук с золотой и серебряной каймой, достаю ручку, показываю на стол.
– Садись и пиши.
«Футбольная команда п/л «Совенок. За участие в финальной игре».
Надо же, чем-то октябрят моих отметить, если вожатой наплевать. А ведь они старались, и на игре еще постараются, я уверен. Корявый текст получился, но сочинять некогда было, вот все в течение пяти минут придумалось.
– Спасибо огромное, Ляксандра, а то я бы понаписал. Дети бы обижались потом.
– Нет, на тебя обижаться не будут. Они тебя любят. Жаль, что, когда я тут маленькая отдыхала у нас такого тренера не было.
Это мы уже вышли из спортзала и движемся в сторону Генды.
– А ты здесь раньше отдыхала? В этом лагере?
– Ага, каждый год. И когда маленькая была, и сейчас.
Какие интересные сведения иногда на нас сваливаются. Дети все таки здесь растут. Надо будет еще порасспрашивать, если не забуду. Если не забуду и если успею. Времени то осталось всего-ничего — завтра же отъезд.
– Меня папа Ляксандрой зовет, когда настроение хорошее.
– Понятно. А братья и сестры у тебя есть?
– Нет, я одна у родителей.
Да, это точно не Славя, но как похожа.
– А то я девочку встречал, ну копия твоя.
– Да, мне говорили, ее Славяна зовут. Нет, это не моя сестра.
Логичным был бы следующий вопрос: «А где ты была, когда она здесь отдыхала?» Но не решился, вдруг услышу в ответ: «На центральном складе, стеллаж пять, место четырнадцать», или что-то подобное.
Против опасений, линейка никак не нарушает возникшей гармонии между мной и здешней вселенной, и проходит гладко и бесконфликтно. Ольга Дмитриевна объявляет о завтрашнем отъезде, бубнит про образцовых пионеров, оглашает, очевидно, планы на день, каюсь, я опять пропустил этот момент, я оглашаю свои планы. ОД благосклонно кивает, что-то записывает в блокнотик и закрывает линейку. Про наше вчерашнее приключение ни слова. То, что амазонки никуда этой ночью караулить никого не ходили, тоже не всплыло. Спросил у Ульяны перед завтраком, не хотелось ли им в старом лагере в засаде посидеть? На что получил ответ: «Мы что, больные? Ну, вообще то, была такая мысль, но мы ее по-бо-ро-ли!» Кстати, приходит в голову, что здешний лагерь — первый, где я боле-менее регулярно посещаю линейки, и вообще, э-э-э-э… участвую в лагерной жизни. Дожили! Представляю себе, как я втянулся, мне понравилось, и я превращаюсь во вторую Ольгу Дмитриевну. Не сдержавшись фыркаю, Ульяна принимает это на свой счет.
– Что я смешного сказала?
– Нет, ничего, это я так, о своем. Ты тут не причем.
– А все таки?
– Хочешь все знать? Ну, если хочешь – держи, я представил себя на месте вожатой. Это меня и рассмешило.
Ульяна серьезно смотрит на меня.
– Не вижу ничего смешного, у тебя бы получилось. Уж точно не хуже, чем у Ольги!
Как меня «Совенок» то искалечил, оказывается. Сказал бы мне кто подобное, в прошлых жизнях. Да и не сказал бы никто, никому и в голову бы не пришло. Второй сигнал за сегодняшнее утро: первый был от Ляксандры, а это второй. Надо что-то менять
– Это вряд ли. Я и пионером то никогда не был, и так вдохновенно нести чушь на линейках тоже не умею.
Тут уже фыркает Ульяна:
– Не умеешь — научим!
Посмотреть на футбол собралось пол лагеря. Видимо здешний мир настолько беден развлечениями, что даже рядовой детский междусобойчик, если назвать его красиво: «Отчетная игра детской футбольной секции», – собирает трибуны. Вспомнил же, кстати, и похожую историю с концертом в «родном» своем лагере. Это вам не мифический кошкоробот. Когда увидел полную трибуну народу, стало как-то неудобно и за то, что у нас всего по пять человек в каждой команде, и за то, что провел-то всего две ленивых тренировки. Ну чему, спрашивается, бывший игрок юношеской команды может научить за две тренировки? Но игра прошла на ура, видимо создатели здешнего мира знали о футболе только то, что он существует. Недостаток техники и сыгранности октябрята заменяли азартом, азартом заражали и публику. На награждении вылезла Ольга и опять несла что-то про «образцовых пионеров». А я стоял, скучал и думал: «Покажите мне этих образцовых пионеров». А еще зародилась мысль-шутка: «А не разбудить ли в Ольге Дмитриевне человека?» Проблема одна, я не знаю с какой стороны за вожатую взяться (гусары, молчать!), но будет так доставать — обязательно разбужу.
А после обеда накатила хандра. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Взял лодку и уплыл на остров Длинный, там меня точно никто не станет домогаться.
Есть тут в лесу место непроходимо заросшее кустарником и дикой смородиной. Кустарник растет столь плотно, что между стволами приходиться протискиваться, если только ты вырос чуть крупнее Ульянки. Так вот, если все же протиснуться между стволами, то можно выйти на небольшую, где-то с половину волейбольной площадки, поляну, я ее случайно открыл, в один из ранних своих разведочных выходов и, не похоже, чтобы кто-то, кроме меня про эту поляну знал. Вот туда я и направился.
На поляне завалился в траву и, заложив руки за голову, уставился на облака. К черту всю эту компанию: одержимую вожатую, амазонок, Лену с её проблемами, октябрят, Ляксандру и бабу Глашу. Что, вон тем облакам до нас всех, пусть даже эти облака и не настоящие. Полчаса или сколько то там ни о чем не думалось, потом, сам собой стал складываться стишок:
Вот лагерь, в который приехал Семен…
Да уж, лагерь. Пионерский лагерь «Совенок», он же объект «Убежище» образца 1987 года. Это он, получается, на семь лет младше меня, только я вырос, а он застрял в том лете. Он в этом лете, в этом лете навсегда… м-да. Кстати, с сезонами здесь полный бардак. Сирень цветет, одновременно-же и земляника созрела, дотянулся до куста дикой смородины — сорвал одну ягоду: бр-р-р-р… Ну и кислятина, хотя, тоже созрела. Полный лес грибов, опять же и всякой мелкой непуганой живности. Из крупных птиц мы имеем сову — одна штука, а самое крупное животное, это барсук, тоже одна штука. А пшеница в полях вокруг лагеря еще зеленая и только-только колоски показались. Что еще странного? Каждую ночь полнолуние, да.
А это пшеница,
Которой много в полях колосится.
Вокруг лагеря,
В который приехал Семен...
Квазизамкнутая система пространственных вакуолей. Ежику же все понятно! А живут в этой системе квазиживые: квазипионеры и их квазивожатая. Пять тысяч Семенов, пять тысяч Алис, пять тысяч Ольг Дмитриевн, в общем всех по пять тысяч. Ну, в семье не без урода, поэтому отклонения встречаются. Вот, одно из них сейчас лежит, облака разглядывает, поправка — квазиоблака.
А это девица.
С косой цвета спелой пшеницы,
Которой много в полях колосится...
Не так то все просто, с обитателями. Ну, допустим есть пять тысяч Славь со сроком жизни в две недели. Ну, можно взять одну, поковыряться в настройках, и сделать из Слави Славяну, с неопределенным жизненным циклом. Некрасиво, конечно, так говорить, и не дай бог такое ковыряние в своих настройках пережить, но получилось удачно. Это даже если отвлечься от моего отношения к Славяне. Сомневаюсь я, что с живым человеком такое получится. Но вот откуда возникла Ляксандра, я не понимаю. Как будто, однажды, из этого лагеря выдернули Славю и системе пришлось срочно создавать замену.
А это вожатая,
Не пьяная и не помятая.
К которой Семена приводит девица.
С косой цвета спелой пшеницы…
«Вожатая» рифмуется еще и с «бесноватая», но я все же не рискнул. Интересно, есть ли у Ольги Дмитриевны реальный прототип, или это продукт исключительно программный? Тут оба варианта равновероятны, ничего не могу сказать.
А это Ульянка.
Малолетняя хулиганка,
Которую часто ругает вожатая.
Ни разу не пьяная и не помятая…
Как получится с Ульянкой и Алисой? Вот вопрос. А еще, если я уеду со всеми на автобусе, вернусь ли я в этот же лагерь? Славяна то уехала и не вернулась. Это вопрос номер два. Рискнуть, и поставить эксперимент: остаться в лагере в день отъезда? Что там Пионер говорил, кажется, что просто засыпал, а просыпался в автобусе? То есть, пока не заснул, то ничего и не происходит, так выходит? Вот еще мысль: если я засыпаю, причем явно недобровольно засыпаю, значит все черные дела здесь происходят пока мы спим. Значит я такая же часть всей системы, как и все остальные, только с чуть большей автономией. Значит, чтобы не уснуть придется выпить весь запас кофе у бабы Глаши? Баба Глаша мне не простит. Любопытно, как сочетается в одном человеке повариха из пионерлагеря и человек из научной среды? Но ведь сочетается же.
– Сбежал от всех? А ведь тебя по всему лагерю уже ищут!
Помяни черта, он и придет.
– Официально ищут, или только отдельные личности?
– Ну, в эти детали я не собираюсь за тебя вникать. Твой лагерь, сам и разбирайся.
Поворачиваю голову, отводя взгляд от облаков.
– Давно не появлялся. Ты, конечно, нематериальная проекция, но не возвышайся надо мною башней. Сядь, посиди.
Пионер обходит меня и пристраивается рядом, усевшись на траву. Однако для нематериальной проекции он траву эту ощутимо приминает. Нехотя спрашиваю:
– Все царствуешь? Ты там хоть короновался уже? Или, может, божеством себя объявил, земным воплощением Великого Генды?
– А ты все бегаешь? Понимаешь же, что ТАК отсюда нет выхода.
– Всё лучше, чем твой метод. Зачем пришел?
– Вот забеспокоился, как ты там? А тебя на старом месте нет! Пришлось попотеть, пока нашел.
– И кто там, вместо меня, на старом месте? А у меня, как видишь, все без изменений.
– Не скажи, ты вот лично между лагерями путешествовать теперь можешь.
– Так и ты можешь. Разница в том, что меня лично перебрасывает куда-то без моего ведома, а ты попадаешь в виде проекции, но, зато, по своему выбору.
– С поварихой здешней общался.
– Ты тоже общался, и на тебя она, до сих пор, обижается, понял, говорит, ее не так, и теперь дел наворотил.
– Ну, знаешь, после того, что тут устроил этот кружок физиков, мои лагеря, это просто детская игра в куклы.
– В куклы, да. Ну, ничего другого я от тебя и не жду.
Кого, интересно, принцессой нарядил?..
– Кого то принцессой назначил и в домик посадил, кому то руки и ноги оторвал.
– Слушай, оставь свое морализаторство при себе. Знаешь же, что это бесполезный спор.
Лица Пионера я, как обычно, не вижу. Это даже не тень, а просто взгляд на нем не задерживается, вот такая магия. А еще я, к сожалению, даже ударить его по этому лицу не могу, нематериальные проекции, они такие. И все таки, что ему надо?
– И все таки, ты же не просто так меня искал?
– Я пришел напомнить о своем предложении.
– Присоединиться к тебе? Видел я этих присоединившихся. Уж лучше безмозглым аборигеном-репликантом быть.
– Ну зачем так грубо? Им не так плохо живется, как ты думаешь, а, во-вторых, если не хочешь, давай просто договоримся, хоть на словах. Меня устроит.
– О чем нам договариваться? Не воевать между лагерями? Так это глупо, как ты это себе представляешь? А о чем еще? Информацией делиться? Так делимся же, а всю информацию все равно никогда друг-другу не отдаём.
– Да ты пойми, что таких, как мы здесь единицы. Которые что-то знают, понимают, осознают себя и хотят действовать! Мы вместе держаться должны. Мы вырваться сможем только объединив все усилия!
– Зачем вместе? Знаешь, - говорю, я, пока, сам по себе похожу. А то пять тысяч пионеров, как вырвутся на свободу. Все разом и в одном городе.
– Ну, смотри, я ведь не в последний раз к тебе прихожу. Времени у нас вагон и маленькая тележка.
Молчим, глядя на облака.
– Ладно, мне пора. А вот тебе от меня подарок: в мозгу у каждого из твоих «репликантов» есть личность кого то из создателей лагеря. Это мне твоя повариха рассказала, они, таким образом, личного бессмертия достичь пытались.
– Пока. А вот тебе уже от меня подарок: отсюда, действительно, нет выхода. По крайней мере тот наш коллега, он сидит с наполовину стертой памятью, в специально созданном для него макете города, хотя и свято верит, что вырвался в реальный мир.
– Пока. В любом случае, приятно было с живым человеком поговорить.
Поворачиваю голову — Пионера уже нету, нету и на траве никаких следов от него. Вот умеют же люди оказываться там, где им нужно. А что там сейчас, в моем родном лагере, он так и не сказал.
Слышу, кто-то зовет меня. Ульяна?
– Вот ты где! Тебя вожатая по всему лагерю обыскалась и уже собралась в милицию звонить!
Хотел бы я увидеть здешнюю милицию, хоть раз.
– А с чего она меня обыскалась то?
– Ну как же, обед пропустил, ужин пропустил, лодки одной нет. Она решила, что ты сбежал! Ну, или утонул. Хорошо я лодки пересчитала, все на месте, на одной только Лена на Ближний уплыла.
Вот как мой побег на лодке обернулся. Он теперь, похоже, зашит в коллективную память системы.
– Интересно, как думаешь, что бы она стала делать, если бы я действительно сбежал? Стоп! Я что ужин пропустил? Ведь всего-то на полчаса прилег.
– Пропустил. А там котлеты давали… А у тебя тут хорошо. Почему я про это место раньше не знала?
«А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают...», – киноклассика вспомнилась.
– Гм. Наверное потому, что это моё место.
– И что, мне совсем-совсем нельзя сюда приходить?
– А если я скажу «Нет», как я это проконтролирую? И что я тебе сделаю? Главное, не пакости здесь: битое стекло, окурки, консервные банки, кострища, пр… прочее. Ну, ты поняла. Ладно, пошли, действительно, скоро уже темнеть начнет.
Пробираемся через кустарник, а когда под ногами появляется тропинка Ульянка поворачивается ко мне и говорит:
– Гад ты, Семен. Мог бы и предупредить, чтоб не теряли.
– Ульяна, знаешь такое волшебное слово «проспал»?
На опушке, в самом начале тропинки нас встречает Алиса, и не похоже, чтобы она собиралась пропускать меня в лагерь. Вид у нее такой, как будто хочет закатить мне оплеуху, но сдерживается.
– Сволочь ты! Ладно — вожатая, но хоть кому из нас мог бы сказать, что с тобой все в порядке!
Они с Ульянкой сговорились, что ли? Я ведь не давал и повода, и обещаний. Интересно, как я мог сказать, если меня не было в лагере? Однако монолог продолжается:
– Собрался удирать — беги, но предупреди, хоть кого-нибудь!
Значит, в моё утопление не верят, а вот побег считают реальностью. Я же вроде не рассказывал, как из лагерей бегал. Или рассказал, не помню. Нет, не рассказывал, никому, кроме Славяны. Точно, коллективная память.
Пока все это происходит я, на всякий случай, перехватываю ладонь Алисы и слегка ее сжимаю.
– А почему ты решила, что я сбежал? Я уйду отсюда, когда буду готов и сочту нужным, но постараюсь, чтобы вы об этом узнали. До бункера бы, ушел по английски, а сейчас уже нет. И вообще…
А что «вообще», я придумать не могу. Пауза затягивается и я только машу рукой.
– Ладно, я к себе. Если хотите продолжить ругаться — пойдемте со мной.
Обхожу Алису и не торопясь иду в сторону спортзала. Чем-то эта сцена напомнила мне мой первый день здесь. Алиса возмущенно фыркает и направляется следом.
– Имей в виду, ужин давно закончился, колбасу ты позавчера сожрал, так что кормить мы тебя не будем.
– Ничего, консервами перекушу. Две банки и пакет сухарей у меня еще остались.
Пока идем к площади стремительно темнеет.
– Подожди, - Алиса меняет гнев на милость, пошли уж в столовую.
В столовой Алиса приносит из буфета несколько булок и пару пакетов кефира. Ульянка, откуда то с кухни, котлету на тарелке. Сижу, жую бутерброд из сладкой булки и холодной котлеты, запиваю кефиром, просто царский ужин. Алиса читает мне нотацию, что-то о моей ответственности, кажется, и о их беспокойстве. Позавчера я на нее орал, сегодня она мне нотацию читает, гармония. А ведь волновались за меня они, совершенно искренне. Жаль, что волновались, но приятно, что искренне, но жаль, что волновались, и далее по кругу.
– Мне жаль, что я заставил вас волноваться, но вины я за собой не чувствую.
– Да все, проехали, но ты, все равно, гад.
Потом, возникает пауза…
– Знаете что, девчонки, завтра же отъезд, и я, наверное, с вами не поеду, коль уж вожатая решила, что я сбежал, я и ей на глаза показываться не буду, так что, считайте это нашим прощальным ужином.
В столовой свет, только от уличных фонарей, но я вижу, что лица у девчонок вытягиваются совершенно одинаково.
– Мы что, больше никогда не увидимся?
– Если бы это от меня зависело. Я, попробую вас встретить здесь, хотя, меня обычно выкидывает на неделю позже, чем вас. Так что, постарайтесь случайно не застрелить меня.
– Ну вот опять ты…
– Шучу я. Не обижайтесь, все будет нормально.
Девки мои, я почти серьезно об этом. Я хочу, чтобы вы сохранили полную память, и действовали по собственной воле, вот как сейчас, а не так, как вам навязывает программа.
– Семен, а можно серьезный вопрос?
– …
– Как ты к нам относишься?
– Сестренки мои, понятно?
Я, на самом деле, даже к вожатой так отношусь, она в той же ловушке, что и все мы.
– А подробнее?
– Что подробнее? Про искусственных людей читали в справочнике? Вот, все мы из одной колбы выбрались. Только воспоминания чужие, о прошлой жизни, которые мы считаем своими. И свои, о жизни в «Совенке», у одних полные и настоящие, а у других порезанные, подчищенные и заново записанные. Мне просто повезло чуть больше чем вам.
– А как у тебя все началось?
– Со случайной записки к самому себе «Ты здесь не просто так!» Я тогда ничего еще не знал, не понимал и не помнил, и написал записку по какому то наитию. А потом пошло по нарастающей.
– А лет тебе сколько?
А кой тебе годик...
– Я года на два постарше Ольги Дмитриевны, это если верить чужим воспоминаниям. Ну и вас, лет на десять - двенадцать, соответственно.
– Семен, а можно еще один вопрос? - это Ульянка.
– Ну задавай, - вздыхаю. Раз уж у нас начался вечер вопросов и ответов.
– Только он секретный, Алиса, выйди, пожалуйста.
Алиса только качает головой и выходит. Из дверей на кухню говорит:
– Ульянка, у тебя время, пока я стаканы помою.
Ульянка серьезно смотрит на меня, а потом тихо спрашивает:
– Семен?
– Что?
Очень долгая пауза, а потом Ульянка слегка краснеет и отводит глаза:
– Нет, ничего, я так.
Ульяна пододвигает стул и садится рядом со мной прижавшись к моему боку.
– Девушка, не слишком ли часто ты так стала сидеть?
– Нет, не слишком.
В этот момент входит Алиса, окидывает нас взглядом и встав в позу «руки в боки» передразнивает вожатую:
– Вы же пионеры, Семен, Ульяна! Как вы себя ведете? Ульяна, ты же еще маленькая, а у тебя Семен, девушка есть, и вообще, ты Ульяну в два раза старше!
– Иди сюда, сестренка, у меня второе плечо свободное.
Алиса еще раз меряет нас взглядом, принимает нормальный вид и садится рядом, тоже прижимаясь ко мне, а я обнимаю их обеих и чувствую, как они расслабляются. Забавно, но кроме ощущения теплоты и заботы о девках, во мне сейчас нет ничего. Сказал бы мне кто об этом три дня назад.
– Алис, а почему ты решила, что я маленькая? Семен вон на десять лет старше, чем кажется. Может и мне уже скоро двадцать четыре?
– Так и веди себя на двадцать четыре, а не воруй чужие котлеты и не пугай Лену кузнечиками.
Аргумент убойный и Ульяна временно замолкает.
А вечер личных вопросов продолжается, девки хотят все знать:
– Семен, а расскажи еще, как ты жил в «Совенке»?
– Плохо жил. Как будто меня окружали роботы из дурной фантастики. Всегда одни и те же слова, одни и те же поступки, я всегда знал, что будет завтра, послезавтра, через три дня… Помнишь, Ульяна, нас в библиотеку отправили? Вот тогда я, как раз воспользовался своим опытом... Я тогда сел с тобой в столовой за один столик, а дальше все пошло по сценарию, ты облила меня супом, вожатая оставила нас убираться, а потом отправила в библиотеку и ни от тебя, ни от нее ничего уже не зависело. Я злой был на тебя тогда, но все равно неприятно было, не люблю я этого. Еще раз прости меня.
– Гад ты, Семен, - беззлобно произносит Ульянка, и тычет меня пальцем в бок.
– Я знаю, третий раз за сегодня слышу про гада. И такое в каждом лагере... Развлекался тем, что задавал вам неудобные вопросы и смотрел, как вы выкрутитесь. А если с кем подружишься, тот, как-то постепенно очеловечивается, и в последние день-два раскрывается. А на следующий цикл ждешь этого человека, а для него все по новой началось, с нуля – готов болванчик, знаешь как мне было плохо от этого. А если кого из вас оттолкнуть на пятый день, то с вами тогда трагедия и беда происходит. Вы же не роботы, все таки, вы же тоже чувствуете, свободы вас лишили, но эмоции и чувства оставили. Так и держался на дистанции от вас. Не знаю, из жалости к вам, или из жалости к самому себе.
Алиса чуть сильнее прижимается ко мне.
– Плохо же тебе было...
– Семен, я тебе обещаю, что мы в болванчиков обратно не превратимся! – Это уже Ульянка. А дальше что – рассказывай.
– Дальше совсем тоска заела, решил сбежать из лагеря. Долго готовился – сбежал, вот с тех пор бегаю от лагеря к лагерю. А еще хочу, чтобы тут было побольше людей и поменьше роботов.
Ладно, засиделись мы, давайте по койкам уже. Завтра меня не дергайте тогда, а я буду в засаде отсиживаться.
– Мы только поесть тебе принесем!
– Ульян, вот исключительно на твои способности по добыванию еды и надеюсь.
Когда подходил к спортзалу услышал звуки со стороны бадминтонной площадки. В голубоватом свете фонаря видно, как взлетает воланчик. Все верно, сегодня, в это время там должна быть Лена. Не хотел идти, а ноги сами понесли, да и попрощаться надо. Пришел, сел поодаль, смотрю. Играть Лена так и не научилась.
Вот девушка, с романтической книжкой,
Которая прячет ножик под мышкой.
Которую часто пугает Ульянка,
Которая малолетняя хулиганка.
– Привет. А я не верила, что ты сбежал.
Лена меня заметила, подошла, присела рядом. Сегодня на ней веселая и приветливая личина. Ох Лена, не завидую я своему двойнику, разбираться в тебе ему предстоит долго и упорно, не знаю, справится ли за 20 лет. Хотя, в любом образе, ты, конечно, исключительно мила. Гм, почти в любом.
– Привет, а почему одна ракеткой машешь? Саша спит уже?
– Ну да, она знаешь какая, все-таки правильная. Если в десять отбой, значит в половину одиннадцатого она уже под одеялом.
– Слушай, если у тебя есть настроение, расскажи, пожалуйста, как там у тебя с моим сиамским близнецом все заканчивается?
Лена грустнеет.
– Это важно?
– Ты знаешь, я думаю да. Я знаю, ты врать не будешь, но и фактами не манипулируй, пожалуйста, как ты умеешь. Если не хочешь, то лучше не отвечай вовсе.
– Ну почему, если важно, то я отвечу. Обычно я говорю вожатой, что у меня тут дела и я уеду на рейсовом автобусе. Когда все уезжают, я привожу его в лагерь, мы остаемся вместе до вечера, а вечером уезжаем на четыреста десятом.
Ну слава богу, как я и думал. А то я боялся, что сон Лены, о котором она рассказала не просто сон.
– Понятно. А автобус во сколько?
– А вот, как раз сейчас, в половину одиннадцатого где-то.
– Ну, завтра тебе можно будет вместе со всеми уехать. В чем-то, правда, и по моей вине.
– Ты же пообещал, что он вернется?
– Лен, я сказал, что есть очень большая вероятность. И, я считаю, что да – вернется. Потерпи, пожалуйста, только, моё общество еще одну смену и всё.
– Твоё общество я согласна потерпеть.
– Вот и славно. А можно я еще вопрос задам?
Полчаса назад меня амазонки терроризировали, а теперь я пытаю Лену.
– Задавай.
– Вот вы садитесь в автобус, по дороге засыпаете, а когда ты просыпаешься, его уже нет. Так?
– Так. Просыпаюсь, его уже нет.
– А когда возвращаешься сюда, и встречаешься с ним, он что-нибудь помнит?
– Нет, мне все приходится начинать заново. Остальные тоже мало что помнят, в основном, только, как зовут друг-друга, да где что находится.
– Спасибо Лен. Больше тебя вопросами мучить не буду, я знаю, ты не любишь откровенничать. Я вообще то попрощаться подошел. Если уж вожатая считает, что я сбежал, то не буду ее расстраивать.
– На 410-м уедешь? Хочешь, вместе уедем?
Преувеличенно активно машу руками.
– Ни-ни-ни-ни-ни… А то мой индийский брат-близнец ревновать будет. Я, пожалуй, пешком. До трассы доберусь, а там на попутке. Ладно, до свиданья. Еще встретимся.
– Конечно.
Позже, когда уже лежал под одеялом — думал: получается, как я и предполагал, Лена сейчас, где-то в той же стадии, что и я несколько десятков циклов назад, и ей какого то толчка не хватает, чтобы начать осознавать себя, а я, значит, ее разговорами к этому подталкиваю, разговорами и запиской этой дурацкой. Ну и ладно, ну и хорошо. А потом вспомнил Толика, как он мне одобрительно подмигнул, когда застал меня за рисованием плана лагеря. Да, тут есть над чем подумать.
И, уже засыпая, пожалел о том, что не простился с моими октябрятами и с Александрой. Больше, пожалуй, мне никто в лагере и не дорог.
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2193107
VII
Тамбурины судьбы
Предпоследний день смены начинается удивительно спокойно. Утром просыпаюсь в прекрасном состоянии духа. Шесть утра, а сна ни в одном глазу. Хочется переводить старушек через дорогу, подсаживать выпавших птенцов обратно в гнезда и помогать белочкам собирать запасы. Причем делать это все, непременно, радостно и с доброй улыбкой. А старушки в ответ будут крестить меня в спину, птички щебетать над головой, а белочки провожать, прыгая по веткам. Даже ледяной душ настроение не портит, а только добавляет оптимизма. Вспоминаю, что у нас, вроде как, футбольный матч запланирован на сегодня. Остаются две проблемы: идти ли на линейку, и, чем занять вторую половину дня. Памятуя болезненное самолюбие вожатой, решаю согласовать с ней это мероприятие, пусть поставит где надо галочку и отчитается, не знаю уж перед кем, так что, жди меня – линейка.
Но еще до линейки прибегает Саша, приносит железную кружку с вареньем.
– Вот, возьми. - И застенчиво улыбается.
Все таки, это не Славя. Похожа – да и, наверное, со временем и характер будет похожий, но, вот эта застенчивая улыбка – это её. У Слави этого не было, а я представил себе, как Саша, через несколько циклов встречает такой улыбкой очередного запоздавшего пионера у ворот лагеря, и даже пожалел, что не я буду этим пионером. Даже ерничать не хочется, и спрашивать про варенье: «Что мол, в банку не влезло?» Вообще, или Саша изменилась за вчерашнюю вторую половину дня, или, может, мое отношение к ней. Еще сутки назад не воспринимал ее никак, а сейчас вот смотрю в эти глаза и вижу там маленькую, ну не совсем маленькую, конечно, а так, примерно лет десяти, девочку. Очень славную девочку, по ошибке попавшую в семнадцатилетнее тело. Одна надежда, что догонит и выровняется. Тут, кстати, вспоминаю, что есть одно дело, с которым лучше Саши никто не справится.
– У тебя почерк хороший? Должен быть хороший.
– Почерк? Да, наверное. – И опять фирменная улыбка, Саша не дразнись.
– Тогда у меня к тебе «малэнькое, но атвэтствэнное поручэнье!»
Где-то я их видел… Ага, вот они. В недрах шкафа нахожу стопку бланков почетных грамот. Отбираю по пять штук с золотой и серебряной каймой, достаю ручку, показываю на стол.
– Садись и пиши.
«Футбольная команда п/л «Совенок. За участие в финальной игре».
Надо же, чем-то октябрят моих отметить, если вожатой наплевать. А ведь они старались, и на игре еще постараются, я уверен. Корявый текст получился, но сочинять некогда было, вот все в течение пяти минут придумалось.
– Спасибо огромное, Ляксандра, а то я бы понаписал. Дети бы обижались потом.
– Нет, на тебя обижаться не будут. Они тебя любят. Жаль, что, когда я тут маленькая отдыхала у нас такого тренера не было.
Это мы уже вышли из спортзала и движемся в сторону Генды.
– А ты здесь раньше отдыхала? В этом лагере?
– Ага, каждый год. И когда маленькая была, и сейчас.
Какие интересные сведения иногда на нас сваливаются. Дети все таки здесь растут. Надо будет еще порасспрашивать, если не забуду. Если не забуду и если успею. Времени то осталось всего-ничего — завтра же отъезд.
– Меня папа Ляксандрой зовет, когда настроение хорошее.
– Понятно. А братья и сестры у тебя есть?
– Нет, я одна у родителей.
Да, это точно не Славя, но как похожа.
– А то я девочку встречал, ну копия твоя.
– Да, мне говорили, ее Славяна зовут. Нет, это не моя сестра.
Логичным был бы следующий вопрос: «А где ты была, когда она здесь отдыхала?» Но не решился, вдруг услышу в ответ: «На центральном складе, стеллаж пять, место четырнадцать», или что-то подобное.
Против опасений, линейка никак не нарушает возникшей гармонии между мной и здешней вселенной, и проходит гладко и бесконфликтно. Ольга Дмитриевна объявляет о завтрашнем отъезде, бубнит про образцовых пионеров, оглашает, очевидно, планы на день, каюсь, я опять пропустил этот момент, я оглашаю свои планы. ОД благосклонно кивает, что-то записывает в блокнотик и закрывает линейку. Про наше вчерашнее приключение ни слова. То, что амазонки никуда этой ночью караулить никого не ходили, тоже не всплыло. Спросил у Ульяны перед завтраком, не хотелось ли им в старом лагере в засаде посидеть? На что получил ответ: «Мы что, больные? Ну, вообще то, была такая мысль, но мы ее по-бо-ро-ли!» Кстати, приходит в голову, что здешний лагерь — первый, где я боле-менее регулярно посещаю линейки, и вообще, э-э-э-э… участвую в лагерной жизни. Дожили! Представляю себе, как я втянулся, мне понравилось, и я превращаюсь во вторую Ольгу Дмитриевну. Не сдержавшись фыркаю, Ульяна принимает это на свой счет.
– Что я смешного сказала?
– Нет, ничего, это я так, о своем. Ты тут не причем.
– А все таки?
– Хочешь все знать? Ну, если хочешь – держи, я представил себя на месте вожатой. Это меня и рассмешило.
Ульяна серьезно смотрит на меня.
– Не вижу ничего смешного, у тебя бы получилось. Уж точно не хуже, чем у Ольги!
Как меня «Совенок» то искалечил, оказывается. Сказал бы мне кто подобное, в прошлых жизнях. Да и не сказал бы никто, никому и в голову бы не пришло. Второй сигнал за сегодняшнее утро: первый был от Ляксандры, а это второй. Надо что-то менять
– Это вряд ли. Я и пионером то никогда не был, и так вдохновенно нести чушь на линейках тоже не умею.
Тут уже фыркает Ульяна:
– Не умеешь — научим!
Посмотреть на футбол собралось пол лагеря. Видимо здешний мир настолько беден развлечениями, что даже рядовой детский междусобойчик, если назвать его красиво: «Отчетная игра детской футбольной секции», – собирает трибуны. Вспомнил же, кстати, и похожую историю с концертом в «родном» своем лагере. Это вам не мифический кошкоробот. Когда увидел полную трибуну народу, стало как-то неудобно и за то, что у нас всего по пять человек в каждой команде, и за то, что провел-то всего две ленивых тренировки. Ну чему, спрашивается, бывший игрок юношеской команды может научить за две тренировки? Но игра прошла на ура, видимо создатели здешнего мира знали о футболе только то, что он существует. Недостаток техники и сыгранности октябрята заменяли азартом, азартом заражали и публику. На награждении вылезла Ольга и опять несла что-то про «образцовых пионеров». А я стоял, скучал и думал: «Покажите мне этих образцовых пионеров». А еще зародилась мысль-шутка: «А не разбудить ли в Ольге Дмитриевне человека?» Проблема одна, я не знаю с какой стороны за вожатую взяться (гусары, молчать!), но будет так доставать — обязательно разбужу.
А после обеда накатила хандра. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Взял лодку и уплыл на остров Длинный, там меня точно никто не станет домогаться.
Есть тут в лесу место непроходимо заросшее кустарником и дикой смородиной. Кустарник растет столь плотно, что между стволами приходиться протискиваться, если только ты вырос чуть крупнее Ульянки. Так вот, если все же протиснуться между стволами, то можно выйти на небольшую, где-то с половину волейбольной площадки, поляну, я ее случайно открыл, в один из ранних своих разведочных выходов и, не похоже, чтобы кто-то, кроме меня про эту поляну знал. Вот туда я и направился.
На поляне завалился в траву и, заложив руки за голову, уставился на облака. К черту всю эту компанию: одержимую вожатую, амазонок, Лену с её проблемами, октябрят, Ляксандру и бабу Глашу. Что, вон тем облакам до нас всех, пусть даже эти облака и не настоящие. Полчаса или сколько то там ни о чем не думалось, потом, сам собой стал складываться стишок:
Вот лагерь, в который приехал Семен…
Да уж, лагерь. Пионерский лагерь «Совенок», он же объект «Убежище» образца 1987 года. Это он, получается, на семь лет младше меня, только я вырос, а он застрял в том лете. Он в этом лете, в этом лете навсегда… м-да. Кстати, с сезонами здесь полный бардак. Сирень цветет, одновременно-же и земляника созрела, дотянулся до куста дикой смородины — сорвал одну ягоду: бр-р-р-р… Ну и кислятина, хотя, тоже созрела. Полный лес грибов, опять же и всякой мелкой непуганой живности. Из крупных птиц мы имеем сову — одна штука, а самое крупное животное, это барсук, тоже одна штука. А пшеница в полях вокруг лагеря еще зеленая и только-только колоски показались. Что еще странного? Каждую ночь полнолуние, да.
А это пшеница,
Которой много в полях колосится.
Вокруг лагеря,
В который приехал Семен...
Квазизамкнутая система пространственных вакуолей. Ежику же все понятно! А живут в этой системе квазиживые: квазипионеры и их квазивожатая. Пять тысяч Семенов, пять тысяч Алис, пять тысяч Ольг Дмитриевн, в общем всех по пять тысяч. Ну, в семье не без урода, поэтому отклонения встречаются. Вот, одно из них сейчас лежит, облака разглядывает, поправка — квазиоблака.
А это девица.
С косой цвета спелой пшеницы,
Которой много в полях колосится...
Не так то все просто, с обитателями. Ну, допустим есть пять тысяч Славь со сроком жизни в две недели. Ну, можно взять одну, поковыряться в настройках, и сделать из Слави Славяну, с неопределенным жизненным циклом. Некрасиво, конечно, так говорить, и не дай бог такое ковыряние в своих настройках пережить, но получилось удачно. Это даже если отвлечься от моего отношения к Славяне. Сомневаюсь я, что с живым человеком такое получится. Но вот откуда возникла Ляксандра, я не понимаю. Как будто, однажды, из этого лагеря выдернули Славю и системе пришлось срочно создавать замену.
А это вожатая,
Не пьяная и не помятая.
К которой Семена приводит девица.
С косой цвета спелой пшеницы…
«Вожатая» рифмуется еще и с «бесноватая», но я все же не рискнул. Интересно, есть ли у Ольги Дмитриевны реальный прототип, или это продукт исключительно программный? Тут оба варианта равновероятны, ничего не могу сказать.
А это Ульянка.
Малолетняя хулиганка,
Которую часто ругает вожатая.
Ни разу не пьяная и не помятая…
Как получится с Ульянкой и Алисой? Вот вопрос. А еще, если я уеду со всеми на автобусе, вернусь ли я в этот же лагерь? Славяна то уехала и не вернулась. Это вопрос номер два. Рискнуть, и поставить эксперимент: остаться в лагере в день отъезда? Что там Пионер говорил, кажется, что просто засыпал, а просыпался в автобусе? То есть, пока не заснул, то ничего и не происходит, так выходит? Вот еще мысль: если я засыпаю, причем явно недобровольно засыпаю, значит все черные дела здесь происходят пока мы спим. Значит я такая же часть всей системы, как и все остальные, только с чуть большей автономией. Значит, чтобы не уснуть придется выпить весь запас кофе у бабы Глаши? Баба Глаша мне не простит. Любопытно, как сочетается в одном человеке повариха из пионерлагеря и человек из научной среды? Но ведь сочетается же.
– Сбежал от всех? А ведь тебя по всему лагерю уже ищут!
Помяни черта, он и придет.
– Официально ищут, или только отдельные личности?
– Ну, в эти детали я не собираюсь за тебя вникать. Твой лагерь, сам и разбирайся.
Поворачиваю голову, отводя взгляд от облаков.
– Давно не появлялся. Ты, конечно, нематериальная проекция, но не возвышайся надо мною башней. Сядь, посиди.
Пионер обходит меня и пристраивается рядом, усевшись на траву. Однако для нематериальной проекции он траву эту ощутимо приминает. Нехотя спрашиваю:
– Все царствуешь? Ты там хоть короновался уже? Или, может, божеством себя объявил, земным воплощением Великого Генды?
– А ты все бегаешь? Понимаешь же, что ТАК отсюда нет выхода.
– Всё лучше, чем твой метод. Зачем пришел?
– Вот забеспокоился, как ты там? А тебя на старом месте нет! Пришлось попотеть, пока нашел.
– И кто там, вместо меня, на старом месте? А у меня, как видишь, все без изменений.
– Не скажи, ты вот лично между лагерями путешествовать теперь можешь.
– Так и ты можешь. Разница в том, что меня лично перебрасывает куда-то без моего ведома, а ты попадаешь в виде проекции, но, зато, по своему выбору.
– С поварихой здешней общался.
– Ты тоже общался, и на тебя она, до сих пор, обижается, понял, говорит, ее не так, и теперь дел наворотил.
– Ну, знаешь, после того, что тут устроил этот кружок физиков, мои лагеря, это просто детская игра в куклы.
– В куклы, да. Ну, ничего другого я от тебя и не жду.
Кого, интересно, принцессой нарядил?..
– Кого то принцессой назначил и в домик посадил, кому то руки и ноги оторвал.
– Слушай, оставь свое морализаторство при себе. Знаешь же, что это бесполезный спор.
Лица Пионера я, как обычно, не вижу. Это даже не тень, а просто взгляд на нем не задерживается, вот такая магия. А еще я, к сожалению, даже ударить его по этому лицу не могу, нематериальные проекции, они такие. И все таки, что ему надо?
– И все таки, ты же не просто так меня искал?
– Я пришел напомнить о своем предложении.
– Присоединиться к тебе? Видел я этих присоединившихся. Уж лучше безмозглым аборигеном-репликантом быть.
– Ну зачем так грубо? Им не так плохо живется, как ты думаешь, а, во-вторых, если не хочешь, давай просто договоримся, хоть на словах. Меня устроит.
– О чем нам договариваться? Не воевать между лагерями? Так это глупо, как ты это себе представляешь? А о чем еще? Информацией делиться? Так делимся же, а всю информацию все равно никогда друг-другу не отдаём.
– Да ты пойми, что таких, как мы здесь единицы. Которые что-то знают, понимают, осознают себя и хотят действовать! Мы вместе держаться должны. Мы вырваться сможем только объединив все усилия!
– Зачем вместе? Знаешь, - говорю, я, пока, сам по себе похожу. А то пять тысяч пионеров, как вырвутся на свободу. Все разом и в одном городе.
– Ну, смотри, я ведь не в последний раз к тебе прихожу. Времени у нас вагон и маленькая тележка.
Молчим, глядя на облака.
– Ладно, мне пора. А вот тебе от меня подарок: в мозгу у каждого из твоих «репликантов» есть личность кого то из создателей лагеря. Это мне твоя повариха рассказала, они, таким образом, личного бессмертия достичь пытались.
– Пока. А вот тебе уже от меня подарок: отсюда, действительно, нет выхода. По крайней мере тот наш коллега, он сидит с наполовину стертой памятью, в специально созданном для него макете города, хотя и свято верит, что вырвался в реальный мир.
– Пока. В любом случае, приятно было с живым человеком поговорить.
Поворачиваю голову — Пионера уже нету, нету и на траве никаких следов от него. Вот умеют же люди оказываться там, где им нужно. А что там сейчас, в моем родном лагере, он так и не сказал.
Слышу, кто-то зовет меня. Ульяна?
– Вот ты где! Тебя вожатая по всему лагерю обыскалась и уже собралась в милицию звонить!
Хотел бы я увидеть здешнюю милицию, хоть раз.
– А с чего она меня обыскалась то?
– Ну как же, обед пропустил, ужин пропустил, лодки одной нет. Она решила, что ты сбежал! Ну, или утонул. Хорошо я лодки пересчитала, все на месте, на одной только Лена на Ближний уплыла.
Вот как мой побег на лодке обернулся. Он теперь, похоже, зашит в коллективную память системы.
– Интересно, как думаешь, что бы она стала делать, если бы я действительно сбежал? Стоп! Я что ужин пропустил? Ведь всего-то на полчаса прилег.
– Пропустил. А там котлеты давали… А у тебя тут хорошо. Почему я про это место раньше не знала?
«А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают...», – киноклассика вспомнилась.
– Гм. Наверное потому, что это моё место.
– И что, мне совсем-совсем нельзя сюда приходить?
– А если я скажу «Нет», как я это проконтролирую? И что я тебе сделаю? Главное, не пакости здесь: битое стекло, окурки, консервные банки, кострища, пр… прочее. Ну, ты поняла. Ладно, пошли, действительно, скоро уже темнеть начнет.
Пробираемся через кустарник, а когда под ногами появляется тропинка Ульянка поворачивается ко мне и говорит:
– Гад ты, Семен. Мог бы и предупредить, чтоб не теряли.
– Ульяна, знаешь такое волшебное слово «проспал»?
На опушке, в самом начале тропинки нас встречает Алиса, и не похоже, чтобы она собиралась пропускать меня в лагерь. Вид у нее такой, как будто хочет закатить мне оплеуху, но сдерживается.
– Сволочь ты! Ладно — вожатая, но хоть кому из нас мог бы сказать, что с тобой все в порядке!
Они с Ульянкой сговорились, что ли? Я ведь не давал и повода, и обещаний. Интересно, как я мог сказать, если меня не было в лагере? Однако монолог продолжается:
– Собрался удирать — беги, но предупреди, хоть кого-нибудь!
Значит, в моё утопление не верят, а вот побег считают реальностью. Я же вроде не рассказывал, как из лагерей бегал. Или рассказал, не помню. Нет, не рассказывал, никому, кроме Славяны. Точно, коллективная память.
Пока все это происходит я, на всякий случай, перехватываю ладонь Алисы и слегка ее сжимаю.
– А почему ты решила, что я сбежал? Я уйду отсюда, когда буду готов и сочту нужным, но постараюсь, чтобы вы об этом узнали. До бункера бы, ушел по английски, а сейчас уже нет. И вообще…
А что «вообще», я придумать не могу. Пауза затягивается и я только машу рукой.
– Ладно, я к себе. Если хотите продолжить ругаться — пойдемте со мной.
Обхожу Алису и не торопясь иду в сторону спортзала. Чем-то эта сцена напомнила мне мой первый день здесь. Алиса возмущенно фыркает и направляется следом.
– Имей в виду, ужин давно закончился, колбасу ты позавчера сожрал, так что кормить мы тебя не будем.
– Ничего, консервами перекушу. Две банки и пакет сухарей у меня еще остались.
Пока идем к площади стремительно темнеет.
– Подожди, - Алиса меняет гнев на милость, пошли уж в столовую.
В столовой Алиса приносит из буфета несколько булок и пару пакетов кефира. Ульянка, откуда то с кухни, котлету на тарелке. Сижу, жую бутерброд из сладкой булки и холодной котлеты, запиваю кефиром, просто царский ужин. Алиса читает мне нотацию, что-то о моей ответственности, кажется, и о их беспокойстве. Позавчера я на нее орал, сегодня она мне нотацию читает, гармония. А ведь волновались за меня они, совершенно искренне. Жаль, что волновались, но приятно, что искренне, но жаль, что волновались, и далее по кругу.
– Мне жаль, что я заставил вас волноваться, но вины я за собой не чувствую.
– Да все, проехали, но ты, все равно, гад.
Потом, возникает пауза…
– Знаете что, девчонки, завтра же отъезд, и я, наверное, с вами не поеду, коль уж вожатая решила, что я сбежал, я и ей на глаза показываться не буду, так что, считайте это нашим прощальным ужином.
В столовой свет, только от уличных фонарей, но я вижу, что лица у девчонок вытягиваются совершенно одинаково.
– Мы что, больше никогда не увидимся?
– Если бы это от меня зависело. Я, попробую вас встретить здесь, хотя, меня обычно выкидывает на неделю позже, чем вас. Так что, постарайтесь случайно не застрелить меня.
– Ну вот опять ты…
– Шучу я. Не обижайтесь, все будет нормально.
Девки мои, я почти серьезно об этом. Я хочу, чтобы вы сохранили полную память, и действовали по собственной воле, вот как сейчас, а не так, как вам навязывает программа.
– Семен, а можно серьезный вопрос?
– …
– Как ты к нам относишься?
– Сестренки мои, понятно?
Я, на самом деле, даже к вожатой так отношусь, она в той же ловушке, что и все мы.
– А подробнее?
– Что подробнее? Про искусственных людей читали в справочнике? Вот, все мы из одной колбы выбрались. Только воспоминания чужие, о прошлой жизни, которые мы считаем своими. И свои, о жизни в «Совенке», у одних полные и настоящие, а у других порезанные, подчищенные и заново записанные. Мне просто повезло чуть больше чем вам.
– А как у тебя все началось?
– Со случайной записки к самому себе «Ты здесь не просто так!» Я тогда ничего еще не знал, не понимал и не помнил, и написал записку по какому то наитию. А потом пошло по нарастающей.
– А лет тебе сколько?
А кой тебе годик...
– Я года на два постарше Ольги Дмитриевны, это если верить чужим воспоминаниям. Ну и вас, лет на десять - двенадцать, соответственно.
– Семен, а можно еще один вопрос? - это Ульянка.
– Ну задавай, - вздыхаю. Раз уж у нас начался вечер вопросов и ответов.
– Только он секретный, Алиса, выйди, пожалуйста.
Алиса только качает головой и выходит. Из дверей на кухню говорит:
– Ульянка, у тебя время, пока я стаканы помою.
Ульянка серьезно смотрит на меня, а потом тихо спрашивает:
– Семен?
– Что?
Очень долгая пауза, а потом Ульянка слегка краснеет и отводит глаза:
– Нет, ничего, я так.
Ульяна пододвигает стул и садится рядом со мной прижавшись к моему боку.
– Девушка, не слишком ли часто ты так стала сидеть?
– Нет, не слишком.
В этот момент входит Алиса, окидывает нас взглядом и встав в позу «руки в боки» передразнивает вожатую:
– Вы же пионеры, Семен, Ульяна! Как вы себя ведете? Ульяна, ты же еще маленькая, а у тебя Семен, девушка есть, и вообще, ты Ульяну в два раза старше!
– Иди сюда, сестренка, у меня второе плечо свободное.
Алиса еще раз меряет нас взглядом, принимает нормальный вид и садится рядом, тоже прижимаясь ко мне, а я обнимаю их обеих и чувствую, как они расслабляются. Забавно, но кроме ощущения теплоты и заботы о девках, во мне сейчас нет ничего. Сказал бы мне кто об этом три дня назад.
– Алис, а почему ты решила, что я маленькая? Семен вон на десять лет старше, чем кажется. Может и мне уже скоро двадцать четыре?
– Так и веди себя на двадцать четыре, а не воруй чужие котлеты и не пугай Лену кузнечиками.
Аргумент убойный и Ульяна временно замолкает.
А вечер личных вопросов продолжается, девки хотят все знать:
– Семен, а расскажи еще, как ты жил в «Совенке»?
– Плохо жил. Как будто меня окружали роботы из дурной фантастики. Всегда одни и те же слова, одни и те же поступки, я всегда знал, что будет завтра, послезавтра, через три дня… Помнишь, Ульяна, нас в библиотеку отправили? Вот тогда я, как раз воспользовался своим опытом... Я тогда сел с тобой в столовой за один столик, а дальше все пошло по сценарию, ты облила меня супом, вожатая оставила нас убираться, а потом отправила в библиотеку и ни от тебя, ни от нее ничего уже не зависело. Я злой был на тебя тогда, но все равно неприятно было, не люблю я этого. Еще раз прости меня.
– Гад ты, Семен, - беззлобно произносит Ульянка, и тычет меня пальцем в бок.
– Я знаю, третий раз за сегодня слышу про гада. И такое в каждом лагере... Развлекался тем, что задавал вам неудобные вопросы и смотрел, как вы выкрутитесь. А если с кем подружишься, тот, как-то постепенно очеловечивается, и в последние день-два раскрывается. А на следующий цикл ждешь этого человека, а для него все по новой началось, с нуля – готов болванчик, знаешь как мне было плохо от этого. А если кого из вас оттолкнуть на пятый день, то с вами тогда трагедия и беда происходит. Вы же не роботы, все таки, вы же тоже чувствуете, свободы вас лишили, но эмоции и чувства оставили. Так и держался на дистанции от вас. Не знаю, из жалости к вам, или из жалости к самому себе.
Алиса чуть сильнее прижимается ко мне.
– Плохо же тебе было...
– Семен, я тебе обещаю, что мы в болванчиков обратно не превратимся! – Это уже Ульянка. А дальше что – рассказывай.
– Дальше совсем тоска заела, решил сбежать из лагеря. Долго готовился – сбежал, вот с тех пор бегаю от лагеря к лагерю. А еще хочу, чтобы тут было побольше людей и поменьше роботов.
Ладно, засиделись мы, давайте по койкам уже. Завтра меня не дергайте тогда, а я буду в засаде отсиживаться.
– Мы только поесть тебе принесем!
– Ульян, вот исключительно на твои способности по добыванию еды и надеюсь.
Когда подходил к спортзалу услышал звуки со стороны бадминтонной площадки. В голубоватом свете фонаря видно, как взлетает воланчик. Все верно, сегодня, в это время там должна быть Лена. Не хотел идти, а ноги сами понесли, да и попрощаться надо. Пришел, сел поодаль, смотрю. Играть Лена так и не научилась.
Вот девушка, с романтической книжкой,
Которая прячет ножик под мышкой.
Которую часто пугает Ульянка,
Которая малолетняя хулиганка.
– Привет. А я не верила, что ты сбежал.
Лена меня заметила, подошла, присела рядом. Сегодня на ней веселая и приветливая личина. Ох Лена, не завидую я своему двойнику, разбираться в тебе ему предстоит долго и упорно, не знаю, справится ли за 20 лет. Хотя, в любом образе, ты, конечно, исключительно мила. Гм, почти в любом.
– Привет, а почему одна ракеткой машешь? Саша спит уже?
– Ну да, она знаешь какая, все-таки правильная. Если в десять отбой, значит в половину одиннадцатого она уже под одеялом.
– Слушай, если у тебя есть настроение, расскажи, пожалуйста, как там у тебя с моим сиамским близнецом все заканчивается?
Лена грустнеет.
– Это важно?
– Ты знаешь, я думаю да. Я знаю, ты врать не будешь, но и фактами не манипулируй, пожалуйста, как ты умеешь. Если не хочешь, то лучше не отвечай вовсе.
– Ну почему, если важно, то я отвечу. Обычно я говорю вожатой, что у меня тут дела и я уеду на рейсовом автобусе. Когда все уезжают, я привожу его в лагерь, мы остаемся вместе до вечера, а вечером уезжаем на четыреста десятом.
Ну слава богу, как я и думал. А то я боялся, что сон Лены, о котором она рассказала не просто сон.
– Понятно. А автобус во сколько?
– А вот, как раз сейчас, в половину одиннадцатого где-то.
– Ну, завтра тебе можно будет вместе со всеми уехать. В чем-то, правда, и по моей вине.
– Ты же пообещал, что он вернется?
– Лен, я сказал, что есть очень большая вероятность. И, я считаю, что да – вернется. Потерпи, пожалуйста, только, моё общество еще одну смену и всё.
– Твоё общество я согласна потерпеть.
– Вот и славно. А можно я еще вопрос задам?
Полчаса назад меня амазонки терроризировали, а теперь я пытаю Лену.
– Задавай.
– Вот вы садитесь в автобус, по дороге засыпаете, а когда ты просыпаешься, его уже нет. Так?
– Так. Просыпаюсь, его уже нет.
– А когда возвращаешься сюда, и встречаешься с ним, он что-нибудь помнит?
– Нет, мне все приходится начинать заново. Остальные тоже мало что помнят, в основном, только, как зовут друг-друга, да где что находится.
– Спасибо Лен. Больше тебя вопросами мучить не буду, я знаю, ты не любишь откровенничать. Я вообще то попрощаться подошел. Если уж вожатая считает, что я сбежал, то не буду ее расстраивать.
– На 410-м уедешь? Хочешь, вместе уедем?
Преувеличенно активно машу руками.
– Ни-ни-ни-ни-ни… А то мой индийский брат-близнец ревновать будет. Я, пожалуй, пешком. До трассы доберусь, а там на попутке. Ладно, до свиданья. Еще встретимся.
– Конечно.
Позже, когда уже лежал под одеялом — думал: получается, как я и предполагал, Лена сейчас, где-то в той же стадии, что и я несколько десятков циклов назад, и ей какого то толчка не хватает, чтобы начать осознавать себя, а я, значит, ее разговорами к этому подталкиваю, разговорами и запиской этой дурацкой. Ну и ладно, ну и хорошо. А потом вспомнил Толика, как он мне одобрительно подмигнул, когда застал меня за рисованием плана лагеря. Да, тут есть над чем подумать.
И, уже засыпая, пожалел о том, что не простился с моими октябрятами и с Александрой. Больше, пожалуй, мне никто в лагере и не дорог.
Тишина должна быть в библиотеке!
Пожалуй, поделюсь еще одним хентайчиком. На этот раз - юри. Многабукв!
***
-Бесконечное-лето-Soviet-Games-2353377.jpeg "Фанфики(БЛ),Бесконечное лето,Soviet Games,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы,БЛ Эротика,Мику(МашаБЛ),Женя(БЛ),Самая начитанная девочка лета!")
Библиотека. Единственное спокойное место в лагере, где можно спокойно посидеть и помечтать, где никто не пристанет с дурацкими идеями, мероприятиями этими, разговорами... Женя привычно села за стол, закрыла глаза и...
"Мадемуазель, я очарован. Кстати, позвольте представиться, меня зовут Юджин."
"Евгения."
"Невероятное совпадение! Я уверен, что наше знакомство не случайно. Вы так не считаете?"
"А вы, Юджин, порядочный нахал."
"Ничего не могу с собой поделать, ваша красота заставляет меня забыть о правилах приличия. Кажется, я попал в безвыходную ситуацию - чего, признаюсь, со мной давненько не случалось!"
"И каков же выход?"
"Единственный выход, который я вижу, предполагает ваше присутствие на вечернем балу, у графа. Иначе я обречен вечно преследовать вас, мадемуазель Евгения, в том числе и после моей скорой смерти от истощения."
...
"Мадемуазель Евгения, окажите мне честь. Позвольте пригласить вас на вальс!"
"Нет, Юджин. Вынуждена вам отказать."
"Простите за назойливость, неужели у меня появился соперник? Или причина Вашего отказа в чем-то другом?"
"Соперник здесь ни при чем. Я не люблю танцевать, вот и вся причина"
"И все-таки, я настаиваю, окажите мне такую честь. Ручаюсь, вы не будете разочарованы!"
"Но, я не умею!"
"Ничего страшного, просто отдайтесь музыке, чувствам и позвольте мне вести."
...
"Спокойнее, фройляйн, ведите себя тихо, и никто не пострадает."
"Кто вы?! Что вам от меня надо?!"
"О, сущая безделица. Нам нужен Юджин. Я уверен, узнав, что мамзель Евгения в наших руках, он немедленно примчится сюда, и тут-то мы его и схватим! Ха-ха-ха-ха!"
...
"Юджин, бросай оружие и выходи! Иначе твоя разлюбезная мамзель Евгения окажется на дне залива! А погода сегодня не очень подходящая для купания, ха-ха-ха!"
"Юджин, нет! Это ловушка!"
"Фройляйн, я же предупреждал - ведите себя тихо!" Пощёчина. Ответный пинок в пах.
"Уууу…. ААААААААААААААА!"
...
"Евгения! Слава Богу, я успел! Вы не пострадали?"
"Нет, вы как раз вовремя. Только промокла"
"Пойдёмте скорее, за углом нас ждёт экипаж. Буквально через пять минут мы будем в моём скромном жилище, и вы сможете привести себя в порядок, согреться и обсохнуть."
"В вашем жилище? Не слишком ли вы торопите события, Юджин?"
"В вашем случае это, можно сказать, вопрос жизни и смерти. Вы рискуете подхватить воспаление лёгких, если немедленно не согреетесь. Не беспокойтесь, я заметил как ловко вы расправились с тем негодяем, и, пожалуй, не рискну повторить его судьбу. Прошу вас, сюда!"
...
"Нет-нет-нет, весь мой опыт, как врача, так и путешественника, утверждает - небольшая доза бренди в вашем случае просто необходима!”
…
Взгляд, прямой и теплый, глаза в глаза. От губ до губ - чуть больше десяти сантиметров…
…
Тук-тук-тук.
Черт. Кого это принесло так вовремя?
- Не заперто! - чтоб вас всех…
- Привет, Женя! А я тебя в столовой видела, подумала, что надо зайти, но ты так быстро убежала, я даже не успела доесть, и пришлось скорее относить поднос, а потом я по привычке вернулась в клуб, и только там вспомнила, что хотела зайти, и пришлось возвращаться, а тут внезапно ливень…
Мику-тараторка. Женя подняла ладонь, прерывая этот Ниагарский водопад.
- Привет, Мику. Ты за нотами, что ли?
- Да! То есть, нет! А у тебя есть новые ноты? А когда привезли, я не помню чтобы на этой неделе кто-то приезжал. Только этот новенький, Семен, но он все вокруг Лены увивается, смешно, правда? Или у него с собой были книги? Я не видела, но вдруг...
- Мику, притормози! Нет, никаких новых нот нету. И не будет, смена уже почти закончилась. Повторяю вопрос - ты с чем пришла?
С ума сойдешь с ней! Всего пара минут прошла, а нить разговора уже не найти.
Мику, к удивлению, не разразилась новым малосвязным потоком слов, а смущаясь и запинаясь, выдавила из себя.
- Нуу… я подумала… Я ты вот всегда одна тут сидишь, ни с кем не общаешься… И я тоже у себя в клубе сижу... Меня когда руководителем клуба выбрали, я думала будет весело… Нет-нет, я не жалуюсь, но все время одной немного грустно...
Интересный поворот.
- Так это ты решила так просто зайти? Поболта-а-а-ать?!
- Ну да… Нет, если я помешала - я пойду. Мне еще там надо одну вещь проработать…
Печальная и молчаливая Мику… да полно ли, бывает ли такое?
- Да ладно, ты не помешала. Хочешь чаю?
- Хочу! Плохо, я не догадалась конфет захватить, но если хочешь, я могу быстро сбегать! Там такие вкусные, мне папа привёз, когда приезжал, они у меня в клубе лежат...
- Тпрррууу! Мику, пожалуйста, притормози! - кажется, она вернулась в своё обычное состояние девочки-радио.- У меня пряники есть.
- Хорошо, пряники тоже вкусные!
Чайник был ещё горячий, и поэтому вскипел буквально за считанные секунды. Мику схватила обе горячие кружки, и танцующей походкой полетела к столикам. Достав из шкафчика пакет, Женя двинулась следом - и увидела, как бирюзовый вихрь описал немыслимый пируэт и плюхнулся в потертое кресло, закинув ноги на подлокотник. Из дымящихся кружек при этом не упало ни капли. Развязав пакет и поставив его в центр столика, Женя села на стул, требовательно протянув руку.
- Давай чашку! И бери пряники. Лучше макать в чай, они чуть-чуть засохли.
Дурашливо улыбнувшись, Мику подняла свою кружку в воздух.
- Ну, за встречу! Кампай!
Фыркнув, Женя звякнула своей чашкой об ее кружку.
- Прямо как будто и не японка!
- Ой, ну у меня же Па русский, инженер! К нам домой часто его друзья приходили посидеть, а я подглядывала в щелку. Чего только не наслушаешься от них! Ма наутро все время на мигрень жаловалась - на кухне накурено, всю ночь галдели, а Па говорит - ничего ты, женщина, не понимаешь в русской душе! И еще ворчал, что это ваше сакэ - дрянь полнейшая, а нормальную водку приходится из дому везти.
Мику так артистично изображала то недовольную мать, то ворчащего отца, что удержаться от смеха было невозможно.
- Мику, ты прямо театр одного актера, умрёшь с тебя. А тут у меня представляешь что было? Ты же знаешь, Электроник все за мной хвостиком ходит, надоел до смерти... Так вот представляешь, что он сегодня придумал? Приходит такой с каким-то пакетом, и говорит - смотри, мол, что у меня для тебя есть! А сам при этом чуть ли не сияет, как медный таз...
- Ну, а что в пакете было-то?! Не томи!
- Слушай дальше. Я спрашиваю - что ты принёс, Сыроежкин? А он такой - та-дааам! - и достаёт из пакета бутылку "Столичной"! Додумался!
Мику сложилась пополам от хохота в своём кресле.
- Так он... так он... Ой, не могу!... Так он думал тебя так соблазнить?... Ой-ей-ей!
- Да! Будто я прямо с порога начну с ним пьянствовать! И ведь додумался же, гений-изобретатель! Кто только надоумил его... Ну что ты все ржешь, Мику?
Мику все никак не могла разогнуться и отдышаться.
- Ой, не могу... Мамочки... Это же... Ой-ей-ей... Это же ему Алиса подсказала!
- Да ты что?! Она же его не переносит!
- Да, но он ей предложил к усилителю какую-то новую примочку спаять. Прибегает недавно в клуб, спрашивает, где Алису найти. Я так удивилась, спрашиваю - ты так по фингалам соскучился? А тут Алиса идёт. Ну она его сначала погнала, но он какой-то журнал достал и начал что-то объяснять... В общем, бить его она не стала. А на следующий день Алиса приходит, а её аж распирает, Сыроежкин, говорит, спрашивал, как ему сделать, чтоб девушка посговорчивее была! А она вон ему что посоветовала, оказывается!... Женечка? Жень, ты в порядке? Ты дышать-то не забывай!
Женя уже не смеялась, а подвывала, уткнувшись лбом в стол.
- Жень, ну все понятно, но откуда он бутылку-то достал? Неужели с собой привёз, или у Алисы выменял?
- Да нет. Я у него отобрала и пригрозила вожатой рассказать, и он мне все выложил! Им для чего-то в клубе нужно, вот Славя из медпункта и выдаёт понемногу. Протирают там что-то...
- Оптические оси? У меня Па так шутил - выпишите мне спирт для протирки оптических осей. Не знаю, что это означает, что-то инженерное, наверно.
- Оптические оси я ему на задний привод натяну, если ещё раз ко мне подойдёт! Тоже мне, Казанова нашёлся!
- Ой, да чего это ты так ругаешься? Влюбился парень, они когда влюбляются - все дураки становятся... Слууушай, так значит бутылка у тебя лежит? А покажи!
- Да что там смотреть, будто не видела никогда... Ладно, только дверь запру, а то если кто-нибудь увидит - замучаемся объяснять.
Выглянув за дверь, Женя огляделась - ничего подозрительного, никто не спешит приобщиться к знаниям - и закрыла дверь обратно. Щелкнул замок.
Открыв нижний ящик стола, она извлекла оттуда бумажный пакет.
- Та-даааам! Тьфу, вот привязалось! В общем, вот.
Бутылка была извлечена на свет божий и утвердилась рядом с пряниками. Девочки некоторое время смотрели на неё, потом Мику спросила:
- Женя. А ты пробовала когда-нибудь?
- Я? Нет... Только шампанское, на Новый Год. А ты?
- И я тоже нет... Может, попробуем?
- Ты серьёзно?!
- Ну интересно же! Когда ещё доведётся попробовать?
Мику прямо подпрыгивала на месте.
- А если мы станем пьяные, и нас заметят? Это такой скандал будет...
- Не заметят, мы же тут заперлись! Всё закрыто, подумают, что здесь никого нет, все ушли. А мы будем друг за другом следить, чтобы не стать пьяными. Тебе что, не любопытно попробовать?
Женя задумалась. Сказать по правде, Мику была права - было очень интересно, какого эффекта ожидал Электроник?
- Ну, наверно, если немножко - то ничего страшного? Только ты следи за мной!
- А ты за мной, ладно? А то мало ли, вдруг что.
Вылив из кружек остатки чая, Женя подковырнула ногтем металлическую крышечку.
- По сколько наливать? Полчашки?
- Давай поменьше, мы же только попробовать. Чуть-чуть на донышке, только следи чтоб нам одинаково досталось!
Затаив дыхание, будто бы проводя опыт на уроке химии, Женя наклонила бутылку над чашкой. Бульк, бульк...
- Хватит! Теперь себе наливай.
Такой же двойной бульк, и к эксперименту все было готово. Девочки взяли чашки и заглянули внутрь, собираясь с духом.
- Пахнет, как в медпункте...
- Ну там же спирт! Надо только разом, как лекарство. Давай на раз-два-три?
- Раз! - они переглянулись
- Два! - поднесли чашки к губам, и
- Три! - синхронно влили в себя содержимое.
Секунда тишины, судорожный вздох, вытаращеные глаза.
- КХЕ! КХЕ! Хааа... Аааа... Кошмар, как они это пьют! Отвратительно! Надо заесть скорее! - Мику с хрустом вгрызлась в недоеденный пряник.
Высохший пряник был, если честно, не лучшей закуской. Кашляя и задыхаясь, Женя достала из тумбочки оставшийся с завтрака бутерброд с колбасой и откусила от него приличный кусок.
- Кхеее… Уффф. На, заешь вот этим, только все не съедай, оставь чуть-чуть.
- Кхе… Спасибо! - Мику вытерла выступившие слезы. - Жуть, наверно мы как-то неправильно ее пили. Ну и что теперь? Какие ощущения?
Обе девочки сосредоточенно прислушивались к тому, что происходило внутри.
- Только в животе горячо, а так больше ничего не чувствую.
- И я, как будто что-то горячее разом проглотила.
- Может быть, надо еще? Беее…
- Наверное… Тьфу, опять эту гадость глотать!
- Ну ладно, давай все-таки попробуем. Надо же разобраться.
Женя опять разлила по чашкам водку, а Мику тем временем разрезала остатки бутерброда на мелкие кусочки.
- Так, давай снова. Раз! Два! Три!
Опрокинув чашки, экспериментаторши немедленно схватили по кусочку бутерброда, закинули в рот и разжевали.
- А теперь не так противно, хихи! - удивленно сказала Мику.
- Ага, наверно мы научились! - Женю тоже разбирало непонятное веселье - Мы теперь умеем пить водку! Какие мы молодцы! Хи-хи-хи!
- Ага, Женечка, прямо как взрослые! - Мику вытянулась в кресле, раскинув руки и ноги как морская звезда. Солнце за окном клонилось к закату, и теплые лучи подсвечивали точеную фигурку, превращая белую рубашку в полупрозрачный пеньюар. Женя застыла, поглощенная видом.
"Мадемуазель, я очарован. Кстати, позвольте представиться, меня зовут Юджин." - внезапно произнес ее внутренний голос.
“А вы, Юджин, порядочный нахал…” - подумала Женя, но ощущение странной решимости не пропадало.
- Мику? Давай еще? На брудершафт? - предложила она, слегка запнувшись на последнем слове.
- Брудершаа-а-афт? Это когда целуются? Ой-ёй-ёй, Женечка! - раскрасневшаяся Мику прикрыла улыбающиеся губы ладошкой.
Женя деловито набулькала водки в чашки и протянула японке.
- Раз! - Женя склонилась к сидящей Мику -
- Два! - их руки переплелись -
- Три! - мгновенно опустошив емкости, закинули в рот еще по крохотному кусочку закуски.
“Маленькая порция алкоголя - это то, что вам сейчас жизненно необходимо, мадемуазель!”
Выдох. Взгляд глаза в глаза. Раскрасневшиеся щеки - то ли от алкоголя, то ли от смущения.
Сближение. Ее бирюзовые глаза - немного темнее цвета волос - полуприкрыты, носик кокетливо вздернут… Касание мягких губ - будто бы теплая искра проскочила между ними. Мику удивленно распахнула глаза.
- Же… Женечка?!... Ты...
- Тсс... - Женя приложила указательный палец к губам подружки, прерывая готовый вырваться наружу поток слов.
"Просто отдайтесь чувствам, мадемуазель, и позвольте мне вести."
Ладонь скользит по гладкой коже щеки, и спускается к шее. Твёрдый воротник рубашки - преграда! Палец проникает в узел галстука, секунда - и алый шелк безвольно распластался на плечах. Пуговицы сдались ещё быстрее. Мику ахнула. Повинуясь все тому же внутреннему импульсу, Женя накрыла её губы своими, язык осторожно скользнул внутрь, будто знакомясь. Мягкими прикосновениями он добился ответа, и два кончика принялись изучать друг друга. Сплетенное дыхание, танцующие язычки - все это заставило Мику глухо застонать и податься навстречу. Руки Жени обняли её талию и, выпростав рубашку из-под пояса, скользя по обнаженной коже притянули их друг к другу.
- Аааах… Женечка... - выдохнула Мику, когда недостаток воздуха вынудил их прервать поцелуй. - Ты сумасшедшая, правда-правда! Что ты делаешь?
Женя не отвечала. Удивленные глаза Мику, румянец на щеках, сбивающееся дыхание, расстегнутая рубашка и выглядывающий оттуда лифчик в полосочку, ощущение тепла её тела - все это вызвало в ней необычайную бурю чувств. Такого она никогда не испытывала... Что же делать? Отстраниться? Свести все в шутку? Но тогда... все прекратится?! Нет!
"Главное - уверенность в себе. Не стоит тратить время на рассуждения, когда нужно действовать."
В который уже раз за сегодня совет воображаемого друга оказался дельным. Прямо и твёрдо глядя в бирюзовые глаза, Женя накрыла ладонью полушарие ее груди. Твердое кружево - совсем не то, чего ей хотелось коснуться! Вторая рука скользнула вверх вдоль позвоночника, нашаривая застежку.
- Женя, Женя, погоди, что ты делаешь? Женечка, постой... - смущенно забормотала Мику, но в этот момент непривычная пластиковая пряжка поддалась, и кружевной доспех сдал свои позиции. Пальцы немедленно ощутили прикосновение нежной кожи, небольшая грудь удобно уместилась в ладони. Маленький сосочек, похожий на спелую ягоду земляники, естественным образом оказался зажат между указательным и средним пальцами.
- Женя-а-а-а-а-ах! - протянула Мику, и выгнулась, запрокинув голову. Воодушевленная такой реакцией, она немного покатала ягодку между пальцами, и новые сладкие стоны нарушили тишину библиотеки.
"Хорошо, что все окна закрыты, а то кто-нибудь мог бы услышать" - мелькнула мысль, но тут же утонула в потоке жарких сумасшедших идей и желаний - например, попробовать эту ягоду на вкус. Не теряя времени на раздумья, Женя мимолетно поцеловала девочку в губы, потом в шею, над ключицей, пробежалась вниз, в ложбинку между грудей... И наконец-то коснулась губами торчащего соска, вызвав у разомлевшей Мику очередной полу-стон, полу-крик.
"Она вся - будто выточенная из слоновой кости статуэтка, только тёплая и гибкая" - всплыло внезапное сравнение. Жене вдруг захотелось сделать так, чтобы и мысли, и тело этой прекрасной девочки принадлежали только ей, утвердить свою власть… Она описала кончиком языка кольцо вокруг “земляничины”, поддразнивая ее и наслаждаясь тем, как Мику неосознанно пытается подставить его под ласки, потом сжалилась и легонько прикусила сосочек зубами. Девочка тонко вскрикнула, ее пальцы вцепились Жене в волосы. “Прошу тебя, продолжай! только не прекращай!” - недвусмысленно читалось в этом жесте.
“Ну, если ты так просишь, подружка…” - усмехнулась про себя Женя и великодушно продолжила. Каждому движению языка аккомпанировал протяжный стон, они становились все чаще и громче, побуждая действовать все сильнее и грубее. “Как же она кричит… так нас кто-нибудь обязательно услышит, даже через закрытые стекла!” - подумала Женя и, оставив грудь на попечение рук, снова накрыла ее рот губами.
- Женечка-а-а… еще-е-е… - прошептала Мику, отвечая на поцелуй.
“Нет, дорогая, у меня есть идея получше”.
Ладонь ложится на резинку чулка и уверенно, не спеша, движется выше. Юбка с еле слышным шелестом сминается, открывая полосатые трусики, в пару к лифчику… чуть влажные на ощупь. От прикосновения девочка вздрагивает, пытается сжать ноги - не-е-е-ет, этого тебе сегодня не позволено! Ты в моей власти! Ладонь проникает под хлопковую преграду…
- М-м-м-м-м! - жадный поцелуй все продолжается и продолжается, и этот глухой стон - единственный звук, который ей сейчас доступен.
Пальцы скользят по горячим влажным лепесткам, заставляя ее двигаться навстречу, поддерживают ритм, проверяют - а если коснуться тут? а здесь? а там, поглубже? нравится? хорошо-о-о… Амплитуда нарастает, а за ней и темп - старое кресло поскрипывает, но чтоб разломать этот образчик советской мебели потребуется что-то серьезнее двух юных девушек, так что не о чем беспокоиться. Стоны, хоть и приглушенные, становятся все громче, иногда даже можно разобрать какие-то слова - что-то на японском, похоже.
Мелькнула мысль - "Эта похотливая шлюшка сейчас обкончается прямо у меня в руках!", и грубость слов странным образом сливалась с чувством нежности и умиления, охватившим Женю. Обняв её за талию и прижав плотнее к себе - чтобы не оставить ни малейшего шанса вырваться, она старалась воздействовать на самые-самые чувствительные места, спеша наполнить её наслаждением до краев, прежде чем эта чаша опрокинется. Вскрики слились в непрерывный сдавленный стон, ритмичные движения бедер превратились в крупную дрожь - о да, уже почти, точка невозврата уже пройдена, и с последним тоненьким "А-а-а-а-и-и-и-и-и-и!!" Мику безвольно обвисла в её руках, тяжело дыша и едва слышно что-то шепча. Женя бережно опустила ее в кресло и села рядом, обнимая и гладя по голове - удивительно, несмотря ни на что, длинные волосы ни капельки не растрепались!
- Женечка... Ты сумасшедшая, ты знаешь? Я едва не умерла, кажется. Ещё бы чуть-чуть - и я, наверное, сгорела бы, или взорвалась! - прошептала Мику спустя некоторое время. - Никогда такого не испытывала... Откуда ты... Ой, я и не думала, что ты... что тебя девочки привлекают...
- Я тоже не думала - смущённо ответила Женя. - Просто сначала залюбовалась тобой, а потом... Само как-то вышло. Прости, я и не предполагала, что...
- Ну теперь хотя бы понятно, на что рассчитывал Сыроежкин - рассмеялась Мику.
- Нет, ему бы точно ничего не обломилось! Ни на вот столечко! - присоединилась к веселью Женя.
- Да-а, вот это приключение-е-е... - произнесла, отсмеявшись, Мику. - Ой, Женечка... А ты как же?
- Я? А что я? - смутилась обычно непробиваемая Женя.
Мику вскочила с кресла.
- Нет-нет, так будет нечестно! И вообще, я читала, что это вредно - когда возбуждаешься и не... - она смущённо запнулась и схватила чашки. - Садись, Женечка! За любовь? - хитро прищурилась она.
Уже привычным методом опрокинув в рот порцию "огненной воды" и зажевав микро-бутербродом, Женя села на стул, пытаясь отдышаться.
Внезапно Мику прыгнула ей на колени и уселась лицом к ней, будто верхом. Казалось, её не смущает ни поза, ни распахнутая рубашка. Смешливо улыбаясь, она обняла Женю и крепко поцеловала прямо в губы. Женя обняла её в ответ, но девочка придержала её руки.
- Сиди и не шевелись! - погрозила она пальцем. - А то ты меня опять так заведешь, что я про все забуду!
Она задумалась на мгновение, потом, со странной улыбкой потянула за хвост своего галстука. Несколько быстрых движений - и руки Жени оказались связаны сзади за спинкой стула. Свернутый в жгут шелк не врезался в запястья, но держал прочно.
- Вот так лучше! - сказала Мику, все так же странно улыбаясь. Её взгляд был непривычно тверд - уже не тёплая бирюза, но ледяная глубина горного озёра, с проблеском стали. Она снова прильнула к губам Жени, вызывая её язык на состязание, и Женя не нашла в себе ни сил сопротивляться этому натиску, ни желания этого делать. Вся её недавняя решительность исчезла так же внезапно, как и появилась, и она с замиранием сердца ожидала, что же случится дальше.
Прервав поцелуй как раз тогда, когда Жене перестало хватать воздуха, Мику медленными движениями стала развязывать её галстук, и расстегивать пуговицы на рубашке, одну за другой. Стыд за свое старенькое застиранное бельё неприятно кольнул Женю, она отвела взгляд в сторону, но Мику не обратила на это никакого внимания.
- Какая у тебя красивая грудь, Женя. - прошептала она на ухо смущенной девушке. - Большая и красивая. Ну-ка, давай не будем её прятать, я хочу её как следует рассмотреть...
Женя почувствовала, как узкая ладонь проникла в чашечку бюстгальтера и по-хозяйски обхватила её содержимое.
- Такая большая и мягкая! Так приятно её трогать! - продолжала жарко шептать Мику, и волны мурашек разбегались по телу Жени от этих слов. А ловкие пальчики тем временем расстегнули застёжку на спине и сдвинули неуместную сбрую в сторону.
- Смотри, у меня маленькая, а у тебя... Тебе, наверно ещё приятнее, когда гладишь, да? - Мику прижалась вплотную и, придерживая руками, стала тереться своей грудью об её. - Тебе нравится? Это называется "тайский массаж", только надо ещё маслом или мылом намазаться... М-м-м, так приятно... А тебе? Тебе хорошо?
- М-м... а-а-а-а... - все усилия Жени удержаться от неприличных звуков оказались тщетными. Связанные за спиной руки, заголенная грудь и бесстыдно трущаяся об неё Мику с пошловатыми комментариями - Женя будто бы оказалась в декорациях какого-то любовного романа, про приключения в гареме некоего властного раджи. Хоть литературные качества таких романов и оставляли желать лучшего, описания любовных сцен каждый раз волновали её. А уж ощутить это в реальности... Женя разрывалась между стыдом и нарастающим желанием - сказать ей, чтобы перестала? Или чтобы продолжала? О нет, так стыдно... И так волнительно! Но надо же что-то сказать?!
- Мику-у-у... А-а-ах... Что ты творишь... Не надо...
- Нет, Женечка, надо! - хихикала Мику, явно наслаждаясь своей доминирующей ролью. - Ты так меня ублажила... Я должна тебе отплатить тем же, иначе это будет против кодекса чести самурая. Так что... Готовься!
Она спустилась ниже, сжала обе её груди вместе и принялась ласкать.
- Видишь как здорово с большими, их можно целовать обе вместе! И вот так облизывать! И ещё вот так! - при этом она еще и умудрялась болтать - Ты такая соблазнительная, Женечка, такая вкусная, ммм... Я хочу тебя прямо заласкать-заласкать!
Женя уже окончательно, что называется, "поплыла", отдавшись происходящему без остатка - коварная Мику не оставляла ей выбора, сбивчивого дыхания хватало только на невнятные стоны. А та, распалившись, уже не ограничивалась поцелуями и поглаживаниями - в один момент прикусила жаждущий сосок зубами, вызвав у Жени непроизвольный крик.
- А-а-а-й, Мику-у-у-у...
- Ой, прости, тебе больно?... Может быть, прекратить? - Мику с хитрой улыбкой продолжала пощипывать сосочек пальцами.
- Да-а-а... Нет! О-ох, ты меня с ума своди-и-ишь...
- Ой, какая ты противоречивая, Женечка! Ты прямо сама не знаешь, чего хочешь. И ты так кричишь, сюда могут сбежаться люди. Ты ведь не хочешь, чтобы нас в таком виде застала Ольга Дмитриевна или Славя? - кажется, она опять что-то задумала. Что-то сумасшедшее… Волнение, предвкушение, страх - этот коктейль чувств смешался с чувственным желанием, заставляя Женю замереть, как кролика перед удавом. Мику же нежно поцеловала ее, покусывая за губу, а потом вдруг вложила ей в рот скрученный галстук - и когда она успела его стянуть? - и завязала концы на затылке.
- Ы-м-у-м?! - удивлено и возмущенно воскликнула Женя сквозь этот импровизированный кляп.
- Ну как это зачем, Женечка? - хихикнула Мику. Она склонилась к ней и прошептала на ушко, щекоча губами мочку - Потому что… тишина… должна быть… в библиотеке!
С этими словами она опустилась на колени на пол и снова принялась мять, облизывать, целовать, покусывать, дразнить, не обращая больше внимания на протесты Жени. Впрочем, Женя скоро оставила все мысли о сопротивлении. Шелковый кляп надёжно глушил все громкие крики, так что ей не оставалось ничего, кроме как закрыть глаза и отдаться прикосновениям волшебного язычка Мику.
Внезапно она почувствовала, как острые ноготки, едва касаясь кожи, прокрались вверх по бедрам, проскользнули под юбкой и подцепили резинку трусов!
"Она же сейчас... О нет... О-о-о, да-а-а!" - в голове плясали только невнятные обрывки мыслей, ей одновременно хотелось и убежать, и скорее ощутить её ладонь там... Но ни того, ни другого не было ей позволено, поэтому ничего не оставалось, кроме как ждать, дрожа от предвкушения и тревоги. Вот резинка медленно поползла вниз, Женя даже привстала, чтобы пропустить её, вот они спустились до коленей, вот они упали на пол, вот две ладошки поползли вверх...
"Сейчас-сейчас-сейчас! И-и-и-и..." - Ничего не происходило! "Эта вредная сучка дразнит меня!" - задыхаясь от вожделения, подумала Женя.- "Ну же, не тяни-и-и!" - пыталась сказать она, но - чертов галстук! Подалась бедрами ей навстречу, в надежде, что Мику поймёт и перестанет её дразнить - нет! Ладошки продолжали топтаться на одном месте, то поднимаясь выше, почти до самого места, то отступая... Женя чуть не плакала от досады - "Она меня мучае-е-ет!!! Ну же, поласкай меня! Я не выдержу больше! Хочу-хочу-хочу-у-у...". Из-под плотно сомкнутых век текли слезы, дыхание больше походило на всхлипы.
Вдруг, без предупреждения, что-то горячее и скользкое коснулось самого центра и, раздвинув складки, проникло внутрь. Женя дернулась как от удара током, выгнулась, едва не опрокинув стул... Но руки Мику крепко обвивали её бедра, а неутомимый язычок продолжал и продолжал описывать фигуры, то выше, то глубже, заставляя Женю выгибаться как на "мостике" и кричать в голос - точнее, выть и мычать сквозь алый шелк. Это продолжалось и продолжалось, пока наконец всесносящая волна - "Цунами!" - внезапно всплыло откуда-то из глубин памяти - пока волна цунами не накрыла её целиком с головой.
...
Открыв глаза, Женя увидела над собой обеспокоенное лицо Мику.
- Женечка? Ты очнулась? Ты меня так напугала! Я и не ожидала, что...
"Не ожидала?!" - хотела возмутиться Женя, но получилось лишь мычание.
- Ой, прости, сейчас развяжу! - смущённо затараторила Мику, распутывая узелки на галстуках. - Вот, сейчас-сейчас!
- Мику! Ты... Ты... Ты! - у Жени не было слов.
- Что, Женечка? Тебе не понравилось? - Мику снова хитро улыбалась. - А мне показалось, у тебя был сумасшедший оргазм, ты едва меня не скинула, как дикая лошадка, так брыкалась!
- Придушу! - прошептала Женя и попыталась встать, но тут же обессилено плюхнулась обратно. Нет, на то, чтобы встать, сил уже не осталось. Мику обняла её и чмокнула в губы.
- Ну вот теперь мы в рассчете, ведь так? Один-один, ничья, хи-хи!
Женя усмехнулась.
- Один-один. Но так как игра проводилась на моём поле - мне начисляются дополнительные пол-очка!
- Хи-и-и-итра-я-а-а! Тогда я требую матч-реванш на моём поле! -притворно возмутилась Мику.
- О-о-ой, только не сегодня. Ты из меня все силы выпила... - сказала Женя и вдруг покраснела, осознав буквальный смысл слов.
- Да-да, именно так, и только посмей сказать, что ты этого не хотела! Не поверю!
Посидев в обнимку, девочки принялись приводить себя в порядок.
- Женя, надо куда-то пустую бутылку спрятать. Может, в лес выкинем? Или в реку? Правда, нехорошо природу загрязнять. Но если тут выкинуть - ее найдут, и будет скандал! Всех на уши поставят.
- А давай закинем на крышу столовой? Там никто не найдет, а если потом она свалится, то подумают на каких-нибудь ремонтников, которые крышу чинили.
- Ой, как ты здорово придумала! Давай тогда вечером закинем, чтоб никто не заметил! А пока спрячем тут у тебя.
С улицы раздались звуки горна. Ужин. Засмеявшись и держась за руки, девочки побежали к столовой.
Плохих людей нет!Есть непонятые мотивы.
-флудилка-Бесконечное-лето-2231737.jpeg "Вечерний костёр(БЛ),флудилка,Бесконечное лето,Soviet Games,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Игры,Алиса(БЛ),Самая ранимая и бунтарская девочка лета!,Лена(БЛ),Самая любящая и скромная девочка лета!")
А как вам такой поворот?
-Бесконечное-лето-Ru-VN-7305096.jpeg "Вечерний костёр(БЛ),Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы")
Хронологически, это где-то на половине жизни Семена, между гаремной концовкой и «Бесконечностью лета», Семену тут лет 35 — 40, не больше, скорее 35, но есть у меня подозрение, что это не тот Семен. Концовку тут уже публиковал ранее.
Продолжение в комментариях.
Продолжение в комментариях.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме Хочу подписаться, сюда летят всё трусики... (+1000 постов - Хочу подписаться, сюда летят всё трусики...)
Отличный комментарий!